Фейри в моём доме

Глава 2. Жидкость волшебная

В глаза ей брызну жидкостью волшебной,

И первый, на кого она посмотрит,

Проснувшись, – будь то лев, медведь, иль волк,

Иль бык, иль хлопотливая мартышка, -

За ним она душою устремится,

И раньше, чем с нее сниму я чары

(Что я могу другой травою сделать),

Она сама мне мальчика отдаст!

«Сон в летнюю ночь», Уильям Шекспир

Я всегда была чувствительна к запахам. Когда слышала запах тушёных или жареных грибов, которые терпеть не могла, меня тошнило. Когда улавливала аромат корицы, кофе или шоколада, готова была блаженно вздыхать от восторга и едва ли не взмывала над землёй, как мышь в известном мультсериале, едва чувствовал аромат сыра. Потому и проснулась я оттого, что комнату наполнили запахи еды, притом все – моей любимой. Какао, блинчики с черникой, молочный шоколад с орешками…

– Доброе утро, соня! – Данка потрепала меня по плечу. Звуки её голоса были гораздо приятнее старого будильника, оставшегося от бабушки с дедушкой, который мама никак не хотела выбрасывать. А стоило бы: он орал так, что хотелось вырубить единожды, но надёжно, с помощью молотка. – Поднимайся, пока всё не остыло. Я что, зря всё утро провела на кухне?

Предовольно улыбнувшись, я открыла глаза и выпучила их.

– Что? Данчик готовила для меня? Мой мир перевернулся!

Сестрица показала мне язык и присела на край кровати, облокотившись на заднюю спинку, а я, повернувшись к прикроватному столику, увидела поднос со вкусняшками. Из-за родительского воспитания и бережливости к имеющимся вещам я редко ела до умывания и почти никогда – в постели, но тут было трудно удержаться.

– Знаешь, – проглотив один блинчик, начала я, – мне такой странный сон приснился, – в рот полетела сочная черничка, – будто бы ты привела меня в заброшенную школу, где обитали фейри! Фейри в Москве! Глупости, да? – глотнула какао. – Я бы поняла, если бы мы в Англии находились, или в Ирландии, или в Шотландию занесло… Только с чего бы вдруг? Я вроде давно книжек на эту тему не читала.

Данка неловко улыбнулась, наблюдая за мной, и даже не посмеялась, хотя обычно рада подколоть меня по любому поводу, а тут повод подходящий: читать я любила, а она находила данное занятие несколько занудным.

– И ты там была с таким красавчиком на коне! – мысленно отмахнувшись от этой странности, продолжила я. – Вы были похожи на… помнишь, мы фильм смотрели с Мишель Пфайффер, там она королеву фейри играла, и у неё был чертовски сексуальный муж… как там их звали?

– Титания и Оберон, – быстро вспомнила и подсказала мне сестра.

– Точно! Вот вы на них были похожи! Красивые, жуть! Да и вообще там такая жуть происходила, Данчик… На меня охотились, представляешь? И почему мне это в голову сегодня пришло?..

Я усмехнулась и потянулась допить какао. Я его обожала прямо до помешательства, особенно со сливочной шапкой и вишнёвым сиропом, и даже раф-кофе не сумел занять его место в моём сердечке. И сестрёнка, вот как специально, именно в тот момент, когда я поднесла чашку к губам, решила сообщить:

– Холли, мелкая, понимаешь, то, о чём ты сейчас рассказываешь… это не сон.

Чашка выпала у меня из рук прямо на покрытые одеялом колени, и я молча наблюдала за тем, как коричневое пятно расползается по постельному белью с единорогами, которым я пользовалась лет с двенадцати. Благо, было негорячо.

***

Мы перестелили постель, после чего моя ненормальная старшая сестрица изволила рассказать кое-что, что я очень хотела знать ещё вчера днём, но о чём вот совсем уже не хотела слышать сейчас.

Два года назад, едва Дане исполнилось восемнадцать, она поступила в университет и поспешила покинуть родные пенаты. Ей удалось заселиться в университетское общежитие. В общежитие! Ещё тогда для нас было загадкой, каким образом Дана, будучи москвичкой, получила комнату в общаге при московском вузе, притом, что даже приезжие нередко снимают комнаты у собственников? Родители полагали самое худшее, вроде того, что она с кем-то переспала или связалась с каким-нибудь богатеньким иностранцем, намеренным продать её в рабство, но Данка отнекивалась, считала любые наши предположения оскорбительными и обиделась на нас, хотя, конечно, навещала на каникулах и выходных, правда, приезжала ненадолго.

Надолго она вернулась домой только этим летом, когда родители решили провести отпуск вдвоём, а меня не пожелали оставлять одну в своей трёшке, будто бы я малютка и взорву её к чертям в их отсутствие! Тут-то в квартиру и нагрянула Дана, решив скрасить мне месяц их отсутствия. Ещё более красивая, чем была, весёлая, бесшабашная и предлагающая мне развлечения, но не распространяющаяся о своих двух годах вне дома в подробностях.

Что ж, распространилась! Так распространилась, что с моей фантомной крыши съезжала черепица!

– Данчик, ты же это сейчас несерьёзно? – спросила я, не вынимая руки из пакета с чипсами, которые жевала, чтобы успокоиться. – Женщина, просто скажи, что ты это несерьёзно!

– Фейри не могут лгать, – она с намёком на сожаление прикусила губу и любезно двинула по журнальному столику ко мне банку газировки. Сестра расположилась на диване, а я – на ковре в гостиной.

По словам Даны, она всегда чувствовала, что может делать кое-что, чего не могут другие, что её злые слова могут становиться проклятиями, а добрые – благословениями. Однако два года назад она впервые предала этому значение, когда сумела зачаровать людей так, чтобы её приняли в завышающий требования вуз и выделили койко-место. После этого моя всегда склонная к безрассудствам сестрица ударилась в тусовки, развлечения и попытки использовать дар на всех вокруг, и ровно год назад решила залезть в ту заброшенную школу, в которую вчера привела меня. Чутьё подсказало ей, что здание нужно обойти девять раз, ни больше, не меньше, и тогда она найдёт то, что ищет.

И Дане действительно кое-что открылось – путь в Волшебную Страну, имя которой Инис Авалон, иначе – Остров Блаженных, и расположена сия страна на самом деле, разумеется, не в Москве. Тот холм, что я видела, – лишь один из множества проходов, ведущих на зачарованный остров в далёких далях за пределами человеческого мира и возможностей.

Стоило Дане узреть сказочных жителей, как она повстречала и слуа, орду фейри-охотников. Они объявили её своей дичью… ради забавы, как новенькую на празднестве, но не намеревались убивать, так как сестрёнка-красавица сразу приглянулась тому, кто стоял во главе слуа. Блистательному и уже знакомому мне принцу Неблагого Двора Бранну.

– Они бы и тебя не убили, – без конца оправдывалась Данчик во время своего рассказа. – Бранн мне обещал, что ты даже не поранишься. Это должна была быть просто весёлая игра в догонялки, как тебе нравилось в детстве, и я не думала, что всё так получится…

– Вот именно, Дана! – взорвалась я. – Ты не думала!

– Не кричи на меня! Это я здесь старшая сестра, а не ты, – капризно протянула сестра.

От Бранна Дана, наконец, узнала, кем является на самом деле. Моя сестра была кровь от крови… фейри. Ребёнком-подкидышем, той, кем подменили украденное когда-то человеческое дитя. Кем подменили мою настоящую человеческую сестру.

– Вот как…

Наверное, я должна была воспринять сказанное по-другому, буйно, с направленной на Данку ненавистью, с неприятием, но на того похищенного ребёнка мне было… конкретно сейчас – всё равно. Моя настоящая сестра была похищена ещё до того, как я родилась, и всю свою жизнь я знала и любила именно эту Дану. Разве могла я разлюбить её, узнав всё это, и броситься на поиски неизвестного и непонятного дитя?

Данка так и сидела передо мной на диване, и я снизу вверх смотрела на то, как она покусывает свои блестящие розовые губы.

– Почему ты мне ничего не рассказывала?

– Я… Бранн сказал, что так будет неинтересно, а я… он мне так нравится, понимаешь?! Он… удивительный! Не то, что все эти скучные мальчишки в моём универе, на которых и смотреть-то противно! Он меня понимает, с ним весело! И… он как будто из моего настоящего мира, знаешь?! Я никогда не чувствовала себя так хорошо, как чувствую с ним, даже с тобой… А ему было интересно познакомиться с моей любимой сестрёнкой… Прости меня, Холли?

***

Простить Дану было легко, по одной незамысловатой и хорошо известной сестрёнке причине: я не умела и не могла на неё долго злиться. Это являлось просто абсолютно невозможным, так как Данка, словно ребёнок, который говорит тебе грубости, опрокидывает на пол тарелку с полезной, но невкусной кашей, пинает в щиколотку в знак протеста или пачкает футболку мороженым, а ты смотришь на него и всё равно хочешь поцеловать в покрытую тонкими волосиками макушку, уж до того он прелестный. Вот и на Дану глядишь, знаешь, что она извинится, однако после снова сделает какую-нибудь глупость, а обижаться всё равно желания нет и не предвидится. Особенно, когда она срывается с тобой в дорогущий кинотеатр, тащит на комедийные ужасы и заставляет смеяться над своими шутками больше, чем над теми, что произносятся в фильме.

– Нет, серьёзно, вот какая бы у тебя была первая реакция, если бы я вошла к тебе с окровавленными руками в спальню? – протянув мне миндальный латте, спросила Данка.

В воскресенье в полном университетов районе в ресторанном дворике было не протолкнуться, и мы лавировали между заставленными столиками с горячими стаканчиками в руках. Сестра всё ещё не отошла от фильма.

– Неужели первое, о чём бы ты спросила, было то, не зашибла ли я твою собачку? – Данчик спародировала интонацию подруги героини.

Я вспомнила весьма циничную сцену из просмотренного трэша и прыснула.

– Нет, я бы подумала, что ты всего лишь забыла купить средства гигиены, – вопросы Данки игнорировать не стоило, иначе она повторяла их до тех пор, пока не ответишь. Не всегда, но часто.

– Вот и я о чём!

Мы добрались до уголка, где продавали китайскую лапшу, и сестра шустренько направилась покупать нам обед, всё ещё отрабатывая моральный должок за волшебную ночную подставу. О своей работе Дана не говорила, но деньги у неё в кошельке водились.

Я искала глазами свободный столик, когда вдруг пересеклась взглядом с Ним. Именно так, курсивом и с большой буквы.

Смешно, но за восемнадцать лет своей жизни я ни разу ни в кого не влюблялась. Даже не засматривалась на одноклассников или симпатичных прохожих, видя как бы сквозь них, настолько мне было неинтересно. Однако на это произведение искусства грешно было не засмотреться. Если Бранн, тот фейри, которого мне довелось повстречать ночью, обладал красотой тёмного божества, то парень у прилавка с промасленной картошкой, многоступенчатыми бургерами и сытными наггетсами, теребивший в руках бумажку, видимо, с номером своего заказа, был носителем светлой красоты лесного эльфа. Это выражалась в волосах цвета молочного шоколада, в ярких голубых глазах, что казались знакомыми и даже родными, словно я видела такие у кого-то прежде, в его белой футболке и белых же джинсах, крайне не практичных, между прочим. У него были приятные черты лица и красивая широкая улыбка.

Когда же парень мне подмигнул, я впервые поняла, что значит потерять голову. Ей же и потрясла, отгоняя наваждение, и тут взгляд мой уловил кое-кого другого.

– Данчик, – я прошла мимо стоящих в очереди за сестрой людей, за что те на меня неодобрительно покосились, как если бы я могла вместо них их заказы забрать или успеть протиснуться к кассе до того, как они меня силком оттащат, и дёрнула Дану за футболку. – Тут твой удивительный и понимающий бойфренд нарисовался.

Данка, которая уже оплатила заказ, когда я продралась к ней через толпу любителей фастфуда, отошла со мной от кассы.

– Где? – прошептала она, и я махнула рукой в сторону бургерной за нашими спинами.

Моя сестра, углядев своего фейри-дружка, в чёрных джинсах, рубашке с коротким рукавом и солнечных очках на макушке, замерла и закусила губу.

– Он не слишком любит выходить куда-то в воскресенье, – пробормотала она.

– Подойдёшь к нему? – спросила я, подбородком указав туда, где видела того красавца и того… другого красавца, но для сестрёнки. И ничего в голове ведь не кричало о том, что бояться его должна, хотя ночью я чуть не обделалась от страха!

– Нет, – она покачала головой. – Мне не понравилась минувшая ночь. И мне очень не понравилось, что он покушался на моё.

И вновь местоимение на букву «м» в её устах прозвучало иначе, чем другие, с угрозой и большим значением.

– Это на что же?

– На тебя, – хмыкнула Дана, и серьёзность мгновенно покинула её чарующее личико. Она приобняла меня и взъерошила волосы, преодолев сопротивление. – Ты моя младшая сестрёнка.

Мы поставили недопитые стаканчики с кофе на поднос с лапшой и отправились искать свободное место. Пластиковых столиков было много, однако и людей за ними сидело порядочно. Приходилось миновать чужие широко расставленные ноги, ножки стульев… В общем, не споткнуться было трудно. А ещё в некоторых местах, где ели одновременно бургеры с одним запахом и японские супы с совершенно другим, отвратительно воняло.

Если Данка и не хотела видеть Бранна, как и я, впрочем, несмотря на отсутствие ужаса перед ним, то судьба распорядилась иначе: мы сами столкнулись с фейри, когда он со своим подносом вырулил из-за колонны, да ещё и вместе с приглянувшимся мне пареньком. Позади них оказался стол, и какой-то мужчина, не посмотрев назад, отодвинул стул, толкнув парня Даны. Бранн покачнулся, как и поднос в его руках, и небольшой красный цветок, лежавший на нём, полетел в меня вместе со слетевшей с подноса апельсиновой газировкой. Высоким ростом я не отличалась, и цветок прилетел мне в лицо, заляпав глаза содержавшимся в нём соком.

Я брезгливо поморщилась и провела рукой по лицу, пытаясь распахнуть веки. Глаза слезились, как часто бывает, когда в них попадает вода. Я налетела на колонну, пытаясь сфокусировать зрение, а когда мне это удалось, увидела пред собой того очаровательного парня с волосами цвета молочного шоколада. До того очаровательного, что мне отчаянно захотелось его поцеловать.

– Холли! – Дана рывком оттащила меня от парня и прижала к себе. – Что это за цветок был? – обратилась она к Бранну.

Бранн казался раздраженным, но мне было всё равно. Я повернула голову к другому парню.

– Как тебя зовут? – спросила голосом полным детского обожания и восторга.

– Варден, прекрасная, – он перехватил мою руку и коснулся губами пальцев, от чего я растаяла, как мороженое на солнце, и попыталась подойти к нему ближе. Только сестра выкинула подлянку: за талию отволокла меня подальше, отчего мои кроссовки, дорогие, между прочим, проскользнули по кафельной плитке.

– Данчик, а ну отпусти! – рыкнула я, но она лишь крепче сжала меня в изящных, однако чрезвычайно сильных ручках.

– Бранн, что с ней? – нервно спросила моя злая сестрица, обратившись к своему бойфренду. Тот нежно ей улыбнулся.

– Это всего лишь любовный сок волшебного цветка, окропивший её веки, колокольчик, – сказал он, приблизившись к нам и, не обращая внимания на меня, коснулся щеки Даны. – Наш народ когда-то поведал о нём Шекспиру, после чего он написал свою знаменитую пьесу. Помнишь?

Что увидишь, как проснешься,