Флажок над радиатором

15

Ночь близится к утру. Уже видны в палате очертания отдельных предметов, уже вишневой вуалью заиграл на кромке небосклона румяный восход. Задремавшая у койки больного молоденькая медсестра сквозь чуткий сон вдруг ясно услыхала в предутренней тишине глухой рокот приближающегося автомобиля. И в ту же минуту, точно яркий луч прожектора, ворвался в палату через открытую форточку сигнал автомобильной сирены, долгий, зовущий. Сестра вскочила со стула и бросилась к больному, стараясь удержать его на койке. Но он, превозмогая боль в ноге и не обращая внимания на усилия медсестры, тянулся к окну.

— Номер, сестричка, номер. Моя должна быть…

Сестра приоткрыла окно, и в больничной палате прозвучал ее молодой, звонкий голос:

— Номер машины 32-12.

Это теперь она могла бы ему сказать и не глядя в окно. Старый шофер опустился на подушку и облегченно, глубоко вздохнул.

— Она, матушка… По голосу признал…

С минуту он лежал с закрытыми глазами, как бы что-то обдумывая, потом слегка повернул голову в сторону медсестры и так же тихо произнес:

— Спасибо, доченька. За все спасибо. Дай тебе бог, как говорится, — он хотел сказать «хорошего жениха», но это прозвучало бы сейчас слишком шутливо, и Иван Васильевич изменил конец общепринятой фразы: — Дай тебе бог всего, всего желанного…

Вскоре он уже спал глубоким спокойным сном. Медсестра осторожно поправила свесившееся с койки байковое одеяло и на цыпочках вышла из палаты. Для нее это был один из самых счастливых часов в медицинской практике, один из тех моментов, который врачи называют началом выздоровления больного.