Фантазер

I

У окна, въ кухнѣ приходскаго дома, стоитъ барышня-экономка, Марія фонъ-Лоосъ. Взоръ ея блуждаетъ далеко, вдоль дороги, подымающейся кверху. Она знаетъ тѣхъ двухъ, тамъ наверху, у забора: это не кто иной, какъ телеграфистъ Роландсенъ, ея собственный женихъ, и Ольга, дочь кистера. Уже второй разъ за эту весну видитъ она ихъ вмѣстѣ; что бы это значило? Если бы фрекенъ фонъ Лоосъ въ эту минуту не была такъ занята, она прямехонько направилась бы къ этой парочкѣ и потребовала бы объясненія.

Но есть ли у нея время? Съ часу на часъ ждали новаго пастора съ семьей, и всюду въ обширномъ домѣ чувствовалось величайшее напряженіе. Маленькаго Фердинанда поставили сторожить у слухового окна на чердакѣ; онъ обязанъ былъ не спускать глазъ съ бухты, чтобы возвѣстить о прибытіи путешественниковъ, которыхъ долженъ ожидать горячій кофе. Имъ, можетъ быть, понадобится и чего-нибудь прохладительнаго; Росенгордъ, пароходная пристань, находится въ цѣлой милѣ разстоянія, а оттуда ихъ должна доставить лодка.

Кое-гдѣ на поляхъ еще лежитъ снѣгъ и ледъ, но на дворѣ уже май и погода стоитъ прекрасная, а день за Нордандомъ въ это время года дологъ и ясенъ. Сороки и вороны усердно поработали надъ своими гнѣздами, а на открытыхъ бугоркахъ уже зеленѣетъ трава. Лиліи въ саду пустили ростки среди самаго снѣга.

Однако, интересно знать, какого рода человѣкъ новый пасторъ? Весь приходъ заинтересованъ въ высшей степени этимъ вопросомъ. Правда, мѣсто пастора будетъ занято пока только временно. Но такое временное исполненіе должности можетъ продлиться и очень долгій срокъ въ этой области. Рыбачье населеніе бѣдно, а поѣздки въ сосѣднія, не имѣющія своихъ пасторовъ, церкви каждое четвертое воскресенье довольно-таки затруднительны. Поэтому этотъ приходъ не изъ такихъ, чтобы его другъ у друга стали оспаривать.

Повидимому, временный пасторъ — богатый человѣкъ, которому не приходится дрожать надъ каждымъ грошомъ. Экономка и двѣ служанки уже наняты; не пожалѣли запастись и другими вспомогательными силами для усадьбы: наняли двухъ работниковъ; взяли, кромѣ того, и маленькаго Фердинанда, который долженъ быть всегда наготовѣ, чтобы проворно выполнять порученія каждаго. На общину произвело самое благопріятное впечатлѣніе то, что пасторъ кажется такимъ состоятельнымъ. Авось, онъ не станетъ постоянно принимать подношенія и мзду, а взамѣнъ того самъ будетъ немножко помогать бѣднымъ людямъ. Напряженіе ожиданія было велико. Оба помощника пастора и два-три другихъ рыбака въ тяжелыхъ башмакахъ, собрались для встрѣчи внизу, у навѣса для лодокъ; они жевали табакъ, поплевывали и болтали.

Вотъ, наконецъ, и высокій Роландсенъ легко спустился по тропинкѣ, разставшись съ Ольгой, и фрекенъ фонъ Лоосъ отошла отъ окна. Ужъ какъ-нибудь потомъ да выскажетъ она ему свое мнѣніе; нерѣдко приходится ей привлекать къ отвѣту Ове Роландсена. Она была голландскаго происхожденія, говорила по бергенски и была такь быстра на языкъ, что собственный ея женихъ нашелъ нужнымъ дать ей прозвище, основанное на остроумной игрѣ словъ въ ея фамиліи. Вообще, высокій Роландсенъ — человѣкъ остроумный и дерзкій.

Куда это онъ теперь направляется? Или у него въ самомъ дѣлѣ намѣреніе встрѣтить семью пастора? Разумѣется, онъ и сегодня не трезвѣе, чѣмъ это съ нимъ часто бываетъ; въ петличкѣ его торчитъ вѣточка лиліи въ бутонахъ, а шляпа сидитъ на головѣ немного криво; и вотъ такомъ-то видѣ онъ явится! Разумѣется, тамъ внизу, у навѣса, помощники предпочли бы, чтобы въ этотъ часъ — въ этотъ важный часъ — онъ вовсе бы не показывался.

Да и хорошо ли, въ самомъ дѣлѣ, имѣть такой видъ, какой у него? Его крупный носъ слишкомъ нескроменъ для такого незначительнаго положенія, какое занимаетъ онъ въ жизни его хозяина; къ тому же случилось, что всю зиму онъ предоставилъ своимъ волосамъ расти безпрепятственно, отчего голова его все болѣе и болѣе стала походитъ на голову артиста. Невѣста его, чтобы отомстить за себя, говорила, что онъ имѣетъ видъ художника, кончившаго тѣмъ, что принялся за фотографію. Теперь онъ былъ уже тридцатичетырехлѣтнимъ малымъ, холостякомъ; онъ игралъ на гитарѣ и проникновеннымъ голосомъ пѣлъ церковныя пѣсни; въ трогательныхъ же мѣстахъ онъ такъ смѣялся, что слезы такъ и текли у него. Вотъ, каковъ онъ былъ въ такихъ вещахъ! Онъ былъ смотрителемъ телеграфной станціи и уже десять лѣтъ жилъ въ здѣшнихъ мѣстахъ. Роландсенъ былъ, крупнаго и сильнаго сложенія; ему нечего было безпокоиться о томъ, какъ бы не попасть въ драку, если обстоятельства его вызывали на это.

Маленькій Фердинандъ вдругъ вздрогнулъ. Изъ слухового окна ему видно, какъ носъ бѣлой лодки торговца Мокка огибаетъ косу; въ то же мгновенье онъ въ три отважныхъ прыжка спускается съ лѣстницы и кричитъ въ кухню: "Ну вотъ, они пріѣхали!"

"Батюшка! Они ужъ пріѣхали!" кричатъ пораженныя дѣвушки-служанки. Но экономка не теряетъ разсудка; она уже служила здѣсь у предыдущаго пастора и знаетъ свое дѣло, какъ умная и практичная дѣвушка. "Подавайте кофе", вотъ все, что говоритъ она.

Маленькій Фердинандъ бѣжитъ со своей новостью дальше къ работникамъ. Тѣ бросаютъ все, что въ данную минуту находится у нихъ въ рукахъ, проворно напяливаютъ праздничныя куртки и спѣшатъ къ навѣсу, чтобы предложить свои услуги. Въ общемъ, встрѣчать незнакомцевъ собралось человѣкъ десять.

"Здравствуйте!" говоритъ пасторъ изъ лодки, слегка улыбаясь, и снимаетъ свою мягкую шляпу. И всѣ люди на берегу почтительно обнажаютъ головы, а помощники кланяются такъ низко, что ихъ длинные волосы спускаются на самые глаза. Высокій Роландсенъ придаетъ всему этому немного меньше важности, чѣмъ прочіе; онъ стоитъ прямо, какъ свѣчка; однако, и его шляпа наклоняется низко.

Пасторъ — еще молодой человѣкъ съ рыжеватыми бакенбардами и въ веснушкахъ; ноздри его почти закрыты свѣтлыми волосами. Жена, изнемогшая отъ морской болѣзни, лежитъ въ каюткѣ.

"Вотъ мы и пріѣхали!" говоритъ пасторъ въ отверстіе дверки въ каютку и старается помочь женѣ. На нихъ обоихъ надѣто удивительно старое толстое платье, которое не придаетъ имъ особеннаго привлекательнаго вида. Это, вѣроятно, верхнее платье, надѣтое ими для путешествія, а красивые наряды ихъ упакованы. У жены шляпа спустилась на затылокъ; ея блѣдное лицо съ большими глазами привлекаетъ взгляды мужчинъ. Помощникъ Левіанъ идетъ въ бродъ и переноситъ ее на землю, между тѣмъ какъ пасторъ справляется безъ посторонней помощи.

"Мое имя Роландсенъ, телеграфистъ", говоритъ высокій Роландсенъ, выступая впередъ. Онъ здорово выпилъ, и глаза у него стеклянные, но, такъ какъ онъ обладаетъ большимъ умѣньемъ жить, то походка его еще довольно увѣренна. О, этому дьяволу Роландсену не приходится запинаться, когда ему случается вращаться среди великихъ міра сего, и онъ распространяется въ краснорѣчіи, какъ это тамъ полагается. "Осмѣлюсь ли я", — продолжаетъ онъ, обращаясь къ пастору, — "представить вамъ всѣхъ. Вотъ эти двое, кажется, помощники пастора, это — оба ваши работника; это — Фердинандъ."

И пасторъ, и жена его киваютъ: "Здравствуйте, здравствуйте", — скоро всѣ они научатся узнавать другъ друга. Да, да, а теперь дѣло въ томъ, чтобы перетащить вещи на берегъ.

Помощникъ Левіанъ заглядываетъ въ каютку, и, повидимому, снова собирается пуститься въ бродъ. "Развѣ тамъ нѣтъ дѣтей?" спрашиваетъ онъ.

Никто не отвѣчаетъ ему, и всѣ смотрятъ на супруговъ.

"Развѣ нѣтъ дѣтей?" настаиваетъ помощникъ.

"Нѣтъ", отвѣчаетъ лодочникъ.

Лицо жены зарумянилось. Пасторъ сказалъ:

"Мы только одни… Такъ заходите же получитъ на чаекъ, господа."

Разумѣется, онъ богатъ. Это не такой человѣкъ, чтобы задерживать у бѣдныхъ людей то, что они заслужили. Предыдущій пасторъ никогда не думалъ о "чайкахъ", онъ только всегда говорилъ: "Ну, вотъ и спасибо пока".

Они стали подыматься наверхъ, и Роландсенъ взялъ на себя роль провожатаго. Онъ шелъ по снѣгу возлѣ тропинки, уступая мѣсто другимъ; на немъ были лакированные ботинки, но это не заботило его, а куртку свою онъ разстегнулъ, несмотря на майскій вѣтеръ.

"А вотъ, вѣрно, и церковь!" сказалъ пасторъ.

"Она, кажется, ветхая. Навѣрно, въ ней нѣтъ печи?" спросила жена. "Ну, ужъ вы слишкомъ многаго отъ меня требуете", отвѣчалъ Роландсенъ: "я не знаю; но, кажется, дѣйствительно, нѣтъ."

Пасторъ былъ озадаченъ. Онъ, стало-быть, видѣлъ передъ собою не прихожанина, а такого субъекта, для котораго нѣтъ никакой разницы между буднями и праздниками. И пасторъ сталъ сдержаннѣе съ незнакомцемъ.

Экономка стояла на крыльцѣ; Роландсенъ и ее представилъ. Сдѣлавъ это, онъ откланялся и хотѣлъ уйти… "Подожди немножко, Ове!" шепнула юмору фонъ Лоосъ. Но Роландсенъ не сталъ ждать, онъ снова поклонился и, пятясь, спустился съ лѣстницы. "Вотъ, должно быть, чудакъ", подумалъ пасторъ.

Жена была уже въ комнатахъ. Она нѣсколько оправилась отъ морской болѣзни и уже осмотрѣла помѣщеніе. Она просила, чтобы самая свѣтлая и красивая комната была рабочимъ кабинетомъ пастора; затѣмъ для себя выбрала комнату, которую до сихъ поръ занимала юмфру фонъ Лоосъ.