Факультет Хэ[СИ]

Пролог

От автора

Прошлый вариант «факультета» я вынужден похоронить. И приговор этот уже не отменишь ибо вынесен и исполнен. Но сама идея, претерпев радикальные изменения/мутации/модификации (нужное подчеркнуть маркером на экране) умудрилась не последовать в могилу за своей первой реализацией, а выжить.

Итак, прошу любить и жаловать, «Факультет Х», версия 2.0 так сказать.

И не забудьте перед прочтением проверить наличие справки от психиатра.

Предисловие

Как вы думаете, как должен выглядеть потомственный радиолюбитель? А вот не угадали.

Это очкастый тип, в промежутках между летом и зимой, ошибочно называющихся весной и осенью, одетый в длинное черное пальто, что делает его из дали похожим на классического некроманта из фэнтезийной литературы, что печатают сейчас в большом количестве на мягкой бумаге (говорят, что с появлением карманных устройств для чтения электронных книг подобная литература будет скоро печататься в рулонах и в литературных кругах идут постоянные споры относительно необходимости наличия текста). Под очками–хамелионами с нехилыми диоптриями прячутся вечно красные глаза, только чудом окончательно не расстерявшие от канифольного дыма возможность воспринимать видимый спектр излучения. Внутри же кроется докучливый и назойливый характер, способный своей унылостью и желчностью поспорить с характером любого самого желчного старикашки. Знакомьтесь, это я. Анатолий Федорович Диодов, коренной житель российского города Дефолт Сити.

Свои «недостатки» я знаю и не планирую ничего в себе менять. А на кой ляд, спрашивается, если именно в этом состоянии мой мозг генерирует наибольшее количество идей и конструкций? Учусь я уже третий год в ДИФШ, то бишь в Дефолтолтовской Инженерно — Физической Шараге на факультете для конспирации обозначенной буквой «Э», а в расшифровке «Электроники и прочей заумной хрени». Впрочем в следующем году это будет факультет «Н», так как на электронику денег из бюджета не дают, а на наноэлектронику сколько угодно. По этому поводу наш декан предложил заменить в методичках «микрометры» на «нанокилометры», так как ничего размера нано, кроме как средств доходящих до нас после «осваивания» вышестоящими инстанциями у нас нету и не было. Впрочем Шарага наша и без этого живет неплохо, ведь есть факультет «ЭМО», то есть «Экономики Мелких Организаций», где учатся самые гламурные барышни города и разумеется не за бесплатно. Шарага — это очень престижное учебное заведение по определению, а наша — так лучшая в городе. Что касается нас, то одна девушка на группу, которую издали легко спутать с парнем, с которой здороваются тоже за руку — это удача. А что касается ребят, то многие из нас настолько суровы, что завязывают знакомство с какой–либо девушкой со слов «Извините, а Вы не знаете как решить вот такое дифференциальное уравнение?» и, чего уж точно не встретишь в какой–нибудь Америке, иногда таким образом знакомятся, когда им попадается, например, барышня с ДММШ (Дефолтовская Механико — Математическая Шарага), хотя есть среди нас и некоторые, которые умудряются гулять с добрым десятком девушек, не обремененных разумом, и при этом поддерживая в каждой заблуждение, что она у него единственная, а при этом еще и ухитряются не вылететь на сессии.

Можно бесконечно рассказывать о студенческой жизни, ибо студенчество каждого, как и школьные годы — это отдельная книга в нескольких томах со своим юмором, реалиями и переживаниями, по которым легко снять фильм, найдись вдруг режиссер и финансирование. На западе так историю студента–очкарика превращающегося в супергероя вообще пустили на конвейер комикс? мультфильм? фильм? игра, так как подобные истории показали возможность удивительно хорошо превращать заначки рядовых граждан в многомиллионные кассовые сборы.

Вообще студенты — это самый что ни есть нестабильный (политически, этически, социально и морально) контингент лиц. Именно поэтому около нашей Шараги вечно ошиваются сектанты, агитаторы и прочие личности, чающие повлиять на неокрепшее сознание. И надо сказать ЭМО барышни являются частой добычей этих стервятников.

Но рассказ пойдет не о студенчестве моем, а о совершенно иных событиях из ряда вон выбивающихся, хоть и случившихся во врем моего студенчества. Ну как, я сумел заинтриговать? Если да, то отлично, а если нет не обижусь. Осталось только решить от какого лица вести изложение…

Часть нулёвая, то есть вводная РПП

В тот день Анатолий шел, как обычно, в институт через лесопарк «Колдобинское». Настроение было под стать погоде и он насвистывал веселый мотивчик, попутно с опаской поглядывая на низкие грозовые тучи. Он любил прохладную влажную погоду, так как именно на нее у него приходился пик активности. Да и от чего не любить время, когда вокруг влажно, дышится легко, и на улицах, а особенно в лесопарке тихо. Впрочем, сектанты, которых он иногда называл «сектойдами» не дремали и несмотря на погоду пытались разжиться новыми адептами.

Миловидная особа не дурной наружности легко подошла и как бы невзначай завела беседу о «высоком», а именно о религии, самой ненавистной Анатолием теме. Не любил он эту тему только потому, что считал все религиозные распри и споры, перераставшие, как рассказывает нам история, в настоящие войны, пустой тратой времени, и уж тем более не стоящей человеческой жизни. В конце концов верить в Демократию, Гироскопы или же что–то иное — личное дело каждого. Поэтому Толя лишь выслушал необходимый минимум сектантской проповеди до тех пор пока не смог выудить главный момент: сектантская религия имеет своим, наверняка отдаленным так же, как правительство от народа, базисом Христианство. Это и определило последовательность дальнейших действий.

— Все конечно очень здорово — протянул Анатолий — но Вы в курсе, что я сатанист? Но что мешает Вам отринуть Ваши столь странные предрассудки и присоединиться к нам с братьями сегодня ночью на кладбище, когда мы принесем в жертву великому демону Гироскопу целомудренную кошку и скрепим жертву человеческой кровью?

Последние слова дамочка уже не услышала, так как точно решила переквалифицироваться в олимпийского спринтера. Разумеется сатаниста в Анатолии было ровно столько же, сколько правды в предвыборных обещаниях кандидатов.

— Медленно бежит… — задумчиво проговорил Диодов, словно и не обращая внимания на то, что бег на шпильках задача мягко говоря не тривиальная — К дождю, наверное.

Предсказание сбылось и пара капель осеннего дождика умудрились остаться на его очках прежде, чем он скрылся в здании института.

— Диодов! Тебя в деканат вызывают, причем с пометкой срочно — обрадовал староста, Иван Наркомарков и добавил шепотом — Вазелин захватил?

— Моя канистрочка всегда со мной, не важно холод или зной — стихами отшутился Толя и развернувшись пошел в деканат гадая к чему бы это. В плане учебы он был не лучше и не хуже других, да и не за что его было отчитывать в деканате.

Тем не менее, заправившись по пути кофе в автомате для храбрости и, двинув с ноги автомату для профилактики, он двинулся в направлении деканата.

Вообще деканат этого факультета был легендарным местом. В основном, конечно байки про него распространяли «ЭМО» барышни, но это не являлось правилом. Два заместителя декана Петр Федорович Стрелков и Василий Иванович Ножиков были известны тем, что очень любили на старости лет компьютерные игры–стрелялки от первого лица, а когда милостью ректората появились новые компьютеры и сеть между ними, так они вообще умудрялись выписывать направления на пересдачу экзаменов не отрывая глаз от монитора. Разумеется, играли они со звуком и не подумайте что в наушниках, что и породило байку, что с «Э» не отчисляют, а ставят к стенке.

Третий заместитель был более суров, ибо предпочитал стратегии, за что и получил прозвище Стратег, на которое и откликался. И едва ли в институте остался человек, который помнил как его на самом деле зовут.

Сам же декан, Рогов Леонид Петрович, был противоположностью своих заместителей, в компьютерные игры не играл, зато был завсегдатаем баскетбольной площадки, где проводил по нескольку часов в день и чем здорово смущал первокуров. Среди студентов его называли «Мороз Красный нос», так как нос у него даже летом был красный, как у одноименного персонажа.

Толю, как выяснилось, вызывал сам декан, что не могло не настораживать, поэтому он сел на корточки у двери и стал ждать его, стараясь не обращать внимание на стрельбу, доносившуюся из кабинетов заместителей.

— Ты ко мне? — спросил подошедший минут через пять декан, отпирая кабинет.

— Да, староста сказал подойти.

— Окей. Еще двое должны подойти. Что бы не повторять двадцать раз жди их здесь, а как подойдут заходите без стука и очереди. Андерстэнд?

— Угу.

Дело обретало совсем странный оборот. И ни слова по какому это все это поводу. Решив, что другие двое упомянутые деканом знают больше, Толя присел, и раскрыл свежий номерок радиолюбительского журнала и, подбирая кусочки для своей будущей конструкции сверхмощного усилителя, призванного наглядно показать соседям, что не все разделяют их пристрастия к блатной музыке, стал ждать.

Вскоре появился неопрятно одетый паренек примерно одного с Толей возраста, от которого жутко несло чем–то горелым. Пепельные волосы были собраны в небольшой пучок сзади, а голубые глаза активно осматривали окружающее пространство.

— Хайдук! Ты к декану?

— Угу.

— Скажи, а тебя тоже без повода вызвали сюда?

— Ну вроде как повода не было. Или я о нем не знаю. Декан внутри, минут десять назад приходил, сказал еще двоих дождаться и вламываться. Кстати — Диодов решил представиться — Анатолий.

— Артем — представился тот.

— Чем от тебя горелым воняет?

— Дык, это, у главного корпуса сосна такая забористая…

— Ты что ее куришь?

— Ну дык, хвою сухую. Самокрутки все наше. Я вот все травы могу по дыму различить. Знаешь зверобой с чаем и елочкой для запаху забить… Ммм… Офигенная штука получается, даже меня часа на два вставляет. Я в нее того, чай добавляю, малиновый…

— Нда. А я думал сигареты зло…

— Сигареты попса. И денег на них жалко, впрочем меня тут один знакомый травкой одной на днях угостил, так вставило… Блин, я же не спросил, а ты то что куришь?

— Разве что канифоль. Много.

— Не пробовал.

— Ты чем–нибудь вообще кроме накурки занимаешься?

— А как же, я же ПриМат.

— Чего?

— Ну с «прикладной математики». Обожаю дискретку, особенно про категориальные абстрактые машины, мой любимый раздел.

Анатолий припомнил, как едва не вылетел из–за дискретной математики и, вздохнув, сделал вывод:

— Да. Там уж без травки твоей не разберешься. Злая вещь. А я вот радиолюб проканифоленный, потомственный.

Неожиданно до Толи дошло, кто это был на самом деле.

Артем Анашин, в народе «Пыхпых», был легендой прошедшего года. Про него давно узнал мало что весь поток, скорее весь институт. Однако, популярность свою он заработал не за знания предметов и не за их вопиющие незнание. Славу в студенческих кругах ему принесла его привычка курить все подряд. Листву с дерева осенью обернутую в листок из тетрадки с лекциями по физике — пожалуйста, хвою в трубке — не вопрос. Часто он курил просто бумагу. Известен случай, когда он извинялся перед преподавателем социологии, что лекции по предмету, которые должен был предъявить, дабы получить зачет, он скурил из–за того, что нервничал по поводу физики, где ему грозила комиссия.

Разумеется «плакал» над этим весь поток.

Впрочем на этом похождения Артема не заканчивались. Случай, когда тот скурил фикус, который в сушеном виде стоял неопознанное количество лет на кафедре химии, так же вошел в анналы истории ВУЗа, которые записываются на партах.

[Гравюра, на которой Артем курит фикус, выполненная саморезом на поверхности стола неизвестным художником знакома многим.]

К сожалению, а может быть и к счастью, Анатолию не довелось учится с Пыхпыхом в одной группе, но эту легендарную личность он хорошо знал ибо рассказывали о нем все.

Разговор прервало появление третьего персонажа, а именно еще одного очкарика с красными глазами в майке «Микрософт — унылое Г» спереди и «купил висту? Помог террористам!» сзади.

— Вы к Морозу?

— Да. Тебя без повода вызвали?

— Вроде как.

— Ну тогда все в сборе, пошли.

Артем отстучал пальцами бластбит, поднялся и предложил Толе идти первым.

В кабинете, рядом с деканом сидел мужчина лет тридцати, в черном пиджаке с галстуком и удивительно незаметным, словно бы обыденным, лицом без каких либо характерных черт.

— Диодов Анатолий, Анашин Артем и Стеклов Стас.

— Буковку «л» я бы из паспорта на фиг убрал — хмыкнул Стас.

— Они самые — громко ответил Анатолий.

— Ну что, господа буйнопомешанные, доигрались? — спросил декан.

— Вы о чем? — не понял юмора Толя, хотя по улыбке Мороза можно было судить, что ничего страшного не будет.

— Не, Витя, ну ты глянь. И это уровень интеллекта моих замов… — хмыкнул декан и указал на монитор, развернув его предварительно к сидящему напротив человеку.

Человек в галстуке отвлекся от изучения лиц ребят, глянул на монитор и рассмеялся.

Не выдержав глянул туда и Толя и узрел картину: два человека, оба вооруженных снайперскими винтовками, сидели на одной крыше спиной друг к другу и, по видимому, ждали друг друга.

А небольшие часики отсчитывали сбоку последние секунды поединка.

— То то я смотрю, они притихли — протянул «Витя» и хмыкнул.

Слепондырина Стеклов чуть подался вперед поглядеть на то, что было на экране и, как следствие, картинка исчезла, а на появившемся синем фоне белым шрифтом появилась куча текста из которой только загадочное DRIVER_IRQL_NOT_LESS_OR_EQUAL можно было прочитать, а остальное не более информативные закорючки.

— Венда — презрительно хмыкнул Стеклов.

— Стеклов, Вам надо держаться от компьютеров с Windows подальше: они и без вашего таланта дохнут чаще чем мухи.

— А я то тут причем? — спросил тот — Я даже к нему не прикасался.

— Садитесь, сейчас все расскажу. Для начала немного истории. Как вы знаете наука рванула здорово вперед за последнюю сотню лет. Никогда не интересовались почему?

— Ну все шло к тому — дипломатично отметил Артем.

— Немного не так. Просто уровень умственного развития отдельных индивидуумов общества подошел к определенной грани. Так устроен человеческий, что он не может впихнуть в себя больше, чем некоторый лимит. Но у человека есть так же и дар: приспосабливаться. Вы — плод такого приспособления.

— Э… То есть?

— Скажи, когда ты последний раз мучился от головной боли, Анатолий? Причем именно мучился, больше дня по времени.

— Хм… Около двух лет назад. По ходу переучил к экзамену и два дня провалялся. Погодите–ка…

— Все правильно думаешь. Именно тогда твой организм и производил основную перестройку. У остальных думаю такой эпизод в жизни найдется. Самое главное здесь то, что помимо того, что вы теперь легче воспринимаете знания, у вас появилось нечто большее.

— И что же?

«Витя» улыбнулся и ручка, которую он до этого вертел в руке повисла перед ребятами.

— Телекинез, например. Есть он у многих, хоть и развит бывает не сильно, ускоренная регенерация еще у некоторых… Зависит от человека.

— И что из этого?

— Предлагаю сменить место обучения.

— ДИФШ на какой–нибудь ПТУ? — спросил Артем.

— Размечтались. Специализированное учебное заведение, диплом вашего ДИФШ, минимальная стипендия тридцать тысяч вне зависимости от оценок. Ну и плюс все вокруг такие же как вы. Ну и сессии как таковой нету, контроль иначе производиться.

— И пожизненная работа на нашу оборонку?

— После развала Союза мы не оборонка. Берем заказы на разного рода исследования в авральном режиме в том числе и у государства. Что–то типа артели «вольные каменщики»

— Угу, кладем на совесть — пробурчал еле слышно Артем.

— Согласны?

— Подумать можно?

— Думайте. Даю тридцать секунд.

Толя посмотрел на друзей по несчастью.

— Ну что, мужики?

— По мне так ничего, катит — произнес Артем — и тридцать килорублей на траву в месяц.

— А где это находится?

— Южал таун.

— То есть живем в общаге?

— Ну да.

— А интернет есть? — Спросил Стеклов

— Гигабитные хабы, прямой ip адрес, безлимитный интернет. Ну плюс еще локальный сервер с музыкой, порнографией, фильмами, анимэ и программами более чем на двадцать террабайт. Пойдет?

— Ничего так себе, позитивно.

— А магазинчики с радиодеталями в городе имеются?

— Да, хотя у нас тоже неплохие запасы. Хлорного железа и азотной кислоты, в зависимости от того, что предпочитаешь в виде травителя хоть одним местом ешь.

— Хм, а… — начал было задавать вопрос Артем.

— А тебе я порекомендую прогуляться в местный лесок, в крайнем случае под парник отведем тебе местечко. Комнаты трехместные, поезд через неделю. Согласны?

Дома конечно было хорошо, но…

— Угу.

— Оке.

— Да.

Отлично. Тогда вот билеты, это передадите родителям. Упаковывайте вещички и чтобы в грядущую пятницу за два часа до отправления поезда были, как штык, на платформе.

Ошарашенные ребята вышли из кабинета декана и, дружно решив не посещать оставшиеся пары двинулись в парк Колдобинское, благо погода прояснилась.

— Ну, что же. Давайте колитесь кто и как мутантами заделался — предложил Толя.

— Ну… — начал Стеклов — в общем мне только тогда провели локальную сеть, воткнули сетевую карту, а драйверов по FreeBSD у них не было. Ну я запасся кофе, за неделю написал, а в середине где–то той недели на пару дней выпал с головной болью. С тех пор я малость с катушек съехал, если можно так выразиться. И винда в моем присутствии стала падать с ошибкой после того. А ты Артем?

— А я по лесу бродил, спец главы дискретной математики почитывал, да травы на зиму собирал. А курнуть никак, всю захваченную с собой «комсомолочку» уже выкурил, а учебник по дискре это святое. Тут выхожу на свалку, вижу обои б/у лежат, ну я их не долго думая скрутил, травами набил и курнул. Меня так накрыло, что я пару дней там и провалялся. Там дым зеленый был! В общем специальные главы дискретной математики и курево завернутое в газеты с клеем из любого сделают мутанта.

— Я бы тебя по другому назвал, но да ладно… — хмыкнул Толя.

— А вот вы молодые люди знаете, что Бог везде и он не такой как его рисуют в книгах, он многолик и он везде… — начал быстро говорить обшарпанный мужичонок лет сорока.

Ребята обменялись понимающими взглядами.

— А знаешь ты, неверный, что по этому поводу говорит Коран? — голосом обиженного фанатика спросил Стеклов, попутно доставая «Курс общей физики» Савельева, задней обложкой без надписей, который лектор и вправду величал «Кораном».

Сектант предпочел ретироваться.

— Задолбали, сектойды вшивые! — не выдержал Толя.

— Больше сект хороших и разных — хмыкнул Стеклов — кстати а в институт ходить продолжаем или нагло забиваем эту недельку?

— Думаю, что продолжаем — аккуратно сказал Толя — Впрочем, особо пока думаю не напрягаемся.

— Забито! — сказал Стеклов.

— И скурено! — внес коррективу Анашин.

Около метро к ребятам пристала молодая девушка.

— Здравствуйте, я провожу социологический опрос касательно питания современной молодежи…

— Мое питание: Двести двадцать вольт пятьдесят герц — отрезал Толя, заставив девушку зависнуть на некоторое время, достаточное для того чтобы ребята скрылись под сводами Дефолтовского метро.

— Ну что, мужики, по домам?

— Ага.

— Судя по билетам, поезд в восемь часов с девятого пути.

— Какой хоть вокзал?

— Обдолбенский вокзал.

Декан дождался, когда компьютер перезагрузится, потом спросил:

— Как там у вас, Витя. Все идет нормально?

— Знаешь, Леня. Хреново стало последние годы.

— А что так?

— Да вот раньше бывает приедешь, почти сотню наберешь за месяц. А сейчас? Девять человек за три недели, ну еще и эти трое за эту последнюю. Двенадцать.

— Вырождаемся.

— Да уж. Впрочем, мы живем долго, а пока есть сколько либо из нас — считай живы.

Ближайшие дни Толя укурился канифолью, заработал красные глаза от недосыпа и постоянных расчетов схемы, но все же закончил свой мегапроект к четвергу: усилитель должен был едва ли не стены дробить. Укомплектовав его девятью древними, но очень мощными колонками с подмагниткой, которые еще покойный брат деда спер в кинотеатре в советское время, Толя взглянул на окна соседнего дома из которых невообразимо громко для двух часов ночи были слышны блатные завывания какой–то шансонетки.

— Все они шансонеты… у них ни единого шанса — хмыкнул Толя, оделся, убедился что сестра спит и двинулся на улицу.

Далее пришлось взгромоздить все, согласно плану, на растущее между домами дерево и направить динамики, закрепленные на алюминиевом уголке непосредственно на окна на втором этаже. Запитал усилитель он из распределительного щитка, стоящего рядом со злополучным домом и вновь просмотрел рассчет времени.

Сеть выдержит плод его мозга всего сорок секунд, после чего, как и рассчитано обесточится весь дом. В принципе потребление можно было здорово сократить, но его он специально завысил, чтобы подстанцию вышибло к концу концерта. У него будет около трех минут собрать манатки и скрыться в подъезде, прежде чем злобные жильцы не спустятся вниз, так как по неосвещенным лестницам, да еще с заклинивающей дверью подъезда эта задача будет не совсем тривиальной. Участковый и компания, как известно всему району, сейчас пьянствует в честь дня рождения и раньше понедельника, когда Толя будет очень далеко, они не появятся, а все следы радиолюбительской деятельности он увезет с собой… Впрочем едва ли им будет интересно по домам ходить.

— Давай помогу — раздался девичий шепот.

— Аленка, сестренка, ты чего не спишь? Тебе же завтра в школу.

Сестренка младшая всегда пыталась походить на брата и, благодаря нему, неплохо разбиралась в электронике.

— А я такую музыку не люблю. Можно тебе помочь?

— А если запалят?

— Должен же тебе кто–то помочь. И прикрывать–то тебя кто будет. А я между прочем я уже в одиннадцатом классе, так что можно считать за свои поступки отвечаю.

— Я тебя люблю сестренка. Втыкай затычки в уши и давай закончим с этим концертом. У нас будет три минуты чтобы смотаться после того, как концерт отгремит.

— Есть, босс.

Толя проследил за сестрой, подготовил беруши, откинул защитные колпачки с трех переключателей и по очереди передвинул их в положение «вкл», уступив два сестренке. Ручку грубой регулировки громкости он провел через положения «комариный писк», «домашний кинотеатр», «Лужники» в положение «сейчас Тутанхамон очнется», задействовав тем самым основные каскады усилителя, а ручку плавной регулировки в крайне правое положение. Были еще положения грубой регулировки промаркированные «Малый коллайдер», и «Большой коллайдер», но их он счел опасными для динамиков. Динамики загудели, едва включилась подмагнитка и Толя предпочел заткнуть уши.

Сестра кивнула.

Так как хотелось воспроизвести композицию полностью, а времени было не более сорока секунд, выбор пал на жанр grindcore, отличающийся… впрочем не будем говорить чем. Песенки по тридцать сорок секунд, рычание и непристойные звуки в микрофон, куча немелодичных ударов по барабанной установке, словно с желанием ее раздолбать — вот основные составляющие этого жанра, которые едва ли можно назвать отличиями.

Когда свет в злополучной квартире замигал в такт бешеным ударам, Толя стиснул зубы. Даже для ушей с берушами было слишком громко. Потом свет в злополучном доме погас, словно обрадовавшись что все стихло, а вместе с тем отключились уличные фонари и свет в соседних домах. Толя выдернул беруши и полез на дерево, отметив факт некоторого «перебора». Алена же, не отставая быстро собрала провода и все что было внизу, нагрузила на себя сколько смогла и через сорок секунд парочка радиоманьяков уже скрылась в своем подъезде. Хорошо, что они жили на первом этаже и успели скрыться в квартире раньше, нежели обозленные шумом жильцы нацепили что–то на себя в темноте и высунули любопытные носы из квартир.

— Хорошо, что родители на даче ночуют.

— Угу. А то там едва ли стекла не вышибло.

— Ждем репортажа на ДефолтТВ по зомбоящику.

Хихикая, они двинулись на кухню. Несмотря на наступившую тишину радиоманьяки не могли заснуть, посему сидели на кухне и при свете свечи, так как электричества не было, обсуждали произошедшее и ждали пока адреналин не будет выведен из крови естественным путем.

Алена с детства бегала хвостиком за братом, училась у него, а тот помогал ей и рассказывал что знал сам, как завещали родители. Когда он заинтересовался электроникой и начал перенимать знания у деда, который из принципа, считая, что место женщины — у плиты, не рассказывал ничего Алене, Анатолий стал своеобразным ретранслятором, доносящим все полученные знания до Алены, щедро сдобряя их тем, что смог узнать сам.

На фанатах блатной музыки Толя с детства испытывал свои поделия, и начинал с весьма безобидных: реле отрубающее электричество в отдельно взятой квартире по расписанию, передатчик, вещающий на частоте «радио шансон» всякую нешансоноподобную музыку или же, что было безопаснее, ретранслирующий какое–нибудь радио на этой частоте. И всегда Алена в этом участвовала. Она в том числе и помогала ему конструировать его последний прощальный «подарок» соседям. Надо ли говорить, что она тоже хотела в следующем году поступать в ДИФШ, на тот же самый факультет, что и Анатолий и ей Толя рассказал всю правду о том, куда на самом деле он едет.

— Ну все шло к тому — произнесла Алена, когда Толя закончил рассказ о том, куда он на самом деле едет — Не забудь, у меня крыша едет под тем же углом, что и у тебя, так что жди меня через пару лет там.

— Ладно. Только без меня не унывай здесь. Помни, icq и jabber у тебя мои есть, так что стучись если что. И подобных проделок над этим быдлом не проворачивай. Тут уже уголовщиной пахнет. Кстати, если что ты спала, а я ночевал своего друга.

— Это который виндоуз вешает своим взглядом?

— Он самый. Он подтвердит.

— Ну отлично. Блин. Я по тебе скучать буду.

— Не унывай. Все равно скорее всего ты скоро ко мне присоединишься. К тому же я тебе оставляю святая святых: подшивку радиолюбительских журналов начиная с сороковых годов, которую наш дедушка сначала собирал. Мой компьютер считай твой. Я беру с собой только ноутбук ну и несколько программаторов с прочими наработками. Остальное там, говорят, будет. В крайнем случае пришлешь мне чего из запчастей почтой. А то я не знаю как там с запчастями.

— [цензура] вопрос, братец, все сделаю.

— И вон там еще мои тетради с первого курса лежат по текущий. Как поступишь — они тебе пригодятся.

Разговаривали они еще долго, а потом легли спать. Толя встал рано и поехал досыпать к Стасу, разумно решив не ходить в институт и при этом не светиться перед родителями, которые должны были появиться утром из командировки, своим прогулом института.

Стеклов, в известных кругах известный как «void», перед своим отъездом тоже был занят. Едва дождавшись, как все уедут на работу, он, не без помощи Анатолия проснувшегося к тому времени, демонтировал сетевой кабель и «лишние» коммутаторы с чердака дома, оставив подключенными только вменяемых жильцов, не имеющих привычки смотреть порно в три часа ночи так, что охи и ахи слышит весь дом. Стас жил в так называемом «быдлорайоне», где концентрация гопников на один квадратный метр зашкаливает по любой шкале. После шести вечера здесь просто было опасно выходить на улицу.

Разумеется и сетевой кабель и коммутаторы были лишены опознавательных знаков, и укомплектованы свежераспечатанными накладными, по которым они были куплены на местном радиорынке, аккуратно упакованы и взяты с собой.

— Артем не одобрит. Что я, что ты… вроде как–то не хорошо подсовывать подлянки на прощание.

— Дык… Они же того заслуживают. К тому же у меня серьезные подозрения, что сюда мы больше не вернемся.

— И все таки как–то ты не хорошо… кабель срезал, свитчи спер…

— Будем считать это компенсацией за то, что они навязывают программное обеспечение своей конторы не идущее под FreeBSD из–за которого я угробил не одну ночь создавая его аналог у себя под фряху, а еще за постоянные отключения интернета по причине «программного сбоя» и прочих неудобств. Да и сетевухой той, когда только подключился…

Анатолий пожал плечами.

— Бери вещи, вызываем такси и к Артему. Я там Вас оставлю не на долго, к своим заскочу попрощаться.

— Как знаешь.

Артем, хоть и не прочь покурить всякое разное ненавидел один сорт людей. Наркоманов. Тех кто если курит не для вдохновения, а чтобы тупо спрятаться от реальности. Несмотря на свою любовь к курительным средствам он четко придерживался мнения «трава не наркотик» и знал в этом меру, пример которой брал голландцев. В общем, наркоманом он не был, хоть и любил об этом поговорить. Во всем остальном, что официально наркотиком не считалось, вроде полевых трав, чая и тому подобного он меры не знал и курил в огромных количествах. Попутно он делал настойки, сушил травы на зиму и знал о секретных свойствах многих трав поболее любой народной знахарки. В школе у него даже прозвище было: «Травник», которое перешло в «Знахарь», а когда тот, раскуривая листья клена осенью показывал разные фокусы с дымом, оно преобразовалось в «Ведьмак». Дар заставлять дым принимать различные образы у него был давно и он так и не мог вспомнить когда им овладел.

Должно быть, только особенности его организма позволяли ему не скончаться от рака легких в раннем возрасте и хвастаться редким здоровьем и способностью легко изучать разделы дискретной математики, которые вызывают отторжение мозга организмом у любого нормального человека. Учителя в школе сквозь пальцы смотрели на пристрастия к курению своего подопечного, так как кроме как отлично он ничего не получал в принципе. Жил он отдельно от родителей, один, поближе к институту в квартире своей покойной бабушки, от которой некогда и перенял ее знания о травах и их свойствах, которые потом дополнил и расширил.

Долгое время он думал чем бы прокурить наркоманов сверху, но потом отказался от этой идеи и лишь перед самым отъездом настучал в «дефолт наркоконтроль» о том, что мол де по такому–то адресу притон. Толя уже попрощался с родителями и приехал к Артему, тот уже запаковал все жизненно необходимое, забрал с чердака дома в четыре чемодана все травы которые там сушил, захватил восемь бутылок самодельного «тархуна» и вместе ребята отправились на вокзал.

— Итак, господа, констатирую [цензура], факты. Мы попали по крупному, ибо едем в город Южал, или по–русски «хэзе» через несколько дней. Жить мы будем хрен знает где, заниматься хрен знает чем и вообще с нашими старыми группами придется простится — продекламировал, как можно веселее Толя, пока ребята ехали в такси.

— Ты кстати стормознул, Толь — выдал Артем, развеселевший после самокрутки с чаем «липтон» — Ты не спросил с какой платформы едет поезд. А то будем все стены носом долбать, пока на платформу девять и три четверти не попадем.

— Меньше Поттера читать надо — для твоего неокрепшего детского организма это еще хуже чем пиво — съязвил Толя — а отправляемся мы с платформы 3,1415926535897932384626433832795, если интересно.

Все разом взглянули еще раз на билеты, в которых было русским по белому прописано, что поезд поедет с девятого пути и, поняв, что повода для беспокойства нет, откинулись на сидении, стараясь не замечать шансона и запаха дешевых сигарет, которые курил водитель. Хотя фантастическую литературу всерьез никто не воспринимает, стоит случиться чему либо из ряда вон выходящему и каждый пытается приплести элементы прочитанной книги к реальным событиям. Наверное, так уж устроен человек.

— Прибыли — констатировал «Витя» факт.

— Так точно.

— Значит так. Зовут меня Виктор Петрович Плющенко, я вашим куратором буду.

— То есть?

— Буду Вас курировать — «пояснил» тот — Пока занимайте места и располагайтесь. В пути будем двадцать часов, так как делаем петельку не хилую.

— Ясно — кивнул Толя.

— Располагайтесь пока в поезде, а я потом вас проведаю расскажу все.

Ждать пришлось почти полчаса, после чего их «запустили» в поезд. Вагон был пятизвездочный: пятая звезда давалась за надпись «RAP — калл» на потолке, четвертая за туалет, в который невозможно было войти без костюма полной химической защиты, и который к тому же был закрыт 60 % пути, а первые три есть всегда, так как ничего достоинством ниже трех огромных красных звезд на постсоветском пространстве не бывает в принципе. Вагон делился на купе и боковые полки, причем никакой перегородки между ними не было — только проход. Одним словом типичный плацкартный вагон.

Ребятам досталось купе, которое они должны были по теории делить с Виктором Плющенко, а на боковых полках напротив разместились две «гламурные девы», начавшие сразу же обсуждать достоинства разных сортов макияжа. С ними на удивление легко заговорил Артем, сказав что обожает косметику «А-Вонь». Впрочем разговор сразу заглох, когда он сказал, что пудру и еще что–то он добавляет в свои самокрутки, что дает им поистине легкий, невообразимо насыщенный вкус.

— Все мы, выходит, заподлостроители — подрезюмировал Толя, когда Анашин закончил разговор с дамами.

— Да не без этого. Предлагаю назвать нашу теплую компанию РПП — выдал Артем

— То есть?

— Радиолюбитель, Примат, Программист.

— Вопрос только зачем?

— А чтобы никто не догадался. Кстати, будете в «дурачка», все равно делать нечего?

— Раздавай.

Через полчаса после того, как поезд тронулся подошел Виктор Петрович и, кивнув едва заметно парню, который едва ли не за пять секунд завязал разговор и увел куда–то дамочек напротив, попросил сдать картишки и ему.

— Значит так ребята… шестерка козырная у меня, отбивайся от девяточки Артем… пару слов о вас. Знаете, в мире за все надо платить и ваши способности тому не исключение. Знаете какова цена?

— Ээээ. Нет, Перевожу под тебя, Толя.

— А цена такая. Вам нельзя сбавлять умственную нагрузку. Чуть сбавите — в лучшем случае свихнетесь — в худшем гроб. Диплом вы свой получите, потом будете сами выбирать что на общих условиях изучать. Пока вы пичкаете мозг знаниями и применяете их — вы живы и здоровы. Скажите спасибо, что того, что изучать хватает.

— Четыре вольта.

— Бито.

— Десятка под Вас, Виктор Петрович.

— Отбивайтесь сами — Виктор положил еще одну девятку рядом.

— А как узнать достаточно ли мы нагружаем мозг?

— Сами должны чувствовать. Нам склонна частая смена рода деятельности, непостоянность…Тут уж нужно самому определяться. Главное не бойтесь, Будущее вам у нас обеспечено хорошее.

Толя отбился и улыбнулся. Кажется он понял, кем стал на самом деле и это его радовало… Век живи, век учись. Что может быть приятнее?

В пути не обошлось без приключений. Одна деревенская девушка захотела настоящей любви и потому легла под поезд, который, надо сказать машинисту спасибо, который зная суицидальные наклонности разного рода люда, ездил с морским биноклем и успел затормозить.

После краткого разговора Виктор Петрович взял ее с собой, проплатив кому надо и откомментировав тем, что она «тоже с катушек съехала».

— …Поэтесса хренова. Видишь до чего доводит нас отсутствие мозговой нагрузки? Суицид это только самое безобидное проявление. Ну ничего, приедем ей не будет времени о суициде думать. Впрочем она особый случай.

— То есть?

— Ну у вас у всех это приобретенное, а у нее врожденное. Такие люди своеобразные гении всегда были. Менделеев, например. Ломка от отсутствия мозговой нагрузки была такая сильная, что тот из деревни ушел. Ну сами знаете эту историю. Хуже когда такой человек не знает чем нагрузить мозг, как Софья, например. Сначала искала спасения в поэзии, неплохие стихи писала, много чего перечитала в местной библиотеке… Да вот только слабая то нагрузка. Сейчас ей вообще без разницы что изучать — лишь бы чем было мозг занять.

Услышав это Стеклов как–то странно улыбнулся, но Толя и Артем этого не заметили.

— Виктор Петрович, а кто мы все–таки? — Спросил Артем — Мутанты? Люди Индиго?

— По поводу «индиго» не знаю, в городе вроде есть клуб «голубая устрица», приедем — можешь сходить узнать. Мутанты? Спорный вопрос, мы люди.

— Угу, с буквы Икс — хмыкнул Стеклов.

— Нет, с буквы Хэ — съязвил Виктор.

Южал таун спал, когда поезд прибыл на платформу, свистом гудка разбудив спокойно дремавших на вокзале бомжей.

Вокруг Виктора Плющенко ошивались тринадцать человек примерно одного возраста. Среди них было четыре девушки, одной из которых была недурная собой деревенская особа с красными от слез глазами. Софья. Тринадцатая.

Их Виктор повел, давая периодически отдышаться к желтенькому видавшему лучшие времена автобусу.

И словно не было тех лет, что минули с развала Союза… Желтенькие заборчики, пятиэтажки–хрущевки. Автобус свернул у стеллы «Слава Совеветской Науке» и двинулся мимо стройных пятиэтажек спального района.

— Городок маленький, метро нет. Лучшее средство передвижения — велосипед или встроенные ноги. Сейчас заканчивается спальный район… Так. Вот это улица Ленина, вон там универмаг, а там магазинчик, один из трех с радиозапчастями, это я тебе, Толя. Вон там рядом спортклуб, небольшой компьютерный магазинчик…

А вот сейчас свернем на улицу Октябрьской Революции, здесь почта находиться и Дом Культуры, где при желании можно прокультуриваться. А вон те три здоровых пятиэтажки, огороженные забором — ваш дом на ближайшее время. Это край города, прямо за ним начинается лес. Перед лесом там спротплощадка, пара ангаров от старых времен… Васька, Шумахер фигов!

Автобус дернуло и он со скрипом остановился в десяти сантиметрах от припаркованной рядом иномарки.

Водитель получил «на фуфырь» и пассажиры двинулись к воротам, которые услужливо отъехали в сторону.

— НИИ ФИГНИ — прочитал вслух Анатолий

— Научно Исследовательский Институт Физико — Инженерных Государственных НаноИсследований.

— А почему «нано»?

— А потому что на все остальное государство денег не выделяет, а нам средства лишними не будут. А так как размера «нано» у нас ничего нет, мы вместо микрометра говорим нанокилометр и в методичках так пишем. Ждите здесь.

Виктор скрылся в одном из зданий, а ребята расселись кто на земле, кто на чемоданах. Софья тихонько заплакала.

— Тише эмо, ты не плачь… — «успокоил» кто–то и сразу получил пинок от Стеклова и устный билет, имеющий местом назначения то ли гору в Перу, то ли одноименное поселение в ее окрестностях.

— Ты лучше не слезы лей, а расскажи чего так под поезд легла. Много будешь плакать — будет обезвоживание организма. Темыч, дайка своей тархунообразной настойки, пока она тут аки мумия не высохла.

— Может ее лучше того, накурить? — предложил тот, но бутыль все же передал.

— Сходи лучше в клуб «голубая устрица», проверься являешься ли индиго — зло огрызнулся Стеклов, породив смешки.

Толя взирал на Стеклова мягко говоря с удивлением.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы хоть как–то успокоить Софью совместными усилиями. Артем закурил, посчитав, что пассивное курение ускорит у нее сей процесс. Сегодня он курил мяту, лимонный чай и что–то еще.

Через некоторое время Софья успокоилась и поведала о сложностях жизни приличной девушки в российской глубинке, селе Задрипано, и о том, как ей не повезло остаться без родных, одной по жизни и без средств к существованию. Попутно выяснилось, что по возрасту она младше большинства на два а то и три года: ей было всего восемнадцать.

Разумеется ее быстро привели в порядок, заверили что все будет нормально, а Стеклов так вообще больше всех старался. Потом ее убедили зачитать ее стихи, нагло скрыв тот факт, что ценителей поэзии тут разве что пара девушек, а остальные, как истинные технари глухи к ней, аки депутаты к гласу народа.

— Блин — сказал Артем Толе, рисуя струйками дыма небольшого дракончика в воздухе — Впервые вижу этого сурового «одмина» таким.

— Ват из лав? — спросил Толя текстом известной иностранной песни, вкладывая в слова совсем иной смысл, нежели можно было извлечь в переводе на русский, который легко понял Артем.

— Бэйби донт хёрт ми — утвердительно ответил тот, так же вкладывая не совсем истинный смысл в слова. Потом выдохнул дым, который обернулся толстым крылатым младенцем со снайперской винтовкой, из которой выстрелил в Стаса, чего тот в темноте не заметил.

— Ему придется потрудиться…

— Ты по поводу?

— Ну чтобы поднять уровень образованности этой девушки с отметки в окрестности нуля до отметки «осторожно, шизик». Из того, что она рассказала выходит что у нее и со школьным образованием не все в порядке.

— Мне кажется, что это для него не будет проблемой. К тому же местные преподы помогут, я в этом уверен.

Виктор вернулся через сорок минут и отвел ребят в общежитие.

— Значит так. Главное не суйтесь в подвал, где двери свинцовые и значки радиация. Там обитают радиационно–стойкие физики–ядерщики, от каждого фонит, как от двух блоков ЧАЭС. Пару минут там побудете и жена вам больше не понадобиться.

Толя и Артем не сговариваясь покосились на Стаса, тот покраснел, но промолчал…

Уютные квартирки состояли все, как одна из трех спален и гостиной. Троицу РПП поселили вместе, а Софью, в гордом одиночестве в квартирке напротив и все это было на пятом, самом высоком этаже без лифта. К тому времени Стеклов умудрился заинтересовать Софью своими компьютерами и читал ей вводную лекцию об устройстве этих чудес техники, наглядно демонстрируя ту или иную часть, извлекая ее из своих чемоданов.

— Обычно девушка посылает парня на… Ну ты понял… После трех минут такой лекции — высказал мнение Артем.

— Исключая случаи, когда ей надо сдавать по этому предмету экзамен и случай когда девушка такая же ненормальная как мы и у нее ломка из–за отсутствия мозговой нагрузки — подметил Анатолий, распаковывая вещи — Если я правильно понял то, что говорил нам Виктор, то для нее сейчас эти знания — как доза для наркомана в состоянии ломки.

На письменном столике Толя нашел бумажку со всеми необходимыми настройками, чтобы подключить интернет, розетки и, распаковав ноутбук, паяльную станцию и свой легендарный усилитель стал все это дело раскладывать. Колонки закрепил по стенам, а сам усилитель выставил в режим «домашний кинотеатр».

Артем не отставал, извлек молоток, гвозди, веревки и развесил в углу комнаты пучки трав, наполнивших окружающее пространство своим дивным ароматом, после чего раскрыл настежь окна, благо погода здесь, намного южнее Дефолт Сити была намного теплее и уселся на подоконнике, подобрав ноги.

Через два часа, когда Стеклов все же смог распрощаться с Софьей и она ушла к себе, было решено лечь спать.

— Скажи только, Стас, как это тебя угораздило. Она же «виндоуз» от «доса» отличить не может.

— Скоро сможет. Мозги незагаженные пеаром мелкомягких это нынче редкость. А ее мозги я на место вправлю, уж зуб даю, с дырками, налетом, кариесом, пломбами… короче в полном комплекте.

— Или лучше сказать, накренишь ее крышу под нужным тебе углом — пробурчал Толя, набирая сестре и родителям электронное письмо о том, что отлично добрался.

— А если честно, то не знаю. Есть в ней что–то такое…

— Где же мы, получается теперь таки учимся?

— Ну диплом–то у нас ДИФШ, что еще надо?

— А факультет?

— А Хэ его Зэ… Уж не наш старый это точно.

— Так и запомним. Факультет Хэ.

Где–то далеко, в далеком Дефолт Сити, на столе декана лежали двенадцать папок с личными делами студентов, и и в каждом была приписка: «переведен(а) на факультет «Х»»

— Здравствуй, Сергей Анатольевич — поприветствовал коллегу Виктор.

— Как оно?

— Двенадцать нынче. Ну тринадцатую подобрали по пути.

— Уверен что тоже наш клиент?

— Не забудь — мой дар это чутье на таких повернутых.

— Да я так, чисто риторически спросить. Просто надо что–то с этой Софьей делать. Полная безграмотность на уровне школы по основным техническим предметам, хоть мозг и работает в нужном направлении.

— Ну у нее информационный голод просто бешеный, она сейчас все в себя быстрее чем губка впитывает. Ее сейчас Стеклов обхаживает.

— Запиши, чтобы ее тоже к компьютерам с «виндоузом» не пускали.

— Думаешь талант этот переймет у него?

— А кто нас знает, на что мы психи способны. А учитывая то, что у нее Голод последней стадии так не только перенять может черту, но и усилить.

— Как там наши ядерщики?

— Да как обычно. Тупиковая ветвь, сам знаешь, их даже если какая девушка полюбит — без скафандра рядом с ними и часа не проживет, а найди мне на всей планете хоть одну ядерщицу, да еще которая так крышей двинется. Они все шутили, что мол де почкованием размножаются, а пока ты отсутствовал сей факт подтвердили.

— То есть?

— Ну они нашли какого–то товарища, уж не знаю как не попавшего к нам ранее, осторожно провели сюда и сказали что, цитирую, «почканулись».

— И что этот товарищ?

— Жил всю жизнь возле АЭС, изучал все сам по учебникам, без института. На проверку даст сотню очков в фору многим с дипломом института.

— Отлично, такие люди нам нужны. Хотя, если так дальше пойдет, то народ набирать придется только со стороны, а не по институтам. Если его вообще набрать можно будет…

— Дорогие мои родители и конечно же Аленка — начал печатать более подробное письмо Толя, как только более менее свыкся с жизнью в НИИ — Расположились просто замечательно, живем втроем в одной квартире, компания веселая. Кормят хорошо, а Артем, который травник у нас, так пропихнул в столовую свои травяные чаи, которые, надо отметить, вкуснее во много раз всего того, что пробовал — о том, что Артем три четверти собираемых трав скуривает, он решил промолчать. Хорошо хоть ему под сушку трав выделили весь чердак дома, попутно объяснив что с ним сделают, если будет там курить.

— …вообще для этого лучше использовать системный вызов epoll(), так как тут мы меньше всего данных пересылаем ядру и обратно, ну ты поняла, короче… — донесся голос Стаса, рассказывающего что–то явно не поэтическое своей пассии.

— Учеба скорее здесь в радость, преподаватели люди знающие, сами наукой только и занимаются… — продолжил письмо радиолюбитель и задумался. По письму выходило, что все его окружающие его люди примерные и очень уравновешенные, в то время как тут все, включая преподавателей ушиблены по жизни не подумайте что на половину головы. Чего только стоил преподаватель обучавший «системному программированию»: лекцию вел с пивом в одной руке и мелом в другой, а ко всему прочему еще и злоупотребял сленгом, причем некоторые слова и записать–то можно разве что ввиде транскрипции. Епифантий Петрович вообще быстро сдружился со Стеком который в первую же неделю его успел подменить разок. Да и сам Толя был не лучше… Когда на спор устраивали около леса состязание чей усилитель мощнее с местными старожилами — так Толин в режиме «Большой коллайдер» обрушил один из пустующих ангаров гнивших там с советских времен, и вызвали ненависть всего прилегающего к НИИ района.

Артем опять ушел в лес, откуда последние дни таскал травы просто в промышленных масштабах, набивая чердак, намекая на то, что мол де октябрь на дворе, сезон заканчивается, и если бы не относительно теплый климат и не желающее уходить лето, то тут вообще было бы глухо с травами. А так хоть немногие травы можно собрать и глядишь на зиму хватит. Впрочем, это не мешало ему развести у себя целую плантацию разнообразных растений.

Поправив немного письмо, добавив чисто для вида жалобу на жесткую кровать, которая на самом деле была удобная (чтобы все тут медом родителям не казалось), радиолюбитель начал писать второе письмо, для своей сестры, попутно вложив в нее кусочки своей последней схемы и не утаивая столь многие детали. Как ни крути, а сестренка движется верной дорогой…

Часть 1. Хандра

Анатолий никогда не знал что такое депрессия. Вернее, у него бывало плохое настроение, но что бы оно мешало заниматься любимым делом… никогда! Какого же было его удивление когда вот уже три дня из–за этой нескончаемой депрессии он не мог ничего делать. Хотя все прекрасно понимали, что занятия здесь чисто формальность, никому еще не приходило в голову их задвигать. Затянувшаяся до середины декабря осень настроения не улучшала, ровно как и приближающиеся праздники. Мозг просил пищи, вопил от голода и в тоже время не принимал обычный рацион технических блюд, словно капризный зажравшийся ребенок. Даже задорный огонек в глазах, свидетельствующей о роде деятельности этого человека, потух и едва светился, словно бы батарейка его питавшая неожиданно села.

Первым, с кем решил посоветоваться Толя был Виктор Петрович. Как ни крути, а кому как ни куратору знать «все» об истории болезни своих подопечных.

Выслушав Толю Виктор задумался.

— Вот что я тебе скажу. Антидепрессанты ты и не думай пить. В нашем состоянии категорически противопоказано все, что резко влияет на мировосприятие. Можешь конечно попросить у вашего травника настойки… Хм… Сейчас скажу чего… Только в очень малых количествах. Попробуй спортом позаниматься, смени род деятельности, иногда это требуется… Вообще влюбиться Вам надо, Анатолий, лучше всего спасает безо всяких антидепрессантов.

Толя переварил эту идею. Мозг взвесил варианты «за» и «против», учтя попутно что едва ли встретишь радиолюбительницу настолько помешанную как и он, что зарплата будет быстро уходить на нее, и многие тому подобные факторы, после чего выдал вердикт: «нафиг оно надо».

— Спасибо, Виктор Петрович, попробуем как–нибудь без столь радикальных средств.

Английский сплин, так же известный в народе как «русская хандра» был серьезным противником и именно он стоял между ним и любимым делом.

Надо ли говорить что настойки трав, тем более в столь низких концентрациях не помогли.

Кто же может знать… Неожиданно Толю осенило. Уж если кому тоскливо скучно и одиноко, так жителям подвала, радиационно стойким физикам, верно? Им то по жизни женское внимание не светит, а тоску–то они как–то рассеивают.

Спустившись в подвал, Толя облачился в свинцовый скафандр, подошел к двери и нажал на кнопку звонка. С парой специалистов по радиационной стойкости интегральных микросхем отсюда он уже общался, только не лично, и его приглашали не раз в гости, да вот никак зайти не получалось.

За свинцовыми стенами жили двадцать четыре человека, причем младший из них был всего на пару лет старше Толи, а старшему, успевшему на своем веку пожить и при Императорской России перевалило за сто лет.

— О, Толя, здравствуй — приветствовал радиолюбителя взъерошенный ядерщик лет сорока с практически белыми волосами и ясными голубыми глазами — Уж извини что без скафандра никак здесь.

— Здравствуйте, Сергей Евгеньевич. Да ничего, привыкнуть можно.

— Проходи, садись, с чем пожаловал?

— Да вот в гости решил заглянуть. Как Вам усилитель мой?

— Да, схему смотрел, впечатляет. Когда вы его с Вадиком гоняли у ангаров даже отсюда было слышно. Кстати, держи. Это тебе.

Толя с большим трудом, ибо в скафандре это задача не совсем простая, развернул распечатку, сделанную на листе А 3.

— Ого, ну ничего себе схемка…

— Угу, раза в четыре больше, только его теперь хоть в космос запускай, хоть в реактор суй — даже у Мити подмышкой работать будет.

Сидящий неподалеку Дмитрий Федорович довольно хмыкнул. Как ни крути, а от него «фонило» сильнее всего, чем тот и гордился.

— Спасибо, как только печатку придумаю и травану буду собирать. Я кстати по такому вот вопросу к Вам пожаловал…

Толя изложил информацию о своем состоянии, на что Пантелей Егорович, самый древний и авторитетный из ядерщиков выдал.

— Хреново. Жениться тебе надо, Толик.

Мозг вновь попытался взвесить все «за» и «против», но наткнувшись на результат прошлой обработки, за бездействием не перезаписанный другой информацией, схалтурил и выдал прошлый просчитанный вывод: «нафиг оно надо».

— Ну у нас иногда такое бывает, когда «печка» прогорает.

— Печка?

— Ну вон там реактор. Мы просто в среде без радиации долго не протянем, поэтому нам его сюда и поставили. Как кассета с ураном прогорает мы того, свеженькую поставим и все вновь хорошо. К тому же он все здания отапливает, так как в местную котельную уголь последний раз завозили еще при Сталине.

— А ремонт делали так вообще при царе батюшке — добавил старожил.

Толя мысленно спросил у организма хочет ли он дозу в сотенку рентген, на что тот деликатно промолчал, что он посчитал отрицательным ответом.

Распрощавшись с физиками радиолюбитель двинулся к себе в квартиру, размышляя что же делать. Депрессия оказалась слишком коварным противником.

Прошло два дня. Толя полулежал на кровати и кидал самодельные дротики в деревяшку на стене. Это единственный вид спорта, которым он додумался заняться и, надо отметить, помогал он слабо. Проявившийся у него телекинез позволял ему легко поднять в воздух около двухсот грамм, что было больше чем достаточно: теперь не нужно жалеть, что у тебя нет еще одной, а то и двух рук, паять smd компоненты, то есть напаиваимые поверхностно, обычно очень и очень мелкие стало одно удовольствие. Сейчас же телекинез служил для извлечения и подачи дротиков.

— Чего скучаешь? — спросил как всегда Жизнерадостный с большой буквы Пых.

— Да не то, чтобы скучаю…

— Скучаешь, по тебе видно. Знаешь, нам с тобой надо прокультуриваться хоть иногда. Дать технической части головного мозга… Вернее головному мозгу… Отдых и поработать немного гуманитарным рудиментом.

— Извини, графоман из меня как из тебя гопник.

— Ну почему сразу графоманить? Давай в ДК местный что ли сходим. Мы ж не заложники в этом НИИ. У них там вроде как концерт отчетный сегодня вечером будет.

— Стека берем?

— На кой ляд? Он у нас теперь человек семейный — зловеще хмыкнул Артем.

— Ты только в зале не кури.

— Не буду, так и быть уломал. Но с собой захвачу.

Ребята выбрались из НИИ, и двинулись в сторону ДК. Артема как всегда сопровождала аура кумара, от которой Толя, дороживший своим псевдовменяемым взглядом на мир, незамутненным никакими наркотическими и отравляющими веществами, окромя канифоли, держался подальше.

— И чего сегодня будет?

— «Ромео и Джульетта». Типа отчетный спектакль местного театрального сообщества.

Свет российской науки приобрел два билета, после чего разместился где–то в середине небольшого покоцанного зала, заполненного где–то на три четверти. Сорок три процента присутствовавших были вылитые гопари, хоть и с большим процентом интелекта во взгляде, остальные люди в возрасте, долно быть родственники тех, кто выступал и молодежь. Два процента составляли Толя с Пыхом, а еще два…

— Стек, Винкатастрофа? Какими судьбами?

— Да вот, Софьюшка вытащила меня прокультуриваться. А вы?

Софья, хотя уже не пыталась покончить с жизнью, заделалась готкой, ходила исключительно в темном платье, которое несмотря на все ей шло и прилежно училась у Стеклова… Настолько прилежно, что в ее присутствии компьютер с windows просто тихонько дох, не всегда даже с «синим экраном смерти» и спасала только переустановка. Отсюда и пошло ее прозвище. Однако ее талант не убивал пока 64х битный windows и одноименную операционную систему на карманных компьютерах, но, как она сама шутила, «она над этим работает». И это было заметно: неподвластные пока ее таланту «windows'ы» в непосредственной близности от нее чудили. Звали ее обычно без первой части прозвища, просто «катастрофой» и то не всегда, в отличие от ее «учителя», которого по жизни все звали Стеком.

Надо отметить деревенская девушка здорово продвинулась за последние полгода: уже через месяц «сдала» экзамен по которому ее «приняли» заочно в ДИФШ, и теперь осваивала программу первого курса.

— Пых надоумил — ответил Толя — хандру разогнать говорит поможет.

— А ты последнее время хандрил?

— Да есть немного. Что–то делать ничего не могу, настроения нет.

— Ну тогда оно сто процентов поможет. Да и спектакль сегодня чудо — выдала Катастрофа — О любви и смерти. Стек, а ты бинокль взял?

— Конечно. Держи — Стек извлек полевой бинокль цвета хаки размером с небольшой ноутбук.

— И не лень тебе тащить было, оно же тяжелое!

— Дык в мелкие театральные у меня глаз не пролазит — безапелляционно заявил суровый FreeBSD «одмин», чем заставил всех в радиусе нескольких мест вокруг гнусно захихикать.

— Тихо, сейчас начнется!

Постановка была действительно хороша, и даже Толя с большим удовольствием досмотрел до середины. Потом, должно быть его «гуманитарный рудимент мозга» насытился духовной пищей, после чего что–то произошло. В тусклых последнее время глазах Толи словно зажглись вновь светодиоды, и радиолюбитель занялся тем, что стал просчитывать в уме каскад операционного усилителя, которым в последнее время занимался. Очнулся от своих мыслей он уже ближе к концу от пинка Артема.

— Ты хоть про себя думай, а то заладил на ползала «а в этом долбаном контуре тогда коза будет при большой частоте».

— А, извини.

Впрочем, на сцене тем временем началось самое интересное. Ясное дело, что актеры последние строки знали плохо, посему из ямы активно подсказывали. Во время боя в склепе Ромео, которого играл парень с черной челкой на пол лица, типичное эмо, сбросил противника в яму к суфлеру и, давая время суфлеру и Парису обматерить друг друга произнес:

— Земля не вынесла падонка вес, и нахрен провалилась.

Все гопники зала зааплодировали, а более взрослые и умственно развитые тихонько улыбнулись. Принимая яд «Ромео» расплакался, чем заслужил совет из зала «сделать вдоль» и «Ромка, не пей яд, а к судмедэксперту с ней сходи». Джульетта же, лежа в разукрашенном гробике неприлично громко (для трупа) хохотала. Толя же, проспавший середину представления постоянно распрашивал что к чему у Артема. Особенно его заинтересовала реплика «Ромео», сказанная без помощи суфлера. Артем же, тоже размышлявший над тем было ли это по тексту или вырвалось случайно, предположил что вся постановка была сделана по авторской версии текста, сокрытой от большинства.

— … Это как в «Евгении Онегине» матерные главы. Написать–то написали, а цензура не пропустила.

На том и сошлись, что довелось посмотреть редкую постановку по подлинному тексту, необрезанному цензурой.

Так или иначе занавес опустился под бурные овации. На поклон даже вылез из ямы небритый суфлер с чашкой чая, более напоминающий бомжа, сказавший что мол де Парис вылезти не может — ногу сломал, чем породил отдельную волну смеха.

— Рубята, чо па мелочи есть? — задал свой дежурный вопрос человек в спортивном костюме «абибас».

— Нет, зато есть покурить — обрадовал Артем.

— А это чо такое, мы реальные поцаны: фуфло не курим?

— О! Это самая реальная шняга которую только можно попробовать. Берите у меня на всех хватит! — в подтверждение своих слов Артем затянулся, а дым заставил принять форму истребителя, который пролетел над головами «реальных поцанов». Самокрутки разошлись по рукам, «поцаны» в количестве восьми человек закурили.

— Сейчас что–то будет — хмыкнул Толя, как следует изучивший повадки Артема, а так же успевший прочитать на самокрутках надпись «гопстоп».

— Софья, зажмурься, тебе лучше этого не видеть — произнес Стек.

Девушка хмыкнула, отчего в кармане Толи повис его карманный компьютер выполнявший роль плеера.

Все восемь раскумарившихся гопников замерли на месте.

— Вашему вниманию предлагается травяной сбор «гопстоп» от известного мирового производителя Анашина Артема. Обратите внимания на их стеклянные глаза! Они ничего не чувствуют. А теперь внимание…

— Вы понимаете — обратился к гопоте Артем — что все в вашей жизни ничто, кроме дискретной математики и хотите постигнуть эту науку как можно скорее и сделать множество потрясающих открытий. Вам жизненно необходимы учебники. Очнитесь же!

Гопники дернулись.

— Как вставило–то.

— Че это было, [цензура]?

— Слышь учебники по дискре есть? — обратились они, наконец, к Артему.

— Нет, нету.

— А ты чо такой дерзкий. А если найдем?

— Не найдете — уверенно сказал Артем — Зато они точно есть в местной библиотеке.

— О слуш, ты реальный поцан, пасиба. Поцаны за мной. Ща мы добудем их!

— «Гопстоп», останавливае гопников как ничто другое. Остерегайтесь подделок!

— Ну ты и рекламщик, Артем.

— А то — хмыкнул Пых.

— А они своими мозгами прокуренными осилят дискретку–то?

— Осилят, не осилят… Какая разница. Хотя шанс есть, так как я в те косяки замутил тройную дозу трав, экстракты которых используются при лечении болезни альцгеймера и еще целого пучка заболеваний мозгов головного …эээ… Ну короче вы поняли.

— Главное чтобы было что лечить.

— тут концентрации такие, что даже если нету отрастет.

— И надолго хватит?

— А я почем знаю. Вот на этих и проверим. К тому же когда их отпустит им что–то с полученными знаниями надо будет делать, а я сомневаюсь, что они это так просто забудут дискретку…

Эпизод с гопниками окончательно разогнал Толину депрессию и вернувшись домой он сел за работу с новыми силами. Меньше чем через неделю самодельный тв приемник был подключен к его ноутбуку, а поковырявшись Стек умудрился раздавать видео с него по локальной сети. Теперь Толя занялся сборкой радиационно стойкой версии своего усилителя.

— Артем Анашин — громко крикнул Виктор Петрович где–то через два месяца после эпизода с гопниками, ворвавшись в комнату к РПП.

— Я тут — кивнул Пых и затушил косяк.

— Чем вы накурили местных?

— А что случилось?

— Толя, включи–ка третий канал, там сейчас новости повторять будут.

Толя включил и вместе с подоспевшими Стеком и Катастрофой все присудствующие уставились на экран ноутбука. Толя, надо сказать, «виндоуз» не включал без нужды зная как система переносит соседей вроде Стаса и Софьи, что особенно не напрягало его ибо работал он под «линуксом».

— А теперь новости науки. Медаль Филдса за достижения в области дискретной математики была вручена восьми ученым из российской глубинки, которые умудрились вывести и доказать сразу восемнадцать новых теорем, признанных мировой общественностью самыми весомыми открытиями столетия. Как выяснилось они смогли освоить эту науку с нуля и совершить открытия меньше чем за два месяца. Репортаж Фингала Эбрагимыча.

На экране появились восемь знакомых лиц, однако во взгляде читалось, что они обременены разумом и это бремя им не дает покоя.

— Скажите, как Вам это удалось?

— Ну мы чисто собрались с поцанами, покурили и пришла в голову мысля, что надо науку поднимать. А мы поцаны конкретные, сказали типа сделали в натуре.

— На что пойдут полученные Вами деньги?

— Ну мы типа тут покумекали с поцанами и решили, что оно все пойдет на финансирование выпивки и курева для дальнейших чисто конкретных изысканий.

Толя буквально сполз под стол откуда мерзко хихикал, Артем виновато улыбался, Стек зашелся звучным смехом от которого его пивной живот начал совершать вынужденные колебания в вертикальной плоскости, а Софья смеялась в голос (как сообщали местные, виндоуз от этого пришлось переустанавливать всему городу).

— Теперь полюбуйся что пишут забугорные газеты. «Русское быдло сорвало большой куш», «Дискретное Быдло получило высшую математическую премию», «Русские ученые курили коноплю во время получения медали»… Что теперь о нашей науке думать будут?

— Да пусть думают плохо — отмахнулся Артем — меньше мозгов утекать из страны будет.

— Тоже верно — Смягчился Виктор Плющенко — Даш нам то, чем ты их накурил?

— Только осенью следующей. Ту пробную партию я всю гопарям раздал.

— В общем ФСБ заинтересовались этим. Сказали что будут следить за ними, ожидая пока действие твоей накурки не кончится, пришлют отчет… Если действие этой штуки подойдет для их целей то они будут у тебя заказывать его.

— Для родной разведки мне никакой дури не жалко, пускай там хоть укуряться — улыбнулся Артем и в подтверждение своих слов закурил.

— Он точно сдохнет в старости от рака легких — вздохнула Софья, когда Виктор Петрович ушел, а Артем пошел докуривать свой косяк.

— Едва ли — протянул Толя, допивая чай — его легкие по данным флюрографии чище наших раза в два.

— Толя. Пойдешь в театр за компанию на следующей неделе? — спросила Софья — Артем идет.

— Едва ли — вздохнул радиолюбитель опуская заготовку в хлорное железо и включая паяльник в сеть. Еще бы, ведь глазах, словно бы потухших последнее время вновь горел огонек, означавший что мозг работает в режиме «осторожно, радиоманьяк» — У меня хандра прошла, надо наверстывать упущенное.

Часть 2. Ремонт Телевизоров

Новый год с пучком забот

Новый год стремительно мчался к НИИ ФИГНИ, причем с такой скоростью, что большинство обитателей этого заведения предпочло разъехаться по домам, дабы поздравить родственников. Но такими «вменяемыми» были не все.

Стек сначала хотел поехать, но потом неожиданно разругался с родными. Позже, собрав всю компанию и попросив у Артема «чего–нибудь покурить» он поведал друзьям печальную историю:

— Эх… вот такие вот дела — Стас глубоко затянулся — Говорят мне мол де приезжай, мы тебя с такой девушкой познакомим! У нее отец какой–то там уже не помню кто.

— А ты?

— А я говорю, на кой ляд мне она нужна если у меня есть подруга. А они мне заявляют: мол де тебя не спрашивают, приезжай и охмуряй, чтобы к лету свадебку сыграли. Она мол де как раз на какуюто там дизайнершу училась в каком–то ПТУ, все мол красиво будет. Не, ну нормально, а?

— И что в результате?

— Да послал я их… Далеко. Если уж на ком и женюсь, то только на тебе, Софьюшка — последняя улыбнулась и чмокнула Стаса в щеку, после чего ойкнула провела рукой по небритой щетине оного.

— Ну может ты слишком резко с ними? — предположил Толя.

— Резко? Да я пять раз выложил им расклад, даже сказал, что мол де уже сделал предложение. А они, мол, извинишься и бросишь аккуратненько, это важнее.

— Да, браза, это клиника — констатировал Артем.

— А по поводу предложения мне ты серьезно? — поинтересовалась Софья.

— Да ясен пень, что если на ком и женюсь, то на тебе! — отмахнулся Стас — Тут без вопросов.

— А если я вдруг несогласная — удивилась Софья.

— Что я, придурок что ли? — голос Стаса все таки дрогнул — Неволить ясен пень не буду, осколки сердца подмету и буду жить дальше.

— Вот за это я тебя и люблю! — выдала Софья и выдернула косяк изо рта Стека — только не кури, хорошо? И побрейся, а то тебя целовать больно.

— Ладно — улыбнулся тот.

Софья, хотя уже не пыталась покончить с — Ну вот, в порядок его привели, уже лучше — констатировал факт Толя — Итак, кто еще куда–то едет?

— Я тут остаюсь, со Стасом — мне все равно ехать некуда — вздохнула Софья — в родную деревеньку я не вернусь ни под каким соусом.

— Меня мои не ждут — наморщил лоб Артем — считают что я в наркодиспансере… По их мнению я вообще должен был идти в армию, а не в институт, так как только армия сделает из мальчика мужчину.

— …или кантузит на всю голову — закончил Толя.

— Ну у меня отец полковник в отставке… Вот у него и «армия головного мозга» — Артем вздохнул — В общем я здесь остаюсь. А ты, Толя?

Толе хотелось повидать сестренку и родителей, но как ни крути действительность была сурова и он решился ее озвучить.

— Я тоже остаюсь, так как спустил всю зарплату и новогодние премиальные на запчасти и на билет не хватит. Предвидя предложение: скидываться не надо, своим я уже сказал, что у меня сессия завальная вышла.

— Сессия завальная… Да… — «согласился» Стек. Здесь сессии очень завальные…

— Ладно, что будем делать? Как будем время убивать?

— Медленно и со вкусом.

— Пыхнем? — предложил Пых.

— А давайте лучше елку нарядим — предложила Софья — а то новый год, а елки нет. Вон даже погода и то снежком подсобила, а у нас никакого ощущения праздника!

Погода действительно умудрилась подсобить снегом и за четыре дня навалило аккуратные едва ли не метровые сугробы. Вообще погода с каждым годом напоминала все больше и больше нерадивого трудягу–студента, делающего все в последний момент.

— На пятый этаж тащить?

— А мы на первом этаже, в корридоре ее поставим. Думаю Виктор Петрович не будет против.

Куратор против не был, так как сам оставлял в ближайшее время все и всех на попечение Перспективы Ивановны, историка со стажем, в свои семьдесят шесть знающую наизусть всю историю от древних времен и заканчивая последней войной американцев, причем с датами и говорящую на нескольких мертвых языках. Эти знания она при случае и вдалбливала молодежи, причем талант преподавательский у нее был недюжий: даже Толя и то, затяни его куда–нибудь в Римскую Империю машиной времени смог бы вполне сносно изъясниться на латыни и обматерить на древне–греческом.

Перспектива Ивановна против идеи наряжения елки не выступила, более того выдала один на четверых топор и обещала поискать чем можно нарядить елку.

Вообще кроме нее, троицы РПП, Катастрофы и ядерщиков в подвале, которые в силу своей радиоактивности в принципе никуда не выезжали, остались только повар Клешня Вадим Федорович (единственный в своем роде помешанный на кулинарии и балующий всех здесь разносолами), физик–теоретик с четвертого этажа и трое братьев–близнецов авиаконструкторов из соседнего подъезда со странной фамилией Сухой и химик Леха из соседнего корпуса, обещавший «забадяжить пиротехнику».

Артем неплохо изучил здешние леса и сейчас подсказывал куда двигаться, уступив идти первому Толе, который телекинезом разгребал сугроб впереди, в то время как шедший за ним Пых пытался совладать с падающими хлопьями снега и отвести их в сторону, что получалось плохо, так как частички снега были намного крупнее, нежели частички дыма с которыми он привык работать.

Толя отдувался, матеря все и вся, а Стек подначивал «экскаватора» песенкой.

— Ты — агрегат, Толя, ты, Толя — агрегат. Ты агрегат, Толя, на сто двадцать киловатт…

— Сча я тебя Стек отагрегатю. Ваш с Софьей дар вешать и валить винды вечером в лесу перед новым годом офигеть как бесполезен — не выдержал, наконец, Толя и поток снега полетел в Стека, и зацепил немного Софью…

Где–то под землей, рядом с секретной стратегической пусковой шахтой, Богом забытый сотрудник спецслужб, в обнимку с ядерной боеголовкой раскладывал пасьянс «косынку» и от скуки разговаривал с компьютером. Старенький «пентиум первый», ответить не мог, но как раз в тот момент, когда Софья ойкнула выдал «синий экран смерти».

— Вот и я тоже думаю, что зря мы Союз развалили — согласился доблестный агент, перезагружая машину — так действительно посинеть можно.

Ему очень здорово повезло, что Софья не сильно испугалась иначе бы сидеть ему и разговаривать с тактической ядерной боеголовкой без пасьянса, до тех самых по пока из штаба приедет человек переставить пиратский «виндоуз»…

Тем временем парой сотней метров выше была выбрана подходящая трехметровая ель и ребята по очереди попытались ее срубить. Надо ли говорить, что безуспешно? Толя слишком устал прокладывая дорогу, Стеку мешало пузо и малоподвижный образ жизни, а Артем толком с топором общаться не приходилось. Спасла всех Софья, которая с топором в родной деревне не расставалась: это было не только средство для заготовки дров на зиму но и орудие защиты девичьей чести в суровых условиях российской деревни.

Сейчас Артем со Стеком, покрякивая тащили ель, Толя шел впереди заставляя падающие хлопья снега огибать идущих по дуге, благо дорога была уже проложена и толком замести ее не успело, а выходило это у него намного лучше, нежели у Артема. Софья шла за ним, попутно обсуждая «последние уязвимости в bind» со Стасом.

До нового года оставалось ровно пятьдесят шесть часов, когда ель затащили в корридор на первом этаже.

— Уже вернулись — встретила ребят Перспектива Ивановна — а вот украшений на елку нету у нас.

— Да сейчас чего–нибудь спаяем — махнул рукой Толя, попутно производя мысленную инвентаризацию и подсчитывая сколько в наличие у него имеется светодиодов.

— Нужно что–то, чем ель зафиксировать, а то оно просто так стоять не будет — произнес задумчиво Артем.

— Может тупо веревкой на тот крюк на потолку прикрепить? — выдал Стек.

Потихоньку подтянулись немногие оставшиеся на праздники в НИИ люди и присоединились к дискуссии.

Будь у несчастной ели мозги, то после первого шока полученного при вырубке и транспортировке добавилась бы еще и психологическая травма от услышанных методов зверского линчевания несчастного дерева, среди которых было в том числе и предложение приделать к ней магниты и заставить парить над сверхпроводящим контуром в тазике с жидким азотом. По счастью метод сочли нерентабельным, так как безлимитный жидкий азот, как и безлимитный спирт кончился вместе с Советским Союзом.

Закончилась дискуссия победой предложения физика–теоретика Федора Григорьевича «припереть те трофейные трансформаторы, которые во время второй мировой из Берлина экспроприировали, и использовать в виде противовеса». Так и поступили, перепрофилировав теоретика в практика: отправили вместе с авиаторами тащить трофеи и крепить в них ель. Тем временем Толя выволок все светодиоды, какие были и за двадцать минут спаял гирлянду, попутно развесив здоровые транзисторы, диоды и лампы советского происхождения в виде украшений.

Стек и Катастрофа притащили какой–то раритетный компьютерный хлам и тоже его развесили по елке, а химик нашел колбу в виде звезды (остается тайной откуда он ее взял), залил в нее какую–то смесь в которой проходила «циклическая химическая реакция» от чего смесь меняла цвет раз в пять секунд и взгромоздил на вершину ели.

Новый русский отличается обычно от гопника только количеством денег и бОльшим словарем. В основном замашки те же самые. Илья Паханов был местным потомственным авторитетом и крышевал все питейные заведения в округе, в том числе и клуб для альтернативно одаренных «голубая креведка», который все однако называли по старинке «устрицой». Но все было бы хорошо если бы сидя под новый год в джакузи и смотря в экран огромного, пара метров по диагонали, телевизора и смотря что–то, он бы не брызнул в ящик водой. Вышло случайно, всего–то пара капелек, но в цель: телевизор издал несколько щелчков, обрадовал обладателя запахом горелой проводки и отключился вместе с электричеством.

Купить новый было бы не проблемой, если бы этот ящик ему не делали бы на заказ, причем в единственном экземпляре, когда тот приезжал на завод в Китай, который с некоторых пор крышевал. А значит…

Надо ремонтировать. А где нынче можно найти людей больных на всю голову настолько, чтобы заниматься подобным в празники? Правильно! Только в НИИ ФИГНИ!

Толя развесил самопальную гирлянду и включил питание.

— Жить можно.

Елка выглядела мягко говоря странно: развешенный на ней хлам едва ли наводил на среднестатистического человека мысли о празднике, и уж тем более не должен был радовать дерево, но его–то тут как раз никто не спросил. Ученые сдвинули три стола за которыми был устроен праздничный фуршет. Вернее не праздничный, но так как бегать в столовую маленькой компанией нынче холодно и не удобно, на время праздников решили есть вместе и тут. Еда, наверное, была единственным, что действительно нагоняло мысли о празднике: как ни крути, а повар помешанный на готовке, а именно им и был Клешня Вадим Федорович, был не даром достопримечательностью НИИ и сейчас товарищи ученые раскладывали салаты по тарелкам.

— Толя, Шампарику?

— Спасибо, пасс. Я радикальный трезвенник.

— Артем?

— Предпочитаю курево.

Вообще ученые НИИ по пристрастию к алкоголю делились на несколько категорий: одни глушили нечто свойственное исключительно их роду деятельности и не принимали что–либо иное, как, например, Стек глушил самое дешевое пиво, а ядерщики в подвале, чистейший медицинский спирт. Некоторые, вроде Толи, были радикальными трезвенниками, которые и в честь праздника не возьмут в рот и капли, а некоторые вроде Артема предпочитали иные средства. К этому здесь относились спокойно, так как это была часть того направления, в котором у того или иного представителя съехала крыша. Вон, например, Леха Лизергинов какую–то бурду дымящуюся хлещет, которая и стакан–то разъедает помаленьку.

Однако праздник резко прервали, когда в дверь вошел самый настоящий авторитет, в компании двух братков рангом пониже, которые волокли огромный телевизор….

Об охране НИИ надо сказать отдельно. Иначе почему же охраны нет за столом. Начальником охраны был некто Жора (фамилию и отчество мало кто помнил), в прошлом успевший и в Чечне повоевать и на спецслужбы поработать. И был у него настоящий Дар: окапываться. Известен случай, когда на Кавказе его отряд из трех человек тридцатью двумя патронами две недели сдерживал отряд из почти полусотни чеченских сепаратистов (или кто там был?) до подхода свежих сил. Разумеется его таланты не пропадали без дела и сейчас: охрану НИИ он гонял и тренировал по своему образу и подобию. Но самое главное — этот трезвейшего ума человек (подчиненного за одну рюмку чего–либо спиртосодержащего даже в нерабочее время выгоняли) совершенно не признавал никаких праздников и поэтому охрана НИИ давно стала чем–то абстрактным: есть она всегда, но даже праздники не отметит. Прямо таки бесплотные духи в ночи.

Однако охрана легко узнала Илью Паханова, и, легко понимая, что раз тот без толпы людей с оружием — значит просто по делам, без вопросов пропустила в НИИ.

— Мужики, кто в этой [цензура] секет? Почтинить сможете, чтобы президента позырить смог в Новый Год?

— Ну я — отозвался Толя, вставая из–за стола.

— Отлично. Бери. Вот бабло на запчасти, если что докупить надо. Послезавтра заеду. Ты брателло, главное не подведи, я потом те если надо — кого угодно урою. Я мужик конкретный.

— Понял — кивнул бледный Толя, откровенно спасовавший перед пальцующим авторитетом.

— Ну тогда с наступающим вас всех. Я поехал — выдал авторитет и обратился к сопровождающим — Братва, за мной!

Толя же извлек из кармана отвертку и начал раскручивать телевизор, попутно закусывая салатом. О том, чтобы тащить его куда–то речи не шло. В НИИ едва ли кто смог бы его поднять. Стас, Софья и Артем так же встали из–за стола и подошли к Толе.

— Тут все выгорело… — Толя задумался — Труба цела, этот кусок тоже… Ну динамики еще вроде живы, да вот усилочек тут писклявый. А вот остальное…

— Платят так, что хватит на три топовых компа в самом дорогом магазине — констатировал факт Стек.

— Если заказ не выполним будет плохо — констатировал Темыч — Этот брателло крышует все, что только есть в Южал таун. Даже бар для альтернативно одаренных.

— Что будем делать? — задал риторический вопрос Толя и уселся подле разобранного телевизора прямо на пол — У нас максимум сорок восемь часов на все.

— А к этой трубе можно присобачить, как это… — спросила Софья — Ну короче vga вход, чтобы показывало с компа…

— Софья, ты гений! — Толя вскочил, а маньячный огонь в глазах полыхнул, словно в невидимую топку подбросили дров, предварительно щедро облитых керосином — Я бы тебя расцеловал, да боюсь Стас не позволит! Придется мне своим ноутом пожертвовать и телеприемником… Ладно новый после праздников на эти деньги куплю…

— А что будешь на ноут ставить?

— А фиг знает… Надо чтобы и идиот понял как общаться с ним.

— Если поставишь BSD, и присобачишь микрофон, то ящик по слову «покажи порно» будет выкачивать оное из сети и транслировать. Это я устрою.

— Вам с Софьей можно доверить установку и настройку программной части этого хлама?

— Считай что уже сделано, дружище.

— Ну тогда приступаем. Времени в обрез. — Темыч, подрехтуешь корпус этого быдлоящика маленько? Чтобы место под диски и флешки было?

— Без вопросов.

Пока остальные кое–как производили ревизию продовольственных запасов, Толя побежал к себе и вскоре вернулся со своим другом из пластика стекла и металла, с которым собирался теперь расстаться. Очень скоро ноутбук лишился большей части начинки, которая перекочевала вместе с наспех собранными самопайками в корпус телевизора. Ровно через двадцать часов Толя и помогавший ему Артем выдохлись, сделав свою часть работы, и захрапели прямо на полу подле ящика, благо мягкий ковер этому способствовал, а за дело взялись Софья и Стек…

Присутствующие здесь люди предпочли не мешать работе, понимая ее важность, а только изредка подкидывали им чего перекусить, прекрасно зная, что мозг таких же как и они во время работы не обрабатывает даже сигналы голода, поступающие желудка.

Авторитет приехал в четыре часа вечера тридцать первого числа и застал то, что иначе как сонное царство назвать нельзя: Стек заснул распластавшись на спине, а Софья использовала заместо подушки самую мягкую часть тела Стаса — его пивной живот, Толя похрапывал так же на спине, а Артем предпочел заснуть прислонившись к трансформатору под новогодней елкой с притушенным косяком во рту, но дым не спешил улетучиваться и принимал причудливые образы, должно быть отражая сны математика..

— Рота, подъем! — скомандовал Леха Лизергинов и свет российской науки раскрыли «красные очи».

— Ну чо, мужики? Оно работает?

Толя, который спал дольше всех быстро сообразил что к чему и включил телевизор.

— Теперь на нем можно смотреть фильмы с DVD, разнообразных носителей и прочего…

— А где пульт? — спросил новый русский.

— Пульт? — задумался Толя.

— Пульт нафиг не нужен теперь — сориентировался Артем, умудрившийся просыпаться ранее и лицезреть то, что устроила парочка двинутых программистов — Вы ему тупо скажите что хотите увидеть и все. Например так:

— Быдлоящик, покажи мне первый канал.

Быдлоящик подчинился.

— В натуре, круто.

— Это еще не все. Здесь третий канал плохо ловит, но это не беда для нашего быдлоящика — быдлоящик, покажи третий канал. Через интернет! Одно слово и он показывает этот канал через инет. Только провод нужный воткните.

— Но это еще не все — подхватил Толя, получив утвердительный кивок проснувшегося Стаса — теперь он принимает все радиостанции, может записывать вещания на жесткий диск, а самое главное… Быдлоящик, пусть тутанхомон очнется!

Софью, которая все еще спала громкость мягко говоря напугала, отчего чей–то ноутбук на столе, по недосмотру работающий под операционной системой семейства «Windows» накрылся медным тазом.

— А еще он может по запросу качать из интернета то, что хочется посмотреть — выдал Стек — быдлоящик, а ну покажи порно с блондинками.

На экране появилась надпись «секунду, ищу… качаю…», а потом экран отобразил запрошенное видео…

— Ну, братва, спасибо! Ну «кулибины», [цензура]!

Новый русский заполнил бланк договора, оплатил причем так, что у Толи глаза обзавелись четырьмя углами под девяносто градусов (проще говоря стали квадратными) и кивнув браткам, которые приняли груз и был таков.

— Блин… а если он водой его обольет?

— Я его вроде герметизировал подручным хламом — выдал Артем — метров двести выдержать должен…

— Ну добро….

Новый год компания РПП встречала в мягких кроватях, отсыпаясь после неожиданной халтуры…

Часть 3. Ки

Ки.

Рариксы — немногочисленный, весьма необыкновенный вид который имеет мало общего с гуманойдами, кроме разве что внешнего вида: на вид они похожи на девушек с кожистыми темными крыльями сзади, представляющие нечто среднее меду крыльями бабочки и летучей мыши, и немного непропорциональной черепной коробкой. Населяют они «нижние леса», расположенные в тени гор, и единственное их отличие от Нариксов и Кхариксов живущих выше — крылья и цвет волос. Кхариксы, населяющие солнечные луга обладают более яркими и в то же время тонкими узорчатыми крыльями, намного больше напоминающими крылья бабочек. И волосы в отличие от пепельных и черных волос рариксов, как и крылья окрашены во все цвета видимого спектра.

Еще выше, высоко в горах среди заснеженных лесов живут нариксы. Их отличают снежно белые крылья покрытые маленькими перышками и такие же белые волосы. Все три описанных вида не имеют разделения полов, а всю свою жизнь следят каждый из указанных видов за своей «родящей грибницей», расположенной под землей и порождающей новых крылатых красавиц.

Еще в этом мире живут племена каннибалов, уже больше напоминающих людей, хоть и ростом метр с кепкой, с темной кожей и абсолютно лысые. Последние считают рариксов, нариксов и кхариксов деликатесом, с которым сравниться может разве что младшая дочь вождя, которую традиционно съедают на тридцатилетие оного.

Ки была достаточно молода. Всего то два местных года по тысяча триста дней каждый. И было у Ки хобби: изучать ругательства своего племени и выше живущих. Она даже знала пару ругательств варваров, непонятно как дошедших до рариксов. И мало кто мог материться так изыскано как она.

Однако за это ее и должны были сегодня казнить: ведь она случайно позволила себе ругнуться в присутствии родильного отростка великой грибницы, чем осквернила его. Ее связали, не кормили как положено по кодексу день и теперь должны были умертвить через отрубание крыльев. Так уж устроены эти существа, что без крыльев кровь не может полноценно циркулировать по телу и рарикс умирает в муках через несколько дней.

Ки уже была готова распрощаться с жизнью и разглядывала удивительно чистое для такого дня небо, куда вскоре должна была попасть, согласно верованиям, ибо осквернителей в рай, под землю, не пускают, когда вдруг заметила нечто странное: в одном месте небо словно исказилось и на нее с интересом смотрело огромное лицо. Неужели ее уже ждут там?

По мере того, как ей зачитывали обвинение странное лицо приближалось, и когда палачи должны были вот уже развязать ее и отрубить крылья из этого странного окна вылезли две руки закованные в железо и схватили ее.

От ужаса, что Закованный в Сталь дух (в местных верованиях нечто вроде дьявола) решил забрать ее лично, Ки даже не могла кричать. Одна из палачей в ужасе ударила руку, но лишь оставила царапину на металле. Какая–то секунда, пляска цветов и Ки оказалась совсем в ином месте…

Андрей Потапов попал в НИИ ФИГНИ в один и тот же год, что и Анатолий. Однако передислокация никак не повлияла на его эксперименты. Он, будучи на сто процентов уверен, что вселенных много, искал способы побывать в сопредельных мирах. По мере получения им знаний его конструкции «врат», ни одна из которых до недавнего времени не работала, становились сложнее и опаснее для окружающих, а количество листов, покрытых формулами росло по экспоненте.

Несмотря на все свои плюсы, в частности статус народного умельца широкого профиля без вредных привычек, у него был один минус: упрямство. Поэтому детская идея тащившаяся с ранних лет у него эволюционировала в жуткие конструкции на которые он исправно спускал все зарабатываемые деньги.

— Его бы рвение, да в мирных целях — шутил Виктор Петрович, когда «испарившаяся» «черная дыра» «особого типа», как ее обозвал этот физик, «испарилась» попутно разбудив своим хлопком весь район. Попытаться понять что это был за эксперимент не отважился тогда никто, хотя он ни раз просил местных спецов поглядеть на его расчеты.

Однако если уж очень чего–то хочется, то рано или поздно этого можно достичь, и не важно какая цель, даже если она слишком фантастична и законы мироздания ее не допускают. В последнем случае автор этой затеи свихнется и идея станет реальна исключительно для него и исключительно в его сознании.

Так или иначе свихнуться сильнее чем сейчас Андрей не мог, посему здесь, в НИИ ФИГНИ, солнечным апрельским днем реальности не оставалось ничего, кроме как уступить и обмотанный медной проволокой обруч диаметром около полуметра действительно открыл окно куда–то, стоило окружающим его устройствам загудеть. Внутри обруча появилась размытая, словно в «фотошопе» размазанная, картина.

Взору красных от недосыпа и мутных от формул, слегка раскосых серых глаз, предстала лесная поляна, где по ходу вот вот должна была произойти казнь. Однако странно было, что все существа были не шибко похожи на людей: не более тридцати–сорока сантиметров ростом, одетые в некое подобие платий из змеиной кожи и с кожистыми крылышками сзади. И все они на вид были девушками.

— Это что еще за плод больной фантазии генетиков? — задал риторический вопрос окружающиму пространству Андрей, зная что врата звуки не пропускают.

Надо было что–то делать, так как казнь должна была произойти в ближайшие минуты, а экспериментатору хотелось заполучить доказательство того, что его поделка работает. А кого забрать в этот мир, как не уже связанную и приготовленную к казни жертву? Две «минидевы», как прозвал этот вид Андрей, держали узкие клинки, которые показались ему опасными, поэтому первооткрыватель нацепил быстро толстые свинцовые перчатки, которые забыл снять, когда недавно ходил в подвал к ядерщикам за консультацией и, приблизив «врата» регуляторами к жертве сунул в них руки…

Ки огляделась. Тонкие путы по прежнему сдавливали ее и мешали дышать. Она лежала на заваленном огромными исписанными листами и каким–то хламом столе, а рядом суетился удивительно огромное для варвара (и тощее) существо.

Оно осторожно сняло железные перчатки и подняло лежащий рядом с обручем, который недавно служил окном, кусок клинка. Судя по всему окно закрылось и оставило рукоять там.

— Так этой занозе Ми и надо, достанется ей за испорченный ритуальный клинок! — подумала Ки.

Существо что–то говорило на неизвестном ей языке, попутно копаясь в хламе, потом подскочило к ней, осторожно подняло и поднесло к глазам. Ки боялась что тот начнет ее есть даже не убив предварительно, но тот на удивление не стал этого делать — лишь пощекотал ее и когда она непроизвольно хихикнула положил на что–то мягкое.

«сейчас будет готовить» — подумала Ки.

Жуткий инструмент, в котором читатель легко узнает обычные кусачки появился в руках этого существа и Ки, которой они показались жутким разделочным инструментом, вздрогнула. Кусачки трижды щелкнули и путы ослабли, давая возможность пленнице расправить крылья.

Этим она и воспользовалась, не долго думая вылетев в окно, о чем вскоре пожалела. Тут было холодно! Рариксы очень теплолюбивые существа, а за окном было начало апреля и хотя апрель выдался теплый и на дворе было несколько градусов выше нуля Ки в момент замерзла, да и голод давал о себе знать.

Куда теперь? Ки присела на ветвь растущего дерева.

Вдали виднелся лес, но выжить в нем не представлялось возможным. Сзади, виднелись окна здания, которое одним своим видом наводило на бедное создание ужас. Но ужас ужасом, а там было тепло и Ки решила вернуться. Может варвар совсем не варвар и не хотел ее есть? И правда, зачем тогда снял с нее путы? Вот только откуда она вылетела?

Открыты были несколько окон и Ки выбрала наугад самое высокое…

Апрель. Толя лежал на кровати и уныло смотрел в потолок. На позапрошлой неделе его угораздило простудиться, причем очень неудачно: температура под сорок выбила все мысли о радиолюбительстве и если бы не настойки и отвары Артема, было бы еще хуже. Сейчас когда болезнь отступила осталась только слабость в купе с пониженной температурой, при которой не возможно было ни о чем думать.

Артем опять что–то курил у себя, а Толя, закрывший дверь слишком поздно решил проветрить комнату и забравшись под одеяло открыл усилием воли окно. Какого же было его удивление, когда в окно влетело нечто, напоминающее фею, которой хирургическим путем после аварии пришили крылья от летучей мыши. Впрочем нет, на крылья летучей мыши они тоже были не сильно похожи, скорее что–то среднее между крыльями бабочки и летучей мыши.

— Пых. Иди–ка сюда… — позвал Толя, прикидывая что сделает с другом за приучение себя любимого к пассивному курению наркотических веществ.

Тем временем существо уселось на стол и с интересом глядело на Толю. Как бы невзначай тот закрыл окно опять таки усилием воли.

— Ты по русски говоришь, видение? — спросил Толя, все еще уверенный, что это глюк. Артем, гад, все никак не идет — видать докуривает.

Маленькая девушка, а это была судя по внешнему виду именно девушка, что–то сказала на неизвестном языке.

— Анатолий — поняв, что между ними языковой барьер, радиолюбитель указал на себя.

«Минидевушка», как прозвал ее Толя его поняла, указала на себя и произнесла:

— Ки.

Контакт надо было как–то налаживать и Толя взял яблоко со стола, отрезал кусочек и пустил его плыть к Ки, которая радостно вгрызлась в плоть фрукта.

— Чо такое, кто меня звал? — спросил Пых, и тут же увидел сидящую на столе Ки, поглощающую по кусочку яблоко — ЫЫ! Нанобаба! Где достал?

— А я думал меня вставило от пассивного курения того дерьма которым ты балуешься… В окно залетела. По–русски не в зуб ногой, а на тебя так вообще вон как испуганно смотрит. Как ей объяснить что мы ей не желаем зла?

— Сей момент!

Артем извлек самокрутку невероятных размеров, раскурил и выдохнул три слова «любовь», «равенство», «жвачка», после чего протянул самокрутку, на которой Толя успел прочитать «дружба», Ки на вытянутой руке.

Толя вырвал ее из руки Артема своим телекинезом и она промчалась, оставляя дымный след, к окну, которое распахнулось ровно на столько, чтобы этот шедевр отечественного косякостроения смог вылететь наружу. Ки с интересом за всем этим наблюдала, не забывая жевать фрукт.

— Беги лучше за Вовкой–телепатом с третьего этажа, а я пока ее покормлю — с этими словами Толя отправил Ки еще кусочек яблока с улыбкой глядя на гостью.

— Сей момент!

— И дым с собой забери!

Дым обернулся змейками и покинул комнату вслед за Пыхом.

— Яблоко — Толя указал на фрукт, от которого сейчас резал куски.

— Яблоко — повторила Ки и добавила несколько слов на другом языке, оставшихся для Толи загадкой.

Вовка–телепат был местным футболистом и попутно шизанутым экономистом. Нет, вы неправильно поняли, не «девочкой с дипломом», которых ныне толпы, а экономистом способным за пару минут просчитать в каком состоянии окажется та или иная страна через пару лет, используя при этом очень неплохой математический аппарат. Как он сам говорил, образование экономиста можно получить только имея первое математическое. Помимо этого он был еще помешанным садоводом, следил за цветами на территории НИИ и выращивал огурцы с помидорами в небольших теплицах за ангарами. Еще он любил футбол и телепатия, собственно говоря, у него проявилась после того, как он как следует вмазался головой о штангу ворот.

Сейчас он с интересом разглядывал Ки и, наконец выдал:

— Колись, Толян, сколько ты электроники в «барби» вмонтировал!

— Она вообще–то живая, и русского не знает.

— Понял. Сейчас попробую прочитать мысли… Хм… На поверхности страх и любопытство.

— Попробуй объяснить ей, что зла ей здесь никто не желает.

— Сейчас. Кажется поняла. Она нас спутала с варварами ее мира которые подобных ей кушали и считали деликатесом…

— Мира? — удивился Артем.

— Дрон — констатировал факт Толя.

— Действительно, он ее и вытащил — подтвердил Владимир — Ее казнить хотели… Хм… За мат в неположенном месте. А он ее спас. Потом она с испугу сбежала, а от холода к тебе залетела.

— Насколько она разумная?

— Вполне, я бы сказал.

— Русскому научишь?

— Ну постараюсь. За один раз не выйдет, но за недельку думаю справлюсь. Как она еще будет учиться.

Володя ушел пить аспирин через час. Длительные телепатические сеансы всегда вызывали у него головную боль. Ки кое как пыталась составлять русские предложения, Толя ее поправлял.

Андрей Потапов вместе с Виктором Петровичем зашли ближе к вечеру. Хотя Андрей и получил свою премию, а технология врат пошла, как проговорился куратор, в Министерство Иностранных Дел, физика сейчас отчитывали.

— А зачем ты влез туда?

— Ну так ее казнить хотели… Причем всего лишь за мат.

— А если бы она «Чикатилой» была?

— Ну…

— К тому же кто за ней смотреть теперь будет? С тем количеством оборудования, что в твоей квартире тебе уже самому–то жить негде скоро будет, а тут такое интересное существо, наверняка любящее простор.

— Все нормально, Виктор Петрович, пускай у нас живет — произнес Толя — я не против, ребята тоже думаю не будут против.

— Спасибо, Толян! — сказал Андрей — с меня бутылка.

— Лучше две.

— Ты же не пьешь!

— Печатные платы от жира протирать буду.

— Ну раз так, тогда нормально — сжалился Виктор Петрович — только на медосмотр зверька своего сносите. Второе здание, первый этаж… Квартира шесть, если не ошибаюсь. Спросите там Людмилу.

Несмотря на состояние Толя выбрался лично отнести Ки на медосмотр.

Людмилой оказалась меловидная женщина лет тридцати, доктор широкого профиля и с большой буквы, которую здесь знали и уважали все. Ее даром было безошибочно определить что и где болит у человека и какие у этой болячки истоки. Жила она одна, так как медицинское оборудование занимало все свободные комнаты, хотя и давно подумывала о том, что неплохо было бы сыграть свадебку с хирургом из соседней квартиры.

Увидев Ки, выслушав Толю, та с интересом изучала рарикса и незадачливых инженеров несколько минут, потом достала с полки витамины и выдала их Толе.

— По одной штуке раз в день, у нее авитаминоз, хоть и не сильный.

— Понял.

— И сам витаминчиков тоже попей — после болезни не помешает, только вот этих — с полки была извлечена другая баночка.

— Сколько с нас за витамины?

— Приемник починишь?

— Да как нечего делать!

— Ну и все. Артем, а ты поменьше кури этой смеси — она тебе давление повышает здорово. Лучше погляди что–нибудь сосудистое, у тебя сосуды слабые. Витамины не выписываю. Так как, ты их все равно пить не будешь. Да, и у тебя травы из этого списка найдутся?

— Душица — завались, зверобой — найдется, а вот последних двух нету… Теперь до следующего сезона. Сейчас что есть принесу.

— Кстати, Артем — спросил Толя, пока они шли обратно — Ты так и не рассказал что с твоим сбором «гопстоп» вышло в результате и почему его не приняли на вооружение наши спецслужбы.

— Фигня оно. Гопари через три месяца очнулись с квадратной от боли башкой и ничего что было не помнят. Как были имбецилами, так ими и остались. Да и сбор этот их больше не вставляет. Так что, увы. На один раз.

— Но ты его все–таки заготовь, как будет сезон — как знать, авось пригодиться.

— Обижаешь. Вдруг мне будет резко лень какую–нибудь теоремку доказывать…

— Ябл вкусно жрать? — спросила Ки.

— Эээ — попытался сообразить Толя.

— Наверное хочет «вкусно жрать яблоко», так Ки?

Та радостно закивала.

— Сейчас устроим, как придем.

— У меня есть шоколадка — Артем отломил и протянул плитку Ки, которая в свою очередь разломила ее напополам и протянула Толе.

Через пару секунд две пары лиц разного размера немного перекосило.

— Это сколько процентов?

— 99 % шоколад. Горький с солью.

Толя вздохнул и ругнулся великим русским матом, который в момент запомнила и повторила Ки. Вспомнив приговор, по которому Ки едва не казнили радиолюбитель понял, что ей русский язык должен понравится…

Часть 4. Железный человек

Хотя Толя и застал СССР только в первые годы жизни, когда был недостаточно разумен чтобы отличить социалистический строй от капиталистического, одно он знал наверняка: При СССР к каждому телевизору полагалась принципиальная электрическая схема, а иногда даже разводка печатных плат, что делало как ремонт, так и сборку нового телевизора из «рассыпухи» удовольствием. Конечно, у советской эпохи были свои недостатки, но именно эта эпоха породила большое количество умельцев разных мастей, которые до сих пор сражаются с реальностью за право существовать. Да и, в конце–то концов, надо иметь уважение к своему собственному прошлому.

Толя уважал то время. Нет, он не считал его идеальным, но и не считал, что советский период был таким злом, как о нем нынче пишут.

В тот день он шел из магазина, в очередной раз обменяв рубли на более ликвидную валюту: радиоэлектронные компоненты, в народе «рассыпуха». Ки мирно восседала у него на плече, греясь на солнышке, довольная жизнью и новыми джинсами и легкой кофтой.

Неделю назад Толя с друзьями пошли в «Мир спиногрыза», самый крупный детский магазин в городе, присмотреть Ки обновку. Это посещение магазина запомнилось тамошним продавцам на долго: сначала ребятня наперебой требовала у родителей купить им «Такую же крылатую куклу», потом за Ки, быстро обучившей деток весьма «взрослому» лексикону гонялась толпа озлобленных родителей. Ситуацию тогда разрядил, как всегда, Артем, раскуривший неимоверных размеров косяк с надписью «мир во всем мире».

По счастью, Ки подошла по размеру одежда от куклы «дурби», а присутствовавший на этой выездной сессии НИИ ФИГНИ спец по законодательству умудрился убедить продавцов, что куклу надо продавать отдельно от одежды, ибо кукла в противном случае — «навязанная услуга, что преследуется действующим законом о защите прав потребителей».

Памятник Владимиру Ильичу Ленину стоял здесь с незапамятных времен и последнее время постоянно подвергался надругательствам со стороны гопников, хулиганов, иностранцев и прочих людей с лицами не искаженными разумом. Городские власти не спешили выделять деньги из бюджета городка на его реставрацию, поэтому сейчас помимо многочисленных сколов и птичьего помета памятник покрывал еще и толстый слой разноцветной краски. Старики, отдыхавшие на скамейках ругались на хулиганов, но что они могли сделать против молодых, сильных и тупых? Да ничего!

— Толя, а почему этот мужик допускает такое издевательство над собой? — спросила Ки — Он же большой, почему не вломит им?

— Это памятник! — «пояснил» Толя, а потом в голову ему вкралась и плотно засела интересная мысль — Впрочем, почему, может и врезать…

Электроника, а именно схемотехника, вообще говоря, делиться на две больших части, разделяющих надвое и специалистов работающих в этих областях. Аналоговая и цифровая. Так уж сложилось, что аналоговая схемотехника требует не только хорошего знания высшей математики от специалиста, а еще недюжей интуиции. Аналоговая схемотехника до сих пор считается среди специалистов «Черной магией» и занимаются по–настоящему ей единицы. Если разработчики цифровой техники уже многократно облегчили себе процесс всякими средствами автоматизации проектирования, то при разработке аналоговых устройств очень многое приходиться делать самому и сам процесс больше сродни работе художника. Частично из–за этого, «аналоговики», как и талантливые художники, обычно весьма эксцентричные люди. Чего стоит один Видлер, работавший в свое время в Bell labs в Америке и разработавших большую часть аналоговых схем, использующихся в технике по сей день. Чтобы ему не мешали работать, он над дверью закреплял питарду, связанную с дверной ручкой. (После визита к нему журналиста, в газете это назвали гранатой). Еще известен эпизод, когда Видлер, протестуя, что уволили садовника и трава на лужайке перед главным зданием компании слишком разрослась, купил козу и пустил ее там пастись. Садовника пришлось вернуть, а откормленная коза была с выгодой продана им в ресторан неподалеку. Надо ли говорить, что терпели его выходки только потому, что другого такого специалиста не было и во многом благодаря нему компания получала свои прибыли?

Анатолий, хоть и не был столь эксцентричен, как Видлер, некоторые черты общие для всех специалистов своего профиля имел и именно поэтому пришедшую мысль не отбросил, а стал развивать в голове, перестав отвечать на внешние раздражители в виде Ки.

— Опять… — вздохнула рарикс, уже знавшая что значит этот расфокусированный направленный куда–то в пространство взгляд и практически отсутствующая реакция на внешние раздражители.

Одному радиолюбителю было все запланированное в срок провернуть не под силу, поэтому стоило ему вбежать в квартиру, как он постучал в дверь комнаты Стека.

— Это кто там такой добрый в четырнадцать часов ночи стучит? — раздался заспанный голос программиста.

— Стек… Мне нужна твоя помощь… У меня тут такая мысля появилась…

Толя вылил информацию на Стека, а тот, словно губка, ее впитал, обработал и выдал ответ.

— Толя, признавайся, опять у Темыча траву волшебную брал.

— Ты меня знаешь, Стек. Я не курю, не пью, не колюсь и не нюхаю — меня и без этого по жизни прет.

— Уговорил, но нам даже вдвоем… Втроем, считая Софью, не справиться.

— Можно дернуть Макса Мосфетова, он у нас ярый коммунист, Славу Роботова, и Металлурга.

— Звони, договаривайся…

Толя постучал в дверь комнаты Артема, но звуки очередной песни Боба Марли не позволили стуку дойти до адресата. Толя плюнул и решил вырубить пробки. Входить без стука он не решился, так как все знают — когда оттуда слышен Боб Марли, внутри газовая камера в квадрате, а сам Артем доказывает очередную теорему. Нужный переключатель был в положении «выкл», то есть теоретически комната Артема была обесточена.

— Бесполезно. Неделю назад был пожар в компьютерном магазинчике, а у него там его какой–то друг работает. В общем он достал себе нахаляву источников бесперебойного питание восемнадцать штук. По моим расчетам отрубиться только часа через три…

В конце концов, Стек отправил Артему по электронной почте письмо, и именно это заставило его выключить музыку, проветрить комнату и показаться на люди.

Артем появился из комнаты с красными от недосыпа глазам и томиком «генетические алгоритмы» в руках.

— Темыч, есть дело…

Макс Мосфетов был на четыре года старше Артема и был гением цифровой электроники. Он так часто работал с мелкими запчастями в прошлом, что его иногда называли «Левшой». Говорят, его близорукость превратилась в нечто, что позволяет ему видеть то, что и не в каждый микроскоп увидишь. Именно у него Толя потихоньку учился, хотя ему аналоговая техника казалась ближе и привычнее. Но Мосфетов, в отличие от Толи с некоторых пор сам практически ничего не паял, а заказывал на заводе. У него так же были выходы на брокеров, через которых можно простым смертным по приемлемым ценам, а не только крупным корпорациям заказать «испечение своей микросхемы» небольшой партией. Пронзительный ум, преданность своей работе, и прокоммунистские взгляды — вот основные его отличительные черты. Когда тот выслушал Толю и его идею, он только махнул рукой:

— Это можно. Нужен Роботов, Металлург и чего–нибудь булькающее…

Слава Роботов был роботехником, как легко догадаться из фамилии (здесь она была вполне говорящей). Роботами он занимался с детства, но электроник он был средний, зато рассчитать с каким усилием как и что должно двигаться, какой двигатель использовать — это пожалуйста. Ко всему прочему он еще был заядлым автомобилистом со стажем, ярым поклонником немецких машин. Никаких специфических способностей он не проявил, хотя Виктор Петрович и говорил, что он такой же помешанный как и все. Его отличали всегда спокойный взгляд на вещи, походка терминатора, рассудительность и практические полное отсутствие эмоций. Говорил и писал он грамотно, но речь его была настолько специфична и скорее свойственна какому–нибудь роботу из фантастического фильма.

— Замечу, что данная идея мне интересна и я с радостью приму участие в проекте. Вы уже связались с Александром Металенко?

Александр Металленко, известный как Металург жил не в НИИ, а с женой в квартире неподалеку. Технолог от Бога, знавший все о металлах и сплавах, он нашел себе жену далекую от его профессии: Надя Металленко была скульптором. После свадьбы Александр открыл в себе талант скульптора и частенько помогал жене, когда не занимался со своим двенадцатилетним сыном. В свои сорок три он выглядел едва ли на тридцать, а его манера обращения подразумевала переход на «ты» после первых минут общения. Услышав о готовящемся проекте уже успевшим получить кодовое имя «ЖЧ‑1» он с большим удовольствием решил в нем поучаствовать.

В напряженной работе прошли две недели. Толя спаял все необходимые для проекта усилители, спроектировал и спаял схему питания и радиоуправления. Здорово помогало то, что делал он все не с нуля, а надергал кусков по разным своим наработкам и проектам и доработал. Мосфетов тем временем уже через неделю предоставил Стеку с Софьей небольшой компьютер, адаптированный для сверхмалого потребления и те уже к вечеру запустили там свою любимую FreeBSD. Артем, вопреки обыкновению взял в руки паяльник и доработал проект своим примитивным, но действенным «ГопСтоп модулем», представляющим собой автоматическую курильницу с травами. (Искусственный интеллект, над которым он корпел уже несколько месяцев к сроку так и не заработал, поэтому решили обойтись без него). Все это добро было установлено внутрь полой статуи Ленина, сделанной металлургом и укомплектовано аккумуляторами из источником бесперебойного питания Артема и дизельным генератором для страховки (только потому, что внутри оставалось свободное место)

Ночь. Под покровом тьмы огромная статуя Ленина подняла своего каменного двойника, утопила в пруду, а сама встала на ее место и застыла, словно слуга Вия в рассветный час, в такой же позе, что и каменный двойник, ныне отправившийся кормить рыб. Застыла и группа ученых мужей на крыше здания неподалеку, ожидая времени, когда надо будет жать заветную кнопку…

— Ну и как это называть? — спросил Виктор Петрович

— Ну, нельзя же так над памятниками надругиваться…

— А памятнику над хулиганами надругиваться можно?

— Ну…

— Ваш этот Владимир Ильич сначала распугал хулиганов, потом накурил выхлопом гопников, которые, как сообщают, проявили после этого желание записаться добровольцами в армию, военкомат аж прослезился. Артем, не твоего ли «гопстопа» работа? Ты же говорил у тебя кончилось?

— Я заначку нашел.

— Не суть. А потом, как сообщают ходил по городу под советские гимны, взорвал палатку с шаурмой, распугал посетителей «макдональдса»…

— У меня от макпищи макгазы и мактяжесть — пожаловался Артем

— Наверное, это макгастрит — пошутил Стек.

— Я в той палатке шаурмой отравился прошлый раз! — мотивировал сделанное Толя.

— Нечего всякий треш жрать — прокомментировал Артем.

— … А потом стальной Владимир Ильич изнасиловал памятник Вандалине Шелестящей, всем известной здесь поп–диве, который она воздвигла на свои собственные деньги в родном городе, победив на конкурсе музыки «еврозрение». После этого памятник превратился в щебень, а у Ленина кончилось дизельное топливо и сел аккумулятор. Так он и остался там стоять, в непонятной позе. Что можете казать в свое оправдание?

Виктора Петровича сложившаяся ситуация тоже чем–то веселила, но он держался как мог, сглатывая смех словно горькую пилюлю так и лезущую наверх.

— Это пошло на пользу ее популярности, посмотрите газетную статью! — сказал в оправдание Стек.

— Да — подтвердила Софья — цитирую. «Красоту Вандалины оценил даже Ленин».

— Где они там красоту нашли? — Удивился Мосфетов, автор идеи насилия над памятником столь ненавистной ему певице, чье творчество вызывало у него тошноту — там же под штукатуркой не видно ничего, а силикона больше чем в силиконовой долине.

— Правильный перевод не силиконовая долина, а кремниевая.

— Тихо! — гаркнул Виктор Петрович — В общем так, спецслужбы вопрос разрулили, настоятельно просили больше так не делать. Памятник Ленину ваш им без надобности, так как большие человекоподобные роботы уже у них шесть лет как на вооружении, так что пусть теперь у нас в НИИ между зданиями стоит. Всем Вам жирный выговор… С занесением в личное дело. Свободны!

Часть 5. Военные игры

Дедушке и его бесконечной стройке посвящается…

Многие мыслят стереотипами. И трудно их в этом винить. Так, спасибо фильмам заморским, многие верят, что ученые — это очкарики в белых халатах, с кучей комплексов и разговаривающие исключительно заумными фразами.

Чтобы с хрустом, подобно сухарю, сломать этот стереотип далеко ходить не надо — достаточно заглянуть в НИИ ФИГНИ. Вот например, хороший стереотип.

Обычно, молодой человек склонный к науке в детстве получает от сверстников, его шпыняют, и в школе он не пользуется успехом у девушек. Забавно, но придумали его как раз те, кто юных ученых по молодости окунал головой в унитаз. Чаще всего при подобных россказнях опускают факты, как обидчика настигала справедливая месть. Например, какой же хулиган, держащий в страхе всю школу будет рассказывать, как отобрал у «Ботаника» булку, а та оказалась с пургеном, а когда попытался отомстить, получил разряд в двести двадцать вольт помноженные на один микрофарад? Такое не рассказывают!

И опять таки, какая девушка расскажет подругам, что парень Н, крупицу внимания которого она с большим трудом обратила на себя, послал ее в звездные дали с диагнозом «Дура латентная», а то и худшем?

Гении, да и просто люди науки во многом похожи на детей, которые видят различают в жизни только черное и белое: либо один, либо ноль, либо добрый, либо злой, либо коллега по разуму, либо тупое быдло.

В отличие от обычных обывателей пытливость ума у них сохраняется до глубокой старости, ровно как минимальные изменения претерпевает с возрастом характер. И с этим приходится считаться.

НИИ ФИГНИ, как и любая другая уважающая организация является сложной структурой. Множество отделов, в каждом из которых занимаются своими проблемами, у каждого отдела свой руководитель… Но это на бумаге. На практике же здесь царит полная анархия, как на столе у талантливого художника в моменты рисования шедевра.

Из отдела в отдел здесь миграция происходит чаще, чем рекомбинация неосновных носителей в полупроводнике, а некоторые умудряются работать разу в трех отделах.

Так было всегда. Ну, или почти всегда. С тех пор, как на свалку истории отправился Союз, а вместе с ним и контроль всей внутренней организации НИИ, отделы переименовали в сектора, а начальники секторов курировали в основном список «своих» людей, которых знали, в то время как сами курируемые могли трудиться в совершенно других областях.

С тех пор было несколько попыток навести в НИИ порядок, в основном извне, но присланные менеджеры надолго здесь не задерживались.

Проблема крылась в том, что менеджеров тут не любили, считали за «Унылых бюрократов», а то и просто за «Тупое быдло» и отношение к ним было соответственное. Но если в большинстве фирм, два матерных слова в адрес менеджера являются достаточным условием незамедлительного увольнения, то тут начальство только жмет плечами: ведь само начальство здесь такие же, и собрата по разуму в обиду «манагеру» не дадут. Да и ученые тоже хороши: некоторые словцо крепкое так завернут, что хоть записывай. Разумеется, менеджеры, не привыкшие к такому обращению, здесь не задерживаются. Либо увольняются, либо спиваются, илбо и первое и второе одновременно.

Вообще говоря, Виктор Петрович является здесь некоронованным королем. По слухам, он помимо того, что является крупным специалистом еще и является гениальным управленцем и именно благодаря нему НИИ не сгинул в пучине неурядиц девяностых.

Каникулы. Вернее, отпуск. Толя, который предпочел сослаться на завальную зимнюю сессию, которой не было на самом деле и остаться в НИИ на «зимние каникулы», на летние решил все же выбраться, причем на все три месяца. Благо теперь у него хватило ума не спустить всю зарплату на запчасти и на билет «туда и обратно» больше чем хватало.

Ки тоже оставаться в НИИ одной не хотелось, в страхе шарахаясь от каждого, боясь что это будет один из шизанутых биологов, от которых она постоянно пряталась, если Толи не было рядом. Да и привык уже радиолюбитель, что где–то рядом с ним парит это матерящееся существо, которое он неплохо приспособил для работы: с ее–то маленькими пальчиками очень легко управляться с мелкими запчастями. Да и словарик матершины всегда имеется — едва освоив русский язык Ки с усердием стала штудировать бранные выражения.

Стека не очень ждали дома, так как он поругался здорово с родителями еще зимой, когда на предложение «познакомиться с очень хорошей девушкой», породниться с которой, должно быть, было жизненно важно для торгового бизнеса отца, ответил, что если на ком и жениться, то только на Софье. На это ему резонно ответили, что его мнения здесь никто не спрашивал, на что были посланы в пешее эротическое путешествие. Как ни крути, но страшнее программиста-BSDшника, которого отвлекли от отладки кода на «С» есть только одно существо: влюбленный (причем взаимно) программист BSDшник которого попытались принудить к браку по расчету. Что касается Артема, то его родители были уверены, что он находиться на лечении в наркодиспансере и считали что там ему и место. Сам он по этому поводу не унывал, как не унывал когда пошел поперек воли родителей учиться в институт, а не в армию, которая по мнению отца, полковника в отставке, только и могла сделать из него человека.

Толе в этом плане повезло больше всех и он радушно пригласил друзей «к себе на дачную делянку», благо его родители были только за. Виктор Петрович, как только получил бумаги что «палата номер семьдесят» отправляется в полном составе в отпуск с радостью этот отпуск предоставил, попутно вручив ребятам пакет документов, который попросил занести декану факультета «Э» ДИФШ как можно скорее.

За окном стоял конец мая, однако от жары уже плавились стекла. При мысли о встрече с родной группой, которая сейчас наверняка ставит рекорды по скорости изучения материала для сдачи оного на зачетах и сессии радиолюбитель невольно улыбнулся. Артем и Стек тоже с большим удовольствием предчувствовали визит в родной институт, причем решили захватить с собой туда и Катастрофу. На вопрос последней как быть с проходной, мол де студенческого билета у нее нет, Стек ответил «обожди тридцать две минуты», по прошествии которых предоставил ей неотличимый от настоящего «студак».

— Неплохая работа. Фотошоп? — спросил Толя.

— Gimp — ответил Стек — Пора бы запомнить, что я «вендоподелий» у себя не держу.

— Да оно вроде и под «макинтош» есть, а оный вроде как на BSD базируется — блеснул знаниями Толя

— Не… до латентного маковода я пока еще не деградировал — улыбнулся Стас.

Виктор Петрович был в день отъезда в хорошем настроении и даже подбросил компанию до станции на своей черной волге, над которой прямо таки дрожал, и по слухам проводил «под ней» больше времени, нежели «на ней».

Это, кстати, давало свои плоды, так как недавно этот автомобиль у него буквально на коленях выпрашивал какой–то режиссер для съемок фильма. Как достоверно известно, причиной тому была острая нехватка финансирования, делавшая спец. эффекты в нужном количестве недоступными.

И правда, зачем что–то рисовать на компьютере, если достаточно попросить у Виктора Петровича его ненаглядный «Газ‑21»?

Опять плацкартный вагон, опять купэ. Ки с большим удовольствием режется в карты с Толей и Артемом, Стек с Катастрофой расположились на боковой полке и ставят FreeBSD на новенький ноутбук последней, из портативной радиационно стойкой версии Толиного усилителя звучит негромко музыка. Идиллия! Даже два места свободных в купэ пока никто не занял (Ки ехала зайцем, планируя прятаться от контролера у Толи за пазухой). Пассажиры, проходя с чашками чая и быстрорастворимой лапши по очереди «виснут» при виде Ки, на что та отвечает свое дежурное «Что уставился, [цензура]? А не [цензура] бы в [цензура] и на [цензура] а то [цензура]!», что заставляет незадачливого пассажира извиниться и продолжить свой путь.

Забавно, но никому из «господ ученых» и в голову даже не пришло что рарикса надо прятать (разве что от контролера). И правда, зачем? Ведь только откормленные жизнью и супергеройскими сериалами люди могут устроить истерию при виде маленькой крылатой девушки, изысканно матерящей все, что только движется.

Но то безбрежные просторы земли русской, где подобного чуда природы с большой долей вероятности просто не заметят, так как его заслонят от взора обывателей такие чудеса, как «задержка зарплаты», «шеф придурок» и многие многие другие «чудеса» для незнакомого с российским бытом человека, а для русского человека суровая действительность, которая местами уже хуже горькой редьки, но тем не менее если и поглощает то целиком и полностью. Едва ли кто–то окунувшийся в эту зловонную лужу под названием российский быт пару тройку раз захочет что–то менять.

Так и тут: народ дивился, но не спешил выбегать с транспарантами «конец света близок», как сделали бы жители того или иного городка в среднестатистическом американском фантастическом фильме. На свободное место в купэ, когда поезд уже тронулся сел человек, по виду из мест не столь отдаленных. Когда Ки на вскидку вспомнила всех его родственников до шестого колена включительно, тот попытался ее придушить, но Артем среагировал мгновенно: ореол дыма ринулся от Артема к пассажиру, принимая форму дракона и накурил пассажира за пару секунд до попадания в окрестности рая на ближайшие двадцать часов.

— Ки, сколько раз тебе говорить, что за такие слова можно и получить? — произнес Толя, поглаживая Ки, умудрившуюся в момент запрятаться к нему по рубаху и теперь там дрожать — и так за это тебя едва не казнили в родном мире. К тому же мы к родителям моим едем, так что ты уж там не матерись особо, ладно? А то отдам тебя Софьюшке на воспитанье.

— Ну, эта самое, а …эээ… я постараюсь фильтровать базар. Честно.

Угроза отдать рарикса Софье всегда действовала, так как последняя очень ревностно относилась к чистоте русского языка и не переваривала как мат, так и «падонкаффскую» лексику (и то и другое составляло более чем три четверти словаря Ки) и пыталась периодически отучить Ки от использования этих речевых оборотов в повседневной жизни (надо ли говорить, что безуспешно).

Виктор Петрович говорил, что Ки тоже малость повернута, хоть и не так сильно, но официально в НИИ ее не принимал (как считал Толя — по причине нежелания платить ей зарплату: и так вечно рядом с Толей, так еще и зарплату давай?). Впрочем, Ки и так жилось хорошо. В свободное от изучения трехтомника «русский мат» время, она восседала у Толи на плече, если было жарко, (или за пазухой если холодно), помогала ему мастерить разнообразные конструкции да и просто болтала. Стоит Ки увлечься чем–то, и она забывает про то, что надо мешать речь с матом и говорит вполне гладко, без мата, даже красиво, но это бывает не часто, так как она предпочитает поддерживать свой имидж.

В Дефолт Сити поезд прибыл в шесть часов утра, визгом тормозов, и ускорением в пару «жэ» в направлении головы поезда, как бы намекнув пассажирам чтобы те скорее выметались. Ребята взяли такси, завезли чемоданы на квартиру к Артему и через несколько часов стояли в полном составе подле главного корпуса родного института.

— Ностальжи — произнес Толя, оглядывая окрестности.

— Угу — хмыкнул Пых — Толь подай хвои вон той сосны, плиз.

— Сей момент — Толя прищурился и упавшая вниз и высохшая хвоя небольшим облачком двинулась к Артему, набирая скорость.

Тот, не долго думая, свернул газету «инженер–шизик», добытую ранее на проходной, в кулек, которым и принял поток хвои, часть которой быстренько завернул и раскурил.

— Действительно ностальжи! — сказал Пых, прислушиваясь к выстрелам — смотрите–ка, а замы до сих пор в «контру» долбят.

Стек отвлекся от созерцания нескольких человек с лицами не слишком искаженными разумом предающимися тому же занятию, что и заместители декана, на своих ноутбуках по сети чуть поодаль, после чего ущипнул Катастрофу. Эффект не заставил себя ждать: после взвизга Софьи все выстрелы стихли, многие стали обескураженно смотреть на свои коммуникаторы и карманные компьютеры, а владельцы ноутбуков, матерясь, констатировали факт что они «не загружаются».

— Стек, ну зачем же так радикально?

— Ибо нефиг себе мозг разжижать.

— У меня синяк там будет! — Софья пнула Стека в ответ, но ее удар демпфировало пивное пузо последнего, совершив несколько вынужденных колебаний с угасающей амплитудой.

— Ого, а вон там моя группа покуривает — узрел Толя — пойду поздороваюсь.

— Встречаемся тут через двадцать минут.

Толя поспешил к бывшим одногрупникам, стоявшим там в количестве двух человек.

— Всем привет! Не ждали?

— Обана, Диодов! Какими судьбами?

— Да вот в Дефолт Сити заскочил на каникулы, решил вас тут навестить.

— Как сессия?

— Да сдал давно досрочно.

— Халявщик! — хмыкнул Наркомаркин

— А ну быстро годограф вот этой хрени нарисовал!

— Сей момент — Толя просмотрел лист с выкладками, положил его на ступени, добавил пару выкладок, зачеркнул откровенную ересь и кривенько изобразил годограф.

— Вроде так, если склероз не изменяет.

— Гоша, фотай и шли лист по синему зубу нашим!

— Не могу, у меня что–то сдохло оно — Толстый и неповоротливый Гоша едва ли не долбил новенький коммуникатор, пытаясь заставить его работать. Но ничего не поделаешь, после Катастрофы спасет только перепрошивка, если вообще спасет. За последние месяцы ее дар заметно возрос, и теперь все устройства с windows на борту раньше или позже ломались, если она была неподалеку. Ну а если ущипнуть, то зона поражения могла достигнуть пары километров.

— Эх вы — вздохнул Толя — Какая аудитория?

— Сто первая.

Толя ринулся бегом в указанном направлении, попутно складывая бумагу в самолетик.

Направлять его все равно будет телекинезом, но светиться своим даром не особо хотелось. «Меньше знают — спокойнее спят» — подумал радиолюбитель. Самолет сделал крутой вираж и упал на колени одному из сдающих зачет, обогнув преподавателя по дуге.

— Вот это точность — оценил староста.

— Да он вообще точен… по жизни — встряла подлетевшая Ки, которая до этого изучала крышу главного корпуса, а когда ребята вошли внутрь следовала прямо над ними.

— Обана, что это за нанобаба?

— Я те дам, нанобаба, [цензура] [цензура] [цензура] [цензура] [цензура] [цензура] — выдала на одном дыхании та, заставив окружающих выпасть в слабый гидроксильный осадок.

— Мой питомец домашний. Зовут ее Ки. Попутно справочник бранных выражений.

— Ы. Где раздобыл?

— Где раздобыл уже нету. Уникум.

— Хех.

— Как оно без меня?

— Да жить можно — сказал Гоша — Заместо тебя нам двух девушек подбросили.

— И как?

— Одна умная, но страшнее войны ядерной, другая блондинка… у нее не только волосы… как бы это сказать, «блондинка головного мозга» в общем. Говорят там у себя уравнения математической физики не сдала, но каким–то макаром ее сюда определили, а не послали подальше, как положено.

— Откуда интересно такая?

— Говорят, что с «ускорителей».

— Слава роботам, в ЦЕРН ее не отправят теперь точно, и коллайдер не рванет.

— Да вон она сидит сдает! — указал Наркомаркин внутрь аудитории.

— Нда… — выдал вердикт Толя, осмотрев девушку, напряженно грызущую карандаш. Встроенный в Толю «гламурметр» зашкалило при виде этой особы. Будь у этого устройства стрелка — она бы сейчас с хрустом обломилась бы об ограничитель — Никогда не подумал бы что такое могло учиться в нашей… теперь вашей… группе. А это что за парень? Вон через два ряда от блондинки. Вроде я его не припоминаю

— Это она, вообще–то. Тоже новенькая. Зовут Лена. Слушает исключительно гриндкор, любимое развлекательное чтиво — высшая геометрия, каждый день ходит на турник.

— Фига себе, культуристка.

— У нее еще пояс по каратэ. Шли вместе с ней через парк, так она при нас четверых гопов отделала, когда пристали, пока Гоша одного только успел скрутить.

— Толя, а можно я того лысого приколю? — спросила Ки.

— Только попробуй Ки. Это же Вундерхрен, самый суровый преподаватель автоматики на факультете, если не изменяет память. Если он войдет в «режим сотоны», то за тобой все, кто сейчас там сдает будут гоняться с желанием жестоко расправиться.

— Эх… — печально вздохнула та и устроилась у Толи на плече.

— Ладно, мужики, бывайте, пойдем сейчас декану посылку занесем и надо уже ехать.

— Всего хорошего, Толян! Забегай еще!

— Бывай, Онотоле!

— Хайдук, Обдолбонян. А мы слышали что тебя в наркодурку упекли — приветствовал Артема Влад Мягков, профорг группы, собственно единственный кто успел уже вылететь «до следующего раза» с зачета, когда его коммуникатор, с которого тот нагло списывал, с жутким визгом издох.

— И вам не чхать — кивнул тот — Я на нашу науку сейчас пашу. Вот цени ксиву!

Артем передал удостоверение НИИ ФИГНИ «на заценку», зная, что в глазах профорга бумажка и только бумажка определяет общественное положение человека.

— И как зарплата, небось хиленько на нашу то оборонку?

— Какая к черту оборонка, мы вольная артель. Заказы и из «Пентагона» бывают. Оплата килобакс гарантировано плюс надбавка за полезность, которая в месяц по раз в пять а то и восемь больше выходит.

Разумеется тут Артем кривил душой, так как сорвать такую повышенную зарплату удалось только один раз — когда чинили телевизор новому русскому под новый год. И кончилась она подозрительно быстро.

— Жируешь, братан.

— Да не жалуюсь, правда кончается все равно быстро — Пых глубоко затянулся и родил на свет кучу дымных бабочек разлетевшихся по округе постепенно тая.

— Всегда хотел у тебя спросить, эким макаром ты такое с дымом вытворяешь? — Влад закурил дорогую сигару и выдохнул дымное кольцо — У меня вот никак подобного не выходит.

— А нечего всякое дерьмо курить. Выкинь лучше и вот это попробуй!

Бедняга не обратил внимание на корявую надпись на самокрутке «ЧСВ — ", а когда раскурил, было уже поздно — ЧСВ (Чувство собственной важности) профорга было существенно занижено.

— Как оно?

— Да, ты крут все–таки. Здорово вставило.

— Спасибо, знаю — хмыкнул Артем, прекрасно помня, что профорг никогда не сделает никому даже такого вот просто комплимента, вроде «ты крут». Что поделать, а пару недель он будет мнить себя ничтожеством, по сравнению с другими, впрочем, так ему и надо. Артем попрощался и двинулся в сторону условленного места встречи, не став дожидаться остальных.

— Стек, мать моя женщина, нам следовало сразу догадаться, что ты появился, когда все «винды» в округе сдохли — встретили товарища три одногруппника, двое из которых пытались реанимировать безвременно почивший ноутбук, а третий потихоньку улыбался, норовя повернуть свой ноутбук так, чтобы пингвинчик в левом верхнем углу был виден всем. Стек широко улыбнулся.

— Это не я, я всего лишь их в блюскрин роняю. А вот Софьюшка умеет, у меня училась.

— Тоже хиппи-BSDшница?

— Сам ты хиппи — обиделась Софья — Стек, это латентные вантузойды или красноглазики линуксойды?

— Эти двое: Вова Вордов и Федор Шарпов виндузятники, выводы относительно латентности делай сама, а вон тот рыжий с хитрой ухмылкой, Леня Гентов, он линуксойд, да и BSD неплохо знает. Одним словом наш человек.

— Вам надо было в ноябре приехать сюда — выдал Леня — Здесь «некрософт» конференцию устраивал, были серьезные шишки из руководства компании, про стабильность рассказывали. Вот уж смеху–то было бы.

— Стабильность? — Стек истерично засмеялся, Софья тоже — А оно уже научилось не падать хотя бы при моем присутствии?

— Ну они так считают.

— Пусть верят, нам же лучше — изрекла Софья — а то кому нужны под BSD школьники у которых палец к мышке прирос.

— Это точно… Детям вообще нельзя в интернет. Он от них тупеет.

Присутствующие осознали, что прикалываться над Стеком, когда тот в компании Софьи стало невозможно…

— Ладно, нам забежать еще надо по делам. Бывайте.

Через двадцать минут вся теплая компания стояла около двери в деканат. Ки по понятным причинам попросили посидеть на ели.

— О, хеллоу! — поздоровался декан — ко мне?

— Угу, мы из НИИ.

— А, да, заходите. Ну, как учеба?

— Лучше всех. Вот, документики принесли.

— Охотно верю, сессии–то нет. Ну ладно… Так, что у нас там… Угу, София, можно Ваш студенческий билет?

Софья побледнела и протянула подделку.

— Ай да умельцы — декан от души засмеялся, разглядывая подделку — выглядит лучше оригинала — и извлек настоящий студбилет на имя Софьи, который, как это ни странно, выглядел «менее подлинным»

— Ну… Мы…

— Да я понял, пройти надо было, а сигареты охране на проходной покупать жаба задушила. Держите — декан протянул Софье настоящий студенческий билет — И вы свои давайте, отметочку сделаем. А подделку я себе на память оставлю.

Все дружно протянули студенческие.

— А что за факультет такой, «Хэ» на котором мы теперь?

— А хрен его знает, просто мы по первым буквам факультеты называем. Автоматики — «А», Электроники — «Э» и так далее. А факультет вам, отдельный нужен для тех, кто в НИИ? Нужен! А буквы свободной не было, кроме этой. Ну кроме твердого и мягкого знака, «й», «ё» и буквы «ж»… Андерстенд?

— Андерстенд.

— Ну все. Поднимайте нашу науку на должный уровень. Удачного отдыха.

— Спасибо.

— Да, и Софья… Почаще к нам заезжайте. Вон как мои замы стали быстро работать. И от звуков выстрелов голова не болит…

Толя с друзьями попрощались и двинулись к выходу.

— Веселый дядька этот декан — выдала Софья.

— На лекции он сущий цирк. Рассказывает так, что не запомнить нельзя. Говорят сам долгое время в НИИ работал и жил, оказывается.

— Наш человек!

— Да кто бы спорил!

Из–за проблем с машиной родители Толи не смогли заехать за ним и пришлось вновь испытать прелести пригородной электрички. Ехать надо было недалеко — всего–то полсотни километров от Дефолт Сити.

Где–то на полпути в электричку зашла особа в весьма задрипанной серой одежде и противном голосом, которому позавидует любая переводчица порнофильмов начала нечто рекламировать.

Стек выдержал ровно двадцать секунд, после чего извлек мобильный телефон, воткнул штекер в переносной усилитель Толи и нажал на кнопку.

— Уважаемые пассажиры, покупая в метро с рук, вы приобретаете низкокачественные товары по завышенным ценам… — и далее по тексту голосом диктора в метро.

Продавщица осеклась и недобро поглядела на Толю, так как усилитель торчал из его портфеля.

— Уродец. Проклинаю: коль грамма спиртного в рот ты возьмешь — будет сразу же жуткий понос!

Алкаши, сидящие в вагоне посмотрели на радиолюбителя с состраданием.

— Напугали ежа сами знаете чем! — выдал Толя — во–первых я трезвенник, радикальный, а во–вторых — я физик! На меня ваши проклятия не действуют!

Тетка поглядела на смеющуюся компанию уже со страхом. Ее подозрения подтвердились, когда откуда–то вылетело странное крылатое создание и указала предполагаемый маршрут передвижения данной «ведьмы» в область небольшой деревеньки в Перу… В основном физеологическими терминами.

Покраснели даже суровые алкаши, на девяносто процентов составлявшие контингент пассажиров вагона.

— Ки, уймись! — попросил Толя.

— Угу — буркнула та и вновь принялась за чтение второго тома трехтомника русский мат.

— Ну на люди уже не выбраться, чтобы как–нибудь феерично не выделиться. Нас в толпе слишком легко отличить — констатировал Стас.

— А нас и отличать не надо — добродушно отметил Артем — нас запусти в толпу, и мы на найдем способ отличиться.

Поезд затормозил у станции «бахилово» и четыре человека и рарикс огляделись. Вокруг железнодорожной платформы была самая настоящая свалка.

— Это здесь издревле такое. На добрый десяток садоводческих товариществ один всего контейнер, который и вывозить забывают — пояснил Толя друзьям — Впрочем на свалке этой есть много полезного. Все детство я сюда за запчастями ходил, которые из старых советских телевизоров извлекал.

— Да ты, Толя, профессиональный бомж! — выдал Артем.

— Нет, любитель. От профессиональных я обычно драпал, так как они трансформаторы на цветмет сдают… — лицо умельца словно окаменело. Подобного он не мог простить бомжам — Изверги…

Свет российской науки двинулся по проселочной дороге. Свалка скоро закончилась, и пошли аккуратненькие ряды покосившихся деревянных домиков советского образца, видавших и лучшие времена. Временами, то тут то там среди них попадались вкрапления пестрых участочков с нахохлившимися, словно заморские попугаи, домиками. Участки такие в большинстве своем были обнесены глухими заборами.

— Здесь прошло мое детство — начал рассказывать дальше Толя — так уж сложилось, что на одного мелкого раздолбая вроде меня было по пять, а то и шесть девиц примерно этого же возраста, страдающих… Как бы это сказать… Круглогодичным весенним обострением, которое в купе с эффектом толпы делало их опасным противником. На них я испытывал с друзьями свои первые радиолюбительские поделки, а когда их компания осточертела и моей сестренке — ко мне присоединилась и она… Теперь все иначе…

— То есть?

— Массовое обыдление, что ли… Старые дачные друзья — теперь быдло с узким кругом интересов ограниченным основными потребностями организма, неприемлющее что–либо иное. Толпы девиц — да что говорить, сейчас скоро напоремся на них наверняка…

— Мне это не нравится — буркнула Софья и покрепче вцепилась в Стаса.

— Темыч, раскури что–нибудь убойное, на случай если пристанут — сказав это Толя поднял своим телекинезом немного грязной воды из лужи. Следующие пять минут ничего не происходило, только аура кумара вокруг Артема достигла нескольких метров в диаметре и все уплотнялась. В дыме даже силуэт Артема был едва виден.

Дорога, которая исправно вела путников как мимо двухметровых глухих заборов, так и мимо метровых прогнивших деревянных вывела к небольшой площади, единственным достоянием которой, помимо пыли и доски объявлений, был колодец и несколько представителей современной молодежи, игравшие в карты в тени дерева.

— Кого я вижу, Паяло!

Огромных размеров детина с пивом в руке отвлекся от карт и двинулся в сторону «господ ученых».

— Привет Спанч — хмыкнул Толя, пряча за спиной парящий в воздухе объем воды.

— Все еще прокурен канифолью, [цензура] свои схемки, а?

— А что, нельзя?

— А это кто?

— Друзья мои, выбрались тут на воздух.

— А ну раз друзья, смааатри тогда — протянул Спанч — с носа по сотке, а с красотки поцелуй, я здесь тапереча автаааритет.

Казалось, Спанч намеренно тянет буквы, нарочито уродуя язык. Для Софьи это было как пенопластом по стеклу.

Дым принял форму стальных дверей звездолета и под звуки «имперского марша» звездных войн с мобильника Артема двери раскрылись. Артем глубоко затянулся и «пыхнул», повторяя манеру не к ночи упомянутого Дарта Вейдера.

— Хммм…. Пыыых. А не пойти ли тебе в пешее и очень эротическое путешествие, товарищ Спанч?

«Авторитет» охренел от такой наглости.

— Толян, а ну–ка объясни этому быдлу как со мной надо разговаривать. Я вам и так скидку делаю, так как ты мой, понимаешь, кореш.

— Только потому что я тебе в детстве чинил игрушки чтобы не быть битым? Нет, Спанч, не пошел бы ты все–таки далеко и на долго, как уже один раз послал. Или ты забыл, как мое колечко «теслы» током стучится?

— Но его у тебя сейчас нет, и моим ребятам, не составит труда вас всех отделать, даже доставит удовольствие!

Толя решил, что пора и извлеченная некоторое время из лужи вонючая вода, облила с ног до головы местного «авторитета», вызвав смешки у его подоспевших «шестерок».

Толя встал в оборонительную стойку и камешки с дороги взлетели в воздух, начав вращаться вокруг него по орбитам. Противники эти паранормальные явления проигнорировали и достали кто кастет, кто арматуру, кто цепь. Стек загородил Софью и чуть отступил за спины друзей, а Артем еще уплотнил дым.

— Только сильно Темыч не накуривай их, а то как никак старый «кореш». — последнее слово Толя бросил с нескрываемым отвращением.

Дым нахлынул волной, но прокуренных авторитетов это не могло сломить сразу, и несколько секунд они пытались вслепую дотянуться до Толи, который устроил артобстрел хулиганов камнями. Ки, несмотря на приказ Толи упала с неба и вылетела из облака дыма с двумя мобильными телефонами…

Надо отдать должное, крепкие деревенские парни держались долго, смогли несмотря на все целых пятнадцать секунд сопротивляться травяному сбору Пыха, а сам Спанч и еще один крепко сложенный хулиган так вообще дошли до стоящего сразу за дымовой завесой Толи. Однако от одного удара радиолюбительского кулака, сопровождавшимся треском, который можно услышать при разряде шокера сложился и упал на землю, где стал мирно похрапывать. Второй получил в челюсть от… Софьи, которая решила освежить в памяти навыки охраны девичьей чести в условиях российской глубинки.

Дым обернулся подобием ракеты с рельефной надписью «на америку» и улетел ввысь, где растворился, оставляя на своем месте семь храпящих тел, на лицах которых было написано умиротворение.

Толя втянул шокер в рукав куртки и кивнул друзьям.

— Надеюсь женская часть аборигенов здесь не появиться, а то бить их как–то не удобно, все же девушки — задумчиво произнес Толя.

— У меня есть для этого сверхтонкие «кислородные» косяки под кодовым названием «дегламуризатор‑2», это надеюсь не противоречит твоим принципам, Толь?

— Нет…

— А если они красивые, то есть еще и непротестированный «феромоновый косяк».

— Лучше выкинь его. Он тебе не понадобиться.

— Но надо же на ком–то пробовать новые разработки и тренироваться!

— На кошках, Темыч, на кошках…

— Толя, одолжи шокер — попросила Софья — если кто–нибудь из местных девиц задумает хоть тронуть пальцем Стека или глянуть на него как…

Толя вспомнил удар деревенской девушки, от которого матерый амбал отлетел почти на метр и судорожно сглотнул. Софья страшна в гневе…

— Извини, не могу пока. Провода под одеждой — мне чтобы его снять с себя, пардон, до трусов раздеться надо. Батареи на поясе, да и помимо шокера там еще куча всего…

Софья вздохнула и реквизировала кастет и цепь у поверженных противников научного образа жизни и теплая кампания двинулась дальше.

— Ки! — позвал Толя рарикса

— Тут [цензура].

— Верни мобильники в зад.

— Ты уверен?

— Да!

— Ну ладно… — Ки мерзко захихикала и, расправив крылья, полетела.

— Ки, как винда, блин, «вы действительно хотите форматировать? Да/нет» — съязвил Стас.

Радиолюбитель долго думал, что могло вызвать ее смех, и сообразил только когда Ки, через некоторое время извлекла Толин мобильный телефон и набрала номер с бумажки… Сначала Толя разозлился, но потом махнул рукой — более бесстыжего и безбашенного существа, чем Ки едва ли найдешь днем со светодиодным фонарем.

— Толя! — Алена подбежала к брату.

— Привет, сестренка… сзади!

Алена не успела обернуться и парень заехал рукой ей чуть ниже спины. Вместе со звонким шлепком раздался крик и парень отпрыгнул держась за руку.

— Электричка! За что?

— Сколько? — спросил Толя, опытным взглядом поняв систему.

— Двести пятьдесят вольт один микрофарад. На юбке металлическая сеточка.

Дым отделился от Артема, принял форму небольшого тиранозавра и «заглотил» незадачливого ухажера, а потом рассеялся, заставив того смешно шататься.

— Кто это?

— Вадик — выпей лимонадик — бросила с отвращением Алена — Из местных. Уже давно за мной бегает, аки прилипала. Интеллект, как у устрицы. Пытался даже поразить меня тем, что спаял сам фонарь… Провода спер с высоковольтки, аккумулятор из камаза, который продукты по ларькам развозит, лампу оттуда же. Так как паяльник такую толщину кабеля не осилил тот умудрился его «спаять» электросваркой. Выключатель в конструкции предусмотрен не был, поэтому пока тот пер его мне показывать аккумулятор разрядился. В ПТУ на сварщика, говорят, учится.

— Вот это я понимаю, настоящие нанотехнологии!

— А что с ним?

— Косяк имени Милы Йовович, превращает человека в шатающегося зомби на пять минут. Двигаться тот не может, мозги едва работают.

— Скажи, а как ты сам при этом зомби не становишься таким? — спросила Алена

— Ну во–первых у меня такой организм, что меня редко какая шняга проберет, а во–вторых в этом конкретном косяке химический элемент вызывающий такой эффект, образуется только через пять минут вследствие реакции с кислородом и мои легкие его не получают.

— Ну ты прям химик, а не дискретчик — хмыкнул Стас.

— Леха Лизергинов помогал — неохотно признался тот.

— Так что будем с ним делать?

— Отпустит — сам домой уйдет, пошли.

Небольшая группа сторонников научного образа жизни двинулась дальше по не в меру пыльной дороге прокаленной солнцем.

— Так — Толя на секунду прервал диалог — давайте хоть представлю кто есть кто: Алена, этот с косяками — Артем Анашин, он же Пых, наш дискретный математик.

— Неправда, сам я непрерывный, а вот математику изучаю дискретную. И косяков во мне природа не допускала!

— Это Стас, он же Стек, наш «одмин–программист–BSDшник», и его вторая половина, Софья.

— Меня забыл — спикировала вниз Ки.

— Ой… Какая прелесть! — улыбнулась Алена, увидев рарикса.

— Привет, [цензура]. — поздоровалась Ки.

— Это Ки, рарикс, которого наш физик один вытащил из другого мира, как я и рассказывал. По совместительству справочник бранных выражений. А это, народ, кто не догадался моя сестренка Алена.

— И кто что умеет делать? Ну ты же писал, что у каждого у вас там есть сверхспособности.

— Ну не сверхспособности, это уж ты их назвала так, а я бы назвал «таланты». Я вот вещи двигать могу, до двухсот одиннадцати грамм могу в воздух поднять суммарно, Артем со своими косяками — управляет дымом ну и дым его основное оружие. Стек «виндоуз» тридцати двух битный вешает, коли ближе чем на метр подойдет к компьютеру, а Софья не только вешает, но и «убивает» компьютеры под управлением этой операционной системы, любых разновидностей, но спонтанно и в большом радиусе. Обычно это вызывают сильные эмоции. Ки… а Ки просто рарикс, который умеет здорово материться и имеет талант притягивать к себе неприятности.

Ки хотела матюгнуться, но передумала и уселась у Толи на плече, словно попугай на плече пирата.

— А я Вас как раз поджидаю, даже дорогу малость расчистила…

— От чего? — Спросил Артем

— От алчных женщин с обострением комплекса провинциальной неполноценности! — ответила смеясь Алена.

— То–то я смотрю, кроме Спанча никого не встретили.

— Чего вы про эту толпу столько говорите? — спросил Стас — Чем они хоть опасны?

— Можно я им расскажу? — спросила Алена

— Валяй — кивнул Толя — ты всеравно в курсе последних изменений в их поведении.

— В общем так уж получилось, что некоторое время назад на этих дачных участках девушек примерно одного возраста уродилось больше в несколько раз чем юношей. Ну и что, собственно, в чем проблема, как говориться, сайты знакомств помогут, да не тут–то было. Алкоголь, наркотики и «камеди клаб» превратили почти 75 % обитателей здешних мест нашего с вами примерно возраста, то есть восемнадцать тирэ двадцать два года, в толпы быдла. И если немногие существа мужского пола превратились в подобных Спанчу, то с девками все намного хуже. Напомню, что большинство живет не в Дефолт сити, а в пригороде, а как известно пригород еще хуже, нежели глубинка страдает комплексом провинциальной неполноценности, выливающимся в ярую ненависть и зависть к «городским».

— Короче, Склихосовский — выдал Стас.

— По–моему, Склифосовский, пишется через «ф» — поправила Софья.

— Продолжай, не обращай внимания — Темыч глубоко затянулся — потом в словарике поглядите, грамматические нацисты недобитые.

— В общем ситуация у них с психологией такая: своих мозгов катастрофически не хватает, а денег хочется. Поэтому они рыскают себе в поисках богатого жениха, а так эта дичь ныне редка, так как частенько относительное «богатство» по их меркам, предполагает наличие мозгов, что позволяет таким жертвам успешно избегать общества подобных дам.

— Прям «Санта — Барбара».

— Хуже — вздохнула Алена — если они к кому привяжутся — пиши пропало. Особенно, если человек из города и у него есть высшее образование. Не гнушаются ничем. В общем я этим дурочкам сказала, что на институтские дачи за рекой приезжает богатый фраер с кучей друзей из Америки. Ну и уточнила, что они мол де холостые все и богатые. Так что до вечера эта толпень здесь не появится.

— А если обнаружат, что их надули?

— С их скоростью соображалки раньше вечера они не чухнутся…

Артем некоторое время крутил настройку своего радиоприемника в телефоне, а потом плюнул и озвучил мысль:

— Тут что, кроме «радио ретро» ничегошеньки нет?

— Это все дедов новый самопальный приемник и передатчик — произнесла Алена

— Новый?

— Угу. «Радио ретро» теперь ретранслируется на практически всех частотах, в том числе и телевизионных каналов, а рядышком он свой новый усилок взгромоздил. Громкость… Наверное оно с твоим мегаусилком поспорит.

— Узнаю дедов подход… Все что меньше трехсот Ватт — пищалка, все что меньше мегатонны — петарда.

— И что, ему за загрязнение радиочастот ничего делают? — удивился Артем.

Толя и Алена синхронно расплылись в очень похожих улыбках.

— Он Володьке из этой конторы каждую неделю пузырь ставит — пояснила Алена — Тот тоже, кстати говоря, фанат ретромузыки. Так что эта территория вообще идет по ихним документам как «зона природной радиочастотной аномалии».

— Алена! Нет слова «ихним», есть слово «их» — возмутилась Софья — Не надо уродовать русский язык…

— Ты это дедушке скажи… Я после летних каникул вечно двойки по русскому языку хватала в школе.

Толя улыбнулся. Он, как никто другой, знал удивительное свойство говора дедушки липнуть к языку.

— Чем теперь он там занят?

— Планирует веранду остеклять… Ну и еще думает собрать телевизионный передатчик, чтобы вещать старые фильмы без рекламы. Еще закончил паять и развесил по участку пугалки от комаров… В общем как обычно.

Артем затянулся и выдохнул облако дыма.

Спанч очнулся. Голова трещала, в глазах летали непонятные геометрические фигуры, а сухая пыль дороги колебалась, словно поверхность воды. В душе была пустота, а во со рту сухо. За годы тренировки и набора данных его мозг выработал алгоритм, по которому безошибочно определял по тому, насколько плохо утром, количество выпитого вчера. Сейчас же, этот алгоритм, похоже, дал сбой: Спанч никак не мог понять сколько же нужно выпить, чтобы было ТАК плохо. Сзади что–то гудело и это было очень неприятно…

Спанч с большим трудом извлек из штанов мобильный телефон и тупо поглядел на исцарапанный экран на неизвестный номер….

Ки, помня обещание при родителях Толи не материться, по прибытии на дачный участок взяла обет молчания и если и отвечала на вопросы — то односложно. Больше всего рарикс боялась ос, так как для нее укус мог вполне стать смертельным.

Впрочем, с осами был здесь отдельный разговор в стиле Ивана Диодова.

Незадачливая оса учуяла приманку и заложив крутой вираж приземлилась на сладкую поверхность. Бедное создание и не заметило, как отраженное от ее тельца инфракрасное излучение попало в датчик, а тот дернул невидимую глазу «Ниточку», замкнув через несколько транзисторов реле. Хитин хоть и был диэлектриком, не спас осу и мощный разряд трагически оборвал жизнь создания. Дернулся двигатель и деревянная палочка смахнула трупик вниз, а число, высвечивавшееся на ламповом табло рядом увеличилось на единицу. При этом небольшая палочка ударила по расположенному рядом колокольчику.

Дедушка Диодова не даром больше двадцати лет публиковался в журнале «Радио». Говорят, что нет такой области жизни, которую бы этот улыбающийся старичок не смог бы автоматизировать. Сохранивший на восьмом десятке не только трезвый ум и память, но и редкостную подвижность, он мог легко подавать пример многим, кто и в шестьдесят не мог встать с инвалидного кресла.

Стек и Софья грелись на солнышке, попутно обсуждая как быстрее «поднять LDAP», Толя же, стараясь не думать что значит это страшное слово, избавлялся от сорняков… Телекинезом, а те что вырвать силою мысли не удавалось — он удостаивал чести быть выдернутыми вручную, по старинке. Ки и Артем нашли общий язык с теткой Толи, и сейчас играли в «переводного дурака», а Артем обсуждал с ней попутно свойства различных трав и сборов.

Тетушка Толи, Антонида Картонова, ныне вдова, жила на своих шести сотках, в то время как Толин дед, Иван Диодов обитал на соседних шести сотках. Разумеется столь близкое положение участков родственников не случайность, более того между участками даже калиточка имелась всегда.

Родители Толи, выслушав «облегченную» версию рассказа о жизни в НИИ, с радостью показали свободные комнаты и предложили чувствовать себя как дома, а дед с гордостью показал громаду передатчика.

С комнатами проблем не было, так как Иван Диодов, как и положено, не переносил бездействия и если на участке ничего не строилось — это был непорядок. Исключительно поэтому в двухэтажном домике комнат было с запасом. Вообще говоря, дом этот больше напоминал живое существо: он непрерывно рос, менялся как изнутри, так и снаружи. Сначала он был одноэтажным, потом появился второй этаж, подвал, а потом, вдруг, потребовалась веранда, которая по прошествии некоторого времени была остеклена. Потом эта веранда отрастила второй этаж, а еще через некоторое время потребовалась еще одна веранда. В этом году планировалось ее остекление…

Зазвонил мобильный телефон и Стас снял трубку.

— Ребята, все сюда. Виктор Петрович звонит! Что–то срочное!

Толя бросил дергать сорняки, и подбежал к Стасу, пока Алена крикнула Артему, чтобы тот подошел. Стас дождался всех и включил громкую связь.

— Ребята, вы срочно нужны. Не хочу портить Вам отпуск — но выбора нет. Проблема национальной безопасности, не слабо?

— Ого. А подробнее?

— Больше сказать не могу ничего. Секретно. Билеты на поезд Вам выслал по электронке, получите на вокзале. Поезд завтра утром. И еще, Толя. Документы в институт я отправил — бери с собой свою сестру. Нам потребуется любая помощь. С этого дня она сотрудник НИИ. Отпуск компенсируем… Если выживем.

Разговор закончился, повисла тишина.

— Что за?

— Родина зовет.

Товарищи курсанты! При обнаружении вспышки ядерного взрыва самое главное — это повернуться к нему спиной, чтобы сталь со штыка не капала на органы воспроизводства или казенные сапоги.

(Из инструктажа)

Митинскому военкомату посвящается.

Поезд прибыл в Южал Таун днем. И не столько было обидно за испорченный отпуск, сколько всех раздирало любопытство: что же могло такого случиться?

«Свет» российской шизонауки едва ли не бегом двинулся по направлению к родному НИИ, однако, на подходе их затормозили:

— Эщ, чо по мелочи есть?

— Откуда? — удивился Толя.

«Интересно, с каких это пор гопники носят дорогую фирменную одежду «афифас?» — подумал радиолюбитель.

Дым накатил неожиданно, и Анатолий едва успел задержать дыхание. Когда дым схлынул, все три гопника считали розовых овечек где–то в эпсилон окрестности восьмого круга рая.

— Пошли уже, — хмыкнул Артем.

Около НИИ было столпотворение: около трех десятков грузовиков, раскраски хаки, черные машины с тонированными стеклами и номерами военных, огромное количество народа в форме.

— Это еще что за выездная сессия цирка? — задал риторический вопрос Артем.

— Не по твою ли душу наркоконтроль заявился? — съязвил Толя.

— Если это наркоконтроль, то им придется весь лес и все растения уничтожать. Темыч же курит все, что горит, — прокомментировал Стек — а «гринпис» им этого не позволит.

— Главное, чтобы когда этот цирк ухал, клоуны тоже бы не задержались.

— О, вот вы где! — обрадовался Виктор Петрович. — К нам оборонка заявилась. От количества нулей в суммах, которые нам направляют, в глазах рябит. Бегом в актовый зал. Там нам сейчас рассказывать будут, зачем все это. Но дело серьезное, насколько я понял. Очень.

— Главное, чтобы суммы не в юанях были, — буркнул Артем.

Ки приземлилась Толе на плечо, и вместе компания двинулась в конференц–зал.

Вообще говоря, именно это здание когда–то было зданием строившимся под школу, и здесь по всем планам был актовый зал. Но с развалом СССР строительство школы забросили и здание под шумок забрал себе НИИ, а позже, когда проблема выживания перестала быть столь острой, здание было достроено. Использовали этот зал редко. Иногда тут репетировала «прогрессив–панк–металл–треш» группа «Ядреный распад», иногда тут проводили конференции. Тут же и собирали большое количество ученых сразу, если вдруг была такая необходимость.

В зале удалось занять первый ряд. Катастрофу отсадил на последний Виктор Петрович, сказав, что на ноутбуках гостей 'windows', чем породил волну смеха, так как о способностях этой особы уже знали практически все. Стека не пересадили, а оставили на месте, чему тот был не слишком рад. Особенно, учитывая, что если уж Софью что–то вынудит… Она достанет ноутбуки гостей и с окраины города.

— Да ладно тебе! Мы тоже компания веселая, не боись, не отобьют ее у тебя, пока ты тут сидишь!

— Угу, она сама кого хочешь отобьет, да так что тот не встанет, — тяжело вздохнув, произнес Стек.

— А мы уж, наконец, отдохнем от литературной корректности высказываний.

На сцену вышло несколько человек, известных ребятам, и неизвестный прямоугольный тип в военной форме. Хотя знаки отличия присутствовали, едва ли кто из собранных мог сказать, что они значат. Знали только, что гость был высокопоставленный.

— Уважаемые, ученые! — начал речь прямоугольный военный, автоматически заставив больше половины зала синхронно всхрапнуть. — Во все времена вы служили верной опорой стране, и страна делала все возможное, чтобы помочь развитию науки…

— Ну, ни фига себе, — шепотом удивился Артем. — По–моему ее только и делали, что пытались ликвидировать… По крайней мере, последние десять лет.

— Брешет, — согласился Стек. — Слишком толсто и пафосно.

Если в зале и были патриоты, то они промолчали. Количество пафоса в речи превышало все допустимые пределы.

— Тихо, — утихомирил товарищей Толя. — Давайте послушаем, что он скажет!

— … Сегодня вы нужны стране как никогда. Из достоверных источников сообщается, что в мире, наплевав на все и вся, создан альянс, целью которого стало стереть Россию с лица земли.

— Нас не согнешь — сами загнемся, — хмыкнул кто–то сзади.

— … Наверное, это слышали многие, но сейчас опасность реальна, так как по нам будет нанесен удар самыми передовыми достижениями науки и техники враждебных государств. Копии списка наших предполагаемых врагов пускаю по рядам.

Вскоре в руки попали карты мира и списки, на которые с интересом взглянули все.

— Штаты, Англия, Европа… — пробежался по списку–карте Толя.

— Да тут по ходу все, что не Россия, то против нас, — задумчиво произнес Стек. — Даже Украина и то против нас.

— «У России нет союзников, кроме армии и флота» — процитировал Артем.

— Нет не все. Куба нейтральна, вроде как.

— Я не понимаю, что против нас имеют государства центральной Африки, где всего–то пара племен и живет, а внешняя политика заключается в «все, кто не из нашего племени, того «вкусно жрать»?

— В разведке параноик?

— Не пали кантору, Темыч, может им сказали, что мы деликатес. Так или иначе, нам на почве паранойи финансирование обеспечили. Глядишь, и работа интересная подвалит.

— А может в правительстве нацист засел, мечтающий весь мир того, под пяту свою захватить? Как–то не хочется способствовать становлению рейха за номером «эн плюс один».

— …Как видите, ситуация оказалась критична. Едва получив сведения, мы активизировали всех агентов, каких только смогли, и сумели заполучить некоторые последние военные разработки наших вероятных противников, кои и пересылаем сюда на изучение. По данным разведки, у нас меньше полутора лет. А значит, от вас требуется за ближайшие полгода создать нечто, что мы сможем противопоставить агрессорам. Пока вы готовите опытные экземпляры, мы подготовим производственные мощности для массового производства. Более детально вам все расскажут ваши кураторы, желаю всем успехов. Помните, от этого зависит судьба всей страны. Пока ни о каком ответном ударе речи не идет, только о том, чтобы выдержать первую атаку….

— А–хре–неть, — протянул Толя. — Не похоже на нацистов. Те постепенно все переводят на военные рельсы, пока за бугром не чухнутся, а уже потом ударяют. И делают это, что характерно, на финансы забугорные.

— Не допускаешь же ты возможности, что это правда?

— Как это не прискорбно, учитывая тот фактор неожиданности, с которым все произошло, то да. Подозреваю, что кто–то в нашем правительстве с испугу дачи на лазурном берегу Франции… того… продал.

— Правильно, откуда же еще финансы?

— Лучше, давайте решим, что будем делать?

— Работать, — зло сказал Толя. — Думаю, у нашего противника тоже такие как мы есть. Да и наших мозгов за бугор утекло прилично.

— [Цензура], когда приступаем? — встряла в разговор Ки.

— Пойдем к Виктору Петровичу, спросим, когда этот закончит болтать.

Военный закончил не в меру пафосную речь и откланялся, чем вызвал вздохи облегчения в зале.

— А вот и вы, ну пойдем. Будете работать в шестом ангаре, так как эту хреновину к вам не затащишь.

— Что это?

— Секретное оружие американцев: боевой автоматизированный робот на шести ногах. Броня из титано–вольфрамового сплава, радиационно–стойкая электронная начинка на непонятно чем и еще куча всего.

— Мы как бы не спецы по роботехнике… — начал было Толя.

— Да, и Ленин ваш на самом деле ручной кролик. С вами будут работать еще люди. Стас с Софьей возьметесь за программную часть. Артем, как хорошо ты знаешь криптографию?

— Есть немного…

— Я про тот шифр, которым ты шифруешь свою порнографию.

Тема покраснел.

— Вообще–то порнография не совсем моя, я в ней не снимаюсь… А откуда Вы знаете?

— Я все знаю. Отправлял образец криптоаналитикам на досуге. Чисто ради интереса. Трое спились, один уволился. Эта разработка однозначно нужна стране!

Артем вздохнул и кивнул.

— Ты, Толя, распаиваешь электронику этого чуда и разбираешься, как оно работает, ищешь уязвимости. Тебе, думаю, помощь сестры пригодится. И если совсем никак, сам знаешь к кому обратиться. Алена к Софье пусть подселится. Диодовы будут начинкой этой штуки заниматься, еще откомандирую вам Вильфреда, нашего токаря–ацетонщика–астронома с его бобром, Славу Роботова и нашего механика и токаря Саныча. Ваша задача — соорудить комплект документации для сборки чего–то подобного, только лучшего по всем характеристикам. Еще потребуется нечто, что могло бы образцы противника нейтрализовать. У них там целая армия таких. Ну и прототипы желательно собрать, не только на бумаге. Сами знаете — вояки если не смогут что–то пощупать, то и оценить не смогут.

— А может того… Ильича прокачаем? Все знают — буржуй при виде Ленина теряет волю.

— В помощь чертежи, схемы БЧПР и опытный экземпляр, — кивнул Виктор Петрович. — Хотя с нынешним политическим строем Ленин ваш, боюсь, не совместим… Скажут «невормат» и завернут.

— Кого чертежи?

— Больших Человеко — Подобных Роботов, они по плану должны были границу охранять, но средства на производственные мощности разворовали, вот оно и устарело, так и не поступив в массовое производство.

Толя присвистнул… Интересно, какие еще интимные подробности, относительно обороноспособности родной страны он узнает в ближайшее время?

Вильфред Цетонов был токарем с образованием ветеринара. И еще астрономом. Первое было его хобби, второе специальностью, которую он забросил, а третье — и хобби, и специальностью одновременно. До сих пор неизвестно, что вызвало в его организме изменения, но характеризовала его не столько способность к фотографической памяти и быстрому счету в уме (он вмещал в себя содержимое нескольких астрономических справочников, мог в уме рассчитать положение той или иной звезды в произвольно взятый момент времени). Он любил ацетон. Причем его, словно смеясь над всеми, пил. Его организм воспринимал это, как будто то был клюквенный морс. И вообще не пьянел ни от чего. Питомец Вильфреда — бобер по прозвищу «Бобрик» так же любил ацетон и был животным весьма своенравным. Но от хозяина не отходил ни на шаг. Поговаривали, что у Вильфреда с его Бобриком телепатическая связь, но научно это никто не мог подтвердить.

Характер у Вильфреда был весьма мягкий, покладистый, прямо противоположный характеру Бобрика. Это сделало бы его идеальным мужем. Про таких говорят, что они созданы просто для того, чтобы по достижении определенного возраста быть аккуратно помещенными родителями под каблук жены. Но пока кандидатуры подходящей не находилось, Вильфред жил себе тихонько, смотрел за звездами, вытачивал с поразительной точностью даже самые сложные детали, заботился о Бобрике, да пил ацетон.

В ангаре номер шесть стоял огромный робот на шести ногах с весьма звездным, и не менее полосатым флагом, намалеванным на блестящем корпусе. Судя по всему, рисовал флаг человек либо плохо знающий историю своей страны, либо плохо умеющий считать, либо, что тоже не исключалось, русский диверсант: звезд Толя насчитал сорок семь.

Количество разнообразных стволов, скалящихся, словно пасти голодных псов, потрясало.

— Вот это вундервафля, — оценил конструкцию Вильфред.

— Ки, подай мне отвертку и пассатижи… Приступим к вскрытию…

— Толик, а что это такое? — спросила Алена, указывая на человекоподобного робота с Толю ростом в углу. На блестящей угловатой голове робота балансировала толстенькая папка со спецификациями и прочей технической документацией. Толя быстренько пролистал ее и отдал Алене.

Тем временем Стек и Катастрофа начали копаться с содержимым дисков, которые пришли с шестиногим монстром.

— Софьюшка, это же vxworks, по ходу…

— По ходу там не настолько тупые, чтобы винду закупать.

Мужской и женский смешки вошли в резонанс и неприятно ударили по мозгам окружающих.

— Фигня, — Стек щелкнул языком. — Исходного кода спереть не сумели, как и большей части чертежей и спецификаций на электронику. И если электронику–то Толя с сестренкой в ряд разложат, не сомневаюсь, то программы придется нам писать. С нуля. Практически.

— Портируем Фряху! — загорелась идеей Софья.

— Это не так сложно. Но над программной частью, судя по объему, трудилась целая армия быдлокодеров из Индии, а нас только двое. Даже таким шизанутым, как мы, такое быстро реализовать не под силу.

— Армия говоришь? — заулыбалась Софья — У нас тоже есть армия… В скором времени кодеров.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Гопники! — хором произнесли Стек и Софья. — Артем!

— Тут я, — Артем помогал Толе отвинчивать голову от отечественного робота.

— Нужен реквизит с твоего склада. Сколько у тебя гопстопа осталось?

— Хватит весь Дефолт сити прокурить. Может даже два раза. А что?

— Забирай все три тонны рекламных листовок у входа в НИИ и начинай заворачивать, а я закажу через Виктора Петровича партию ноутбуков попроще и три вагона семечек… Толян, что там у тебя?

— Это и есть образец человекоподобного робота для охраны границы, — Толя, наконец–то открутил голову, отсоединил тугую косу проводов, упиравшихся в странного вида разъем, и заглянул внутрь.

— Что–то он какой–то маленький…

— Денег не хватило… Думаю, эту хрень можно и запустить, но Ленин наш лучше сделан, — радиолюбитель пнул отечественного робота. — Это поделие, Стек, держи себя в руках, на винде, а внутри обычный комп средних параметров всего с двумя спецжелезяками.

— А как же жесткий реалтайм, необходимый в таких ситуациях?

— Не знаю, какой там тайм, но сомневаюсь, что он там есть.

Стек пожал плечами.

— Софья, тащи установочные диски с Фряхой… начнем с отечественного поделия.

Через несколько часов Лелик, как прозвали отечественного терминатора, был готов. Вооружение и лишние детали демонтировали, и вместо этого Артем под руководством Стека приспособил его заворачивать косяки с «Гопстопом». Все равно ни на что больше, по единодушному мнению присутствующих, робот отечественного производства не был годен.

Территория НИИ казалась неприступной. Досье на начальника охраны — некого Жору, Ганс пролистал еще в пути и теперь думал, как подступиться к этому загадочному месту. Сейчас на агенте была фирменная спортивная куртка «афифас» и такие же штаны. Чувствовал он себя в этом наряде странно, но зато отлично походил на местных. По крайней мере он так считал. Джек, его коллега из Англии, чувствовал себя не лучше.

— Вот и встретились, черт подери, — произнес на английском Джек. — Англичанин, американец и немец глубоко в России.

— Не заявляй так громко нашу легенду. Тут и у стен есть уши. Кто может знать этих русских?

Все согласились и стали дальше разрабатывать план, как лучше проникнуть на территорию НИИ, не вызвав тем самым подозрения. На задание сорвали их совсем недавно. Ну а брифинг заключался во фразе «русские что–то затевают недоброе в своем НИИ. Разнюхайте что», после которой их отправили в Южал Таун. Ухудшало обстановку то, что русского агенты практически не знали, и весь их активный словарь заключался во фразах «Эщ?», «Сиги есть?», «Чего такой дерзкий?» и «Эээ, мужик, не бей по голове!». Самое интересное, что этого набора фраз, лишь немногим превосходящего активный словарь Эллочки Людоедочки, им до сих пор вполне хватало.

Среди сотрудников НИИ жаворонков меньше, чем совести у среднестатистического депутата, потому утру здесь соответствует одиннадцать часов и никак не меньше. Исключительно поэтому шесть часов тридцать минут можно смело обозвать «ночью». Для кого–то это вообще является поздним вечером, когда пора ложиться спать. Но сейчас, «уже», а в некоторых особо запущенных случаях «еще» не спал никто.

Помятую и матерящуюся невпопад надежду современной науки сейчас собрали на улице за ангарами, где оказалась достаточно просторная площадка. Наверное, это было футбольное поле, так как при должном воображении можно было догадаться, что ржавые металлические столбики, торчащие по краям поля ни что иное, как ворота. Если в НИИ в футбол кто и играл, ухаживать за площадкой всем было явно лень.

— Дамы и господа, спешу представить вам Романа Поликарповича Долболобова. Этот славный человек займется вашей военной подготовкой, которая всем очень пригодится в случае грядущего конфликта.

Долболобовым оказался на редкость прямоугольный человек, больше напоминающий огнеупорный кирпич, поставленный на бок и облаченный в униформу. На плод фантазии роботехников он походил даже более, чем «Терминатор». Длина шеи, как наиболее уязвимого места, была сведена к минимуму, отчего казалось, что голова напрямую крепится к туловищу и вращаться может только вместе с массивным торсом.

— Каждое утро теперь вы в его распоряжении. Удачи.

Виктор Петрович кивнул и спокойно куда–то ушел, оставляя разношерстную толпу наедине с «Кирпичем».

— Смиирно! — заорал Долболобов так, что Толин усилитель, будь он существом разумным, насупился и увидел бы в этом массивном прапорщике конкурента.

Невольно все вытянулись, а разговоры заглохли сами собой. Воля Долболобова давила сильнее, чем бетонная плита. Только Ки, пересиливая ментальную команду и давление, встала во весь рост на Толином плече и выдала достаточно сложный загиб, в своем любимом стиле.

— А не … В … … … … … ….

Цензурного было в этом загибе очень мало. Не учла Ки только одного: пытаться смутить прапорщика матом эффективно не более, чем попытка затушить пожар бензином. Причем не разбавленным ослиной мочой, а фирменным, высококачественным.

— Да … Кто … Вообще …

Тирада прапорщика была громкой, звучной и красочной. И Ки оставалось только запоминать, попутно печально отмечая, что до истинного мастера ей расти и расти. Редкие существа женского пола в толпе краснели, бледнели, но держались. Будучи человеком военным, а к тому же прапорщиком, Роман Поликарпович одинаково матерился в присутствии всех. Лишь через пять минут сорок секунд плотной матерной речи прапорщик остановился. В наступившей тишине стало слышно, как кто–то сзади зааплодировал.

— А теперь, минибаба, стоять смирно! Ясно?

— Да… — пискнула та, оглушенная тирадой не менее Толи.

— По форме отвечать!

Ки задумалась, потом вспомнила подходящую фразу из фильма.

— Да, сэр!

— Сэр? Да сэры в … Штатовских … … …! — Долболобов повернулся к Артему, и уставился на него.

— Рядовой, как правильно надо отвечать по форме?

— Яволь, мейн фюрер! — сохраняя серьезное лицо, произнес Артем, перекидывая косяк в другую часть рта.

Отжимания, потом пробежка по лесу. Четыре километра. Толя бежал, сражаясь с темнотой в глазах, оставившей лишь маленький пятачок, в котором мелькали деревья. Ки летала с дерево на дерево и не отставала. Ей в этом плане было проще. Стэк отстал, просил не ждать, а Софья, разумеется, бежала на равных с ним. Артем умчался вперед, так как выкурив какой–то «Мэднесс акселерант», теперь просто не мог стоять на месте.

— Таймаут, — бросил Толя Вильфреду Цетонову, который бежал рядом.

— Окей.

Толя плюхнулся на ствол поваленного дерева и отдышался. Пятачок, в котором не так давно мелькали деревья, медленно расширился, темнота ушла из глаз, тщетно сражаясь за каждый кусочек.

Каждый из участников этого забега получил по маячку, который позволял Долболобову видеть всех на экране и фиксировать прохождение ими контрольных точек.

— Ну и ну. Откуда вообще этот Долболобов? — спросил Толя, когда смог более или менее вменяемо воспринимать мир.

— Наш, говорят. Дар ментального убеждения похлеще, чем у джедая и рвение все делать по уставу. Из–за этого он и выше прапорщика не пошел. Это все, что я знаю, — пояснил Вильфред, поглаживая бобра. — Нам еще хорошо, на нас его убеждение не так сильно действует, как на обычных людей. Их так вообще клинит на этом…

— Чего сидим, кого ждем? — раздался голос из громкоговорителя, спрятанного в листве дерева неподалеку. — Подняли зад и побежали, пенсионеры хреновы!

Для убедительности тирада была сдобрена русским народным матом, завернутым «по–военному».

— Варикапов и Мосфетов себя проклинают. Беспроводные метки они проектировали, — хмыкнул Вильфред и со вздохом встал. Толя последовал его примеру….

Утро теперь превратилось в сущий кошмар. Долболобов не знал пощады, делая из бедных инженеров еще и солдат, всячески искореняя способы мухляжа: Артема заставлял дышать перед упражнениями десять минут очищенным воздухом, реквизировал периодически косяки, а по лесу натыкал датчики дыма, у Славки Роботова этот изверг изъял непонятный механизированный костюм, помогавший ему отжиматься, ну а Леху Лизергинова вообще дисквалифицировал за допинг и стал тренировать по отдельной программе. Судя по «счастливому» лицу химика «отдельная программа» не содержала ничего хорошего.

Но как бы ни было тяжело, к Долболобову постепенно привыкли, как к неизбежному злу.

Столовая НИИ представляет собой небольшое одноэтажное здание, сокрытое от посторонних глаз другими корпусами. Здесь находится царство Вани Чернова, по прозвищу Шеф. Тяжело представить себе более маньячного повара, знающего больше рецептов, нежели он. Приготовление пищи — это его стихия, где Шеф настоящее божество. Потому и кушают в столовой все всегда вкусно и много. В подчинении у Шефа обычно бегает два гастарбайтера, которых тот гоняет непрерывно, заставляя отрабатывать свои деньги и не филонить. Ну а за частотой рук последних следит похлеще, чем ревнивый муж за женой.

Как следствие, за год Шеф умудряется порадовать всех кухней со всего света: от японских рецептов, до французских деликатесов. От традиционной русской и до арабской кухни.

Правда, сегодня Шеф решил порадовать всех по–английски, подав на завтрак овсянку, но это не отменяло того, что завтра может оказаться что–то интересное. Интересное настолько, что больше половины предпочтет переждать неблагоприятный в плане еды день в ресторанчике «Буэль» напротив НИИ, который славится редкостным постоянством меню.

— Должен отметить, занятия у Долболобова пробуждают аппетит, отметил Толя, садясь за стол.

— А я наоборот, запихнуть в себя ничего не могу, — пожаловался Стек. — Прям кусок не лезет в глотку.

— Стекушка, ты меня уважаешь? Тогда кушай… — Софья точно знала как простимулировать Стаса.

— Меня волнуют гопари, которые у НИИ крутятся, — пожаловался Толя.

— Те, которых я в последний раз куранул? — осведомился Артем.

— Да, — кивнул Толя. Крутятся постоянно возле НИИ, да и как–то непохоже на обычных гопников — ходить в дорогом фирменном спортивном костюме.

— Думаешь, что это шпионы?

— Или журналисты. Или еще кто.

— Может гопстопнуть их и куда–нибудь убедить в Корею уехать?

На том и порешили, спланировав акцию на «как только, так сразу».

Тем временем, три упомянутых гопаря умудрились попасть на территорию института, забравшись на грузовик с военными, которые привезли какой–то хлам. Убедившись, что все куда–то ушли, они пошли в ближайший корпус и быстро прошлись по первым пустым квартирам, разжившись весьма ценными документами по наспех создаваемому вооружению. Они обшаривали третий по счету корпус, когда в подъезде послышались шаги. Дверь следующей квартиры оказалась заперта, но ключ услужливо торчал в двери.

Ганс осторожно отпер дверь и протиснулся в помещение, а остальные за ним. Тишина. Кажется, пронесло. Ганс осторожно запер дверь на нижний замок, благо тому не требовался изнутри ключ.

Жанна Дулина, тридцать два года. Микробиолог каких поискать, женщина редкой красоты и доброты, скромная, да еще и укомплектованная мозгами высшего сорта. Однако, как и у всего в нашем мире, был у нее недостаток, который перечеркивал многие достоинства. Организм у нее был «со странностями». Вместо своеобразного дара, как у остальных, у нее проявилась аномалия, вследствие которой организм периодически вбрасывал в кровь такое количество гормонов, что впору лезть на стену: хуже кошки по весне. Во время приступа силе и ловкости Жанны мог позавидовать даже самый тренированный ниндзя.

В такие минуты она просила соседа запереть дверь ее квартирки на третьем этаже на замок cнаружи, и чтобы ни одна живая душа, тем более незадачливый физик, даже и не подумал к ней приблизиться. Прибьет же!

Побочным эффектом таких аномалий была просто неземная красота, о которую сломало пару зубов даже время: на вид ей не было и двадцати.

Сейчас, когда организм изволил в очередной раз спустить гормон в кровь, тем самым отключая мозг и передавая управление над телом инстинктам, Жанна сидела взаперти. Мысли больше напоминали бурный поток прорванной плотины, несущийся с бешеной скоростью. В нем мелькали обрывки лиц, как реальных, так и вымышленных, куски снов и сумасшедших фантазий, да и вообще много чего. Привычная к такому состоянию, она металась по комнате, пытаясь успокоиться, но не могла. Сегодня приступ был на удивление сильным…

Тут, в коридоре послышался шум и прежде, чем она успела что–то подумать, увидела его. Мужчинка! Нет… Даже не один, два, нет… их три…

Сознание окончательно отошло на задний план, а в глазах загорелся огонь хищницы. Она двинулась в направлении застывших в страхе агентов: наверное, слишком диким было ее лицо.

От Жанны шатающиеся агенты вышли только ранним утром следующего дня. Что с ними происходило, они толком не помнили, но по ощущениям их только что переехал трактор «Беларусь». Причем каждого по восемь раз.

— Знаешь, Джек, беру свои слова назад, немкам до русских женщин далеко…

Долговязый Джек только застонал в ответ.

В НИИ было запустение. Жанне Долболобов по причине ее состояния разрешил не появляться, а вот остальные сейчас носились по лесу, отжимались и чего только не делали.

Агенты бесшумно поднялись на пятый этаж, и Ганс легко вскрыл отмычкой несложный замок. Двери здесь частенько вообще забывали запирать, считая всех в пределах НИИ «своими».

Дверь отворилась и, миновав маленький коридор, троица попала в гостиную. Стол был завален чертежами, эскизами и просто макулатурой, сохранившей отпечатки чашек от кофе, а на краю лежала заветная синяя папка.

Пролистав документы, разведчики быстро смекнули, что это и есть сверхсекретная русская разработка… Полная документация, которую ученые подготовили для военных.

Ганс достал микрокамеру и чертыхнулся: приборчик был разбит в ходе бурно проведенной ночи.

— Берем и уходим, — произнес задумчиво Ганс. — Остальное есть в памяти микрокамеры.

Молчаливый Франсуа быстро упаковал остальные заметки в ту же самую папку и кивнул. Троица двинулась прочь, стараясь шуметь как можно меньше.

Пока удача была на стороне агентов и изволила повернуть свой колоритный «Бэксайд» только тогда, когда те только вышли за пределы НИИ.

Проснувшаяся и Пришедшая в себя Жанна собрала остатки воспоминаний о том, что было, и умудрилась поднять тревогу. Так кстати шедшие навстречу ей Толя и компания, быстро узнали, что в НИИ были неизвестные, а поднявшись бегом наверх, обнаружили взломанный замок и пропавшие чертежи.

Инженерам не хватило буквально чуть–чуть времени, чтобы догнать разведчиков — те сели в черный автомобиль неопознанной видовой принадлежности и умчались прямо перед их носом.

— Номер запомнил кто–нибудь? — спросил Варикапов.

— Угу, — кивнул Толя. — Только поможет ли?

— Не поможет, — согласился Николай Арматурин. — Нужна срочно «Волга» Виктора Петровича… И спутник «Рыбий глаз»…

— Виктор Петрович куда–то уехал.

— Тогда придется принимать меры… Серьезные меры. Нам нужна Баба Яга… За мной!

Толя бежал по лесу, стараясь не отставать от остальных. Долболобов свое дело знал, посему бежать было уже не так уж и проблематично. Другое дело, что разговаривать на бегу все же Толя не рискнул, хотя ему очень хотелось узнать, про какую еще Бабу Ягу говорил Арматурин. Стек бежал, выпятив вперед живот, и в случае столкновения с деревом грозил доставить траур местному отделению «гринписа»: дерево столкновения бы не пережило. За последнее время он здорово прибавил в весе. К счастью для лесного массива, алгоритмом огибания препятствий программист обладал хорошим.

Артем же более напоминал паровоз, в первую очередь по количеству выпускаемого им дыма. Что касается Софьи, то та легко бежала за Стеком, то и дело умудряясь собирать на бегу землянику. Как ей удавалось замечать мелкие ягоды на бегу оставалось загадкой.

Варикапов и Мосфетов остались в НИИ, обещав отследить машину со спутника, коли такое будет возможно. Ясная и безоблачная погода была здесь очень и очень кстати.

Через полчаса компания выбежала на поляну около болота и проводник остановился. Было самое время, чтобы задать все вопросы, но челюсть не слушалась Толю, а воздух со свистом входил и выходил из легких. Впрочем, стоило Толе приглядеться, как, несмотря на все воздух, замер в легких. Перед ним, со всем величием на которое была способна, возвышалась изба. Толстые бревна, местами поросшие мхом, резной конек крыши… Типичная на вид древнерусская изба. Но самое главное — лапы! Две массивные лапищи, по виду выточенные из дерева, на которых эта изба стояла, заставляли протереть глаза, а слабонервного — сходить к психиатру. Но не столько неподвижные ноги поражали, сколько следы на земле, явно отмечавшие дорожку, по которой «пришла» изба.

Над Артемом повисли вопросительный и восклицательный знаки, сотканные из дыма. Стек молчал, Софья, немного улыбаясь, любовалась домиком.

Тем временем Арматурин постучал в дверь. Сорокалетний инженер ведущий на редкость подвижный образ жизни даже не запыхался от этой пробежки по лесу.

Дверь открылась, и Толя понял, что мозг его отключился, а мимические мышцы, лишенные контроля, выставили на лице радиолюбителя идиотскую влюбленную улыбку.

Артем испытывал схожие чувства, Стек старался смотреть только на Софью, попутно с опаской поглядывая на ее острый локоток.

Бабой Ягой оказалась девушка лет двадцати от силы, обладавшая такой красотой, что хоть сейчас выдвигай на номинацию «Мисс Атом». Длинные каштановые волосы, идеальное лицо без единого изъяна…

Пока все присутствующие, исключая проводника, перезагружали головной мозг, Яга оглядела присутствующих и произнесла сочным голоском, каким только петь песни о вечной любви:

— Первый, кто выразит свое восхищение моей красотой, получит в рыло.

Высказывание подействовало сродни ледяному душу после теплой ванны.

— Яга, у нас тут проблема, шпионы смотались с чертежами, догнать надо, — пояснил проводник.

— А я вам что, Шумахер?

— Нет. Ты лучше.

— Ладно, заходите.

В тишине компания двинулась к избе. Небольшая лестница сделанная из нержавейки явно не вписывалась в антураж древнерусской избы. Внутри же, помещение оказалось достаточно светлым, хоть и тесным. Стол был прикручен к полу, а посуда, как быстро заметил Толя, имела магнитики, которыми цеплялась за поверхность стола и полок. Около окна, расположенного напротив двери рысполагался небольшой столик, который при ближайшем рассмотрении оказался пультом управления. Именно к нему и направилась Яга, привычно щелкнув парой переключателей.

— А на чем оно бегает? — поинтересовался Артем.

— Дизелек, — молвила Яга. — Когда–то было выгодно, а теперь как взвинтили цены стало накладно. Уже не так часто бегаю, как раньше. Надо будет на заправку забежать…

— А не уныло жить одной в лесу? — осведомился Артем, а потом спохватился. — Не сочтите за приставание.

Яга смягчилась.

— Нет. Мне так лучше, поверьте, — а потом повернулась к. — Колян, они что ли про меня не знают?

— Нет еще, — вздохнул Арматурин.

— Зеленые видимо… Меня в той прошлой жизни Васей звали.

— Сексист был тот еще, — шепотом пояснил Толе Арматурин. — Чего думаете так убивается?

— Меня при Союзе расстрелять хотели. За анекдот про партию. Но мой научный руководитель спас. Отправил биологам на опыты, а те как раз тестировали какую–то гормональную бурду. Вкалываешь и полная смена пола на некоторое время, пока организм не поймет, что его надули и гормоны–то не настоящие.

— А когда поймет?

— Мой до сих пор не сообразил, — Яга вздохнула. — А должен был через год. Концентрация какой–то там химии у меня зашкаливает, так что вокруг меня мужики просто косяками вертелись…

— Обычно такому вниманию рады, — заметил Артем.

— Ну да, будешь тут рад, когда мозги у тебя мужские, логика тоже, а внешне ты… — у Васи — Яги кончились слова, и она всхлипнула. На глазах появились скупые, и, что характерно, мужские слезы.

Тем временем на табло загорелась лампочка.

— Все. Двигатель прогрелся, можно двигаться.

«И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди, И Ленин…» — затрезвонил мобильный телефон Толи.

— Слушаю. Да, секунду.

Толя включил громкую связь и все услышали голос Мосфетова.

— Повезло, спутник над нами, машин немного, погода ясная. Двигаются по взашейному шоссе из города, не сворачивая. Коли изменят маршрут, перезвоню.

Яга щелкнула костяшками пальцев, и села за пульт к окну. Первым делом, она вставила в прорезь магнитофона кассету, и избу оглушили звуки, в которых Толя легко узнал танцевальную музыку восьмидесятых.

— А может лучше Боба Марли? — спросил Артем.

— Водитель ставит музыку, а пассажир помалкивает. Попробуй мне еще скажи, что кассеты устарели!

— Да нет, я просто предпочитаю винил…

— Археолог, тоже мне…

Изба зашаталась и сделала первый шаг, потом второй, третий и постепенно начала разгоняться.

Дизельная избушка на механических ножках резко свернула в сторону заправки, а Вася — Яга выключила музыку, заглушила двигатель, быстренько посмотрела на себя в зеркало, поправив прическу и взяв кошелек, она вышла из дому.

Внутри повисла нездоровая тишина.

— Вот это Бубушка — Ягушка, — через пару минут произнес Артем и извлек из недр своего сундука с курительным косяк с кривой надписью «сердечный клей».

— Ты вообще понимаешь, что это, вообще–то говоря… — Толя задумался, подбирая слова. — Пожилой инженер Вася, сменивший пол.

— Мозг понимает. А остальное — нет, — произнес Артем. — Потому и думается мне, что иногда мозги лучше отключить.

И в подтверждение опять затянулся.

Вернулась Яга минут через десять. Именно столько потребовалось времени, чтобы заполнить полностью бак. Судя по многочисленным вспышкам фотоаппаратов и щелчкам камер мобильных телефонов, дизельная изба грозила занять первую полосу газеты «Южалтаун Тудей».

— Ну что, погнали? — улыбнулась Яга, и сев за пульт, начала выруливать на дорогу.

Ганс любил быстрые машины. А еще он любил, когда в них сочетаются строгий, элегантный дизайн и современные технологии. Посему, за рулем своего очередного авто, напичканного самыми разными устройствами, агент чувствовал благоговейную дрожь. Ему было жалко бросать технику, когда они доберутся до вертолета.

Спидометр показывал всего пятьдесят. С феноменальным чутьем сотрудников милиции Ганс уже был знаком и продолжать знакомство был не намерен.

Внезапно сбоку послышались тяжелые удары и на дорогу, что характерно, помигав поворотником, вырулила… изба. Две массивные конечности легко несли это чудо русского народного зодчества по шоссе, а в окне угадывались до боли знакомые силуэты. Погоня!

— Jack! I need turbos! Now! — отрывисто бросил другу Ганс, и тот, следуя указанию, нажал на одну из кнопок приборной панели. Двигатель взревел, получив дозу закиси азота, и стрелка спидометра резко перевалила за сотню.

Если наблюдатель пересядет в систему координат, связанную с полом избушки, то практически все присутствующие в ней тряслись в непонятном танце под музыку восьмидесятых. На самом же деле, трясся пол, а присутствующие пытались удержаться на местах. На месте оставалась лишь посуда: магниты не позволяли ей соскочить со стола.

— Вася… эээ… Ванесса, — нашелся Артем. — А они от нас сбегают.

— Эк, они шустрики какие, ну ничего, далеко не уйдут, — «Ванесса» дернула какой–то рычаг, избу тряхануло так, что некоторые железные миски, несмотря на магниты, упали на пол, а сзади появился характерный гул.

Оторвались. Ганс вздохнул. Чертежи русских, казалось, жгли руки сквозь тощий пластик папки.

Вертолет ждал на своем месте. Все так же прикрытый и замаскированный среди листвы.

Резко затормозив, Ганс включил устройство самоуничтожения автомобиля и выбежал наружу.

Троица бегом преодолела отделяющее их от вертолета расстояние и стала судорожно сбрасывать ветки, стягивать камуфляж. Минут через пять компактный вертолет неизвестной модификации уже блестел броней и был готов к взлету. По крайней мере, так казалось.

Не глядя, Ганс втиснулся внутрь и…

В нос ударил странный запах. Не обращая на него внимания, Ганс потянулся к пульту и только теперь осознал, что половины кнопок уже нет, три сенсорных экрана выдраны «с мясом». В образовавшиеся нишах лежат бутылки от пива «Три гопаря» и окурки. На пластике пульта, где кнопок и экранов не было, красовалась надпись, выполненная острым предметом: «здесь был Даня». Рядом с ней красовалась другая надпись «Ренат, мая лубов». В ходе дальнейшего осмотра была найдена початая бутылка чего–то, что отдаленно напоминало по консистенции самогонку. Попытки завести двигатель системой аварийного старта, так же не увенчались успехом. Из вертолета успели исчезнуть как аккумулятор, так и топливо (как позже оказалось — вместе с баком).

— Факин шит! Ай факин хейт зис факин кантри! Бастрадс!(Черт возьми! Я чертовски ненавижу эту чертову страну. Сволочи! — англ.) — начал тираду агент.

Логическим завершением череды неудач прошедшего дня из–за угла вырулила уже известная агентам дизельная избушка, а автомобиль рванул, оглушив всех своим взрывом…

Обратный путь был дольше. Избушка, несмотря на всю экстравагантность и повышенную проходимость, на проверку оказалась не слишком удобным транспортным средством. Как минимум потому, что уже на скорости шестьдесят устоять было не возможно. Ну а про аэродинамику и экономичность речи вообще не шло: избушка жрала дизель, как несколько груженых до предела фур.

Славный сотрудник ГИБДД махнул своим не в меру полосатым жезлом, и пришлось тормозить. Учитывая массу, тормозной путь избы достаточно большой, потому пришлось выпускать даже тормозной парашют.

— Нарушаем, — нравоучительно произнес бравый автоинспектор, думая содрать с нарушительницы штраф. — Документики, пожалуйста.

— Прописка, документы на дом…

— Превышаете, населенный пункт ведь.

— Дык, а где написано, что населенному пункту запрещено двигаться с такой скоростью?

Автоинспектор на пару секунд подвис.

— Это же транспортное средство?

— Нет, это изба. То есть малый населенный пункт из одного дома. Я здесь живу.

С логикой было не поспорить, а красота «Васи» сказывалась исключительно отрицательно на способности инспектора мыслить. Через пять минут подобных издевательств автоинспектор получил пять сотен рублей, козырнул и ушел искать другую жертву.

Радости возвращение в НИИ, однако, не добавило. Победителей встретил печальный Виктор Петрович, а когда произнес новость, у всех просто отвисла челюсть. Как сомнамбулы они поднялись наверх, и лишь там стали обсуждать произошедшее.

— Нам конец. По сообщениям через два часа тут будут ядерные грибы, — Стек вздохнул и обнял Софью.

— Может Дрона пнем, авось его установочкой — да в другой мир всей толпой.

— Уже. Мощности не хватит даже на перенос одного человека. У него там ошибка какая–то и исправить он не успеет.

— В бункер?

— Нет смысла. Заряды по семьдесят пять мегатонн. Единственный бункер, который такое выдержит, оккупирован депутатами, правительством и передачей «Аншлаг». Остальные бункеры такого плана демонтировали с развалом СССР.

— Твою девизию, вот… А где Толя?

Радиолюбитель показался из комнаты. На нем была цветастая майка, шорты и темные очки. В руках он нес сложенный шезлонг. Ки, в своем парадном наряде восседала у него на плече с как всегда невозмутимым видом. Дополнила картину вошедшая в квартиру Алена, тоже наряженная по–пляжному, с темными очками на лбу, кремом от загара в одной руке и шезлонгом в другой.

— Толя, идешь?

— А то.

— Вы куда? — Удивился Стек.

— Если конца света не избежать — расслабься и получай удовольствие. Мы на крышу дурдома. Зрелище думаю, будет красивое. Не каждый день ядреный гриб увидишь. Ки, точно не хочешь домой? Тебя Андрей перебросить сможет, ты у нас маленькая.

— [цензура], лучше от ядреной бомбы в хорошей компании, чем шаурмой у варвара.

Все дружно поглядели на неунывающих Диодовых и дружно переглянулись.

— Знаешь, Софья, а я ведь тебе стихи написал… На С++. Да вот все показать стеснялся…

— Печатай, дорогой. Пойдем тоже на крышу. Как думаешь, романтично будет смотреться наш поцелуй на фоне ядерного взрыва?

Следящие за разговором спецагенты, связанные «витой парой», в народе «Витухой», паниковали. Два часа и они умрут. Все. И как русские могут над этим смеяться? Как?

Это приводило их в состояние логического конфликта и только добавляло депрессии.

— А что с этими будем делать?

— Отпустим. Спроси, с нами пойдут. Один фиг, всем теперь каюк.

— Вулд ю лайк ту го виз ас вотч зе нуклеар икспложон, плей балалайка энд дринк водка виз беарз? — блеснул знанием языка Артем.

Оба люто отрицательно задергали головами.

— Тогда оставляем Вас здесь.

Во рты связанным агентам Артем воткнул по самокрутке с пометкой «Би хэппи» и зажег. Те быстро раскумарились, и улыбка исказила их лица до неузнаваемости.

Пятиэтажки НИИ имели недостаток: пологую крышу. А вот плоская крыша недостроенной психиатрической лечебницы имени Ефрема Шизогоратовича, была в этом плане намного лучше. Типичный долгострой, заброшенный шесть лет назад, чернел провалами окон и привлекал внимание бродяг, студентов и эксцентричных художников… А еще иногда здесь, на высоте восьмого этажа собирались сотрудники НИИ ФИГНИ, если решали подумать о высоком.

Стек крякнул, так как тащить ему приходилось два шезлонга и столько же ноутбуков. Как истинный джентльмен он не дал Софье нести что–либо. Это оная использовала с пользой и захватила пакетик с едой. Толя кряхтел, но пер на восьмой этаж огромный аккумулятор повышенной емкости, которым разжился не так давно на оборонном заводе. Стоило ему это на удивление дешево: всего–то несколько пузырей водки.

С водкой у Толи складывались вообще странные отношения: сам он не пил, но многие, особенно не из НИИ проставлялись ему самым для себя дорогим: народным сорокоградусным. Потому Толя складывал бутылки в угол и доставал, как деньги из кошелька, если надо было с кем–то расплатиться. Впрочем, сейчас он серьезно подумывал над тем, как лучше организовать хранение алкоголя, так как они уже занимали слишком много места.

Его сестра не отставала: тащила на себе усилитель и колонки. Ей помогал Артем, нарядившийся в деловой костюм с цветастым галстуком. Он нес чемоданчик с курительным, два шезлонга и сабвуфер. Слава Роботов мерно шагал налегке, доверяя ношу двум паукообразным роботам. Всего на крышу собрались двенадцать человек. За это сторож получил двенадцать полуторалитровых бутылок народного сорокоградусного и, надо полагать, уже был вне зоны действия сети.

Лелика тоже взяли с собой, предварительно нагрузив съестными припасами.

Толя распаковал и подключил усилитель, Стек подключил к нему ноутбук и выбрал легкую классическую музыку. Если бы не печальные улыбки присутствующих, можно было бы подумать, что это обычная летняя «аутсессия».

— Ну что, дамы и господа, допрыгались? — констатировал факт Толя. — Всемироядреныйкапец настал.

— Ну, пока он не настал, а только настает, — поправила его сестра.

— Если верить данным, то у нас час с небольшим до ядерного гриба.

Толя вздохнул. По договоренности они с сестрой не поставили родителей в известность, чтобы не нервировать. Да и смысл? Один черт, если верить данным в ближайшее время на просторах многострадальной России взорвутся больше восьми сотен мегатонн ядерной взрывчатки. По прикидкам, даже скромным, планете такого не выдержать.

— Толяныч, а ты мне десять рублей должен!

— Это за что?

— Помнишь, еще до НИИ ты поспорил, что я сдохну от рака легких, еще не видев мою флуро–как ее там… графию?

— Черт, забыл. Держи.

Мятый червонец сменил владельца.

Толя надел черные очки и стал смотреть на закат. Последний закат. Вспоминая свою жизнь, радиолюбитель находил то, что мог бы сделать лучше, быстрее… Но, увы. Впрочем, он понимал, что подари ему судьба второй шанс, он поступил бы так же. Может что–то бы изменил… Хотя… Толя отмахнулся от назойливых мыслей.

— Ки, не унывай.

— Не унываю. Меня и так должны были прикончить давно.

Все дружно вздохнули, каждый говоря себе, что унывать бесполезно. Несколько анекдотов про конец света настроения не подняли. И тут доктор вспомнила про захваченную случайно ею гитару. Вздохнув, она дернула струны…

— Чего? — Виктор Петрович заорал в трубку — Я перезвоню.

Вечно цензурный, никогда не позволяющий себе мата, сейчас он тихонько матюгнулся… Стало немного легче, и он повторил процедуру, потом еще раз и еще. Потом, наконец, махнул рукой на приличие и отвел душу так, как не отводил давно. Предлоги «в» и «на» были единственными цензурным в этом бурном потоке… Не считая коротких пауз, когда в легких кончался воздух.

Глубоко вздохнув в последний раз, Виктор Петрович набрал номер и заговорил.

— Везите ее сюда. Все равно ее теперь даже в Африке зажарят и скушают без очереди. Если местные не побьют, авось приживется…

Виктор Петрович вздохнул и вышел из кабинета. Теперь надо было собрать по частям своих подопечных… Как минимум своего сектора.

Виктор Петрович вышел из корпуса и двинулся в сторону ангаров. На одном из них, драли глотку радиационно–стойкие физики, один из которых что–то наигрывал на балалайке. Судя по нескольким початым бутылкам водки, они уже были под неплохим градусом.

— Ядреные! А ну марш в бункер, конец света отменили!

Радиационно–стойкие физики затихли и в момент протрезвели. В случае ядерной войны они имели наибольшие шансы на выживание, и тому, что их снова запирают в подвале, рады не были.

— Что, серьезно?

— Да.

Ученые, причитая, стали слезать с крыши ангара…

— И бутылки с собой заберите! От них фонит же!

Проследив за радиационно–стойкими ребятами, Виктор Петрович пошел к охране. Жора, наверное, единственный, кому конец света был до энергосберегающей лампочки.

— Жора, дуйте с мужиками в бордель «многоугольный грех» и выколупывайте мне оттуда наших сотрудников. По пути в бар «Зеленый Змий». Конец света отменяется. А я с мужиками за остальными.

Вот уж пришлось руководителям секторов НИИ побегать. Сначала с картой искать трех диггеров по бомбоубежищам, потом по лесу в поисках любителей природы… На крышу Виктор Петрович пришел уже к ночи, еле стоя на ногах. Тут к тому времени ситуация радикально изменилась. Послушав немного гитары, товарищи ученые вспомнили одного ядерщика, а по совместительству барабанщика Дмитрия Трубуса и позвали оного отмечать конец света. Тот позвал друзей из города с гитарами, и теперь тут проходил внеплановый концерт рок–группы «Ядреный распад». Усилитель Толи трудился в режиме «Лужники», Трубус отрывался за барабанами, двое городских орудовали электрогитарами. То, что конец света опаздывал уже на пять часов, никто и не заметил.

— Твою дивизию, — вздохнул Виктор Петрович, подходя к зданию и протягивая полуторалитровый билет сторожу. Путь наверх предстоял по лестнице, так как лифта в долгостроях не предусмотрено в принципе. Кряхтя и проклиная судьбинушку, из–за которой сотрудников пришлось выколупывать из самых неожиданных мест города, Виктор двинулся наверх. Музыка становилась все громче, запах дыма чувствовался все четче. Похоже, веселье было в самом разгаре.

— Виктор Петрович, добрый вечер. Не желаете ли с нами отметить конец света? — спросил Артем, как раз курящий восьмую за сегодня самокрутку «Прощай тоска». Чтобы что–то расслышать ему пришлось орать.

— Отметить?

— Ну не плакать же под одеялом! Веселимся, как последний раз в жизни! Темные очки на ядерный гриб смотреть есть?

— Артем. Баста. Конца света не будет.

— Чего?

Но Виктор Петрович уже знал что делать. Телекинезом он вырвал из рук исполняющего на бис песню «Не сыпь плутоний мне на стержень» Трубуса микрофон и, перекрыв музыку заговорил.

— По техническим причинам конец света отменяется. Приносим извинения за доставленные неудобства.

Музыка затихла. Тишина оказалась несколько непривычной.

— Вы это серьезно?

— Да.

— Ну вот…

Судя по лицам, многие чуть ли не расстроились. Но ситуацию спасла Ки, бесцеремонно подлетевшая к микрофону.

— Тогда это стоит отметить, [цензура] буду!

— Только завтра чтобы все в НИИ были!

И веселье продолжилось…

— Знаешь, Алена, что мне в голову пришло?

— Что, Толик?

— Не будет конца света.

— Почему?

— Потому, что мы живем в России. Ведь подумай, у нас здесь есть все… И нифига толком. Даже конец света… И тот отменили.

— Толяныч, да ты философ!

Толя пожал плечами и посмотрел на город, который сейчас тихо ненавидел группу «Ядреный распад» и всех ее фанатов.

— Надо будет не забыть забрать у Артема червонец…

Утро. Вчера было весело. Боль в голове если обеспечивалась не связкой похмелье и недосып, то пассивным курением прошлой ночью трав Артема. Долболобов, не имея ни малейшего милосердия, вытащил помятых и матерящихся ученых на утреннюю пробежку и материл их, даже более усердно, чем обычно. Впрочем, было за что. Даже толпа гнилых зомби показала бы лучшие результаты при беге. На других дисциплинах, впрочем, тоже.

Надо отметить, что два километра бега по лесу добавили только суровый отпечаток на лица. Три иностранных шпиона бежали наравне со всеми: о них просто забыли доложить, а Долболобов не хотел, не умел и не пытался разбираться. Троице пришлось туго. Когда действие травяного сбора Артема закончилось, они, в поисках средства от наступившей депрессии, нашли Толины запасы водки и упились до состояния абсолютного нуля. Как следствие, они всю ночь были уверены, что стали сверхпроводниками. К утру, свойства сверхпроводимости они растеряли, а окружающая среда стала сопротивляться каждому их движению. Похмелье делало с ними просто невообразимые вещи: бежали они рывками, шатаясь и периодически натыкаясь на деревья.

Бодрым и свежим, аки огурец, был только Артем, выкуривший с утречка косяк с чаем «Бодрость» с добавлением кофеина.

Виктор Петрович собрал всех в конференц–зале ближе к обеду.

— Дамы и господа, прошу познакомиться, Светлана Ломова, специалист в области компьютерной безопасности… — тут хорошие слова у Виктора Петровича кончились, а маска невозмутимости с треском лопнула и разлетелась. — Допрыгалась девочка с журналом «Хакер». Это с ее подачки мы ракет вчера ждали…

Над залом повисла тишина. Все внимательно стали изучать Светлану, ее короткие светлые волосы, свитер, джинсы и серые воспаленные глаза.

— Зря Вы так, Виктор Петрович… Ее же изнасилуют без анестезии, — выдвинул предположение Стек.

— Попробуй… И я тебя… Без анестезии… Побью, — предупредила острого на язык программиста Софья.

— А ну цыц, — Виктор Петрович оборвал разговор. — Все помнят нули в освоенных нашим НИИ суммах?

Во взглядах стало заметно замешательство. С одной стороны из–за выходки хакерши всем пришлось поверить в близость апокалипсиса, терпеть измывательства Долболобова и с красными глазами что–то выдумывать. Но с другой стороны финансирование пришлось кстати, к Долболобову привыкли, а красноглазить по жизни — здесь это каждый делает если не для работы, то для отдыха…

— Больше она обещала так не делать. Но так как в Америке ее ждет электрический стул, в Китае расстрел, а в центральной Африке ритуальная каннибализация… Ее направили к нам.

— А кого выдадут?

— Выдали. Уже. Точно не уверен, но мужик компьютер только на картинке видел… Зато убил народу больше чем Чикатило.

— А его там не раскусят?

— Там на него так злы, что без суда и следствия. И вроде как уже. Софья, Алена — к вам подселим, покажите ей квартиру и введите в курс дела.

— Виктор Петрович, один нескромный вопрос… А товарищ Долболобов…

— Останется. Слишком Вы ему приглянулись.

И вновь на виновато улыбающуюся девушку в свитере и джинсах уставились взгляды, полные ненависти и обиды.

Часть 6. Отпуск

Об отпуске мечтали многие. По причине недавнего эпизода со Светланой Ломовой, когда одним лишь чудом удалось избежать конца света, практически все сотрудники НИИ ФИГНИ только начинали приходить в себя.

Хоть поначалу на Светлану многие и смотрели, словно фашисты на еврея в национальной одежде, но вскоре смирились: она оказалась просто больным человеком. Гениальным, но больным. Жесточайшая интернет зависимость и ассоциальность создавали серьезные проблемы в общении с ней, и если бы не психолог НИИ Дуся Потологина — какое–либо общение с больной было бы вообще невозможным. О последней надо сказать отдельно, так как психолог НИИ ФИГНИ личностью была выдающейся: по долгу профессии она занималась длительное время проблемой зависимости школьников от японской анимации. В этом преуспеть у нее не вышло, но сама она на анимэ подсела прочно. Отличительными чертами психолога были две длинных косы в стиле «сейлор мун» и миниюбка. О том, кем является некий «лунный моряк» или «моряк–луна», Толя спросить боялся, потому просто запомнил оброненную кем–то фразу.

По универсальной системе оценки женской красоты Артема она набирала шестьдесят четыре балла, что, вообще говоря, было достаточно хорошим результатом. Был у Дуси и полезный в работе дар, не без этого — стоит ей посмотреть человеку в глаза, как у того мигом улетучиваются все тревоги и страхи… Остается лишь спокойствие и умиротворение. Правда, сама Дуся после этого перенимает часть поглощенных эмоций и некоторое время может находиться «в неадеквате». Во всем остальном она спокойный, уравновешенный и просто душевный человек. Да и к тому же — автор нескольких книг по психологии.

— Утро доброе, Дусь. Как хакерша поживает? — спросил Толя, столкнувшись с психологом в коридоре. Несмотря на разницу в возрасте, с ней быстро переходили на «ты» даже самые стеснительные.

— Все так же. Ей бы отдохнуть от экрана, да вот отвлечь ее больше, чем на пять минут невозможно.

— Да уж… Стаса чуть ли инфаркт не схватил — она за час восемьдесят уязвимостей в его любимой FreeBSD нашла. Только сегодня на пару с Софьей закончили дыры латать — отсыпаются теперь.

— Выбраться ей куда–нибудь надо… Может перемена обстановки поможет интегрироваться в социум. Но я не уверена, что в такой запущенной форме это возможно.

— Дуся, все в тебя верят.

Женщина улыбнулась.

— Осталось только поверить самой.

С этим у нее были серьезные проблемы. Самооценка у нее была традиционно низкая, и это ей здорово мешалось по жизни.

Всеобщая вымотанность последними событиями была заметна невооруженным взглядом. Только троица Сухих ходила довольная, словно коты, сожравшие всю сметану в холодильнике, подарившие котят соседской кошке и, до кучи, нагадившие хозяину в тапки. Их загар не укрылся от проницательных взглядов Толи, Стека и Софьи. Потому трех братьев отловили во время очередной утренней пробежки и с пристрастием допросили. Петр, Иван и Валентин стоически сопротивлялись допросу ровно тридцать секунд, а потом раскололись и обещали показать.

Вообще говоря, Сухие младше Толи на год и высшего образования до попадания в НИИ не имели — их учил лично отец, да научил так, что институтским преподавателям и не снилось. Три неунывающих брата могли заставить воспарить все: от кирпича до ежа.

Один из ангаров давно был переоборудован в мастерскую, и свой заслуженный уголок в этой огромной мастерской занимали в том числе и авиаторы. Они имели все необходимые навыки работы и могли называться настоящими металлистами. Но только не в плане музыкальных пристрастий. Они знали о металле все и умели с ним работать.

— В общем, есть у нас такая шняга… И она летает, — начал Петя.

— У нас все летает, — отметил Валя.

— Да кто бы говорил! — возразил Иван. — Вон запорожец мы так и не вывели на орбиту…

— Да, зато покрасили черной краской и уронили на Нью — Йорк.

— Так вот почему американцы на Украину полезли! Бена Ладана ищут!

— Не «на Украину», а «в Украину».

— Да какая разница?

— Потом восстановите идеологическую справедливость, — Толя знал, что авиаторы могут так спорить часами. У них это сопутствовало работе — показывайте уже.

Взору предстало нечто крылатое трех метров в длину.

— Этот проект носит название…

— Авиагроб!

— Аэрогроб!

— Авиагроб — это помесь костюма и дельтаплана.

— Аэрогроб, а не авиагроб.

— Ложишься в него, руки «хэндехох» сюды к управлению, далее закрываешь крышку сверху.

— Не «сюды», а «сюда», — машинально поправила Софья.

— Тебе сюда, а нам сюды, — огрызнулся Валя. — В общем, он пластиковый, легкий и персональный. Все преимущества легкого планера: можно набирать высоту на восходящих потоках воздуха, коли местность позволяет, и в теории далеко улететь можно! Турбинки электрические, а верхняя поверхность крыльев — солнечная батарея для подзарядки в полете… На всякий случай еще керосинчика минут на пятнадцать есть… Ну и парашют, коли совсем все плохо.

— И как Вы свой загар получили?

— Дык, мы того, в Крым на три дня смотались на них, когда испытывали… Нас даже радар Сидороча не видит. Да и днище мы «хамелеоном» сделали. Лизергинов подсобил. Подстраивается под цвет неба сверху. На малой высоте заметно, а вот чуть повыше — и фиг кто заметит.

— А как оно в случае сильного ветра?

— А вот не пробовали, Стас. Хотя с твоим пузом, тебе ветер не страшен. Главное, чтобы авиагроб справился!

— И сколько Вы таких наклепали?

— Девять пока… Хотите слетаем?

— Вот в Крыму мы хакершу в социум и интегрируем, — задумчиво произнесла Дуся…

Алена рассмеялась.

— Дусь… А у Светки–то того… Купальника нет. Я это гарантирую! Инфа сто процентов!

Лететь решили втихаря в ближайшие выходные. Ки с Толей, Стас, Софья, Алена, Дуся со своим пациентом номер один и, конечно же, неразлучная троица авиаторов. Артем решил остаться в НИИ, так как курительное первой необходимости не умещалось в аэрогроб.

Толя добавил в аэрогробы простые приемопередатчики, надеясь, что болтовня хоть как–то скрасит полет. Впрочем «простые» — это были его фирменные. Так и не сумев постичь все прелести цифровой техники, своего рода шифрование он реализовал на аналоговых компонентах, да так, что сам потом не смог толком вспомнить как он это соорудил. Они должны были не только гарантировать приватность беседы, но и заодно позволяли вклиниваться во все основные частоты радиопередач, если того пожелает оператор. Из недостатков был только один: из–за того, что Толя собрал оные на отечественных запчастях, те жрали батарейки, словно иной пылесос. Впрочем, проблемы потребления решались отключением всех ненужных функций, а самое главное — подсветки. Из–за того, что светодиоды кончились, а бежать покупать было банально лень, Толя поставил туда самые обычные лампы накаливания от старых фонарей, которые отыскались в загашнике.

Хакершу Дуся привела силой. Последняя ругалась непонятными иностранными словами, но все же подчинилась. Под свитером выпирал «тайно» взятый ноутбук.

Управление «аэрогробами» оказалось очень и очень простым, и Толя приготовился к полету.

Новый американский радарный комплекс «телепат» поражал не только размером, но и стильностью. Впрочем, на стильный пластик пульта сразу же была поставлена чашка кофе, оставившая мерзкого вида круг.

В прошлом колхозник–тракторист, Квасько Леонид Шмонович откинулся в кресле. От армии он скрывался в родном селе шесть лет, но потом все же военкомат изловил уклониста. Прослужив два года на мощных радарах дальнего обнаружения ракет, он заработал себе расстройство, по причине которого о жене уже и не вспоминал. Впрочем, имея где–то в деревне пятерых отпрысков в гражданском браке, это было совсем не так печально — свое дело–то сделал. Зато это добавило ему желчности и рвения в работе, которым позавидует иной прапорщик. Так и тут, едва сев за пульт нового подаренного заокеанскими друзьями радарного комплекса, он поигрался с настройками, да выкрутил все на максимум: и правда, за электричество платит не он, а государство. А что вредно для здоровья, так то ерунда — ему терять уже нечего!

В общем, увидел он на радаре нечто непонятное: маленькие точки, девять штук, летят клином. На птиц не похоже, а что если…

Пыльная кнопка тревоги скрипнула от обрушившегося на нее удара, но контакты все же замкнула, объявив тревогу.

— Петя, я кажется на радаре два МИГа вижу.

— Точняк, Вася, как они нас просекли?

— Новые нанотехнологии?

Слову «нанотехнологии» сопутствовал дружный ржач, перерастающий в истерику.

— Такс, меняем формацию, — распорядился Валентин, отсмеявшись. — Мы прикрываем. Сбрасываю…

— Боевой режим.

— Ты в своем уме, мы же не испытывали.

— Гы. Так испытаем.

— Врубай музыку.

— Так точно.

Толя поморщился. Группа «Свистящие», состоявшая из трех барышень зашкаливающей гламурности поющих под фанеру, ему совсем не была по вкусу. Но авиаторам такая музыка была по вкусу. Они вообще испытывали слабость к попсе, а особенно — к молоденьким девушкам, поющим коллективами по три единицы.

— Сало‑1, я Сало‑2. Вы видите это?

— Сало‑2, так точно. Что это? НЛО?

«НЛО» прозвучало странно, примерно как «НэЛэО». Это загадочное слово выплюнули в передатчик, словно бы это было ругательство. Вдруг передатчик захрипел и в нем зазвучал чужой голос.

— Земляне, — убирайтесь или именем империи Хныр Вы будете уничтожены.

Голос отдавал металлическими нотками, скрежетал и вообще нагнетал первобытный ужас. И это было совсем не похоже на искажения речи, которые используют для озвучки монстров в голливудских ужастиках.

— Сало‑1, атакую.

— Принято.

Один из МИГов выпустил ракету, но это не помогло: вылетевшая из–под крыла одного из авиаторов «контрмера» разнесла ракету в клочья, а два других авиагроба сделали мертвую петлю и оказались сзади…

— Вовчик, — гордый позывной «Сало‑1» как–то не хотелось произносить. Особенно после случившегося.

— Да, Гриш.

— Как ты думаешь, подмоемся?

— Честь уже не отмыть.

— Да мне бы только запах убрать…

На бедных летчиках была только что испытана сверхсекретная ракета «скунс», разрабатывавшаяся авиаторами вместе с Лизергиновым. Она действовала гуманно: пробивала обшивку и впускала внутрь кабины газ. В финальном варианте газ должен был быть психотропным, но в этом тесте это была всего лишь вытяжка всех самых неприятных ароматов общественного туалета. Лезиргинов хотел включить в состав газа на период теста комплект своих любимых галлюциногенов, которые ласково называл «Розовая Мэри», но Виктор Петрович идею забраковал, объяснив это тем, что наркотики на вооружении явно вызовут недовольство ООН. Почему именно ООН и почему именно недовольство, никто так и не понял толком, но судя по обрывкам информации прецедент уже был. Вроде как какая–то не то африканская, не то азиатская страна попала в наркозависимость от бомбардировок и старалась оные всячески провоцировать.

Солнце. Воздух. Море. Толя растянулся на камне, попутно думая, как дешевле будет достичь желаемого наклона в двадцать децибел на декаду в своем новом операционном усилителе. Судя по последнему тесту прототипа, «Наташа‑3» превосходила все творения других специалистов НИИ в этой области. Впрочем, прежде чем говорить о такой победе надо было еще решить с десяток проблем, да и остальные тоже не спят — голова–то на плечах, да варит на полную…

Ки пела матерные частушки где–то в небесах, то и дело догоняя чаек и отвешивая бедным птицам пинок. Самой любимой ее забавой было дождаться, когда чайка спуститься к воде за рыбиной и в самый ответственный момент упасть сверху, заставив несчастную птицу как следует окунуться. Кожистые крылья позволяли Ки легко взлетать с поверхности воды, чем она во всю пользовалась.

Дуся, тем временем, учила Светлану плавать, и та уже даже научилась нырять. Впрочем, ей как всегда везло: здоровый краб при первом же погружении умудрился хватануть ее за нос. Сняв этого морского террориста со своего бесценного шнобеля, и почесав оный, Светлана стала его изучать. Неизвестно, что именно она увидела, но когда восторженно произнесла «да у него тут в панцире уязвимость», Толе стало очень жалко бедное существо. Он прекрасно знал, что если Света найдет уязвимость, то перед соблазном ее проэксплуатировать точно не утоит.

Авиаторы играли в переводного дурака на скалах, попивая какую–то бурду. Средства авиатранспорта спрятали в одной пещерке, где, исходя главным образом из отсутствия бутылок и окурков, туристы не бывали.

Тишь да гладь…

К вечеру, когда солнце уже собралось спрятаться за скалами, а на берегу стали слышны звуки, с которыми владельцы дискотек проверяли свою многократно убитую танцевальной музыкой акустику, было единогласно решено искать жилье. Конечно, ничего не мешало переждать ночку на ногах или вздремнуть на скамеечке, но так как завтра предстоял перелет в аерогробах, то все решили выспаться как следует.

Большинство участков возле моря были застроены по сдачу небольшими бунгало и найти жилье не составило проблему. Ну а купленные, что характерно, без надобности показывать паспорт, SIM карты местного оператора «Гербалайф» моментально решили проблему связи и интернета на ближайший вечер. Благо стоимость была очень и очень низкой.

Тем временем, изучив полученную информацию, защиту от инопланетного вторжения решили сделать приоритетной задачей. По этому поводу был направлен штатный уфолог Хью Джонсон. Пожилой американец занимал эту должность не зря: в детстве его похищали инопланетяне и проводили над ним опыты. Как следствие этих опытов, уже на планете Земля, ему поставили диагнозы: дефицит внимания, рассеянный психоз и вялотекущая шизофрения.

Исключительно поэтому, он искренне мечтал взять реванш, свято веря, что в расстройствах его психики виноваты инопланетяне.

Прибывшие с ним химики взяли образцы жидкости из инопланетных ракет, провели все тесты, какие сочли нужными и теперь уже зачитывали рапорт.

— … Анализ вещества показал удивительно сложную структуру, которая едва ли могла образоваться на Земле. Судя по внешнему виду остатка ракеты и топливу, мы можем заключить, что это все так же инопланетного происхождения… Элементы дизайна ракеты так же подтверждают теорию: такой дизайн не используется ни одной страной, и едва ли является продуктом земной цивилизации.

Бедолаги явно не были знакомы с Алексеем Лизергиновым. Ровно как и с Валентином Сухим, который, будучи поклонником старых фильмов про инопланетян, давал своим детищам весьма «авангардный» дизайн, который мало напоминал даже те самые фильмы…

Получив все необходимые сведения, Хью потребовал максимальную боевую готовность. По его личному мнению, чем раньше получится сбить и заполучить образец инопланетной технологии, тем лучше. Ну а пока, не стоит исключать вероятность высадки пришельцев. Поэтому, надо как следует прочесать предполагаемый район высадки.

— Толя. У нас проблемы — Стек выглядел взволнованным.

— Еще только десять часов утра, что такое? — Толя вчера умудрился до трех часов ночи читать свежий номер «журнала по применению аналоговых компонентов», а потом случайно откопал поставщика дешевых китайских компонентов «на вес» и долго изучал ассортимент. После такой «бурной» ночи он был сонным, аки муха. Впрочем, предусмотрительно прихваченный Стеком стаканчик кофе быстро вправил радиолюбительские мозги и вывел их на штатную частоту работы.

— Тут перекрыли все выезды из города, заявляют, что «инопланетяне среди нас».

— Тихонечко драпаем, пока не стало совсем палено?

— Почему тихонечко и сразу? Пока они шерстят с дозиметрами другую оконечность города.

— С дозиметрами?

— Мы сходили на них поглазеть по угару уже. По их данным от инопланетян должно фонить. Вот они и от кого фонит сверх нормы забирают, и на осмотр.

Смех перерос на пять минут во всепоглощающую истерику.

— Ну тогда на пляж! У них на пути санаторий, где отдыхают пострадавшие в Чернобыле. Пока они этих инопланетян идентифицируют, мы еще пару раз нырнем и улетим. Сейчас Ки буду будить… Надо ее спрятать, а то ведь за инопланетянку сойдет…

Товарищи ученые быстро собрали вещи и покинули занимаемые ими комнаты и даже не обратили внимание, что за их неторопливым диалогом внимательно слушали посторонние уши.

— Толя… Там спецназ…

Толя навел глаза на резкость и разглядел на берегу среди сотен отдыхающих изнывающих от жары спецназовцев в форме.

По счастью, на пляже вещей не было, как и свободных мест. Все вещи были аккуратно перенесены на небольшой каменистый островок в паре десятков метрах от берега, где сейчас все и находились.

— До пещерки надо плыть к берегу за риф, так что спалимся по любому, — констатировал факт Стек — интересно, как они узнали.

— Да ты бы погромче говорил про то, какие мы инопланетяне зеленые. — раскритиковала программиста Софья.

— Я программист, а не шпион.

— Язык у тебя от барышни…

— Тихо, — оборвал разговоры Толя — готовьтесь плыть. Спецназ беру на себя.

— Как?

— Смотрите и учитесь — на лице Толи расплылась улыбка, — Я тут у молодежи пару разговорчиков слышал… Дусь, мне потребуется твой чудный голос… И ты Ки.

- #$%$%#$% вопрос, Толя.

Другая оконечность скал. Четырнадцать мальчишек класса восьмого на вид, не больше, и ровно шесть девочек примерно того же возраста. И усталый студент в виде наблюдателя, размякший на теплом солнце. Он подрабатывал в летнем лагере пионервожатым. Точно как эта должность называется теперь он не знал — и знать не хотел: рвение и любопытство к работе он проявлял прямо пропорциональное своей зарплате.

— Ваня — Федор отложил книжку, яркая надпись на которой гласила «Сидор. Наш авторитет среди гномов».

— Да, Федь, что такое.

— Вот ведь читаешь книги, читаешь… И понимаешь, что ничерта с тобой не произойдет…

— Это же книги…

— Вот именно. А как же черт возьми хочется, как надоела эта школа, этот грязный мир…

— Хочется чистого эльфийского леса и любви? — спросила Вика, не менее любившая фентези, но предпочитавшая исключительно «женское», которое ребята обходили за километр.

— И этого тоже… Но ведь ничего не случиться, правда?

— Ну а мне больше по душе фантастика — встрял в разговор Петя — Вот бы прилетели к нам, и дали бы шанс сбежать с этой отсталой планетки… Увидеть вселенную.

Разговор прервал шелест камней. Сами собой они прыгали, стукались и вообще вели себя совершенно не так, как положено. Вылезшая змеей вода из моря смешалась с камнями, песчинками и образовала на удивление красивую женскую фигуру сантиметров двадцати.

— Спасите — голос словно исходил откуда–то с моря, его доносил неизвестно откуда взявшийся ветер.

— Кто ты? — Федор едва не прослезился. Наверняка принцесса! Нет, не может быть иначе…

— Всего лишь фантом. Мне трудно его держать, ведь в этом мире так мало магии… Я могу вам довериться?

— Конечно, мы в твоем распоряжении, прекрасная.

О том, что доверять подобному не следует детское сознание не подумало.

Фантом распался и на его место приземлилась небольшая крылатая девушка, а Федор понял, что влюбился. Теплая река первой мальчишеской любви унесла остатки разума куда–то вдаль. Остальные ребята в миг собрались рядом, девушки тоже не отставали. Пару раз щелкнули камеры телефонов. Теперь Ки, собрав все свое самообладание, чтобы не пропустить ни одного матерного слова скармливала легенду.

— Мы случайно оказались в этом мире и не на долго, мы последние жители империи Хныр… Но нас преследуют…

— Кто?

— Они уже на берегу.

— А, это же те дяденьки в форме? — спросила Лена, самая младшая из всех.

Ки кивнула.

— Я понимаю, что прошу многого, но не могли бы вы их отвлечь, сказать, что видели меня… И тогда народ мой успеет уйти. Мы щедро отблагодарим вас.

— Конечно, мы поможем — ответил Федор.

— Как мне разыскать вас, чтобы передать награду? — спросила Ки.

— Ну… я могу дать свой почтовый адрес — смутился Федор.

Вопреки ожиданиям, адрес оказался обычным, а не электронным…

Пока оголделая толпа с экранов мобильных телефонов показывала фотографии Ки спецназовцам и орала «они среди нас, спасите нас», Толя и остальные успешно миновали буйки и доплыли до скалистого берега подальше от пляжа, где находилась пещера. Толю немного мутило — работа с песком и водой всегда давалась ему тяжелее. Ну а поддерживать сорок секунд форму, да еще с воздухом перебасывать слова Дуси к целевой аудитории были явным перебором даже для него.

— Ну все, полетели…

— Три, два, ноль, поехали.

— Рассказывайте… Туристы, — Виктор Петрович Плющенко стоически сражался с собой. — Отдохнули, загорели…

— Ну….

— Теперь мировая общественность соседнего государства ждет инопланетного вторжения! Чья была идея прикинуться инопланетянами?

Толя виновато поднял руку.

— Мы Светку того, в социум интегрировали.

— Хорошо же вы ее интегрировали. От пилотов соседнего государства несет как от общественного туалета, на частях ракеты и химии ими получены шесть премий и распилено восемь грантов!

Братья Сухие скуксили печальные физиономии.

— Мы еще выдумаем, честно.

— Нет уж, слушайте. Мировая общественность теперь организовала фонд помощи похищенным инопланетянами… Вы понимаете, что это значит?

— Распил финансов?

— Нет, а что если на самом деле прилетят, а мы их встретим, как русский француза на Бородинском поле?

Все вздохнули и понурили головы.

— Ваше счастье, что мы вне подозрения… Свободны!

— А я давно говорил, что премия — это индикатор унылости.

— Ага, как флаг в регистре: сбрасывается, коли отличился в этом месяце, — привел аналогию Мосфетов.

— Надо к нашим, кто с титановыми сплавами работает заглянуть. — внезапно произнес Толя.

— Эт, еще зачем?

— Найти чего–нибудь странного и непонятного и отправить по почте под видом амулета приносящего удачу. Детки нас здорово выручили.

— Тогда уж на всех их надо. И откуда слать будешь?

Толя пожал плечами… — Из Китая… Я там такую контору нашел, которая пересылками занимается…

Часть 7. Операция Ъ

Минздрав предупреждает: употребление ацетона внутрь, курение чая «бодрость» и распитие реактивов неизвестной консистенции с вероятностью в 99 % нанесет непоправимый вред Вашему здоровью.

Операция Ъ

Виктора Петровича словно в воду опустили, когда он зашел к Артему.

— Артем, у тебя есть что–нибудь покурить с горя?

— Сей момент. Что стряслось?

— Да знакомый один умер… Не обращай внимания, только в себя приду. А пить мне нельзя, печень больная.

Однако было видно, что это был не просто знакомый, поэтому как всегда осторожный Артем завернул в самокрутку не простой набор трав. К моменту, когда Виктор Петрович изволил раскумариться, к нему сбежались и Толя с Ки на плече и Аленой рядом, и Стек с Катастрофой, и даже Дуся — Паталогия, угодившая в НИИ с «прикладной психологии».

— Вместе с косяком «прощай тоска» он скурил «косяк правды» и «малую амнезию». Сейчас все узнаем, а он и не вспомнит, — выдал Артем.

— Ну, ты и даешь, аж куратора нашего накурить умудрился.

— Что Вы такой печальный сегодня, Виктор Петрович?

— Да Леня умер, я за ним со школы следил, в НИИ забрать хотел, так как он двинутый тоже был. Так этот козел меня опередил… урод. Со своим этим клубом самоубийц чертовым.

— Каким, каким клубом?

— Самоубийц. Он отслеживает таких как мы, кто не в НИИ и от умственного голода переживает депрессию, переходящую в суицид, селит их вместе по депрессивным квартирам в городе и пожинает плоды.

— Он — идиот! Это же категорически нельзя делать! — воскликнула Дуся.

— Говорят, ему за истребление умов приплачивают. Его даже спецслужбы наши достать не смогли.

— Вот урод. А кто он?

— Известен как Епифантий Пантелеевич, сторонник прогрессивной религии. У него еще сайт этот есть… «Пантелеич–инфо точка ком».

— Стек? — спросил Толя.

— Уже, — кивнул BSDшник. — Цитирую, «топ сто способов покончить с собой», «как правильно резать вены»…

— Дык, вдоль правильно, — выдал Артем. — Это все знают.

— Видимо нет. Эмо до сих пор пытаются делать это поперек. Хм… у дизайнера сайта полностью контужено чувство прекрасного и «виста головного мозга». Крутится все это на вантузном сервере в нашем городе.

Виктора Петровича отпустило, и он ушел, а народ столпился подле широко экрана монитора Стека, разглядывая сайт.

— Кастую рейд–десу, — произнесла Алена, получив в награду неодобрительные взгляды брата и Софьи. Ее пристрастия к «сетевой лексике» не слишком нравились Толе, Софья же всегда ревностно относилась к чистоте русского языка

— Там, бьюсь об заклад, куча таких как мы прозябает.

— С ними спецслужбы не сладили, а мы, думаете, сможем? — засомневался Стек

— Мы не ФСБ. Мы лучше. Вернее, хуже. Но в хорошем смысле этого слова, — констатировал факт Артем.

— [Цензура] буду, — согласилась Ки.

— Будешь, будешь, — заверила ее Алена. — План действий?

— Надо внедрить к ним своего человека… — предложила Катастрофа.

— Но мы не знаем, на какую квартиру его вывезут. И как с ним поддерживать контакт.

— Толя, а помнишь твою наработку с той не пеленгуемой рацией на случайной частоте? — поинтересовалась Алена.

— Она таки пеленгуется… Как оказалось.

— А мы данные в цифровом виде и шифрованными будем слать. Шифровать будем тем, чем Темыч порнуху шифрует, — выдал Стек. — Только ты, Толя, видеокамеру присобачь там еще, не забудь. Ты дай нам прототип, и мы превратим эту хрень в новый стандарт беспроводной связи под FreeBSD. С нас программная оболочка, а с тебя аппаратная. Как обычно.

— Тогда надо натыкать ретрансляторы по всему городу, а их спаять еще надо. А как у нас со временем?

— Чем быстрее провернем все, тем лучше. Традиционно «выбывает» по одному каждое первое число месяца. Сейчас второе число.

— Хм… Передатчики я маленькие вместе тогда уж с видеокамерой лично спаяю, за недельку управлюсь, а вот ретрансляторы… — Толя задумался. — Пых, у тебя остался «гопстоп»?

— Для тебя все что угодно, только в городе гопарей, его не отведавших, не осталось.

— Ради такого в соседний Моржуйск смотаемся, и через неделю все будет спаяно.

— Тогда принято. Стек и Софья пишут программную часть для видеорации, Дуся и я изучаем, что это за быдлоклуб, Толя и Алена тогда дорабатываете свое поделие до вменяемого вида, — подытожил Артем.

— А Ки берет карту и по моим отметкам ищет на крышах места, где ретрансляторы можно воткнуть.

— [Цензура] вопрос, все изобразим в лучшей форме, — отозвалась та.

— Да и что делать в этом случае? — спросила Дуся. — Они тут в такую карточную игру играют. Раздают колоду карт, и кому пиковый туз попал, тот и идет, это самое, ну того короче. Что делать, если нашему агенту такое выпадет?

— Для начала давайте пригласим Ваську Шулерова, у него восемь тузов в колоде. Его и спросим, а второе — выбираем смерть от косяка.

— Чего?

— Косяк «Джульетта», свернутый по древнему рецепту, коли выкурить — введет тебя в летаргию, мало отличимую от смерти. А когда агента закопают, мы его сразу же откопаем и оживим.

— Давно придумал?

— Сразу как на «Ромео и Джульетту» сходили. Правда, применения практического не было.

— Я вот только думаю, а хватит ли нас на все это? По оперативной информации, тут около сорока человек в этом злачном диспансере содержится, раскиданы по пяти, а то и десяти квартирам.

— Тогда зовем еще Витю Панкова, Сухих Авиаторов… Светлану Ломову позвать можно.

— Она–то зачем?

— Она сайт этой гниды не тупо повалит, а ломанет. Глядишь, чего узнаем, да и вам с Софьей поможет чего по программной части.

Стек и Софья синхронно сморщились: работать в коллективе Ломова не умела совершенно.

— Можете еще Сеню Асмова с первого этажа позвать. И Дрона Потапова позовите.

— А он зачем?

— Так в другой мир гниду скинуть. К варварам. Думаю, пойдет на котлеты, — закончила мысль Ки.

— Тогда уже и Вилфреда Ацетонова с его бобриком. Думаю, не откажется нарядиться черным вурдалаком и отправиться на кладбище с лопатой, отведавших «Джульетту» выкапывать.

— А где их разместим на первых парах, покуда Виктор Петрович в курсе не будет?

— Пока можно в шестом ангаре, который на время приезда вояк в казармы переоборудовали. Надеюсь, шеф не откажется приготовить чуть больше жратвы.

— Предлагаю назвать операцию…

— «Ы»

— Было уже.

— Тогда «Ъ».

— Забито.

— И скурено.

*

o

+

Светлана Ломова была, наверное, самой асоциальной из всех обитателей НИИ. Снабженная мужской логикой, скверным характером и энциклопедическими познаниями обо всех типичных ошибках в безопасности программного обеспечения, она была одной из тех, кто взломав банк, не займется обогащением, а вывесит на главную страницу непристойную картинку и укомплектует не менее непристойной подписью. За компьютер девочка села впервые в два с небольшим года, и уже через месяц только она и знала пароль к нему. К слову, разговаривать она научилась только в три и первыми словами, которые она произнесла, были «сталной ломик» (мягкую «Л» она не выговаривала).

Ее даром было просто патологическое «Везение». Если в программе была какая–то ошибка, она обязательно с ней сталкивалась. Даже если вероятность вызвать сбой была одна на миллион, рядом с ней теория вероятности просто переставала работать.

Именно поэтому, работала она до попадания в НИИ в отделе тестирования программного обеспечения, и своими наиподробнейшими, ядовитейшими отчетами об обнаруженных ошибках доводила программистов до запоя: ведь все знают, без ошибок серьезных программ не бывает! Этим же она и продолжила заниматься в НИИ.

А еще Светлана проявляла все признаки жесточайшей интернет–зависимости. Без чтения новостей о самых последних уязвимостях она просто не могла жить.

Именно поэтому, когда на стук в дверь не ответили, Стек пошел в подъезд и вытащил из коммутатора в щитовой провод, ведущий в ее комнату.

Ки разинула рот, внимая всей красоте речевых оборотов из–за двери. Дверь квартиры практически сразу же распахнулась, и на пороге показалась Света… В ночной рубашке.

— Какой [цензура] инет вырубил?

Стек зажмурился, больше косясь на локоть Софьи, Толя поднял глаза наверх, а Артем лишь затянулся…

— Ты бы хоть оделась, Свет… Тут дело есть… По твоей части, — произнесла Алена, пока ребята перезагружали головной мозг.

— А… Да… Надо… То–то все вылупились… Сейчас буду.

Будь на месте Светы обычная блондинка, можно было бы спокойно сходить перекусить и попутно сыграть пару партий в шахматы. В этом плане с хакершей было проще: она не знала, что такое косметика, а весь ее гардероб состоял из трех свитеров, трех пар джинс и нескольких пар обуви.

Потому она и вышла из квартиры одетая уже через минуту. Выслушав рассказ Толи и дополнения Стека, она лишь пожала плечами и попросила принести ей чипсов и минералки.

Лишь Светина ненормальность позволяла ей не заработать от такой еды гастрит, а так же не растолстеть.

Сайт Пантелеича пал жертвой взлома уже через пятнадцать минут.

— Пис оф кейк, — произнесла Света, громко хрустя чипсами. — Корпоративные придурки. Нуль дэй уязвимость: ремут код экзекьюшн в IIS с последующей эскалацией привелегий до уровня системы.

О том, что значат эти слова, Толя лишь смутно догадывался, но уточнять не стал.

Оттуда удалось вытащить адреса некоторых квартир, а так же частичный список постояльцев этого «Злачного диспансера».

— Эх, Света, все ты думаешь, думаешь… — философски протянул Артем, принимая вылезающие из принтера листки. — И неужели тебе не надоедает?

— Да я вот думаю, думаю, напрягаю мозги… А волосы все равно не темнеют… — отшутилась та. Вопреки стереотипу она была блондинкой, хоть и характер ее совершенно не сочетался с цветом волос.

Вообще это можно назвать прогрессом, так как первые дни она просто требовала всех оставить ее в одиночестве, едва ли не истеричным голосом. О шутках разговора не шло даже. Остается только гадать, способствовало ли постепенной социализации Светы общение с Дусей, местным психологом, или же банально наличие рядом таких же помешанных, пусть и в других областях.

Небольшой уездный город Моржуйск готовился ко сну, когда из обшарпанного вагона электрички вышли двое.

— Вильфред, как думаешь, они клюнут? — спросил Артем.

— На валюту, выпирающую из карманов, и навороченные мобилы? Да сто процентов! Хотя, говорят, на мобилы с камерами лучше клюют. Гопстоп взял?

— Да, уже проверил, со мной. Хватит три дивизии гопников прокурить.

Бедные гопники и не знали, что их отлавливают уже как рыбу на живца…

Так или иначе, через два часа в электричке до Южал Тауна вместе с Вильфредом и Артемом тряслись двадцать матерых гопарей с весьма странным взглядом.

*

o

+

Толя был одним из первых «засланцев». Передатчик закрепили в шевелюре радиолюбителя, откуда тот периодически давал советы голосом Дуси.

Позади были — регистрация на сайте, интернет общение с уполномоченным психологом Пантелеича и, как следствие, приглашение лечиться от суицидальных наклонностей. Единственное, что не вписывалось в картину, так это то, что сообщения о том, как грустно, одиноко и уныло, писались коллективно, в перерывах между истеричным смехом.

Толю встретили, после чего отвезли на одну из квартир. Как выяснилось из диалога, контора эта умудрялась получать государственное финансирование, как центр психологической помощи для людей, склонных к самоубийствам.

Квартира номер четырнадцать была одной из таких квартир. Два «мордоворота», как обозвал неразговорчивых спутников Толя, высадили его из машины и довели до двери. Разговорчивостью они не отличались, ровно как не отличались умом. Уехали сразу же, как только за Толей закрылась дверь. Первых двух обитателей квартиры звали Павел и Ваня. Пассивные, пофигистичные ко всему, они курили целыми днями, не произнося ни слова, и лишь указали Толе на свободный матрас в одной из комнат. Разговорить их было практически невозможно, потому дальнейшие попытки Толя решил отложить на потом.

Девушка сидела на подоконнике в кухне, подобрав ноги и смотря на проливной дождь за окном. Иногда по ее бледному лицу скатывалась одинокая слезинка и растворялась на зеленой ткани платья. Темные, но не угольно черные, а скорее пепельные волосы, длинной чуть ниже плеч, закрывали больше половины лица, создавая впечатление, словно она хочет спрятаться от этого мира подальше и заслоняется от него волосами. Но мир не хочет ее опускать и упрямо мучает столь надоевшей ей реальностью.

— «Что же, попробуем установить с этой контакт», — подумал Толя, которому не слишком пришлось по душе никотиновое сообщество Павла и Вани.

— Привет, — поздоровался Толя как можно более уныло. — Можно тут разместиться пока?

— Валяй, — отрешенно махнула рукой та. — Новый? Маша.

— Толя. Да, новый.

Радиолюбитель сел напротив, так же прислонил голову к стеклу, выждал тридцать секунд, потом продолжил «знакомство», подгоняемый Дусей по передатчику.

— Расскажи, что ли, как докатилась до такой жизни.

— Дерьмо эта жизнь… Сдохнуть хочется, а мне пик уже третий месяц не выпадает.

— А если выпадет, что будешь делать?

— С крыши… Наверное, — произнесла та.

— Не все потеряно, — внутренний голос в виде Дуси комментировал ситуацию. — Просто так она не прыгает, ищет повода. Значит, инстинкт самосохранения не очень фатально притуплен. Тебе, Толя надо увлечь ее чем–то… Она, наверняка, такая же, как мы, и от получения знаний мигом превратится в жизнерадостное существо.

— Знаю, — сказал Толя Дусе, но сразу исправился, так как его слушала Мария, не знавшая о существовании передатчика. — Звучит странно, но как–то прыгать с крыши меня не тянет. Всего–то пятый этаж, даже гарантии нет — откачать могут. Может, лучше электрический стул соберем?

— Ну, это надо электронику знать… А я не знаю. Я вообще ничего не знаю и не умею. И такой, наверное, и сдохну, — истерично ответила та. — Ты–то хоть как тут оказался?

— В интернете откопал. Жизнь меня давно задолбала, особенно после того, как одна… меня кинула, — самозабвенно врал Толя. — А ты?

— В институт наш, ЮОШ (Южальская Общая Шарага) идти денег не было на взятку, родителей в живых нет, среди тех, кого знаю… Короче, одни алкаши…

Толя слушал историю о ее проблемах и понимал, что ему по жизни здорово повезло. Так или иначе, эта Маша была единственной из обитателей этой квартиры, с кем удалось более менее наладить контакт, а следовательно, это была единственная, кого Толя мог отсюда теоретически вытащить.

— Ладно… Давай изучим тогда эту электронику немного. Я, думаешь, знаю ее? — Толя скрестил пальцы за спиной и сам понимал, что несет чушь. — Говорят, правильно собранный электрический стул перед смертью дарует неземное блаженство и совсем не больно.

— Угу, электрокресло наслаждений, — раздался в передатчике смех Алены. — Дайте два.

— Не слышала такого. А как учить будем?

— Ну… можно в библиотеку сходить… Там, наверное, что–то найдется, — делано задумчиво сказал Толя, знавший скудность местной «читалки» не понаслышке.

— Пошли, — пожала плечами та и накинула на себя куртку. — В такую погоду авось воспаление легких подхватим.

Толя нацепил плащ и, попутно слушая указания, где ждать Вилфреда, открыл дверь.

Маша изливала свои печали Толе настолько интенсивно, что тот, тихонько попросив Дусю по передатчику включить Боба Марли, чтобы не свихнуться, слушал повествование в пол уха. Попутно со всем соглашался, стараясь больше слушать музыку, и попутно заставлял капли дождя огибать себя и спутницу, а лужи расступаться (зонт, разумеется, никто взять не догадался). Маша шла вперед, не смотря под ноги, что, должно быть, говорило о том, насколько ей все было безразлично. Удивительно, что она вообще согласилась покинуть квартиру.

Вильфреду шел образ старика. Запах ацетона как от него, так и от его бобра на плече, производили впечатление именно старого маразматика–ацетонщика.

— Не проходите мимо, молодые люди. Не прикупите книженцию у старика, чтобы на опохмелчик мне было?

— А что за книжки?

— Подшивка журнальчиков «Радио» за семьдесят третий год… Тут с фотографиями со съезда КПСС! «Бессонов» книжка хорошая есть. «Электрические цепи». Надо?

— Сколько?

— А сколько дашь?

— Да бери все, — пожал плечами Толик и отдал Вильфреду кошелек. — Берем все.

— Ох, спасибо молодые люди! — Ацетонов разулыбался и даже позволил девушке погладить бобра, что хоть как–то подняло ее настроение, пускай и на пренебрежимо малую величину.

— Вот и в библиотеку не надо идти! — обрадовал Толя Машу.

— Да… У нас меньше шансов простудиться и сдохнуть от воспаления легких.

— Слушай, неужели ты вообще ничего не умеешь. Ну чем же ты время свободное занимала до того как сюда попала?

— Медитация… Танцы. Очень танцы люблю, но только классические, бальные.

— Оператор, залей–ка мне в мозг программу бальных танцев, — пошутил Толя.

— А тебе индийский любовный трактат на трех пиратских DVD дисках не залить? — отозвалась Дуся. — Полный видеокурс!

— Смешной ты, — чуть улыбнулась Маша. — Неужели такого с виду позитивного человека так доконала жизнь?

— Я твердо решил, что подохну с улыбкой. Потому и выбираю, коли выпадет пик раньше, чем соберем электрический стул — смерть от косяка, хоть и не наркоман, — Толя продемонстрировал «Джульетту». — Хоть посмеюсь перед смертью.

— Надо же…

— Слушай, а ты меня научишь танцевать?

— Хочешь станцевать перед смертью?

— Станцую, одновременно куря косяк этот. Вот уж красиво будет!

— Да, Толя. Только не говори, что у Артема перед «внедрением» ничего не курил и у Вилфреда ацетон не брал, — раздался голос Дуси.

— А действительно… Танец в дыму… Можно я тогда с тобой?

— Давай, у меня еще один найдется. Коли кому выпадает пик, тогда вместе и станцуем.

— Ты не забудь Толя, что прежде чем «Джульетту» курить, ты должен ей скормить достаточное количество знаний, чтобы она вновь жить захотела.

— Все будет в наилучшем виде, — сказал Толя, а потом отматерил себя за то, что ответил на провокацию Дуси.

В тот вечер сначала читали учебник, а когда наскучило, радиолюбителя попытались научить танцевать «вальс». Толя честно старался, но ноги своей партнерше все же отдавил. Следующий день чередовался изучением электроники и танцами, прогресс был заметен на обоих фронтах. Маша все меньше и меньше роняла слезы, вспомнила, что неплохо знает географию и геологию, много рассказывала о себе, и это уже не было нытье, от которого Толя спасался Бобом Марли. Как говорила Дуся, «пациент идет на поправку».

Что касается Вани и Павла, то они так и продолжали безучастно ко всему курить в подъезде, а повторные попытки наладить контакт не увенчались успехом. Однако Дуся обещала выслать курякам Артема, после того, как Толя и Маша покинут это злачное место.

Первое число месяца, и вновь игра на выбывание. Толя был более менее спокоен за Машу, зная что она поймет, когда очнется, и рвался раздать карты, надеясь скорее вернуться домой, но Павел опередил его и подмешать себе туза не вышло. Карты ложились одна за другой, и туз на середине колоды выпал Павлу.

Толя потихоньку матерился, так как только что допустил жертву.

— Как? — только и спросил Ваня у товарища.

— Военкомат, — ответил тот. — С моим телосложением меня там прибьют быстро. Прощайте.

— Ух, нихрена себе метод самоубийства — военкомат, — выдала Дуся в передатчик. — Думаю, он там наверняка выживет и будет вояка знатный. И этот Пантелеич его там едва ли достанет.

Дверь хлопнула, и через пять минут на улице можно было видеть одинокую фигуру, идущую в сторону военкомата.

Толя глубоко вздохнул. Повезло.

— Он его, как огня боялся. Говорил всегда, что это самый жестокий метод самоубийства, пойти туда самому, — произнес Иван и ушел курить на лестницу.

— Толя, что со мной? Почему сегодня, когда ложились на стол карты, я поняла, что не хочу смерти? Почему мне вдруг так захотелось жить? И… И кто ты на самом деле?

— Можно, — шепнула Дуся Толе.

— Ты немного «иная», помешанная, если угодно. Как и я. Мы созданы для науки, для постижения того, от чего у обычных людей коротит мозг. И отсутствие умственной нагрузки нас приводит к такому состоянию, в котором ты была.

— Откуда ты это знаешь?

Толя сосредоточился, и карты воспарили над столом.

— Знаю. У многих из нас проявляются и сверхъестественные способности, пускай и не такие, какими их рисуют в фильмах. Нас немного, и те, что есть, держатся вместе. Здесь… В одном НИИ неподалеку. Однако, не всем выгодно, чтобы в стране были умные люди. Результат — мы сейчас в результате этом и находимся.

— Ты из НИИ?

— Да.

— И зачем ты пришел?

— Скормить немного знаний кому смогу и помочь выбраться отсюда.

— Епифантий не позволит. Его люди найдут нас.

— Все продумано. Косяки в моем кармане — травяной сбор «Джульетта». Мы курим его, впадаем в летаргию, нас хоронят и забывают, а потом нас выкапывают и приводят в себя. Прости, что врал тебе изначально.

Девушка повисла на Толе и расплакалась, но это были уже совсем иные слезы, нежели обычно, а радиолюбитель шепотом запросил помощи в данной ситуации у штаба.

— Подставляй плечо под сопли, жди пока проплачется, потом курите уже Джульетту и домой! — огрызнулась Дуся, которая стала последнее время раздражительной из–за недосыпа, хотя ей помогали, где можно, Софья и Алена.

Как только девушка успокоилась, они с Толей сходили и вернули его журналы и книгу Вильфреду Ацетонову, так как забрать их с собой не представлялось возможным. В тот же вечер они станцевали вальс, раскуривая «Джульетту», даже не дожидаясь традиционной игры в карты, а Ваня снимал весь этот процесс на камеру…

*

o

+

С этого дня Вильфред перешел на ночное дежурство на кладбище. На голову был надет древний советский противогаз, к которому было приделано некоторое количество электроники. Несколько ярких светодиодов — и огромные глазищи горят красным светом. Над «хоботом» противогаза тоже потрудились: в него роботехники по просьбе Толи вмонтировали манипулятор, управляемый движениями носа (о точности движений читатель может судить сам, попробовав подвигать кончиком носа). Снаружи тот был отделан «под склизкую конечность чужого» да еще украшен бутафорской пастью. Ко всему прочему в противогазе стоял аудио усилитель, который в виду того, что электролит в конденсаторах высох еще при Сталине, а пара транзисторов напоминала своим цветом «электронику черного квартала», искажал голос говорящего до неузнаваемости. Питалось все это от двух свинцовых аккумуляторов, расположенных в рюкзаке, а называлось просто: «прикид «Черный Вурдалак».

Бобра Вилфреда прозвали «Бобер Баскервилей», так как он тоже теперь бегал в боевой раскраске светящимися в темноте красками. Бобра потом решили от операции отстранить, а агента НИИ Леха Лезергинов смочил какой–то жидкостью, испарения которой токсичны и вызывают необоснованный страх. Эту же жидкость Вилфред должен будет разлить там, где будет работать (сам он испарений не боялся, ибо ацетон сделал его неуязвимым для большинства видов токсинов)

«Злой, как сто собак,

Человечий враг,

Краснорылый Лупоглазый

Черный Вурдалак…»

— пел в передатчике Витюшка Хой, по песенке которого доблестные ученые и воссоздали образ Вурдалака.

Черная «волга» появилась часов в десять вечера, из нее выгрузили гроб, причем, только один, скинули его в заранее заготовленную яму и начали закапывать. Было холодно, норовил пойти дождь, и люди Пантелеича особо не трудились. Остается только диву даваться, как они смогли столь быстро (ведь прошло всего–то три часа!) оформить все документы!

Через тридцать минут «волга» уехала, Вилфред сделал музыку громче, разлил вокруг токсин и стал раскапывать. Похоже, контора Пантелеевича была на редкость жадной: двоих хоронили в одном гробу, который, к тому же, был сколочен из сырых сосновых досок.

— Хреновое какое дерево, — проговорил Вилфред, проведя рукой по дереву. — В хозяйстве не сгодится.

Гроб был откупорен, содержимое в виде пары, так и застывшей во время вальса, было извлечено, и Ацетонов, покрякивая, потащил их в лесок, где в старом бомбоубежище, оборудованном под «жилище вурдалака» ждали Алена и Леха…

*

o

+

Толя очнулся. Голова болела, мутило, содержимое желудка просилось наружу, а все мышцы и суставы ломило. Ко всему прочему, когда гроб скидывали вниз пострадала его пятая точка. Марии пришлось лучше, так как она все это время провела на мягком, хоть и местами костлявом Толике. Ее умудрились упаковать сверху.

— Козлы, задницу отбили мне! — Первое что сказал Толя, придя в себя и отползая к стенке. — Темыч не предупреждал что после его «Джульетты» такой отходняк жуткий!

Рядом кашляла и пыталась прийти в себя Мария.

— Употребите аспиринчику: попустит, — посоветовал Леха, выдав два стакана с растворенной в ней «шипучкой».

— Ты как? — спросил Толя у Маши. — Жива?

— Угу, — ответила та, садясь рядом с радиолюбителем у стены и, недолго думая, разместив свою голову у него на плече. — Отлично ощущаю что жива. Ты не предупреждал, что будет потом так плохо.

— А я сам не знал!

— Братик, я за тебя волновалась. Ки так вообще извелась…

— Откуда здесь столько человеческих костей валяется? — спросила Маша, в ужасе глядя на разбросанные всюду кости.

— Не пали кантору, — пояснила Алена, демонстративно беря кость с пола, разрезая ножовкой по металлу и показывая срез. — Это пластик с металлической сердцевиной для веса, покрытый сверху для реалистичности какой–то хренью, которую забадяжил Леха… Вон он, кстати, стоит, это химик наш, — Лизергинов кивнул. — В общем, Вильфред, который вас откапывает, нарядился в прикид черного вурдалака, а это бомбоубежище служит ему домом. Ну а имидж вурдалака штука тонкая — ее поддерживать надо.

— Что дальше? — спросил Толя. — В разработке этой части плана я не участвовал.

— Дальше ждем, когда заявится Вадим. Ну, этот ветеринар шизанутый из первого корпуса. Он диггерствует и излазил канализации всего этого городишки как вдоль, так и поперек. Он нас проводит до НИИ.

— Так идем под землей?

— Именно! Ход выведет нас аккурат в бомбоубежище в лесу за НИИ, а оттуда мы доберемся до ангара.

— И когда отправляемся? — поинтересовалась Мария.

— Когда привезут других, и Вильфред их раскопает. По плану это еще восемь человек, из которых трое наших и пятеро экссамоубийц.

— Так помимо Толи еще кто–то в этом участвует? — спросила Мария.

— Да. Трое должны подъехать сегодня, а еще двое пока находятся там, на квартирах, — произнес задумчиво Леха. — Я из косяка Артема смог вытащить активные элементики и запаковать их в разные формы: таблеточки, шприц в вену, нюхательное и так далее. Всего около десятка различных форм. А то будет подозрительно, если на сайте Пантелеича в топе будет смерть от косяка. Толя тебе уже рассказал кто мы?

— Да, в общих чертах.

— Отлично. В общем, мы проводим, как ты смогла понять, массированную операцию по ликвидации сообщества Пантелеича и реабилитации его «клиентов» во благо отечественной науки.

— Ну и завернул, — хмыкнуала Алена

— Короче, внедряем наших, как внедрили Толю, он налаживает контакт с кем может и пытается заинтересовать чем–либо. Обычно каждый пытается заинтересовать бедолаг вроде тебя тем, что сам хорошо знает.

— Так Толя электроник, выходит?

— Угу. Потомственный радиолюбитель с шизой на всю голову в этой области, как и я, — сказала Алена. — Меня в том числе учил в детстве всему, что от деда нашего перенимал.

Толя виновато улыбнулся.

— Интересно, и что теперь с нами будет? — спросила Мария. — Ведь по всем документам мы мертвы.

— Ну, вообще говоря, с этого дня ни Толя Анодов, ни Мария Беззаботная не существуют. У Толи настоящая фамилия Диодов, а ты фамилию какую выберешь — такую и пропишем.

— Так вы с ФСБ что ли работаете?

— Нет, просто когда поднимали базу данных граждан нашей страны, средства разворовали и нормально базу не защитили. А у нас в НИИ и хакеры имеются, — пояснила Алена. — Потом, как поправим, тупо сходишь в паспортный стол, скажешь, паспорт потеряла. Сделают новый.

— Мне кажется, Епифантий этого так не оставит, — проговорила Мария. — Если кто и сбегает с таких вот квартир, он их находит и, скорее всего, убивает. Про это много рассказывали.

— Надо тебя с Жориком, начальником охраны НИИ познакомить. Мигом будешь спать спокойно, — заверил девушку химик.

*

o

+

Тем временем Доверенные (с большой буквы) люди Пантелеича привезли еще шесть гробов. Судя по сигналу маячков, в них находились восемь человек.

Вильфред дождался, пока гробы сбросили в одну единственную яму и халтурно присыпали землей.

— Не, ну если и эти из хреновых досок сколочены, и халявного пиломатериала не будет… — пробормотал Ацетонов, а навешанная на него электроника превратило бормотание в злобный рык…

*

o

+

Кладбищенский сторож Григорий Крестов занимал эту должность больше десяти лет и за это время кроме сатанистов, готов и панков не встречал никакой нечисти. Поэтому относился к байкам очень и очень скептически, хотя сам был не прочь придумать что–нибудь «эдакое» и даже успешно публиковал это в местном литературном журнальчике.

Однако, последнее время его терзали сомнения, что до его кладбища добралась какая–то иная нечисть. Настоящая. Последние дни, когда ветер дул с восточной оконечности кладбища, на сторожа накатывал жуткий, леденящий душу страх, причины которого он не знал. О таком же страхе говорили и местные готы, водившие подружек по ночам гулять на кладбище, предварительно отстегивая сторожу «на фуфырь».

Но Крестов был не из последних людей. И с нечистью на кладбище думал разобраться быстро и жестоко. У панков он взял в аренду кастет, цепь и арматурину, у готов — видеокамеру, хлебнул «фронтовые поллитра» и, распевая песни русских партизанов, двинулся на восточную часть кладбища, попутно осуществляя киносъемку.

С каждым шагом становилось все страшнее и страшнее, но со страхом позволяло справиться народное сорокоградусное, которым Крестов дозаправлялся по пути, когда становилось невмоготу. Печень, вполне привычная к подобного рода испытаниям, даже не думала ругаться на увеличение литража и старика почти не шатало.

*

o

+

Вильфред как раз откопал третий гроб и раскрывал его, когда заметил старика. Было слишком поздно убегать, потому тот замаскировался и сделал потише музыку…

*

o

+

Тварь очевидно пожирала труп! Чавканье и хруст костей можно было услышать издалека.

— На моем, понимаешь, кладбище? Нет пути! — прорычал сторож.

Концентрация как токсина, так и спирта в крови зашкаливала, посему отделы мозга, отвечающие за чувство страха, как бы отказываясь работать в таких антисанитарных условиях, просто тихонько отрубились до лучших времен. Сторож встал в боевую стойку и запустил в вурдалака арматуриной, а тот, гад, поймал ее, почесал ей спину и кинул рядом. Огромные красные глазищи уставились на старика так, что тот призадумался. Что–то было в этих красных огнях до боли знакомое…

Неожиданно вурдалак извек на свет полуторалитровую бутыль, что–то булькнул голосом, от которого в жилах стыла кровь, и поставил бутыль перед сторожем.

Крестов подхватил бутыль и понюхал содержимое — народное сорокоградусное.

— Мало! — выдал сторож.

— Кхгльбульк асцтон? — спросил вурдалак и извлек маленькую бутылочку, с которой ему явно не хотелось расставаться, но все же тоже поставил перед сторожем.

Сторож принял этот дар, понюхал содержимое — ацетон, вроде. Потом отхлебнул из горла и утвердительно кивнул. Точно ацетон!

— Пойдет. Забегай еще, только за собой все аккуратно закопай и кости не разбрасывай. И два пузыря мне к сторожке подноси, коли надумаешь наведаться еще, а то мне тяжело каждый раз сюда шкандыбать.

Вурдалак утвердительно кивнул хоботом, оканчивающимся зубастой пастью, и не менее утвердительно булькнул. Сторож пошел довольный с пузырями домой, попутно стирая всю видеозапись. Зачем хороших вурдалаков компрометировать?

На следующий день перед входом в сторожку Крестов обнаружил четыре бутыли и записку:

«За два дня вперед. От Черного Вурдалака. P. S. А абонементы есть?».

*

o

+

Остальные пятеро спасенных из общества Пантелеича были не менее Толи и Маши обрадованы отходняком, кого–то все же стошнило, но вскоре все пришли более или менее в себя и были готовы идти. Вильфред оставался в обществе своего бобрика здесь, так как это кладбище должно было стать постом его дежурства на все время операции. Из спасенных только одна была девушкой, остальные ребятами. Хотя, если верить информации от разведки, среди пока еще не спасенных девушек хватало. Но, что самое главное — в глазах всех спасенных потихоньку разгорался огонек, говоривший о том, что этот представитель «хомо сапиенс квадратиш» здорово обременен разумом.

— Странно, — произнесла Алена. — Такое ощущение, что они все такие с рождения, а не приобрели нашу маньячную черту во время учебы.

— Похоже, так оно и есть. Хотя оно и понятно, тот, кто во время учебы шизнулся, тот мозг знаниями пичкать продолжит и все будет нормально, а вот кто от рождения такой — может и не догадаться.

— Ты знаешь, а у меня есть отличная идея.

— Какая?

— У нас там квартирка вырисовывается с тремя потенциальными ядерщицами… Радиационно–стойкими.

Толя переварил мысль, потом рассмеялся.

— Тебе надо в службе знакомств работать. Впрочем, идея действительно стоящая, так как им там наверняка туго приходится…

— Вы о чем? — спросила Маша, для которой данный разговор смысла не имел.

— Потом расскажу. Там долгая предыстория, похлеще сантабарбары.

Вадик внешне напоминал крота, а уж его жаргон и манера говорить могли легко свести многих с ума.

— Знач, так я путь–дорожку попалил, все нормулек. Сейчас выбираемся из этого бомбарика(1) и чешем за мной вдоль теплака(2). Туннельчик выведет на старые заброшенные пусковые шахты, ракеты оттуда давно в Ирак сперли… Оттуда немного на юг, вверх по штольне и через трещину в бомбарик что в лесу за НИИ. Ясно?

— Да, Вадик, веди уже.

— Проверьте фонари, не отставать, ибо потеряешься — не найдешь потом дорогу.

Народ двинулся вглубь бомбоубежища, где оказался узкий лаз.

— Платье точно потом только выкинуть, — констатировала факт Мария.

— Ничего, зарплата в НИИ неплохая, новое купишь.

— А Виктор Петрович–то в непонятках… Как же им с зарплатой–то пока? — спросил Алексей.

— Ну, думаю, когда поймет, что к чему, против не будет. К тому же сейчас нехватка кадров жуткая. А мы если что надо скинемся. Тут, в конце концов, все свои.

Путь до ангара занял около двух часов и был достаточно утомителен, особенно для только отошедших от «Джульетты». В ангаре новоприбывших встретили Стек, Софья, Дуся, Артем и Ки. Рарикс была больше всех рада видеть Толю и с большим удовольствием разместилась у него на плече. Ее пришлось представить новоприбывшим и рассказать кто она такая, так как в НИИ к ней давно все привыкли.

— Когда к нам приезжали на побывку вояки, этот ангар переоборудовали в казарму, — начал рассказать Артем. — Пока поживете тут, а потом, как решится вопрос, вас уже расселят. Пока отсюда лучше не выходить. Жратву принесут, все будет в наилучшем виде. Ах да, и еще вот примерное расписание занятий, так как мозговая нагрузка вам жизненно необходима.

Артем раздал листы с расписанием новоприбывшим, и Толя с интересом на него взглянул, через плечо Марии. Дискретку и матан записался читать Темыч, Леху Лизергинова поставили вести курс неорганической химии, Стек взялся научить новоприбывших программировать, а Дрон Потапов должен был читать общую физику. Были так же пропуски, которые должны были занять менее технические предметы, но, в общем и целом, это была программа первого курса ДИФШ.

— Извини Толян, электротехнику, вроде как, только с третьего семестра пускают.

— Может, я им еще основы психологии еще расскажу? — спросила Дуся.

— Потом. Пока ты нам нужна для операции «Ъ». Как ни крути, ты единственный психолог во всем НИИ.

— Выходит, мы считай в институт поступили? — спросила Мария.

— Да, примерно так, — ответил Толя. — Только в весьма специфический.

— На пенсию вперед ногами?

— Ну… В каком–то плане. Тут обучение пожизненное, совмещенное с работой. На чем сами потом двинетесь, то и преподавать будете. Таков уж у нас тут уклад. Сам учись и других учи.

Артем и Стек пошли обратно домой, откуда они координировали ход операции, а Толя пока остался в ангаре, так как Дуся его заранее предупредила — не оставлять без внимания Марию. Она опасалась, что причиной улучшения состояния девушки была не электроника, немного рассказанная Толей, а сам электроник. Толя об этом пока предпочитал не думать.

*

o

+

Артем закончил свое дежурство в виде оператора и сейчас докуривал самокрутку, сидя на подоконнике. Дуся расположилась на его кровати и спала (разумеется, не раздеваясь) и самозабвенно похрапывала. Ей пришлось давать психологические консультации почти сорок часов к ряду, и, естественно, она вымоталась.

Виктор Петрович вломился в комнату без стука с жуткой гримасой на лице.

— Где Диодов?

— Он…эээ…Гуляет, — выдал Артем, понимая, что операцию, говоря современным слэнгом, «спалило» начальство.

— Где? — голос Виктора Петровича дрожал, поэтому Артем предпочел более не врать.

— Он сейчас в Ангаре, где вояки казарму устроили.

Виктор Петрович выбежал из квартиры пулей, так что Артем едва поспевал за ним, а дым, так вообще растянулся за Пыхом шлейфом на несколько метров…

*

o

+

Мария не спешила падать в пучину депрессии, но на случай Толя был рядом и даже переехал на эти дни в казарму. Его, пользуясь случаем, назначили куратором всего этого пока неофициального отделения НИИ, так как у него оставалось еще две недели «учебного отгула», который он взял «по причине работы над большим проектом», к слову сказать, давно завершенным.

На подопечных можно было удивляться: они умудрились за три дня проглотить месячную программу обучения и только и просили еще, словно голодные птенцы есть.

Сейчас Толя читал факультативную лекцию–ликбез по электротехнике, а шесть пар ушей ему внимали с большим интересом.

— Диодов! — Виктор Петрович влетел в ангар–казарму, едва не сорвав дверь с петель телекинетическим ударом.

— Эээ… Здравствуйте, Виктор Петрович, — проговорил Толя, прикидывая, как ему оправдываться.

Сзади в дверном проходе появился запыхавшийся Артем, видимо так и не успевший обогнать куратора.

Виктор Петрович обвел глазами присутствующих, потом раскрыл ноутбук, который держал в правой руке, и указал на экран.

— Что я должен был подумать, когда увидел это? — на экране был открыт сайт Пантелеича, заголовок гласил «лучший коллективный суицид месяца», где на видео вальсировали с «Джульеттой» во рту Толя и Маша.

— Ошибочка, там написано, что это Толя Анодов, а я Диодов.

— Но на видео ты… — Виктор Петрович обвел аудиторию взглядом и указал на Машу. — И она.

— Верное наблюдение. Только съемка фиговая. У нас там лежит съемка с камеры в Толином передатчике, там красивше, хотя косяк полэкрана закрывает, — подметил Артем.

— Давайте–ка все мне выкладывайте, как оно есть — уже спокойно, с улыбкой сказал Виктор Петрович, облегченно вздохнув, и Артем, получив разрешение в виде кивка Толи, стал рассказывать. По мере рассказа Виктор Петрович все больше и больше улыбался, потом, молча, оглядел расписание занятий, вписал в него историю в исполнении Перспективы Ивановны, написал размашисто «Утверждаю» и поставил свою подпись.

— То–то я смотрю, Дуся красными глазами обзавелась. Гениальный план, хоть и рискованный. Значит так, раз такое начали проворачивать — доводим до конца. Я подменю Дусю на посту оператора, пока та не рассказала от усталости как правильно резать вены…

— Вдоль! — раздался голос из зала.

— Я рад, что тут осведомлены. Этот Пантелеич та еще гнида. Что касается всех участвующих — вам моя личная благодарность, выговор за использование людей накуренных «гопстопом». Толину кандидатуру на посту куратора новоприбывших подтверждаю официально, но надбавки по причине выговора не ждите. И все сегодня же вечером переезжают в квартиры, нафиг из этой казармы. У нас все равно целый корпус пустует.

— Спасибо, Виктор Петрович.

— Пожалуйста. Сейчас посвятите меня и Виталика Герца во все детали операции.

— Можно вопрос, Виктор Петрович?

— Задавай.

— Расскажите, что Вы знаете о Пантелеиче этом?

— Немного. Рос в Штатах, сын иммигрантов из России, учился в каком–то там универе на психолога, изучал психологию таких как мы, там же и познакомился с какими–то личностями рассказавшими ему про «прогрессивную религию», честно не знаю, что это такое. Он вообще о нас знает очень много. Его настоящее имя — Боб Хробов, а Пантелеичем стал он, когда сюда приехал. Уж не знаю, кто стоит у него за спиной, и чьи приказы он выполняет, но он очень опасен, и никому так и не удалось его достать. Ни нашим спецслужбам, ни частному лицу, наемному киллеру с мировым именем.

— А кто киллера–то нанял?

— Да было дело… мы с мужиками скинулись. Известно только одно: он выискивает людей в состоянии примерно как Софья, когда мы ее встретили, селит вместе, попутно всячески оберегая от любой умственной нагрузки, даже минимальной. Обратили внимание, во всех квартирах никогда нет ни книг, ни журналов, зато имеется запас сигарет, быстрорастворимой лапши, которую готовить, считай не надо…

— Да уж.

— Ко всему прочему, я так подозреваю в лапшу что–то подмешано, даже догадываюсь что.

— И что же?

— Токсин, который у нас из НИИ шесть лет назад сперли. Своего рода усилитель восприятия, усиливающий человеческие эмоции.

— Интересно, зачем он такой?

— Его для ФСБ разрабатывали. Скорми, к примеру, даме в избытке и простой интерес превратиться в обожание… Вот только если агент идиот и по жизни контуженный, оно ему не поможет — простая неприязнь перерастет в такую ненависть… Что мама не горюй. Из–за этого его на вооружение и не приняли.

*

o

+

— Викки, расслабься, — голос женщины был спокоен. — Тебе в кой–то веки с момента развала доставили кадры на блюдечке, а ты?

— Понимаешь, они от рождения такие… Некоторые не знают даже школьного курса.

— Но они его учат. Быстро.

— Да… Наверное, ты права.

*

o

+

Пантелеич был одаренным человеком. И дар его частично заключался в том, что он всегда чувствовал, когда его кидают, обманывают или иным образом жестоко глумятся над его персоной. Так вот, последнее время его терзало смутное чувство, что его гнусно обманывают. Так ему и терзаться сомнениями, если бы однажды его соглядатай около НИИ не заметил бы парочку, которая давно должна была гореть, по его сугубо личному мнению, в аду.

Ну как водится, поторопился Пантелеич разобраться во всем, да вот поздняк метаться: во всех квартирах пусто. Рванул на кладбище — пришлось убегать от нежити, которая его едва не съела.

Отследить и уничтожить тварь так и не получилось, так как кладбищенский сторож всячески этому мешал.

Посему, Пантелеич поднял свои старые связи, вызвал подмогу и буквально осадил НИИ, требуя выдачи своих «Пациентов». На его стороне было законодательство.

Но и тут его ждало разочарование. Начальник охраны НИИ, Жора, будучи человеком такой же двинутости, как и все остальные, имел дар: окапываться и превращать любую, даже самую неудобную дислокацию, в сверхудобную боевую точку. Имея за плечами опыт войны в Чечне, где он умудрился с двумя сослуживцами продержаться три дня против банды боевиков, имея тридцать два патрона на троих, Жора давно превратил НИИ в неприступную крепость.

Потому, пришлось напрягать свои связи и давить на законодательном уровне. Но и тут его ждало полнейшее фиаско: выяснилось, что его пациенты не рождались, не жили и вообще по документам не существуют.

*

o

+

Когда Пантелеч отступил, Толя лишь улыбнулся.

— Epic fail, — констатировала факт Алена.

— По–русски говорить надо, — одернула ее Софья. Слэнг, почерпнутый со страниц интернета и усвоенный Аленой на твердую пять, доводил ценительницу русской классики до ручки.

— Хорошо, былинный отказ, — смеясь «перевела та».

— Just as planned! — отметила Светлана. — Люблю я, когда все компьютеризировано. А теперь мне дадут спокойно почитать milw0rm (3)?

Все дружно вздохнули и покинули «берлогу хакерши». Свое дело, взломав базу данных жителей страны, она уже сделала.

— Свету еще социализировать и социализировать, — покачал головой Артем.

— Не торопись, Дуся на ней еще «доктора» не получила.

— Какие ее годы, тут хватит на «докторов» целому взводу психологов.

*

o

+

Дело шло к зиме, пошел снег. Толя решил выбраться в лес на лыжах, и Маша отправилась с ним. Жизнь в НИИ с ее появлением стала для радиолюбителя чуть более красочной и насыщенной. И, что самое главное, приступы хандры, когда маньячный огонь в глазах гас на несколько дней, а то и на неделю, собрали свои вещи и ушли куда–то в отпуск…

«Влюбиться тебе надо» — вспоминался совет Виктора Петровича. И если тогда, взвешивая «за» и «против», Толя делал вывод «нафиг надо», то теперь его отношение к этому радикально изменилось. Все же хорошо, когда находится рядом человек, у которого схожее направление «двинутости»…

Часть 8. Острое Ухо

Добрый день с интиресом читаю ваши книги особенно «факультет Хэ» но там мало эльфов. пожалуйсто добавте их!!!!!!!1

Из почтового ящика автора. Оригинальная орфография и пунктуация оставлены ради высшей справедливости.

Острое ухо

Выполнив первую часть поставленной перед собой задачи: открыв врата в другой мир, Андрей Потапов перешел к другому пункту обширнейшей исследовательской программы — стал искать измерение, где будут жить наипрекраснейшие существа. Эльфы.

Коллеги качали головами, попутно домыслив, что тот решил себе найти подружку–эльфийку. В принципе, они были не так далеки от истины.

Попытки надоумить Андрея обратить внимание на реально существующих особей одного с ним биологического вида так же не увенчались успехом. В конце концов, все махнули на это рукой, понимая, что сделать ничего толком уже нельзя. Да и некогда было окружающим опекать излишне упрямого физика — у всех своих забот хватало.

Реальность всячески противостояла затее молодого специалиста, но свести оного с ума не могла, как ни старалась. Посему, золотой осенью, в конце октября все же ему поддалась. Во второй по счету раз.

Внутри проволочного контура на этот раз проявилась чистенькая городская улочка, по которой сновали горожане. Но самое главное — более чем у половины прохожих были немного заостренные уши. Наряды тоже говорили о том, что мечтателю наконец–то удалось найти то, что он так долго искал. Осталось только главная проблема: его установка все еще не могла переносить между мирами большие массы, а сами врата были строго привязаны к установке. И это совершенно ему не нравилось.

Опять от меня сбежала,

Дежурочка в три вольта,

И я мультиметром, и я мультиметром ищу…

Косяк по привычке…

Анатолий Диодов, электроник, схемотехник и радиолюбитель с большим стажем шел по городу с приподнятым настроением. И хотя переделанная им песенка по стройности слога более напоминала инвалида, цеплялась она «На ура». Данил Варикапов, еще один электроник НИИ, это сразу оценил и подпевал. Ки, как всегда восседавшая у Толи на плече, обязанности бэк–вокала злостно игнорировала и вместо этого жевала маленькое яблоко.

Машу Толя оставил в НИИ, так как сейчас в ее голову вкручивали подручными средствами экспресс–курс Аналитической Геометрии. Учитывая ее особенность — знания она впитывала, как губка, и оттого вызывала лишь умиление лектора — шестидесятилетнего Павла Петровича, который умудрялся еще и преподавать в одном местном институте.

Эта экскурсия по городу была неслучайна: целью был магазинчик радиокомпонентов, где Толя думал закупиться так, чтобы хватило надолго. Ну а поводом была зарплата, греющая своим теплом карман. Казалось бы, ничто не могло испортить настроения. Но такой вот юмор у судьбы, и если возможность есть — она все испоганит. И, что характерно, самым что ни есть извращенным способом.

Магазина на месте не оказалось. Не было даже фундамента. Маленькое двухэтажное здание с четырьмя подъездами просто исчезло, причем вместе с подвалом, на месте которого теперь красовался идеальной полусферой котлован. Идеальность котлована даже не успели испортить бутылками и окурками представители «золотой» молодежи.

Диодов и Варикапов замерли, выпучили глаза, стали хватать ртом воздух, более напоминающие ротанов, которых извлек на берег рыбак. Сейчас их так все переполняло, что сказать даже одно слово стало непосильным трудом. Впрочем, это скомпенсировала Ки и начала материться за троих. Именно это она умела лучше всех.

В течение двух долгих минут два специалиста тупо смотрели на котлован, а потом, наконец, подошли ближе.

— Прямо полусфера. Ровная.

— Как лазером вырезали… Но не опалили… И посмотри, асфальт–то как ровно отрезали! Ни единого скола.

— И куда переместили? — спросил Варикапов.

— Переместили! Данил! Ты гений! Это ж наверняка Потапов балуется! Бьюсь об заклад магазинчик теперь в другом мире! Больше некому!

Алена сидела за столом и что–то самозабвенно собирала. С некоторых пор ей стали интересны высокие напряжения, и она самозабвенно собирала всякие трансформаторы Теслы и многие другие, не менее веселые поделки, напряжения на которых достигали киловольт. Сама же она теперь могла спокойно хоть на электрическом стуле заснуть — ее организм это даже не почувствует.

К слову сказать, сеточка на юбке ей тоже уже давно не была нужна. Во–первых, потому, что среди инженеров было мало желающих приставать к дамам столь нагло, а во–вторых, тут все знали, чем это может быть чревато. Потому если подобное себе и позволяли — то подальше от стен НИИ — в городе. Что касается Алены, то у нее появился дар: ее организм стал накапливать неведомым способом статическое электричество. Частично она даже могла управлять процессом, но это приносило скорее неудобства: в помойке лежали несколько десятков микросхем, убитых статикой. Антистатические браслеты не помогали — помогало только одно — заземление на батарею. Для этого она привязывала провод от мизинца ноги до батареи отопления.

— Толик, ты купил транзюки, мне без них никак.

— Извини Алена, не смог.

Алена развернулась к брату.

— Они же как грязь стоят, их навалом везде!

— Потапов магазин в другой мир переместил прошлой ночью. Сейчас будет возвращать.

— Да я его…

— Успокойся. Мы сами решим вопрос. И хватит заземляться на батарею — не хочу зимой дуба давать, если прогниют трубы отопления… Вот, держи — у Мосфетова стрельнул. Забугорные аналоги КТ 838А.

— Твое счастье, что я у тебя покладистая.

— А где Маша?

— После лекции по ангему пошла прошвырнуться в лес. И вообще, тебе мобильник зачем, в джава игры играть?

Пристыженный Толя достал мобильный телефон и набрал номер…

Так уж складывается жизнь, но все в нашем мире построено на противоречиях. Так, например, напротив Дефолтовской Гуманитарной Шараги находится ресторанчик с совершенно непоэтическим названием «Припять», выполненный в антураже ядерного постапокалипсиса. А напротив Дефолтовской Шараги Международных Соотношений находится бар «Крышка», выполненный в антураже крышки ядерного реактора бассейного типа.

Не было исключением и НИИ «ФИГНИ». Напротив центрального входа в этот храм науки располагался ресторанчик «Буэль». Исключительно фэнтезийный антураж, нагнетаемый ушастыми созданиями на рельефе стен, дракончиком на вывеске и полумраком. Официантки поголовно носили накладные уши, которые, стоит отдать должное, в полумраке, да при плохом зрении, если еще и подвыпил, легко можно было принять за родные.

Однако, портило впечатление принадлежности к другому миру, неиспорченному технологиями, непрерывное «Тыц тыц тыц», которое доносилось из огромных колонок, скрытых в нишах стен. Список воспроизведения здесь не менялся годами, и по нему можно было сверять время.

Толя ворвался в «Буэль» и двинулся между столов, ища взглядом нужного ему человека. Андрей Потапов вскоре обнаружился, уплетающим куриный шницель в углу. Должно быть, в столовой НИИ сегодня было что–то плохо совместимое с желудком физика. Мосфетов, Варикапов и Маша за Толей едва успевали: еще бы, ведь Толя собирал больше всех конструкций «на коленке» и был намного сильнее зависим от поставок компонентов, нежели остальные.

— Дроныч, — проскрипел зубами Толя.

Ки на плече Анатолия тоже выглядела грозно.

— Да, Толя.

— Что ты делал прошлой ночью?

— Дык, врата тестировал. Отвязывал портал от металлического контура, а то я ни в какую не могу перемещать массу больше килограмма. Похоже, что из–за поля, которое наводит…

— Куда ты подевал магазин «Нанокилокомпоненты»?

Пропажа любимого магазина с электронными компонентами вызвала в Толе такую бурю эмоций, что Потапову стало не по себе. Впрочем, по чуткости он не слишком отличался от кирпича и состояние Толи поначалу упустил.

— Ух ты, значит оно работает?

— Работает? Пропал весь магазин вместе с подвалом! Да ты хоть представляешь, как тяжело здесь достать компоненты? Да их мне по шесть недель ждать приходится!

— Ну сейчас доем, и пойдем поищем… Куда–то я ведь должен был переместить его…

Есть люди, у которых предназначение написано на роду. И в какую бы они область не ударились, от судьбы не уйдут. Таким человеком был Семен Загонидеталев. Он точно знал, что пойди он в медицинский, работал бы в аптеке, а пошел бы на программиста — продавал бы программы. Но был он электроником по образованию, особых талантов не проявлял и поэтому продавал радиодетали.

Семен огляделся. Будучи главным менеджером магазинчика радиодеталей, он не мыслил уже себя без него. И потому испугался больше не за себя, а за магазин, когда выглянул наружу. Улица ничуть не напоминала Южал Таун. Пока было пусто, но уже занималась заря…

Странная архитектура, люди…

Первым посетителем в этот день стал долговязый тип с острыми ушами. Правое ухо содержало в себе добрый десяток серебряных колец, покрытых какими–то письменами. Он опирался на резную трость, камень набалдашника которой с интересом оглядывал окружающую обстановку алым зрачком.

— Куарбис? — спросил посетитель, указывая на китайский аккумуляторный паяльник.

— Чем могу помочь?

Голова Семена неожиданно закружилась и заболела, а через пять секунд все прошло без следа.

— Сколько стоит? — с акцентом спросил посетитель.

Семен улыбнулся и понял, что, возможно, все не так уж и плохо.

Толя с Машей и Мосфетов стояли и смотрели, как Андрей возится со своей установкой, пока, наконец, пространство внутри проволочного контура не подернулось дымкой.

— Вот он!

Действительно, внутри проволочного контура виднелся магазинчик, выделяющийся на фоне остальных зданий, словно белая ворона.

— Интересно, если он так вот аккуратно стоит там, в ряд с другими зданиями, то куда же подевалось то, что там было до этого?

Потапов лишь пожал плечами.

— А я почем знаю. Наверное, куда–то перебросило. Если бы аннигилировало, как при ранних тестах, соседние строения бы рядом уже не стояли. Я теорию еще не до конца проработал. Мне данных измерений не достаточно — у той железки, которую Мосфетов мне соорудил, слишком погрешность измерений большая, да и на блоке предусиления ноль постоянно съезжает…

Мосфетов скрипнул зубами — аналогов измерительной части на рынке не было, и этим он гордился. Но кто же знал, что физику и этого окажется мало!

— Ну все, теперь перемещаем…

Установка натужно зашумела, после чего вышибло пробки.

— Твою японскую бабушку.

— Ничего, все нормально. Перемещение совершилось, я это гарантирую.

— Пойдем с нами, — безапелляцияонно произнес Мосфетов. — Горе тебе, если магазина на месте не окажется.

Городская стража пофигистически отнеслась к тому, что дом уважаемых горожан вдруг резко изменил форму и цвет. И тот факт, что слова «пофигистически» стражники не знали, совершенно тому не мешало. Но когда дошел слух, что там теперь какой–то купец диковинками торгует — они всполошились! И ведь, поди, пошлину не платит.

Отряд стражи моментально был мобилизован и, гремя начищенными до блеска латами, двинулся к месту предполагаемого ЧП.

Дом действительно имел странную пугающую архитектуру, но потолковать с хозяином не вышло: прямо перед лицами возмущенных таким поведением блюстителей закона и защитников порядка дом окутался радужной полусферой и… пропал.

Заходя внутрь магазинчика и направляясь к знакомому прилавку, Толя едва мог сдержать радость. Как оказывается мало ему надо для счастья! Потапов, раздолбай, перепутал что–то, и теперь дом развернуло на сто восемьдесят градусов, но с другим расположением подъезда смириться можно было: ведь главное — это то, что внутри!

Мосфетов и Варикапов не отставали, уже доставая списки компонентов, которыми думали закупаться.

Про Андрея те и думать забыли. Маша покупать ничего не планировала, в основном полагаясь на Толю. Да и ее знания пока не позволяли собирать что–то сверхсложное. Хотя, учитывая скорость, с которой она глотала знания, Толя был уверен, что его операционным усилителям скоро будет конкуренция.

Алена с некоторых пор доверяла все покупать Толе, так как боялась убить компоненты статическим электричеством. Но прогуляться в магазин в этот раз все же решила.

Семен принял завсегдатаев как всегда с улыбкой коммерсанта. Судя по нескольким монетам из чистого золота в кассе, он успел что–то загнать и в другом мире. Уж в его–то навыках никто не сомневался.

Тем временем, Андрей Потапов, думая о своем, решил пройтись по магазинчику и тут–то увидел ее.

Мысли, расчеты, формулы… Все было вытерто из его сознания теплой волной спущенных в кровь гормонов. Ее лицо автоматом было причислено к лику божества, а острые ушки вызывали такое умиление, что Андрей окончательно растерял остатки разума…

Затарившись самым сокровенным, электронщики вспомнили о физике и спустя минуту поисков нашли его. Он разговаривал тихонько с какой–то девушкой… Что–то в ней показалось им странным, и с секунду они ее разглядывали.

— Ой… — Варикапов вытаращил глаза, рискуя разорвать веки.

— Ня. Кавай, — отметил Мосфетов

Толя не нашелся сначала что сказать, потому за него что–то отчебучила Ки. Матом, разумеется.

— Надо позвать его, что ли? — неуверенно произнес Варикапов.

— Доктор, мне кажется мы его теряем… — отметил Мосфетов.

— Реанимировать будем? — осведомилась Алена. В отличие от стеснительной и молчаливой Маши, она всегда любила хорошо посмеяться.

— Больше пяти минут, уже не реанимируем — вынес вердикт Толя.

— Ну раз доктор сказал в морг… Простите… Загс, значит в загс.

Андрея Потапова решили не тревожить. Как бы ни был его мозг замутнен незнакомкой, но уж дорогу в НИИ он найдет.

Сильноплющиель сошлась с Потаповым легко, непринужденно и быстро нашла общие темы для разговоров. Оставалось загадкой, как она умудрилась столь быстро выучить русский.

Если Андрей и мог вернуть ее домой, то теперь, часть его, именуемая мозгом, по заверениям очевидцев напрочь отрубилась. Если он и думал, то только спинным мозгом и явно не в полную силу.

Быстро соображающий, упрямый и проницательный физик стал жутко «тормозить», делая общение с ним весьма проблематичным. Если рядом была неунывающая, интересующаяся всем новым эльфийка, то это исключало какую либо вменяемость Потапова. В НИИ даже пошла поговорка: эльфийка и разум вещи взаимоисключающие.

Впрочем, что–то было в ней явно не то. Который раз ловя на себе ее взгляд, от которого по телу словно пропускали электрический ток, Толя пытался понять причину. Ведь если они так сошлись с Потаповым, какой резон ей устраивать зрительный артобстрел всех и вся? У Стека так синяк скоро на брюхе будет… По форме локтя Софьи… Да и Артем только и знает, что курит свой «отворотин».

Впрочем, расследование причин подобного поведения все откладывали на потом, будучи слишком занятыми своими делами. Только доложили о событии Виктору Петровичу. Тот, надо отметить воспринял появление в НИИ остроухой стоически:

— Знал ведь, что рано или поздно остепениться… Чую пора этой Сильноплющиэль документы у ФСБшников заказывать. Сдается мне, она тут задержится.

Здесь начальник сектора как в воду смотрел: случайно или нет, но Андрей посеял координаты мира, откуда вытащил Сильноплющиель. В этом якобы была виновата Софья, угробившая ему компьютер вместе с виндоусом. Это шло вразрез с заверениями Стека, что он последние недели не щипал и не пугал Софью и спровоцировать ее было нечему.

Сама эльфийка по этому поводу, как оказалось, ничуть не расстроилась.

Однако, страстные взгляды в адрес всех подряд продолжались. Зная характер Потапова, «отбивать» у него эльфийку большинство не желали. Это же все равно, что ребенка обижать. По той же самой причине и расспрашивать о чем–либо гостью никто не хотел — сложно спросить человека, когда на тебя смотрят, словно ты сладкий клубничный десерт.

От разговоров с ней воздерживалась даже немногочисленная женская составляющая НИИ: Сильноплющиель и в их сторону бросала свои коронные «взгляды». Если это и наводило на мысли, то исключительно на нездоровые.

Повезло еще Андрею, что в большинстве своем люди в НИИ были спокойные, ответственные и отбивать эльфийку считали поступком бесчестным. Конечно, это не распространялось на авиаторов, Шулерова и еще пару человек, но зная их характер с ними провел разъяснительную работу Артем, наглядно показав, чем он их накурит и с какими последствиями для их неуемного естества.

Но предел существует любому терпению, и Толя, Артем, Стек, Софья, а вместе с ними и Мосфетов решили однажды решить вопрос раз и навсегда.

— Итак, на повестке дня Сильноплющиель, — начал заседание Артем.

— Да уж… — Толя поморщился. Вести непрерывную войну с гормонами в крови было весьма и весьма сомнительным удовольствием.

— Может в лоб скажем? — предложил прямолинейный, как всегда Стек.

— Не пойдет, — забраковала Софья. — Это тебе не configure, make, make install набрать. Это взаимоотношения, тут все сложнее.

— Вечно все усложняют, мелкосаксовцы. А в реестр там ключиков прописать не надо?

— Софья, а может ты у Сильноплющиель расспросишь, что и как? — спросил Толя.

— Ты чего? Она на меня так смотрит, словно бы я мачо. Меня Стас не пустит.

С этим утверждением спорить не стали.

— Алена?

— Не, братик, не пойдет, — та рассмеялась — Я предпочитаю парней…

— Маша? — предложил Артем.

Маша была достаточно стеснительной и отказаться ей было неудобно, потому вступился за нее Толя.

— Может не надо, а? Не тот у нее характер, чтобы допросы вести.

— Ладно. Предлагаю компромисс, — спокойно произнес Мосфетов. — Давайте поищем ответ у истока. Я зуб даю, что координаты мира у Дроныча остались. Отыщем их и на выходных, пока Андрей со своей остроухой поедут на пикник на природу, отправим туда засланца.

— Думаешь там, где Потапов ее взял, еще остались? — язвительно осведомилась Ки.

— Ки, успокойся.

— Мне кажется, что проблема намного серьезнее. Узнаем как эльфы эти живут, какие у них там порядки, а потом уже думать будем.

— И кто же будет счастливчиком? Я Стаса к остроухим не пущу, и не надейтесь. Я ревнивая — сразу отметила Софья.

— Могу я… — вздохнул Толя

— Я с тобой, — безапелляционно произнесла Маша.

— Маша, я боюсь за тебя.

— А я за тебя, Толь.

— Маш, туда как в Таиланд — с женами и подругами не ездють.

— Артем, не уродуй русский язык.

— Тихо, господа и дамы, — резко оборвал разговоры Артем. — Я пойду.

Математик задумчиво затянулся.

— Наберу иномирной накурки там. К тому же у меня дар массового поражения, так что у меня больше шансов вернуться. Как говорят, ноу вумен, ноу край. Великий не врал!

И если с последним утверждением многие из присутствующих не согласились бы, то в остальном были вполне согласны.

Операция прошла успешно, и координаты мира нашлись. Теперь все ждали возвращения Артема. Тот, прежде чем отправиться в неизведанное, нацепил свой любимый костюм с цветастым шелковым галстуком, взял целый чемодан курительного. По мнению Толи этого ему должно было хватить, чтобы прокурить небольшой город. Ну а если не город, то деревеньку средних размеров уж точно.

Вернулся Артем в срок, но выглядел изрядно помятым. Выглаженная рубаха выглядела, как будто ее зажевала корова — половины пуговиц не хватало, пиджак и брюки не отставали и товарный вид растеряли. Глаз дергался, а на лице были в огромном количестве следы губной помады.

— Мужики…

— Чего там было?

— ЫЫЫ, — только и выдал Артем, а потом прислонился к стене и сполз вниз, хватаясь за сердце.

Алексей Лизергинов в третий раз провел смоченным в каком–то органическом растворителе ватным тампоном по лицу математика, стирая следы помады. На некоторое время они пропали, а потом проявились вновь.

— Эта помада по эффекту как коктейль гормонов внутривенно через капельницу. В ней живет культура бактерий, которая проникает глубоко в кожу и сбрасывает в капилляры продукты своей жизнедеятельности, — выдала вердикт Жанна.

— Может местные это и нормально выносят, но у Артема едва выдержало сердце. Одно из веществ сродни адреналину, только мощнее раза в три.

— Долго живут эти бактерии?

— Нет, они уже отмирают, еще час, может быть два и все. Похоже, эти остроухие таким образом привлекают к себе противоположный пол. После поцелуя едва ли кто сохранит рассудок. А его облобызали всего. Артему повезло, что на иномирные вещества не проявилось аллергии.

— На Дроне я следов помады не видел.

— Ему этого и не надо, ему того факта, что эльфийку отыскал хватает.

— Мужики, это кранты полные были, — проговорил пришедший в сознание Артем.

— Ты как?

— Как хомячок в брачный период… — собравшись с мыслями выдал он. — У эльфов там понятие брака отсутствует.

— Правильно, хорошую вещь браком не назовут сострил Стас. Софьи рядом не было, потому локтем ему по пузу заехала Алена, заодно еще и добавив разряд статическим электричеством.

— Больно же!

— Ничего личного, ты не расслабляйся. Настучу на тебя Софье.

— Дятел, — обиженно произнес Стас.

— Там вообще понятие семьи весьма и весьма… В общем… Страна победившей свободной любви.

— Что произошло?

— Ну, я появился там и сразу нарвался на компанию из двух остроухих дамочек. Те что–то спросили, смеясь, а я им честно ответил, что ни черта не понял. Тут одна на меня как посмотрит, ну и голова сразу словно чугуном налилась, а она возьми и спроси по–русски:

«Как звать тебя, молодец?»

Познакомились, я сказал, что мол пишу книгу о традициях и обрядах разных народов, собираю тосты, пословицы, и все такое… Те и говорят: «А у нас праздник светлый сегодня, Кхинадуду» и пригласили… Я и согласился. Откуда же я знал, что там такое будет! — Артем мечтательно посмотрел в потолок, должно быть, вспоминая все произошедшее. — Впрочем, не могу сказать, что мне не понравилось…

— И чего будем делать? — спросил Толя, оставив друга отдыхать.

— Есть у меня идейка одна, — произнес задумчиво Мосфетов… — Слушайте–ка сюды.

Сильноплющиель и Андрея позвал на застолье в честь так вовремя подвернувшегося дня рождения Мосфетова. План уже повторили несколько раз в подробностях, и потому оставалось лишь задать маленький провокационный вопрос…

Первым делом эльфийке рассказали про традицию отмечания дня рождения, а потом..

— А расскажи, про традиции у тебя на родине? — попросил Артем…

— У нас много замечательных праздников дома. Например, весеннее торжество, когда на главной площади юноши и девушки…

И эльфийка рассказала, совершенно не смущаясь и не краснея, в подробностях. Уши большинства присутствующих, кроме разве что Артема и Ки, раскалились до такой степени, что потеряли форму и поникли, подобно траве, политой ацетоном.

Софья уже после первых слов закрыла Стеку уши ладонями со словами «тебе это рано слушать»…

Артем же извлек быстро блокнот и произнес как–то странно:

— Помедленнее, я записываю.

Когда же ушастая гостья из другого мира закончила рассказ, Артем выдохнул и задумчиво выдал:

— Нет, я это точно отправлю своему любимому режиссеру… Такой сюжет… Найти, найти только, кто у нас немецкий знает.

Толя пребывал в полнейшем шоке от услышанного и занимался исключительно тем, что пытался унять разыгравшуюся фантазию. Ситуацию спас Мосфетов, сработавший точно согласно плану.

— Такс, уважаемая гражданка Сильноплющиель, вижу, что Андрей не сумел Вам рассказать о принятых в нашем мире нормах. Сейчас позову человека, который это поправит.

Иннокентий Романович Полоскальщиков был в свое время не просто заслуженным партийным работником. По специальности он был строителем, хотя специальность вспоминал редко. Проводить разъяснительные работы с населением было его даром. После общения с ним алкоголики бросали пить и возвращались в семью, а неверные мужья в скором порядке завязывали с изменами.

Последнее, и было его основной работой во времена Советского Союза, когда партия контролировала практически все сферы жизни.

Остается гадать, что именно он сказал Сильноплющиель, однако после пятнадцатиминутной разъяснительной беседы с этим семидесятилетним дедушкой эльфийка всех стала называть «товарищами», здороваться за руку и более не стреляла глазами. Как она сама сказала, местные традиции ей очень даже пришлись по вкусу…

Теперь все могли вздохнуть спокойно.

Когда все закончилось, Артем не выдержал и подошел к эльфийке с вопросом.

— Силь, а что за праздник «Хинадуду»?

— Это день одиноких сердец, — произнесла Сильноплющиель. — Мой народ верит, что любовь накапливается в каждом из нас. Если ее накопить слишком много, то того, у кого ее будет заметно меньше, это может даже убить. Это день, когда молодые вступают во взрослую жизнь.

— Да уж…

— Для людей один поцелуй вступающей во взрослую жизнь эльфийки смертельно опасен! Погоди, а откуда ты знаешь про этот праздник?

— Да так… — ушел от ответа Артем. — Кстати, Андрей, ты ей документы–то сделал?

— Обижаешь! Виктор Петрович устроил. Оказывается эльфы — это малая национальность крайнего севера… Ей теперь даже пособие дают, по государственной программе поддержки малых народностей.

— Ты это не сболтни никому. Полярникам и чукчам только толкинистов в их жизни и не хватало. А мои слова попомни, этим только скажи, и они попрутся…

Часть 9. Сладких Снов

Тундра не радовала глаз. Здесь, в царстве вечной мерзлоты, природа не была рада человеку. Рады были лишь редкие чукчи, ставшие в свое время героями анекдотов, лишайники и карликовые деревья. Последние человеку были рады исключительно как органическим удобрениям.

Василий вздохнул и поежился.

— Ну вот, и здесь нет эльфов. Может ошиблись?

— Да нет же — сам фотку видел, у Витьки мать в паспортном столе работает. Написано же у нее в паспорте, что эльф, национальность крайнего севера.

— Север большой. Может все же имело смысл отыскать ее спросить где?

— Ничего, нас тоже много. И рано или поздно мы найдем дорогу к чудному народу…

Тихий весенний вечер опустился на Южал Таун. Но жизнь и не думала умолкать с наступлением сумерек. В одной из подворотен словно бы случайно встретились два человека.

— Принес? — красные глаза, дрожь в руках. Весь вид выдавал в молодом парне наркомана с большим стажем.

— Деньги?

— Тут, — паренек дрожащей рукой передал мятые купюры и принял у «дилера» заветную пачку с белым порошком.

— Забегай еще, — махнул рукой торгаш и отправился восвояси, а шепотом под нос добавил: — Судя по видку твоему следующего раза не будет.

— Все, теперь спать, спать, и еще раз спать… — пробурчал Алексей Лизергинов и, убрав пачку за пазуху, побежал скорее домой.

Чтобы стать похожим на типичного наркомана химик не спал пять суток к ряду, и его организм крайне этим был недоволен. А кто знал, что одним из компонентов к новой заказанной известными службами сыворотки правды окажется ничто иное, как наркотик, который с одной стороны на каждом углу толкают, с другой стороны… А официально для опытов его не достать, пока не подпишешь такую кучу бумаг, что впору вешаться. Потому Алексей махнул на все рукой и предпочел простой, хоть и менее легальный способ.

Химик печально вздохнул, ругая всеми словами какие знал разом всех: алкоголиков, из–за которых спирт подорожал, наркоманов, из–за которых щелочей не купишь без предъявления паспорта и долгого втирания продавцу, что тебе на опыты, а не для изготовления очередного дурмана. Ну как спрашивается жить–то? Если что не реагент, то прекурсор очередной!

Дожили. Из магазинов пропали даже жидкости для промыва картриджей — самому сооружать пришлось.

Химик вздохнул и перевел взгляд на газоны, откуда печальные муниципальные работники выкапывали одуванчики, ожидая заветного момента, когда можно будет сбежать домой. Это грело душу, как может греть только изощренная месть. Не так давно Алексей, находясь в творческом кризисе, излил свои печали Светлане Ломовой, которая, недолго думая, нашла цифровое решение, не лишенное редкостного садизма и цинизма.

Сочиненная при помощи мозгов Алексея и выкинутая Светланой в сеть статья рассказывала, как из корня одуванчика получить наркотик, равных которому якобы вообще на планете не было. Убедительный язык изложения профессионального химика творил чудеса и усомниться в истинности статьи не рискнули даже эксперты. С тех пор в городе начался форменный цирк: сорняки выгнали корчевать всех, от мала и до велика, организовав даже субботники. Муниципальные рабочие трудились не покладая рук, им помогали гастарбайтеры, молодежные организации да и все те, кто заразился вирусом «активной гражданской позиции».

Однако некоторые граждане напротив, выкапывали бедные растения, но не уничтожали, а сажали в горшки и прятали по домам. Причем делали это не только доморощенные химики, мечтавшие испробовать новый рецепт — кое кто мыслил более практично: сами не употребляем — так продадим наркоманам.

Настроение, как всегда при недосыпе было хорошим, но вот только голова прямо таки взрывалась. Придя домой и выгрузив добытый не совсем легально реагент, химик быстренько соорудил себе из подручных средств снотворное и завалился спать. Наутро предстояло много работы.

Утро у химика наступило к шести вечера через два дня. Стоило Роману Поликарповичу Долболобову уехать на две недели в отпуск — и многие себе посбивали режим, увлекшись работой. А к концу второй недели так вообще форму растеряли. И Алексей исключением не был.

«Баночки, скляночки, ржавый пинцет, вкус формалина на милом лице» — напевал себе под нос химик, орудуя колбами, словно настоящий виртуоз. Увидь кто, не знавший химика, это умиротворенно–просвещенное выражение лица — сразу бы позвонили «03» и «02» и сообщили бы о маньяке. Нормальный человек с таким выражением лица чего–то химичить не будет, тем более напевая под нос песни сомнительного содержания.

— Леха! — раздался голос сзади.

— Да, Жанна.

— Это твоих рук дела, что город одуванчики выкапывает?

— А что?

— А то, что меня с моим вареньем из одуванчиков, чуть ли не загребли в наркодиспансер!

— Все равно эту гадость, кроме тебя, Жанна, никто не ест.

— Гадость… — лицо Жанны покраснело, и она, извернувшись кошкой, подошла к химику и… обняла его.

— Опять? — печально спросил химик.

— Опять, — игриво ответила та, покусывая химика за мочку уха.

— Утром выпущу, — вздохнул Алексей и отработанным движением за спиной девушки смочил платок хлороформом.

Когда тело Жанны обмякло, химик привычно перехватил ее, и понес бессознательное тело в ее квартирку.

— Привет, Лех, что, опять из себя вывел? — поздоровался сосед.

— Привет, Мих. Ага, опять… — Алексей кряхтел, но все же волок тяжелый груз к месту назначения. — Сам знаешь, у нее от стресса может легко весной и летом ее… эээ… приступ приключиться.

— Давай помогу, а то кряхтишь, как будто спертый ящик тушенки с военного склада тащишь… Чем на этот раз?

— Помнишь тот угар с одуванчиками?

— Аааа… Погоди, так она ж из цветков варенье делает вроде как…

— Напустилась, говорит, чуть в наркодиспансер не загребли.

— Может оно и к лучшему, вон она как с этого варенья растолстела. Еле вдвоем тащим.

Про то, что за время отсутствия Долболобова химики совсем засиделись и любой норматив могли бы сдать разве что на твердую двойку, и в случае экстренной свадьбы, невесту бы скорее всего бы уронили, никто из них и не предположил.

«Тяжело тащить? Тяжело! Так мы–то причем, это она тяжелая!» — От такой «химической» логики ретируется поспешно даже печально известная «женская».

Вскоре Жанну заперли в ее жилище, и можно было вздохнуть спокойно.

— А ты, поди часто ее таскал, Мих?

— Я с ней по весне только пару раз работал, но да, практику перенимаю, хлороформ при мне. Ладно, побегу восвояси, еще отчет писать.

— Удачи.

Алексей вернулся в свою лабораторию, и продолжил работу. Замешав все основные реагенты, включая добытый столь нетрадиционным образом, химик понес раствор к термошкафу, когда в нос ударил сладкий запах. Пары почему–то упорно не желали уходить в вентиляцию. Химик поморщился, прекрасно понимая, что если ЭТО начало газить, то надо торопиться и скорее поместить раствор в герметичный термошкаф, пока кое–какие соединения не распадутся от термического воздействия. Ноги стали ватными, мышцы плохо слушались и это, несмотря на то, что организм химика мог выносить воздействия таких реагентов, которые во всех остальных случаях приводили к летальному исходу. Он не донес буквально пару сантиметров и растянулся на полу, разлив содержимое пробирки…

— Привет, Стек.

Стас вошел в гостиную в окружении Софьи и Светы.

— Привет, Толь, зря с нами не пошел.

— А что я пропустил?

— Фильм «Дрон: наследник».

— Спасибо, пасс.

— Нас Света уговорила сходить, говорила там юниксы, юниксы…

— А на практике?

— Сценарист никак не мог осилить книжку «юникс для чайников». Пока осиливал, написал первые минут двадцать фильма. А потом он принял свое LSD, и после пары команд пошла виртуальная реальность.

— Почему LSD?

— Потому, что без приема медикаментов, для просмотра файла bash_history в своем домашнем каталоге, под пользователем с именем backdoor логиниться не будут.

Толя на всякий случай согласился.

— Ладно, пойдем мы, обещал Маше помочь собрать ОУшку на рассыпухе.

— А у нас бурная ночь предвидится — завтра релиз FreeBSD, Света обещала нам уязвимостей накопать.

— Только Стек у нас способен ночью с двумя девушками фиксить баги в своей FreeBSD, — раздался пошловатый голос Артема из–за двери его комнаты.

— Тема, у тебя давно Windows не падал? — осведомилась Софья

— С Вашими замашками скоро год как на линуксе сижу.

— И для вас vmsplice exploit найдется, — хихикнула Света.

Толя, не желая более слышать техническую перепалку, вошел в свою комнату, увешанную электроникой и проводами, словно внутренности космического корабля. К слову сказать, цифровой части тут было крайне мало. Прикосновение к металлической площадке, являющейся самодельным датчиком касания на таймере 555, включило освещение.

— Ну, что, Маш, попробуем собрать эту ОУшку?

— А почему бы и нет. Я уже сбегала в «нанокилокомпонент» все закупила. А это правда, что потом можно будет заказать в интегральном исполнении?

— Ага. Можно. Только пока разместишь все это на кристалле, да отправишь… До пока из–за бугра приедет. В общем, на рассыпухе для наших целей быстрее будет.

— А у нас нельзя?

— В Позеленейграде? Да там меньше девяноста производства вроде как нет. Да и у китайцев, если честно, дешевле.

— За державу обидно.

Толя включил компьютер и запустил свой любимый kicad, после вытащил ящик с компонентами.

— Думаю, тебя успокоит, Маш, что производство это такое вредное… что может быть оно и к лучшему. В общем, китайцам не позавидуешь.

Некоторое время прошло в работе, и распечатал разводку будущей платы на глянцевом листке из журнала «Гламурное кисо», прямо поверх одной из представительниц этого вида.

— Ну и журнальчик, — хмыкнула Маша.

Принтер зашумел, оставляя черные линии будущей маски прямо поверх девушки с обложки.

— Зато глянец обалденный, маску отличную дает.

В подтверждение этих слов радиолюбитель достал утюг и перевел напечатанную картинку на медь. Спустя несколько минут заготовка уже отправилась в хлорное железо. Толя же с Машей стояли рядом, ожидая, когда плата будет готова.

— Что за странный запах?

Толя действительно почувствовал в воздухе какой–то странный сладковатый запах, но прежде, чем он успел что–то сообразить, пришлось ловить Машу, так как ноги девушки внезапно подкосились и, не среагируй Толя, она бы ударилась о край стола. Впрочем, сообразить, что происходит, у радиолюбителя не вышло: мышцы внезапно отказались слушаться, и последнее, что он успел подумать, прежде чем сознание куда–то ушло, «хорошо, что комната маленькая и на мягкую кровать упасть практически отовсюду можно»….

Стас Стеклов, он же Стек сидел за компьютером. Рядом с ноутбуком утроилась Софья, а на кровати в окружении чипсов сидела Светлана Ломова со своим ноутбуком, демонстрирующая нескончаемым потоком находимые ею уязвимости… прямо в список рассылки FreeBSD.

Находимые ею баги в ночь перед релизом правило все сообщество разработчиков, включая Стаса и Софью.

В напряженной тишине витало только клацанье кнопок.

— Хм… Что за запах? — осведомилась вдруг Светлана и отложила ноутбук.

— Запах? — Софья встала, вдохнула, поглубже принюхиваясь, и стала оседать на пол.

Стас и Света ринулись поддержать ее, но это закончилось тем, что они всем скопом растянулись на полу, похрапывая…

Артем лежал на кровати и смотрел в потолок. Теннисный мячик совершал маршрут рука–стенка и стенка–рука, вот уже в сотый раз. Можно было бы сказать, что математику скучно, но нет — он думал над очередной проблемой, поставленной перед ним начальством. Во рту дымил косяк с надписью «концентратор», в голове летали самые разные мысли.

Внезапно пробившийся через дым сладковатый запах заставил из мыслей выйти моментально. От неожиданности Артем забыл про мяч, и тот ровнехонько ударил ему в лоб.

Секунда, и дым моментально покинул комнату… Но запах не подчинился. Голова наливалась тяжестью, мышцы словно немели. Организм Артема редко что могло пронять… но даже он поддавался этому запаху. Артем выкинул косяк в пепельницу и попытался подойти к окну, но не успел — сознание соскользнуло куда–то в пустоту…

Софья огляделась и пришла в ужас. Одинокие светлые линии, отрисовывающие пейзаж, до боли напомнили просмотренный не так давно фильм.

— Блин, — это простое слово от ценительницы русского языка стоило многого.

Поглядев на стену, расположенную под углом, она вздохнула.

— И анти–алиасинг не осилили…

Называть эту технологию «сглаживающей фильтрацией» почему–то очень не хотелось, несмотря на любовь к русскому языку.

Полупрозрачное подобие мотоциклов пронеслось мимо, едва не сбив ее.

— Тупой пользователь, — раздалось ей с одного из них.

— Пользователь? — с удивлением переспросила та? Но ее не услышали. Вздохнув, она побрела дальше, вскоре дойдя до поворота.

Через полминуты ее нагнали вновь. Один из мотоциклистов не вписался в поворот и его прозрачный мотоцикл рассыпался осколками, а вот сам пилот выжил и увидев Софью с интересом подошел к ней.

— Что ты тут делаешь, пользователь?

— Пользователь? А ты тогда кто?

— Программа.

— Я думала, что программы это куски кода, которые делают то, что им сказали, а не бородатые мужики со скверным характером, — заносчивый тон Софью очень раздражал.

— Чего? Да как ты смеешь?

— А если я тебе SIGKILL отправлю, а?

Глаза «программы» округлились от неожиданности.

— А я под другим UID'ом запущен! — нашелся наконец он, но прозвучало это не особенно уверенно.

— А мне пофиг, я root.

— Администратор! Не надо, прошу. Но я… — собеседник разлетелся на сотни осколков, размылось практически все. Осталась только равнина.

— И где здесь командная строка… где же? — задумчиво произнесла Софья.

— Взять ее! И уничтожить! — раздался голос из ниоткуда, и в ее сторону побежали существа, назвавшие себя «программами».

От страха, сама не зная как, она вызвала черный квадратик, на котором появился привычный ей текст 'sofia@localhost~$'

— Ну что, повоюем? — хмыкнула девушка, и вспомним добрым словом своего учителя — Стека, начала набирать знакомые команды…

Артем огляделся. Он был в каком–то лесу. Все вокруг было затянуто дымкой, которая легко подчинялась его дару. Даже слишком. Более того, дымка уплотнялась до таких плотностей, что становилась… предметом… Это давало некоторую свободу, и в течение нескольких минут Артем игрался, материализовав из дыма молоток, гвозди и забив парочку из них в ближайшее дерево.

— Ну ни фига себе сны… Я и в жизни так хочу!

Ему никто не ответил, и Артем пошел в выбранном случайным образом направлении. Все равно в этой дымке солнца видно не было.

Лес продолжался недолго, и в скором времени Артем вышел к огромному дворцу. Впрочем, «дворцу» это было мягко сказано. Знай Артем это слово, он назвал бы его зиккуратом.

Что–то влекло его туда, и математик пошел по ступеням наверх. На плоской срезанной вершине зиял вход. Артем создал себе из дымки фонарь. К изумлению, фонарь получился с батарейками, и даже заработал. Впрочем, он не понадобился. Ковры, декорации… и множество комнат…

— Эй, красавчик, иди ко мне, — раздался голос из одной комнаты, откуда выглянуло пригламуренное нечто с удивительно черными волосами, показавшееся Артему смутно знакомым.

— А может лучше ко мне? — другое пригламуренное нечто, но уже со светлыми волосами.

— Погодите–ка, — вслух произнес математик, догадываясь, куда его угораздило занести.

— Да чего ждать–то, — произнесла одна из дамочек, за что дверь в ее апартаменты была закрыта огромной стальной плитой, которую создал из дымки математик, потом прикрыл дверь к другой.

— Забавненько, — произнес он, наконец. Не каждый раз можно погулять по задворкам собственного разума.

И, хрустнув костяшками пальцев, пошел в глубину, уходя все дальше и дальше. Лица. Знакомые, не знакомые… виденные случайно на рекламных щитах, фильмах, или просто случайно на улице. Давно позади остались улыбающиеся остроухие мордашки, чуть не отправившие математика на тот свет. Артем шел вглубь, разглядывая все с интересом исследователя, погружаясь все глубже. Убранства комнат становились все проще, аскетичнее… и печальнее.

— Лови его!

Толя вцепился в ногу огромного транзистора в металлическом корпусе. Маша схватилась за другие две. Огромный, ростом с Толю транзистор вырывался, и несколько раз чуть ли не сбросил Толю, но все же в силе он здорово уступал совместным усилиям Толи и Маши. После пяти минут сопротивления он все же сдался, его толстенные ножищи залезли в соответствующие отверстия, и Толя запаял их.

— Фууух. Это вроде самый здоровый был.

— Ага.

— Так… База на месте, эмиттер с коллектором не перепутали…

— Есть идеи, где мы? — спросила Маша.

— Не знаю, — вздохнул Толя. — Но в реальном мире транзисторы не надо загонять из–под палки на посадочные места, и они не пинаются. И из табунов диких резисторов не надо выслеживать нужный номинал. Впрочем, так зато выглядит нагляднее.

— Не хотела бы я встретить тут микросхему.

— Да уж, БИС нас помучает, а СБИС так вообще прибьет разом.

— Это точно. Кстати, я догадалась, почему все именно так выглядит.

— Почему?

— Ты что последние часы до этого делал?

— Компоненты по каталогу подбирал, а что?

— А я «В мире животных смотрела». Обожаю передачу эту.

Толя покосился на табун резисторов вдалеке.

— Ладно, отдохнули и хватит, нам еще нужно резистором загнать на обратную связь и конденсаторов.

Алексей Лизергинов пришел в себя и нащупал на голове огромную шишку. Голова гудела, ноги шатались, в горле было сухо. Память работала странно, в ней зияли большие пробелы. Цвета окружающего мира изменились, и привычные вещи словно перекрасились в другие цвета.

— Шо это было? — задал риторический вопрос химик. Язык ворочался плохо, во рту была пустыня.

Запив мысли водой из графина, Алексей нашел свой лабораторный журнал. Оттуда он узнал, чем занимался и что «вариант один» не катит. Около «варианта два» стоял знак вопроса. Прикинув, чем мог быть этот второй вариант, химик уверенно его вычеркнул. Так какой там был третий вариант?

ps aux|grep prog

kill‑9 2575 56738 7646 9678

Пальцы Софьи летали по парящей рядом клавиатуре, вбивая номера процессов. Прав администратора у нее не оказалось, и в sudoers ее имя пользователя прописано не было. Но вот большинство агрессивно настроенных программ работали от ее имени, потому прибивались легко и нещадно. Сначала вручную, потом полуавтоматически. От ученицы эталона программистской лени — Стаса Стеклова иного ожидать было нельзя.

kill‑9 76596

Permission denied

— Упс.

Здоровый бугай отказался убиваться. Он был запущен с правами администратора и медленно шел в направлении Софьи.

— Вот чертовщина.

Софья инстинктивно огляделась, в поисках чего–то, что можно было бы использовать как оружие, но все было идеально чисто.

Знакомая фигура метнулась к все приближающемуся детищу непонятно чего и после одного единственного удара из того высыпалась целая куча кирпичей, а сам он исчез.

— Переполнение буфера, — хмыкнула Света. — И кто все эти Core Dump'ы разгребать будет?

— Света! Рада тебя видеть. Надеюсь, ты не плод моего воображения.

— И я тебя. Взаимно. Я подумала, что меня того, взглючило по–черному.

— Не тебя одну, — Софья ловко прихлопнула одной командой еще десяток процессов. — Ты где была?

— Сбегала из java машины. Никогда не думала, что сборщик мусора это такой адский самосвал.

— За что они взъелись на нас?

— Билли Гейтс знает. Судя по количеству, их какой–то скрипт спаунит.

— init?

— А я почем знаю, это вы у нас юниксойды. Надо что–то делать, они прут и прут.

— И где же Стас, когда он так нужен?

Тонкое тело девушки удерживали у стены огромные стальные скобы и несколько стальных цепей. Артем остановился, вглядываясь в смутно знакомые черты лица. Неужели…

— Рейчел… — неуверенно произнес он.

— А кто еще? — улыбнулась в ответ та.

Это было давно. Очень давно. Первый класс и долбанутая на голову учительница, сажающая всех детей парами «мальчик, девочка». И маленький Артем, которому девочки «не досталось». Тогда он просто взял и придумал себе Рейчел. Потом с возрастом забыл про нее, как забывают всех детских воображаемых друзей.

— Ты выросла, — нашелся Артем, осматривая оковы и формируя прямо из дыма разный инструмент.

— Ты тоже, Тема. А что ты хочешь сделать?

— Для начала освободить тебя. Тебе совсем не идут эти цепи… и скобы.

— А ты не думаешь, какие последствия это возымеет? Ведь это место вообще говоря не совсем реальное.

— Сон, не сон. Но мне плевать.

Детская воображаемая подруга когда–то значила для Артема много, потому он не раздумывал. И убедившись, что материализованная из дыма аккумуляторная болгарка работает, стал аккуратно резать одну из цепей.

— Послушай, когда ты проснешься, тебе надо быть наверху. Иначе не выберешься.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. И тебе надо двигаться дальше, а не раскапывать детские воспоминания. Тема.

Вместо ответа раздался шум, с которым диск болгарки спиливал очередную цепь с пленницы, Артем же насвистывал под нос какую–то песенку и делал вид, что не слышал аргументов.

Софья и Светлана уже начали выдыхаться. От некоторых «программ», в которых Светлана не нашла уязвимостей, пришлось побегать. Внезапно полупрозрачная волна смыла все программы с огромного поля, оставив лишь одну, огромную и страшную на вид, до этого стоявшую в стороне. Источником же волны была знакомая толстая фигура, направившаяся размеренным шагом к единственной устоявшей «программе».

— Стой пользователь, или будешь уничтожен.

— Я не пользователь. Я администратор. Меня зовут root и мой uid 0. kill‑9 6794

— Стек!

— Я.

Стас обнял Софью, наблюдая, как нечто распадается.

— Ну что, логаут?

— Начинается, Тема беги.

Мир дернулся, и Артем ощутил свое реальное тело где–то вдалеке.

— Секунду.

Последняя скоба, держащая ногу Рейчел, никак не хотела сдаваться, но все же не выдержала натиска, и Артем, легко подхватив девушку на руки, побежал наверх. Из глубины пирамиды валил все более и более плотный туман.

— Артем, ты не успеешь, оставь меня и беги.

— Нет.

Туман закрывал все перед глазами, становясь таким густым, что различить хоть что–то было проблематично. Лишь чудом не столкнувшись со стеной, Артем выбежал наружу. Над пирамидой сквозь туман было видно свечение. Каким–то шестым чувством без подсказки со стороны Рейчел, которую тот боялся выпустить из рук, Артем понял, что ему надо туда.

— Ты не знаешь, что будет, если ты попадешь наверх со мной!

— Вот и узнаю, Рейчи. Потом.

Лестница стала материализовываться из тумана прямо под ногами математика, и Артем побежал наверх, не выпуская ни на секунду из рук свой груз. Сквозь сон ощущалось уже, что кто–то его трясет. Лишь бы успеть.

Стас очнулся, с горем пополам принял вертикальное положение и помог подняться Софье. Светлана же вскочила резко и так же резко ее рука, лишенная до этого кровоснабжения, упала вниз.

- ####, ####= $%! — произнесла та. — Вы тоже видели… этот сон?

— Скорее галлюцинацию.

— Массовую, так какая сволочь там форк–бомбу запустила?

— Запаха не чувствуется.

— Хоть один плюс, пошли остальных спросим, может знают, что это было.

Толю и Машу уже пыталась разбудить зашедшая пару минут назад Алена. Побудку координировала отборным матерком Ки.

— Ален, что с ними? — спросил Стек.

— Спят. Не знаю, как будить. И чем. Может за помощью бежать?

— Пойду, проверю Артема…

Артем открыл глаза и увидел Стаса, пытающегося разбудить его

— Просыпайся соня.

— Чем это нас накрыло?

— Я думал, это ты что–то убойное раскурил.

— Это не я. Меня тоже вырубило, и я тут такой сон видел…

Артем внезапно с удивлением уставился в угол, а потом произнес задумчиво.

— Или не сон.

— Что там? — Стас не видел в углу ровным счетом ничего.

— Да так, ничего.

— Стас, Толя с Машей очнулись, — послышался голос Алены.

— Иди, я сейчас приду в себя и тоже подойду.

Дверь закрылась, и Артем вновь с улыбкой уставился в угол, где прислонившись к стене, на него смотрела хрупкая женская фигура. Светлые волосы чуть ниже плеч, легкий свитер, серые глаза и очаровательная улыбка.

— Привет, Рейч, добро пожаловать в реальный мир.

Та лишь покачала головой. Артем запрыгнул на кровать и опять взялся за мячик, который вновь стал долбить ни в чем неповинную стенку.

— Ты понимаешь, что я вообще говоря, плод твоего воображения? — в подтверждение своих слов Рейчел подошла и позволила мячику пролететь насквозь.

— Ага.

— Ты лучше бы реальную девушку завел, вот смотри, Стас себе Софью нашел…

— Скорее под каблук залез.

— Толя, и тот вон, с Машей на пару. А ты чего сидишь? Алена, Света. Выбирай, да гуляй! Нет, ты меня вытащил!

— Рейчи!

— Что?

— Don't worry! Be happy! Мне нравится, что ты рядом.

Толя печально вытащил из хлорного железа девственно чистый текстолит без единого следа меди. Прожорливый реагент сожрал всю медь без остатка. Хотелось крепко выругаться, но присутствие девушек останавливало. Впрочем, Ки выразилась просто и понятно.

- ####, #### печатной плате.

— Ладно, зато там собрали, — пожала плечами Маша. — Предварительно отловив дикие транзисторы.

Толя хмыкнул. Ему больше запомнился табун резисторов, хоть сейчас в передачу «В мире электронных компонентов». Впрочем, ответ нашелся быстро. Если это не Артем, тогда…

— Это прям из серии «у меня нет телевизора, потому я ем грибы и смотрю ковер» получается. Пошли–ка наведаемся к Лехе. Астрал подсказывает мне, что это он что–то в вытяжной шкаф поставить забыл…

Артем вздохнул и виновато улыбнулся. Толя пожал плечами.

— Да ладно тебе, чего тут такого? Ты же Леху знаешь, он и не такое забадяжить сможет. Передавай Рейчел привет.

— Точно, Темыч, все нормулек, ты не унывай, на нас посмотри, — произнес старший из братьев авиаторов.

— Да у вас вообще один мозг на троих.

— Да? А мы думали, что только один из нас реален, а остальные — его воображаемые друзья.

— Зато, Артем, — отметил один из Интеграловых, жуя какой–то сушеный грибочек. — Ты можешь называться теперь первым математиком с чисто мнимой девушкой.

— Стойте, у меня идейка! — произнес задумчиво Толя. — Отвернись–ка на секунду, Тема.

— Ну, допустим.

Толя взял лист бумаги и написал на нем цифры.

— У меня в руке бумага, на ней написаны числа. Спроси Рей…

— 3,14159265

— 265 там нету.

— А я Рейчел и не спрашивал. Подумай, что еще может тебе наобум придти?

— Старею, предсказуем стал, — Толя вздохнул и выписал еще раз, на этот раз более случайные числа.

— Один, три, два, восемь, шесть, восемь, — произнес Артем. — Оно действует.

— Ага, — Толя улыбнулся. — Так что у твоей Рейчел есть и действительная часть, а не только мнимая.

— Ну, добро, Леха, ну набадяжил… А что остальные?

У Стека расширилась область поражения его Дара, у Софьи тоже, но теоретически.

— А практически?

— Хочешь, чтобы весь город виндовс переставлял? Софью никто по доброй воле провоцировать не будет. Согласен?

— Ага.

— Светлана… Да ей уже больше некуда. Я теперь на сто пятьдесят грамм больше могу поднять, Маша… насчет нее не уверен.

— Побочные эффекты?

— Пока никто не заметил. Вещество быстро разлагалось, и воспроизвести не вышло.

— Кстати, а как Леха? — Отходит. Память с рецептом ему тоже отшибло, рецепта не помнит. Ему досталась головная боль, втык начальства, а зрение съехало в инфракрасный спектр. Теперь ругается, что ему инфракрасная подсветка от камер наблюдения глаза слепит, но, говорят — это временное.

Часть 10 Газенваген

Аномально жаркое лето накрыло Южал Таун пеленой торфяных пожаров. Температура в сочетании с задымленностью заставляли даже самый ненормальный мозг завыть о выходе из допустимых для оптимальной работы температурных норм и пропускать три такта из четырех. Кто–то даже кричал на весь интернет, что мол де атмосферу греют лазером с вражеских спутников.

Но жара не мешала группе гопников распивать холодный пивной напиток во дворе. Пивом назвать это детище химической лаборатории, язык бы мало у кого повернулся, так как большую его часть составляли красители, пищевые добавки и ароматизаторы, разбавленные спиртом кустарного производства. Впрочем, по мозгам оно било, а значит, нетребовательный народ одобрял.

Федька Кривой мог вполне именоваться гопником со стажем. На своем веку он повидал многое. Если бы за каждый отжатый мобильный телефон он вешал бы себе на пузо звездочку, то был бы «звездатым» с головы до ног. Он даже заработал однажды Медаль Филдса. Впрочем, тут заслуга скорее того фраера, который его прокурил чем–то неведомым. Сегодня, впрочем, у него были дела поважнее, чем вспоминать о былой славе. Сегодня в теньке, распивая пивной напиток, он поучал молодняк.

— Увидите странного лоха в цветном балахоне с длинными волосами, улыбкой, торбой и гитарой — это хиппи. Драться не любит, и не умеет. Отжать мобилу можно и нужно.

Молодняк одобрительно хихикнул.

Увидите лоха в грязной рваной тряпне, с зеленым ирокезом и банкой «жигуля» — это панк. Драться любит, но толком не умеет. Можно поприкалываться, но не более.

Молодые кивнули и запили кивок холодным пивным напитком.

— Увидите, знач, лоха в кожаной куртке с металлическими бляхами, страшной майке и черными волосами — это металлист, {censored} буду. Драться не любит, но умеет. Не связывайтесь.

Молодые кивнули, один поморщился. Явно уже попался по неопытности.

— Увидите лоха в кожанке, камуфляжных штанах, армейский ботинках и лысого — скинхед. Драться любит и умеет. Близко к нему не подходить, если {censored} жить хотите!

Молодые кивнули.

— Увидите странного очкастого типа с самокруткой во рту, отсутствующей мордой и ореолом дыма вокруг — это фраер с НИИ. Не хотите месяцами всякой {censored}, {censored} {censored} — {censored} от него {censored} бегите {censored} {censored}…

Молодые дружно закивали.

— Увидите хрена очкастого с карманной бабой на плече с крыльями — драпайте {censored}. Это тоже с НИИ. Чем {censored} никто не знает, но мужик стремный.

— Увидите девицу хлюпкую с волосами длинными, которые иногда дыбом встают, {censored} на {censored}, Митьку {censored} в {censored}, что он потом в больничке лежал — розетка ходячая. Тоже с НИИ. С ними вообще лучше не связываться.

— Увидите вдруг в лесу странного лоха с палкой в цветном балахоне, с паклей вместо бороды, или в броне. Или с ухом длинным накладным, да улыбкой на лице — {censored} оттуда в {censored}. Это ролевик. И не {censored} {censored} на {censored} перепутать его с хиппи!

Идиллию городской фауны нарушила вышедшая из–за угла фигура самого Дарта Вейдера. В отличие от бомжа, посчитавшего, что в очередной раз к нему пришла добрая «белочка», гопники оживились. Вслед за одним Вейдером из–за угла показался второй такой же. Размеренное «Хммм… Пыыыых…», небольшой экранчик с подсветкой на груди и рукаве говорили о том, что это скорее всего не совсем оригинальная копия.

— Ыыы, — произнес Федька. Детище фантазии знаменитого режиссера явно не было в «стоп списке» тех, кого он предпочитал не трогать. — В натуре, Вейдер, есть чо?

В ответ Вейдер сложил указательный и средний палец вместе и указал на гопника. Тот схватился за горло.

— Чего тебе, червь?

— Эээ, ничего лорд… эээ… лорды, — прохрипел тот.

Вейдер расслабил хватку, и гопники поспешили убраться с пути, а две черных фигуры скрылись вскоре в магазине «нанокилокомпонент».

— Увидите хрена в броне черной, мордой плоской и в плаще, — хрипло продолжил матерый гопник, почесывая шею, — и дыханием громким — это Дарт Вейдер. Этот и придушить может…

— Вас клонировали, Лорд Вейдер? — осведомился Семен Загонидеталев. После того, как его занесло в мир к эльфам вместе с магазином, отпущенный ему жизненный лимит удивления исчерпался окончательно.

— Нет, это всего лишь мы, — один из Вейдоров снял шлем. Под ним оказалось лицо известного Семену Анатолия Диодова. Под вторым шлемом темного Лорда оказалась Маша.

— Оригинально, — оценил Семен. — Где прикид Вейдера достал?

— Интернет–аукцион «наебей».

— А, ясно. Сразу два?

— Ага, зато пятнадцать баксов скинули. Отсыпешь нам «лоудропов на 3.3 вольта» штук десять, электролитов 4700 микрофарад шестнадцать вольт пару штук и операционников LM324 штуки три.

— Сейчас отсыпем. DIP или SOIC корпус?

— SOIC. Лоудропы по барабану, какие. Чем костюм прокачал?

— Очистка воздуха от дыма через водяную баню с кварцевой лампочкой до кучи, охлаждение — термопары Пельтье, их у нас оказывается три ящика лежало, да и вода в бочке со льдом. До кучи датчик качества воздуха внутри и вне костюма, с выводом на экран. Ну и светодиоды с усилителем–искажателем голоса для понтов.

— И свинцовый аккумулятор на восемь ампер–часов сзади, — добавила Маша. — Тяжелый, зараза.

— Всего–то четыре кило, из бесперебойника вытащил. Ки и то больше весит.

— Она и килограмма не весит, не сравнивай.

— Молодец, — оценил Семен. — Но надо было брать костюм солдата–штурмовика. Он белый, отражает. А так запаришься.

— Не так стильно выглядит. Да и Пельтье холодит неплохо, надо отметить.

— Вот, держите, отсыпал.

— Спасибо, Семен, — произнес Толя и указал на аккуратненько отсчитанную сумму денег.

— Спасибо, что без сдачи. Да прибудет с вами сила, товарищи.

Толя кивнул и, взяв пакет, стал напяливать шлем.

— Тебе надо отрепетировать речь. «Червем» Вейдер не ругался.

— Да ладно, вживусь со временем в образ.

— Не верю, — хихикнула Маша.

— Станиславский не твой родственник?

— Нет, но все равно — не верю.

Раньше будущее предсказывали шаманы. Им конкуренцию составляли колдуны, маги, гадалки, странствующие цыгане, а так же многочисленные последователи небезызвестного Остапа Бендера, не упускающие очередной сравнительно честный способ отъема денег у населения. Так что если где–то настоящие экстрасенсы и были, то они затерялись в море шарлатанов, не упускающих своего шанса на заработок.

Впрочем, далеко не все противопоставляли свой дар современной науке. Особо сообразительные подкрепляли его хорошим математическим аппаратом и называли себя «аналитиками».

Георгий Догадалков был одним из них.

Постучавшись, он вошел в кабинет к Виктору Петровичу в кабинет.

— Добрый день.

— Добрый, Гош, заходи.

— Виктор Петрович, мне звонил тут брат, боюсь, мне придется отлучиться. Я постараюсь быть как можно быстрее. Думаю, за неделю уложусь.

— Тебе три дня в один конец ехать, бери две недели отпуска и езжай, не торопясь. По такой жаре то еще удовольствие.

— В машине кондиционер, так что как–нибудь доберусь.

— Хорошо, не торопись. Когда выезжаешь?

— Прямо сейчас хотел.

— Ну тогда в добрый путь.

Георгий попрощался и, доставая из глубокого кармана шорт ключи, двинулся к стоянке, где был припаркован автомобиль.

Василий Мордоправов был хирургом. Вообще говоря не пластическим изначально, но на пластической хирургии денег удавалось сделать больше, потому он оперативно переквалифицировался. Скальпелем он орудовал с поразительной точностью и творить мог им… чудеса. Портил картину только его зашкаливающий цинизм, который вкупе с привычкой громко слушать классическую музыку с винила во время операций и пить медицинский спирт заставляли усомниться в его адекватности.

Василий лениво сидел в кресле, и читал периодику. Английский он читал хоть и без словаря, но медленно. И это его раздражало. Послышался робкий стук в дверь, и на пороге появилась хрупкая девушка лет девятнадцати.

— Добрый день.

— Добрый.

— А вы… Можете сделать? — и та краснея передала листок бумаги Василию, где карандашиком были нарисованы удлиненные уши.

— Можем. Аванс?

— Тут.

— Отлично, вот бланки договоров. Заполняйте.

Девушка уселась на единственный гостевой стул и стала кое–как на коленке заполнять бумаги. Василий же, тем временем, поставил любимую пластинку Штрауса, и, пересчитав аванс, стал готовить инструменты с невозмутимостью терминатора.

— А это не больно? — спросила девушка.

— Нет. Понюхай, — Василий передал ей стаканчик с прозрачной жидкостью.

— Ой, пахнет вишней… — после этих слов стакан выскользнул из руки пациентки и был во время перехвачен хирургом.

Василий вспомнил добрым словом Алексея, придумавшего столь действенную анестезию, закрыл стакан стеклянной крышечкой, поставил на стол, а после опустил иглу на пластинку… и налил в стаканчик немного спирта. Раздался стук в дверь, и в комнату зашла Сильноплющиель.

— Добрый день…

— Добрый, можно тебя попросить дать ощупать твои уши?

— Чего?

— У меня пациентка. Хочет острые уши. Платит наличными. Тебе процент.

— Хм. Ладно, уломал.

Мордоправов аккуратно ощупал уши иномирной девушки, пару раз удовлетворенно хмыкнув.

— У вас красивыми считаются длинные или короткие?

— Длинные считаются вульгарными.

— Значит, сделаем подлиннее. Спасибо, Силь. Твое здоровье, — хирург залпом выпил спирт, после чего последовал энергичный выдох на одно из ушей пациентки.

— Да не за что, а дышать зачем ей в ухо?

— Тонкопленочный метод дезинфекции поверхности, у физиков позаимствовал. Хехе.

— Пожалуй, я пойду. Не хочу этого видеть.

Артем единственный, кому задымленность на улице была до энергосберегающей лампочки. Дым отступал от него, когда ему того хотелось. Он даже бросил курить. Временно. Впрочем, сейчас ему было не до жары, ибо его личная шизофрения по имени Рейчел опять начала его донимать по поводу того, что пора бы ему и обратить внимание на противоположный пол. И внимание должно выражаться не только просмотром немецких фильмов.

И Артему это начинало надоедать, так как запас шуток у него стремительно убывал.

— Артем, ну ты посмотри, сколько вокруг девушек хороших.

В этот момент, постучавшись, в комнату зашли Толя с Машей и реплику Артема они прекрасно услышали.

— Как много девушек хороших, но только брат, скорей протри очки. У них зеленые глаза и вертикальные зрачки.

— Кошки? — осведомились хором Рейчел и Маша. Впрочем, возгласа Рейчел никто кроме Артема не слышал.

— Змеи.

— Была на выставке гадюк, дали грамоту и медальку, — сострила Маша.

Толя демонстративно протер очки. Вертикальных зрачков он не заметил, потому лишь пожал плечами.

— Как сходили, Толь?

— Отлично.

— Толя опять гопников придушил.

— Придушить силенок не хватает. Горло телекинезом очень неудобно сжимать. Но им хватает.

— Ты лучше Ки отнеси к Силь, ей в аквариуме тесно.

— Хорошая идея.

Несмотря на кондиционеры, в НИИ запах гари проник основательно. И это сказалось на двух самых чутких существах. Сильноплющиель и Ки. Для Ки Толя соорудил из оргстекла аквариум, воздух в котором охлаждался и очищался. Оттуда периодически доносились эпитеты адресованные как жаре, так и всем остальным: от депутатов до звезд эстрады.

Похоже, Ки нашла для себя новый спорт: троллинг в интернете. Судя по тому, как она наловчилась набирать сообщения на экранной клавиатуре старого карманного компьютера, ей это дело нравилось.

Сильноплющиель после пары обмороков временно переселили в «чистую комнату», где воздух очищался тщательнейшим образом даже от пыли. Включать стоящие там высокотемпературные печи никому в здравом уме в голову не приходило, потому там дышалось легко, и было всегда прохладно.

Толя прихватил аквариум и понес своего питомца к лаборатории.

Ушастая иномирная девушка сидела на стуле и лениво читала какую–то книжку. Приглядевшись, Толя разобрал название: «Теория струн». Эх, воистину с кем поведешься, от того и наберешься.

Толя привычно набрал код, и стеклянная дверь со щелчком отворилась. Некоторое время назад он тут работал над одним проектом и код от двери помнил наизусть. Да и запомнить просто: день рождения Владимира Ильича.

— Привет, Силь, ты как?

— Бывало и лучше, спасибо. Тут хоть дышать можно.

После ритуала вправления этических ценностей Сильноплющиель стала весьма интересным и компанейским существом, легко вписавшись в коллектив НИИ. О ее, мягко говоря, пикантном прошлом все давно забыли, или сделали вид, что забыли.

— А я к тебе компанию принес. А то ей в аквариуме тесновато.

— Да у меня тут целый интернет есть! — Раздался голос Ки. — Мне тут и так не скучно.

— Давай, вылезай из ящика, тролль крылатый, крылья разомни.

— А не боишься, что я вам эльфийку испорчу, я такая, могу и плохому научить.

— Андрей тебя потом за это домой переправит.

— Ну… С другой стороны, Сильплющиель нравится мне такой, какая есть.

— Сколько раз в день кормить зверька? — осведомилась сквозь смех Сильноплющиель.

— Эй, я не зверек, я рарикс! И я сама в состоянии…

Судя по отсутствию мата угрозу Ки восприняла всерьез.

— Часто, но понемногу. Выгуливать не обязательно.

Ки все же покинула свой аквариум и приземлилась на плечо Сиильноплющиель. Если бы картину не портило оборудование сзади и книжка в руках Силь, то вид можно было прямо таки назвать сказочным. Это заставило Толю чуть улыбнуться.

— Хорошо. И передай Андрею, чтобы хоть забежал… Он по ходу опять заработался, а я отсюда дальше лестницы дойти не могу.

— Дым?

— Ага, — Сильноплющщиель печально кивнула. — У нас дома от такого в прошлом по полгорода вымирало.

— Скучаешь по дому?

— Нет. У нас это не принято… А тут… Тут хорошо, интересно… Ты только Андрею напомни про меня.

— Это не проблема. Хочешь, сейчас позвоню?

— Это я уже пробовала. Он опять телефон забыл зарядить.

— Бывает, ты же его знаешь. Ну, я побежал его вытаскивать из лаборатории. Удачи.

— И тебе дачи у моря.

Толя покинул чистую комнату и пошел к себе, насвистывая веселый мотивчик.

Георгий спокойно слушал музыку, превышая скорость исключительно если рядом не было милиции. Его предсказательский дар помогал без проблем избегать встреч не только с ГИБДДшниками, но и с автоматическими камерами, фиксирующими злостных нарушителей. К слову сказать, он мог гордиться тем, что более чем за пять лет вождения не получил ни единого штрафа, хотя регулярно превышал скорость, проезжал на красный и даже ездил пару раз по встречной полосе.

Дорога медленно убегала куда–то на север. Вокруг раскинулись огромные поля, которые нещадно жгло солнце. Иногда дым с горящих лесов накрывал дорогу белой пеленой, сводя видимость до нуля, но и это не останавливало аналитика. В такие моменты он просто закрывал глаза и ехал, исключительно ориентируясь при помощи своего дара.

Через день пути с широкой транспортной артерии пришлось свернуть. Дорога становилась все хуже, и избежать колдобин становилось невозможно даже владельцу подобного полезного дара.

Еще через два дня уже намного более медленного пути, когда дорога перешла в грунтовую, машину пришлось оставить.

Георгий вздохнул, взвалил на плечи рюкзак и, закрыв машину на бесполезную сигнализацию, двинулся в лес, что–то шепча под нос. Как же давно он здесь не был?

Сюда пожары не дошли. Чувствовалось, что за лесом хорошо следят.

Спустя несколько часов пути навстречу путнику вышел человек. Он был одет в рубаху из грубой ткани, светлые волосы были аккуратно собраны в хвост. Зеленые глаза прямо таки сверкали интересом.

— Слава богам, великий шаман откликнулся на зов!

— Полно тебе, братец. Рассказывай.

— А что рассказывать. Жарко. Реки высыхают, ягода есть разве что в самых дальних болотах. Дымом тянет. Не следи я за лесом, выгорело бы все давно. Уж мы как солнце только не успокаиваем, а оно все палит и палит.

— Я понимаю, потому и приехал.

— Как там ты хоть?

— Жить можно. Недавно конца света ждали. Я‑то знал, что ничего не будет, но промолчал. Зачем веселье портить.

— Эт как?

— Ракет ядерных ждали.

— Чего? Ты не забывай, я в этом мало что понимаю. Это ты у нас подался туда.

Вскоре тропинка вывела к аккуратным избам.

— Много чего тут без меня случилось?

— Да, не без этого. Дорогу надумали через нас строить. Как эти разведчики их к нам забрели, я как узнал, так напоил их отваром грибным, чтоб забыли про нас. А после заговорил, чтобы не вышло строительство. В общем, разворовали средства, так и не построили ничего.

— Молодец, добро.

— Так после кто–то там сменился, и опять за свое. Ну, я не дурак, второй раз заговорил, так они и второй раз все разворовали.

— Добро.

— А третий раз не уследил, не заговаривал.

— И что?

— Все равно разворовали все. Вот ведь странно. Неужто они с первого раза заговоренные остались?

— Нет, просто не все вещи, чтобы случились заговаривать надо.

— Мудро, брат, воистину мудро. Ну что, перекусишь с дороги?

— Конечно. А ты пока скажи помощникам, чтобы готовили ритуал пробуждения солнца.

— Пробуждения? Но оно же все тогда окончательно спалит!

— Не спалит, поверь мне. Хотя, кое–что спалить все таки должно, правда, отнюдь не теплом своим.

— Тебе виднее.

Артем подвел Толю к контейнеру и открыл его.

— Что там?

— Костюм штурмовика из «звездных войн». Сто штук.

— Нафига, насяльника? — голосу Толи мог бы позавидовать даже самый настоящий гастарбайтер.

— Во–первых, можно наделать твоих холодильно–фильтровочных костюмов и загнать потом, а во–вторых, дареной ракете в дюзы не смотрят. За фри добыл. Костюмов Вейдера не было.

— Даже не буду спрашивать, как и где.

— И не надо. А в-третьих, предлагаю отомстить ты сам знаешь кому.

— А… Которые нам пикник испортили? Ну, добро. Ленина прихватим?

— Нет, Виктор Петрович не разрешит, но Ванесса обещала подогнать избушку. Там металлург с компанией ее металлоломом обварят только для вида — сойдет за ходячий танк, или как там эта поделка в фильме называлась?

Речь шла о проклятии лесов за территорией НИИ, от которого пострадали уже многие. В лесах в этом году завелись странные существа: ролевики. Это течение уже давно нельзя было назвать молодежным, ибо на «ролевках» встречались лица самого разного пола и возраста, наряженные в совершенно разных существ: орки, скупающие зеленку в аптеках крупным оптом, темные эльфы с накладными ушами, вымазанные гуталином, гномы с бородой из такой качественной пакли, что любой сантехник заплачет русским матом, узрев как ныне используется ценный материал. В общем, для не посвященного — выездная сессия дурдома.

Все знают, ролевики — это такая болезнь головного мозга сродни раздвоению личности. При этом оригинальная человеческая личность частенько на ролевках отключается, а вместо нее загружается другая, содержащая «отыгрываемого» персонажа. Доподлинно процесс загрузки и замены личности не изучен и является до сих пор очень перспективной темой если не докторской, то кандидатской, как минимум.

Бытует теория, что эта вторая личность живет и развивается внутри, питаясь фэнтези, причем употребляет исключительно определенный тип оного, которое в пору описывать ГОСТом, а лучше международным ISO. Отклонения от стандарта караются выкриками «неформат» и плохими рецензиями. От такого фэнтези это сознание крепнет, оттесняя куда–то в мутные глубины подсознания обычную серенькую человеческую личность, и, достигнув определенного периода в своем развитии, может само начать это фэнтези производить, словно гриб споры. Иногда удачно и много, а иногда и неудачно, но все равно много.

Первыми от действий этих существ пострадали старые математики, братья Интеграловы. Будучи заядлыми грибниками, однажды гуляя по лесу в ожидании грибного сезона, они не нашли на месте любимой дубравы, откуда вот уже более двадцати лет к ряду добывали грибы в промышленных объемах. Вместо чащи леса их встретили ровные пеньки — дав на фуфырь леснику, ролевики решили там строить крепость.

Сильноплющиель вскоре пришлось воздерживаться от так любимый ею прогулок по лесу, ибо ее размытая фотография, ушедшая в интернет, разом удвоила популяцию ролевиков в этих местах.

За любимую вступился Андрей и сбросил несколько десятков особо рьяных ролевиков в какие–то случайные миры в надежде, что тенденция пропадать в лесах без вести отвадит их от проведения своих игрищ. Тот хоть и любил фэнтези, но с тех пор, как в его жизни появилась Сильноплющиель, количество перерабатываемого им фэнтезийного чтива уменьшилось в разы. Тяжело быть фанатом фэнтези, когда твоя любимая остроухая его на дух не выносит.

Так или иначе, физик жестоко ошибался: кроме выговора от начальства и притока новых ролевиков уже со всей страны в эти места, ничего от его затеи не последовало. Кто ж знал, что каждый ролевик в душе мечтает стать попаданцем и что логика у них работает как–то… иначе?

Болота? Трясина? Дикие звери? Маньяк? Что Вы, как такое может быть! Раз друг пропал в лесу на ролевке — значит, его непременно утянуло в мир эльфийских принцесс и темных властелинов!

Не обошла эта ролевая напасть и Бабу Ягу. Ванесса была вынуждена отступить вместе со своей избушкой вглубь леса, в самые болота, куда не каждый местный сунется, но и там ее однажды нашел заплутавший ролевик. В прочем, это скорее позабавило жительницу дизельной избушки на механических ножках.

— Вы красивы, словно Гладариель, — начал «клеиться» наивный «эльфийский» юноша, не подозревая подвоха. Надо отдать должное, Ванесса была находчива и изобретательна — опыт КВН даром ни для кого не проходит.

— Благодарю, слежу за собой. Пара человеческих душ в год помогают сохранить мою юность. Сдается мне, эльфийской души хватит на более длительный срок. Ну, что, сам в топку полезешь?

От такого монолога «ролевое» сознание поделило на ноль и вернуло в голову обычного такого человека, моментально вспомнившего старые сказки, что изба на куриных ногах — это атрибут самой Бабы Яги, для которой каннибализм вроде как норма жизни. Осознав за считанные секунды, что он имеет все шансы стать отличным источником протеинов, обычное человеческое сознание моментально отключилось, от паники передав управление инстинкту самосохранения. Оный–то, как самая последняя инстанция, и пилотировал незадачливого ролевика прочь от избы по болоту.

Одно накладное ухо даже осталось висеть на ветках кустарника.

Не упустил шанса попытаться изгнать эту нечисть и Алексей Лизергинов. Вышло, правда, у него мало что. Распыленный психоактивный газ лишь помог ролевикам вжиться в роль, да так, что сам Станиславский бы обзавидовался.

Но самым неприятным эпизодом был памятный пикник на природе, когда Толя впервые познакомился с культурой и обычаями ролевых игрищ.

До озера тогда не доехали, разместились в чистом поле. Жары еще такой не было. Толя взял свой усилитель, Сильноплющиель выковырнула из работы Андрея… В общем, все шло хорошо. Если бы Южал Таунский ролевой клуб не наметил на этом самом поле сражение объединенной армии орков и гоблинов с объединенной армией людей и эльфов. Замахнулись они хорошо: сюда даже съехались фанаты этой «тусовки» с других городов.

В общем, совершенно внезапно бедные инженеры обнаружили себя аккурат между двух идущих в бой армий. Причем для храбрости, обе стороны прилично приняли на грудь. И бежать было поздновато: так как Мосфетов, пользуясь случаем, решил перебрать и почистить что–то из внутренностей своего авто.

Пока Андрей, смекнув первым из всех, что это ролевики, прятал свою ненаглядную Сильноплющиель в багажник, куда с ней запряталась и Ки, Толя развернул колонки в сторону одной из армий, включил режим «Малый коллайдер», после чего предложил затыкать уши кто чем может.

Артем умудрился раскурить огромадный косяк и уплотнил вокруг себя дым, готовый встретить врага. Стек, не имея в наличии «дара массового поражения», извлек и взял наизготовку из сумки старую залитую кофе клавиатуру, которую забыл бросить в мусор по пути.

Бой был не особенно длинным. Половину орочьего войска накурил Артем, накладные уши многих «эльфов» завяли от нескольких хитов современного гриндкора прежде, чем сдох аккумулятор. Старая клавиатура Стека оказалась прочнее текстолитовых клинков, хотя и потеряла пару клавиш, а уж Софья… Огромный двухметровый «орк» с азиатскими чертами, скрытыми под слоем зеленки, вооруженный длиннющим мечом, противовесом которого служил подшипник от трактора, после короткого знакомства с ней бежал так, что сбил нескольких своих товарищей.

По счастью, бой продлился секунды, необходимые Мосфетову, чтобы собрать и завести свой фургон и вывести всех из зоны конфликта.

И все бы ничего, но высказывание «долбаные цивилы, то–то смотрю, вооружены странно», засело у Толи в голове и требовало мести.

— И я даже знаю, как Вам, Лорд Вейдер, продемонстрировать лазерный меч, — вернул Толю из воспоминаний Артем.

— Как?

— А вот так.

Артем извлек лазерную указку и включил ее, направив луч вверх. Дым же, которого вокруг хватало, заставил уплотниться линией, рассеивающей свет указки, образовав «лезвие» меча.

— Я ампутирую лазер из DVD дисковода, чтобы ярче было, — сообразил Толя. — Дай мне полчаса, сварганю драйвер на LM317.

— А просто от батарейки не катит?

— Убьется диод тогда, лазерные диоды надо по току стабилизировать, или вай, кирдык, совсем резонатор дохлый будет.

Георгий отдыхал. Ритуал дался ему не просто, и пришлось призывать самых, что ни есть сильных духов. И грибы лесные привыкший к городской жизни организм принял не слишком хорошо… А ведь какой призыв духов без них?

Но все прошло как нельзя лучше, и Георгий решил расслабиться. Пару дней отдыха он заслужил.

— Эх, брат. Что тебе та жизнь, оставайся тут.

— Эх, брат, не могу я.

— Ну, какой из меня шаман, ты ж главный–то.

— Не, брат, ты и без меня отлично справляешься.

— Но я все равно не могу понять, почему чтобы сбросить жару, надо было пробуждать солнце?

— Да так, брат… Просто кое кто в далекой от нас стране сэкономил на радиационно–стойкой электронике. Пилить не только у нас умеют.

— Не понял, но тебе и виднее, брат.

Роман Поликарпович Долболобов зашел в кабинет к Виктору Петровичу и вытянулся по струнке.

— Да ладно тебе, Рома. Как дела.

— Разрешите принять участие в операции по устранению агрессивных действий вероятного противника по отношению к лесному массиву.

О проклятии лесов Виктор Петрович был наслышан.

— Разрешаю. Во–первых, мне и самому они надоели, а во–вторых, ты хоть присмотришь за молодыми, чтобы без жертв. Хватило мне мороки с той пачки попаданцев, которых Андрей отправил.

— Благодарю!

Долболобов кивнул, отсалютовал и вышел из кабинета. На лице военного сияла улыбка маньяка предвкушающего скорую забаву с жертвой.

Тем временем действия сплоченного прошлой операцией коллектива перешли в активную стадию. И к ним примкнуло даже старшее поколение. В виде наблюдателей присоединились Мордоправов и те, кто смекнул делать на ролевиках деньги. Невесь какой доход, да и раздражает эта братия, но ведь платят! Так они и болтались в неопределенном «высокоимпедансном» состоянии, между нулем и единицей.

Жизнь же самих ролевиков превратилась в настоящее реалити шоу, так как за ними наблюдало теперь восемь беспилотников, три отечественных спутника, девять иностранных, а так же несколько тренированных Виталием Радиоловым, по прозвищу Выфер белок, коих он снабдил беспроводными камерами. Иностранные же спутники взломала Светлана Ломова, которой показалось постыдным, что мол де у нее и не одного спутника.

Толя, за которым уже укрепилось прозвище «Вейдер», после того как попив холодной воды он осип, стал негласным руководителем операции. Сильноплющиель устоять тоже не смогла, и Андрея ради такого случая вытянула из работы.

Когда все, включая Романа Поликарповича, собрались, Толя вздохнул и произнес:

— Ну что же, начинаем операцию «возмездие»! — голос скорее напоминал зловещий шепот, усиленный микрофоном.

— Империя будет наносить ответный удар? — осведомился кто–то.

Толя не выдержал и согнулся пополам от приступа бесшумного смеха.

— Только тут проблемка одна со спутниками.

— А с ними–то что?

— Да солнце такой выброс выдало, что половина отключились.

— Наши целы?

— А что нашим–то будет, там все еще лампы летают, да и были они в тот момент в тени большей частью. Один, правда, перезагрузился.

— А забугорные, что Света припахала?

— Вроде как кое–что еще живо. Хотя поговаривают, что какой–то с катушек съехал, врубил движки, слез с орбиты и зажарился на входе в атмосферу. Вилли желание на нем загадывал, думал что звезда.

— Исполнилось?

— Не знаю,

— Ну и хрен бы с ним. Итак, первое, что нам необходимо, это понять, как там все организовано. Потому предлагаю заслать засланца.

— Я Силь туда не пущу.

— Не вариант, — отметил Толя. — Если конечно, не хочешь, чтобы она стала местной богиней.

— Хм, интересная перспектива, — произнесла Сильноплющиель. — А в чем заключается быть богиней?

— Слушай сюда, кавайная тян. Быть богиней, это…

Алена что–то шепнула ей на ухо и Сильноплющиель вытаращила глаза и покачала головой.

— Действительно, не вариант.

— Алена, а ты как?

— А сам–то братец, не хочешь отыграть кого–нибудь?

— Я был засланцем прошлый раз.

— Уговорил речистый, давай я. Но мне инвентарь потребуется.

— Можно ушки удлинить мягким полимером, если к Мордоправову не хочешь.

— Лук соорудим хороший, а стрелы карбоновые можно сделать.

— Можно еще кольчугу из титанового сплава.

— По цвету за мифрил не сойдет.

— Берите алюминий или тупо текстолит, и не выпендривайтесь.

— Может тогда уж сразу чугуний?

— И клинок заодно надо…

— Погодите, — оборвала поток идей Алена. — А кто сказал, что я хочу остроухой пойти туда?

— Уши тебе пойдут, ты с ними будешь очень кавайно выглядеть, — произнесла Дуся.

Алена покачала головой… и заземлилась о батарею, многократно ускоряя коррозию оной.

Алена вздохнула и кинула в угол колчан, стрелы, лук, а так же сняла «удлинители» с ушей.

— Это последний раз, когда я на такое подвязалась.

— Рассказывай. Как прошла пятница и суббота?

— Ролевое игрище делится на три этапа. Приезд и подготовка, собственно отыгрывание персонажа. Далее костюмированная пьянка. Подготовка в пятницу вечером, отыгрывание — суббота, пьянка до утра понедельника. Сюда собираются не меньше двух сотен долбанутых. Здравур хранится в озере «поленное» до утра воскресения. Хотя помимо него у орков своя борматуха в фляжках.

— Здравур? Это разве не корм для скотины?

— Нет, это чудесный эльфийский напиток, который пьют звездануторожденные, Силь, к тебе не относится, не подумай. Самогонка, в общем.

Сильноплющиель хихикнула. Эльфов эльфийка ненавидела.

— Отлично, значит, на неделе их тут не будет.

— Не обольщайтесь. В жару сидеть в городе не хочет никто, потому предвидится массовый заезд в лес со вторника до воскресенья. Самая большая часть разрушений придется на воскресение, причем ближайшее, так что делать что–то надо.

— Мысль дельная есть, — произнес незнакомый Толе голос.

Пареньку на вид было не более шестнадцати, но манера разговора явно выдавала в нем уже состоявшегося специалиста, способного дать прикурить многим здешним гениям. Толя присмотрелся и вспомнил, что звали его Ваней Корольковым. Юношеский максимализм проявлялся в нем лишь тем, что задуманную «программу максимум» Ваня выполнял всегда и в срок, и его ракеты, будь то бумажный расчет, или наспех собранная из куска пластиковой канализационной трубы ракета, всегда попадали в цель. Он был самым юным специалистом в НИИ, хоть и малоизвестным, отчасти по причине своей неприязни к журналистам, коих за людей не считал. Впрочем, за известностью он не гнался, а то, что его все здесь хорошо знали, было для него достаточным.

— А если ударим ракетой по спиртному.

— То озеро «поленное» превратиться в «палёное».

— Стойте, в этом есть резон — без топлива ролевики быстро оставят лес в покое.

— Я сварганю для ракеты навигацию. Там у нас все готовое, для военных трудились.

— У спутниковой погрешность пять метров, как минимум.

— Покатит, у Мосфетова готовый навигационный модуль есть.

— Леха!

— Да.

— Вспомни детство, сваргань взрывчатку.

— Легко. Сколько в тротиловом эквиваленте?

— Тормозите, пожар устроим. По такой жаре это полный абзац лесу. Есть у меня мысль получше…

Хоббит Жора Шильдиков встал раньше обычного. При совсем нехоббитском росте в один метр девяноста три сантиметра, сегодня он лишился последнего атрибута хоббита — растительность на ногах уничтожил на семьдесят процентов огонь костра на котором те готовили взятую с собой тушенку. Реально это были семь процентов, но назвать цифру меньше семидесяти не позволяло самомнение. Но это было не самое плохое, что случилось за эти дни. Жоре так не терпелось приступить к финальной части ролевого игрища, иными словами, нажраться. И как могла судьба поступить так подло, так несправедливо?

Несправедливость была вызвана точным попаданием куска пластиковой канализационной трубы, переоборудованной в ракету с надписью «Моргад‑2» в лежащие на мелководье пластиковые бутылки с отборным эльфийским здравуром гарантированной восьмидесяти процентной крепости. Последовавшая детонация выплеснула неизвестное вещество быстро уничтожившее пластик пятилитровых бутылей и, судя по всему, и спиртное тоже. Эльфийская лучница Теслиель, которую тот мечтал угостить этим великолепным здравуром, призванным послужить катализатором в процессе развития взаимоотношений, теперь казалась еще более холодной и недоступной.

Впрочем, сама Теслиель с интересом разглядывала матерящихся на «синдорине» ролевиков, а когда убедилась, что рядом никого нет, как–то спокойно произнесла словно бы себе под нос.

— Центр, Моргад утащил здравур в чертоги Мангоса. Эльфы негодуют, у хоббитов ломка, орки с горя напились.

— Дело дрянь, — Алена скинула инвентарь в угол. Они планируют масштабные маневры на неделе, отыгрывание двух битв, строительство еще одной крепости. Интеграловы просто бьют тревогу, ибо умрет тогда последняя из их любимых дубрав, и на грибах можно будет ставить крест. И я больше туда ни ногой. Мало того, что по жаре это ухо накладное натирает, так меня еще этот альфа–хоббит двухметровый с комплексом неполноценности задолбал своими ухаживаниями.

— Ты ему просто понравилась, — задумчиво произнес Артем.

— Хватит озвучивать мысли своей Рейчел. Лучше пусть чего дельного посоветует.

— Думаю, — произнес Артем, а потом поправился. — Думаем…

— Ты у нас, Дуся, психолог, посоветуй чего–нибудь…

— А чего тут посоветуешь. Эскапизм в терминальной стадии, материала на три диссертации, два диплома и десяток статей.

— Не хочешь диссер накатать, а? По методике лечения эскапизма в терминальной стадии, а? Или хотя бы пару статеек. А мы, того, поможем с практической частью.

— Нет, Артем.

Лена расслабилась. Полуденная жара спадала, и когда долбаный фонарь по имени солнце перестанет светить, настанет их время… Время жриц Ллос… Во в роль вошла–то! В этот раз она с тремя подругами отыгрывала темных эльфиек. Учитывая, что они в далекой реальной жизни работали в районной поликлинике — выбор был явно не случаен. Ибо сферой их деятельности была стоматология. И анестезии частенько в наличии не бывало. Сюда Лену завлек ее бывший, который теперь стоял во главе отряда светлых. Ох, уж она ему отомстит! Даже подруг ради этого сюда завлекла. С момента ее первой ролевки прошло три года, она успела завести кучу знакомых, расстаться с Эдуардом…

— Скоро стемнеет, Лениель, — оригинальности в выборе имен им было не занимать.

— Да, Надиель. Скоро настанет наше время.

Дашиель тайком достала карманный компьютер и углубилась в чтение. Книги были всегда слишком тяжелыми, чтобы их брать с собой, а фэнтезийная болезнь требовала соответствующего фэнтезийного топлива.

Девушки и не знали, что за ними наблюдают, а каждое слово внимательно слушают.

Толя осмотрел оружие темных «эльфиек» и вынес вердикты клинкам: «Хорошие были лыжи», «лопата тоже неплохая», «Это же сколько фольгированного текстолита на такой клинок пустили, изверги?». Впрочем, лидер отряда явно была вооружена лучше: «оса» и клинок явно покупной. Не факт, что боевой, но покупной.

— Три барышни прямо по курсу, нигерийского происхождения — тихо произнес Толя и поправил самодельный параболический микрофон, чтобы лучше слышать разговоры.

Маша, находившаяся рядом, кивнула и воткнула в разъем на выходе усилителя свои наушники, одно «ухо» отдав Сильноплющиель. Ветерок, хоть немного согнавших запах гари в сторону дал ей возможность выбраться на улицу и она с радостью решила прогуляться с товарищами.

Некоторое время они слушали разговоры, большую часть которых составляли слова ненависти к Эдуарду, который умудрился ухаживать за тремя из четырех присутствующих здесь дам одновременно. И каждая находилась при этом в полной уверенности, что она у него единственная. Это всплыло, и теперь Эдика хотели как следует проучить. Учитывая, что он чистил зубы три раза в день, жевал три вида жевачек, совершить месть в стоматологическом кресле не представлялось возможным.

— Ну что, Темыч, я пойду их шугану, — Толя потянулся к черному шлему. Идиотский наряд свое дело делал хорошо: никто не принимал всерьез Вейдера до тех пор, пока не ощущал, что шею что–то давит, а как ощущал… тогда сразу же вся репутация плода воображения известного сценариста шла в ход, пугая даже гопников.

— Стойте. У меня есть идея лучше, — произнесла Сильноплющиель и поправила волосы так, чтобы ее уши были отлично видны. — Толя, остановишь их стрелы? Синяки мне не будут к лицу.

Толя пожал плечами и кивнул.

— Ты только мне клинок из текстолита реквизировать попробуй, это ж надо на что продукт хороших переводят!

— Это мы устроим.

— Андрюш, ты у нас спец по этой части, светлые эльфы ведь темных не любят?

— Угу, не переваривают на дух, живут в пещерах, поклоняются паучихе Ллос.

— Какой–какой паучихе?

— Ллос.

— Ладно, я ведь за светлую сойду?

— Легко, но Силь, может не надо? Они же тебя потом по всем лесам искать будут.

— И так уже ищут. А эти тут только из мести какому–то самцу. Не волнуйтесь, все выйдет.

Сильноплющиель обворожительно улыбнулась, недолго думая, реквизировала у Алены лук, после чего двинулась в сторону ролевиков. Толя с Андреем осторожно последовали за ней.

— Есть мысли, что она будет делать? — спросил Толя.

— Нет. Но если пройдет плохо, то эти четыре станут попаданками.

— Андрей, лучше не надо. И так без премии этот месяц.

— У кого она есть? Ты вон тоже, ангар снес в прошлом месяце.

— Ну… Я немного с мощностью выходного каскада перебрал…

— Тсс… Начинается!

Разговор замолк в момент.

— Иасса лесса!

— Что, ты кто?

— Говорите на языке грязных людишек, пещерное отродье. Далековато вы удалились от своих подземелий, испражнения грязной паучихи.

Одна из темных включила лампу и та высветила уши гостьи и участницы ролевки схватились за луки.

— Отлично отыгрываешь, прям напугала, а где такие ушки достала? — одобрила одна и, подскочив, дернула Сильноплющиель за ухо. За это отлетела назад, почесывая ушибленное плечо.

В следующий момент три стрелы с резиновыми наконечниками сорвались, но зависли в воздухе перед неведомой гостьей. Хотя, оставить синяки они, по–хорошему, могли только если у цели будут серьезные проблемы с сосудами.

— Девочки, да уши–то у нее настоящие, — пролепетала одна из «темных». — И шрамов от операции, как у Людки, нет.

— Да вы и есть презренные короткоживущие. Какой убогий маскарад!

В руке Сильноплющиель сверкнул клинок, стрелы с резиновыми наконечниками упали на землю. Даже под слоем гуталина «темные» побелели от страха, и, побросав «оружие», бросились бежать.

Сильноплющиель коснулась кнопки гарнитуры и произнесла.

— Порядок, они теперь едва ли сюда заявяться.

— Силь, ну у тебя и методы! — раздался голос Андрея.

Сильноплющиель, молча, отдала Толе трофейный текстолит.

— Ненавижу эльфов.

Присутствующие странно покосились на ушки Сильноплющиель, но промолчали.

Утро. Ночевавший в лесу отряд «орков» под предводительством менеджера среднего звена Виталия Закваскина проснулся в совершенно жутком настроении. У GPS навигатора села батарейка, и оттого они «малость» заплутали, упустив отряд гномов из Одессы, с которыми должны были сразиться. С горя орки распаковали запасы народного сорокоградусного, которое взяли на случай, если с дивным эльфийским здравуром опять будут перебои. Потому утро выдалось злым.

Припердюм, он же Закваскин открыл глаза и уставился на дуло винтовки.

— Фашистише швайн.

— Что?

— А, он русский понимает, ну говори, морда фрицевская, сколько в деревне немцев?

— Э… Немцев? Какие немцы, война уж больше шестидесяти лет, как кончилась!

Окруживший орков отряд партизан звучно рассмеялся, перебудив остальных «орков».

— Так выходит, эт мы зря шестьдесят лет поезда под откос пускали?

С таким стальным аргументом спорить было проблематично. Осознание, что эти суровые детины, увешанные оружием, и вправду настоящие партизаны, заставило Закваскина вздрогнуть. Тот факт, что во время Великой Отечественной немцев в Южал Тауне не было, «орки» разумеется не знали. Им казалось гораздо важнее помнить все даты битв Войны Колец, нежели Второй Мировой.

— Гришка, давай вяжи этих.

— Поведем в лагерь?

— Товарищ партизан, ну не немцы мы, честно.

— А кто?

— Русские мы.

— Русские значит… А почему зеленые?

— Орки мы.

— Вяжи давай, Гришка. Встретимся с Мишкой, там разберемся с этими… урками. Он на диву умеет у немчины язык развязывать.

По пути Роман Поликарпович Долболобов намеренно позволил оркам бежать, любуясь как те несутся по лесу, проламывая на своем пути настоящую просеку.

— Добро, Роман, хорошо шуганули. Прям аж сразу вспомнилась молодость, когда я партизанствовал — пожилой грибник Григорий Ильич звучно рассмеялся — Разве что радиостанция была за спиной вечно тяжелая. Это сейчас финтифлюшки пошли милипусечные.

Григорий Ильич извлек компактную рацию и произнес.

— Центр, партизанский отряд докладает, немчина устрашена и активно улепетывает.

— Видим со спутника, Ваша следующая цель находится в километре к северу.

— Принято, центр.

Арам и Гиви были старыми друзьями. Торговали сначала фруктами, потом стройматериалами, а потом, когда познакомились с закупавшими оптом паклю для бород «гномами», приобщились к «прекрасному», загрузив в свой мозг при помощи нескольких книжек «фэнтезийный» вирус. Наивные, они решили, что чтение поможет лучше выучить русский.

После того, как ментальная зараза прошла инкубационную стадию, не встретив особых препятствий, в этом мире стало на двух гномов больше…

Сейчас они шли вместе с отрядом одесских коллег по лесу, тщетно пытаясь выйти на след орков. Огни в ночном небе заставили их остановиться.

Артем хищно ухмыльнулся и извлек на свет планшетный компьютер, экран которого отображал первую страницу книги «Земля LISP» (Land of LISP). Осталось только зачитать.

— И не жалко тебе их? — спросила Рейчел.

Живущая в воображении Артема девушка как всегда была рядом.

— Если было бы не жалко, взял бы Haskell, — произнес Артем, и рассеянный в воздухе дым начал уплотняться. — Отведаем новую курительную смесь под названием торфяник концентрированный. Отличительная особенность — его даже раскуривать не надо — в подтверждение своих слов Артем рассмеялся смехом, который бы сделал честь любому Темному Властелину.

— Ты ненормальный!

— Спасибо за комплимент, Рейчи, я знаю.

— Итак, Арам, расскажите нам еще раз, что было? — попросил доктор.

Крепко сложенный пациент в смирительной рубашке вздохнул и начал рассказ.

— Мы шли вместе с отрядом гномов из Одессы по лесу, а потом увидели огни. Это прилетели инсектоиды. Они похитили нас и заставляли добывать для них мед. Мы работали годами, пока…

— На другой планете?

— Не уверен.

— Ладно, продолжайте.

— А потом прошел слух, что где–то есть те, кто могут победить инсектоидов. Лисперы, живущие где–то на Альфе Центавре. Я незаметно угнал у инсектойдов космический корабль и полетел туда, в земли лиспа. Король Лисперов согласился помочь нам…

Доктор слушал и чесал и без того лысую голову. Функциональная гильдия, мультипоточная, ленивая… Таких психов давненько не было в стенах больницы, если вообще были…

Виктор Петрович вздохнул, читая онлайн газету «Южал Таун Тудей». Похоже, зря он спустил их с поводка. Критическая масса мозгов, собранная в одном месте способна творить… многое.

Немного не уверенный в результате, Виктор Петрович все же нажал кнопку воспроизведения и из колонок донесся голос журналистки.

Заблудившийся отряд партизан, взявший орков в плен, настоящая светлая эльфийка, чуть не прирезавшая ролевиков, отыгрывающих темных эльфиек, четыре массовых похищения инопланетянами, после которых похищенные люди осваивали emacs и начинали программировать на LISP, восемь человек помешавшихся на математическом анализе (месть Интеграловых страшна), сообщения о появлении разумных бобров, объединившихся с белками и построивших плотину из инвентаря ролевиков (никак Вильфред с Выфером развлекались?) или опять Артем с Лизергиновым… Появление Темного Джедая со свитой и бронетехникой на этом фоне смотрелось крайне серо.

«… все эти явления довольно странные, но имеют вполне естественное объяснение. Жара. Могла ли она повлиять на людей так? Нет. Но мог дым. По сообщениям из лаборатории, в дыме были обнаружены следы наркотического вещества, что предполагает наличие за городом конопляных торфяников…»

Дальше смотреть новости он не стал. Сам знал, что за заключением о качестве воздуха обращались в лабораторию НИИ «ФИГНИ». Другое дело, что что–то в воздухе все–таки было. Ну не мог нормальный человек такое придумать. Да и ненормальный тоже.

— Что–то нифига не помогло, — произнес Толя и потянулся.

— Да ладно, зато поугарали, — произнесла Алена.

— Ага, поугарали — хмыкнул Артем — Они отлично угорели.

— Ну… от строительства крепости они отказались.

— Ага, отказались… Пока. А потом?

— А потом, мы чего–нибудь придумаем. А пока… Пойдемте–ка на озеро палёное. Один черт, в жару работать невозможно …

Список литературы:

Land Of LISP http://landoflisp.com/

Часть 11 Оу‑2

Июнь спешил к своему логическому продолжению: июлю. Погода стояла хорошая, теплая. Не то что прошлое лето. Год прошел, Толя, Артем, Стас Стеклов уже защитили дипломы, и даже поступили в аспирантуру. Им теперь даже приходилось слушать лекции по философии. Философов на лекции специально привозили из расположенной рядом психиатрической лечебницы имени Ефрема Шизогоратовича, а после лекций так же заботливо увозили обратно.

Сильноплющиель гуляла. Расположение НИИ недалеко от леса способствовало долгим прогулкам и эльфийка, когда не была занята работой гуляла. Иногда ей составлял компанию Андрей, но сейчас, как бы то было не прискорбно, он был занят… все той же работой.

Местами в лесу встречались небольшие свалки — следы отдыха на природе представителей современной молодежи. Этих «представителей» эпизодически гонял и заставлял вычищать лес Артем, но меньше мусора от этого не становилось. Вообще, не считая Бабу Ягу по имени Ванесса (Вася) в лесу было много удивительных существ. Помимо грибников и просто отдыхающих. Реконструкторов трех разных направлений и толкинистов стоило опасаться больше всего, как самых малоадекватных. Особенно когда в роль войдут. Правда сейчас их тут не было, и лес отдыхал.

Сильноплющиель села на зеленую траву лужайки и прислонилась спиной к березке.

Некоторое время она дремала, а потом решила, что пора двигаться дальше. Тонкое платьице, которое она сейчас носила было еще родного покроя, в нем она попала в этот мир и сейчас надела его, больше потому, что сегодня был юбилей: ровно год назад она, вместе с магазинчиком «Нанокилокомпонент» переместилась в Южал Таун. И там она и познакомилась с Андреем Потаповым.

Время медленно шло, и Сильноплющиель периодически поглядывала на часы: она точно решила, что после трех уж точно не даст работать Андрею. Юбилей надо отметить!

Встав с земли, она скептически осмотрела себя и приметила на платье соринку, которую не особо задумываясь выкинула, и пошла дальше по тропинке…

Не учла она только одного: «Соринка» была ничем иным, как семенем одного очень и очень интересного иномирного дерева…

Август. Артем, в кой–то веки выбрался в лес за травами. Не так давно ему доверили руководящую должность и фактически он координировал небольшую компанию математиков работающей над очередной секретной задачей. Ну и особенно из его подопечных выделялись два семидесятилетних брата–математика: Владимир и Петр Интеграловы. Эти два дедушки–божьих одуванчика обладали редким даром: патологическая лень в них эволюционировала и своими умными мыслями они на старости лет непроизвольно нагружали окружающих. Разумеется, сами окружающие от этого не испытывали никакого удовольствия. И хотя оба математика (А попутно заядлых грибника) в один голос утверждали, что математический анализ расширяет сознание, как волшебные грибочки, с ними мало кто был согласен. По крайней мере, из людей считавших математику в любом виде средством, а не целью.

Артем шел не налегке, а с корзикой, куда уже уложил пучки трав, листья. В общем все, что было нужно ему для самокруток и настоек. Вдруг, взгляд его остановился на небольшом деревце с удивительно красивым стволом. По размерам оно было с десяти–пятнадцатилетнюю сосенку, однако золотистый ствол и ветви больше напоминали дуб. Прокрутив в голове список известных деревьев средней полосы, Артем понял, что такого дерева там не числится. Задумавшись, он достал телефон и сверился с википедией, но и там ничего не нашел. Ну а раз не числится, значит надо начать знакомство с этим чудом природы: по–свойски.

Артем аккуратно ампутировал у дерева три листика, один из которых растер и понюхал. Листья были толстые, маслянистые и очень ароматные. Раздираемый любопытством и в предвкушении, Артем побежал в НИИ, где высушил листья в «Экспресс–сушильнице», переделанной им из духовки специально для этого и завернул в самокрутку.

Вкус у косяка вышел изумительный. Легкий, полный… Сознание словно само стало искать рифму ко всему подряд, захотелось петь.

— Убойный, значит, наркотик — задумчиво произнес Артем — раз даже на меня так подействовало…

Однако, уже через десять минут эйфория сменилась усталостью. Веки слипались, резко захотелось спать. Решив, что здоровый сон это хорошо, математик лег на кровать и не раздеваясь заснул…

Утро заглянуло в комнату наглыми лучиками солнца, которые немилосердно разбудили Артема. Создавалось впечатление, что кто–то взял и покрутил ползунок цветности: все вокруг казалось «Слишком» цветным и ярким. Звуки обрели глубину и легко различались даже малейшие шорохи.

Артем потянулся и почесал голову. Обычно жесткая шевелюра оказалась на ощупь мягкой, шелковистой и подозрительно длинной.

Залетная муха немного покружила над Артемом, а потом приземлилась ему на кончик уха, чем заставила бедного математика впасть в ступор: кончик уха находился не там, где должен был быть… И ощущался не так, как обычно. Артем осторожно ощупал ухо, потом другое… А потом ущипнул себя…

Тихий смех Рейчел, который слышал только он уже говорил, что произошло что–то плохое…

Братья Сухие с утречка разгадывали кроссворд за чаем, попутно отмечая закрытие очередного этапа очередного договора.

— Четыре буквы, последняя «К». Английское слово, обозначающее отношение к…

Немного другое слово, но подходящее под условия, проорали где–то так, что оно отдалось эхом в корридорах, вызвав улыбку на лицах…

Толя сидел за своим компьютером и работал. С утра пораньше, пробежавшись по лесу, под чутким наставничеством Долболобова, он решил еще раз проверить схему. Особых ошибок видно не было, да и на симуляции все было хорошо. На всякий случай Толя добавил немного керамических конденсаторов на схему питания, и, сохранив проект, взялся за ручку вычеркнуть его из списка дел.

Дверь открылась и далее последовала немая сцена. Шариковая ручка выпала из руки радиолюбителя и упала на пол, а челюсть, не будь она надежно закреплена, стукнулась бы вскоре рядом с ней. Глаза раскрылись так широко, что мышцы век свело, а глазные яблоки защипало.

Ки обалдела не менее Толи и едва не свалилась с его плеча, невпопад матерясь.

На пороге стояло остроухое создание в джинсах, с самокруткой во рту и паникой в глазах.

— Артем? — спросил осторожно Толя, когда челюсть и язык изволили вновь повиноваться командам «Центра», хоть и делали это не совсем уверенно.

Ушастое создание кивнуло и выдало облако дыма.

— Это Сильноплющиель тебя так?

— Нет — произнес Артем — Андрей–то человек до сих пор… Да и ревновал бы ее. Там в лесу дерево выросло… Неизвестное… Ну я вчера его листвы курнул…

— И национальность сменил… Паспорт поменял уже?

— Тебе лишь бы шутить — произнес Артем — Я тут, понимаешь, эльфинизировался, а ты шутишь. Да как мне жить теперь? У меня ж теперь кожа… Нежная, как у Мори Поесеева! И бритву теперь выкидывать — от щетины ни следа.

Толя щелкнул на кнопку ноутбука и на экране спустя долгих двадцать секунд мелодичного звона и бульканья появилось заспанное лицо Андрея.

— Дрон, бери Силь и бегом ко мне. И постарайтесь при этом устоять на ногах.

По пути Андрей и Сильноплющиель умудрились прихватить Стека, Софью, Алену, Вильфреда, Сухих авиаторов… Даже Светлана Ломова и то выползла из своей хакерской берлоги и присоединилась.

В комнату они вломились все дружной толпой, но узрев Артема воцарилась тишина.

— Вау — задумчиво произнесла Алена — да у него волосы длиннее моих.

— Фига себе эльф восьмидесятого уровня — оценил Стас.

Но наибольшее удивление вид Артема вызвал у Сильноплющиель. Бедняга едва не упала в обморок, а потом не без помощи Андрея уселась на единственный незанятый «Гостевой» стул.

— Силь, обрадуй меня, обратный процесс возможен?

Эльфийка нервно сглотнула и покачала головой, а потом собравшись с мыслями спросила:

— А как тебя угораздило–то?

Артем повторил историю.

— Говорила тебе мама, не кури ты что попало — стихами прокомментировал Вильфред и погладил своего Бобрика.

— Должно быть здесь вырос Родоначальный ПлющДендрон — задумчиво произнесла эльфийка. Только его листья на такое способны.

— Что за растение–то?

— У меня на родине растут огромные деревья, но они не родоначальные. Родоначальное — это самое первое. Согласно легенде, оно вырастает за несколько месяцев, а потом приносит несколько плодов и погибает. Они чувствуют друг друга и растут медленно, сотни лет, на восьмой сотне плодоносят. Но первоначальное обладает легендарными силами. Никто из нас никогда их не видел, потому и точно не мог сказать какими.

— Ну одну силу мы открыли на практике — резонно заметили в толпе — коли завернуть листиков чудо дерева — вставит так, что уши вытянуться.

— А как может появится здесь этой первоначальный куст этой иномирной конопли? — спросил Артем.

— Семя я могла принести сюда на одежде — задумчиво произнесла Сильноплющиель — а не почувствовав рядом себе подобных, дерево стало расти родоначальным, а не обычным.

Артем встал и вложил уже завернутый косяк с подписью «Эльфинизатор» в руку своему другу — химику Леше Лизергинову.

— Поможешь?

— Постараюсь…

Второй такой же косяк Артем вложил в руки Андрею со словами:

— Выкури. Межвидовые браки не всегда хороши, если я что–то смыслю в биологии.

Но не тут–то было. Как ни бились в НИИ, дерево упорно не хотело открывать своих секретов. Слух о том, что произошло с Артемом разлетелся быстро и так же быстро нашлись желающие воскурить «эльфинизатор». В основном то была небольшая женская часть НИИ, большей части которой, по традиции досталось от «Закона сохранения красоты». Этот прикладнодемогогический закон, был когда–то сформулирован кем–то от скуки и гласил: количественная сумма ума и красоты у одного существа женского пола есть величина постоянная. И хотя до сих пор не было ясно в чем измерять ум, а в чем красоту, и как складывать величины, вообще говоря, разных размерностей, все соглашались, что закон этот действует. Конечно, были в НИИ и яркие примеры несостоятельности этого закона, но они лишь подтверждали правило.

Так или иначе, уже через неделю число остроухих в НИИ составило пять человек. Больше всего по этому поводу возмущалась помощница Бухова Лиля Аистова с братом — они оказались жуткими эльфофобами.

Исследования Алексея Лизергинова и компании, увы, результатов не дали (хотя пять грантов, восемь премий и стопку дипломов авторам исследований принесли), потому Артему порекомендовали смириться. Впрочем, сам Артем по этому поводу долго не переживал: уже через два дня после «Эльфинизации» Толя увидел его выбритого налысо с объявлением «Куплю волосы дорого» в руке, зверской улыбкой на лице. Деньги, надо полагать, тот уже успел на что–то спустить.

Ну а когда Артем рассказал Толе свой мастер–план, зверская улыбка прорисовалась и на лице радиолюбителя…

Ролевики. Эти фанаты фентезийной литературы увидев настоящих эльфов так загорелись желанием, что быстро продали все свои дорогущие доспехи — лишь бы скорее «Эльфинизироваться». Артем в этом плане промахом не был и антураж устроил знатный. На сколько смог. Об эльфах как литературных, так и настоящих он имел очень расплывчатое представление, а просвещаться в этой области считал пустой тратой времени. Он спешил скорее завершить задуманное и избавиться от отстрых ушей при помощи скальпеля одного знакомого пластического хирурга.

На поляне сейчас в легких одеждах восседали в позе лотоса почти два десятка человек. Каждый из них держал в руках по самокрутке и был готов воскурить ее по команде.

Солнце, лишь бы не видеть этого кошмара, спряталось за тучку, откуда периодически с интересом выглядывало и сразу же опять пряталось.

— Почувствуйте природу и вашу близость к ней. Впитайте ее дары душою и примите ее — сам Артем даже отдаленно не пытался вникать в тот бред, который нес.

Усвоил он только одно: вроде как эльфы близки к природе, а раз так, то напросился вывод, что по характеру те должны быть помесью хиппи и гринписовца в майке «Мейк лав, нот вор». На возражения Сильноплющиель он не обратил внимания, возразив, что мол де местные эльфов иначе представляют. Ну и зачем их разочаровывать раньше времени? «Матчасть» в виде предложенных кем–то томиков «Властелина колец» Артем так же отказался изучать.

Когда ему надоело разглагольствовать, он произнес фразу, от которой Толю, в наглую подслушивавшего издалека при помощи параболического микрофона собранного на коленке за одну ночь из старого зонтика, перекосило.

— Шмалите, братья и сестры!

Впрочем, прикинув в уме прибыль, Толя понял, что овчинка выделки все же стоила. А на их новую задумку деньги были ой как нужны. Да и, в кой–то веки, будет кому предотвращать свалку мусора в лесах…

Часть 12 Шпионская история (ч.1)

Аннотация:

Выходим из режима полета, прочищаем перо.

Солнце взошло над небольшим промышленным городком Хреньвпень где–то в глубинке Китая. Анатолий, зевнув, как раз поднимался по лестнице, чтобы быть ослепленным рассветными лучами через окно. Пройдя еще один пролет, он столкнулся с Ли, каким–то китайцем из офиса напротив.

— Нихао! — поздоровался на всякий случай Толя.

Китаец что–то невразумительно ответил, что мозг Толи понять смог бы едва ли, по причине того, что на китайском тот знал три с половиной фразы. Впрочем, этого, сравнимого по объему со словарем Эллочки Людоедочки словаря, ему хватало на большую часть жизненных ситуаций.

Офис компании «Мэссив Трэш Девелопмент Индастриз» встретил Толю все тем же беспорядком и потому тот спокойно плюхнулся в кресло.

— Утро доброе, Толя!

— Доброе, Стек. Ты сегодня рано.

— Я тут ночевал — вынырнул из под плаката «скачивая mp3 ты скачиваешь коммунизм» программист — Перепротянул витуху, настроил наконец–то сервак и проложил ssh туннель до дома, в родимые российские интернеты в обход долбаного файервола, теперь «тытруб» можем смотреть. В общем жить можно.

Окна выходили на восток, и рассветное солнце настраивало инженера на философский лад. Толя внимательно посмотрел на плакат, на Стека, и переспросил.

— И что, правда коммунизм скачивается?

— Не знаю — Стек легко проследил взгляд Толи и кивнул — Двадцать лет дома качал, качал… На дискетах таскал, касcеты дабил, с фидо качал ночами, по дайалапу тянул и с локалки, потом с торрентов и осла… И все равно коммунизм так и не скачался. Куда ни глянь — один капитализм везде.

Толя вздохнул и улыбнулся. Не так давно, поднакопив денег, он и еще несколько человек из НИИ решили организовать хороший такой инновационный бизнес. Однако, посчитав открывшиеся им перспективы в родной стране, и прикинув что и как, было дружно решено переехать в Китай.

В Южал Тауне этим было проблематично заниматься. В первую очередь потому, что пока заказанная из китая, только поступившая в продажу микросхема ползла по бескрайним просторам России она успевала устаревать, ей объявлялся уже End — Of‑Life, а к моменту изготовления первых прототипов — микросхема исчезала с прилавков. Китай же славился не только дешевыми компонентами, но еще и пофигистическим отношением к объектам авторского права. Именно это и позволило «Мэссив Трэш Девелопмент Индастриз» спокойно делать свое дело, а именно — клепать массово самые разнообразные электронные устройства, которые качали, раздавали и вообще всячески нарушали это самое авторское право, попутно принося радость пользователям, ненависть правообладателям, и деньги создателям.

— Привет всем — поздоровался Артем, вваливаясь в офис и плюхаясь в свой уголок. Говорил вчера вечером в Джейком — в общем, отгрузили первую партию маршрутизаторов.

— Годно, и как, берут?

— Да. Только вот, боюсь, остальные китайцы подтянуться скоро и начнут наши поделки копировать.

— Ну и пускай — хохотнул Толя — у меня в схеме шина памяти неправильно разведена. Сделают все по нашим герберам — оно у них не взлетит, будут ошибки на памяти идти.

— А мы как?

— А мы соплю вешаем. Малозаметную, припоем. Это дает нужные паразитные емкости/индуктивности, чтобы оно завелось. Там разбежка специально на пределе. Пока китайцы просекут, или плату перетрассируют с нуля — мы свой профит уже получим.

— Хитер, как китаец.

Толя хохотнул и с улыбкой продолжил разводить третью по счету плату очередной модели маршрутизатора. Было немножко тоскливо, но он привык. Одна мысль, сколько тонн рафинированной ненависти производят копирасты грела душу инженера.

Тем временем, где–то в Техасе…

Зной упорно смотрел ненавидящим взглядом на жалких людишек, скрывавшихся в хорошо кондиционируемым здании из стекла и бетона. Этот день оставался за ними и он предпочитал ретироваться на ночь, чтобы к следующему дню набраться сил.

— Сэр, мы привели ее.

— Конечно, благодарю — Джонс зевнул и с любопытством взглянул на посетительницу.

— Итак, у Вас, мисс Плющиель, есть для нас что–то полезное, так?

— Ага — девушка обворожительно улыбнулась, и когда она это сделала из под локона волос выбилось остренькое ушко… Но внимание от уха отвлекла заляпанная кофе, местами помятая тетрадка, исписанная формулами. Она и шлепнулась прямо на стол. Сами формулы для Джонса ничего не значили, но на проведенном брифинге ему английским по белому вдолбили, как они нужны «дяде Сэму». Вдолбили настолько хорошо, что тетрадка показалась ему красивее, чем та, что ее привезла.

— Тут год нашей с ним работы. Моя часть. Его часть, я полагаю, у Вас уже есть.

— Хм, весьма бесценно. И что Вы хотите за такой… подарок для дяди Сэма?

Джонсу дали право сделать предложение. Но весьма ограниченное по финансам. Максимум — программа защиты свидетелей, средства на старт… В общем все, чтобы запрятать эту дамочку поглубже, в какой–нибудь мелкий городок, где дальнейшая судьба волновать их не будет. Пусть хоть живет где–то в трейлере в Алабаме!

— Права работать и жить здесь, как минимум. Жить хорошо — еще лучше — Джонс мысленно усмехнулся, пока все шло согласно тому, к чему он готовился. «Хорошо», ведь понятие относительное. — И это в Ваших интересах, потому как еще два раза по столько же — вот здесь — девушка улыбнулась и коснулась пальцем своего лба, разгладив морщинку. Потому мне хотелось бы получить комфортные условия для работы по моей специальности, так как мой мыслительный орган весьма капризен в этом плане.

Это было хуже. Если тетрадку можно отнять, то то что в голове не вытащишь никакими клещами. Неужели она занимается наукой? Если да, то выбивать из нее что–то — резать курицу несущую золотые яйца.

— И что такая красивая девушка нашла в теоретической физике? — вздохнул Джонс, собираясь с мыслями.

— Физика очень сексуальная наука, поверьте мне — нежный голос, которым это было сказано, заставил сотрудника спецслужб безоговорочно поверить сказанному. Хотя чего может быть сексуально в тоннах формул он понимал мало. Но прекрасно понимая, что выхода нет, взял телефон и сделал звонок. Надо хотя бы найти человека, который убедится, что она и впрямь знает предмет.

Андрей был в депрессии. Глубокой. Если бы глубину этой депрессии можно было бы измерять а метрах, то тогда знаменитая Марианская впадина уже давно не была бы самым глубоким местом планеты. Да как она могла?

Два события подряд выбили физика из колеи. Да что там выбили, сбили с рельс в кювет, как бородатые партизаны фашистский поезд. Первое — это кража одной из его тетрадей, в которой он вел записи, по одному проекту. Тетрадка вскоре объявилась у коллег Андрея в штатах, о чем и доложила разведка, что не могло не печалить. На самом деле это его обрадовало, так как это не была в этот раз его забывчивость, которую, как казалось, он победил. А те записи — один фиг в голове есть три раза по столько и еще останется. Но вот вторая неприятность, хоть и так же была связана с тетрадкой и кучей расчетов в ней, была хуже. Это была уже тетрадка Силь, которая внезапно испарилась вместе с остроухой в неизвестном направлении.

Почти месяц никто не знал где она и что с ней, потом спустя месяц разведка доложила, что и тетрадка, расчеты в ней и сама остроухая сейчас работают на «Дядю Сэма».

И вот это уже было серьезным ударом для физика. Андрей вновь посмотрел на уголок стола. Там, все так же стоял граненый стакан, а рядом банка, закрытая герметичной крышкой. Один из химиков, по фамилии Чурков налил Андрею собственной разработки — 146-процентного спирта. По его словам, это должно было помочь с вероятностью 146 % от любого душевного расстройства. Но даже находясь на самом дне потенциальной ямы, по имени депрессия, Андрей седьмым чувством понимал, что пить что–то, что больше 100 % по крепости употреблять явно не стоит.

Так спирт и стоял, постоянно намекая, что его надо было бы налить в стакан и с аппетитом выпить, закусив… Впрочем, закуски у Андрея не наблюдалось, ровно как и желания уходить в запой. Разум был девственно чист, ибо настроение явно не способствовало интенсивной работе и он сидел в тишине, предаваясь воспоминаниям.

Раздался стук в дверь.

— Вломитесь.

— Привет, ты как?

— Привет, Ален, нормально. Как брат?

— В Китае, китаеза хренова, уже вижу по интернету рекламу их поделок с «фри шиппинг ворлдвайд». Но да хрен с ними. Ты лучше скажи, как ты сам?

— Как тебе сказать, когда она была рядом уже который год.

— Второй.

— Второй год… И вдруг, внезапно, взяла и продалась. Я… отказываюсь в это верить.

— Ну видео, где они с Беном Томпсоном что–то делают явно не подделка… наши проверяли. Да и разведка достала запись ее разговора. Может, она играет?

— Маловероятно, не утешай меня. Продала все и всех. И теперь, они на моей работе строят первый корабль, способный долететь до другой звезды. А мы что?

— А у нас Гобос Фрукт — вздохнула Алена.

— Ага, наращиваем орбитальную группировку на дне тихого океана, чтоб их! — печально вздохнул Андрей.

— За державу обидно?

— Есть такое. Кстати там не выяснили, от чего он упал?

— Не знаю, нам же это не доверили. Но вот Вильфред видел в телескоп отделившийся от аппарата объект.

— Хотя, едва бы наши что–то соорудили дельное, даже с моей помощью, сама знаешь. Обязательно найдется кто–то, кто забудет ключ на тридцать четыре в вдигателе в момент старта. Наверное, потому Силь трактор–то и того, угнала.

— Ладно, глядишь — теперь в обозримом будущем будет трактор на другой глобус.

— У меня в кладовке трактор в другие миры — сухо произнес Андрей — да вот только почему–то я им до сих пор не воспользовался.

— Сейм шит?

— Угу. Искал одно время, думал в попаданцы записаться. Разные места, разные времена, разные миры… Те же проблемы. Как посмотрел, что–то сразу и расхотелось мне туда.

— Ладно, не раскисай. Аистова обещала сделать Силь… Ой, забыла… чего–то такое японское… Если доберется до нее. Эх, жалко Толя в Китай умотал. Он бы точно чего–нибудь бы да придумал.

— Ну как он? — спросил Володя Позитронов, когда Алена вышла из квартирки физика.

— На дне потенциальной ямы по имени депрессия. И выберется ближайшее время едва ли.

— Не говори так. Даже при минимальной энергии, всегда есть шанс. Туннельный эффект никто не отменял.

— Туннельный говоришь… А какая вероятность?

— Ненулевая. Вон, говорят, в девяностых, один физик с испугу протуннелировал сквозь 20 метров бетонной стены.

— Что серьезно?

— Угу. Коллега тестировал приборную панель новую. Ну и на стрелочные датчики подал с батарейки напругу, те на практически максимум встали. И в тот момент ему приспичило отойти, по большому делу. Ну тот, батарейку забыл отцепить, побежал. Не до того было. А наш герой принял показания за чистую монету, подумал что все, каюк, сейчас конец половине того, что осталось от СССР будет. Он в тот момент находился в подземной лаборатории, единственным путем наружу, кроме входа, который по показаниям уже заражен радиацией, были двадцать метров бетонной стены. Потом на опыте так и не смог воспроизвести.

— А почему туннельный эффект?

— Выловили его за двадцать километров от станции, сначала думали спонтанная телепортация, но потом посмотрели записи камер наблюдения. Бегает быстро.

В то, что это правда верилось слабо, и Алена вяло улыбнувшись пошла в к себе в квартирку.

— Ну что там, как? — спросила Светлана.

— Смоталась ушастая бестия, сердце мужику разбила, осколки по всей комнате.

— Как говорят итальянцы, все женщины проститутки, кроме моей мамы. Она святая — утвердительно кивнув, хакерша хрустнула сухариком, щелкнула кнопкой, и захихикала.

— Сама–то кто по половой принадлежности?

— Программерша.

— Оно заметно — задумчиво произнесла Алена — чего это ты там делаешь?

— Ломанула пентагон.

— Нахрена? Что у них там есть–то?

— Обычный веб–сервак на сотню страниц с информацией на типичной CMS'ке, которая полтора года без апдейтов. Думаешь доступ к чему–то серьезному вывесят в интернеты?

— Нет, конечно. Но зачем?

— Да так, из мести. На всякий случай оставила ругань в адрес американского правительства на арабском.

— Стесняюсь спросить, нафейхоа?

— Просто так. Меня недавно в кафе… Куда я, к слову, с твоей подачки, сходила… Араб в общем пытался кадрить.

Алена покачала головой и посмотрела на ругань написанную на арабском. Иногда — Светлана грамотный и квалифицированный специалист, а иногда — прыщавый школьник, начитавшийся журнала «хакер».

— А арабский как изучила?

— Гугель транслейт.

В том, что ругань на арабском не поймут ни арабы, ни американцы, Алена была теперь уверена на сто процентов.

— Лучше бы пошла, что–ли Андрея закадрила, благо место вакантно. Он–то получше арабов всяких будет.

— Да ну тебя… в /dev/null. Если лучше, чего сама–то что сидишь на месте?

Алена сделала вид, что не услышала остроты.

Джип медленно колесил по бескрайним просторам соединенных штатов. Бэн Томпсон, физик–теоретик, проводивший с гостьей собеседование сидел за рулем. После того, как он подтвердил, что та знает предмет на твердую пятерку, его попросили проводить Сильноплющиель небольшого городка Holy Crapville, что где–то в глубине Техаса. Со слов Бэна это был один из основных исследовательских центров, куда отбирали лучших из лучших. И это льстило.

— А ты и вправду русский знаешь? — нарушил молчание Бэн.

— Ага — кивнула Сильноплющиель, поправила темные очки и хлебнула колы. На жаре на вкус она стала похожа по вкусу на раствор хозяйственного мыла в газированной минералке «есентуки номер четыре», с небольшим добавлением сахара.

— А как с русского переводится… — Акцент у Бена был заметный — «Жизнь бьет ключом»?

— Life hits you with a wrench (Жизнь бьет тебя гаечным ключом — досл. перевод) — не задумываясь перевела Сильноплющиель, после отложила колу и догадалась открыть выданные ей документы.

— О Боги. Именем святого Плющдендрона, куда я попала? — от возмущения она перешла на родной, уже порядком забытый язык.

— Что такое? — спросил Бэн.

— Они думают что я из Кореи. Или из Китая. Или еще откуда.

— Почему?

— Они пишут мое имя через черточку.

— Силь — Но-Плющиель.

Когда давно, дома, около пяти сотен лет назад, за такое искажение имени сажали на кол. Деревянный кол предварительно сдабривали специями и ароматными благовониями. Конечно, сейчас так уже никто давно не делает, темные века позади, но как же захотелось вспомнить традицию…

— Ладно, бывает. Имя у тебя редкое, не против если я тебя просто Силь называть буду? Мой язык твое имечко полностью не выговорит.

— Nope — ответила Сильноплющиель.

— Где ты так английский выучила?

— Статьи читаю научные в основном, вот и выучила. Мне языки легко даются.

— А на русском мало?

— Хватает, но читать сложнее. Мой родной язык на сорок процентов менее избыточен, чем русский. На русском сильно навороченные термины, в голове не укладываются. С английским как–то проще.

— И давно ты занимаешься физикой?

— Года два, как–то раньше не приходилось. А ты?

— Закончил MIT. Хоть и не люблю я это дело. Знаешь, всю жизнь хотел ферму, пару полей, трактор и кукурузник.

«Не знаю как кукурузник, а вот я по хорошему маршрутным трактором из рашки я уже воспользовалась» — мысленно вздохнула остроухая.

— А после?

— А что после. Мамаша настояла, чтобы шел дальше, получал этот Ph. D., будь он не ладен. Закончилось плохо.

— Плохо?

— Плохо. В Holy Сrapville отправили, как одного из лучших.

— Что это за место?

— Городок, вокруг исследовательского центра где живут ученые. Мозги, которые соскребают по всем штатам.

— Вроде закрытых академгородков?

— Наверное, многое копировали во времена холодной войны. Он не то, чтобы сильно закрытый… В общем, сама увидишь. Но я бы сказал так. Если наша разведка, сопрет у вас что–то, оно с вероятностью девяносто процентов попадает туда.

«НИИ ФИГНИ» по–американски? Вот уж любопытно» — задумалась Сильноплющиель.

— А чем так плох Holy Crapville?

— Работать надо, там менеджмент суровый. Все бывшие ученые, которые знают, когда ты бездельничаешь, а когда нет. Сами потому что такими были. — Бен вздохнул — А я хочу гребаную ферму, трактор и кукурузник.

— Над чем хоть работаешь–то?

— Ну последний месяц, над тетрадкой твоего русского друга, по которой наши собираются делать проект «Энтерпрайз».

— «Энтерпрайз»?

— Тебе дали доступ, но считай на небольшом уровне. В двух словах — первый корабль, который полетит до другой звезды. Мы делаем реактор, который будет питать двигатели, который разгонят его до сверхсветовой скорости. Ибо твой друг все нужное для этого придумал.

— Амбициозно.

— А то. В общем, двигатели не мы делаем, хотя они примитивны, и используют побочный эффект выхлопа этого вашего реактора.

— Ага, помню такое. А что с охлаждением?

— Какой–то инновационный секретный теплоноситель.

— Сами придумали?

— Угу, за гринкард купили индуса, который его придумал. Разработка шла бесплатным приложением. — хмыкнул Томас.

Сильноплющиель изобразила смех, после чего немного откинула спинку сидения. Ей надо было собраться с мыслями.

Тяжела и неказиста жизнь военкома, во время недобора. Особенно где–то вдалеке от столицы. Вот почему не сделают как в Израиле? Чтобы и девок тоже в армию брать можно было? Ни вам проблем с недобором, да и служивые рады. Но нет, у нас свои методы. Вот и приходится, последних мужиков по подворотням разыскивать.

Иван Евдюков достал смятую распечатку с фамилиями, и еще раз посмотрел в сторону леса. Где–то тут, если верить рассказам родителей скрывались совсем потерявшие нюх уклонисты, отрастившие уши. Впрочем форма ушей, цвет кожи, плоскостопие, гастрит, геморрой, воспаление хитрости на почве симулянства и прочие мелочи никогда не мешали отдавать священный долг Родине.

Вопрос только почему они в леса подались? Как заверяли родители, сначала они еще возвращались домой, а потом совсем, того, одичали. На ЕГЭ и институт дружно забили. Вот только леса приобрели дурную какую–то славу. Туристов и грибников поубавилось, а кто и ходил — все говорили о том, что кто–то постоянно стреляет, предупреждает, мол дальше не ходи. А на фотографиях так вообще избу бабы яги видели.

Иван Евдюков вздохнул, для уверенности нащупал в сумке стопку повесток и с хмурой уверенностью двинулся в лес.

— «Добро пожаловать в Holy Crapville» — прочитала вслух Сильноплющиель.

— Наденьте защитный костюм, возьмите монтировку и соблюдайте технику безопасности — хмуро откомментировал Бэн. Он вообще имел обыкновение несмешно шутить по поводу и без.

На КПП Бэн подошел к стойке и автоматика отсканировала сетчатку его глаза, после заставил под присмотром двух вояк, обвешанных оружием тоже самое сделать Силь. Потом пришлось зайти внутрь, где начался настоящий рай для параноика. Управились быстро. Все–то полтора часа на бюрократию, подписывание документов о неразглашении, снятие отпечатков пальцев, фотографирование, сдачу образцов крови, заполнение анкет… И еще кучу разных мелочей. После, Сильноплющиель выдали небольшую пластиковую карточку с прищепкой, которую та, не долго думая, прицепила на блузу.

— Правда у нас хорошая система безопасности?

— Ага — кивнула Сильноплющиель, уже прикидывая сколько времени тут в среднем тратят на прикладывания глаз, рук и других жизненно важных органов к разного рода устройствам идентификации. Примерно прикинув количество времени, которое должно было в теории оставаться на работу при этом, и получив отрицательную величину, остроухая задумалась. Это уже вгоняло ее в депрессию.

— Городок небольшой — произнес Бэн, садясь за руль — в кафе кормят вкусно, бесплатно, безлимитно, как вам такой социализм, а?

— Неплохо. Выпивка тоже бесплатна?

Тут она попала в точку.

— Чего захотела! Только по случаю свадьбы, а так — дерут втридорога, даже за энергетики… эсхолз! Помню в MIT каждый месяц надирался, и сразу как–то легче жить становилось. А теперь… Да тут даже выпить и пострелять с друзьями нельзя! Хотя у нас один, правда, японец бывший придумал… Чтобы нажраться забесплатно три раза женился на одном и том же роботе со сменными шкурами. Фокус просекли, потому ввели лимит — не более трех свадеб за счет заведения на одного человека.

Бэн тяжело вздохнул.

— Фитнесс центр. Библиотека… Зайдешь потом, получишь личный планшет. Комплекс лабораторий дальше. Тебя определяют в сектор с номером 4b66, заодно познакомлю с проектами, которыми там занимаются.

— Да, будет здорово.

— Да, возьми в бардачке свой телефон, тут своя сеть, CrapTelecom, на нестандартной частоте, чтобы гражданские не смогли подцепиться. Звонки только местные, но с видео и безлимитные.

Сильноплющиель вздохнула и отключила свой телефон под управлением FreeBSD, который у Стека выпросил для нее Андрей. Аппарат уже успели четыре раза просветить рентгеном, два раза разобрать и три раза снять дамп прошивки, прежде чем разрешили оставить на память. По счастью, будучи разработкой для военных, аппарат стоически вынес облучение, а в плане сборки и разборки был прост, как автомат калашникова.

В руку лег пластиковый аппарат, который оказался под управлением последнего Windows Phone. Стека рядом не было, потому телефон включился и даже не повис.

— А почему Windows Phone?

— Раньше была своя разработка, но потом нас решил Microsoft частично спонсировать. Ходят слухи, что это им помогает отбрыкиваться от антимонополистов. Хотя как по мне — лишь бы звонил, и фонарик был. А если есть «змейка» — вообще шикарно!

Сильноплющиель вздохнула, и бросила свой новый телефон в свою сумочку. Разработка сумрачных российских гениев соседству была совсем не рада, и оставила на пластиковом корпусе заметную царапину острым углом, намекая, кто в этой сумочке главный.

Иван Евдюков потряс головой и попытался вспомнить то, что только что произошло. Последнее, что он помнил, это как появившийся остроухий юноша стрельнул в него из лука. К стреле было привязано что–то дымящееся, и это дымящееся в считанные секунды схватило его стальной хваткой, вырвало из суровой действительности и бросило на несколько часов отмокать в розовые мечты полные красивых и не совсем одетых в камуфляж девушек. Сейчас, совершив стремительное падение с небес на грешную землю, Иван чувствовал себя крайне помятым.

Старый вояка зевнул, и только тут понял, что с ним приключилось что–то не то. Вместо мобильного телефона в руке оказалась деревяшка, вместо одежды — настоящая кольчуга, на поясе клинок, а рядом — да еще и шлем лежит.

— Мамочки… — только и произнес он, когда в довершение увидел за деревьями мирно шагающую куда–то на здоровенных лапах избушку.

— В этом секторе немного лабораторий. Но лучше тебе знать чем они тут занимаются, хоть по доступу тебе и можно — произнес Бэн.

— Почему?

— Будешь знать, какая гадость из этих лабораторий выползет в случае факапа. Это вредит сну. А здоровый сон в нашем деле — лучший друг.

Сильноплющиель вздохнула. Расстраивать Бэна рассказом, про то, как один из радиационно стойких физиков, на радостях от научного открытия выбежал из подвала и расцеловал первого попавшегося прохожего, не хотелось. Ровно как и то, что бедолага после этого мог вполне номинироваться на премию Дарвина и имел все шансы ее выиграть. Посмертно, разумеется.

Лаборатории. Все чистенькое, на каждой дверке, будь то дверь в лабораторию, вентиляционный люк или дверь в туалет красовался сканер сетчатки глаза, или иное устройство идентификации. В одном месте генетически модифицированных куриц делают, в другом разрабатывают программу обучения шимпанзе программированию на Java, в третьем испытывают стероиды, позволяющие освоить квантовую физику за одну ночь.

Расстраивать коллег тем, что эти стероиды уже сто лет назад открыли для себя нерадивые студенты опять таки не сильно хотелось.

— А почему проекты такие разные? Из столь разных областей и в одном секторе.

— Сектора по уровню секретности, и важности. А не по назначению. Такая классификация новая. Не обращай внимания, в общем.

— А что тут делают?

— А, тут тихо и мирно. Тут уже больше десяти лет пытаются расшифровать сигнал из космоса, полученный в девяностых. Пока не удалось. Хочешь взглянуть?

— Не откажусь.

— Эй, Вильям, покажи–ка девушке сигнал.

— А, мисс Силь, наслышан… Вот. Смотрите какая красота.

Сильноплющиель прищурилась, узнавая данные и улыбнулась.

— Хм… И сколько вы думаете над этим?

— Да уж больше десяти лет, еще с девяностых.

— Можно на секундочку попробовать?

— Конечно.

Сильноплющиель села за компьютер и размяла пальцы. Данные были в виде сырых сэмплов с антенны. Вспоминая старые уроки, быстренько собрала из готовых блоков конвейер для SDR, через который прогнала посылку. На выходе появился до боли знакомый набор данных, который она сохранила в файл.

— Вот — произнесла Сильноплющиель, вставая из–за компьютера.

— Что это?

— Представьте, что у вас юникод, перегоните в windows‑1251, потом в cp866, потом считайте, что у вас windows‑1251, и перегоните опять в cp866, и так еще два раза.

Вильям удивился, но уже сам быстро сделал манипуляции.

— Что это?

— Русский текст. В девяностых с кодировками проблемы вечные были, да и оператор видно перебрал… С фикусовой настойкой.

Вильям, будучи догадливым уже вставил раскодированный русский текст в автоматизированный переводчик. Тот, конечно, проглотил львиную долю самых красивых и труднопереводимых оборотов, имевших обиход в бурные девяностые, но того, что перевелось более или менее успешно… В общем, этого хватило, чтобы все прочитавшие этот текст густо покраснели. Не покраснела только Сильноплющиель. Ее вообще тяжело было заставить покраснеть.

— Что это?

— Мне как–то рассказывали, на уровне байки, что русские в девяностых сигнал в космос слали, по–моему лазером… В общем попали не туда, сообщение потом генерал читал, прежде чем под трибунал отдать. Прочитав, говорят, проникся и зауважал. В итоге так и не отдали под трибунал. Но я думала это байка…

— Оказывается, что нет — растеряно сказал Томпсон, и ловко отправил сообщение с телефона куда–то — жди премии.

Вдоволь насмотревшись на лаборатории, и показав рабочее место, Бэн повез Сильноплющиель в город. Она как–то поразительно легко шла на контакт, потому он всерьез думал перескочить как можно быстрее от дружеских отношений к более тесным. Она была первой девушкой в Holy Crapville, которая сумела пройти его личный контроль внешности и характера. И практика показывала, что шансы у него были. В конце концов, в студенчестве с девушками проблем не было. Это тут непойми что.

— Андрей, ну что там у тебя?

— Депрессия.

— Прими свои антидепрессанты, и пошли чего покажу — Позитронов забежал к физику с огромным эмалированным ведром, в котором был попкорн.

— Что там такое?

— Реалити шоу, «военком в стране чудес». Наши… Местные… В общем… Это надо видеть.

Андрей нехотя включил компьютер, и послушно открыл ссылку, где был доступ к «видеонаблюдению» за лесом. Камеры автоматически переключались, постоянно показывая одинокую фигуру, бегущую куда–то по лесу с мечом на перевес.

— Что происходит?

— Пациент думает, что несет древний артефакт в кузницу, чтобы там его уничтожить и спасти все живое. Вот, держи попкорн.

— Ох, и влетит вам за это.

— А что нам–то? Мы же просто смотрим. Ну… еще некоторую прибыль с трансляции через интернет имеем, уже больше миллиона подписчиков и тотализатор. Это не у нас же на почве книжек крыша поехала.

— У нас она на почве других книжек поехала. А если он покалечит кого?

— У него клинок из крашенного текстолита. Им и хомяка не зарежешь. Только если раздавишь, и то постараться надо.

— И он на это купился?

— Его обкурили чем–то. Подозреваю реквизит со склада Артема. Критическое мышление снижено, фантазия обострена, ровно как и повышено желание действовать и выглядеть эпично. Артем перед тем, как в Китай с Толей смотался этой оголделой школоте в лесах целую кипу рецептов подкинул.

— Бэн, ты просто чудо — промурлыкала Сильноплющиель, и подарила физику поцелуй. Тот уже не выдержал и обнял Силь прямо таки желая зацеловать ее до смерти.

Она немного отстранилась, провела едва заметно пальцем по краю уха и приложила палец к губам Бэна.

— Тихо, шалунишка, не так быстро.

Спустя несколько минут, которые она ему подыгрывала Бэн захрапел, забавно дергаясь во сне. Сейчас, его воображение рисовало ему радужные мечты, о которых не пишут в приличной литературе. Сама же остроухая лишь вздохнула. Еще никому не пришло в голову, что на кончиках ее ушей располагаются железы, и то, что они выделяют отнюдь не безобидно. Ну а в руках красивой и ловкой женщины вроде нее — это еще и оружие.

Компьютер загрузился. Это не было похоже ни на что, что она видела раньше. Наверное — какая–то местная разработка. А уж что лежит в ее основе — черт знает, тут Стек нужен, или еще кто более смыслящий. Впрочем, требование пароля было и здесь, хорошо хоть имя пользователя было запомнено. Рядом красовался счетчик в пять попыток.

Сильноплющиель посмотрела на спящего Бэна и не задумываясь провела пальцем по ряду клавиш. От одного до восьми. С них от этого движения давно слетела краска. Результат не заставил себя ждать, и та с интересом стала смотреть, чего интересного держит у себя на компьютере физик. Однако, ничего особенно интересного ей так и не встретилось. Около гигабайта научных статей, больше половины которых явно были скачены с торрентов, несколько фильмов, в основном мелодрамы, куча музыки в стиле кантри, и под сотню гигабайт порнографии с молодыми француженками. Были так же и текущие наработки, да цифровая копия тетрадки Андрея. В общем, ничего особенного. И стоило ради этого роман крутить? Зевнув, Сильноплющиель выключила компьютер, скинула с себя все лишнее, плюхнулась рядом с Бэном и заснула. День был долгим и ей нужен был отдых. А Бэн… В конце концов она женщина, сволочь по определению, и если тут будет мужиков менять, как перчатки — тут никто не удивится. Это же свободная страна, или нет?

Часть 13 Шпионская история (ч.2)

Аннотация:

Последний рассказик из этой серии. Продолжения более НЕ будет.

Утро. Сегодня Бэн решил остаться дома, потому как после прошлой ночи ему банально не хотелось выходить на работу. Максимум на что его хватило — дотянуться до телефона. Интерфейс обрадовал доступными «плитками»: «Взять отгул (3 осталось)», «Вызвать врача». Опция «взять отпуск» была недоступна, так как отпуск свой он уже отгулял. Бэн щелкнул по плитке «взять отгул», после чего выронил аппарат и снова захрапел. У него было стойкое ощущение, что по нему ночью проехался трактор, обрушился сарай, а потом на него приземлился кукурузник. Сильноплющиель же, наоборот, встала рано, оделась и быстренько сбежала на свою новую работу.

Впрочем, когда остроухая обольстительница ушла, критическое мышление лишенное подавляющего фактора заработало и всего за полтора часа со скрипом вычистило из мозгов большую часть розового мусора. После подобного технического обслуживания мозг начал медленно загружаться, набирая обороты, и первое что он сделал — стал прогонять в памяти события последних двенадцати часов, ища в них явные нестыковки с объективной реальностью. Это ему приходилось делать ни один и не два раза еще во время студенческих попоек в MIT, когда на утро он просыпался в объятьях совершенно незнакомых девушек. В общем, процесс был привычен и отлажен.

И вот тут, что–то заставило физика резко принять сидячее положение. Что–то в прошедшей ночи ему казалось странным. Как минимум то, что три или четыре француженки, точно присутствовавших тут ночью, помимо Сильноплющиель, были явно не уроженками Holy Crapville, хотя и казались подозрительно знакомыми.

А если так, тогда…

Бэн быстро подошел к зеркалу и провел салфеткой по губам. Хотя осталось ли там чего? Рискнем.

Физик быстро оделся, и побежал к друзьям в химическую лабораторию, хотя «бег» этот скорее походил на тяжелую поступь пожилого медведя гризли с Аляски. Конечно это может быть паранойя, но таких ощущений на утро у него не было даже во времена жизни в общежитии родного института. А уж чего они только по молодости там не делали…

Химическая лаборатория как всегда радовала чистотой. Химик нашелся на своем месте, рассматривая что–то на экране. Это что–то подозрительно походило на какую–то сложную органическую молекулу, которую аккуратно обтекал текст научной статьи, которую тот верстал в LaTeX'е на соседнем мониторе.

— Джерри, вот ты где. Будь другом, проверь вот эту салфеточку на предмет неизвестных науке психотропных средств — выдавил из себя Бэн.

Тощая, сутулая фигура Химика прищурила глаз, и произнесла:

— Чем я тебе буду искать то, что неизвестно науке?

— Ну… короче посмотри есть ли там что на ней? Я ж не химик.

— Это срочно? — Химик моргнул три раза.

— А вдруг распадется? — Физик кивнул.

— Ну ладно, уговорил. Зайди в пятницу вечером. И реагенты захвати.

Под реагентами понималось так любимое местными химиками виски, а моргание кодировало количество бутылок. Одна, ясное дело пойдет Шону в отдел безопасности, чтобы тот не заметил, как эти бутылки будут тихонечко опустошать.

Вернувшись домой, Бэн пнул компьютер ногой. Попал прямо в большую кнопку питания, которой неведомый дизайнер немного перебрав с «вдохновлением» придал вид драконьего глаза. От такой наглости этот самый глаз загорелся недобрым зеленым огнем. Физик привычно провел пальцем по ряду клавиш тонкой клавиатуры и включив первый попавшийся фильм завалился на диван с банкой, опять таки, колы. Напиток он этот не любил, но за пиво тут драли такие сумасшедшие деньги, что жаба сдавливала горло, не пропуская напиток внутрь. Ну как тут спокойно насладиться вкусом?

Делать сегодня категорически ничего не хотелось.

Обед. Сильноплющиель, уже отдышавшись после беготни мимо камер слежения, датчиков и прочих радостей цветущей и пахнущей паранойи сидела в кафе и думала. О многом. О том, что кофе тут далеко не такой, как в Южал Тауне, о том, что под новый телефон так и не нашлось удобного калькулятора, а «максима» и «октава» на нем не запускались, да и выдвижной клавиатуры не было. О том, что до леса тут далеко, грибов и плющдендронов не растет. Наконец, о том, что работы было не так и много. По крайней мере по ее части. Ей ведь надо было всего лишь закончить расчеты, дописать еще пару страниц выкладок в тетради и все. Дальше все сделают без нее. И ей останется только наблюдать за результатом.

Относились тут к ней в принципе неплохо, работа была тоже неплохая, на зарплату тоже грех жаловаться, хотя тратить ее особенно и некуда было. Разве что на выпивку, но так совсем спиться можно. К параноидальной системе безопасности, прослушке всех и вся, слежке и подсматриванию за всем и всеми тоже можно было привыкнуть. Один черт, на обед все через дырку в заборе бегают, чтобы не тратить время на этот маразм. Ведь мало приложить палец, надо еще ответить на три случайных вопроса анкеты про твою биографию! Так пока ты отвечаешь — ушлые коллеги через дырку пролезут и все самое вкусное сожрут… Вот и приходилось ей, не отрываясь от коллектива бежать, грубейшим образом нарушая все здешние регламенты по безопасности.

Ее до сих пор поражало, что за прошедшее время никто так и не раскрыл, что у нее с Бэном так ничего и не было. Почему–то, ей казалось, что просматриваются тут даже спальни горожан по ночам. Впрочем, по внешнему виду существ из отдела безопасности, которые занимались наблюдением, она с уверенностью могла бы предположить, что спальни должны просматриваться в первую очередь. Но, видимо повезло.

Впрочем, с Бэном они разошлись, при этом умудрившись даже остаться друзьями. Особенно не скандалили, просто она сделала ему намек, что характеры у них слишком разные, и что она увлеклась одним программистом из соседнего отдела. Который, кстати, ее уже пригласил искупаться по случаю жары в собственном бассейне, который был у того за домом.

Бэн же лишь махнул рукой и попыток удержать ее не делал, мол, «гуляй девочка». Менять себя ради такой мелочи, как женщина противоречило самому естеству Бэна, и на этом и сыграла Сильноплющиель. И, разумеется, это спасло ее от необходимости выдумывать скандал, который непременно должен был закончиться звучной пощечиной.

Остроухая достала планшет. В российский интернет лучше не заходить, за ней ведь следят и этого не поймут, Бэн предупреждал. А куда пойдешь тут? Научных статей уж по работе начиталась, а новости читать скучно. Да и какие это новости, без комментариев, где переходят на личности с поливанием оппонентов изысками русской речи банально не интересно. Забугорные «тролли» сердца «эльфийки» не трогали, даже «анонимусы» не так «доставляли». Скучно. Музыку и фильмы ей сразу Бэн рекомендовал брать через него, чтобы не светиться. Она–то ведь потенциальная шпионка!

И вот тут–то, взгляд ее упал на рекламу «Мэссив Трэш Девелопмент Индастриз — Хреньвпень: Роутер Хреновина‑9000, Фри Шиппинг Ворлдвайд».

— Толя — непроизвольно и радостно произнесла Сильноплющиель и стала оформлять заказ.

Ночь. Шелест крыльев нарушил тишину и разбудил мирно спящих людей в офисе небольшой компании «Мэссив Трэш Девелопмент Индастриз». Сегодня никто не пошел домой, и остался в офисе.

— Ки?

— А кто еще. Еле доперла ваш хлам с Гонконга.

Совершенно не желая платить тринадцать процентов налога за импорт микросхем на территорию материкового Китая, Толина компания ввозила некоторые дорогие микросхемы в Гонконг, а дальше уже они провозились в основную часть Китая на крыльях Ки по ночам. Ее не мог запеленговать ни один китайский радар, видимо считая голубем, а русского мата здесь отродясь не знали. Да и любителей пострелять по пьяни тут особенно и не было.

— А где Софья?

— Поднимается.

— Фуух — Софья бросила рюкзак с контрабандой в угол.

— Привет, Софьюшка.

— Привет, скучал?

— А то!

— Как там с дизайном, Артем?

— Рейчел говорит, что ей это опостылело. И что вместо того, чтобы зарабатывать сколиоз, геморрой и близорукость, я должен поднять свой тощий зад и непременно пойти хотя бы в клуб и перестать эксплуатировать бедную воображаемую девушку.

— Без знания китайского?

— Вот и я про тоже. Да и китаянки не в моем вкусе.

Уже в ходе работы выяснилось, что воображаемая подруга Артема хорошо рисует. Это решило вопрос выбора дизайнера в сторону экономической целесообразности. Сам же Артем здесь работал исключительно как программист, «переключая периодически в голове контекст», когда была необходимость что–то нарисовать.

— Товарищи — голос Толи заставил всех замолчать. Если начальство обращалось так, словно красный человек с Советского агитплаката… Значит что–то важное.

— Что такое?

— Я тут смотрел заказы, в общем у нас заказик один есть.

— И?

— От Сильноплющиель!

— И?

— У нее емейл заканчивается на crapville.gov.

Повисла тишина. Про то, что ушастая вертихвостка последовала примеру небезызвестного «поросенка Петра» и по словам друзей в НИИ, переведенных с русского матерного «свалила с рашки» с интеллектуальной собственностью, тут все уже знали. Но вот про то, куда именно она свалила, Толя как–то не интересовался, потому сразу стал звонить сестре с целью узнать все подробности.

— Правда прелесть! — тощий очкарик в плавках представлял собой жалкое зрелище. И если тот же Толя, будучи не слишком, мягко говоря, мускулистым имел некий стиль, несмотря даже не некоторую сутулость… То Джейк был классическим примером того, до чего доводит «повернутость» на чем–то одном, и почти полного равнодушия ко всему другому. Подход, который, кстати, даже Андрей и то не одобрял.

«Никакого полета фантазии, ширины сознания и глубины восприятия», — как говорила Ванесса.

Сейчас, проведя с Джейком пару «ночей», когда тот витал где–то далеко, ушастая версия Джеймса Бонда умудрилась изучить содержимое его компьютера, предварительно выведав пароль не шибко сложными методами науки, которую здесь бы назвали «социальный инжениринг». Но все шесть стоек, с жесткими дисками оказались забиты японским аниме без субтитров под завязку, а исчезающе малое количество рабочих проектов особенной ценности не представляло. А если что–то ценное и было, то искать это среди террабайтов аниме было не слишком приятным занятием. Разве что алгоритм позиционирования солнечных батарей спутников в сторону солнца, который никому сто лет не был нужен. (Из–за того, что свободного программиста восемь лет назад в НИИ ФИГНИ не нашлось под рукой, подряд взял со скуки какой–то биолог с садистскими наклонностями. Тот решил задачу просто — запустил на орбиту крысу с торчащим из центра удовольствия электродом, служащим механизмом обратной связи для этого мохнатого устройства автоматического регулирования. И ведь работает до сих пор!).

Бассейн и впрямь был большим. И так заманчиво блистал в голубизной воды в лучах палящего солнца, что Сильноплющиель не долго думая скинула кофту, заставив Джейка покраснеть.

— Ныряй, вода прямо таки замечательная.

Разбег, прыжок. Вода и впрямь была хороша. Сильноплющиель открыла глаза и нырнула почти на самое дно, наслаждаясь прохладой. Внезапно, дно дернулось и на нее из глубины уставились сотни кроваво–красных глаз, среди которых обнаружилась пасть. И не одна, а много.

Наружу она вырвалась едва ли не со скоростью запущенной с подводной лодки межконтинентальной ракеты с ядерным боезарядом.

- @#$%! — Детонировал боезаряд.

Ругательства на русском, английском, китайском и ее родном языке смешались в такую тираду, от которой покраснели бы все жители черного квартала разом. И ей совершенно не шло. Джейк же потешался.

— Ты бы видела себя… Как тебе нравится? Дно покрыто IPS матрицами высочайшего разрешения и представляет собой один большой дисплей. Можно показывать что угодно, как тебе?

Сильноплющиель замолчала, и это молчание было Джейку совершенно не нравилось.

— Силь? — спросил он, спустя тридцать секунд.

Пощечина была такой силы, что от неожиданности Джейк рухнул в бассейн. Внутри же, Сильноплющиель оценила шутку по достоинству, но упустить такой момент для разрыва отношений она была просто не в силах.

Пятница. Бэн зашел в лабораторию не один — с «реагентами» в пакете. «Реагентами» были три бутылки виски и пластиковые стаканы. Пить из мензурок, как в прошлый раз, Бэн боялся. Хоть его и уверяли, что химики их хорошо моют, но после одного неприятного случая с мензуркой во времена своего студенчества он этого опасался. Однако, вместо привычной рабочей атмосферы его тут ждало сонное царство. И восемь тел химиков, лежащих на полу. Если бы не храп и тихие комментарии одного из них, можно было бы подумать, что эти тела бьет судорога.

Бэн присвистнул, поставил «реагенты» под стол Джерри и достал телефон.

— Дежурный, у нас синяя тревога в химической лаборатории. Необходимы медики.

— Что, опять? — удивился дежурный.

— Опять.

На другом конце провода произнесли что–то матерное, но все же тревогу подняли.

Тем временем, Сильноплющиель чиркнула свой автограф на бланке и забрала посылку. До этого посылку шесть раз вскрывали, саму железяку исследовали как могли. Снимали дамп прошивки, несколько дней потратили на исследование содержимого и его разбор на части. Саму плату просвечивали рентгеном несколько раз, да так, что китайская микросхема чудом не сыграла в ящик от радиации. Пластиковую резьбу дешевого корпуса китайской штамповки успели сорвать, из–за чего один из винтов просто выпадал, а резиновые ножки–заглушки, так и подавно отвалились и потерялись.

Радовало одно. Если Толя и выслал ей что–то, то это что–то никто так и не нашел.

Остроухая распаковала и быстренько подключила маршрутизатор. Он включился, замигал огнями. Что дальше?

Веб интерфейс радовал обилием настроек, но вот…

Остроухая прошлась по всем разделам меню, какие только нашла, но так ничего и не нашла. Хотя, найдет ли она чего–нибудь внутри, если там этого не могли найти даже лучшие специалисты отдела безопасности Holy Crapville?

«Хочешь что–то спрятать — спрячь на самом видном месте.» — вспомнила оно и сразу же взяла в руки инструкцию. А спустя пару минут расплылась в улыбке.

Никому и в голову в здравом уме не придет, что сообщение на русском было закодировано первыми буквами первых строчек английской инструкции. А то, что при этом текст читался криво, и изобиловал пунктуационными, орфографическими и фактическими ошибками — так иного от китайцев никто и не ждал и принял как должное.

Да и кому придет в двадцать первом веке применять методы начала прошлого, если не позапрошлого века?

Ну а по инструкции и нашлась глубоко закопанная и не совсем очевидная закладка, в которой не обошлось без любимого алгоритма шифрования Артема…

Теперь, оставалось только составить текст письма и запросить обновление прошивки. Если, конечно, она решится на это. Но это — потом.

Сильноплющиель сидела опять в кафе и потягивала через трубочку Латте с клубничным сиропом.

— Привет, как жизнь? — поздоровался Бэн.

— Жизнь так себе, личная… Буллшит полный! И с техникой к тому же не везет.

Из своих похождений она особого секрета не делала. Правда тут была ее лучшим оружием: ведь все три раза, которые она за последние полторы недели раздавала пощечины были, с ее точки зрения аргументированы. И аргументированы так, что другие девушки, с которыми она разговаривала были с ней полностью согласны. Ну и они, несмотря на свою немногочисленность, способствовали быстрому распространению информации о ее личной жизни по всему городку, причем в той форме, в которой этого хотелось именно ей.

— Что, не везет?

— Не то слово. Джейк это вообще атас. Кому в здравом уме придет в голову поставить на дно бассейна сотню IPS матриц высокого разрешения?

— Только программисту–анимешнику, у которого нет девушки, но зато непозволительно большая зарплата.

— В общем, нырнула на свою голову. Челюсти и тентакли, которые меня ждали внизу теперь в кошмарах снятся. — Сильноплющиель печально вздохнула. — третий день спокойно поспать не могу.

— Да, подруга, не повезло — произнесла севшая рядом Сьюзан, работавшая над каким–то лазером. В свои тридцать она была не замужем, ибо характер у нее был «подарком». «Тактическим ядерным подарком». И во многом благодаря ей, Сильноплющиель заняла если не первое, то почетное второе место в рейтинге «Самые стервозные девушки Holy Crapville». Наиболее сообразительные уже давно записали остроухую в список «особо опасных стерв», с которыми даже не планировали каких либо тесных отношений. Максимум — дружеские, не более. Впрочем, силой воли здесь никто особенно не отличался.

— А с техникой чего?

— Да, Хреновина эта китайская. Уже жалею что купила. Восьмое обновление за неделю тянет. Одно починят — другое отвалится. Умеет все, и ничего толком. Меня уж скоро отдел безопасности за китайскую шпионку примет, с таким трафиком из Китая.

А про себя Сильноплющиель добавила: «И так имя через черточку пишут».

— Угу, подтверждаю. — хмуро произнес «безопасник» в углу, потягивая чернейший двойной кофе.

— Хочешь я тебе эту хреновину подарю?

— Не надо, вдруг на ней прослушка. — С улыбкой произнес тот.

— Оу. Ну может тогда в бейсбол ей сыграем?

— Чтобы ударом закинуть прослушку в труднодоступное место, где она будет слушать?

Сильноплющиель закрыла лицо ладонью. И сделала это с таким вкусом, что кто–то полез за камерой.

— И почему тут столько параноиков.

— Им платят за паранойю.

— Я это уже поняла. Но я могу положиться на Вас, чтобы грамотно и гарантированно уничтожить этот предмет электроники, если у этой уродины с ее не отключаемыми обновлениями опять что–то при апдейте отвалится?

— Разумеется. — кивнул безопасник в углу и улыбнулся — А за виски со льдом даже дам на это посмотреть.

Иван Евдюков осмотрелся. Дом! Наконец–то он был дома. Позади были воспоминания о спасении трех эльфийских принцесс, сражения с нежитью, путешествия по самым странным местам, какие он только мог себе представить. А потом еще и побег с собственной свадьбы, ибо три спасенных девушки почему–то сильно захотели на нем жениться, не стесняясь использовать тем фактом, что сам Евдюков с ними по пути из царства извечного мрака успел весьма близко познакомиться.

В общем, самое хорошее что лихой отставной военный придумал — это смотаться от этих проблем домой, благо тут его никто из этой колдовской шатии–братии в жизни не достанет. А ежели заявятся к нему в военкомат — мигом мобилизуем служить на камчатку. Но от этого леса лучше держаться подальше. Вдруг опять, прямиком на свадьбу, после которой… после которой была запланирована казнь за измену жене, ибо позволяют жениться только на одной, ибо законы у этих остроухих…

Этот день был особенным. Сегодня Сильноплющиель поставила точку. Все. Готово. Все что она должна была сделать. Что теперь? Уходить или остаться?

Она откладывала решение этого вопроса уже много раз, но больше откладывать было нельзя. Она вновь пролистала все свои заметки, убедилась что все именно так, как она это хочет видеть. Что дальше?

Уходить или остаться?

Такой простой вопрос.

И такой очевидный ответ. Вздохнув, Сильноплющиель пошла как обычно в спортзал, потом в кафе, а потом решила на прощание заглянуть к Бэну.

Физик встретил ее с банкой пива в руке, пересматривая в сотый раз оригинальные серии «Стар Трека» шестидесятых годов выпуска.

— Улетаешь?

— Что?

— Не волнуйся, я на микрофон прослушки пролил кофе, а камеру заткнул носком еще в прошлом году. Все равно пару ему потерял. Так что, утекаешь?

— Я не совсем понимаю…

— Расслабься, вон, возьми пива. Или тебе колу?

— Давай колу.

Физик метнул закрытую банку Сильноплющиель и плюхнулся на диван.

— Я давно это понял, еще тогда, когда у нас ничего не было.

— Как ты узнал?

— Просто у меня буйная фантазия, которую я по утру ставлю под сомнение. А то, что у меня осталось на губах синтезировали потом химики, да в таких количествах, что медицина разводит рукой.

— Такого эффекта быть не должно…

— Разумеется. Я ж Джери еще с каких времен знаю. И он будет не он, если туда какого–нибудь LSD не добавит. С ним это не в первый раз. Но, что это?

— У меня на ушах выделяется. Мы так привлекаем противоположный пол. Привыкания не должно вызывать.

Физик, одновременно с мистером Споком на экране поднял бровь и они хором произнесли:

— Fascinating!

— И что ты будешь делать?

— Я? Досматривать второй сезон. Хочешь со мной?

— Но…

Лихорадочно ищущий решения мозг ушастой шпионки (теперь шпионки) только что поделил на ноль, отработал исключение и вновь поделил на ноль.

— Из–за тебя «энтерпрайз» обернется факапом, руководство взбесится на меня, и меня уволят.

— Но это же плохо… так?

— Плохо. Или хорошо. Я думаю, что хорошо, потому как меня ждут ранчо в техасе, трактор и кукурузник. Ну так что, у тебя когда рейс, мы успеем посмотреть пару серий?

— Через пару часов.

— Отлично.

Сильноплющиель все еще чувствуя себя как–то странно села рядом с ним, и Бэн развалясь обнял ее.

— Знаешь Силь, с тобой тут все же было весело. Увидимся с тобой, я боюсь, мы едва ли, потому говорю тебе прямо. Андрею с тобой очень повезло. Но только не сочти это руководством к действию, и не отправляй мне внезапно свою сестренку. Вышлю обратно авиапочтой. Опережая вопрос скажу, что да, мы сперли эту технологию перемещения еще год назад.

— Не надо почтой — серьезно сказала Сильноплющиель. — она состарится в пути. Чисто из любопытства, зачем вам технология врат?

— Я почем знаю, говорят в каком–то другом мирке готовят элитный бункер для правительства на случай ядерной войны. Куда простым смертным вроде нас путь заказан.

Некоторое время они смотрели кино.

— Мне пора.

— Хорошо. Поможешь надеть?

— А почему наручники с розовым мехом?

— Других не было.

— Спасибо. — Сильноплющиель вздохнула и поцеловала Бэна.

— Ты забыла губы смазать.

— А ты хочешь?

— Для полноты картины…

А спустя десять минут Сильноплющиель покинула это место на одном из «аэрогробов», чтобы более никогда не вернуться.

Алена зевнула и продолжила чтение. Определенно, с тех пор, как брат уехал в китай здесь стало скучнее. Впрочем… С другой стороны, от него из китая выгружаются периодически гигабайты утекшей документации, видит его лицо с витающей рядом, подобно матерящемуся ангелочку Ки она на экране часто, да и…

— Чего читаем? — осведомилась зашедшая в комнату Светлана.

— Пикап для начинающих.

Роющийся в щитке системный администратор Сева, пытавшийся в который раз заставить месиво проводов выглядеть хоть немного менее порнографически, чуть не рухнул с лестницы. От позорного самоповешения на витой паре его спасла лишь природная ловкость.

— Тебе–то зачем?

— Ну как, узнала о себе столько всего нового, что иногда даже не смешно. Но, врага надо знать в лицо, как говорил Долболобов, вот… Беру пример с Толи, начинаю с матчасти.

— Начнем с того, что этот пикап не может работать в принципе.

— Ну, почему?

— Потому, что говорила мне еще мама в детстве: нельзя конечным автоматом обрабатывать тексты, порожденные контекстно–свободными грамматиками.

— Эээ, причем здесь это?

— Ну смотри. Любой, как бы это сказать, уж прости за мой сленг, мануал по пикапу, это по сути последовательность действий, которые переводят некий объект, скажем девушку, в разные состояния, так? Всякие там 'Friend Zone' и прочие хреновины. Говоря понятным нам языком — конечный автомат. Задача состоит в том, что используя N известных методов перевести этот автомат в нужное состояние, так?

— Ну… По сути да.

— То, есть, говоря академическим языком, девушку рассматривают как самый, что ни есть конечный автомат, с ограниченным количеством состояний.

— Ну да, так оно и есть.

— Воот! — Сева одобрительно щелкнул кримпером, обжимая еще один патчкорд и ловко воткнул его в свитч. — Сама ты ты хочешь быть этим конечным автоматом? Подумай, можно ли человека так формализовать?

— Нет, что ты… Не всех, но некоторых…

— Так вот, с теми, чье поведение таким образом описывается это и работает… С такими я не то, что в разведку, я и на свидание бы испугался идти… В общем, к таким, Алена я бы на пушечный выстрел не подошел.

— Да, ты прав. — подумав произнесла Алена, захлопнула книжку и ловко ее кинула в корзину с надписью «Для лженауки». Такие корзины появились в НИИ сразу после того, как руководство дало добро на помощь комиссии РАН по борьбе с лженаукой. Как только в НИИ отгрузили первую партию, с позволения сказать, нетленок, мусор стал очень большой проблемой. Однако введение специальных корзин ситуацию быстро исправило.

Южал таун. Салон сотовой связи «ЕвроКастет». Продавец, который согласно анекдотам недавно продал дьяволу душу и чехольчик сидел, обрабатывал очередного клиента. Тот покупал себе новенький мобильный телефон на не менее новой платформе. Он сидел за столиком у огромного окна, и уже вписывал серийный номер аппарата в гарантийный талон, когда за окном послышался женский крик, полный радости.

— Дооом!

Продавец и покупатель невольно повернулись на улицу, и увидели буквально в метре от себя прилично одетую девушку, с мобильным телефоном в руке. Точь в точь, как тот, что с большим усердием сейчас продавался. Она остановилась на мгновение, и, улыбнувшись, бросила его в мусорку, после чего пошла дальше.

— Прощай долбаный кусок пластика!

Продавец перевел взгляд на покупателя, несколько секунд они молчали, после чего покупатель убрал деньги, а продавец начал рвать испорченный бланк на мелкие кусочки. Иначе, как кармой произошедшее объяснить было невозможно.

Сильноплющиель же уже ждали в родном НИИ, причем уже накрыли небольшой столик по случаю возвращения. Так что она сама не заметила, как привезенную ей информацию выложили на центральную файлопомойку, а саму ее усадили за стол, рядом с Андреем.

— А там что делали?

— Стероиды, чтобы осилить кванты за ночь.

— Кванты за ночь в родном институте половина студентов осиливает. Такие фрики потом получаются из них, ты бы посмотрела.

— А что там в сообщении было?

— Ну помнишь, что там… Которое в девяностые лазером в космос отправляли. После того, как я сказала им что это, да как раскодировать — проект сразу прикрыли, финансирование убрали, людей разогнали.

— Силь! — лохматая зеленоглазая блондинка убрала в сумку планшет, подошла к столу, и взяла в руки стакан со 146 % спиртом. — Ты сообщение полностью читала?

— Нет, а что?

— А лучше прочитала — Ванесса выглядела встревоженной, и залпом выпив стакан 146 % спирта и даже не поморщившись, она произнесла — Там первые слова, которых мы не писали в девяностых.

— Это какие?

— «Сами вы».

В наступившей тишине, Ванесса хрустнула огурцом, неизвестным образом оказавшимся в ее руках и удалилась.

— Ну и дрянной же спирт этот Чурков гонит — послышалось в коридоре.

— Кхе Кхе, так в чем проблема?

— Проблема с размерностями и системой счисления — объяснила Сильноплющиель — я использую привычную мне систему, которую еще дома зазубрила, а Андрей СИ. В общем, долго объяснять, но вместе это то, что вы бы назвали бинарной бомбой. Прям как энтузиазм и кривые руки. Имея только его расчеты, и сделав сами мою часть — оно бы заработало, верно и обратное. Но если у них будет и то и другое — будет … бубух, в общем.

Остроухая очаровательно улыбнулась.

Андрей же почесал голову, вспомнил все содержимое утраченной тетрадки, отодвинул тарелку и взял листок бумаги, и стал быстро что–то прикидывать…

— Силь… Не хочу тебя обидеть, но это планету немного… того может…

— Ты тут минус забыл.

— А, точно… Ну тогда и впрямь будет просто салют — успокоил всех физик.

— Уверен?

— Нет. Но эксперимент покажет.

Алена нервно сглотнула. Впрочем, конца света ждать во второй раз было как–то… проще.

Этот день на крыше встретили сразу в двух частях света.

В китае, на крыше невзрачного офисного здания собрался весь дружный коллектив «Мэссив Треш Девелопмент Индастриз», и в Южал Тауне, на крыше недостроенного корпуса психиатрической лечебницы Ефрема Шизогоратовича.

И эти, такие далекие точки соединял вместе тонкий цифровой туннель, проброшенный хитрым Стасом в обход Великого Китайского Файервола. Через него сейчас была проброшена видеосвязь.

Андрей не выпускал из объятий свою ненаглядную ушастую, остальные же кто разливал по стаканам прохладительные напитки, кто разговаривал.

— А я знал, что она вернется — вздохнул кто–то из старожилов.

— Почему?

— Иннокентий Романович в случае прокола мне бы чекушку должен был. — хмыкнул тот.

А спустя пару минут в небе расцвел яркий цветок. Проект «Энтерпрайз», первый беспилотный межзвездный корабль, запустил таки свои экспериментальные двигатели, отправляя миллиарды долларов финансирования в небытие. Лишь небольшой кусочек чудом остался на орбите, чтобы вскоре прочертить небосклон яркой звездой и упасть где–то под Челябинском.

— Эх, знаешь Алена, я кажется понял, почему мы не полетим к звездам ближайшие годы — произнес Толя.

— Это почему?

— Да потому, что человечеству не нужны эти звезды. Не доросло оно до них.

— Ты уверен?

— Уверен. Вон, посмотри на свой мобильник. Четыре ядра, два гигабайта оперативной памяти, гигабайты флеш памяти. И зачем?

— Чтобы птички летали плавно.

— Угу. Вот пока девяносто процентов будут интересовать птички мы не куда не полетим. Зато птички будут исправно летать.

— Ну, нашим коллегам это почти удалось.

— Удалось, не удалось. Какая разница. Просто человечество еще не готово. Пока есть «мы» и «они», пока половина планеты погрязла в предрассудках и верит в пророчества древних индейцев о конце света… И должен сказать тебе, сестренка, что нет ни понятия «крейзи рашнз», ни «тупых американцев». Кривые руки и идиотизм штука интернациональная. И пока страны будут ставить друг другу палки в колеса при каждом случае, мы далеко не улетим. Даже пока есть сама возможность свалить собственную криворукость, на происки вероятного противника.

— Эк, тебя понесло, братик.

— Да… Бывает.

Бэн забил еще один гвоздь. Он был счастлив. Он знал что это не продлиться долго, и даже не стал заказывать себе кукурузник, ограничившись небольшим ранчо, на котором сейчас чинил изгородь. Вдалеке мирно резвились лошадки соседа — толстого, как пивной бочонок Джо. У него Бэн всерьез думал прикупить пару пони, хотя что–то и подсказывало ему, что этого не дойдет. С полей дул свежайший воздух, полный дивными ароматами трав.

Вот оно счастье, о котором он мечтал — небольшое ранчо, трактор и кукурузник. И пускай пока было только первое, но это, как первый кусочек пирога, было вкуснее всего и заставляло душу ликовать.

Бэн зашел в сарай, повесил молоток на свое законное место, выложил из кармана гвозди. Слушать, как они скребут по баку стиральной машины не было ни малейшего желания. Из стоящего тут же холодильника, он извлек бутылку пива и откупорив ее о край верстака сел в тени. Жизнь была прекрасна.

Идиллию испортили показавшиеся на горизонте черные машины. Бэн уже знал, что там правительственные номера, и даже знал кто внутри. Времени было совсем мало. Вздохнув, физик достал свой телефон. Обычный «гражданский» аппарат, с жирным зеленым роботом в виде платформы, обрадовал текущей датой.

— Две недели. Надо же. Я думал больше, чем на три дня их не хватит.

Телефон пискнул выключаясь, и был убран в стол к мелкому инструменту. Пиво было залпом допито, а пустая бутылка упала в стоящую рядом корзину.

Когда машины развернулись и остановились около сарая, тот уже был готов, и убрав ключи в карман молча подошел к вышедшему из автомобиля человеку, молча взял у того пакет с документами и новенький аппарат, уже подключенный к CrapTelecom, и, так же молча сел в машину.

Некоторых людей начальство никогда не уволит даже при всем желании. Как бы оно их ненавидело. Если у этого начальства, разумеется, межушный нервный узел в своем развитии превосходит хотя бы немного уровень среднестатистического шимпанзе, и те не хотят намеренно стрелять себе в ноги. А в этой стране полных идиотов в менеджменте было пока еще мало.