Физиогномика

Физиогномика / И. К. Лафатер; пер. с нем. Н. Скородума. СПб.: Алетейя, 2020. - 144 с.

© Н. Скородум, пер. на русск. язык, 2018

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018

Предуведомление

Этот физиогномический трактат произвел настоящую сенсацию. В итоге мне трудно было устоять перед желанием переиздать его и тем самым сделать достоянием более широкой общественности. Первоначально этот трактат был издан в ганноверском журнале за 3, 7 и 10 февраля 1772 года. Тогда, из уважения к автору, я снабдил трактат несколькими примечаниями. Однако они вызвали резкий протест со стороны господина Лафатера и поэтому в данном издании отсутствуют.

Возможно, кому-то покажется, что автор относится к противникам физиогномики слишком строго, судит их слишком резко. Однако, на мой взгляд, многочисленные ученые мужи в Потсдаме, Берлине и в других городах проявляют не меньшую нетерпимость своими высказываниями о физиогномике. Эти замечания, пока еще неизвестные господину Лафатеру, по проницательности сродни новизне всего того, что мой друг говорит здесь о физиогномике.

Было бы исключительно полезно выслушать мнения всех компетентных сторон, и только для глупцов у меня нет ушей.

Если кто-то боится, что публикация этого трактата приведет к повальному увлечению физиогномикой, его можно успокоить, в том числе и сославшись на мнение одного философа без статуи, мантии и бороды, однако, не уступающего по значимости самым великим философам древности (господина Зульцера из Берлина). Недавно он написал мне в данной связи: “В физиогномике Лафатера немало глубоких мыслей, и все же горе тому, кто надеется научиться этому искусству, не обладая ни глазами, ни сердцем Лафатера”.

Ганновер 20 марта 1772 года

И. П. Циммерман

Первый раздел. Что такое физиогномика и что включает в себя эта наука

Физиогномика — это наука постижения характера человека в самом широком смысле этого слова (только не следует смешивать характер с превратностями судьбы и его величеством случаем). В самом широком смысле слова следует понимать и физиономию, и тогда она означает все внешние характеристики тела человека, включая движения — с одним условием: эти телодвижения и жесты должны давать что-то новое для понимания его характера.

Неисчислимо разнообразие человеческих характеров, неисчислимо количество точек зрения, с которых можно рассматривать человека.

Поэтому у одного и того же лица может быть не меньшее количество физиономий.

Вот почему физиогномика включает в себя все “характеры” человека, которые в совокупности образуют человеческий характер “в целом”.

Есть характер физиологии, есть — темперамента, есть медицинский, физический, интеллектуальный характеры, характер нрава, приобретенный в силу привычки, характер степени сноровки, умения вести себя в обществе или просто в общении с другими. Физиогномика занимается выявлением непосредственного, простого или совокупного выражения каждого из этих характеров в теле человека или вообще в его внешности.

В качестве опытной и экспериментальной науки физиогномика занимается определением характера по соответствующему выражению; в качестве науки теоретической и трансцендентной она исследует причины связи между характером и его внешним выражением.

Существует еще анатомическая физиогномика, о которой здесь может лишь быть упомянуто.

Физиогномика распадается, таким образом, на две части — историческую и философскую. Между ними большая разница. Философская часть, по-видимому, еще долго останется едва ли не самым трудным предметом человеческого познания. Овладев ею, мы сразу же получили бы ключ к сокровенным глубинам человеческой природы.

Характер сноровки, или степени того, с какой ловкостью тот или иной человек справляется с тем или иным делом, — тоже, по-видимому, является естественным и непосредственным признаком и отличительной особенностью конкретного лица. И разве легкость и быстрота владения тем или иным навыком, тем или иным ремеслом — не отражаются естественным образом на нашей внешности, включая тонкость черт, подвижность и активность?

И разве разум не говорит нам, что все это не более чем естественное продолжение нашего внутреннего навыка, без которого нам никогда не удастся достичь большей легкости, непринужденности и скорости движения?

Из вышесказанного следует, что физиономия человека или все его внешние проявления, так или иначе связанные с телом, не являются чем-то произвольным или делом случая, а напрямую связаны с “внутренним” характером этого человека, и таким образом физиогномию нельзя считать лженаукой.

Было бы нетрудно развить сказанное далее, однако этого не позволяют сделать рамки, которые я себе поставил. Единственное, но необходимое добавление: я вполне допускаю, что и приведенные мной, и другие возможные аргументы в пользу физиогномики покажутся кому-то несостоятельными. Однако опыт решительно говорит в ее пользу. Поэтому, положа руку на сердце, скажу, что считать физиогномику лженаукой — верх абсурда. Важно только не смешивать физиогномику с ее нерадивой сестрой-гадалкой, претендующей на умение читать по лицам людей их индивидуальную судьбу.

Я был бы только рад, если бы это искусство было навсегда изгнано из храма науки как шарлатанство и досужее измышление ума, пустые фантазмы. И я делаю это на том же основании, на каком я не могу отказать физиогномике в праве называться наукой, а именно, считая, что в его основе лежит совершенно произвольное истолкование связи причин и следствий. Что говорит нам опыт вообще о толковании черт лица? Первое — это то, что степень различия людских физиономий не уступает различию их характеров.

Опыт говорит нам, что любой вещи, как бы она ни называлась, присуща своя особая и индивидуальная физиономия. Своя индивидуальная физиономия есть у каждой груши, своя — у каждого яблока, своя — у каждой виноградины и своя — у каждого листка дерева, и именно наличие этой физиономии позволяет нам судить об их индивидуальных качествах.

Человек — это самое одухотворенное существо на земле, венец творения. Не удивительно поэтому, что, как показывает опыт, у каждого характера есть свое собственное одному ему присущее выражение. Таким образом, человек, отличающийся буйным и неукротимым нравом, будет выглядеть совершенно иначе, чем тот, о котором известно, что он человек спокойный и уравновешенный. Подобные различия во внешности — достаточно велики. Вот почему большинство людей, не отдавая себе в этом отчета и ничего не зная о качествах обоих лиц из общения с ними, с первого же взгляда видят: этот человек — скандалист, а этот — спокоен и любезен.

Опыт говорит нам, что вне зависимости от степени развития чьих-либо умственных способностей (включая и некоторых обитателей сумасшедшего дома), по крайней мере, некоторые черты внешности другого лица производят на нас определенное впечатление и приводят к изменению нашей оценки этого лица и нашего поведения по отношению к данному лицу.

Опыт говорит нам, что существуют физиономии совершенно однозначные. Одного их вида достаточно, чтобы совершенно безошибочно сказать это — великий мудрец, это — круглый дурак. Существует ли предел глупости? Чтобы ответить на этот вопрос, я хотел найти лица с проблесками ума в доме для умалишенных, где этих несчастных содержат. И напротив, мне хотелось назвать людей или нарисовать лица, о которых каждый с первого взгляда сразу бы сказал: это, без всякого сомнения, человек разумный и проницательный.

Мы можем признавать это или нет, замечать это или нет. однако внешний вид человека и общее впечатление, производимое на нас его внешностью независимо от душевных качеств и поведения, оказывается для нас в тысячах случаях решающим и если не решающим, то, по меньшей мере, самым существенным.

Не буду входить в детали или делать вид, что я понимаю физиономии (ибо на самом деле мне еще весьма далеко до совершенства). Однако могу, все-таки, привести такой пример: если у человека подпрыгивающая походка, если он смешлив, непоседлив, если у него блуждающий взгляд, не способный ни на чем остановиться, никто не усомнится в том, что данному лицу еще далеко до мудрости, серьезности и основательности.

Четыре силуэта весьма достойных мужей

“Не вызывает сомнения, что в их лице перед нами наиболее проницательные, утонченнейшие и гениальнейшие представители германской нации ".

Фридрих Арнольд Клоккенбринг (1742-1795)

Возьмем человека, постоянно избегающего смотреть прямо в глаза; человека, который по доброй воле и с каким-то особенным удовольствием косит глазами. Рассказывая о чем-либо серьезном или трагическом, он кривится в усмешке, а в тоне его голоса постоянно сквозят неуверенность и колебание... Его речь сбивчива и бестолкова; он говорит то медленно, то быстро; то громко, то тихо; то встревоженным и плачущим голосом, а то глубоко вздыхая и скупо цедя слова. Можно ни разу в жизни не слышать о физиогномике, а содержание речей указанного лица будет выше всяких похвал, и все же нам вряд ли удастся убедить себя в том, что искренность, чистота намерений и простота составляют сущность и главное достоинство его характера.

Для того, чтобы понять, умен человек или нет, вполне достаточно одних рисунков голов, лишенных жизни и цвета и набросанных на скорую руку. Насколько же более красноречивыми и поучительными могут быть живые лица, их непосредственное созерцание и наблюдение!

Кому-то подобные рисунки покажутся карикатурами. Возможно, мне возразят: в вышеописанных случаях признаки проявляются слишком явно и нам не так-то легко ошибиться, но что сказать о бесчисленном количестве переходных черт, оттенков и нюансов? Разве по мере того как они становятся тоньше, нежнее и невыразимее, они постепенно не ускользают от взгляда исследователя? Так, по крайней мере, кажется.

Однако не следует забывать о том, что в природе нет ничего ни самого по себе малого, ни самого по себе большого, чего-то более заметного или менее заметного, наглядность чего-либо относительна и, во многом, зависит от уровня восприимчивости глаз конкретного наблюдателя. То, что не замечают наши глаза или, возможно, только нетренированный глаз, может быть легко воспринято другими глазами или нашими же собственными в том случае, если указанный признак длительное время остается на том же месте или рисунке

Например, опытный взгляд эксперта способен находить все новые достоинства и оттенки выразительности в возвышенной картине, которая при этом остается все той же, и эти же оттенки останутся незамеченными для тысяч и тысяч других менее искушенных глаз, чье физическое состояние не уступает, а порой даже и превосходит физическое состояние глаз эксперта.

Наконец, стоит подумать о том, что природа всегда и во всем следует законам, так что ничего не создает без достаточных оснований: ни тупой угол в сто семьдесят девять градусов, ни острый угол в один градус. Поэтому даже на самой начальной стадии и едва заметное искривление черты лица, вне зависимости от выражаемого ею состояния, не происходит беспричинно, как и самый сильно изогнутый контур; это вынуждает нас признать, что и самые тонкие нюансы причинно обусловлены, а значит, они познаваемы и могут быть предметом научного описания.

Любое изменение формы моего тела будет иметь некоторое отношение к моей душе. Рука, не похожая на мою собственную, внесет изменения в пропорции всего моего тела и, следовательно, потребует совершенно другого тела. Таким образом, мир предстанет моей душе под совершенно другим углом и в совершенно новом ракурсе, а значит, и я буду совершенно другим человеком.

То, что у меня именно такая рука, а не другая — красноречивое свидетельство особенности моей души, и это положение сохраняет силу вплоть до любого мускула, до любого нервного волокна. Для того, чтобы убедиться в этом, обратимся с вопросом к анатому, достойному этого имени. Возьмем два мускула. Пусть наименование у них будет одно, но принадлежать они будут разным телам. Разве их различие будет меньшим различия лиц испытуемых?

Быть может, получение физиогномических выводов на основании одного изучения состояния костей или зуба вызовет у кого-либо снисходительную улыбку. Однако, на мой взгляд, это не менее естественно, чем физиогномическое заключение, делаемое на основании изучения лица. Лицо человека — это некое совокупное выражение жизненных сил личности, и, конечно же, речь не идет о том, что один отдельный член тела может превосходить его по силе и точности выражения.

И все же смею утверждать, что Создатель установил четкие пропорции, или соотношения, между всеми частями машины человеческого тела. Точность этих соотношений такова, что ангел, обладающий более высоким уровнем сознания, чем человеческий, может на основании вида одного сустава или одного мускула мысленно воссоздать все внешнее строение и весь внешний облик человека, и, таким образом, ангелу для вычисления всего характера человека достаточно одного единственного мускула.

Такие великие и наблюдательные анатомы, как Морганьи и Меркель, легко находили кости, принадлежащие скелету одного человека, в груде костей разных скелетов, сваленных в одну кучу. Подобно изготовителю скелетов, художник нередко соединяет в одно целое части, принадлежащие разным людям, однако не замечает это только неопытный глаз. Знаток скажет: ваша рука Ван Дейка не подходит к фигурам Рубенса.

Отсюда, как я полагаю, неоспоримо следует, что в человеческом теле нет ничего, не достойного нашего внимания. Природа говорит с нами одновременно на тысяче языков, причем ее речь весьма понятна и недвусмысленна, так что вина за наше непонимание или неверное понимание лежит не на ней, а на нас. Физиогномика не является лженаукой, и ее истинность нельзя подвергать сомнению.

Возможно, приведенные выше доказательства покажутся кому-то недостаточными. Тогда остается лишь уповать на то, что во все времена существовали и существуют люди, обладавшие невероятным умением определять психологический склад человека по его внешнему виду, делая это почти всегда безошибочно.