Фантастика и Детективы, 2013 № 10

Быть человеком, стать человеком Кристина Каримова

Кристина Каримова

10 сентября 1974 г.

— Никуда не пойдешь! — голос отца был строг и непреклонен.

— Ну, па-а-а-апа! — безнадежно протянул Егорка уже зная, что ему ничего не выгорит. — Ну, пожа-а-а-алуйста!

— Нет.

— Ну там же все будут! И Вовчик пойдет. И Коля. И Маринка…

— Я сказал — нет! Раз не умеешь себя вести, значит, будешь сидеть с нами.

— Ма-а-а-ам… — Егорка попытался найти управу на отца.

Однако, мама, обычно встававшая на сторону любимого чада, почему-то именно сегодня решила проявить твердость:

— Нет, Егор. Павел Михайлович — милейший человек, а ты так нехорошо с ним поступил… испортил вещь…

Мальчик понял, что дальнейшие разговоры бесполезны. Надулся, уселся на край неустойчивого пластикового стульчика, начал ковырять ногой железную палубу и думать. Почему у всех родители, как родители, а у него все время придираются? Ведь в чаек из бумажных трубочек он плевался не один. И снаряд из жеваной бумаги, испортивший белую фуражку капитана Павла Михайловича, может быть, принадлежал вовсе не ему, а, например, Кольке… Которого, между прочим, родители уже простили и разрешили пойти в игровую комнату. А он, Егорка, вынужден сидеть и пялиться в бесконечный водный простор, хотя мог бы участвовать в конкурсах или, на худой конец, смотреть мультики…

Папа с мамой беседовали о своем, о взрослом. Смотреть было не на что: над темной водой низко стояли серые противные тучи, время от времени начинающие плакать мутным нудным дождем. Пусто и грустно. И даже наглые крикливые чайки, сопровождающие теплоход в течение всего путешествия, куда-то исчезли. Ску-у-у-учно! Колька с Вовкой сейчас, наверное, зарабатывают призы на шоу. Или играют в настольный хоккей. А он должен сидеть здесь. Может, завлечь родителей в каюту? Там хоть книжку про Гарри Поттера можно почитать, а здесь совсем нечего делать.

— Мам, — захныкал Егор. — Холодно!

Слабые струнки родительской души сработали как надо. Женщина мгновенно отвлеклась от разговора, с тревогой глянула на сына. Мальчишка постарался изобразить, что требовалось: нахохлился, спрятал руки между колен, посмотрел жалобно и грустно. Мама поверила.

— Ладно, Саш, — поспешно прервала она отца на полуслове. — Пойдем, пожалуй, в каюту. А то, и, правда, ветер поднялся.

— Ты растишь из него неженку, — недовольно проворчал папа, но со стула все-таки встал.

«Небось, сам замерз, вот и согласился так быстро! — подумал Егорка. — Это он неженка!» Но благоразумно оставил мысль при себе.

Пол под ногами чуть накренился, и легкая пластиковая мебель с шероховатым скрежетом поехала по палубе.

— Что это? — вопросила мама, испуганно прижимаясь к стене.

— Волны, корабль покачивает. Чего ты всполошилась? — авторитетно успокоил отец.

Что-то треснуло, хрустнуло, палуба наклонилась еще сильнее и их всех троих, потащило к белому ажурному кружеву перил.

— Саша!!! — в панике закричала мама.

Папа одной рукой схватился за поручень, другой поймал маму. Мама попыталась ухватить Егорку. И промахнулась. Волна, будто большой ласковый теленок, высунула мягкий язык и осторожно лизнула мальчика. И, удовлетворенная вкусом, подшибла и потащила за собой. Вслед сыну, исчезающему в воде, несся безумный крик матери…

— Паша? Разве сейчас не твоя вахта? — удивилась Катерина, увидев супруга и капитана по совместительству, входящего в каюту в неурочное время.

— Не волнуйся, там Андрей, — успокоил жену Павел Михайлович.

Катерина, начавшая было вставать, снова опустилась на краешек кровати дочери, которую вот уже минут двадцать с танцами и приплясываниями пыталась уложить на тихий час. Андреем звали помощника, молодого перспективного парня и водника от бога. Любовь к кораблю и всему, что было связано с плавучим миром, выражалась в его вечной готовности проводить время в рубке в надежде, что удастся перехватить лишнюю минутку за штурвалом. Потому доверить ему теплоход было еще надежнее, чем нести вахту лично.

— У меня, Катюш, авария. Один разлюбезный пассажир плюнул мне на голову, — сообщил капитан и в доказательство протянул испорченную фуражку. — Надо очистить.

— Я знаю, кто это сделал! — сверкая хитрым глазом из-под одеяла, вмешалась девочка. — Егорка! У него была жвачка и трубка-плевалка. Он еще меня утром крысой обозвал! Высади его с корабля, папа!

Будучи долгожданным и поздним ребенком, Анечка с большим удовольствием и без малейшего зазрения совести пользовалась своей властью над родителями.

— Ладно, видно будет, — проворчал отец, не в силах противостоять обаянию маленького чертенка. И направился в санузел вместе с пострадавшей фуражкой.

— А ты ложись, — строго приказала женщина.

— Не хо-о-о-чу! Не буду спа-а-а-ать! — заканючила девочка.

— А я тебя не спрашиваю будешь или нет… — начала Катерина и вдруг почувствовала, что с каютой происходит что-то не то. Поехали по столу книжки. Покатилась, упала на пол и по чистой случайности не разбилась ваза. Посыпались с подоконника ручки и цветные карандаши Анечки.

— Мама? Что это? — девочка сбросила одеяло и села на постели. В голосе было больше любопытства, чем страха.

— Павел?! — растерянно позвала женщина.

Капитан, выскочивший с фуражкой в одной руке и мокрой губкой в другой, кинул взгляд за окно и отрывисто скомандовал:

— Катя, надевайте спасжилеты и на палубу! Быстро!

Дверь каюты хлопнула, отсекая торопливые шаги, переходящие в бег. Фуражка осталась сиротливо лежать на кровати в ногах у девочки.

Стремительный уход отца испугал Анечку, она вскочила, начала дергать мать за рукав:

— Мама, бежим скорее! Корабль тонет!

Женщина, не обращая внимания на призывы, лихорадочно озиралась. Распахнула шкаф, выхватила спасательный жилет, натянула прямо поверх пижамки девочки. Амуниция, рассчитанная на взрослого, повисла на ребенке, будто броня дородного рыцаря на тощем оруженосце. Схватила сумку с деньгами и документами, прижала к груди, осмотрелась — что бы еще взять? Выдернула из шкафа чемодан, распахнула крышку и начала срывать одежду с вешалок.

— Мама! Пойдем! Пойдем уже! — девочка все теребила и теребила ее.

— Не кричи! Нужно собрать вещи. И мы дождемся папу.

— Мама! Я боюсь, дождемся на палубе!

Каюта накренилась, чемодан поехал в сторону. Девочка вцепилась в подол платья матери, женщина ухватилась за край стола. Ржавый железный болт не выдержал двойного веса и вырвался из гнезда. Мать с дочерью покатились по полу, неожиданно ставшему стеной, и врезались в угол кровати. Женщина обмякла и больше не шевелилась.

— Мама, мама, — начала трясти ее дочка.

Не добившись ответа, всхлипывая и цепляясь за остатки мебели, поползла на четвереньках к выходу, лежащему на боку. Кое-как добравшись до двери, она дернула ее раз, другой, но перекошенная пластина не поддавалась. Пытаясь вырваться, девочка изо всех сил пятилетнего существа, попавшего в ловушку, билась о преграду, но бесполезно.

Затрещала обшивка корабля, с легким звоном начали лопаться окна и в их открытый зев хлынул поток воды. Девочка в бессильной попытке закрыться выставила локоть, но лавина захлестнула, и наступила темнота.

Двадцать метров, отделяющих капитанскую каюту от рубки управления, Павел Михайлович преодолел в несколько секунд. Уже на подлете он услышал торопливую речь помощника:

— Срочная эвакуация!.. Срочная эва… Черт!!! Не работает!

— Андрей! Что?!.. — рявкнул капитан, врываясь в помещение.

Парень швырнул бесполезный микрофон.

— Крен на правый борт! Теплоход заваливается. Нужна эвакуация! Электричества нет!!! Не могу включить тревогу!

Мысли капитана скакали телеграфным пунктиром: «Корабль погружается слишком быстро, времени на спуск шлюпок нет… люди окажутся в воде… Те, кто смогут вырваться с затопленных палуб. А кто не успеет? Глубина порядочная, даже если останутся воздушные мешки в каютах — не выплыть…»

— Нужно на мель! Выводи! — крикнул он Андрею. И тут же сам, отпихнув помощника, бросился к штурвалу.

Он знал здешний фарватер так же хорошо, как лесник знает тропинки заповедника, и понимал, что если удастся выйти на мель — а она рядом, всего лишь двести метров правее — то время, пригодное для эвакуации, растянется в разы. И люди получат шанс.

— Машинное отделение не отвечает! Связи нет! Скорость не погашена! И штурвал не реагирует!

Штурвал крутился легко, будто был муляжом, детской игрушкой.

— К пассажирам! Надевать жилеты — и в воду! И сбрасывайте плоты. Живо!

— Есть, — по-военному гаркнул Андрей и выскочил в дверь.

Капитан начал нажимать кнопки, дергать рычаги. Штурвал, сигнал тревоги, радиосвязь с техническими помещениями… Ничего! Все пустое, обесточенное!.. Что еще можно сделать? Ничего! Выводить людей! Всех, сколько успеют. Господи, там же Катерина! Анечка! Обе в каюте. Нет! Они должны уже быть на палубе. Павел Михайлович метнулся к двери, но не успел. Пол как-то совсем неожиданно рванулся из-под ног, капитан упал. От удара мир стал туманнозыбким, рассыпался на мелкие частицы и с легким шорохом схлопнулся, будто экран выключаемого телевизора.

Андрей выскочил из рубки, скатился по железной лесенке. Крики, плач и всеобщая истерика на палубе с каждой секундой набирали обороты. Беспорядочно, натыкаясь друг на друга, метались обезумевшие пассажиры. Часть — в спасжилетах. Большинство — без. Лежали рассыпанные вещи, пищали дети. И посреди бедлама, заломив руки, стояла основательная женщина в белом спортивном костюме и, заменяя собой не работающую сирену, выла на одной ноте. Творилось самое страшное, что может быть на корабле — паника.

— Внимание!!! — рявкнул Андрей и люди, будто повинуясь правилам детской игры «замри», остановились. Взгляд Андрея выхватывал какие-то незначительные детали. Кулон-медвежонок на впечатляющий груди примолкшей женщины-айсберга… Ярко-красный детский мячик у погнутых перил… Сиротливо свисающий с мачты мокрый флаг…

Андрей заговорил короткими доходчивыми фразами:

— Судно тонет. Шлюпок нет. Берите жилеты, отплывайте от корабля. У кого нет жилетов — за мной!

Андрей заскочил в холл — пассажиры, и без жилетов в них, бросилась следом — дернул дверцы аварийного шкафа. Люди рванулись вперед, отпихнули Андрея в сторону, лихорадочно начали хватать твердые пластины, зашитые в ярко-рыжую ткань.

Андрей выскочил обратно на палубу. Кое-кто из ухвативших жилеты уже пытался взобраться на перила, кто-то нерешительно топтался рядом.

— Мужчины! Помогите женщинам! — скомандовал помощник капитана.

Шагнул к ближайшей пассажирке, похожей из-за потекшей туши на испуганную вампиршу, подтолкнул ее к перилам:

— Забирайтесь, прыгайте!

— Я не могу, — забормотала девушка, упираясь. — У меня отец… Он внизу, на музыке… У него сердце! Надо за ним…

«Господи! Музыкальный час! — вспомнил Андрей. — Ах ты, черт!!!»

Все утро аниматоры по радио зазывали пассажиров на час классической музыки. Не столь по причине особого интереса, сколь в связи с плохой погодой желающих посетить мероприятие нашлось много, особенно пожилых.

— Прыгайте! Я их выведу!

Андрей развернулся и бросился к выходу, перескакивая через ступени, помчался вниз.

Средняя палуба, мечущиеся люди.

— Берите жилеты и в воду! — крикнул Андрей и нырнул в следующий пролет.

Главная палуба. На полу — россыпью одежда, чемодан с отвалившейся крышкой, детский велосипед с погнутым колесом. Они что, вещи пытались вытащить?!

Лестничный пролет. Поворот, шаг вниз… Андрей резко затормозил. У ног плескалась вода, уже успевшая затопить холл и коридор. И музыкальную комнату в конце. «Что делать? Плыть?» Корабль вдруг резко завалился, и Андрей едва успел ухватиться за перила. Обдирая кожу на пальцах, подтянулся, выполз, вывалился в холл. Но встать не успел. Стеклянные двери, ведущие на палубу, распахнулись, и хлынувший поток подхватил помощника капитана, потащил за собой. Андрей отчаянно сопротивлялся, но вода была сильнее. Смешались верх и низ, легкие разрывались, Андрей понял, что это конец… И вдруг вылетел на поверхность. Он жадно глотнул воздуха, понял, что находится за пределами корабля. Откашливаясь и отплевываясь, завертел головой и успел увидеть, как верхняя палуба теплохода медленно исчезает под водой…

Когда корабль тряхнуло, Серега сразу все понял. Но помчался не в жилые коридоры, откуда ему, согласно инструкции полагалось выводить пассажиров, а к служебному трапу: внизу оставались мать.

С круизным теплоходом им повезло: Серегу взяли матросом, мать — поварихой. Взяли бы и сеструху Ленку, да она уехала поступать в институт. Серега вспомнил, как всей семьей радовались, получив место. Работа не пыльная — и деньги платят, и лето на свежем воздухе, и сыты, и жилье. А свою квартиру они сдали приезжим отдыхающим на целое лето — лишняя копеечка студентке-первокурснице не помешает. «Кто ж знал, что так обернется?..» — мрачно думал Серега на бегу.

Запах дыма и гари был различим еще с другого конца коридора и парень припустил быстрее. Где перемахивая, а где огибая рассыпанные по полу обломки чего-то непонятного, еще недавно бывшего нужным, добрался до двери кухни, выбил хлипкий замок, ворвался внутрь. Мать, окутанная клубами дыма, отчаянно размахивала цветастым фартуком, пытаясь сбить пламя, облизывающее пропитанную жиром стену. Мгновенно сориентировавшись, Серега схватил канистру с водой, опрокинул. Огонь злобно зашипел и увял. Мать охнула и огрела сына фартуком:

— Оголтелый!!! Это же питьевая!

— Не важно, — хладнокровно сообщил Сергей, оглядывая кухню. Черный остов плиты, закопченные стены, разлетевшиеся по полу заготовленные на обед отбивные.

— Да что ж это делается!.. — мать, увидев картину разрушения, запричитала. — Сколько добра пропало!.. Чем людей кормить будем?! Вовек не расплатимся…

Серега бросил взгляд в окно, и сердце замерло: желтая вода плескалась уже у самого подоконника.

— Мать! Прекрати! Корабль тонет, надо уходить!

— Что? — не то не расслышав, не то не поняв, переспросила женщина. И вдруг осознала, что пол неестественно поднят, и, совсем растерявшись, забормотала. — Как тонет?! Почему?..

Серега же на удивление самому себе, соображал очень четко. Шагнул к двери, выглянул в коридор. По лестнице, будто весенние ручейки, бежали первые струйки воды. Значит, наверх поздно. Бегло осмотрел кухню, схватил железный табурет, размахнулся, ударил по стеклу — мать испуганно охнула — кивнул на разбитое окно:

— Мама! Давай!

— Сереженька! Я же плавать не умею, — залепетала женщина, отступая. — Я не могу…

— Мама! Тебе Ленку не жалко?! Как она одна?

Мать всхлипнула. Сергей помог взобраться на табурет, а с него на стол у окна. Проинструктировал:

— Ты, главное, не дергайся. Расслабься и все. Я тебя вытащу. Поняла?

— Да как же, Сереженька… Что же делать-то… — бормотала мать.

— Ничего, мама, выберемся.

Вскочил на стол сам, подхватил женщину подмышки и вывалился в проем окна. Вода привычно обняла, подхватила, поддержала. Плавать Серега любил, мог держаться на воде бесконечно, но сейчас не рассчитал весовые категории. Паникующая женщина вцепилась, передавила горло, повисла всем своим немаленьким весом.

— Мать! — прохрипел Серега, задыхаясь. — Отпусти!

Но та ничего не слышала. Сергей попытался вывернуться, но мать держалась крепко. Они скрылись под водой, Сергей захлебнулся. Тело, желая жить, инстинктивно рванулось, выдираясь из железных объятий. Руки соскользнули. Искаженное ужасом лицо женщины на какую-то секунду оказалось близко-близко. А потом Сергея выбросило на поверхность. Он глотнул воздуха и нырнул. Мутная вода почти не давала видимости. Он шарил, искал, метался из стороны в сторону. На поверхность и снова вниз. Где же? Где?! Он нырял снова и снова, но матери нигде не было…

В игровой комнате шло детское шоу. Непритязательная игра «Третий лишний», затеянная аниматором Казимиром, пользовалась успехом. Под звуки аккордеона, выжидая остановки мелодии, вокруг стульчиков двигалась группа наиболее активных детишек. Скромняги и лентяи сидели на зрительских местах и наблюдали процесс со стороны.

Несмотря на волнение наверху, здесь, внизу, качка почти не чувствовалась. Однако, в какой-то момент повело так, что бегающих вокруг стульчиков снесло в сторону. Зрители засмеялись. «Что это? Как-то сильно кренит…» — озадаченно подумал Казимир, продолжая наигрывать веселую песенку и ласково улыбаться. Пол качнулся снова. Казимир оборвал игру. Дети с визгом кинулись занимать стульчики. Трехлетняя Машенька и пятилетний Данил уселись на одно место. Данил, недолго думая, пихнул девочку, та шлепнулась на попу и заревела. Пол снова качнулся, и детки вместе со стульчиками поехали в сторону. Раздался смех, визг, выкрики. «Что-то не так! Нужно посмотреть. Но детей нельзя оставлять одних, есть совсем маленькие, еще вылетят за борт…»

— Сейчас, ребятки, мы прервемся, а потом продолжим. Ждите и никуда не разбегайтесь. Антон остается за главного. Антон, стой у двери и в коридор никого не выпускай. Хорошо?

Двенадцатилетний Антон, не по возрасту тяжелый и округлый, будто бильярдный шар-переросток, важно кивнул и степенно занял указанный пост.

Казимир вышел наружу, быстрым шагом проскочил коридор и оказался в общем холле. Перевернутый столик, рассыпавшиеся по полу журналы. И никого. Что же делать? Из бокового выхода, не разбирая дороги, вылетел моторист Василий. Расцарапанная щека и светящиеся безумие глаза.

— Что?! — схватил его за руку Казимир.

— Тонем! Беги! — Василий выдернул пальцы и рванул в противоположный конец коридора.

С мыслью: «Дети!» Казимир бросился в сторону игрового салона. Борт качнулся, и мужчина, отброшенный в сторону, вывалился в наружную дверь — прямо в объятия наступающей воды.

Пол наклонился и оставшиеся в музыкальном салоне дети, заподозрив неладное, бросились к двери. Однако Антон, честно выполняя возложенные на него обязанности, начал отпихивать визжащее маленькое стадо:

— Нельзя, нельзя! Дядя Казимир велел никому не выходить!

За толстым панорамным окном горизонт повалился набок, таща за собой корабль. Дети, не устояв на ногах, перемешались в одну кучу. Запутались руками, ногами, волосами… Антон, желая любой ценой не подвести взрослого человека, доверившего ему ответственное дело, крутанул ключ в дверной скважине. И тут же сам, не удержавшись, кубарем покатился по полу. Ключ, вырвавшись, улетел куда-то в угол в гору игрушек. Ловушка захлопнулась.

Детишки постарше выбрались из столпотворения, бросились к окнам. Пытаясь привлечь внимание пробегающих мимо взрослых, маленькие кулачки застучали по толстому звуконепроницаемому стеклу. Умница Марина, сообразив, схватила стульчик и замахнулась. Но запрет портить вещи, внушаемый строгой мамой, сработал и здесь. Девочка, испугавшись последствий, аккуратно поставила стул на пол. Трехлетняя Иришка забилась в угол и испуганно взирала на происходящее. Двухлетний Аслан сидел посредине комнаты и басовито ревел, ожидая, когда же подбежит мама, поднимет, утешит, подует на ушибленную ножку и все снова станет хорошо. А сестренка-близняшка Аслана Динара с упоением вырывала волосы кукле Барби. Она давно мечтала добраться до этой красотки и сейчас, по ее мнению, был самый подходящий момент. Марина, застывшая среди всеобщего гвалта и какофонии, расплющила нос о стекло. «Кто-нибудь! — беззвучно просила она. — Пожалуйста!!! Кто-нибудь!..» Но взрослым было не до того…

Макс, попавший на корабль полулегальным способом — друг, подрабатывающий матросом, попросил подменить его на один рейс — сразу же понял, что нужно уносить ноги. С таким креном теплоходу ничем не поможешь. Он выскочил из кубрика, походя выдернул из шкафа спасжилет и, не обращая внимания на вопящих и разбегающихся, как тараканы пассажиров, рванул к борту, намереваясь покинуть тонущее судно. И вдруг увидел сквозь широкие панорамные окна игрового салона толпу детей. Пытаясь привлечь внимание, они махали руками, подпрыгивали. И среди всеобщей истерики бледная мордашка неподвижной девочки. Светлые волосы, ладошки, прижатые к прозрачной границе между здесь и там.

Ни хрена себе! Как они все здесь оказались?!

Он оглянулся в поисках чего-то — палки, кувалды, молотка… Ничего нет! Рванул штакетину от перил — не поддается! Рванул еще раз. Оглянулся на беззвучно вопящих детей, злобно сплюнул и, не обращая внимания на тянущиеся руки, прыжком преодолел невысокий бортик. Больно плюхнулся в темную холодную воду и неуклюже, но быстро поплыл прочь. Спустя несколько секунд корабль завалился на бок. Резкий удар с легкостью вдавил ажурные перила в стекло, неподвластное детским рукам, и мощный поток воды беспрепятственно ворвался внутрь игровой комнаты.

Анна, сидя «с ногами» на кровати, держала на коленях новенький компактный ноутбук. Малыш был приобретен специально для поездок и сейчас радовал хозяйку перламутрово-переливающейся крышкой и нежной голубизной экрана. Может, кто-то и сказал бы, что глупо ехать на отдых и брать с собой работу, но только не Анна. Ей всегда казалось, что придумывать гораздо легче, когда мир вокруг не статичен, а меняется. Вот и здесь, на корабле, девушка уже успела поймать за хвостик новую идею, которая была пока вихрем ассоциаций, которые при должном труде и старании постепенно превратятся в повесть. Или роман. В общем, как пойдет.

«Бог… Боги… — думала Анна. — Как живут боги? Какие они? Могут любить? Или ненавидеть? Переживать неудачи? И бывают ли у них неудачи? Ведь они — боги! А, может быть, бог все-таки один? Но каким бы сильным не было существо, невозможно, чтобы ответственность за все, что происходит в мире, лежала на нем одном. Ответственность должна разделяться… Тогда, может быть, у Бога есть помощники? Каждый отвечает за свой кусок материального мира и за события, происходящие в нем. И каждый в силу своего разумения вносит необходимые корректировки… А что, неплохо. Наличие помощников логично объяснит все ляпы, недопустимые для такого совершенного существа, как бог…»

Анна, торопливо набирала слова и фразы. Не мысли, а тени мыслей мелькали и кружили вокруг. И девушка торопилась ухватить их, перевести из разряда идей в вереницу слов на экране. Главное — не упустить призрачные видения, успеть поймать, пока они еще здесь, пока не пропали, как яркие ночные сны с наступлением утра. Делая минутный перерыв, повела затекшими плечами, прикрыла глаза, отдыхая. Мысли продолжали витать в пространстве создаваемого мира: «Опять получается что-то мифически-загадочное… А ведь есть же фантасты, которые пишут почти реальные истории. А кто-то даже в состоянии предсказать будущее. Жюль Верн предсказал подводные лодки, Робинсон — гибель «Титаника». Чапек придумал роботов, а Азимов — законы их существования, которые сейчас используют все, кому не лень. А вот ее собственные идеи всегда очень странные. Типа нынешней божественной конторы по управлению миром. Нет, не конторы… Пожалуй, это должно выглядеть как современный центр управления полетами. Громадный зал, заполненный людьми. Нет, не людьми. Ну, в общем, этими самыми помощниками бога, пусть для простоты восприятия они выглядят как люди… Каждый решает свою задачу… Кто и как из них работает? Кто-то просто отсиживает от звонка до звонка… А кто-то вкладывает душу…»

Анна уже снова погрузилась в писательский труд, когда корабль основательно качнуло. Девушка вскинула голову. «Что происходит? Шторм?» Не успела она додумать мысль, как массивный шкаф затрещал, отрываясь от стены и, будто тяжелый локомотив, неспешно двинулся в ее сторону. Уже понимая, что ей не увернуться — убегать в маленькой каюте было некуда — Анна вскочила. Шкаф ударился в спинку кровати, погнул ее и остановился.

Девушка бросилась прочь из каюты. Откуда-то сверху донеслись крики, Анна промчалась по пустому коридору, выскочила в холл. Уютные кресла, в одном из которых она вчера поймала идею нового произведения, были свалены бесформенной кучей. Кадка с красавицей-пальмой лежала разбитая. Черной рекой по светлому ковру рассыпалась земля. Однако самое страшное было за пределами помещения. Широкое — во всю стену — окно, еще час назад демонстрировавшее пейзаж с суровыми тучами, сейчас заполнялось поднимающейся водой и выглядело воплощением мечты безумного аквариумиста. Вызывая ассоциации с картинами Сальвадора Дали, за стеклом проскальзывали разнообразные предметы. Мелькнула и исчезла розовая кукольная нога в синем ботиночке. Проскочил, мазнув по стеклу, ершик от унитаза. Возникло и пропало женское лицо с выпученными глазами… Не в силах ни смотреть, ни оторвать взгляда Анна застыла, чувствуя себя актрисой фильма ужасов.

По стеклу шустрыми змейками побежали трещины, и через миг беснующаяся лавина хлынула внутрь, сбила девушку с ног, закружила, бросила в сторону разбитого окна. Острые края вцепились когтями чудовища, не желающего упускать добычу, девушка рванулась и, будто пробка, вылетела на поверхность.

Басовито гудел кондиционер, прокачивая воздух рабочего зала. Слепо таращились в пустоту отключенные мониторы. Офисные кресла расслабленно отдыхали в ожидании хозяев. И только Дани снова бдил в пустом зале. Коллеги его не критиковали, но и не поддерживали. Думали: «Молодой еще, первое задание… Остепенится — образумится». И пунктуально завершали работу по окончанию положенного времени. А Дани так не мог. Он смотрел, сравнивал, правил, пробовал и снова правил. Все, что получалось — этого было недостаточно, этого было слишком мало.

Дани вздохнул, перелистал картинки реальности на начало. Ничего, он попробует еще раз. Прикрыл уставшие от напряжения глаза, с силой потер веки.

— Опять сидишь?

Голос Ара прозвучал так неожиданно, что Дани чуть не подпрыгнул. Оглянулся, неловко пробормотал:

— Да, задержался немного…

— Чего зависаешь? Что у тебя там? — деловито поинтересовался Ар. — Помочь?

— Круизный теплоход, — после секундного колебания сообщил Дани. Вдаваться в подробности не хотелось, но Ар — друг. И у него опыт, может, чего подскажет… — Разошлись швы обшивки, пошло перераспределение массы. Корабль ушел под воду в несколько минут. Практически все, кого смыло за борт, выжили. Но погода была не очень — дождь, ветер; люди отсиживались в помещениях. И оказались запертыми в каютах, салонах…

— Ага, — понимающе кивнул Ар. — А до катастрофы — никак?

— Нет, — с сожалением покачал головой Дани. — Ближайшая точка воздействия — за три минуты до крушения. Я даже предупредить их заранее не могу.

— Тогда вариантов нет, — подытожил Ар. — Просто выводи, кого сможешь.

— Посмотришь? — предложил Дани.

— Давай, — кивнул Ар и присел на свободное кресло.

Андрей окинул взглядом мечущихся по палубе людей. Почему их так мало? Где остальные? Шквальный ветер и моросящий дождь должны были разогнать всех по теплым внутренним помещениям, но бар днем не работает, ресторан в это время закрыт по причине подготовке к обеду… Где же они? «Кают-компания, — возникла вдруг четкая мысль. — Музыкальный час». Черт!

— Внимание!!! — рявкнул Андрей, привлекая пассажиров. — Судно тонет. Шлюпок нет. Каждый должен взять жилет и отплыть от корабля как можно дальше. У кого нет жилетов — возьмите в красном шкафу в холле.

Толпа рванула в холл, сам Андрей бросился к лестнице, почти скатываясь по ступеням, преодолел три пролета, промчался по длинному коридору и, тяжело дыша, остановился перед кают-компанией. Изнутри неслись глухие удары и крики, но массивная дверь и в обычном-то состоянии открывавшаяся с большим трудом, мужественно держалась, заклиненная перекосом палуб. Андрей распахнул пожарный щит на стене, поколебался, выбирая между топориком и багром. Схватил топорик, ударил. Крики усилились. Он начал бить молча, размеренно, стараясь попасть между створками. Спина быстро взмокла, и шелковая форменная рубаха противно облепила плечи. Пробив щель, Андрей вогнал в нее острие. Качнул топорик раз, другой, навалился. Всплыли слова из школьного урока: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю». Видимо, древний грек знал о чем говорил, потому что дверь возмущенно хрустнула и распахнулась. Сухонький старичок, запнувшись о порог, вылетел головой веред и врезался бы в стену, если бы Андрей его не подхватил. Следом начали выскакивать перепуганные пассажиры.

— Корабль тонет! — крикнул Андрей поверх голов. — Берите спасжилеты и в воду!

Толпа помчалась к трапу.

— Пойдем, отец, — обратился Андрей к деду, спасенному от падения.

Но старик вдруг захрипел, схватился за грудь, заскреб пальцами по рубашке. «Сердце?! Приступ?! Что делать?!! Искусственное дыхание?» — заскакали мысли Андрея, пока он осторожно опускал отяжелевшее тело на пол. Сколько раз Андрей тренировался — теоретически, на муляжах — и ни разу не делал искусственное дыхание в жизни. Как неудачно и не вовремя выпал случай! «Господи, помоги мне!» — взмолился Андрей, скрещивая ладони на слабенькой стариковской груди. Три толчка — вдох. Иссохшие полупрозрачные веки деда были искрещены голубоватой сеткой капилляров. Запавшие щеки обтянули скулы, неприятно выделяя череп… Три толчка — вдох… Нос заострился. Да жив ли он еще?! «Бежать, срочно бежать!» — требовало благоразумие. Но Андрей продолжал давить и вдыхать, давить и вдыхать…

Он начал очередную серию толчков, когда корабль сильно тряхнуло, и из распахнутых дубовых дверей хлынула вода. Андрея оторвало от бессильного старичка, закружило, впечатало в стену. И последней его мыслью было: «Три толчка — вдох…»

— Давай, мама, — решительно приказал Сергей, помогая женщине забраться на стол. До воды, волнующейся за окном, оставался один шаг. «Мать тяжела, не удержать! — мысль пришла из ниоткуда. — Перепугается, вцепится, повиснет. И утопит обоих…» Серега замер. Что делать?! Спасжилет! Где взять?! В ресторане! В аварийном шкафу их должно быть пять штук.

— Я сейчас! — крикнул он и бросился к двери.

Коридор быстро заполнялся бурлящим потоком. До входа в ресторан — два метра по колено в воде. Еще несколько шагов до аварийного шкафа. За распахнутыми дверцами — один жилет вместо пяти. Ничего, хватит! Главное — мама. Схватил, двинулся обратно сквозь плывущую мебель, посуду, белые островки набухших салфеток. Вернулся в кухню. Мать, будто воробей-переросток, замерев, сидела на столе. В шоке? Ничего, главное — выбраться.

Художник Макс Олин

— Не бойся, с ним не утонешь, — сообщил Серега уверенно, затягивая завязки жилета на объемной талии женщины.

Мать вдруг очнулась, схватила его за руки:

— Сережа, ты со мной?!

— Конечно! — одним движением парень вспрыгнул на стол. Скомандовал. — Давай, мама!

И вместе с женщиной вывалился в окно. Их закрутило, завертело. Женщина лихорадочно молотила руками, поднимала тучу брызг, барахталась, будто жук, перевернутый на спину. И не могла сдвинуться ни на сантиметр.

— Мать! — Сергей попытался ухватить ее, оттащить. — Успокойся!!!

Но та, ничего не слыша, в панике вырвалась.

Теплоход, набрав достаточное количество воды, начал заваливаться, затягивая за собой все, что оказалось рядом. Как-то вдруг и совсем близко Сергей увидел лениво кружащуюся лопасть винта и едва успел оттолкнуть мать в сторону. В следующий миг сильный удар швырнул парня в глубину, где не было больше воздуха, чтобы сделать следующий вдох…

Макс сразу понял, что нужно уносить ноги. Выскочил из кубрика, походя выдернул из запасного шкафа спасжилет. Не обращая внимания на вопящих и разбегающихся, как тараканы пассажиров, рванул к борту, намереваясь покинуть тонущее судно. И вдруг увидел сквозь широкие панорамные окна игрового салона толпу детей. Лица их были искажены страхом, слезами и беззвучным криком.

Ни хрена себе! Как они здесь оказались?!

Он оглянулся в поисках чего-то — палки, кувалды, молотка… Ничего нет! Рванул штакетину от перил — не поддается! Да фиг с ними, надо тикать отсюда! «Дети заперты! Им не выйти!» Показалось, что среди беззвучно вопящих мордашек мелькнуло лицо сестренки, оставшейся дома. И Макс, вкладывая в удар свой страх, пнул перила ногой. Нижний паз не выдержал и с сожалением выпустил конец штакетины. Обдирая кожу, Макс вырвал железку. Подскочил к окну, размахнулся, ударил. Дети присели, закрывая лица от летящих осколков.

— Какого… Чего вы тут делаете?! — заорал он, отбрасывая штакетину. — Давай руку!

Схватил первую попавшуюся девчонку, дернул вверх, толкнул в сторону борта:

— Перелезай, прыгай в воду!

Схватил белобрысого паренька, выдернул, пихнул:

— Прыгай!

И еще одного, и еще, и еще…

Корабль, погружаясь, начал заваливаться. Оставшиеся в комнате дети завизжали.

— Ах ты, блин! — выругался Макс, пытаясь удержаться на ногах. На секунду заколебался, но корабль уходил в воду так стремительно, что парень, уже больше не слушая криков, бросился к борту.

Девчонка, которую он вытащил первой — идиотка такая! — стояла, вцепившись в перила.

— Дура! — заорал он и попытался отодрать ее пальцы. — Прыгай, утонешь!

Она, мотая головой, вцепилась еще крепче.

— Дура! — проорал он снова и с намерением сигануть как можно дальше, взлетел на бортик. И именно в этот момент корабль дернулся. Макс, будто тряпичная кукла, кувыркаясь, полетел вниз. Вода вскинулась и опала. Марина, сжавшись в комок, застывшим взглядом смотрела на тело, еще секунду назад бывшее человеком.

Спустя мгновение шквал воды смыл девочку с палубы, хлынул внутрь игровой комнаты, заглушил беспорядочные крики так и не сумевших выбраться самых маленьких ребятишек.

Демонстрационный экран потемнел и погас.

— Ну? — спросил Ар, разворачиваясь. — И в чем проблема? Подсказки появляются вовремя, эпизоды выбраны верно. Я бы сказал, ты — молодец!

— Ар! Ты же видишь, что я их убиваю!!! — взметнулся Дани. — Все, кого я заставляю помогать — гибнут! А я сижу в зрительном зале и анализирую, эффективно ли это происходит!

— Дани, не заставляешь, а даешь подсказку. Насколько все было бы проще, если бы могли принудить их к чему-то. Например, к эвакуации до начала крушения. Но ведь они не подчинятся — с их точки зрения нет оснований для тревоги. Так что, как это ни печально, но люди сами принимают решения. А мы можем только давать советы. Это раз. Два — да, помогающие гибнут. Но — простая статистика — выживших в целом становится больше. И три, если бы ты был там, а не в зрительном зале, то ничем не смог бы им помочь. Ведь у тебя не было бы тех возможностей, которые ты имеешь здесь.

— Но, Ар…

— Дани! Что бы ты мог сделать, будучи там?! Лишившись всех своих способностей? Превратившись в обычного человека? К тому же навсегда. Обратной дороги от них к нам нет.

Дани опустил голову. Ар помолчал и продолжил гораздо мягче:

— Ты слишком увлекся, Дани. Тем миром, его людьми. Ты переживаешь за них, и, значит, перестаешь быть объективным. Эмоции перекрывают логику и, соответственно, ты можешь пропустить важные вещи. Это плохо. Не забывай, что ты всего лишь делаешь свою работу. Ее, конечно, нужно сделать, как можно лучше, но ничего более.

Ар поднялся, ободряюще похлопал друга по плечу и исчез. На экране осталась светиться картинка уходящего под воду корабля. Дани перевел дух и придвинулся ближе — нужно было трудиться дальше.

Будто играя в прятки и вызывая ассоциации с безумными картинами Сальвадора Дали, в воде проскальзывали разнообразные предметы: розовая кукольная нога, ершик от унитаза, женское лицо с выпученными глазами… Не в силах ни смотреть, ни оторвать взгляда Анна застыла, будто актриса фильма ужасов, забывшая роль. «Не стой, будет поздно! Скорее!» — мысль ударила как набат. Анна очнулась, бросилась к лестнице и на ступеньке столкнулась с мальчишкой лет четырех. Ребенок был зареван, перепуган и, наткнувшись на Анну, чуть было не рванул обратно вниз. Однако, та успела схватить его за руку:

— Стой! Куда? Где твои родители?

Мальчик, делая слабые попытки вырваться, беспомощно дернул плечом.

— Так. Мы сейчас пойдем и отыщем их, — скомандовала Анна и решительно потащила ребенка за собой.

Перескакивая через несколько ступенек, она преодолела лестницу, проскочила верхний холл и выбежала наружу. Ребенок, усиленно сопя, гирькой висел на ее руке. Палуба была наполнена криками, паникой и беготней. Метрах в ста от тонущего теплохода маячили спасательные плоты. В воде барахтались пытающиеся выжить люди.

Анна, подхватила ребенка на руки и приблизилась к ограждению. Остановилась, примериваясь. Высоко! Подтащила пластмассовый стульчик, взобралась на шатающуюся опору, села на перила. Внизу плескалась вода.

— Как тебя зовут? — спросила она мальчишку.

— Вовка, — голосок дрожал.

— Сейчас, Вова, мы прыгнем. Ты должен держаться за меня крепко-крепко. Сможешь?

Мальчик кивнул и, чуть не придушив, обвил ее шею руками. «Ничего, как-нибудь…» — подумала Анна, а вслух произнесла:

— Вот умница! Сейчас спрячь личико, вдохни и не дыши.

Защищая, прикрыла рукой голову ребенка, примерилась и, развернувшись, спиной вперед перевалилась через перила. Полет с замершим сердцем и перехваченным дыханием длился несколько секунд. Резкий удар о воду и погружение. Исчезли корабль и плоты, крики людей и свет. Вселенская тишина вокруг. Анна отчаянно заработала ногами и свободной рукой, выскочила на поверхность. Вова, видимо наглотавшись воды, взахлеб кашлял, но держался по-прежнему крепко.

Высокий борт спасательного плота был не так уж далеко, и люди на нем тянули руки, пытаясь помочь все новым и новым подплывающим. Анна двинулась в ту сторону. Не выдержала, оглянулась. Теплоход медленно валился на бок. А с его борта, будто капли воска, стекали-падали вниз люди. Издалека это выглядело даже красиво. «Господи! — подумала Анна, делая последний рывок, сдирая ребенка с шеи и выталкивая вверх, навстречу протянутым рукам. — Где ты? Где твои дурные помощники? Как вы допустили все это?! Как вы смеете смотреть и ничего не делать?!»

— А, действительно, как?! — прошептал Дани, останавливая действие. — Как мы допустили это?!

Пустой зал безмолвствовал. Дани встал, пошел быстрым шагом вдоль бесконечного ряда столов, мимо равнодушно и слепо глядящих мониторов, мимо пустующих кресел. Пол мягко пружинил под ногами. Уверенно, будто уговаривая не волноваться, гудел кондиционер. Дани замедлил шаги, остановился, оглядел громадное пространство, освещенное приглушенным светом, задумчиво коснулся холодной поверхности чужого стола. И уже нарочито медленно вернулся на место. Уселся, положил руки на клавиатуру, произнес решительно:

— Ты прав, Ар. Не важно, что будет с одним, если на кону жизнь многих. Потому я просто постараюсь хорошо сделать свою работу.

И нажал «ввод».

— Добрый день… — негромкий голос был вежлив. — Добрый… — Андрей, стоящий у штурвала, обернулся и обнаружил в приоткрытых дверях высокого, чуть нескладного человека с аскетически-вытянутым лицом и странным взглядом. — Зачем вы здесь? Сюда нельзя.

— Я знаю, — сообщил пассажир и шагнул в рубку.

— Гражданин! — повысил голос Андрей. — Выйдите!

— Простите, что вмешиваюсь, — посетитель придвинулся ближе. — Но нужно повернуть корабль.

«Что с ним? — подумал Андрей, вглядываясь в бледное напряженное лицо. — Сумасшедший? Как не во время! И Павел Михайлович как раз вышел до каюты… Нужно срочно сообщить…» Рука, потянулась к переговорному устройству, но завершить движение не успела — пассажир аккуратно отодвинул Андрея в сторону и ухватился за штурвал.

— Что вы делаете! — возмутился смещенный помощник капитана и попытался отпихнуть нахала.

Не тут-то было. У хлюпика оказалась железная хватка и устойчивость скалы. Он чуть шевельнул плечом, и Андрей отнесло в сторону. Что-то загудело. То ли стена, то ли голова при встрече с ней. Пришелец, расставив для устойчивости ноги, старательно выворачивал штурвал. Теплоход, неохотно, медленно, но все же менял курс. За кормой предупреждающе покачивался бакен — мель.

— Прекратите! — выкрикнул Андрей, пытаясь подняться.

Пассажир кивнул, но прекращать не подумал. Андрей, преодолевая сопротивление густого, будто патока воздуха, с трудом встал, сделал шаг и, вложив все силы, ударил. Безумец, не удержавшись на ногах, отлетел к переборке. Штурвал освободился. Но было уже поздно: корабль, будто запнувшаяся на беговой дорожке лошадь, клюнул носом. Блокнот, кружка с чаем, любимый компас капитана — все дружно полетело на пол. Андрея бросило вперед — грудью на пульт управления. Перехватило дыхание.

Дверь резко распахнулась и впечаталась в стену.

— Что у тебя происходит?!! — взревел интеллигентный, вежливый Павел Михайлович. Андрей, разинул рот, будто вынутый из воды лещ, не смог вымолвить ни слова и, молча, ткнул пальцем в штурвал, в пассажира на полу, в окно.

— Идиот!!! Живо на палубу! Спускать шлюпки, выводить пассажиров! Сигнал подавай!!! — проорал капитан и сам метнулся к кнопке оповещения.

Завыла сирена. Семь гудков — общая эвакуация. Павел Михайлович, не глядя на помощника, выскочил в коридор. Андрей поковылял следом. Ноги заплетались, болели ушибленные голова и грудь.

— Ничего, не волнуйтесь, — Дани, позабытый на полу, счастливо улыбался, несмотря на боль в разбитых губах. — Сейчас все будет хорошо…

Корабль бросило вперед, легкая пластиковая мебель с шорохом поехала по палубе. Супругов и мальчика кинуло в сторону белого кружева перил.

— Саша!!! — закричала женщина.

Мужчина одной рукой схватился за поручень, другой поймал жену. Та, едва не промахнувшись, ухватила Егорку за капюшон куртки.

— Что это было?!

— Уж точно ничего хорошего. Крепко держитесь за перила, мы идем к шлюпкам.

Егор с любопытством озирался вокруг. Наверное, это крушение, как в кино. Ура! Будет что порассказать в школе!

Катерина натянула ядовито-желтую амуницию поверх голубенькой пижамки дочки. Жилет, рассчитанный на взрослого, повис на ребенке, будто броня дородного рыцаря на тощем оруженосце. Вытащила из шкафа чемодан, распахнула крышку, начала срывать одежду с вешалок.

— Мама! Корабль тонет! Папа сказал идти!

Женщина одумалась, бросила незаполненный чемодан, схватила сумку с деньгами и документами, крепко взяла девочку за руку и решительно шагнула к двери:

— Идем.

Казимир, пряча страх и панику за бодрым уверенным тоном, скомандовал:

— Встали парами, взяли друг друга за ручки и быстро, но, не толкаясь, выходим. Антон — замыкающим. Антон, смотри, чтобы никто не отстал.

Змейка малышей выползла из комнаты и двинулась к трапу. Дети не пищали, не толкались и шагали молча, будто послушные солдатики. Рядом с замыкающим Антоном шла светловолосая девочка с испуганными глазами, кажущаяся особо хрупкой по контрасту с рослым парнем.

Серега железным табуретом ударил в стекло, и осколки россыпью конфетти полетели на пол. Мать испуганно ахнула.

— Выбирайся, — скомандовал Сергей.

Они выкарабкались из разбитого окна и оказались в том самом месте, где по боку корабля тянулись кокетливо-витиеватые буквы названия. Идти по ним оказалось тяжело — борт, покрытый брызгами воды и моросью дождя, был скользким и все норовил вывернуться из-под ног.

— Ничего, мать, ничего, — время от времени бормотал Серега, успокаивая то ли себя, то ли женщину. — Выберемся…

До веревочной лестницы, тянущейся к катеру спасателей, оставалось еще несколько метров.

Макс страховал спуск пассажиров. Женщины испуганно вскрикивали. Мужчины молчали, но на лицах явственно отражались пространные монологи, которые они произносили про себя. Макс поддерживал, подбадривал, помогал, но в мыслях был далеко. Впервые в жизни он ясно понял, что мог погибнуть. Но не погиб, а остался жив. И это, наверное, что-то значило.

Андрей обходил теплоход, проверяя, нет ли застрявших людей. Каюту за каютой, этаж за этажом. Основательно и методично. Дверь за дверью, палубу за палубой… Ноги послушно двигались вперед, губы произносили нужные слова, а в душе была пустота. Из-за него. Он виноват, он впустил в рубку постороннего. Все, что сейчас творится — из-за него…

Анна металась по тесному помещению. Выхода не было: дверь заклинило, а снаружи, почти полностью закрывая окно, плескалась вода. В отчаянии девушка забарабанила по стене — звук оказался слишком глухим. Сдернула туфлю и застучала каблуком. Остановилась, прислушалась. Обессилено села на кровать: все бесполезно, она осталась одна…

— Есть здесь кто-нибудь? — послышалось из-за двери.

— Да! Я здесь! — отчаянно закричала Анна, вскакивая.

— Сейчас мы разберем завал и вас выпустим.

— Хорошо, — она не думала плакать, но слезы катились сами. — Хорошо, я жду.

Катер подошел к причалу, и волна ударила его о бордюры ограждения. Закрепили швартовы, перебросили сходни. На берег перебежал один из спасателей, протянул руку, собираясь страховать. Но Дани спустился сам. Длинный, нескладный, с распухшими губами, с запястьями, жалко торчащим из рукавов чужого плаща, он шагнул на пристань и остановился. Вдохнул аромат сирени, перемешанный с запахом моря. В оставшихся после дождя лужах отражалось робко выглядывающее из облаков солнце.

Пристань, обычно тихая и спокойная, сейчас походила на оживленный базар. У пивного ларька стояли белые машины «Скорой помощи» и красные — пожарных. Под навесом летнего кафе расположился походный госпиталь для оказания первой помощи нуждающимся — ушибы, царапины. Полицейские вежливо, но решительно останавливали пытающихся прорваться за ограждения корреспондентов и просто праздношатающихся. Мелькала синяя форма спасателей, белые халаты врачей, костюмы представителей власти. Со счастливо-заплаканными лицами стояли родные и близкие пострадавших. И сами пострадавшие. Подопечные Дани. Бывшие подопечные.

Люди, увидев катер, потянулись к причалу. Дани выхватывал из общей толпы до боли знакомые лица и какими-то остатками, осколками всезнания видел, что ждет этих людей в будущем.

Андрей и Анна поженятся, будут жить долго и счастливо, но помощник капитана, влюбленный в плавания, больше никогда уже не ступит на борт корабля. Капитан Павел Михайлович через несколько часов свалится с обширным инфарктом и уже не сможет окончательно оправиться от его последствий. Серега станет счастливым отцом семейства из шести человек. Макс через месяц будет случайно втянут в пьяную драку, получит ножевую рану и умрет от заражения крови. Светловолосую девочку Марину ждет нелегкий труд балерины, известность и идущее с ними рука об руку одиночество. Егор станет ведущим популярного шоу, а Антон — обыкновенным бухгалтером. Вовчик, будучи пожарным, погибнет в двадцать лет, спасая маленькую девочку.

Люди — взрослые, дети — подтягивались, подходили, останавливались, смотрели.

— Это он? — послышался чей-то шепот.

И короткий ответ Андрея:

— Да.

Они уже знали. «Кто я для них? — подумал Дани. — Сумасшедший? Террорист?»

— Убийца! — вдруг взвизгнула девчонка с глазами, обведенными густым слоем потекшей туши. — Все из-за тебя! Ты виноват!

Схватила камень и неумело швырнула. Не попала. Полицейские оттеснили девушку. К ней подбежал человек в белом халате, отвел в сторону, начал успокаивать. Молодой парень с нашивками сержанта крепко взял Дани за локоть, повел к серой машине с маячком. Люди смотрели вслед. Дани шел и чувствовал спиной взгляды — удивленные, испуганные, брезгливые. Ненавидящие. «Ничего, — думал он бодро, хотя плечи невольно сутулились в ожидании удара. — Ничего… Главное — они ЖИВЫ. Ведь этого достаточно?»