Фея для Палача

Глава 3

Я верю в удачу, в то, что человеку подвластно абсолютно все, когда Фортуна на его стороне. Но в этом мире у всего существует определенный срок годности. Если один шанс на везение просрочен, нужно искать другой.

Начальник охраны отводит меня обратно в гримерку. Там пусто. Вероятно, они уже обо всем позаботились. Других девочек сюда не пустят, пока я не соберу вещи.

И что дальше? Я просто исчезну? Кто сообщит обо всем моей матери? Наверное, Карина. Больше некому.

Я думаю о Карабасе. Заступился бы он за меня? Я приносила ему неплохой доход, но вряд ли бы наш менеджер стал настолько сильно рисковать, указывать мэру как ему поступать.

Я переодеваюсь в джинсы и футболку, обуваю кроссовки, набрасываю куртку. Стягиваю парик, запихиваю его в сумку вместе с испорченным костюмом.

Я стараюсь тянуть время, хотя понимаю, это не спасет.

– Шевелись быстрее, – не выдерживает начальник охраны.

Я не вижу ни единого способа выбраться, убежать. Пока остается только подчиняться, ждать.

С меня ни на секунду не спускают глаз. Вдруг попробую геройствовать, позвоню кому-нибудь, тайком отправлю эсэмску.

Я окидываю комнату отчаянным взором.

Что взять? Чем себя защитить?

«Глупая, – бормочет разум. – Теперь тебе ничего не поможет».

Я застегиваю сумку, перебрасываю ремешок через плечо.

– Готова? – спрашивает начальник охраны.

Киваю.

– Тогда пойдем.

Демьян ожидает на улице, рядом с авто.

Я не могу сдвинуться с места. Застываю как статуя. Оборачиваюсь назад.

– Давай уже, – меня подталкивают. – Топай.

Музыка грохочет.

Я должна вернуться. Должна. Я же никому не расскажу. Я умная, держу язык за зубами. Карабас подтвердит. Я не сболтну лишнего.

Пожалуйста, не надо.

Не убивайте меня.

Истерика накрывает, накатывает обжигающими волнами. Тело сотрясается, плоть охватывает колючий озноб.

– Чего застыла? Вперед.

Начальник охраны снова толкает в спину, уже более ощутимо. Но я не двигаюсь, не меняю положение даже на миллиметр. А потом смотрю на Демьяна и пропадаю. Его горящие черные глаза притягивают меня, влекут, подчиняя неудержимой силе.

Вокруг горла как будто петля обвивается. Я делаю шаг за шагом, этому невозможно сопротивляться. Я как загипнотизированная.

Демьян открывает дверцу, кивает, приказывая усаживаться.

Под его взглядом у меня ноги подкашиваются. Я опускаюсь на переднее сиденье. В салоне авто пахнет чем-то цитрусовым. Приятный аромат. Я невольно жмурюсь, вдыхаю глубже. Немного успокаиваюсь.

Толку от паники точно не будет.

Я должна сосредоточиться, найти лазейку. Обычно для меня не существовало проблемы с общением. Я к любому мужику подбирала ключ, могла заболтать, разговорить.

Но что-то заранее подсказывало: Демьян не захочет говорить. Он и прежде был со мной не особенно разговорчив, а после вынесения приговора и вовсе нечего надеяться на задушевные беседы.

Я смотрю как он заводит двигатель, как его пальцы сжимаются на рычаге для переключения скоростей, как при этом напрягаются мышцы на его руке, как вздуваются вены.

Я не могу заставить себя отвернуться, облизываю пересохшие от волнения губы. Демьян поворачивается, перехватывает мой взгляд. Его рот дергается, один уголок опускается вниз, обнажая зубы.

Он не ухмыляется. Это больше похоже на лик ощетинившегося зверя. Он по-прежнему молчит. Видимо, считает меня недостойной хоть каких-нибудь слов.

Авто выезжает на дорогу, слышится противное пиликанье, на передней панели мигает значок ремня.

– Пристегнись.

Ура, все же дождалась. Первая фраза в мой адрес.

– Оно перестанет. Надо только подождать и…

– Пристегнись, – повторяет таким тоном, что охота спорить мигом пропадает.

Я пристегиваюсь.

– Телефон, – говорит он.

– Что?

– Дай свой телефон.

Проходит почти полминуты, пока я понимаю о чем речь.

Ладно. Я достаю мобильный, протягиваю Демьяну. Он опускает стекло и выбрасывает телефон, легко, как от мусора избавляется.

– Ты… ты чего? – возмущаюсь. – Это вообще-то последняя модель, там куча всего важного…

– Телефон тебе больше не понадобится, – отрезает холодно.

Это звучит так, будто мне уже ничего не понадобится. Никогда. Совсем.

Я пытаюсь сглотнуть, но не могу. Физически не выходит.

– Ты же не домой меня везешь? – решаюсь на вопрос.

– Нет.

Короткий, исчерпывающий ответ.

– Ты убьешь меня?

– Зачем?

В его хриплом голосе прорезаются эмоции. Демьян удивлен. Или я выдаю желаемое за действительное?

– Ну так мэр сказал, – говорю тихо.

– Он сказал, чтобы я о тебе позаботился.

Почему это звучит страшнее чем «чтобы я тебя убил»?

– Смысл все равно не меняется, – нервно улыбаюсь.

– Мэру наплевать, что с тобой будет и как, лишь бы проблем не доставила.

– Послушай, я не доставлю проблем. Я обещаю. Клянусь. Я не стану никому… Боже, да я даже не знаю, о чем я могла бы рассказать! Я же ничего не поняла. Неизвестный тип вцепился в меня, твердил свое дурацкое «держи, держи», требовал повторить, потом появилась охрана. Я… я честно не знаю. Я не в курсе. Я и лица его вспомнить не смогу. Уже забыла. Правда. Давай… давай я просто спрячусь? Я не стану делать глупостей, не пойду в полицию. Я уеду из города, имя сменю. Я знаю человека, который поможет. Я найду способ…

Меня прорывает.

Слезы текут по щекам. Я шмыгаю носом и продолжаю нести абсолютную чушь. Краем сознания понимаю, что бесполезно, но остановиться не могу.

– Умножь пятьсот семьдесят девять на шестнадцать, – обрывает Демьян.

– Что?

Он повторяет задачу. Равнодушно, ледяным тоном.

Намекает на те странные фразы, которые сообщил незнакомец? Догадывается, что я утаиваю важную информацию?

Я их никому не выдам, но до смерти помнить буду. Хотя это не лучшая формулировка, ведь моя смерть может наступить совсем скоро.

– Как мне посчитать без калькулятора? – закусываю губу. – Или ты… ты специально? Только бы я заткнулась?

Демьян ухмыляется. Очень широко. Даже непривычно.

– Сам умножь, умник, – хмыкаю. – Легко давать задачу, но…

– Девять тысяч двести шестьдесят четыре.

– И как я это проверю?

Открываю сумку, нахожу ручку, клочок бумаги. Я провожу вычисления в столбик и прихожу к неутешительному выводу.

– Ты заранее знал, – смотрю на Демьяна с подозрением.

– Да. Вызубрил, чтобы поразить.

– Умножь еще.

Я не успеваю придумать пример.

Демьян включает музыку. На полную громкость.

Я вздрагиваю. Кажется, сейчас у меня лопнут барабанные перепонки. Зажимаю уши, сжимаюсь в комочек.

Он делает чуть тише.

Обычно я такое не слушаю. Тяжелый рок. У меня аж пищевод содрогается от безумного рева.

Я утыкаюсь взглядом в стекло, слежу за дорогой. Снаружи моросит дождь, совсем легкий. Я вытираю слезы.

Я не сразу отваживаюсь заговорить, но все же нарушаю тишину:

– Что мне сделать, чтобы ты меня отпустил?

Я понимаю, деньги предлагать бесполезно. Он за день может заработать столько, сколько я в жизни не видела. Его не волнуют мои гроши. Он не станет ради этого подставляться.

– Просто скажи, – продолжаю. – Я смогу затеряться, никто и не поймет. Я никогда не вернусь в этот город. Я все сделаю…

– Все? – в его голосе сквозит интерес.

– Абсолютно.

– Тогда помолчи.

– И ты меня отпустишь?

– Нет.

– Почему?

– Потому что не хочу.

– А чего ты хочешь?

Демьян поворачивается, от тяжелого взгляда по моему телу разливается жар. Я рефлекторно свожу бедра плотнее, позвоночник непроизвольно выгибается.

– Хочу поиграть, – хриплый голос буквально душит меня.

В памяти всплывает тот чудовищный снимок, который показывала Карина.

Раздробленная челюсть, собирали по кусочкам…

Такие у него игры? Такие?!

Я знаю, что нельзя показывать страх. Но я не знаю, как побороть истерику, унять панику.

Остаток дороги я молчу.

Мы въезжаем в элитный загородный поселок, автомобиль тормозит у высоких ворот, которые выстроены из темно-серого камня. Загораются фонари, я невольно жмурюсь от излишне яркого света.

Авто заезжает во двор, я могу рассмотреть милую лужайку, деревья. Все это тонет в темноте. Вижу также трехэтажный дом.

Значит, здесь живет Палач? Постройка выглядит вполне заурядно. Только первое впечатление часто бывает обманчивым.

– Выходи.

Я послушно иду следом за Демьяном, поднимаюсь на крыльцо, захожу в дом. Опять зажигается свет, уже не особенно яркий.

Я застываю в коридоре, оглядываюсь по сторонам. Черные стены. Гладкие, идеально ровные. Не обои, штукатурка. Черные деревянные полки. Несколько штук. Черная тумба. Достаточно массивная. Черная вешалка. Точнее – черный металлик. Зеркало в стальной раме. Темной, практически черной. Черный пол. Паркет. Черный коврик у входа. Черный потолок. Светильники. Темное-серое, дымчатое стекло. Пара картин. Абстрактных. Нарисованы черным грифелем. Будто эскизы.

Я чувствую, как меня захлестывает ужас. Утробный страх сотрясает, нарастает с каждой секундой.

Поначалу не замечаешь ничего необычного, но когда взгляд охватывает картину в целом, становится реально жутко.

Щелчок замка заставляет меня подпрыгнуть.

Я оборачиваюсь, позабыв обо всех особенностях интерьера. Я смотрю как Демьян закрывает дверь.

Господи.

Это больше похоже на тюрьму. Столько замков. Выдвижная решетка.

Я слишком сильно дрожу, сумка соскальзывает с плеча.

– Что это ты затихла? – насмешливо спрашивает Демьян.

Я ничего не отвечаю, только пячусь назад, в темноту. Как будто это меня спасет, защитит.

Я готова бежать. Только некуда.

Я делаю шаг назад, опять и опять, суетливо. Я спотыкаюсь о что-то, падаю, больно ударяюсь, но не кричу. Вопль застревает в горле. Я шарю руками по полу, меня колотит озноб.

Демьян включает свет и здесь, неторопливо приближается. Куда спешить? Зачем? Я в его полной власти. Тут очень толстые стены, кричи сколько угодно. Никто не услышит, хоть голос сорви.

Я лихорадочно отползаю назад, расталкиваю табуретки, вдруг упираюсь спиной в диван, дергаюсь, жалобно взвизгиваю. Я опять осматриваюсь и ощущаю ужас все острее, безнадежнее.

Вокруг сплошная чернота, от пола до потолка. Те же мрачные стены, тот же похоронный паркет. Потолок как будто зеркальный, но тоже черный.

Черная мебель. Кожаная. Табуретки из темного дерева. Стол такой же, точь-в-точь. Черный телевизор, черный музыкальный центр. Черные шторы. Черная ваза.

Абсолютное торжество черного. Во всем без исключения.

Я себя не контролирую.

Это инстинкт.

– Не нравится дизайн? – спрашивает Демьян. – Неуютно?

– Тут… тут все черное, – выдаю с трудом.

– Знаю. Это мой любимый цвет.

– Тебе не кажется, что, – осекаюсь.

Что ты чертов псих?!

– Что это немного чересчур, – заканчиваю глухо.

– Наоборот. Расслабляет, успокаивает.

Демьян подходит вплотную.

Я подтягиваю ноги к груди, затравленно смотрю вверх. Он возвышается надо мной как будто скала. Огромный. Настоящий гигант.

В сердце копится холод, а в низу живота разливается пламя.

– Пожалуйста, отпусти меня.

Понимаю, как глупо это звучит. Но что еще остается?

– Пожалуйста, я никому не скажу.

Я должна попробовать, пробиться сквозь его броню.

Демьян приседает, рассматривает меня, изучает, склонив голову.

– Конечно, не скажешь, – он улыбается, как-то странно, неожиданно искренне, будто ему и правда весело. – Ты никогда отсюда не выйдешь.

– Нет, я…

– Никогда, – его палец ложится на мои губы.

– Нет! – восклицаю яростно. – Ты не можешь… не имеешь права… ты…

Замолкаю.

На самом деле, он может. Никакие дополнительные права ему не нужны, ведь у него есть право сильнейшего.

– Я не твоя вещь, – бормочу. – Только потому что мэр приказал тебе…

– Причем тут мэр?

Демьян смеется, а у меня кровь стынет. Когда его смех резко обрывается, становится еще во сто крат страшнее.

– Ты моя игрушка, – его пальцы касаются моей щеки, опускаются вдоль скулы. – Ты будешь жить, пока мне не надоест. Или пока не сломаешься.

Я хочу мотнуть головой, сбросить его руку. Я хочу запротестовать. Но мне не удается шелохнуться, не удается вымолвить ни звука. Я превращаюсь в камень.

– Твоя задача – развлекать и обслуживать. Ты действуешь только по моему приказу. Говоришь, танцуешь, раздвигаешь ноги.

Я закрываю глаза, я пытаюсь убежать от этого кошмара хотя бы так.

Демьян отстраняется, поднимается, уходит в коридор и возвращается. Я все-таки стараюсь собраться. Я должна быть сильной.

Я хватаюсь за край дивана, поднимаюсь. Я смотрю, как Демьян, высыпает содержимое моей сумки на стол.

– Раздевайся.

От этого приказа меня тянет стечь обратно на пол.

Я не спешу подчиниться. Я в который раз оцениваю обстановку вокруг, пробую отыскать то, чем могла бы защититься. Хотя это просто смешно. Идиотская идея. Потому как против такого великана я не выстою. Разве что хитростью.

Но фантазия отказывает. Рядом с ним я разучилась трезво мыслить.

– Это довольно просто, – говорит он.

– Просто?

– Снять одежду. Для тебя это не должны быть так уж непривычно.

Ну, разумеется.

Я же шлюха. Стриптизерша, которая извивается на шесте перед толпами мужиков. Со мной все можно. Даже запереть вот так. Насиловать, избивать.

– Тебе помочь? – от его вопроса кружится голова.

– Я сама.

Стягиваю одежду. Максимально медленно. Наблюдаю за тем, как он складывает вещи обратно.

– Все снимай, – произносит Демьян, когда видит, что я осталась в белье.

Проклятье, мне еще никогда не было так трудно раздеваться. Никогда меня так не знобило и не колотило.

Я стараюсь отвлечься, разглядываю обстановку, ищу светлые пятна. Только теперь замечаю камин, из-за дивана было не видно.

Возможно, я привыкну к этому царству тьмы. Возможно, у меня просто не будет другого выбора.

– Что ты со мной сделаешь? – почти теряю дыхание.

– Все что захочу.

Демьян отодвигает заслонку на камине, бросает мою сумку в огонь, после подходит, собирает мои вещи, отправляет их туда же.

– З… зачем? – нервно клацаю зубами.

– Так ты быстрее забудешь о прошлом.

– Но я не желаю забывать.

– Придется.

– Почему? Зачем? За что ты это делаешь со мной?

Меня снова несет. Снова слезы по щекам, лихорадочный трепет. Я целиком и полностью расклеиваюсь.

– Пойдем.

Демьян выходит из комнаты, возвращается в коридор, а мне остается лишь ступить следом за ним.