Fata Morgana

Гаснут мысли, точно звезды в дальнем небе поутру,

Пропадая и теряясь, будто искры на ветру…

Вот еще одна погасла… гаснет эта… гаснет та…

А на смену проступает голубая пустота…

Смерть ли это? Или только в тихий сон готов я впасть?

Будет жаль мне, если кто-то у меня отнимет власть,

Эту грань меж сном и смертью, чуть заметную, стереть:

Так легко сейчас и просто, так не страшно умереть…

Здесь, в чужом краю, одинок и брошен,

Я живу мечтой, ожидая чуда:

Жду, что станет явь — сновиденьем, грезой,

Грезы же — явью…

Душу грезы те, дорогие сердцу,

Манят в светлый мир, оплетая сетью

Тонких, как лучи, золотистых нитей,

Крепких, как цепи.

Рада жить душа, отдаваясь чарам,

И боится вновь пробудиться к жизни:

Жить опять, как все, повседневной жизнью —

Ей не под силу.

День идет за днем… Одинок и брошен,

Я живу мечтой, ожидая чуда.

Только, знаю сам, ожидать напрасно:

Чуда — не будет…

Мы в этом мире, — пилигримы…

Мы по стопам других идем,

И так же с верой чуда ждем,

И любим мир необозримый.

Надежды свет неугасимый

Для нас, усталых, был вождем:

Мы в этом мире — пилигримы,

Мы по стопам других идем.

В пустынях, жаждою томимы,

В горах — под снегом и дождем,

Мы, может быть, свой путь найдем

К святыням, что издревле чтимы:

Мы в этом мире — пилигримы…

Тревожный день, спеша, проходить мимо.

В тисках тоски душ изнемогла:

Устала ждать, когда ночная мгла

Опять придет неслышно и незримо…

Все то, что в сердце бережно хранимо,

И то, что память тайно сберегла —

Былые чувства, мысли и дела, —

При свете солнца ранит нестерпимо.

Но трепет звезд, забытых наяву,

Разгонят вновь тревоги и печали…

И в поздний час я Грезу позову.

Мечты слетят, как встарь они слетали,

И, лунных чар, отдавшись колдовству,

Я стану слушать сказку синей дали.

Плывет над парком скорбная Луна.

Дворец молчит. В лиловой дымке горы.

Откинув тихо синий бархат шторы,

Инфанта грезит, стоя у окна.

Она одна, но в далях видят взоры

Былых героев рыцарских новелл

И новый мир, где ждут конквистадоры:

Ей грезятся безбрежные просторы

И паруса отважных каравелл.

Нерадостно, как в пышных казематах,

Влачит досуг свой королевский двор:

По гулким залам вновь идет дозор,

В урочный час сменяя стражу в латах…

Но и в плену, тоске наперекор,

Душа живет, как стебель амаранта…

Опять прикован к синей дали взор.

Луна над парком. В дымке очерк гор…

И грезить вновь печальная Инфанта.

С горы отсюда видно море,

Утесы с белым маяком

И красный дом на косогоре…

Еще приветлив и знаком

Вечерний отблеск солнца в окнах.

И небо — в перистых волокнах…

Но день уйдет, как жизнь, — тайком.

Не объясняй и не ищи

Законов мира, ты, законник;

Но падай ниц и трепещи,

Как пред костром огнепоклонник.

Рожден в пыли, за чей-то грех

Ты обречен от века праху:

И пирамида, и кромлех —

Лишь дань наследственному страху.

Твое чело несет печать

Закона кары и возмездий,

И тщетно будешь ты считать

Пески морей и пыль созвездий…

Нам горечь жизни выпить суждено,

И на пирах, средь музыки и пенья,

Бывают часто страшны я мгновенья,

Когда в глазах становится темно…

Весь мир тогда сливается в одно,

Плывут куда-то шаткие виденья,

И Кто-то в маске, сеющий сомненья,

Проходить мимо в желтом домино:

— «Не верь Любимой! Рви оковы плена

И не склоняй пред женщиной колена!

Верна ль Она твоей святой любви?»

Так шепчет Ревность, черная сирена…

Отрава слов течет в живой крови,

И сердцу мнится тайная измена…

На лоне вод, где ходит вал,

Свое я имя написал…

Оно исчезло в пенном круге.

Вписал я имя, как залог,

И в сердце друга; но не мог

Потом найти его, в испуге.

Ведь, сердце было, как волна:

Таким же зыбким, как она,

Я верил женщине-подруге.

И страшный день Верховного Суда,

И Божий гнев, каким грозят прелаты,

И грозный час заслуженной расплаты, —

Тебя страшит их близкая чреда…

Напрасный страх! Не все ль равно, когда

Предстанет Смерть, чтоб взять твой дух крылатый?

Содеял зло иль не содеял зла ты, —

Исчезнешь ты из мира без следа.

Вся жизнь была в твоей, казалось, власти,

Но все прошло, в груди утихли страсти —

Пора зажечь огни ночных лампад.

Настанет ночь, и будет все забыто:

К минувшему дороги нет назад,

Грядущее нам мудро не открыто….