Нота. Роман

Урок сольфеджио

Эн шла по мокрому и холодному бульвару вдоль Елисейских полей. Париж перед Рождеством был по-особенному красив. Необычная рождественская иллюминация и ёлки, украшенные мишурой и игрушками, создавали необыкновенное ощущение сказки и настроение волшебства рождественской ночи.

Уже был вечер, сумерки и иллюминация то там, то здесь встречалась ей на пути. Яркие огни рождественских гирлянд, переливаясь с блеском мишуры, отражались в витринах магазинов приятным волнующим светом, напоминающим детство.

Теперь, в торговой части Елисейских полей, она увидела множество рождественских бутиков, переполненных товарами. Это были не привычные стеклянные бутики, которые можно было увидеть рядом, внутри большого торгового центра, а обычные деревянные прилавки, перекрытые такой же деревянной декоративной крышей. На прилавках, стилизованных под деревенский дизайн, был в изобилии выставлен рождественский товар.

Пройдя несколько шагов, Эн увидела маленький деревянный домик из грубого сруба, в котором через открытую дверь был виден Санта Клаус. Он приветливо помахал рукой.

Она улыбнулась ему, остановилась и сделала то же самое.

Рождественское настроение и вид Санта Клауса развеселил. Эн решила непременно, здесь, на этом уютном рождественском базарчике, в центре Парижа, купить подарки для своей маленькой дочери, Лулу и для мужа, Тибо.

Множество зимних шапочек, рукавичек и шерстяных вязаных носков, привлекло её внимание. Они были мягкие, нежные на ощупь и, без сомнения, тёплые. Особенно понравилась шапочка для Лулу. Она тут же решила её купить.

– Мадемуазель, дайте мне, пожалуйста, вот эту шапочку. Сколько стоит?

– Какую? – спросила девушка-продавец.

– Вот эту.

Эн показала рукой в направлении розовой вязаной шапочки.

Девушка протянула шапочку и добавила:

– Этот размер остался, к сожалению, один. Других нет.

Эн, внимательно посмотрев на шапочку, увидела, что она, будет в самый раз, и снова спросила:

– Так сколько же она стоит?

– Сто пятьдесят евро. Берите, это последняя!

Эн взяла кошелек из сумочки, открыла его и достала сто пятьдесят евро. Она протянула их девушке со словами:

– Возьмите, мадемуазель.

Девушка взяла деньги, положила шапочку в красивый пакетик и, протянув его с улыбкой, произнесла:

– С Рождеством, мадам!

– Спасибо! – ответила Эн и пошла дальше.

– Хорошо, – подумала она, – для дочери подарок есть. А вот для Тибо пока нет!

В бутике, который был рядом, продавались игрушки и сувениры.

Большой Санта Клаус в виде яркой и красочной куклы стоял на самом видном месте прилавка.

Ниже прилавка, на полу, стояли сразу четыре куклы-ангелы. Эн с любопытством стала разглядывать их.

– Может быть, Лулу купить такую куклу? – подумала она.

Но потом с раздражением вспомнила, как много игрушек в её детской комнате.

Тут, она внимательно разглядела крохотное личико одной из четырех кукол. Она стояла дальше всех, поэтому Эн не сразу увидела её. Кукла-ангел смотрела на Эн, подняв головку, словно маленькая девочка.

Эн замерла от мистического страха и изумления, возникшего в ней так неожиданно и независимо от её желаний. Кукла напоминала маму, умершую тогда, когда Эн было четыре года.

Личико куклы совпадало с чертами её мамы. Только цвет глаз был не такой. У куклы был нежно-фиалковый, а у мамы серо-голубой. Её кукольные глаза были словно живые. Они смотрели на Эн так, как смотрят только маленькие дети. Именно из-за выражения глаз, кукла казалась живой. На ней было надето красивое красное атласное платье с длинной пышной юбкой. Оно было с длинными рукавами фонарик, стянутыми у запястья так, что создавали внизу рукава волан, на край которого были нашиты тонкие и очень красивые кружева красного цвета. Золотистые нежные кольца волос придавали кукле необыкновенное очарование именно такое, каким Эн запомнила лицо своей, когда-то живой, мамы. На спине у куклы были большие крылья из нежных белых перьев, такие, какие бывают только у ангелов.

Кукла-ангел, словно из потустороннего мира, смотрела на Эн своими живыми и беззащитными глазами. Ей казалось, что от неё исходит то сияние, которое можно увидеть только от призрака горячо любимого умершего человека.

Нежность и любовь, которую Эн чувствовала к маме, неожиданно возникли в ней, пронзив жалостью и печалью непоправимой утраты. Она, с трудом сдержав поток слез, продолжала, не отрываясь смотреть на куклу.

Эн поняла, что ей необходимо купить эту куклу для себя! Иначе, она не сможет жить без неё!

Девушка-продавец стояла к ней спиной. Она перебирала мишуру, которой украшала рождественский прилавок.

– Мадемуазель, сколько стоит эта кукла-ангел? – спросила Эн, показывая рукой на куклу в красном платье.

– Какая? Их четыре! – спросила девушка непонимающе.

– Вот эта, в красном платье!

– В красном платье стоит двести евро, мадам. Это английская кукла. Берите, в другом месте её цена намного выше!

– Господи! – подумала Эн. – Зачем я купила шапочку для Лулу? У меня теперь не хватит денег на эту куклу! А я так хочу её купить!

Она достала кошелек из своей сумочки, открыла его и, увидев, что у неё осталось всего восемьдесят евро, спросила девушку, понимая как глуп её вопрос:

– А по карте можно заплатить?

– Нет! – засмеялась девушка.– Какие карты? Оплата только наличными деньгами!

– Хорошо! – подумала Эн. – Завтра обязательно возьму наличные деньги! Тогда, когда снова пойду этой дорогой в музыкальную школу для того, чтобы забрать Лулу, куплю эту куклу!

Через некоторое время Эн взяла Лулу крепко за руку, и они шли домой, по мокрому и холодному бульвару вдоль Елисейских полей.

Мягкий и пушистый снег, падающий на сырые и холодные улицы Парижа, тут же превращался в мокрые лужицы, которые чавкали под ногами маленькой Лулу, вызывая в ней восторг и умиление.

Её резиновые сапожки не позволяли тому, чтобы ноги были мокрыми. Лулу намеренно старалась найти самую глубокую лужу и глубоко наступить в неё, наслаждаясь тем, что Эн молча и терпеливо наблюдала за её смелыми выходками.

– Лулу! – не выдержала Эн. – Перестань! Ты всю свою курточку испачкала грязью! Моё пальто тоже теперь в грязи!

Эн остановилась, достала из кармана дочери детский носовой платок и с раздражением стала вытирать грязь с её курточки.

– Мы только вчера купили тебе эту куртку, а ты забрызгала её грязью! Иди спокойно и оставь в покое эти лужи! Не смей больше наступать на них! Иначе, я тебе больше никогда не буду покупать красивые вещи!

Лулу захныкала. Ей было пять лет. Она больше не наступала на лужи, а послушно обходила их стороной.

– Мама, а что такое аккорд? – неожиданно спросила она. – Я ничего не поняла из того, что на уроке сольфеджио говорила учительница!

– Аккорд, это когда музыкальные звуки сливаются в единую стройную гармонию, – ответила Эн, стараясь вспомнить то, что когда-то учила в детстве на уроках музыки.

– Почему, тогда, когда нажимаю на пианино сразу три беленькие клавиши ми, ля и до, они звучат так некрасиво и неправильно?

– Потому что нарушается музыкальная гармония! – ответила строго Эн.

– А почему она нарушается? – снова спросила маленькая Лулу.

– А этого никто не знает, доченька! Так же как про любовь. Одни люди находят друг с другом гармонию и любовь, а другие не могут. По какой причине? Никто не знает ответ на этот вопрос.

– Ты любишь папу, а папа любит тебя! Значит у вас аккорд! – сразу догадалась Лулу.

– Откуда ты знаешь, что я люблю папу, а он меня? – ответила Эн, улыбаясь

– А потому что, однажды видела, как он подошёл к тебе сзади и стал нежно обнимать, а ты радостно смеялась, и у тебя было счастливое лицо! – тут же, не задумываясь, ответила Лулу.

– Да, правильно! Мы с твоим папой тоже аккорд! Такой же, как ля – ля – фа! – ответила со смехом Эн.

Она вспомнила, как Тибо любил подходить к ней сзади и, неожиданно прикасаясь к её шее губами, вызывал у неё смех от щекотки.

– Значит, поэтому музыка звучит так красиво, когда играю свою любимую пьесу про лошадки? (прим. автора – П. Чайковский «Игра в лошадки») В ней есть любовь?

– Да, Лулу! Поэтому твои лошадки так стройно и красиво звучат тогда, когда ты играешь стаккато (прим. автора – музыкальные отрывистые звуки) в этой пьесе.

– Мама, а я смогу сочинять музыку? – спросила маленькая дочь, и её лицо испугало Эн выражением взрослости и серьезности. Она сразу ответила:

– Конечно, доченька, сможешь! Только для этого надо много учиться!

– Фу—у—у, учиться! – ответила Лулу, и её личико капризно скривилось. – Я не хочу учиться! Я устала и хочу кушать!

– Сейчас придём домой и ты поешь, успокойся!

Девочка заплакала. Эн с досадой дернула её за руку и как можно более строгим голосом сказала:

– Замолчи, ты уже большая! Тебе пять лет! Плакать на улице некрасиво!

Девочка послушно постаралась сдержать слёзы, надулась и всю оставшуюся дорогу шла молча.