Final destination по-русски

Flashback

Высокий парень в черной футболке с надписью «Ария» и спортивных штанах на размер больших, чем необходимо, оборачивается к своим спутникам. В его руках зажигалка с надпись «Zippo», и хотя сам он уверяет всех, что купил ее в фирменном киоске за семь сотен, все точно знаю, что этот «Zippo» сделан или в Казахстане или в Малайзии.

Его зовут Иван, но сам он не любит этого имени и настаивает на уличном его звучании, «Вано».

Вано оборачивается к остальным, поигрывая своей зажигалкой и широко улыбается, демонстрируя покрытые легким желтым налетом зубы.

— Хорошо гореть будет! — говорит он, и достает из кармана пачку «Marlboro». На людях он всегда курит только их, и лишь находясь в одиночестве предпочитает «Петра», успокаивая себя тем, что разница во вкусах не так велика, как разница в цене. Он чиркает зажигалкой и сначала прикуривает сигарету, а лишь затем поджигает пучок травы, втиснутый в самый низ кучи старых шпал. В этот момент он думает о том, как было бы круто облить эту кучу бензином, и этак по-суперменски бросить туда зажженную сигарету… Можно было бы добавить к этому еще и фирменное «Асталависта бэби!»

Несколько секунд он стоит, любуясь на разгорающееся пламя, а затем отходит к остальным и хозяйским жестом обнимает за плечи Лизу.

Лизе всего семнадцать — она на три года младше своего кавалера, и именно с ним сбирается в этом году идти на выпускной. В глубине души она предпочла бы, чтобы ее спутником был кто-нибудь из ее класса, но при соотношении 7 парней на 15 девчонок об это не стоит и мечтать. Поэтому она и позволяет Вано не совсем по дружески прикасаться к ней. Он спортивный, и, в общем-то, симпатичный. Не лучшая пара для выпускного, но все же это гораздо предпочтительнее, чем придти туда одной… В этот момент она думает вовсе не о разгорающемся костре, а о том, где бы найти себе более достойного спутника, нежели Вано. Идеалом был бы молодой, симпатичный спортсмен со степенью кандидата наук, но где же такого найдешь?

Позади него стоит Гриша. Из-за широкой спины Вано ему плохо виден разгорающийся «пионерский» костер, зато хорошо видна нижняя часть тела Лизы. Ее джинсы, кажется, держатся лишь за воздух, так как они давно уже съехали ниже бедер, так что узкая полосочка ткани, именуемая стрингами, представлена на всеобщее обозрение. В этот миг он тоже думает вовсе не о костре, а о том, что скрывают Лизины джинсы и лизина футболка…

Похожую картину являет собой и Машин тыл, но Гриша предпочитает любоваться на Лизу. Ее фигура более соответствует Гришиным представлениям об идеале женской красоты, нежели Машины формы. Если бы не длинные волосы, то со спины Машу легко можно было бы принять за парня из-за полного отсутствия талии. 90х90х90… Кошмарный сон модельера.

Гриша не догадывается, да и не может догадываться, что Маша сейчас думает о нем. Что она чувствует его взгляд на своей спине и гадает, нравится ли ему то, что он видит. Но конечно же и Маша не может догадываться о том, о чем думает Гриша, глядя на ее формы…

Гриша скользит мимолетным взглядом по разгорающемуся костру и по последней девушке из компании. Ее зовут Катя… Симпатичная брюнетка с ногами горной газели, сзади представляла собой довольно скучное зрелище, ибо ее джинсы находились на том уровне, на котором им и полагалось находиться.

Катя единственная, кто сейчас думает об огне. Еще даже не разгоревшись в полную силу он уже притягивает взгляд и гипнотизирует. Катя любуется им, одновременно пытаясь разобраться в своих противоречивых чувствах. Что-то внутри нее против того, чтобы она находилась здесь и сейчас. Какое-то шестое чувство семафорит об опасности, но Катя не привыкла доверять интуиции. Она учится на первом курсе политехнического колледжа, и искренне считает себя технарем, хотя вряд ли сумеет нарисовать гайку в трех проекциях. Технари не доверяют интуиции. Технари анализируют происходящее сами…

Все пятеро молча взирают на быстро разгорающееся пламя. Огонь легко перекинулся с пучка травы на тонкие сухие веточки, которые заботливо предложил ему Вано, и теперь уже вовсю приплясывает на боках шпал.

Все пятеро не сговариваясь, почти одновременно делают шаг назад, потому что разгоревшийся огонь уже существенно припекает, не позволяя приблизиться к нему более чем на пяток метров.

— Припекает… — комментирует общие мысли Катя, но поскольку эта мысль присутствовала в голове у каждого — никто не реагирует на эту реплику.

Видимо Лизины джинсы собрались окончательно покинуть ее филейную часть, потому как она все же подтягивает их повыше, лишив Гришу возможности любоваться открывавшейся картиной. Обиженный такой несправедливостью он делает шаг в сторону, и обняв Катю за талию, привлекает ее к себе. Девушка не сопротивляется, не то обрадованная ухаживаниями, не то просто зачарованная пылающим костром.

Сухие просмоленные шпалы полыхают вовсю. Огонь уже полностью охватил всю кучу, и теперь вздымается на добрые пять метров в высоту, изрыгая в воздух облака черного дыма. Языки пламени танцуют на древесине, исполняли танец радости и свободы. Наверное, если бы огонь мог петь, он запел бы, будто птица, почувствовавшая приход весны. Но огонь, лишенный музыкального слуха, мог только гудеть, иногда срываясь на низкий рев, возвещая миру о своей силе. О том, что он, пусть и ненадолго, вырвался на свободу.

Огонь пляшет на пылающих шпалах, мечтая сейчас только об одном — дотянуться до людей. Дотянуться до чего-нибудь еще, чтобы продлить мгновения своей небывалой силы… Вокруг костра занимается сухая трава, но это не то, о чем мечтает огненное божество. Он предпочел бы обнять тела людей и ласкать их своими огненными пальцами, пробираясь все глубже и глубже, пожирая людей слой за слоем. Огонь хотел бы испепелить их душу, но люди слишком умны. Они стоят слишком далеко. Гораздо дальше, чем простирается его власть.

И вдруг все меняется! Огонь находит то, что пусть и на короткое мгновение позволяет ему удесятерить свою мощь. Это наркотик для пламени, адреналин для огненного божества. Его действие коротко и губительно, зато на целых несколько секунд этот наркотик делает его почти всемогущим… И уж точно этого могущества хватит, чтобы смести с дороги людей, смотрящих на его танец как на ужимки акробата под куполом цирка.

Огонь не знает названия этого наркотика. Огонь вообще не знает названий — они для него излишни… Он просто ощупывает языками пламени цилиндрический предмет, погребенный под кучей шпал, и чувствуя, как предмет откликается на его зов, ликует, предчувствуя мгновения несокрушимой мощи…

И наркотик вливается в его пламенные вены.

Люди не успевают понять, что произошло. Огонь, еще мгновение назад казавшийся свирепым, но контролируемым, вдруг, превращается в хищного зверя, вырвавшегося из клетки. Яркая вспышка бьет по глазам, и языки пламени молниеносно устремляются к одежде, крепко вцепляясь в нее своими горячими пальцами. Волна горячего воздуха отрывает их ноги от земли и отшвыривает людей прочь.

Инстинктивно Гриша успевает скрестить руки на уровне лица, защищая глаза от яркого света, поэтому оказавшись на земле и объятый пламенем он продолжает видеть. Он видит, как громадные шпалы, весом под пятьдесят килограмм каждая, взлетают в воздух будто спички. Сила, вырвавшаяся из пламени подбрасывает их на несколько метров вверх, а затем, уже другая сила, сила тяжести, вновь возвращает их на землю.

Красно-черное облако, смесь огня и дыма, взвивается в воздух над костром. Оно расширяется вверху и утоньшается внизу, навевая сравнения с ядерным грибом…

Облако поднимается вверх, пылающие шпалы опускаются вниз.

Нет, не опускаются. Летят. Пикируют. Заходят на атаку, ведомые яростью огня.

Гриша видит все, что происходит вокруг. Видит, Вано, из правого глаза которого торчит горящая щепка. Видит Катю, которую взрыв отбросил на валявшуюся неподалеку бетонную арматурину. Она упала спиной на выступающий угол, и теперь взирает на бесчинства огня вокруг широко раскрытыми глазами. Ее глаза вполне осмысленны, и в них видна боль. Боль от того, что ее ноги придавлены пылающей шпалой, и огонь постепенно продвигается все выше.

Катя не может даже закричать — Грише остается только гадать, сломала ли она позвоночник, или просто онемела от шока. Но гадать ему некогда…

На то, чтобы увидеть все, что его окружает, у Гриши уходит менее секунды. Как раз то время, которого достаточно шпалам для того, чтобы спуститься с небес на землю.

Армагеддон! Господь низвергает с неба огненные стрелы. Огненные сваи для закладки фундамента нового мира.

Гриша находится довольно далеко от костра, поэтому он надеется, что этот смертоносный дождь прольется рядом с ним. Зря… Одна из шпал приземляется ему на ноги горизонтально, дробя кости и вырывая из сердца исполненный страдания крик. Вторая, словно подтверждая аналогию с огненными сваями, падает вертикально совсем рядом с его левым плечом. Секунду шпала стоит на торце, обдавая Гришу яростным жаром, а затем начинает медленно заваливаться на него…

Его ноги уже пылают, но он не чувствует боли. Боль затмил ужас…

Он видит хрупкое Лизино тело, объятое пламенем. Девушка пытается сорваться с себя одежду, но горит уже она сама. Ее волосы, ее лицо, ее тело. Она не понимает, что делает, и пытаясь спастись от боли бросается бежать… Бежать, не видя дороги, и живым факелом пробегает пару метров только затем, чтобы споткнуться о горящую шпалу и рухнуть лицом в костер.

Видит Машу, объятую пламенем. Ее голова в крови и девушка лежит без сознания, а значит не чувствует боли. Не чувствует, как огонь пожирает ее тело.

Гриша пытается оттолкнуть рукой падающую на него шпалу, и только сейчас чувствует боль. Рука взрывается болью, когда она касается горящего дерева, и Грише стоит больших усилий не отдернуть руку. Он отталкивает шпалу прочь, отталкивая в ее лице приближающуюся смерть. Но смерть слишком сильна…

Его ноги пылают. Его руки обожжены. Разум стискивается в маленький комочек, не выдержав натиска боли.

Гриша пытается столкнуть с ног пылающую шпалу, но только помогает языкам пламени вскарабкаться на его руки и волосы.

Это конец. Смерть рядом, и он молит забрать его поскорее.

Боль отступает. Приходит смерть…