Феникс и Черепаха

Пусть громкоголосая птица возляжет

На тайное ложе арабского древа…

Глашатай труби!.. — время миру расскажет —

Кому повинуется вечная дева…

Но ты, хриплый демон, исчадие ада,

Предвестник ужасной и скорой кончины,

К входящим в безмолвие райского сада

Не смей приближать мрак зловещей личины…

Отныне под строгим запретом все птицы

Из стаи тирана… В свободном паренье —

Лишь царственный гордый орёл… — подчиниться

Энергии власти — небес повеленье…

Церковнослужитель в святых одеяньях

Пускай панихиду смиренно отслужит,

Как лебедь, предчувствуя смерти сиянье,

Он мыслями в сферах безмолвия кружит…

И ты, древний ворон, три срока живущий,

Рождающий траура мрачное семя,

Дыхание жизни и смерти дающий,

Утрату оплакивай вместе со всеми…

Звучит антифона священное пенье:

Любовью и верностью смерть овладела;

И с Фениксом слившись в огне вдохновенья,

Душой к небесам черепаха взлетела…

Они так любили, что в общем творенье

Растаяла двойственность, чувства умножив…

По сути — отличны, но нет разделенья… —

Любовь победила, число уничтожив…

Сердца — в отдаленье, но, всё же — едины,

Само расстоянье над ними не властно…

Слилась черепаха в огне сердцевины

С душой королевой… и это прекрасно…

Любовь между ними сияла такая,

Что в пламени взгляда волной отражаясь,

Терялась от чувств черепаха морская,

Сгорая, как Феникс… и вновь возрождаясь…

И свойство зависло в плену отторженья,

Привычное ЭГО застыло в руинах,

Природа единства в двойном обрамленье,

Но, всё же, не двойственна и не едина…

И разум смущённо погряз в размышленьях,

Увидев, как целым раздельное стало;

Себя потеряв, став частицей теченья,

Так чудно простое сложнейшим восстало…

Вскричал он — «насколько правдиво двойное,

Что кажется целым и столь гармоничным!

Любовь ценит разум, рассудок — иное

Оплодотворяет, довольствуясь личным…»

Затем погребальная песнь прозвучала

Для двух со-творцов, звёзд любви незабвенной… —

Dove-turtle[1] и Феникса смерть повенчала…

К трагической сцене — рефрен — стон Вселенной.

Вся прелесть и верность небесных созданий,

Изящество чувства и скромность желаний

Сокрыты во прахе земных испытаний…

Для Феникс гнездо — смерти царское ложе…

О верном Dove-turtle[2] легенды жизнь сложит,

И вечность его упокоить поможет…

У рода древнейшего нет продолжения…

Причина — не слабость, а мудрость решенья…

Обет целомудрия — вне прегрешенья.

Что кажется правдой — безжалостно лживо,

И хвалит себя красота некрасиво… —

То, что было ими — дань року… — не живо…

Пусть к урне святой размышленья направят

Те, кем справедливость и праведность правят;

Дыханьем молитвы двух птиц люди славят…

Вам William Shake-Speare жизнь сквозь время проявит…