Пытаясь скрыть внезапное смущение, Бранди насмешливо фыркнула.
— На вас, наверное, нетрудно произвести впечатление.
— Не сказал бы. Благодаря своему прошлому я очень критически оцениваю людей. Меня впечатлило то, что, несмотря на все случившееся, вы остались милым и сердечным человеком. Я считаю это своего рода маленьким чудом.
— Может и так. Но все равно я уже никогда не сумею быть такой, как все.
— Замечательно. Вы мне нравитесь такой, какая вы есть.
Бранди не удалось подавить невольную улыбку облегчения, пусть даже в его словах было не так уж много смысла.
— Вам известно, что я имела в виду?
— Да. Но это неправда. Вы просто несколько более сдержанны, но внутри вы остаетесь нормальной женщиной, с нормальными желаниями и инстинктами. — Он улыбнулся. — Вам просто был нужен мужчина, который разбудил бы ваш интерес.
— Не знаю, смогу ли когда-либо заняться любовью. Сама мысль об этом… — Бранди замолчала, не в силах закончить фразу.
— Ну вот, опять покраснели, — хрипло прошептал он, прижавшись губами к ее щеке. — Мне вы можете сказать все. Ведь здесь никого, кроме нас, нет.
Она взглянула на его красивое худощавое лицо, такое по-мужски обаятельное и вызывающее доверие. Казалось, он уже стал частью ее самой. Бранди сглотнула комок в горле и все-таки решила использовать момент, который может в дальнейшем и не представиться. Ей нужно было задать ему массу вопросов, о многом с ним переговорить. Сейчас она доверяла ему больше, чем себе.
— Мысль о лежащем на мне мужчине бросает меня в холодный пот. Я просто заболеваю.
Он потерся подбородком об ее волосы.
— Есть ведь и другие позиции.
— Но мужчины намного сильнее нас. Что, если им придет в голову сделать это так, как им нравится? Шэй говорила, что по-настоящему возбужденный мужчина совершенно теряет голову в постели.
— Что за ерунда! Мужчины всегда отвечают за свои действия, особенно с женщинами. — В его словах слышалось неподдельное раздражение. — Как Шэй могла ляпнуть такую глупость?
Его реакция удивила, но не встревожила ее.
— Она устроила мне свидание с одним парнем. Но тот повел себя очень нагло. Ничего такого, просто попытался поцеловать меня.
— Против вашей воли?
— Да, но он, видимо, думал, что сможет меня уговорить.
— Надеюсь, вы дали ублюдку по морде, — пробормотал Себастьян, Бранди еле заметно улыбнулась и покачала головой. — Нет, я просто дала деру. В таких ситуациях я впадаю в панику и просто убегаю.
— Именно так и случилось, когда вы сегодня вышли из того магазина?
— Два каких-то типа пристали ко мне.
— Жаль, что я их не видел.
Бранди рассмеялась. Ей было приятно сознавать, что Себастьян считает себя ее защитником.
— Да нет, ничего страшного. Шэй говорит, что я часто затеваю бурю в стакане воды, и она права. И еще она говорит, что, если мужчина проявляет к женщине интерес и хочет поцеловать ее, это вовсе не значит, что он насильник.
— Я с ней согласен. Однако если кто-то, мужчина или женщина, не считается с чужими желаниями, то таких надо учить, чтобы они проявляли к другим людям уважение. Не позволяйте Шэй заставлять вас делать то, чего вы не хотите.
— Именно она настояла на этой поездке.
— Эта поездка исключение, — сказал он с лукавой усмешкой! — Здесь Шэй проявила свою гениальность.
Бранди покачала головой.
— Вообще-то я не должна этому удивляться. Из-за той историй она чувствует себя виноватой… и пытается хоть как-то привести свою жизнь в порядок. Я же постоянно твержу ей, что во всем виновата только я сама.
— Нет, дорогая. Вам было всего восемнадцать. Кто мог ожидать, что такое может произойти? То, что вы не закрыли как следует дверь, всего лишь небольшая ошибка, за которую вы заплатили непомерную цену.
— Но я ведь кокетничала с ними.
— Ну и что? Кокетничают все, что вовсе не должно заканчиваться насилием. Три подонка просто воспользовались вашей неопытностью.
— Столько раз я казнила себя за то, что так глупо тогда себя вела!
— Все мы ошибаемся. Мы ведь всего-навсего люди, а людям свойственно делать ошибки. Просто нужно извлекать из них урок на будущее.
Бранди вдруг стало так хорошо и надежно, что она не удержалась и на мгновение прижалась к нему.
— Разговаривать с вами совсем не то, что разговаривать с моими родителями.
— Что вы имеете в виду?
— Дело в том, что они не хотят знать об этом ничего. Они чувствуют себя так неловко и так боятся расстроить меня, что стараются никогда не поднимать этой темы. Им неизвестно о моих ночных кошмарах, о которых я никогда не рассказываю. Да и как они могут мне помочь? Приходится справляться самой.
Себастьян вполголоса выругался, чем смутил Бранди, после чего вновь посмотрел на неё.
— Тогда я рад, что вы поделились со мной. Вы всегда можете обратиться ко мне и задать любой вопрос. Каждому иногда нужно с кем-то поговорить. О чем угодно. Нет смысла держать все в себе.
Бранди все еще колебалась, но Себастьян был ей нужен. Она могла излить ему свою душу и почувствовать облегчение, чего никогда не случалось после разговоров с родителями или Шэй. В отличие от них, он слушал более терпеливо, и ее ночные кошмары уже не казались ей чем-то таким, чего нельзя преодолеть.
— Спасибо, — сказала она, наконец.
Он осторожно поцеловал ее сначала в висок, потом провел губами по щеке и приник к ее губам. Бранди заметила его улыбку и окунулась в эти невероятно яркие голубовато-зеленые глаза.
— Добро пожаловать.
От его низкого, чуть охрипшего голоса у нее на миг перехватило дыхание.
— Себастьян, мне нравится целовать вас.
— Это действительно так?
В его глазах читалось желание, такое естественное для мужчины. Да он и не скрывал этого, что каким-то странным образом успокоило ее.
— Долгое время я, пребывая в состоянии «цветущей невинности», не знала многого из того, что было известно моим сверстницам. К тому же внимание большинства мальчиков привлекала Шэй, и меня мало кто замечал.
— Зато я заметил вас. Бранди вздохнула.
— Знаю. Меня все еще удивляет, что вы не с Шэй.
— Ваша сестра просто пугает меня. Она чересчур экстравагантна и предприимчива.
— Она бесподобна. Себастьян весело рассмеялся.
— Не стоит ее защищать. Шэй мне очень нравится, но мы с ней слишком похожи, так что…
— Она как амазонка.
— Почти, — согласился он.
— Странно, как это вы не попали в её капкан. Это мало кому удается.
— Включая всех тех мальчиков, с которыми вы вместе росли?
— Ммм. На меня смотрели лишь как на младшую сестру Шэй. А после того, как меня изнасиловали… Теперь я жалею, что все время держалась недотрогой.
Себастьян вдруг притих.
— Вы хотите сказать, что в определенном смысле остаетесь девственницей?
— Да. Даже более того. Меня целовали лишь несколько раз, да и вряд ли это можно назвать поцелуями. Но я всегда думала об этом, надеялась, что встречу парня своей мечты и…
— Вам хотелось целоваться и обниматься, но вы боялись настоящей физической близости, верно?
— Мне нравится чувствовать ваши прикосновения и самой прикасаться к вам. Вот это что-то совсем другое, совсем непохожее на меня. — Она провела рукой по его шее, затем по плечу, ощущая твердость и тепло его плоти.
Себастьян поцеловал ее ладонь, затем провел ее пальцами по своему подбородку.
— Вы когда-нибудь касались подбородка небритого мужчины?
— Да, у отца, — тихо ответила Бранди. Себастьян улыбнулся.
— Сейчас ощущение иное, не так ли? Неожиданно для себя Бранди провела ладонью по его щеке.
— Да, совсем другое, — еле слышно прошептала она. — Вы всегда такой теплый.
Он уткнул лицо в ее непокорные волосы.
— У меня на коленях такая необыкновенная и желанная женщина, странно, что я еще не вспыхнул, как сухой хворост. — Себастьян неотрывно смотрел на нее. — У меня на подбородке очень жесткая щетина, но только на подбородке.
Бранди посмотрела на густые темные волосы на его груди. Нервно облизнув губы, она решилась и протянула, руку. Себастьян на мгновение закрыл таза и снова открыл их. Ноздри его трепетали, а сердце билось в невероятном ритме.
— Бранди, милая, — хрипло выдохнул он, — мне так приятно, когда вы прикасаетесь ко мне.
Она вдруг почувствовала, как затвердела и восстала его плоть, и с любопытством вскинула на него свой взгляд.
— Я не шелохнусь и не прикоснусь к вам, если вы этого не захотите. Но я обычный нормальный мужчина, и вы мне очень нравитесь. С этим уж ничего не поделаешь.
— Насчет простого мужчины я очень сомневаюсь. — Он все, еще напоминал ей громадный утес, со всеми его мускулами и телесной мощью. Теперь Бранди чувствовала себя в полной безопасности, и ее ласки казались чем-то абсолютно естественным. Себастьян, как и обещал, сидел не шелохнувшись, только тяжелое дыхание выдавало его неукротимое желание.
— Мне нравится, как вы смотрите на меня полузакрытыми глазами. — Это была правда. Сейчас ей было хорошо и покойно. Она больше не испытывала неуверенности и не ощущала никакой угрозы с его стороны.
— Что еще вам нравится? Бранди не колебалась ни минуты.
— Ваш запах.
Он широко открыл глаза. В них было приглашение. Она зарылась носом в ямку под его подбородком, и аромат его кожи чуть не свел ее с ума.
Он издал глухой стон. Когда она отстранилась, Себастьян самоуверенно улыбнулся, но его грудь тяжело вздымалась.
— Как я пахну, Бранди?
— Это трудно выразить словами. Я ощущаю ваше тепло и еще пьянящий запах мускуса. — Она тронула небольшой шрам на его лице. Себастьян облизнул губы и прикоснулся языком к кончикам ее пальцев. Бранди резко отстранилась: что-то опять напомнило о том пережитом ужасе.
— Еще раз.
Это было не требование, скорее мольба.
— Я…
— Что вы почувствовали, когда я провел языком по вашим пальцам? Это вас поразило?
— Да.
— Но не испугало?
— Думаю, нет. Просто раньше я никогда такого не испытывала. Мне трудно описать свои ощущения.
— Хотите продолжить?
Бранди кивнула, вовсе не уверенная в том, следует ли ей продолжать.
Себастьян сам решил за нее эту проблему.
— Что, если я расскажу вам, что почувствовал я? Ей показалось, что в комнате стало вдруг слишком жарко.
— Меня вдруг охватило пламя. Каждый мускул, каждую клеточку моего тела. Все во мне судорожно сжалось. — Он усмехнулся. — Вы сидите у меня на коленях, так что не могли не заметить. — Он притянул ее ладонь к низу своего живота. — Для того, что творилось тут, трудно подобрать соответствующие слова.
— Вы меня пугаете.
Себастьян резко отодвинулся, и на этот раз ей пришлось удерживать его.
— Я не имею в виду… Дело не в страхе. Просто со мной такого никогда раньше не было. Ни разу.
Он поднял ее пальцы к своим губам и нежно перецеловал их.
— Случившееся с вами затормозило ваши чувства. Вы были слишком напуганы и опасались мужчин. Но теперь, со мной, этого больше нет. Я прав?
— Да. До определенной степени.
— Теперь я понимаю, что вы вовсе не играли и почему для вас так важно держать все под собственным контролем. Когда я впервые сказал, что командовать будете вы, я был не совсем искренен. Во всяком случае, в моей голове гнездилось немало надежд.
Бранди расхохоталась, и Себастьян улыбнулся ей в ответ.
Затем его лицо снова стало серьезным.
— Теперь, когда я действительно все понял, прошу вас откровенно говорить мне о ваших желаниях и нуждах. Если вы захотите поцеловать и как-то приласкать меня, я не буду возражать и сделаю все, как вы пожелаете. Только скажите. Все действительно зависит только от вас, малышка.
Себастьян вглядывался в ее лицо, пока она думала. Он следил и за выражением своего лица, чтоб не показать ей, как он расстроен. У него чесались руки — так ему хотелось задать трепку ее родне. Хотя он и верил в то, что любовь и это проклятое чувство вины сбили с толку ее родственников, но именно поэтому Бранди до сих пор не могла выговориться, избавиться от накопившихся обиды, злобы и страха.
Ему сперва показалось, что она затаила боль, чтоб пощадить своих родных, а надо было сделать наоборот. Но Себастьян помнил чувство вины, испытанное им из-за того, что он причинил матери боль, выгнав отца, и… знал, что в непонимании родителей Бранди и Шэй не было умысла. Ведь близкие жертвы нередко переживают не менее, а иногда и больше самой жертвы.
Если бы только ему попались те, кто посмел до нее дотронуться, кто посягнул на ее невинность! К счастью, им не удалось отнять ее у него. Что бы там Бранди ни думала о себе, ей хватило духовных сил, и она не лишилась воли.
Но больше всего он злился на себя. На работе он постоянно имел дело с травмами, эмоциональными и физическими. Он защищал женщин, забитых грубыми мужьями, оберегал простаков от вымогательства. Симптомы их поведения были ему знакомы, их страхи понятны. Но он был сам не свой с тех пор, как увидел Бранди. Все эти знакомые ему признаки ускользнули от его внимания, он был слишком поглощен своим влечением и желанием, чтобы замечать что-либо еще.
Ему уже приходилось заниматься случаями изнасилования. Но в ее робости он усмотрел не остаточные явления травмы, а кокетство. Он думал, что она пользуется застенчивостью и беспомощностью для нагнетания сексуального напряжения. Черт бы побрал эту его самодовольную озабоченность!
Теперь он все узнал, и у него созрел план. Похоть надо усмирить. Это он может. Умрет, но обуздает. Главное — успокоить Бранди, убедить ее в том, что она женственна.
В ней пробуждался интерес, и он намеревался стать тем мужчиной, который его утолит. Любая степень сексуального дискомфорта компенсируется конечным достижением. Но сейчас одно его предвкушение причиняло физическую боль.
— Ты хочешь, чтобы я тебя… потрогала?
Он улыбнулся, видя ее порозовевшие от стыдливости щеки. Сидевшая у него на коленях женщина, одетая в целомудренную сорочку, с всклокоченными темными волосами и широко распахнутыми голубыми глазами, казалась необыкновенно соблазнительной. Босые, ноги были изящны, от всего тела веяло теплой сонливостью. Нелегко было улыбаться, но что еще оставалось делать? Не взреветь же ему? Он хотел придать ей уверенности, а не запугивать своими желаниями.
— Да, хочу. — Он чмокнул ее в щеку, легко и задорно, втайне надеясь, что со временем это перерастет в нечто более значительное. — Я хочу, чтобы ты меня не стеснялась. Прикасайся ко мне, когда захочешь, целуй меня, разглядывай все, что душе угодно.
— Не могу.
Это прозвучало неубедительно. Он усмехнулся.
— Ты уже это делаешь. Тебя завораживает моя грудь, наверняка тебя интересует и все мое тело.
Она замерла. Потом тяжело вздохнула.
— Ты хочешь сказать, что позволил бы…
— Ты не договорила.
Она облизнула губы. Её глаза горели, на лице застыла очаровательная смесь робости и вожделения.
— Не знаю, боюсь, не смогу. Когда найдет этот страх…
Это было ударом. Его шутливое настроение тут же улетучилось.
— Понимаю. Это неважно. Если надоест, перестанешь сама. Просто скажешь «нет», вот и все.
— Это ты сейчас так говоришь. Если бы уже… что-то было, ты бы думал иначе.
— Думаешь, я бы перестал себя контролировать?
— Мне не кажется, что ты способен меня оскорбить.
Да, будет потрачено еще немало времени на то, чтобы завоевать ее полное доверие. Себастьян смирился с этим, но ему было тяжело. Решив в течение отпущенных ему пяти дней добиться максимального успеха, он теперь нашел единственный верный путь, хотя его это смущало.
— Если боишься, что я могу потерять самообладание, можешь привязать меня к кровати.
Она вытаращила недоверчивые, удивленные глаза.
— Серьезно, Бранди. Я хочу, чтобы тебе было со мной спокойно, и, если надо, сделай это.
Ее реакция укрепила его решение, и к нему вернулось игривое настроение.
— Конечно, ты должна пообещать, что будешь деликатной, что будешь уважать мое несчастное тело.
Она игриво чмокнула его в щеку. Ее губы то и дело растягивались в улыбке.
— Только не щекотать.
— Ты боишься щекотки!
Он шутя, посмотрел на нее исподлобья.
— Не нравится мне этот лукавый блеск в твоих глазах. Обещай, сейчас же.
— Хорошо, обещаю не щекотать. — И Бранди добавила шепотом: — Пока останешься привязанным.
Он сделал вид, будто обдумывает ее слова, но был бесконечно рад тому, как легко она с ним кокетничает. Ее чуть охрипший голос выражал одновременно обещание и ожидание. Вот еще одно достижение. По крайней мере, ему хотелось так думать.
— Хорошо, договорились. — Он потянулся к лежавшему у нее за спиной пульту и выключил телевизор.
Бранди напряглась, явно испугавшись.
— Что ты делаешь?
— Совсем не то, что тебе кажется. — Он дернул блестящий черный завиток у ее виска. — Ты думала, я намерен встать и сбросить с себя джинсы?
— Не знаю… — Она вгляделась в его лицо. — Все совсем не так, как я себе представляла.
— Успокойся. Просто мне кажется, что сегодня можно еще поспать.
— А! — Она опустила глаза, но он успел заметить в них разочарование. Она привстала. — Наверно, мне надо вернуться в постель.
Он еще крепче: сжал ее в объятиях, деликатно удерживая в своих объятиях.
— Вообще, я думал, что можно заснуть и здесь. Я так долго обнимал тебя, что меня совсем не тянет в мою не согретую, одинокую постель.
Он видел, как ей хотелось согласиться, и нежность, какую он прежде не испытывал, душила его. Она подняла глаза, в которых снова ощущалось опасение.
— Я не очень тяжелая? — спросила она.
— Милая, ты весишь не больше одеяльца.
— Мне может снова присниться кошмар.
Как раз, поэтому он хотел быть рядом, чтобы защитить ее даже от ее собственных бесов.
— Если опять увидишь страшный сон, сможешь подержаться за меня. Ты будешь не одна.
Ее глаза наполнились слезами. Ему стало мучительно тяжело. Положив подбородок на ее голову, он достал со стула покрывало и укрыл себя и Бранди, потом закинул ноги на журнальный столик и откинулся назад. Бранди стала устраиваться поудобнее, и он вновь обратил внимание на свое возбужденное состояние. Стиснув зубы, он подавил стон наслаждения.
— Себастьян.
— Ммм?
— Спокойной ночи.
Теперь все было хорошо. Бранди в его объятиях, ее спокойное дыхание, пожелание спокойной ночи. Такое с удовольствием можно было слушать до конца своей жизни. Он прижался щекой к ее темени. Ее растрепанные кудряшки приятно защекотали ему нос.
— Спокойной ночи, девочка. Приятного сна.
Она коснулась его дыханием.
Бранди отключилась и, как в тот раз, в лимузине, обмякла, словно лишилась костей.
Себастьян не мог так быстро расслабиться. Он вспоминал, как вел себя во времена своих первых сексуальных опытов. Это было давно, прошла целая жизнь. Он не любил вспоминать те времена своей нищеты, печали и пустоты. Он слишком рано стал искать утешения в обществе женщин своего квартала, как и он, нуждавшихся в избавлении от стрессов.
После призыва в армию он стал более разборчивым и порой подолгу не прикасался к женщине. Не воспринимая эти отношения как что-то лишнее и обременительное, он в случае чего легко находил готовых приласкать его женщин, но не позволял себе терять голову: никаких связей, никаких обязательств.
И вот он крепко-накрепко связан с Бранди. Когда он догадался о ее сексуальной незрелости, в нем зажглась первобытная жажда, как на эмоциональном, так и на физическом уровне. Она была в его руках. Изнасилование надо отбросить в сторону и забыть о нем, он станет ее первым мужчиной, первым любовником.
Она вздохнула во сне, и он провел ладонью от ее талии до самого бедра. Непроизвольно, без всякого умысла. И все-таки он опять испытал возбуждение. Она казалась такой хрупкой, такой нежной. Фланелевая сорочка была мягкой и как-то удивительно подходила ей, хотя он вдруг подумал, что ее кожа была бы еще лучше.
В его голове возникали образы, и он, прикрыв глаза, наслаждался ими. Решено: она будет принадлежать ему. Впереди четыре дня, он извлечет максимум из оставшегося времени. Начнет прямо с утра.
Он улыбнулся, понимая, что его план — что-то вроде обмана. Но Бранди должна была оставаться в неведении и считать, что события подчиняются ей. И он хотел польстить ее самолюбию: пускай она думает, что поводья в ее руках, хотя на самом деле она лишь будет бежать следом за ним.