Фиалки для ведьмы

Глава 4

За ужином, изучив содержимое глиняного горшочка, который торжественно водрузила перед ней Нурия, Анна предположила, что в этом самом «горшочке» содержится как минимум полтеленка и урожай с небольшого огорода. Размах впечатлял! Кроме того, становилось ясно, что голодная смерть подруге не грозит.

Ники и Каспер оценили угощение по достоинству. Оба с аппетитом поглощали его, каждый из своей тарелки. Видно было, что им хочется побыстрее расправиться с трапезой и отправиться на разведку в сад.

Когда подруги остались одни, Анна решилась наконец задать вопрос, который мучил ее с самого приезда.

– Удалось узнать что-нибудь о миссис Клэрксон? – Голос ее, когда она спрашивала, помимо воли дрогнул.

– Не волнуйся. Эта женщина действительно живет здесь, я даже отыскала ее дом. Хотела поговорить с ней сама, но потом решила, что это должна сделать ты. Я правильно поступила?

– Конечно! Только почему ты молчала столько времени? Не могла шепнуть в аэропорту, садистка ты этакая?

– Э, нет, я тебя знаю! – погрозила пальчиком Нурия. – Скажи я тебе там – плакал бы мой ужин. Ты понеслась бы сломя голову к этой тетке, и неизвестно, чем бы все закончилось. Хорошие новости могут и подождать. Пойдешь к ней завтра с утра, на свежую голову. Согласна?

– Куда ж теперь деваться, – развела руками Анна. Мысль, что они приехали в такую даль не зря, внушала ей самые радужные надежды.

– Что-то Лелька задерживается, – пробормотала Нурия, уже в который раз выглядывая в окно, за которым быстро темнело.

– Задерживается? Погоди-ка, разве она не в колледже? Что у нас там сегодня, среда? Или у них каникулы? – забеспокоилась Анна.

– Ох, Анька, ты же ничего не знаешь, – вздохнула подруга. – Лельке тут на днях здорово досталось. Я не успела тебе написать сразу, а потом решила, что все расскажу при встрече. Так даже лучше.

– Эй, слушай, что за дела? – нахмурилась Анна. – Что случилось с девочкой? Почему ты молчала?

– По той же причине, что и о тетке Ника. Не хотела портить встречу. Мы же так давно не виделись. Кроме того, у тебя у самой проблем невпроворот…

– Тьфу на тебя! – беззлобно выругалась Анна. – Вот в этом ты вся. Молчишь, терпишь, пока совсем невмоготу не станет. И не стыдно? А мне поначалу показалось, что Америка тебя изменила.

– Есть немного, но характер-то не изменишь. Не злись. Сейчас все расскажу, только коротко, не хочется повторять это при Лельке. Она собиралась пойти в кино с Керри и очень хотела успеть вернуться к твоему приезду, только задерживается почему-то.

– Ладно, пока светло, можно особо не беспокоиться. Рассказывай, в чем там дело.

– История, надо сказать, просто невероятная, – начала Нурия. – Знаешь, никогда не думала, что такое может произойти со мной, то есть с кем-то из моих близких.

Анна ничего не сказала на это, приготовившись внимательно слушать. Только бы Нурия не передумала рассказывать, а выводы как-нибудь сделаем по ходу дела сами.

– В общем, получилось так, что с последнего триместра Лелька из Бостонского университета перевелась в Дэнверс. По-нашему, это что-то вроде факультета, называется колледж Святой Елены.

– Если я ничего не путаю, ты мне об этом не писала… – удивленно приподняла брови Аня.

– Не писала, – согласно кивнула головой подруга. – Сама не знала, как отнестись к этому переводу, а беспокоить тебя понапрасну не хотела. Вот, думала, разберусь, что к чему, а потом уж и тебе доложу обстановку. Ну и разобралась в результате, – состроила она кислую мину.

– Что-то пошло не так? Почему вообще Леля решила сменить место учебы? Не потянула, что ли?

– Да нет, как раз наоборот. Колледж Святой Елены даже более престижен, чем центральное отделение. У них в списке выпускниц половина американских знаменитостей.

– Выпускниц?

– Ну да. Это женское отделение, изучают общий курс естественных наук – эдакий винегрет из элементарной физики, химии и биологии, сваленных в одну кучу, как бог на душу положит. Короче, на этом отделении естественные науки не в большом почете, основной упор делается на изучение истории искусств, театра, ну и так далее – гуманитарное направление, одним словом.

– И кем же становятся выпускники этого колледжа?

– В том-то и дело, что кем только не становятся – учеными, артистами, режиссерами, даже крупными политиками.

– Женщины – политиками? – не поверила Анна.

– Ага. Я тебе потом одну книжку покажу – упадешь! В разное время в этом колледже учились дочери нескольких американских президентов и государственных деятелей Европы. После его окончания выпускниц автоматически, без экзаменов, зачисляют в самые престижные университеты! В общем, моя дурочка Лелька прыгала от восторга, когда ее в эту «Святую Елену» приняли. Помимо всего прочего, ты же знаешь, как у нее туго с математикой, а они ее там, по-моему, вообще не изучают. Лельке же только того и надо. А самое привлекательное для меня, что стипендия у нее тоже выросла. Кажется, у колледжа есть какой-то специальный фонд, учрежденный чуть ли не триста лет назад. С деньгами у нас было не густо, так что вопрос со стипендией решил все. – Нурия немного помедлила, задумчиво вертя чашку с остывшим кофе. – Ну, так вот. Поначалу все шло прекрасно. Лелька училась, я крутилась по хозяйству, радуясь, что девчонка рядом, в двух шагах от дома. Надо сказать, что у них там, в этом колледже, очень строго с религией. Каждое воскресенье – в церковь, утром и перед едой молитвы читают. Мы-то атеистами росли, ничего в этом понимать не научились, но я не особенно расстраивалась. Пусть лучше верит в бога, чем не верит ни во что. Ты не подумай, они с этим не пережимали, просто здесь это в порядке вещей.

– Пока я не слышу ничего страшного. – Анна постаралась ускорить рассказ подруги. Она чувствовала, что Нурия как бы оттягивает момент, когда придется сказать самое главное, но с минуты на минуту могла вернуться Лелька, и тогда разговор отложится на неопределенное время, а потом Нурия может и вовсе передумать говорить об этом.

– Еще услышишь, – невесело усмехнулась Нурия. – Ты, наверное, думаешь, что я специально тяну резину? Ошибаешься. – Она вздохнула, удрученно качая головой. – На территории колледжа есть старинная часовня. Учениц держат в строгости. Подъем у них в половине седьмого утра. А одна из воспитанниц, дежурная, встает еще раньше. В ее обязанности входит ударять в колокол, у них там какая-то утренняя молитва полагается… Как ее?..

– Заутреня?

– Ага. Она самая. В общем, все, как в каком-нибудь историческом бульварном романе – монастырь, воспитанницы, заутреня…

– Не хватает только таинственного убийства, – мрачно пошутила Анна.

– Будет тебе и убийство, – хмуро пообещала Нурия.

Анна подумала, что она шутит, но подруга и не думала улыбаться. Наоборот, в ее глазах появилось затравленное, тоскливое выражение, и Анна только сейчас поняла, что постройневшая подруга просто высохла от снедающей ее тревоги.

– Дело было в пятницу. Я уже собиралась готовить праздничный ужин к ее возвращению на уик-энд, как вдруг прибегает запыхавшаяся Керри, зеленая, что твоя крапива под забором, глаза – сумасшедшие, и бормочет какую-то ерунду. Я поначалу не сообразила, что к чему, решила, что девчонка умом тронулась. Кстати, это было бы неудивительно, но Керри – это отдельная история, потом объясню. Кое-как удалось разобрать, что с Лелькой что-то случилось. Я, в чем была, помчалась вместе с ней в колледж. А там уже толпа народу, полиция, «Скорая», зевак чертова туча набежала. А в центре всего этого – моя Лелька! В первую секунду я грешным делом подумала, что моя девочка умерла – она лежала на носилках такая бледная! Вокруг нее cуетилось несколько врачей, пристраивали какие-то свои приборы. Я это увидела, опомнилась, сразу сообразила, что трупу капельница без надобности. Бросилась к ним, растолкала – откуда только сил и наглости хватило? – схватила ее за руку, а она, моя девочка, будто только этого и ждала, открыла глаза и улыбнулась мне. У меня от сердца отлегло, но сразу мысли появились: что с Лелькой? Почему она без сознания? Дочка снова отключилась, врачи меня быстренько оттеснили и потащили ее в машину. Меня с ней не пустили, правда, сказали, что я могу поехать в больницу, адрес назвали, а я, дура, с перепугу чуть все слова английские не позабыла. Спасибо, мисс Спарк подоспела, записала мне все на бумажке, отвела в сторонку и объяснила, что произошло. Пока мы искали, где бы присесть, я успела заметить, что мимо пронесли еще одни носилки, только человек, который на них лежал, был в красном пластиковом мешке. Тут мне стало совсем нехорошо, даже передать не могу, какие в голову мысли полезли.

– Представляю, – кивнула Анна.

– Мисс Спарк рассказала, что Леля, придя в часовню, наткнулась на обезглавленный труп какой-то старухи. Девочка принялась бить в колокол, а потом потеряла сознание. Ее нашли в глубоком обмороке, но врачи уверяли, что с ней все в порядке. И они оказались правы. Почти. – Нурия словно запнулась.

Аня ждала, что она объяснит это свое «почти», но подруга этого не сделала. Рассказ будто отнял у нее все силы: она сидела, подперев рукой голову, и смотрела на Анну совершенно несчастными глазами.

– Так я поняла, что Леля просто от страха упала в обморок? – уточнила Аня. – Это не так уж опасно. Ведь она быстро пришла в себя, правильно?

– В общем, да, но… – Нурия снова осеклась, не договорив фразу. Аня понимала, что давить в данную минуту не следует, хотя чувствовала, что ей что-то недоговаривают. Сейчас ее очень интересовал вопрос, откуда взялась в часовне престижного учебного заведения обезглавленная женщина. Нурия ничего о ней не сказала, и Аня решила спросить об этом напрямик.

– А что случилось со старухой? Как она туда попала?

– Не знаю, – пожала плечами подруга. – Все это очень странно. Женщину убили таким страшным способом в таком странном месте, и не нашлось ни единого свидетеля, видевшего хоть что-то подозрительное.

– Действительно, странно, – задумчиво проговорила Аня.

– И, ты знаешь, это не единственная загадка.

– Вот как?

– Да. Во-первых, Лелька сказала мне позже, что когда она пришла в часовню утром, то дверь была заперта.

– То есть обычно она бывает открытой?

– Именно. Лелька удивилась, конечно, но списала все на то, что кто-то решил зло подшутить над ней, сделать так, чтобы она не смогла ударить в колокол вовремя. За это полагается наказание – еще три утра подряд ей пришлось бы звонить в этот колокол вне очереди.

– Интересные шуточки у этих воспитанниц.

– Ага, прямо дедовщина, как в армии. Лелька решила не сдаваться, обошла здание и влезла через незапертое окно в ризнице. И все.

– В каком смысле – все?

– В прямом, в каком же еще? Больше Лелька ничего не помнит. Ни как увидела тело, ни как звонила в колокол. Полный провал памяти, или как там это по-научному называется?

– Амнезия, – машинально подсказала Анна. – Это, в общем-то, вполне нормальная реакция.

– Знаю, – грустно кивнула Нурия. – Мне все популярно объяснили. Вот только…

– Тетя Аня! – Раздался от порога радостный возглас. Анна обернулась и увидела улыбающуюся Лельку, неслышно вошедшую в комнату.

Леля всегда напоминала Анне портрет работы прерафаэлитов. Та же гордая головка на неправдоподобно высокой шее, прямой носик и изогнутая короткая верхняя губа, огромные печальные глаза, прозрачные, словно речная заводь, но главное сходство в волосах, переливающихся всеми оттенками золота, густыми волнистыми прядями спадающих на худенькую спину наподобие средневекового плаща. Пару раз девчонка, устав возиться с непокорной гривой, грозилась остричь их к чертовой матери, и тогда Нурия, исчерпав все аргументы против, звонила Анне, зная, что та приложит все силы, чтобы сохранить эту красоту в неприкосновенности. В детстве Лелька напоминала ангела. Теперь у этой девушки было такое лицо… Оторваться невозможно, забыть – тоже не получится. Из другого мира, из другой эпохи, когда движения у женщин были плавными, а глаза – безмятежными.

С приходом Лели разговор о недавних событиях пришлось прервать. Тем не менее Анна весь вечер исподтишка присматривалась к девочке, пытаясь определить, действительно ли пережитый шок в часовне прошел для нее без последствий. Пришло время ложиться спать, но Анна так и не смогла прийти к какому-то определенному выводу.

Ночью Аню разбудил странный звук. Она открыла глаза и прислушалась. Какое-то время было тихо. Она даже решила было, что ей показалось, – в старом доме, естественно, все время что-то поскрипывало и постукивало. Девушка перевернулась на другой бок, собираясь спать дальше. Ники, уткнувшись носом в подушку, тихонько сопел рядом. Каспера в комнате не было. Должно быть, бродит где-нибудь по дому в поисках обещанных мышей. Анна закрыла глаза.

И тут звук повторился. Он шел откуда-то из-за стены. Сначала стон, затем невнятное бормотание. Она не сразу сообразила, что этот звук доносится из спальни Лели, расположенной как раз слева от комнаты, выделенной хозяйкой для гостей.

Анна приподнялась на локте и снова прислушалась, попутно решая, стоит ли выбираться из теплой постели и тащиться по холодному коридору в комнату девочки, чтобы проверить, все ли в порядке. Если бы ей не удалось ничего больше услышать, она с удовольствием осталась бы на своем месте, но крик повторился вновь. Теперь он звучал гораздо отчетливее, и Аня узнала голос Лели. В этом голосе сквозил страх. Именно этот страх заставил Анну без дальнейших раздумий выскочить из кровати и отправиться в соседнюю спальню.

Леля была в своей постели. Анна осторожно подошла к ее кровати и взглянула на лицо девочки. Глаза той были закрыты, точнее, крепко зажмурены. Даже во сне она старалась поплотнее закрыть глаза, чтобы не видеть чего-то страшного. Несколько секунд Леля лежала тихо, потом голова ее несколько раз дернулась из стороны в сторону, она тяжело задышала, как будто задыхаясь от быстрого бега, потом вскрикнула:

– Нет! Не хочу!.. Не делайте этого, пожалуйста! – хныкала она жалобно, как маленький испуганный ребенок.

Анна поняла, что надо немедленно разбудить девочку, чтобы оборвать преследующий ее кошмар, и стала гладить ее по плечу, приговаривая:

– Лелечка, детка, проснись! Проснись, солнышко!

– Это не поможет, – раздалось у нее за спиной. Анна обернулась и увидела Нурию в длинной ночной рубашке, босиком. Видимо, она услышала стоны девочки даже на первом этаже.

– Почему ты говоришь, что не поможет? Что не поможет?

– Будить ее бесполезно. Она ничего не вспомнит. А потом заснет, и снова будет кричать и звать на помощь. Это повторяется каждую ночь. Она не жалуется, ничего не говорит, но тает на глазах, как маленькая свечка, пламя которой неуклонно плавит воск хрупкой оболочки. Я просто не успела тебе сказать… – Каким-то ровным, безжизненным голосом проговорила Нурия, а потом неожиданно всхлипнула:

– Анька, что с моей дочерью?!

Анна быстро подошла к подруге и обняла ее за дрожащие плечи.

– Не знаю, – честно призналась она, не сводя глаз с беспокойно ворочающейся на смятых простынях девочки. – Подозреваю, что это началось после случая в часовне, ведь так. Да?

– Да. Но с ней же там ничего не случилось. Даже тела женщины она не видела. То есть видела, но после обморока эта картина начисто стерлась из ее памяти. Ты думаешь, она боится этой умершей старухи? Или, может быть, она видела убийцу, но забыла об этом, а во сне вспоминает и испытывает страх?

– Все может быть, – неопределенно ответила Анна. Поведение крепко спящей девочки о чем-то ей напоминало, но она никак не могла поймать ускользающую мысль за тоненький хвостик. – Ты рассказывала врачам о ее ночных кошмарах?

– Конечно. Но они как-то не придали этому значения. Многие дети кричат во сне. Чтобы понять, что вызывает мою тревогу, надо ее видеть в этот момент, но не могу же я пригласить сюда врачебный консилиум с ночевкой? А в больницу ложиться Лелька отказывается. Дело в том, что она вообще не помнит свои сны. Я знаю, она не притворяется, она действительно думает, что спит спокойно, а у меня – классический старческий маразм на почве родительской любви. Так ведь не бывает, правда? Ты же мне веришь? С ней что-то не так, я чувствую.

– Проверим. Раз уж я здесь, попробую разобраться, что за чудеса творятся с твоей девочкой. Я, конечно, не психиатр, но, чует мое сердце, что и проблемы здесь не психиатрические.

– А какие? – встревоженно спросила Нурия.

– Пошли спать, – вместо ответа сказала Анна и первой вышла из Лелькиной спальни.