Фантастические звери и места их обитания

Об этой книге

Книга «Фантастические звери и места их обитания» — итог многолетней исследовательской работы и долгих путешествий. Оглядываясь назад, я вспоминаю семилетнего волшебника, который препарировал мурлокомлей у себя в комнате, и немного завидую ему. Его ждут дальние страны, сумрачные джунгли и жаркие пустыни, горные пики и болотные топи, и всюду этот чумазый, погрязший в мурлокомлях мальчишка будет, когда вырастет, разыскивать всевозможных зверей, описанных на страницах этой книги. Я объездил пять континентов, лазал по берлогам, лежбищам и логовищам, наблюдал за причудливыми повадками фантастических зверей в сотне разных стран, восхищался их мощью, завоевывал их доверие, а иногда отбивался от них походным котелком.

Книгу о фантастических зверях я начал в 1918 году по заказу мистера Огастеса Вурма из издательского дома «Обскурус Букс». Он поинтересовался, не возьмусь ли я составить для его издательства всеобъемлющий перечень магических существ. Я тогда был всего лишь мелким служащим Министерства магии и с радостью ухватился за такую возможность получить существенную прибавку к нищенскому жалованью, составлявшему два сикля в неделю, да еще и проводить отпуск, путешествуя по всему земному шару в поисках неизвестных науке видов магических зверей. После выхода книги в свет последовало множество переизданий — сейчас же готовится пятьдесят второе.

В своем вступительном слове я хочу ответить на некоторые часто встречающиеся в письмах вопросы, которые читатели стали присылать мне сразу после первого выхода книги в 1927 году. И прежде всего основополагающий вопрос: что такое «фантастический зверь»?

Что такое «фантастический зверь»?

Спор о значении термина «фантастический зверь» продолжается веками. Это может показаться странным при первом знакомстве с магозоологией, однако все станет намного яснее, если мы внимательнее рассмотрим три примера магических существ.

Оборотни большую часть времени пребывают в облике людей — волшебников или маглов — и только раз в месяц превращаются в свирепых четвероногих, одержимых жаждой убийства и начисто лишенных человеческого сострадания.

Образ жизни кентавров резко отличается от людского — они существуют в природных условиях, не носят одежды, стараются держаться подальше и от маглов, и от волшебников, хотя по интеллекту ничуть им не уступают.

Тролли с виду человекообразны: ходят на двух ногах, могут выучить несколько простых слов, и все же разум их примитивен, они не сравнятся даже с самым тупым единорогом и, кроме того, не обладают какими-либо волшебными способностями, если не считать сверхъестественной физической силы.

Возникает вопрос: кого из этих созданий можно назвать «существом», то есть личностью, достойной получить юридические права, а кого — «зверем»?

Первые попытки провести такое различие делались крайне грубо и примитивно.

В XIV веке Бердок Малдун, тогдашний глава Совета волшебников[2], издал указ о том, что всякий прямоходящий представитель магического сообщества получит статус «существа», прочие же будут впредь именоваться «зверями». Он пригласил «существа» на дружескую встречу с волшебниками, чтобы обсудить новые магические законы. Это оказалось ошибкой, в чем глава Совета и убедился, к огромному своему огорчению. На встречу явилось несметное число гоблинов, которые привели с собой толпу всевозможных прямоходящих существ. Батильда Бэгшот рассказывает об этом в своей «Истории магии»:

Как мы видим, хождение на двух ногах еще не гарантирует того, что данное магическое создание сможет или захочет интересоваться государственными делами. Бердок Малдун разочаровался в своих идеалах и зарекся на будущее приглашать в Совет каких-либо представителей магического сообщества, кроме волшебников.

После Малдуна Совет возглавила мадам Эльфрида Клегг. Она попыталась дать новое определение «существа», надеясь установить более тесные связи с другими видами магических созданий. Мадам Эльфрида объявила, что «существа» — это любые создания, говорящие на человеческом языке, и пригласила на очередную встречу всех, кто способен вразумительно объясняться с волшебниками. И на этот раз тоже возникли проблемы. Тролли, которых гоблины обучили произносить несколько простых фраз, вновь разнесли зал Совета. Джарви бегали вокруг стульев, кусали и царапали ноги присутствующих. Тем временем большая делегация привидений (при Малдуне их не пустили на Совет на том основании, что они не прямоходящие, а прямоскользящие по воздуху) в знак протеста покинула собрание, возмущенная, как они выразились впоследствии, «бесцеремонным предпочтением, оказанным нуждам живых в ущерб желаниям мертвых». Кентавры, которых при Малдуне относили к «зверям», а при мадам Клегг причислили к «существам», вообще отказались участвовать, протестуя против несправедливого исключения русалок, неспособных вне воды разговаривать на каком-либо языке, кроме русалочьего.

Только в 1811 году было найдено определение, которое большинство волшебников сочли приемлемым. Гроган Стамп, вновь назначенный министр магии, постановил, что «существо» — это «любое создание, достаточно разумное, чтобы понимать законы магического сообщества и участвовать в создании этих законов»[3]. Делегатов-троллей допросили в отсутствие гоблинов и пришли к выводу, что они совершенно не понимают того, что им говорят, вследствие чего их и классифицировали как «зверей», несмотря на прямохождение; впервые в истории через переводчика пригласили русалок вступить в число «существ»; феи, пикси и садовые гномы, невзирая на человекоподобную внешность, были без малейших колебаний причислены к «зверям».

Естественно, этим дело не кончилось. Все знают о требованиях экстремистов классифицировать маглов как зверей; общеизвестно, что кентавры отказались от статуса «существ» и пожелали остаться «зверями»[4], в то время как оборотни уже много лет занимают промежуточное положение между «зверями» и «существами». На сегодняшний день ими занимается Служба поддержки оборотней при Секторе существ, хотя Канцелярия по регистрации оборотней и Группа отлова оборотней подчиняются Сектору зверей. Несколько видов вполне разумных созданий классифицируют как «зверей» из-за того, что они неспособны совладать со своей злобной натурой. Мантикоры и акромантулы владеют осмысленной речью и тем не менее пытаются слопать всякого, кто подойдет к ним слишком близко. Сфинксы говорят исключительно загадками и при неверном ответе впадают в буйство.

В тех случаях, когда по поводу классификации того или иного зверя существуют разногласия, это будет отмечено в комментариях к соответствующей статье.

Обратимся теперь к следующему вопросу, который волшебницы и волшебники чаще всего задают, как только речь заходит о магозоологии: «Почему маглы не замечают магических зверей?»

Что знают маглы о магических зверях (краткий обзор)

Как это ни удивительно для большинства волшебников, нам не всегда удавалось скрыть от маглов существование магических зверей и чудовищ. Даже самое поверхностное знакомство с магловскими литературой и искусством Средних веков убеждает нас в том, что многие создания, ныне считающиеся вымышленными, в те времена были для маглов вполне реальными. Драконы, грифоны, единороги, фениксы, кентавры — эти и многие другие звери широко представлены в магловском творчестве той эпохи; правда, чаще всего до смешного неправдоподобно.

Однако при более внимательном изучении магловского бестиария мы убеждаемся в том, что большинство магических зверей либо вовсе остались незамеченными, либо принимались за нечто иное. Рассмотрим сохранившийся фрагмент рукописи, составленной неким братом Бенедиктом, монахом-францисканцем из Вустершира:

Очевидно, наш магловский друг наткнулся не на хорька, а на джарви, который, скорее всего, выслеживал в огороде свою любимую добычу — садовых гномов.

Недопонимание часто пугает сильнее полного неведения. Несомненно, ужас маглов перед магией еще усиливался страхом перед чудовищами, которые, возможно, подкарауливают их в собственном огороде. В те времена гонения на волшебников достигли небывалого размаха, а встречи с такими созданиями, как драконы и гиппогрифы, только усугубляли общую истерию.

В данной работе не рассматриваются темные времена, на исходе которых волшебники начали скрываться и прятаться от маглов[5]. Нас интересует только судьба мифических животных, которых, как и нас самих, необходимо было тщательно скрывать, иначе маглов не удалось бы убедить в том, что никакой магии не существует.

Международная конфедерация магов вынесла этот вопрос на обсуждение в ходе знаменитого совещания 1692 года. Не менее семи недель продолжались бурные дебаты между волшебниками из разных стран мира по поводу мучительной проблемы магических созданий. Сколько видов мы в состоянии скрыть от маглов и какие это виды? Где и как их прятать? Спор затягивался. Некоторые из обсуждаемых созданий не подозревали, что решается их судьба, другие принимали участие в дискуссии[6].

Наконец, участники совещания договорились между собой[7]. Двадцать семь видов магических созданий, от огромных драконов до крошечных бундимунов, предстояло спрятать, словно их никогда не существовало на свете. За последующее столетие это число еще выросло, по мере того как маги разрабатывали все более надежные способы укрывательства. В 1750 году в Международный кодекс секретности включили статью 73, которую соблюдают и поныне магические министерства всего мира:

Как спрятать магического зверя?

Не будем отрицать, статью 73 время от времени нарушали. Читатели-англичане старшего поколения наверняка помнят инцидент 1932 года в Илфракомбе, когда валлийский зеленый дракон, разрезвившись, приземлился на пляже, полном загорающих маглов. К счастью, обошлось без трагических последствий — на пляже отдыхала семья волшебников (награжденных впоследствии орденом Мерлина первой степени), которые немедленно применили к обитателям курорта заклятие Памяти. Это было крупнейшее массовое стирание памяти в двадцатом веке. Таким образом, катастрофы удалось избежать[8].

Международная конфедерация магов была вынуждена применить штрафные санкции к странам, многократно нарушающим статью 73. Два наиболее злостных нарушителя — Тибет и Шотландия. Маглы столько раз видели йети, что Международная конфедерация магов сочла необходимым разместить в горах специальную международную группу на постоянной основе. Между тем крупнейший в мире представитель семейства водяных до сих пор обитает в озере Лох-Несс, ловко избегает поимки и, судя по всему, наслаждается своей популярностью.

Невзирая на эти досадные происшествия, мы, волшебники, можем поздравить себя с успешно проделанной работой. Не приходится сомневаться, что в наши дни подавляющее большинство маглов не верят в магических зверей, которых так боялись их далекие предки. Даже замечая помет глиноклока или следы глизня — скрыть их полностью, разумеется, невозможно, — находят этому вполне прозаические объяснения[9]. Если какой-нибудь магл по глупости расскажет другим, что видел гиппогрифа, летящего на север, все решат, что он либо пьян, либо «с приветом». Пусть подобная реакция может показаться несправедливой по отношению к чересчур откровенному маглу, все же это лучше, чем если бы его сожгли на костре или утопили в деревенском пруду.

Как же волшебники прячут фантастических зверей?

К счастью, многие виды и без посторонней помощи избегают попадаться на глаза маглам. Такие создания, как тибо, демимаска и лукотрусы, вполне успешно мимикрируют, и Министерству магии не приходится о них беспокоиться. Другие звери уклоняются от любых контактов с маглами — то ли благодаря своему уму, то ли из природной застенчивости. К таким видам относятся единороги, лунные тельцы и кентавры. Некоторые магические животные обитают в недоступных маглам районах. Здесь уместно будет вспомнить об акромантулах, обитающих в неисследованных лесах острова Борнео, и о фениксах, которые гнездятся высоко в горах, куда невозможно добраться без помощи магии. И наконец, многие виды магических зверей остаются незамеченными благодаря их малой величине, быстроте или сходству с обычными, неволшебными животными — например чизпурфлы, веретенницы и шишуги.

И все же многие звери намеренно или случайно остаются весьма заметными даже для магловского глаза. Ими-то прежде всего и занимается Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними. Этот отдел — второй по величине в Министерстве магии[10] — применяет самые разнообразные средства для охраны множества видов магических зверей, находящихся под его опекой.

Возможно, самая важная мера для сокрытия магических зверей и существ — создание для них безопасных мест обитания. Чары, отпугивающие маглов, не позволяют посторонним забредать в леса, где живут кентавры и единороги, приближаться к рекам и озерам, в которых поселились русалки. В особо тяжелых случаях — например, в случае с пятиногом — целые области подвергают заклятию Ненаносимости[11].

Часть безопасных территорий, где обитают магические звери, требует постоянного наблюдения — например драконьи заповедники. Единороги и русалки сами не стремятся покидать отведенные им места обитания, а вот драконы при всякой возможности отправляются на поиски добычи за пределы заповедника. Маглоотталкивающие чары действуют не всегда — случается, что их подавляет собственная магия зверя. Так происходит, например, с шотландскими водяными, у которых единственная цель в жизни — приманивать людей, и с погребином, который, наоборот, повсюду их разыскивает.

Для особо крупных и опасных магических животных введен запрет на их разведение и продажу яиц и детенышей. Нарушителей строго наказывают. Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними ведет наблюдение за торговлей фантастическими зверями, а после принятия в 1965 году запрета на экспериментальную селекцию стало незаконным выводить новые породы магических животных.

Волшебники, не состоящие на государственной службе, также помогают укрывать магических зверей. Например, владельцы гиппогрифов обязаны накладывать на своих питомцев Дезиллюминационное заклинание, чтобы их не замечали маглы. Делать это полагается ежедневно, поскольку заклинание со временем ослабевает.

Если случится худшее и кто-нибудь из маглов увидит то, чего ему или ей видеть не следует, самое эффективное средство — заклятие Памяти. Его может наложить владелец животного, а в самых тяжелых случаях Министерство магии направляет на место происшествия команду Стирателей памяти.

Сотрудников Сектора дезинформации привлекают к работе лишь в исключительных случаях. Некоторые магические катастрофы настолько очевидны, что маглы не в состоянии их объяснить без посторонней помощи. Тогда работники Сектора дезинформации обращаются напрямую к магловскому премьер-министру и предоставляют ему правдоподобное, не связанное с волшебством объяснение случившегося. Именно неустанные старания Сектора убедить маглов в том, что фотографии лох-несского чудовища — подделка, позволили отчасти решить проблему, которая одно время представляла собой серьезную опасность.

Для чего нужна магозоология?

Перечисленные выше меры — всего лишь малая часть огромной работы, которую выполняет Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними. И теперь остается всего один вопрос, ответ на который все мы в глубине души хорошо знаем: для чего мы все как сообщество и каждый по отдельности продолжаем охранять и укрывать магических зверей, даже свирепых и опасных? Конечно, ответ таков: для того, что бы будущие поколения волшебников и волшебниц могли так же, как и мы, восхищаться их причудливой красотой и необыкновенными способностями.

Эта книга — всего лишь введение в невероятно разнообразный мир фантастических зверей, населяющих нашу планету. Здесь описаны семьдесят пять видов, но я уверен, что уже в этом году будет открыт новый, еще неизвестный науке вид магических созданий и придется выпускать пятьдесят третье переработанное издание книги «Фантастические звери и места их обитания». А пока я добавлю только одно: мне очень приятно думать, что несколько поколений молодых волшебников и волшебниц благодаря этой книге стали лучше знать и понимать дорогих моему сердцу созданий.