Фантастика 2006. Выпуск 2

Сергей Туманов СОЗДАТЕЛЬ ИГРУШЕК

Утро начиналось как обычно, а кончилось большим кошмаром.

Шестиклассник Харитонов проснулся от назойливого гудения в стоваттных колонках, продрал глаза, нашарил на тумбочке очки, водрузил их на нос и огляделся.

Было еще темно. На стенах ползали синие сполохи от хранителя экрана. Веселыми огонечками мигала оптическая мышка.

Харитонов повалился обратно на подушку, припоминая, что за сон ему сегодня снился. Снился ему, как и все последние дни, славный город Сан-Фиерро, длинная вереница угнанных автомобилей и негры в зеленых футболках.

Гудение в колонках нарастало, перешло в пронзительный визг и разом стихло.

Будильная программа откашлялась и сказала гнусавым голосом:

— Тук-тук!

И тогда Харитонов вспомнил, что сегодня суббота, родители слиняли на дачу и будут только в понедельник. И еще он вспомнил, что компьютерное «тук-тук» означает, что кто-то пришел и теперь ломится в двери, а значит, надо встать, выйти в коридор и спросить «кто там?» И если никто не ответит, значит, ломятся хулиганы и можно спокойно лечь и спать до полудня.

— Тук-тук! Мать вашу! — глотая гласные и согласные снова возопили динамики. — Тут пришли к тебе, Хакер. Открывай!

Харитонову нравилось, когда его называли Хакером, даже если это делала безмозглая программа.

Он встал, проковылял по квартире, зажигая попутно свет во всех комнатах, подошел к входной двери и сонно поинтересовался:

— Кто?

— Я это, я! — сказала дверь голосом Вована. — Харя, открой!

— Чего приперся? — обиженно спросил Харитонов. Если звонкое «Хакер» ему нравилось, то оставшуюся с незапамятных детсадовских времен «Харю» он активно не переносил.

— Дело есть на тыщу килобаксов. Открывай.

Харитонов вздохнул и принялся отпирать многочисленные замки.

Вован ввалился в прихожую, как всегда большой и шумный.

— Ну все, Харя! Я до тебя добрался. Снимай стеклышки, бить буду!

Харитонов зевнул.

— Что случилось?

Вован прошелся по коридору, не снимая грязные боты, хрипло дыша и заглядывая в комнаты.

— Предков нет?

— He-а. На даче.

— Здорово. Тогда у тебя отсижусь.

Только сейчас Харитонов заметил огромный фингал на физиономии приятеля. Черная футболка с надписью «Пошли все в…» была порвана в нескольких местах и покрыта маслянистыми разводами..

— Кто это тебя?

Вован подскочил к нему и сгреб за ворот майки.

— Кто?! Ты! Из-за тебя все! Ты что мне вчера продал, водолаз недоделанный?

Харитонов сглотнул.

— Чип. Хороший. Очень хороший и очень дорогой.

— Хороший, — кривляясь, передразнил Вован. — Ничего он не стоит, этот твой чип. Одни проблемы. Ты мне чего обещал?

— Ну… многое.

Вован отпустил Харитонова, показал растопыренную пятерню и стал загибать толстые, как сардельки, пальцы:

— Что водить научусь, и машины буду угонять — обещал?

Харитонов кивнул.

— Что менты на это внимания не будут обращать — обещал?

— Ну…

— Что хозяева, которых я буду выкидывать из салонов, побегают, поорут и успокоятся — обещал?

— Нуда. А что, чип не сработал?

Вован покрутил головой, хрустя бычьей шеей.

— Сработал. Я тебе сейчас тоже так сработаю… У тебя чего пожрать есть? Я голодный как зверь.

Харитонов кивнул в сторону кухни, прошел вслед за яростно жестикулирующим Вованом, сел на табуретку и стал смотреть, как опустошается холодильник.

— Так вот, — продолжил Вован, засовывая в рот куски копченого мяса. — Машины, это, конечно, респект. Я за вчерашний день столько тачек угнал — закачаешься. Половину разбил, половину бросил. В общем, классно повеселился. Постовые на меня смотрели как на пустое место. Бедные хозяева сперва, конечно, бежали следом, но потом забывали, что у них были машины.

— Ну? Тогда что?

— А то, что не все хозяева забывали, Харя! Ты, Харя, забыл мне сказать, Что на бандюганов это твое правило не распространяется! На Ленинском я выкинул из «майбаха» какого-то заморыша. И всю ночь за мной гонялись какие-то отморозки, прострелили шины, набили морду, узнали где я живу, и теперь свора каких-то мордоворотов пасется у моего дома и поджидает, когда я приду объясняться.

Харитонов потупился.

— Нуда, это я как-то не учел… Недоделал. Прости, Вов.

— Прости?! — взвился Вован. — Что значит прости? Меня чуть не убили. Сейчас они перекрыли все входы и выходы, я даже не знаю, как домой попаду. Кстати, они вроде даже до твоего дома меня проследили. Выглянь-ка, посмотри.

Харитонов подошел к окну и осторожно посмотрел вниз.

Светало. Длинные тени от домов тянулись через весь двор, падали на припаркованные машины и запутывались у чахлых зеленых насаждений возле магазина. Рядом с детской площадкой особняком стоял огромный черный внедорожник с тонированными стеклами, возле которого прохаживались трое темных личностей самого бандитского вида. Одна из личностей вдруг подняла голову и глянула на окна. Харитонов отшатнулся.

— Да, дела… Вовка, я даже не знаю, что делать.

— Зато я знаю. — Вован смачно откусил половину яблока. — Сейчас я пойду к этим мафиози и скажу, что во всем виноват ты. Скажу, что, мол, есть у нас в классе один компьютерный гений-недоучка. Он такие штуки, скажу, делает — обалдеете. У вас, скажу, господа бандиты, с его изобретениями такая жизнь кайфовая начнется, вы столько банков безнаказанно ограбите, и ничто вам за это не будет. Вот так.

— Погоди, Вов…

— Они знаешь, что с тобой сделают? Они тебя посадят в какой-нибудь погреб, и ты будешь на них пахать всю жизнь. Бесплатно. Так что готовься. Твоя жизнь, Харитонов, скоро сделает крутой поворот.

Харитонов в замешательстве снял очки.

— Может, еще можно что-то поправить?

— Ну, ты же у нас гений. Вот и думай. Только быстрее. Я домой хочу. Предки наверняка волнуются.

Харитонов сел, положив подбородок на стол.

— Слушай! — Вован хлопнул его по плечу. — А ты над невидимостью не думал? Ну, знаешь, как в бродилках, выбрал скилл — и тебя не видно? А? Наверняка думал. Раз уж можешь реальную житуху в виртуальность превращать…

— Нет, не думал. Не дошел. Да и зачем она тебе? Она не поможет. Если ты им сказал, где живешь…

— Да нет, я им только дом сказал, а номер квартиры нет. Вырвался, убежал, выкинул какого-то мужика из «тойоты»… Мне бы только до дома добраться, а там папашка что-нибудь придумает.

Харитонов встал.

— Есть у меня одна идея. Только вчера новый чип закончил. Может помочь.

— Ну и как она работает? — Вован скосил глаза, пытаясь увидеть металлическую блямбу, присосавшуюся к виску.

Харитонов убрал руки от чипа, закончив настройку.

— А ты еще не понял?

— А я должен понять?

Харитонов взял фонарик и посветил в глаза приятеля. Вован заморгал.

— Ты что, ничего нового не видишь?

— Я должен что-то видеть?

— Так. Ясно. — Харитонов схватил со стола клавиатуру и со всего маху треснул ею Вована по голове. Клавиатура с треском развалилась. Клавиши, как кости, рассыпались по полу.

— Ты идиот!

— Извини. Иногда приходится действовать кустарными методами… А сейчас видишь?

Вован, потирая голову, вгляделся. Его маленькие глазки расширились от удивления.

— Кру-уто… — протянул он. — Это, типа, что? Панель управления?

— Что-то вроде. — Харитонов стянул с рук медицинские перчатки. — Главное меню, как в игрушках. Кнопка «Save» записывает определенный момент твоей жизни. Кнопка «Load» к нему возвращает.

Вован поводил руками в воздухе, словно пытаясь нажать что-то невидимое.

— А как ими пользоваться?

— Не так. Они проектируются на роговицу глаз. Просто подумай, что нажимаешь. Кнопка и сработает.

Вован напрягся, сморщив лоб.

— Нажал.

— А теперь встань, отойди в сторону и нажми «Load».

Вован, пошатываясь, слез с кресла, подковылял к окну.

И медленно растаял в воздухе.

Спустя секунду возник снова в кресле, судорожно вцепившись в подлокотники и выпучив глаза.

— Кру-уто! Это я, типа, записался и перезагрузился?

— Вот именно. Это своего рода путешествие во времени. Только в одну сторону. Правда, слот в единичном экземпляре. Человеческих мозгов не хватает, чтобы хранить сразу несколько точек возврата. Так что, все равно будь осторожен.

Вован с сомнением глянул на Харитонова.

— А как это мне сейчас поможет?

Тот в замешательстве снял очки.

— Ну, как это… Ведь ты же домой хотел попасть? А пути перекрыли. Вот и пытайся. Один раз не получится, снова попробуешь. Кстати, если будут стрелять, в критической ситуации система тебя сам выкинет в точку записи. Не боись, некоторое время, конечно, помучаешься, но ведь непроходимых уровней не бывает.

Сомнение в глазах Вована переросло в недоверие.

— Я думал, ты мне что-нибудь более действенное предложишь.

Харитонов развел руками.

Вован снова уставился в пространство.

— А кнопка «Option» — это что?

— Опции. Там много всего. Настройки яркости, гаммы, звука. Ну и так далее. Потом разберешься. Кстати, там еще другие кнопки могут появляться. В зависимости от ситуации.

Вован встал.

— Ну, раз у тебя больше ничего нет…

Харитонов виновато смотрел на приятеля.

— Вечером позвони. Может, еще что придумаю…

Вован хмыкнул, шагнул к двери. И остановился.

Над тумбочкой у выхода висел странный агрегат, медленно вращаясь в воздухе. Внушительный ребристый ствол переливался металлическим блеском. Вован протянул руку.

— А это что?..

— Эй, он недоработан, — дернулся Харитонов.

— Это именно то, что я думаю?

— Недоработан, говорю! — Харитонов попытался заслонить тумбочку своим тщедушным телом. — Я его еще не испытывал.

Вован, не церемонясь, отодвинул приятеля в сторону и сгреб добычу обеими руками.

— Вот мы его и испытаем. В полевых условиях.

— …save…

Дверь с грохотом распахнулась, и в облаке поднявшейся пыли обрисовалась фигура пухлого пацана в рваной черной футболке, шортах, кедах и с шотганом наперевес.

— Ого, — протянул Корявый, лениво сплюнув. — Наш клиент.

Ахмет медленно отстранился от нагревшегося бока «Экспедишена» и сунул руку в карман.

— Эй, мальчонка, ходи сюда!

Воздух распорола синяя вспышка. Ахмет сполз по колесу джипа, оставляя на резине красные разводы.

Увидев такой расклад, Корявый обалдел. Он бы, наверное, еще долго стоял в ступоре, пытаясь шевелить простыми бандитскими мозгами. Но очередная синяя вспышка не дала ему много времени.

Вован потрусил к джипу, радостно оглядываясь. Забрался на водительское место, снялся с ручника…

— Тук-тук, парнишка, — раздалось сзади вместе с сухим щелчком предохранителя. Что-то холодное ткнулось в затылок. — Мы тебя долго ждали.

…load…

Трое значит, подумал Вован, осторожно приоткрывая дверь. Один из мафиозо, тот, что сидел на капоте, был как на ладони. В этот раз Вован решил не рисковать и снял беспечного бандита, не выходя на улицу. Зато другие два тут же слетели в близлежащие заросли. По стене и железной двери с визгом ударила автоматная очередь.

— Ну и дурак я… — пробормотал Вован и снова нажал кнопку.

…load…

Наверное, дверь была хоть и железная, но непрочная. Потому как обалдевший от неожиданности Корявый вдруг увидел, как она с оглушительным грохотом слетает с петель и вываливается наружу, подняв тучи пыли, а из этой пыли выбегает орущий маленький пузан с какой-то штукой наперевес. Корявый даже не успел понять, что он увидел. Так же как не успели это понять Ахмет и дрыхнущий в машине Слепень, который даже глаза не успел открыть.

Вован, отдуваясь, выволок из салона труп третьего бандита, влез на водительское кресло и завел двигатель.

…save…

Дом находился через два квартала отсюда, в районе новостроек. Этот короткий путь Вован преодолел за пару минут, с наслаждением давя на газ и чувствуя, как огромный сарай заносит на поворотах. Несколько поваленных фонарных столбов только добавляли пикантности.

За последним поворотом Вована встретила баррикада из трех нагруженных под завязку самосвалов.

Затормозить он не успел.

…load…

В этот раз он выбрал другой путь. Более долгий. Ехал медленно и осторожно, объезжая кучи строительного мусора и выбоины на дороге.

Когда вдали показались веселенькие зелено-голубые стены родной девятиэтажки, по капоту застучали пули, лобовое стекло рассыпалось в пыль, и наступила полная темнота.

…load…

— Шеф, прием, — захрипела Транковая рация. Егудин тронул клавишу ответа.

— Что у тебя?

— Шеф! Этот малолетний положил трех наших и угнал машину. Даже разговаривать не стал. Просто положил, отморозок. Делать что?

— Оставайся на месте.

Начальник службы безопасности банка «Лабеан» Виктор Егудин вздохнул и пригладил седую шевелюру. С таким он еще не встречался. Достал рацию и тихо сказал:

— Всем. Готовность номер один. Объект скоро будет здесь. Действовать по варианту «А».

Что означало стрельбу на поражение. А что еще прикажете делать с отморозками?

И туг на площадку перед домом вылетел угнанный «Экспедишн», разметал выстроившиеся у подъездов малолитражки и, сопровождаемый стрекотом очередей, понесся по тротуару.

— Вариант «А», придурки! — проревел Егудин.

Взбесившийся джип занесло на повороте. И тут кто-то все-таки догадался. Широкий дымный след протянулся от детской площадки к джипу, и под его днищем вспух огненный шар.

Вован сидел в машине и напряженно думал. Прорваться сквозь заслоны бандюганов оказалось совсем не просто. Все пути были перекрыты, во всех кустах сидели вооруженные до зубов головорезы, которым, видимо, приказали в живых его не оставлять.

От нечего делать он залез в меню «опций» и стал баловаться, двигая туда-сюда ползунки яркости и гаммы. Мир вокруг становился то темнее, то светлее, то ярким и насыщенным до боли в глазах, то черно-белым. Ползунков в «опциях» было много, штук двадцать, и Вован не сразу заметил в самом низу короткий отрезок с надписями «юзер», «медиум», «хард» и «киллер».

Ползунок стоял напротив «киллера».

Вован расплылся в улыбке. И перевел стрелку на «юзер».

Егудин стоял у входа на детскую площадку, водил рукой по верхушкам колосящихся сорняков и глупо улыбался. Какая-то мелкая птичка вспорхнула с ветки. Егудин проводил ее взглядом и зажмурился от удовольствия.

Рядом затормозила машина. Большая и красивая.

— Здрасте, — вежливо сказал вылезший из машины мальчик.

— Здравствуй, мальчик, — улыбаясь, сказал Егудин. — Как дела?

— Хорошо, — сказал мальчик и тоже улыбнулся.

Какой добрый мальчик, подумал Егудин, глядя ему вслед.

Мальчик прошел мимо толпящихся во дворе идиотов в черных кожаных куртках. Идиоты его не заметили. Кто-то из них глубокомысленно разглядывал небо, кто-то вертел в руках странные маслянисто поблескивающие штуковины и пускал слюни.

Мальчик напоследок оглянулся и юркнул в подъезд.

Вован влетел в квартиру и, не разуваясь, помчался в родительскую спальню.

— Папка! Папка! Спасай!

Его отец, толстый и внушительный генеральный директор градообразующего предприятия, вышел из комнаты, улыбаясь.

— Привет, сын.

— Пап, ты не представляешь! Меня хотят убить! Какие-то головорезы, их тут сотни! Ты…

— Кушать будешь?

— Да какое кушать?! Меня убить хотят!

— А ты уроки сделал? — все улыбался папа.

Вован отшатнулся, глядя в пустоту добрых папиных глаз.

— Привет, сын, — сказал папа. — Кушать будешь?

Вован спиной отступил к своей комнате. Нашарил ручку двери, боком зашел внутрь. И, не спуская с папы глаз, закрыл дверь.

— А ты уроки сделал? — послышалось из коридора.

— Слушай, водолаз! — свирепо прохрипел Вован в телефонную трубку. — Ты что с моим отцом сделал, а? Он же сейчас как идиот! Даже на эту твою опцию «сложность игры» не реагирует! Полный дебил. Хоть на «юзере», хоть на «киллере».

— Так он же не действующее лицо. Действующее лицо — ты, бандиты. Ну, я, как создатель игрушки. А все остальные — энписи, что-то вроде мебели. Ходят по кругу, знают три фразы. А зачем им больше? Это будет сложно.

— Слушай, создатель! Я до тебя сейчас доберусь, мама родная не поможет!

— Нереально, Вовик. Я же создатель. Это мой мир. Так что…

Вован бросил трубку.

Подошел к столу. Медленно взял тяжелую, сделанную на заказ, металлическую клавиатуру. И, зажмурившись, со всей силы треснул себя по лбу.

Сергей Чекмаев СПАМЕЛЛА

— Памела? — переспросил он.

— Спамелла, — поправила она.

— Дурацкий ник.

— А мне нравится.

Спамелла стояла на фоне заката — юная, обнаженная по пояс, с тяжелым лазерным карабином на плече — и смотрела в виртуальную даль. Ремень винтовки лениво покачивался, изредка прикрывая правую грудь.

Он поймал себя на том, что засмотрелся. Недовольно хмыкнул и повторил:

— Дурацкий ник.

— Да пошел ты… — Спамелла смерила его оценивающим взглядом. На нем красовалась ковбойская шляпа, кожаная куртка с бахромой й черные тупоносые казаки. — Сам-то ты кто? Неуловимый Джо?

— Я Последний Изгой, — ответил он с вызовом.

— Красивый ник. — Спамелла улыбнулась.

— Дура. — Он сплюнул. — Это не ник, это — судьба.

— Вот и познакомились… — Груди Спамеллы колыхнулись.

Они помолчали.

— Черствый ты, — неожиданно сказала она. — Нет, чтобы подарить девушке немного любви и тепла.

— А-а?.. — Короткое мгновение Последний Изгой боролся с искушением, потом сдался: — Ну, это… давай.

Спамелла закинула винтовку за спину и прижалась к нему.

— Изгой, у тебя ширинки нет.

— Как нет? — Он поискал: ширинки действительно не было.

— Программная ошибка, — догадалась Спамелла. — Ты, наверное, со стандартным набором в Игру вошел…

— Да я как-то не подумал… Что будем делать?

— У тебя нож есть?

Нож был. Спамелла умело и быстро вспорола брюки, Изгой не успел даже испугаться.

— Было классно, — услышал он чуть позже. — Ты такой… такой…

— Да ладно… — не поверил Изгой.

— Правда, — сказала она. — Пошли, что ли?

Солнце село. Спамелла и Последний Изгой шли по темным улицам заброшенного города строго на запад. Они почти не прятались. Ориентировались на перекрестках, где светились огромные плакаты, рекламирующие сигареты, выпивку и прочие радости реальной жизни. Прищурив левый глаз, можно было разглядеть игровые опции — компас, часы, количество противников и приблизительное расстояние до них.

Противники были далеко. Лишь однажды прямо на них выскочил небритый крепыш в драном камуфляже. Последний Изгой по-ковбойски выпалил с бедра. Игрок схватился за подстреленное плечо, упал на колени и попытался отползти за угол. Спамелла добила его в самый последний момент.

— Быстро стреляешь, — заметила она. — Только пушки твои не очень, такими с одного раза не убьешь. Ну, понятно, стандартный набор…

— А что, — удивленно спросил Изгой, — можно было чего-нибудь помощнее взять? Я в меню не заметил…

— Вот я и говорю — стандарт, то есть самое простое оружие в Игре, зато подходящее по антуражу. В расширенных опциях можно хоть ракетомет выбрать.

— Да ну? — не поверил Изгой.

— Запросто. Только что бы ты с ним делал, попав на какой-нибудь водный уровень иди в мир фэнтези? Первые пять минут, понятное дело, был бы там круче всех, а потом — что? Заряды не вечные, а новых взять неоткуда.

Последний Изгой внимательно рассмотрел свои пистолеты, засунул за пояс.

— А это, — он кивнул на винтовку в руках Спамеллы, — откуда?

— Это надо заработать. Ты в Игре часто бываешь?

— В этой, — Последний Изгой выдержал паузу, — в первый раз.

— Надо же! Новичок, значит. — Она улыбнулась. — А я в Игре уже восемь месяцев. И знаешь… Мне нравится быть в паре с новичками.

— Почему?

— Так, — сказала Спамелла.

Изгою ответ не понравился.

— И часто ты побеждаешь?

— Всегда.

— Что?

— У меня в Игре свои интересы.

Она подошла к убитому игроку.

— Зачем он тебе? — спросил Изгой.

— Смотрю, может, у него найдется чего-нибудь полезное… — Она перевернула труп на бок. — А!

Разжав цепкие, еще теплые пальцы, Спамелла выдернула из руки крепыша гауссовку. Указатель зарядов стоял на нуле.

— Проклятие!

— Ну что?.. Нашла?

— Гауссовка. Мощная штука и бьет далеко, только зарядов нет.

— Возьмем с собой, — предложил он. — Пригодится. Может, заряды найдем.

— Не найдем. — Спамелла отшвырнула оружие в сторону. — Пушка дорогая и редкая. Кто с ней ходит, тот играет не меньше года. Ни мне, ни тем более тебе с таким не тягаться. Не знаю, почему этот подставился, обычно старожила так просто не возьмешь.

В карманах крепыша ничего полезного не нашлось — несколько стреляных обойм и такой же нож, как у Изгоя, только в пятнах засохшей крови.

— Ничего. — Спамелла брезгливо отряхнула руки, поднялась с колен. — Пошли?

Через час они вышли на площадь, заваленную искореженными автомобилями. Автомобилей было штук сто, а может, двести. Недавно здесь стреляли, на стенах и на асфальте чернели выжженные полосы.

Последний Изгой присвистнул:

— Это что — автокатастрофа века?

— Скорее, свалка, для антуража. Не ищи логику — ее здесь нет, на то она и Игра. — Спамелла огляделась. — Пройдем справа, там завал вроде не такой высокий.

— Ты знаешь этот уровень?

— Нет, конфигурация всегда меняется.

— Хочешь сказать, в прошлый раз улицы были другие?

— Не то слово. В прошлый раз была космическая станция-зоопарк, в позапрошлый — архипелаг, заселенный дикарями…

— А сейчас?

— Взгляни сценарий. Главное меню, опция «Брифинг».

Изгой прищурился.

— Город Зомби… Ага, это мертвецы такие синюшные. И где они?

— Отсиживаются в подвалах или еще где-нибудь. Думаю, вылезут позже.

— Мертвяки? Они же тормоза! Пока подойдут — всех перестреляем. — Изгой лихо прокрутил на пальцах лазерные пистолеты, хмыкнул. — Чушь собачья.

— Чушь, — согласилась Спамелла. — Это на любителя.

— Ну, хорошо. — Изгой весело смотрел на нее. — А куда мы вообще идем?

— Все время на запад. Победит тот, кто найдет Золотой Шар.

— Что за Золотой Шар? — спросил он. — Как выглядит?

— Блестящий и круглый. — Спамелла первая полезла через завал, винтовка смачно хлопнула ребристым стволом по упругой попе.

— Однако, как тут все прорисовано, — сказал Последний Изгой.

— Если повезёт, и ты найдешь микроскоп, — донесся приглушенный голос Спамеллы, — то сможешь разглядеть даже молекулы.

— Да ты что…

В первый раз их обстреляли около двух ночи. Били издалека, причем не особенно прицельно. Плазменный шнур сжег покосившуюся афишную тумбу за спиной. Спамелла и Последний Изгой моментально залегли и ползком убрались с опасного места.

— Уф, — сказал он шепотом, — серьезный парень.

— А ты что думал? Не боись, мы ему не нужны.

— То есть?

— Это просто приманка. Для особо жадных. Плазмоган — самая мощная пушка в Игре, только тяжелая очень. С ней особо не побегаешь. Вот и сидит стрелок где-нибудь на чердаке — к люку газовая граната привязана — и палит в белый свет, ждет, пока со всех сторон к нему сбегутся желающие поиметь плазмоган. Тогда начнется потеха.

Действительно, плазменный шнур больше не жарил асфальт, а минут через двадцать откуда-то с севера донеслись звуки ожесточенной перестрелки.

Спамелла прищурилась на ближайший плакат: число противников с каждой секундой уменьшалось.

— Видишь?

Изгой кивнул.

— Ладно пошли, пока они там заняты. Только в полный рост не поднимайся.

Далекая перестрелка затихла не скоро, Последний Изгой и Спамелла успели пройти не меньше двух кварталов. Изгой все время нервно оглядывался.

— Это еще что! — Спамелла прислонила винтовку к стене, присела на корточки. — Самое веселье будет, когда зомби полезут…

Лазерный заряд, посланный откуда-то сверху, сбил Последнего Изгоя с ног. Он ударился о мостовую и покатился в сторону. Спамелла уже стреляла, перебегала с места на место, снова стреляла. Лазерные плюхи с шипением врезались в асфальт рядом с ней.

Очухавшись, Изгой пару раз пальнул наугад в темноту, попытался прицелиться, но в этот момент Спамелла неожиданно опустила винтовку.

— Попала. — Она прищурила глаз. — Точно, одним меньше. Как ты?

Он поднялся.

— Уровень здоровья: 80 %.

— Хорошо отделался. Давай в тот подъезд.

В подъезде сразу же вспыхнул свет.

— Четвертый этаж. — Спамелла на ходу перезаряжала винтовку. — Бежим!

Нужная дверь была закрыта. Изгой со всей силы саданул по ней сапогом и, выставив перед собой пистолеты, ворвался в квартиру.

Противник лежал возле окна, навалившись животом на остатки рамы. В его груди зияла сквозная дырка величиной с кулак.

— Готов. — Изгой обернулся к Спамелле. — Лихо ты его.

Она нагнулась, рассматривая лицо.

— Какие люди!

— Ты его знаешь?

— Еще бы. Король-Пожарник!

— Ну и ник!

— Не хуже твоего.

Изгой хмыкнул.

— И ты с ним тоже?.. Ну… немного любви и тепла?

— Может, и так. Мы были в паре, три месяца назад. Скучный он. Скучный и ленивый…

Он сплюнул.

— А почему мы его прозевали?

— Он где-то раздобыл хут.

— Что?

— Хут, шапка-неведимка… — Она указала на валяющуюся под ногами фуражку. — Когда ты в ней, радар тебя не показывает…

Вдруг Спамелла схватила Последнего Изгоя за руку:

— Смотри!

Мускулистый торс Короля-Пожарника обхватывала крепкая на вид цепочка. Другой конец был прикован к батарее.

— Делаем ноги! — шепнула она. — Быстро!.. — и тут на лестничной площадке загремели шаги.

— Бросайте оружие! Руки за голову! — Голос был молодой, женский. — И без шуток! Если что — пустим газ.

— Влипли. — Спамелла швырнула в дверной проем винтовку.

— Влипли. — согласился Изгой, и следом полетели его пистолеты.

Противниц было две — белобрысые, коротко стриженные девушки-подростки, похожие друг на друга, как близнецы.

Различались только надписи на майках: у первой крупно было написано «Дискотека Люфт», снизу — номер лицензии на разрешенные наркотики, у второй — «Фабрика мягкой игрушки Саливана». Дискотека сразу же пнула Последнего Изгоя в пах и, пока он скулил и катался по полу, отцепила цепочку с трупа и приковала Изгоя к батарее. Потом протянула винтовку:

— Увидишь кого-нибудь из окна — стреляй. Ну… И без глупостей!

Он взял оружие. Мягкая Игрушка сорвала с Изгоя ковбойскую шляпу и натянула ему на макушку хут. Последний Изгой исчез.

Спамелле залепили скотчем ресницы, чтобы не смогла закрыть глаза, войти в опции и сбежать из Игры. Чтобы не рыпалась, Мягкая Игрушка саданула ее прикладом в живот.

— Как зовут? — Ноготки Дискотеки впились в шею.

— Спамелла.

Она все еще хватала ртом воздух после удара, ответ прозвучал глухо.

Дискотека влепила ей пощечину.

— Четче, стерва!

— Спаа-меел-лаа.

Мягкая Игрушка ухмыльнулась.

— Смотри сюда, Спаа-меел-лаа. — «Дискотека» вытащила из воздуха яркий проспект, ткнула его Спамелле в подбородок. — Это бланк годовой подписки на «Монитор Супер». 12 номеров журнала всего за 24 бакса. Плюс бесплатный DVD в каждом номере. Вариант первый: ты подписываешь бланк, получаешь в качестве прощального подарка свою винтовку, без зарядов, правда, и спокойно уматываешь за Золотым Шаром. Вариант второй: ты отказываешься, тогда мы вывешиваем тебя в окно, чтобы каждый желающий смог потренироваться в стрельбе. Или сунем головой в унитаз и долго спускаем воду. Ну?

— Отличный журнал! — Голос у Спамеллы был сдавленный, но звучал уверенно. — Давно хотела подписаться, веришь? Только вот незадача: я неграмотная.

— Это твои проблемы. — На этот раз когти Дискотеки нацелились в глаза. — Мне нет никакого дела до того, будешь ты его читать или изведешь на подстилки для кошачьего туалета. Купи, а потом делай что хочешь! Ну? Что выбираешь?

Тут Последний Изгой наконец-то оценил преимущество своей невидимости. Осторожно, чтобы не звякнула цепочка, он прицелился в голову Дискотеки и спустил курок. С глухим стуком на пол вывалился пустой магазин, предупредительно пискнул индикатор перезарядки. Противницы подстраховались, и винтовка оказалась незаряженной. В следующее мгновение Мягкая Игрушка сбила с Последнего Изгоя хут и согнула неудачливого стрелка пинком в грудь. Дискотека тоже оказалась рядом и сцепленными в замок руками ударила Последнего Изгоя по затылку. Он рухнул на пол, уровень жизни снизился до 40 %.

Наверняка его бы долго били, а потом заставили подписаться на два, а то и три годовых комплекта столь необходимого в реальной жизни журнала «Монитор Супер», но тут вмешалась забытая на время Спамелла. Пнув Мягкую Игрушку в коленную чашечку, она толкнула противницу в сторону. Игрушка взвыла и повалилась на пол. Дискотека едва успела обернуться на звук, как Спамелла вцепилась зубами ей в ухо и откусила. Дискотека взвизгнула и, зажав кровоточащую рану, упала на колени. Пришедший в себя Изгой наставил на нее пистолет.

Спамелла наклонилась к Мягкой Игрушке и выплюнула ухо. С подбородка на голую грудь стекала кровь.

— Иди сюда, — сказала она. — Я тебе нос откушу.

Мягкая Игрушка охнула, прищурилась и вышла из Игры.

Они залепили Дискотеке ресницы, связали за спиной руки и погнали перед собой по ночной улице. Незадачливая противница громко стонала.

— Зачем она нам? — Последний Изгой вертел в руках пистолеты. — Выстрел в затылок — и одним противником меньше.

— Пригодится еще… — Спамелла заглянула в опции. — Золотой Шар совсем рядом — километра два, не больше. С каждым шагом вокруг будет становиться все больше желающих урвать у нас победу. Пусть поработает приманкой. Сам видел, как это действует.

Изгой ощупал набухающий желвак на затылке и спросил:

— Много врагов осталось?

— Да не так чтобы очень. Перебили друг друга. Наш друг с плазмоганом постарался.

У Последнего Изгоя сразу же поднялось настроение. Он сунул пистолеты в карманы и поймал Спамеллу за податливое бедро. Она улыбнулась.

Тут земля у них под ногами дрогнула и ушла в сторону.

Последний Изгой рухнул лицом на асфальт, разодрал щеку. Перекатиться не успел — Спамелла упала сверху.

— Что это было? Землетрясение? — Он сидел на тротуаре и размазывал по лицу кровь и грязь. От его уровня жизни осталось 3 %.

— Я же предупреждала. — Спамелла уже стояла на ногах и целилась куда-то в темноту. — Зомби.

— Где? — Он вскочил и сразу увидел.

Из канализационных люков, из подворотен, просто из темных углов медленно растекался нескончаемый поток. Зомби были классические, словно из фильмов Джорджа Ромеро: драные, не первой свежести мертвяки шли, выставив перед собой руки, натыкались друг на друга, иногда падали, поднимались и снова шли вперед. Среди них почти не было стариков или детей — только крепкие молодые мужчины и женщины.

Спамелла выстрелила. Обезглавленное тело беззвучно рухнуло на мостовую. Остальных это не остановило, толпа продолжала целенаправленное движение. Последний Изгой оглянулся, пытаясь обнаружить путь к отступлению, но позади, из полумрака тоже медленно надвигались раскачивающиеся тени. Он выстрелил раз, другой — безрезультатно.

— В голову целься, — крикнула Спамелла и уложила второго зомби, — иначе их не возьмешь.

Последний Изгой в ответ меткими выстрелами свалил сразу двух зомби. Пистолеты плясали у него в руках. Развернувшись на каблуках, Изгой срезал еще одного, подобравшегося слишком близко. Остро завоняло жженым мясом.

— Неплохо, — оценила Спамелла, выцеливая новую жертву.

— Уходить надо! — крикнул в ответ Изгой. — Их слишком много! На всех зарядов не хватит.

Спамелла согласно кивнула, прострелила гортань еще одному зомби и огляделась.

Слева обнаружился узкий переулок, но его вот-вот должны были перекрыть нападающие. И тут впереди отчаянно завизжала Дискотека. Вскочив с тротуара, она заметалась по улице — мертвяки, смешавшись, двинулись на нее. Изгой и Спамелла на время получили передышку.

— Бежим, — крикнул Последний Изгой. — Ну!

Спамелла прицелилась и разнесла голову еще одному зомби.

— Бежим.

Минуты полторы они неслись по параллельной улице, наткнулись на чьи-то обглоданные останки и снова свернули, потом еще и еще. Откуда-то со стороны время от времени доносились скупые выстрелы, кто-то еще сражался с мертвецами. Потом прекратились и они.

Последний Изгой и Спамелла остались в Игре одни.

— Главное, не терять ориентир, — выдохнула она. — Нам все время на запад.

— Они что каннибалы? — Последний Изгой стрелял с двух рук по надвигающимся теням практически без остановки.

Мертвецы валились с ног десятками, но на их место тут же вставали новые.

— Ага.

— А почему ожили? Ты читала сценарий?

— Пустое дело, — сказала она. — Я же говорила — не ищи логику, в Игре ее нет.

— Так уж и нет?

— Целься лучше, стреляй чаще, повезет — останешься живым. — Она перезарядила винтовку. — Вот и вся логика… Вообще-то все мертвяки — это когда-то погибшие игроки. Сколько раз погиб — столько твоих копий сейчас в Игре… Черт, заряды кончаются!

Мертвяки были везде. Сколько ни стреляй — меньше их не становилось. У Спамеллы кончились заряды, она прикрывала Последнему Изгою спину, отбиваясь прикладом винтовки. Изгой скупо расстреливал обойму за обоймой, экономя заряды. Один пистолет у него уже опустел. Наконец их зажали возле большого дома. Двери подъездов оказались закрыты, но на первом этаже ярко светились витрины виртуальных магазинов. Спамелла потянула Последнего Изгоя к ближайшему. Они вбежали внутрь, захлопнули дверь перед самым носом у переднего зомби. Изгой подтащил тяжелую тумбу, забаррикадировал дверь. Мертвяки, наткнувшись на неожиданную преграду, остановились.

Изгой огляделся. Магазин был оружейным. Винтовки, пистолеты, базуки, гранаты на любой вкус. Так же имелась аптечка, повышающая уровень жизни.

— А продавца нет, — сказал Последний Изгой. — Похоже, что весь товар наш.

Улыбаясь, он открыл аптечку и выругался. Коробочка с красным крестом оказалась пуста.

— Все немного сложнее. — Спамелла забралась на прилавок, села, поджав коленки к подбородку. — Хочешь что-нибудь взять — закажи товар в магазине. Для реала. Тренажер какой-нибудь, овощерезку, надувную кровать… Виртуальные изделия идут как бесплатный бонус. Суешь кредитную карточку в кассовый аппарат, адрес пишешь в товарной книге. Во-он там, — она указала пальцем куда-то на стену, — висит прайс-лист.

Изгой пробежал глазами строчки. Чтобы получить аптечку, следовало сделать заказ на 45 баксов, винтовку — на 100. Даже дополнительные обоймы стоили по 20–25 долларов. Дороже всего ценилась базука.

— Базука — 250 баксов! Однако, тут расценки… — скривился Последний Изгой.

— Мы в двух шагах от Шара, — сказала Спамелла, — потому и цены подскочили. Если помнишь, подписка на журнал стоила всего 24.

— Это что такая форма заработка?

— Ну да, — кивнула Спамелла. — Девчонки на подписке делают до сорока процентов. Чем больше продадут, тем больше получат. Вот и изгаляются.

— Значит, придется что-то купить, у меня всего 3 %, — напомнил Изгой. Аптечку он все еще держал в руках.

— Да погоди ты. — Спамелла соскочила с прилавка и притянула Последнего Изгоя к себе. — У меня уровень жизни — 82 %, отделалась царапинами. Я тебе сейчас половину скачаю. Только не дергайся, — и она впилась в его губы.

Они стояли долго, минут двадцать, потом она отстранилась.

— Надо идти.

Он нехотя отпустил ее плечи. Его уровень жизни был 50 %, ее 35 %.

— Думаешь, прорвемся? — Изгой кивнул на мертвяков, подпирающих стеклянную дверь. Не меньше полусотни зомби бесцельно бродили вокруг.

— Прорвемся, — кивнула Спамелла. — Вышибем витрину и уйдем.

— Тогда посторонись. — Он с натугой сорвал кассовый аппарат и швырнул его в стекло. Зомби шарахнулись в стороны.

Последний Изгой сидел возле Золотого Шара и смотрел в утреннее небо. Спамелла стояла в двух шагах — на плече корка засохшей крови, красивую грудь портили царапины и содранная кожа. Ее винтовка валялась на земле. Сражаться было не с кем — до цели дошли только они. Зомби сгинули, противников, как показывало табло, больше не осталось.

Золотой Шар они нашли в здании какого-то управления, заваленного стопками совершенно чистой бумаги, и выкатили во двор.

— Виртуальный Клондайк, — усмехнулся Изгой. — Забрать бы с собой.

— Это вряд ли… — Спамелла пожала плечами. — Просто по почте придут карточки, подтверждающие, что мы прошли Игру. Красивые такие, голографические. Потом пара-тройка виртуальных супермаркетов наградят дисконтными картами, может, еще предложат куда-нибудь съездить со скидкой. В Египет, например, или на Кипр. Ты когда-нибудь был на Кипре?..

— И все? — удивился он.

— А ты что хотел? «Мерседес»? — Она улыбнулась. — Играй в лотерею!

— Ну, все-таки… — сказал он. — Что дальше?

— Да ничего. Надо приложить ладонь к Золотому Шару, назвать свой ник — и ты победитель.

— Конец Игре? — спросил Последний Изгой.

— Ну да. Что еще?

— Слушай, — сказал он, — а что, если нам прежде это… ну… немного любви и тепла?

Спамелла решительно шагнула вперед, прижалась к нему бедром.

— Почему бы и нет? — Она улыбнулась. — Только, Изгой… понимаешь, я тоже немного подрабатываю. Первый раз — это было так, в качестве рекламы, а сейчас… — В ее руке появилась пачка синих бумажек; развернув их веером, она попыталась прикрыть грудь. — Купишь десять лотерейных билетов по пять баксов, а? Разыгрываются два «мерседеса» и кругосветка…

Спамелла не договорила. Луч лазера снес ей голову — тело упало к ногам Последнего Изгоя, лотерейные билеты, подхваченные ветром, полетели прочь. Он отшвырнул в сторону последний, теперь уже ненужный пистолет, достал из кармана звезду шерифа и, приложив ее к Золотому Шару, зафиксировал факт уничтожения несанкционированного спама на четырнадцатом подуровне Игры. В конце месяца можно было ждать премиальных.

Юрий Манов МОЛОКО ЗА ВРЕДНОСТЬ ДЛЯ ФАРАОНА

— Ну что ты грузишься, как Виндоза после апгрейда, не боись, Влад, начинать всегда трудно! — заверил меня Юра Белкин, дружески похлопал по плечу и, сунув под мышку папку с бумагами, отбыл, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я остался в гордом одиночестве. Вот так всегда, Белкин пошел «бумажками» заниматься, а я — один на один с клиентами. И если часы над столом не врут, до прибытия первого осталось не больше получаса. Страшно-то как!

Да, сегодня первый день работы нашего ООО со звучным названием «ВОБЛЯ». Вобля, между прочим, это не то, что вы подумали, а река в Московской области, и там даже указатель есть, если ехать по рязанской трассе. Это Белкин придумал, уж больно его это название порадовало. Белкин, он вообще названия прикольные любит. К примеру, одного знакомого главу райадминистрации он надоумил назвать местную футбольную команду «Герострат». Самый прикол был в том, что основу этой команды составляют… хлопцы из добровольной пожарной дружины местного химкомбината (по крайней мере именно по ведомостям пожарных они получают там зарплату). Как только футболисты «Герострата» вышли на поле, и комментатор объявил новое название команды, немногочисленные зрители матча хором заржали. А после игры рассказали своим знакомым. С тех пор посещаемость на играх этой команды постоянно растет, несмотря на откровенно говенную игру «добровольных пожарников».

А нового владельца нашего «Океана» Белкин научил переименовать магазин в «Ихтиандр», горячо убедив, что «Океан» — это банально. На витрине там теперь живой хвостатый мужик в серебристом трико на фоне водорослей, рыб, осьминогов и прочих морепродуктов. И когда включается световая реклама, мужик этот начинает шевелить хвостом и трубить в раковину, как в кино «Человек-амфибия», к великой радости местной детворы. Правда, есть там одно «Но», большой рекламный щит перед магазином обещает, что покупатель может приобрести деликатесы из всего, что выставлено на витрине. Странно, и почему никто до сих пор не заказал филе жареного «Ихтиандра», он ведь тоже на витрине фигурирует.

В общем, Белкин придумывает, остальные расхлебывают. На этот раз расхлебывать придется мне, потому как именно на двери моей комнаты в общаге была прикреплена табличка:

ООО «ВОБЛЯ»

Срочная виртуальная психологическая помощь

Процедурный кабинет.

Ведущий специалист В. Ю. Мамичев

В. Ю. Мамичев, как вы поняли, это я. И именно мне придется оказывать срочную виртуальную психологическую помощь согражданам с помощью вот этого проапгрейдженного до предела «Пня» и двух шлем-масок для виртуалки. На мне был новенький белый халат (рукав которого я уже успел облить кофе), для солидности Белкин заставил меня сменить кроссовки на ботинки и даже нацепить галстук. Идиотизм!

Почему я согласился на эту авантюру, ума не приложу. Ну подумаешь, снова остался без работы, разругавшись вдрызг с начальницей рекламного отдела Кристиной Максимовной, впервой, что ли? Да специалистов моего уровня в этом городишке еще поискать, и предложения работы вроде были. Но тут приперся Белкин, приволок пива и убедил, собака, мол, «хватит работать на дядю, пора поработать и на себя». И вот теперь сижу в своей общажной комнате, превращенной в «процедурный кабинет», и тихонько мандражирую в ожидании первого клиента. Самое ужасное было в том, что я совершенно не представлял себе, что значит эта самая «психологическая виртуальная помощь». Белкин что-то объяснял, рассказывал, какие «бешеные бабки рубят» в Штатах личные психотерапевты, но в суть я так и не врубился. Ладно, для первых клиентов Белкин оставил инструкции. Поглядим, как сработает, а там видно будет.

Правильно говорила моя бабуля, царство ей небесное: «Сколько обезьяна ни хитри, все равно жопа голая». Разумеется, в приличной компании бабуля изъяснялась более нормативно, заменяя «жопу» «голым задом», но смысл поговорки от этого не менялся, разве немного терялось экспрессии. Так вот, эта народная мудрость, без сомнения, относится к моему приятелю Белкину и тому жизненному пути, что он для себя выбрал. Хитрит, сволочь даже там, где особой необходимости в этом нет. Вот и в «Суперцивилизации XXL» он решил схитрить и по большому блату где-то раздобыл коды и пароли для этой игрушки. Что и говорить, коды были хорошие, один давал сразу миллион золотом в казну, второй позволял быть в курсе всех самых перспективных разработок в научных лабораториях Игроков — соседей, третий разрешал коренным образом менять ландшафт и в пять минут сносить горные хребты, вырывая на их месте рукотворные озера. Про его армию я уже не говорю, в гвардии Белкина Рэмбо в сержантах мыкался, изводя всех просьбами направить его в Вест-Пойнт, да что там Рэмбо, Терминатор два года капитанских погон дожидался.

Три недели Белкин ходил гоголем, свысока посматривая на нас, Игроков, честным трудом в поту соленом зарабатывающих деньги в казну и не знающих, как свести концы с концами из-за постоянных бюджетных дефицитов. Видели бы вы, чего за это время он успел натворить. Он меня как-то запустил в свою карту (хотя это правилами и запрещено, но разве Белкин мог удержаться, чтобы не похвалиться?). В своей столице он собрал все семь древних чудес света и заложил фундамент девяти новых, стены домов у него были сплошь из мрамора, а народ проживал в праздности и отрывался в постоянных увеселительных мероприятиях. От скромности Белкин никогда не страдал, а потому своих статуй, увенчанных золотыми венками, он наставил где только можно, разве что не в нужниках.

Честно говоря, я Белкину завидовал. Нет, не статуям, а совершенству созданного им мира. Я не спеша бродил по улицам Белкинтауна и приветливо кивал улыбающимся людям, красивым и здоровым без исключения. Ни преступности, ни загазованности, присущих большим городам, жратва бесплатно, одежда тоже, предметы роскоши — по себестоимости. Тут и там здоровенные афиши: концерты и спектакли, вход свободный. Я разок забрел случайно в какой-то амфитеатр, там на сцене уже лабал «Nazaret», a «Led Zeppelin» в классическом составе настраивал аппаратуру за кулисами. Ну как тут не позавидуешь, конечно, будь у меня такие деньжищи, я бы и не такого сотворил…

Потом наступила расплата. Коды кодами, но оказалось, что деньги Белкин получил не так просто, а в кредит, и теперь Создатель намекал, что пора бы Игроку Великому Белку вернуть долг, с процентами, разумеется. А также заплатить за приобретенные у других Игроков патенты на изобретения и расплатиться со строительными компаниями за снос гор и рытье на их местах рукотворных озер. Белкин загрустил, прикинул свой баланс и объявил себя банкротом. Но при этом из Игры не вышел, а распродал оружие контрабандой, распустил армию и объявил нейтралитет. А своим соседям по карте он предложил использовать его страну, как виртуальную Швейцарию — мировой курорт, банк и огромную киностудию в одном флаконе. Соседи Белкина побаивались, тем более они как раз начали грызться между собой, потому предложение его с радостью приняли.

Лишившись перспективы завоевать когда-либо мир, Белкин к Игре несколько охладел, а потом придумал использовать ее в своих корыстных интересах. Благо, что с помощью полулицензионной программы и нехитрых манипуляций в «Суперцивилизацию XXL» можно было ввести любого героя, хоть Жириновского с предвыборного плаката, хоть Шандыбина, крашеного зеленкой под Шрека, хоть черта лысого с манерами джентльмена и дипломом МГУ. Так и появилась «ВОБЛЯ».

В дверь робко постучались, я постарался придать себе солидный вид и громко сказал: «Войдите». Первый клиент оказался невысоким мужчиной с большими залысинами, с потрепанным портфелем в руках. Он остановился на пороге и робко огляделся. В общем-то за интерьер «кабинета» я был совершенно спокоен. Мы решили не скупиться, Белкин достал заначку, выбил где-то кредит, и «кабинет» мы отремонтировали под «евро»: с навесными потолками, утыканными галогенками, с идеально ровными чуть голубоватыми стенами, с жалюзи того же цвета. Все соседи по общаге приходили к нам посмотреть, как на экскурсию. В углу стояла неизвестно для каких целей купленная ширма (Белкин в каком-то кино видел). Добавьте к этому удивительно удобное кресло, которое Белкин спер с прежнего места работы, и мой комп, корпус которого я оттирал водкой часа три, если не больше.

Несколько портил общий вид старый холодильник «Смоленск» довольно обшарпанного вида, но я решительно отказался с ним расставаться. Он — мой ровесник и ни разу не ломался за долгие годы службы, пусть уж постоит в уголке, заслужил. Правда, хитрый Белкин заклеил его самоклеющейся пленкой под сталь, раздобыл где-то панель кодового замка от сейфа и приклеил его «суперцементом» к дверце холодильника. Честное слово, получилось классно, словно сейф в углу стоит, только гремит он сильно, особо когда включается…

Судя по всему, интерьер клиента впечатлил, и я немного успокоился.

— Садитесь, — указал я на чудовищное кресло. — Давайте ваше направление.

Клиент робко положил на стол бумажку, и я прочитал «диагноз». Белкин своими каракулями уведомлял, что Кручина Василий Петрович находится в глубокой депрессии и нуждается в «глубоком погружении». Ну конечно, я бы удивился, если бы у человека с такой фамилией не было депрессии. Тут же был и «рецепт» — рекомендуется диск № 19.

Девятнадцать, так девятнадцать, мне не один ли хрен! Я крутанул пластиковый диско-кляссер, нашел искомое и сунул болвань в СиДюк. Машинка загудела, и я уже хотел предложить Кручине Василию Петровичу надеть шлем-маску, когда вспомнил инструкции Белкина. И то правда, кто будет платить большие деньги, если все будет так просто. Не-е-ет, лечение, а тем более платное — вещь сугубо сурьезная! Тут клиента нужно убедить, что свои деньги он потратил не впустую.

— Так какие у вас проблемы, уважаемый Василий Петрович? — спросил я проникновенно.

— Понимаете, — начал Кручина, нервно царапая свой портфель. — Я уже говорил докто-ру… Я боюсь, понимаете, я боюсь, что меня уволят. Я уже двадцать лет работаю на макаронной фабрике, руковожу цехом и дело свое знаю в совершенстве. Но сейчас появилось так много наглых молодых людей. Вы извините, молодой человек, я вовсе не вас имею в виду. Просто… Я работаю не покладая рук, а они такие наглые…

— Так вы хотите…

— Я хочу, чтобы они тоже работали, чтобы поняли, что значит тяжкий труд, понимаете? И имели к нему уважение.

— Вы имеете в виду конкретные личности? — поинтересовался я.

— Да, я вот принес фотографии, как мне сказал доктор. Качество не очень, вы уж извините, это с новогоднего банкета…

Доктор? Это значит Белкин себя в доктора возвел. Я не удержался и хмыкнул, но тут же вновь принял серьезный вид, взял фотографии, рассмотрел: обычный новогодний стол с непременным оливье под наряженной елкой в заводском клубе, красномордые сотрудники без пиджаков, с ослабленными галстуками. Видимо, застолье снято в самом разгаре. Впрочем, возможно, красные рожи — следствие неважной проявки или неотрегулированной вспышки..

Я уложил фотографии в сканер и начал их потихоньку чистить, Кручина терпеливо ждал, не переставая теребить кожу своего портфеля. Особо я не старался, если чистить фотки по нормальному, то тут часа три надо. Некоторые физиономии «вытянуты» так и не удалось, больно уж смазанные. Ну ладно, попробуем как есть.

— Вы прямо мастер! — восхитился Кручина, увидев результаты моей работы на мониторе. Я польщенно улыбнулся и скинул фотки в программу.

— Итак, — сказал я, уже абсолютно успокоившись, — вы хотите, чтобы они, ваши молодые коллеги, работали, а вы ими руководили?

Кручина кивнул.

— И какой же вид работы вы выбрали, физический, интеллектуальный?

— Физический, конечно! — занервничал Кручина. — Другого они не поймут.

— Хорошо, есть следующие варианты тяжкого физического труда и невыносимых условий жизни: вбивание бревен лиственницы в болота строящегося Санкт-Петербурга, детский труд на текстильных мануфактурах Англии восемнадцатого века, лесоповал и золотой карьер на Колыме в системе ГУЛАГа, завод «ЗИЛ» — конвейер, с проживанием в общаге «лимиты», хлопковые плантации Флориды. За небольшую доплату, — я сделал многозначительную паузу, вспомнив наставления Белкина, — есть еще одна довольно эффективная импортная программа.

— Какая? — шевельнул губами Кручина.

— Строительство египетских пирамид! — сказал я гордо. — Каменоломни, адский труд на жаре, надсмотрщики с кнутами, перетаскивание блоков, водружение их на солидную высоту.

— Пирамиды! — решительно сказал Кручина. — Не переживайте, я заплачу, сколько надо.

— В какой роли хотите выступать? Царский писец, строительный прораб, надсмотрщик?

— Надсмотрщик! — не колеблясь, заявил клиент.

Я понимающе кивнул. Нет, Белкин, конечно, сволочь, но профессионал! Диск № 19 — как раз его запись с его первой стройки Чуда Света, и именно в роли надсмотрщика.

— Что ж, располагайтесь в кресле удобнее, поставьте сюда ваш портфельчик и не стесняйтесь, откиньтесь на спинку, держитесь свободнее. Сейчас вы наденете этот шлем-маску и перенесетесь в Древний Египет на строительство пирамиды Хефрена…

— А почему не Хеопса? — удивился Кручина, порадовав меня эрудицией.

— Не все сразу, — успокоил я. — Сразу Хеопса — это слишком круто, надо постепенно. Я же говорил, что лекарство, то есть программа, очень сильное…

Кручина спорить не стал и послушно дал нацепить себе на лицо маску. Я проверил программу, убедился, что все в норме и нажал «Enter». Комп довольно загудел, и я быстро натянул вторую маску.

Горячий ветер тут же обнял мое тело, швырнул в лицо горстью мелкой пыли. Я допил воду в чаше до дна, тут же пот обильно выступил по всей коже.

— Напрасно вы, уважаемый, на воду налегаете, — лениво сказал мне старший писец, откидываясь на папирусную циновку. — В такую жарищу вода все равно через пот выйдет. Вы лучше арбузика отведайте. В этом году они, хвала Осирису, на удивление сочные.

Я не стал спорить и принял из рук чернокожего раба большой красный ломоть. Действительно, очень сочно, сахарная мякоть аж тает на языке.

— Судя по цвету кожи, вы не местный, а я ведь тоже с севера, — улыбаясь, сказал писец, — с самого побережья. Первое время думал, что не выдержу такой жары, а сейчас ничего, привык…

Он протер лысину белым платком и взял с медного подноса большой папирусный свиток.

— Отчет о ходе работ сейчас посмотрите или вечером, во дворце?

— Вечером, — отмахнулся я. — От этой жары у меня голова пухнет, какой уж тут отчет. Я приехал сказать, что Великий фараон Хуфу недоволен, почему так медленно идут работы?

— Великий фараон Хуфу, да осветит Осирис каждый шаг его по земле, всегда недоволен ходом работ. А у мудрого жреца Имхотепа всегда есть объективные причины для объяснения задержек: то камень не вовремя подвезли, то рабов маловато, то мастера бастуют из-за скудного жалованья, то Нил разлился не по графику. Так было всегда, при моем деде, при моем отце, при мне, всегда… — повторил жрец и махнул рукой в сторону пустыни, над которой уже поднимались стены циклопического строения.

— Кстати, — сказал я, — как там та партия рабов, что я пригнал?

Писец пожал плечами:

— Как все, привыкают понемногу, вон они как раз у северной стены блок тянут.

— Пойду посмотрю, — сказал я и, смыв арбузный сок с рук в чаше с водой, направился к пирамиде. Писец дружески мне улыбнулся, но из-под навеса не вышел, наоборот, дал знак неграм с опахалами, чтобы не шланговали и махали побойчее. Что поделаешь, северный человек, плохо жару переносит. А жара здесь о-го-го!

Кручина был собран и деловит. В белоснежной набедренной повязке в довольно дорогом черном парике конского волоса он поигрывал кнутом с рукояткой, отделанной серебром, и громко командовал:

— И ррраз, и ррраз! Юлин, не отлынивай, всей грудью на упряжь налегай. Это тебе не секретарш по приемным за титьки тискать! И ррраз! И еще рраз! Барычев, а ты что?! Я тебе покажу «ноги стер»! Как по служебной командировке на футбол в Италию летать, так ноги у тебя не болят, а как поработать… Я тебя сейчас быстро вылечу!

Молодые коллеги Кручины разом налегли на упряжь, деревянные полозья, обильно смазанные жиром, заскрипели по камню, и огромный блок из песчаника сдвинулся на полшага.

— Плохо, ребята, очень плохо! — укоризненно сказал Кручина. Громко свистнул кнут, кто-то ойкнул.

Я понял, что с программой все в порядке и снял маску.

Кручина, откинувшись в кресле, беззвучно шевелил губами, то. и дело вздрагивал и размахивал руками, видимо, кого-то сек. Я отодвинул ширму, чтобы надсмотрщик-энтузиаст ненароком ее не зацепил, и вышел в коридор покурить. Там меня настигла Клипса — наша общеобщажная кошка и затянула старую песнь о вечном голоде. Я развел руками и сообщил кошке, что у самого в животе урчит, но пообещал поделиться с ней обедом, если повезет. Кошка зыркнула по мне своими желтыми глазищами, но, видимо, поверила обещанию и двинулась по длинной щели общажного коридора, гордо подняв хвост.

До конца сеанса оставалось еще полчаса. Я пересчитал наличные, что звенели в кармане, и решил, что в продмаг с таким убожеством идти стыдно.

Кручина неподвижно сидел в кресле, лицо его было покрыто потом. Я тоже нервничал: наступал самый решающий момент моей деятельности — взимание денег за процедуру. Я долго просил Белкина избавить меня от приема наличных, но тот намекнул, во сколько нам обойдется кассир, и пришлось ради будущего финансового благополучия нашего ООО согласиться.

Стараясь не выдать волнения, я вписал на разграфленный листок циферки, подытожил сумму и протянул его Кручине. Тот тупо в бумажку посмотрел, наконец, сообразил, что она означает, молча вытащил из кармана пиджака потрепанный бумажник и выложил на стол несколько купюр.

— Сдачи не надо, — сказал Кручина, направляясь к двери.

— Но постойте, — запротестовал я, — также нельзя, у меня отчетность…

Но догонять его я не стал. Все равно сдачи у меня не было. Я прикинул в уме и сообразил, что щедрый инженер Кручина «на чай» мне оставили 45 рублей. Однако! Сначала я хотел было весь гонорар положить в специальную жестяную коробочку из-под чая со слониками, но в животе урчало, до визита следующего клиента оставалось больше получаса, и я решил все-таки сбегать в магазин.

Клиент заявился на десять минут раньше, вошел без стука, дверь распахнул мощным пинком ноги. От неожиданности я едва не подавился бутербродом с колбасой и опять плеснул себе кофе на рукав, теперь уже на левый. Клипса тоже чуть не поперхнулась сосиской, отпрыгнула боком и злобно зашипела на пришельца. Крупный бритый молодой человек с соответственной цепью на могучей шее оглядел кабинет и уставился на меня в упор.

— Я на прием. Ты, что ли, этот псих виртуалый? — спросил он по-хозяйски.

Я не стал спорить (с набитым ртом это было трудно), накрыл свой убогий обед салфеткой и отодвинул на край стола. Рукой указал гостю на кресло и, наконец с трудом проглотив пищу, сказал:

— Вы извините, но до сеанса еще десять минут, и я не ожидал, что…

— Да ладно, ладно, че уж там, жри! Че, не понимаю, что ли, — сказал клиент, по-хозяйски располагаясь в кресле. — Я, бывал очи, и сам в зоне… Стоишь так на перекличке, а в кишках оркестр духовой. Дождешься отбоя и в одну харю бачок картошки с салом и буханкой хлеба смолотишь. Так-то! Ладно, братан, время — деньги! Мне надо троих уродов замочить.

Я вздрогнул и едва не выронил из рук тот самый диск № 19.

— Не, ну не вправду, но чтоб как по-настоящему. Мне тут твой «лепила» сказал, что есть такая возможность. Да ты не ссы, они — чисто уроды, никто за них не встанет, в натуре.

— Можно ваше направление? — пролепетал я.

— А, бумажку эту? На, держи!

Видимо, во время общения с этим клиентом у Белкина тоже дрожали руки, его и без того трудночитаемые каракули в этот раз были совершенно ужасны. Но я все-таки разобрал: «Яков…(отчества я так и не расшифровал) Палкин, острое чувство… какой-то неприязни, рекомендуется глубокое погружение для… (чего-то нечитаемого) и снятия стресса. Рекомендуется диск № 47».

— Фотографии объектов у вас имеются? — поинтересовался я, наблюдая, как Клипса, встав на задние лапы, пытается стянуть салфетку с моего обеда. Странно, обычно эта интеллигентная кошка крысятничеством не грешит, не иначе как аура клиента на нее так подействовала.

— Вот, братан, эти уроды. Фас, в профиль, в кругу семьи! Достали! Если их сегодня не замочу, все, хана мне, сотворю че-то страшное! Аж сам за себя боюсь! Только ты это, обеспечь, чтобы все взаправду…

Я рассмотрел глянцевые карточки. Да, люди в нашем городе известные, в принципе чего-то подобного я и ожидал: местный олигарх, поднявшийся на дружбе с бандитами и торговле цветными металлами, зампрокурора, известный тем, что отказался от взятки в полмиллиона баксов (это в нашем захолустье-то!), и еще один криминальный авторитет, его портрет я видел недавно в местной программе «Набат» в рубрике «Розыск». Видимо, именно эти трое начисто отравляли жизнь моему клиенту.

— Тут вот досье на них, нужно? — спросил он, вынимая из кейса три толстых пачки.

— Смотря что вы желаете… с ними сделать? — проникновенно спросил я и неожиданно для себя добавил: — В натуре?

— Как что?! — удивился моей непонятливости Яша. — Я хочу их «замочить» лично, вот этими самыми руками.

— Значит, переговоры вы с ними вести не будете?

— Какие переговоры?! Это же беспредельщики! С ними по-людски нельзя, в натуре! А этот прокурор, он вообще чокнутый. Сам живет в своей малосемейке на оклад и остальной путевый народ хочет на нары отправить. Не, боле никаких базаров, в расход уродов!

— Тогда их досье мне вовсе не обязательно, — сказал я, мельком пролистывая бумаги. — Каким образом вы хотите их… «замочить»?

— Ты это… кино про крестного отца видел? Ну, когда Майкл в ресторане этого турка и мента продажного завалил. Мне вот что-то наподобие.

— Какое оружие предпочитаете? — спросил я, вызывая мышкой на экран арсенал. Яша внимательно посмотрел на длинный ряд вооружений, уважительно хмыкнул…

— И это все у тебя есть? Уважаю! Слушай, а можно тот пулемет, что был в машине у Брюса Уиллиса в «Шакале»?

— Можно, конечно, — сказал я, вызывая на экран искомое. — Но вы его в руках не удержите, он очень тяжелый.

Бугай с сомнением посмотрел на свои ручищи:

— А тот, что у Шварца в «Хищнике», с шестью стволами?

— Можно, но в сортире за бачком его спрятать вряд ли удастся.

— Тогда валяй мой!

— Что «мой»? — не понял я.

— Вот этот, — и Яков выложил на стол тяжелый «ТТ». В принципе он меня не особо удивил, что я, «ТоТошек» не видел? Я кивнул головой, врубил сканер и начал чистить фотографии будущих покойников. Работы было немного, качество фотографий было просто отличным.

Вообще-то Яша обещал, что стрелять будет прицельно, но я на всякий случай натянул под жилетку бармена бронежилет. В зеркале в таком виде я выглядел очень смешно, но мне было далеко не до смеха. Как-то не по себе мне было. Я перевернул пластинку, поставил опять что-то итальянское и снова принялся тереть бокалы. В принципе — успокаивает, но не могу сказать, чтобы очень.

Эта троица вела себя слишком беспечно: бандит жрал, быстро работая мощными челюстями, олигарх ловко разделывался с устрицами, щедро поливая их лимонным соком, прокурор почти не ел, тарелка с чем-то молочным перед ним (я все-таки просмотрел мельком досье и узнал, что зампрокурора давно страдает язвой) оставалась нетронутой. Олигарх резвился, рассказывая какой-то смешной случай из своей жизни (если мне не изменяет память, что-то подобное я читал в местной «Вечерке» в рубрике «Это было взаправду», скачанной из интернета), бандит продолжал жрать, прокурор хмурился, посматривая на пустой стул Яши. Тот отпросился по малой нужде и что-то давно не возвращался. И хотя его обыскали самым тщательным образом…

В этот момент он и в вошел в зал. Палкин был наряжен в шикарный смокинг, в руках его было по большому черному пистолету (второй ствол он уже в последний момент заказал, пришлось вводить в программу за отдельную плату). Яша остановился, широко расставил ноги и медленно поднял обе руки. Едва раздался грохот, я нырнул под стойку и зажал уши.

— Все, братан, — услышал я, когда грохот стих. — Давай выводи меня отсюда, пока менты не наехали.

Вдали действительно заревела полицейская сирена. Я осторожно выглянул из-за стойки: вся троица лежала у перевернутого стола в живописных позах в лужах крови, кто-то тихонько стонал. Яша довольно улыбнулся, показал мне большой палец руки и сделал контрольные выстрелы. Мне же было не до смеха, я почувствовал, как к горлу подкатила тошнота, и немедленно снял маску.

— Ну, братан, спасибо, порадовал! — не глядя на протянутую бумажку со счетом, Яша бросил на стол стодолларовую купюру с визиткой и, громко цокая подкованными каблуками, пошел к двери. — Будут проблемы с «крышей» — звони!

Я разглядел визитку с золотыми буковками, а Яша-то, оказывается, предприниматель и меценат к тому же…

Белкин быстро щелкал по клавишам калькулятора, то и дело посматривая на купюры, заработанные мною сегодня за день. А заработал я немало: после обеда приходила еще пышнотелая дама лет тридцати, ей очень хотелось потанцевать танго с Томом Крузом и непременно в Кремлевском зале с двуглавыми орлами на стенах. Последним явился мужчина лет сорока пяти. Об его заказе и говорить не хочется. Ну И что с того, что дядька с детства влюблен в Мэрилин Монро? Мы-то здесь при чем? Пусть тешит свою похоть как-нибудь по-другому, некрофил проклятый, здесь у нас — не порносалон! О чем я и заявил Белкину решительно.

Белкин особо не спорил, он прямо-таки сиял от счастья, подсчитывая, сколько чистой прибыли принесет нам этот кабинет при разумном использовании.

— Прикинь, — потирал он руки, — затрат-то практически никаких, а чистая прибыль о-го-го! Если так дело и дальше пойдет, мы с тобой такие «бабки» зашибем!…

Я почему-то его радости не разделял. Признаться, сегодняшний день вымотал меня просто абсолютно! Один этот Яша Карлеоне чего стоит!

— Это нас зашибут, и меня в первую очередь, — пробурчал я. — Ты что, не понял, кто этот Палкин и кого он сегодня «замочил»?

— Ну и что? Это же виртуально, Влад, мало ли кого в компьютере убивают! Вот ты сам говорил, что давно мечтаешь убить ту страшную польскую девочку из рекламы про «Блендамед», но ведь не берешь дробовик и не едешь в Варшаву скорым поездом…

Я спорить не стал, действительно, возникали у меня порой такие непреодолимые желания. Причем не просто убить, а каким-нибудь садистским способом, бензопилой или еще чем. Такие вот странные ассоциации вызывает у меня некоторая реклама на отечественном TV. И будь у меня такая возможность, то первым делом я убил бы эту белобрысую польку с квадратными зубами, которая уверяет, что после «Блендамеда» по зубам даже можно постучать. И тут же стучит по своим ужасным огромным резцам. Ну я бы ей настучал!

Второй жертвой стал бы тот придурок, что вламывается в квартиры мирных граждан со своим долбаным «Тайдом» и все угрожает: «Тогда мы идем к вам». Для него я приготовил бы дробовик с хорошим зарядом картечи. Или все-таки лучше непривитый ротвейлер без намордника? Вот представляете, он грозится: «Тогда мы идем к вам», заходит в ваш подъезд, а вы потихоньку выпускаете пса. Только оператора жалко, ротвейлеры, они жуть какие злобные, одним придурком вряд ли ограничится. Нет, придется все-таки брать дробовик. Так, потом я расправился бы с тетей Асей и Инессой Михайловной. Ну с ними все просто — засунуть в стиральную машинку, обильно полить гелем, отбеливателем, забросать этими пластиковыми роллерами и включить барабан на полную мощность. Получится гель для стирки с отбеливателем в одном флаконе. А вот что делать со студентками — дегенератками из «АктивиА», с «растишкой-пидорашкой»? Как поступить с тем ужасным мальчиком, что постоянно канючит: «Побольше масла»? Поверьте, я люблю детей, но должна быть и мера. Да мало ли еще дебильной рекламы на нашем TV, так что работы непочатый край…

Следующий рабочий день начался с сюрприза. Почему-то вместо жены директора чулочно-носочной фабрики, имевшей какие-то проблемы с мужем, у дверей кабинета топтался господин Кручина. И не один, а с какой-то суровой дамой в очках. Я начал лихорадочно вспоминать, что учил меня делать Белкин в этой ситуации. Во-первых, никакого возврата денег, во-вторых… Вот насчет того, что деньги возврату не подлежат, я помнил, а про «во-вторых» все совершенно вылетело из головы.

Но Кручина, судя по всему, и не собирался требовать деньги обратно. Увидев меня, он робко заскулил и, сбиваясь, заговорил:

— Уважаемый, мы, конечно, без направления, но я, мы… мы хотели бы… нельзя ли в качестве исключения?..

Я оглянулся, не видят ли соседи, и открыл дверь, пропуская визитеров вперед. Настроение резко улучшилось, одно дело, когда приходят с претензиями на услугу, совсем другое, когда благодарят, да еще приводят новых клиентов.

— Это Марисеменна с планового отдела, — сообщил Кручина робко. — У Марисеменны такие же проблемы, что и у меня. Можно ли ей… тоже помочь? Ну, вы меня понимаете?

Я понимал. Тетку, наверное, сокращают. Знаю я такие конторы. На одном заводе целый расчетно-плановый отдел из двух дюжин теток с сейфами, калькуляторами, печатными машинками и кипятильниками заменили одной девочкой — студенткой экономического техникума с компьютером. Никто и не заметил, разве что путаницы в бумагах стало гораздо меньше.

Я глянул на часы. Судя по всему, супруга чулочно-носочного магната уже не придет. Ладно, не люблю, когда техника простаивает.

— Что бы вы хотели? — начал я привычно.

— То же, что и мне, — заторопился Кручина, — только нельзя ли вот этих людей в упряжку? Не переживайте, у меня есть сбережения, я заплачу…

Я вновь оказался в жаркой долине Гиза. Широкий Нил солидно нес свои воды на север, на середине реки покачивались на волнах четыре большие папирусные лодки, груженные блоками из песчаника. На берегу громко и грязно ругались по-древнеегипетски рыбаки.

Марисеменна в черном парике царского писца с приклеенной фальшивой бородкой сидела под навесом, два дюжих нубийца широкими опахалами нагоняли на нее прохладу. Марисеменна была сурова, в пыли перед ней на коленях обреченно стояли двое мужчин, фотографии которых я только что отсканировал. Если я правильно понял — владелец и управляющий макаронной фабрикой. Они искренне раскаивались в воровстве и обливались горькими слезами, но тщетно…

— Великий фараон Хуфу, да благословит Бог Солнца Ра каждую минуту, прожитую им в этом мире, — выговаривала Марисеменна сурово, — для того и поставил меня на эту должность, чтобы воры и мздоимцы вроде вас не смогли помешать ему, любимцу Осириса, Птаха и Бастет возвести величайшее в истории строение! Именно из-за таких, как вы, величественный пирамидальный комплекс получился таким несуразным…

Вот дела! Простая тетка из планового отдела решила загадку, над которой бились самые башковитые египтологи веками, и даже тысячелетиями. Так вот почему комплекс пирамид в Гизе выглядит так странно. Просто великий фараон решил выяснить, сколько воруют в его славном царстве. Материалов выделили на три одинаковые пирамиды, но уже вторая получилась чуть поменьше, а третья и вовсе какая-то ущербная. Остальное просто украли. Получается, приписки начались, как только появилась письменность…

Марисеменна сделала знак, бронзовокожие воины подхватили ворюг под локотки и разложили их на специальных козлах. Свистнул кнут, и багровые полоски украсили бледные, но упитанные ягодицы мздоимцев.

Марисеменна благодарила меня со слезами на глазах. Честно говоря, у меня был соблазн присвоить деньги, выложенные ею за сеанс психологической помощи, но, вспомнив об исполосованных кнутами ягодицах нарушителей строгой финансовой отчетности, я вздохнул и положил купюры в чайную коробочку.

Я ее почувствовал по запаху. Честное слово, за секунду до того, как дверь распахнулась, я почувствовал тонкий, но удивительно изысканный запах духов. Видимо, очень дорогих, потому что когда она вошла, запах не усилился, а остался таким же тонким, еле уловимым, но удивительно манящим. Я глянул на нее и загрустил. Так бывает обычно, когда видишь прекрасную даму и понимаешь, что между вами пропасть огромных размеров, перешагнуть которую вам не суждено никогда! Целый американский каньон, даже шире!

Она была великолепна: большие чувствительные глаза, обрамленные пушистыми ресницами, чуть вздернутый носик, густые каштановые волосы, уложенные немного небрежно — по последней моде. Одета она была в узкие брючки, короткую ковбойскую курточку, обута в мягкие замшевые сапожки. Все — удивительно стильное и, по всей видимости, очень дорогое.

Войдя, она мягко улыбнулась, стянула с правой руки мягкую перчатку и протянула мне узкую ладонь:

— Галина. Галина Стеклова, будем знакомы. Я к вам по направлению…

В направлении кроме имени клиентки значилась зашифрованная запись. Она означала, что надо раскрыть журнал и прочитать нечто конфиденциальное, чего клиент знать не должен. Я раскрыл журнал и прочитал белкинские каракули: «Влад, по-моему, у этой Галины не все дома. Будь с ней повежливее и попробуй разобраться, чего ей все-таки нужно. Я целый час пялился на ее сиськи, но так ничего и не понял».

Задача усложнялась. Грудь у клиентки была действительно что надо. Я отвел глаза, захлопнул журнал, всем своим видом изобразил жгучую заинтересованность:

— Так какие у нас проблемы?

В принципе я ожидал чего-то большего. Клиентка возжелала чего-либо романтического с мужчиной, уверенно глядевшего с цветной фотографии. Почему-то мне показалось, что это лицо я где-то видел. Легко сказать «романтическое». А что это означает в наше циничное время? Один мой приятель, помешанный на оружии, во время поездки в Москву поволок свою невесту в музей Советской Армии, ну там, где танки во дворе и баллистическая ракета перед входом. Так вот, она (невеста, а не ракета) вполне серьезно заявила, что поездка была «жутко романтична», потому что они целовались на броне лучшего танка Второй мировой. Вот пойми этих женщин.

— Так что бы вам подошло? — спросил я. — Свидание на пляже в Майами-Бич при полной луне, случайное знакомство и прогулка по Парижу, карнавал в Рио? А может быть… бал?

— Бал? О, это было бы просто прекрасно!

Отлично, диск «11–94» — «Война и мир», первая серия.

Вот незадача, я выглядел белой вороной. Точнее, черной вороной в стае белых. На балу я оказался единственным мужчиной, одетым в штатский костюм. На мне был черный фрак, короткие коричневые панталоны, белые чулки до колен. На ногах лакированные туфли с серебряными пряжками. Я глянул на себя в большое настенное зеркало — совершенно уморительный вид! Остальные щеголяли в военных и чиновничьих мундирах, шитых золотом, причем военные здесь явно превалировали. Ладно, сойдет на первый раз, моя роль здесь чисто наблюдательная, только бы не объявили белый танец, а то пригласит какая-нибудь мадам, и оконфузишься прямо на паркете.

Я бочком протиснулся за спины весело гомонящей компании гусаров и по пути взял бокал шампанского с подноса, который чинно нес старичок в парике с буклями и ливрее. Видимо, пенсии он так и не заработал, что поделаешь, жестокий век, жестокие сердца. Или это из другой оперы?

— Что грустны так, поручик? — услышал я краем уха обрывок разговора.

— Да вдрызг проигрался вчера в штосс у мсье Давыдова. Да еще занял под честное слово и снова проиграл-с. Через неделю обещал отдать, а денег из имения не шлют, заложить нечего, теперь вот думаю, пулю себе в лоб пустить, или жениться на какой-нибудь деревенской дурочке за приданое.

— Женитесь, Ржевский, женитесь. Пулю в лоб всегда успеете. Только выбирайте побогаче, вон их сколько на выданье.

— Я и смотрю. А кто эта прекрасная дама в голубом платье? — спросил красавец-усач, названный Ржевским.

— Где?

— Да вон там, рядом с испуганным подростком в белом, что озирается по сторонам, словно потерялась.

— А, это дочь князя Ростова Наталия, приехала из деревни с маман.

— Да Наташку я знаю, — с досадой сказал гусар, — что за наяда рядом с ней? Просто дива, фемина, вакханка! А фигура! А грудь! А глаза! Клянусь, не хуже, чем у моей кобылы! Эх, жаль денег нет, и в полк отзывают, а то у прозектора Бурмина жена с пехотным капитаном сбежала — квартира на Невском свободна. Я бы с этой чаровницей…

— Ну вот, поручик, опять вы пошлите. А на дворянском собрании обещали…

— А что я?! — заволновался Ржевский. — Подумаешь, и помечтать нельзя-с! Ну вот, пока с вами препирался, бабу увели.

Я быстро глянул в сторону танцующих пар. Галина была просто великолепна: в атласном голубом платье, подчеркивающем ее идеальный стан, с незабудками в странной на наш взгляд прическе с локонами и завитками. Молодой корнет в парадном мундире лейб-гвардии встал прямо перед ней и учтиво поклонился. Галина сделала глубокий книксен и, сложив веер, протянула корнету руку. Стоявшая рядом Ростова глянула на корнета, побледнела и едва не грохнулась в обморок. Но ее успел кто-то поддержать, кажется, штандартенфюрер СС Штирлиц, только почему-то в белом мундире. Грянул вальс, и они закружились в танце. Прекрасная, просто прекрасная пара! Корнет, которого я сканировал и чистил полчаса, получился, как живой.

— А кто этот безусый гвардеец? — сурово спросил Ржевский. — Наверное, еще один паркетный шаркун? Что-то я его под Аустерлицем не видел.

— Осторожней, поручик. Этот корнет Стеклов кладет пулю в пятак-с с двадцати шагов, я сам видел… — заявил кто-то из гусар.

— Милостивый государь! Вы что, хотите напугать Ржевского?! Потрудитесь объясниться…

По всему, назревала ссора. Я допил шампанское и тихонько скользнул за колонну, где и снял маску.

Галина молча выложила деньги из изящной сумочки, сдачу словно не заметила, но и уходить не торопилась. Она полулежала в кресле и задумчиво теребила в руках белый платочек с кружевами.

— Скажите, а могу я купить у вас целый день?

— В смысле? — не понял я.

— Я хочу провести весь день с этим человеком в вашем виртуальном мире.

— Извините, — развел я руками, — но вряд ли это возможно. Представляете, какую программу надо написать на целый день виртуальной действительности: пейзажи, интерьеры, характеры героев, диалоги…

— Ничего писать не надо, все есть здесь, — и она выложила на стол несколько компакт-дисков, — здесь и интерьеры, и характеры, и остальное. И насчет целого дня я, наверное, погорячилась. Пусть будет обычный семейный вечер где-нибудь с семи да часу ночи. Я вам буду очень благодарна…

Она ушла, а слабый, нежный запах духов продолжал щекотать мои ноздри. Счастливчик все-таки этот корнет, как она на него влюбленно смотрела-то. Везет же некоторым… Я просмотрел программу и примерный сценарий, что оставила таинственная Галина, и жутко удивился. Я ожидал какой угодно экзотики, но не этого! Вечер буднего дня, муж приезжает домой в жутко расстроенных чувствах, он очень устал, провел шесть уроков физики и астрономии в средней школе, остался на четыре часа «продленки» с самыми отпетыми двоечниками, а по дороге домой выяснилось, что проездной остался в учительской, и его оштрафовали контролеры. Он очень переживает из-за пропавших впустую денег, а жена его утешает и кормит вкусным ужином при свечах. А потом они вместе смотрят фигурное катание по телевизору, обсуждая планы, как поедут в выходные покататься на лыжах, и уже в постели Галина ласково шепчет мужу, чтобы он отныне был с ней поосторожней, потому что «скоро их будет трое». Растроганный муж нежно целует Галине руки, животик, и они засыпают, обнявшись, со счастливыми улыбками на устах. Мило и очень целомудренно.

Смущало одно: бедный учитель физики жил с неработающей супругой в шикарных апартаментах с зимним садом, (я даже сбился, подсчитывая точно количество комнат и прочих помещений), ужинали они черепаховым супом и парной телятиной с черносливом под икорку и шампанское, везде в доме были свежие розы. Ничего себе, обычный вечер семьи российского интеллигента…

Но желание клиента для нас закон, хочет клиент простого семейного счастья под икорку — на здоровье. Икорка за счет заказчика.

Ну этот старикашка меня достал! Он то и дело вынимал из своего портфеля какие-то диски, дискеты, дожидался, пока я все скачаю в программу, прятал диски обратно и снова недовольно шмыгал носом. Если бы не просьба Белкина отнестись к этому клиенту повнимательнее, хрен бы я дал так «машину» засирать. Неизвестно еще, что там у него на дисках, может, вирус какой убийственный. Но Белкин давал гарантию, они с этим старичком вроде по части египтологии сошлись, и я смирился, тем более время-то сеанса уже пошло и счетчик щелкал. Наконец программа пискнула, что готова к запуску. Старик потребовал, чтобы я закрыл его ширмочкой и оставил в одиночестве. Вот старая сволочь!

В коридоре я встретил соседку Сечкину из 18-й комнаты. И в каком виде! Она была затянута в длинное золотистое облегающее платье, которое очень шло к фигуре, но совершенно не гармонировало со здоровенным фонарем под правым глазом. Сечкина как раз переживала очередной бурный роман со своим новым «хахалем» с лесоторговой биржи (платье — его презент, фонарь — тоже).

— Владик, — спросила она проникновенно, прикрывая замазанный крем-пудрой фонарь платочком, — а это правда, что в твоем компутере можно Клеопатрой побыть всего за сто рублей за час?

Сечкину я не любил, но ссориться с ней совершенно не хотелось. Дело в том, что наш «процедурный кабинет» функционировал в этой общаге на несколько птичьих правах, а она была еще той стервой и запросто могла «стукнуть» в какой-нибудь фискальный или карательный государственный орган. Жди потом проблем.

Я кивнул, затушил бычок в баночке из-под зеленого горошка и сообщил, что для дорогих соседей эта процедура — бесплатно! Сечкина радостно улыбнулась и поскакала в свою комнату.

Старик был хитер, но мы тоже не лыком шиты. Он забрал с собой все свои диски и настоял, чтобы я стер программу из памяти, но не догадался, что мой мудрый «Пень» запишет все на секретный виртуальный диск, доступ к которому имел только я. Интересно, и что такого новенького старичок-боровичок надыбал по части египтологии. Ужель новые комнаты в Великой пирамиде нашел? Честно говоря, меня просто разбирало от любопытства: я тщательно запер дверь изнутри, улегся в кресло и надел маску.

О нет, только не это, они опять воют! Нет, я этого не вынесу! Что у них, других дел, что ли, нет, чем ползать перед нами на коленях и выть? И так все три недели, что мы торчим на этой дикой планете. От их воя аж башка пухнет, тем более когда все вопросы приходится одному решать. Командору Пта хорошо, его убило во время аварийной посадки. Лежит теперь в своем саркофаге и ждет, когда мы доставим его тело на родной Сириус и реинкарнируем для новой жизни. А нам вкалывать! Впрочем, второму пилоту Сфи они вообще житья не дают. Его тело во время посадки расплющило силовым блоком в лепешку, только одна голова и осталась. Думали его тоже в саркофаг положить, а он ни в какую, мол, скучно будет ему в этой коробке болтаться, полет-то неизвестно на сколько лет затянется. Вот и приспособили мы его голову к телу местного животного, кажется, лев называется. И ничего, прижилась голова. С тех пор как появится Сфи, так они за ним ползком, и воют, воют… Это у них молитвой называется, они, видите ли, принимают нас за Богов, сошедших с небес. Ага, Богов! Видели бы они, как наш корабль позорно брякнулся на это плато, небось сразу засомневались бы в разумности сынов неба. Нет, ну надо было так траекторию рассчитать? Весь силовой блок вдребезги! И как теперь отсюда выбираться? Хорошо, что ребята с Альфы вовремя подоспели, помогают кой-чего по ремонту, да и не так скучно, а вчера и техничка с Луны — естественного спутника этой планетой прилетела. Так и торчат наши корабли бок о бок на этом плато у этой реки. Надо же, вода! Столько воды в естественном виде! И все для этих дикарей! Счастливчики! Если бы они так не выли, то вполне сносный народ, даже, я сказал бы, добродушный. Жаль, что придется с этой стартовой площадкой в скором времени распрощаться, командор говорит, что после нашей аварии с Сириуса пришел приказ космодром перенести на другой материк.

А вот и Сфи вернулся. Привет, Сфи, как дела, где так долго пропадал? Позировал? Что, они в честь тебя решили статую из скалы вырубить? Ну и слава Сириусу! Может быть, делом займутся — выть перестанут.

Я скинул маску и стер пот с лица. Да, трудно быть богом… Но и Боги имеют право на отдых. Часы показывали 18.00, и я с сознанием выполненного долга вырубил машину и вышел из «кабинета»…

Я почти не удивился, когда увидел в коридоре Кручину во главе целой делегации. Спорим, это его коллеги? Не будете спорить? А зря! Я бы проспорил, Кручина привел с собой друзей и домочадцев в количестве шести штук.

— Владислав, — не дал мне рта раскрыть начинающий надсмотрщик-кнутобоец, — я понимаю, что рабочий день закончен, но нельзя ли в качестве исключения? Хотя бы полчасика каждому, поймите, это для нас очень важно! Я заплачу…

Слаб человек, потому что волей Всевышнего урожден имеющим слабости. Я сгреб деньги в карман, не пересчитывая, и запустил жаждущих в кабинет.

— А нельзя ли сегодня побыть фараоном? — шепотом спросил меня Кручина. Я молча показал ему фигу, вставил в комп уже испытанный и проверенный диск № 19 и начал запускать в программу парами. Благо, что шлем-масок у меня две.

Вот ведь как устроена сущность человеческая, ведь умом понимаю, что с Галиной мне никогда, ничего не светит, а все равно перед ее визитом тщательно побрился, рубашку белую натянул, галстук новый. Даже вазочку среди барахла домашнего выкопал, на «Смоленск» ее водрузил и розочку свеже-купленную в нее воткнул.

Галина была, как и ожидалось, великолепна. Строгий черный костюм был ей очень к лицу, да и запах поменялся, теперь аромат был не сладковатым, как во время прошлого визита и на балу, а скорее чуть терпким. Она отказалась от кофе, умело забралась в кресло и как-то замешкалась, заметив, что я тоже собираюсь надеть маску.

— А зачем это, Владислав? — тихо спросила она.

— Как зачем, во время процедуры я должен проследить, запустилась ли программа, все ли идет нормально, и только убедившись…

— Спасибо, Владислав, но не нужно.

— Но как же, ведь это шесть часов непрерывного «вирту-ала», вдруг сбой какой, или еще что…

— Я уверена, что все пойдет нормально, — мягко улыбнулась Галина. — Так что не утруждайтесь, — и она глазами указала мне на дверь.

Я не стал спорить и вышел. Подумаешь, мне же лучше, в соседней комнате у меня телевизор, бутылочка текилы с лимоном и очень удобная тахта. Но, честно говоря, я обиделся, выгнать меня из моего же кабинета! А впрочем, у них, богатых, свои причуды.

Я содрал с себя галстук, швырнул его в шкаф, переоделся в спортивный костюм и дал себе слово больше никогда не делать клиентам поблажки. Никогда и никому! Для психиат-pa (a я неожиданно стал себя таковым считать) все пациенты равны.

Когда будильник слабо звякнул, намекнув, что уже час ночи, и время психотерапевтического сеанса вышло, я решительно встал с тахты, воткнул ноги в енотов — забавные мягкие тапки с полосатыми хвостами, вышел в коридор и толкнул дверь своего «кабинета». Сейчас я войду и сообщу, что сеанс закончен, что такое исключение я делаю в первый и последний раз, и отныне все процедуры только по направлению «врача», то есть доктора Белкина.

Галина была уже без маски. Она полулежала в кресле, скрестив ножки, в руке у нее дымилась сигарета, а по щекам катились слезы.

— Что-нибудь не так? — спросил я, сразу потеряв всю решительность и застыдившись старого потрепанного «Адидаса».

— Нет, — тихо ответила она. — Все так, как и должно было быть…

Галина встала, положила деньги на стол, подошла ко мне и неожиданно провела рукой по моей щеке. Ладонь у нее была мягкая и теплая.

— Спасибо, Владик, — сказала она на прощание.

Ночью я спал неспокойно, мне снилась Галина верхом на белой лошади в малиновой амазонке. Она неслась во весь опор, но ее нагонял поручик Ржевский на гнедой кобыле в яблоках. Судя по цвету, яблоки были сорта «Антоновка». Поручик был почему-то обнажен, из одежды на нем был только кивер, он размахивал саблей и заразительно смеялся.

Вот уже полчаса соседка Сечкина не могла выбрать. Она хотела быть то Клеопатрой — царицей Египта, то Джейн Эйр, то рабыней Изаурой, то еще какой-то теткой из «Санта Барбары». Опасливо поглядывая на монитор компьютера, она перебирала книжки в мягких обложках, что приволокла с собой. Кажется, там было еще что-то про Анжелику и простую Марию. Я, наконец, потерял терпение и нацепил шлем-маску Сечкиной на голову. Писать программы для каких-то там марий мне совершенно не хотелось, а вот Клеопатра у меня уже была на болванке № 21.

Четверо смуглых рабов осторожно поставили шикарный палантин на мраморный пол и разбежались в стороны. Из-за полупрозрачной шитой золотом ткани появилась изящная ручка и откинула покрывало. Я с удовлетворением отметил, что Сечкина догадалась-таки постричь ногти, прежде чем покрыть их золотым лаком. Она ступила на мраморный пол и приняла живописную позу, чтобы украдкой достать шпаргалку и громко по ней прочитать:

— Кто из вас готов отдать жизнь за ночь любви со своей царицей?

Легионеры, выстроенные в две шеренги, мялись, перемигивались, ухмыляясь, и толкали друг друга локтями. Наконец один из них, низенький коротышка с левого фланга вышел вперед. Клеопатра, то есть Сечкина, его осмотрела, как мне показалось, с некоторой долей разочарования. Тут же с правого фланга чуть ли не силой вытолкнули здоровенного легионера — германца. По всему, этот парень понравился Сечкиной куда больше (я давно заметил, что моя соседка неравнодушна к высоким мужчинам).

— Пойдем к моему ложу, счастливый избранник Богов, — с пафосом сказала Сечкина. — И пусть твоя последняя ночь жизни станет самой прекрасной.

Я облегченно вздохнул. Хоть я и стоял во второй шеренге в красном мундире центуриона, опасения, что Сечкина выберет меня все же были. Теперь можно расслабиться…

— Что, правда, его того? — спросил я стоявшего рядом чернокожего легионера.

— Чего «того»?

— Ну, убьют утром?

Легионер посмотрел на меня, как на опасного сумасшедшего.

— Новенький? Тогда понятно. Если всех убивать — служить некому будет. В Рим переведут, в гвардию к Августу. Он Клеопатриных «избранников» привечает назло Антонию, целую когорту уже из них набрал.

— А чего ж так желающих мало?

— А ну ее, Клепу эту! — зевнул негр, почесываясь под метрикой — нагрудной пластиной. — Баб, что ли, в Александрии мало? Да и в гвардии у Августа уставщина, то учения, то маневры, то парады. Лучше уж здесь. Так что приходится жребий тянуть…

Тут же он вытянулся «смирно» и заорал что было сил вслед удаляющейся в царские покои фараонше Сечкиной:

— Да здравствует царица Клеопатра!

Сечкина осталась сеансом довольна. По крайней мере по коридору общаги она прошла царственной походкой, как настоящая фараонша по мозаичным плитам роскошного дворца.

— Следователь областной прокуратуры Панов. Отдел «Р», — представился нежданный визитер, сунул мне под нос «корочки» и цепким взглядом осмотрел кабинет. Мне сразу стало как-то нехорошо. Нет, никакой вины я за собой не чувствовал, но синдром «Красной шапочки» сработал: «Был бы человек, а статья найдется». И тем более, что это за отдел такой «Р»?

— Чем могу помочь нашим доблестным правоохранительным органам, — сказал я по возможности бодро.

— Можете, можете помочь, — заверил следователь, доставая какие-то протокольные листы и выкладывая на стол несколько фотографий. — Я из отдела виртуальных расследований. Вам известен вот этот человек?

Еще бы мне не узнать Яшу Панкина, не знаю, как его по отчеству.

— Да, — проговорил я удивленно. — Но я не понимаю, чем могу вам…

— Да все ты понимаешь! — неожиданно перешел следователь на «ты». — Давай, парень, не будем тянуть кота за хвост, цепляй на меня шлем и включай свою машинку.

— Но врачебная тайна… — попробовал я неуверенно возразить.

Следак выразительно на меня посмотрел, и я быстро вставил диск в щель.

Я снова оказался за стойкой бара в итальянском ресторане. Панов ползал на коленях меж недвижимых тел и собирал гильзы в пакетики. Каждую — в отдельный. Потом он сделал несколько снимков допотопной камерой с магниевой вспышкой.

— Ладно, можете уносить, — скомандовал он санитарам, и те суетливо начали грузить мертвые тела на носилки. — И не надо так спешить, эти ребята уже никуда не торопятся…

На полу остались только лужи загустевшей крови и очерченные мелом силуэты. Около одного из них молитвенно воздевал клешни к потолку недоеденный омар. Чтобы успокоиться, я снова тер салфеткой бокалы. Помогало слабо.

— Значит, ничего не видел, ничего не слышал? — спросил Панов, подходя к бару и укладывая широкополую шляпу на стойку.

Я пожал плечами и сказал с итальянским акцентом:

— Я уже все рассказал, синьор комиссар: синьоры сидели, кушали лазанью, омаров, устрицы, пили вино, потом начали стрелять. Я испугался, крикнул «Мама миа» и спрятался за стойкой.

Заметив направление взгляда следователя, я нацедил из бутылки с длинным горлышком в узкий бокал и подвинул его в сторону Панова:

— Напиток беллисимо, синьор!

— За счет заведения? — ухмыльнулся коп и опрокинул янтарную жидкость в себя.

Панов собрал свои бумажки, уложил их в папку, ату спрятал в дипломат.

— Ладно, Владислав Мамичев, будем считать, что наше первое знакомство состоялось. Будем работать. Кстати, а что ты налил мне там, за стойкой, — спросил он, уже направляясь к двери, — что-нибудь итальянское?

— Бренди, ирландский, — ответил я…

Мы сидели в «Корсаре», Белкин молча слушал, меланхолично пережевывая сушеного кальмара. Я закончил свой скорбный рассказ и попросил у официантки Надюхи еще кружку пенного.

— Вот что, Влад, ты, пожалуй, прав, — наконец сказал Белкин. — Не надо было нам с этим Яшей связываться…

Вот так новость, Белкин говорит «не надо было нам», можно подумать, это я бритого Палкина за свой комп силой тащил.

— Давай, чтобы больше никаких криминалов, лучше уж дамочкам несчастным помогать или страдальцам типа твоего Кручины. Кстати, как там твоя таинственная Галина? Шикарная телка, согласись. Но ты с ней поосторожнее, я тут случайно узнал, у нее муж тоже из «крутых». И вот еще держи, новая программка, запускаешь и вносишь любые коррективы в характер персонажа. Можно запросто Терминатору сделать характер Белоснежки и наоборот.

Я представил себе Белоснежку, «мочащую» гномов из шестиствольного пулемета, и усмехнулся.

Следующая неделя прошла более или менее спокойно. Следователь Панов больше не появлялся, Яша Палкин тоже, как выяснилось, он был в бегах. Дважды приходил Кручина, и я все-таки дал ему пофараонствовать. Видимо, сеансы нашей психологической помощи пошли ему на пользу, он держался все увереннее, а во время последнего визита долго стоял у вешалки, дожидаясь, пока я приму у него шляпу и пальто. Щас, разбежался. А в основном приходил обычный народ с обычными проблемами. Особенно мне понравился тихий псих из обладминистрации, который мечтал повторить полет Юрия Гагарина. А мне что, жалко? Едва натянув маску, он тут же заорал: «Поехали!» Впрочем, говорят, он и на работе только этим и занимается, что орет. А потом появилась Галина. Она была в джинсах, пушистом белом свитере и пахло от нее по-новому, если мне не изменяет нюх — свежей фиалкой. Единственное, что удивило в ее облике, — большие черные очки. Неожиданно она попросила у меня кофе и расплакалась…

Мы разговорились, оказалось, тот таинственный мужчина, что фигурировал в каждом ее виртуальном мечтании, не какой-то киногерой, а законный супруг Галины, преуспевающий бизнесмен, теневой владелец системы игорных и увеселительных заведений, и мастер спорта по боксу к тому же.

— Знаешь, Владик, — рассказывала Галина, помешивая ложечкой в чашке, — я влюбилась в него с первого взгляда. Красивый, уверенный в себе, умный, спортсмен. Когда мы познакомились в институте, он не был богат, даже наоборот. Но мне очень нравилось, что он сильный, что окружающие боятся глядеть ему прямо в глаза. Да, тогда мне это нравилось… А как он ухаживал! Цветы каждый день, все клумбы и палисадники в округе оборвал, а как весело отдыхали на природе, с палатками, с байдарками. А какая свадьба у нас была, весь курс собрался! Но потом начались эти «крысиные гонки»: бизнес, деньги, партнеры, конкуренты и опять деньги. Сережу как подменили. Стал грубым, раздражительным, дома не ночует. Или приедет злой, как зверь, ревнует, даже дерется. От рубашек то духами чужими пахнет, то порохом. Я все бы отдала, чтобы Сергей снова стал тем Сережей, что разгружал вагоны, чтобы купить мне букет роз надень рождения.

Она сняла очки и вытерла платочком глаза. Под обоими глазами желтели характерные круги. Видимо, Сереже не очень понравилось, что его супруга задержалась неделю назад допоздна.

Чтобы не искушать судьбу, в этот вечер мы ограничились двухчасовым «выездом на природу». Я «загрузил» им палатку, спальники, большую байдарку, даже бадминтон на всякий случай. В довершение ко всему применил ту самую бел-кинскую программу, изменяющую характер, убрав Сергею агрессивность и деловую жесткость до минимума, но подняв за счет этого обаяние и чуткость. Галина осталась очень довольна.

Странная система: когда играешь в игрушки на работе — все идет в кайф. И то, что в любой момент в офис может войти начальник и устроить тебе разнос за «нецелевое использование офисной техники да еще в рабочее время», даже как-то азарту способствует. Но когда «играть» в компьютерную игрушку становится твоей работой… Честное слово, за время работы нашего ООО я ни разу не играл в «Суперцивилизацию XXL». Разве что один раз решил, когда решил окончательно решить все вопросы с телерекламой.

Она оказалась достойным соперником, эта ужасная польская девочка с квадратными передними зубами из рекламы про «Блендамед». Если бы она успела прыгнуть в колодец и уйти в подвал на второй уровень, мне бы пришлось попотеть. Но и так мой бронежилет дымился от ужасных зеленых сгустков, что вылетали из тюбиков с «Блендамедом» — ее основного оружия. А ее квадратные зубы! Всего один укус, а левой руки я почти не чувствовал. Но я все-таки сумел загнать ее в тупик и теперь…

Я осторожно пробирался по коридору, из-за двери с надписью «Ватерклозет» доносились стоны и характерные звуки. Это певица Валерия опять испытывала проблемы с тяжестью в желудке. Видимо, «БиоАктивиа» ей помогала слабо. Но это еще что… На предыдущем уровне я случайно попал в комнату, где артист Пуговкин, обожравшись «Золотого конька», окаянствовал с дюжиной полуголых девиц. Чего он там только не вытворял!

В глубине коридора мелькнула тень, я мгновенно присел, зеленый сгусток шлепнулся в стальную стену у моего уха и зашипел, вступая в реакцию с металлом. Я зловеще улыбнулся: все, боеприпасы у нее кончились, пришло время мести. Я аккуратно отложил свой шестиствольник и вызвал из меню бензопилу. Сейчас эта сволочь ответит мне за все! За постоянные издевательства «рекламщиков» над бедным телезрителем, за то, что каждый божий день против своей воли приходится смотреть на эти ненавистные слащавые физиономии!

Я вышел из укрытия. Она сидела в углу, подобрав под себя ноги, и, кажется, плакала. Нет, меня не разжалобить! Пришел час расплаты! Как палач в «Трех мушкетерах», я высоко поднял обе руки, бензопила взревела и… Что такое? Почему руки не слушаются меня? Всего и делов-то, что опустить на эту тварь полотно с остро наточенной, бешено вращающейся цепью, порубить ее в мелкий фарш. Но девочка глянула на меня своими заплаканными глазищами, и… я не смог. Тряпка! Безвольная баба! Размазня! Но я не смог причинить вреда беспомощному ребенку. Ну подумаешь, страшненькая. Зато натуральная блондинка! А вдруг как вырастет, вставит себе нормальные зубы и похорошеет. Станет, как Барбара Брыльска и снимется в каком-нибудь хорошем фильме у Рязанова.

Я опустил руку на пояс, вытащил из подсумка большой «Чупа-чупс» с сюрпризом» и протянул его девочке. Она испуганно на меня глянула сквозь слезы, но конфету взяла и даже прошептала что-то вроде: «Дженкую, пане».

Бросив пилу, я развернулся и пошел в сторону портала. Зря я это сделал. Сзади раздалось зловещее детское «ха-ха-ха», и в мою спину, не защищенную броней, ударила шипящая струя «Блендамеда». Очень больно, ужасно больно! Уже падая на бетонный пол, я услышал тихий щелчок и мощный взрыв — сработал «сюрприз» из «Чупа-чупса». Посыпались какие-то ошметки. Последнее, что увидели мои глаза, уже застилаемые кровавой пеленой, был вырванный с корнем передней зуб, начищенный «Блендамедом». Я умер отмщенным…

Ну, Кручина, ну козел!

Я лежал в кресле с ног до головы покрытый холодным потом. И черт меня дернул проверить, чем там фараон Василий Петрович занимается? Едва я надел маску, вселившись в младшего писца, и глянул на великого фараона, как на-меня налетели полдюжины бронзовокожих воинов и заломили ласты за спину. Оказывается, я совершил тяжкий грех, взглянув в лицо Солнцеподобного, вкушавшего сгущенное молоко священной коровы. Сто палок по филейным частям оказалось лишь прелюдией к основному наказанию. Меня должны были бросить в бассейн с голодными нильскими крокодилами. Я уже видел эти хищные пасти, эти глаза, смотрящие на меня с явным гастрономическим интересом. Спасло лишь то, что согласно традиции, приговоренному позволялось перед смертью вознести хвалу Богу мертвых Тоту. И я успел сорвать маску за секунду до того, как тело несчастного писца было разорвано в клочья. Причем один крокодил даже подавился от жадности большой берцовой костью. Бррр, аж мурашки по всему телу!

Я недобро посмотрел на Кручину, блаженствующего в кресле. Значит, такие порядки вы установили в вверенном вам государстве? А мне заливал, что мечтает о мире гармонии и братства. Хорошее братство получается с публичными телесными наказаниями, про крокодилов я уже не говорю.

Попа болела, я подошел к зеркалу и, спустив штаны, рассмотрел свои филейные части. Никаких следов! Но я же хорошо помню, как эти мордовороты лупцевали меня по пятой точке. Ну, хорошо, господин Кручина, к следующему сеансу я приготовлю вам небольшой государственный переворот, и уверяю, сотней палок по заднице вы не отделаетесь. Зато бесплатно! Подарок от фирмы, как постоянному клиенту.

Он вошел, не поздоровавшись, уселся в кресло и уставился на меня в упор. Нехороший взгляд, жесткий, беспощадный. Разумеется, я его узнал, Сергей Стеклов собственной персоной в дорогущем черном пальто, с бриллиантовой заколкой на галстуке. Что-то я не припоминаю, когда записывал его на прием.

— Рассказывай, — бросил он сухо.

— Не имею честь быть представленным, — ответил я, прикидывая, успею ли в случае чего дотянуться до костыля, что оставил тот самый хромой автогонщик, мечтавший выиграть хоть один Гран-при в Монако. Тоже мне, Шумахер. Три сеанса пришлось для него провести. Но Гран-при он все-таки выиграл и на радостях аж про костыль свой забыл, ускакал домой на своих двоих. И вот теперь его костыль может очень даже пригодиться — биться с мастером спорта по боксу врукопашную мне представлялось делом совершенно нереальным.

— Сергей Стеклов, — наконец-то соизволил он представиться. — Слышал такого? Сейчас ты расскажешь мне все, что знаешь про Галю. Галину Стеклову.

— Вы в этом уверены? — спросил я. — А как насчет врачебной тайны?

— Какая врачебная тайна? Ты что, рехнулся? Галя — моя жена, и я хочу знать обо всем, что она тут делала ночью неделю назад и вообще, что она тут делает. И ты мне все расскажешь сейчас, или поедешь со мной в одно интересное место…

Тон Сергея мне совершенно не понравился, и я почему-то сразу поверил, что, если упрусь рогом, действительно придется ехать туда, где мне будет не совсем комфортно.

— Хорошо, — согласился я. — Видите ли, Сергей… Николаевич, ваша жена Галина считает, что в вашей совместной жизни настал некоторый критический период, и обратилась к специалисту. Тот порекомендовал несколько сеансов психотерапевтической помощи и…

— Ты что, ублюдок, — Стеклов сгреб меня за халат на груди, — хочешь сказать, что моя Галя психичка? Да я тебя…

Не знаю, что было бы дальше, скорее всего ничего хорошего, потому как он запсиховал, и рука у него тяжелая — это я определили по мощной хватке. Но в кармане у Сережи в этот момент затренькал телефон.

Стеклов с сожалением меня отпустил и приложил мобилу к уху.

— А, ты как раз вовремя, — сказал он в трубку, со зловещей улыбкой посматривая на меня. — Давай-ка, Галя, приезжай к этому психодоктору. Надеюсь, адрес тебе напоминать не надо. Вот и поговорим втроем о наших семейных проблемах. Что, попробовать самому? Хорошо, ты давай подъезжай, а мы посмотрим.

Оказывается, этот Кручина — еще цветочки. Новый фараон — солнцеподобный Серега Стеклов оказался куда круче. Уже на моих глазах трое несчастных отправились в бассейн с зубастыми тварями. Очередная жертва тихо дрожала у подножия трона, я узнал того самого старшего писца со строительства пирамиды в Гизе.

— Значит, вот уже 20 лет вы строите пирамиду, а конца строительства и не видно? И если завтра мой отец Ра призовет меня на небо, вы положите мое божественное тело в недостроенную гробницу? — сурово спросил фараон.

— Что ты, небоподобный, твоя тайная гробница давно готова, и клянусь, ей нет равных, и ее никогда не найдет ни один из смертных! Но пирамида, она ведь огромна, шесть миллионов тонн! На ее возведение требуется время.

— Я уже дал времени достаточно, мое терпение иссякло! — Фараон хлопнул в ладоши и два охранника поволокли причитающего жреца к бассейну. Опять крокодилы! Господи, но что их всех так тянет на крокодилов? Правда, эти зверюги были совсем не похожи на тех, что у Кручины. Эти были явно зажратые, один из них безразлично поглядел на писца и отвернулся. Приговоренный истошно визжал, но как мне показалось — больше от страха, — крокодилы его не трогали. Один недовольно подвинулся, мол, чего орать, ложись рядом, отдыхай.

— Главного смотрителя дворцовых крокодилов к фараону, — прогремело под сводами дворца.

Вот бы никогда не подумал, что бронзовокожий человек может так побледнеть. Но смотритель был совершенно бледен, он уже в дверях упал на карачки и в таком виде подполз к трону, чтобы лобызнуть фараона в большой палец ноги.

— Смотритель, — сказал Серега Стеклов сурово, — почему мои крокодилы обленились и перестали карать государственных преступников?

— Они не обленились, о сын Солнца, они… объелись, — пролепетал смотритель.

— Ты посмел мне перечить? — удивился фараон. — Эй, стража, бросьте-ка его… Нет, сначала привезите новых крокодилов, а этих пустите на щиты для моей гвардии. И выньте-ка этого идиота из бассейна, я совсем забыл, что он один знает, где находится моя тайная гробница…

Мокрый старший писец сидел перед троном и тихо смеялся.

Фараон нахмурился:

— Он что, с ума сошел?

Придворный медик резво выбежал из толпы у трона и быстро осмотрел писца, заглянув ему в глаза, пощупав пульс.

— Вы, как всегда, правы, любимец Осириса. Он совершенно свихнулся.

Стеклов нахмурился еще больше:

— Так кто же укажет дорогу к моей тайной гробнице?

Под сводами дворцового зала нависла зловещая тишина.

— Уберите эту падаль и попробуйте выбить из него про дорогу к гробнице! — приказал фараон. — И где свежие крокодилы, я теряю терпение!

Я резонно посчитал, что далее оставаться в дворцовой зале опасно, резко вскочил и подхватил хихикающего писца под мышки, очень надеясь, что фараон меня не узнает. Но он узнал и поманил меня пальцем… Выражение лица Стеклова мне совершенно не понравилось…

Спасла меня Галина, умело стянувшая шлем-маску с головы своего супруга. Она приехала на такси и была, как всегда, прекрасна.

Терпеть не могу семейных разборок, а уж присутствовать при них и подавно. Они орали друг на друга так, что вся общага затихла. Даже полуглухая бабушка Анюта со второго этажа убавила громкость своего вечноорущего «Рубина» еще брежневской эпохи. Интересуется! Я в суть семейной драмы не вникал, соображая, как бы мне потихоньку проскользнуть в коридор и оставить «милующихся голубков» наедине. Но из обрывков воплей я все-таки понял, что суть взаимных претензий сводилась к следующему: Галина упрекала Сергея, что он ее разлюбил, и теперь любит только деньги, Сергей, в свою очередь, упрекал Галину, что той, кроме денег и тряпок, на них покупаемых, от него ничего вообще не нужно. Дружная семейка, ничего не скажешь, и такая общность взглядов. Их бы в «Окна» к Нагиеву, и меня в качестве сюрприза из секретной комнаты.

Наконец они утихомирились, видимо, наорались. Как я понял, Галина решила объяснить Сергею, каким она хочет видеть его в жизни. С моей помощью, естественно. Как вы поняли, отказаться я не рискнул.

Я решил не искушать судьбу и поставил уже проверенную программу, ту самую, где Галина встречала с работы своего оштрафованного за безбилетный проезд мужа. Правда, я еще раз поработал над эмоциями Сергея, привычно прибавив добродушия за счет агрессивности. Стекловы одновременно надели маски.

Поначалу все шло хорошо, Сергей даже хохотнул пару раз и показал кому-то в воздух большой палец руки. Надеюсь, что мне. Потом он посуровел. В дверь несколько раз заглядывали крепкие молодые люди, как я понял — личные телохранители Стеклова, но я прикладывал палец к губам и кивал на их шефа, безмятежно балдеющего в виртуальном мире, мол, не мешайте. Вдруг он вскочил. И хотя витой шнур шлем-маски был довольно длинным, блок компьютера опасно накренился.

— И ты хочешь, чтобы я всю жизнь был таким вот тюхой, лохом, как в этом чертовом ящике?! Да ты, Галька, сдурела!!! — заорал он, не снимая маски, и со всей дури врезал мощным кулаком… по корпусу «Пня».

Поверьте, когда из системного блока посыпались искры и повалил дым, я чуть сам со страху под стол не залез. Но мне помогли, дверь тут же слетела с петель (хотя ее никто не закрывал) и пара молодчиков, ворвавшись из коридора, навалилась на меня всей массой. В боку моем что-то хрустнуло, стало очень больно.

Вот лежу в больнице, в отделении травматологии. Мне досталась койка у окна (больные от этого места обычно отказываются, говорят, что там сквозняк и запросто можно подхватить пневмонию, а мне нравится), а потому я самым наглым образом нарушаю установленный порядок и курю в форточку. На тумбочке около меня большая ваза с фруктами и сладостями, и сама тумбочка забита всякими деликатесами, которыми я охотно делюсь с остальными больными. Это не Белкин, Белкин приносит мне только пиво, иногда рыбу и сушеного кальмара в пакетиках, все остальное — Стекловы. Они навещают меня ежедневно, балуют, и Галина просто цветет от счастья. И причина тому есть — ее Сергей стал именно таким, как она мечтала. Видимо, в тот момент, когда он шарахнул по системному блоку, произошло КЗ, и виртуальный характер Сережи написался на его подкорку. Теперь он весел, добродушен, часто улыбается. Говорят, что и в бизнесе у него дела неожиданно пошли в гору, хотя его партнеры, удивленные такими переменами в способах решения проблем, первое время впали в панику и начали переводить деньги в офшорные зоны. Теперь ничего, успокоились. Вот и славно!

Галина, прощаясь, непременно целует меня в щечку, и Серега (так он сам попросил себя называть) не ревнует, даже улыбается поощряющее. Наверное, мы с ним подружимся.

Травма у меня не особо серьезная: трещина в ноге, три сломанных ребра, пара ссадин и шишек, но шишки и ссадины уже прошли. Ничего, жить можно, а вот с виртуальной помощью населению пока придется завязать. Что очень огорчило Белкина, у которого от клиентов отбоя нет, и Кручину, он тоже навестил меня в больнице во главе делегации коллег, друзей и домочадцев, принес сгущенки. Говорит, что работа у меня вредная, так что это — молоко за вредность.

Да, и еще, чуть не забыл. Белкин на денек забирал меня из больницы домой, чтобы подсчитать ущерб, нанесенный Сергеем Стекловым и его бравыми охранниками. Ущерб обещали без базаров компенсировать. Так я не удержался и вру-бил-таки «Суперцивилизацию XXL», вдруг как пойдет. И игрушка пошла! Я тут же надел маску и… Знаете, кого я встретил в Белкинтауне в первую очередь? Сергея Стеклова, но в его агрессивной ипостаси. Видимо, так же, как характер настоящего Стеклова изменился на виртуальный: мягкий и веселый, так же и компьютерный Сергей стал злым и агрессивным. Он гнался за мной три квартала, громко ругаясь и грозясь «превратить в котлету». Я его угрозам почему-то верил, а потому бежал изо всех сил…

Скрыться я смог, только спрятавшись за дверьми какого-то притона (оказывается, в Белкинтауне все-таки притоны есть). И угадайте, кто стоял там за рулеткой? Яша Палкин на пару со следователем Пановым, и о ноги последнего терлась общажная кошка Клипса. Но это совсем другая история…

Сергей Слюсаренко ВАМ — ВЗЛЁТ!

— Да вот у Анны можно остановиться. У неё дочка в городе уже второй год и хата большая. — Водитель махнул рукой в направлении тусклого фонаря.

Иван сначала постучал по калитке и прокричал:

— Хозяйка-а! Есть тут кто-нибудь?

Казалось, ещё секунду назад дом был полон звуков, сквозь закрытые ставни пробивался наружу свет, но громкий вопрос словно все заморозил. Дом затаился, прислушиваясь к неожиданному гостю. Тишину нарушил женский голос:

— Иду-иду!

Дверь распахнулась, и на пороге появилась хозяйка. Было ей около сорока. Слегка располневшая, с добрыми глазами, в халате и резиновых сапогах.

— Анна? Меня зовут Иван. Мне сказали, что у вас можно остановиться на пару дней.

— Ой, неожиданно как-то, и мужик мой… Нету его сейчас.

Хозяйка, очевидно, не привыкшая к постояльцам, сомневалась, но отказывать было неудобно. Да и принять гостя тоже приятно.

— Ну… вы не стойте, заходите. — Анна приняла решение. — Не на улице же ночевать.

Она даже попыталась подхватить сумку, но Иван не позволил. Ещё чего не хватало!

Хозяйство Анны было нехитрым. Добротный дом, покрытый, на удивление, не жестью, а почерневшей от дождей дранкой, стоял посреди подворья. Слева размещался дощатый хлев. Небольшое корыто во дворе свидетельствовало о наличии птицы. В глубине притулился сарайчик, наверное, курятник. Ещё дальше, за домом — огород; в сумерках не разберешь, но скорее всего весь засажен картошкой. Двор почти полностью лысый, утоптанный, только вдоль забора оставалась узкая полоска травы и невысокого бурьяна. В общем, обычное деревенское хозяйство средней полосы.

— Хорошо у вас тут, — скорее для того, чтобы сделать приятное хозяйке, произнес Иван.

— Да обычно у нас тут, — улыбнулась Анна. — А вы к нам как, по делу?

— Говорят, рыбалка здесь, на Птичи, знатная, вот на пару дней хочу остановиться.

— А муж что, на работе? — поинтересовался Иван. — Конец недели, пора уже и отдыхать.

Анна неожиданно смутилась и сообщила, что муж по делам пошел к соседу и обещался скоро быть, но как всегда проторчит дотемна, так что ждать не следует, а Иван может устроиться в комнатке дочки.

Комната Ивану понравилась. Скромная железная кровать, открытки с портретами киноактеров, пришпиленные кнопками к белой стене, самодельный коврик. И восхитительный запах сушеных трав, пучками подвешенных над дверной притолокой.

— Дочка книжек начиталась — и вот, пришлось отгородить ей отдельную комнатку, — с гордостью в голосе за себя и за дочь рассказывала Анна. — Мол, ей нужна независимость.

Иван сел на край кровати и, сбросив любимую штормовку, хранимую ещё со студенческих времен, стал разбирать багаж. Надо сказать, что рыбак из него был никакой, рыбу он ловил последний раз лет в десять. И собрался он в эту авантюрную поездку скорее по наитию. Проехался по городским, пышущим чванством и дилетантством магазинам «Охота-Рыболовство», купил несколько китайских удилищ, каких-то крючков от «Дяди Вани», блесен, грузил, складной стульчик, поплавки, фляжку для коньяка и поехал. Сейчас он смотрел на весь свой скарб скорее с легким раздражением, чем с желанием отправиться на промысел.

Его размышления прервал стук в дверь.

— Ваня, я ужин собрала, Петр ещё все равно не пришел, стынет, давайте начнем без него.

— Да я не голоден, — не совсем уверенно ответил Иван.

— Знаю я вас, городских! — Анна искренне рассмеялась. — Такое, как вы там у себя в городе едите, так вообще…

Отказываться было неудобно, да и есть хотелось. Иван выудил из сумки бутылку «Московской» и, слегка стесняясь, пошел на зов Анны.

— Вот тут у меня, ну, чтобы знакомство отметить, — продемонстрировал он бутылку.

Хозяйка настороженно взглянула на спиртное.

— Это что же, из города привезли? — спросила она.

— А что, не с пустыми же руками ехать, — хохотнул Иван. — В центральном гастрономе брал.

На столе парился чугунок с картошкой, стояло несколько банок с разными соленьями-квашеньями. Чувствовалось, что гостю рады и ужин хозяйка приготовила праздничный. Сев напротив Ивана, Анна прислонила к столу рядом с собой метлу с длинной прочной ручкой, которую перед этим держала в руках. Выпив по маленькой, закусив острыми, снежно-хрустящими огурцами, оба на время сосредоточились только на еде. Кроме картошки, было и тонко нарезанное сало, и удивительный, по-особому запеченный творог, и хитро, по-местному приготовленное мясо. Звяканье посуды, запахи пищи заполнили всю комнату. Иван уже начал было наливать по следующей, но тихий скрип отвлек его.

Скрипела дверь, ведущая скорее всего в чулан, прямо за спиной у Анны. Она, не оглядываясь, положила руку на черенок метлы. Дверь резко захлопнулась.

— Кошка, — упредила Анна возможный вопрос, — шкодит там, дверьми хлопает.

— Так муж твой что? — Ивану захотелось перевести разговор на что-нибудь другое. — Совсем у соседа пропал?

— Да куда он денется. — Анна не особо беспокоилась об отсутствующем супруге. — Пятница же. Дела!

Уже сквозь сон Иван услыхал сердитое куриное квохтанье, громкий разговор.

— Ты, ирод, опять сюда! — возмущалась Анна.

Голос хозяйки заглушило истерическое кудахтанье, к которому присоединилось мычание — судя по всему, мужа Анны. Ему вторила корова в хлеву и другие звуки скотного двора. Но шум не помешал Ивану заснуть еще крепче.

Утро пришло в комнату с шумом деревни и солнцем, бившим прямо в окно. Иван, нежась в постели, пытался понять, то ли ставни не закрыли с вечера, то ли уже открыли, чтобы вставал… Вспомнив главную цель своей поездки, он собрался с силами и окончательно проснулся. Быстро одевшись и прихватив снасти, на цыпочках вышел в прихожую. С хозяйской половины раздавался храп — там ещё спали. «Ну и хорошо», — подумал Иван. Ему не хотелось беспокоить добрую хозяйку. Она бы точно начала его кормить завтраком.

Так же тихо он прикрыл за собой входную дверь. Во дворе ему бросилась в глаза куча крупных перьев. «Они что, ночью гусей резали?» — пронеслась в голове мысль.

Иван примерно представлял, где находится река, он заметил ее ещё вчера, трясясь в кабине «МАЗа». Дойдя до колодца на краю деревни, он пошел наперерез через луг, о чем, впрочем, сразу пожалел: утренняя роса вмиг промочила кеды. Иван с грустью вспомнил о кирзовых сапогах, опрометчиво оставленных дома.

Луг оканчивался полосой деревьев, скрывавших речку. Берег был совершенно плоский, поросший травой. Река как будто вырезала свое русло в газоне. Иван начал раскладывать стульчик, чтобы устроиться поудобней, но тут он услыхал странный протяжный звук. Казалось, что в листве наклонившейся над рекой ольхи сидел и гудел большой зверь. Скорее жалобно, чем злобно. Иван понимал, что хищников крупнее лисы в округе не водится, а кабан или лось, которых, по рассказам, было здесь полным-полно, никак не смогли бы забраться на дерево. Так что пошел на звук без всякого страха.

На толстой ветке сидел мужик в одних штанах и шляпе с обвисшими полями. Пальцами ног он судорожно пытался обхватить ветку. По-орлиному. Незнакомец совершенно очумело озирался вокруг и скорбно гудел. Взгляд у него был замутненный, и вообще весь его вид говорил о том, что вчера он крепко набрался, от чего с утра и страдает. Под деревом валялась куча перьев.

— Эй, дядя! — окликнул Иван страждущего. — У вас тут что, День Птиц вчера проводился?

Мужик попытался остановить блуждающий взгляд на Иване. Но не смог. Только перестал гудеть. Но сразу же начал икать. Ему действительно было тяжко. Собрав последние силы, он прогундел:

— Ты кто?

При этом на мгновение потерял равновесие и только благодаря невероятным усилиям удержался на ветке, вцепившись в ствол.

— Че, служивый, худо?

— У… худо, — признался сиделец.

Иван, проявив сострадание, вытащил из заднего кармана джинсов свою новую фляжку, ещё полную. Не желая её отдавать человеку на дереве, порылся в сумке, добыл пластиковый стаканчик и плеснул туда коньяка. Мужик, не отрываясь, следил за этими манипуляциями, все ещё не веря свалившемуся на него счастью.

Коньяк подействовал незамедлительно. Мужик выдохнул и уже вполне осознанно осмотрелся.

— Ну что, дядя, так и будем сидеть, как скворечник? — поинтересовался Иван.

— Говорил я им! Высота нужна! — заявил вдруг спасенный. Это, наверное, была очень важная для него мысль. Он так ею увлекся, что опять ушел в недоступное Ивану состояние и остекленел.

— Эй ты, дромадер, — Иван не смог придумать женский род от слова «дриада», — кому говорил? Ну что, так и будешь сидеть тут?

Мужик, собравшись, хрипло изрек, не открывая глаз:

— Лучше тебе не знать. Убьют…

На этом запас активной жизненной силы иссяк, и мужик, как мешок, свалился с ветки на землю.

Иван кинулся к нему с нехорошим предчувствием. Действительно, упасть с такой высоты и не свернуть шею было непросто. Но тело упавшего не было бездыханным. Оно храпело во сне.

— Петр, — представился муж Анны, протягивая Ивану мягкую широкую ладонь. — Так что, на рыбалку к нам?

— Я вот уже и пытался сегодня, да как-то не клевало, — смущенно проговорил Иван.

— Конечно, тут места непростые, — с философскими нотками в голосе проговорил Петр, — не каждому дано рыбку поймать в нашей речке. Да ты не стой на пороге. Анна! Давай на стол!

Иван чувствовал себя слегка неловко после неудачной рыбалки. Он надеялся принести свежей рыбы к столу, да вот не сложилось…

Анна возникла и в мгновение ока накрыла на стол. Даже вчерашняя пол-литра недопитая появилась, приведя Петра в восторженно-веселое состояние. Борщ шел под водку восхитительно…

— Вот, Иван, ты человек образованный, скажи, — Петр внезапно переменил тему, — вот если, к примеру, к базе НАТО подлететь на бреющем полете. Заметят?

Иван поперхнулся от неожиданности.

— Ну, смотря какая база. Обычно там всякие локаторы, охрана, — вяло ответил он.

Казалось, что его ответ обрадовал Петра.

— А! Вот я и говорю! Локаторы эти же — они же самолеты или там ракеты видят. Железные! А если не самолет?

— Кому говоришь? — не понял Иван.

— Ну… — замялся Петр, — это мы так, с мужиками спорили. Так если не самолет, а, например, живое создание, то не заметят?

— Ну, от птиц базы не охраняют, — улыбнулся Иван. — Разве только чтобы в турбину самолета не попали.

— А что, затянуть может? — обеспокоился хозяин. — Это подумать надо.

— Да что за мысли у тебя? — Иван не понимал, откуда в селе такие милитаристские настроения. — Ты что, кур своих на базу натравить хочешь? Да и где тут база?

— Ну, тут нету, а под Киевом и построить могут, слыхал, что там творится? А теща моя там до сих пор живет! О ней думаю! Старенькая она.

После обеда Петр сообщил, что сейчас он отлучится, но вернется вечером специально, чтобы успеть с Иваном на вечерний клев.

— Мужики тоже пойдут, — многозначительно добавил он.

Иван, благодушный после сытного обеда, молча кивнул.

Через минуту раздался грохот. Залапанные пустые рюмки на столе забренчали, да и все вокруг, казалось, мелко завибрировало.

— Анна, это что? — Иван кинулся в прихожую, где мгновение назад хозяйка гремела ведром.

— Да успокойся, — вяло махнула рукой Анна, — мужик мой, он же на бульдозере работает. Вон, завел, поехал что-то там ровнять. Угомона на него в субботу нету.

— Видать, заработает? — попытался Иван сгладить неловкость своего испуга. — Работа внеурочная…

— Какие там деньги, — вздохнула Анна. — Тут он… Да ладно. Приедет к вечеру.

Казалось, Анна хотела ещё то-то сказать, но молча вышла во двор.

После обеденной водки Ивану захотелось поговорить.

— А вы что, вчера гуся резали? — догнал он Анну. — Вон, куча перьев тут была.

— Не резали никого, — неожиданно резко ответила она, — показалось тебе. С кур нападало. Ладно, дела у меня…

Было очевидно, что продолжать разговор она не собирается. Насыпала зерна курам, накормила свинью и ушла на огород.

— Мы сначала донки поставим, в ночь оно сработает, — излагал план действий Петр, примостив на плече тяжелые весла. — Ну а потом костерчик разведем. Ухи наварим. Мы с мужиками как соберемся на рыбу, так до утра, бывает, сидим. Места-то знатные!

Прямо на пологом берегу речки просмоленным брюхом кверху лежала лодка. Не ахти какая, так — плоскодонка.

— Ну, ты пока наливай, — Петр, казалось, видел сквозь плотную ткань Ивановой сумки, — а я пока тут весла поставлю.

Выпили за успех и чтобы клевало.

Донки Петр снарядил ловко и с почти профессиональной сноровкой закидывал, низко наклонившись над почерневшей к вечеру водой.

Возвратившись на берег, Иван увидел, что там, у брошенной сумки, их уже ожидали три мужика. Один из них, самый старший, несмотря на разгар лета, был в ношеном ватнике, каракулевой серой кепке, кирзовых сапогах и выбивающихся из ансамбля почти новых джинсах. Старшего звали Мокей Александрович. Именно так он представился, протянув сухонькую ладошку Ивану.

— А это Стас и Вася, — махнул рукой в сторону остальных прибывших, представив их как не самых важных участников вечерней рыбалки.

Были эти двое совершенно безликими.

Звоночек на удочке, оказалось, врал. Никакой поклевки не было. Иван решил на минутку задержаться у воды, сполоснуть лицо и прийти в себя. Бессмысленная болтовня у костра почему-то раздражала и сбивала с того благодушного настроения, которое не покидало его со вчерашнего вечера. Когда костер с сидящими мужиками показался из-за густого прибрежного куста, Иван почувствовал какое-то изменение в сидящих вокруг огня местных. Казалось, они приблизили головы друг к другу и шептались о чем-то так, чтобы никто другой не услыхал. Хрустнувшая под ногой ветка вспугнула мужиков, и они резко подались на свои места. Повисла неприятная пауза.

— Чего затаились, аксакалы? — решил Иван разорвать молчание. — Что замыслили?

— На то и разум человеку дан, чтобы мыслить, — с неожиданными нотками проповедника в голосе сообщил Мокей Александрович.

— Вот скажи, Иван, ты человек городской, вы там все знаете, — включился в разговор Петр. — Вот вы там как считаете, конец света будет?

Иван никак не ожидал такого вопроса. Хотя к местным парадоксам пора уже было привыкнуть.

— Чего это вас всех на философию потянуло? — хохотнул он. — С чего вдруг конец света? Как мне кажется, так уже давно наступил. Куда же хуже?

— Вот мы туг думаем, что когда совсем конец наступит, — вмешался то ли Стас, толи Вася, — то знак должен быть! Знамение! Чтобы спастись могли, например…

— А что без меня? — прервал его голос из темноты. — Чего вдруг собрались, и без меня?

В круг света от костра вступила странная личность. Высокий худой мужчина, несмотря на лето одетый в длинный пыльник неместного покроя. Ивану показалось, что рубашки под пыльником не было.

— А, Буккер! Мы думали, ты уже не придешь! — Мокей Александрович вскочил и стал пожимать руку пришедшему. — Как же можно посидеть без Буккера? Ты принес?

— Это что за букер? — Иван явно не ожидал такого буквосочетания здесь, в глуши. — Впрямь лауреат?

— Да нет, нашенский, — шепнул ему на ухо Вася. Или Стас.

— Стал бы я с пустыми руками, — похлопал себя по карману пыльника Буккер. — А это кто? — не особо вежливо кивнул он в сторону приезжего.

— Иван, — представился тот сухо; недоверчивость Буккера ему не понравилась.

— Буккер, — с ударением на «е» произнес новичок. — Зоотехник.

— Вот посмотри, Иван, как Буккер, так сразу зоотехник. — Мокей почему-то рассердился. — Нет, чтобы по-простому, так все с вывертом! Вот такие народ наш и спаивают!

— А что Буккер, что Буккер? — Зоотехник возмутился, хотя без особого энтузиазма.

— А то! — Мокей Александрович воздел десницу к небу. — Русский народ евреи спаивают!

— А при чем тут я? — Буккер состроил невинное лицо.

— Все евреи Буккеры! Банда одна прямо. — Мокей в свете костра и сам выглядел, как Моисей в пустыне — борода, морщины.

— Я не Буккер, а БуккЕр! Мои предки Москву брали с Наполеоном. Я француз.

— БуккЕр! Хер ты, а не БуккЕр! Да ты хоть вавилонянином назовись! Сути не меняет! — было не понятно, куда клонит Мокей. — Раз принес, наливай!

Ивану показалось, что словесная перепалка была отрепетирована сотни раз. Никто, кроме него, на препирательства и внимания не обратил. Однако на слово «наливай» реакция последовала классическая.

Один Буккер отреагировал странно.

— Я бы налил, но вот товарища вашего знаю мало. Поговорить надо, познакомиться поближе…

— Ну, нальешь — и поговорим, — от выпитого Иван постепенно терял способность фиксировать взгляд. — Кто же говорит по трезвяни?

— Ты тут мне на Ивана не наезжай, не наезжай! — Петр по праву друга решил защитить гостя. — Он там, в городе, вон как терпит! Ему это вон как нужно! Или надо. Он, может, и нам поможет! Ты не смотри, что он не здешний! Наливай!

Иван не стал дожидаться и достал из сумки последнюю пол-литру.

— Только, чур, рыбу проверить надо! — Он все же хотел придерживаться своего плана. Рыболовецкого.

Казалось, все только и ждали его слов.

Дойти до речки оказалось не просто. Сказывалась нетвердость походки. Вася, тот вообще заснул на ходу и упал. Наибольшую пользу принес Мокей. Он осторожно вошел в воду и стал что-то нашаривать на дне. При этом он вытягивал вперед подбородок, стараясь не намочить бороду.

— Ты че, Мокей? Чешисся? — спросил Петр, пытаясь тем временем вставить весла в уключины. — Или так просто?

— Раки тут, раки! — Мокей произнес это так, что у Ивана перед глазами сразу возникла пенная кружка пива и остро пахнущий лавровым листом таз, полный красных, лоснящихся от самодовольства раков.

— Петя, на хрен рыбу, давай раков наберем! В городе они ж на вес золота!

— Ну, раков так раков. — Петр был готов на все.

Возня с ловлей раков заняла минут пятнадцать. В корнях под водой действительно была прорва живности. А выпитое накануне в значительной степени притупляло боль в пальцах, страдавших от рачьих клешней.

Всех удивил закемаривший Вася. Пока рыбаки хлюпались вдоль берега, он, непонятно где найдя силы, проснулся и пошел проверять удочки. А там уже трепыхалось несколько карасей, которых он сразу же пустил на уху. В итоге, когда рубашка, использованная как мешок для отловленных членистоногих, наполнилась и слегка протрезвевшие рыбаки устремились к костру, их встретил божественный запах ухи.

— Ну, Василий, ну ты прям гигант! — Петр похлопал по плечу Васю. Или Стаса. Кто их разберет.

Загремели алюминиевые миски. Иван, как ни напрягался, не мог вспомнить, откуда они тут взялись. Уху споро поделили, разлили последнюю бутылку Ивана и пустили по кругу стеклянную перечницу. Буккер, пока все перчили уху, невнятно бурчал и прочищал горло, словно готовился произнести тост. К Ивану перечница пришла последней. Как водится, после первого же движения крышка и хорошая жменя черного перца упали прямо в миску. Иван сделал вид, что так и надо.

Уху хлебали быстро и вкусно. В какой-то момент Ивану показалось, что спиртное совсем выветрилось и теперь можно нормально порыбачить. Но эти мысли сразу же перебил Стас:

— Буккер! Хватит душу томить! Пора!

— Что пора, что пора? — Буккер нервно закричал. — Ты своим «пора» неподготовленного человека совсем угробишь.

Но тут Мокей повел себя совсем неадекватно. С воплем «А итить его в пропеллер!» он рванул на себе фуфайку вместе с рубашкой, оголив тощую грудь. Голый бледный живот резко контрастировал с загорелым лицом.

— Наливай, Буккер, нашу! Сегодня, чую, точно выйдет.

Буккер молча достал из необъятного кармана пыльника здоровенную бутылку с мутной жидкостью. В свете костра бутылка флуоресцировала ярко-голубым светом. «Какой безумный антистокс», — пронеслось в затуманенной голове Ивана.

Буккер плеснул в стакан Мокею.

— А что, он один будет? — Ивану показалось несправедливым, что налили только Мокею Александровичу. Пусть он и старший.

— Не замай, паря!!! — Мокей сделал рукой жест, долженствующий показать, что все порядке. — И до тебя дойдет очередь!

Дед опрокинул стакан жидкости и заколдобился. По ребристому торсу Мокея пробежала пульсирующая дрожь, он закатил глаза и резко выпрямился. С легким хлопком за его спиной раскрылись гигантские отблескивающие белым крылья.

— Бля-а-а-а! — завыл Мокей и побежал в темноту.

— Не хватит разбега, — спокойный голос Петра был почти не слышен в Мокеевых воплях. — Ой. не хватит. Стар он, мышца не та.

Мокея было хорошо видно при свете костра. Он бежал, спотыкаясь влуговой траве. Взвившиеся было заспиной крылья стали опускаться ниже и ниже, до тех пор, пока крайние маховые перья не чиркнули траву. Так крылья буревестника чиркают поверхность моря, когда тот куражится в полете. Но здесь вышло совсем по-другому. Так и не разогнавшись, Мокей стал заплетаться ногами и через несколько шагов упал ничком.

— Да не дергайся. — Вася остановил вскочившего Ивана. — Спит человек. Проверено.

— Ну вы. блин, даете. — только и смог выговорить Иван. — Что за хрень тут у вас творится?

— Адай я! Сегодня запросто!!! — истерично закричат Буккеру Петр.

Буккер слегка нетвердой рукой налил и Петру. Тот уже было поднес стакан зелья ко рту. но тут Вася истошно завопил:

— Рубаху сыми, а то крылья обломаешь, как Сидор тогда!

Предупреждение сработало. Петр, не выпуская стакана, одной рукой расстегнул рубаху, успевшую высохнуть после раков, сбросил её на землю — и уж тогда хлебнул.

Несмотря на меньшие по сравнению с Мокеем годы, Петр оказался послабее. Крякнув, он секунду прислушивался к ощущениями, а потом, все ещё держа стакан в руке и не меняя позы, упал носом вниз. Хорошо хоть мимо костра. На неподвижном теле развернулись такие же, как у Мокея, серебристо-белые крылья.

— Ну что же за напасть, — Буккер всхлипнул, — так никогда мы и не взлетим? Говорил Зосима — с дерева надо.

«Зосима, это, наверное, тот, утренний, ольховый», — подумал Иван.

— А что потом с крыльями? — задал он дурацкий вопрос Буккеру.

— Как что? Знамо дело, рассасываются, — сообщил тот, наливая очередной стакан. — Как протрезвеешь, так и рассасываются.

— А если на лету? — появился у Ивана новый логичный вопрос.

— Так, наверное, в лепешку, — мрачно предрек Вася. — Только все равно не взлетим! Сволочь ты, Буккер! Народ искушаешь!

— Будешь? — Буккер предложил налитый стакан Ивану.

— Без парашюта — нет! — нетвердым языком твердо отказался Иван.

Упоминание парашюта внезапно пробудило Петра ото сна. Он приподнял голову, обвел невидящим взглядом пространство вокруг и изрек:

— Где мой парашют, сволочи? — и опять затих.

— Ну и народ кругом! Не зря вам наши Москву сожгли. Пьянь сплошная, как с вами светлое потом строить? — Буккер спрятал в карман бутыль, скинул пыльник и, оттопырив мизинец, поднес стакан ко рту, франтовато отставив при этом локоть. — За наше будущее!!!

Буккер, как оказалось, был крепче всех. Он почти спокойно поставил стакан на землю возле костра и, повернувшись лицом к реке, произнес:

— Над рекой взлетать надо: тут и уклон, и если что — на воду мягче.

С уже знакомым шуршанием развернулись восхитительные крылья, и Буккер, слегка клонясь влево и забирая при движении в ту же сторону, побежал к речке. Через несколько шагов его крылья распрямились и, приняв на себя воздушный поток, гордо изогнулись.

— Красиво у него всегда, прям альбатрос, — объяснил Стас.

Буккер добежал уже почти до самой воды, однако в воздух не поднялся. Сделав несколько шагов по поверхности реки, он с шумом и плеском ушел в воду, громко шлепая крыльями.

— Ну вот, и это как всегда. Прямо гусь какой-то. — Стас, тяжело вздохнув, пошел к реке вытаскивать Буккера.

— Да ну вас. — Ивану все происходящее стало казаться безумным сном. Он сгреб Петра, водрузил себе на плечо и, подхватив сумку, затопал в сторону жилья.

— Давай его в чулан! — Анна ничуть не удивилась крылатому супругу. — А то проснется, опять к курам полезет.

— Зачем же к курам? — удивился Иван.

— Дурь его туда тянет! — зло ответила Анна. — Технику полета, говорит, изучать. Тоже, птиц нашел! Эх, ну почему ту тарелку дурацкую сюда принесло?! За что мне муки такие? Поворник, гостя не постеснялся.

— А что за тарелка? — Иван вдруг понял, что пока он тащил Петра домой, почти весь хмель выветрился.

— Так по весне было, — начала рассказывать Анна, убедившись, что супруг её лежит на кровати и не пытается убежать. Или улететь. — Зависло прямо над полем, где свеклу сахарную сеяли. Часа два висело, светило вниз таким светом, странным, в пупырышках.

— Как спеклы? — удивился Иван.

— Ну, я ж и говорю, там где свеклу сеяли. — Анна явно была незнакома со всякими терминами из лазерной физики. — Мы уже и в город звонили, чтобы ученых прислали. Никто не приехал. Потом свекла странная выросла. В клеточку. За месяц!

— Как в клеточку? — не понял Иван.

— А вот так! — Хозяйка вышла на секунду и вернулась с корнеплодом в руках. На вид он был обычный.

— И что тут в клеточку? — не понял Иван.

— А вот что! — Анна ловко рубанула ножом, лежавшим на столе, располосовав свеклу на две половинки. Внутри та была действительно в клеточку. Как шахматная доска.

— И что делать с ней — никто не знал, — вздохнула Анна. — Собрали, в кучу свалили, ну, чтобы кто хочет брал. А Буккер взял и почти всю уволок. И стал самогон гнать… Ну, вот и пошло… Сначала всю неделю перьями сорили. Теперь уже сил поубавилось, по выходным только куролесят.

— Так летать что, так и не вышло?

— Да какой летать!!! Эта гадость работать начинает, когда уже на ногах не стоят. Ироды! — Анна сердито посмотрела на дверь, из-за которой раздавался храп мужа. — Нажрался, скотина, а мне утром перья убирать! И толку-то от них — никакого! Хоть бы пух был, а то так, одни маховые. И ничто ведь паразитов не останавливает! От этой гадости на утро даже башка не болит.

— Пробовала? — Иван вдруг представил Анну с крыльями. И покраснел.

— Парамоновна пробовала, — вздохнула женщина, глядя куда-то вдаль.

— Взлетела? — Иван все надеялся.

— Ага, как же. Чуть не утонула! — Анна встрепенулась, как будто очнулась от воспоминаний.

— Чего вдруг тонула?

— Так не крылья у нее выросли, не крылья. За что бабам участь такая?

Наутро голова у Ивана болела. Он сидел на лавочке у стены дома и безучастно наблюдал за хозяйской живностью. А Петр бегал по двору свежий, как огурчик.

— Слышь, Ваня, пойдем покажу, что я приготовил! — кипел он энтузиазмом.

— А? — Иван никак не мог разделить активности Петра и мечтал сейчас только об одном — полежать в тенечке, на берегу речки. Идти и смотреть, что там сделал Петр, не хотелось. — Может, завтра?

— Ой, слушай, а я и не подумал! Тебе же после вчерашнего худо! Ах, я старый дурак! Жди!

Петр исчез из поля зрения. Вернулся минут через двадцать.

— Вот что хорошо — пиво всегда купить можно! Все-таки жить стало лучше, — радостно сообщил он, демонстрируя двухлитровую бутылку пива.

— Хреново жить. — Ивану было нерадостно. — И пить с утра — тоже хреново.

— Так пиво ведь! Это же не пить! — удивился хозяин.

— Да что ты человека мучаешь! — вмешалась в разговор Анна. — Сейчас я ему сыворотки принесу, это не твое пиво мерзкое.

— С каких пор пиво мерзкое? — совсем расстроился Петр.

Анна ушла в дом и через мгновение вернулась с большой алюминиевой кружкой, наполненной мутноватой жидкостью. Иван, не сколько от желания поправить здоровье, а просто чтобы не обижать хозяйку, выпил не слишком аппетитно пахнущее снадобье.

— Сыворотка наутро — лучшее средство, — сообщила Анна, наблюдая за реакцией.

— Точно, — согласился Иван.

Сам же при этом подумал, что, наверное, пиво пошло бы легче.

— Ну, поправляйся, — сказала хозяйка и ушла в дом.

Оттуда немедленно раздался крик — Анна ругмя ругала Петра, который, ирод, опять взялся за свое, да ещё и тащит из дому дочкино приданое.

Резко открылась входная дверь, и на крыльцо, как побитая собака, выскочил Петр.

— Вот жена моя — женщина, конечно, хорошая, хозяйственная… — стал он объяснять Ивану, — но вот нет в ней полета души. Простыни ей жалко на парашют. А муж разобьется — не жалко? Так что, пойдем покажу?

— Ну, пойдем. Ты только объясни. Я вчера на дереве мужика видел, — вспомнил Иван. — Ну, вы говорили, что это Зосима взлететь собирался.

— А, ну да, Зосима, Зосима! — Петр сразу понял, о ком речь. — Он вчера не пришел, его баба в сарае заперла.

— Так вот, Зосима, он сидел на дереве и очень головой маялся. А Анна говорит, не бывает бодуна от вашей летной воды.

— Летная вода, говоришь? — Петр улыбнулся. — Это хорошо назвал! А Зосима-то на дерево залез, говорит, сейчас взлечу, сейчас взлечу. А стакан-то и пролил, пока лез! Все расплескал. Думал, на дереве хлопнет, а ему так никто и не смог поднести. Ну, его там и сморило. А на утро тяжко, конечно. Так что? Пойдем?

— Ну пойдем, пойдем, — согласился Иван, — покажешь, что там и как.

Петр, оказалось, взял в дорогу пиво, и, выйдя за ворота, они немедленно поправили здоровье. Ивану не хотелось делать это при Анне. Пиво помогло не в пример лучше, чем гадкая сыворотка.

Позднее утро в селе было полно пасторальных звуков. Даже тарахтение мотора вдалеке казалось естественным и вполне экологически чистым. Метров через сто улица резко расширялась. Слева был небольшой пруд, вырытый, наверное, для того, чтобы в нем могли плескаться гуси. Что они и делали. У пруда на аккуратно сложенных бревнах сидели вчерашние мужики и щурились на уже высокое солнце.

— Здорово земляки, — поприветствовал Мокей Александрович. — Куда путь держите?

— Я вот полосу свою хочу показать, — объяснил Петр. — Иван-то человек знающий, может, подскажет чего.

— Да толку от твоей полосы, тут другое надо, — сказал Мокей.

Иван слушал их и ничего не понимал.

— Я с вами пойду, — заключил Мокей. — Мне кое-что обсудить надо.

Путь к таинственной «полосе» Петра продолжили почти вчерашним составом. Кроме Мокея, присоединились Вася-Стас и древесный сиделец Зосима. Судя по всему, с утра жена позволила ему выйти в свет.

Первым молчание прервал Зосима.

— Вот, говорят, в городе можно купить такую фляжечку — сама из нержавейки и в карман задний хорошо вмещается. — Он явно лукавил. Видать, и фляжечка, и коньяк запали в душу.

— А тебе зачем? — спросил Вася.

— На дерево удобно с такой лазить, — пояснил Зосима, — не прольешь!

— Выкинь дурь из головы, — строго сказал Мокей. — Не выйдет.

— А что не выйдет? — от обиды Зосима даже остановился. — Что не выйдет?

— Не выйдет у тебя! — Мокей был неумолим. — С дерева слетать птенца мать сызмальства учит! Ты же, как прыгнешь, даже на крыло стать не сможешь! Тут с разбегу надо, и учиться. Сначала просто прыгнуть, потом уж и помахать крылом. Воздух почувствовать надо! Это же не по улице шляться — это же шестой океан!

Мокей Александрович был, похоже, местным философом и знатоком.

— Так вот я и говорю! Полоса нужна! — оживился Петр.

— Да какая полоса? — не выдержал Иван.

— А вот какая, — Петр дождался момента, — взлетная!

Он сделал горделивый жест рукой. Прямо за околицей начиналась, уходя вправо, желтая, тщательно выровненная дорожка. Иван понял, что именно её Петр выглаживал бульдозером в свободное время.

— Красиво. И ровно как! — похвалил Иван. Несмотря на то, что творение рук, а вернее, экскаватора Петра мало походило на взлетную полосу аэродрома.

— Толку, что ровно! — Мокей с недоверием относился к этой затее. — А бетон где? Ты что, по песку бежать будешь? Завязнешь! Ну и глиссаду надо.

— Где ты только слов таких набрался, — обиделся Петр.

— Я служил в войсках наземной авиации! — Мокей гордо воздел бороду. — Понимаю кое-что.

— Наверное, в наземных службах авиации? — переспросил Иван.

— В авиации! Остальное не важно, — отрезал Мокей. — Я думаю, что нету толку от нее. Как ты тут групповой взлет сделаешь? Узкая и опять же ноги вязнут.

— Вот дался ему групповой взлет, — разозлился Стас. — Все уши продудел.

— А иначе не выйдет. — Видно, Мокей хорошо продумал свою идею. — Если мы за руки вместе возьмемся — не упадем! И друг дружку поддержим. Вот сегодня и попробуем. Полянку надо подыскать только.

— С дерева надо, с дерева, — вмешался Зосима. — Не хочу я с вами, как баран, в стаде бегать.

Зосима был глубокий индивидуалист.

— Не надо от коллектива отрываться! — Петр попытался убедить Зосиму. — Вон гуси или там журавли. Птица благородная, гордая, а косяком летит, и хищник ей не страшен. И красота-то какая!

Казалось, Петр уже видит, как летит с мужиками гордым журавлиным строем.

— Эх, жизнь какая начнётся! — Петр не мог остановить свои мечтания. — Найдем бетону, зальем полосу. Я ее шире сделаю. Все же в руках человеческих! А как все к полету станут способны, это же как здорово будет! Мы секрет чужим не отдадим. Село наше поднимем, потом и страну. Это ж если только одни удобрения раскидывать — и то какая экономия!

Иван представил разбрасывание удобрений (вышло пикантно) и громко рассмеялся.

— А что смешного, что смешного? — обиделся Петр. — Я вот ещё читал, что можно погоду менять, если порошок какой-то сыпать на облака. Не слыхал, там, в городе, порошок такой купить можно?

— Что-то слыхал, могу узнать, — решил Иван не обижать нового приятеля.

— У нас же кактусы расти будут! Мы текилу будем делать. Я видел как-то в городе — она раз в двадцать водки дороже. А, говорят, воняет хуже сивухи. И соляру в город продавать будем!

— А соляра откуда? — не понял Иван.

— Так экономить будем — сеять тоже с лёту! А что сэкономим с посевной — продать можно! Какая жизнь будет…

— Ты как пацан прямо, — прервал Мокей. — Жизнь мечтами не построишь. Работать надо.

— Ну так вечером и начнем! — вмешались Вася со Стасом. — Только надо, чтобы Буккер не жлобился, а отогнал побольше. А то принесет на три глотка.

— Мужики, — вдруг вспомнил Иван, — а вот если женщины летной воды хлебнут? С ними что бывает?

— Лучше тебе не знать. — Зосима мрачно сморкнулся, зажав пальцем ноздрю. — В общем, непотребство одно. И не будут они пить больше.

— Тренироваться надо! До седьмого пота! — внезапно заявил Вася. — Вот вечером сегодня начну. Разбег нужно с разгоном, воздух взять чтобы.

— Это правильно! — Мокей ободрил. — Вечером сегодня!

Иван, вернувшись в дом, подумал было, что надо все-таки на рыбалку сходить, и даже начал перекладывать снасти, но его сморил сон.

Снилась ему полная гадость: какие-то мужики в ступах, налетающие на базу НАТО и кидающие в перепуганных натовских солдат сухими удобрениями. И ещё приснилось, как Зосима, оставляя за собой дымный хвост, спикировал на колонну вражеских танков. И ещё приснилось, что Анна, сбросив с себя последнее, выпила стакан летной воды и у нее стал вырастать… Тут Иван с криком проснулся.

— Чего орешь? — в дверь просунулась голова Петра. — Пойдем, вечерний клев сейчас самый.

Иван вдруг понял, что чувствует себя прекрасно, и даже гнусный сон улетучился, не оставив тревоги.

Костер у реки, на котором вчера варили уху и раков, еще хранил тепло. На забытых донках трепыхалась рыба. Рыбалка удалась, даже и не начавшись. Несколько карасей и здоровенного леща сразу же пустили на уху.

— Давай по маленькой. — Петр продемонстрировал невесть откуда взявшуюся литровую бутылку водки. — Ты не думай, это хороший продукт. В сельпо брал.

— Так тренироваться же собирались. — Ивану совсем не хотелось повторять вчерашнее пьянство. — Будем вести здоровый образ жизни.

— О! За здоровье и выпьем. — Петра было трудно сбить с толку.

Он ловко свернул крышку и отточенным движением плеснул водку в стаканы. Иван так и не уследил, откуда эти стаканы взялись. Он никак не мог привыкнуть к такой постоянной оснащенности.

— Нельзя тренироваться на сухую, — убедительно произнес Петр. — Ну, поехали!

Водка пошла хорошо. Смачно захрустев луком и сунув в уху деревянную ложку — помешать, Петр продолжил:

— Как же тренироваться без водки? Ведь ты же по трезвя-ни никогда летать не будешь. Вот и нужно, чтобы душа имела такую же свободу и тогда, когда тренируешься.

— А что нас не дождались? — с хрустом ломаемых веток из кустов вылезли старые приятели. Было видно, что они уже начали готовиться к тренировке.

— Тут лавровый лист нужно. — Зосима уже пробовал уху. — Кто же уху без лаврушки варит? Вы там в городе совсем от природы оторвались. Лавр, как говорили древние греки, всему голова!

«Что-то они тут все не в меру начитанные», — подумал Иван. Но спорить не стал.

Лавровый лист нашелся во внутреннем кармане Мокеева ватника.

— Давайте сначала выпьем за единение города и нашей провинции. — Мокей начал загибать сложный тост. — За смычку, как говорили древние.

— Ага, Лавр и говорил, — мрачно пошутил Иван.

— Какой такой лавр? — не понял Мокей.

— Берия.

— А он тут при чем? Мы за нас пьем! За наше светлое будущее!

Выпили сначала за будущее. Потом, вспомнив, что надо тренироваться, за «Динамо-Киев» и за «Спартак-чемпион». Уха шла на ура и быстро закончилась. Мокей было собрался за раками, но ему напомнили о тренировке. При этом Зосима заявил, что он тренироваться будет только в своем, только ему одному открывшемся летном мастерстве. Поддерживая за ноги, его запихали на ветку ивы, склонившейся к реке недалеко от костра. Потом стали тренироваться подносить стакан водки, привязанный к удочке. Но водку в него не налили, заменив её речной водой. Зосима этого не знал и, когда на третий раз сумел ухватить стакан, очень обиделся. Даже уйти хотел. Для восстановления мира Ивану пришлось подарить фляжку, в которой ещё оставался коньяк. Зосима даже прослезился от такого подарка и обещал всегда, пролетая над домом Ивана, делать круг почета. Потом искали ручку и бумагу, чтобы записать адрес для Зосимы. Нашли у Мокея в кармане. За это и выпили. Иван все время ловил себя на мысли, что голова пока достаточно ясная.

— О! Мужики! — вдруг встрепенулся он. — А как свекла эта, в клеточку, кончится, что будет?

— Ну ты совсем! Кто же все убирает! Мы на семена оставили, Буккер потом собрал и все как надо хранит! Мы раз в неделю проверяем! Что же мы, враги себе? — Стас не скрывал иронии — с городского что возьмешь? — Так, мужики, а тренироваться? Не только же Зосиме опыт копить!

Тренировать решили умение держать строй в косяке. Как ни пытался Иван объяснить, что лучше учиться разбегаться или там с дерева соскакивать, его не слышали.

Мокей построил всех на манер тевтонской свиньи и сам стал во главе.

— А чего ты впереди? Чего ты? — возмущался Зосима, сидя на своей иве. — Тебя кто выбирал?

— Я опытный. Доведу до цели! — сообщил Мокей. — А там могут вожака и застрелить! Мне не страшно, я пожил!

— Мужики, да кто стрелять будет? — Иван не понял такого пессимизма.

— Враги! — лаконично объяснил Мокей.

— Иван, ты командовать будешь! — Мокей отдал последний приказ перед началом движения.

— А что командовать? — Иван не понял. — Гуси-гуси, гага-га?

— Нет! Ты по-настоящему! — Мокей не оценил шутки. — На старт, внимание…

— Ну, ладно. — Иван вдруг почувствовал, что включается в эту безумную игру. — От винта!!!

— О! — крякнул Петр. — Это по-нашему.

— Вам — взлет! — вспомнил Иван цитату из детской книжки. — Ручку вперед до упора. По газам…

Строй мужиков начал движение. Сначала он развалился, но под строгим окриком Мокея все вернулись на места. Вася со Стасом даже руки развели, изображая крылья. Мелко перебирая ногами, косяк мужиков двигался по поляне.

— К повороту! — заорал Иван, видя, что сейчас они влетят в кусты.

Поворот не получился. Когда Мокея вытащили из кустов, Иван решил провести инструктаж. Каждому был объяснен его маневр. Опять пошла команда на взлет, опять замахали руками Вася со Стасом, и теперь уже перед кустом был сделан изящный вираж. Стас, левый крайний, стал делать шажки совсем уже мелкие, Петр, стоящий за спиной Мокея, потянул его на себя за левое плечо, а Вася стал шагать шире. Косяк развернулся, лишь слегка коснувшись куста. И то — нарочно.

— У, мужики, получилось, — раздался с дерева голос Зосимы.

— Так, — заявил Иван, — ты будешь у нас башней.

— Какой такой башней? — Зосима собрался опять обидеться.

— Диспетчерской! Будешь полет контролировать.

— Так бы и сразу! — Зосима успокоился и тайком приложился к фляжке.

Решили отметить первый организованный маневр.

— Ты не поверишь, Ваня, — Петр начал произносить тост, — я теперь себя почти в небе почувствовал. Вот что значит, когда человек нужный есть!

Потом опять попытались построиться в косяк, но как-то не сложилось. Зосима предложил допить водку до прихода Буккера, чтобы потом сразу взять и полететь. Никто не возражал.

В какое-то мгновение Иван вдруг почувствовал, что засыпает. А потом уже и перестал чувствовать.

Судя по головной боли, вчера Буккер так ничего и не налил. Собрав последние силы, Иван разлепил глаза и понял, что лег не раздеваясь. Тяжело шаркая ногами, он вышел в прихожую. Дверь в хозяйскую комнату была открыта. Там хлопотала Анна.

— Доброе утро, что-то я вчера как-то… — начал было Иван.

— Да дело такое, с этими паразитами и не так наберешься. Ну, хоть гадость эту не пили. Вон Петра с утра как колдобило.

— Кстати, а где он?

— Так на работе, понедельник же.

— Как понедельник? — ужаснулся Иван.

Он наскоро простился с Анной, попытался всучить деньги за постой и пошел к шоссе, где его и подобрал мчавшийся с карьера «МАЗ». Всю дорогу Иван держал в руках корнеплод. Ту самую свеклу — попросил напоследок у Анны. На память.

Вечером дома, уже вполне придя в себя, он разрезал свеклу пополам. И вправду — как шахматная доска. Резанув ещё раз, наискосок, Иван получил на новом срезе такой же строгий рисунок. Свекла демонстрировала топологические парадоксы. Впрочем, через месяц она засохла и потеряла всякий вид.

Где-то в октябре Иван проезжал по делам недалеко от мест своей странной рыбалки. Не выдержав, он попросил водителя остановиться на излучине Птичи, недалеко от деревни.

Все вокруг утопало в осенних буйных красках. Где-то в вышине, еле различимый, курлыкал косяк пьяных мужиков…