Часть Третья

Город вырос на месте рыбацкой деревни еще во времена ранней античности как перевалочная база ароматического, а позже фарфорового и шелкового пути. Этому способствовало его географическое положение — примерно половина расстояния между древней Грецией а затем ее преемника — Рима и Поднебесной. За прошедшие столетия Райсут видел многих завоевателей: ассирийцы, персы, римляне — и каждый новый правитель строил в городе что-то свое, оставляя след в истории города. Новые здания строились на руинах старых и со временем превращаясь в руины, служили фундаментом для еще более новых. Вот только у каждого строения свой срок жизни — какие-то становились руинами не прожив и сотни лет, а другие словно застыв во времени, простояли многие века. Например этот построенный из тесаных каменных блоков римский амфитеатр простоял здесь явно не менее семи столетий, местами даже сохранив фрагменты цветной мозаики.

Но всю эту красоту стилей и направлений утопающую в зелени садов я смог увидеть только спустя сутки пребывания в порту. По прибытию дядя сразу покинул борт для утрясания всех формальностей с портовыми властями, далее его путь лежал в нашу — точнее в Аишину (по завещанию) под дядиным управлением факторию. Затем ему надо было забежать на верфь для найма работников, которые должны установить новую мачту и провести остальные работы по восстановлению оснастки судна. Перед своим уходом он заинструктировал меня буквально до нервного тика — каким я должен быть бдительным чтобы сохранить сокровища, тем более что благодаря пиратской кассе они еще и приумножились.

Мы стояли на якоре, на ближнем рейде. Выставив караул вооруженный луками, мне ничего не оставалось как расположиться в тени кормы и позвать Фараха на предмет осмотра его ран и просто поболтать о завтрашнем увольнении в город. Раны опасений не вызывали — не кровили, припухлость почти исчезла, а краснота осталась только непосредственно вблизи самих ран. Андоррец рассказывал где стоит завтра побывать и что вообще есть с его точки зрения интересного в городе. Припомнив о наложницах, я поинтересовался как там на рынках с этим делом. На рынках с этим делом обстояло все хорошо, но подавляющее количество товара составляли «черные косточки» с Африканского континента. Но и среди них тоже можно найти экземпляры которые проще перепрыгнуть, чем обойти вокруг — сказав это, Фарах состроил блаженную рожицу и задорно подмигнул. Перед моим взором отчетливо возникли воспоминания Искандера во время его утех с Маидой, от чего меня заметно перекосило. Андорец видимо истолковавший мою реакцию по своему, тут же добавил, но уже с более кислым лицом что и с молодыми парнями тоже проблем нет. Выводы андоррца меня позабавили, на что я ответил что парни, мужики и старики меня как наложницы совершенно не интересуют, а сам подумал — надо по приезду в Александрию стрясти с Маиды те камешки которые она выманила у Искандера. Пусть не по джентельменски, но ее бандитская наводка и действия ее брата полностью снимали все этические проблемы. Мысли на эту тему прервал голос караульного.


— Шлюпка по правому борту! Движется в нашем направлении.

Все услышавшие сообщение схватив оружие поспешили на правый борт. Но тревога была явно ложной — в шлюпке гребли и были единственными ее пассажирами два пацана не старше тринадцати лет. Как оказалась это дядя подсуетился — зашел в ближайшею прибрежную харчевню и заказал роскошный обед с доставкой на судно. Вареная и запеченая с овощами баранина, какая-то тушеная дичь, свежая выпечка и сыр, чистейшая родниковая вода, кумыс, компот и множество овощей и фруктов. От одного только запаха перехватывало дыхание и рот наполнялся слюной. Я хотел позвать Деда, но с обонянием у него видимо полный порядок — скребущий цокот его когтей по палубе оповестил присутствующих о проявлении «райской птицы».


— Саня, смотри — редис?! Лук, чеснок! Саня, огурцы!.. — Поминутно раздавались восклицания взволнованного Деда инспектирующего корзины со снедью. — А это же груши и персики! Это просто праздник какой-то! А я думал, они тут одну репу да разные каши с мясом едят. Эх, под такую бы закусь да соточку намахнуть!


— За то что ты меня позоришь, тебе вообще ничего не полагается. Стыдно, Дед! Я объявил тебя райской птицей, а ты вместо того чтобы парить как орел, ползаешь по палубе как рахитическая курица. Я думаю….


— Запомни, Саня! — Дед не дал мне закончить фразу. — И заруби себе на носу — думаю здесь только я, а все остальные выполняют.

Сколько возвышенного пафоса и назидания, прям римский сенатор какой-то. Дождавшись когда Дед переключил свое внимание на корзину с фруктами, подхватываю наглого птица руками и высоко подбрасываю его в небо.


— Ааай! — Это все что успел выкрикнуть Дед, а дальше крылья его распахнулись и описав над морем широкую дугу, он плавно опустился на планшир. — Саня, гад! Ты чего же это творишь!? А если бы я утонул или разбился об палубу….


— Дед, ты был великолепен! Я тобой горжусь! Ты и в правду парил как орел. — Сбив его агрессивный запал, я продолжил. — Ты же знаешь как я плаваю и то что муху ловлю на лету тоже в курсе. Тебе абсолютно ничто не угрожало, а теперь добро пожаловать к столу. Ты сегодня именинник.

Дед поворчал еще немного для порядка, заявил что я испортил ему аппетит и принялся за еду. Персик как корова языком слизнула — страшно подумать что бы было, если бы он ел с аппетитом.

Следующими посетителями были работники с верфи — покружив по палубе и сделав какие-то замеры, убыли не попрощавшись. От нечего делать стал разглядывать свое лицо в дядино серебрянное зеркальце. Маленькое и мутноватое отражение подтверждало слова Деда что Искандер действительно похож на меня в его годы, вот только дурацкая куцая борода портила все впечатление. Решил побриться, но вовремя вспомнил что бритое лицо (если ты не евнух конечно) тут нонсенс. Вспомнил бородку капитана шайти и спросил у Фараха, кто мне может так же подровнять бороду — оказалось что никто. У бывшего капитана был слуга который одновременно был его цирюльником, а остальные ухаживали сами за собой кто во что горазд или посещали цирюльника в термах, если денег не жаль. Сделал себе заметку обязательно посетить термы и брадобрея, но потом задумался как ему объяснить какая мне нужна стрижка и борода, ведь словарного запаса не хватит. Идея все-таки пришла — решил побрить и подстричь андоррца, чтобы завтра предъявить цирюльнику шаблон по которому он и должен сработать точь-в-точь. Уломать Фараха на задуманную мной экзекуцию было большой проблемой, и только когда я пригрозил ему что подстригу Зафара и пойду в город с ним а капризные андоррцы останутся нести караул и драить палубу, принял вид мученика и сдался. Всю процедуру Фарах перенес стоически — наверно с таким выражением лица Александр Матросов накрыл своим телом вражескую амбразуру. То что получилось мне понравилось, и даже подлетевший Дед заинтересованный моими манипуляциями сказал что наконец-то хоть один из увиденных им здесь аборигенов на человека стал похож. Самому Деду летать видимо понравилось и весь световой день он с небольшими перерывами кружил возле «Сафанны», забираясь все выше и дальше. Дядя к вечеру не объявился — знал бы, заказал бы пацанам из харчевни что-нибудь покрепче компота. Но ничего — завтра у меня будет первый выход в большей свет, там разберемся. Утром чуть свет заявился дядя с десятком охраны и новой палубной командой, пока только из шести матросов. Этого хватило с запасом чтобы без происшествий подойти и пришвартоваться к причалу. Рассчитывая претендентов «на вылет», я все же решил оставить Басима. Туповатый конечно, зато силушкой бог не обидел. А после того как я подарил ему ятаган Хасина, разрешил выбрать любые штаны взамен «его штанов» ушедших на дно вместе с Абидом и наградные за поддержку нового капитана, слушался меня как отца родного и любые поручения выполнял с точностью до запятой.

В увольнение отправились втроем — кроме андоррца к нашей группе прибился Дед. В ответ на мои доводы по поводу того что я с ним на плече буду выглядеть как рыночный скоморох, он привел свой, что если он будет кружить над городом самостоятельно, его обязательно пристрелят из лука, приняв за чокнутого фазана. Первым делом посетили харчевню, ту из которой вчера нам доставили шикарный обед. Плотно позавтракав, направились в терму. Мои опасения по поводу привлечения к нашей компании повышенного интереса граждан даже превзошли ожидания. Многие от такого диковинного зрелища замирали как вкопанные, остальные замедляя шаг проходили мимо с открытыми ртами. Одному такому особо удивленному недорослю Дед не выдержав, гаркнул.


— Закрой рот, деревня! А то ворона залетит.

Ойкнув, «деревня» выронила из рук какие-то сладости и еще шире раскрыла рот, видимо для того чтоб ворона точно не промахнулась. Уже подойдя к термам я сообразил что иду туда без смены белья, а надевать пропотевшее и просоленое морской водой на чистое тело не хотелась. Развернувшись на сто восемьдесят, поспешили к одежным лавкам которые прошли минут десять назад. Я выбрал себе шелковую кремового цвета просторную нательную рубаху и такие же подштанники по колено. Раздосадованный своей оплошностью и тем что зеваки идущие за нами табуном уже достали, я забыл что надо торговаться и выдал без возражений продавцу всю запрошенную им сумму сразу. Этот поступок удивил присутствующих наверно даже сильней чем невиданная ручная птица, что еще больше опустило градус моего настроения. В термах я наконец-то расслабился — после получасового отмокания в горячей воде моим телом занялся крепкий на вид старичок. Натерев меня чем-то средним между маслом и жидким мылом с терпимым запахом, он начал массаж. В массажах я разбирался еще со времен занятий самбо, но такого мастерства которое демонстрировал престарелый банщик, еще не встречал. Мне разогрели размяли и потянули каждую мышцу, прощупали и размяли каждый сустав, хрустнули каждым позвонком — и все это было проделано на грани боли, но самой боли я так и не почувствовал. Процедура закончилась тем что меня растерли губкой пропитанной еще чем-то и смыли все это горячей водой, затем окатили ледяной и быстро растерли тело хлопчатым полотенцем. Пребывающее в неге и блаженстве тело передали цирюльнику. Цирюльников было двое — умудряясь не мешаться друг другу, один приводил в порядок мою прическу и бороду, постоянно сверяясь с шаблоном которым служил Фарах, а второй в это время занимался маникюром и педикюром — по упрощенной схеме, конечно.


Из бани я вышел в приподнятом настроении и даже пристальное внимание зевак больше не бесило, а скорее веселило меня. Чтобы нагулять аппетит перед обедом решили прогуляться по «бабам», точнее посетить невольничий рынок на предмет просто посмотреть что почем и вообще на что можно рассчитывать при покупке наложницы. Рабский рынок начинался сразу за окраиной города и наверно такое его местонахождение было необходимой мерой, так как неприятный запашок от продуктов жизнедеятельности «товара» я ощутил еще метров с двухсот. Сам рынок разочаровал меня уже в первые минуты экскурсии. Фарах оказался прав — подавляющее большинство товара было представлено чернокожими рабами, но ничего даже близко похожего на голливудские шаблоны. Никаких тебе сверкающих злобными взглядами, закованных в кандалы перекачанных шоколадных культуристов, а самое главное — роскошные, полуобнаженные мулатки в леопардовых бикини отсутствовали как класс. Дед даже как-то обреченно продекламировал.

— Этапы, конвой, пересылка.

Свидания, побеги, метель.

И правда, скорее это походило на конвойную пересылку мелких африканских уголовников, которые давно смирившись с судьбой сидели, стояли и даже лежали в загонах огражденных хлипким штакетником и с полным безразличием ожидали своей участи. У каждого загона стоял продавец, который заметив хотя бы искру интереса в глазах потенциальных покупателей вцеплялся в них как клещ, расписывая все прелести и достоинства продаваемых им рабов. Обойдя полтора десятка загонов я потерял всякий интерес к этому убогому зрелищу и просто брел за спиной прихрамывающего андоррца, когда услышал женскую ругань, переходящую в крики. Повернув голову на источник шума я увидел следующею картину — жирная негритянка ухватила светлокожую — судя по угловатой фигурке еще совсем молоденькую девушку — за рыжие космы и пытается свалить ее на землю. Казалось еще мгновение и рыжая пропашет своим носом землю, но тут произошло нечто необычное. Выйдя из какого-то ступора, рыжая вдруг нанесла длинную серию ударов по голове и в корпус соперницы. Удары были хорошо поставлены и проведены почти со скоростью барабанной дроби. Толстуха завизжав отпустила волосы соперницы и попыталась закрыться руками, но ей это не помогло. Следующая серия ударов была короче и прицельнее — негритянка поплыла, а мощный пинок в грудь отправил ее на землю. Тут на помощь видимо своей подруге подоспел здоровенный негрила. Мощно размахнувшись… он получил хлесткий удар ногой в промежность и согнувшись пополам, завалился на землю. Рыжею это не успокоило — нанеся еще несколько сильных ударов в голову и отключив его, она вернулась к толстухе, видимо чтобы добить и эту. Но ей помешали подоспевшие охранники, тоже негры, и купец поврежденного товара. Нельзя сказать что эта досадная помеха обескуражила рыжую — она сменила атакующий стиль на уклонения и контратаки, увеличив и так потрясающею скорость. Со стороны эта свалка походила на клоунскую буффонаду, где три неуклюжих толстяка пытаются поймать или ударить очень верткую тростиночку, поминутно сталкиваясь, падая и получая затрещины и пинки от нее и друг друга. Вот только удары были не шутейными, о чем красочно говорили разбитые в кровь лица троих нападающих. Мне уже стало казаться что рыжая без особых проблем вскоре забьет насмерть эту уже выдыхающуюся троицу, когда ее схватил за голень очнувшийся негрила. Ногу она тут же высвободила ударив другой ногой по запястью негра, но потерянное мгновение не вернешь. Воспользовавшись заминкой, один из охранников схватил ее за волосы и повалил на землю, накрывая отчаянно брыкающеюся рыжую своим телом, тут же к нему присоединился купец, но получив удар головой в лицо, освободил место второму охраннику. Рыжая даже в таком положении не сдавалась — утробно рыча, продолжала лягаться и бить головой. От этого грандиозного зрелища меня оторвал Дед.

* * *

— Саня, ее надо срочно брать. — Взволнованно прокричал он мне прямо в ухо.


Я и сам понял что девчонку надо брать и притом срочно, пока ее не покалечили разъяренные битюги — хотя то что с таким «счастьем» можно отхватить горя, я тоже понимал. Смахнув с плеча попугая, перепрыгнул ограду и с криком «Стоять!» врезался в клубок переплетенных тел. Раскидывая в стороны охрану, я одновременно отбивал и уклонялся от ударов спасаемой — все же один весьма болезненный удар в грудину я пропустил, но отделался надеюсь всего лишь синяком.


— Стойте! Остановитесь, правоверные. — Еще раз повторил я, встав между враждующими сторонами и подняв руки в примеряющем жесте. — Я ее покупаю!


— Уйди с дороги, незнакомец! — Голос купца клокотал от ярости, а в руке сверкал кинжал. Если честно, то любой бы на его месте взъярился — подбитый глаз, разбитые губы и бровь, а из распухшего носа до сих пор сочится кровь окрашивая бороду и усы в алый цвет. — Сначала я убью эту тварь, а потом ты можешь забрать ее бесплатно.


— Уничтожать свой товар нельзя! Для купца это очень плохая примета!

Судя по изменившемуся выражению лица, добавленная в мой голос уверенность в сказанном упала на благодатную почву приверженца суеверий.


— Или ты хочешь из уважаемого человека превратится в рыночного побирушку?


— Хорошо незнакомец, я продам тебе ее за десять динаров, только сначала хорошенько поколочу ее палкой.


— Я дам тебе купец за этот длинный скелет три динара и буду колотить ее палкой каждый день, пока она не станет кроткой как ягненок. — После моих слов сзади возмущенно засопели. — А судя по ее характеру, это будет продолжаться очень долго.


— Выкладывай восемь — и можешь забрать эту молодую нецелованую и сильную рабыню.


— В своем ли ты уме, купец? Такие деньги за нее даст только шайтан чтобы пугать ее видом правоверных! Четыре.

Ну все, понеслось!.. В результате получасового торга я стал наконец рабовладельцем, уплатив за это «счастье» пять с половиной динаров. Как бонус к новому приобретению мне выдали ошейник из грубой бычей кожи и двухметровый поводок из прочной веревки. Поводок я сразу сунул в руки андоррцу, Мне хватало носимого на плече Деда, чтоб еще вести на поводке всю забрызганную кровью в изодранных в хлам обносках девицу. Зрелище двух хромающих на разные ноги спутников — видимо в драке у рыжей пострадала левая нога — снова подняло мне настроение и включило мозг. После недолгих раздумий решил отвести рыжую в термы, а Фараха отправил в одежные лавки прикупить для нее новую одежду. Поворчав для порядка, андоррец двинулся в сторону лавок, а я намотав на кулак поводок, пошел в сторону терм. Притормозив несущегося навстречу парнишку разносчика воды, напился сам и напоил явно страдающую от жажды собственность. Напившись, рыжая мне заявила.


— Все равно я тебя убью.


— Что, вода не понравилась?! — С ехидцей поинтересовался я.


— Нет, за то что будешь бить меня каждый день палкой.


— Пфф, а это поможет? Да и заплатив за тебя такие деньги, я не то что бить, я пылинки с тебя сдувать обязан.


— Тогда просто сбегу, я не раз сбегала.

Ни слова не говоря, я вынул стилет и срезал с ее шеи рабский ошейник — надо отдать должное, девочка даже не вздрогнула.


— Давай, вперед! — Я даже жестом показал направление. — Если сон в канаве и еда с помойки тебе нравятся больше, не буду тебя удерживать. Можешь валить на все четыре стороны.

Вогнав стилет обратно в ножны, я не оглядываясь продолжил путь. Спустя минуту меня догнало сердитое сопение — за мной следовала моя наложница.

В термы с такой «раскрасавицей» пускать отказались наотрез. Дождался Фараха чтобы было кому приглядеть за рыжей, а сам пошел качать права в администрацию бани. Предложенные деньги проблему не решили — управляющий был непреклонен и мне пришлось доставать румалу. Оказалось что для особо почетных гостей есть отдельный зал с музыкантами и танцовщицами. Уточнив что помыться там тоже можно, я заказал его, но без песен и плясок. Приглашенная банщица когда узнала кого ей предстоит мыть, чуть было не устроила истерику — пришлось «уговаривать» и ее.


Ждать рыжую пришлось очень долго, я уже начал злиться и подумывать что вопреки моим указаниям в помывочную была приглашена «балетная труппа» и отработав три акта, они сейчас выступают «на бис». Появление рыжей мы дружно проморгали и узнали ее только когда она остановилась прямо напротив нас. Передо мной стояла красивая, стройная и богато одетая девушка с фонарем под глазом. Длинное светло-кремовое платье из тонкого хлопка украшенное вставками и аппликациями из белого и кремового шелка покрывала абая (накидка носимая поверх платья которая надевается от макушки головы) из тончайшей белой шерсти, украшенная замысловатым орнаментом золотистого цвета. Картину завершала светло коричневая милфа (вуаль, закрывающая нижнюю часть лица) из полупрозрачного шифона и индийские башмачки в цвет, с вышивкой на загнутом носке. Когда я справился с шоком, первый вопрос я задал андоррцу.


— Фарах, где ты так научился подбирать женскую одежду, неужели гулямы проходят обучение в дамских лавках?!


— Да не выбирал я ничего! — Андоррец на глазах стал покрываться румянцем. — Я даже не знал что купил! Просто отдал продавцу-иудею твои два золотых, сказал что нужна женская одежда и показал какого роста. Ну и сказал конечно, что если надует, то вернусь и без разговоров выпущу ему кишки.

Я совершенно не ориентируясь в ценах на бабские шмотки, действительно дал Фараху два динара — так сказать с запасом на всякий случай. А он решил эту проблему от обратного, зато быстро и кардинально. Ну да зачем ему экономить чужие деньги, если он и свои не бережет. И ладно, зато какой сюрприз — из гадкого утенка замарашка превратилась в прекрасного лебедя.


— Здравствуй принцесса-лебедь! — Рыжая и так чувствующая себя не в своей тарелке от смущения, после моего приветствия стала пунцоветь. — Давай что ли знакомиться будем — меня зовут Искандер, а как тебя звать-величать.


— Марзозитаонгао…..каго.

Где-то на середине имени мой мозг отказал и включился уже ближе к концу.


— Это очень длинное имя — и когда я его выучу до конца, то уже забуду начало. — Говорил я предельно серьезно, чтоб не обидеть девушку. — Давай я буду звать тебя Марго — это очень хорошее имя, так звали одну красивую королеву.

Повторив свое новое имя несколько раз и как бы попробовав его на вкус, рыжая согласилась. В харчевню пришли когда обед был в самом разгаре и в зале было шумно и многолюдно. Такой расклад мне не понравился, но не ждать же когда зал освободится. Выход из этой ситуации предложил Дед. От харчевни до берега моря было не более пятидесяти метров, и если вчера нам доставили еду на корабль, то до берега по любому донесут. Короче, Дед предложил устроить пикник. Вчерашние мальчишки сразу за линией прибоя на мелкой гальке расстелили два ковра на которых с удобством разместилась вся наша компания и шустро стали подносить еду и напитки. Марго сняла накидку и вуаль, а я «пожертвовал» румолой — используя ее в качестве салфетки, подоткнул под горло платья. Было видно что девочка сильно проголодалась, но ела она не спеша и с достоинством. Впервые с момента встречи мне удалось хорошо рассмотреть ее вблизи. Высокий лоб, симметричные черты лица, большие медового цвета глаза, длинные ресницы, пухлые чётко очерченные чувственные губы — в целом красивое женское европеоидное лицо с едва уловимыми нотками негроидной крови. На мои вопросы о себе отвечала охотно и без жеманства. Оказалось что она коренная африканка, а мое предположение что она полукровка было опровергнуто тем фактом, что все ее соплеменники за редким исключением белокожи и в основном блондинистые. Умеет хорошо драться, в том числе и холодным оружием — ее специально учили этому с раннего детства, так как прародительница их народа великая амазонка и царица Африки — Тин Хинан, а она, Марго — ее прямая наследница, дочь царя племени и будущая мать царя Африки.

С моей стороны соответственно последовал вопрос, не слишком ли она скромничает — почему бы не родить царя мира, а еще лучше сразу бога. На мою подначку Марго не повелась, а терпеливо как туповатому подростку пояснила, что в древних рукописях сказано — у царя племени родится огненная дочь, при этом дернула себя за рыжий локон, со знаком Астеры над сердцем, которая и станет матерью нового царя Африки. Для особо тупых пояснила, что Астера — богиня власти, а ее знак — серп луны. Поколдовав с платьем, безо всякого стыда продемонстрировала левую грудь, где над соском четко просматривалось родимое пятно в форме полумесяца. Сама грудка была на загляденье, совершенство ее формы можно было сравнить разве что с совершенством фюзеляжа истребителя последнего поколения. Видимо решив, что я хорошо рассмотрел все что нужно, Марго быстро запахнула платье.


— А про отца царя Африки в тех рукописях ничего не написано? — С невинным видом поинтересовался я, когда наваждение исчезло.


— Про то что у него большие круглые глаза и открытый рот — точно ничего нет. Открыв до предела рот и выпучив глаза, она сделала уморительную мордашку — видимо изображая меня, когда я рассматривал… кхм… знак Астеры. «- Да она к тому же еще и язва».


— То есть я сейчас сижу в присутствии царицы всея Африки. — Добавил я ехидства в голос. — Большая честь для меня.

Меня объявили темным неучем и сказали, что цариц сейчас не бывает а есть только матери царей, и сделали экскурс в свою пирамиду власти и общественный строй. Оказалось что ее бабка — мать царя — родила только сыновей, старший из них стал царем, который правит всеми племенами и принимает решения. Мать царя ничего не решает, но может отменить любое решение царя. Жена царя — мать Марго — пришлая (не из прямой линии королевского рода) и не сможет стать матерью царя и ее сыновьям не стать царями. Зато если рождается дочь, то она становится новым матриархом и будущей матерью царя. Как пояснил Дед, такая система наследия королевской крови называется матрилинейной (то есть по материнской линии), принятой в матриархальной родовой организации (те же амазонки), но в данном случае с существенными элементами патриархата.

* * *

В семье она была младшим ребенком после старшей сестры и среднего брата. Всех девочек королевского рода в обязательном порядке обучали грамоте, истории рода, иностранным языкам (арабский, латынь, греческий) и конечно как завещала мать-прародительница, искусству боя во всем его многообразии. Сестра была старше ее на семь лет, и когда она полностью осознала что благодаря исключительности Марго ей ничего не светит, стала воспринимать учебу как бесполезную нагрузку. Заметив это, бабка Марго просто махнула на нее рукой, полностью переключившись на будущего матриарха. Когда рыжей исполнилось шестнадцать лет, ей стал доступен ежегодный хадж в храм Астеры, который располагался на высокой горе в неделе пути от их города. Несмотря на то что посещение храма было великой честью, брат и сестра сославшись на недомогание, ехать туда отказались. В храм допускались только особы королевского рода и их ближайшие сподвижники, где им предстояло оставить щедрые дары богине, попросить ее о процветании рода и о чем-то личном. А также передать хранителям-инеслеменам летописи племени за прошедший год, а Марго с бабкой должна была там остаться до следующего хаджа, для ознакомления рыжей с архивами племени и для постижения мудрости накопленной веками. До цели путешествия путники не добрались. На третий день пути в одной из тенистых рощ их ожидала засада. Нападающими были их вассалы-берберы, с которыми у них были верноподданнические отношения, а главное — они не только нападать, а даже косо смотреть на хозяев не смели. Засыпав стрелами караван беспечных путников прямо в центре их земель, агрессоры бросились в атаку. Марго повезло — моментально среагировала престарелая, но все же амазонка — ее бабка, она сбросила с верблюда внучку и накрыла ее своим телом, принимая на себя выпущенные стрелы. Когда приблизилась группа добивавшая раненых, бабка шепнула ««беги»», а сама бросилась в последнею атаку, прихватив копье выпавшее из руки погибшего воина. Эту атаку она не пережила, впрочем как и четверо из контрольной команды. Убежать Марго не удалось — слишком плотным было кольцо засады. Метания девушки прервала петля аркана, перехватившая ее шею. Пленивший ее бербер зная о возможностях женщин ее племени на ночь крепко, как ему показалось, связал ей руки, а конец веревки закрепил на своем поясном ремне, где находился легко извлекаемый из ножен кинжал. Астера позаботилась о своей подопечной — концерт который устроили цикады заглушил тихие вскрики и непродолжительную возню, а острый серп луны давал достаточно света чтобы управлять трофейным верблюдом. Погони не было. Какими бы отчаянными берберы не были, но гонять по чужой земле малым вооруженным отрядом не самый лучший способ самоубийства.

Добравшись в родной город и рассказав все сестре, она была обвинена в том что сама подготовила нападение чтобы досрочно взять всю власть в свои руки, а иначе как объяснить тот факт, что самые умелые воины племени погибли, а на ней ни царапины. На самом деле произошел банальный дворцовый переворот, который сестра давно и тщательно готовила, собрав вокруг себя опальную и недовольную своей участью знать. Момент для этого был выбран крайне удачно. Одним ударом была уничтожена вся верхушка власти и их приверженцы. Сестра автоматически становилась матерью царя, брат — до тех пор пока не родится и не войдёт в силу его племянник — становился временным царем, а дворцовые аутсайдеры превращались в лидеров. Обвиненная в предательстве и убийстве царственных родственников Марго была заточена в зиндан, в котором она должна была провести почти год до следующего праздника осеннего равноденствия. В этот день полумесяц примет истинную форму знака Астеры, брат будет коронован и сможет решать судьбу других особ царского рода. Марго не сомневалась, что после коронации ей останется жить считанные дни если не часы, поэтому единственное что могло продлить ее жизнь, это побег. Сбежать самостоятельно из каменного четырехметрового колодца с гладкими отвесными стенами и тяжелой металлической решеткой у горловины было нереально, оставалось надеяться на случай. Все чем она могла способствовать побегу в ее положении, это только поддерживать свое физическое состояние на пике формы, чтобы когда такой случай представится, не упустить его из-за своей немощи. Неделя сменяла неделю, за месяцем следовал другой и ничего не происходило — один и тот же тюремщик каждый день опускал пищу и поднимал ведро с нечистотами, за все это время не проронив ни слова. Один раз приходила позлорадствовать сестра, сказала что ждет не дождется того дня когда Марго посадят в клетку с голодными львами, и будет наблюдать это зрелище до тех пор, пока от рыжей не останется ни единой косточки. А после прикажет собрать львиный помет, закопать его в землю, а сверху поставить надгробье с ее именем. Марго поблагодарила сестру за подсказку и заявила, что именно так и поступит со всеми изменниками. Ночью на исходе седьмого месяца заточения, чуткий сон Марго потревожили какие-то нехарактерные звуки — вместо размеренных шагов часовых странные перебежки, возня, запыхавшееся дыхание, опять возня уже с запорами решетки. Наконец решетка откинута и внутрь опущена веревочная лестница. Поднявшись наружу, Марго в слабом свете факелов освещавших внутренней двор тюрьмы наконец-то разглядела своего спасителя — это был не какой-то чудо-богатырь, способный расправится с десятком тюремщиков, а заурядный худощавый мужчина за сорок с добрыми и умными глазами, весь перепачканный кровью. Как оказалось, это хранитель-инеслемен из храма Астеры.

А дело было так — не дождавшись очередного посещения храма правящей верхушкой, главный хранитель отправил своего будущего преемника в «свет» разузнать что же произошло. Получив подробную информацию, настоятель ни на гран не усомнился в невиновности Марго, а зная об ее исключительности, решил любой ценой помешать ее гибели. В результате длительной подготовки был подкуплен тюремный повар, который в день «Ч» щедро приправил приготовленный ужин ядом и оставил открытой служебную калитку. Первостепенным условием повара было то, чтоб отравленные тюремщики выглядели так как будто были убиты оружием, поэтому хранителю пришлось резать, колоть, растаскивать и вооружать трупы согласно принятой на себя клятве. Имея значительную фору во времени, а также то что погоня взяла специально подготовленный для нее ложный след, беглянке и хранителю удалось в скором времени без происшествий добраться до Тарабулуса (Триполи) — города-порта, раскинувшегося с незапамятных времен на берегу Средиземноморья. Конечной точкой их путешествия были предместья города Сиракузы, расположенного на острове Сикилийя (Сицилия), там почти столетие назад образовалась крупная община народа имошаг — ее народа.


Мухаммад Зийадаталлах, эмир Туниса, чьи земли граничили с землями имошаг, в 827 году собрал огромное войско, в которое вошли четыре тысячи воинов ее племени и двинул эту армию на покорение Сицилии. В результате десятилетия вялотекущих военных действий оставшиеся в живых соотечественники получили плодородные земельные наделы и компактно расселились на них. Кто-то женился на местных, а кто-то с оказией перевез континентальных родственников к себе. Так зародилась община, сохранившая веру, язык и обычаи предков. На решения континентального царя им было в общем-то плевать, но связи с главным храмом Астеры поддерживали и к мудрости матери царя прислушивались.

В порту выяснилось, что на Сицилию завтра утром отправится неф, заканчивающий погрузку слоновой кости. Недолго думая, беглецы направились к так удачно подвернувшемуся судну. За проезд двух пассажиров капитан — носатый грек — потребовал три солида, на динары тоже согласен. Простофиля-хранитель тут же достал из увесистого кошеля требуемую сумму и вручил ее греку. Безразлично-ленивое выражение лица капитана сменила дружеская улыбка. Грек засуетился, пригласил уважаемых путников перекусить в свою каюту, а пока его человек ходил за едой, предложил попробовать замечательный нектар, который восхитителен на вкус и прекрасно утоляет жажду. Последнее о чем подумала Марго перед тем как Морфей принял ее в свои объятия, что напиток — полная дрянь.

Очнулась она от качки и жуткой вони. Когда ей удалось разлепить глаза, то, что она увидела, мало чем напоминало капитанскую каюту, — это был трюм, забитый до отказа африканцами разных племён. Единственной ее одеждой, если не считать рабского ошейника, было что-то типа мешка с прорезями для головы и рук. Что еще заметила Марго, трюм в котором она оказалась, был гораздо уже, чем был бы у широченного нефа. А это означало что она на другом судне, которое идет куда угодно, но только не на Сицилию — ведь единственный кто следовал туда, был этот самый неф. Бешеная злоба заклокотала внутри — капитан, мразь, мало того что завладел двумя кошелями с золотом, ее украшениями, не погнушался ношеной одеждой, так еще продал их в рабство. Дикий звериный крик полный отчаянья и злобы сотряс трюмное пространство. Потревоженный сосед по «нарам» решил успокоить безутешную девочку крепкой плюхой по лицу. Плюха была машинально отбита, но все равно спустила взведенную до предела пружину. Град ударов обрушился на соседа, а потом и на пытавшихся ее урезонить его соплеменников. Короткие поводки их ошейников не позволяли убежать от обезумевшего демона в которого превратилась обычная с виду девушка, а безуспешные попытки защититься еще больше раззадоривали ее. Все что им оставалось — это падать и закрываясь руками, бешено кричать от охватившего их ужаса. На крики прибежала охрана вооруженная сетью (видимо отработанный прием для буйных, чтоб не попортить товар). Обездвиженную Марго попинали для порядка, освободили от ошейника и обрядили в колодки. Кроме того что ее еще раз побили за отошедшего к праотцам соседа который умер через сутки не приходя в сознание, ничего примечательного до Александрии с ней не произошло.

В Александрии едва с нее сняли колодки и выпустили из клети где на территории рынка ночевали рабы, как она сразу же задала стрекача. Уйдя в стремительный рывок, она моментально оторвалась от еще полусонной охраны, а благодаря раннему утру улицы были практически пустынны. На самой окраине города Марго прошмыгнула в какие-то развалины, где решила затаиться до ночи. Как оказалось, кроме нее на данной площади квартировал старик дервиш. Поделившись с ней скудным завтраком и водой, он отправился по своим делам, не забыв оповестить городскую стражу о прячущейся там девушке с характерными потертостями от колодки на шее и запястьях рук. Схватившая ее стража не получив ответа на вопрос кто является ее хозяином, не стала упорствовать, а попросту продала ее работорговцу, который в этот же день покидал Александрию — как говорится, и концы в воду и волки сыты. Вот так она и попала на рынок Райсута. На вопрос Деда известно ли ей слово «туарег», сказала что да — так их народ называют арабы.

Все что она говорила я переводил Деду, что спрашивал он — переводил Марго, получалось я постоянно говорил, держа в руке чуть надкушенную, взятую в самом начале обеда утиную грудку, а они сметали со стола все что не приколочено. Никогда не был знаком с переводчиками, но наверняка все они постоянно злые и вечно голодные. Такое положение дел мне надоело, и задав глобальный вопрос Деду — что он думает по этому поводу, я спокойно принялся за еду.

Дед начал с того, что туареги единственный африканский народ полностью соответствующий европеоидной антропологии которую он сохранил сквозь века, несмотря на постоянную вынужденную подпитку негроидной крови. Что касается версий его возникновения, то их великое множество — от тех что они произошли от атлантов некогда затонувшей Атлантиды, до тех, что они те самые потомки инопланетян, которые построили египетские пирамиды и дали начало европеоидной расе на Земле. Дед же придерживался той гипотезы, что они потомки карфагенян и их предтеч финикийцев, которые разбежались по всей Африке после падения Карфагена. Сто лет пунических войн убедили Рим что если не извести под корень всю мятежную нацию, это безобразие не прекратится. У того же Флобера есть описание как всех оставшихся в живых жителей Карфагена после его захвата связали и растоптали слонами. Так что наверняка нежелающие разделить участь соотечественников, горожан столицы, тысячи карфагенян двинули в сторону центральной Африки, где без сомнения за прошедшее века разведали подходящие оазисы. Свято место пусто не бывает, но обладая многовековым опытом ведения войн и более совершенным оружием, они без особых потерь расчистили под себя место и поработили аборигенов, скорее всего берберов. Как это часто бывает, победители с течением времени переняли язык и культуру побежденных, но не допустили ассимиляции своего этноса и оставили себе свою письменность и веру. Так и жили — не тужили, пока с юго-востока лет пятьсот тому назад не хлынули бесчисленные орды кровожадных дикарей, которые постепенно вытеснили их в сторону Сахары. В общем воевать им пришлось с короткими промежутками времени более тысячелетия — волей-неволей пришлось развивать культ воина, а с учетом матриархата и воительницы.


— Так что боевитый народец получился! — глянув на рыжую, закончил Дед.

Обед давно закончился, но уходить никуда не хотелось. Вообще что-либо делать было лень. Легкие перистые облака как вуалью закрывали разгоряченный лик Солнца, пропуская только ласковое тепло, ленивые волны мягко шелестели галькой, а едва заметный бриз наполнял воздух морской свежестью. Марго водила пальчиком по перышкам «райской птицы», счастливая улыбка не сходила с ее уст, а застывший попугай казалось даже забыл как дышать. Прям пастораль в стиле Франсуа Буше. Мне даже завидно стало.


— Дед, это называется как ты говорил двойные стандарты! Вон Гуфара например когда он хотел тебя погладить ты клювом так долбанул, что он сейчас в нашу каюту заходить боится. А тут надо же, разомлел, того и гляди растаешь.


— Саня, это называется зависть. — Не открывая глаз, назидательно проговорил Дед. — Умей проигрывать достойно — ты же видишь, я ей больше нравлюсь.


— А хочешь, я ее спрошу как бы она поступила с попугаем, если бы не знала что он принадлежит ее хозяину.

И не дожидаясь ответа Деда, обратился к рыжей.


— Марго, тут птица спрашивает — как вы сворачиваете головы курицам перед тем как приготовить из них еду.

Марго слегка смущенно глядя на попугая, все же продемонстрировала знакомый всем жест, Дед опасливо покрутил шеей, и видимо вспомнив что проголодался, поспешил к недоеденным фруктам.


— Так что Дед ты сильно губу не раскатывай, не по Сеньке шапка. Вот на днях сходим на птичий рынок, прикупим тебе там пару курочек, и на твоей улице будет праздник. А хочешь, купим петушка — выберем такого же голубого как ты.


— Саня, я таких шуток не понимаю. — Голосом Деда можно было заморозить море. — Еще одна такая шутка, и я так долбану тебя между глаз — неделю потом будешь звезды считать.


— Спокойно, Дед. — Я убрал с лица улыбку. — Я не шучу. Я конечно не специалист в попугаях, но с первого дня мне кажется что тело в которое ты попал принадлежало самочке попугая. И если мы купим только куриц, то им фиолетово какого ты пола, а петух сразу или полезет в драку, или попытается, кхм… сам знаешь чего. Вот тут все сразу станет ясно.

Физиономию Деда как-то странно перекосило, а открытый наверное для отповеди клюв так и остался открытым — видимо его мозг завис, пытаясь вспомнить первичные половые признаки попугаев. Оставаться серьезным несмотря на отчаянные попытки не получилось, и я заржал в полный голос. Далее под восторженные восклицания публики включая пацанов из харчевни пришлось изображать из себя тореадора, который хладнокровно в самый последний момент уклоняется от смертельного удара разъяренного попугая. Чтобы очередная атака пикирующей птицы не закончилась свернутой об галечник шеей, пришлось ловить ее на лету, что вызвало очередную бурю аплодисментов. В общем, пикник удался на все сто, Дед конечно пообещал что в долгу не останется, но это мелочи.

День близился к закату когда мы с Дедом решили не возвращаться на судно, а переночевать на постоялом дворе примыкавшему к облюбованной нами харчевне, где нормально отметить воссоединение себя с собой. Тем более что с дядей на борту и с его пуританскими убеждениями такое вряд ли возможно. Осоловевшего от обильной и вкусной еды Фараха отправили на «Сафанну» предупредить дядю чтоб не волновался, а Марго решили взять с собой, чтоб «случайно» не покалечила экипаж — а то мало ли, вдруг кто косо посмотрит.

* * *

Доставшийся нам люксовый судя по цене номер от бомжатника двадцатого века мало чем отличался, но кувшин вполне приличного вина и обилие закусок и фруктов не располагали к привередливости. Когда я попросил у парнишки-разносчика принести третий кубок, он с детской непосредственностью поинтересовался, не ждем ли мы кого еще. Я ответил что нет, но уважаемая госпожа будет пить вино в два горла. Уходя он чуть было не снес дверной косяк, потому что с открытым ртом пялился на необычную госпожу, которая с удивленным видом ощупывала свою шею, Дед пригубил чуть-чуть вина из кубка и прислушался к своим ощущениям — видимо ощущения ему понравились, и во второй раз он приложился более основательно — пьянка началась. Первым делом обсудили достоинства и недостатки Марго — понимала бы она русский, точно прибила бы обоих. Затем перешли на тему оружия — тут конечно с Дедом мне не тягаться. Первое что он предложил, это отправить экспедицию в Китай за порохом. По его словам он там известен по разным источникам то ли с 814, то ли с 821 года, правда качество дрянное, но если подсказать тамошним производителям правильные пропорции, то для фальконета (небольшая пушка с диаметром канала ствола = 45–65 мм) лучше и не надо. Пропорции вязкой или орудийной бронзы и вовсе элементарные 90 % меди и 10 % олова. За порохом следует отправить «Cафану», сразу как приведем ее в норму и возьмем попутный груз. Боцманом и начальником экспедиции с широкими полномочиями Дед предлагал назначить Зафара, как умного человека и опытного морехода. Между делом птиц не забывал прикладываться к кубку, да и я от него не отставал. Я задал вопрос зачем нужна эта маета с Китаем, если и так известны все ингредиенты и пропорции, не проще ли производить порох самим. Оказалось все дело в селитре — неизвестно где ее месторождения и как она выглядит, Дед не знал, да и не всякая селитра подходит. А если бы и знал, то скорее всего поступил также: что знают двое — то знает и свинья, а вооружать арабов порохом на три сотни лет раньше чем весь остальной мир — плохая идея. Другое дело когда, кто-то привез чего-то с самого края света — иди ищи-свищи, а если и найдешь, то довезешь скорее всего слежавшуюся, отсыревшую, ни на что не годную массу, если по дороге не подорвешься. А пока Зафар ищет и везет порох, Дед предложил заняться аркбаллистой (большой станковый арбалет на лафете), которая по мощности будет мало чем отличаться от гладкоствольной пушки. Необходимую мощность ей обеспечит стальной лук, но не простой цельнокованый, а набранный из пластин по типу автомобильной рессоры, который послужит на два порядка дольше цельного. Но основная фишка не в луке, а в тетиве — древние могли изготовить пусть недолговечный, но схожий по мощности лук, но вот тетивы способной выдержать такое натяжение даже близко не было. Наша будущая фишка — стальной трос, судя по моей кольчуге вытянуть тонкую стальную проволоку нужного качества современные кузницы могут. Для приличного ювелира изготовить 6–8 простеньких подшипников (лишь бы крутились) из бронзы не вопрос. А изготовить остальное и собрать машинку для плетения стального троса небольшой длины по мнению Деда может даже такой криворукий мастер, как я.


Марго поначалу вслушивалась в наш непонятный ей говор, потом просто сидела обхватив руками колени, думая о чем-то своем, а сейчас откровенно клевала носом. Насыщенный событиями и впечатлениями день, плотный ужин и кубок вина сделали свое дело — девушка засыпала. Я посоветовал ей идти спать, все равно она сегодня ничего интересного уже не пропустит. Рыжая спорить не стала, быстро разделась до панталончиков и юркнула под одеяло. Не скосить глаза на такое зрелище не получилось, но быстро взяв себя в руки, я вновь обернулся к Деду. Дед по прежнему смотрел на мгновенно заснувшею Марго, а в его немигающих глазах было столько тоски, что мне стало сильно не по себе.


— Дед, с тех пор как мы встретились я много думал о том, что я наверно незаслуженно получил это тело и что ты как более опытный и мудрый должен был получить его. Но до тех пор пока мы живы, это вряд ли получится исправить.


— Да нет Саня, тут-то как раз все правильно. У тебя чистая душа и ты в своей прошлой жизни незаслуженно даже мухи не обидел, даже ни разу не пообещал жениться. — На этих словах он издал звук, похожий на ухмылку — А на мне есть грех — в свое время пришлось поработать в группе киллеров. Объяснять что это означает?

Я до этого пытался пару раз расспросить Деда о своей несостоявшейся жизни, но он как-то сразу уводил разговор в сторону или отшучивался «— Ты еще слишком мал чтобы знать всю правду». Но как водится, алкоголь развязал язык и я наконец-то услышал «свою» историю.

Как и предполагалось, в ОИИМФ Краснов поступил. Однокурсники, вчерашние школьники, не то чтобы чурались переростка, но общались сдержанно, а Деда совсем не вдохновляли их детские забавы, так что учебе ничего не мешало. Учился он весьма неплохо и в охотку, видимо судомодельный кружок в детстве был выбран не случайно. Кроме изучения программы факультета Краснов увлекся историей судостроения, потом историей военных флотов и всем что этому сопутствовало, и в итоге, историей в целом. Он был просто потрясен теми фактами, которые ему стали открываться. Оказалось в истории он был полнейший профан, спасибо нашему учителю истории, литературы, а также парторгу школы — Тамаре Константиновне. Свои предметы она преподавала только с точки зрения марксистско-ленинской теории, а скорее всего просто их не знала. Про древний Египет было известно только то что рабовладельцы жестоко угнетали рабов и заставляли их строить пирамиды, в Риме тоже угнетали, но уже гладиаторов — поэтому они под руководством товарища Спартака подняли восстание против каких-то патрициев, не путать с партийцами. Ну и так далее — товарищи Ян Гус и Жанна д Арк боролись с международным феодализмом, а наши товарищи декабристы против российских помещиков и царя. Но все они были слишком далеки от народа, пока не пришел уважаемый товарищ Ленин, которого разбудил товарищ Герцин, или наоборот — в общем как-то так. Первый шок Дед испытал когда узнал что Темучин и Тамерлан совершенно разные люди и кроме того что жили они в разное время, никто из них не управлял Золотой Ордой. Более того, тот же Тамерлан разбил Золотую Орду в 1395 году вдребезги и пополам. Второй шок ожидал Деда когда тот узнал что турецкие янычары с которыми воевал Суворов — состояли из юношей-христиан. И так далее: новый факт — новый шок. В результате всех этих открытий как выразился Дед, он подсел на историю как нарик на дурь, не расставаясь с этим увлечением всю свою жизнь. Закончил ОИИМФ в девяносто втором, до «красного» диплома немного не дотянул, но его дипломная работа — «Использование сталей и сплавов в современном судостроении» была открытием для большинства профессуры.

Первым местом его работы по профилю стал Ильичевсий судоремонтный завод и должность старшего мастера второго плавучего дока. Мест в общаге как и самой общаги для молодых специалистов не было, так что пришлось устраиваться в пустующем помещении диспетчерской на самом доке. Почти все рабочее время посвящал чтению книг и рыбалке — другой работы не было, как оказалось и зарплаты тоже. Единственный, но сомнительный плюс — талоны на комплексный обед в заводской столовке, которую местные работяги называли рыгаловкой.


Я старался не перебивать Деда, но те воспоминания о заводе что остались у меня, просто кардинально отличались от его описания. Та же столовая — чистое просторное помещение с добротной мебелью, огромный выбор блюд, все очень вкусно и за копейки. На мой вопрос как такое могло произойти, неужели новую дирекцию завода набрали из психушки. Дед сказал что так оно и было, потому что весь бывший СССР к тому времени стал одной большой психушкой. То что он потом рассказал мне показалось полнейшим бредом. Такой апокалипсис мог придумать человек, обладающий изощренной больной фантазией. Но зная его, то есть себя, я понял — это правда. Пусть под влиянием алкоголя он что-то приукрасил, подал в излишне мрачных тонах, но то что он не врал, я не сомневался. Все что он мне рассказал помимо его биографии я решил не упоминать — если мы не оставим следа в истории способного изменить будущее, то это и так будет всем известно. А если изменим его, то потомки примут автора этих строк, очень мягко выражаясь, за выдумщика.

Бесперспективная безнадега вынудила Деда написать заявление об уходе что абсолютно никого не удивило, и получив на руки трудовую, он вернулся домой. Просуществовав всего шестьдесят семь лет, Свердловск исчез с мировых карт, вновь вернув себе имя данное Петром Великим. Екатеринбург встретил Краснова выросшими как грибы после дождя продуктовыми и промтоварными киосками, дополняли это товарное изобилие бесконечные ряды лотков. Там можно было купить все, от трусиков «неделька» до норковой шубы, от безалкогольного пива до спирта «Royal» и от «тампакса» до «сникерса». В изобилии имелись и разного рода лохотронщики — от гадалок-цыган до наперсточников и лотерейщиков. Постоянно попадались молодые люди, проходящие мимо с речитативом-скороговоркой — «дорого ваучеры, золото, валюта», а также группы спортивного вида коротко стриженых парней и стайки расписанных «под хохлому» проституток. Добро пожаловать в девяностые.

Сидеть на шее у и так не жирующих родителей Дед не стал, а сразу подключив старых знакомых, активно принялся за поиски работы. Поскольку вакансии инженеров-корабелов отсутствовали как класс, а в схожих отраслях из-за отсутствия заплаты половина инженеров разбежалась и оставшихся держали на голодном пайке, то и этот вариант тоже не рассматривался. Помог бывший тренер по самбо Олег Захарович. Он на пару со своим приятелем, бывшим офицером — «афганцем» возглавлял частное охранное предприятие, которое за свое умение «решать вопросы» пользовалось популярностью среди заказчиков подобных услуг. В качестве проверки профпригодности Краснов провел два спарринга, оба выиграл всухую, и отстрелялся в тире тоже на отлично. В качестве объекта охраны Захарович подогнал ему некого Леонида Андреевича Марухина, владельца нескольких заводиков, карьеров и лесопилок на севере области. Сам Марухин был из бывших комсомольских активистов, выглядел весьма представительно и имел хорошо подвешенный язык. Но как оказалось, являлся просто подставной куклой, ставящей свою подпись и решающий мелкие вопросы с помощью взяток с областными чиновниками на местах. Те кому положено было это знать — знали, и лично к нему претензий не имели, поэтому работа у Деда была ненапряжной и не пыльной, так — принеси, подай. А после случая в одной из московских саун, когда Краснов жестко вынес из помещения нескольких сутенеров с охраной, которые хотели куда-то увезти поддатого Леню — стал заводчику чуть ли не приятелем. Дед замечал что Леня сорит деньгами несколько большими, чем мог себе позволить функционер подобного уровня, и даже намекнул ему что это бросается в глаза, на что получил ответ в стиле «не дрейфь у меня все схвачено». Но видимо все же не все — после очередного вызова в столицу Марухина и главного бухгалтера холдинга, оба бесследно исчезли. Официальная версия — сбежали за границу с деньгами обманутых вкладчиков какого-то предприятия. Дед пояснил, что если в общую тетрадь мелким почерком записать фамилии всех подставных директоров и бухгалтеров которые в девяностые «сбежали за границу», то она будет заполнена минимум наполовину.

Новый директор холдинга — Ян Карлович, страдающий явно избыточном весом, рыхлый и чванливый одногодок Краснова, был из столичной адвокатуры и всех окружающих его подчиненных и охрану в том числе считал грязью под ногами, кроме разве что привезенного с собой личного телохранителя Фила. Филя — почти двухметровый туповатый качек родом из Кишинева, которого Ян подобрал в Майами, на остальную охрану смотрел тоже свысока. Что не мешало ему всем хвастать будто он крутой боец, чемпион борьбы без правил, и мастер ножевого боя, и что за право получить его на съемки перессорился весь Голливуд. Но вот оружие у него действительно было всем на зависть — Beretta 92 с увесистой рукоятью и нож ka-bar морской пехоты США.

Ян сразу не понравился Деду, просто с души воротило от одного взгляда на эту чванливую свинью. Он конечно этого не показывал, но судя по тому что ему достается больше всех придирок и нагоняев, заводчик чувствовал это. Долго так продолжатся, не могло и случай на охоте расставил все на свои места.

На открытие сезона собрался бомонд примерно равный по статусу — мелкие политики, милицейские полковники, областные чиновники, бандиты-предприниматели и судейские чины. Загонщики постарались, и результатом охоты стал с десяток подстреленной разнокалиберной дичи — кабанчики, косули, пара зайцев. Пока прихваченные с собой повара готовили основные блюда из дичи, на импровизированное застолье рекой хлынули водка и коньяк — веселье началось. Когда прозвучали все тосты и было отдано должное жареной и запеченной на углях дичи, общий «стол» разделился на компании по интересам. Ян о чем-то с азартом спорил с депутатом какой-то там думы или палаты. К разговору Дед не прислушивался, но когда прозвучала его фамилия, подошел поближе.


— Вот смотри, Геннадий Юрьевич, парень с высшим образованием, спортсмен, объехал весь земной шар, а за сущие копейки вынужден мне служить как преданный пес. — Пьяный добродушный голос заводчика не вязался со злым и внимательным взглядом, которым он смотрел на Деда. — Краснов, взять! — Подав команду, Ян бросил под ноги Деда наполовину обглоданную кость.

Сплюнув сквозь зубы на ноги охраняемому объекту, Краснов так заковыристо послал Яна по матушке, как мог только боцман с «Зои», и пошел в сторону стоянки.


— Фил, урой этого ублюдка! — голос заводчика перешел почти на визг. — Немедленно!

Обернувшись, Дед увидел с ленцой приближающегося Филю и ему стало просто весело. Он давно собирался послать на… эту свинью, а начистить рожу его Филу иногда хотелось просто до зубовного скрежета — и вот наконец мечта сбывается. Прокашлявшись, подражая голосу Майкла Баффера (профессиональный конферансье в боксе), он произнес.


— Внимание, господа! Сейчас вы станете свидетелями захватывающего поединка! — Господа привлеченные визгом Яна и так были само внимание, а Краснова просто перло, он поймал кураж. — Мастер ножевого боя и неоднократный победитель боев без правил — Фил Ландау Майями! Против кандидата в мастера спорта по самбо — Александра Краснова Екатеринбург!

Своим заявлением он как минимум завоевал симпатию подавляющего большинства публики, тут же послышались аплодисменты и выкрики в стиле «вломи ему Саня, давай!». Дед занял позицию в центре свободного пространства поляны, спиной к солнцу, Филе такие тонкости были незнакомы, и кроме того имея нож в руке, Краснова он совсем не опасался. Первое что сделал мастер ножевого боя — это лишился своего ножа получив болезненный удар в ухо и пропахал носом землю — публика ахнула и тут же взвыла. Надо отдать должное Филу — ни в панику, ни в ярость он не впал, видимо в самом деле имел опыт борьбы на ринге. Следующие атаки благодаря более длинным конечностям он строил на ударной технике с дистанции. Но Дед свое дело знал туго — уклон, уклон, блок, захват, бросок, удержание, серия ударов. Уклон, отскок, проход, захват бросок болевой. Во время проведения болевого Дед заметил что Фил оставил свои попытки вырвать руку из захвата и пытается свободной рукой дотянутся до кобуры. Пришлось прервать прием, чтобы первым перехватить «Беретту» и отбросить ее в кусты. Это стоило Краснову разбитых губ и здоровенной шишки на лбу, что в общем-то неплохая альтернатива пуле в живот. Дед сказал что он не злопамятный, поэтому чуть было не убивший его Филя отделался всего лишь сложным переломом взъема стопы и челюсти, жить он будет, а вот нормально ходить, жевать и говорить навряд ли. Кстати его хозяин спустя три года тоже «сбежал за границу», туда ему и дорога.

Произошедшее событие грозило Краснову крупными неприятностями, но многочисленные свидетели подтвердили что он был полностью в своем праве и Дед отделался всего лишь увольнением с получением выходного пособия и в качестве бонуса стал владельцем трофейной «Беретты». Новое место работы не заставило себя ждать. Еще охраняя Марухина, покупая ему цветы для очередной пассии он встретил на рынке Марата Сагиева, дружка по секции самбо. Марат был бригадиром у братвы крышевавшей рынок, прилегающие к нему киоски и автостоянку. Марат искренне обрадовался Деду, звал к себе, в общем, обменялись телефонами, пожали руки, разбежались. Идти в баньдюки не хотелось, но с таким волчьим билетом можно было устроиться разве что вахтером в общагу.

За время работы на рынке Маратовской бригады там был наведен полный порядок, отвадили всякую мелкоуголовную шушеру и борзеющих продавцов, убрали с территории цыган, разных пьяниц и попрошаек. Как это не смешно звучит — но все было сделано для безопасности и спокойствия граждан. Даже поборы с продавцов приобрели цивилизованную форму. Утром торговые ряды обходил «кассир» и взимал плату за аренду торгового места в обмен выдавая номерной чек с указанием суммы и даты, а после обеда ряды обходил «контролер» проверяя чеки и обилечивая припозднившихся продавцов. Деду пришлось принять новый дресскод — по рынку он рассекал в черном «адидасе», таких же кроссовках и с карандаш толщиной золотой цепи на шее. Деньги которые ему платили, не сильно но превосходили зарплату которую он получал будучи телохранителем, а свежие овощи, фрукты, мясо и другие продукты с рынка вытеснили со стола Красновых всю остальную дешевку. Вроде чего еще желать — вкусно ешь, мягко спишь, новая тюнинговая «девятка», телок табун, но Дед понимал — это тупик. Он и так был в бригаде переростком, старше всех остальных «быков» на пять-семь лет, что же ждать от будущего. Но как говорится — бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться. Краснова вызвали в центральный офис фирмы на Бебеля.


Крепкое строение прошлого столетия было оборудовано бронированным предбанником тамбурного типа, причем вторые двери более массивные и открыть их можно было только из следующего за тамбуром помещения и только когда первая дверь заперта. То есть даже завалив обыскивающею тебя охрану, предбанник ты мог покинуть только на труповозке. Егор, как представился собеседник, крепкий сорокалетний мужчина с открытым добродушным лицом и цепким взглядом, был полностью информирован о всех биографических фактах и возможностях Краснова, включая службу в Дзержинке и даже его увлечением историей. Как выяснилось Егора история тоже интересует и его хобби средневековое холодное оружие, он даже обещал при случае показать Деду свою коллекцию. Далее разговор перешел в практическую плоскость. Егор задумал и реализовал отлично работающую схему перегона из Европы морем через Калининград угнанных на заказ дорогих автомобилей. Попутно перегоняли легально приобретенный битый и пользующийся хорошим спросом транспорт. В мастерских под Калининградом перебивали номера или вваривали детали кузова с номерами битых машин, а из двух битых получали одну новенькую, остальные машины просто шаманили для того чтобы придать им товарый вид. Все бы хорошо, но зашевелились конкуренты по бизнесу — крупная банда, в основном состоящая из местных поляков и русаков. И вот вчера после опять ничем не закончившихся стрелок они перешли к делу — взорвали две гранаты на стоянке с приготовленными к перегону машинами — полтора десятка машин повреждено, ранен охранник. По телефону они прокомментировали свои действия как последнее предупреждение. Деду предлагалось еще с несколькими бойцами съездить в командировку — пугнуть оборзевших конкурентов и поднатаскать в боевке тамошний филиал фирмы, и месяц-два пока вопрос не решен сопровождать конвои с перегоняемыми тачками. Кроме зарплаты Краснову по окончанию командировки была обещана любая машина которую он себе выберет, кроме заказных, конечно.

Пугнули аборигенов неплохо, одна группа спалила две их заправки, одну с полным бензовозом. А Дед в группе с Валей Морпехом — бывший прапор подрывник из диверсов и Славой Гонщиком — водила виртуоз, подорвали бэху (BMW) одного из авторитетов, а второму Краснов при обгоне прострелил обе малых фары, его последней модели «очкарику» (Mercedes W-210). Намек вроде поняли и весь следующий месяц прошел без происшествий. Основная база фирмы располагалась в деревне Семеново, на полтора десятка в основном пустующих дворов, в двадцати километрах от Калининграда. Там располагались мастерские и формировались автоколонны для перегона. Дед к тому времени успел уже сопроводить три таких колонны до Минска, как раз дневной переезд, Там те кто усиливал колонну на проблемном участке дороги ночевали и возвращались обратно. Очередной четвертый по счету рейс воспринимался уже как рутина. Встал, не спеша позавтракал, залил в термос горячий кофе, прихватил приготовленные на дорогу бутерброды, сложил все в дорожную сумку и двинул к машине. В этот раз конвой состоял из семнадцати машин, в том числе две машины усиления. Доведенный Славой до идеального состояния Паджерик (Мицубиси Паджеро) восьмилеток в котором находился Дед, шел третьим. Первые пять километров пути предстояло проехать по плохонькой грунтовке, поэтому скорость была никакая и шли кучно. Где-то на десятой минуте марша из проселка, закрытого с дороги раскидистой липой, выскочил Маз полуприцеп и протаранив ведущую в колонне машину сбросив ее в кювет, своей тушей полностью перегородил дорогу. В этот же момент стеклянное крошево наотмашь ударило в лицо, а по бедру словно врезали кувалдой.


— Слава, жми! — Прокричал Дед. — Засада!

Слава поднажал, и взревев всеми своими двухставосьмьюдесятью лошадьми, паджерик проскочив впритирку к передистоящей машине и разогнавшись на десятиметровом пятачке, прыгнул через кювет, срезая бампером дерн и мелкий кустарник на противоположном подъеме. Еще мгновение, и выломав просеку в раскидистых ветвях липы, машина выскочила на проселок из которого появился Маз. Выйдя из-под обстрела и проехав десяток метров, Слава резко тормознул. — Что теперь? — Левая сторона лица Славы вся посечена стеклом, но глаз вроде смотрит, светлая куртка в районе живота окрашена красным, а левая рука висит плетью. Морпех мертв — с таким развороченным черепом не живут.


— Гони в лагерь! Вперед! — С этими словами Дед покинул авто, прихватив Валин калаш.

Беглый осмотр раны показал — пуля прошла навылет вырвав кусок кожи, кость точно цела и вроде крупные сосуды не задеты, хотя кровит прилично — штанина до колена пропиталась кровью, а прошло секунд пятнадцать всего. Адреналиновый коктейль частично заблокировал боль в ноге и прочистил мозги, помогая голове работать быстро и четко. По всему выходило что нападавших много, не менее пятнадцати, у всех автоматы. Грохот взрывов показал что и гранаты имеются — это плохо. А судя по очередям в пол-рожка, работают дилетанты, которые к тому же сейчас наполовину глухие — когда в сантиметрах от уха работает калаш, звук очереди которого слышен за километры, чувствительность слуха падает в разы, и это тоже хорошо. Да и времени у них совсем в обрез — ждать тревожную группу и подставляется под пули дураков нет, это тоже плюс. Сняв АК с предохранителя — патрон уже в патроннике — Дед перешел к активным действиям.

Рядом бахнул пистолетный выстрел, спустя секунду еще два. Подойдя сквозь кустарник немного ближе, Деду открылась следующая картина — прикрывшись от участка дороги где шла интенсивная стрельба кабиной МАЗа, здоровенный детина — очевидно его шофер, стрелял из ТТ, выцеливая кого-то в салоне протараненного им автомобиля. Перехватив калаш левой рукой, Дед достал Беретту — лишний шум пока ни к чему — и не медля, всадил пулю водиле между лопаток. Заняв его позицию, внимательно оглядел обочину, на которой скрывалась засада. Метрах в двадцати по вздрагиванию листвы от пороховых газов обнаружилась первая точка. Сам стреляющий был не виден, но этого и не требовалось чтобы с двух выстрелов подавить огонь и послать вдогонку еще три, чтоб уж наверняка. Три пули из пяти нашли свою цель, две из которых поразили шею и грудь молодого белобрысого парня, а третья попала в ствольную коробку автомата, превратив его в бесполезный металлолом. Позицию белобрысый выбрал грамотно, с нее несмотря на близость дороги простреливалась вся растянувшаяся на сотню метров колонна. Сейчас колонны не было: часть машин лежала в кювете — видимо водилы успели отреагировать и сделали что смогли, свернули с дороги, остальные сгрудились кучками в массовых ДТП. Стекол у автомобилей почти не осталось, а кузова пестрели десятками пулевых пробоин. Пока Краснов рассматривал разбитый конвой и занимал неизвестно для чего доставшуюся ему позицию, огонь прекратился, раздались какие-то команды на польском и на обочину дороги начали выходить ощетинившиеся стволами конкуренты. Видимо по согласованной ранее схеме одни должны были провести контроль, а другие их прикрывали. Такой подарок судьбы Дед упустить не мог — в оптимальный сектор обстрела попали все. Отсекая по два патрона как на стрельбище, Дед стал расстреливать супостатов начиная с самых близких к лесу. Пока до нападающей стороны дошло что огонь ведется по ним, из десятка прикрывающих в живых осталась половина. Раздался дикий ор и последовавшая за ним паника. Кто-то из наиболее сметливых бросался под прикрытие леса, остальные залегли, прикрываясь стоящими машинами и зачастую не с той стороны, поскольку не поняли откуда по ним стреляли. По грудной мишени со ста метров Краснов уверенно выбивал не менее чем девяносто трех очков, то есть все пули ложились в окружность размером с крупное яблоко, а тут до самого дальнего супостата было не далее восьмидесяти метров. Но те кто успел скрыться в «зеленке», могли на звуки выстрелов швырнуть гранату, Дед именно так бы и сделал, поэтому быстро подстрелив пару самых неудачливых маскировщиков, он спешно отступил пол прикрытие МАЗа. В ботинке хлюпала кровь и с этим надо было срочно что-то делать — не хватало еще загнуться от кровопотери. Недолго думая, Краснов снял с трупа водилы поясной ремень, тампоном послужила его же балаклава (вязаная шапочка-маска с прорезью для глаз и носа) — конечно плохая замена ватно-марлевой повязке и долго не продержится, но лучше чем ничего. По прикидкам с начала стрельбы прошло минут пять-шесть — самое время нападающим «сматывать удочки», иначе поздно будет. И тут Деду пришла мысль: транспорт для эвакуации засады должен быть в шаговой доступности, а это значит на этой же дороге и не далее чем в минуте быстрого шага, то есть ближе ста пятидесяти метров.

Отойдя примерно метров на тридцать вглубь леса, он взял курс параллельно дороге, считая шаги. Примерно каждые пятьдесят шагов шипя от боли приходилось поправлять сползающею повязку. Отсчитав двести шагов пройденных вдоль дороги и в очередной раз поправив повязку и обматерив дурную голову которая ногам покоя не дает, осторожно ступая Дед стал приближаться к обочине. Расчет оказался верен — еще не видя противника, он услышал пшекающую скороговорку и звуки работающих двигателей. Пройдя еще несколько шагов, стал осматривать местность на предмет обустройства огневой точки. Ничего даже близко подходящего не было: высокая трава исключала стрельбу лежа, а тощие стволы деревьев служили плохой защитой от пуль при других способах ведения огня. Ситуация разрешилась сама собой — машины врага, все пять, стали выруливать с обочины. Подскочив к ближайшему дереву — пусть иллюзорная, но защита, да и опереться есть на что — он открыл огонь. Отсекая по две короткие очереди на каждое авто, метя в первую очередь в водителя, в мгновение ока опустошил магазин. Отбросив ставший бесполезным калаш в сторону, пригнувшись бросился что было силы в глубь леса. Пробежав метров семьдесят, заметил поросший мхом выворотень и яму образованную его вырванным корнем. От попавшей внутрь гранаты такой окоп не поможет, но лучше все равно не найти. Заняв позицию и изготовившись к стрельбе, Дед заметил как начали подергивается мышцы рук, стала кружиться голова и подступила тошнота. Поначалу он принял это за адреналиновый откат, но когда начали мерзнуть ноги, быстро глянул на рану. Повязки не было — наверно во время бега сползла, а выпавший тампон ослабил ее окончательно и она потерялась. Появившееся симптомы говорили о кровопотере до литра — это еще не критично, но уже на грани обмороков — и поэтому отложив Беретту, Дед срочно и всерьез занялся раной. Сняв джинсовку и рубаху, разорвал последнюю на лоскуты и тщательно по всем правилам перевязал рану. После перевязки узкие, пропитанные кровью джинсы одевать не стал, а так в трусах и джинсовке на голое тело побрел в сторону расстрелянного конвоя. Замедленная реакция и головокружение сыграли с ним злую шутку, чуть не утопив его в мелкой по колено болотине, из которой он выбрался перепачканный в грязи как черт. Подоспевшая подмога не узнав Деда чуть было не пристрелила, но поскольку он больше всего напоминал безобидного, пьяного в дым грибника-эксгибициониста после посещения грязелечебницы, то ему просто на всякий случай дали в морду.

Очнулся Краснов судя по запахам и капельнице у изголовья в больнице, а значит все хорошо, и… — недодумав мысль, он заснул. Проснулся от запаха приятного парфюма и бархатистого с легкой хрипотцой женского голоса.


— Рефлексы у вас в норме и если кость срастется без осложнений, то рука у вас будет как новенькая, а сейчас покажите язык….

Повернув голову на источник звука, Краснову открылось чудесное видение — обтянутая белоснежным накрахмаленным халатиком чудесная женская попка, идеальная, словно выведенная по циркулю. Он не понял как такое получилось, но рука помимо его воли как бы сама погладила по прекрасным окружностям. Реакция последовала незамедлительно — резко развернувшись, хозяйка прелестных окружностей схватив с прикроватной тумбочки фанерный планшет с прикрепленной к нему историей болезни, врезала им Деда по лбу.


— Извините, доктор, это случайно получилось. — Краснея, и потирая лоб, промямлил он. — Я очень сожалею.


— Я тоже сожалею, больной. — Причем слово БОЛЬНОЙ было произнесено с большой буквы, а судя по взгляду сожалела она лишь о том, что в ее руках оказалась легкая фанерка, а не чугунная сковородка. — Но постарайтесь быть сдержанней.

Но какова! Нордическая блондинка, васильковые глаза, которые сейчас метали молнии, норковые брови и ресницы, большой рот с четко очерченными пухлыми губами, прямой нос и нежная без единого изъяна кожа — Фрейя (богиня любви сканд.) в своей воинственной ипостаси.


— Хорошо, доктор. Но согласитесь, что моя несдержанность показала что мои рефлексы в норме. — С такой деткой как эта мямлить бесперспективно, и поэтому Дед пошел в атаку. — Вы согласны?


— То что рефлексы в норме — да, но то что ваш инстинкт самосохранения пострадал, тоже ясно. — Сделав задумчивый вид, она добавила. — Чтоб его восстановить, придется вам назначить семиведерную клизму — три раза в день до еды. Пожалуй, пока будет достаточно…


— Доктор, а вы интернатуру случайно не в Бухенвальде проходили?


— Нет. Но моя бабка чистая немка, так что гены еще те. И заканчивайте базар, а то кроме клизм пропишу вам еще снотворное и слабительное перед сном — тоже эффективное средство, знаете ли.


— Яволь, майн Фюрер! — Сделав, воодушевленно-дибильную физиономию, Краснов вытянул руку в нацистском приветствии. — А могу я узнать имя фрау?


— Фройляйн. — Поправила она. — Пока не заслужили, но посмотрю на ваше поведение.


— А у фройляйн есть телефон? Вы не думайте чего, я на самом деле очень сдержанный, это только на случай если клизмы не помогут.


— Я думаю что надо поинтересоваться в приемном покое почему в хирургию направляют душевнобольных с манией величия.

С этими словами богиня покинула больничную палату, оставив после себя аромат предвкушения. На соседней койке кто-то то ли рыдал, то ли ржал, засунув себе в рот приличный кусок одеяла. Как выяснилось, это был Слава-Гонщик, а ржал он от того, что представил как после клизмы Краснов с выпученными глазами на костылях несется по больничному коридору в сторону туалета сметая все на своем пути, и так три раза в день. Попеняв Деду на то что не прошло и суток как ему зашили брюхо и смеяться и напрягать его нельзя, а тут такое представление похлеще цирка, он рассказал все что пропустил Краснов, находясь в отключке. Ну во первых его кроме как Саней-Терминатором никто не называет, и число его личных покойников, не считая раненых, позже допрошенных и ликвидированных, равно тринадцати, что по странному совпадению равно количеству наших погибших в засаде. Позвонивший позже Егор назвал его в связи этим совпадением — Сашиэль (Ангел справедливости) — что тоже было странным совпадением с его именем — Саша.


Провалявшись неделю на больничной койке и уладив кое-какие дела, махнул на две недели в Турцию. Путевку на двоих в качестве поощрения и как реабилитацию после ранения вручил «директор» местного филиала. Сопровождала его в этой поездке фройляйн Хелен или попросту Лена, которой Краснов перед выпиской из больницы сделал предложение. Лена родила ему двух детей — мальчик и еще мальчик и стала верной спутницей до конца его жизни. Пока Дед на средиземноморском побережье наслаждался каждым мгновением проведенным со своей фрау, война в Калининграде закончилась. Бывший лидер враждебной группировки «застрелился» в люксовом номере одной из гостиниц Лондона, перед этим «застрелив» своего телохранителя. Его преемник видимо придерживался взглядов Шафутинского что лучше быть богатым и здоровым, лучше водку пить чем воевать — и на одной из стрелок враждующие стороны поделили рынки сбыта и заключили мир. Как и было обговорено, Краснов выбрал себе машину — это была двухгодовалая бэха-семерка, черная, тонированная, с кожаным салоном и двумя сотнями лошадок под капотом. Выбирать авто помог Слава и под его неусыпным контролем машину полностью перетряхнули и заменили все детали вызывающие сомнения.

На рынок Дед не вернулся — по возвращению его ждало место инструктора по проведению силовых операций, а немного позже заместителя начальника службы безопасности по оперативной работе. В чем заключалась его работа распространяться не стал, только сказал, что своему принципу справедливости он ни разу не изменил, хотя за это мог лишиться не только должности, и к этому все и вело, но не успел.

Одна из екатеринбургских конкурирующих с ними фирм с которыми и раньше были терки, и даже частенько доходило до стрельбы, возобновила военные действия. Случилось это достаточно неожиданно и мощно. Как оказалось, сдающая свои позиции и теряющая территории и авторитет группировка, встала под московское крыло. Москвичи уже давненько с интересом поглядывали на ресурсы Свердловской области и уже много чего приобрели, но вот в самом Екатеринбурге пока все у них буксовало, и подвернувшийся шанс они не упустили. Началось все как обычно взрывами машин, отстрелом авторитетов и погромами доходных предприятий — необычен был только ошеломляющий масштаб. Затем последовали массовые акции ОМОНа и СОБРа — что тоже бывало, но в этот раз маски работали избирательно и только против их фирмы. А дальше началось и вовсе необычайное: задержанных в облавах и рассаженных по камерам СИЗО вдруг охватила эпидемия суицида и сердечно сосудистых заболеваний с летальным исходом. Отправив Лену с детьми к ее родителям в Калининград, Краснов перевел свою группу на нелегальное положение.

Спланированные и проведенные им акции были весьма болезненны для конкурентов, но как когда-то сказал Наполеон — для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги, у москвичей их было как у дурака фантиков, а ресурсы фирмы таяли на глазах. Дед уже понял что пора закругляться, но все медлил — как известно, пока не грянет гром…. Этим громом стал взрыв мощностью не менее трехсот грамм в тротиловом эквиваленте в электрощите напротив его конспиративной квартиры. Оборудованное радиодетонатором взрывное устройство сработало в момент закладки. Видимо киллер, размазанный по всему лестничному пролету, не учел блуждающих токов и наводок в электрощите, которые могли замкнуть цепь бомбы.

Готовность в любой момент покинуть Россию заставила Деда держать свои накопления в валюте и дефолт девяносто восьмого он пережил даже с выгодой. Следующий год он провел с семьей в заранее купленной квартире в Лиепае. Не то чтобы он всерьез опасался преследования со стороны бандитов — все действия москвичей говорили об их крайнем прагматизме и гоняться за укусившим их комаром по всей планете точно не станут. Но правоохранительные органы никто не отменял, да и как говорится, береженого…. Выбор запасного «аэродрома» был спонтанным — просто выбирая небольшой населенный пункт где никому до тебя не будет дела и вряд ли кто будет искать, вспомнил место службы отца. Городок оказался то что надо и с недорогой недвижимостью проблем не наблюдалось, а имея лодку с мощным движком до Калининграда и Швеции рукой подать. Вынужденное безделье Краснова не тяготило, но и денег не прибавляло, заставляя, все чаще задумывается о будущем. С бандитизмом он решил завязывать однозначно, открывать свое дело в сфере охранного бизнеса без нужных связей и знакомств заведомо провальное дело, а идти простым охранником после тех доходов которые у него были и вовсе не хотелось. Проблема решилась сама собой. Теща получила от старой подруги из Краснодара по почте письмо, и каково же было ее удивление, когда она вскрыла конверт. Вместе с письмом подруги лежала записка — номер телефона и надпись «Передайте номер зятю, скажите это от друга, который называл его Сашиэль». Когда Лена ей позвонила, теща все ей передала и попросила передать мужу, что приличные люди чужих писем не вскрывают. Кроме Егора так его никто не называл, а значит и номер был кодированным, об этом они договорились заранее. Кодом это было можно назвать с большой натяжкой, но и их противники не имели дешифровочных служб. Весь код умещался в формулу Х= -1y-2z. То есть если по телефону или в записке договорились о встрече десятого в полдень, то приходить следовало девятого в десять утра, а если сообщался номер телефона, то от цифр попеременно вычитались единица и двойка, кроме кода города конечно, и так далее.

Егор один из первых покинул Екатеринбург — не потому что трус, а потому что мозг-аналитик, а также ценный и невосполнимый ресурс фирмы. Располагая немалыми личными капиталами, он купил себе «недорого» поместье постройки семнадцатого века на северном побережье Испании в предместье города Сантандер. Кроме самого дома ему досталась полукилометровая полоса побережья в заливе Баия, с причалом и парой ангаров, где старые владельцы держали бизнес по ремонту и тюнингу яхт. Имея такие ресурсы, романтическую натуру и приличные средства, Егор решил купить себе яхту, но вдруг столкнулся с немалыми сложностями. Кроме того что пришлось бы отдать за приличную яхту деньги сопоставимые со стоимостью его замка, надо было еще дожидаться ее от полутора до двух лет. И тут он подумал — а зачем покупать, когда можно самому построить — и со свойственной ему дотошностью он начал изучать суть проблемы. Оказалось все упирается в изготовление оснастки, для гибки и сборки корпуса судна, то есть упрощенно — если вы заказали одно изделие, то оно обойдется вам в миллион и срок изготовления больше года, а если заказали двадцать корпусов — то заплатите за каждый по сто тысяч и будете получать их каждые два месяца. Значит надо найти предприятие которое обладает возможностью клепать такие корпуса на раз, но не обремененное заказами и соответственно не завышающее цену, а искать его кроме как на верфях и крупных судоремонтах военного ведомства России негде. Остальное просто — воткнуть движок, системы управления и навигации, сделать отделку в стиле лакшери (роскошь) — это все смогут сделать и в его ангарах. Ну и последнее — требовался специалист, который мог осуществить этот проект — им стал Краснов.


Начинать дело Дед решил с поиска завода — точнее их искать не требовалось, они и так известны, надо было просто ехать и договариваться. После того как его дальше проходной не пустили на одном и послали по матушке на другом, Краснов впадать в депрессию не стал, но понял что без серьезной протекции ему не обойтись. Недолго думая, он рванул в первопрестольную — кроме как в министерстве обороны РФ такую «бумагу» получить негде. Месяца пьянок с морскими офицерами хватило, чтобы познакомиться с нужными людьми. А после переговоров, подкрепленных вечнозелеными аргументами, нужные люди решили помочь хорошему человеку. Выбор пал на судоремонтный завод ФГУП «МП «Звездочка». А ремонтировали там, атомные подводные ракетоносцы — стоит ли говорить о том, что оборудование и станочный парк там был очень впечатляющим. В цехе общей площадью пятьдесят тысяч м2 стояли целые улицы станков, некоторые размером с двухэтажный дом, а цех был далеко не единственный. На таком оборудовании изготовить такую игрушку, как называли заводчане яхту, одно удовольствие. Первый договор заключили на изготовление трех корпусов с возможностью пролонгации. Топ-менеджмент «Звездочки,» средний возраст которого был в районе шестидесяти, встретил чужака из столицы настороженно, что не удивительно — любой бизнесмен по их мнению если не прохиндей, то ворюга или еще что похуже. Работу по договору они не саботировали, а как бы не замечали отмахиваясь от Деда как от назойливой мухи, что в общем-то понятно — для такого гиганта заказ был смехотворно мал. Предлагать деньги коммунистам старой закалки — это гарантировано получить в морду и стать врагом на всю жизнь. Поэтому Краснов стал прохиндеем, но зато своим в доску. Он мог достать за гроши «обрез и некондицию» обшивной доски и вагонки, через «знакомых» по дешевке завезти на дачный участок машину навоза, по «гос. цене» достать дефицитные лекарства и еще много чего. Старики не оставались в долгу, помогая нужному человеку советом и делом. Сетевой график изготовления корпусов был переделан и взят под контроль. Работа завертелась.


Сам завод переживал далеко не лучшие времена — все выгодные заказы доставались родственному питерскому предприятию, и держался он на плаву только за счет утилизации атомных ракетоносцев. Первый президент России видимо с похмелья подмахнул договор о сокращении стратегических вооружений СНВ-2, депутаты ратифицировать договор отказались, но кто бы их слушал. Красавцы ракетоносцы, каждый из которых одним залпом мог выжечь всю северную Америку и одно упоминание о которых вызывало зубовный скрежет и вгоняло в депрессию натовских генералов, один за другим ложились под резак. За каждую утилизированную субмарину заокеанские «друзья» выплачивали «Звездочке» восемь миллионов долларов, что и позволяло выживать предприятию. Как-то Деда занесло в подвыпившую компанию моряков, которые привели на плаху своего боевого друга. По их однозначным утверждениям, то что сейчас происходит — чудовищная ошибка или предательство. Согласно боевого устава ВМФ НАТО, чтоб активно противостоять одной АПЛ России, необходимо было содержать более трехсот вымпелов своего флота, включая крейсера, субморины-охотники и другие линейные корабли. Всего было пущено под нож двадцать две АПЛ.

Когда детище Егора встало на ноги и принесло первые внушающие доходы, он потерял к нему интерес. А после того как он переехал в Лондон а потом и вовсе в Сингапур, продал Краснову с рассрочкой этот бизнес вместе с поместьем. Став полноправным хозяином дела, Дед начал понемногу расширять станочный парк чтобы не зависеть от начинающей воротить нос «Звездочки», и в две тысячи восьмом его предприятие стало полностью автономным. Созданная им служба коммерческого шпионажа позволяла одним из первых внедрять и даже предвосхищать все основные новинки в выбранном бизнесе, и грянувший кризис никак не отразился на его растущих доходах. Коллекция оружия Егора была полностью в его распоряжении, и его новым увлечением стало холодное оружие, в том числе его изготовление. Не поскупившись на расходы, Дед пригласил в качестве наставника одного из общепризнанных мастеров-оружейников и все свободное время проводил с ним в кузне, познавая секреты мастерства. В связи с открывшимися возможностями интернета его познания в истории тоже значительно приумножались и Краснов даже подумывал опубликовать свою работу, обобщающую все известные ему факты развития мирового судостроения в целом и развития боевых флотов в частности. Но не успел — вечеринка по поводу рождения внука отправила его в прошлое.

— Так что нечеловеческое тело я получил вполне заслужено, хорошо еще не жабой какой-нибудь стал. — Подвел итог своего рассказа Дед. — А тоскливо стало из-за того, что Марго напомнила мне мою Лену. Понимаешь Саня, не знаю была ли это любовь — просто когда ее не было рядом, все остальное не имело значения.

Я по тебе так сильно скучаю!

Я по тебе так сильно скучаююю!

Ты рядом, а я, не долетаю, не долетаю.

Грустно мне без тебя!

Пропел он с надрывом.

Понятно, Дед уже надрался, но и меня почему-то тоже потянуло на песни. Наверное чтобы взбодрить своего собутыльника, я начал с «Капитана»:

Жил отважный капитан,

Он объездил много стран

И не раз он бороздил океан!

Раз пятнадцать он тонул,

Погибал среди акул…

Дед с радостью подхватил. Потом затянули «Эх мороз, мороз», после чего промочили горло и принялись за «Ямщика».

Когда наши голоса окрепли, настала пора «По дону гуляет…». Но догулять по Дону у молодого казака не вышло — наш дуэт был освистан каким-то забористым ругательством, а мне в голову вместо тухлого яйца прилетела подушка, которую я тут же отправил обратно.


— Эх! Не понимает местный истеблишмент (власть имущие, политическая элита) народной души. — С грустью вполголоса посетовал несостоявшийся солист хора имени «песни и пляски».

Мне тоже стало до слез обидно за простой трудовой народ, и я даже предложил тост за рабочих и крестьян, но пить за него пришлось в одиночестве — Дед завалившись набок, крепко спал. Посетив удобства которые во дворе, я решил что сегодня и так всего было в достатке и отправился на боковую. Прилег на край топчана и стал нести какую-то чушь, которая обычно прокатывала с девушками, для перевода отношений в более тесные. Но стоило только приобнять за плечо свое приобретение, как тут же получил локтем сдвоенный удар по ребрам, а толчок в грудь отправил меня за территорию топчана.


— Ой, ой, ой. Прям прынцесса на горошине. Не очень-то и хотелось, я…. — Договорить я не успел — опять в голову прилетела подушка. Отправлять ее назад в этот раз не стал. Уже засыпая, подумал «— В каюте свою койку точно не уступлю.»

* * *

Пробуждение было тяжелым. Я ощутил себя бревном, которое медленно всплывает из поганого болота, предварительно пролежав там сотню лет, и чувствовал себя примерно так же — значит хорошо погуляли. Солнце уже стояло в зените, Марго в номере не было, а Дед лежал на спине немного раскрыв крылья и откинув голову набок. Я даже вздрогнул — жив ли.


— Дед, ты живой!? — Глубокий вздох попугая отмел самые мрачные предположения. — А где Марго, ты не в курсе?


— Саня, отстань! Дай помереть спокойно. Откуда я знаю где твоя Марго?

Судя по голосу Деду было нелегко, но помирать он не собирался.

Как я убедился в прошлой жизни, самый лучший рецепт от похмелья — это заплыв на триста-пятьсот метров и последующий за ним сытный завтрак. Пока собирался, обнаружил что кроме рыжей отсутствует так же мой кошель с деньгами — значит все же воспользовалась моментом и сбежала. Стало обидно — или скорее досадно, что ошибся в человеке — но как говорится, баба с возу…. Тем более что я насильно удерживать никого не собирался, да и наложница из нее как из микроскопа молоток. Вдоволь поплавав и поныряв, я вернулся в «отель». Мой «номер» меня встретил потрясающими запахами от покрывающих весь стол яств, нахохленным Дедом и улыбающейся Марго.


— Могу ли я поинтересоваться где была моя наложница и почему она прихватила кошель своего господина? — Я постарался насколько смог вложить в эту фразу побольше холодного безразличия, но из-за распирающей меня радости получалось не очень.

Оказалось что с утра пораньше рыжая прихватив вчерашних пареньков и мой кошель, отправилась по лавкам прикупить только самое нужное из одежды в дорогу. А кошель взяла без спросу потому что «Не осмелилась потревожить сладкий сон своего господина!» — вот ведь зараза, еще и издевается. «Самое нужное» сейчас занимало всю поверхность тюфяка в два слоя — бедные пацаны, обойти столько лавок и припереть такую кучу барахла… это какое терпение надо иметь!


— В следующий раз деньги без спроса не брать, даже если господин сладко спит. — Проворчал я. — И вообще скромнее надо быть, а то пустишь нас по миру с такими растратами.


— Вчера ночью мой господин говорил что он сказочно богат, и если он захочет то запросто купит мою отсталую Африку вместе со всеми крокодилами, бегемотами и местными жителями впридачу. И если я захочу, то подарит ее мне. А тут вдруг пожалел какую-то мелочь… Или мой господин мне соврал?! — Вся ее речь была пропитана ехидством, а сказав последнюю фразу, Марго в притворном ужасе округлила глаза и рот.


— Понимаешь… Советский моряк — когда хорошо выпьет — он может все, даже Луну с неба достать. То, что это все только на словах, я уточнять не стал, и вообще — «Меньше надо пить, Саня». — А купить Африку или Византию — это так, мелочь.


— Ты Маляк?! — Теперь ее глаза и рот округлились уже не от притворства. — Ты правда Маляк?


— Да, самый настоящий. А что здесь удивительного?


— И ты сын настоящей Богини?


— А ты откуда знаешь? — Теперь пришла пора уже мне удивляется.


— Ты что, меня совсем за дикую считаешь?! Кто же еще может родить маляка?!

Тут до меня наконец-то дошло что «советский моряк» я произнес на русском, а она слово моряк приняла за маляк, что на арабском означает ангел!


— А ты ангел чего? И что означает «савейский»?


— Ангел справедливости. — Припомнив рассказ Деда, выдал я. — Советский, ну это от слова совет — тот кто дает советы.


— И ты можешь показать что-то этакое… — Она сделала рукой неопределенный жест, а в голосе опять появилось ехидство. — Хотя бы самое простое.


— Самое простое, это показать тебе самой и всем окружающим твое истинное лицо. — В голове родился план — и что хорошо, ехидна сама напросилась, будет ей урок. — Но я советую отказаться — вдруг тебе не понравится.


— Как же мне может не понравиться истина и справедливость? — Ее мордашка излучала торжество. — И я сама смогу увидеть свое истинное лицо?


— Ты увидишь свое лицо, но помни — это твое решение. А сейчас я взову к справедливости — и если она тебе не понравится, вернуть все назад будет очень трудно, а может и невозможно.

Перекатывая в ладони несколько золотых что остались от покупок Марго, я затянул мантру. У рыжей оказался сильный «психологический сторож» — но не прошло и двух минут, как ее глаза остекленели. Не теряя времени, я зажег масляную лампу и подставив под огонек дно кубка, стал следить как оно покрывается сажей. Когда ее набралось достаточно, я как опытный визажист перенес получившийся грим на лицо зарвавшейся девице. То что получилось, даже вывело Деда из апатии — подобравшись поближе, он стал внимательно наблюдать за представлением. Напустив на себя усталый вид, я щелкнул пальцами, «оживляя» принцессу.


— Ну что, долго еще? — Все так же улыбаясь, спросила она.

Ни слова не говоря, протягиваю ей зеркальце, прихваченное мной в термы для контроля за работой брадобрея. Видимо торжество во взгляде я скрыть не смог, потому что улыбка пропала с ее лица, а зеркало она почти выхватила. Через мгновение раздался дикий визг, зеркало полетело в сторону, сзади кто-то вскрикнул, что-то грохнулось об пол и хлопнула входная дверь. Это испугался шайтана, в которого превратилась госпожа, вошедший парнишка разносчик — выронил блюдо с фруктами и дал деру. Визг у госпожи иссяк и перешел в подвывание, прерываемое упреками в мой адрес.


— Что ты наделал! У-уу, ты видел, что ты наделал? Как я в таком виде вернусь домой?! У-уу…


— Так ты же сама попросила, а я тебя отговаривал.


— У-уу…


— Скажи еще спасибо что вовремя остановился, а то бы была вся черная как уголек, беззубая и седая.


— У-УУ!


— Все, кончай лить слезы. И не вздумай трогать лицо, а то еще хуже будет!


— У-уу…

— Сейчас попробую сделать все как было, но не знаю как получится. Главное запомни слово «СТОП». - его я произнес на русском. — И когда бы я тебе его не сказал, ты должна резко остановиться. Ты бежишь — я говорю «стоп» — ты замираешь; ты говоришь — я произношу «стоп» — ты умолкаешь. Иначе все будет напрасно.

Операция по смыванию сажи с личика Марго сопровождалась пояснением сути происходящего Деду, на что он посетовав на мою жестокость, все же согласился с необходимостью предпринятых мер. Придирчиво осмотрев себя в зеркало рыжая испустила победный клич, но тут же скромно потупилась и заверила меня, что деньги за одежду и все остальное и даже больше она мне обязательно вернет. Пока отдавали должное роскошному столу, я поинтересовался, каким образом она собирается возвращать долг? Если она думает просить милостыню у ворот моей виллы в Александрии, то этот процесс может затянуться не на одно десятилетие.

Рыжая рассказала, что запросто может участвовать в гладиаторских поединках, про которые слышала находясь в рабском загоне — только за выступления платят уже хорошие деньги, а есть еще и тотализатор. Самая большая выплата за бой — это состязание гладиатора против разъяренного льва. Ей, которая дважды выходила победительницей против львов — под страховкой своей наставницы конечно — это «раз плюнуть». Надо только подобрать копье и щит по руке. Честно сказать, я от такого заявления подвис — биться с царем зверей, способным сломать десяток человеческих костей одним ударом лапы, было бы страшно даже с мощным огнестрелом — а тут с копьем и «раз плюнуть». Но тут же вспомнил, что Арнав — наставник Искандера — вышел победителем из показательного поединка с тигром, а затем подробно рассказал о его повадках при нападении на людей — какие хитрости нужно использовать и куда надо бить. И поразмыслив, решил — если бы ему пришлось схватился со зверем, то он наверняка бы тоже не сплоховал и что рыжая наверняка обучена спецприемам для подобного поединка, но идею отклонил. Сказал, что придется Марго отрабатывать истраченные денежки стиркой, уборкой, готовкой еды, ну и разными там работами по саду — грядки вскопать или еще чего. Марго выразилась в том ключе, что не царское это дело и ничего из этого она не умеет, и притом….


— Стоп! — Волшебное слово подействовало как надо, заставив замолчать рыжую на полуслове. — Не умеешь — научим, не хочешь — заставим. С этого момента ты будешь называться — салага. Я говорю — ты слушаешь, я приказываю — ты делаешь.

Алые губки Марго надулись, потом нижняя немного выпятилась, на ресницах заблестела влага. Да она же совсем ребенок.


— Но если завтра ты сможешь из трех учебных поединков хоть один раз уронить меня — неважно как, то тебе будет присвоено звание «карась». — Я решил подсластить пилюлю. — Это конечно не адмирал, но тоже неплохо.


— Как же — опять сделаешь что-то такое, я даже сдвинутся с места не смогу. — Фразу она произнесла в минорных тонах, но лучик надежды заиграл в ее глазах.


— Ну нет, все будет по справедливости — никаких умений кроме доступных любому человеку: сила, ловкость, скорость — всё чем ты владеешь.

Марго преобразилась на глазах — возможность расписать лицо своего господина «под гжель» (роспись на фарфоре в синих тонах) вернуло рыжей отличное расположение духа и пропавший было завидный аппетит. После позднего завтрака наша троица вернулась на «Сафанну». Марго переоделась в один из двух мужских комплектов одежды, приобретенных ей в дорогу. По ее словам такой наряд самое обычное явление для ее народа. Учитывая то, что кроме мужской одежды, темно-синий ихрам завернутый привычным движением скрыл к тому же ее волосы и нижнюю часть лица, то визуально сопровождал меня высокий, худощавый юноша с попугаем на плече. То, что я сплавил пернатого Марго, возражений ни у кого не вызвало. Наше возвращение осталось практически незамеченным. Грузчики выгружали товар и лениво переругиваясь с артелью плотников которые демонтировали остатки грота — якобы те путались у них под ногами. Плотники посылали представителей неквалифицированного труда куда подальше, дядя и принимающая сторона сверяли свои записи. У дверей моей каюты изнывая от жары и безделья, нес вахту андоррец и еще один охранник из приведенных Гуфаром. Пацаны оставили баул со шмотками Марго у дверей и получив пару медяков, повеселевшими покинули борт. Фарах сделал вид что не узнал Марго в мужском наряде, и с серьезным лицом заявил.


— Это ты правильно сделал, капитан, что избавился от той рыжей ведьмы — от нее все равно никакого проку, а парень хоть ночные горшки выносить будет — все польза.

И тут же хрюкнул, получив от Марго тычок в живот, прокашлялся и заржал. В каюте было тесновато — причиной тому семь сундуков с сокровищами, расставленных на палубе — видимо дядя вчера постарался. Рыжая сразу заинтересовалась их содержимым, а еще тем, где она будет спать.


— Много будешь знать — скоро состаришься. — Ответил я на первый вопрос. — А спать будешь здесь. — Показал я на свою кровать. — А я сверху. Можешь успокоиться — я имел в виду второй ярус, который сейчас закажу плотникам.


— А почему не я сверху? — Отмерев, спросила принцеска.


— Если тебя не тошнит от качки, и по ночам не делаешь пи-пи в кроватку, то можешь ты.

На что рыжая только высокомерно фыркнула.

Плотники заявили, что смогут заняться этим только завтра с утра — заодно и топчан принесут, и необходимые материалы. Ладно, день можно и подождать, а сейчас я решил переговорить с Зафаром по поводу экспедиции в Китай за порохом. Сам Зафар в Китае не был, но восточное побережье Индии, Цейлон и Индонезию знал неплохо, а также знал порты, где дожидались найма опытные кормчие ханьцы. Я вкратце рассказал ему суть экспедиции, затем обговорили с ним размер оплаты труда и премиальные за доставку пороха, он согласился. Следующим на очереди был Дядя. Гуфар про порох не слышал, но сказал что знает старейшину ханьских купцов в Райсуте. Среди сокровищ дяде попадался перстень с зеленым камнем в виде головы дракона — здесь эти камни не ценятся, но ханьцы его считают императорским камнем. Если старейшине подарить этот перстень и если райская птица не ошиблась и этот порох существует, то он о нем узнает. Гуфару не на кого было переложить свою работу и поэтому он предложил отложить визит, но тут же заметил, что их с ханьцем познакомил Али — отец Искандера — к которому тот относился с заметным уважением, и если мне не терпится, то я сам смогу побеседовать со старейшиной, а имя моего отца откроет мне двери его дома. Мне не терпелось, поэтому я сразу же приступил к поиску перстня, на который у меня ушло не менее получаса из-за одной рыжей особы, которая совала свой любопытный нос в каждый сундук, постоянно мешалась и заслоняла мне свет. Деда с собой брать не стал, — приличные купцы как базарные скоморохи в гости не ходят. С подарком — судя как округлились и загорелись глаза флегматичного до этого момента худосочного старца — я не прогадал. Он что-то долго лопотал по своему обращаясь ко мне — потом видимо осознав свою оплошность, заговорил на арабском. Обращение состояло из одних вопросов — откуда это, знаю ли я что это, что я хочу за это? На что я ответил что «это» из старинного индийского клада, что «это» — я не знаю, но Гуфар сказал что «это» вам понравится, а хочу я за это информацию — и начал объяснять, какого плана мне нужна информация. Когда я закончил, в глазах китайца застыла досада — было видно, что о порохе он ничего не знает. После недолгой паузы он предложил прерваться на угощения которые сейчас принесут, а тем временем посыльные пригласят всех знающих людей из его общины и достойного переводчика. Угощение состояло из сладостей, разнокалиберных печенюшек, и ЧАЯ! Довольно быстро начали прибывать «знающие люди» — тяжелое дыхание и красные лица говорили о том что добирались сюда они как минимум быстрым шагом, и что власть и авторитет у старейшины отнюдь не формальные. Я снова повторил все что я знаю о порохе, а переводчик, уточняя каждое значение непонятного слова, переводил. После непродолжительной паузы один из знатоков почти прокричал — Хаяо! — и некоторые его коллеги повторили это слово и закивали головами. Переводчик перевел прозвучавшее слово как «огненное лекарство» или «огненное зелье». Точно! Ведь Дед же говорил, что на Руси порох называли огненное зелье! Со старейшиной договорились что завтра на «Сафанну» доставят рекомендательные письма и полное описание на арабском, где будет укзано кому и где их передать. А еще я стал владельцем брикета чая размером с кирпич, который ханец наотрез отказался продавать, а просто подарил.

В моей каюте меня ждало зрелище достойное описания — Марго вырядилась в красное платье с открытым воротом и обвешалась драгоценными украшениями как новогодняя елка, на голове у принцессы сверкала корона. Зашедший вслед за мной Гуфар — видимо поинтересоваться, как прошла встреча — просто остолбенел. Он, занятый своей работой был не в курсе моего приобретения, и открывшаяся картина повергла его в шок. Как позже признался мне, он подумал что каким-то образом случайно попал в гарем халифа.


— Знакомьтесь, дядя. Будущая — как говорит предание — царица Африки, а в настоящее время моя головная боль и наложница Марго.

При этих словах я показал «царице» кулак, который она «не заметила».


— А этот достойный купец — мой дядя Гуфар, прошу любить и жаловать.

После того как все недоразумения были улажены, решили поступить следующим образом — «Сафанна» со мной, гурской сталью и половиной сокровищ везет нас до Каира, после чего мы караваном следуем в Александрию, а судно возвращается в Райсут и грузится приготовленным дядей за это время товаром и затем следует в Китай. А половину сокровищ дядя превращает в деньги и дает в рост под проценты надежным клиентам в Багдаде, что не менее выгодно чем торговля и морские перевозки. Проводив дядю, подговорил Фараха чтобы он зашел в мою каюту будто бы поинтересоваться что леди желает на ужин, и между делом заметить, что у рыжей потемнел кончик носа. Вернувшись, озадаченный андоррец рассказал, что при этом упоминании Марго резко сняла корону и золотую цепь с кулоном, а затем вытолкала его вон. Когда я вошел в каюту, принцесса вновь обрела облик юноши и внимательно разглядывала свое лицо в зеркальце. Рассказал Деду, чем закончились мои переговоры с китайцами и поделился проблемой, что Зафар не умеет читать и за время рейса может все забыть или перепутать. Дед тут же нашел радикальный способ решения проблемы — просто под гипнозом забить в него все эти данные: где, что, кому передать, пропорции пороха на китайском (продиктовать переводчику и записать транскрипцию), как упаковать, и технику безопасности при обращении со взрывчатыми веществами. Хотел лечь спать на палубе кормы, но решил что народ не поймет, и чтоб не позорится, ночевал в своей каюте и на своей койке, а Марго улеглась на палубе, застеленной парусиной и подушками.

Утром укрыл парусиной сундуки, еще раз обговорил конструкцию второго яруса кровати с плотниками, оставил андоррца в качестве наблюдателя, а сам с Марго и Дедом двинул в сторону облюбованного нами пляжа. Учебные бои решили провести следующим образом: первый — рукопашный, второй — кинжальный, а третий — по итогам первых двух, на усмотрение рыжей. Вспомнив отбитую промежность негрилы, максимально собрался, Дед подал команду — файтинг — понеслось. Надо сказать, девочка конечно не панчер (нокаутер), но скорость и точность ударов у нее потрясающие! Опять же передвигается быстро и непредсказуемо, как будто инерции для нее не существует. Но вот защита у нее слабовата — рассчитана на уклонения и отскоки от длинных ударов наотмашь, блоков не ставит. На подножки и подсечки начала реагировать после того, как пару раз растянулась на гальке — быстро учится, это плюс. Минута боя показала что боец она отличный, но поскольку в скорости и реакции я не уступал, то и аргументов против меня у Марго не было. Когда она поняла что мальчик для битья из меня не получается, а скорее наоборот — рыжая впала в ярость. Чтоб избежать случайных травм, пришлось успокоить съехавшую с катушек девицу ударом в под дых. В кинжальном поединке я тоже одержал верх, но пришлось постараться. Видимо я поторопился с выводами, что блоки ей неизвестны — после ее блока следовала молниеносная контратака, и будь кинжалы настоящие, мои предплечья были бы изрезаны до костей. Следующую атаку Марго провалила, получив колотый удар в печень и скользящий по шее — мне помогло то, что неожиданно для нее я сменил стойку на левостороннюю, лишив смысла подготовленную ею комбинацию ударов для атаки. Для третьего поединка рыжая затребовала копье и щит.


— У нищих слуг не бывает — можешь прогуляеться на «Сафанну». Скажешь Зафару, пусть подберет тебе что-то подходящее, и пусть наконечник снимет с древка — мне лишние дырки в организме не нужны.

Пока ожидал Марго, вдоволь наплавался и понырял. Правда далеко не заплывал и стилет на правом предплечье был при мне — хоть сознание услужливо стерло из памяти подробности нападения акул, но осадочек остался. Я даже слегка вздремнул, растянувшись в позе «морской звезды» на теплой, мелкой гальке, когда прозвучала команда «подьем»! Это скомандовала рыжая, притом на русском — видимо запомнила сегодняшнюю побудку. Растерянность и обида бесследно исчезли с лица наложницы, уступив место обычной наглой улыбке. Овальный, высотой около метра щит и полутораметровое древко, неравномерно оплетенное в средней части кожаным шнуром, составляли ее вооружение. Выполнив замысловатый, но красивый экзерсис (комплекс тренировочных упражнений, способствующий развитию силы мышц, эластичности связок…) напоминающий ката с шестом из восточных единоборств, Марго встала в боевую стойку. Наблюдая за ее приготовлениями, я «пятой точкой» почувствовал, что сейчас мне не поздоровиться — и ожидания меня не обманули. Короткое копье — по сути, дротик — жалило с частотой и со скоростью электрической швейной машинки, попытка перехватить копье закончилась ударом щита в мою голову, от которого звезды вылетевшие из глаз, заслонили весь небосклон. В общем, салага стал карасем, а я безоговорочно поверил в то, что истыканная стрелами престарелая амазонка — ее бабка — с помощью копья лишила жизни четырех подготовленных воинов, соответсвенно и в то, что со львом рыжая справится играючи. Вообще копьем Марго владела виртуозно — могла поймать на наконечник подкинутое колечко или сбить в воздухе три одновременно подброшенные монетки.

Позже по итогам боя Дед вынес вердикт.


— Если такое с тобой может проделать Марго, то значит, может кто-то еще. А следовательно нужна надежная защита, которая не стеснит движений и сможет противостоять подобным атакам. Это в первую очередь бахретец, латные перчатки и наручи. Бахтерец выигрывает в степенях свободы у тех же юшмана и калантаря, а кроме того прямые колющие удары отправит в рикошет, а боковые проникающие переведет за счет плотно примыкающих друг к другу пластин — по касательной относительно тела. Латные перчатки и наручи сами по себе уже и щит, кастет и ловушка, способные, достаточно безболезненно отклонить удар копья и щита, а также удерживать вражеское оружие и наносить ощутимые удары. И вообще по прибытию в Александрию нужно срочно собирать опытные, но не закостенелые кадры в области кузнечного дела, литья, ювелирки, столярки, прочих специалистов, ну и художника.


— А ювелиров и художников зачем? Будем чеканить и рисовать свои деньги?


— А кто тебе, Саня, изготовит перо для письма, рейсфедер, циркуль, транспортир и линейки со шкалой для чертежей, компас и квадрант для навигации, кто нарисует карты?


— Ну ты Дед и силен! Неужто карты на память помнишь?


— Конечно помню — туз, король, дама, валет и так далее. — Дед изобразил смешок и продолжил. — Шучу, а вообще-то хорошая мысль — если сделать карты размером с домино, то я вполне смогу играть, да и само домино не помешает. А по поводу карты — примерно помню, но главное я могу с высоты птичьего полета разглядеть довольно обширные участки, в том числе рифы и мели, и с твоей помощью перенести все это на карту. Так что карта у нас будет накопительная, — опять чему-то усмехнулся он.

В тот день мы довольно долго говорили о первоочередных шагах, которые предстоит сделать. В том числе о том, что для осуществления наших грандиозных целей нам нужна большая команда преданных единомышленников.

Вечером Марго, расположившись на втором ярусе нашей кровати, завела разговор о покупке для нее комплекта оружия и доспехов. Разумеется все только самое необходимое и недорогое. За прошедший день «корабельное радио» в лице Гуфара поведало о тех бесчисленных опасностях и баталиях, которые удалось пережить только ее господину и его дяде, поэтому для нее борт «Сафанны» в настоящее время представлялся одним из самых опасных мест в мире. Но надо отдать ей должное — девочка не сдрейфила, а только озаботилась превентивными мерами, которые позволят с большей долей вероятности избежать участи экипажа, который она уже заочно записала в смертники. Немного поразмыслив, решил, что ее желания не лишены смысла — мало ли что может случиться при переходе Красного моря и караванного пути до Александрии, а как боевая единица она внушительная сила — и дал добро. А также решил приобрести стреломет, как на «Амире» — тоже не помешает.


После утренней побудки отвел всю свою команду на пляж, где извалял каждого в гальке, а потом всех с помощью тех же щита и копья, отдубасила Марго. Далее довольная рыжая прихватив Басима и мой кошель, отправилась за покупками, а я с командой перешел к водным процедурам. Кроме андоррца плавать не умел никто — пришлось надавить «на слабо», чтоб загнать всех в воду. До тех пор пока не пообещал первому кто научится плавать золотой, энтузиазм команды был практически на нуле. А затем пообещал каждому научившемуся плавать еще один золотой за обучение этому искусству пары новобранцев, которых будет не менее сотни — дело пошло.

Выбор Марго Дед одобрил. Мелкоячеистая кольчуга двойного плетения до локтей и бедра, набитый хлопком поддоспешник. Островерхий шлем с кольчужной брамицей и со стрелкой, прикрывающей нос. Полутораметровое копье с обоюдоострым листовидным наконечником не менее сорока сантиметров длины с небольшим крюком на конце. Листовидный легкий щит со стальной окантовкой и дециметровым шипом в центральной части. Латная рукавица, наруч и наплечник на правую руку. Завершал ансамбль широкий кожаный пояс со стальными бляхами и длинный кинжал — скорее дага — с усиленной гардой.


Море Ахмар, как называли местные красное море, встретило нас пологой почти незаметной волной и слабым но устойчивым юго-восточным, восточным ветром. Такая погода продержалась все три недели нашего морского пути. До Каира добрались без особых приключений, если не считать нападения полдюжины беданов (остроносая гребная лодка) с африканской стороны. Зафар отдал нужные команды, «Сафанна» повернула мористее и пошла правым галсом, встав на полный багштаг (наиболее благоприятный курс относительно ветра). При повороте скорость судна упала, и расстояние от преследователей до вожделенной добычи сократилось до каких-нибудь ста пятидесяти метров, когда мои бывшие пираты сделали пристрелочный залп из луков, а я спустил тетиву стреломета. Прикрываясь щитами чернокожие гребцы сбились с ритма, а «Сафанна» будучи почти в балласте и после килевания, поймав ветер всеми парусами, стремительно стала набирать скорость. Все чего удалось добиться незадачливым разбойникам, это подойти на дистанцию семидесяти метров, получить тяжелый дротик в лидирующий бедан, который пробив щит выставленный на носу лодки, выкосил гребцов левого борта. Лодку развернуло бортом, а лишившиеся основной защиты остальные пираты, кто не сиганул в воду, тут же были истыканы стрелами. Преследование продолжалось еще минут пять — за это время разбойники приблизились всего на пару метров и потеряли еще один экипаж целиком и больше десятка человек в остальных лодках.

И еще один примечательный факт — Марго заговорила на русском. То есть как заговорила — стала осмысленно вставлять в арабский текст русские словечки. Я поначалу не обратил на это особого внимания, думал обезьянничает. Но когда, услышал, как она распекает Басима ставшего ее слугой, денщиком и просто преданной собачкой, вставляя к месту обороты из великого и могучего, поинтересовался — откуда дровишки. Оказалось, это птица поясняет ей смысл запомнившихся ей часто повторяемых мной слов и фраз, и вообще учит ее «божественному языку». А возможно такое стало благодаря тому что птица немного знает латынь, коверкая и неправильно произнося слова, но в общем понятно. Я тут же поинтересовался у Деда, откуда он знает латынь — ведь после мед училища он должен был запомнить то же, что и я — рецепе солюционис верига нитенсис (возьми раствор брильянтовой зелени) и еще два десятка слов.


— Саня, я почти пятнадцать лет прожил в Испании, а отделочники — кузовщики сплошь итальяшки. Вот и пришлось выучить на сносном уровне оба языка, а они — что тебе конечно не известно — романской группы, то есть произошли от латыни. Вот и получается немного на мелко-бытовом уровне общаться с Марго.

А в остальном все шло по плану — тренировки, спарринги, мастер классы от виртуозов своего дела, теоретические занятия от Зафара, который пережил десятка полтора абордажей — и как нападающая, и как принимающая сторона. Не забыл «поработать» с излишней агрессией Лейса — тут уж пришлось постараться, и без сюрпризов не обошлось. Когда я ввел его в глубокий гипноз, он заговорил на непонятном резком языке. Приглашенный на сеанс Дед сказал, что язык очень похож на норвежский, где ему приходилась бывать с сыновьями на рыбалке. Когда снова перешли на арабский Лейс «вспомнил», что зовут его Эрик, а его отца Олаф Золотобородый, и что он конунг из рода Кнютлингов. Что с этим делать я не знал, но на всякий случай взял на заметку. После этого сеанса Дед посоветовал попробовать с помощью того же гипноза подучить Марго русскому языку — то есть дать ей базу в виде основных существительных, прилагательных и глаголов, а дальше он сам подучит и поправит. Мои «уроки» вскоре принесли свои плоды — к концу рейса рыжая заговорила, смешно путая роды падежи и времена, но вполне понятно, и сама понимала русскую речь достаточно хорошо. И вот за день до окончания нашего морского путешествия, я после ужина улегся на корме, разглядывая звездное небо и думая о чем-то возвышенном и вечном, когда подскочила «как наскипидаренная» Марго.


— Саня! Надо срочно помочь матери царя!


— Для начала, надо помочь ей стать матерью. — Я лукаво подмигнул и похлопал ладошкой по парусине, на которой лежал. — Или ты на это и намекаешь.


— Тьфу на тебя! — Возмущению рыжей не было предела. — Я говорю не о себе, а о Зое Карбонопсиной и о ее сыне царевиче Константине.

Все понятно — Дед в уши «надул», типа — «матери царей всех стран, объединяйтесь!», манипулятор старый.


— А тебе-то это зачем? Тоже решила помочь князю Игорю.


— Ты о чем? Не знаю, о каком князе ты говоришь. Я хочу помочь царице Зое! — Ее голос никогда не был таким взволнованным. — Я помогаю вернуть трон ей, она помогает вернуть трон мне! Пойми, такой шанс упускать нельзя! В случае удачи я могу рассчитывать на помощь всей Византийской Империи.

Вот это поворот! Такое Деду не придумать! Конечно, этот разговор он начал неспроста, явно рассчитывая получить себе рыжую в союзницы, чтоб вдвоем додавить меня и тем самым заставить ввязаться в эту авантюру. Но девочка-то какова — с ходу вычислила свою выгоду. А ведь она права — в случае успеха для Зои не будет обременительно помочь Марго транспортом, оружием, провиантом — чтобы сформировать из ее сицилийских соотечественников боеспособную дивизию, и усилить ее по-тихому своим экспедиционным корпусом — тоже не проблема. А больше и не нужно. Духовенство — которое и так за нее — обработает простой народ как надо. Правящая верхушка неоднородна и наверняка расколется или драпанет, когда армия Марго, поддерживаемая народом и духовенством, приблизится к столице. Вассалы в дела хозяев не полезут. Все — шах и мат, «Царица умерла — да здравствует царица!». Вот только мне какой резон идти на самоубийство. Вызволить Зою из монастыря куда ее упекли — это даже не полдела, а просто позорная для нее эмиграция, вернуть власть таким путем не получится — за Романом гвардия, наемники и флот. Единственный выход завалить Романа, но это вам не занюханный раджа из индийского Мухосранска, а император Византии, попытка ликвидации которого повлечет неминуемую гибель меня родимого, да и всех кто будет меня сопровождать. Марго ожидала моего ответа — я молчал. Пауза явно затянулась. Еще раз вглядевшись в мое лицо и видимо не найдя в нем ничего кроме равнодушной отстраненности, она продолжила.


— Я понимаю, я не дура, что сама без тебя я ничего не смогу. — В свете луны сверкнули две дорожки от слез на ее щеках. — Я даже знаю, что кроме тебя этого сделать никто не сможет. И если ты откажешься, я об этом больше не вспомню. Ведь ты же ангел справедливости, а значит справедливость не на моей стороне.


— Дело не в справедливости, а в судьбе. Один умный человек сказал мне — знай, что на то что послала тебе судьба, у тебя хватил сил. Испытания всегда даются нам по силам. Преодолеешь его — и судьба вознаградит тебя. Вот только сдается мне, что судьба послала испытания не тебе, а мне, и в качестве испытания досталась мне ты. Иди спать — справедливость на твоей стороне, а я буду думать.

Марго ни слова не говоря, поклонилась и растворилась в ночи. Хм, что-то новенькое…

* * *

Додумался я до того, что пока не прибыли на место и не разведали обстановку — думать не о чем. И вообще я принял решение, а думает пускай Дед — и так кроме как от мыслителя, пользы от него ноль. В разведку днем не пошлешь — чересчур экзотичен и приметен, ночью, даже в сумерках — не видит ни хрена. Да и какой из него шпион, если не понимает ни бельмеса. Я попытался представить Штирлица, который не понимает по немецки — и даже хохотнул от получившейся несуразицы. Значит, будем учить птица языкам через гипноз, как и рыжую, а она пускай оттачивает его умения. Мотивация у Марго нешутейная и с живого она с него не слезет — так что прости Дед, но инициатива должна быть наказуема. Еще подумал — неплохо бы иметь разрывные стрелы как у Рембо, на этом и заснул. Снился мне женский монастырь, почему-то один в один похожий на общагу медучилища, где я пытался незаметно ускользнуть от Марго и Деда, чтоб оторваться по полной в одной из двухместных келий. Но только общение с «сестрами» переходило в горизонтальную плоскость, как опять появлялись эти двое. Проснулся из-за этого злой, но немного подумав, мысленно поблагодарил компаньонов за сухие штаны, которые их стараньями не подверглись последствиям поллюций.

Подошедший Зафар заверил, что еще до обеда должны пришвартоваться и что до вечера успеем разгрузиться и отойти от причала, так что достаточно будет платы портовым властям за неполный день. Следующей ко мне подскочила рыжая — надо же, без моей побудки встала чуть свет. Тяжело вздохнув, я сказал, что думал всю ночь и я согласен. Завизжавшая от восторга Марго перепугала кормчих, и замерла когда увидела мое помрачневшее лицо.


— Но без помощи птицы нам не обойтись. — Еще раз тяжело вздохнув я продолжил. — Только вот без знания латыни и арабского она нам бесполезна. Меня она слушать не будет, так что вся надежда только на тебя, и учти — она очень ленивая. Но что еще хуже, принуждать ее нельзя, если обидится — быть беде. Единственно чего она боится — это женских слез, но это секрет.

По уверенному и повеселевшему взгляду Марго я понял, что пролить ведро слез для нее не проблема, и что Дед крепко попал, а я на некоторое время свободен от навязчивых идей этой парочки. Градус настроения сразу подскочил до отметки «прекрасно», пока всю душу не вымотали портовые мытари, затем держатель склада, куда временно определили наш груз — кроме заветных сундучков, конечно. Потом устройство всей нашей компании в караван-сарае, поиск надежного каравана до Александрии, торг с караван-баши…. Как же мне не хватало дяди! А главное, угнетало понимание того, что пока я не подберу себе надежного администратора, все это и еще куча разной изматывающей мелочевки будет лежать на моих плечах.

Про караванное путешествие до Александрии стоит рассказать лишь то, что это утомительное и изматывающее занятие. Когда закончились орошаемые Нилом участки пути, началась настоящая пустыня — нам не встретилось ни одного деревца или кустика, сплошные горы и пески. Мы брели по вьющимся дорогам, хотя «дорога» это сказано очень громко — сплошные холмы и горы. К вечеру останавливались на ночлег в каком нибудь стойбище или деревне. Память Искандера подсказывала, что эти стойбища временные и существуют, пока не иссохнут колодцы, дающие возможность выжить кучке людей в этой агрессивной среде. А когда колодцы начинают иссякать, берут верблюда, которого не поят целый месяц. Затем его водят по пустыне в поисках воды, Изнывающий от жажды верблюд начинает чувствовать ее на много метров вниз, обессиленный он ложится и начинает рыть в том месте землю. После чего все мужчины деревни приходят на это место и копают там колодец. Вот так и живут посреди безжизненной пустыни из века в век, снабжая караваны водой, ночлегом и не зная другой доли.

И вот наконец-то Александрия! Здравствуй, мой старый новый дом, моя шикарная вилла на средиземноморском побережье. Тенистый фруктовый сад с беседками, утопающими в цветах, и мозаичными фонтанами. Хоть и появился я без предупреждения, все кругом сияло чистотой, везде чувствовался идеальный порядок — да, у моего мажордома не забалуешь. Салех по-военному выстроил дворню у входа в дом, четко доложил, что за время моего отсутствия моего присутствия замечено не было, и бла-бла-бла. Когда он закончил, я чуть было не дал команду «вольно», но вовремя остановился. В ответной речи я высоко оценил его заслуги перед отечеством в целом и как великолепного управленца в частности. И в качестве подарка вручил ему саблю бывшего пиратского капитана. Мне она была не по руке, и с моей точки зрения все было в ней чересчур, — слишком изогнут клинок, слишком аляписта и неудобна рукоять, тяжелые парадные ножны. Я едва не пожалел о своем подарке, старик побагровел так, что я думал его хватит удар — но к счастью, все обошлось. Моего мажордома в ближайшее время ожидает много работы, так пусть видит, что его труд ценят. Едва распустили дворню, как ко мне подошел Касим. За прошедшие девять месяцев парень раздался в плечах, кожа на голове и лице полностью зажила, превратившись в неравномерно загоревшее переплетение шрамов. Волосы полностью отсутствовали, а от ушей остались только короткие пеньки. Как себя вести со мной — видимо, тоже изменившимся за время разлуки — Касим не знал, и заметно нервничал. Я раскрыл объятья и в последний момент отскочил в сторону, бросившийся в них друг, не подозревая о моем коварстве, с ходу облапал стоящую за моей спиной, как и положено наложнице, Марго. Та ничего подобного не ожидая, завопила как сирена и влепила плюху незадачливому «насильнику».


— Вай, как же так, правоверные?! — В притворном отчаянии я закрыл ладонями лицо. — Я пригрел этого шайтана на груди, называл его другом! А он в благодарность прилюдно чуть не обесчестил мою наложницу! Как жить дальше?! Вай!

Правоверные ржали, держась за животы, даже рыжая неуверенно улыбалась.


— Ну все, купец, настала пора мне поквитается за все твои шуточки! — Глаза парня светились азартом, а белозубый оскал, казалось, бросал вокруг блики от полуденного светила.

Постояв пару секунд в стойке борцов перед поединком, мы наконец начали душить друг друга в дружеских объятиях. Пока Салех определял на постой прибывшую со мной команду, мы с Касимом уединились в одной из беседок, и я поведал ему — не без некоторых купюр, конечно — историю нашего путешествия. Как горели его глаза, как переживал он, что не смог вместе со мной пережить все эти приключения — на что я напомнил ему, что пережить эти приключения кроме меня смог лишь дядя. А нас с ним ожидают такие приключения, что мало никому не покажется.


— Ты не отказался от идеи хорошенько проучить византийцев? — По напряженному голосу стало понятно, что эта тема парня очень волнует. — Ты и вправду думаешь, что можешь создать флот и наравне сражаться с их дромонами?


— Чтоб успешно топить их дромоны — не нужен флот, но для начала я собираюсь проучить главнокомандующего флотом Византии, а ныне почти императора, по приказу которого мы пострадали.


— То есть как проучить?


— То есть просто убить.

Недоуменное выражение лица Касима сменила та самая демоническая ухмылка, которой он отметился во время боя с византийцами. Спрашивать его со мной ли он, было явно излишне.

Праздничный дастархан явно удался, и после того как его покинул Салех, кубки стали наполнятся «нектаром» за которым сгонял проныра Касим, что еще добавило веселия и праздничного настроения. Как из рога изобилия посыпались байки. Не обошлось без истории про морского демона по имени Щьерд. Басим, вошедший в роль — и так способный своим видом напугать кого угодно — гримасничал и пучил глаза так, что рыжая невольно сильно сжала мою руку. После очередной смены блюд, когда Касим принес нам с рыжей чашу, наполненную водой с лепестками лотоса для омовения рук, Марго с присущим ей чувством такта поинтересовалась — что у него с рожей. Касим, которому палец в рот не клади, был в курсе моего розыгрыша с сажей, и поэтому он не задумываясь, выдал.


— Я обмолвился Искандеру, что по моему мнению несправедливо, что ему в наследство достался красивый дом и быстрый корабль, а мне только красивое лицо. Друг сказал — да восторжествует справедливость! И тут же корабль сгорел вместе с грузом, вилла оказалась заложена иудеям, а я превратился в это. — Закончил он почти плача, но тут же голос его повеселел. — Но я еще хорошо отделался — видела бы ты, во что превратилась первая красавица города, которая отказала Искандеру в близости — страхолюдина, каких свет не видывал.

Обеспокоенный взгляд Марго перескочил на меня. Я подтвердил что мой дом заложен, моя «Амира» сгорела вместе с товаром, а лицо Касима еще год назад притягивало взгляды городских красавиц. Про первую красавицу промолчал, но вспомнил Маиду — и видимо в моем взгляде промелькнуло что-то такое, что от дальнейших расспросов рыжая воздержалась.

* * *

Утро началось с побудки личного состава, пробежки и заплыва, пока еще на мелководье. Бывшие гулямы хоть и не выражали энтузиазма, но и не возражали, Марго, которой я сказал что пока она не научится плавать, об вояже в Константинополь пусть и не мечтает, тоже барахталась немного в сторонке, смешно загребая руками и постоянно отплевываясь. После завтрака Марго осталась с Дедом конспектировать его задания по набору необходимого нам персонала, а я прихватив с собой андоррца, отправился выкупать у иудеев закладную на дом. В конторе процентщиков нас не ждали, и наглый клерк посоветовал оставить заявку на расчет процентов и возобновить визит через пару дней. Мне это не понравилось, и вытащив за шевелюру скулящего служащего из его конторки и придав ему пинка для ускорения, я посоветовал пригласить старшего или я разнесу эту халабуду вдребезги и пополам. Клерк видимо не понял арабского языка, и вернулся с двумя дюжими охранниками. Фарах им улыбнулся лучезарной улыбкой и предупредил, что если дернется хоть один, то он выпустит кишки всем троим. Охрана наметанным взглядом определила что выпускать ливер андоррцу не впервой, и не дергаясь, убрав руки с оружия, замерла у входа. Тут двери снова открылись, и на пороге появилась еще одна колоритная личность. По седым пейсам и огромному носу сразу стало ясно кто здесь главный — Меир, как подсказала память имя этого иудея. Проходя мимо охраны, он что-то буркнул им, не поворачивая головы — мордовороты испустив вздох облегчения, тут же испарились.


— Абу Али Аббас ибн Искандер! — Вот что значит профессионал, а ведь видел меня почти мельком, когда мой управляющий верфью перезакладывал виллу, а я отирался у него за спиной. — Я с трудом узнал вас — подумал, что по ошибке сын эмира забрел в мое скромное жилье. Чем вам может помочь старый Меир, ваш скромный слуга?

Не разводя политесов, я сразу перешел к делу. Меир поднял бумаги, долго рассчитывал набежавший процент, и наконец-то выдал сумму. Я по быстрому пересчитал — суммы сошлись, подивившись умению быстрого счета молодого купца, процентщик принял деньги и вернул закладную. И тут же предложил выкупить закладную на соседнее с моим поместье. Бывший владелец, старик, чьи сыновья не вернулись из боевого похода и давно истлели на чужой земле, умер этой зимой, так и не вернув долга. Вот это уже интересно! Я сломал всю голову, думая где расположить будущий городок мастеров, казарму, учебный полигон, и еще кучу всего. Территория верфи и так перегружена, а вырубать ухоженный тенистый сад и превращать свое поместье в цыганский табор очень не хотелось. Договорились что Меир после обеда пришлет человека, который ознакомит Салеха с предлагаемой недвижимостью — после чего можно начинать предметный разговор, но для себя я уже решил, что беру. Собравшись уходить, вспомнил купцов иудеев, скупщиков награбленного, и осторожно начал новую тему. После того как процентщик подтвердил что в курсе того, что мою «Амиру» византийцы сожгли вместе с товаром и даже сильно переживал по этому поводу, я продолжил смелее.


— Я считаю, что я вправе востребовать с византийцев свой долг. И собираюсь возместить этот долг судами неверных и их грузом. И мне нужен купец, который без лишних формальностей превратит этот товар в звонкую монету.

Меир почему-то сразу посмотрел на андоррца, которого раньше как бы не замечал, и не раздумывая, подтвердил что есть на примете очень порядочный купец, который даст максимальную цену за подобный товар. И за него, и за тайну сделки он может поручиться, поскольку это его родной брат. Порешили на том, что если к Меиру подойдет человек и скажет что он от Синдбада и у него есть товар, то сделка не заставит себя ждать. Имя — точнее псевдоним — Синдбад я назвал спонтанно, даже не подозревая, что он станет основным в моей карьере.

Следующей в очереди на посещение была верфь. Территория предприятия вмещала в себя два стапеля, на одном из которых стояла почти готовая сестра-близняшка «Амиры» — такелажа еще не было, а из рангоута присутствовали только мачты. На втором, киль только начал обрастать ребрами шпангоутов. Сразу за стапелями располагались штабеля разнообразной древесины — кругляк, брус, доска всевозможных калибров. Дальше шли мастерские, кузня, и прочие хозяйственно-бытовые постройки. Поднявшись на почти готовую шебеку, сходу остановил работу резчиков по дереву, которые уже начали покрывать затейливой резьбой кормовую надстройку. Дело в том, что визитная карточка любого судна из Халифата это затейливая резьба покрывающая его корпус. Притом с течением времени (а некоторые суда переживали двухсотлетний рубеж) в простой узор вплетали более сложный, и каждый новый капитан вносил свою посильную лепту в украшение корабля. Поскольку я решил на этой шебеке отправляется в Стамбул — который пока еще Константинополь — мне такая демаскировка не нужна. Пока гулял по судну заглядывая во все уголки, пришла мысль отправить не мешкая сюда Деда — пусть посмотрит, что еще без больших переделок можно сделать для большей целесообразности, как эксплуатационной, так и боевой. Мой осмотр прервал запыхавшейся Умар — управляющий верфью — и его заместитель. Мастер резчиков переполошил его известием, что какой-то господин запретил все работы на верфи. Я попытался успокоить взволнованного Умара, объяснив, чего касается мой запрет, но получилось только хуже. За последнее шесть лет в связи с запретом Али Аббаса кому-либо соваться в дела Александрийской верфи, Умар почувствовал себя полноправным ее владельцем. Даже указания Гуфара имели для него статус совета необязательного к исполнению. А тут пришел какой-то наглый молокосос и смеет вмешивается в его производственную деятельность в которую сам Али не лез, доверяя Умару как профессионалу. Выслушал я его отповедь молча, и когда поток его красноречия иссяк и лицо утратило малиновый оттенок, пригласил его с собой полюбоваться на интересную вещь. Воодушевленный моим примирительным тоном, а может из любопытства, Умар с готовностью последовал со мной. Этой вещью были ворота на территорию верфи. Пригласив охрану, которая уже была в курсе кем я являюсь и состояла из двоих явно бывших мамлюков обратился к Умару.


— Видишь эти ворота, Умар? С этой минуты ты можешь наблюдать их только издали, потому что ты уволен. — Переведя взгляд на охрану, продолжил. — Если этот человек попробует войти в эти ворота, вы должны побить его палками как собаку, которая кусает кормящую ее руку.

Развернувшись, двинулся обратно. Сзади послышались проклятия, а секунду спустя и крики боли — в отличии от Умара, бывшие мамлюки правильно поняли кто здесь хозяин. Заместитель управляющего семенил следом — возможно умен и сразу понял, чем ему светит кадровая перестановка. Когда я остановился у входа в контору, он выбежал вперед и услужливо открыл дверь. Усевшись за стол управляющего, я подождал когда подчиненный проникнется паузой и заговорил.


— Как тебя зовут, мне неинтересно. Сейчас берешь с собой всю бригаду резчиков и следуешь в порт. Там внимательно смотрите или зарисовываете греческие и франкские суда. Я хочу, чтоб моя шебека от них внешне нисколько не отличалась. На переделку даю тебе пять дней — если справляешься, мы с тобой знакомимся и ты становишься временным управляющим. Затем строишь корабль в точности по моим чертежам, становишься полноправным управляющим и получаешь его зарплату. Тебе все понятно? Боясь вспугнуть удачу, зам только утвердительно кивал головой, напоминая китайского болванчика. А я продолжал.


— Возникли вопросы — обращайся ко мне напрямую, за каждое свое решение отвечаю я. А если ты сделаешь что-то помимо моих указаний — ответишь ты. Все понятно? Встречаемся на «Авроре» (так я решил назвать судно) через пять дней.

Болванчик еще раз кивнул.

* * *

Во время обеда — где помимо меня присутствовала Марго с Дедом, Фарах и Касим — я поделился своими подвигами, а рыжая зачитала, какие спецы нам потребны в первую очередь. Выходило немало. Плотники, столяры-краснодеревщики, модельщики, кузнецы универсалы и кузнецы оружейники, литейщики, ювелиры-универсалы, каменщики — и это только в первом приближении, не считая того что под каждую группу спецов необходимо построить производственное помещение и обеспечить всех инструментом, сырьем, жильем и питанием. Кроме того, наш боевой отряд в количестве семи человек включая Касима и Марго, будет хорош для уличной потасовки, но никак не для морской схватки даже с купеческим судном. Неожиданно Фаррах предложил себя в качестве рекрутера. Он решил сгонять в Дамаск где начинал карьеру гуляма и где у него осталась масса боевитых друзей, которых там мало что держит. В основном это гулямы нетюркских кровей — франки, славяне, греки, и еще много таких, кто и сам не знает кто он. На весь вояж он рассчитывал потратить от трех недель до месяца, в зависимости от того, как повезет с кораблем. Срок нам в принципе подходил — как раз за это время будет готова «Аврора», решены вопросы, связанные с организацией и размещений производств и набором персонала. В напарники андоррцу дали Лейса — вдвоем оно всяко сподручней. На сборы дали остаток дня, начинать которые следовало с посещения порта для поиска попутного транспорта. Касим вызвался подобрать достаточное количество опытных матросов из числа знакомых греков, которые в случае чего могут и за себя постоять.

После обеда сгонял пацана — сына повара, который подавал блюда — на верфь к заму, чтоб принес эталон зиры (мера длины, равная 49,9 сантиметра) — или что у них там вместо этого — и сказал, чтобы направили ко мне столяра порасторопней. Дело в том, что перед тем как приступать к чертежам, надо было определиться сколько в местных мерах длины — зирах и асбах (2,1 сантиметра) — сантиметров. Для этого Дед предложил найти опытным путем сам сантиметр, после чего станет ясно сколько их в здешних мерах. Согласно антропометрии, ширина ладони взрослого мужчины в среднем десять сантиметров, ширина средней фаланги среднего пальца посередине — два сантиметра. То есть если найдем среднее арифметическое одной ладони и пяти пальцев, то получим с приемлемой точностью десятисантиметровый отрезок. С эталоном и столяром прибежал сам зам — получив из его рук зир, отправил обоих ожидать снаружи. Какова же была наша с Дедом радость, когда зир оказался точь в точь полуметровой длины — правда, в двух зирах было только сорок восемь асба а не пятьдесят, но это поправимо. Пригласив ожидающих посетителей, я произнес короткую речь, согласно которой к началу закладки нового судна верфь полностью переходит на новый эталон меры длины, согласно которому в зире будет не двадцать четыре, а двадцать пять асба. И после того как будут изготовлены новые линейки все старые должны быть в присутствии зама уничтожены. Зам наверно решил, что как минимум новому хозяину просто делать нефиг, но промолчал, согласно кивая головой. Далее перешел к заданию — изготовить мне чертежный кульман (чертеж прилагается) и ровную, как тетива натянутого лука, линейку из твердой древесины, длиной два зира и с градацией по половине новых асба, чтоб на линейке их было ровно сто.

Уже под вечер подошел Салех и доложил, что соседнее поместье осмотрел полностью. Но там все очень запущено — сад одичал и зарос непролазным бурьяном, даже тропинки заросли. Само поместье нуждается в капитальном ремонте — и если ремонт можно провести достаточно быстро, хоть и затратно, то для восстановления сада потребуется не менее десяти лет. Я поблагодарил Салеха за проделанную работу и посоветовал именно на все это и напирать, когда он будет торговаться с Меиром.


— А восстанавливать сад мы не будем, а создадим там городок мастеров, которые обеспечат твою и мою безбедную старость.

С этими словами я протянул Салеху список первоочередных вакансий. Мажордом ушел думать где кого взять, а я решил что самый лучший способ сбросить накопившуюся за день усталость от общения — это поплавать и поваляться в одиночестве на пляже. На выходе столкнулся с колоритной компанией и едва не заржал. Катина маслом «Цирк уехал, а клоуны остались» — Квазимодо-Басим, Фантомас-Касим и тощий юноша-нарцисс на пол головы выше обоих и с попугаем на плече. Хотел спросить не на гастроли ли собрались, но побоялся обидеть.


— Куда путь держим, молодые люди?

За всех ответил Дед — видимо, самый молодой.


— На верфь, Саня, держим — глянуть, какой ристайлинг можно замутить на твоей «Авроре».


— Ре… чего мутить?!


— Для темных совков, поясняю — какую несложную модернизацию можно провести на судне.

А после верфи вся честная компания собралась посетить город, узнать где рынок, где какие лавки. Касим выступал в роли гида, а Басима прихватила рыжая на случай если что-то придется нести, так как на сына садовника где сядешь, там и слезешь. Название которое я дал новой шебеке Дед кстати одобрил, сказал что с учетом того что нам предстоит сделать в Константинополе, весьма символично. Сам он думал назвать ее — Астрея. Видя непонимание на моем лице, пояснил:


— Это, Саня, твоя прямая начальница. — Усмехнулся он. — «Астрея» — богиня справедливости.

А следующее чудо инженерной мысли, которое нам еще предстоит построить и оснастить артиллерией, предложил назвать «Артемида» — богиня охоты.

День подходил к своему завершению, когда наплававшись, я млел от ласкового предзакатного солнца, развалившись на теплом песочке. Единственное что слегка напрягало, это то, что перед уходом домой приходилось смывать с себя песок и идти назад мокрым. Пришла ленивая мысль, что неплохо бы заказать плотникам лежак и что-то типа душевой кабинки с пресной водой. Еще подумав, решил что если заказывать, то что-то вроде шатра без стен или скорее что-то напоминающее кровать под балдахином, которые я видел на одном из пляжей Лас-Пальмаса. Там на этих лежаках валялись жирные и не очень дядьки, а симпатичные девушки в голубых коротких халатиках делали им массаж. Воспоминание о массажистках сразу вызвало железобетонную эрекцию, аж заныло в паху. Нет, этот вопрос надо срочно решать, и чем скорее — тем лучше. Не хватало мне еще краснеть, когда обслуга будет менять мое постельное белье. В воспоминаниях Искандера о борделе мелькали довольно миловидные девчонки, не страдающие ожирением, да и возвратить выцыганенные камни не помешает — так что решено, после ужина будем выдвигаться.

В бордель заявились вчетвером — компанию мне составили Касим — который истосковался по подобным приключениям, и вообще сам по жизни был за любой кипишь — и Фарах с Лейсом. Они уже забронировали себе места пассажиров на галере, отходящей послезавтра с рассветом, и были совершенно свободны. Кир — владелец борделя — узнал меня сразу, это стало видно по тому, как из вальяжно-приветливого его взгляд стал суетливо-испуганным, но попытался изобразить паузу, как будто запамятовал мое имя.


— Искандер! — Наконец выдал он. — Давно тебя не было видно, проходи дорогой! Вот только если ты хотел встретиться с Маидой, то она давно покинула мое заведение, но ты и твои друзья все равно останетесь довольны выбором. Я только пару дней как обновил состав своих танцовщиц: византийки, индуски, франийки — все просто пальчики оближешь.


— Мы так и сделаем, дорогой Кир — ведь плохого ты не посоветуешь, ведь так? — Надавил я голосом на окончание фразы. — А пока мои друзья ознакомятся с твоим пополнением и пропустят по кубку доброго вина, я хотел бы переговорить с тобою с глазу на глаз.

Всё так же изображая радушие — а что делать, ведь наверняка он определил моих друзей как беспринципных убийц, которым только дай повод — Кир пригласил меня в свой кабинет на втором этаже. Играть в угадайку не было никакого желания, поэтому буквально с порога я начал вводить сутенера в гипноз. Как выяснилось, Кир был не при делах — ну, почти. Узнав от товарок проститутки, что та им похвасталась щедрыми подарками почитателя, Кир, наградив ее за усердие — а главное, за сокрытие этого факта тумаками, забрал камни себе. Когда он узнал о попытке ограбления Искандера братом Маиды, пришел в ужас. И его напугало даже не то, что безоружный малолетний купец по свидетельствам очевидцев, за пару ударов сердца убил четырех вооруженных нападавших, а возможные фатальные последствия от его же начальства. Этническая криминальная крыша Кира смотрела сквозь пальцы на нарушения закона своими подопечными, и даже помогала, пока это не касалось нескольких запретов. А трогать уважаемых граждан города без их (крыши) на то разрешения, категорически запрещалось. Кроме того, столичная купеческая гильдия, к которой принадлежал Искандер, превосходила греческую мафию в возможностях и без труда раскрыла бы это шитое белыми нитками преступление. То что подчиненные действовали без его ведома лишь отягощало бы его вину — так что если бы парень погиб, ему бы отрезали голову свои, и вместе с извинениями передали бы багдадцам. Решив что самый простой и надежный способ это спрятать концы в воду, Кир избив и допросив свою служащую, так и сделал — Маида отправилась вслед за братом.

«— Что ж, в связи с полным отсутствием подозреваемой, дело считаем закрытым… Ах да, еще камни!».

Приподняв одну из половиц в дальнем углу комнаты, грек покопавшись рукой под полом, извлек оттуда кошель. Все мои камешки были на месте. После того как тайник был закрыт, я вычеркнул из памяти сутенера все воспоминания о моих самоцветах и «разбудил» его.


— Кир, я хотел бы чтобы в комнате где я буду отдыхать, все постельное белье заменили на свежее. — И добавив в голос неловкость, продолжил. — Мои приятели и так считают меня за барчука и белоручку, и если бы я эту просьбу высказал при них, замучили бы потом насмешками.

Повеселевший грек заверил меня, что белье обязательно заменят и он лично проследит за этим, и уж конечно, никому не сболтнет о моей просьбе. Проводив меня в зал лично, Кир угостил всю нашу компанию кувшином вина с Родоса, которое по его словам, держит только для себя и угощает лучших друзей. Вино и в самом деле было приятно на вкус — неспешно потягивая его из кубка, я начал приглядываться к «танцовщицам». Мое внимание привлекла девушка — как в мое время принято было говорить, спортивного телосложения — с темными волосами и огромными, как бы постоянно удивленными, серыми глазами. Подошедший разносчик пояснил — славянка Бранка, на «человеческих» языках не говорит, в заведении всего неделю, из-за ее «худобы» спросом не пользуется — держат скорей для массовки. Дал парню за информацию пол дирхема и велел принести в отведенные мне апартаменты вино, закуски и сладости, после чего пригласить туда даму и оповестить меня. Довольный разносчик получив щедрые чаевые, заверил что все будет сделано в лучшем виде, и даже если и был удивлен моим выбором, не показал этого. По тому как Бранка поглядывала на угощения в номере, было ясно что такими разносолами девушку не балуют. Вряд ли ей достается что-то кроме постной каши или в лучшем случае объедков со стола гостей, на которые не позарилась более статусная обслуга. Чтобы не ломать шаблоны, за стол уселся первым, и немного поковырявшись в закусках, пригласил девушку. Бранка жеманничать не стала, и с жадностью принялась за еду. Когда с первым голодом было покончено, я взглядом указал ей на кровать. Вопросов с ее стороны не возникло — сбросив платье, она легла на спину и закрыла свои «удивленные» глаза. Раздевшись, я прилег рядом, ласково поводил пальчиком по ее атласной коже и немного поиграл с ее сосками — Бранка отозвалась вздрагиваниями, а её дыхание стало чаще. Когда я в нее вошел, напряжение сразу же отпустило девушку, а после нескольких фрикций движения стали обоюдными и раздались глухие стоны, с каждым новым рывком набирающие силу. После первого «захода» вернулись к столу — я усадил девушку на колени и стал сам кормить ее сладостями и угощать вином. Осмелев, она стала кормить меня, а я в это время перебирал ее густые темно-каштановые волосы и ласкал грудь. Когда соски набухли а дыхание стало прерывистым, пошли на второй круг. Сколько всего было «заходов», я не запомнил, как и количество использованных поз, но то, что оторвался я «по полной» и до изнеможения, это точно. Расставаясь под утро, я подарил Бранке два золотых — понятно что Кир их отберет, но хоть кормить девочку станут лучше, да и статус ее изменится. Команда, ожидавшая меня в зале, посоветовала мне в следующий раз выбирать или менее крикливых, или завязывать им рот. А то им несколько раз приходилось вскакивать со своих дам и хватится за оружие, думая что на бордель напали разбойники.

По пути домой Касим переживал что его отец опять обломает об него палку, а Салех нагрузит работой. Я и сам думал о том, что надо поработать с Салехом, чтобы он перестал строчить доносы Гуфару и пересмотрел свои взгляды на мои шалости — но это все завтра, точнее сегодня, но уже после сна…

В моей комнате меня ожидал сюрприз — на моей кровати спала Марго. Не зная что ей взбрело в голову — а могло все что угодно, от плюс, до минус бесконечности (а судя по тому где я был, то скорее минус) — поэтому я предпочел не будить лихо и улегся на диване. Из сна меня выдернула злая как черт рыжая, под предлогом того что команда уже построена, и ВСЕ ждут меня на ОБЯЗАТЕЛЬНУЮ утреннюю зарядку. Очень хотелось послать всех на… кхм… куда подальше, но обострять отношения с разъяренной Марго не хотелось, тем более что я почему-то чувствовал себя виноватым. Во дворе действительно стояла вся моя команда, включая сопровождавшую меня в бордель троицу. Вид у них был «не ахти» — наверное, как и у меня, а Касим к тому же сверкал наливающимся бланшем. В отличие от остальных, он не знал на что способна рыжая и видимо послал королеву, чего делать точно не следовало. Начал зарядку что называется «через не могу», но понемногу втянулся, а во время водных процедур вновь почувствовал себя человеком. После завтрака, на котором Марго меня старательно игнорировала, пошел в одну из беседок, пригласив с собой птица.

Оказалась, не дождавшись меня вечером, Марго подняла на ноги Басима и Азима и собралась отправляется на мои поиски. Тут Басим по простоте душевной и сболтнул, что негоже приличным девушкам ночью шататься по борделям — получив от Азима тычок в бок, тот прикусил язык но было уже поздно. Рыжая заперлась у себя в комнате, где тихо повыла, и немного успокоившись, перешла в мои апартаменты, видимо чтобы устроить мне теплый прием, но к моему счастью, заснула. А утром как с цепи сорвалась — наорала на всех, включая Салеха и Деда, а Касима, который во время шоковой побудки послал ее по матушке, даже легонько побила. С королевой все ясно — собака на сене — сама не ам, и другим не дам. Разобравшись с рыжей, поинтересовался, что Дед надумал по «Авроре».


— Учитывая нашу специфику, Саня, в первую очередь надо увеличивать скоростные показатели — то есть увеличить площадь парусов и уменьшить коэффициент трения воды о корпус судна. На данной стадии готовности «Авроры» площадь паруса мы можем повысить только за счет увеличения высоты мачт, что повлечет за собой их дополнительное усиление и увеличение стоячего такелажа, но это все ерунда. Чтоб не кувыркнутся с такими парусами килем вверх, надо повысить остойчивость (способность судна возвращаться в состояние равновесия по окончании возмущающего воздействия) — что тоже решаемо за счет увеличения и замены балласта на более эффективный, то есть использовать не камень, а чугунные, а лучше свинцовые чушки. То что получим стремительную качку, не страшно — под парусом она не столь чувствительна, а с ее разрушительным аспектом будем бороться за счет дополнительных бимсов и книц (элементы поперечного набора судна) — я осмотрел трюм, все выполнимо. Что касаемо уменьшения трения, тоже важная тема. Просто покрашенный корпус яхты примерно размеров «Авроры» на 4–6 узлов проигрывал в скорости (при том же расходе топлива) корпусу полированному — это факт. А корпус «Авроры» просто из тесаных досок, и если его выровнять, отшлифовать, покрыть лаком и отполировать, это 3–5 узлов к скорости по-любому.


— Ну ты Дед даешь! Это сколько времени понадобится чтоб ОТШЛИФОВАТЬ весь корпус судна?


— Саня, включи мозги! Это всего лишь 37х2х2,5х0,6 то есть всего сто с небольшим квадратных метров! Каждый из твоих освобожденных резчиков способен вылизать до идеала не менее двух квадратов в день! В любом случае, на все понадобится не более двух недель. Короче, в результате этих мер добавим при хорошем ветре до семи-восьми узлов хода, и если что, то от любого драмона «Аврора» уйдет как от стоячего.


— Ну да, скорость это хорошо, а ты случайно не знаешь заклинания от штиля, когда паруса и гладкий корпус всухую проигрывают сотне весел драмона.


— Саня, я не знаю заклинания от штиля, но мне бы пригодилось заклинание от твоего убогого кругозора. Тогда бы ты знал, что с мая по август от Адриатики до восточного побережья дуют устойчивые этезийные северо-восточные ветра, которые возникают с восходом и к полудню достигают скорости до пятнадцати метров в секунду. А это именно то, что доктор прописал — самый удобный курс, чтобы драпать на полных парусах. С августа по октябрь можно сделать отпуск. А потом начинается период непрерывных штормов, которые по сравнению с океаническими смех один, но ветер дует нешутейный, а грести на галерах в такую резкую и короткую волну — только весла поломать и угробить гребцов. Чтобы и во время штормов развивать максимальную скорость, предлагаю установить бушприт для несения кливеров и предусмотреть места крепления такелажа между мачт, для установки в шторм стакселей. Ну и из мелочей — предусмотреть на гроте грузовую стрелу, установить на баке камбуз (кухня) с печкой, чтобы не питаться сухомяткой — вскипятить чая, и вообще за бортом тонны рыбы, но как ее жрать сырой? Только в трубу надо обязательно вставить металлическую сеточку для искрозащиты. На корме установить нактоуз с кардановым подвесом под компас. Ну и в капитанской каюте врезать иллюминаторы и сразу предусмотреть двухъярусную кровать. Тяжелое вооружение должно состоять из трех-четырех аркбалист. Под них надо предусмотреть стационарные вертлюга для удобного и быстрого прицеливания, с универсальным посадочным местом для быстрой установки.

И напоследок Дед предложил разнообразить арсенал дротиков, добавив к обычным еще и зажигательные.


— Ты знаешь как изготовить напалм?


— Знаю, из чего он состоит. Но нам не нужен напалм — достаточно будет «коктейля Молотова». Помнишь в фильмах про войну показывали бутылки с горючей смесью, которыми поджигали танки? Рецептов множество, самый элементарный — бензин, керосин, мазут, я бы еще добавил толченую серу, чтоб к очагу возгорания невозможно было подойти. Достать сырой нефти не проблема, перегонный куб любой кузнец изготовит, а дальше гони как самогон. Вся разница, в постепенном поднятии температуры. Первым дистиллируется бензин, затем керосин, потом соляра, то что осталось в кубе — мазут. Да, еще Саня, что подумал — нам нужен аптекарь. Человек грамотный, разбирающийся в веществах и пропорциях — не самим же все делать.

Проговорили мы с Дедом до самого обеда. А после обеда, когда я собрался часок вздремнуть, ко мне зашел Салех поделиться результатами торгов. По поджатым губам и сердитому взгляду было сразу понятно, что он знал о моих ночных похождениях и таким образом выражал свое к ним отношение. Откладывать с «воспитанием» мажордома я не стал, внушил ему что мои похождения это обязательная часть работы купца, и что Гуфару об этом писать не стоит, а то сердце старика может не выдержать и виноват в этом будет он. Собравшись уходить, Салех поинтересовался, что делать с Умаром — прогонять или пусть сидит. Я сначала не понял о ком речь — оказалось, об бывшем управляющем верфи, который со вчерашнего вечера сидит на земле напротив ворот и молчит. А я-то думал, у моей виллы появился персональный нищий — даже хотел возвращаясь из борделя бросить монетку, но Касим не дал — сказал, что если дать одному, завтра от них будет не протолкнуться. Салех был в курсе чем закончилась моя вчерашняя прогулка на верфь, а также сказал, что после этого бедняге еще дома досталось от жен, которые видимо окончательно прочистили ему мозги. Это очень даже хорошо, что все так удачно вышло. Разбрасываться управленцами такого уровня и с таким опытом работы я не буду. Салех конечно неплох, но городок мастеров ему не потянуть, да и возраст не тот. Я попросил Салеха передать Умару, чтобы привел себя в человеческий вид и пусть завтра с утра подходит — я его приму после завтрака. Едва примостился на диванчике, как нарисовались зам со столяром — принесли вчерашний заказ: кульман, линейку и лекала для нанесения кривых. Осмотрев заказ, я едва не выматерился в голос. Нет, все было выполнено отлично — но кульман стоял на резных ножках, а шкала линейки терялись в покрывавшей всю ее плоскость затейливой резьбе. Чтоб не обидеть мастера — наверняка трудился всю ночь, кстати, как и я, кхм… — дал ему дирхем за труды. А заму пояснил, что рабочие принадлежности, дабы не отвлекать от работы, должны быть без всяких украшений. Исключением является личное клеймо мастера, и объяснил что это такое и какую ответственность он несет, если сделает недоброкачественный инструмент. Зам вроде как проникся, пригласил на завтра на верфь, — как раз будут готовы шаблоны элементов судна, в западных стилях, как я и велел.

Когда за замом зарылась дверь, закрепил первый лист бумаги на кульмане. Местная бумага по качеству больше походила на оберточную, в которую заворачивали колбасу и другие продукты в прежней жизни, но по цене как выделанная кожа. Сходил позвал Деда, и приготовился творить. Решили начать с самого легкого, с печки и кухонной утвари, типа сковородок, кастрюль, шампуров и чайника под нее. Вместо графита в это время использовали свинцовые и серебряные «иглы», закрепленные в удобном для руки держателе, которые подобно простому карандашу, оставляли четкую линию на бумаге, что меня вполне устраивало. Извели на это несколько листов бумаги, но то что получилось в результате, устроило нас полностью — к каждому чертежу прилагался эскиз, не оставляя возможности трактовать чертеж как-то иначе даже умственно отсталым исполнителям. За ужином я откровенно клевал носом, в буквальном смысле пронося кусок мимо рта. И когда наконец выдал Фраху и Лейсу командировочные и рекрутинговые, поскольку покинут они поместье еще засветло, завалился спать. Пробуждение было немного необычным — в моих объятиях спала Марго. Короткая пальпация ее тела установила, что она всего лишь топлесс, но и это немалый прогресс. Хорошо, что вчера сбросил лишний пар и мозги могли работать нормально, поэтому решил не акцентировать данный факт и не задавать глупых вопросов. Разомкнув объятья, четко скомандовал.


— Марго, подъем! Через десять минут докладываешь, что личный состав построен для проведения утренней зарядки.


— Саня, ты гад! Вторую ночь из-за тебя не сплю! Дай нормально выспаться!


— За пререкание с командиром вы, карась Марго, получаете взыскание в виде шлепка по попе. С взысканием не стал медлить.


— Ай! Ты чего?! А-айй! Все — иду, иду.

Зарядка и завтрак прошли штатно. После завтрака, как и предполагалось, встретился с Умаром. После того как его красноречие на тему «как он был неправ, и что его шайтан попутал» иссякло, и он замолк. Я тоже молчал. Когда тишина стала угнетающей, он попытался повторить все по второму кругу, но тут же замолчал.

* * *

— Знаешь, Умар, я всегда думал, что мой отец хорошо разбирается в людях, и ты первый, кто дал мне повод усомнится в этом. Ты оставил грязное пятно на моей памяти об отце, и тебе его смывать. Думаю дать тебе еще один шанс, смотри не упусти его. Я купил соседнее поместье и на его земле решил построить мастерские, которые будут приносить немалый доход. Сходи к Салеху, у него есть подробный список, какие мастера и в каком количестве мне нужны. А старую виллу переделаешь под казарму. Все детали тоже у Салеха. Каждое утро после завтрака жду тебя на доклад. Все, ступай, твой рабочий день уже начался.

Весь день занимались с Дедом чертежами ристайлинга «Авроры», если не считать похода на верфь. Ознакомится, какие изменения предложил зам, чтоб шебека приобрела вид европейского судна. Казалось бы мелочь — другая форма балясин, планшира и перил, отсутствие резьбы — а уже совершенно другой вид. Нововведения я одобрил, передал заму готовые чертежи на камбуз, удлинение мачт, грузовую стрелу, и на якорь конструкции Матросова (держащая сила этого якоря в четыре с лишним раза больше, чем у адмиралтейского якоря такого же веса). Для кузни при верфи задание вполне выполнимое. Похвалил зама за расторопность, и распрощавшись, вернулся на виллу. Птиц с Марго в это время обошли купленную мной недвижимость, и обнаружили там небольшую рощицу пробкового дуба. Дед сходу предложил использовать пробку в шлемах и поддоспешниках как амортизационный и плавучий материал, который позволит более легко перенести удар противника, а при падении за борт компенсировать тяжесть доспехов и дать возможность оставаться на плаву. К вечеру, переведя массу бумаги, закончили пакет чертежей по «Авроре». Однако стоимость переделок вполне была сопоставима со стоимостью истраченной и испорченной на это бумаги. Обсудив этот вопрос с Дедом, решил открыть у себя еще и цех по производству бумаги, в том числе и на продажу. Оказалось, производство бумаги вполне нам по силам. Всех делов-то и нужно — мельница для перемалывания ненужного тряпья и хлопка, рис для получения крахмала, емкость, где будет вариться и перемешиваться эта масса, и винтовой или рычажный пресс с войлочным основанием, для отжатая воды. И как финал — проглаживание листов утюгом, у которого как в самоваре, внутри горящие угольки. Изготовить тушь оказалось еще проще — это всего лишь сажа, которой я натер личико Марго, разведенная в слабом растворе костного или птичьего клея.

Что делать с королевой, прилегшей в мою постель после «отбоя», я и представления не имел, а по ее вздрагиваниям от любых моих прикосновений было понятно, что она вообще отчаянно трусила и была напряжена до предела. И тут мне пришла в голову мысль — возникшую проблему перевести в простой разговор, как это мог Али Аббас. Развернув Марго к себе, лег на спину и положил ее голову себе на плечо.


— Как ты думаешь, что собой представляют звезды и Луна, если посмотреть на них совсем близко, ну как будто у тебя есть крылья и ты можешь долететь до них?


По представлениям рыжей, звезды это жемчужины, рассыпанные по небу для того чтоб освещать дорогу Луне, которая по ночному небосклону следует на колеснице за своим братом Солнцем. Я, пользуясь осведомленностью ангела, начал рассказывать, как устроено мироздание с точки зрения двадцатого века. Когда напряжение исчезло и рыжая превратилась в слух, я незаметно перевел разговор на физиологию людей, а в частности женщин. Довел до наложницы понятия менструального цикла, о котором меня постоянно посвящали мои подруги из меда, и о способах избежать нежелательной беременности. Хотел было рассказать об альтернативных способах близости, но решил, что на сегодня уже достаточно, а это уже довольно щекотливая тема, которую лучше развивать опытным путем. Когда Марго поняла что эта ночь ей ничем не грозит, окончательно расслабилась, и уткнувшись мне носом в подбородок, уснула.

Дни текли за днями, а времени расслабится совсем не было. Первыми в городок зашли строители, и им срочно понадобились планы перепланировок поместья и генеральный план всех застроек на его территории. Дальше спецы повалили пачками — кузнецы широкого профиля и кузнецы-оружейники, литейщики, стеклодувы, столяры, ювелиры, аптекари, и даже художники и портные. Мне приходилось проводить «собеседование» с каждым мастером, и отсевать их десятками. Чтобы намыть грамм золота, как выразился Дед, нужно перемолоть тонну пустой породы.

Тех кто походил собеседование, обрабатывал на предмет коммерческой тайны, и внушал, что Дед такой же их прямой начальник, как и я, и его распоряжения обязательны к исполнению. Одно это уже снимало с меня потерю массы времени на работу «переводчика» или глашатая. И как все-таки хорошо, что Умар взял на себя весь пласт остальных забот, поиска соискателей вакансий, строительства, решения всех бытовых вопросов и еще многое чего, а то бы я точно рехнулся.

За ужином Марго и Касим рассказывали мне последние сплетни нашего городка. Если вкратце, то я приемный сын богини, которая за победу над ее извечным врагом щьердом подарила мне райскую птицу, которая является кладезем мудрости и является ее глазами и ушами на земле. Узнав об этом, сама белокожая принцесса Африки бросила свой престол и напросилась мне в наложницы. А Умар стоял на коленях перед воротами виллы неделю для того, чтоб я позволил передать ему крупицу мудрости от птицы. В промежутках между планерками и собеседованиями, продолжали чертить аркболисту, заряды к ней, бахтерец, а также корпус «Артемиды». Самые скоростные обводы корпусов яхт Дед помнил наизусть, и нам предстояло создать самый совершенный корпус, до которого додумаются, а точнее — вычислят, только через тысячу девяносто лет. Кроме того, я не оставлял тренировки со щитом и копьем под руководством Марго и сабельный бой с Азимом, и сам подтаскивал их с Касимом и Басимом в рукопашке и кинжальном бою. Самым прилежным моим учеником стал Касим, который не оставлял надежды подвесить под глаз рыжей фонарь в отместку за свою экстремальную побудку. Но пока превосходил принцессу только в словесных пикировках, получая сполна от нее за это на спаррингах.

Среди неплохих специалистов нашлись и двое уникумов — это Валид — кузнец-оружейник, и Дари — аптекарь. Когда ко мне на собеседование подошли два кузнеца-оружейника, я подумал, что это отец с малолетним разжиревшим сыном, но оказалось что сам оружейник — карлик, а якобы его отец — помощник, молотобоец, притом умственно отсталый. Валид был первым сыном знаменитого дамасского кузнеца-оружейника. Когда парню исполнилось десять лет, случилось несчастье — во время озорного «похода» по садам соседей с такими же пацанами, он сорвался с высокого дерева. Падение оказалось крайне неудачным. Пролежав две недели в горячке, молодой организм пошел на поправку, но расти вверх перестал. Вскоре умерла мать, и старшей на женской половине, а потом и в доме, стала младшая жена отца. Новая старшая жена гнобила и колотила своего пасынка за любую провинность, а когда стало заметно уродство, то ему и вовсе житья не стало. Тогда Валид перебрался жить в кузню. Там он и жил, и работал, постигая вершины мастерства, полностью замкнувшись в себе следующие двадцать лет. Кузнечное дело стало для него работой, развлечением и увлечением. Единственным другом, если его можно так назвать, стал слабоумный сын водоноса Али, который каждый вечер приходил в кузницу и как зачарованный смотрел на огонь и на работу Валида. Когда отец умер, мачеха продала кузню, и тридцатидвухлетний Валид оказался на улице. Следующие два года кузнец и его помощник Али скитались по стране, перебиваясь мелкими заработками, пока на задворках александрийского рынка в их жалкую лачугу-мастерскую не забрел Умар. Валида сразу же под свое крыло взял Дед, а я занялся аптекарем Дари. Седобородый фанат своего дела перебрался в Александрию из Медины, где его хотели судить за колдовство по ложному доносу его менее успешных конкурентов. Шансов на справедливый суд, учитывая сумму подношения со стороны конкурентов, не было. Так что пришлось выбирать бегство, как единственный шанс уберечь свою голову. Его, под свое крыло взял я. Те рецепты ядов и лекарств о которых Искандеру поведала Самайра, и то что я узнал на лекциях в меде, мне пришлось диктовать Дари неделю. Далее им, со своими перегонными кубами, весами, пропорциями, и прочими химикалиями, занялся Дед.

* * *

Месяц пребывания в Александрии ознаменовался сразу тремя событиями. Первое — была спущена на воду «Аврора». По поводу шлифовки и полировки корпуса зам постарался — как Дед выразился — прям как итальянская мебель «тосато», которая поставляла корпусную мебель для его элитных яхт. Сама «Аврора», приобретя бушприт и увеличив длину мачт, как-то сразу стала элегантней и красивей, что по словам Деда однозначно плюс к ее целесообразности. После спуска на воду еще неделю разносили и крепили балласт, ставили паруса и бегучий такелаж. В этих манипуляциях уже принимали участие члены будущего экипажа судна, которых подобрал Касим и Умар — при моем контроле, разумеется. Ходовые испытания прошли на ура, и я, используя память Искандера, не припоминал такой резвости судов даже при самых сильных попутных ветрах, что и подтвердили новые члены команды. Для окончательной проверки я решил устроить гонку с военной галерой ВМФ Халифата, которая, по словам Умара, в скорости не уступала византийским драмонам. Для большей мотивации капитану самой быстрой из галер, охраняющих Александрийский порт, было предложено пять динаров за участие и еще двадцать за победу. Услышав о деньгах, капитан галеры перестал зевать и разговаривать с нами через губу. А когда узнал об условиях регаты и об вознаграждении за победу, и вовсе повеселел. Условия были простыми — выходим из бухты и делаем круг диаметром примерно в два фарса (12 км.). Так получится проверить ход на всех ветрах, от попутного, до встречного, когда идти придется галсами. Фора, которую галера при старте давала «Авроре», составляла примерно два полета стрелы, и выбор начального курса оставался за нами. Понятно что я выбрал курс относительно ветра, крутой бакштаг — самый быстрый для нашего судна. Военные не возражали — все понимали, что в противном случае регата закончилась бы, практически не начавшись. Наши суда лежали в дрейфе, когда шлюпка достигла точки примерно в четырехстах метрах от нас, поравнявшись с которой, галере подавался знак — и гонка-преследование начиналась. По ощущениям, на полную скорость вышли преодолев три четверти расстояния, предусмотренного форой. А когда достигли контрольной шлюпки — стартовала галера. Старт был впечатляющим! Сотня весел одновременно вспорола водную гладь поднимая пену, еще мгновение — и весла в воздухе, синхронно, как крылья птицы делают взмах, и вновь ложатся на воду. И десятка взмахов не проходит, как начинают надуваться паруса. Вот это выучка! Еще десятков семь взмахов, и я не успел глазом моргнуть, как крылья-весла исчезли, а значит паруса поймали полный ветер, и галера развила скорость не менее десяти узлов — максимальную для работы с веслами. При более быстрых скоростях гребцы были не эффективны — выматываясь в хлам и только тормозили движение судна (попробуйте грести на моторной лодке). Моему экипажу особенно некогда было следить за преследователем, но и мимолетных взглядов хватало, чтобы повысить их энтузиазм — галера заметно отставала, притом дистанция продолжала увеличиваться с каждой минутой, несмотря на переход на менее выгодные курсы относительно ветра. Когда же ветер стал встречным и мы перешли на крайние галсы, всем уже стало понятно, что галере нас не догнать — разрыв увеличился до десятка полета стрел, и к финишу должен удвоиться. Это стадо понятно и капитану галеры. Он не стал понапрасну гнобить своих людей, а объявил учения законченными, и под парусами взял курс на бухту. Отшвартовались мы почти одновременно. Не дожидаясь трапа, я спрыгнул на причал и устремился к галере. Гонка — гонкой, но когда я поинтересовался у Умара где можно приобрести самые точные карты и лоции, он сказал, что самые точные у военных, но их никак не приобрести. Поэтому бросать наметившиеся связи с капитаном, через которого можно получить поистине бесценный для нас ресурс, было бы верхом попустительства. Разыграв из себя глуповатого баловня судьбы, я еще не достигнув капитанской каюты бурно изображал радость от победы и приглашал всех встречных мной офицеров отпраздновать состоявшеюся регату вечером в заведение Кира, за счет победителя, разумеется. Алим — капитан галеры при моем появлении не счел нужным скрывать своего раздражения, да и было бы перед кем. Я его понимал — кому будет приятно наблюдать счастливую рожу победившего его сопляка, да еще и терять практически уже свои деньги. Однако, приглашение пышно, с девочками, отпраздновать регату, значительно повысило настроение капитана — халява она и в Африке халява, тем более, что за моряками пуританства испокон веков не наблюдалось. А дополнительный бонус в пять динаров смыл последние негативные эмоции от проигрыша. Я думал что мне придется уговаривать Алима взять деньги и даже заготовил речь — какое большое удовольствие…. бла-бла-бла, но нет — он взял без уговоров.


Или это его «наглость — второе счастье», или в памяти Искандера пробел насчет военных. На вечеринке было действительно весело. После первого возлияния, в ход пошли морские байки — я много услышал полезного о тактике ВМФ Византии, а Касим поделился историей, как мы сожгли драмон византийцев. Оказывается, эту историю знали все мореманы побережья, только вот переходящая из уст в уста история не сохранила имен героев. Не каждый капитан кумварии (боевая галера арабов), мог похвастать, что ему приходилось топить дромоны противника, а тут мелкий купец с одним стрелометом в битве против двух галер, смог уничтожить БОЕВОЙ ДРОМОН. Военные сразу приняли меня в свой круг и безоговорочно записали в везунчики, с которыми нужно дружить. С Алимом «договорились», что послезавтра он за скромное вознаграждение принесет имеющийся комплект карт и лоций, чтоб я просто бегло посмотрел на них. На самом деле мне предстояло за завтрашний день набрать десяток художников которые будут копировать карты, и полдюжины писцов для переписывания лоций, пока бравый капитан будет пребывать в гипнотическом сне. Заскочив ненадолго в приготовленный для меня номер, где уже ждала успевшая насытиться заказанными яствами Бранка, я по-английский покинул заведение.


Второе событие — вернулись мои командированные Лейс с андоррцем. Вместе с ними прибыли тридцать три крепких парня, от восемнадцати до тридцати лет. Все как на подбор крепки и плечисты, обманчиво расслаблены с равнодушно-дерзкими взглядами. Сразу вспомнился мой взвод и сборная России по самбо — очень схожие типажи. В основном европейцы, но есть и такие, где преобладает монголоидная и негроидная кровь — но это нормально. Получается, с учетом десятка палубной команды и нас (я Марго Лейс Касим Фарах Басим Зафар), экипаж «Авроры» составит пятьдесят человек. Братву, по предложению Деда, сразу решил построить, устроив испытательные поединки. Первый по росту бился со мной, второй с моей наложницей, третий с Азимом, и далее по новой. Ребятишек не калечил, но и не жалел — то же самое проделывали Марго и Азим. В результате братва обзавелась ушибами и гематомами, но зауважала вновь приобретенного командира и признала за ним право командовать. Надо сказать, что в результате «собеседований «ни один кандидат не отсеялся, не без проблем конечно, но все оказались вполне адекватны и управляемы. После решения финансовых вопросов и заключения некого подобия контракта, передал бойцов для обустройства Умару. Тренировки по принципу «тяжело в учении» начались уже на следующий день. Дед на слаживание команды дал всего две недели. Марго, замотивированая успехом операции больше других, проводила зарядку, разминку, копье, бой в группе, я — рукопашку, позволяющую расширить возможности клинкового боя, и кинжальный бой, Азим учил владению саблей в ограниченном пространстве судна. Далее шла практика работы с парусами, управления судном, и стрельбой из аркбалисты. Третий вариант которой наконец-то полностью устроил Деда. Чтоб совладать с ее мощью и разрушительной силой, лафет пришлось делать из бронзы. В весе — сравнительно с деревом, конечно — проиграли, зато компактность и долговечность не в пример лучше. Цельнометаллический дротик на расстоянии ста метров пробивал навылет тридцатисантиметровый брус (толщина борта дромона), а обычные улетали за четыреста метров. После нескольких неудовлетворительных попыток удалось создать аналог картечи — свинцовые шарики, наполняющие глиняный стакан, который разрушался при ударе толкателя, и на расстоянии тридцати метров давал разброс до трех метров, при этом шарики пробивали сорокамиллиметровые доски. Получалось, что бортовой залп четырех аркбалист выкосит до двенадцати метров площади, занимаемой противником, а на тридцатиметровом судне это практически вся главная палуба. С зажигательными снарядами тоже пришлось повозиться. Достаточно прочные емкости из стекла на специальных дротиках должны были выдерживать стартовые нагрузки арккбалисты, и в тоже время разбиваться даже об парус противника на излете. К тому же бешеная начальная скорость снаряда не должна была встречным потоком воздуха загасить горящий запал. Все было непросто, но возникающее вопросы пока решались.

Загрузка...