Фианэль Отважная. Книга 1

ЧАСТЬ 2 Правительница, и не только…

Уже в густеющих сумерках, я забралась под приглянувшуюся мне, раскидистую ель. Не разжигая костёр побыстрому поужинала, а потом улеглась, на всякий случай держа в ладони, рукоять заранее оголённого меча. Почти сразу же смежив веки, я попыталась уснуть, но это мне, удалось не скоро. Наверное, ещё с час, если не больше, я лежала, вслушиваясь в звуки ночного леса: уханье ушастых сов; редкие, пронзительные крики какой-то иной птицы; кваканье лягушек, раздающееся с берегов маленького озерца, находящегося совсем неподалёку от меня, на севере; а так же в зловещую перекличку явно проголодавшейся волчьей стаи и в несущиеся отовсюду, разнообразные симфонии, издаваемые огромным оркестром насекомых. Однако, несмотря на одиночество, тревоги я не испытывала, вполне доверяя врождённому чутью на опасность, которое к тому же чрезвычайно обострили постоянные дядюшкины тренировки. И оно, это чутьё, было способно при необходимости внезапно пробудить меня даже во время очень крепкого сна. Что, по крайней мере, дважды проверилось во время долгого путешествия к горам Высокой Короны и, пожалуй, ещё пару раз, когда мы с дядюшкой странствовали в край Тысячи Зеркальных Озёр, расположенный на западе Континента. Конечно установка папой Чуткого Стража, наверное, было всё же более надёжным делом, но я, увы, не обладала способностями к Магии. Сей окончательный, грустный приговор мне с величайшим прискорбием вынес приезжавший с дядьями, Рональд Уайт. Правда он не только огорчил меня, но в какой-то мере и утешил тем, что я оказывается сама по себе — Гаситель Магии. Это означало наличие естественной способности, уничтожать практически любые, направленные на меня, враждебные проявления Магии. В принципе, как объяснил тогда после множества экспериментов и долгих раздумий, основательно удивлённый моим невероятным талантом, господин Уайт, я даже не нейтрализовывала Магию своим энергетическим полем, а просто отшвыривала её от себя прочь, словно обыкновенный мяч. Однако по большому счёту меня подобные тонкости не сильно интересовали. Ведь главное заключалось в том, что ни один чародей в мире, не мог причинить мне совершенно никакого вреда. А остальное… Да плевать на остальное!

Выкинув, наконец, из головы все посторонние мысли, я сладко потянулась и постепенно начала впадать в дремотное состояние, затем благополучно перешедшее в глубокий, спокойный сон. А поутру, на рассвете, меня разбудила птичья разноголосица. Чувствуя себя свежей и отдохнувшей, я мигом очутилась на ногах, размяла тело получасовой Боевой Подготовкой, после чего пробежалась к озерцу на севере. Там я по быстрому искупалась, а потом, вернувшись к приютившей меня на ночь ели, принялась за нехитрый завтрак. Вместо сухарей, входивших в его состав, с собой можно было взять чрезвычайно вкусные и питательные Лесные Хлебцы, состоящие: из пшеничной муки, медвежьего жира, мёда, сушёных ягод и целебных трав. Но в башне, их запас был ограничен по той простой причине, что секретом производства данного продукта, владели ныне истреблённые королём Альфредом, английские эльфы. Наши крестьяне пытались, правда, изготовить нечто подобное, да только ничего путного из этой затеи не получилось. Хлебцы оказывались либо рыхлыми и быстро пропадали, либо твёрдыми как камень. К тому же ни в тех, ни в других, особой питательности не наблюдалось. Тётя Ири утверждала, будто причина тут заключается в секрете подбора особых ягод и редких трав. С ней соглашался дядюшка, от себя добавляя, что и мёд здесь возможно нужен тоже особый. Впрочем, как бы ни был скуден и невосполним наш запас Лесных Хлебцов, дядюшке в мешок, я положила их в достатке.

Пока я, не спеша, тщательно пережёвывала пищу, мне вдруг пришёл на ум недавний разговор с дядюшкой, касающийся, ожидающей нас в будущем, неспокойной жизни, которую сулил тётин отъезд. И надо признать он как в воду глядел. Беда не замедлила объявиться. — Хотя… Даже если б тётя и не покинула нас, Безродные всё равно напали бы на Край Медвежьих Полян, — поразмыслив, с холодной объективностью отметила я про себя. — Ведь приготовления к войне, оказывается, начались ещё задолго до её убытия в Баур-Даг. Да и вообще, разве может остановить таких отъявленных мерзавцев как Торнтстон или Эйрик, тот факт, что маленькой армией Края, командует решительная, мудрая, храбрая, но всё-таки женщина? Нет и ещё раз нет, ибо их непомерную алчность, могло, наверное, обуздать лишь присутствие моего отца. Так что полагаю в этом вопросе, мой наставник не совсем прав. Вспомнился мне и дядюшкин совет на тему отказа от одиночных прогулок. Тут я не смогла удержаться от слегка ироничной улыбки, хотя эта его рекомендация была отнюдь не глупа. Однако жизнь штука непредсказуемая и вносящая по ходу, свои коррективы.

Покончив с едой, я привычно забросила за спину упрятанный в ножны меч, на левое плечо накинула широкую лямку дорожного мешка, а затем продолжила путь.

В полдень я сделала привал на берегу быстрой, глубокой, но не широкой речки Рыси, по соседству с бревенчатым мостиком, позволяющим без проблем преодолеть её ледяные воды. Его мы соорудили вдвоём с дядюшкой, возвращаясь, домой с берегов Баюкающего озера. А спустя примерно год, укромное место под ним облюбовал Тихушник, странное существо из Лесного Народа: крючконосое, с глазами-блюдцами и перепонками на пальцах тонких конечностей. В тёплое время, на нём «красовалась» одна лишь кожаная, набедренная повязка, больше напоминавшая юбку довольно странного покроя. В холодное — длинное бесформенное одеяние, необычайно грубо сшитое из волчьей шкуры. Питался же он преимущественно сырой рыбой, улитками, раками и даже водорослями. При этом выглядел Тихушник вполне безобидно, но мне почему-то никогда не нравился зловещий, алый огонёк, горящий в его неестественно больших зрачках. Вот и сейчас, едва почуяв моё присутствие, он покинул свою нору, по паучьи ловко вскарабкался на настил и молча, выжидающе уставился, буравя двумя жаркими точками.

— Добрый день, почтенный Тихушник! — вполне вежливо поприветствовала я его на языке Лесного Народа, на котором меня учила говорить ещё мамочка. — Позволь узнать, сопутствует ли тебе Удача?

— Несомненно, — прошелестело в ответ, малосимпатичное существо. — Сегодня утром я добыл острогой большого, жирного усача. А вчера, в мою сеть попалось множество нежных, вкусных раскатаев. Они вообще то редко встречаются в наших местах, эти рыбины, похожие на толстые блины, однако мне повезло. А тебе, Хозяйка Леса? Везёт ли тебе?

— Пройдёт не один день, прежде чем я буду, готова ответить на твой вопрос определённо, — нахмурившись, не слишком любезно буркнула я, раздражённая прозвищем, давным-давно почему-то полученным от Лесного Народа. Оно всегда казалось мне не слишком уместным для девочки-полуэльфки, прославившейся пока только тем, что её отцом, был сам Харальд Смелый.

— Хм-м, ну что ж… — Тихушник неопределённо пожал узкими плечами. — Скажу тогда одно: пусть будущее будет встречено тобой с улыбкой.

— Спасибо за доброе напутствие, почтенный, — поблагодарила я, легко поднимаясь на ноги. Продолжать отдых, отчего то расхотелось. — И прощай. Пора мне.

— Счастливой тебе дороги, Хозяйка Леса. И исполнения всего задуманного, — вроде бы совершенно искренне пожелал напоследок Тихушник, однако его неприязненный, косой взгляд, скользнувший по моему лицу, тут же перечеркнул предыдущее впечатление.

— Оставайся с миром, почтенный! И побольше отборной рыбы в твой невод, — откликнулась я, будто ничего и не заметив. Тем не менее, в памяти была сделана зарубка, ибо на хороших знакомых так не смотрят.

— Как нибудь потом, после надеюсь успешного завершения войны с Безродными, надо будет разыскать дедушку Пня, да серьёзно поговорить с ним насчёт Тихушника. Узнать кто он, что он, откуда взялся, — про себя решила я, минуя мост и спиной чувствуя взгляд, пялящегося мне вослед, уродца.

Уже на той стороне я обернулась. Так и есть, щуплое создание продолжало стоять в начале моста, неотрывно глядя на мою персону.

— Будь осторожен! — крикнула я, с удивлением ощутив в себе некую ответственность за жизнь этого, возможно враждебного существа и моральную потребность его предупредить. — У Баюкающего озера шляются опасные чужаки. И кто знает, куда их закинет Судьба?

— Спасибо за заботу, Хозяйка Леса, — отозвался Тихушник, теперь даже не скрывая насмешники. После чего моментально исчез под мостом.

Хозяйка Леса… Я криво усмехнулась и пошла по тропе, сразу ныряющей в дебри густого ельника.

К вечеру я преодолела солидное расстояние, но до конечной цели моего похода, ещё оставалось немало миль. А заночевала, на самом краю леса, сменяющегося затем, каменистой равниной, поросшей колючим кустарником, среди которого тут и там, виднелись покатые валуны. Однако, как я знала из предыдущих своих хождений по этим местам, тянулась она не долго. Спустя пару часов пути, её оживляли первые, пока ещё кривоватые берёзки, постепенно переходящие в величественную рощу. Дальше — начинался дубовый лес, обрывающийся крепостной стеной невдалеке от берегов Баюкающего озера. И вот скорей всего в нём, в лесу, то есть, меня и поджидали всяческие неприятные сюрпризы. Конечно, их вполне могло и не быть, если Эйрик полагался не на здравый смысл, а на приличную удалённость его лагеря, от границ Края Медвежьих Полян. Но мне, почему-то идиотом он не казался, а значит таки наверняка, ему в голову пришла идея, обезопасить себя от посторонних глаз тех же охотников или рыбаков, вышедших на дальний промысел.

— Хорошо ещё, что Локи случайно наткнулся на людей Эйрика, — подумала я, уже потихоньку засыпая на постели из еловых лап. — В противном случае вся эта наёмная, свирепая братия, была бы обнаружена не ранее, чем на линии дислокации передовых постов порубежной стражи. А это поздно, ой как поздно, для организации достойного отпора подобному врагу.

— Пожалуй в войске, на базе маленького отряда разведчиков, необходимо учредить особое подразделение, призванное держать под контролем намного большие территории чем теперь, и вменить ему в главную обязанность, своевременно сообщать обо всём подозрительном, либо опасном, — сделала напоследок я упорно напрашивающийся, логический вывод. После чего будто провалилась в глубокую яму, заполненную густой, вязкой ватой.

Утро встретило меня гулкими раскатами грома, яркими зигзагами молний, раскалывающих быстро светлеющее небо и чрезвычайно сильным, но к счастью непродолжительным ливнем. Что позволило мне, часов примерно в семь, продолжить свой путь.

Равнину я пересекла без приключений, а вот в роще, случилась довольно странная встреча. На ветке большой берёзы, растущей неподалёку от тропы, сидел ворон внушительных размеров и слегка наклонив голову, пристально смотрел на меня.

— Ну, чего уставился, чёрный? — прорычала я, до этого уже разозлённая настырным вниманием Тихушника. — Лети-ка ты лучше прочь, не то сделаю из тебя чучело!

— Каррр! А ты не слишком обходительна, Хозяйка Леса, — совершенно неожиданно заявило пернатое чудо, на вполне приличном скэнди. — Нехорррошо!

Замечание сделанное птицей, повергло меня в немое изумление. Я остановилась, рассматривая её во все глаза. При этом вид у меня, был наверняка донельзя глуповатый. Едва я это осознала, как немедленно сомкнула слегка отвисшую нижнюю челюсть и, приняв надменное выражение лица, грубовато рявкнула:

— Ха! Да кто ты таков, йотуны тебя побери, что бы указывать мне, что-либо?

— Я — скавр! — скромно потупясь, ответил ворон.

— Подумаешь! — я фыркнула, не скрывая пренебрежения. — Да будь ты хоть вороньим царём, и тогда ты бы не имел права, отрывать меня от исполнения важных дел.

И тут я, внезапно озарённая, вспомнила… Скавры — являлись преданными слугами Скэлигора. А значит, одна подобная мерзость, нахально, не таясь, сейчас сидит напротив меня.

Но едва моя рука скользнула к кинжалу, как ворон в испуге забил крыльями, при этом истошно крича:

— Каррр! Пощады! Каррр! Пощады! Пощады!

Что оставалось делать бедной девочке? Угу, со вздохом, с неохотой, опустить руку с уже извлечённым для броска Гай-Дрилем.

— Пока мы беседуем, можешь считать себя в безопасности, — скрипнув зубами, пообещала я, а потом нахмурясь, поинтересовалась: — Так что тебе от меня надо, шпион Хозяина?

— Каррр! Никакой я не шпион! — ворон недовольно нахохлился. — Да и самого Великого Скэлигора, к слову сказать, давным-давно нет в живых. Не осталось следа и от его замка, в котором мы, скавры, обитали на чердаке. Родичей моих, кстати, тоже больше нет. Они все погибли в момент чудовищного взрыва, уничтожившего всё строение. В целости и сохранности остался один я, так как по молодости лет редко находился дома, предпочитая странствовать по дальним, незнакомым краям. Каррр! Когда же я, в итоге вернулся на родной остров, посреди болот, то вначале подумал: — А туда ли я попал? Каррр! Ведь там, не осталось ровным счётом ничего…

— Я не воскрешаю мёртвых и не восстанавливаю разрушенные замки, — пытаясь скрыть замешательство, сухо отрезала я. — Поэтому спрашиваю ещё раз, чем обязана?

— Каррр! Позволь мне жить на твоём плато, — буквально огорошил своим ответом ворон. — А в благодарность, я буду служить тебе верой и правдой.

— С какой это интересно стати? — мелькнула у меня в голове, исполненная подозрений, мысль. — Ведь, он не может не знать что мой отец, пусть косвенным образом, но повинен в гибели его сородичей. А подобное вряд ли когда забывается…

Вслух, однако, я произнесла другое:

— А отчего ты раньше не попросил моего покровительства? Крова-то, над головой, ты лишился много лет назад.

— Каррр! Прежде, за Хозяйку Леса, решения принимала суровая, тёмная эльфийка из Баур-Дага, к счастью недавно уехавшая, как я видел, в сторону своей родины. А она, никогда не позволила бы мне, жить рядом с вами, по причине боязни впустить в дом врага.

— А я получается, не побоюсь? — резко вопросила я. — Почему ты так считаешь?

— Каррр! Да разве способна птица, пусть даже скавр, обмануть проницательный ум внучки самого Одина? — откровенно поразился ворон. — Да и посмеет ли? Каррр!

Тут уже пришёл черёд изумляться мне.

— Это… Чья я… Ты говоришь… Э-э… Внучка? — медленно, с трудом выдавила я из себя. — Одина? Верховного бога, благородных асов?

— Каррр! А кого же ещё? — ответил ворон, не скрывая удивления. — Конечно его. — Потом, поразмыслив, он добавил, — Ну и Танобарга Охотника, понятное дело.

— Откуда тебе это известно? — клещём впилась я в пернатый источник, ошеломляющих сведений.

— Каррр! Слыхал от родителей, — с явным недоумением отозвался ворон. — А для тебя это что, новость? Каррр!

— Знаешь ли ты имя моей бабушки? Истинной матери моего отца? — проигнорировав заданный вопрос, повела я и дальше, разговор в нужном направлении. — Кто она? С каких краёв родом? Чем занималась? Где жила?

— Каррр! Я, откровенно признаться не о многом осведомлён, ибо ещё не успел пройти обряд Посвящения в Таинства, — заявил ворон, с задумчивым видом поперемещавшись по толстой ветке в одну, затем в другую сторону. — Но… Полагаю, об этом никто из наших и не ведал. Разве что Хозяин… Ну тот наверняка. Да только сей секрет, он забрал с собой. Помню лишь одно, Хозяин несколько раз называл её Светлой Яростью из Запределья, и… По-моему, он здорово её побаивался. Каррр!

— Хм-м, ладно, — пожав плечами, я попыталась спрятать острое сожаление, за внешне беззаботной улыбкой. — Тогда скажи как зовут тебя самого. А то набиваешься в подданные, просишь покровительства и службы, а представиться, даже не подумал.

— Каррр! Прошу милостивейшего прощения, Хозяйка Леса, — ворон принялся кланяться с таким виноватым усердием, что едва не упал с дерева. — Я совсем одичал без общества разумных существ. Каррр! Прими это обстоятельство во внимание и прости. Каррр! А имя у меня довольно простое — Фрухенмухелькеолькацкравакуценцихельмихелькутабар.

— Ну, ничего себе имечко, язык сломать можно! — ахнула я, глядя на ворона с ощутимо возросшим уважением. — Да я его и не выговорю, пожалуй. А если действительно по простому? Ну, скажем кратко… Фрух? Ты, не будешь против?

— А ты серьёзно согласишься приютить меня? — откликнулся ворон, после непродолжительного раздумья. — Ежели да, то я пойду на столь нелёгкие уступки.

— Считай, что мы обо всём договорились, любезный Фрух, — махнула рукой я. — А сейчас отправляйся на плато и обустраивайся там где угодно.

— Каррр! Возможно, тебе нужна моя служба уже сейчас… — с готовностью забормотал ворон, покосившись на моё походное снаряжение.

— Нет, — грубо оборвала я его, — иначе я бы сказала об этом. Лети лучше обживай свой новый дом. И впредь не лезь, куда не просят. Договорились?

— Каррр! Прошу учесть, что моя назойливость продиктована заботой о Хозяйке Леса, — возмущённо заявил он. — О моей Хозяйке…

— Не сердись, — смягчившись, попросила я, — и спасибо за беспокойство. Но, право же, оно не имеет под собой никакой почвы.

— Каррр! Тогда от всего сердца благодарю за благородство и великодушие, — ворон галантно склонил большую голову. — И до встречи, Хозяйка Леса. Надеюсь скоро увидимся.

— Счастливого пути, любезный Фрух, — в ответ пожелала я, немного сожалея о проявленной резкости. — Мы непременно увидимся и станем добрыми соседями на долгие-долгие годы.

— Каррр! — ворон взмахнул несколько раз сильными крыльями, а затем эффектно взлетел, устремившись на запад, к башне, с впечатляющей скоростью.

— Хорошее приобретение, — глядя ему вослед, в душе порадовалась я, — всё понимает, говорит, имеет зоркое зрение, быстро передвигается, наверняка не глуп и храбр. В общем, чудесный помощник в любом деле. Если конечно… Он не приставленный ко мне соглядатай. А если и приставленный, то кем? Трудно тут ответить определённо. Хотя… Кое-какое предположение, напрашивалось само собой. Ведь чудовищный взрыв, разнёсший в пыль, замок Уродов, вряд ли уничтожил всех адептов. В различных странах мира, остались тайные агенты Хозяина, осуществляющие его долгосрочные, тёмные замыслы. О них мне неоднократно рассказывала тётя Ири. Да и госпожа Кувшинка, Дева Озера, во время наших с ней редких встреч, всегда упоминала об этих колдунах, наделённых злой, мрачной силой.

— Они враги тебе, — чрезвычайно серьёзным тоном, говорила она, — и не важно, что лично ты не сделала им ничего плохого. Вполне достаточно того, что совершил твой отец — Харальд Смелый, что бы навлечь их гнев на всех без исключения, Эрлингов. Поэтому дитя моё, остерегайся удара издалека. Его трудно предугадать, а ещё труднее — отразить.

— И какой предварительный вывод следует из всего этого извлечь? — тут же спросила я себя, заранее, со вздохом, принимая его нелицеприятность. — Да всё довольно просто: остатки ранее несокрушимого сообщества, прознав об отъезде тёти Ири, которую им было сложно обвести вокруг пальца, решили воспользоваться ситуацией и приставить ко мне для начала, свои глаза и уши. Естественно понадеявшись на мою доверчивость и неопытность.

Но возможен, правда и другой вариант. Фрух действительно тот, за кого себя выдаёт. А именно, он: одинокая, несчастная птица, обладающая разумом и ищущая нового хозяина, способного в какой то степени заменить родню и дать теплоту общения.

— А впрочем, чего собственно сейчас впустую гадать? — отмела я прочь, пока не насущную проблему. — Потом, прежде чем хоть в чём-то доверять, мы с дядюшкой постараемся к нему хорошенько присмотреться. Опять же, Крауг, когда вернётся, тоже сложит своё мнение о новом жильце. А обмануть горного дракона, с заложенной в него с рождения, мудростью предыдущих поколений, непростая задача.

Немного успокоенная, я отправилась дальше, по выровнявшейся струной тропе, однако из головы не шли слова ворона о моём родстве с Одином. Действительно ли я его внучка? Хм-м, занятный вопрос для того, кто с детства не особо верил в богов. Ещё меня чрезвычайно заинтересовало то, что Хозяин называл Леди, мою вероятную бабушку — Светлой Яростью из Запределья. Сиё имя, или возможно прозвище, весьма странно звучало, но намного необычней, звучало упоминание какого то Запределья. Где оно находится интересно? И за пределами чего? Неужели нашего привычного мира? И уж не оттуда ли родом и сам Хозяин? Это могущественное воплощение ужасного, непостижимого Зла? И что связывает его с Леди, к которой, по свидетельству Фруха, он относился с немалой опаской?

Ответов не было. Да уже скорей всего и не могло быть. Но одно я всё же хотела знать. Кто я? Полуэльфка и полу… Кто? Если учесть, что мой дед и вправду — Один, а бабушка — загадочное существо, явившееся из неведомых далей Вселенной, то — явно не человек.

Едва я увидела замаячившие впереди дубы, как внутри меня внезапно сработало чувство предостережения и щекотливая тема, закрылась сама собой. Мгновенно прильнув к спасительной земле, я в своём плаще-хамелеоне, идеально слилась с травой и лесными цветами. Затем отработанным движением извлекла меч, что бы убедиться в степени опасности. А определялась она следующим образом. С левой стороны клинка, располагалась искуснейшая гравировка: чрезвычайно прекрасная дама, с короной на голове, в манто и с факелом в руке, загоравшимся в случае беды, разными оттенками от бледно-жёлтого, до тёмно-вишнёвого. Правую же сторону, украшал радующий глаз, дивной красоты цветок, наливающийся яркой зеленью в случае если смерть кралась, имея в своём арсенале — яды. Сейчас, цветок, как и следовало ожидать, остался простой, без признаков Магии, гравировкой. А вот факел полыхал тёмно-жёлтым, что означало среднюю степень угрозы, непосредственно от оружия.

— Неужели Эйрик выставил сторожевые посты, на столь большом удалении от берега озера? — с лёгким удивлением подумала я. — Хм, ежели так, то он более чем молодец. А с таким надо ухо держать востро. Зазеваешься, оторвёт. Вместе с головой…

Но прежде чем делать окончательные выводы, придётся запастись терпением и внимательно понаблюдать за всей округой. Хотя в принципе, опасность наверняка схоронилась где-то впереди, среди дубов. Как впрочем, мной и предполагалось с самого начала.

Довольно долго, я настороженно всматривалась в силуэты древесных великанов, однако разглядеть что-либо подозрительное, мне так и не удалось. В итоге, убедившись в бесперспективности, столь удалённой позиции, я по-змеиному ловко, поползла вперёд. Остановилась же, почти преодолев внушительную полосу можжевельника, разделяющего оба лесных массива. Там, на самом его краю, я залегла, терпеливо, без спешки, изучая территорию, где затаился враг. Спустя полчаса моя настойчивость была вознаграждена: в густой кроне дуба, расположенного от меня ярдах в пятидесяти, я обнаружила двоих людей, одетых в зелёные камзолы, едва различимые среди листвы, и с луками, изготовленными к стрельбе. Оригинальный, используемый в основном эльфами, вариант засады, мне весьма не понравился. Но ещё более мне не понравилось наличие у одного из часовых, подзорной трубы. Поэтому я немедленно приняла решение, временно отступить вглубь кустарника. Не потревожив ни единой ветки, я словно бестелесная тень, добралась до запримеченной ранее, маленькой полянки, заросшей густой, мягкой травой. Удобно устроившись на этом импровизированном ложе, я съела горсть сухарей с куском сыра. После чего, попив воды из протекающего рядом ручейка, принялась размышлять над проблемой проникновения к лагерю Эйрика. Возможность дневного рейда, я отбросила сразу, ибо он не мог принести ничего, кроме очевидной неудачи. На что неопровержимо указывало наличие, хорошо просматриваемого пространства, между дубами-великанами. А уж если, к примеру, смотреть сверху, да ещё и в подзорную трубу, так вся местность и вовсе будет, словно на ладони. И вряд ли тут поможет верный плащ-хамелеон. Конечно там, в лесу, имелись кой какие естественные укрытия: валуны, молодые дубки, островки цветов, участки можжевельника, но встречались они на беду, крайне редко.

К слову сказать, при решении предстоящей мне задачи, я исходила из худших предположений. Ну, то есть считала, что сейчас, остальные сторожевые посты, или, по крайней мере, основная их часть, тоже выставлены на эльфийский манер: вверху, а не на земле, как это обычно принято у людей. Хотя, будь у меня даже твёрдая уверенность в обратном, я бы всё равно не пошла на столь неоправданный риск, без крайней необходимости.

Исключила я из своих планов и такую заманчивую, предрассветную мглу, когда дозорных, лишившихся союзницы-луны, зачастую смаривал необоримый сон. Причина данного отказа, крылась неглубоко: дубовый лес был довольно велик, а рассветная муть, царила, увы, недолго. И мне было попросту физически не успеть, до наступления утра, произвести необходимую разведку. Хм-м… Значит… Действовать следовало ночью. А к утру, для начала окинув лагерь Эйрика, хотя бы одним глазком, девушке Фианэль, необходимо вернуться назад: сюда, в можжевельник, либо в берёзовую рощу.

Определившись в выборе стратегии на ближайшее время, я решила остаток дня, посвятить отдыху и сну, ибо ночь, мне, предстояла, пожалуй, хлопотная. Задремать, однако, удалось не сразу. Мешали, исполненные тревоги, мысли: о раненном Локи и неведомо где запропавшем Крауге, о грядущем сражении с хирдом «Крылатый Череп» и главное, о тёте Ири, возвращающейся не столько домой, сколько на войну, уже унесшую жизни всех её ближайших родственников. — Уцелеет ли она на ней, или тоже падёт от рук коварных, безжалостных врагов? — раз за разом задавала я себе один и тот же, страшный вопрос, прекрасно осознавая, какой опасности, предстоит подвергнуться моей второй маме. Ответа, однако, не было, да и быть пока не могло. Но он, конечно, без всякого сомнения, будет. И тогда… Я либо отправлюсь в Баур-Даг, к тёте, с радостью в просветлённом сердце, либо… Одену плащ-хамелеон, вооружусь до зубов и отправлюсь туда же, но с чёрным сердцем, исполненным неутолимой ненавистью и местью. — Эх! Как всё же скверно, что тётя Ири, уехала без нас, — наконец засыпая, подумала я, ощущая в душе, острое сожаление. — Мы бы с дядюшкой костьми легли, а не дали б и волосу упасть с её головы. А так… Остаётся только ждать вестей, да попутно справляться со своими собственными проблемами. Тоже кстати, весьма непростыми и непредсказуемыми…

На этом, мои невесёлые размышления оборвались. Но там, за гранью реальности, меня ожидало не желанное забытьё, а негаданная встреча: с Белым Волком, моим старым приятелем, сидевшим как обычно, на развилке множества дорог и тропинок.

— Здравствуй, Вожак! — сказала я, почтительно поклонившись. — Давненько не пересекались наши пути.

— Здравствуй и ты, Маленькая Волчица, — откликнулся Белый Волк, привычно оскалившись, в неком подобии, жутковатой улыбки. — Чую вышла на свою первую, по настоящему серьёзную, самостоятельную охоту?

— Верно, Вожак, — спокойно подтвердила я, и тут же прояснила ситуацию: — В мои владения вторглась большая стая бешеных псов. Хочу преподать им горький урок.

— Правильно, Маленькая Волчица, — одобрил мои намерения Белый Волк, — по-нашему поступаешь. Да только хватит ли силёнок?

— Порой судьбу схватки с могущественным противником, решает один, коварный, хорошо рассчитанный удар, — едва усмехнувшись уголками губ, заметила я.

— Это так, Маленькая Волчица, — согласно кивнул огромной головой, Белый Волк, — но при непременном условии, что наносящий его — не промахнётся. Иначе, он теряет преимущество и, как правило, погибает.

— Я не промахнусь, — с весомой твёрдостью в голосе, пообещала я, — ибо прекрасно помню твои уроки, Вожак. Как впрочем, и наставления дядюшки Рифли.

— Тогда желаю Победы, Маленькая Волчица, — он вновь ощерился, сверкнув снежной белизной, огромных, бритвенно-острых клыков. — Надеюсь, скоро увидимся.

— Конечно, Вожак, — без тени сомненья, подтвердила я, — и тебе будет, с чем меня поздравить.

— Ну что ж, до встречи, Маленькая Волчица.

— До встречи, Вожак…

Он белой тенью свернул на ближайшую тропинку, а спустя краткое мгновение, пропал из виду.

Я же, в нерешительности потоптавшись на месте, в итоге выбрала самую широкую дорогу. Ступила на неё шаг, другой, третий, и… Проснулась в густеющих сумерках, на роскошном, травяном ложе. Сразу встав, я размяла тело, специальным кратким комплексом, физических упражнений. А затем, дождавшись наступления полной, безоговорочной темноты, мягко заскользила через можжевельник, в направлении передовой линии дубов. Теперь, с учётом ночного времени суток, я не без оснований полагала — засады наверняка будут расположены не вверху: на деревьях, а внизу: на звериных тропах, в удобных, потаённых ложбинках, да за стволами могучих деревьев. Что лично для меня, не являлось какой-либо серьёзной преградой. Ибо я, в отличии от вражеских дозорных, видела в кромешной тьме, ничуть не хуже, чем ясным, погожим днём. К тому же, я имела в своём арсенале: чрезвычайно обострённый слух, завидное чутьё на опасность и верный плащ-хамелеон. А, кроме того — отличную боевую выучку и великолепное оружие. Словом всё, что необходимо для нелёгкой охоты на самых страшных хищников нашего мира — людей.

Как и до этого, я некоторое время провела на границе, разделяющей кустарник и деревья. По сути, ей, этой границей, являлось свободное пространство ярдов в десять, где не росло практически ничего, кроме невысокой травы, да редких кустиков серебристой полыни. Капкан же, подстерегающий непрошенных гостей, располагался примерно там, где я его обнаружила ещё днём, с правой стороны от меня, в районе поистине великанского дуба. Однако с левой стороны, западня мной ощущалась на самой грани восприятия: а значит, затаилась далеко и принимать её во внимание, пожалуй, не стоило. Естественно я пошла именно туда: безжалостная, не ведающая колебаний Смерть, в обличье девушки-полуэльфки, способная смести любые препятствия, но не желающая до поры, до времени всполошить стан врага. — А когда-то, — я помимо воли печально вздохнула, — была другая Фианэль, добрая и сострадательная. — Да только где она осталась? — тут же со скрипом зубов, напомнила я себе. — У речушки Медуницы… Возле тела матери… Вот где! А теперь я — Смерть! И эльфы Солнечной Долины, ещё почувствуют на себе, мою тяжёлую руку. Да и не только они… Есть и другие, кому я в своё время предъявлю свой счёт. Вот так вот, господа должники! Или вы думали, Харальд Смелый погиб и будет иначе? Нет, не надейтесь! И я ещё наступлю на горло, подлому королю Альфреду… Кровавыми слезами наплачутся и даны, враги Эрлингов и отца. — Да, всё это будет, — сказала я себе, до боли впиваясь ногтями в ладони, — но для начала, следует разделаться с Безродными. С доселе непобедимым хирдом — «Крылатый Череп», который вскоре надеюсь, поймёт, что лучше бы ему сюда не залетать.

Всё это, пронеслось в моей голове, с быстротой молнии, после чего я отринула способные помешать мысли и эмоции, целиком сосредоточившись лишь на исполнении предстоящей задачи. Но по большому счёту, ничего сложного в этом не оказалось. Предупреждаемая заранее своим чутьём о подстерегающих засадах, я легко, играючи обходила их стороной, не вспугивая ни птицу, ни лесное зверьё. А около полуночи, впереди, во тьме, я увидела оранжевые сполохи огней, что неопровержимо указывало на стоянку искомого хирда. Не ощущая на своём пути совершенно никакого подвоха, я подобралась к первым палаткам, на расстояние броска ножа. Затем бесшумно и ловко, словно настоящая рысь, взобралась на ближайший дуб, откуда мне открылся очень даже неплохой вид, на основную часть, лагеря Безродных. Расположился он неподалёку от края леса, в месте, где древесные великаны росли на довольно-таки большом удалении друг от друга. Состоял же, из ровных рядов походных палаток и семи шатров, размещённых вкруговую, примерно посредине, брезентового городка. Восьмой шатёр, размерами ощутимо покрупней остальных, занимал внутри, центральное положение.

— В нём, наверняка обитает сам Эйрик Весёлый, а в остальных — его верные сотники, — сделала я, вполне логичный вывод, пристально рассматривая высокие, островерхие жилища.

Никто, однако, не спешил выйти из них по нужде, либо по иной причине, и я, перенесла своё внимание на сам лагерь. Кое-где, в нём горели костры. Возле них, больше для порядка, сидели клевавшие носами дозорные. Один даже умудрился угодить физиономией в огонь, при этом опалив бороду и разразившись дикой бранью. Действительно же серьёзные посты, вероятней всего, находились у последних дубов, что бы держать под надлежащим контролем, берег и воды Баюкающего озера. Вот на них-то, впрочем как и на тех, которые я уже миновала, пробираясь сюда, надеялись в лагере, погружённом в дремотную тишину. И это было хорошо. Хотя нет, это было просто отлично: для нанесения того самого, коварного, точно рассчитанного удара, упомянутого мной, в разговоре с Белым Волком.

Вполне, в общем, удовлетворённая увиденным, я заспешила назад. Что позволило ещё до рассвета, вновь оказаться в можжевельнике. Передохнув самую малость на знакомой поляне, я отправилась дальше — в светлый храм берёзовой рощи. Безродные, остановившись на отдых после долгого, утомительного путешествия по скандинавским дебрям, вряд ли туда доберутся. По крайней мере, я на это надеялась. Да и что они позабыли, так далеко от стоянки хирда?

Устроившись в цветах, подле ствола громадной берёзы, я почти сразу погрузилась в сон лишённый всяческих видений, а пробудилась, от птичьей разноголосицы — примерно в девять утра. До очередного рейда к лагерю Эйрика, время у меня имелось с избытком, поэтому Боевой Подготовке, я посвятила два часа, один: отработала с имеющимся оружием, другой: оттачивая смертоносные удары и приёмы без оного. Потом пришёл черёд мыться: благо неподалёку плескались ласковые волны, мелкого озера, с пологими, песчаными берегами и тёплой водой, не успевшей остыть за летнюю ночь. Естественно простым умыванием, дело не ограничилось. Тем более что бултыхание происходило отнюдь не в Озёрном Чертоге башни, находящимся под дядюшкиным хозяйским присмотром, а на природе, под сводом небес. Что означало только одно — расплёскивай хоть всё озеро, ругать никто не будет. Чем я немедленно и воспользовалась, наверняка перепугав насмерть, всех обитателей доныне тихого, подводного мирка. Ну а что такого? Им тоже иногда не помешает встряска. От повседневной скуки.

Вдоволь наплававшись и надурачившись в озере, я, наконец, выбралась на берег, обсохла под пригревающим, полуденным солнышком, а после, неспешно позавтракала. Ну, или вернее сказать — пообедала. Чем, однако, занять себя дальше, представлялось плохо. Довольно бесцельно побродив по роще, я наткнулась на ещё одно озеро, только на сей раз чрезвычайно глубокое и холодное. Для разнообразия, поплавала и в нём, а попутно — вволю нанырялась. Когда же я, наконец, покинула ледяную купель, зуб на зуб у меня не попадал. Но зато появился жуткий аппетит. Утолила я его не своими поднадоевшими припасами, а молодым зайцем, имевшим наглость пересечь тропу, буквально в двух-трёх ярдах впереди меня. Вероятно, он возлагал надежды на высокую траву, но та его отнюдь не спасла. Мой молниеносно брошенный вдогонку стальной шип, сразил косого наповал. Немедленно освежёванную тушку, я испекла особым образом, по дядюшкиному рецепту. Началось же приготовление, с поиска нужных трав да кореньев, которыми впоследствии она и была, нашпиговала. После чего я тщательно обмазала её, найденной неподалёку глиной, а уже потом, поместила в выкопанную яму, заполненную жаром, от только что прогоревшего костра. Сверху, этот шедевр от кулинарии, я присыпала слоем земли, а по прошествии часа, изысканное кушанье было вполне готово. Мне осталось лишь удалить глиняную корку, да отдать должное нежному мясу, в буквальном смысле, тающему во рту.

Насытившись, я первым делом, тщательно скрыла малейшие следы своего пиршества, а затем, добравшись до давешней берёзы, улеглась вздремнуть до наступления темноты. Хотя крепко заснуть, мне так и не удалось. Сказался, наверное, поздний подъём. А едва чёрная мгла ночи, укрыла рощу своим пуховым одеялом, я была уже на ногах, в полной, боевой готовности.

На сей раз, дозоры Безродных располагались совершенно в ином порядке, но разве это могло задержать, либо заманить в ловушку, воспитанницу Рифли Тень, из прославленного рода Ночных Призраков? Нет и ещё раз нет! Как и прошлой ночью, ведомая своим надёжным чутьём, уникальным зрением и великолепным слухом, я без малейших проблем, добралась до крайних палаток, однако на дерево лезть не стала. Вместо этого, я подползла к ближайшему костру, возле которого сидели, лениво переговариваясь, двое изгоев, с короткими копьями в крепких руках. Меня от них скрывал невысокий бугор, поросший кустиками змей-травы, а так же собственно сам костёр, делавший тьму вокруг себя — непроглядной.

Предельно осторожно, я приподняла голову, с накинутым капюшоном, над верхом своего укрытия и внимательно прислушалась к речи врагов. Безродные, мерзко ухмыляясь, говорили на скэнди, о каком-то приморском городке во Франции, отданным королём Альфредом, хирду, на три дня полного разорения. По прошествии двадцати с лишним минут, я оказалась свидетельницей подробностей таких воистину жутчайших злодеяний, что мои укороченные волосы, впервые в жизни встали дыбом. А желание оборвать смертоносный путь «Крылатого Черепа», тысячекратно возросло. Поэтому само собой, пришло твёрдое решение — пленных хирдманов в этой войне, быть не должно. Ни од-но-го!

Но главное, собственно то, из-за чего я явилась сюда вторично, было услышано мной тогда, когда уже пришла пора возвращаться назад.

Один из дозорных, жирный боров, особо красочно похвалявшийся «подвигами» в залитом кровью городке, обмолвился о намерении Эйрика Весёлого, задержаться здесь, у озера, ещё на пять дней. Это было несколько больше, чем предполагал дядюшка. А значит… Шансы осуществить задуманный мной план, без сучка, без задоринки, заметно увеличивались. Исходя конечно ещё и из расчёта, что войско Края, во главе с Хагеном, прибудет в берёзовую рощу, не позднее чем через шесть дней. Иначе… Всё может сорваться. И ожидаемого успеха малой кровью, не видать как своих собственных ушей.

Рассвет застал меня у облюбованной, старой берёзы. Вполне удовлетворённая раздобытыми сведениями, я, вольготно раскинувшись в цветах, мгновенно забылась. И приснилось мне Море, баюкающее мою маленькую, расписную лодочку. Оно было так ласково, ну словно родная мамочка… Потерянная давным-давно, но не забытая своей дочерью…

Последующие пять дней, я не покидала берёзовую рощу, предаваясь довольно праздному образу жизни: охотилась в своё удовольствие, купалась, загорала, на пока ещё припекающем, летнем солнышке. Ну, и естественно занималась повторением комплексов, Боевой Подготовки. Куда ж без неё-то?

А безлунной ночью, накануне шестого дня, я отправилась в гости к Безродным, по серьёзному. Ибо пришла пора приводить в действие, намеченный мной замысел.

Благополучно миновав, все обнаруженные на пути, посты, я вновь очутилась в непосредственной близости от лагеря, по прежнему освещённого, пламенем редких костров. Но теперь в мои намерения, отнюдь не входило слушанье гнусной похвальбы, всяких грязных подонков. Теперь… Настала самая пора, кое-кого из них, достойно наказать, за содеянные страшные преступления. И для меня совершенно неважно было, что до сего момента, они убивали детей и беременных женщин, не являющихся моими подданными. Да и разве, по большому счёту, в этом суть? Ведь дети есть дети: и тут — в Крае Медвежьих Полян, и там — в далёкой Европе.

— А начнём мы… — я мрачно уставилась на самый большой шатёр, глыбой маячивший посредине стоянки хирда. — Угу, с Эйрика Весёлого, которому, надеюсь, в самом ближайшем будущем, станет совсем не весело.

Мне понадобилось неполных двадцать минут, что бы никем не замеченной, призрачной тенью, добраться до семи шатров, поставленных вкруговую и распространявших раскатистый, громкий храп, глухое бормотанье пополам с руганью, да дикие вскрики. Вся эта какофония, издаваемая спящими и вероятно пьяными людьми, мешала мне толком разобрать звуки, доносившиеся из обиталища Эйрика. Но вроде бы, в отличии от остальных, его делили двое. Впрочем, что бы всё разузнать точно, существовал только один способ — подобраться поближе. Ну что ж, так и поступим… Вперёд, Фианэль!

В мгновение ока, расстояние отделялявшее меня от намеченной цели, было преодолено, и я замерла, распластавшись на земле, у туго натянутой, брезентовой стены. Последующие секунды, ушли на прослушивание, и вправду донёсшее до моих ушей, дыхание не одного, а двух человек: мерное, глубокое, и тихое, но с присвистом.

— Хм-м, кто же ещё может там находиться помимо Эйрика? — задалась я, довольно важным вопросом, и тут же, поразмыслив, без каких либо сомнений, ответила: — Это или оруженосец, или посланный Торнтстоном управляющий.

Однако подобная добыча, меня не интересовала. Конечно, и до неё дойдёт черёд, но чуть позже.

Не рискнув проникнуть через вход, заманчиво прикрытый лишь лёгкой, колышущейся на ветру, занавеской, я сделала кинжалом, внизу шатра, аккуратный, горизонтальный разрез. А уже затем, не выпуская из рук оружия, проскользнула в тёмное чрево, походного жилища. Внутри, оно оказалось разделено мягкими, однако плотными, матерчатыми перегородками на комнаты разных размеров. На всякий случай, я осмотрела их все. В первой: на целой груде подушек, почивал маленький человечек, с мелкими, птичьими чертами лица, «украшенного» редкими, вислыми усами и куцей бородёнкой. Он-то и издавал уже слышанный мной, характерный присвист. У его изголовья, стояли три дубовых, лакированных сундучка, чьё содержимое стерегли, солидного вида замки.

— Ха! — беззвучно выдохнула я, позволив лёгкий намёк на усмешку. — Значит всё же, это управляющий, с золотишком, предназначенным для оплаты грязной работы, головорезов «Крылатого Черепа».

Дальше, следовали довольно большие апартаменты, с круглым, видавшим виды столом и восемью стульями.

— Скорей всего, здесь происходят заседания военного совета хирда, — с большой уверенностью предположила я.

В третьей, гораздо меньшей комнате, беспорядочной грудой лежало оружие. По соседству с ним, в столь же живописную кучу были свалены доспехи. Вплотную к ним, теснились два платяных ящика, бочонок с краником, а так же стопа старых книг, увенчанных вверху позеленевшей от времени, медной шкатулкой.

— Наверняка это помещение служит своеобразной кладовой, — отстранённо отметила я для себя.

А вот полог четвёртой комнаты, раздвинутый самую малость, явил моему взору, самого Эйрика Весёлого, спавшего на голом ковре, широко раскинув в стороны, увитые крепкими мышцами руки. Мой враг был красив, по человечески привлекателен, к тому же улыбался во сне и вовсе не походил на безжалостного убийцу. Но меня это ничуть не смягчило, ибо я ещё в раннем детстве, на своей шкуре прочувствовала истину — наличие прекрасного лица, отнюдь не означает наличие прекрасной души.

Мимоходом, для очистки совести, я заглянула в ещё один, совсем крохотный, пятый закуток, заваленный каким-то непонятным хламом. Меня он не заинтересовал ни в малейшей степени, и я вернулась к спокойно спящему Эйрику. Вернулась, что бы свершить Правосудие по Праву Хозяйки Леса и правительницы Края Медвежьих Полян.

Дальнейшее произошло до банальности просто. Я тихо, будто бесплотный призрак, вошла с оголённым кинжалом в руке. Склонилась над своим врагом и одним, отточенным долгими тренировками, движением, рассекла ему горло. Эйрик, пожалуй, так и не уразумел, что за беда приключилась с ним. Он лишь неистово задёргался, извергая булькающие потоки тёмной крови и даже попытался, в горячке вскочить. Но я, наступив ногой на грудь, удерживала его тело на ковре до тех пор, пока оно не замерло, вытянувшись во всю длину. После чего мне пришлось опять наклониться, теперь, правда, для того, что бы отрезать правое ухо главного из незваных гостей.

— Эйрик, Эйрик, как же бесславно ты окончил воинский путь, — пришла вдруг в голову, исполненная злорадства, мысль, исказившая лицо жестокой, победной улыбкой. — Был так знаменит, талантлив, храбр, известен, а подох в дикой глуши, словно боров, зарезанный на крестьянском подворье.

Положив первый военный трофей в специальный мешочек с крупной солью, и сама, поражаясь своему хладнокровию, я, не мешкая, выскользнула из шатра. Ведь надо было нанести визит «вежливости» следующему приговорённому.

Им оказался огромный громила, с низко скошенным лбом и малюсенькими глазками, вольготно развалившийся на шкуре белого медведя. Как раз он-то и производил, отмеченный мной ранее, раскатистый храп. С ним я управилась так же без малейших проблем: точно выверенным взмахом верного кинжала.

А вот третий, хлопот мог вполне предоставить. Ему, видите ли, не спалось! Мерзавец лежал ко мне спиной, однако едва я материализовалась в его шатре, как он тут же, привстав с низкого ложа, принялся лихорадочно шарить рукой, в поисках меча. Одновременно с производимым действием, он хриплым голосом рявкнул:

— Проклятье! Кто здесь?

— Твоя бессонница, — буркнула я, без особых раздумий бросая в него кинжал, вонзившийся в левую глазницу едва не по самую рукоять.

Издав пронзительный крик, исполненный мучительной боли, Безродный опрокинулся на спину. Это был последний звук, вылетевший из его поганого рта, ибо, мгновенно очутившись рядом, я выдернула Гай-Дриль и рассекла им вражью глотку до шейных позвонков. Ну и естественно пополнила свою коллекцию ушей. На сей раз, экспонат оказался украшен массивной, золотой серьгой.

Наверное, с добрую минуту, я, замерев, прислушивалась, опасаясь, что предсмертный вопль умирающего сотника, встревожит дозорных. А те в свою очередь, поднимут на ноги весь лагерь. Однако всё обошлось. Никто не обратил внимания на ещё один, пусть и более подозрительный звук, донёсшийся из кольца шатров. Собственно и в самом палаточном городке, стояла отнюдь не абсолютная тишина. Оттуда тоже доносились вскрики, брань, и даже жутковатый, истерический смех. Всё же там было, в общем-то, поспокойней, несмотря на гораздо более обширную, занимаемую территорию. Из чего я сделала сам собой напрашивающийся вывод, что военачальники Безродных, позволяли себе более обильные возлияния, чем рядовые воины. И это играло мне на руку, упрощая задачу по полному уничтожению командного состава хирда «Крылатый Череп». А именно это я и задумала осуществить.

Четвёртое ухо досталось мне не менее легко, чем первое и второе, но по той простой причине, что его владелец, лыка не вязал, совершенно. Так, в пьяном угаре, он и подох: не ощутив ни боли, ни страха, ни сожаления по поводу покидающей его, вместе с ручьями крови, жизни.

— Пёс! — уходя, я с презрением плюнула на неподвижное тело, любителя крепких напитков. — Поделом тебе!

Пятый, шестой, седьмой трофеи, я так же добыла без особого труда.

Повозиться пришлось с последним, восьмым изгоем: худощавым малым, обладающим помимо быстрой реакции, ещё и интуицией на опасность.

Едва я очутилась в его шатре, единственном, где не пахло спиртным, как этот гад, внезапно проснувшись, раскрыл глаза, уставившись на возникший перед ним, неясный призрак. И тут же, без идиотских вопросов, типа: — Кто ты? и Кто здесь? — разрядил в меня, предусмотрительно лежавший под рукой, арбалет.

Злобно зашипев, я таки успела избежать рокового попадания стального болта, молниеносно отпрыгнув вправо.

Но и изгой, времени зря не терял, шустро вскочив на ноги, с уже обнажённым мечём.

Я ответила отработанным, смазанным для постороннего глаза, движением: кинжал перебросила в левую руку, а правой, извлекла из ячейки на поясе, метательный шип, без малейших задержек, полетевший в сердце моего противника.

Однако точное его попадание, ожидаемого результата не принесло, ибо под рубахой, на мерзавце, по всей видимости, была надета кольчуга. А в следующее мгновение, пытаясь перехватить инициативу, он решительно ринулся на меня, нанося короткие, рубящие удары.

Я вроде бы в замешательстве подалась назад, но потом, неожиданно поднырнув под его левую руку, оказалась за спиной и, не оборачиваясь, свалила затем противника лицом на пол, сокрушительным пинком ноги, в позвоночник.

Глухо охнув, изгой попытался перевернуться. Не собираясь предоставлять ему такой возможности, я с кинжалом, зажатым в зубах, рысью навалилась ему на плечи. А потом, обхватив голову поверженного врага обеими ладонями, одним резким движением, сломала, противно хрустнувшие, шейные позвонки. Ну и естественно, на память, отхватила кинжалом, правое ухо.

Убедившись, что вокруг всё по-прежнему спокойно, я покинула шатёр, прежним путём, через уже ставший привычным, горизонтальный разрез.

Первый, самостоятельный успех окрылил, и, наверное, поэтому, обратная дорога пролетела с невероятной быстротой. Словно на всё, про всё, у меня ушло не более сотни стремительных шагов. И вот, сама тому не веря, я уже стою в роще, прижимаясь щекой к шероховатому стволу старой берёзы, как к близкому, родному существу.

А тем временем, недавняя полновластная владычица-ночь, неохотно сдавала свои позиции. Наступал пока ещё робкий рассвет. И я хорошо знала, рождённый им день, предстоит хлопотный. Поэтому стоило, несмотря на ощущение бодрости и подъёма, непременно поспать хотя бы часа два-три. Приняв сиё мудрое решение, я с наслаждением улеглась в лесные цветы, источавшие тонкий, изысканный аромат свежести и мёда. Весьма удивительное дело, но уснула я, едва-едва успев коснуться земли. Очнулась же чуть позже намеченного срока, однако в довольно приподнятом настроении. А чего собственно, мне было кукситься? Поставленной, мягко говоря, непростой цели, я достигла: хирд «Крылатый Череп» лишился предводителя и способных заменить его командиров. Теперь осталось только дождаться войско Края, дабы уже совместно, завершить окончательный разгром, этого гнусного отребья.

С блаженством, сладко потянувшись, я выбралась из цветочного раздолья. Хорошенько размяла мышцы Боевой Подготовкой, а потом, заспешила к ближайшему озерцу, что бы смыть с тела пот. Кроме любимого мной купанья, следовало ещё заняться застирыванием вражьей крови, оставшейся на одежде. Но в этом я не преуспела. Засохшие пятна не поддались моим усилиям. Пришлось временно махнуть на них рукой, а удалять уже по прибытию домой, в башню, специальным, дядюшкиным раствором.

Тут же, на берегу озерца, я управилась с лёгким завтраком, а затем, тихонько напевая себе под нос, одну из любимых песен тёти Ири, отправилась в сторону каменистой равнины. На ней я надеялась, правда ближе к вечеру, увидеть спешащее на битву с чужаками, войско Края. Но к моему огромному удовольствию, встреча произошла намного раньше: часов в десять утра, неподалёку от второго, более глубокого и холодного озера. Однако сам шум, неизбежно производимый сотнями мужских ног, пусть даже и привычных к лесным рейдам, я услыхала минут за пятнадцать-двадцать до их появления.

Несмотря на почти абсолютную уверенность, что это идут свои, я, тем не менее, затаилась в пышной кроне, ближайшей берёзы. На всякий случай так сказать.

Первыми, как обычно, шли рассыпавшиеся широким веером, разведчики. За ними, с интервалом ярдов в тысячу, двигался авангард в виде порубежной сотни. За ней, чуть в отдалении, маршировало всё остальное войско: копейщики, мечники, лучники, толпа крестьян, вооружённых, чем попало и охранявшая тылы, ещё одна, порубежная сотня.

Дядюшку я заприметила во главе отряда мечников, где он вышагивал между знаменосцем и воеводой Хагеном: чрезвычайно мощным, коренастым бородачом, недавно отметившим свой полувековой юбилей.

Любопытный факт, но много лет назад, Хаген и сам заявился в Край Медвежьих Полян, в качестве завоевателя. Случилось это в суровые времена Первой Данской войны, когда он пребывал в рядах дружины короля Хаксена Длиннорукого. Крутые изменения в его судьбе, произошли после сокрушительного разгрома, который в итоге потерпели воинственные пришельцы. В числе прочих тяжелораненых он попал в плен. Мой отец проявил милосердие, приказав лекарям Края поставить всех захваченных данов, на ноги. Что те и постарались выполнить, руководствуясь наставлениями папиного друга, английского эльфа Фаирнуира, очень хорошо разбиравшегося во врачевании самых разнообразных ранений. Несмотря на всё проявленное усердие, третья часть пленных не выжила. Хаген, однако, оказался среди счастливчиков. И он единственный кто по выздоровлению, не пожелал вернуться на родину, в Дунленд. Причина? Ну, вроде бы там, как я слышала от дядюшки, у него не осталось ни одной, родной души. А тут, у нас, в Крае, ему приглянулась весьма хорошенькая, молодая девица. На ней он впоследствии и женился. Потом, уже во Вторую Данскую войну, Хаген обратил на себя внимание моего отца, своей высокой доблестью, удачно сочетающейся, с умом, довольно непосредственного тактика и стратега. Это послужило причиной того, что по окончанию боевых действий, папа назначил его командиром Первой Порубежной сотни. А когда… Он уходил в «гости» к ненавистному Хозяину, мстить за смерть мамы, то поставил Хагена на должность воеводы всего войска. С тех пор, тот и пребывает на этом важном посту. Из года в год, подтверждая своей компетентностью, правильность выбора отца. Уж на что тёте Ири было трудно угодить, но и она была им всегда вполне довольна. А я, так вообще, с самого детства, души в нём не чаяла. Отчасти это было, наверное, потому, что он сильно напоминал мне Даина Ястреба. Отчасти из личной, необъяснимой симпатии. Кроме того, он пользовался уважением моего отца, и бок о бок сражался вместе с ним, против общих врагов. А это для меня много значило. Очень много…

Дождавшись момента, когда мечники поравнялись с укрывшей меня берёзой, я бесшумной тенью спрыгнула вниз. Моё внезапное появление, произвело лёгкое замешательство в первых рядах, приостановившейся по команде Хагена, сотни.

— Что, испугались? — улыбнулась я всем сразу, откидывая капюшон плаща на плечи. — Ну-ну, спокойно, это я, ваша ярлинка Фианэль.

— Госпожа! — Хаген почтительно, однако с достоинством поклонился. — Войско Края прибыло в указанное тобой место. Какие будут дальнейшие указания?

Не сводивший с меня испытующего взгляда дядюшка, промолчал, ограничившись лишь лёгким кивком головы.

Зато копейщики, мечники, шедшие следом за ними лучники, крестьянское ополчение и порубежники арьергарда, приветствовали появление своей светлой ярлинки, радостным гулом.

Повелительно подняв правую руку вверх, я тем самым призвала их к тишине. И только после этого обратилась к Хагену:

— Воевода! Построй-ка сотни вокруг меня. Хочу поговорить с людьми по душам.

Заметив, что движение войска прекратилось, передовая, порубежная сотня повернула назад и присоединилась к своим товарищам.

— А ты Энгус, немедленно верни разведчиков, — дальнейшие распоряжения отдавались мной, уже командиру только что подошедших порубежников. — Надо что бы буквально все слышали мою речь.

Спустя пять-шесть минут, разведчики, одетые в пятнистые, маскировочные плащи и вооружённые до зубов, прибыли. Это была маленькая элита нашего войска, ибо обучал их сам дядюшка Рифли. Другой, большей по количеству воинов, элитой, по праву считались мечники. Они являлись моей личной, княжеской дружиной. А кроме того, ещё и учениками Харальда Смелого…

— Славные воины Края Медвежьих Полян! В далёком Свейленде, нашёлся подлый человек по имени Торнтстон, возжелавший превратить вас и ваших близких, в бессловесных, бесправных рабов! — жёстко, с напором воззвала я голосом, зазвеневшим оружейной сталью, едва только разведчики заняли своё место на правом фланге Первой Порубежной сотни. — Для осуществления этой гнусной цели, он нанял семьсот Безродных изгоев, избравших стезю профессиональных карателей и убийц, и объединённых в хирд под названием «Крылатый Череп». В данный момент эти подонки находятся на востоке, у самого края дубового леса. Там, по соседству с берегом Баюкающего озера, они разбили лагерь, устав от долгого, трудного перехода. И нам надо сделать так, что бы этот лес стал для них для всех — последним пристанищем в жизни. В назидание другим любителям закабалять народы и жить за их счёт. Да и вообще, зачем нам утруждать себя пленными? Рабочих рук у нас хватает, а лишние рты нам совершенно ни к чему. Верно говорю?

Отовсюду послышался согласный, но не совсем уверенный гул. Что было в какой-то степени понятно, ибо мой отец, относился к пленным врагам, довольно гуманно. И они, воины Края, к этому изначально привыкли. Однако я, не обладая его прославленным по всему миру, именем; не имея присущей ему Магической Силы и богатого опыта военачальника; не могла позволить себе подобную роскошь. Ведь прояви я хоть малейшую мягкость характера, и вслед за Безродными, очень скоро заявятся иные, падкие на чужое, завоеватели. А вслед за ними — следующие. И так до тех пор, пока какая нибудь из очередных военных компаний, не завершится нашим крахом, означающим приход в Край Медвежьих Полян, власти, основанной на диком произволе и непомерном стяжательстве. Не останется эта новая власть равнодушна и к сокровищам моей башни, поэтому падение её — вопрос времени.

Тем не менее, было б умно, в придачу к провозглашённому мной, жестокому призыву, кое о чём напомнить всем, стоящим вокруг.

Для этого я увела разговор немного в другую сторону, начав его такими словами:

— А скажите мне теперь, храбрые воины, почему ваши деды, почти шестьдесят лет назад, ушли из Дунленда?

— Терпение кончилось! — звонко выкрикнул молодой порубежник, — уж больно сильно притесняли народ бароны, да наместники короля.

— Ответ в самую точку! — сверкнув глазами, признала я. — Но ещё и для того, что бы вы, их потомки, никогда не ведали нескончаемых, беспросветных будней, рабского существования. И эта заветная мечта сбылась, вы — вольные люди! Ведь ни мой отец, ни я сама, никогда не посягали ни на ваше добро, ни на ваш привычный уклад жизни. Вы сами распоряжались и распоряжаетесь своей Судьбой! Разве это не так?

— Правда твоя, госпожа ярлинка! Всё так! Кому-кому, а нам грех жаловаться! От вас мы видели лишь добро, защиту, да искреннюю заботу! Всем бы таких владык! Слава ярлу Харальду Смелому! Хвала ярлинке Фианэль Отважной! Хвала и наша вечная благодарность! — в ответ, наперебой заорало моё воинство.

— Тогда хорошо уясните одну непреложную истину. Если мы, дрогнув, проиграем сражение — давно забытое прошлое, вернётся во всей своей страшной неприглядности. Хотя нет, нынешняя жизнь будет, пожалуй, ещё похуже прежней, в Дунленде. Там вами хоть правили бароны из вашего народа, а Торнтстон — свей, чего ему беречь инородцев? Он-то и своих земляков, пожалуй, не слишком жалует, — проникновенным голосом заявила я, дождавшись воцарения полной тишины.

— Хуже чем при Хозяине, то бишь Великом Скэлигоре, всё равно не было и не будет, — с мрачной миной на лице, напомнил длиннобородый лучник, лет сорока.

— Справедливое утверждение, — не стала возражать я, — но зачем ориентироваться на подобные крайности?

Длиннобородый открыл, было, рот, собираясь брякнуть ещё что-то, но на него зашикали со всех сторон, поэтому он предпочёл замолчать.

Я же продолжила дальше:

— Впрочем, не мне учить вас стойкости. Ведь это вы, под предводительством моего отца, доблестно сражались с многочисленными врагами в Первую и Вторую Данские войны. А после, громили ватаги гоблинов, орков и лихих, разбойных людей. Уже тогда, выйдя из труднейших испытаний с незапятнанной честью, вы подтвердили, что имеете полное право на обладание свободой.

— Э-э, оно-то всё вроде так, госпожа светлая ярлинка, — почесав седой затылок, выдавил из себя давешний длиннобородый «оптимист». — Да только было это, как ты сама признала, при твоём батюшке, слывшем бывалым, талантливым военачальником. Ты же, э-э-э, по причине юного возраста, пока ещё не обладаешь подобными качествами. В общем, это я к тому…

— Ротгер! Гарм тебя раздери на части! Что ты мелешь, несчастный глупец? — грозно рявкнул побагровевший Хаген. — Немедленно заткнись и извинись перед…

— Воевода! Не стоит ругать испытанного ветерана, за сии слова, — мягким тоном, прервала я Хагена, не выказывая совершенно никакого недовольства. — Ведь он высказал чистую правду: все предыдущие победы, вы одержали, имея во главе мудрого, прославленного на бранных полях, стратега. Я же, гм-м, действительно очень молода и не могу похвастаться, что до сей поры, участвовала хоть в одном сражении. А это, согласитесь, весьма слабый противовес командиру Безродных — Эйрику Весёлому, широко известному по всей Европе, своими военными успехами и чудовищными зверствами, в захваченных им областях. Конечно, было б проще, пребывай с нами госпожа Ириндэль, ну или как вы её называли по иному — Стальной Цветок. Но она, увы, отбыла к себе на родину, по весьма важной, неотложной причине. Так что теперь, с нагрянувшей бедой, нам придётся справляться без её участия. Всё же, полагаю, ничего особо страшного в этом нет. Ведь вы все — достойные, храбрые воины, уступающие профессиональным солдатам Эйрика, только в одном — вы очень давно не воевали. К сожалению, это, всего лишь одно обстоятельство, создаёт ощутимый перевес, отнюдь не в нашу сторону. Поэтому я… Прошлой ночью… Уравняла весы предстоящей битвы… Вы спросите, как? — тут голос мой взвился ввысь на ликующей ноте, и я извлекла из кожаного кошеля восемь ушей, нанизанных на толстую, пропитанную воском нить. Затем, не скрывая торжества, я выставила их на всеобщее обозрение, и тут же, незамедлительно сообщила: — Это правые уши наших самых опасных врагов — Эйрика Весёлого и его ближайших подручных. Что сиё означает, вы знаете. Они мертвы…

Едва отзвучали мои слова, повисла напряжённая, осязаемо звенящая тишина. Стало слышно пение птиц, жужжание насекомых, шум ветра в берёзовых кронах. Потом эти звуки утонули в едином хвалебном, оглушительном рёве, издававшемся сотнями крепких, мужских глоток. В нём слышалось единственное слово:

— Слава-а-а-а! Слава-а-а-а! Слава-а-а-а! Слава-а-а-а! Слава-а-а-а!

Одно слово и бесконечное восхищение…

Хм-м, так может из меня всё же получится хорошая правительница? Ну, или, по крайней мере, удачливый полководец? — спросила я сама у себя, едва усмехаясь уголками губ. Ответ напрашивался очевидный: конечно же, последнее моё предположение, наиболее вероятно.

Во всё ещё царящем восторженном бедламе, только дядюшка Рифли, застывший каменным изваянием, продолжал хранить прежнее молчание. Но зато как сияли его глаза! Это надо было видеть.

Так и не дождавшись хотя бы малейшего, временного успокоения, я, погрозив пальцем, закрыла ладонями уши, давая понять, что хочу установления тишины. Это подействовало, правда, не сразу.

— Воевода! Слушай приказ! — гаркнула я затем без всякого перехода, возвращая людей к суровой действительности. А заключалась она в том, что хирд «Крылатый Череп», отнюдь пока ещё не был разгромлен. — Выставить дозоры на границе берёзовой рощи и дубового леса. Свободным от службы отдыхать. Потом, спустя два часа, к лагерю Безродных, отправить разведчиков. В дальнейшем, будем действовать, исходя из их данных.

Первые свои распоряжения в роли военачальника, я специально отдавала не лично Хагену с глазу на глаз, а в присутствии всех, дабы ни у кого не возникло сомнений, кто здесь на самом деле командир.

Ну а детальный разговор, происходил, конечно же, в обособленном, уединённом месте, коим прекрасно послужил — лёгкий, походный шатёр. В нём собрались — воевода Хаген, дядюшка Рифли, командиры сотен: первой порубежной — Энгус; второй порубежной — Вольфгар; мечников — Рагнар; копейщиков — Айвар; лучников — Хальфдан; а так же старший маленького отряда разведчиков, состоящего из пятнадцати человек — Эльтор; и Хоггард — староста деревни Пьяный Колодец, а по совместительству — предводитель вооружённого, чем попало, воинства обычных крестьян.

— Мой общий план таков, — без обиняков, сразу, заявила я, — изгоев следует заманить на большую, каменистую проплешину, расположенную в дубовом лесу, где и уничтожить всех подчистую. Сделать это надо, используя наших, необученных военному ремеслу, мужичков. Пусть они помаячат в пределах видимости, лагеря врагов. Проорут ругательства погрязней, пустят в ход самые неприличные жесты, пошвыряют камни, помашут дубинками, да топорами. И я больше чем уверена — изгои, разгневанные гибелью своих старших товарищей, примут крестьян, за их убийц. И купятся на мою, довольно простую уловку. А значит движимые местью и в придачу оскорблённые до глубины души, тем, что им посмели противостоять обычные, осевшие на земле простолюдины, они станут преследовать их, вплоть до той самой проплешины, не особо задумываясь и глядя по сторонам. Мы же, обеспечим мерзавцам, достойную встречу.

— Хм-м, госпожа светлая ярлинка… А если изгои, проявив лисью осмотрительность, всё же не сунутся в уготованную западню? А возьмут, скажем, да и повернут назад, в Свейленд? — спросил воевода Хаген, недоверчиво качая головой. — Что тогда?

— Тогда… — я помрачнела. — Нам придётся атаковать их на марше. Что весьма нежелательно, ибо эти негодяи, наверняка сражаются в дремучем лесу, так же хорошо, как и в широком, чистом поле. Поэтому у нас будут большие потери. И ещё неизвестно, сможем ли мы их вообще одолеть. Но надеяться следует, на благоприятный исход дела.

— А может, пусть лучше Безродные уходят восвояси, подобру-поздорову? — не скрывая тяжкого вздоха, вопросил староста Хоггард. — Зачем нам самим, нарываться на неизбежные, крупные неприятности?

— Нет. — Скрипнув зубами, жёстко отрезала я. — Никто из хирда «Крылатый Череп», не должен вернуться назад. Повторяю! Они все, навсегда, останутся здесь, под сенью дубового леса. Довольно им проливать кровь невинных жертв. Я так хочу! Я так решила! Кто против?

Против никого не оказалось.

— Существует ещё один вариант развития событий. Безродные выбирают новых командиров, игнорируют попытки крестьян их разозлить и отправляются исполнять свой обговоренный с Торнтстоном, контракт, — больше для порядка, проинформировал дядюшка, смотревший на меня с неприкрытой гордостью. — Вряд ли тогда дорога хирда, проляжет через каменную плешь. Она ведь расположена чуть в стороне, от юго-западного направления.

— В таком случае мы встанем на пути этого проклятого хирда, не считаясь уже ни с каким потерями, — не сдержав эмоций, выкрикнула я, одновременно грохнув кулаком по высокому, походному столику. — Или кто-то думает по другому?

— О чём ты, госпожа светлая ярлинка? — даже возмутился сотник мечников Рагнар, могучий великан, возвышающийся над всеми, подобно сторожевой башне. — Да ежели потребуется, мы все поляжем, а неприятеля в Край не пропустим!

— Не сомневайся в нас, светлая госпожа, — тот час поддержал его и Хальфдан, высокий, тощий сотник лучников. — Мы не подведём.

— Да, знаю, — сразу остыла я, почувствовав в душе, некоторую неловкость. — И довольно заверений. Давайте лучше обсудим детали предстоящего сражения.

— Прошу меня простить, госпожа Фианэль, но я хочу указать на кое-какие упущения в твоём, в общем-то, довольно неплохом плане, — со всей прямотой заявил воевода. — Ну, во первых: всего полторы сотни, необученных военному ремеслу крестьян, делающие вызов семисотенному войску, будут изначально выглядеть подозрительной приманкой. Во вторых: изгои знают, что у нас есть маленькое, однако регулярное войско, поэтому они непременно зададутся вопросом — где оно?

— Ну, я и не говорила что мой план идеален, — пожала плечами я, — но что бы он по возможности был таков, мы здесь и собрались.

— С отрядом крестьян придётся послать небольшую часть войска, — подал дельное предложение сотник Энгус, хотя сам при этом, довольным он не выглядел, — скажем… По двадцать человек от каждой сотни.

— Да, пожалуй, для того, что бы создать видимость хоть какого-то войска, этого вполне хватит, — согласился сотник Вольфгар. — А издалека так и вообще не разберёшь, кто там конкретно мельтешит: простой земледелец, вооружённый вилами да в лаптях, или же воин при полном снаряжении.

— На это сильно не рассчитывайте. У изгоев, имеются в наличии подзорные трубы, — просветила я присутствующих. Потом подумав, уточнила — По крайней мере, одну я видела точно.

— Госпожа, пусть уходящие к лагерю, возьмут с собой отрезанные тобой уши, — подкинул отличную идею, заухмылявшийся дядюшка, — полагаю, они очень раззадорят незваных гостей.

— Наши сородичи будут здорово рисковать, — первым озвучил, втайне тревожащую всех мысль, обычно весёлый, симпатичный сотник Айвар, выглядевший сегодня, непривычно хмурым. — А большинство из них, совсем мирные люди, которые не сумеют себя защитить, сложись ситуация не в их пользу.

— Значит надо сделать так, что бы всё прошло успешно. — С непреклонной твёрдостью заявила я. — А насчёт упомянутого риска, могу сказать лишь одно — среди крестьянского отряда нет стариков и подростков. Они все — взрослые мужчины, обязанные вести себя, соответственно этому статусу. Хм, по крайней мере, при необходимости. О том, что эта необходимость настала, полагаю ясно всем тут присутствующим.

После моего ответа, повисла напряжённая тишина. Все переваривали тот факт, что я допускаю мысль, пожертвовать самыми беззащитными своими подданными. Что ж, если кому-то сиё не нравится, пусть не нравится. Я же, ярлинка, обязана поступать из высших соображений всеобщей пользы. Ибо пусть лучше погибнет двести-триста человек, чем поляжет всё войско, а сам Край попадёт в жесточайшую, бессрочную кабалу.

Разрядил обстановку всегда крайне дотошный Эльтор, командир разведчиков и дядюшкин любимец.

— Госпожа, а каково расстояние от лагеря Безродных, до места засады? — деловито, словно ни в чём ни бывало, осведомился он.

— Примерно около мили, — ровным голосом сообщила я. — И это довольно немного.

— Ага, верно, только если не принимать в расчёт бегущих по пятам разъярённых головорезов, — тихо, под нос, буркнул всё тот же Айвар, но услышали его конечно все. — А вдруг наши вообще не успеют туда добежать?

— Значит, они погибнут впустую, без пользы, — так же тихо ответила я, — но в голосе моём, помимо воли прорезалась угроза. — И тогда уже, нам придётся схлестнуться с изгоями, не имея фактора внезапности, дающего нам, большое преимущество.

— Предлагаю впредь высказываться по существу, — неодобрительно покосившись на сотника копейщиков, предложил воевода, — ибо, что толку в бесполезных сожалениях? Да, нам всем жалко тех, кто послужит приманкой. Но мы на войне!

— Тогда по существу, — угрюмо бросил Айвар, — если госпожа ярлинка не против, я тоже пойду к лагерю этих псов.

— Не возражаю, — согласилась я, без особых раздумий. — Там действительно не обойтись без хорошего командира, способного принимать решения в сложной, быстро меняющейся обстановке. Однако есть условие, сотник: голову выше и прими менее похоронный вид. Ведь ты должен воодушевлять людей, а не наоборот.

— Возможно… В погоню за нашими, бросится не весь хирд, — предположил сотник Рагнар, задумчиво потирая бритый подбородок. — И что тогда?

— Ничего катастрофического в подобном развитии событий я не вижу, — сходу отмёл сомнения великана, воевода Хаген. — Уничтожив одну часть изгоев, мы уже на равных, возьмёмся за другую.

— Согласен с воеводой, — без колебаний заявил сотник Энгус. — Только я предлагаю поступить тогда следующим образом. Истребив изгоев на проплешине, мы якобы удовлетворяемся достигнутым и уходим. А ночью нападаем на их лагерь и добиваем остальных.

— Не поверят и будут настороже, — проявил вполне понятное недоверие, сотник Хальфдан. — А темнота будет работать как на нас, так и на Безродных. Да и сколько их разбежится, кто проследит?

— Усыпить подозрения хирдманов, дело вполне реальное, — возможно излишне самонадеянно, заверила я присутствующий совет. — Для этого проведём с ними переговоры. Заключим компромиссный договор устраивающий, хм, обе стороны, а ночью, закончим начатое днём.

— Э-э-э, но это же не честно, — помявшись, заметил сотник Рагнар.

— Нечестно? — переспросила я, глядя ему прямо в глаза. — Скажи это тем детишкам, которых загубили вояки хирда. И мне интересно, что они тебе ответят?

— Госпожа правильно мыслит, — встал на мою сторону воевода Хаген. — С этим отребьем, нельзя играть в благородство. Уж больно ставки высоки.

Дядюшка принял моё предложение широкой улыбкой и поднятым вверх, большим пальцем, правой руки.

Остальные, не исключая потупившегося Рагнара, одобрительно загудели.

Меня это вполне устроило, и я перевела разговор, в русло подготовки самой западни, коротким, сухим вопросом:

— Как встретим врага на проплешине?

— Ну, тут я думаю, можно обойтись без всяких изысков, — стал выкладывать свою мысль воевода Хаген. — Лучники в маскировочных плащах засядут в дубовых кронах по периметру засады. Копейщики охватят её только полукольцом, ибо в ином случае будут неминуемо замечены бегущими изгоями. Остальные сотни, останутся за ними, в самом центре этого своеобразного ухвата. В дальнейшем лучники не выявляют себя до появления неприятеля, а когда же он окажется в центре каменистой проплешины, по команде сотника Хальфдана, наносят по нему сокрушительный удар. Но, не опустошая колчаны полностью. Так они смогут и дальше влиять на развивающуюся ситуацию внизу. Хотя конечно уже не столь эффектно. После лучников изгоев атакуют воины Айвара, хм-м, под командой его заместителя Сагарта. Они, отставив в сторону тяжёлые копья, метают во врага все имеющиеся в запасе дротики и расступаются перед мечниками и обеими порубежными сотнями. Задача этих трёх сотен — искрошить уцелевших изгоев в капусту. Задача копейщиков и крестьянского отряда — быстро оцепить место побоища и не выпустить оттуда, ни одного беглеца. Всё…

— Неплохо, — без лишних слов, оценила я.

— Замысел хорош, — откашлявшись, признал и Айвар, — но в битве частенько происходит много незапланированных событий.

— План воеводы по конкретному эпизоду, предстоящего сражения, в целом принимается, — поставила я точку, в критическом обсуждении его основ. — У кого есть дополнения?

— Изгоям, угодившим в западню, могут прийти на помощь, их товарищи из лагеря, — проворчал староста Хоггард, озабоченно скребя пятернёй затылок. — Ежели понятное дело, они не сразу все туда сунутся.

— Пусть суются, как хотят, — словно ножом, обрезала я, — хоть по частям, хоть скопом. В первом случае, подмога вероятней всего запоздает, и мы благополучно добьём её саму, на той же проплешине, во втором — уложим всех и сразу.

— Крестьянский отряд следует основательно проинструктировать, — озабочено произнёс сотник Рагнар, — всё же люди они не военные.

— Этим есть, кому заняться, — я указала рукой в сторону Айвара, — но полагаю, сей инструктаж, необходимо проводить совместно с воинами, выделенными для участия в данной операции. Иначе их обоюдные действия, вряд ли будут согласованы, в нужной степени.

— Госпожа Фианэль, я хотел бы вернуться к теме ночного нападения, на лагерь — чуть поколебавшись, сказал сотник Хальфдан. — Я имею в виду, уже упоминавшиеся мной опасения, насчёт разбегающихся в разные стороны изгоев. За всеми то, во тьме кромешной, не уследишь. Верно, госпожа?

— Пожалуй ты прав, — чуть растерявшись, признала я. К счастью, решение задачи, пришло моментально и само собой. — Только кто мешает нам напасть на рассвете, когда сон крепок, да и развидняться уже начинает?

— А что? Идея! — заулыбался довольный Хальфдан. — А я об этом сразу и не подумал.

— У меня просьба, госпожа ярлинка, — обратился ко мне Эльтор. — Позволь с ушами, пойти кому-нибудь из моих молодцов. Они, ты знаешь, половчей остальных воинов Войска, не в обиду будь это конечно сказано, присутствующим тут сотникам. Э-э, вот, а значит, смогут, соответственно подобраться к изгоям на весьма близкое расстояние, с которого, добытые тобой, трофеи, госпожа, невозможно будет не заметить. Это я к тому, что бы не слишком рассчитывать на случай, в виде подзорной трубы. Тем более если она, в лагере изгоев, вдруг имеется в единственном числе.

— Решено, — согласно кивнула я, — кроме того, твои люди, будут обладать весьма существенными шансами, вовремя убраться оттуда, подобру-поздорову. В отличие от прочих других. А сейчас, Эльтор, ступай. Навести наших врагов. Узнай по возможности об их замыслах, настроении. С собой бери, кого хочешь и сколько хочешь, лишь бы толк был. Да, и будь предельно осторожен, ибо днём, Безродные предпочитают выставлять посты вверху, в гуще древесных крон. А обнаружить их там, сложная задача. Всё же, я полагаю, после событий минувшей ночи, все изгои будут находиться в лагере, либо в непосредственной близости от него. Но в любом случае, будьте начеку. И удачи…

— Благодарю, госпожа ярлинка, — командир разведчиков низко, с почтением поклонился. — Мы учтём твои слова.

Перед тем как закрыть военный совет, я ещё узнала про наличие вестовых голубей. Их оказалось даже больше, чем нужно — целых семь штук.

— Зачем столько? — слегка удивилась я. — Прежде, в подобных ситуациях, брали вроде бы не больше двух-трёх. Верно, воевода?

— В лесах за последние годы, светлая госпожа, развелось множество хищных птиц: орлов, ястребов, соколов, — пояснил мне Хаген, — вот я и решил подстраховаться, учитывая длину обратного пути и его возросшую опасность.

— Что ж, правильно поступил, воевода, — одобрила я. — Впрочем, как и всегда.

Голуби в данном, конкретном случае, предназначались для оповещения жителей Края, о поражении Войска. При получении этой нерадостной вести, срабатывал давнишний план эвакуации, предусматривающий уход всех от мала, до велика, по тайной тропе, на солидный клочок суши, расположенный посреди зловещих, Гиблых болот. Там были выстроены длинные дома, способные вместить практически сто процентов населения. Стояли так же хранилища с зерном и иными необходимыми припасами. Всё это периодически проверялось и обновлялось. Но пока ещё ни разу не задействовалось. — Пока ещё… — мысленно повторила я, испытывая большое желание, трижды сплюнуть через левое плечо, по смешной полузабытой привычке, перенятой в детстве, у ребятишек главной деревни Края. Естественно я сдержалась. Несолидно это для ярлинки, да и странно со стороны.

Когда участники совета стали расходиться, я попросила дядюшку задержаться в шатре.

— Ну что, наставник, теперь-то ты, наконец убедился, в самостоятельности своей воспитанницы? — вкрадчиво, со сдержанной улыбкой, поинтересовалась я, едва мы остались наедине.

— Твой отец, а мой господин — Харальд Смелый, гордился бы такой славной дочерью, — просто ответил дядюшка, обезоруживающе тепло улыбнувшись в ответ.

Этой фразой было сказано всё…

Мы присели на принесённую кем-то из порубежников, сборную, походную койку и дядюшка, после непродолжительного молчания, попросил рассказать о моих похождениях. О встрече с Тихушником, я почему-то вообще не стала распространяться, а вот про Фруха, поведала. Правда кратко, не упоминая болтовни ворона, касающейся ещё одного бабушкиного имени, звучащего, хм-м, мягко говоря, несколько необычно, и моего предполагаемого родства с Одином. Не хотелось сейчас затрагивать эту тему. Ну, никак не хотелось. Может потому что не ко времени? Да, наверное, ибо накануне грядущей смертельной битвы, не о том думать надо и не тем голову забивать. Вот вернёмся домой, на плато, там откровенно и поговорим. Расспросим ещё раз скавра, если он, конечно, действительно переберётся к нам жить. Обсудим всё вдумчиво, неспешно, без лишних эмоций и сделаем вывод, имеет ли утверждение ворона, под собой хоть какую то почву? Впрочем, убедить меня в существовании Одина, будет сложно. Не верю я в него! И никогда не верила! Но если он всё-таки есть, и если он действительно приходится мне родным дедом, я хотела бы посмотреть ему прямо в глаза и спросить, почему всемогущий, великий бог асов, не пошевелил мизинцем, что бы помочь папе в его неравной борьбе с Хозяином? Почему он сам не явился в Солнечную Долину, и не забрал меня с мамой оттуда? Почему, если я его внучка? Неужто кишка тонка? А может ему было, элементарно недосуг, спуститься на бренную землю из заоблачных высот? Да и из-за чего собственно? Подумаешь внучка! Много вас таких! Невольно на ум пришёл другой мой «любимый» дедушка, незабвенный Танобарг, и то, чем закончился наш совместный, с тётей Ири и дядюшкой Рифли, к нему визит. Нда-а, не сумела я тогда, увы, сдержаться, сорвалась. И тем самым погубила давно лелеянный замысел — официально, при многих свидетелях вызвать на поединок подонка Арбэле и сполна поквитаться за его глумление над маминым, мёртвым телом. Ещё я могла, покидая после честной победы, Солнечную Долину, и наверняка осыпаемая вслед едва слышными, придушенными проклятиями, унести с собой в медальоне, землю с её могилы. Однако всё получилось по иному… И кроме себя, некого в том винить. Невольно поёжившись, я представила себе последствия плевка в физиономию Одина, и мне окончательно расхотелось, когда бы то ни было, с ним встречаться. Ну ведь не выдержу я! Таких дров наломаю! Жуть… Промелькнувшие в голове мысли, вызвали на лице мимолётную, кривую улыбку. Дядюшка не заметил её. Или сделал вид, что не заметил. А я, выдержав долгую паузу, изложила ему все обстоятельства, проведённой мной этой ночью, военной операции. Внимательно выслушав, дядюшка сделал краткий анализ моих действий и не обнаружил в них, каких либо существенных изъянов. Всё же несколько мелких замечаний, он мне таки высказал. Но тут уж ничего не поделаешь. Наставники — народ придирчивый.

Буквально в двух словах, дядюшка затем поведал о своём ускоренном марш-броске в Край Медвежьих Полян, о сборе Войска, и о том, как они спешили прибыть, в указанное мной место.

Потом, извинившись, он ушёл. Вроде для того, что бы что-то ещё обсудить с Хагеном, а на самом деле, что бы дать мне спокойно отдохнуть. Ощущая понемногу наваливающуюся, свинцовую усталость, я воспользовалась случаем и с наслаждением вытянулась на этом, на первый взгляд, жалком подобии ложа — узкой, походной койке. Полежала с закрытыми глазами минуту-другую, да и мирно уснула.

Пробудилась я уже под вечер, в лёгких, подступающих отовсюду, сумерках. Полежала чуток, вслушиваясь в неясные, на самой грани восприятия, звуки, исходящие из раскинутого вокруг лагеря, и встала, решив проинспектировать отдыхающее Войско. А заодно узнать: вернулись ли наши разведчики? Хотя нет, о чём я? Во первых — ещё пожалуй слишком рано, а во вторых — прибудь они назад, в лагерь, меня бы тот час разбудили. По крайней мере, обязаны были это сделать. Хм, но может жалость к подуставшей от «геройских подвигов» ярлинке, возобладала над долгом? Сейчас узнаем…

Выйдя из шатра, я увидела неподалёку, сидящих кружком сотников, дядюшку Рифли, и воеводу Хагена. Неспешно направилась к ним, попутно поглядывая по сторонам. А окрестности, надо сказать, чем-то напоминали место минувшего боя. Повсюду землю устилали неподвижные тела воинов. Не было видно ни прогуливающихся, ни играющих в кости, ни желающих перекусить.

— Бедолаги здорово намаялись за прошедшие дни, — в душе посочувствовала я измотанным солдатам. — Нда-а, что и говорить, им пришлось основательно поторопиться, дабы успеть вовремя, и не подвести свою юную ярлинку. Молодцы, ребята…

Моё появление первым заметил сотник Энгус. Он же первый и вскочил, лихо отсалютовав, излюбленным оружием порубежников — саблей. Его примеру последовали остальные.

— Как спалось, светлая госпожа? — искренне, с отеческой заботой в голосе, спросил меня воевода Хаген. — Надеюсь достаточно хорошо?

— С этим, порядок, — рассмеялась я, присаживаясь на плоский камень и делая знак всем стоящим рядом, занять только что покинутые места, — ибо бессонницей не страдаю, и в общем-то, никогда особо не страдала. А тут вы ещё предоставили мне, настоящую, с мягким матрасом, кровать, после стольких ночей, проведённых на голой земле. Спасибо за столь приятное внимание. Ведь насколько я понимаю, её вы прихватили из Края, специально для моей персоны?

— А для кого же ещё? — расплылся в добродушной улыбке, огромный Рагнар. — Конечно для тебя, пресветлая госпожа.

Ладно, ещё раз большое спасибо, — польщено пробормотала я. — Хотя по большому счёту это лишнее. Не стоило тащить сиё ложе, в этакую даль. Я бы и так обошлась. Ну а теперь о главном: от Эльтора, вестей нет?

— Нет, госпожа, — отрицательно покачал седой головой, воевода Хаген, — пока никто из троих ушедших, назад не вернулся.

— Скорей всего, они прибудут под утро, — здраво поразмыслив, заявила я. — Ведь Эльтор вряд ли ограничится простым, малоэффективным наблюдением с удалённой позиции. Наверняка он пожелает, и послушать о чём изгои говорят. А иначе как ночью, во тьме, к лагерю не подобраться. Вот и получается, что ждать разведчиков, действительно слишком уж рано.

— Разве что Эльтор пошлёт кого-нибудь с предварительным докладом, о состоянии дел, — высказал довольно обоснованное предположение, сотник Вольфгар.

— Поживём, увидим, — откликнулась я, вставая с камня. — Но мне кажется, Эльтор не станет дробить свою крохотную группу, и вернутся они, все вместе. Если конечно не случится ничего из ряда вон выходящего. Но вряд ли, что-либо подобное произойдёт. По крайней мере, за нынешнюю ночь, я уверена вполне.

Потом я покинула командиров своего Войска. Хотелось самолично проверить дозоры, а попутно — убить тягостные часы ожидания. Решивший составить мне компанию, дядюшка, последовал сзади. Однако за всю дорогу, ни он, ни я, не проронили ни единого слова. Да и к чему впустую языком молоть? Ведь всё нужное уже обговорили.

Убедившись в исправном несении службы, дозорными из первой порубежной сотни, мы той же дорогой, неспешно вернулись назад.

За время нашего отсутствия, лагерь успел перейти от поголовного сна, к поголовному бодрствованию. Повсюду, несмотря на ночную тьму, небольшими группами сидели основательно отдохнувшие воины, подкрепляющиеся сухарями, сушёной рыбой и вяленым мясом. Порой в их тихие голоса, врывались приглушённые порывы смеха. Это было хорошо, ибо люди, смеющиеся накануне битвы, настроены на победу, а не на поражение. Что значило очень много, для достижения конечного результата. Так, по крайней мере, всегда утверждал дядюшка Рифли. А ему, и тёте Ири, я верю как самой себе.

Когда впереди замаячил острый верх моего походного пристанища, я рассталась с дядюшкой и направилась прямо к нему. Но отнюдь не для того, что бы попытаться вздремнуть ещё. Просто в душе ощущалась потребность побыть одной, при этом не думая совершенно ни о чём. Пусть даже одиночество это было иллюзорным, и обеспечивалось всего лишь тонкими, брезентовыми стенками шатра. Почему у меня возникло сиё желание после стольких дней и без того проведённых в отшельничестве? Точного ответа я не знала. Может, давил, непривычной пока ещё тяжестью, груз ответственности. А может, сказывалась многолетняя жизнь, в замкнутом мирке нашего плато, именуемого крестьянами — Волчьим, за стяг, реющий на самой вершине башни. Хотя какая из меня затворница? В Крае Медвежьих Полян мы бывали частенько, и я никогда не тяготилась тамошней жизнью. Скорее, она мне даже, весьма сильно нравилась.

Без сна, однако, с закрытыми глазами, я пролежала на койке часов до трёх. А потом, мои чуткие уши, уловили невдалеке, внезапно возникшее, возбуждённое перешёптывание.

— Вернулся Эльтор со своими людьми, — безошибочно почувствовала я, торопливо вскакивая с походного ложа. — Что ж, сейчас узнаем, удалась ли им, разведывательная миссия…

Выйдя из шатра наружу, я действительно увидела Эльтора, идущего ко мне в сопровождении дядюшки Рифли и воеводы Хагена.

— Чем обрадуешь, Эльтор? — опережая его приветствие, жадно вопросила я, едва все трое, подошли вплотную. — Нервничают, небось, наши незваные гости?

— Не то слово, пресветлая госпожа, — с довольной ноткой в голосе, ответил командир разведчиков. — Но если ты не против, я расскажу обо всём по порядку.

— Да, конечно, — разрешила я, тщетно стараясь восстановить самообладание. — Только по возможности кратко.

— Ага. Ну, так вот. — Эльтор лишь на секунду задумался. — Лес мы прошли беспрепятственно, вражеских постов как ты и предполагала, в нём не оказалось. Последующее наблюдение за лагерем, производили с верхушек трёх дубов-великанов, расположенных на большом удалении друг от друга. Для полноты картины так сказать. Всё же, разобраться в ситуации при свете дня, нам не удалось. Безродные собирались то маленькими группами, то наоборот огромной толпой и возбуждённо махая руками, о чём-то спорили, издавая при этом чрезвычайно дикие вопли. Порой, в виде решающего аргумента, из ножен извлекалось оружие. А несколько раз, дело даже доходило до коротких, но кровопролитных стычек. Потом, ближе к вечеру, всё утихло. И наши недруги, предварительно поужинав, разбрелись по палаткам. Однако лагерь, без надлежащей охраны, не остался. По всему его периметру, разожгли множество костров, в их ярком свете прогуливались недремлющие дозорные, с подозрением всматривающиеся в ставшей пугающей, темноту. Тем не менее, мне удалось приблизиться достаточно близко для того, что бы услышать разговор троих изгоев. Из него я узнал, что после обнаружения Эйрика и сотников, мёртвыми, да вдобавок ещё и с отрезанными ушами, хирд разделился на две противоборствующие части. Одна ратовала за возвращение в Свейленд, другая склонялась к мысли выбрать новых вождей, а затем продолжить прерванный поход. Жуткая сумятица длилась до тех пор, пока не выступил невзрачный человечек, посланный купцом Торнтстоном, на роль управляющего нашим Краем. От лица своего господина, мудро предусмотревшего подобную ситуацию, он сделал весьма серьёзное заявление, в котором было всего два пункта. Первый гласил: — члены повернувшего назад хирда, лишались половины денежного вознаграждения, положенного им, по возвращении из похода. Второй пункт угрожал изгоям много большим: — безжалостным выдворением, за пределы приютившего их Свейленда.

— После чего, дрогнувшая половина Безродных, благоразумно предпочла присоединиться к своим более стойким товарищам. Ну, или возможно более дальновидным, — с большой долей уверенности, предположила я.

— Совершенно верно, светлая госпожа, — энергично закивав головой, подтвердил Эльтор. — Нынешним утром, хирд «Крылатый Череп» выбирает новых предводителей, сворачивает лагерь и продолжает выполнять оговоренный с заказчиком, контракт.

— Воевода, готовь Войско, — грубо выругавшись, резко бросила я Хагену, — выступаем через десять минут.

— Будет исполнено, госпожа ярлинка, — с готовностью откликнулся тот, отвесив непривычный для него, церемонный поклон.

К счастью, дальнейшие события, развивались по намеченному мной, сценарию. Хотя, конечно, на данном этапе, он стоил нам, немалой крови.

Ранним утром, мы заняли позиции у каменистой проплешины. Терпеливо выждали ещё пару часов, пока разведчики не донесли, что изгои проснулись, позавтракали и начали собираться в центре лагеря на выборы новых предводителей.

Едва услышав эти сведения, я тут же отдала приказ Айвару и Хоггарду, приступить к осуществлению, первой части, обговоренного ранее плана.

Подчиняясь ему, крестьянский отряд вместе со сборной сотней Войска, пересекли проплешину, и ушли в направлении неприятельского лагеря…

Последующее ожидание растянулось на тысячи долгих лет. Так, по крайней мере, мне тогда показалось. И когда находиться в засаде стало совсем уж невмоготу, мы, наконец, увидели беспорядочную толпу крестьян, бегущих со всех ног, в нашу сторону. Воинов сборной сотни, с ними определённо не было. А это могло означать лишь одно: они остались прикрывать отход, своих неискушённых в военном ремесле, сородичей. Едва крестьяне миновали середину каменного поля, как на его восточном крае, возникла лавина преследователей.

— Примерно двестипятьдесят-триста человек, — на глаз заключила я, когда изгои оказались поближе. Ещё я успела заметить в руках у некоторых, кроме оружия, разумеется, отрубленные, окровавленные головы. Держа жуткие трофеи за волосы, изгои торжествующе потрясали ими, издавая при этом дикие, устрашающие крики. Я скрипнула зубами, отчётливо сознавая, что головы могли принадлежать лишь храбрецам сборной сотни, пытавшихся сдержать разъярённую, вражескую орду. Сдержать ровно настолько, что бы успели спастись свои, из крестьянского отряда. Что ж, надо признать, сей подвиг им удался. И они, не даром погибли…

Без всяких препятствий, ревущий вал изгоев, достиг центра проплешины, где им и был преподнесён, неожиданный, весьма неприятный сюрприз. Отовсюду, с окружавших её могучих дубов, на них полетел злобный рой, жалящих стрел. Несколько секунд, изгои, теряя товарищей, по инерции ещё рвались вперёд. Потом порыв их резко угас, и они, осознав случившееся, принялись в замешательстве метаться по проплешине. Но пути к спасению не было: стрелы сыпались с юга, севера, запада и востока. Наконец, опустошивший ряды наёмников Торнтстона, убийственный обстрел прекратился. И тогда, по команде воеводы, находившегося рядом со мной, в процесс истребления захватчиков, ввязались копейщики, забросавшие тех, целой тучей дротиков. Копейщиков, тут же сменили, пошедшие в завершающую атаку мечники, вместе с порубежниками обеих сотен. Они мигом взяли в кольцо шесть, от силы восемь десятков, морально сломленных изгоев, и безжалостно выкосили их, будто сорную траву.

— Госпожа Фианэль! Там, на месте побоища, хватает раненных хирдманов, — чуть поколебавшись, осторожно доложил Рагнар, прибывший раньше Энгуса и Вольфгара. — Что с ними, э-э, делать?

— Добить, — мрачно процедила я, сверля взглядом, грозного на вид, однако добродушного по натуре, командира мечников. — И у каждого негодяя, отсечь правое ухо. Сотник, ещё вопросы есть?

— Нет, госпожа.

— Выполнять…

Спустя пятнадцать минут, все три сотни, участвовавшие в окончательном уничтожении изгоев, попавших в западню, вернулись на исходный рубеж.

А чуть позже, ко мне подошли их командиры, волочившие за собой, по земле, небольшие, холщёвые мешки.

— Ровно сотня, — с безмятежностью младенца, отрапортовал Энгус, бросая свою ношу, к моим ногам.

— Восемьдесят семь, — бодро доложил Вольфгар, присоединяя принесённый мешочек, впритык к первому.

— Сто двенадцать, — выдавил из себя Рагнар, с видимым облегчением, избавляясь от собственного подношения.

Никто из троих сотников и словом не обмолвился о содержимом мешков. Но в том и не было нужды, ибо, что ещё могло в них находиться, кроме отрезанных у ненавистных врагов, ушей?

— Славно-славно-славно, — не смогла я сдержать, довольного мурлыканья, одновременно делая в уме нехитрый подсчёт, вычитающий из рядов хирда «Крылатый Череп», двести девяносто девять бойцов.

— Сборная сотня, наверняка тоже, нанесла изгоям немалый урон, — тщательно откашлявшись, счёл нужным заметить командир лучников, Хальфдан, явившийся на край проплешины один. Его люди пока оставались там же, где и прежде — на ветвях могучих дубов. Оттуда они по-прежнему могли влиять на развитие любой, нежелательной для нас ситуации.

— Не думаю, — внезапно нахмурившись, глухо проронила я. — Да совсем и не в том, состояла их главная задача, которую, кстати, они выполнили довольно успешно. И если б не трагические поправки в конце… Нда… Но об этом, мы поговорим позже. А пока, займёмся реализацией второй части нашего плана, предусматривающей переговоры с представителями хирдманов, оставшихся в лагере.

— Хм-м, только пойдут ли они на них, пресветлая госпожа? — откровенно засомневался Хальфдан. — Не заупрямятся ли, показывая волчий норов?

— Куда ж им деваться то? — зловеще усмехнулась я. — После того как их хвалёных командиров, запросто перерезали, будто обычных свиней, а из трехсот товарищей, погнавшихся за перетрусившим крестьянским воинством, живым назад, не вернулся никто?

— А позволь узнать, госпожа. На каких условиях, ты, согласишься заключить с Безродными, естественно фиктивное, перемирие? — проницательно посмотрев на меня, спросил воевода Хаген.

— Безродные должны будут выдать нам горе-управляющего, вкупе с его двадцатью подручными, — уже без тени улыбки, твёрдо заявила я. — И пожалуй… Это всё. Мы даже не станем претендовать на имеющееся у них золото. Всё равно ведь чуть позже оно целиком достанется нам. Так к чему впустую жадничать? Пусть берут! Ненадолго.

— Что ж, госпожа, ты придумала, тактически верный ход, — признал воевода, вне всяких сомнений и предполагавший нечто подобное. — Мол, вы простые вояки, и мы к вам особых претензий не имеем. Идите себе спокойно, на все четыре стороны. Другое дело люди Торнтстона, главного виновника затеянной агрессии, которые просто обязаны отвечать за преступные замыслы своего хозяина.

— Да, госпожа решила задачу верно, — одобрил и подмигнувший мне дядюшка, — А кроме того, пусть Безродные думают, что из двух козлов отпущения, мы благоразумно выбрали слабейшего.

— В свою очередь я постараюсь их убедить, в искренности наших намерений, — пообещала я, кинув долгий, не обещающий ничего хорошего, взгляд, в сторону лагеря изгоев. — Но даже если мне сиё не удастся, мы на рассвете всё равно предпримем намеченный штурм. Пусть это будет и не здесь, а в другом месте, выбранном ими для ночлега. Вздумай, конечно, Безродные, повернуть назад уже сегодня.

— Клянусь благосклонностью богини Фрейи, теперь хирдманам «Крылатого Черепа», иного пути и нет, — энергично потёр ладони, заухмылявшийся Вольфгар. — С половиной прежнего состава, не до завоеваний чужих территорий. Как считаешь, пресветлая госпожа?

— Пожалуй, мне придётся с тобой согласится, — сдержанно улыбнулась я в ответ. — Безродных осталось триста пятьдесят, от силы четыреста человек. И вряд ли, пребывая в подобном количестве, после произошедшей на каменной проплешине, бойне, они станут прислушиваться к речам, призывающим продолжить военную компанию.

— Но, тем не менее, нас практически столько же, сколько их, — не скрывая озабоченности, произнёс Энгус. — Равноценный получается расклад. А ведь загнанный в угол хищник, дерётся ожесточённо и с утроенными силами.

— А фактор внезапности? — терпеливо напомнила я. — Его ты, почему не учитываешь? Да пойми, сотник, пока сонные изгои опомнятся, от них останется едва треть! Опять же нельзя забывать об имеющемся у нас резерве — крестьянском отряде, насчитывающем сто пятьдесят крепких мужчин, хоть и не обученных воинскому ремеслу. Ведь они вполне могут стать теми незначительными с виду граммами, которые наклонят Весы Победы, в нашу сторону.

— Надо только назначить им нового предводителя, — глухо пробасил Рагнар, разглаживая на кольчуге, несуществующие складки.

— А Хоггард? — вопросительно взглянула я на сотника мечников. — Где он?

— Остался с Айваром. И… Не вернулся назад.

— Воевода! Кто способен достойно заменить старосту Пьяного Колодца?

— Хм-м, пожалуй, это будет… — Хаген задумался на короткое мгновение. — Ингвар Оса, из Изумрудной Листвы.

— Принято. — Утвердила я без лишних слов. — Пусть командует.

Не прошло и получаса, как мы отправились на восток, прямиком к неприятельскому лагерю. Хотя Хальфдан и Вольфгар, настоятельно советовали, убрав с проплешины мертвецов, выждать два-три часа, в надежде, что остальные изгои озаботятся судьбой товарищей и тоже попадут в единожды уже захлопнувшуюся ловушку. Впрочем, ни я, ни воевода Хаген, ни дядюшка Рифли, не восприняли их мнение всерьёз. Ибо можно очистить место произошедшего побоища от мёртвых тел, но отнюдь не от щедро разлитой повсюду крови. И изгои, едва добравшись до границ каменного поля, непременно её увидят, а значит, тут же повернут вспять. Вполне вероятно, прежде чем отступить, они успеют обнаружить коварную засаду на деревьях. И в последствии, их будет очень трудно убедить в нашем желании, решить дело миром. А мне это было крайне необходимо. Крайне… К тому же, предваряя поиски сгинувших товарищей, изгои скорей всего, вышлют вперёд опытных разведчиков, а тем не составит труда разобраться в произошедших событиях. Мы их конечно, к своим не выпустим и уничтожим, но особой выгоды сим, не достигнем. Потому как в нужном нам направлении, хирдманы «Крылатого Черепа», больше не сунутся. Не столь они глупы.

В походном порядке, мы быстро миновали недавнее ристалище, равнодушно перешагивая через вражьи трупы, застывшие в самых разнообразных позах. Теперь, мёртвые, они ни у кого не вызывали, ни ненависти, ни тем более злорадства, недостойного настоящих воинов.

Тяжёлое испытание подстерегало нас примерно через милю пути. Там, где лежали изрубленные, частично обезглавленные тела, воинов сборной сотни… Здесь строй Войска сломался: искали раненных, почтительно обходили убитых. Присутствовали тут и погибшие изгои, человек сорок-пятьдесят, оставшиеся потом позади нас, с безжалостно отрезанными ушами. Впервые я видела такое множество смертей. И, наверное, от этого, в сердце моём, воцарились тоска и печаль.

— Ну почему люди не могут жить без насилия и войн? — раз за разом задавала я себе заведомо глупый, по своей сокровенной сути, вопрос. Потому как человечество в целом, по моим собственным наблюдениям, делилось на кровожадных хищников и их потенциальных, образно говоря, травоядных жертв. А какой спрашивается, между ними, может вообще существовать мир? Ни-ка-кой! Перемирие? Да! Но только до того критического момента, пока хищники основательно не проголодаются, либо же, жертвы сами не спровоцируют преждевременное нападение собственной трусостью и слабостью. Следующий, естественным путём напрашивающийся вопрос, мне откровенно не понравился. Однако рассмотреть его со всех сторон, и попытаться правдиво ответить, я не успела.

Моим мысленным терзаниям, положил конец, вид палаточного городка Безродных.

К нему мы, однако, вышли в заметно уменьшенном составе: я, дядюшка Рифли, сотник Рагнар и все имеющиеся в наличии мечники. Остальное Войско, с Хагеном во главе, схоронилось неподалёку, за полосой густого можжевельника, растущего между чередой молодых дубков. Оттуда, они могли быстро прийти к нам на помощь, в случае если переговоры ни к чему не приведут и Безродные решатся на атаку.

Заприметив рядышком небольшой, однако, высокий холм, я поднялась на него с Рагнаром и дядюшкой Рифли. Оставшиеся внизу мечники, охватили его полукольцом, со стороны расположения неприятеля.

Наше появление, не прошло не замеченным. Хирдманы, группами беспокойно бродившие по лагерю, быстро выстроились плотной, молчаливой стеной, впереди первого ряда палаток.

— Сотник! — обратилась я к стоящему слева, великану, впившись взором, в угрюмо застывших врагов. — Отправь-ка к ним кого-нибудь с белым флагом. Пусть передаст поучительную весть о гибели всех тех, кто ушёл в погоню. А так же, сообщит о моём предложении, встретится с тремя выборными.

Посланный Рагнаром воин, бодрым, решительным шагом, преодолел разделяющее нас от лагеря расстояние и исчез из поля зрения, сокрытый, на миг расступившимися шеренгами изгоев.

— Герой. — В душе, с гордостью отметила я. — А ведь прекрасно понимает, что назад может и не вернуться.

Время тянулось нестерпимо томительно, а посланник всё не возвращался. Наконец он появился в сопровождении троих переговорщиков. А вскоре, они стояли уже на вершине холма, испытующе пялясь на нас и на расположившихся у подножия мечников.

— Я, правительница Края Медвежьих Полян — Фианэль Отважная, дочь боевого мага Харальда Смелого, принадлежащего к Морскому Клану Эрлингов, из Урманленда, — вкрадчиво представилась я, с тайным интересом, наблюдая за реакцией изгоев.

Те же, услыхав прославленное имя моего отца, только переглянулись с кривыми, ироничными усмешками. Что за ними крылось, мне не трудно было угадать. А словами, это можно было озвучить примерно так: — Мол, да, спору нет, Харальд Смелый являлся силой, с которой приходилось считаться всем. Но ты то всего лишь юная, сопливая девчонка. Хоть и его дочь.

Повисло долгое, тяжёлое молчание. Изгои, не спешили называть свои имена. Вместо этого, они теперь демонстративно, с ног до головы, рассматривали меня одну, напрочь игнорируя Рагнара и дядюшку. Чего сим стремились добиться? Наверняка что бы я смутилась и почувствовала себя неуверенно. Но они, наивные, не знали с кем имеют дело. Я выдержала их омерзительные, двусмысленные взгляды, совершенно спокойно и бесстрастно. Сказалась дядюшкина школа и собственное железное самообладание, правда всё же подвёдшее меня один-единственный раз, в Солнечной Долине. Однако так хотелось этим подонкам свернуть шеи набекрень. Руки чесались!

Первым решил закончить бесцеремонные смотрины, коренастый, рыжебородый изгой, с начисто выбритой головой, находившийся в центре прибывшей тройки.

— Райво Книгочей! — назвался он, будто плюнул.

— Ягле Гвоздь! — с вызовом бросил его товарищ слева, огромный даже в сравнении с Рагнаром.

— Хендрик Людоед! — последним, с неприятным смешком, уведомил изгой справа. Этот мог похвастаться основательно сломанным носом и чрезвычайно смрадным дыханием, распространявшимся из щербатого рта.

— Весьма рада знакомству со столь доблестными воинами, — любезно ответила я, кивнув им с достоинством истинной королевы. — Уж поверьте мне на слово!

«Доблестные» воины слегка озадаченно переглянулись.

А потом всё тот же коренастый, рыжебородый Райво, грубо рявкнул:

— Зачем звала, правительница? Наверное, хочешь с почётом сдаться? А если просто на нашу милость, без всяких предварительных условий? Обсудим идею, а?

— Ну что за мальчишеская дерзость, славный Райво? Ты ведь взрослый, повидавший жизнь мужчина! Так неужели ты до сих пор не научился проигрывать с честью и без унизительного шутовства? — отчитала я его с мягким, снисходительны упрёком в голосе. — Стыдно, Райво. Ой, стыдно!

— Проклятье богам Асгарда! Да с чего ты взяла, что мы проиграли? — гневно прогрохотал гигант Ягле. — Может, тебе это пригрезилось в сладком сне?

— Подобный вывод я сделала из двух сложившихся отнюдь не в вашу пользу, обстоятельств, — наставительно, будто малым детям, разъяснила я. — Кстати отлично известных и всем вам. Первое из них это то, что вы лишились своих главных командиров. Второе… Невосполнимая потеря половины личного состава хирда.

— И что ты можешь нам предложить? — недоверчиво спросил Хендрик, злобно заблестев близко посаженными глазками. — Очень хотелось бы услышать!

— Свободный, беспрепятственный проход к побережью Белого моря. Ну, или куда вам будет угодно, — с безмятежной улыбкой, заявила я. — А взамен… — Тут Безродные непроизвольно напряглись. — Я требую выдачи людей, непосредственно подчиняющихся купцу Торнтстону: управляющего и всю его гнусную шайку.

— Интересно, какой тебе с них прок? — угрюмо набычился Райво. — Уж просвети, правительница, будь добра.

— А вот это уже не твоего ума дело, — сухо отрезала я. — Совершенно не твоего!

— Может быть оно и так. Но если ты хочешь, что бы мы заключили сделку — объяснись откровенно, — упрямо стоял на своём, рыжебородый Райво.

— Правительница! Тебе поставлено обоснованное данной ситуацией условие. Выполняй его, либо никакого разговора, вообще не будет, — в категорической форме, поддержал товарища Хендрик, при этом распространив новую волну зловония.

Ягле Гвоздь, одобрил высказанное требование обоих выборных, коротким, тупым, однако весомым:

— Живо отвечай!

— А действительно? Чего тут скрывать? — вроде бы и сама удивилась я, кидая предостерегающий взгляд на Рагнара, непроизвольно схватившегося за рукоять своего меча. Сотника, задел подчёркнуто неуважительный, грубый тон гиганта. — Мне они нужны для показательной казни, в присутствии всех моих подданных. Думаю, будет только справедливо, если слуги, полной мерой ответят за деяния своего отсутствующего господина. А непосредственно к хирду «Крылатый Череп», лично я особых претензий не имею. Ведь вы простые воины, кормящиеся с меча. Ну что с вас взять? Да и уважаю я таких. Профессионалов!

— Чума на твою голову, правительница! — взвился, но тут же мгновенно сник Райво. — Ты… Ты и так уже много взяла с нас.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — легко отмахнулась я. — К тому же, выступая в поход, вы знаете, на что идёте и чем рискуете, отрабатывая деньги нанимателя. Поэтому претензии… Не принимаются.

— Постой, постой! А какие у тебя есть доказательства, гибели наших товарищей? — несколько запоздало спохватился Хендрик. — Вдруг ты нас обманываешь, и они ещё преследуют твоих вшивых, трусливых крестьян?

— Ага, преследуют. До сих пор, — язвительно усмехнувшись, согласилась я, небрежно пиная ногой, один из трёх мешочков, стоящих рядом. Содержимое его при падении рассыпалось, красноречиво свидетельствуя, что я отнюдь не блефую.

Вытаращив глаза, переговорщики попятились от меня, будто от прокажённой.

— А чего это вы побледнели, «доблестные воители»? — тоненьким голоском скромной, застенчивой девочки, пропела я. — Неужто из-за ушек? Ой! Так они ж не кусаются!

Рагнар, довольный произведённым мной эффектом, улыбался с откровенной издёвкой.

Дядюшка же, ограничился исполненным насмешливой иронии взглядом, мельком брошенным на изгоев.

А те, ощутив наше презрение, в свою очередь запетушились, пытаясь хоть как-то реабилитироваться с помощью хвастовства. Естественно вышло крайне глупо.

— Я! — Сделав шаг вперёд, Ягле ударил себя огромным кулаком, в необъятной ширины, могучую грудь. — Прибил гвоздями, добрую сотню человек, к крестам, дверям и заборам!

— А я! Съел печень, сердце и мозги тридцати врагов! — вторя ему, хрипло пролаял Хендрик.

— Ха! Ну а я сжёг без малого тысячу книг, — счёл нужным побахвалиться и Райво. Потом мерзко оскалясь, он с явным удовольствием уточнил: — Разумеется с их владельцами! Вот!

Что мне оставалось делать? Верно, не ударить лицом в грязь.

Запустив руку в карман плаща, я медленно извлекла ожерелье, насчитывающее восемь правых ушей, затем без всякой брезгливости накинула его себе на шею и лицемерно потупясь, сообщила:

— По правде сказать, мне такие масштабы не по плечу. Пока я могу похвастаться всего лишь этими немногими трофеями, добытыми лично мной, позапрошлой ночью в вашем лагере.

— Ведьма… — С ненавистью прошептал опешивший Райво, глядя на меня с откровенным испугом. — Как есть ведьма!

— А я не верю! — взревел, побагровев лицом, Ягле Гвоздь. — Не могла сопливая девчонка, в одиночку одолеть самого Эйрика Весёлого и прославленных наших командиров, наводивших ужас на города Европы!

— Ты бросил мне в лицо, при свидетелях, страшное обвинение во лжи, — тихо, вроде бы для себя, отметила я. — И оскорбил к тому же…

— Ну и что с того? — гнусно ухмыльнулся гигант. — Утрёшься и стерпишь. Девчонка!

Коротко ругнувшись, я размахнулась открытой ладонью вроде бы для нанесения пощёчины обидчику, но вместо этого молниеносно ударила левой ногой в солнечное сплетение. Не успевший во время отреагировать Ягле, согнулся пополам от непереносимой боли в животе. Я же, не удовольствовавшись достигнутым, врезала ему в лицо теперь уже с правой, безжалостно сокрушая зубы и опрокидывая навзничь.

Секунду спустя, я нависла над его окровавленной рожей, приставив оголённый кинжал к грубо оттянутому уху, и с угрозой прошипела, делая пробный, небольшой надрез:

— А сейчас веришь, а? Веришь? Отвечай, дубина ты стоеросовая!

— Верю… Убедила… — с трудом шевеля разбитыми губами, прохрипел посрамлённый и укрощённый гигант.

— Тогда живи, — великодушно разрешила я, выпрямляясь. — Да помни мою доброту.

Учинённая мной, показательная расправа, произвела на Райво с Хендриком, серьёзное впечатление. Они сникли, воочию удостоверившись, что шутки со мной плохи.

Затем ими была предпринята успешная, однако, нелёгкая попытка подъёма Ягле Гвоздя, в вертикальное положение.

Наш разговор всё же завершён ещё не был, и продолжить его Райво решил с предъявления претензий.

— Мы переговорщики, — неуверенно начал он, избегая смотреть мне в глаза, — а значит, есть лица неприкосновенные. Что же получается на деле? Вопиющее попрание неписанного, освящённого веками, Закона для всех людей!

— Стыдно прятаться за благородный, древний Закон и вести себя по хамски. Тем более, сей поступок, позорен по отношению к девушке, — жёстко парировала я. — В общем, говоря языком моих крестьян, ваш товарищ пожал то, что неразумно посеял.

— Она права, Райво, — опустив голову и не обращая внимание на обильно текущую изо рта кровь, гулко пробасил гигант. — Я вёл себя недостойно. За что и получил по заслугам.

— Хм-м, ладно, — откашлявшись, закрыл щекотливую тему Райво. — быть по сему. Будем считать, что ничего не произошло.

— Да, ладно, — повторил, облизав пересохшие губы, явно нервничавший Хендрик. — Но мне непонятно, что ж ты такая ушлая и хваткая в военных вопросах, не разделаешься с нами без всякой болтовни? Зачем тебе эта лишняя трата времени? И золото… Если ты побывала в шатре Эйрика, то наверняка должна знать о его существовании. Однако о нём, ты не обмолвилась ни единым словом. Почему? Ты что, оставляешь оное нам? А с чего интересно столь странная щедрость? Когда на правах, фактически состоявшейся победительницы, ты способна диктовать практически любые условия. Верно, говорю? Э-э, госпожа?

— Зачем мне здесь, в этой глуши, сей презренный металл? — соврала я, сделав удивлённое лицо. — Торговлю мы ни с кем не ведём, внутри же Края, обходимся, и довольно неплохо, натуральным обменом. Так что пусть оно, лучше останется вам. Ведь если я не ошибаюсь, это часть жалованья хирда «Крылатый Череп»? Другую, вы понятное дело уже не получите. Но, учитывая, что делить придётся, на гораздо меньшее количество человек, чем рассчитывалось в начале, то и этой будет, вполне предостаточно. А насчёт упомянутой болтовни, или говоря более возвышенным языком — переговоров, могу сказать откровенно, их я затеяла, дабы, наконец, прекратить бойню, на которой я побеждаю, однако теряю при этом, драгоценные, рабочие руки. Видите ли, хоть Войско моё и велико, но более чем на восемьдесят процентов, состоит оно, из одних неопытных крестьян. А впереди предстоят обычные осенние хлопоты: уборка урожая; заготовка мяса; рыбы; мёда; прочих продуктов, необходимых для того, что бы безбедно пережить лютую зиму. И кто скажите, будет этим заниматься, если мы понесём большие потери? Вот потому то, здраво подумав, я решила поставить в этой истории, жирную точку. И что здесь непонятного, объясните мне?

— Гм-м, пожалуй… Твои мотивы убедительны, — согласился Хендрик, быстро переглянувшись с Райво. — Только мы сами не уполномочены заключать какой-либо договор. Мы вправе, только передать его условия, собранию всего хирда.

— Собранию остатков хирда, — не без злого, откровенного ехидства, поправила я его.

— Госпожа могла бы это и не уточнять, — глядя в землю, угрюмо буркнул Райво.

— Полностью солидарен со словами товарища, — глухо, с волчьими интонациями в голосе, прорычал Хендрик. — Ведь сложившийся расклад, ясен и так.

— Прошу прощения, — пожав плечами, небрежно извинилась я. — Не знала, что вы столь по-женски ранимы.

До этого безучастный Ягле Гвоздь, вдруг молча развернулся и стал спускаться с холма вниз, в направлении стоянки хирда. Хендрик с Райво на прощанье, чисто символически поклонившись, так же без лишних слов, последовали за ним.

— Положительный ответ жду ровно час, — вдогонку бросила я им. — Если он не последует — пеняйте на себя. Я уложу кучу своих людей, но до вас, доберусь. Лично до вас троих. И тогда у нас состоится ещё один, только весьма долгий разговор, после которого вы будете походить не на людей, а на бессвязно мычащие, ободранные куски мяса. Впрочем, судьба остальных попавших в плен, тоже не окажется завидной. Всех их ждёт длинный, хорошо заострённый кол.

Похоже, моя угроза задела самолюбие Райво. Застыв как вкопанный, он яростно выругался, однако обернуться и встретиться со мной взглядом, так и не осмелился.

Хм-м, видимо в отличии от Ягле Гвоздя, ему были дороги собственные зубы. А что при общении со мной, их можно запросто потерять, он уже убедился.

— Госпожа выбрала верную линию поведения с этими подонками, — понаблюдав за удаляющимися изгоями, одобрительно заявил дядюшка, — ибо кроме Силы, они ничего не признают.

— И госпожа пресветлая ярлинка, им эту Силу продемонстрировала наглядно и без всяких колебаний, — охотно признал, буквально светящийся от восхищения, Рагнар. — А главное — очень доходчиво!

— Угу, — лукаво мне подмигнув, согласился дядюшка, — однако, как же не просто, нашей госпоже Фианэль, достались все её, проявленные в данной военной компании, навыки и умения. Я прав, госпожа?

— Дядюшка! — не сдержавшись, я заулыбалась во весь рот. — Давай обойдёмся без грустных воспоминаний. Конечно, училась я охотно, да и стимул у меня имелся основательный. Но всё же… Всё же… Мне действительно приходилось не сладко.

— Зато на лицо — отменный, неоспоримый результат, — не отказал себе в удовольствии напомнить, дядюшка Рифли. — Пусть даже и стоивший многолетних мучений.

— Все мои успехи — заслуга не столько моя, сколько твоя. Ибо ты был неимоверно терпелив и воистину мудр. А я что… Я лишь во всём следовала твоим наставлениям, — тихо, но с огромной признательностью в голосе, ответила я.

— Госпожа излишне скромничает, — с растроганным видом, запротестовал дядюшка. — Потому как не проявляй она в обучении, железной воли и упорства, у меня ничего бы не получилось. Ровным счётом ничего!

— Если стороны, категорически не желают прийти к общему мнению, то дискуссию следует, увы, незамедлительно прекратить, — смеясь, объявила я, усаживаясь на траву и прислоняясь спиной, к плоскому камню, прогретому солнцем.

— Подчиняюсь своей госпоже, — не стал упрямиться дядюшка, — хотя повторюсь и убеждён в своей правоте.

Затем он расположился по соседству со мной, скрестив ноги по обычаю гоблинов, и о чём-то глубоко задумался.

Рагнар не пожелав к нам присоединиться, исполнял роль вперёдсмотрящего на морском корабле.

По прошествии минут пятидесяти, он вдруг с радостью вскричал:

— Идут, госпожа! Идут!

Незамедлительно приняв вертикальное положение, я пытливо, опасаясь какого-нибудь подвоха, всмотрелась в приближающуюся процессию. Но ничего подозрительного, не обнаружила. Впереди шли трое наших, уже знакомых переговорщика. За ними, испуганным стадом, без особого воодушевления, плелись люди, отнюдь не воинской стати и наружности. С левой и правой стороны, их сопровождали по пять рослых изгоев, подгонявших излишне медлительных, тупыми концами копий.

Я встретила их у подножия холма. Райво, открыл было рот, собираясь что-то сказать первым, однако, повинуясь моему властному жесту, не вымолвил ни слова. Я же неспешно прошлась вдоль доставленной толпы, выстроенной конвоирами, в нестройную линию. Вся команда несостоявшегося управляющего оказалась на лицо: двадцать человек, плюс сам посланник поганого Торнтстона, невзрачного облика человечек, попытавшийся спрятаться за спинами своих подчинённых. Откуда я вытащила его за ухо, грубейшим образом. После чего тот упал на колени и тонко, по бабьи, запричитал. С презрением от него отвернувшись, я подошла к Хендрику, Райво и Ягле.

— Вы выполнили моё требование, — не скрывая удовлетворения, признала я. — И с этой минуты, война между нами прекращается. Ступайте куда хотите, только, разумеется, не в направлении Края Медвежьих Полян. Отныне мы не враги, хотя понятное дело, и не друзья.

— А где гарантия нашей безопасности? — смачно сплюнув на землю, поинтересовался не перестававший хмуриться Хендрик.

— Да, хотелось бы знать, в чём она заключается, — немедленно поддержал его, криво ухмыльнувшийся Райво. — Для спокойствия души, так сказать.

Ягле смолчал, исподлобья, выжидательно уставившись на меня, будто огромный, вставший на задние лапы, свирепый, пещерный медведь.

— Гарантия у вас надёжней не придумаешь. Моё слово! — как можно весомей, произнесла я. — А кроме того, ещё и грядущая осень, когда у меня будут на счету, каждые рабочие руки. Зачем мне их сейчас терять? Но впрочем, об этом, я уже говорила. Разве не так?

— Ну… Пожалуй, нас, устроит слово столь благородной и доблестной госпожи, — заявил Райво, пошептавшись со своими товарищами. — Устроит оно полагаю, и всех остальных, оставшихся в лагере.

— Очень хорошо, — произнесла я, надменно вскинув голову, — ибо ничего другого, предложить не могу.

— Что ж, — с деланным сожалением, развёл руками Хендрик, — мы обсудили всё что хотели. И теперь нам пора.

— Надеюсь больше не свидимся, — менее любезно попрощался со мной Райво. — Хотя… От ночных кошмаров, не застрахован никто. Хм, но их я постараюсь, как нибудь вытерпеть. Лишь бы это было не наяву.

— У тебя тяжёлая рука, юная госпожа, — глухо проворчал Ягле, провожая взглядом товарищей, поспешивших отправиться восвояси. — Тяжёлая даже для меня… Только принесёт ли тебе это счастье: невероятное умение калечить и убивать?

— Не твоего ума дело, — грубо бросила я. — Однако если так уж хочешь знать, могу ответить со всей определённостью: — принесёт! Ведь я, в отличие от тебя — бродячего душегуба и грабителя, защищаю отчий дом, свою землю и вверившихся мне мирных людей. Улавливаешь между нами огромную разницу? А теперь, с глаз долой! Любитель гвоздей и молотка…

Ягле, почувствовав в моём голосе гневные нотки, почёл за благо, неуклюже поклонившись, немедленно ретироваться вослед за уходящими хирдманами.

И это было верное, своевременное решение. Берегущее зубы, здоровье и саму жизнь.

С вершины холма, я ещё пару минут, пристально наблюдала за группой изгоев, бредущих к лагерю. А потом, в сопровождении дядюшки Рифли и сотника Рагнара, сошла вниз, к мечникам, взиравшим на людей Торнтстона, с откровенным желанием пустить кровь.

— Гоните этот сброд в распоряжение Ингвара Осы. Пусть его крестьяне, глаз с них не спускают, — распорядилась я, с презрением отворачиваясь от лиц пленников, искаженных диким страхом.

А вскоре, мы все уже находились за чертой можжевельника, вне поля зрения хирдманов «Крылатого Черепа». Здесь мечники, повинуясь моей команде, сдали пленников на руки новому предводителю крестьянского отряда, сами же присоединились к остальному войску. Но ещё раньше, меня окружили сдержанно улыбающиеся сотники, во главе с воеводой Хагеном. Вопросов они не задавали, ведь и так было понятно, что Безродные поверили мне и заглотили нехитрую, но верную наживку.

Тем не менее, я предельно кратко, поведала им о проведённых переговорах и достигнутых на них результатах. Потом, предусмотрительно оставив троих наблюдателей, мы скорым маршем, добрались к месту гибели сборной сотни. Где в скорбном молчании, однако, не мешкая, предали земле, тела павших героев. И лишь свершив сию печальную церемонию, Войско отступило в берёзовую рощу. А там, всем, за исключением дозорных из второй порубежной сотни, был дан приказ хорошенько отдохнуть.

Уже уходя немного вздремнуть, я напомнила расположившимся по соседству с шатром, Хагену и дядюшке Рифли, что атаковать лагерь изгоев, мы будем на рассвете. А значит, с наступлением темноты, все сотни, включая крестьянский отряд, должны быть на ногах.

— Не изволь волноваться, пресветлая госпожа, — успокоил меня воевода, — я ничего не упущу и ни о чём не позабуду.

— А мелкие детали заключительного этапа войны, что ещё остались, мы сейчас доработаем вдвоём с Хагеном, — хитро прищурившись, поддержал его дядюшка. — Или ты считаешь, будто на нас нельзя положиться?

— Дядюшка! — с максимальным укором произнесла я, но, не выдержав взятого тона, тут же, не совсем весело рассмеялась. — Ну, на кого же мне ещё полагаться, скажи на милость? На родичей со Снежного острова? Или на деда Танобарга из Солнечной Долины? А может на… — но тут я вовремя прикусила язык, отнюдь не желая произносить имя великого Одина. Что, однако, не убавило у меня охоты, добраться до его седой бороды. Всерьёз добраться…

Едва я улеглась поудобней на свою походную кровать, как крепкий сон моментально смежил мои веки. И к стыду своему, проснулась я не сама, а была разбужена лёгким прикосновением маленькой дядюшкиной ладошки. Тем не менее, чувствовала я себя бодрой и полной сил.

— Пора, госпожа, — почему-то совсем тихо прошептал он. — Войско готово к выступлению.

— Надо было поднять меня намного раньше, — не скрывая крайнего недовольства, раздражённо пробурчала я, — а вы тянули до последнего. Я что, по-вашему, кисейная барышня? Да?

— Госпожа, ты первой, в одиночку начала эту опасную войну, — мягко, без признаков обиды, ответил дядюшка. — Поэтому мы и старались тебя не тревожить как можно дольше. Разве это не правильно?

— Ладно, — снизошла я, — подобные объяснения на сей раз принимаются. Но что б больше мне такого непорядка не происходило. Пойми ты, я — ярлинка! А значит, и требовать с себя должна строже, чем с прочих. Иначе, какой же я предводитель?

Возразить дядюшке было нечего, посему он предпочёл благоразумно промолчать.

Выйдя из шатра, я поприветствовала выстроенное в колонну по трое, Войско и кратко обрисовала задачу, в принципе сводившуюся к одной ёмкой фразе: — Ни один гад, не должен уйти живым!

Снимая по пути, выставленные от второй порубежной сотни, дозоры, мы задолго до наступления рассвета, охватили полукольцом лагерь Безродных, оставив без внимания лишь берег Баюкающего озера. При этом разведчики Эльтора, высланные на марше, впереди Войска, не обнаружили ни единой засады врага.

Вскоре, приведённые ко мне наблюдатели, сообщили о событиях, произошедших в стане хирда «Крылатый Череп», за прошедшее время.

А развивались они точно так, как я и предполагала. После завершения переговоров и нашего ухода с холма, изгои принялись делить золото. Естественно процесс этот шёл трудно, постоянно согласовываясь бранью, драками и как следствие — обильной кровью. Но ближе к вечеру, страсти в лагере улеглись. И более-менее умиротворённые изгои, выкатив несколько бочек со спиртным, предались безудержному пьянству, даже не озаботившись о надлежащей охране лагеря, несмотря на подступающие отовсюду лёгкие сумерки.

— И теперь весь этот перепившийся, поганый сброд, дрыхнет без задних ног, — безошибочно заключила я, едва выслушав рассказ старшего из наблюдателей. — А палатки покидает, лишь по крайней нужде.

— Всё в точности так и есть, госпожа пресветлая ярлинка, — с готовностью подтвердил докладывавший мне, воин первой порубежной сотни.

— Отлично! — не скрывая радости, воскликнула я. — Значит, возьмём их тёпленькими, да без особых потерь.

Распластавшись на земле, мы терпеливо дождались сначала предрассветной мути, а затем первых, пока ещё робких лучей солнца.

И тогда, почувствовав обращённые на меня, многочисленные взгляды, я поднялась в полный рост, выкрикнув только одну, заранее оговоренную команду:

— Бей-руби!

Едва отзвучали эти два красноречивых слова, как лучники, предваряя решающий бросок Войска, выпустили по палаткам изгоев, целую тучу, специальных, зажигательных стрел, снабжённых кожаными мешочками, наполненными чрезвычайно горючей, чёрной жидкостью. И пошла потеха… Брезент походных жилищ, мгновенно запылал яркими, весёлыми факелами. Вот только выскакивающим из них хирдманам, было совсем не до веселья. Ибо снаружи их ждали наши беспощадные мечи. Превратившись в смертоносный вихрь, я поспевала повсюду, где организовывался хоть какой-то очаг сопротивления.

Но к моему глубочайшему сожалению, из троих переговорщиков, мне повстречался один лишь Ягле Гвоздь. Произошло это, под самый конец, учинённой нами, молниеносной, коварной бойни, когда остатки изгоев, были согнаны к берегу Баюкающего озера. Гигант вовсю размахивал соответствующих размеров булавой, и никто из доброго десятка мечников, и близко не мог к нему подступиться. Однако и тут я могла опоздать, ибо в момент моего появления, мечники уже расступались в разные стороны, предоставляя лучникам, возможность расправиться с опасным противником. В данной ситуации их решение было оправданным, и с трусостью, ничего общего не имеющим. Ведь прояви они глупое, ненужное геройство и Войско понесло бы потери, которых можно в принципе избежать. А мой отец учил сотников и десятников, не разбрасываться жизнями простых воинов.

Повелительным жестом руки, я остановила лучников, изготовившихся засыпать гиганта, роем жалящих стрел. Те повиновались, хотя и без особой охоты.

А я небрежной походкой, направилась прямиком к Ягле, по пути легкомысленно помахивая оголённым мечом. Наверное, добрую минуту мы стояли лицом к лицу: при этом он обжигал меня люто ненавидящим взглядом, я же отвечала унизительной для него, улыбкой, исполненной жалости и лёгкой насмешки.

— Ты! — наконец со звериным рыком исторг он. — Не сдержала своё собственное слово! Да будь ты теперь на веки проклята! Подлая ведьма! Волчье отродье!

— Ну ведьма, ну отродье, — хладнокровно признала я, не переставая изводить гиганта, тонкой усмешкой. — Только зачем же так кричать? Меня этим не проймёшь, тем более не переделаешь. Хм-м, а что касается данного мной слова… Да вы просто глупые ослы, что поверили в его нерушимую крепость. Ибо я, держу оное только по отношению к достойным людям, столь же благородного, знатного происхождения, как моё. А вы к таковым не относитесь. Нет! Да и сам знаешь, не люди вы вовсе, а подлые, бродячие псы. Безродное, поганое дерьмо! В общем, вонючая, всеми презренная мразь!

Последние мои слова доконали и без того, едва сдерживающегося Ягле. Перехватив булаву поудобней, он ринулся на меня в атаку. Я же, не желая далее травмировать его психику, основательно расшатанную ещё в прошлую нашу встречу, добавочной игрой в кошки-мышки, молниеносно завершила схватку. Для этого мне пришлось внезапно поднырнуть под его правую руку, выброшенную для нанесения сокрушительного удара по моей голове и глубоко всадить свой меч, в самый низ его живота. Потом, взявшись за рукоять обеими руками, я резко потянула бритвенно-острый клинок вверх. После чего быстро отпрыгнула в сторону, отнюдь не стремясь, быть окаченной кровью, с головы до ног. А ударила та, густым, тёмным фонтаном… И, почти сразу же, из безжалостно рассечённой напрочь плоти, полезла целая масса кишок, похожих на какие то жуткие, исходящие зловонным паром, багровые верёвки, хаотически переплетённые между собой. Ягле, выронив из враз ослабевшей руки, булаву, попытался инстинктивно запихнуть их обратно, но они были очень скользкие и у него естественно, ничего не получилось. Находясь на расстоянии ярдов трёх, от гиганта, я спокойно наблюдала за его тщетно повторяющимися, бессмысленными попытками. А вот кое-кого из мечников, вывернуло наизнанку. Но я — ярлинка и позволить себе подобную слабость, никак не могла. Хотя чего скрывать, в душе, мне тоже было немного не по себе. К Ягле, же, я приблизилась почти вплотную, лишь тогда, когда почувствовала — он, вот-вот упадёт.

— Это тебе нелюдь, за сотню несчастных, прибитых тобой гвоздями, к крестам, дверям и заборам, — громко, словно приговор, возвестила я, с безграничным презрением всматриваясь в глаза гиганта, истекающие двумя ручейками слёз, проложившими себе светлые дорожки, по лицу, покрытому слоем копоти.

А затем, одним взмахом верного меча, я, будто кочан капусты, срубила его огромную голову. Когда же я обернулась назад, то увидела стоящих неподалёку: воеводу Хагена, дядюшку Рифли и почти всех сотников Войска.

Дядюшка смотрел на свою воспитанницу, с уже привычной, безграничной гордостью, а вот остальные, почему-то отводили взгляд.

— Неужели они начинают меня бояться? — мелькнула в голове крайне неприятная мысль. — Но всё что я делала и делаю, для их же блага! А может они тоже считают, что я ведьма? Хм, кто его знает. Ведь простой народ, да и люди в целом, так суеверны…

Всё же я не стала зацикливаться на этих тревожных вопросах. Не до того было, да и не время. Сейчас следовало заняться иным: отдать кое-какие, необходимые приказы, соответствующие данному моменту.

— В первую очередь тщательно обследуйте лагерь и прилегающие к нему окрестности, — сухим тоном, обратилась я к Хагену и сотникам. — Ищите притаившихся, выявляйте раненных. И ни тех, ни других, в плен не брать. Впрочем, это вы должны и сами знать. Завершив сиё дело, соберите уши, да хорошенько пересыпьте их солью. Они, вместе с уже добытыми, пойдут в подарок одному человеку. Ещё… Подсчитайте наши потери при штурме лагеря. А на место захоронения павших героев сборной сотни, прикатите валун покрупнее. Пусть потом над ним поработают самые искусные камнерезы Края Медвежьих Полян: выбьют имена всех погибших и, пожалуй — скорбящий лик богини Фрейи.

— Всё будет исполнено, пресветлая госпожа ярлинка, — низко поклонился воевода Хаген. — А камень мы уже приметили. Тяжёлый, правда, но мы справимся.

Выпавшее мне свободное время я посвятила своей любимой водной стихии: вдоволь наплававшись и нанырявшись, несмотря на большие волны, которые поднял, внезапно появившийся сильный, северо-западный ветер. Я даже умудрилась добраться до Высокого острова, за что заслужила, от наблюдавшего за мной с берега, дядюшки, весьма неодобрительный взгляд. Что было вполне оправдано и понятно, учитывая встречающиеся в том месте, мощные, сводящие ноги судорогой, ледяные ключи, бьющие со дна и коварные водовороты, внезапно появляющиеся и столь же внезапно исчезающие.

А примерно в полдень, когда я ещё не успела толком обсохнуть, явился Хаген в сопровождении командиров Войска. С собой у них имелись небольшие, холщовые мешки, чьё содержимое, загадкой для меня не являлось.

— Госпожа Фианэль! Обнаружено шестеро укрывающихся изгоев. И примерно около двадцати пяти раненных. Естественно все они понесли заслуженное возмездие, — бодро доложил воевода. — А что касается могильного камня, так он на месте. Мы установили его в самом центре захоронения, которое к счастью, не увеличится количеством новых жертв войны. Ибо мы в утренней битве, убитыми не потеряли ни одного воина. Раненные, да, есть, но и то полтора десятка.

— Хорошо, — с удовлетворением промолвила я, расчёсывая гребнем, мокрые, укороченные рукой безжалостного дядюшки, волосы. — А теперь приведите ко мне горе-управляющего и сопутствующий ему, вспомогательный сброд.

Спустя десять минут, все они уже стояли предо мной, трясясь, будто осиновые листки, на шквальном ветру. И это было вполне понятно, ибо изгои наверняка сообщили, об ожидавшей их, горькой участи. Но… Судьба этих людей, сложится совсем по иному. Хотя, пожалуй, они и заслуживают наказания.

— Как тебя зовут, ничтожный смерд? — окинув невзрачного посланца Торнтстона, грозным взором, вопросила я.

— Хакон, достойная госпожа, — ответил тот, боязливо вжав голову в плечи. — Хакон из рода Мак-Хайлона.

— Хм-м, Хакон, — в раздумье повторила я. После чего принялась рассматривать несостоявшегося управляющего, словно редкое, отвратительное насекомое. — И что же интересно привело тебя в наши далёкие, мирные края? Если не секрет конечно? — Ну, тут уж понятное дело, я слегка издевалась.

— Э-э-э, — с большой заминкой, издал первые, малозначительные звуки, горе-управляющий. — Потом, тщательно откашлявшись, он продолжил: — Меня прислал сюда мой хозяин — достойный купец Ятлан Торнтстон. Для… Для того, что бы помочь местным крестьянам, наладить взаимно прибыльную торговлю, с нашим богатым, славным и щедрым Свейлендом. М-м-м, а плохого, мы никому ничего не хотели. Да! Только добра и процветания! Истинно говорю! Ведь это несло выгоду…

— О том, что вы хотели Добра моему народу, не лги! — резко оборвала я, принявшегося вдруг разглагольствовать Хакона. — Не то запросто поплатишься, своим нечестивым языком! И о выгоде лучше помолчи негодяй. Ибо я, девочка отнюдь не глупая. Имею я так же представление и о твоём «достойном» хозяине. А также обо всех его замыслах, касающихся Края Медвежьих Полян и меня лично. Впрочем, оставим этот разговор. Теперь он совершенно ни к чему. Затронем лучше другую, более насущную тему. Догадываешься о чём я?

— Да-да, — тщедушный Хакон опять трусливо втянул маленькую голову в узкие плечи. — Ты имеешь в виду участь, ожидающую нас.

— Верно, смерд, — насмешливо прищурившись, подтвердила я. — И какова же она, по-твоему?

— Хм-м. Ну… — Хакон облизал враз пересохшие губы. — Нас, вероятно, казнят по прибытию в твои владения.

— Откровенно говоря, вообще то стоило бы. Однако вы, останетесь живы и благополучно вернётесь назад, в родной Свейленд, — приятно ошеломила я, несостоявшегося управляющего. — Но в благодарность за это, вам придётся сослужить мне, одну службу.

— Всё что угодно, госпожа правительница! — с превеликой готовностью выпалил воспрянувший духом Хакон. — Всё что ни прикажешь!

— Нисколько не сомневаюсь, — бросила я с весёлой иронией, обозрев просветлевшие после моих слов, лица людей из управленческой команды. — Тем более что поручение моё отнюдь не сложно. Заключается же оно в следующем. Вы должны будете, доставить своему хозяину — купцу Торнтстону, от нашего Края, вот эти гостинцы. — Я указала пальцем в сторону семи холщовых мешочков, стоявших неподалёку, тесным кружком. — Но кроме них… Лично от меня, ты передашь ему из рук в руки, сей кожаный кошель, в котором хранятся восемь весьма интересных и можно даже сказать поучительных, сувениров. — Вложив Хакону упомянутый предмет в щуплую ладонь, я продолжила наставления. — На словах же перескажешь своему хозяину следующее: — Если он, Ятлан Торнтстон, когда-либо опять посягнёт на свободу моих подданных, то я — правительница Края Медвежьих Полян, светлая ярлинка Фианэль Отважная, разыщу его не только в Свейленде, но где угодно. Пусть даже и под землёй. После чего заставлю горько пожалеть о том, что он вообще имел глупость родиться на этот свет. И если у него есть сомнения, насчёт сказанного мной, что ж, пусть попробует проверить. Если храбрости конечно хватит. Хотя откуда она у подобного ничтожества?

— Я доложу обо всём в точности, достойная госпожа правительница, — низко, едва не до земли, поклонился Хакон. — Клянусь тебе в том, Милостью Богов!

— Хорошо. — Я благосклонно ему кивнула. Затем, немного поразмыслив, сообщила: — Тебя и твоих людей, к месту высадки сопроводят мои порубежники. Но как ты думаешь добираться дальше? Неужели берегом? Далековато, да и не безопасно.

— Ну, тут всё очень просто, пресветлая госпожа, — с готовность ответил Хакон. — Здесь в лагере, имеются вестовые голуби. А по уговору с хозяином, возвращающаяся, э-э-э, после предполагаемой победы часть хирда, должна была за семь дней до выхода к побережью, выпустить их из клетки на волю. Гм, мы естественно поступим таким же образом. И едва они прилетят в Свейленд, как Ятлан Торнтстон отправит в море, один из своих, многочисленных кораблей. Нам останется в худшем случае, несколько дней подождать его в бухте Белуги. Но скорей всего, он прибудет туда, до нашего появления.

— Что ж, в таком случае счастливого пути, Хакон из рода Мак-Хайлона, — вполне искренне пожелала я, но впрочем, тут же и предостерегла: — Только не вздумай впредь попадаться мне на глаза. Ибо второй раз, столь дёшево не отделаешься. — И обращаясь уже ко всем членам его команды, я от души посоветовала: — А вы непременно смените хозяина! Нынешний — до добра вас не доведёт. Хотя, полагаю, вы уразумели теперь это и сами, без моей подсказки. Верно, говорю?

Подчинённые Хакона, вразнобой загалдели, выражая полное согласие с моими словами.

Вполне удовлетворённая этим, я отдала стоящему позади Хагену, необходимые распоряжения, касающиеся отправки двадцати порубежников и одного разведчика, к побережью Белого моря. Нельзя сказать, будто моё решение, обрадовало воеводу, желавшего привести в Край, сразу после битвы, как можно больше уцелевших воинов. Однако, всё же, он понимал обоснованную необходимость такого шага, диктовавшегося не столько опасностями скандинавских лесов, сколько большой вероятностью, что свейи просто-напросто, очень скоро заблудятся. А нам, кровь из носу, требовалось доставить «гостинцы» по адресу. Ибо если это таки произойдёт, о Крае Медвежьих Полян повсюду пойдёт гулять убедительная слава места, куда не следует соваться ни с каким, даже самым профессиональным войском. А пренебрегать подобной, чрезвычайно выгодной нам репутацией, мы не могли. Ведь от этого зависело будущее многих и многих людей…

В окрестностях сожжённого, разгромленного лагеря, мы пробыли ещё с пару часов. За это время воины вымылись, привели в порядок оружие, снаряжение и основательно подкрепились. В обратный же путь, мы пустились отнюдь не налегке; кроме сундуков с золотом, я приказала взять, не обращая внимания на степень повреждения, всё оставшееся после изгоев военное имущество. Зная золотые руки кузнецов Края и прочих его мастеров, я небезосновательно надеялась на полное восстановление оного.

Мы отошли от стоянки хирда чуть более мили, когда Хаген вдруг резко остановился и спросил, удручённо глядя, куда то в сторону:

— Госпожа… Может нам всё же стоит погрести павших врагов? Ведь как не крути, а они люди. И оставлять тела так, под открытым небом… Хорошо ли это?

— Пусть их хоронят волки да медведи! — в сердцах бросила я, не сбавляя шаг. Но затем смягчилась и тихо добавила, тоже остановившись: — Воевода, я не дикий зверь. Однако в мои намерения не входит, утруждать и без того утомлённых воинов, рытьём огромной, братской могилы. Да и не поворачивать же нам назад, в самом деле!

Больше к этой щекотливой теме, мы не возвращались…

Лёгкие сумерки застали нас на краю берёзовой рощи, где и было решено, выставив дозоры, сделать привал до утра. А вскоре, повсюду запылали костры, над которыми забулькали подвешенные котелки, распространявшие всё более и более дразнящие ароматы.

Несмотря на внезапно навалившуюся усталость, я ещё прошлась в сопровождении дядюшки по территории временного лагеря, обмениваясь шутками с воинами, пребывавшими в состоянии некоторой эйфории. Что было вполне понятно после победы над таким умелым и жестоким противником. А мой приказ выдать каждому, по доброй кружке захваченного у изгоев, французского вина, несомненно, только прибавлял им в этот вечер, хорошего настроения.

По завершению обхода, к нам подошёл Хаген, предложивший разделить с ним и с другими командирами Войска, праздничный ужин.

Извинившись, я отказалась, сославшись на полное отсутствие аппетита и желание выспаться.

Дядюшка заколебался с ответом, бросив на меня озабоченный взгляд. И лишь когда я клятвенно уверила его что со мной всё в порядке, скрепя сердце, отправился с воеводой на скромный, походный пир.

Я же побрела в направлении своего шатра. Уже находясь внутри, я ощутила, как последние силы покидают меня и словно подкошенная, рухнула на узкую койку. — Неужели Фианэль Отважная, на поверку оказалась не бойцом со стальными мышцами, а изнеженной девицей? — мысленно спросила я саму себя, невесело улыбнувшись в темноте. Благо почти мгновенно пришло осознание того утешительного факта, что меня свалила с ног не физическая слабость, а тяжёлый груз ответственности, за жизни множества, доверившихся мне людей. Груз ответственности ярлинки и правительницы, который не переложишь на другие плечи…

И почти засыпая, я отчётливо поняла, что никогда не покину навсегда, Край Медвежьих Полян. Даже ради тёти Ири… Ибо только там моё место, как впрочем, и сам смысл существования. Там я постоянно ощущаю незримое присутствие отца, его верных друзей, Булата, наконец. А в башне, на плато, словно витает мамин дух… А что ожидает меня у тёти? Незнакомая, далёкая страна; чуждые обычаи; надменные придворные, наверняка возненавидящие меня с первых же минут. Хм-м, вот разве что в гости можно будет съездить. Только не надолго… О том, что тётя Ири может и не удержаться на троне своих предков, думать сейчас не хотелось. Да и толку от подобных мыслей? Изменить то ими, всё равно ничего не изменишь… Кроме того, держать в голове худое, верный способ действительно накликать несчастье. Совершенно неожиданно и не уразуметь к чему, мне вдруг вспомнилось лицо тёти, после моего плевка, в физиономию высокородного дедушки Танобарга. Оно у неё было такое искренне изумлённое, что я даже в тот напряжённый момент, не смогла сдержать здорового смеха. Правда вряд ли он там, кому нибудь сильно пришёлся по душе. Включая конечно, и изрядно шокированного моим поступком, дядюшку. Но тот хоть… Тут веки мои в последний раз смежились, размышления и воспоминания потеряли остатки ясности и сознание моё, окончательно растворилось в загадочном мире Снов.

И вновь, как и много раз до этого, на перекрёстке бесчисленного множества, убегающих вдаль дорог, я встретилась с Белым Волком.

— Приветствую тебя, Вожак! — с уважением поклонившись, первая начала я разговор. — Позволь узнать, удачна ли была твоя охота?

— Вне всякого сомнения — да, — мой собеседник разинул зубастую пасть в ухмылке, способной у слабонервного, запросто вызвать разрыв сердца. — Но я знаю и твоя охота, превзошла все ожидания. Верно, Светлая Сестра?

— В том заслуга не столько моя, сколько твоя и другого моего наставника — Рифли Тень, из рода Ночных Призраков, — скромно ответила я, поставленная в тупик, своим новым именем.

— Нет, Светлая Сестра! — огромный волк, несогласно замотал тяжёлой головой. — Это твоя большая Победа! Твоя и только твоя!

— Благодарю за добрые слова и высокую оценку, Вожак, — прошептала я, ещё раз низко поклонившись. — Но всё же, не будь вас…

— То о тебе позаботился бы кто нибудь другой, — со всей категоричностью, прервал мой лепет, Белый Волк. — Или ты полагаешь, Великому Одину большая сложность найти для своей самой младшенькой, любимой внучки — достойных учителей?

— Лучше бы он спас маму и не дал погибнуть отцу, — тихо промолвила я и не прощаясь, пошла прочь. Не хотелось показывать, могучему духом и телом, зверю, слёзы на моих глазах…

Он не окликнул меня. Только сочувственно, совсем по человечески, вздохнул вослед.

От этого вздоха, я, кажется и проснулась, безошибочно определив, что скоро рассвет. Однако вставать, совсем не хотелось. Наверное, тому виной, было упоминание Белым Волком, могущественного верховного бога Асов, помимо воли, навеявшее грустные мысли и воспоминания. Они то и зародили новое стихотворение, возникшее в моей душе стихийно и без каких либо усилий.

Вот его строки…

А вскоре я таки покинула койку и походная жизнь закрутилась своим чередом… С Войском же, продолжающим путь домой, мы временно расстались неподалёку от плато. Необходимо было удостовериться, что Локи пошёл на поправку. А так же проверить, не вернулся ли запропавший невесть где Крауг. И понятное дело, посмотреть, как там устроился ворон Фрух. К счастью здоровье рыжего разбойника оказалось настолько укрепившимся, что его даже решили взять с собой. Правда, предварительно, основательно накормив, ибо от оставленного мной окорока, не наблюдалось и малейшего следа. Что касается дракона, то он к моему глубочайшему огорчению, так и не вернулся. А вот скавр пребывал на плато, где, судя по всему, ему весьма понравилось. Он устроил гнездо на крыше Логова, хотя не мог не предвидеть всю рискованность подобной затеи. Однако я не стала пока отговаривать ворона, переместить его в другое место. Не до того было.

Под вечер мы догнали Войско. А спустя пять суток, оказались на околице деревни, ближайшей, к границе Края. Там нас встречала огромная, притихшая толпа, знавшая о разгроме изгоев, из сообщений, присланных с вестовыми голубями. О чём не ведали замершие люди, так это о том, кто именно сложил свою голову на поле брани… А иллюзий, что война с подобным противником может обойтись без жертв, наверняка не питал никто.

Первыми, сломя голову к нам бросились женщины. И стройные ряды Войска, застывшего посотенно, с развёрнутыми знамёнами, сразу смешались. А вскоре, воедино смешались и звуки: плач, смех, крики — полные восторженной радости, либо безутешного горя…

— Две стороны Победы, — с горечью тихо прошептала я, ощутив такой приступ вины за каждого погибшего воина, что впервые в жизни резко заныло сердце.

— Привыкай, госпожа, — попытался по своему обыкновению, поддержать меня дядюшка, — ибо как ни прискорбно, но по иному, в нашем мире не бывает.

— Нет, — я попыталась незаметно смахнуть, вдруг набежавшие слёзы, — к этому мне никогда не привыкнуть. Да и стоит ли черстветь душой?

— Эх, госпожа, несладко тебе тогда придётся. Ой, не сладко! — дядюшка тяжело, однако без осуждения вздохнул и отвернулся.

— Не сомневаюсь, — со слабой улыбкой ответила я, — но разве может дочь Харальда Смелого поступать иначе?

— Ну… Нет, пожалуй, — признал, поворачиваясь ко мне, насупленный дядюшка. — Не сможет, несмотря ни на чьи советы и на последующий, возможно весьма суровый опыт правительницы. Ибо твой отец всегда, чрезвычайно ценил, жизнь и благополучие простых людей. Ты же — буквально вся в него. Поэтому подобных, ни к чему не ведущих тем, обещаю больше не касаться.

— Вот и отлично, — подвела я черту, под произошедший разговор. — Этим ты сохранишь своё и моё время, для иной, действительно важной, либо попросту приятной беседы.

— Угу, — буркнул дядюшка, уставившись на быстро растущую в небе точку, приближающуюся со стороны плато. — Госпожа, а как насчёт словесного перемывания косточек, загулявшему дракону-дезертиру? Ты случайно не против?

— Нет, — заулыбалась я во весь рот, глядя на быстро приближающегося Крауга. — Я даже не против, вначале надрать ему уши.

Естественно встреча давних друзей обошлась без этих эксцессов. Однако и вволю поболтать, им не довелось. Войско вскоре двинулось дальше, к своей конечной цели — Пьяному Колодцу, центральному поселению Края Медвежьих Полян, где была его главная база. Там же, готовилось торжественное чествование победителей грозного врага — изгоев, хирда «Крылатый Череп». Но друзья не расстраивались, зная, что теперь, когда они все вместе — такое время, непременно настанет. И тогда каждый, за исключением конечно волка, расскажет о своих похождениях. А о том, что в будущем, им предстоят новые приключения, они тоже догадывались. И по правде говоря, их, это не сильно огорчало. Ибо по общему убеждению жителей Волчьего плато — сытая, спокойная жизнь, была сравнима лишь с водой в застойном пруду. Тихо, нет волн, но смертельно скучно и мёртво…

Что ж, автор обещает нисколько не разочаровать своих героев. А заодно и уважаемых читателей. Из всего этого следует, что мы отнюдь не прощаемся. Пройдёт немного времени, и мы, надеюсь, вновь увидимся, в бескрайних дебрях великого таинственного Скандинавского Континента. Но что бы это произошло, в дорогу автору, надо собираться уже сейчас. Так пожелайте счастливого пути! И до встречи!