Ссылки предложены автором, способ библиографической записи авторский. См. ELLUL Jacques, Propagandes, Paris, A. Colin, 1962, 335 p.
См. Speier, in Lerner, p. 9.
Как говорил Геббельс: «Мы произносим слова не для того, чтобы что-то сказать, а для того, чтобы получить определенный результат» (цит. Ries, р. 130). Очень точное замечание Bartlett (in Katz) о том, что «цель пропаганды – побудить к действию, а не в том, чтобы изменить представления о политических событиях».
Ласуэлл был прав, определив цель пропаганды так: «максимально обеспечить влияние власти на людей и на классы в обществе, экономя материальные расходы власти» (Lasswell in Lerner, р. 26), а также: «… во время войны пропаганда представляет собой попытку добиться победы с минимальными физическими затратами» (Speier et Otis, in Lerner). Перед войной пропаганда используется вместо физического насилия, а во время войны они дополняют друг друга.
Driencourt, р. 26.
Young, р. 505.
Ogle, р. 225.
Из недавних, но вполне уважаемых авторов стоит упомянуть Альбига (Albig), которые выделил следующие ее свойства: «закрытые источники информации и тайные цели пропаганды, характер формирования мнения в произвольном направлении, распространение сомнительных обобщений и выводов, стремление вдолбить идею вместо того, чтобы объяснить ее», что отчасти верно, но слишком прямолинейно.
Lasswell, Political wafare, in Lerner
К этому обычно добавляют идею Ласуэлла о том, что речь всегда идет о «спорных вопросах внутри данной общности». Определение Лернера, согласно которому «пропаганда является способом изменить соотношение сил в любой общности путем направленного изменения мнений с использованием манипуляций с символами» (стр. 342), нам представляется более продуманным, но мы не можем согласиться с последним утверждением, что подобное воздействие носит исключительно психологический характер.
Miotto, р. 32.
Doob, р. 240.
Мегре исследует три аспекта, применяемые в этой войне: управление пропаганды (в качестве поддержки военным операциям), военно-политическая деятельность (с целью обеспечить контроль на занятых территориях без применения насилия) и система формирования нужного мировоззрения (Mégret, Action psychologique, р. 129).
Это то, например, о чем упоминал Чахотин, стр. 491.
По словам Мегре, офицеры в Индокитае в контакте с вьетнамской пропагандой частично использовали технические средства, в чем, собственно, и заключался переход от старых к новым методам воздействия (Action psychologique, р. 124).
См. La Technique ou l’Enjeu du siècle, введение и глава I.
Ссылки предложены автором, способ библиографической записи авторский
Действительно, большинство французских психологов и социо-психологов считают пропаганду легкомысленным занятием, не имеющим большого значения для общества.
Альбиг (Albig) справедливо полагает, что пропаганда не может считаться наукой, потому что в той области, где она применима, нет возможности определить обобщенный результат
Текст из «Французские психологи» от 12 декабря 1957 г., перепечатан в Le Monde 13 декабря 1957 г.
Miotto, рp. 40, 95.
По поводу необходимости для пропаганды быть адресованной одновременно к массе и к индивидууму см. Albig (р. 316) и Speier in Lerner, они рекомендуют специализацию по отношению к разным слоям общества и к разным группам.
Пример взят из блестящего анализа аудитории радио, проведенного Вейе (Veillé), к этому также относится такое понятие, как «личностно-безличностный аспект пропаганды», описанный в работах Брюнера (Bruner, in Katz).
Reiwald, L’esprit des Masses, р. 150, а также Miotto, р. 33.
Riesman, La foule solitaire.
Shils и Janowitz (in Lerner) убедительно доказывают важность единства группы перед пропагандой на таком примере: причиной того, что немцы не сдались раньше, в 1944 г., стал тот факт, что военные структуры представляли собой сплоченную группу. Пропаганда не может многого добиться в целостной социальной группе, даже отличия во мнениях играют второстепенную роль.
Надо пробовать разные темы для пропаганды, применять различные «трюки», многие этим занимались. Для примера можно взять наипростейшие методы, описанные в 1942 году Институтом пропаганды, Анализ: семь возможных вариантов (см., например, Hartley Fundamentals of Social Psychology, 1952). Более изысканным является анализ ленинской стратегии пропаганды: первый этап – создание в каждой организации ячейки, состоящей из группы хорошо подготовленных и убежденных сторонников идеи; второй этап – сотрудничество с союзниками в решении политических задач, где можно их скомпрометировать; третий этап – когда максимум людей привлечены к сотрудничеству, можно приступить к работе по деморализации противников идеи (ошибочность противоположенной доктрины, провал их методов, неизбежность победы коммунизма и т. д.) (Laswell, in Lerner). Глубокий анализ типичной пропагандистской кампании, применяемой Гитлером, сделал Рейс (Riess), особое внимание уделив четкому по времени распределению начала пропаганды и ее завершения, постепенному усилению вербального воздействия, чередовавшегося с периодами тишины, очередности распространения слухов вперемешку с нейтральной информацией, комментариями, массовыми собраниями и торжественными шествиями в качестве апофеоза всего, имея целью «сосредоточить огонь» с помощью всех средств, нацеленных на определенную задачу: одна тема и один враг в рамках одной единственной идеи, т. к. публика не выносит множественности в этом плане (подробный анализ гитлеровских пропагандистских акций см. у Брунера (Bruner, in Katz), а лучше всего – у Добба (Doob, Propaganda, 1935).
Александров, цитата из Inkeles, р. 66.
Мао, т. 1., стр. 100.
Пример тому – ситуация с православием в СССР во время войны
Аналогичная ситуация имела место во Франции – процесс по делу сети Джонсона (Réseau Jeanson) в сентябре 1960 г., сыгравший на руку пропаганде в поддержку ФНО (F.L.N.). Любопытно, кстати, что ту же модель процесса в «воспитательных» для народа целях использовали Геббельс, а также советская судебная система (см. David Hazard, Le Droit soviétique, р. 209). Правовая система в СССР всегда была инструментом пропаганды, призванным заставить народ полюбить советский строй. Суд сам по себе – действенный инструмент для промывания мозгов населению. Мао всем показал, как Армия может стать самым действенным пропагандистским средством не только для покоренных народов, но и для своих. Такой же прием хотели применить для французской армии в Алжире, но успех оказался ниже запланированного! Стало очевидным, что в деле пропаганды любая информация становится главным инструментом, точнее сказать, всюду, где появляется пропаганда, возникает неразрывная связь между пропагандистским воздействием и информацией. Все может стать пропагандой, и развлечения, и детские игры, и даже фильмы для детей, как в СССР (Inkeles, р. 287) или психологические игры для взрослых в рамках программы Social group work в Америке.
Мевелек Величие Франции (Mevellec, La grandeur française)
См. Ogle, р. 238, Doob, р. 231.
Driencourt, р. 53
Тайные операции пропаганды могут быть делом «фракций» теоретически независимых от центрального штаба и друг от друга, распространение слухов, например, и т. п., эффект будет аналогичным тому, что получается при комбинировании реально осуществляемых методов воздействия, но не признаваемых ни при каких обстоятельствах, и теми, что были открыто заявлены (пропагандой), совершенно противоположных по сути: так часто происходит в Советах (см. Lasswell, in Lerner). В такой ситуации главное – признать во всеуслышание, что система ведет открытую пропаганду, как говорил Геббельс: «Мы открыто заявляем, что намереваемся влиять на людей. Это – лучший способ достичь желаемого результата». Отсюда – создание официально легального Министерства Пропаганды (см. Riess). В любом случае, если новости, подлежащие распространению, слишком невероятны, их следует доводить до сведения населения способами черной пропаганды, секретной, не признаваемой официально, как говорил Геббельс (Doob, in Katz). Что касается цензуры, она должна быть, но по мере возможностей ее нельзя применять открыто, хотя опытные пропагандисты знают, что прибегать к цензуре следует как можно реже.
Всем известный прием многократного повторения только для этого и нужен, т. к. сам по себе он бесполезен. Гитлер, вероятно, был прав, утверждая, что массам нужно время, чтобы понять и запомнить: поэтому и нужно повторение. Но на наш взгляд, ключевое слово в этой ситуации – нужно время. Население нужно приучить к формулировкам, но как только оно усвоит нужные словосочетания, повторение нужно тут же прекратить, так как иначе оно станет раздражать и может даже вызвать сомнение в том, что с таким трудом удается вдолбить (Bruner, in Katz).
См. Lassxell, in Lerner, – Inkeles, р. 45
Пропагандисту неважно, насколько его утверждения связаны между собой, он не стремится соблюдать единую линию в своих высказываниях. Он может изменять формулировки или даже выдвигать противоположенные аргументы, меняя их в зависимости от аудитории, с которой общается. Геббельс обещал сельским жителям повышение закупочной стоимости зерна, а в то же время городских жителей убеждал, что цены на хлеб будут падать (Riess, р. 157), гитлеровская пропаганда в зависимости от ситуации агитировала против демократии (в 1936 г.) или за нее (в 1943 г.).
См. Miotto, р. 35.
Совершенно понятно, что пропаганда в стане противника успешна тогда, когда она связана с поражением, так немецкая пропаганда во Франции в период оккупации провалилась из-за присутствия на ее территории большого количества немецких солдат (как по этому поводу говорил Геббельс: «чем чаще случаются победы, тем активнее должна быть пропаганда»).
Borricaud напрасно противопоставляет эти факты: на стр. 357 и стр. 59.
См. Bramstedt, Dictatorship, р. 164.
См. Fragonar, La Propagande en Chine. См. Bramstedt, р.67.
См. Speier, in Lerner, Mégret там же, р. 135 – по поводу связи факта с манипуляциями.
Тем не менее Советский Союз обеспокоился, убедившись в эффективности пропаганды, основанной на чисто психологических методах воздействия.
Египетская кампания, начавшаяся в мае 1958 г., завершится принятием решения ООН от 22 августа того же года, тогда как англо-французские демонстрации против аннексии Сирии в 1957 г. закончились ничем.
Riess, р. 17, Lasswell: “La Propagande’’ в статье Propaganda Communication and P.O. Заметка, появившаяся в газете Le Monde 2 августа 1962 г., содержала критику эксперимента с психологическим воздействием, проведенного в Алжире; эксперимент доказал неэффективность подобных манипуляций с психикой, которая отчасти была связана с тем, что сам пропагандист, благодаря такому воздействию, был «отравлен» и настолько поверил в собственную пропаганду, что утратил связь с реальностью и перестал мыслить здраво, т. е. попал в свои же сети.
Многочисленные исследования современного опыта пропаганды постоянно подчеркивают примат действия, т. е. необходимость получить мобилизацию индивидуума в ответ на пропагандистское воздействие, его готовность совершить поступок. Иногда этот фактор подчеркивают особым образом: так Геббельс разделял Haltung (поведение) и Stimmung (мораль), считая первое более важным. После кровавых расправ Геббельс писал: «Stimmung невысок, но это не так важно, главное, что Haltung окреп». Doob, in Katz говорят о том же: «Stimmung варьирует в широком диапазоне, он «волотилен», но прежде всего надо спасти действие, сохранить поведение». Анализируя возможности пропаганды, специалисты не раз подчеркивают необходимость добиться немедленного ответа в виде действия, а отнюдь не изменить точку зрения (см. Speier – Otis, in Lerner, р. 218). Ту же мысль мы находим и у Мао Цзэдуна: «Цель пропаганды – мобилизовать массы к действию, и нет необходимости влиять на изменение мнения, главное – подтолкнуть всех к участию в совместной деятельности». Даже задачей политического просвещения, столь важного для Мао, является мобилизация. (Mao, т. 1, стр. 159). В Советском Союзе иногда критиковали чрезмерную склонность Мао к политическому просвещению, полагая, что он ошибочно принимает за действие чисто внутреннюю интеллектуальную деятельность и не добивается поставленной цели: не дело агитации заниматься образованием населения, ее задача – мобилизовать народ (Inkeles, р. 110). Всегда основной задачей является привлечение к совместной деятельности в соответствии с целью, которую укажет партия (Inkeles, стр. 37, 72), например, повышение производительности труда.
Именно о таком пассивном участии Геббельс говорил так: «Я полагаю, что радио заставит каждого слушателя принять участие в деле Нации» (цит. из Munzeneerg, La propagande hitlérienne, instrument de guerre, 1937). Но в то же время Munzenberg подчеркивал, что аудиторию радио насильно принуждали к пассивности перед диктатором.
Эта рекомендация в равной степени относится и к рекламе. См. Packard, р. 7, в исследовании “Motivation”.
Ellul, La Technique ou l’enjeu du siècle, р. 361 – см. Ellul, Présence au Monde Moderne.
Существует определенная дистанция, т. е. расхождение между мнением и поступком (Irion, стр. 719, Cooper et Jahoda, in Katz), между моральными принципами и поведением. Например, человек может на словах ничего не иметь против евреев, но в жизни отличаться враждебным поведением по отношению к ним; военизированное подразделение может иметь моральные устои на низком уровне, однако во время военных действий проявлять мужество на поле боя (Gurfin, Janowitz, in Lerner). К этому стоит добавить, что люди, как правило, редко могут четко сформулировать, чего они хотят, и еще реже заранее определить последовательность своих действий. Совершив поступок, человек может от чистого сердца утверждать, что он и не думал так поступить (Packard). Человек часто совершает необдуманные поступки, далеко не всегда здравый смысл или моральные принципы руководят его действиями. Чтобы управлять общественным мнением, нужно всегда помнить о том, что существует пропасть между тем, что человек говорит, и тем, что он делает (Irion, р. 719). Совершенные поступки зачастую не имеют под собой осознанного мотива, часто человек под впечатлением от какого-либо события поступает совсем не так, как можно было бы от него ожидать в подобной ситуации (Janis et Fessbash, in Katz). Эти расхождения между внутренними убеждениями и реальными поступками позволяют понять, что если пропагандист стремится изменить точку зрения индивида в расчете получить определенное действие, успех ему не гарантирован, поэтому ему лучше мотивировать человека к действию другим способом.
Следует лишний раз подчеркнуть, что пропаганда неизбежно является частью Системы. Наивными окажутся попытки их разделить. Все, кому приходилось заниматься пропагандой, это подтверждают. В СССР, начиная с 1928 года, агитатор всегда являлся также и лидером масс (Справочник агитатора, № 12, цит. по Inkeles, р. 74), а Ленин еще раньше говорил о том, что газета совмещает функции пропагандиста, агитатора и лидера масс (Полное собрание сочинений, т. 4, стр. 114). Мао Цзэдун, подчеркивая разницу между коммунистической армией и армией капиталистической, указывал на то, что первая, кроме всего прочего, пропагандирует мобилизацию в рамках системы, организуя массы (том 1, стр. 123, 158): каждый раз, говоря об этом, он напоминает, что пропаганда в народе идет рука об руку с организацией масс. Mégret говорит о том же, описывая демонстрации 13 мая в Алжире (стр. 164). Технологически организационная работа без психологической обработки не возможна, эти два элемента дополняют друг друга. Авторы, которые рассматривают организацию масс в отрыве от пропаганды, допускают ошибку (см. Bourricaud, р. 355).
Призыв к действию позволяет компенсировать недостаточную силу воздействия пропаганды в психологическом плане (Doob, in Katz), приходится побуждать индивида к деятельности, то ли потому что вся группа, членом которой он является, ориентирована в этом направлении, то ли потому что роль пропагандиста, который находится в центре отношений между людьми, как раз и заключается в том, чтобы быть примером и привлекать других к деятельности, как это и рекомендовано в Справочнике агитатора; «дать блестящий пример трудолюбия, дисциплины и самопожертвования во имя общего дела» (Inkeles, р. 68, 76).
Лучшее исследование в этой области сделал Doob, Public Opinion and Propaganda, 1948.
Термин «мобилизовать» часто встречается в высказываниях Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна, Геббельса и других, чтобы охарактеризовать работу с населением, предшествующую самой пропаганде.
Krech et Crutchfield, р. 488, 490.
Ellul, «Les mythes modernes», Diogène, 1958.
Политическое просвещение в том значении, в каком его понимали Ленин и Мао, в полной мере соответствует тому, что мы теперь считаем суб-пропагандой, а Геббельс называл базовой пропагандой. Это просвещение ни в коем случае нельзя считать объективным или занимательным. В любом случае, его основная задача – сформировать у индивидуума новое мировоззрение (Weltanschauung), в рамках которого потом каждое предложение пропаганды покажется очевидным, любой приказ будет исполнен без пререканий; речь о том, чтобы образовать новую систему взглядов, предположений, стереотипов и доводов, которые будут служить оправданием всему, что пропаганда впоследствии предложит индивидууму. Но если в нашем обществе предрассудки и стереотипы формируются случайно, по отдельности, на основании личного опыта каждого, то тут мы имеем дело с умышленным созданием системы предубеждений, систематической и глубоко продуманной разработкой аргументации, которая не подлежит обсуждению и пересмотру. Вероятно, что поначалу, после революции в стране Советов цели политического просвещения не были четко обозначены, политическая обработка сама по себе являлась целью (Inkeles, р. 63), но после 1930 г. эта концепция изменилась, и политпросвещение стало основой для пропаганды. Мао, кстати, на этом пути тоже многого достиг (т. 1, стр. 94). Путем идеологической обработки сознания в СССР пытались достичь цели: пропаганда должна была обеспечить подчинение индивида hic et nunc.
Мы будем использовать классические термины «пропаганда» и «агитация», но в новом значении, чтобы чтобы приблизить их смысл к сегодняшнему дню. Пропаганда станет обозначать изучение основ марксистско-ленинской теории (в нашем понимании это – препропаганда), – целью агитации будем считать деятельность, направленную на стимулирование индивидуумов к активности hic et nunc, своего рода подстрекательство к деятельности в зависимости от их убеждений, сформированных политпросвещением, но также и в рамках этого «просвещения» (что соответствует нашему представлению о пропаганде): опыт участия в подобной деятельности делает индивида более восприимчивым к дальнейшему обучению. Часто смешивают несколько подходов: радио позволяет передавать основы «политического
знания» и «политического самосознания» (это – препропаганда), и в то же время ориентирует население на поддержку линии партии и правительства (это уже пропаганда) (Inkeles, р. 233). От кинематографа требуется, чтобы даже смешные сцены «готовили мысли и чувства к восприятию пролетарского мятежа» (Inkeles, р. 288). Последствия подобного рода политпросвещения, выполняющего функции пре-пропаганды, хорошо описаны у Мао: оно формирует классовое сознание (т. 1, стр. 94), разрушает индивидуалистическое и мелкобуржуазное мышление, вовлекая индивидуума в коллективное осмысление, создает платформу для принятия новой идеологии; подводит к осознанию необходимости раздела земель, подчинения государственным указам, создает авторитеты и иерархию (т. 1, стр. 94); оно помогает товарищам принять правильное решение и выбрать нужных людей (т. 1, стр. 125), а также переносить трудности и невзгоды борьбы и труда (т. 1, стр. 132). Все это прекрасно отражает значение структуры пропагандистской деятельности, присущей политпросвещению. Krech et Crutchfield, глава IX.
Пропагандист должен быть знаком с особенностями культуры общества, которое он собирается атаковать, а также с тем, как именно культурный код отражает те или иные представления. Незнание в этой области приводит к неэффективности пропагандистской деятельности, а то и к провалу (Albig, р. 329). Вот коммунисты всегда с особым вниманием изучали мнения прежде, чем запустить свою пропаганду (Inkeles, р. 27). Поскольку отдельный человек не является набором всех специфических особенностей, характерных для данной общности, он принадлежит к совокупности людей, которую американцы называют культурой. Психология каждого формируется в зависимости от принадлежности к определенной культуре, и каждый пропитан символами, которые культурная среда ему поставляет. Он играет роль «проводника» этой культуры, но каждый раз, когда меняются символы культурного кода, меняется и его бытие. Но его можно изменить, активно влияя на символы, подменяя культурную среду (Mac Chung Lee, in Katz). Именно на этом основании у пропагандиста есть шанс добиться успеха, имея в виду, что самый подходящий для пропаганды человек – это тот, которого принято называть маргинальной личностью (Herz, in Lerner), т. е. тот, который не верит в то, что говорит пропагандист, но очень этим интересуется, так как его противнику он тоже не доверяет, т. е. тот, у кого есть веские основания не вмешиваться в полемику.
В любой момент пропаганда может измениться в зависимости от обстоятельств. Пропагандист должен без конца подправлять, перенастраивать содержание и методы, ориентируясь на изменение ситуации, а также на возможные изменения в тактике оппонента (хороший пример есть у Speier et Otis, in Lerner), просто потому что содержание пропаганды соотносится с тем, что говорит оппонент, значит должно меняться вместе с ним.
Вполне уместно будет вспомнить знаменитый бумеранг: если пропагандист ошибется при анализе ситуации и не продумает последствия, он может получить эффект, противоположенный тому, на который рассчитывал, и пропаганда обернется против него самого. Тому есть множество примеров. Вспомним эпизод войны в Корее, когда американцы, желая показать, насколько хорошо они обращаются с пленными, распространили в Китае и в Корее фотографии, где люди в форме военнопленных играли в футбол, занимались спортом и т. п., но, опасаясь,
что после войны их будут преследовать, они не хотели, чтобы на фото они были узнаваемы и решили закрыть черной маской верхнюю половину их лиц. Китайцы, увидев фотографии, решили, что американцы выкололи пленным глаза. Они решили, что раз американцы так делают, то нет необходимости в гуманном отношении к пленным, что выкалывать им глаза – обычная практика (Albig, р. 324). Желание уйти от пропаганды наблюдается чаще всего: в случае, когда пропагандист пытается напрямую бороться с устоявшимися стереотипами, навязать новую точку зрения, первым порывом станет заткнуть себе уши и не слушать то, о чем он говорит, тот, на кого направлена пропаганда, защищает свои старые представления, и «слышать не хочет» ни о чем другом, перенаправляет атаку на другого и т. п. и т. д., но ни в коем случае не отказывается от своих убеждений (подробное исследование найдете в работе Cooper et Jahoda, in Katz, а также в трудах Мао Цзэдуна «Rapport général de février 1957»).
Один из способов предложить человеку иной образ действий (Doob, in Katz) можно так: либо спровоцировав его отчуждение от коллектива, где разделяют его точку зрения, либо перенаправив агрессию против кого- или чего-либо (Krech et Crutchfield, р. 453; Tchakhotin, глава III).
Что верно как для индивидуума, так и для группы. Многие исследования подтверждают, что если мнение в данной группе разделяют большинство, то пропаганде не удастся его изменить. Общественное мнение состоит из разных частей множества частных мнений, и чтобы его перестроить, пропагандисту надо вычленить отдельные составляющие и уже из них составить что-то новое (Girard, in Opinion publique).
Само собой разумеется, что пропаганда должна меняться в зависимости как от планируемых результатов, так и от обстоятельств, в которых она действует: так, к примеру, пропагандистское воздействие должно быть персонифицировано, если речь идет о том, чтобы создать у собеседника чувство вины (надо сказать так: «французы – колонизаторы»), и, напротив, оно должно быть максимально обобщенным, если нужно повысить самооценку или вызвать чувство гордости («Франция – великая держава»).
Самый простой пример – пропаганда должна использовать инстинкт самосохранения, потребность выжить физически (во время войны), причем эту установку можно использовать в обоих направлениях: либо чтобы сломить сопротивление врага (Сдавайтесь, а то погибните), либо, наоборот, чтобы укрепить боевой дух солдат (Геббельс в 1945 г. применил его так: «У вас есть шанс выжить, только продолжив сопротивление»). По поводу теории потребностей см. Tchakhotin, глава IV.
Пропагандист должен понимать, каким образом тот, на кого направлена пропаганда, представляет себе решение своих проблем, удовлетворение потребностей (предполагаемый образ). Пропаганда может быть направлена на то, чтобы изменить это представление, подменить другим образом (Lerner, in Lerner, р. 346).
Пропагандист должен постараться стать на одну ступень с пропагандируемым. Ему не следует предлагать слишком высокие цели для достижения, которые могут показаться недоступными, чтобы не вызвать эффект бумеранга (Herz, in Lerner), достаточно будет простой задачи (доказать начальнику свою преданность, проявить себя с положительной стороны в Партии, продемонстрировать презрение к врагам …, и т. п.), но нельзя показаться смешным (Inkeles, р. 294). Язык послания должен быть прост, содержать обычные обиходные слова и выражения, понятные для аудитории, на которую рассчитана пропаганда, и в соответствии с ее уровнем образования и культуры (Bruner, in Katz; Krech, in Crutchfield, глава IX).
Mathiot, in Opinion publique, стр. 341–370. Stoetzel, р. 174.
Она должна ассоциироваться с общепринятыми в обществе культурными доминантами (об этом см. Pearlin et Rosenberg, in Katz).
Подробнее познакомиться с исследованиями на эту тему: см. мою статью в Evangélische Théologie, 1957, XI.
Подробнее познакомиться с исследованиями на эту тему: см. мою статью Diogène, 1958; к этому можно добавить Mythes traditionnellement étudiés, автор A. Sauvy (например, Nature Sociale, р. 239, 252).
В своем обращении к будущему пропагандист должен остерегаться слишком точных прогнозов, не давать несбыточных обещаний и не брать на себя лишние обязательства. Геббельс настаивал, чтобы из ставки Гитлера прекратили распространять обещания скорой победы (Riess, р. 409). Рисуя светлое будущее, пропагандисту следует опираться на привычные для общества стереотипы благополучия текущего времени, чем в точности описывать далекие перспективы. Так г-н Х. в 1961 г. пообещал своему народу построить к 1980 г. коммунизм, что вызвало у населения шок, трудно представить себе, что будет, если к этому времени цель не будет достигнута, остается надеяться, что обещание будет забыто.
С учетом вышесказанного совершенно справедливым представляется критика психологического воздействия (Le Monde, 2 авг. 1961 г.), произведенного в Алжире по инициативе Лашруа (système Lacheroy), главным недостатком которой является то, что предпочтение отдается методам влияния на фоне пренебрежения местными мифами, инстинктами и обычаями алжирского населения, без учета националистических настроений и отношения к западной идеологии.
История советской пропаганды пронизана постоянным обращениям к политической информации, отражающей конкретные события, и отказом от догматических туманных рассуждений (Inkeles, р. 51, 103). Например, обсуждение новых норм рабочей дисциплины, призывы провести реформу заработанной платы. Решение ЦК КПСС от 10 янв., 1960 г.
В пропаганде все время должны присутствовать два аспекта, а именно: «Лицо политики постоянно меняется, – говорил Геббельс, – но изменение пропаганды должно происходить незаметно» (Riess, р. 370). Такого рода двойной аспект пропаганды соответствует тому, что Джером Брунер (Bruner) называл Мерилом сиюминутного и Откатом в пропагандистском влиянии (in Katz).
Познакомившись с новостями, человек ничего конкретного не запоминает, у него остается лишь общее впечатление (то самое, которое пропаганда ему внушает), встроенное в коллективное сознание общества. Это как раз облегчает работу пропагандиста и порождает чудовищные противоречия. То, что остается в памяти у аудитории, застревает там на долгое время. Замечательное исследование (Hovland et Weiss, in Katz) показало, что, если человек сомневается в информации по той лишь причине, что он не доверяет источнику этой информации, через какое-то время он забывает свои подозрения относительно источника, но надолго сохраняет впечатление, оставшееся у него в памяти от этой информации. Имеет место, таким образом, ослабление со временем недоверчивого отношения к источнику данной информации, но возрастание интереса к самой информации из этого, пусть даже подозрительного источника.
То же самое произошло и в 1961 г. со вторым ультиматумом по вопросу о Берлине: 15 июня г-н Х. в резкой форме заявил, что к концу года вопрос должен быть решен, 2 августа он добавил, что в противном случае готов прибегнуть к силовым методам. Конец года наступил. Вопрос остался неразрешенным. Никто об этом даже не вспомнил.
Разумеется, все это относится также и к тем, кто считает себя «информированным», только лишь потому что время от времени читает еженедельники, где полно политических обзоров.
Grosser, 1959, доказал, что один лишь факт, что новость имеет отношение к политике, может исказить представление о происшедшем.
По поводу роли пропаганды в отношении колеблющихся см. например, A. auvy, La nature sociale, р. 264. Duverger, Les Partis politiques.
Общие положения см. Gurvitch, Traité de sociologie, том I; Krech et Crutchfield, глава X.
Чем в большей степени индивид привязан к группе, тем чувствительнее он к пропаганде и тем охотнее он принимает участие в политической жизни своей группы. Это не зависит от того, насколько данная группа структурирована: например, среди друзей замечено, что на выборах все голосуют одинаково, отклонения наблюдаются редко, мнение друзей невольно оказывает давление (см. Kitt et Gleicher, in Katz).
Проводились исследования общественного мнения по поводу этих процентов, и они подтвердили, что от 7 % до 10 % голосуют индивидуумы, сознательно и добровольно разделяющие общую тенденцию, примерно 90 % голосуют в зависимости от обстоятельств. Похоже, что впервые эту закономерность уловил Наполеон, Гитлер тоже об этом знал.
Многие говорят о том, что ложь представляет собой угрозу: Sauvy (Nature sociale, стр. 267) доказал, что утверждение о «лжи во спасение» справедливо только в том случае, если фокус удался, и вспомнил знаменитую фразу Илая о том, что «победить ложь можно только создав еще большую ложь». Публика, стоит ей догадаться о том, что ее обманывают, тут же уходит к противнику. Геббельсу удалось одержать верх над английской пропагандой в 1940 г, напомнив всем о том, как она лгала в 1916 г. Это породило недоверие ко всему остальному (Riess, р. 378).
Практически все в настоящее время поддерживают эту мысль. В США во всех учебниках пропаганды это – правило № 1, кроме случаев самой маловероятной правды и правды, которая может вызвать крупные неприятности: в таком случае лучше промолчать (Mathiot, Opinion publique, р. 365); или так: «Если нет серьезных оснований скрыть факт, лучше сказать об этом открыто», не считая соображений военной безопасности, причиной сокрытия какой-либо информации является ее неправдоподобный характер; «когда публика обнаруживает вашу ложь, ваше могущество падает, – по этой причине никогда не лгите, если не уверены, что это не вскроется (cité Albig, р. 323; Irion р. 437). Уже в 1940 г. американские службы психологической обработки населения получили указание печатать только достоверные факты, доказательством применения этого правила служит тот факт, что американским и немецким солдатам раздавали одни и те же газеты (Speier, in Lerner). Мао всегда следил за тем, чтобы использовать правдивую информацию и не утаивал даже плохие новости (I, р. 251). Вспоминая то, о чем говорил Ленин по поводу информирования населения, неверно будет утверждать, будто распространение ложной информации не создает проблем. Французские службы обнаружили ту же особенность в отношении плохих новостей: не стоит держать их в секрете, лучше рассказать об этом самим, чем ждать, пока об этом скажут другие (Mégret, р. 99). Остается Геббельс, ему дали прозвище Big Liar (англо-саксонская пропаганда наградила его званием «Великий лжец»!), хотя он всегда призывал к тому, чтобы пропаганда была честна, насколько это возможно. Он предпочитал, чтобы его считали циничным и злым, но не желал, чтобы его ловили с поличным на лжи. «Все должны знать, что происходит» (Riess, р. 261), он первым всегда объявлял даже самые плохие новости, рассказывал о сложном положении на фронтах, ничего не скрывая (Riess, р. 415). Он поручал своим службам контролировать и проверять всю поступающую информацию (Doob, in Katz).
Такая осторожность не пропала даром: между 1939 и 1942 годом считалось, что немецкие сводки точнее, лаконичнее, чем сводки союзников по коалиции (американские и нейтральные), к тому же дают информацию без прикрас и на два-три дня раньше, чем другие (Riess, р. 343). Это соответствовало действительности. Что касается обидного звания «Великий лжец», закрепившегося за Геббельсом, то это можно приписать успеху антигитлеровской пропаганды. Как мы ранее уже говорили, ложь может присутствовать в пропаганде, но только в отношении фактов, которые невозможно проверить. Так, например, Геббельс мог позволить себе говорить неправду о победах подводного флота Германии. Только капитан подводной лодки знал наверняка, потопили они грузовое судно противника или нет. Поэтому эту информацию можно было легко донести до слушателей, даже приукрасив ее деталями.
Его оценка, опубликованная в 1959 г., была справедлива, так как в 1961 г. все узнали о том, что политика Советов в сельском хозяйстве потерпела крах.
Это позволило Sauvy заявить, что факт пропаганды в данном случает заключается в том, чтобы подробно осветить детали, из которых впоследствии создать статичный образ, искаженно отражающий суть происходящего (Nature sociale, р. 267), а также: «таким образом Истина становится основной формой выражения Лжи» (там же, стр. 277).
В 1961 г. этот доклад не был опубликован в СССР, кроме того, никогда никакой информации не публиковалось в отношении экспериментов с атомной энергией. Только в 1961 г. г-н Хрущев вспомнит о событиях пятилетней давности и упомянет, что оказался в меньшинстве в Президиуме ЦК.
Этот способ американские авторы назвали Селекцией, с его помощью можно без труда исказить действительность (Albig, р. 326). Пропагандист по своему усмотрению выбирает порядок предоставления отдельных фактов одного события, и пока аудитория не знакома с полным его содержанием, информацию можно легко исказить до прямо противоположенной.
При обнародовании в статье какого-либо события следует придавать значение с особой тщательностью двум вещам: достоверность и степень доверия публики. Многие факты во время войны так и не стали достоянием гласности просто потому, что читатели просто не смогли бы в это поверить или приняли бы их за пропаганду. Вот тому блестящий пример: генерал Монтгомери в Северной Африке в 1942 г. одержал блестящую победу в сражении против итало-немецкой группировки, фельдмаршал Ромель в этот момент был отозван в Берлин, т. к. немцы не ожидали атаки на этом фронте, но Геббельс запретил говорить об отсутствии фельдмаршала, т. к. понимал, что это будет воспринято как пропаганда, чтобы оправдать поражение, он дал приказ вообще не упоминать о событии. Правда показалась ему недостаточно достоверной, чтобы сообщить об этом народу.
Если взять за основу подобное суждение относительно реальных фактов и их интерпретации, то получим нечто среднее между констатацией факта и оценочным суждением. Так, например, если речь идет о бомбардировках, предпринятых нашими врагами, то это, разумеется, акт дикой агрессии против гражданских целей, но если речь о наших бомбардировках, то они – демонстрация нашего превосходства и направлены на разрушение военных объектов. Или так: если правительство нашего противника идет на уступки, проявляя добрую волю на переговорах, то это – следствие их слабости, если оно же стоит на своем, демонстрируя твердую позицию, значит они хотят развязать войну или проявляют диктаторские замашки. (Speier, in Lerner)
Так часто происходит, потому что политические вопросы всегда очень сложны и запутаны, т. к. их смысл, их истоки и цели не всегда очевидны для простых людей, поэтому пропагандисту не составит труда преподнести их с точки зрения нравственной оценки и перейти таким образом от обсуждения реального факта в область его эмоциональной интерпретации. Вот почему тональность подобных комментариев должна быть резкой, оскорбительной, осуждающей. Подобный тон – всегда свидетельство того, что без пропаганды тут не обошлось. (Speier, in Lerner)
Многие авторы особо отмечают именно это свойство пропаганды – быть ширмой: Speir говорит о том, что роль пропаганды – утаить суть политической реальности (in Lerner), Sauvy называет пропаганду анестезией, необходимой хирургу, чтобы спокойно оперировать без назойливого вмешательства публики (Nature sociale, р. 287). Вот почему во многих случаях помогает действие от противного (Mégret, р. 80): нужно дать пропагандисту возможность говорить столько, сколько ему надо, только так он сможет запутать ситуацию и выложить для доказательства факты, между которыми нет никакой связи, доверчивая публика этого не заметит; нужно помешать аудитории понять суть происходящих событий, в то же время создать у нее впечатление, что ей все известно. Следует предоставить ей такие новости и так составить к ним комментарии, чтобы она сделала из них нужные и предсказуемые выводы (см. примеры в Riess, р. 404).
Rauschning, La révolution du Nihilisme. Геббельс умело использовал ложь с целью дискредитировать противника: он тайно отправлял ложные сведения про Германию во вражеские информационные агентства, а когда эти сведения публиковались, открыто выступал с разоблачениями, чтобы доказать, что противник – лжец (Riess, р. 240).
Inkeles (р. 28) многократно подчеркивал, что Ленин, в отличие от Гитлера, никогда не был циничным по отношению к своему народу, он в меньшей степени по сравнению с Гитлером был озабочен техническими приемами, зато много значения в своих выступлениях уделял правде: «La vérité du Message»
Roland Barthes (Mythologies) сумел увидеть и описать эти противоречия в западном обществе, но его левые взгляды не позволили ему разглядеть идентичную ситуацию в коммунистическом режиме.
См. Shits, Janowitz, in Lerner.
Doob, Propaganda, рр. 249, 251.
Krech и Crutchfield, ch. II, р. 451.
Packard, La Persuasiob clandestine.
Krech и Crutchfield, ch. II, р.460.
Mac Dougall, р. 107.
Ogle, р. 234.
Цитата из Mac Dougall, р. 566.
Исследование, проведенное в 1956 году Albig (Modern Public Opinion) посвящено подобного рода мероприятиям, организованным Группами давления, действующими в рамках Пропаганды.
Mac Dougall, глава XV – тесным образом связано с идеями Mac Carthysme; M. Henry, Le Monde, novembre, 1953 – juillet: Le Monde, juillet, 1955 – Esprit, n◦ spécial, 1954.
Ottis et Speier, in Lerner
См. выступлениe Мао от 1957 г. – La Théorie du «moule».
Scheller, L’homme du Ressentiment.
Этой теме посвящены многие исследования американских социологов.
В декабре 1961 г. в Москве состоялась конференция, посвящённая идеологическим проблемам, где в который раз было сказано, что основная задача в этой сфере состоит в том, чтобы сформировать «строителя коммунизма», на выполнение этой задачи пропагандистам отвели 20 лет.
Написано в сентябре 1960 г.
Sauvy, La nature sociale, р. 265.
Впервые такое различение и исследование по этому поводу было сделано в 1960 г. Фрагонаром: «Пропаганда в коммунистическом Китае», см. также Inkeles et Lamber (in Opinion publique) по поводу горизонтальных отношений в СССР.
Inkeles настаивал, что прямой контакт, как и личная беседа и т. п., в горизонтальной пропаганде очень важны, особенно на начальном этапе и на элементарном уровне. Стоит вспомнить также исследования Katz et Lazarfield (Personal Influence, 1955), где подробно изучены механизмы формирования убеждений на фоне общения с учетом влияния человека на человека. Эту работу можно считать базовой для понимания горизонтальной пропаганды. См. также Medard Le Social Groupwork, 1959.
Whyte, L’Homme de l’organisation, гл. VI et XXI.
Lerner, р. 426.
Mevellec. Cм. ранее.
Kris и Leites, in Lerner.
Janis et Feschbach, in Katz.
Bourricaud, р. 368.
Driencourt, op.cit., chap. III, – Mac Dougall, p. 93, sq.
Все знают, что в разных условиях одни и те же факторы влияния имеют разную степень воздействия и могут отличаться по эффективности. Используемые пропагандистом инструменты воздействия имеет смысл учитывать только по отношению к разным социальным структурам (Lipset, in Katz), так как эти структуры по-разному реагируют на Масс Медиа. Учесть их взаимное влияние, т. е. проанализировать, в какой мере пропаганда обуславливает эти структуры и как социальные структуры влияют на пропаганду – является одной из важнейших научных задач (Cf. par exemple Inkeles). Kris et Leites (in Katz) справедливо отмечают, что реакция публики на воздействие пропаганды за последние десятилетия претерпела значительные изменения, что несомненно связано с переменой в психике людей и трансформацией социальной жизни в XX веке.
Среди множества исследований, посвященных психологии толпы, следует упомянуть до сих пор по нашему мнению не утратившую актуальность книгу L’Ère des Masses (автор – J.Ortega Y.Gasset), хотя некоторые социологи со мной не согласятся. Стоит также посмотреть L’Esprit des Masses (автор – Reiwald). Известно исследование Рупера (Roper), посвященное классификации групп влияния в Соединенных Штатах, и заключение, которое он сделал по итогам своего исследования: 90 % людей вообще не интересуются политикой, но они могут проявлять политическую активность в том случае, если для этого появится особый повод, в обычной жизни они инертны, пассивны, безучастны к происходящим событиям, не обладают критическим мышлением, зато ими легко манипулировать: это как раз те самые люди, из которых состоит масса. В дальнейшем в нашей работе, говоря об индивидууме, мы будем подразумевать именно такого человека толпы (Elmo Roper, Who Tells the Story tallers, Sat. Rev ; 1954. – Riesman, The Lonely Crowd, 1950).
Массовое общество – это общество, обладающее высокой степенью организованности. Albig правильно отмечал, что пропаганда способна одновременно и сплотить общество, и сделать его более организованным (c. 274). Мы разделяем с ним эту точку зрения.
По поводу стереотипов, характерных для общества масс, – см. у Albig, chap. V.
Lapierre, in L’opinion publique, p. 57.
Albig, p. 341.
Можно было бы с легкостью составить библиографию из сотни книг, посвященных общественному мнению, но я ограничусь упоминанием лишь нескольких самых полезных: Stoetzel,Théorie des opinions, 1943. – Trotabas et autres, L’opinion publique, 1957. – A.Sauvy. Le pouvoir et l’opinion, 1950. – Albig, op.cit., chap. 1, 2, 3. – Katz, op. cit. – Krech et Crutchfield, chap. 8. – Ogle, chap. 3, 4. – Mac Dougall, chap. 1. – Doob, chap. 1. – Doob, chap. 1, 6. – Young, chap. 18, etc.
Условия, при которых общественное мнение группы может измениться, были изучены со всех сторон, среди прочего.
Lвусмысленность ситуации, наличие или отсутствие соответствующих предрассудков, долгое существование строгих ограничений, которые вдруг отменяются, превалирующее мнение в какой-либо сфере (см. Albig) или мнение авторитетной личности и т. д. Есть множество исследований частных случаев, сдерживающих факторов и прочих условий, но все они не так существенны вне массового общества. Lambert, in L’opinion publique, p. 71.
Burger et Burdeau, in L’opinion publique, рp. 23, 137.
Lerner, Conditions et Evaluation of Propaganda.
Bruce Lannes Smith, The political communication specialist, in Lasswell, Proparanda, p. 31.
Это как раз то, о чем говорил Ленин, настаивая на том, чтобы революционные преобразования затронули все сферы культуры и быта, включая гигиену, отношения между мужчиной и женщиной, употребление алкоголя и пр. Такого рода модификации образа жизни были, несомненно, связаны с идеологией агитпропа, см. у Ленина: chap. IV et V, in L’Etat et la Révolution.
Bartlett, in Katz.
Так хотел Ленин, так как по его мнению главным инструментом пропаганды является газета, именно поэтому он боролся с неграмотностью, настаивая на обязательном обучении чтению: c.f. Lénine, cit. La Pravda, 5 mai de 1954. На этом также настаивали националисты из N.E.P.: «Школа становится местом, где готовят к восприятию пропаганды». – Hessen et Hans, Funfzehn Jahre Sowjetschulwesen, 1939.
Заседание компартии в Пекине по вопросу о модернизации китайского языка, январь 1956 г.
Х. «Революционная стратегия Вьетнама», Le Monde, август 1954 г.
Стоит обратить внимание на тот факт, что в тех обществах, где пропаганда (прямая или опосредованная, осознанная или бессознательная) проникла во все средства коммуникации и охватила систему образования, а это можно сказать обо всех обществах, начиная с 1950 гг., она представляет феномен культуры, а в некоторых случаях сама по себе становится культурой. Когда кинофильм, или роман, или программа ТВ представляют собой инструмент политической пропаганды в широком смысле слова или же становятся частью Human Relations, что по сути является социальной пропагандой, как культура прекрасно вписывается в этот контекст, и человек по мере того, как он повышает свой культурный уровень, подвергается пропагандистскому влиянию. При этом стоит развеять напрасные надежды тех, кто наивно полагает, что благодаря СМИ можно приобщиться к культуре, так как это тот уровень культуры, которую принято называть массовой (см. например специальный выпуск Esprit, посвященный досугу). Эта культура – всего лишь способ разрушить личность, внедрив ее в коллектив, пропитанный пропагандой.
Lapierre, in L’opinion publique.
Lasswell, in Lerner.
Albig, op.cit., p. 321.
Inkeles, op.cit., p. 35 et 55.
Mao, Œuvres complètes, t. I, p. 56.
Lipset, in Katz.
Ellul, «Information et Propagande», Diogène, 1957.
По этой причине в СССР не делают различий между информированием населения и пропагандой. Агитатор в первую очередь должен информировать население, а радио и пресса являются органами пропаганды (Inkeles, p. 114, 232, etc.). Г-н Пальгунов, возглавляющий агентство ТАСС, в 1956 г. сказал так: «Информация должна просвещать и воспитывать» (Institut internationnal de Presse, La presse dans les Etats autoritaire, 1960). Не говоря уже о том, что чистая информация прекрасно служит делу пропаганды: объективная информация даже без комментариев позволяет поверить в любую пропаганду (Doob, in Katz).
Mathiot, in L’opinion publique.
J.Ellul, «Le fait politique et l’univers verbal» (à paraître prochainement).
Уместно будет напомнить, что чем ближе обсуждаемые события к текущему моменту, тем люди чувствительнее и более подвержены влиянию пропаганды: в этом заключается роль информации – дать понять, что ничего нового не случилось, что нет проблем и нет событий; специалистам по формированию мнения давно известно, что человек становится более внушаемым и легко поддается пропаганде, когда попадает в новую обстановку, когда не может опереться на проверенные схемы, не может найти известное по предыдущему опыту решение проблемы, когда отсутствует «структурированное» мнение. Задача информации в том, чтобы поместить человека в такую ситуацию, когда мнения не обобщены и не структурированы, тогда он более внушаем и восприимчив. Berelson, Communications in modern Society, 1948. – Cantril, Gauging Public Opinion, 1944. – Albig, op. cit.
R.Aron, Wright, Rapports de l’Association internationale de Science Politique, 1951.
Ellul, «Les Mythes modernes», Diogène, 1958.
Она, эта концепция, – «чудовищное изобретение касты военных», впрочем, на самом деле – это всего лишь обобщенная характеристика современного общества (Speier, in Lerner).
Уже в 1928 г. Bernaus утверждал, что «Пропаганда является единственным из современных инструментов, с помощью которого можно повысить производительность и навести порядок там, где сейчас царит хаос» (Bernaus, Propaganda, 1928). См. также среди прочих Speier, in Lerner. Giscard d’Estaing говорил о том же, предлагая создать что-то вроде «Mystique du Plan» (avril, 1961).
G.Lasserre, La Productivité, cf. Le Monde, août 1952.
Colonel Baudissin, Die innere Führung, 1956.
M.Tatu, Le Monde, janvier, 1959.
«Не стоит забывать, что пропаганда теснейшим образом связана с демографическим подъемом, с увеличением плотности населения, с возрастанием числа контактов между людьми» (Bartlett, in Katz).
Демократия основана на убеждении, что гражданин знает, какую политическую программу выбрать и за какого человека проголосовать. И хотя на самом деле это не совсем так, но толпу убеждают прийти на выборы. Как же в таких условиях не уверовать в то, что от нее что-то зависит? (Albig, p. 24).
Среди прочих можно посмотреть и у Stoetzel et Albig, L’opinion publique (Introduction).
В СССР, тем не менее, несмотря на авторитарный режим и отсутствие опросов, общественным мнением интересуются, а выясняют его с помощью агитаторов (они информируют власть о настроениях в обществе), а также благодаря налаженным отношениям между газетами и их читателями. Правда оно интересует власть не для того, чтобы выполнять пожелания народа, а для того, чтобы выяснить, о чем в народе говорят. Это нужно для того, чтобы определить, в каком направлении организовать пропагандистскую работу. Партия не стремится предвосхитить общественное мнение и она не собирается ему следовать. Не будучи в курсе того, что беспокоит народ, чем он недоволен, она не может правильно организовать режим пропагандистских мероприятий. То есть в данном случае речь идет об управлении общественным мнением (Inkeles, p. 27, 118, 200).
Berger, in L’Opinion publique.
Martins, «Die Emotionalisierung des Aussen Politik», Aussen Politik. 1954.
Gubet, Influence de l’opinion publique étrangère de la France, rapport A.F.S.P., 1954.
Разве можно себе представить, чтобы, например, во Франции некое закрытое общество технократов разработало какой-либо план, а публика не была бы должным образом об этом информирована? (Mégret, A.P., p. 71, sq). Или чтобы подобное случилось с New Deal (Irion, p. 427) – A.Sauvy справедливо заметил, что власть должна держать свой народ в курсе событий, и более того, это – ее святая обязанность. В качестве примера можно вспомнить о беседах, которые вел по радио Пьер Мендес-Франс, о Белой Книге, об информационных бюллетенях L’Information Unit (Nature Social, p. 283, sq).
По поводу необходимости действовать посредством пропаганды от имени правительства против групп давления: Albig, p. 283, Irion, p. 453.
Всем известно, что во Франции, например, общество считает, что все, что исходит от государственной власти, пусть даже самое правильное и справедливое, но все равно – это пропаганда, причем a priori и без долгих размышлений; французы настолько привыкли к пропаганде, что не дают себе труда задуматься на этот счет. Так было с лекциями Мендес-Франса и с коммюнике, публикуемым от имени правительства, во время войны в Алжире.
L.Hamon: «Le Pouvoir et l’opinion», Le Monde, avril, 1959.
Westerfield, Opinion et partis dans la politique étrangère américaine, A.F.S.P., 1954.
Государство не устоит, если народ не будет содействовать его инициативам. Геббельс утверждал, что в 1934 году немцы в большинстве своем поддерживали Гитлера. Но с одной стороны, насколько активно они это делали, а с другой – были ли они счастливы, будучи вовлеченными в такую политическую авантюру? В конце концов, стоило ли надеяться, что их симпатия к режиму продлится долго. Вот почему пропаганда ему, режиму, необходима (Riess, p. 213). «Психологическое воздействие, применяемое в демократических странах, есть не что иное, как засекреченная, по крайней мере скрытая от глаз деятельность, … едва ли не самая важная функция власти, … своего рода способ обеспечить одобрение любых законных действий правительства путем воздействия на умы» (Mégret, A.P. pp. 98, 141). Стоит добавить, что такого рода необходимое участие не возникает на пустом месте. Граждане, желающие быть в курсе политической жизни в стране, в то же время часто демонстрируют пассивность. С одной стороны они недоверчиво относятся к речам политиков, а с другой – имеет место своего рода «приватизация», то есть уход от активной жизни в личную, желание отгородиться от общества: государство обязано вовлекать своих граждан в социальную активность (на самом элементарном уровне хотя бы собирать электорат): задача пропаганды таким образом противодействовать уходу в частную жизнь и гасить проявления неповиновения в обществе (Kris and Leites, in Lerner).
Drouin, «Sur le Régime de la V-e République» – Le Monde, avril 1959.
Геббельс заявлял, что следует «обнародовать деятельность правительства, чтобы народ сам смог убедиться в том, что принятые меры были необходимы» (Riesse, p. 255).
Aroneanu, La définission de l’Agression, 1958.
Mégret, “L’action psychologique“ p. 40, 103.
Понятно, что феномен имеет универсальный характер, и либеральные страны также вовлечены – см. на эту тему Speier, in Lerner и др.
T.Albord, Le Monde, 1958.
Colonel Villiers De L’Isle Adam, Le Monde, octobre 1958.
Замечательное исследование и предупреждение на этот счет сделал R.P.Beirnaert: «L’action psychologique et l’avenir de la Nation», Etudes, fevrier, 1959.
Krech et Grutchfield, pp. 465, 481.
В СССР специально подчеркивали, что пропаганда представляет собой результат диалектического взаимодействия между реальными потребностями граждан страны, которые фиксируются местными агитаторами и доносятся до сведения властей, и задачами Партии, нацеленными на их выполнение (Inkeles, p. 257).
Существование такой потребности, судя по всему, носит универсальный характер, что также подтверждает распространение слухов. Зачем нужны слухи? Почему они характерны для любого общества? На самом деле, этот факт объясняется необходимостью иметь объяснение происходящему, желанием снять эмоциональное напряжение, получить ответы на беспокоящие вопросы. Пропаганда вполне отвечает на подобный запрос и справляется с этим гораздо лучше, но свободно циркулирующие слухи обнаруживают по крайней мере существующую потребность (Allport, in Katz); Durandin, les Rumeurs, 1957.
О невозможности настоящей информации см. Ellul, «Information et Propagande», Diogène, 1958.
То, что, например, позволит считать перевыполняющего норму труда рабочего (ударника труда) агитатором (Inkeles, p. 74). Агитатор, оставаясь политинформатором, должен при этом быть еще и примерным тружеником; он должен приучать рабочих к новым правилам на производстве, должен воодушевлять их своим примером перевыполнять норму труда, т. е. быть «производственным» агитатором, что в 30-е годы было важнейшим инструментом пропаганды. Печать была подключена к «агитации за повышение производительности труда» (Inkeles, p. 155), так как очень часто в трудные времена власть не имеет иного способа решать проблемы в экономике, кроме как пропагандистскими методами бороться за экономическую эффективность и повышать дисциплину на производстве. Это – хороший способ, и не надо думать, что он был полезен только в 30-е годы: в конце пятидесятых это движение остается популярным.
Irion, Public opinion and propaganda.
Если такая пропаганда отсутствует, люди предпочитают не ввязываться в войну: так было во Франции в 1939 г. (несерьезные пропагандистские усилия со стороны правительства), к вопросу о войне в Индокитае (слишком далеко от Франции), о войне в Алжире (пропаганда со стороны властей – поспешная и неловкая, в то время, как пропаганда левых и Ф.Н.О. была прекрасно организована).
Я мог бы привести сотню примеров грубого искажения фактов, которые встречаются в аналитических статьях серьезных газет, даже порядочные и компетентные журналисты этим занимаются.
Albig, pp. 25, 275. – Irion, pp. 433, 439. – Kris et Leites, in Lerner.
Я, разумеется, в курсе того, что среди ученых сейчас не принято ссылаться на какого-то там «человека улицы» и тому подобных. На мой взгляд, это не обосновано, так как те же самые авторы знакомы с основами психологии Человека и описывают такое поведение как нормальное, основываясь на статистических данных.
Miotto, p. 214, Albig, p. 25. Исследование Паккара (Packard) об оценке эффективности рекламы может применяться и к пропаганде (pp. 54, 75).
Время от времени ради собственного комфорта он испытывает острую потребность расслабиться (A.Sauvy, La Nature sociale, p. 201).
K.Horney, chap. II et XII.
Всем известно, до какой степени современный человек испытывает желание сбежать куда-нибудь от всего этого. Это стремление – обычный признак нашей цивилизации, так как человек вынужден постоянно преодолевать трудности, бороться с ограничениями, проистекающими из повседневных забот, продиктованных самими условиями его жизни. Он пытается любой ценой избежать затруднений, тем более, что общепринятая в наши дни идеология постоянного стремления к счастью его к этому подталкивает. Пропаганда предложит ему отличный способ уклониться от обязательств (Cooper et Jahoda, in Katz).
Пропаганда всегда найдет, чем заменить объект неприязни и куда перенаправить агрессивные эмоции человека, обычно такой способ позволяет канализировать ненависть и недовольство, дает выход накопившимся страстям (Doob, in Katz; Scheiler, l’Homme du ressentiment).
Хорошо известна специфика печатной прессы в СССР публиковать на своих страницах критику в отношении властей, чтобы, как говорится, выпустить пар. Речь о том, чтобы вскрыть недостатки в работе кого-то из руководителей или какой-нибудь госструктуры: так осуществляется контроль деятельности бюрократии, таким способом можно также ослабить напряжение, канализировать агрессивные эмоции, направив на «козла отпущения» тот негатив, который мог бы быть адресован в сторону власти. Критика на страницах газеты таким образом уже не опасна для правительства и не может поколебать общественный порядок. Козлом отпущения становится бюрократия, а Партия уходит из-под удара. Такую же функцию выполняют письма читателей, таким образом подобная операция стала надежным орудием пропаганды, так как чем больше упреков сыпется в сторону бюрократии, тем сильнее укрепляется связь народа с Партией и правительством (Inkeles, p. 183, 193, 200). Такой метод при Хрущеве получил еще больший размах, и речь тут вовсе не о либерализации сознания, а о воспитании конформизма в обществе путем применения хорошо зарекомендовавших себя методов взаимодействия Партии с народом и об укреплении власти властных структур. Ту же методику применяют в американских Human Relations, у них это называется counselling.
K.Horney, chap. III.
Jung, Un Mythe moderne: les Soucoupes volantes, 1961.
K.Horney, chap. ХII.
Индивидуум воссоздает свое прошлое, чтобы доказать, что его поведение в данных обстоятельствах было оправданным. И речь как раз о том, чтобы оправдаться, а не о том, чтобы объяснить свое поведение. Человек живет, таким образом, в заблуждении относительно разумного обоснования своих поступков (Albig, p. 87).
M.Rubel, Karl Marx. Essai de biographie intellectuelle, 1957, § 1, 2, 4.
Ссылки предложены автором, способ библиографической записи авторский.
По этому поводу см.: Stoetzel, pp. 247 sq.
К тому же подкрепленные пропагандой предубеждения помогают человеку чувствовать себя уверенно, когда он сталкивается с необъяснимыми противоречиями в происходящих вокруг него событиях. Замечательное исследование, проведенное Janis и Gladstone (в Katz), доказывает, что пропаганда придает человеку уверенность в том, что он ориентируется в реалиях жизни, и это чувство возникает как раз благодаря кристаллизации сознания, превращая стереотипы в убеждения.
Человек чаще всего подсознательно стремится к упрощению (Lipmann, Public Opinion, 1992), чтобы избежать лишних усилий, уйти от сложного выбора или из страха попасть впросак.
И здесь мы скорее всего столкнемся с тем, что Sauvy (Nature sociale, p. 224) называет «заблуждение по принуждению»: какими бы бессмысленными или нереальными не казались отдельному человеку эти суждения, они воспринимаются как неопровержимые просто в силу того, что большинство этому верит.
Stoetzel, pp.199.
По поводу роли катарсиса, пересмотра стереотипов и подтверждения пропагандистских лозунгов см. cf. Lasswell, Propaganda and Dictatorship, 1936.
Напротив, он готов приписать врагу злодеяния, которые сам же только что совершил (Speier, in Lerner).
Sauvy назвал это «защитной реакцией против разрушения» (безопасности, мифа) (La Nature sociale, p. 221).
Этот факт безусловно подтверждается самим характером пропаганды, которая, как и религия, стремится придать сакральный смысл своим идеям и заставить человека принять их на веру, не требуя доказательств. Pearlin и Rosenberg убедительно доказали, каким образом пропаганда добивается создания культа вокруг каких-либо бредовых идей (in Katz).
K.Horney, глава I.
Этому тезису соответствует роль пропаганды, существовавшая при коммунистических режимах, которой предназначалось изменить сознание советского человека (Inkeles, p. 153), и ту же идею мы находим и у Мао.
Но, как мы уже подчеркивали не раз, «человек, подверженный воздействию пропаганды, никогда не признает, что находится под ее влиянием. Каждый уверен, что он по собственной воле докапывается до правды». (Sauvy, Nature sociale, p.266).
Как отучить человека мыслить критически, лишить его способности рассуждать и таким образом внести сумбур в его сознание, запутать и дезориентировать, а также по поводу «эластичности» рассуждений – см. Speier и Otis у Lerner; Bruner у Katz; Sauvy, Nature sociale, pp.221, 262, 268. По поводу замены осмысленного поведения на действие по указке, для чего следует заставлять человека производить конкретные простые действия и выполнять механическую работу, следуя инструкции – см. Inkeles, pp.51, 103; Mao, том 1, p.325. Отсутствие способности мыслить критически приводит к тому, что человек перестает замечать противоречия – см. Albig, p. 308; Stoetzel, p. 251.
Monnerot, p. 277 sq., spec. p. 292.
Недавние события (1962) показали, к великому сожалению, что студенты и интеллигенция, точно также, как и другие члены общества, подвержены влиянию пропаганды.
В этом – одна из причин, по которой член сообщества, находящегося под влиянием пропаганды, чувствует моральное опустошение, как только оказывается в изоляции от своей группы. Он постоянно должен ощущать свою причастность к коллективному мышлению.
Например, у E.Morin, «Знаменитости», с.146. – Kris и Leites, in Lerner.
В то же время интересы созданного пропагандистскими усилиями кумира становятся личными интересами его почитателя. Примечательно то, что к тем же результатам выявления отчуждения можно прийти и в отношении институтов: cf. Pearlin и Rosenberg, in Katz. – Caillois: Quatre essais de sociologie contemporaine, chap. I.
Albig, p.145
См. там же Kris и Leites, in Lerner. – Юнг, с. 511.
Геббельс всегда настойчиво призывал к тому, чтобы с помощью пропаганды снижать накал страстей от эффекта фрустрации, предлагать обществу нереальные, пусть даже фантастические решения настоящих проблем или заранее предупреждать о возможных трудностях, если их нельзя избежать (Doob, in Katz).
Ценность и значение этих чувств для человека использует техника пропаганды, вытесняя личный контакт из повседневной жизни (cf. p. 19).
Albig, р. 482, Queval-Thévenot, р. 273.
Исследованию этой темы мы намереваемся посвятить следующую книгу.
Packard, pр. 23, 25 sq. – Cartwright, in Katz.
De Felice, Foules et délire, Extases collectives, 1947 (chap.IV).
Один из элементов, о котором нам обязательно надо упомянуть, это – раздражение, связанное с действием пропаганды. Человека, подвергающегося пропагандистской обработке, постоянно подталкивают к каким-то действиям, но не дают их осуществить. Не подлежит сомнению: пропаганда нацелена на то, чтобы без конца бить в одну точку (Bartlett, in Katz) и постоянно подогревать агрессивные настроения против собственной культуры и ее проявлений в любой ситуации в жизни общества (как это происходит, например, во Франции: мы видим возмущенных людей, которых пропаганда постоянно настраивает против войны в Алжире 1960 г.), но рано или поздно это приводит к расхождению во взглядах, а затем и к полной несовместимости массы этих недовольных и социальной средой (Bruner, in Katz).
Один из примеров подобного расслоения очень точно описан А.П.Столыпиным в статье «Эволюция психологии в СССР», опубликованной в 1952 г. в Economie contemporaine. Он говорит о том, что во времена Сталина индивидууму были свойственны три типа «сознания». Первый можно назвать «правильным, вышколенным сознанием». Людей с таким типом сознания считают «сознательными гражданами», они живут в соответствии с нормами официальной идеологии и прекрасно социализируются. Такие «сознательные граждане» есть результат пропагандистской работы. В следующем слое сознания есть пласт «переосмысления», т. е. такая зона, где гражданин обдумывает факты, преподносимые пропагандой, и старается убедить себя в том, что существующий режим хорош, где он оправдывает свои поступки, стараясь не слишком давать волю своему «неправильному сознанию». Наконец, можно предположить, что у некоторых есть и третий «потайной» пласт сознания, где скапливается недовольство, протест и мысли, осуждающие режим, тяготеющие к цинизму или к религии. Но этот пласт сознания упрятан глубоко, скован и подавляем запретами настолько, что никогда не может вылиться в спонтанные действия. Этот анализ совпадает с тем, что предложил Robin в своей работе La Fausse Parole.
Cf.Kris et Leites, in Lerner. К этому относится, например, феномен с приватизацией и удивительная гибкость аргументации по этому поводу. (Cf. Speier et Otis, in Lerner) а также расхождение между общественным мнением и действиями, рассмотренные нами выше.
A.Robin, La fausse Parole, p.7 и далее до pp. 31–32.
Мы предполагаем изучить и описать этот феномен в следующей книге.
Эффект двойного шока настолько хорошо известен, что его научились применять в одних и тех же пропагандистских целях как особый специальный прием: либо введением новых данных, находящихся в противоречии с предыдущими, либо применяя утешительные методики для успокоения публики перед новой встряской, чтобы она острее ее почувствовала. Например, проводить в СМИ кампанию в защиту мира перед тем, как развязать новую мощную психологическую атаку (Confuse and control, U.S.Department of State Publication 4.107; A.Robin, 51).
Примерно так же объясняется отказ от общественной деятельности в пользу личной жизни. Экзостизм, стремление к Идеалу – как средство уйти от противоречий современного мира (Cooper – Jahoda, in Katz).
Например, у Тейлора в статье “Rationalization and its social significance”, опубликованной в журнале Abnormal Social Psychology, XVII, 410.
Иногда человек это осознает. Д.Рисман (в своей работе “The lonely crows”) приводит замечательный пример, когда люди жалуются на недостаточную активность со стороны службы психологической помощи, которая «не хочет научить их жить в согласии с окружающими их повседневными трудностями».
В противном случае она не может называться пропагандой, как считал Жданов. Она превращается в набор схоластических догм и не производит нужного эффекта. То есть речь не идет о глобальных идеях типа «познакомить рабочих с генеральной линией партии» и тому подобных. (Inkeles, pp. 51, 103 sq.; Stoetzel, 251).
Janis et Feschbach, in Katz; Tchakhotin, chap.VIII.
Bruner, in Katz.
Doob, in Katz; Motto, chap. IV.
Bruner, in Katz.
Mao Tse Toung, Afrique Action, octobre 1960.
Kris et Leites, in Lerner.
В 1962 г., пример такого типа – террористическая акция O.A.S.
Speier, in Lerner.
Kris et Leites, in Lerner.
Munzenberg, La propaganda hitlérienne, instrument de guerre, 1938; Hadamovsky, Propaganda und die Nationale Macht, 1933.
Ссылки предложены автором, способ библиографической записи авторский.
Albig, p. 13 (la bibliographie citée à cet endroit).
Cf. Supra, p. 134–135.
По поводу проникновения идеологии в пропаганду в работах Ленина см., например, у Lasswell, in Lerner.
Speier, «The Psuchological Warfare Reconcidered », in Lerner.
Однако идеология все еще играет определенную роль по отношению к пропаганде. Она, в частности, может помешать ее развитию в том случае, если правительственные круги сами по себе слишком идеологизированы. Позже мы рассмотрим на примерах, каким образом демократическая идеология препятствует распространению пропаганды. С другой стороны, Шпейер доказал, что приверженность элит к известным утопиям (добрые намерения народа, возможность гармонизации интересов разных стран и т. п.) лежит в основе недоверия, которое испытывают к ним массы, а также насколько демократическая идеология по сравнению с идеологией аристократической менее приспособлена к планированию пропагандистской деятельности (Psychological Warfare Reconsidered). И наоборот, если элиты придерживаются прогрессивных взглядов, они способны организовать мощную пропагандистскую кампанию. Таким образом, хотя идеология давно уже не является определяющим фактором пропаганды, она, тем не менее, может создать благоприятный или неблагоприятный климат для организации пропагандистского воздействия.
Вот почему идеология никогда не сможет быть орудием против другой идеологии. Пропаганда не должна доказывать превосходство одной идеологии над другой, не должна опровергать идеологию противника и превозносить собственную, иначе ее ждет провал. Нужно только создать предвосхищение, внушить надежду, создать ощущение ожидания чего-то важного, дать описание текущего момента под видом предстоящего события, слегка очертив его контур. Таким образом идеологический противник неминуемо будет стоять перед вопросом относительно конкретного будущего, а пропагандист тем временем проведет его по пути, который наметил еще Маркс: от слов – к делу.
См., например, у Мао: «L’élimination des conceptions erronées dans le Parti» (Œuvres, t. I, pp. 123, 399); см. Lénine: Œuvres, t. I, 1-re partie, p. 314).
Sauvy приводит замечательные примеры тому, как трансформируется идеология в мифах (La Nature sociale, p. 218).
И это может иметь печальные последствия, так как нельзя забывать о том, что именно таким путем могут произойти изменения в «культуре» (в том смысле, какой вкладывают в это понятие американские социологи), т. е. произойдет перестройка самой цивилизации, которая обеспечивается стабильностью идеологических основ и chain-thinking (см. Irion, p. 737, – Malinowski; The Dynamics of Culture Change, 1945).
Это полостью соответствует известному факту о том, что общественное мнение находится в зависимости от структуры групп и их количества. Пропаганда изменяет одновременно и общественное мнение, и структуру групп, где оно формируется (см. Lambert, in Opinion publique).
Мы не станем в деталях воспроизводить все то, что Stoetzel блистательно описал по этому поводу в своих трудах (см. рp. 157, 169, 247), но будем опираться на результаты его исследований.
Albig, chap. 1, L’Opinion publique, chap. I et V; – Katz, chap. I et II.
Lambert, in L’Opinion publique.
Mathiot, in L’Opinion publique.
Doob, Public Opinion and Propaganda, chap. V.
Von Salomon, Le questionnaire.
См., например, Mao, t. I, pp. 55 и далее.
Это будет ощущаться еще более остро, если иметь в виду, что в процессе воздействия, как мы уже видели, пропаганда формирует микро-группы, своего рода ячейки, nuclei, прекрасно организованные и обладающие силой убеждения, предназначенной для кристаллизации мнения, для поиска ясных и точных формулировок, именно они играют роль «скелета» согласно теории Ленина.
Goebbels, Wesen und gestalt des National sozialismus, 1935.
Stoetzel, p. 360 sq., 400 sq.
Stoetzel, chap. VI.
Замечательное исследование трансформации свободы выражения мнения проделал Rivero, in L’Opinion publique.
Stoetzel, chap. IX. Tchakhotin, chap. V.
По поводу пассивного участия есть замечательный пример в листовках O.A.S. (от 10 февраля 1962 г.), где сказано, что мы «не требуем от офицеров пополнить наши ряды, но хотели бы, чтобы они, по крайней мере, не проявляли излишнего рвения при исполнении правительственных директив …»
Doob, chap. XVII.
Человеку надо предложить конкретное действие, понятное, простое и ограниченное по времени. И когда пропаганде удается персонализировать воздействие, индивид чувствует, что обращаются лично к нему, что он находится в ситуации, где нужно принять какое-либо решение (Cartwright, in Katz). Это прекрасно удалось Мао в горизонтальное пропаганде.
Эту схему можно дополнить например так: уважение к пропагандисту подталкивает к действиям (Mathiot, in L’opinion publique).
Мы бы оказались в затруднительном положении, если бы продолжили, как Bourricaud (chap. II), преувеличивать роль лидера в коллективе.
Консолидация инициативных групп под влиянием пропаганды и одновременно их отдаление от остального общества, а также кратное увеличение количества микрогрупп в результате неопределенной ситуации и подрыва социальных устоев в обществе глубоко изучено и представлено в работах Lasswell, Speier, Maucorps, Tchakhotine и других, а особенно – в исследовании Bruner (in Katz) в отношении расслоения общества в результате пропагандистского влияния.
I.F.O.P., Sondages, n◦ 1, 1954.
Lazarsfeld, «The Effets of Radio on Public Opinion» in: Print Radio and Film in a Democracy, 1942 – Radio Listening in America, 1948.
Robin, p. 44 sq.
Duverger, Les Partis politique, chap. I, p. 59 sq.
Хороший пример влияния на Партии цены за услуги пропаганды можно посмотреть у Packard, p. 183.
О необходимости Партии для пропаганды – см. Inkeles, p. 33–38.
После концентрации всей власти в руках фюрера.
J.Ellul, La technique ou l’injeu du siècle, chap. I et II.
По поводу различий, существующих между демократией объективной и демократией субъективной, см. у Lambert, in Opinion Publique, а по поводу аналогичной проблемы, связанной с уловками, порожденными «Общественными отношениями», см. у J.Ellul, Relations publiques et Propagande. Речь идет всего лишь о «притворстве» … Совсем недавно (в сентябре 1960 г.) съезд КПСС в Москве вновь поднял эту тему: Леонид Ильичев, директор Агитпропа, сказал о том, что идеологическое воспитание должно быть нацелено на рост производительности труда, повышение эффективности работы трудящихся, укрепление дисциплины и готовность к самопожертвованию. Мы уже упоминали о том, что пропаганда в СССР основной своей задачей считала интенсификацию труда рабочих ради исполнение пятилетних планов. Inkeles, pp. 74, 78, 155, etc…
Friedmann, Problèmes humains… 3-e partie.
Согласно циничной формулировке Packard: «Заставьте их работать и полюбить это дело» (p. 186). См. также Sladen (p. 320 sq).
Самый подходящий пример для этого – американские профсоюзы, самые влиятельные в мире, которые постепенно изменились под влиянием той же пропаганды, которая обеспечила им такое влияние. Профсоюзы издают миллионными тиражами великое множество газет. Они используют также телевидение и продюсируют художественные фильмы. Более 200 радиопередач под эгидой профсоюзов ежедневно транслируются на всей территории Америки. В Чикаго профсоюзам принадлежит целая радиостанция. На это тратятся огромные деньги, но расходы покрываются в основном за счет членских взносов. А в основе синдиката – соглашение между владельцами бизнеса и руководителями профсоюзов: при этом собственники обязуются брать на работу только членов профсоюза (у работников есть обязательство при найме вступать в профсоюз) и они же оплачивают взносы рабочих, разумеется, они вычитают их из зарплаты трудящихся! А это означает, что пропаганда, которую ведут профсоюзы, ни в коей мере не угрожает экономической стабильности США.
По поводу гетерономного устройства общества и взаимоотношений пропаганды с христианским учением см. J. Ellul, «Christianisme et Propagande», in Revue de l’Evangélisation, 1959.
Серьезные ученые, глубоко разбирающиеся в проблеме, единодушно склоняются к мысли о том, что без пропаганды демократическое государство безоружно, как в отношении внутренних проблем (партийная деятельность – см. Rivero, in Opinion publique), так и во внешней политике, если вспомнить знаменитый «Challenge», который противопоставлял демократии авторитарным государствам (Bartlett; in Katz). Не стоит также забывать о частых неудачах, преследовавших демократические режимы, пока они не взяли пропаганду на вооружение. Как раз об этом пишет Mégret, анализируя кризис, в котором находилась французская армия в 1950 г., утверждая, что причины его лежат в основном в отсутствии психологической работы (см. с. 40), или приводя в пример План, который из-за этого чуть не рухнул (см. там же, с. 71–72). Напомним также, что, если отказать демократическому государству в праве использовать пропаганду, как тут же власть изобретет такой способ обработки население как Public Relations, что гораздо опаснее, так как действует более скрытно (см. Pearlin et Rosenberg, in Katz).
О роли пропаганды в отношении власти см. Bourricaud, главы VI, VII.
Прекрасно описано у Riess (во введении) и у Grousser (во введении).
Глубокий анализ сделал Mathiot, in L’opinion publique. Публикаций на эту тему – сотни, среди прочих можно посмотреть у Bartlett, in Katz
Kayser, Mort d’une liberté, 1955 – Pinto, La liberté d’opinion et d’information, 1955.
Rivero, «Technique de formation de l’opinion publique», in L’opinion publique.
Вот почему утверждения Mégret (стр. 183) не столь убедительны. Лучше посмотреть у Speier, in Lerner.
Применение пропаганды ограничено законом при демократическом режиме, при разделении власти и пр. (см. например, Albig).
См. например, Kris et Leites, in Lerner, которые противопоставляют обращение к суперэго, к иррациональному, характерные для авторитарной пропаганды, от направленной на эго пропаганды демократической.
Многие серьезные исследователи прекрасно понимают, что практически невозможно сохранять верность демократическим принципам и при этом пользоваться пропагандой (см. Mégret, pр. 142, 176); а также, что пропаганда тоталитарного строя абсолютно идентична пропаганде демократического общества (см. Bartlett, in Katz; Speier, in Lerner).
Driancourt, La Propagande, nouvelle force publique, глава V.
Hertz убедительно продемонстрировал, каким образом внешняя пропаганда влияет на внутреннюю пропаганду (in Lerner).
Здесь речь идет в основном о пропаганде, нацеленной на коммунистические страны.
Причина (и далеко не единственная) провала переговоров, длящихся уже более трех месяцев, является несовпадение взглядов, а потому и неэффективность мифа.
См. Доклад на конгрессе в Дижоне, 1963 г., К вопросу о персонализации власти.
Lacroix, in Esprit, март 1948 г.
Напомним еще об одном явлении, которое проявляется, когда демократия использует пропаганду: появляется аристократия, новая каста благородных людей, что ни в коей мере не соответствует демократической идее. Пропагандист по роду занятий является технологом, и в этой роли принадлежит к технической аристократии, которая существует вне демократических институтов и действует в стороне от демократических норм (J.Ellul, La Technique…). Но, с другой стороны, профессионально занимаясь пропагандой, пропагандист очень скоро становится циником, перестает верить в общечеловеческие ценности и даже уважать закон, отказывается признавать значение общественного мнения, презрительно относится к людям, на которых изливает свою пропаганду, а также не уважает народных избранников, т. к. понимает, какой ценой им досталась победа на выборах, ведь он сам занимается формированием общественного мнения. Советую прочитать на эту тему замечательный роман Мекеста (Mecheust): L’Homme du destin. 1962 г. Пропагандист не может позволить себе (Albig, р. 29; – Bartlett, in Katz; – Lannes Smith, «The Political Communication Specialist» in Lasswell) подчиниться или хотя бы согласиться с каким-либо общепринятым и вполне демократическим суждением. Он хранит все государственные секреты и в то же время стоит на страже общественного мнения: он обязан придерживаться генеральной линии и внушать благородные идеи. Эти три элемента, переплетаясь, создают ему ареол благородного человека, аристократа, а иначе и быть не может. Любая демократия таким образом, стоит ей прибегнуть к пропаганде, создает противоречие, порождая аристократию, она же ее когда-нибудь и разрушит (Munzenberg, La Propagande hitlérienne).
J.Ellul, La Technique…, pр. 75, 135.
Кстати, Albig совершенно справедливо отмечал, что «персонификация», используемая на ТВ, тлетворно влияет на публику, искажает личное мнение зрителей и угнетает их аналитические способности. Визуализация реальности передает обобщенное изображение, для всех одно и то же, и в результате зрители получают имитацию реальных событий: Парламентские слушания или заседание кабинета министров, показанные по телевизору, уже не являются настоящими заседаниями, и не могут ими быть по определению, т. к. «Публика видит не ответственное правительство в процессе работы, а спектакль на политическую тему и телезвезд, исполняющих свои роли». Потрясающе верное наблюдение, на наш взгляд.
Впрочем, не все в это верят (Campbell, «Television and Election», in Katz). С другой стороны, Campbell указывает на важные обстоятельства, связанные с влиянием телевидения во время предвыборной кампании.
См. Albig, р. 483.
Albig совершенно справедливо отмечает демагогические свойства телевидения.