Фантош. Игра в открытую

Глава № 37

В ванной содрал с себя кожу, смывая горячей водой все, что нацеплял в этом поганом месте, где собрались отморозки на последнюю пирушку, выгребая из принесенного мной чемодана деньги, не обращая внимания на бумаги, которые там лежат вместе с ними. Разливая по стаканам коньяк и с упоением обсуждая, как отправили на тот свет Сумарокова и его друзей.

Выбравшись, только обмотался полотенцем, улыбнувшись воспоминаниям, как Лера ежедневно смотрела на меня в таком виде с чердака. Мой неуловимый Кид всегда был рядом, и я даже не понял, что это ее взгляд вызывал у меня легкое покалывание от затылка до спины. Даже придумали для киллера ловушку в квартире, Илья полдня под потолком просидел, но так и не пригодилась.

Завис перед шкафчиком над раковиной, обрабатывая лицо и разгребая в голове итоги этого безумия.

Без Ильи это делать, оказывается, совсем не так легко, как казалось, когда он озвучивал свои мысли, вроде понимаешь, что так и есть, но то, что эти выводы говорит он, а не ты, не отмечалось в голове, воспринималось как свои собственные умозаключения.

Не совсем все пошло по плану. Но я даже не удивляюсь уже этому. Лера спасла меня от кислоты, возможно. Если бы я сам не успел, то уже был бы мертв. Но из-за того, что Клим нес бутылку в левой руке, не удалось заставить написать его практически чистосердечное предсмертное послание.

Огромную работу проделали Ринат с Марком, составляя эти мемуары подонка, но не судьба. Клим был левшой, и рука сильно пострадала. Единственное, что я смог сделать, заблокировать его мысли о том, кто стрелял, переключив его на сбор всех бумаг, где каким-либо образом были Лера или Борзый, но и это не сильно было важно. Клим успел отдать приказ привезти Леру в «Айвенго», но Дед не позволил Резвому забрать её, по привычке все выполняли именно его приказы, так как Клим редкий раз светился сам.

Приехавший друг Макса остался в ресторане с целой сворой юристов, зачищая все до приезда представителей власти, которые тоже не спешили — по особому распоряжению опять же кого-то из друзей Аристова-старшего.

Не обманул банкир. В грязные перестрелки не полез, но на другом уровне зачищал и выполнял все наши договоренности четко, без единой осечки. По сути, после всего этого кошмара подарив нам свободу и защиту.

Еще одним облегчением стало то, что я увидел на записях с камер. Илья жив, сто процентов. Не знаю, где он, но если этот парень в сознании, он не пропадет и скоро обязательно объявится.

Все борзые Сашки тоже в порядке, по словам Марка. И в нашем обществе не нуждаются. Скорее всего, Александра завтра тоже приедет в клинику к младшему, а вот про Борзого Марк что-то от нас утаивает, точнее, он чем-то занят по поручению Санька или просьбе. Но с нами это обсуждать отказывается. Хотя хакер сто пудов в курсе.

— Кир? Ты почему еще тут? — Лера заглянула в ванную, не дождавшись, пока я вернусь. — Тебе больно, да? Я помогу, — взволнованно Милашка промокала влагу полотенцем, внимательно осматривая мои гематомы от дубин.

— Я же киборг, детка! Мне не бывает больно! — улыбнулся я, чувствуя, как возвращаются ко мне силы только потому, что она рядом.

— Я знаю, титановый корпус, кожаная обшивка, неоновые глаза, — серьезно кивнула Лера без тени улыбки.

Практически поверил в ее игру, повелся! Решив, что она действительно в это верит! Научилась, маленькая проказница! Эта женщина никогда не перестанет меня удивлять!

Я расхохотался, как никогда прежде. Смеялся просто до слез. Возможно, это стресс, а может, перегрузка эмоциональная и физическая. И, наверное, не только у меня. Лера, похлопав ресницами, тоже заразилась смехом, и нежный колокольчик опять зазвучал в этом доме.

— Зачет, студент, я поверил! — похвалил ее за старания, знаю же, что постоянно читает все мои книги на русском языке.

— Не вертись, Кир! Больно же будет... обшивке.

Видя, как Лера оценивает ушибы, я не мог не понять, что она знает о физическом насилии не понаслышке. Горло будто сдавила железная рука, и я с трудом подавил в себе желание разобраться с этим немедленно. Она устала и не готова, но откладывать тоже нельзя, надо убедить ее довериться мне и в этом.

— Милашка, сегодня много всего произошло. Это все непросто пережить. Мы шли к этому долго, ты знаешь. Но от этого не легче. Хочешь, поговорим об этом?

— Нет, Кир. Я хочу это забыть, — нахмурилась Милашка, — а лучше сделай мне как тем детям на войне.

Пришла моя очередь растерянно моргать, пытаясь сообразить, откуда она знает.

— Борзый нарыл?

— Он не рассказывает, что нарыл, а то ты его не знаешь!

— Джексон. — Даже не спрашивал, понятно, больше некому.

— Не-а, — снова поразила меня Милашка, — поможешь мне забыть про все? Как будто не было никогда?

— Забыть про все не выйдет, любимая, но смогу сделать так, чтобы прошлое не разрушило твое будущее. Не отравляло твои мысли.

— А Илюшка обещал, что ты сможешь! — надула щеки Лера, нахмурив бровки.

— Неожиданно. Илья? Да ладно!

— Он узнал кое-что из моего прошлого. Из жизни в детдоме, но обещал не говорить тебе, а он умеет молчать в отличие от Джексона.

— Да, ему можно верить больше чем себе. А мне почему нельзя знать?

Передо мной опять стояла та самая «Маша» из парка, вся аура в темных пятнах, уязвимая и в то же время закрытая. Даже померещилось, что произошел откат и я ее теряю вновь.

— Лерочка, послушай. Посмотри на меня.

Терпеливо ждал, пока она решится, с ужасом понимая, как много переходов, а значит, столько же и травм. Поймав ее взгляд, уже почти не дышал, обещая ей, лишь бы она перестала мучить себя.

— Милая, у взрослых психика не такая гибкая, как у детей, но я обещаю, ты не будешь вспоминать.

— А ты? Когда узнаешь, сможешь сам себе забыть?

По решительно вздернутому носику понятно, что это главная причина. Боится моей реакции, и, думаю я догадываюсь, в чем причина, я уже это предполагал с первого вечера в этом доме. Но сомневаться во мне я ей не позволю больше никогда.

— Лер, я хочу показать… как сильно люблю тебя. Ты моя вселенная, понимаешь? Не твои «светлячки» в голове. А наоборот, все светлячки во мне — это ты. В голове, в сердце, в каждой клетке. Они тянутся к тебе и горят только для тебя.

Милашка замерла, вновь терзая себя и меня сомнениями. О большей части я знал и догадывался, но ждал, пока она сама решит мне довериться.

— Знаешь, если бы я это услышала от любого другого мужчины… это звучало бы… как выдумка. А от тебя как самое романтичное и красивое признание в любви.

— Ты снова меня провела, проказница, — поймав ладошки Леры, приложил к груди, потому что пока она говорила, мой мотор дважды заглох, — заводи его опять. Остановилось и ждет.

— Люблю тебя, мой киборг Кир, — призналась наконец Лера и точно чувствует рукой, как разгоняется для нее мое сердце.

Дрогнувшие ресницы снова взмахнули вверх, выдавая мне ее желания в скрывающихся в дымке радужках с появившимися крохотными крапинками в них цвета индиго.

— Что еще заводить? — прошептала Лера, рисуя мне на груди тонкими пальчиками одной ей понятные узоры и спускаясь ниже, слегка царапая мне кожу, уже завела все, что хотела.

— Не устала? — все же рискуя снова изнывать от желания, спросил я.

— Я в машине отдохнула, а ты?

— А я сейчас отдохну, — сообщил, прикасаясь к губам.

Расстегивая молнию ее толстовки, уже не чувствовал, как ноют ушибы, забыл, что Лера смотрит на мое отекшее, в ссадинах лицо. Хочу ее пиздец как. От всплесков бурлящей лавы закладывает уши, от сладких губ и бархатистой кожи, прижимающейся к моей обнаженной груди, волной проходит дрожь по телу. Только одного я хочу еще больше. Хочу, чтобы навсегда была моей.

— Лер… Любимая, ты выйдешь за меня? — снова остановил и дыханье, и сердце в ожидании ответа, который уже вижу, но хочу услышать.