Феликс с железной дороги

Глава 5. Первый день на службе

Гарет Хоуп тихонько открыл дверь дикторской и пробрался внутрь. Дикторы не работали в ночную смену, поэтому напарника у него не было – он один бледной тенью проник в комнату около шести утра. Длинные волосы скользнули по его щекам, он обернулся и его глазам представилось прекрасное зрелище, иначе и не скажешь.

На знакомом красновато-розовом ковре копошился крошечный черно-белый комочек, совсем малюсенький, но живой! Он шевелился! Котенок расхаживал по комнате. Он провел на станции меньше суток, явно еще не привык и продолжал осваиваться. Даже белая пластмассовая миска для еды рядом с ним казалась громадной.

Гарет едва верил своим глазам.

– Привет, станционный кот! – прошептал он и долго стоял на пороге, разглядывая котенка. Он так долго агитировал, пылал энтузиазмом и вдохновенно убеждал людей – и вот один из его планов осуществился на самом деле. Котенок был у него перед глазами, как живое доказательство, что Гарет при желании вполне способен добиться своего, несмотря на приступы сомнений.

Гарет нагнулся, чтобы поздороваться, и котенок, любопытный, хотя еще слегка оробевший, подбежал, чтобы осторожно его обнюхать. Гарет подставил ладонь черному бархатному носу, а потом решительно запустил пальцы в черный мех на спинке и дружески его погладил.

– Ну, здравствуй, котик! Я Гарет, – весело сказал он. – Сколько же лет я тебя ждал!

Окошко дикторской выходило на платформу номер 1, и Гарет, даже сидя на корточках на ковре возле котенка, видел, что там уже начали появляться утренние пассажиры. Скоро на станцию прибудут утренние поезда в Манчестер, Лидс и Йорк, и Гарету нужно быть наготове и объявлять об их прибытии. Но расставаться с новым приятелем он пока не хотел, так что взял его в руки и посадил на рабочий стол.

На столе была клавиатура, четыре экрана с прибывающими поездами и изображениями с камер видеонаблюдения, а еще всякие офисные предметы – компьютерная мышь, несколько ручек, блокнот и телефон. Пока Гарет устраивался в кресле, котенок побродил по столу, а затем свернулся клубочком прямо на клавиатуре, задом на клавишах, а носом на столе, и крепко заснул.

Гарет тихонько засмеялся. Именно так он себе все и представлял. Котенок всего восьми недель от роду, не пробыв на станции и дня, уже начал вести себя по-хозяйски. Потревожить его было немыслимо, так что в первый для кота утренний час пик Гарет старался не будить его (да и вообще, надо сказать, старался не работать). Если к окошку подходили за справкой, он бережно брал котенка в руки (тот как раз помещался у него на ладони) и подходил к пассажиру, чтобы ни на миг не выпускать малыша из вида.

Первые пассажиры, которые его увидели, были немного удивлены, что железнодорожник подходит к окошку со спящим котенком, но Гарет едва это замечал. Все его внимание было занято станционным котом, и большую часть дежурства Гарет держал его в руках или смотрел, как тот опять укладывается в любимую позу и обнимает одной лапкой клавиатуру компьютера. Если пушистый комочек дрожал, Гарет шел за одеяльцем и его укутывал, а потом снова часами наблюдал, как тот вздыхает во сне, шевелит усиками и подергивает хвостом.

За этим занятием его нашла Энджи Хант, когда заступила на дежурство. Котенок покорил ее с первого взгляда. Она влюбилась в малыша всем сердцем и, по своим собственным словам, «в тот день работала кое-как, все остальное вылетело из головы».

Гарет и Энджи не могли наглядеться на котенка. Таких восхитительно пушистых им, пожалуй, не встречалось. Шубка у него была совершенно черная, но манишка, лапки и животик – белые, как снег. Животик был белым почти целиком, только чуть ниже сердца они нашли черное пятнышко. Кисточки белого меха росли внутри острых ушей, и самый-самый кончик хвоста был тронут серебром. Котенок был такой крохотный, что даже когда сворачивался на клавиатуре, Гарет ухитрялся печатать, не прогоняя его: он был длиной только от буквы «V» до клавиши ввода.

Энджи выросла с кошками, но своих у нее не было последние двадцать пять лет, а теперь к ней словно вернулось упущенное счастье. Заботиться об этом чудесном малыше казалось ей восхитительным.

– Подумать только, он теперь наш! – шепотом сказала она Гарету. – Я представить не могла, что нам правда удастся его завести.

Котенок дремал, а Энджи и Гарет, похлопотав над ним, оглядели дикторскую. Зная, что кое-кто в коллективе настроен против кота, они решили не давать повода для упреков. Поэтому пол они застелили газетой – и правильно сделали, оказалось, что котенок ест и пьет неаккуратно. Он еще не привык к новой миске, так что вода и кусочки корма разлетались во все стороны. Зато он исправно пользовался лотком, как научила его мама Лекси, и здесь происшествий почти не случалось. В лотке или в других местах за ним мгновенно убирали, чтобы самым придирчивым коллегам было не на что пожаловаться.

Большую часть смены Гарета котенок проспал, но ненадолго проснулся, посмотрел на нового друга, моргая младенческими голубыми глазами, и Гарет под его долгим взглядом решил, что жизнь в новом доме слишком переменчива, люди приходят и уходят, а нужен кто-то надежный, тот, кто всегда будет рядом. Он оставил Энджи любоваться котенком, а сам пошел в бюро находок.

– Здравствуй, Гарет, – весело воскликнула женщина, которая там работала. Это была Анжела Данн, веселая, здравомыслящая и добрая, с короткими светлыми волосами.

Гарет украдкой оглядел полки у нее за спиной. Там сиротливо скопились забытые зонтики и сумки, потерянные куртки, кофты и много всякой всячины. Но самыми грустными в бюро находок казались забытые игрушки. Они угрюмо сидели на полках, тараща тусклые глаза-бусинки, их шерстяные тела были потертыми и затисканными, им не суждено было вернуться в объятия хозяев, которые уже давно выросли. Здесь были кролики, мишки из меха и фетра, куклы, утята, динозавры. Анжела держала их в бюро, сколько могла, надеясь, что поможет ребенку снова встретиться с любимой игрушкой, но обычно проходили месяцы, а то и годы, и на полках не оставалось места. Тогда Анжела, грустно вздохнув, собирала то, что пролежало тут дольше всего, и отдавала на благотворительность в надежде, что игрушки попадут в новые любящие руки.

– Я тут подумал, – сказал Гарет и с надеждой посмотрел на Анжелу, – не найдется ли тут плюшевой игрушки для кота?

Анжела тепло ему улыбнулась. Она очень хорошо относилась к кошкам и успела влюбиться в станционный пуховый комочек.

– Дай подумать, – ответила она. – Что-нибудь обязательно отыщем.

На полке, где хранились самые старые игрушки, они с Гаретом нашли светло-бурого плюшевого медведя. Котенок был так мал, что медведь оказался едва ли не больше него, но скоро размер станет подходящим, ведь котенок будет расти. Медведь был из ткани с начесом, легкий, мягкий, мог сидеть, не падая, его удобно было жевать и обнимать. Гарет поблагодарил Анжелу за помощь и понес медведя знакомиться с новым лучшим другом.

Котенок некоторое время недоуменно рассматривал его, обнюхал и лизнул розовым шершавым языком. А потом свернулся рядом с медведем и задремал, положив ему морду на плечо, совершенно счастливый, как будто к нему прижимается Лютер, Спейдж, Макс или Перси, братья и сестры, вместе с которыми он прожил первые восемь недель.

– Ну вот, – сказал Гарет, – так-то лучше, правда?

Через несколько часов на ночную смену заступил заместитель начальника станции Энди Кроган. У двери в дикторскую он остановился, даже не представляя, что его ждет внутри. Он уезжал на несколько дней, и объявление на двери казалось совершенно непонятным: «Открывать осторожно».

– В чем дело? – растерянно подумал Энди. – Зачем это мне быть осторожным?

А потом он приоткрыл дверь и увидел зачем. Дело было ночью, так что котенок проснулся и был готов резвиться. Перед Энди промелькнуло что-то маленькое и черное вдогонку за бумажкой, которую бросил Гарет. Котенок носился туда-сюда, как заведенный, путался в собственных лапах и даже кувыркался через голову, совсем как раньше, в доме у Бриско. Он промчался по комнате, спрятался под стол, тоненько пискнув, и оттуда с безопасного расстояния стал рассматривать вошедшего.

– Боже мой! – подумал Энди. – Кот! У нас появился кот!

Он внимательнее пригляделся к пушистому комочку, но увидел только огромные глазищи и торчащие над черным мехом огромные уши на вырост – для котенка велики, а взрослому коту как раз впору. Энди, не веря своим глазам, покачал головой, а из дикторского кресла донеслось хихиканье.

Гарет сидел и сконфуженно посмеивался. Радость было трудно спрятать. Энди невольно улыбнулся коллеге и давнему сообщнику.

– Мы победили! – воскликнул Гарет, вскочил с кресла и протянул Энди ладонь в победном жесте. – Сколько было безумных планов, и вот один таки сработал!

Энди, несколько смущаясь с непривычки, хлопнул по протянутой ладони и перестал сдерживать улыбку. Гарет был прав, план сработал.

Только одно мешало полному счастью. Котенка привезли, начальство согласилось, казалось бы, все идеально – но Гарет не мог забыть, сколько раз Пол, предыдущий начальник станции, отвечал «нет» на самые настойчивые просьбы о коте. Хотя Энди в качестве руководителя одобрил кота, Хаддерсфилд оставался станцией Пола, его перевели на другую работу временно, а не отправили на пенсию. Гарет не без содрогания думал о том, что он вернется примерно через неделю; Энди уйдет с высокого поста, а у власти снова окажется Пол.

Да, станционный кот появился, вот он – Гарет его гладил, носил на руках и смеялся его забавным проделкам. Но к смеху примешивалась тревога; мысль, не идущая из головы, начала пугать Гарета все больше. Он воображал, как Пол приходит на вокзал, направляется к служебным помещениям, открывает дверь и видит, как на клавиатуре спит котик.

Что, если начальник, едва посмотрев на котенка, скажет: «Уберите»?