Фиктивная помолвка

2

Брови Филиппа поползли вверх, когда он заметил перепуганное выражение лица Одри.

— Разве ты не прочитала бумагу, которую я тебе дал? Дизайнер интерьеров Дебора Денисон подала на тебя в суд. Неужели ты ждала, что она проявит милосердие к клиенту, пользовавшемуся ее услугами без малейшей надежды суметь расплатиться за них?

Одри отрешенно покачала головой, внутри у нее все переворачивалось.

— Но я же предложила мисс Денисон выплату частями…

Филипп безразлично пожал плечами.

— Видимо, эта дама решила устроить публичный спектакль, чтобы отбить у других клиентов охоту забывать о расчетах с ней. И ты весьма подходящий кандидат на публичную порку, поскольку у тебя нет занимающих высокое положение друзей, готовых вступиться за тебя и нарушить ее планы.

— Но судебное преследование… — Насмерть перепуганная Одри едва выдавила из себя эти слова.

Ее наивность сыграла с ней злую шутку. Она заглянула в бумагу, которую все еще держала в руке, и увидела незамеченную ранее пометку мелким шрифтом под суммой долга Деборы Денисон: «Подлежит судебному разбирательству». От ужаса кровь застыла в жилах Одри. Эта леди прекрасно знала, что ее настоящим клиентом была Стелла, а Одри лишь озвучивала инструкции сестры.

— За обман, пусть и ради величия, как и за все остальное, нужно платить, — изрек Филипп.

— У меня путаются мысли, — пробормотала Одри.

— Соберись. Я вовсе не намерен потратить целый день, чтобы дождаться от тебя ответа! — холодно бросил он.

Одри посмотрела на него полными слез глазами и начала теребить зажатый между дрожащими пальцами носовой платок.

— Я не смогу обмануть Максимилиана, мистер Мэлори. Я не смогу жить, если придется ему лгать. Это очень дурно.

— Ты проявляешь недальновидность и эгоизм! Помолвка с тобой — единственное, чем я могу порадовать Максимилиана. Какое ты имеешь право утверждать, что это дурно или аморально?

— Ложь — это всегда дурно! — Одри всхлипнула и смущенно отвернулась.

— Максимилиан даже не узнает, что это ложь. Он будет восхищен. Я рассчитываю оставить тебя с ним на Лазурном берегу на несколько недель при условии, что состояние его здоровья позволит мне покинуть старика на время, — решительно заявил Филипп.

— Я не могу… просто не могу! — Одри сделала болезненное усилие, пытаясь глубоко вздохнуть, и, пошатываясь, направилась к двери, едва различая сквозь слезы, куда идет. — И с вашей стороны просто низость называть меня эгоисткой. Как вы можете?!

— Ради Максимилиана — с легкостью. Я загляну к тебе вечером, чтобы услышать ответ. К тому времени, думаю, ты примешь решение.

Одри дрожащей рукой рывком распахнула дверь и, бросив на босса осуждающий, полный злобы взгляд, с жаром воскликнула:

— Идите к черту!

Только закрыв за собой дверь, девушка заметила нескольких служащих банка, стоявших в конце коридора с отвисшими челюстями.

— С тобой все в порядке, Одри? — любезно осведомился Джоуэл Кемп.

Кто-то отечески обнял ее за плечи, чтобы увести.

— Мы подыщем тебе работу в другом месте.

— Ты не думала зарабатывать на жизнь приготовлением пищи? — послышался другой голос. — Ты же прекрасная кулинарка. Правда, работа в ресторане не синекура…

— К тому же у меня все валится из рук, — пробормотала Одри, чувствуя, как ее охватывает отчаяние.

— Только подумать, она послала Филиппа к черту! — вполголоса восхитился кто-то.

Процессия добралась до кабинета, где у Одри был собственный стол. Вокруг нее, похоже, собрались все сотрудники, работающие на этом этаже.

— Да, теперь босс ни за что не позволит дать тебе хорошие рекомендации, — хмуро заметил Джоуэл.

— Он пытался меня шантажировать, — пробормотала Одри и тут же спохватилась, что от расстройства едва не проболталась. — Не обращайте на меня внимания… сама не знаю, что несу.

Она вдруг заметила, что не в состоянии связно мыслить. Предложение Филиппа Мэлори сейчас казалось ей чем-то нереальным, игрой воспаленного воображения. Фиктивная помолвка, чтобы угодить Максимилиану? Она, превращенная в изящную особу, и рядом элегантный Филипп? Неужели мир перевернулся?

— Теперь здесь не с кем будет даже шуткой переброситься, — посетовал кто-то.

— Тебе придется забрать из фонтана золотых рыбок… там им все равно не очень-то хорошо жилось. Филипп устроил настоящий разнос, когда недавно заметил, как ты их кормила, — хмуро сказал Джоуэл.

— Там осталась всего одна, да и аквариума у меня нет!

Одри всхлипнула, чувствуя, что чаша ее страданий переполнена. Забрать золотую рыбку из фонтана и больше никогда не появляться в банке? Она вдруг ощутила, что теряет нечто дорогое и близкое.

В дальнем конце комнаты сердобольные сослуживцы собирали ее вещи — набралось три полных пакета. Одри подали бумажный носовой платок, кто-то предложил стакан воды.

— Нам будет не хватать тебя. И вот… мы тут скинулись…

Когда Джоуэл сунул в ее сумку конверт, Одри поняла, что к ее увольнению были готовы и лишь ждали случая утешить ее.

— Я подвезу тебя, не тащиться же тебе домой на автобусе с пакетами, — вызвался Джоуэл.

— Просто и не знаю, как всех вас благодарить, — призналась Одри, садясь в машину Джоуэла в подземном гараже.

Она с осторожностью прижимала к себе банку, где временно обрела жилье единственная золотая рыбка, которую Одри втайне от всех называла Филиппом. Рыбка эта сожрала свою напарницу, а когда Одри, опасаясь, что «Филиппу» станет одиноко, купила еще одну, та разделила участь предшественницы. Сейчас «Филипп», лениво помахивая хвостом, плавал у самой поверхности воды. Одри с грустной улыбкой задумчиво наблюдала за рыбкой.

— Босс иногда бывает просто невыносим, но он настоящий гений. От него не приходится ждать простых человеческих эмоций. Постарайся не думать о плохом. Сходи-ка лучше и помоги Келвину по хозяйству… или займись еще чем-то, — советовал Джоуэл, стараясь подбодрить ее. — Похоже, это тебе всегда помогало разогнать печаль. Именно так Одри и поступила бы, если бы вечером ей не предстояло обслуживать посетителей в кафе. Выполнение любой работы для Келвина позволяло ей чувствовать, что она занимает пусть и незначительное, но свое собственное место в его весьма бурной жизни. При благоприятном стечении обстоятельств, если Келвин не спешил на свидание или не отправлялся в ресторан, он мог попросить Одри приготовить что-нибудь и приглашал остаться ужинать с ним. Она жила ради этих нечасто выпадавших на ее долю ангажементов.

— Ты довольно долго пробыла у Филиппа в кабинете, — вдруг заметил Джоуэл.

— Мы немного побеседовали о Максимилиане.

— Одри, почему ты сказала, что Филипп шантажировал тебя?

— Я, видимо, просто неудачно выразилась.

Джоуэл бросил на ее испуганное лицо взгляд, в котором сквозило уважение.

— Он никогда не одобрял твоей дружбы с Максимилианом. Не могу понять почему.

Джоуэл помог ей донести до двери квартиры пакеты и поспешил вернуться в банк: дружба дружбой, а высокооплачиваемую должность ему терять не хотелось.

Одри открыла дверь своей крохотной квартиры. Поместив золоточешуйчатого «Филиппа» в глубокую стеклянную миску и покормив его, она перенесла миску на подоконник в надежде, что, наблюдая за облюбовавшими карниз голубями, рыбка не будет скучать.

Закрыв квартиру, она спустилась на улицу и отправилась к соседке, с чьим ребенком частенько оставалась по выходным. В качестве ответной любезности та днем присматривала за беспородным псом Одри по кличке Альт.

Немного погуляв с Альтом в парке, девушка вернулась домой. Держать животных в квартире было строжайше запрещено, но до сих пор у нее не возникало неприятностей, ибо Одри пока удавалось приводить пса домой тайком от любопытных глаз соседей. Теперь, когда дни стали длиннее, она опасалась, что ее разоблачат.

Каким образом моя жизнь вдруг превратилась в кромешный ад? — изумленно задавала себе вопрос Одри, наблюдая за жадно поглощающим свой обед Альтом. Будущее выглядело столь безоблачным, когда она приехала в Лондон и поселилась в просторной квартире Стеллы, во всяком случае, представлялось более многообещающим, чем прошлое…

Мать Одри умерла, когда девочке исполнилось пять лет, и отец уже на следующий год вновь женился. Даже сейчас Одри тяжело вспоминать, что Стелла вовсе не родная ее сестра, а сводная — дочь второй жены отца, Лидии. Будучи уже подростком, Стелла не проявляла особого интереса к ребенку на семь лет младше ее, но Одри всегда страстно стремилась сблизиться с сестрой, чьей красотой восторгалась. В семнадцать лет, начав работать в мюзик-холле, Стелла покинула родительский дом.

Год спустя от инфаркта умер отец Одри, а еще через год у Лидии обнаружились первые симптомы того, что оказалось неизлечимой болезнью. Одри не представилось возможности получить свидетельства об окончании школы: она была вынуждена пропустить очень много занятий. В периоды обострения болезни Лидии Одри приходилось оставаться дома, чтобы ухаживать за мачехой. В шестнадцать лет она бросила школу.

Четыре года Стелла регулярно присылала деньги, но специфика работы, требующая разъездов, не позволяла ей часто появляться дома. Прошел еще год, Лидия тихо скончалась, и Одри по собственной инициативе отправилась в Лондон, чтобы поселиться вместе со Стеллой. Привыкшая жить одна, сестра поначалу без особого энтузиазма отнеслась к этой затее, но вскоре, оценив, что Одри сможет присматривать во время ее отсутствия за квартирой, смирилась.

Для собственного удобства Стелла открыла единый банковский счет на свое имя и на имя сестры, куда поступали значительные суммы, чтобы Одри могла оплачивать все счета. А когда Одри начала служить в банке, все заработанные ею деньги поступали на этот же счет.

Одри частенько заказывала дорогие напитки и еду для пышных вечеринок, устраиваемых Стеллой. После первой и единственной встречи Стеллы с Деборой Денисон дело с дизайнером имела Одри, следившая, чтобы стоивший огромных денег ремонт квартиры проводился в полном соответствии с желаниями сестры.

А затем, примерно три месяца назад, Стелла неожиданно заявила, что покидает Великобританию, упаковала вещи и улетела в Америку. Одри переехала на другую квартиру, но уже через несколько недель от кредиторов сестры на нее посыпались требования о выплате долгов. Одри с ужасом обнаружила, что на их совместном счету не только не осталось каких-либо сбережений, но и возможный кредит значительно превышен.

Только после того, как заместитель директора банка терпеливо объяснил ей все нюансы, Одри поняла, что несет ответственность по неоплаченным счетам Стеллы. Она немедленно связалась с сестрой. Признавшись, что денег у нее пока нет, и пообещав помочь, как только сможет, Стелла довольно сухо напомнила Одри о деньгах, которые щедро присылала все годы, пока Одри ухаживала за Лидией. И Одри тогда вдруг остро почувствовали свою вину, ибо как ни трудно ей жилось в те годы, без финансовой поддержки Стеллы пришлось бы еще тяжелее.

Но когда в следующий раз Одри позвонила сестре, ей сообщили, что Стелла уехала, не оставив нового адреса. Это случилось два месяца назад, и с тех пор она не получала никаких известий о сестре.

Страшное предчувствие, что Стелла не имеет ни малейшего желания связаться с ней или уладить свои отношения с кредиторами, теперь постоянно преследовало Одри. Хотя она и ругала себя за то, что сомневается в Стелле, в глубине души признавала неприятный факт: ее очаровательная сводная сестра на первый план всегда ставила собственные интересы. Одри умирала от страха, что ее привлекут к суду за неоплату этих ужасных счетов. Предложение Филиппа Мэлори расплатиться с кредиторами, честно говоря, являлось выходом из положения…

Закончив смену, Одри вышла на улицу. Она изнемогала от усталости и не обратила внимания, как стоявший у кафе спортивный автомобиль тронулся с места и медленно покатил за ней. В течение всего лишь одного ужасного дня ее уверенность в будущем, и без того представлявшимся отнюдь не в радужном свете, покинула девушку. Максимилиан умирает, мрачно думала она, а мне, словно преступнице, предстоит предстать перед судом.

— Садись в машину, Одри.

Терзаемая свалившимися на нее бедами, она напрочь забыла о Филиппе Мэлори, и сейчас, услышав его голос, обмерла от страха. Она оглянулась и увидела всего в ярде от себя роскошную спортивную машину. Гордо вскинув голову, Одри приготовилась продолжить путь к автобусной остановке.

— Садись в машину, — четко выговаривая каждое слово, велел Филипп и, выйдя из машины, грозно посмотрел на Одри с высоты своего огромного роста.

— Я больше не обязана выполнять ваши приказы!

К ним подошел полисмен.

— У вас какие-то проблемы?

— Да, этот человек пристает ко мне, — пожаловалась Одри.

— Я видел, как вы преследовали эту мисс на машине, — обратился полисмен к Филиппу. — Вам известно, что это преступление?

— Мисс работает у меня, офицер.

— Больше не работаю! — запротестовала Одри. — Почему он не оставляет меня в покое?

— Не нравится мне все это, сэр. — Полисмен окинул подозрительным взглядом роскошный автомобиль и дорогой темно-серый костюм Филиппа.

— А вот и мой автобус! — воскликнула Одри.

— Одри, ну-ка помоги мне уладить это недоразумение, — со скрытой угрозой в голосе прошипел Филипп.

— Какое недоразумение? — в полной растерянности спросила она.

— Этот господин преследовал вас на машине и высказывал угрозы в ваш адрес, — вмешался полисмен. — Думаю, надо пройти в участок и там во всем разобраться. — И он начал запрашивать по рации данные на машину Филиппа. Глаза Филиппа, словно два кинжала, впились в Одри, и ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Одри быстро заморгала, а на бледных щеках вспыхнул яркий румянец.

— О, офицер, вы подумали, что… Боже мой, да вы шутите?! — сдавленно воскликнула она, ненавидя себя за малодушие. — Он никогда бы не посмел сделать ничего такого… я хочу сказать, он даже не стал бы на меня смотреть!

— Тогда чем же этот господин занимался? — устало спросил полисмен.

— Он предлагал отвезти меня домой, но мы немного разошлись во мнениях, — пробормотала Одри, от стыда боясь поднять глаза на обоих мужчин. Неужели блюститель порядка вообразил, что Филипп Мэлори преследовал ее с гнусными намерениями?..

— А теперь она проявит благоразумие и сядет ко мне в машину, — с каменным лицом подытожил Филипп.

Одри послушно открыла дверцу и забралась в салон.

— Я не виновата, что этому полисмену взбрело в голову, будто вы пристаете ко мне, — покраснев от смущения, пробормотала она.

— О, на этот счет можешь не волноваться! Офицер совсем не это подумал. Он принял меня за сутенера.

Одри устроилась на удобном сиденье, решив, что в этом районе роскошный автомобиль и прекрасный костюм Филиппа и впрямь выглядят подозрительно.

— Как ты посмела осрамить меня?

— Прошу прощения, но вы мне не давали проходу, — устало пробормотала она.

— Я… тебе… проходу не давал?

Похоже, Филипп привык, чтобы перед ним заискивали всеми возможными способами, подумала Одри, тщетно пытаясь подавить зевок.

Всем известно: «не сотвори себе кумира», но люди только этим и занимаются. Почувствовав интеллектуальное превосходство такого человека, как Филипп, узнав о его безмерном богатстве, об огромной власти и влиянии, простые смертные, как правило, забывали о достоинстве. Желая произвести хорошее впечатление, они начинали заискивать и нести чушь, шли на смехотворные подчас ухищрения, чтобы угодить и запомниться.

Что же касается женщин, то перед мысленным взором Одри возникла нескончаемая череда блистательных особ, удостоенных внимания Филиппа. Он всегда проявлял осмотрительность в этом вопросе, находился в постоянном поиске новой, более красивой игрушки. И неизменно достойная замена уже ждала своей очереди еще до того, как он решал покинуть ее предшественницу. Но Филипп никогда не позволял амурным приключениям наносить ущерб работе, и тех, кто пытался нарушить это золотое правило, ждала скорая отставка. Проявление собственнических замашек в отношении Филиппа обязательно вело к разрыву.

Когда они подъехали к дому, где жила Одри, Филипп бесцеремонно потряс ее за плечо, выводя из полусонного состояния.

— Как правило, в моем обществе женщины не засыпают.

— Ко мне это не относится, — пробормотала еще не совсем проснувшаяся Одри.

— Тем лучше: значит, у тебя не возникнет никаких честолюбивых замыслов, пока мы будем во Франции, правда?

— Я не собираюсь во Францию.

— Тогда я подарю тебе премиленькие открытки, будешь посылать Максимилиану из тюрьмы.

Одри, словно подброшенная пружиной, выпрямилась и, окончательно проснувшись, в ужасе уставилась на него. Ухмылка появилась на лице Филиппа.

— Это твой первый проступок, но кто знает?.. За нарушение законов женщины частенько получают более суровые приговоры, чем мужчины.

Одри похолодела и, стуча зубами, прошептала:

— Видимо, нам стоит переговорить.

— Пожалуй, стоит, — спокойно согласился Филипп. — Женщина, назвавшаяся домовладелицей, весьма разозлилась, когда я постучал в дверь твоей квартиры, а оттуда послышался собачий лай. Она поднялась наверх, чтобы проверить…

Ужас исказил лицо Одри.

— О нет, только не это! Она услышала, как лает Альт, и теперь знает о его существовании!

— А держать домашних животных запрещено, — злорадно добавил Филипп и лицемерно вздохнул. — Полагаю, теперь тебе придется либо переехать, либо избавиться от пса.

От осознания подобной перспективы Одри затрясла головой. Воистину сегодняшний день худший в ее жизни!

— Кто вас просил колотить в дверь? Вы наверняка напугали Альта! Он обычно тихий как мышка.

— Думаю, Франция призывно манит тебя, — лениво заметил Филипп. — Жизнь может стать совсем иной. Все твои долги выплачены… никаких судебных разбирательств… отдых на Лазурном берегу… Максимилиан счастлив, как младенец, а ты довольствуешься сознанием того, что принесла ему самую замечательную новость, какую он когда-либо слышал. В его нынешнем состоянии это очень важно.

Мысленно взвешивая сказанное Филиппом, Одри наблюдала за ним с каким-то суеверным восхищением. Он был чертовски умен и предельно расчетлив в выборе времени начала своей словесной атаки.

Как же поступить? — терзалась Одри. Жизнь моя рухнула, мне грозит быть выброшенной на улицу, ибо я ни за что не откажусь от Альта, и в то же время передо мной открываются дьявольски заманчивые перспективы разом покончить со всеми неприятностями и начать новую жизнь. И все же Одри прошептала:

— Я не могу…

— Можешь, — мягко возразил Филипп. — Ты можешь сделать это ради Максимилиана.

Пухлые губы Одри задрожали, едва она вспомнила, что Максимилиан умирает и им не суждено больше увидеться. Слезы покатились из глаз, и девушка всхлипнула.

— Советую собрать вещи прямо сейчас. Все очень просто.

Несмотря на зловещие нотки в его низком голосе, Одри не могла отвести от Филиппа взгляда. В сгустившихся сумерках тени играли на его смуглом лице, лучившиеся серебром темные глаза, смотревшие из-под невероятно длинных черных ресниц, были способны довести до отчаяния и куда более искушенную, чем она, женщину.

— А мой пес, Альт… — неуверенно пробормотала Одри: от усталости она с трудом подбирала слова, страх туманил, рассудок.

— Альта можешь тоже взять. Кто-нибудь из моих слуг завтра заедет за твоими пожитками. Тебе больше не о чем беспокоиться, — заверил Филипп. Он выбрался из машины, обогнул капот и, открыв для Одри дверцу, поторопил: — Пошли.

В данный момент возможность больше ни о чем не беспокоиться представлялась Одри чем-то вроде ниспосланной свыше благодати. И она вдруг почувствовала, что безропотно готова исполнить любое его приказание. Фиктивная помолвка, чтобы скрасить последние дни Максимилиана? А почему бы и нет, если это действительно принесет умирающему радость? Одри хорошо знала, сколь страстно старик мечтал увидеть Филиппа в кругу семьи, обзавестись которой самому Максимилиану не довелось. Вероятно, ложь — не всегда самое худшее в этой жизни.

Они вошли в подъезд и нос к носу столкнулись с домовладелицей. Не успела разгневанная дама приступить к страстной обвинительной речи, как Филипп вложил в ее руку несколько купюр.

— Мисс Флетчер переезжает. Она вас не предупредила заранее, но, надеюсь, этого будет достаточно, чтобы возместить ваши убытки.

Телефон звонил где-то совсем рядом с ухом Одри. Прилагая отчаянные усилия сохранить остатки сна, она облегченно вздохнула, когда пронзительные трели смолкли, но глаза ее тут же широко раскрылись, ибо до девушки дошло, что в ее квартире никогда не было телефона.

Плохо соображая, Одри огляделась и не сразу смогла понять, где находится. Но тут ее взгляд упал на лежащий на полу раскрытый чемодан, откуда торчали скомканные вещи, и в ту же секунду все встало на свои места: она в доме Филиппа Мэлори.

Стоящий рядом с кроватью телефон зазвонил вновь. На этот раз Одри сняла трубку и с опаской произнесла:

— Алло?

— Пора вставать, Одри. — Прозвучавший на другом конце провода баритон Филиппа Мэлори заставил ее резко выпрямиться и сесть. — Уже половина седьмого, а в восемь я бы хотел видеть тебя в спортивном зале соответствующим образом экипированной и окончательно проснувшейся.

Одри ошеломило известие, что от нее требуют подняться с постели в седьмом часу утра, да еще в субботу. Даже Альт еще спал в своей корзине. Он, как и его хозяйка, никогда не был ранней пташкой.

— Я договорился с инструктором по шейпингу, он обещал посмотреть, что можно сделать с твоей фигурой, — сухо закончил Филипп и повесил трубку.

Инструктор по шейпингу? Перед мысленным взором Одри возник огромный загорелый мужчина с горой мышц, подающий, словно армейский сержант, отрывистые команды, густо пересыпанные ругательствами. Она поежилась. Возможно, инструктор окажется не столь уж страшным, возможно, Филипп нанял человека с хорошими манерами. Но эта надежда тут же растаяла. Инструктор наверняка будет суровым и безжалостным, ведь не зря же Филипп назвал ее лентяйкой!

Встав с кровати, Одри растолкала Альта и вышла из спальни. Короткий коридор вел в огороженный со всех сторон дворик.

Прошлым вечером, сразу по прибытии, Филипп вверил Одри заботам своего дворецкого Селдена. Выделенная ей на первом этаже довольно удобная спальня с ванной комнатой ранее наверняка принадлежала кому-то из слуг, и это не ускользнуло от внимания Одри. В роскошном особняке Филиппа Мэлори с ней не собираются обращаться, как с почетной гостьей.

Выгуляв Альта, она пошла в душ. Что значит «экипированная соответствующим образом»? Одри ни разу в жизни не посещала спортивного зала. Пара мешковатых спортивных брюк и огромного размера футболка — вот и вся ее «экипировка». В этом малопривлекательном наряде ее далекая от идеала фигура выглядела квадратной. А вдруг упражнения помогут? — мелькнула шальная мысль. И Келвин признает наконец ее принадлежность к прекрасному полу…

От голода в животе у нее творилось что-то невообразимое, и Одри уже было собралась отправиться на поиски кухни, когда раздался стук в дверь и на пороге возник Селден, несущий поднос с высоким стаканом, наполненным жидкостью странного серо-зеленого цвета.

— Мисс Гроув вчера дала указания повару по поводу вашей диеты, — пояснил дворецкий. — Кажется, этот напиток приготовлен по ее персональному рецепту и зарядит вас энергией на целый день.

Одри взяла стакан. Диета? Мне это совсем не нравится. Упражнения — еще куда ни шло, но диета? И кто такая мисс Гроув, черт побери?

— Мисс Гроув — это?.. — угрюмо осведомилась Одри.

— Дайана Гроув, инструктор по шейпингу, — невозмутимо пояснил Селден. — Ее указания по поводу вашего питания звучали весьма категорично.

В этот момент желудок Одри издал жалобный звук. Итак, инструктор — женщина, и женщина жестокая, пришла к выводу Одри, сделав глоток жидкости, вызывавшей ассоциации с оставшейся от мытья посуды водой, приправленной настойкой силоса. Однако ради приличия Одри выпила все до капли и приготовилась услышать, когда ей будет позволено позавтракать.

— Мистер Мэлори ожидает вас в спортивном зале через пять минут, — сообщил дворецкий и, забрав стакан, направился к двери.

— А как же завтрак? Он будет позже… или как?

— Это и был ваш завтрак, мисс Флетчер.

— Что?!! Эта гадость — все, что предписывает моя диета?!

Дворецкий кивнул и поторопился объяснить ей, как найти спортивный зал. По пути туда перед взором Одри возникали великолепные полотна, мраморные полы и дорогие ковры, так что ее ничуть не удивило прекрасно оборудованное помещение для занятий спортом, ничем не уступающее, видимо, залам самых престижных спортивных клубов.

В дальнем конце огромного помещения она заметила Филиппа, расположившегося около тренажера, похожего на орудие пытки. Он беседовал с какой-то блондинкой, на которой было значительно меньше одежды, чем обычно на Одри, когда она отправлялась спать. Видимо, это и есть Дайана Гроув. Короткая майка едва прикрывала прекрасной формы грудь, плотно облегающие шорты подчеркивали изящество бедер. Загорелая кожа обнаженных участков ее тела выглядела невероятно гладкой и шелковистой.

О нет, почему эта женщина должна выглядеть столь обольстительно?! — задавалась вопросом Одри, мучаясь, что ее облик не идет ни в какое сравнение с этим образчиком женского совершенства.

Одетый в дорогой костюм, подчеркивающий его властный вид, Филипп Мэлори, даже не повернув головы, произнес:

— Подойди-ка сюда, Одри. Дайана оказала нам неоценимую услугу, согласившись уделить свое внимание, как только я ее об этом попросил.

Изящная блондинка начала критически разглядывать направившуюся к ней Одри, которая немедленно покраснела и стиснула зубы. Филипп не хуже балетного премьера сделал грациозный пируэт и повернулся к ней. Заметив, в каком виде явилась Одри, он нахмурился, в его темных, глубоко посаженных глазах мелькнула злость.

— Ты что, не могла найти ничего более приличного из одежды?

— В более легком наряде Одри, видимо, чувствует себя не слишком уверенной. Я с подобным уже не раз сталкивалась, — вмешалась Дайана. — К счастью, диета и физические упражнения способны творить чудеса.

— Послушайте, — рассердилась Одри, — я вовсе не неодушевленный предмет, который вы можете обсуждать…

— Я пошлю кого-нибудь за более подходящей экипировкой для тебя, — оборвал ее Филипп и направился к выходу.

Под холодным оценивающим взглядом голубых глаз Дайаны у Одри все перевернулось внутри от страха. Не отдавая себе отчета, девушка бросилась вслед за Филиппом — ей вдруг показалось, что он единственная ее опора.

— Филипп!

Он обернулся, в его глазах застыло нетерпение.

— Филипп, с этой женщиной что-то не ладное, — умоляюще зашептала Одри. — Если она стоит боком, то толщина ее тела составляет не более шести дюймов! Я не знаю ни одного человека, кто бы при такой худобе оставался живым… и по сравнению с ней я, конечно, выгляжу ужасно, но что мне делать, раз уж я такой уродилась?!

Филипп тряхнул головой и расхохотался.

— Это вовсе не смешно, — в отчаянии прошипела Одри. — Когда вы говорили о работе, требующей полной отдачи, то не упомянули, что лишите меня еды и отдадите на растерзание какой-то садистке. Вы видели, как она на меня смотрит? Так, словно я размером со слона, и она только и ждет, чтобы освежевать меня.

Филипп с трудом успокоился, хотя веселые огоньки все еще плясали в его темных глазах, и пробормотал:

— Уговор есть уговор, Одри. Дайана очень хороший тренер, уж поверь.

— Я хочу есть, — упрямо пробубнила Одри, уткнувшись глазами в пол.

— Крепись. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда, — без тени сострадания ответил Филипп.

— Вы хоть представляете, что такое диета?

— Я слишком дисциплинирован, чтобы потакать своим прихотям.

Одри решила, что окажется в большей безопасности, если станет рассматривать пол, и с трудом оторвала взгляд от красивого лица Филиппа.

— Не делай этого… меня это выводит из себя! — грозно бросил он. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Одри нехотя подняла глаза, и суровое выражение лица Филиппа немного смягчилось.

— Но это лишь одна из бесящих меня твоих привычек, — проворчал он.

— А как вы объяснили мисс Гроув, зачем пригласили ее ко мне?

В его глазах мелькнуло удивление.

— Я ни перед кем не отчитываюсь в своих действиях. С какой стати мне делать исключение для мисс Гроув?

Вот он, основополагающий принцип жизни Филиппа Мэлори, отметила про себя Одри. Он столь независим, что ему незачем держать отчет по поводу своих личных дел. Наверняка он без тени смущения осадил бы любого, посмевшего проявить любопытство.

— Одри, пожалуй, пора начинать, — раздался голос Дайаны Гроув. — И начнем мы с взвешивания.

Одри тихо застонала: в последний раз она вставала на весы в шестнадцать лет и с тех пор испытывала перед ними затаенный страх.

— До завтра, — сказала Дайана.

Одри, лежащая ничком на мате, попыталась кивнуть в ответ, но это потребовало усилий, и она оставила бесплодные попытки. Хотя в конце концов ей все же придется подняться и пойти… или поползти на четвереньках. Она так измотана, что сил на соблюдение правил приличия у нее не осталось.

— Ты в неважной форме, — на прощание сообщила Одри ее мучительница. — Но я показала тебе, что от тебя требуется, и теперь ты сможешь ежедневно проделывать необходимые упражнения.

Ежедневно! Одри с трудом сдержала стон и выдавила из себя улыбку. Пусть Дайана сурова, безжалостна и у нее отсутствует чувство юмора, но она проделывала все упражнения наравне с ней, добиваясь от Одри безупречного их выполнения. Откуда у человека только силы берутся?

Оставшись одна, Одри начала погружаться в дрему. Послышавшийся звук шагов вывел ее из оцепенения. Приподняв голову, она увидела перед собой до блеска начищенные ботинки Седдена.

— Куда прикажете подать ваш обед? — осведомился дворецкий.

— Можно прямо сюда.

Па полу перед ней оказался поднос. На тарелке кучкой лежали несколько листьев салата, мелко нарезанные кусочки овощей и веточки зелени.

— Я не люблю салат. — Одри виновато улыбнулась.

— Это очистительная диета. Ближе к полудню вам положен целый грейпфрут.

Превозмогая отвращение, Одри принялась жевать веточку сельдерея.

— Я люблю пищу, где много крахмала: мясо, макароны с сыром, шоколадный торт, — мечтательно перечисляла она, и рот ее при этом наполнялся слюной.

В поле зрения Одри внезапно возникла еще одна пара обуви. Дорогие кожаные туфли, изготовленные на заказ. Филипп!

— Но хитрить тебе не разрешается, — сказал он.

— Я думала, что вы в банке…

— Данный проект я намерен контролировать лично. Не успела Дайана уйти, а ты уже бездельничаешь, словно у тебя отпуск.

— Я так ослабла, что и пошевелиться не могу, — вырвалось у Одри.

Филипп присел перед ней на корточки, и его Суровый взгляд встретился с несчастными глазами девушки.

— Я просмотрел твою медицинскую карту. Ты абсолютно здорова, значит, физические нагрузки тебе не противопоказаны. Почему ты не переоделась в один из спортивных костюмов, купленных для тебя по моему указанию?

А не переоделась Одри потому, что костюмы показались ей столь маленького размера, что она не решилась подвергнуться унижению, пытаясь в присутствии Дайаны втиснуться в один из них.

— Ты переутомилась, потому что тебе было слишком жарко, — назидательно заметил Филипп.

— Чтобы иметь силы, человеку необходимо есть, — жалобно пробормотала Одри.

Филипп осуждающе покачал головой.

— Твое отношение ко всей этой затее в корне неверно. Да и отношение к жизни вообще — твой самый крупный недостаток. За что бы ты ни бралась, ты изначально уверена, что потерпишь неудачу, и не пытаешься приложить никаких усилий!

— Я выполню всю программу… ладно?

— Этого мало. Мне от тебя требуется полная преданность. — Лицо Филиппа стало суровым, он грозно взглянул на Одри. — Не забывай, чего мне это стоит. Оплата твоих долгов встала мне в кругленькую сумму. И если ты этого до сих пор не знача, то пришло время узнать. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Побледнев от этой проникновенной речи, Одри отвела глаза, не в силах больше выдерживать его безжалостный взгляд.

— Я…я…

— Я заплатил за право надеяться, что ты выполнишь свою часть уговора, — зло продолжал Филипп. — Попробуй-ка начать отлынивать, и я буду стоять над тобой с секундомером! И если ты плохо думаешь о Дайане, то ты пока еще ничего плохого не видела!

— Как я рад тебя видеть! — вскричал Келвин, приветствуя Одри на пороге своей квартиры.

А уж как Одри-то была рада! Она застенчиво улыбнулась Келвину, который в ответ пребольно ткнул ее в плечо и жестом пригласил в кухню.

— У меня друзья пару дней гостили. Смотри, какой после них беспорядок! — пожаловался он.

— Сейчас от него и следа не останется! — с жаром воскликнула Одри.

Келвин пристально посмотрел на нее и слегка нахмурился.

— Ты изменила прическу, косметику или что-то в этом роде?

— Нет… я не пользуюсь косметикой.

— У тебя щеки порозовели. Ты выглядишь такой симпатичной. — Келвин недоуменно покачал головой по поводу подобной метаморфозы, затем опять нахмурился, словно удивляясь, что смог заметить это, и удалился, оставив Одри расчищать авгиевы конюшни.

«Такой симпатичной»… Ошеломленная впервые услышанным от Келвина за все время знакомства комплиментом, Одри с мечтательным выражением на лице застыла посреди неубранной кухни. У нее порозовели щеки? Возможно, очистительная диета уже начала действовать! Наконец-то Келвин заметил, что она принадлежит к прекрасному полу…

Вдруг ощутив себя женщиной и почувствовав, что ее жизнь может чудесным образом измениться, Одри поклялась себе, что завтра с раннего утра отправится в спортивный зал и станет усиленно заниматься. Мурлыча себе под нос веселую песенку, она вымыла посуду, протерла пол и почистила плиту.

— Не понимаю, как это тебе удается! — восторженно воскликнул Келвин, заглянув в кухню. — Что бы я без тебя делал, Одри?

Словно засохшее растение под животворным действием воды и солнца, Одри расцвела улыбкой.

— Я ухожу, но ты можешь не торопиться домой, — продолжал Келвин. — Если у тебя найдется время пропылесосить гостиную, я буду тебе весьма признателен.

— Не беспокойся, — поспешила заверить Одри, провожая его до двери. — Неотложное свидание? — с деланой небрежностью спросила она.

— Да. С одной шикарной особой, — усмехнулся Келвин. — Пока, Одри!

— Пока, — прошептала она, закрывая за ним дверь.

В великолепный особняк Филиппа Мэлори Одри вернулась после десяти. Она не могла покинуть квартиру Келвина, пока не вытерла везде пыль и не почистила пылесосом ковер. Слабо улыбнувшись в ответ на приветствие открывшего ей дверь Селдена, она уже готова была прошмыгнуть к себе, когда в холле вдруг появился Филипп Мэлори и грубо окликнул ее:

— Где ты шлялась, черт побери?!

— П-прошу прощения? — запинаясь, произнесла Одри.

— Я к шести ждал твоего сообщения о достигнутых успехах, а тебя к тому времени и след простыл, — сурово сказал Филипп.

— О… я была у Келвина.

Чтобы не сильно мандражировать, Одри попыталась наделить Филиппа столь милыми ей чертами Келвина, но почему-то у нее не получилось. Вместо этого она вдруг обнаружила, что пытается сравнивать этих двух мужчин…

Ростом Филипп был намного выше, имел куда более мощное телосложение, кожа у него была смуглой, тогда как кожа Келвина отличалась белизной. Роскошные черные волосы Филиппа всегда были аккуратно подстрижены, что лишний раз подчеркивало великолепные пропорции его головы, волосы же Келвина были постоянно растрепаны…

О боже, зачем мне понадобилось отмечать мельчайшие детали внешности Филиппа, ведь еще совсем недавно я боялась поднять на него глаза?!

Странное незнакомое чувство овладело Одри, когда она заметила на себе его пристальный взгляд, который, казалось, проникал прямо в душу. Падающая на лицо Филиппа тень придавала его чертам суровость и в то же время делала более заметным чувственный рот, подчеркивала белизну зубов.

Трудно поверить, что можно обладать столь безупречной внешностью, с растущим изумлением думала Одри. Как ему это удается? А я стою перед ним растрепанная, с пятном от жидкости для полировки мебели на майке, в забрызганных грязью туфлях…

— Кто такой Келвин? Твой приятель? — спросил Филипп, и нотки неприязни прозвучали в его низком голосе.

— О, у меня нет приятеля… Келвин просто… просто… ну, он… — Одри вдруг стало трудно подобрать точное определение своим отношениям с Келвином, ибо сегодня вечером у нее вновь появилась смутная надежда, и назвать сейчас Келвина просто другом означало снова признать свое поражение.

— Кто такой Келвин? — нетерпеливо повторил Филипп.

— Келвин Хидл… Я люблю его, но он пока не обращает на меня никакого внимания, хотя, возможно, уже подошел к той черте…

— Я тоже приближаюсь к черте… — сквозь зубы процедил Филипп.

Одри с грустью вздохнула и опустила плечи.

— Думаю, пока я должна называть Келвина просто другом.

— Одри, я задал тебе конкретный вопрос и вовсе не просил делиться своими девичьими секретами, — ледяным тоном сказал Филипп. — Надеюсь, с ним ты ведешь себя более осмотрительно, чем со мной. Мне вовсе не хотелось бы узнать, что ты сообщила ему о нашем с тобой уговоре.

— Келвин не беседует со мной на подобные темы. — Радужное настроение, появившееся у Одри сегодняшним вечером, понемногу улетучивалось. — Мы не делимся…

— Тогда, видимо, у него есть голова на плечах. — Филипп бросил на нее раздраженный взгляд. — С тобой невозможно беседовать на серьезные темы. Ты постоянно витаешь в облаках!

Выходит, в созданном себе Филиппом Мэлори мире нет места чудесам или любви. Он реалист до мозга костей, ему неведомо, что значит мечтать. Этим он, конечно, многого себя лишает, подумала Одри, решив не принимать близко к сердцу его критику.

Неожиданно дверь комнаты, из которой появился Филипп, снова открылась. Оттуда выглянула роскошная брюнетка в элегантном алом платье и, скользнув безразличным взглядом по Одри, спросила:

— Проблемы с прислугой, Филипп?

Одри смутилась, а Филипп с убийственной улыбкой повернулся к брюнетке.

— Тебя это никоим образом не касается, Лилит.

Лилит. Кажется, так звали ночного духа, нападающего на спящих. Подходящее имя для столь резвой особы, подумала Одри и тут же начала бранить себя за злорадство. Возможно, Лилит весьма достойная леди, и уж несомненно она много лучше, чем того заслуживает Филипп Мэлори. У него всегда на первом месте работа, он может в последний момент отменить свидание и без всяких угрызений совести способен покинуть женщину, если та ему надоела. Бедная Лилит. Ее надо пожалеть.

Одри отправилась к себе в комнату и устроила Альта на ночлег в корзине. Надевая пижаму, она никак не могла отделаться от мысли, что если не съест чего-нибудь, то от голода ее начнут мучить кошмары. Но ведь теперь у нее появилась настоящая цель: ради Келвина, а он вполне того заслуживает, она готова выполнить все требуемое Филиппом. Отдаст последние силы, но выполнит разработанную для нее Дайаной программу.

Голод никак не давал ей уснуть, и Одри ворочалась с боку на бок. В час ночи, придя к неожиданному решению, она встала. Яблоко, бутерброд, чашка чаю с каплей молока… наверняка столь скудный рацион не отразится на ее весе.

С бешено бьющимся сердцем Одри в кромешной тьме начала пробираться к кухне. На пороге она споткнулась и ушибла большой палец ноги. Чертыхаясь про себя, Одри подпрыгивала на одной ноге, пока боль немного не утихла. Затем она опустилась на колени перед огромным холодильником, распахнула дверцу и принялась рассматривать открывшиеся ее взору соблазнительные яства.

Небольшой грешок, попыталась заключить сделку с собственной совестью девушка. Всего один бутерброд. Я даже не стану намазывать его маслом. А что, если тонкий кусочек сыру с капелькой острого соуса или?..

— И в какие игры ты решила здесь поиграть?

От этого грубого окрика, донесшегося непонятно откуда, сердце у Одри чуть не разорвалось.