Флаг Родины

Финские ландыши

Суоми. Страна тысячи озер. Но, пожалуй, в одинаковой степени правомерно назвать ее страной тысячи островов. Почти три часа наш теплоход с финским лоцманом на борту осторожно пробирался в хитросплетениях Абовских шхер до порта Турку мимо залесенных скалистых клочков суши.

А вот, наконец, и Турку — третий по величине город Финляндии. Со стапелей верфи «Вярт силя» десять лет назад спустили на воду наш теплоход. Время берет свое, за десять лет чуть постарели не только рабочие, сотворившие «Русское чудо», но и наши моряки, принявшие от них теплоход, да и сам он поизносился в дальних странствиях по свету — ремонта требует.

Майские ночи здесь светлы и коротки. В два часа ночи восток уже бледнеет. Недалекий купол лютеранской церкви принимает четкие формы. Еще не видно круглого циферблата часов на башне, неразличим серый цвет ее камней, а крест на фоне заалевшего неба уже отпечатался, как на негативе.

В такую тихую утреннюю минуту из машинного отделения на свежий воздух вылез пожилой финн. Закурил, поглядел на брызнувшую по небу зарю, подошел к трапу. Протягивает руку:

— Тойвонен.

Тойвонену, наверно, очень хочется излить накопившиеся за немалую жизнь мысли.

— Сталин, Маннергейм. Бум-бум! — он машет руками, изображая взрывы, в показном ужасе хватается за голову. Так Тойвонен рассказывает русскому моряку о минувшей войне. Лопотание финна похоже на журчание быстрой воды среди камней.

— Сауа… Перкеле «бум-бум». Гуд русски.

Но и этого небогатого набора слов достаточно, чтобы понять: Тойвонен воевал лыжником, он проклинает войну…

Не один десяток лет существует советско-финский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Это, так сказать, официальная сторона вопроса о мире, а когда видишь сам благожелательно протянутую руку истинного суомца, видишь и конкретно добро человеческих отношений.

В сказаниях Калевалы и в русских былинах об Илье Муромце есть много общего. Кузнец Ильмаринен, как и добрый молодец Илья, борется против зла, хочет утвердить на земле справедливость. И прекрасно, что у Ильмаринена теперь есть достойный продолжатель — весь финский народ.

Мы пришли в Финляндию ремонтировать судно, когда береза еще не распускала своих коричневых почек, а кручи утесов стояли без единой травинки, и уходим через два месяца среди свежей зелени. На судне пахнет цветами. В кагатах появилась сирень.

Моих друзей вдруг взял азарт.

— Я привезу жене в Ленинград букет финских ландышей, — говорит один.

— Ваня, ландыш есть ландыш, он везде одинаков, — шутя урезонивают его.

— Не скажи. Этот ландыш особый. Финский ландыш!

…Мне нравится думать, что, вопреки законам ботаники, мой друг прав.