Файролл. Квадратура круга. Том 3

Глава пятая в которой герой плюет на дипломатию

– У меня только один вопрос – как? – спросил я, присаживаясь на низенькую круглую тумбу у стены.

– Ярл! – радостно гаркнул Флоси, поворачиваясь ко мне. – Ты куда запропал? Я все жду, жду, а ты не идешь. Она мне говорит – ты теперь мой слуга, а я ей – нет, мол, я воин Севера, играть щитом по ветру не могу, моя жизнь принадлежит ярлу. А она, стало быть…

– Понял, понял, – остановил я поток сознания, в котором меня чуть не утопил мой соратник. – Но согласился все же на ее предложение?

– Кролина настояла, – отвел глаза в сторону он. – Сказала, что если я откажусь, то в храме может обосноваться кто-то из не наших, а это неправильно. Место непростое, для нашего хирда важное, не дело его чужакам отдавать. Сегодня они с нами в бой идут, а что случится завтра, никому не ведомо. Одно дело – Гунтер там или Мих, они с нами кровь не раз проливали в сече, а вот остальные…

– Темнишь, Флоси, темнишь, – погрозил я северянину пальцем. – Колись, на чем Тиамат тебя прихватила?

Не умел врать этот вечно полупьяный вояка с нечесаной бородой. Не заложено это было в нем, потому в сторону сейчас он глядел неспроста. Хотя Кролина, разумеется, поступила совершенно верно, и я расписался бы под каждым ее словом.

– Судьбу она мне пообещала поменять, – выдавил из себя Флоси. – Вместо бесславной смерти в краю льда и снега, что мне давным-давно ведьма предсказала, посулила гибель в бою. Я все же воин, ярл. Воин. Не хочу я один лежать в сугробе до конца времен, понимаешь? А вот встретить последний час на пиру мечей рядом с друзьями, прикрывая твою спину, – это совсем другое дело. Если все сразу в том бою ляжем, так и души наши вместе на небо вознесутся, не скучно, значит, нам там будет. А если кто живой останется, так он павших друзей как положено проводит, с огнем и хмельным поминовением.

– Аргумент. – Внутри вдруг стало очень хорошо. Дикий же совсем субъект, а – человек. Настоящий. И неважно, что он НПС. – Вот только жрецу, да еще верховному, на поле боя делать-то вроде как нечего. У него другие заботы.

– Я тут единственный жрец, – почесал пузо под замызганной длинной тряпкой, которая, как видно, являлась чем-то вроде парадного облачения, Флоси. – Как скажу, так и будет. Она сама ничего на этот счет не говорила, а кроме тебя мне никто приказывать права не имеет.

– А чего она вообще говорила? – уточнил я. – Как все произошло?

– Да просто. – Флоси махнул мечом, который так и держал в правой руке. – Явилась передо мной и велела идти в храм. Мол, я теперь ее голос тут, в Раттермарке, должен за храмом присматривать и по мере надобности все, что она велит, передавать тем, кому нужно. Мне оно так-то ни к чему, я ей это так и заявил. Тут она и упомянула про ту смерть, что меня ждет, причем совсем скоро. Ну как от такого откажешься? Никак! Но с Кролиной посоветовался все же. Тебя же не было, а ты этой егозе доверяешь, я знаю. И правильно делаешь, ярл, правильно. Она хоть и девка, и стервь та еще, но ума у нее столько, сколько у иного эриля не сыщешь.

Лед и снег. А ведь я бы его непременно с собой в урочье Вечных Снегов взял. Как и Гунтера, и брата Миха, и Назира. Я в это место без своих побратимов не сунулся бы. Рыцари Ордена – это прекрасно, но мне нужны те, кто спину прикроет не потому, что долг велит, а потому что по-другому нельзя поступить. Не там ли его неминучая кончина ждала? Выходит, Тиамат может менять игровой сценарий?

А почему нет, с другой стороны? Она ведь тоже неигровой персонаж, просто наделенный большей силой, чем, скажем, Бахрамиус. И это тоже часть сценария. По идее, я прямо сейчас могу велеть Флоси сложить с себя полномочия жреца, и тогда предыдущий вариант развития событий снова вступит в силу. Плюс получу бонусом какие-нибудь неприятности, которые мне подбросит Тиамат, недовольная тем, что я оспорил ее решение.

Но, само собой, я ничего такого делать не стану. И Флоси целым останется, и мне от этого назначения сплошной профит. Пусть рулит себе процессом, богине на радость, нам на пользу.

– Конунг, идем, чего покажу. – Поманил меня рукой Флоси и открыл дверь, которую я сразу не приметил. – Гляди, сколько теперь у нас всего есть! И ведь все несут, несут! Надо будет часть этого добра в замок перетащить как-нибудь ночью.

Да, добра в приличных размеров комнате и в самом деле скопилось немало. Не жались верующие на подношения, прямо скажем. По углам лежали груды кошелей, в которых, скорее всего, позвякивало золото. К стенам были прислонены мечи, топоры, алебарды, копья и прочее колюще-режущее оружие. Луки с колчанами и вовсе были свалены в груду, если бы Кро это увидела, то тут бы нашему священнослужителю конец бы и пришел, без всякого льда и снега.

Ну а в центре комнаты красовалась огромная куча разнообразного барахла, состоящая из предметов амуниции, колец, кулонов, кинжалов, ожерелий и предметов, которые я даже опознать-то не мог. На самой вершине этого потребительского Эльбруса восседала Трень-Брень, примерявшая небольшую золотую корону с блескучими камушками. Она то сдвигала ее на затылок, то на лоб, как видно, искала идеальное положение, причем это занятие ее так увлекло, что фея даже не замечала нашего присутствия.

– Престол думаешь занять? – спросил я у нее. – Смотри, дело неблагодарное. Но, с другой стороны, для тебя корона – самый тот головной убор. Нормальным людям она чаще всего на мозги давит, а тебе подобное не грозит.

– Ой! – Вспорхнула вверх фея, придерживая, впрочем, символ королевской власти одной рукой. – Напугали!

– То ли еще будет, – пообещал я ей. – Знаешь, у меня уже ехидные формулировки, с которыми к тебе следует обращаться, заканчиваются, приходится повторяться. Ты чего творишь, ущербная?

– А чего она творит? – заинтересовался Флоси, который уже сменил меч на кувшин, полный пенного напитка. – Она мне сказала, что королева в твое отсутствие надумала ее воспитывать. Дескать, все же родня, опека, королевская семья, то, се… Я такого не люблю, по моему суждению, ребятенки сами должны себе дорогу в жизни выбирать. Меня никто не воспитывал, и ничего. Вот, в люди выбился!

Нет, по сути он прав. Карьеру этот пахучий товарищ сделал фантастическую, даже не поспоришь. Был туалетным служителем, стал верховным жрецом богини – это ли не личностный и служебный рост? Такому иной игрок позавидовать может. Ну да, без меня бы ничего не случилось, но я тут выступил исключительно в качестве генератора случайных чисел. Ясно же, что выбрала его Тиамат за то, что он ее в народе популяризировал, изготавливая и продавая липовые амулеты.

Вот еще вопрос. А он как жрец теперь, наверное, может разные полезные вещи проделывать. Благословения накладывать на игроков и предметы, призывать на головы врагов особо ядреные проклятия. Надо будет кого-нибудь из офицеров озадачить, пусть проверят.

– И ты ей поверил? – Я покрутил пальцем у виска. – Эта малахольная сперла зелье у Фрейи… Ты же знаешь Фрейю?

– Это которая сисястенькая такая? – облизнулся свежеиспеченный служитель культа. – А как же! Магичка она.

– Вот, – продолжил я. – Сперла зелье и с его помощью немного поиграла с королевским сыном. Летать его учила! Грудничка, который толком еще пузыри пускать не умеет!

– Во блаженная! – С каким-то даже восхищением уставился на фею Флоси. – Тебе теперь голову отрубят, наверное. Или в расшитом золотом мешке утопят в реке.

– Наверное, – печально повторила фея. – Но я правда никому не хотела навредить! Ну да, он маленький, но такой живчик! Я летаю, он ко мне ручки тянет, тоже хочет… Я маленьких люблю, и они меня тоже. Ну и вспомнила, как накануне Фрейя хвасталась, что зелье левитации сварила. Она хотела его в Эйген отнести, в Академию Мудрости, чтобы новый уровень профессии получить.

– Мама моя. – Я прикрыл лицо ладонью. – Даже так? Все, подруга, тебе точно кабздец. Еще и уровень ей запорола! Неудивительно, что Фрейя так взбеленилась. Ну а что будет с Кролиной, когда она все узнает, лучше вообще не думать. Трень, пойми, что Фрейя не просто магесса – это наше общее достояние. Сильные маги всегда для любого клана на вес золота, а особенно для нашего. Если же учесть обстановку, которая сейчас вокруг сложилась…

– Потому и спряталась у дядьки Флоси, – вздохнула фея. – Отсюда меня никто не заберет, потому что сюда никому хода нет.

– Живи, малая, – булькнул пивом северянин. – Чай, не просто знакомица, дочка ярла все же. Мне, считай, как сестренка меньшая.

– Ладно. – Я подошел к куче, поворошил ее носком сапога и подумал о том, что теперь у моего клана проблем с деньгами точно никогда не будет. Как и с экипировкой. Не факт, конечно, что удастся их вот так просто забрать, все же это не наша собственность, а богини, но кто сказал, что с ней не получится договориться? Главное, чтобы Ромул про данные залежи ресурсов не пронюхал. – Пока сидишь тут, нос не кажешь за пределы храма. Послезавтра будет большое празднество в честь введения сына Лоссарнаха в род, его торжественного именования, ну и всего остального, вот под этот шумок и попробуем тебя амнистировать.

– А я? – возмутился Флоси и от негодования трубно рыгнул. – Я как же? Я тоже хочу быть на празднике!

– Куда мы без тебя? – успокоил я его. – Более того, ты станешь частью церемонии. Сначала годи все, что положено по давним гэльтским традициям, исполнит и заранее оговоренное имя ему даст, а потом ты попросишь у Тиамат благословение для королевского сына. Думаю, тебе она не откажет.

Эта идея мне пришла в голову только что и сразу понравилась. Она припахивала дополнительными бонусами, пусть даже и небольшими. Но курочка по зернышку клюет и тем сыта бывает.

– Хорошо, – приободрилась Трень-Брень. – А я больше никогда-никогда не буду ничего такого устраивать. И у Фрейи прощения попрошу. И у Снуффа. И у Шеркона. И у Флакки. И у Скифа. И у…

– Все-все, не надо перечислять весь клан поименно, – задушевно произнес я. – Верю тебе. Вот сейчас почему-то верю. И надеюсь на то, что в субботу все обойдется без сюрпризов.

– Обещаю, – подняла руку вверх фея. – Честное слово!

И правда – в это верю. Тем более что на этот раз сюрприз ожидает тебя. И не просто сюрприз – сюрпризище!

– А Скиф – это кто? – Только сейчас я сообразил, что это имя мне незнакомо.

– Новенький, – охотно ответила фея. – Его недавно Слав в клан привел. Хороший дядька, он мне колечко при знакомстве подарил.

– А ты ему за это… – я сделал ладонью движение, которое предполагало быстрый и честный ответ.

– Сказала, что Кролина обожает варваров, – потупилась Трень-Брень. – Дескать, пунктик у нее на этой теме интимный. Ну, любит она, чтобы погрубее с ней себя вели, так сказать, со всеми оттенками страсти. Нет, без всяких там неправильностей, но… Мол, она так всех новеньких проверяет на предмет коммуникабельности. А он по классу как раз варвар, здоровый такой, с секирой двулезвийной, в шлеме, сделанном как волчья пасть. Ну, он к ней и подкатил. Сначала по заднице хлопнул, потом…

– Потом не надо, – попросил я ее. – И так понятно. И не убил тебя этот Скиф только потому, что не поймал?

– Сапогом попал один раз, – призналась фея. – Ловкий такой, не то что наши пентюхи.

– Молодец, – одобрил я поведение нового игрока. – Надо будет с ним познакомиться.

– Кому как. – Трень-Брень потерла ладошкой правую ягодицу. – Хоть это было и не больно, но унизительно.

– Понимаю, – повторил я ее жест, припомнив давнюю историю, случившуюся со мной в Сумакийских горах, а после снова пнул груду сокровищ сапогом. – Ты вот что еще. Покопайся тут, все по-настоящему интересные и необычные вещички сложи в отдельную кучку. Не забавные, а полезные. Ты поняла меня, Тренька? Эпики, те, у которых реально мощные характеристики, само собой, сетовые… Хотя последнее вряд ли, надо быть совсем уж повернутым, чтобы подобные предметы отдавать, даже ради такой цели.

– Ясно. – Фея приложила руку к короне. – Будет сделано!

– Выполняй. – Я повернулся к Флоси, который печально глядел на дно уже опустевшего кувшина. – Присматривай за ней. В субботу я за вами пришлю людей, ясно? Раньше этого момента в замок не суйтесь.

– Угу. – Флоси снова почесался. – Как скажешь, ярл. Да мне оно и не к чему. Еду мне из замковой кухни каждый день приносят, эль тоже, а спать тут приятней, чем под телегой. Не так сквозит. И не скучно тут вдвоем. Мелкая все время трещит, я ее хоть и не слушаю, но все веселее.

Встретились два одиночества, по-другому не скажешь. Ну и хорошо.

– Запомни: захотят уйти – не выпускай, – велел я Манияксу, как только вышел из храма. – Пусть тут сидят до особого распоряжения. И дальше по смене передай, ясно?

– Все будет ровно, – заверил меня гном. – Я ж понимаю.

– Ну и вообще поглядывай, – неопределенно выразился я. – Времена мутные, кто его знает, что дальше случится.

– Будет война, – бодро заявил тот.

– Полагаешь? – хмыкнул я.

На это гном только встопорщил бороду и зверски оскалился, давая понять, что он только того и ждет.

Я повертел головой. А Назира опять нет. Хотя нет – вон он, смотрит на реку и о чем-то думает. Прямо Стенька Разин на утесе. Ну и хорошо, кто-кто, а вот он мне в том месте, куда я отправляюсь, совершенно не нужен. Ни к чему ему видеть то, что там есть.

Вспышка – и я снова стою на загаженном полу лачуги, расположенной в самой глубокой дыре Сумакийских гор. Вот ведь! Файролл – игра контрастов. То хижины, то дворцы. Так и живу.

– Не приходила эта парочка? – сразу же спросил я у недвижимо стоящих пособников Сэмади.

– Нет, – отозвался Рафаил. – Какие-то дети тут крутились, но войти не посмели.

– Если сунутся – не убивайте их, – попросил я. – Так, пендалей отвесьте, но и только. Ясно?

Ну, нет так нет. Ждать не стану. Тем более что там, вне игры уже вовсю настал вечер, а значит, кое-кто, скорее всего, уже вернулся домой.

И не только вернулся. Этот «кое-кто» уже успел поужинать и теперь в томной позе одалиски возлежал на кровати, грызя яблоко, при этом с неодобрением смотрел на меня.

– Ну? – спросил я у Вики, выбравшись из капсулы. – Давай.

– Чего именно? – осведомилась она.

– Выдавай свою дежурную реплику, – подсказал я. – Что-нибудь насчет того, как тебе надоело видеть мой полутруп через стекло, или о том, что только ты тащишь на себе воз еженедельника, пока я занимаюсь всякой ерундой. У тебя запас этих фраз не так уж велик, ты в лучшем случае только слова новые вставляешь, но смысл не меняется.

И я демонстративно потянулся, прислонив ладони к пояснице.

– Кто-то не в духе? – уточнила Вика, положив яблоко на прикроватную тумбочку. – Что, в игре не заладилось?

– Не без того, – признался я. – Но игра по сравнению с жизнью – ничто, поскольку последняя куда разнообразней. Хотя, конечно, тут у кого как. У тебя вот, например, все в шоколаде. Темном, пористом, идентичном натуральному.

– Загадками говоришь. – Чуть сузила глаза Вика.

– Желаешь без них? – Я подошел к ней поближе. – Нет проблем. Скажи, я, по-твоему, дурак?

– Странный вопрос, – удивилась девушка.

– Ничего подобного, – возразил ей я. – Нормальный вопрос. И я бы хотел на него услышать ответ, причем желательно предельно честный.

– Да что произошло-то? – Вика соскочила с кровати. – Объясни по-людски.

– Чую, не дождаться мне ответа, – вздохнул я. – Ладно, проехали. И да, чего ходить вокруг да около? Вика, звезда моя, скажи, ты совсем страх потеряла? На пару с совестью?

– Излагай дальше, – потребовала она. – Желательно с деталями.

– Нет проблем, – даже не стал кочевряжиться я. – Слушай.

Самое интересное, во время моей короткой, но емкой речи на лице Вики я не увидел совершенно никаких эмоций. Ни стыда, ни страха – ничего. И это меня очень неприятно удивило.

– Если ты думаешь, что я стану рвать на себе волосы и виновато сопеть – не жди, – сразу же после того, как я замолчал, сообщила мне Вика. – Киф, так живут все. Все! И, кстати, ты тоже. Я же помню, как ты использовал наработки той же Ксюшки, те, что на майский ивент. Она придумала, а ты сходил с папочкой наверх – и вуаля!

– Вуаля, – согласился я. – Вот только лично я с этого никакой выгоды не поимел, если ты забыла, а Ксюша, как раз наоборот, вверх пошла. И, кстати, я даже не скрывал, что это творчество коллективное. Да, не непосредственно ее. Но – общее. Чтобы всем было хорошо. Чтобы премию выпросить. Чтобы полезность нашу обозначить. Разницу видишь?

– Ну а я не такая, – заявила девушка. – И Ксюша не такая.

– Это да, – согласился с ней я. – Ох, не такая она. Совсем не такая. Настолько, что скоро ее с нами не будет. Слишком велики противоречия между ней и остальными.

– А ты уверен, что тебе дадут ее уволить? – неожиданно резко осведомилась у меня Вика. – Это ценный сотрудник, доказавший свою полезность, он работает в поте лица, на нем висит масса обязанностей, и это кое-кому отлично известно.

– У этого «кое-кого» есть имя-отчество? – немедленно спросил я. – Если не секрет.

– Это гипотетический кое-кто, – чуть замешкавшись, ответила Вика. – Не забывай, Киф, мы часть компании, и не только тебе решать, кто у нас работает, а кто нет. И вообще, что ты завелся из-за такого пустяка? Ну, подумаешь, ввели мы некий контроль качества. Это нормальный производственный процесс.

– Не путай усиленную редактуру с диктатом, – попросил ее я, причем довольно жестко. – А здесь имеет место именно он. Причем ты сама даже не понимаешь того, что не только я перестал быть последней инстанцией, но и ты, уверен, до тебя не доходит и половина информации, которую следовало бы проглядеть. И ты, моя милая, не заметишь, как твой стул из-под тебя выбьют. Мой из-под меня вряд ли, но вот твой…

– А вот это низко. – Поморщилась Вика. – Таким образом пытаться поссорить меня с подругой… Фу, Никифоров, я о тебе думала лучше. И вообще, в последнее время мы с тобой не…

– Стоп, – попросил ее я, довольный тем, что разговор вырулил именно туда, куда и следовало. – Дальше не надо. Просто в силу того, что этот текст мне будет хорошо знаком, доводилось с ним сталкиваться. И сразу же – ты права.

Вика захлопала глазами, пытаясь понять, о чем я сейчас говорю.

– Значит, делаем так. Родителям можешь сказать, что во всем виновата вот эта скотина, – продолжил я, достав сигарету из пачки и ткнув себе в грудь пальцем. – Это будет правильно. Ну а как ты хотела? Мы к ним все же ездили, они меня кормили блинами, наливкой поили, варенья на дорогу дали. Надо что-то им объяснить, верно? Ты априори быть виновата не можешь, значит, вали все на меня.

– Ты чего? – осведомилась у меня Вика.

– Что дальше? – Я прошелся по комнате. – Я не раз слышал, что тебе надоело сидеть в четырех стенах, и данная ситуация отлично разрешает эту проблему. Как только мы официально подтвердим наше расставание, то ты немедленно перестанешь быть интересна тем, кто представляет собой опасность. Проще говоря, никому ты нафиг будешь не нужна, потому смело сможешь отсюда съехать. Я – нет, мне придется остаться, а ты запросто можешь вернуться в большой и просторный обычный мир людей. По ряду причин в мою квартиру ты вселиться снова не сможешь, это будет не очень верным решением, но, полагаю, твоя зарплата тебе позволяет снять жилье, верно?

– Съехать? – Огляделась вокруг Вика.

– Ну а как по-другому? – Развел я руки в стороны. – Ты же хотела что сказать? Что мы в последнее время не очень понимаем друг друга, стали какими-то чужими и так далее. Раз так, надо разъезжаться. Здесь не общежитие, как ты понимаешь, и ты в этом здании обитаешь только потому, что являешься для меня близким человечком, роднулечкой, найденной половинкой. А если мы чужие, то извини, оснований для совместного проживания более нет. Оставить тебе номер и уйти я тоже не могу, поскольку сам не являюсь собственником данных апартаментов, потому… Ну, ты же не ребенок, все сама понимаешь.

Молчит, сопит, глаза наливаются влагой. Оно и ясно, такого поворота она просто не ожидала. Несвойственна мне подобная меркантильность, не включила она этот аспект в приблизительный план разговора. Вот он, минус перфекционизма – медленная реакция на непредвиденные факторы. Они таких, как она, выбивают из зоны комфорта.

– Ну а пока не снимешь квартиру, можешь пожить у Ксюши, – предложил ей я. – Вы же подруги, она всегда придет тебе на помощь, верно? Вот только…

– Что? – пробормотала Вика.

– Как бы тебе и из редакции не пришлось уйти. – вздохнул я. – Скажу честно, натура у меня циничная, конечно, но и человеческие качества ей не чужды. И я сейчас не о мстительности и подлости речь веду, а о сентиментальности и ранимости. Ты же мне не просто подружкой на ночь была, а в душу мою вошла! И видеть тебя каждый день снова и снова будет такой пыткой, такой болью… Сам бы свалил из еженедельника, честное слово, но кто мне это сделать даст? Ты ведь все верно сказала, все правильно – не я решаю все, надо мной есть люди повыше. Так что, Вика, не исключен тот вариант, в котором тебе придется покинуть «Вестник Файролла». Понимаю, он твое детище, но ведь есть та, кому ты доверяешь, кто поднимет знамя, выпавшее из твоих рук. Что до меня, то я подключу свои связи, попробую найти тебе место в какой-нибудь газете. Правда, связи эти у меня не ахти, потому, скорее всего, окажется оно в малотиражке какой или бесплатном рекламном еженедельнике. Ну да, масштаб не тот, что сейчас, но лучше что-то, чем ничего, верно? Опять же ты всегда можешь вернуться в Касимов.

– Ты шутишь? – неуверенно поинтересовалась Вика. – Да?

– С чего бы? – Я сделал грустное лицо «а-ля мопс». – Ты на меня посмотри и пойми, шучу я или нет. Мы с тобой за эти полгода чего только не повидали, в каком дерьме только не поплескались, я привык видеть в тебе не только женщину, с которой я сплю, но и друга. Верного, надежного, который не подведет, не предаст. Да что там? Женщину, с которой я хотел всегда быть рядом. А теперь – все. Ты же сама сказала, что мы чужие люди, что нет между нами той искры, которая освещает дорогу двум людям, встретившимся в темном тоннеле мироздания и идущим по нему, взявшись за руки.

– Да я вообще ничего не сказала! – со слезами в голосе крикнула девушка. – Не успела! Ты сам чего-то себе напридумывал!

– Просто хотел облегчить тебе задачу. – Я потушил сигарету и взял ее ладонь, холодную и немного дрожащую. – Мужчина должен брать на себя самое сложное, он обязан делать все для той, которая доверилась ему. Я же понимаю, как тебе непросто. Отлично понимаю. И, поверь, мне сейчас ох как нелегко! Здесь все болит. Тут огонь. Боль. Непонимание, как жить дальше.

Я стукнул себя в грудь, туда, где весело и задорно стучало мое сердце.

– Но я справлюсь, не переживай за меня. А пока звони Ксюше. Она надежный друг, и даже если ты на следующей неделе перестанешь быть ее начальницей, наверняка не оставит тебя в беде. Ведь так?

– Киф, ты чего? – Вика перепугалась не на шутку, это было хорошо заметно. – Так, давай поговорим серьезно.

– Уже поговорили. – Я отпустил ее руку и направился к выходу из номера. – А теперь извини. Мне слишком горько и больно. Это в двадцать лет находить и терять любимых людей легко, а мне все же уже за тридцать. Извини, не хочу видеть твои сборы, это слишком тяжелое зрелище.

И даже дверью не хлопнул, а просто тихонечко ее прикрыл, после чего шустро припустил по коридору. Пусть повертит в голове мои слова, глядишь, до чего-то и додумается. А если вправду свалит – да и ладно. Она славная девочка на самом-то деле. Да, с изрядными тараканами в голове, и меры иногда не знает, но никто не идеален, а я так вообще в первую очередь. И такой выход из этой игры для нее лучший вариант.