Фландри с Терры

Оказывается, шел дождь. Его шум ворвался в открывшийся тамбур, с гулом разносясь по металлу корпуса корабля. Луч света выхватывал крупную серебристую дождевую дробь, низвергавшуюся единым потоком; за этой завесой стояла ночь. Кое-где виднелись фонари, освещавшие под собой мокрую бетонку. Порывами теплого и влажного воздуха доносились запахи не то жасмина, не то перепрелого папоротника; чего именно, Фландри затруднялся сказать.

Он кинул окурок на палубу и раздавил каблуком. При такой погоде дождевик, в который он влез, казался совершенно бесполезным. «Гидрокостюм был бы в самый раз», — проворчал он. И куда делся его элегантный, с таким тщанием продуманный вид! Остроконечная фуражка с высокой тульей и кокардой Империи в виде солнца; шелковая блуза и вышитый голубой китель; красная перевязь с болтающейся на концах бахромой; белые лосины, заправленные в кожаные сапоги… Он нажал на кнопку и поехал вниз. Когда Фландри сошел на землю, трап немедленно втянулся обратно, люк закрылся и свет в иллюминаторах погас.

Стало тоскливо и одиноко.

Здесь, на открытом месте, шум дождя казался сильнее, видимо, из-за плотной стены леса, окружавшей по периметру посадочное поле. Фландри слышал, как булькает вода в сточных канавах. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, он различил несколько зданий в конце бетонки и направился было к ним, как тут же остановился, заметив тронувшихся оттуда навстречу ему людей. Ага, вот и делегация встречающих, подумал он, не двигаясь с места. Пусть они подойдут, а не он. Имперский престиж и все такое, если хотите. А что?..

К нему бодро маршировал отряд из шести подростков; Фландри, в жилах которого текла на три четверти кровь белого человека, самого рослого из них был выше на полголовы. В свете ближайшего фонаря подростки превратились в литых крепышей с развитой не по годам мускулатурой и широкими плечами. Фландри догадался, что имеет дело с не особенно высокой расой. У всех были черные гладкие волосы с одинаковыми челками и зачесом за уши, приплюснутые носы и слегка миндалевидные глаза. Униформа простая — зеленая с карманами юбка из водонепроницаемой синтетики, вроде тех, что носили шотландцы, сандалии и медальон на шее. Печать надменности лежала на их смуглых безбородых лицах, и это при том, что все их вооружение состояло из дубинок и кинжалов.

Вот забавно, как все-таки иногда приятно почувствовать тяжесть бластера на своем бедре, отметил Фландри.

Когда отряд поравнялся с ним и развернулся в шеренгу, Фландри заметил услужливо поднятый зонтик над одной гладко выбритой головой. Несмотря на невысокий рост и изящное телосложение, он казался атлетом. На нем было нечто вроде белого хитона, спадавшего свободными складками до самых пят и скрепленного, видимо, только на плечах какой-нибудь пряжкой (это для лучшей вентиляции, рассудил Фландри). О его возрасте можно было только догадываться: гладкое, без морщин лицо с чувственными губами казалось в то же время по сравнению с другими более резко очерченным, а пристальный взгляд неподвижных глаз мог привести в замешательство кого угодно. Одна его бровь была покрыта золотой татуировкой. С шеи свисала звезда.

Несколько долгих секунд он не сводил глаз с Фландри, потом произнес на ломаном архаичном английском:

— Добро пожаловать на Юнан Бизар. Прошло много времени… с тех пор как последний человек… ступил сюда.

На что гость отвесил поклон и ответил на чистом пулаойском:

— От имени его величества и от имени всех подданных Терранской Империи приветствую ваш мир и вас лично. Я — капитан Имперского Космического Флота сэр Доминик Фландри. — Отдел разведки, решил он не добавлять.

— А, понимаю. — Человек, казалось, обрадовался возможности заговорить на родном языке. — Мне уже докладывали, что вы владеете пулаойским. Большая честь для всех нас, что вы взяли на себя труд изучить…

— Ну что вы. Никакого труда. — Фландри пожал плечами. — Все здесь, в голове. Нейронный учебник. Мне вживил эту штуку один торговец на Орме, уже давно.

Музыкальный язык, на котором они сейчас говорили, развился в конечном счете из малайского, но за долгие годы претерпел чудовищные изменения. В свое время прапредки этих людей отправились колонизировать Новую Яву, но после ужасной войны с горзуни, триста с лишком лет назад, ретировались на Юнан Бизар и оказались отрезанными от всего человечества. В итоге их язык развивался по одним им ведомым законам.

Фландри особенно интересовала реакция на его слова бритого человека. Тот поджал губы, пальцы на одной руке хищно скрючились, и он поспешно втянул ее в широкий рукав хитона. Остальные никак не проявляли своего отношения, оставаясь абсолютно бесстрастными, но и не сводили с Фландри глаз. Дождь ручьями лил rib их плечам.

— Но что вы там делали? — воскликнул человек в хитоне. — Орма ведь не входит в вашу Империю! Мы за границами любой империи!

— Ну, это как посмотреть, — постарался как можно беспечнее ответить Фландри. — Земля и впрямь далековато отсюда — в паре парсеков. Но разве вы не знаете, как неопределенны межзвездные границы, особенно при таком интенсивном взаимопроникновении цивилизаций? Ну а что касается Ормы… А почему, собственно, я не мог здесь оказаться? В конце концов, торгуют же туг бетельгейзиане, а мы с ними вроде не враги.

— Вопрос в другом, — услышал Фландри заглушаемый дождем голос, — в том, почему именно вы оказались здесь.

Но тут же последовала дежурная улыбка — мол, все в порядке, парень.

— Впрочем, это не важно. В любом случае мы рады вас приветствовать. Позвольте представиться: Ниас Вароу — начальник Охранных Войск Планетарного Биоконтроля.

«Или полиции, — перевел про себя Фландри. — А может, военной разведки? В противном случае трудно понять, с какой стати меня, представителя Империи (а у них нет пока повода думать иначе), встречает охранка вместо правительства. Если, конечно, у них Охранные Войска и правительство не одно и то же», — тут же добавил он про себя.

Внезапно — Фландри даже вздрогнул — Вароу сказал быстро по-английски:

— Можете звать меня доктором.

Фландри решил не забивать голову и принимать вещи такими, какие они есть, как советовал тот турист, попавший в султанский гарем. Чего ждать от этой публики — триста лет без присмотра. Еще и не такие странности возникнут.

— А что, всегда у вас так поливает? — Он плотнее запахнулся В плащ (что, впрочем, не спасало воротник, поникший от сырости) и с тоской вспомнил о Терре. Музыка, благоухание воздуха коктейли с блондинками в Эверест-Хаузе… И какого черта его занесло в эту дыру?.. Насильно ведь никто не гнал.

— Да, полуночные дожди у нас — вещь вполне заурядная, — ответил Вароу.

«Так-так. Сутки Юнан Бизар составляют десять часов — прикидывал Фландри. — Вполне могли бы подождать еще пяток, пока не рассветет. Уж я этому был бы только рад, учитывая то, сколько вообще времени проторчал на орбите по их милости. Нет, на тебе. Вдруг, с бухты-барахты, извольте садиться. В ночь. В ливень. А так, за эти пять часов, приготовил бы себе королевский ужин, и проглотил бы его с подобающей скоростью, а не давился бы сандвичами. Ну и как это называется? Определенно им хотелось, чтобы я сел в ночь и в ливень. Но зачем?»

Тут, пока он так размышлял, Вароу извлек из-под хитона какой-то пузырек с крупными синими пилюлями.

— Вы что-нибудь слышали о здешней биохимической обстановке? — спросил он.

— Мне рассказывали что-то бетельгейзиане, но я не помню. То ли я не понял тогда, то ли они невнятно объясняли.

— Немудрено. У них ведь не человеческая иммунная система. Их не волнуют наши проблемы, и, естественно, им не интересно в этом разбираться. А вот нам пришлось. Для нас, как и для вас, самый воздух здесь — яд. Вы уже надышались тут, пока стояли, на всю оставшуюся жизнь, а осталось ее вам — дня на три.

Вароу осклабился.

— У нас, конечно, есть противоядие, — продолжал он. — Вам нужно лишь принимать по одной вот такой таблетке один раз в тридцать наших дней, пока вы гостите у нас.

От неожиданности Фландри поперхнулся и инстинктивно потянулся к пузырьку, но Вароу вежливо отстранил его руку.

— Пожалуйста, капитан, — промурлыкал он. — Буду бесконечно рад подарить вам одну сейчас. Но только одну. И по одной каждый раз, как подойдет срок. Увы, таков закон. Учет и контроль. Не позволяем себе быть небрежными в этих вопросах. Я думаю, вы поймете.

Можно было подумать, что терранин застыл навсегда. Но нет. Он усмехнулся, без особой, впрочем, радости, и сказал:

— Ладно. Надеюсь, что пойму.

Единственный космодром располагался на холме среди непролазных джунглей в сотне километров от главного города планеты — столицы, так сказать. Причиной тому были бетельгейзиане. Там еще сохранилось несколько древних и теперь не используемых пулаойских кораблей.

— Скит отшельников, скажу я вам, — прорычал в ухо Фландри шкипер с совершенно синим лицом в таверне на Орме. — Мы их не очень-то жалуем посещениями. Может, раз или два в год заходим к ним, не чаще.

В этом районе космоса бетельгейзиане были вездесущи. Фландри удалось заполучить пропуск на один из их грузовых кораблей, и таким образом мог добраться до Спики-VI кратчайшим путем, куда он направлялся после блестяще завершенной миссии на Алтае. Потом он пересядет на «Императрицу Майю», совершающую там промежуточную посадку и следующую далее курсом на Терру. Разве не заслужил он обратную дорогу в люксе? К тому же, будучи асом по части командировок, никогда не ошибался в бухгалтерии, всегда максимально извлекая для себя выгоду.

— Чем торгуете? — спросил Фландри, не столько даже из любопытства, сколько чтобы убить время до отлета.

На альфзарском говорить было нелегко, язык царапался во рту, как кошка, но ничего не поделаешь, существо напротив англика не знало.

— Да ничего особенного — шкуры, естественные волокна, фрукты… Кстати, вы не пробовали модъо? Ваши считают здесь это деликатесом. А я, право, не уверен. А знаете, что? Держу пари, никому еще в голову не приходило везти его к вам, на Терру! Далековато, конечно… — И бетельгейзианин погрузился в коммерческие соображения.

Фландри отхлебнул местного бренди и сказал:

— Ну, зачем же так далеко. Тут сохранилась масса наших независимых колоний с давних времен. Я сам только что с одной такой. Но вот про Юнан Бизар ничего не слышал.

— А с какой стати вам о ней слышать? Нет, нет, конечно, в архивах штаба сектора вы откопаете сведения о ней. Да и на самой Терре, я думаю, найти информацию можно было бы. Но, вообще говоря, это весьма таинственная штучка, доложу я вам. Планета в себе. Для нас она особой важности не представляет. Кое-что мы им продаем, разумеется, — ну там, машины или еще что-нибудь, — кое-что покупаем, я уже говорил, но все это не серьезно. А могло быть гораздо больше, не держи там кто-то лапу на торговле с нами.

— Вы уверены?

— Это очевидно. Да взять хотя бы их космодром. Старый, разбитый и один-единственный на всю планету! Какой-то антиквариат, а не техника, складов — раз-два и обчелся, да и те понатыканы в лесах у черта на рогах. Можно подумать, они все еще боятся радиации от кораблей! Коммерсантам шагу ступить никуда нельзя. Мало того, гостиницу и то еще не меблировали. Естественно, наши там не задерживаются: разгрузятся, погрузятся и — привет. С местными встречаться, а уж тем паче разговаривать тоже нельзя, разве что с парой тамошних чиновников. Я один раз попробовал — так, посмотреть, что из этого выйдет — заговорил с одним рыбаком, и что вы думаете? Удрал! Он знал закон!

— Ну и ну. — Фландри отрешенно тер подбородок, пытаясь осознать, что же с ним стало не так. Ах да. Щетина. Пора принимать очередную дозу противобородина. Но еще оставались усы, с которыми все пока было нормально, и Фландри занялся ими. — Удивляюсь, как они еще разрешили вам выучить их язык.

— О, это случилось давно, несколько поколений назад, на заре первых контактов. Английский оказался и для них и для нас не очень-то удобен. Горстка аристократов знает его и поныне, им мы и продаем книги, видео ну и все такое, чтобы держать правящий класс в курсе основных событий Галактики. Может быть, простые люди и дичают там потихоньку, но элита — нет.

— А занимаются чем они?

— Ну, этого я не знаю. Во всяком случае, богатая планета — ломится от природных ресурсов. Это даже из космоса видно. Но отсталая агрокультура, нелепые города…

— А что за планета? Какого типа?

— Известно какого. Терроид.

Фландри поморщился и вытащил сигарету.

— Ты думаешь, МНЕ это что-нибудь говорит? Мне, человеку?

— А, понимаю. Ну, тогда можно сказать еще вот что… Расстояние до солнца порядка одной астрономической единицы. Но солнце у них — звезда класса F2, помассивнее вашего будет. Соответственно и планета движется быстрее. Год у них там — девять месяцев. Ну что еще… Климат теплее, чем на Альфзаре или Терре. Спутников нет. Что там еще… Наклон оси маленький, сутки — десять часов. Планета меньше Терры, поэтому ускорение — всего 0,8 g. Как следствие — мало нагорий, все больше болота и острова. Континенты небольшие. Из-за меньшей силы тяжести и большего прогрева — гидросфера беднее, чем у вас. Никогда бы не подумали, глядя из космоса на повсеместные облака да обмелевшие моря… А, забыл. Что-то у них там с экологией, какие-то неприятности. Что именно, не знаю, да и наш вид это не затрагивает. А вот вам как-то предохраняться приходится. Впрочем, думаю, что это не опасно, иначе бы у них не выросло за триста лет колонизации население до ста миллионов.

— Ну, — заметил на это Фландри, — надо же людям как-то развлекаться.

Он курил в задумчивости. Изоляция Юнан Бизар, конечно, мало кого трогала, кроме разве самих жителей. С другой стороны, сколько он знал еще таких мест, где адские котелки втихаря и долгое время выпускали пары! В Империи насчитывалось около четырех миллионов подобных солнц и уследить за ними всеми не представлялось никакой возможности. Уже здесь, а тем более дальше, где варварство глубоко спрятано от посторонних глаз, куда совали нос враждебные мерсейцы, надежду на контроль за ситуацией смело можно было оставить.

А вместе с надеждой Терра отбросила и всяческие попытки влияния, не говоря уж о диктате. Иначе пришлось бы периодически просматривать архивы, досконально просеивать всю информацию разведки, расследовать каждую тайну, каждую мистерию… Для этого понадобится больший флот, а значит, и большие налоги на обывателя, а следовательно, прощай новенький самолет для пижона и браслеты для его пассии. Не приведи Бог, могут всплыть такие факты, что пришлось бы привести в действие флот и… О ужас! Не приведет ли все это к новой, полномасштабной войне?

«А, черт с этим, — думал он. — Я лечу домой, и что мне до всего этого? Миссия выполнена, отчет сделаем, только не переборщить, и — слава! Деньги, кстати, тоже. За несколько месяцев. А девочки…

Да, но все-таки престранно ведут себя эти чудики с Юнан Бизар. Отрезать себя добровольно от всего человечества?.. Вернусь — сообщу куда следует. Пусть займутся этой планеткой.

Хотя кому там до нее будет дело? Наивно думать. Лишь по моим невнятным подозрениям никто и пальцем не пошевелит».

— Где, — сказал капитан Фландри, — могу я арендовать птичку?

Самолет был большой и оборудованный по последнему слову техники. Очевидно, купленный у бетельгейзиан. Фландри посадили среди невозмутимых, с каменными лицами охранников, за всю дорогу не проронивших ни слова. Вароу, сидевший рядом, тоже не проявлял излишней оживленности. Ревел ветер и хлестал дождь. Но погода прояснилась, когда они повернули на Компонг Тимур. Фландри глядел вниз: под ними плескалось море огней. Граничащий с каким-то большим озером, город был густо изрезан каналами, в которых плавились ртутные я неоновые блики уличных ламп. Опытному наблюдателю сразу бросилось бы в глаза несоответствие между ярко освещенной центральной его частью и темными окраинами с приземистыми крышами. Значить это могло только одно — трущобы, а это в свою очередь — концентрацию власти и богатства в руках немногих.

— Куда мы летим? — спросил Фландри.

— На интервью. Правительственному Совету Биоконтроля не терпится познакомиться с вами. — Одна бровь Вароу приподнялась, что придало его круглому и гладкому лицу сардоническое выражение. — Надеюсь, вы не устали? Знаете, мы здесь из-за коротких суток приобрели привычку спать помалу, но чаше, несколько раз в день. Не хотите ли прилечь?

Фландри постукивал сигаретой по ногтю большого пальца.

— Вряд ли в этом будет смысл.

Вароу улыбнулся. Самолет пошел на снижение и опустился на посадочную площадку крыши одного высокого здания, без сомнения настолько важного, что воздвигнуто оно было на скалистом участке почвы, а не на привозных кучах песка, как большая часть городской застройки.

Не успел Фландри ступить на землю, как охранники взяли его в кольцо.

— Уберите ваших орлов, — бросил он Вароу, — не терплю курить, когда все пялятся.

Вароу кивнул головой, и молчаливые охранники ретировались, впрочем, не далеко. Фландри подошел к краю огражденной площадки.

Высоко на востоке плыли, кренясь от переполнявшей их влаги, облака, расстреливая по пути свой боевой запас. Но прямо над головой небо было чисто. Чужие созвездия мерцали сквозь фиолетовую дымку — подсвеченный скрытым за горизонтом солнцем верхний слой атмосферы. Вот красная искорка Бетельгейзе, а там желтая Спика. Фландри почувствовал печаль. Бог знает, доведется ли ему еще когда-нибудь потягивать там пиво. Похоже, что он вляпался во что-то безжалостное и зловещее.

Это многоярусное, в стиле пагоды здание имело в основании не менее ста квадратных метров. Каждый ярус завершался фигурной крышей со слоновьими головами и лампами в виде бивней. Поручень перил, за которые он сейчас держался, украшала чешуйчатая резьба. Купол здания венчал наглый, самоуверенный символ — перевернутая вверх когтями лапка какого-то стервятника, вцепившаяся мертвой хваткой в небеса. Позолоченные стены даже ночью вызывали головокружение. Прямо внизу, метрах в пятидесяти, текли масляные воды Большого Канала, на противоположном берегу которого протянулась линия дворцов с колоннадами, с крышами, рвущимися ввысь, и со стенами, расписанными какими-то танцующими многорукими фигурками. Кое-где светились окна, лилась нежная и печальная музыка. Но даже здесь, в центре города, ему чудились запахи джунглей.

— Прошу вас, — поклонился ему Вароу, приглашая последовать за ним.

Фландри последний раз затянулся и выкинул сигарету. Они прошли через арку в виде разинутой пасти какого-то монстра в длинный красный коридор с рядом дверей, часть из которых была открыта. Там, сидя на подушечках на манер портных за низкими столами, работали люди. Фландри читал таблички: Бюро Водного Сообщения; Комитет Сейсмической Энергии; Арбитраж… Да, по всей видимости, здесь размещалось правительство. Они вошли в лифт, откуда, опустившись ниже, попали в другой коридор, освещаемый лишь тускло флюоресцирующими колоннами.

Дверь в конце коридора открылась, и Фландри очутился в роскошной большой комнате в форме полусферы с окном, за которым стояла тьма Компонг Тимура. Справа и слева громоздилась техника: компьютеры, рекордеры, коммуникаторы. Черный инкрустированный местной слоновой костью стол стоял в центре комнаты. За ним восседали правители Юнан Бизар.

Излучая самую беззаботнейшую улыбку, Фландри приблизился к столу, профессионально отмечая каждую деталь обстановки. На длинной скамье, поджав ноги «по-турецки», сидели двадцать бритых старцев в хитонах и с одинаковыми татуировками на бровях: золотой кружок с крестиком внизу и стрелкой наверху. Зато нагрудные знаки различались — шестеренка, транзистор, интеграл от «дэ икс», символы волн и снопа колосьев, молния. Одним словом, геральдика правительства, сделавшего ставку на технократию.

Почти все они были старше Вароу и совсем не в лучшей форме. Тот, кто был посередине, с жирным и раздраженным лицом и знаком в виде хищного когтя на груди — символ могущества, — являлся, очевидно, главной шишкой на Юнан Бизар.

Никто, за исключением приторно-любезного Вароу, не пытался скрыть своей враждебной настроенности. Глаза их сузились в узкие щелки, пот возбуждения блестел на щеках, пальцы барабанили по крышке стола. Фландри заставил себя расслабиться, что было совсем не шуточным делом, если учесть присутствие головорезов за спиной и их кинжалы.

Молчание затягивалось. Кто-то должен был его нарушить.

— Бу, — сказал Фландри.

Человек в центре зашевелился.

— Что?..

— Формула приветствия, ваше величество.

— Называй меня туан Солу Банданг. — Жирный обернулся к Вароу: — Так это и есть, как это… тот самый, э-э-э… агент с Терры?

— Нет, — фыркнул Фландри, — я тут папиросками приторговываю. — Впрочем, справедливости ради надо заметить, сказал он это негромко и не на пулаойском.

— Да, туан. — Вароу склонил голову, сложив ладони вместе. Они продолжали пожирать его глазами. Фландри еще раз сверкнул ослепительной улыбкой и изобразил некий пируэт. Ну что ж, им стоило разглядеть его получше, самодовольно убеждал он себя; чего стоит, например, одна только его атлетическая фигура (спасибо гимнастике, хоть и терпеть ее не мог, но принуждал себя заниматься)! А тонкая кость? А прямой нос? И вообще все аристократические черты — по самой последней моде Терры (второе спасибо — самым модным на Терре биоскульпторам)? Добавьте сюда еще серые глаза и каштановые волосы, подрезанные бачки а-ля Империя, прилизанную макушку… Банданг вдруг с беспокойством встрепенулся.

— Забери у него это, как его… пушку, — приказал он.

— Пожалуйста, туан, — сказал Фландри, — моя бедная драгоценная бабушка оставила мне это. Еще пахнет лавандой. Мое сердце разорвалось бы от горя, попытайся кто отнять ее у меня, я вышиб бы из него мозги.

Один из них истошно завизжал, побагровев:

— Ты, чужеземец, отдаешь ли ты себе отчет, где находишься?!

— А, пусть, раз ему так уж хочется, туан, — безмятежно сказал Вароу. Он улыбнулся Фландри и добавил: — Не следует начинать с распрей такой знаменательный день воссоединения.

Над длинным столом пронесся вздох. Банданг указал на маленькую подушечку перед столом:

— Садись.

— Нет, спасибо. — Фландри внимательно изучал присутствующих.

Пожалуй, самым разумным из всей компании был Вароу. Остальные же, оправившись от первоначального шока, вновь приняли свой обычный надменный и презрительный вид. Действительно, стоило ли беспокоиться из-за какой-то пушки, к тому же единственной на всю огромную комнату?

— Как хочешь, — продолжал между тем Банданг. Он подался вперед, скорчив умильно-елейную мину. — Видишь ли, капитан, ты, я полагаю, поймешь… насколько деликатен… Да, как деликатен этот вопрос. Убежден, что твое благоразумие… — Его голос прервался. Туан самодовольно улыбался.

— Если я причиняю какое-либо беспокойство, туан, то приношу свои извинения, — сказал Фландри. — Буду рад отчалить отсюда как можно скорее. — И как еще рад!

— Ага. Нет. Нет, боюсь, что это… неосуществимо. В данный момент по крайней мере. Я хочу заметить нечто очень простое, само собой разумеющееся… у меня нет сомнений, что такой человек, как ты, тонкого воспитания и изысканных манер… таких познаний может… понять?.. Да, понять и оценить серьезность ситуации. — Банданг перевел дыхание. Остальные отрешенно молчали. — Погляди на эту планету: люди, культура… и все это в изоляции более четырехсот лет! — (Местных лет, напомнил себе Фландри. Но все равно прилично.) — Естественно, такая цивилизация… э-э-э… развивалась своими путями. Своя система ценностей, свои традиции, своя религия… и э-э… свои достижения — социоэкономическое равновесие — и все это не может быть в одночасье разрушено без страданий, без боли, без потерь. Непоправимых потерь.

Прекрасно зная проблемы Империи и обладая непредвзятым взглядом на вещи, Фландри вполне мог понять нежелание некоторых цивилизаций иметь дело с себе подобными. Но в данном случае за этим скрывалось что-то еще, помимо простого желания сохранить независимость и достоинство. Эта публика была достаточно хорошо осведомлена о всех делах в космосе, чтобы не знать, что Терра давно не представляет ни для кого угрозы. Империя стара и неповоротлива, и ей не нужна новая собственность, если только ее к этому не принудит военная необходимость. Что-то неблаговидное и зловещее было на Юнан Бизар, и это пытались скрыть.

— Вот что мы хотим знать… э-э, ты пришел к нам с официальными полномочиями или нет? И если да, то какое послание ты должен нам вручить от своих… уважаемых начальников? — продолжал Банданг.

Фландри тщательно взвесил ответ, помня о кинжалах за спиной и о ночи на дворе.

— У меня нет никакого послания, туан, ничего, кроме простого дружеского приветствия, — сказал Фландри. — И что еще может вам предложить Империя, пока вы в свою очередь не предоставите ей возможность ближе узнать вас?

— Но ведь ты пришел к нам по поручению? По приказу? Ведь не случайно?..

— Мои документы остались на корабле, туан. — Фландри очень надеялся, что его командировочное предписание, страховой полис и ряд других бумажек произведут должный эффект. Как знать, где может оказаться случайный гость на Юнан Бизаре? На дне какого-нибудь канала, с перерезанным горлом? И ни одна живая душа во Вселенной не побеспокоится на этот счет.

— Какие документы? — нервно выкрикнул кто-то из-за стола. Вароу нахмурился. Тревога и раздражение, появившиеся на лице шефа охраны, были понятны Фландри. Расследование — если это было расследованием — таким образом не проводят. Биоконтроль вел себя неосмотрительно, оказываясь жертвой своих же примитивных методов: грубые угрозы, еще более грубые инсинуации. По-видимому, это были любители, а Вароу — единственный среди них профессионал. Любой самого низшего ранга политик в Империи разбирался в людях гораздо лучше, чем они, и не стал бы так неумело уличать подозреваемого.

— С твоего разрешения, туан, — вмешался Вароу, — я боюсь, что у нашего гостя может сложиться превратное мнение о нас. Будет ли позволено недостойному слуге поговорить с ним и обсудить эту тему в частной беседе, так сказать, приватно?

— Ну уж нет! — набычился Банданг. — Давайте-ка без ваших фокусов-покусов! Я не люблю болтать попусту. Не люблю слова. Да, не люблю, капитан, и я уверен, что ты поймешь… что не сочтешь за оскорбление… все мы, в конце концов, несем ответственность за планету и… ага, вот: как человек искушенный, ты… не будешь возражать, чтобы мы подвергли тебя наркосинтезу?

Фландри окаменел. Не ослышался ли он?

— Что?..

— В конце концов, — Банданг облизнулся, — ты появляешься здесь без всякого предупреждения, без фанфар, так сказать… Мы имеем все основания допустить, что ты самозванец. Обманщик. Подожди! Пойми нас, не возмущайся и не обижайся… на мое предположение. Если ты действительно тот, за кого себя выдаешь — официальное лицо, э-э-э… делегат, агент, то мы вправе убедиться…

— Прости, туан, — отчеканил Фландри, — но мне привит иммунитет ко всем специальным препаратам — детекторам лжи.

— Да?.. О-о. М-да. Понимаю. Ну тогда… У нас есть гипнозонд. Знаешь, департамент нашего коллеги Вароу идет в ногу со временем. Мы закупили эту штуку у бетельгейзиан. Да, разумеется, я понимаю, что это может быть несколько неприятным… так сказать…

Неприятным?! Мягко сказано, думал терранин. Мурашки поползли по его коже. Да, вот уж действительно любители. Кто, понимай он законы войны и политики, был бы так беспечен? Зондировать мозг офицера Империи! Как будто Империя позволит кому бы то ни было узнать хотя бы половину того, что знает он, и остаться при этом в живых! Да, любители…

Он пристально посмотрел в глаза Вароу, единственного, кто мог представить себе последствия этой акции, но не нашел в них сочувствия, а увидел лишь холодный азарт охотника. Не трудно было угадать его мысли: если Фландри оказался здесь случайно, по собственной прихоти, то все очень просто. Мы убьем его. Если же он разведчик, тогда дело осложняется: надо будет обставить его «случайную» смерть как можно более убедительно. Но, во всяком случае, мы узнаем, какие сюрпризы готовит нам Терра, и примем своевременные меры, чтобы еще глубже спрятать нашу ВЕЛИКУЮ ТАЙНУ.

Больше всего Фландри угнетала одна мысль: это то, что они обязательно узнают, что никто Фландри не посылал, что визит предпринят исключительно по собственной инициативе, и если что-нибудь с ним случится, никто в обремененной заботами Службе не займется его розыском.

Фландри представил, сколько вина, женщин и приключений ждало его впереди. Смерть казалась просто глупостью. И он опустил руку на бластер.

— Я не советовал бы это делать, приятель, — сказал он. Краем глаза он успел заметить бесшумно мотнувшуюся к нему тень стража с поднятой дубинкой. Фландри шагнул в сторону, подцепил его ногу своей и врезал, уже падавшему, по уху. Охранник рухнул на пол и больше не шевелился. Раздался рев его товарищей. Блеснули ножи.

— Прекратить! — завизжал Банданг. — Немедленно прекратить! — Но только после свистка Вароу охранники, словно побитые псы, заняли прежние позиции.

— Ну хватит, — сказал Вароу. — Убери свою игрушку, Фландри.

— Это очень полезная игрушка, — терранин оскалил зубы в гримасе улыбки. — Ею можно убивать.

— И чего ты этим добьешься? Ты никогда не сможешь улететь отсюда. А через тридцать дней — через две террестианские недели — смотри, что будет, — не обращая внимания на ошеломленных правителей и ропот стражи, Вароу пересек комнату и подошел к экрану и покрутил ручку.

Только учащенное дыхание сидевших за столом нарушало воцарившуюся тишину.

— Вот что происходит с теми, кто осужден на публичную казнь. — Вароу щелкнул выключателем, и экран засветился. — Перед тобой сейчас площадь Четырех богов. Пойми, мы отнюдь не кровожадны, и за обычные проступки предусмотрены менее жестокие наказания. Но несчастный, которого ты сейчас видишь, поднял руку на работника Биоконтроля. Несколько часов назад преступник достиг демонстрационного, если можно так выразиться, состояния.

Фландри видел площадь, окруженную водой канала и многорукими статуями. Статуи тянули множество растущих от плечей рук во всех направлениях. Посередине площади стояла клетка с совершенно голым человеком. Он лежал. К клетке был прикреплен плакат с приговором.

Спина человека выгнулась дугой, руки хватали воздух. Он кричал. При каждом вздохе ребра его вот-вот, казалось, треснут. Из носа сочилась кровь. Челюсть отвисла. Слепые, выскочившие из орбит глаза.

— Дальше будет еще хуже, — сказал Вароу. — Смерть наступит только через несколько часов.

— Вы отняли у него таблетки? — произнес Фландри как в ночном кошмаре.

Вароу приглушил душераздирающий крик, раздававшийся из приемника, и поправил:

— Нет. Просто мы больше ему не даем их. Обычно в таких случаях осужденный сам кончает с собой. Но этот просчитался, полагая, что ограничится более мягким наказанием — рабством. Но он, повторяю, просчитался. Его вина безмерна. Жизнь человека на Юнан Бизар полностью зависит от Биоконтроля. Поэтому Биоконтроль — это святыня.

Фландри отвел глаза от экрана. Всегда считал себя крепким и тертым калачом, а тут вот не выдержал.

— Что является причиной смерти? — спросил он бесцветным голосом.

— Пустяк. История такова: жизнь здесь в принципе течет по законам Терры, и человеку есть что пить, есть что есть. Только имеется одна крохотная деталька — бактерия, живущая в воздухе. Ее микробы, попадая в кровь и реагируя с протеином, выделяют ацетилхолин. Вы представляете, как реагирует на это нервная система?

— Да.

— Юнан Бизар не могли колонизировать до тех пор, пока ученые с планеты-прародительницы Новой Явы не нашли противоядие. Так вот. Его производством и распределением и занимается Биоконтроль.

Фландри обвел взглядом присутствующих:

— Боюсь, что не смогу доставить вам удовольствие через тридцать дней, джентльмены. Вароу выключил экран.

— Ты мог бы укокошить некоторых из нас прежде, чем уложат тебя, — сказал он. — Но запомни, никто из Биоконтроля не боится смерти.

Покрытая потом физиономия Банданга явно опровергала это заявление. Все остальные сохраняли зловещие мины. С увядших губ одного из этих фанатов сорвался тихий шепот:

— Да, пока длится Святая Миссия. Вароу протянул руку.

— Так что дайте-ка лучше свое оружие, — закончил он речь почти с дружеской легкостью.

Фландри выстрелил.

Банданг пискнул и провалился под стол. Как ни странно, но Фландри промахнулся. Оконное стекло разлетелось вдребезги. На улице грянул гром и сверкнула молния.

— Идиот! — закричал Вароу.

Фландри рванулся к окну. Охранники кинулись наперерез. Он вспрыгнул на стол. Один лысый попытался схватить его за ногу, и тут же его зубы хрустнули под башмаком Фландри. Он перепрыгнул (как в детстве в чехарду — а, Фландри?) через старикашку, спружинив по другую сторону стола.

Совсем рядом просвистел брошенный нож. Впереди зияло черное отверстие окна. Фландри прыгнул в темноту, перевернулся в воздухе и упал на низлежащую крышу с небольшим уклоном. Кубарем пролетев до ее края, он крутанулся в воздухе, перевалился через край и вытянулся в струнку, летя в черные воды канала.

Какая же все-таки отвратительно грязная вода! На мгновение в уме мелькнул вопрос, есть ли шанс спасти одежду. В конце концов, костюмчик обошелся ему не дешево. Незнакомая вонь била в нос, и Фландри поплыл в поисках спасительной темноты.

Подобно призраку в такой драматический момент, по глади воды Фландри догоняла развеселая лодочка с огоньками по бортам. Нос и корма загибались кверху, как у ладьи. Там, под прозрачным балдахином, обнималась влюбленная парочка: оба в юбках и прическами под бобрик. Видимо, такова была здесь мода для обоих полов. Фландри успел заметить и признаки богатства: причудливо разукрашенные тела, обилие браслетов на руках. С лодки неслась мяукающая музыка. Золотая молодежь, нет сомнений. Фландри пришлось нырнуть, пропуская лодку, и ощутить ушами и телом вибрацию ходового винта.

Вынырнув на поверхность, он услышал новый звук. То был зловещий вой из громкоговорителя на золотой пагоде. Тревога? Через несколько минут псы Вароу выследят его! Этот трус Банданг мог и подождать тридцать дней, пока он не издохнет где-нибудь. Но не таков был шеф Охраны. Тот был охотник, а он, Фландри, — дичь. Скинув с себя ботинки, он поплыл быстрее.

Яркие огни ослепили его на пересечении каналов. Казалось, все показывали на него пальцем, все его видели. Другой канал: представлял собой торговую магистраль, где проходили не только разукрашенные прогулочные лодочки, но и грузовые баржи, водные автобусы и всякие другие суда. Пешеходы запрудили узкие набережные перед домами и мосты, перекинутые через каналы. В воздухе стоял гул ночного города.

Фландри зацепился за осклизлую, поросшую водорослями кирпичную кладку стены канала и перевел дыхание. Он огляделся.

На противоположной стороне оживленно болтали четверо молодых крепких парней. Работяги, судя по их манерам, грубоватый смешкам и простой ткани юбок. Немного выпили, пожалуй. Но внезапно с ними что-то случилось: они прижались к стене дома, прекратив разговоры, склонили головы над сложенными вместе ладонями. Мимо парней, не обращая на них никакого внимания, спешил куда-то маленький невзрачный человечек. Но человечек этот был не простой: он был одет в знакомый Фландри хитон и нес на плечах абсолютно лысую голову. И только спустя несколько минут к парням вернулось прежнее оживление.

Вот оно, подумал Фландри. То, чего он ждал все это время. Какая-то баржа пыхтя двигалась мимо Фландри в нужном ему направлении. Совсем близко! Он рывком оттолкнулся ногами от кирпичной стенки, ухватился за свисавший с поручней конец швартового каната и прильнул к корпусу баржи. Тело рассекало блестящую воду; увлекаемые ее потоком, ноги беспомощно болтались. Пахло смолой и специями. Человек наверху за штурвалом что-то напевал себе под нос, отстукивая в такт мелодии.

Пройдя несколько километров, баржа пересекла невидимую границу, которая так часто разделяет города на две части, позади остались фешенебельные районы с золочеными крышами многоярусных дворцов, и теперь баржа плыла в темноте, минуя редкие фонари, кучи навезенной земли, на которых ютились склады, крохотные фабрики, ночлежки… Стены этих зданий с соломенными крышами уже не были покрыты пластиком; они были наспех сварены из листового железа, на котором явственно проступали пятна ржавчины. Тускло светились немногочисленные мутные окошки. Промелькнули двое с ножами в руках.

Баржа заплывала все дальше в глубь трущоб. Тут было тихо и спокойно. Оживленное движение и пронзительный вой сирены остались далеко позади. Вокруг лишь приглушенное урчание заводских механизмов и плеск волн. Вода здесь была уже не просто грязная, а тошнотворно мерзкая. Один раз что-то мягко коснулось его тела. Кожей и носом он почуял: труп. Другой раз пронзительно закричала женщина. В резком свете одинокого фонаря через скакалку прыгала девочка. Как заведенная, она продолжала молча прыгать, провожая пустыми глазами баржу, пока фигурка ее не скрылась за очередным извивом канала.

Пора, подумал он.

И тут что-то нарушило окружающую тишину и заброшенность. Какой-то странный отрывистый вой, срывавшийся на свист, становился все громче и громче, явно приближаясь. Почему это так насторожило его, Фландри и сам не понял. Может быть, дело было в том, что человек за штурвалом резко прервал свое пение и прибавил обороты машине. Пульс Фландри застучал сильнее. Нервы натянулись. Он понял — подаренное ему время истекло.

Фландри отпустил канат, и баржа тут же исчезла в темноте. Он проплыл через теплую липкую грязь, водой это уже никак нельзя было назвать, и ухватился за поручни лестницы, ведущей на набережную с неказистыми жестяными коробами зданий и проросшим на крыше дерном. В уцелевших окнах света не было. Какие-то тени вставали вокруг в густой теплой вонючей темноте. Ни единой души.

А вой тем временем становился все громче, все ближе.

И вдруг он увидел. Там, в свете фонаря, в двадцати метрах от него, их плыла целая стая. Или косяк. Змеиные головы на длинных тонких шеях раскачивались над водой, стекавшей по гладкой, как у рептилий, коже. Каждая тварь — величиной с морского льва. Фландри насчитал их не менее дюжины. Между зубами в раскрытых пастях дергались тонкие язычки. Как они выследили его? Дегустировали воду? Фландри не знал. Он забрался на ступеньку лестницы, низко присел — под ногами хлюпала жижа канала — и выхватил бластер одной рукой, другой повиснув на поручне.

Твари заметили его — или учуяли — и повернули в его сторону. Надрывный вой превратился в торжествующее улюлюканье. Давайте, пошевеливайтесь, не то лисичка удерет на землю!

Фландри выстрелил в ближайшую подплывшую гадину. Плевок голубой молнии из ствола — и на волнах кверху брюхом закачалось тело с оторванной головой. Он вскарабкался на мостовую и побежал.

Гады плыли рядом, не отставая, вытягивая шеи и норовя цапнуть его за ноги. Гулко бухали доски под ногами. На бегу он выстрелил еще раз, но промахнулся. Один раз он споткнулся, врезавшись со всего маху в железную рифленую стену дома, от чего все здание загудело.

И тут он услышал звук мотора на канале. Свет поисковых прожекторов прорезал тьму, заставив его зажмуриться. Полиция все-таки выследила его с помощью этих водных гончих. Он остановился перед какой-то дверью. Причал дрожал, и вода под ним пенилась от ударов тяжелых тел по сваям. Он уже ничего не слышал, кроме остервенелого визга и плеска под собой. Куда бежать? Он дернул первую попавшуюся старомодную ручку двери. Заперто, конечно. Но у него был бластер, и его ствол он просунул в узкую щель между косяком и дверью, и тот послужил ему не хуже газового резака. Неподвижный силуэт застыл меж двух огней — светом прожекторов приближавшегося катера и синим пламенем резака.

Наконец-то! Дверь подалась, и Фландри проскользнул внутрь, опершись на нее изнутри. Первое время он ничего не видел: перед глазами плясали синие язычки пламени луча. В висках стучала кровь, проталкиваемая насосом-сердцем.

Надо быстрее отсюда сматываться, думал он. Эти ребята не заставят себя долго ждать. Рано или поздно они обнаружат двери с вырезанным замком.

Теперь он различил квадрат окна и на ощупь двинулся к нему, оставляя на полу лужи стекавшей с тела воды.

Вдруг кто-то прошлепал босыми ногами по полу. Мгновение спустя Фландри обругал себя за непроизвольно вырвавшееся «кто идет». Ему никто не ответил. Кто-то, разбуженный, по-видимому, его вторжением, действовал теперь с кошачьей осторожностью. Шума больше не было.

Он больно стукнулся обо что-то острое — о край кровати? — ободрав голень до крови. В этот момент послышался скрип, и Фландри увидел тусклый прямоугольник дрожащего света на полу. Это открылся люк.

— Стой! — позвал он, но в ту же секунду темный силуэт заслонил от него квадратный проем и… исчез. Внизу раздался плеск воды, и Фландри показалось, что он слышит, как кто-то быстро поплыл прочь. Крышка люка упала на место сама собой.

Все это произошло в одно мгновение. Он вспомнил о тварях в воде и содрогнулся. Надо иметь крепкие нервы, чтобы добровольно нырнуть в такую компанию. Звуки катера перешли в мягкое тарахтенье, потом в плевки, наконец все стихло. Они причалили. Чей-то властный голос отдавал команды.

Глаза адаптировались к темноте, и Фландри мог осмотреться. Дом, а точнее, хибара, состоял из одной-единственной комнаты с весьма скудной меблировкой. Несколько стульев, кровать, жаровня, кухонная утварь, сундук с разным бельем. Но кое-что выдавало наличие вкуса у хозяина жилища. Пара причудливых резных деревянных ширмочек, на стене — изящный набросок карандашом…

Но не это сейчас было важно! Он подкрался к окну. Охранники распластались на дне катера, шаря вокруг лучом прожектора. На носу катера была установлена гарпунная пушка, но сами они, похоже, ничего, кроме дубинок да ножей, не имели. Возможно, скоро придет подмога, а пока…

Фландри переключил бластер в полную мощность на самый узкий луч и распахнул дверь. Пока я прикончу одного, ну двух, с катера они успеют связаться по рации и передать, что обнаружили меня. Можно предвосхитить события. Надо только очень точно стрелять. Как славно, подумал Фландри, что среди моих многочисленных совершенств меткость не на последнем месте.

Длинный голубой и тонкий, как спица, луч пронзил ночь. Луч опустился, поплясал по рубке и приборам в ней и принялся буравить корпус. На катере раздались проклятия. Луч прожектора поймал Фландри. Гарпун вонзился в дверь. Но тут же судно дало течь, накренилось и скрылось под водой подобно нырнувшему киту.

К тому времени все уже попрыгали за борт, но не спешили выходить на берег. Понимали, что, появись они на причале, могут тут же оказаться перерезанными пополам. Лучше дождаться помощи. Фландри прикрыл дверь с вежливым «Auf Wiedersehen», прошел через комнату к противоположному окну, спокойно перелез через него на прохожую часть с другой стороны дома и припустил бегом.

Если повезет, то он успеет оказаться в безопасности еще до того, как ребятам надоест плескаться среди своих гончих тюленей и они выберутся на сушу.

Фландри подбежал к вздыбившемуся аркой подвесному мосту, перекинутому на противоположный берег канала, где стоял ряд убогих хижин. Не такой красивый, как в центре города, но не лишен изящества. Он раскачивался под тяжелыми шагами Фландри, который добежал почти до середины моста, где две опоры удерживали на дальнем конце подвеску, как вдруг…

Кто-то одной рукой сдавил его сзади за горло, а другой — железной хваткой сжал запястье руки с бластером.

— Не дергайся, чужеземец. Во всяком случае, пока Кемул не разрешит тебе, — услышал Фландри громовой бас.

Сейчас, конечно, совсем некстати было бы иметь сломанную шею. Поэтому Фландри послушался совета и застыл, безропотно позволив отобрать свой бластер.

— Всю жизнь мечтал о таком, — хохотнул сзади бандит. — Не может быть, пятьдесят миллионов чертей, ты скажешь, что ты забыл в хижине Луанг? Горло сдавили сильнее. Ну вот и все, с горечью подумал Фландри. Что и следовало ожидать. Луанг дал деру, нырнув в люк, и бросился за подмогой. Они правильно рассчитали, куда я мог побежать, если вообще побегу, и устроили здесь засаду. Я, конечно, ценная птичка. Стоило прождать здесь, за колоннами, столько времени, чтобы заполучить меня.

— Ну же, — Фландри совсем перекрыли кислород, — будь паинькой и расскажи все Кемулу.

Ограниченный набор слов, который смог продавить Фландри сквозь чуть освободившийся проход, свелся к трем:

— Охранники… Там… Биоконтроль…

— Кемул знает. Кемул не слепой и не глухой. Законопослушный гражданин должен сдать им тебя. Может, Кемул так и сделает. Но он любопытен. Никто не видел таких, как ты, на Юнан Бизар. Кемул хотел бы послушать твои байки, прежде чем рений что с тобой делать.

Фландри отдыхал на голой груди гиганта, твердой, как скала, оперевшись о нее спиной.

— Это очень длинная история, чтобы вот так, на ходу… — прошептал он. — Что, если нам посидеть где-нибудь, где мы могли бы…

— Ага. Все зависит от твоего поведения. — Сунув бластер себе за юбку, гигант обшарил карманы Фландри в поисках поживы. Он извлек бумажник, снял часы, выпустил терранина из объятий и тут же отпрянул вбок, готовясь к нападению.

В смутном и неверном свете перед Фландри предстал настоящий гигант по всем меркам: два двадцать в высоту и соответствующие плечи. На лице бандита было несметное число отметин от ножей и тупых предметов. Волосы — сальные. Двигался, как будто был сделан из резины. Тело — разукрашено по меньшей мере дюжиной разноцветных татуировок, поразительно гармонирующих одна с другой. Кривой кинжал торчал из-за пояса.

Он оскалился в улыбке, и, — странное дело! — Фландри мог поклясться, что в облике его промелькнуло что-то человеческое.

— Кемул знает одно местечко. Если ты и впрямь хочешь поболтать, то мы можем пройти туда. Но это слишком хорошее место, чтобы о нем знали. Даже домашнему божку приходится коротать свои дни с завязанными глазами. Кемулу придется сделать с тобой то же самое.

Фландри растирал ноющую шею.

— Валяй. — И, окинув великана оценивающим взглядом, добавил: — Хотел встретить именно такого, как ты.

Это было правдой. Однако он совсем не ожидал столкнуться с подпольным миром Компонг Тимура в таком невыгодном для себя положении. Если он не придумает, чем бы их подкупить (ах, бластер был бы сейчас как нельзя более кстати!), то ему крышка.; С ним не станут церемониться, просто аккуратно перережут то место, где голова соединяется с туловищем. Или сдадут Вароу. Или еще проще — оставят где-нибудь, где он подохнет через неделю-другую. Вокруг длинного двухэтажного здания, омываемого со всех сторон водами Канала Огнедышащего Дракона, в ранних предрассветных сумерках скопилось большое число причаливших лодок. Окружающий ландшафт являл собой убогое зрелище: бедняцкие хижины, несколько допотопных фабрик, склады, брошенные на откуп полчищам крыс и грабителей. Но на первом этаже таверны под названием «Уют На Болоте» кипела жизнь. Кипела в чаду испарений дешевой араки и еще более дешевых наркотиков, сквозь которые пробивался тусклый свет веселых фонариков из тыквенной кожуры, подвешенных под потолком. Моряки с барж, рыбаки, докеры, заводские рабочие, лесорубы и охотники, вышедшие на отдых из джунглей, бандиты, мошенники, азартные игроки и прочие неопределенных занятий личности пили, курили, ссорились, швыряли кости, делали ставки, замирали от обольстительных жестов танцовщиц, движущихся под звуки флейты и бой малых барабанов. Время от времени из-за бусиночной занавески слышался возбужденный женский смех.

И за всем этим с высокого трона следили заплывшие жиром глазки мадам Удъюнг. У ее ног сидел верный человек с кинжалом, которому она отдавала приказания в случае каких-либо осложнений; человек был безносый. Но осложнения случались редко. В основном же она потягивала джин и болтала с птичкой кетжил, сидевшей на ее запястье. Совсем крохотная пичужка, но с каким хвостом! Дождь золотых огней — вот с чем можно было бы сравнить этот мелькающий туда-сюда хвостик! Кроме того, птичка умела петь женскими голосами.

Фландри, разумеется, был достаточно наслышан о подобных заведениях, чтобы догадаться, где он. Конечно, это было не единственное такое место. Возможно, их были сотни. Поэтому, когда ему развязали глаза на втором этаже, он весьма удивился; не обнаружив обстановки, которую ожидал увидеть. Комната, куда его ввели, явно несла на себе отпечаток того же характера владельца, как и та, в которую он так недавно нещадно ломился. Чисто убранная, с простой мебелью. На стене — изящная безделица. Две ширмы, плоская ваза, в которой камень и два белых цветка. Все это Фландри успел заметить в свете лампы, которую! держал в ладонях деревянный божок, стоявший на полке — действительно с завязанными глазами. Окно было открыто, и в теплом вонючем ветерке, струившемся из него, тонули все другие запахи.

Кемул швырнул Фландри юбку, и тот, не мешкая, с облегчением натянул ее на себя и завязал на поясе.

— Ну, — сказал гигант, — что мы можем поиметь с его тряпок; если их почистить, а, Луанг?

Скинутую Фландри одежду внимательно рассматривала девушка которая, по всей видимости, и была той самой Луанг.

— Сплошь синтетика… Но таких расцветок у нас никогда и) глаза не видели, — сказала она порывисто. — А поиметь, я думаю поимеем. Клетку на площади.

— Как это?

Луанг кинула одежду на пол, рассмеялась и, вскочив на что-то вроде комода с многочисленными ящичками, уселась на него болтая обнаженными ногами. На ней отсутствовали какие-либо украшения, если не считать инкрустации на рукоятке кинжала да белоснежной юбки. Да и к чему ей были они? Невысокая, с лицом, возможно, не классически красивым с точки зрения модных красавиц, похожих как две капли воды друг на друга, но живым, она и так была привлекательна, если не сказать больше. Высокие скулы, полные губы, изогнутые брови над продолговатыми темными глазами. Точеный носик и длинные ресницы. Цвета воронового крыла волосы коротко подстрижены. И Фландри внезапно вспомнил, что уж который месяц он жил монахом.

— А ты уж сам догадайся, — сказала она очень серьезно, с чуть заметной улыбкой. Достала из кармана пачку сигарет и предложила терранину. Тот повертел в пальцах желтый цилиндрик и вдохнул через него воздух. Никакого эффекта. Девушка рассмеялась и щелкнула зажигалкой. Затянувшись, она выпустила дым через ноздри двумя струйками, тот окутал ее, сделав похожей на Шехерезаду в дымке кальяна. Фландри попробовал сделать то же и закашлялся. Если это был табак, то чертовской силы. На Юнан Бизар, должно быть, растение претерпело чудовищную мутацию.

— Ну, капитан, теперь, когда вы приоделись, — сказала она, — поведайте нам свою печальную историю и посоветуйте, что нам с вами делать.

Фландри понимал, что как раз сейчас надо сосредоточиться и ни о чем постороннем не думать, но ее юбка была такая короткая!..

— По крайней мере вы можете меня выслушать, — выдавил он из себя.

— Ну разумеется. Хотя человека, врывающегося в мой дом…

— Но у меня не было выхода!

— Ладно, забудем это. Было даже интересно. — Луанг поджала ноги к подбородку и обхватила их руками, глядя на Фландри поверх круглых коленок. — Давно так не веселилась — с тех пор, как Бешеный Рави-Один-Глаз устроил суматоху на Веселом Канале, когда все эти жирные пижоны попадали со страху в воду! — На какое-то мгновение злоба исказила ее черты, но потом она вздохнула и продолжила печально: — Но, к сожалению, дело закончилось так, как и должно было. Бедняга Рави получил свое, в конце концов. Хочется надеяться, что ваше приключение завершится иначе.

— Давайте надеяться вместе, — сказал Фландри. — Что, если нам обсудить, как избежать подобного финала?

Тут Кемул, сидевший все это время огромной глыбой на полу, встрепенулся, словно что-то вспомнив, и щелкнул пальцами.

— А, Кемул понял! Девушка улыбнулась:

— Что ты хочешь сказать?

— Насчет его одежды и прочего барахла. Их могут вычислить, Луанг. Биоконтроль задаст вопросы и выйдет на нас. Тогда получится, что мы не выдали им того, за кем они охотились. И тогда нам всем — клетка.

— Браво, — сказал Фландри.

— По моему рассуждению, лучше бы нам сдать его, пока не поздно. — Кемул беспокойно заерзал на полу. — Может, мы получим награду.

— Посмотрим, — отрешенно сказала Луанг, затягиваясь в очередной раз. — Конечно, — размышляла она вслух, — мне пора бы уже вернуться домой. Там, наверно, полно крыс из Биоконтроля. По отпечаткам пальцев они установят, что я — хозяйка. — Тут он пристально взглянула на Фландри из-под опущенных ресниц. — И я МОГЛА БЫ сказать им, что, когда ты вломился, я была ни жива ни мертва от страха, сбежала через люк, а больше… Больше ничего не знаю.

Фландри оперся о стену возле окна, за которым было еще темно.

— Но ведь есть риск, что они не поверят тебе? С моей стороны было бы…

— Фу, какой это риск! — Она презрительно надула губы. — Никакого риска. Эти болваны дальше своего носа ничего не видят. Хуже другое. Как тебя спрятать? В Болотном городе полно зевак. Да и дороговато будет содержать тебя, чужеземец.

— Давай проясним ситуацию, — сказал Фландри, выпуская дым. Теперь курилось лучше, видимо, нервные окончания на языке были уже парализованы. — Познакомимся, наконец. Я уже говорил, что я — имперский офицер, и откуда я. Теперь мне бы хотелось узнать вашу жизнь здесь. Давай так: я буду говорить, а ты поправишь меня, если я ошибусь в чем-либо.

Итак, Биоконтроль занимается тем, что производит и распределяет по местным центрам эти голубые таблетки — противоядие. Так? — Она кивнула. — Каждый гражданин получает одну такую раз в тридцать дней и обязан проглотить ее там же. — Она снова кивнула. — Но ведь существуют еще и грудные дети. Им тоже надо получать свою дозу в молоке. Значит, отпечатки пальцев снимаются с самого рождения. Эти отпечатки хранятся в центральном хранилище — не знаю где — и автоматически переправляются всякий раз, как выдается таблетка. А посему уж если ты вляпался в конфликт с законом, то лучше сразу сдаться и явиться с повинной. В противном случае — не получишь пилюли. — При этих словах Фландри Луанг хитро ему подмигнула, давай, мол, сдавайся, что же ты?

Получается, что при такой, как у вас, системе преступному миру лучше сразу сдаться на милость властей, — продолжал Фландри. — Знаешь, когда люди, с которыми я здесь впервые встретился, повели себя по-свински, я обиделся и ушел. Я собирался попасть в трущобы, полагая, что здесь в основном концентрируется преступный элемент. В этом, как показали события, я не ошибся. Но одного я теперь не могу взять в толк: почему правительство, имея такие неограниченные возможности контроля, допускает и терпит ваше существование? Вот Кемул — стопроцентный бандюга, а вы, моя госпожа, в моих глазах… э-э-э… нечто вроде импресарио или частный предприниматель. Правительство могло бы лучше вас контролировать.

Кемул расхохотался так громко, что заглушил все звуки, доносившиеся с первого этажа через щели в дощатом полу.

— Да правительству плевать! — сказал он. — Вы платите денежки за ваши пилюли? И платите! Много? Много. Чего же еще надо? В особых случаях, правда, они делают послабления, это верно. Но для этого вам придется доказывать свое бедственное материальное положение Биоконтролю. И тогда уж он с вас глаз не спустит. — (Ого, подумал Фландри.) — Какому-нибудь рабовладельцу тоже идут навстречу, снижая плату за таблетки, которые он покупает для своих слуг. Но нет уж! Кемул лучше вспорет себе живот, как свободный человек. Поэтому он платит полную цену. Да и большинство предпочтет то же самое. Вот и получается, что Биоконтроль получает свои денежки, а уж как они зарабатываются, его не интересует.

— Ага, — Фландри пригладил усы. — Простейшая налоговая система.

Теперь вся экономика Юнан Бизар отчетливо предстала в его голове. Если все люди (за небольшими исключениями) должны были платить одинаковую сумму за жизнь каждые две недели, определенные категории людей попадали в невыгодное положение. Или определенные классы. В больших семьях родители будут стремиться как можно раньше избавиться от детей, чтобы те сами платили за жизнь. Отсюда — низкое образование детей, еще более шаткое, чем у их родителей, положение в обществе впоследствии. Бедняк становится беднее, богач богатеет. Любая неудача будет толкать бедняка в лапы ростовщиков и… Отсюда прямой путь — в криминальную среду, тем более что здесь, похоже, нет полиции как таковой. Горстка землевладельцев, производителей и торговцев управляет забитыми крестьянами и неорганизованным пролетариатом. Разделение стало наследственным, просто потому, что сын не смог добиться лучшей доли, чем отец. Вот если бы Юнан Бизар не была так изолирована, а вступила бы в торговые контакты с Галактикой, тогда примитивная экономика рухнула бы, подчинившись требованиям конъюнктуры. Но кроме строго отобранных для этих целей бетельгейзианских торговцев — сюда три столетия никто и носа не кажет!

Впрочем, поспешил заметить сам себе Фландри, он упрощает ситуацию. Любая планета — это мир, причем такой же сложный и многообразный, как и на Терре. Здесь не должна быть одна-единственная социальная структура, а внутри любой субкультуры должны быть люди, не вписывающиеся в ее модель. Луанг, например. Правда, он не мог сейчас точно представить се место в социуме, да это и не важно. Он находится в Компонг Тимуре, и жизнь здесь именно такая, какую он себе и представлял.

— Насколько я понял, проявление неуважения к персоналу Биоконтроля считается единственным серьезным грехом?

— Не вполне. — Кемул сжал кулаки. — Биоконтроль прекрасно ладит с богачами. Лучшие друзья. Попробуй залезть в дом такого, и узнаешь, что будет. Десять лет рудников, если повезет. Рабство — более вероятно.

— Ну, это если поймают, — пропела Луанг. — Помню, один раз… Но это было давно.

— Теперь я понимаю, почему охранники не утруждаются носить при себе оружие, — сказал Фландри.

— Здесь они носят. В этом районе. — Кемул еще больше помрачнел. — Они любят ходить по нескольку человек. Остерегаются лишний раз появиться на канале. Опасно. Многие имеют на них зуб. Муж, у которого богач украл жену, силком затащив на свою лодку; какой-нибудь нещадно поротый слуга из дворца; инженер, проглядевший что-то в процессе работы, лишившийся места и опустившийся на самое дно. К нам. И другие подобные.

— Он говорит об известных случаях, — сказала Луанг. — Самому придумать примеры у него не хватает воображения, — поддразнила она Кемула. Но тот упрямо довел свою мысль до конца.

— Как правило, они сюда не суются. Зачем? Мы покупаем у них таблетки и держимся подальше от их дворцов. А что мы вытворяем друг с другом, их не касается.

— А вы никогда не задумывались?.. — Тут Фландри с удивлением осознал, что не может найти в пулаойском подходящего эквивалента слову «революция». — Вы — обездоленные и простые люди — вас большинство. У вас есть оружие. Вы могли бы захватить власть.

Кемул заморгал. После долгого раздумья он сплюнул:

— Что Кемулу до вкусной жратвы и хорошеньких девочек из гарема? Кемул и так прекрасно живет.

Однако Луанг, казалось, лучше поняла Фландри. Тот заметил, что девушка была несколько шокирована его предложением. Причем дело было не в том, что здешний порядок вещей представлялся ей чем-то освященным веками. Но сама идея кардинального переворота оказалась слишком радикальной для ее сознания. Она прикурила новую сигарету от тлеющего окурка, выпустила струю дыма, прикрыла глаза, уперевшись лбом в колени. Потом заговорила:

— Теперь я вспомнила, чужеземец. О чем-то подобном я читала в книжках, очень старых; Биоконтроль, наверное, считает, что они все уже сожжены. Я знаю, как хозяева пришли к власти. Почти никто уже этого не знает, а я вот знаю. Мы не можем их побороть. Если только не погибнем сами. — Она потянулась как кошка. — А мне пока нравится жить. Меня это забавляет.

— Я понимаю, что Биоконтроль — единственный, кто знает, как изготовить противоядие, — сказал Фландри. — Но стоит вам приставить дуло к виску любого из них, и я тебе гарантирую…

— Слушай меня, — сказала Луанг. — Давным-давно, когда Юнан Бизар только начинали заселять, Биоконтроль был лишь биоконтролем — обычным отделом при правительстве. Потом что-то у них стряслось, не вполне представляю, что именно: то ли коррупция, то ли еще какая-то глупость… В Биоконтроле работали лучшие люди, и, как бы это сказать?.. одержимые? Да, именно так, люди, охваченные одной страстью: переустроить мир. Они хотели самого лучшего для планеты и выпустили манифест, призывающий к реформам. Естественно, правительству, другой его части, это не понравилось. Но Биоконтроль было не взять голыми руками, ведь они контролировали процесс, от которого зависела жизнь на всей планете. Одно неверное движение, не так повернуть какой-нибудь рычажок — и все! Смерть. Поэтому контроль над производством противоядия должен быть безупречным. И был. Этим и занимался Биоконтроль. И атаковать их оказалось невозможным без риска погибнуть всем. Тут и население начало паниковать, что не получит вовремя свои пилюли. Тогда общественное мнение заставило правительство снять осаду с Биоконтроля. И вот — победа. Биоконтроль стал полновластным хозяином на планете. Поначалу они заявляли, что пришли к власти ненадолго, только на период реформ, чтобы установить справедливый порядок повсюду. Все было тщательно спланировано.

— Понятно, — ухмыльнулся Фландри. — Это случается с некоторыми выучившимися техниками-учеными, мечтающими о глобальных переустройствах. У вас, как я понимаю, произошло нечто в этом роде. Психотехнократия. Наипопулярнейшая теорийка в прежние дни. И когда люди поймут, что два слова — «научное правление» — понятия несовместимые?.. Люди, будучи несовершенны, оказались не способны вести себя так, как требовала совершеннейшая модель, а значит. Биоконтролю пришлось задержаться, ведь он не вправе был бросить начатое дело по осчастливливанию человечества. Вот и приходилось бороться, бороться, бороться за счастье будущих поколений, а там — глядишь, и выросла олигархия. Такие правительства обожают превращения подобного рода.

— Не вполне так, — сказала Луанг. Фландри боялся, что девушка не совсем его понимала: уж слишком много он использовал английских слов, понадеявшись на то, что в пулаойском найдутся понятные ей синонимы. Но, твердо глядя на него в упор, Луанг произнесла с почти профессорской назидательностью:

— Биоконтроль всегда был Биоконтролем. Я хочу сказать, они отыскивали способных мальчиков, брали к себе на выучку, чтобы впоследствии те обслуживали цистерны с противоядием. Так было всегда. И, только пройдя все ступени этой службы, можно было надеяться попасть в правительство.

— Вот оно что… Значит, вами до сих пор правят техники! — сказал он. — Как странно: научный менталитет и управление страной вещи настолько разные, а зачастую просто несовместимые. Я-то полагал, что Биоконтроль просто нанимает администраторов, которые, собственно, и вершат судьбы людей.

— То, о чем ты говоришь, было когда-то лет двести назад, — сказала Луанг. — Наняли, и дело кончилось скандалом, наемные эксперты стали проводить в жизнь собственные решения, отведя Биоконтролю лишь номинальную роль. Кое-кому это не понравилось. Веда Тавар — это его статуи понаставлены по всей планете — возглавил заговор. Дождавшись своей очереди дежурить и попав на охраняемую территорию с цистернами, он выдвинул свои условия, объявив, что взорвет цистерны, если войска не перейдут к нему в прямое подчинение. Другие заговорщики захватили все космические корабли, ожидая только команды подорвать их. Ты понимаешь, что произошло бы? На Юнан Бизар никого не осталось бы в живых. И наемники-эксперты капитулировали. С тех самых пор Биоконтроль сам правит планетой. И знаешь, какую клятву приносит каждый новичок? Он клянется уничтожить все цистерны, а значит, всех людей в случае непосредственной угрозы власти Биоконтроля.

Вот и объяснение этой всеобщей анархии бесконтрольности, думал Фландри. Не надо больше никаких институтов, чтобы как-то регулировать преступность или уровень жизни населения. Все, что требуется, — это вовремя готовить кадры для их пивоварни и не допустить посторонних к власти.

— Они и правда решились бы выполнить свою угрозу, случись что? — спросил он.

— Уверена, что многие бы даже не задумались, — ответила она. — Недаром во время обучения их натаскивают как собак. — Она передернула плечами. — Вот так, чужеземец. Поэтому никакого риска.

Встрепенулся Кемул, долгое время сидевший неподвижно.

— Ладно, хватит попусту молоть языками! Мы еще ничего не услышали о тебе и о том, зачем ты тут оказался!

— И почему тебя ищут, — добавила она.

Стало очень тихо. За окном плескалась вода. Где-то далеко в джунглях погромыхивал гром. А в таверне, этажом ниже, жизнь не замирала: кто-то выругался, началась потасовка, истошно завопила девка и в довершение всего раздался громкий всплеск — уже в канале. По-видимому, однако, это был всего лишь небольшой инцидент. Так, недоразумение: слышно было, как неудачник, отфыркиваясь, бросился вплавь наутек. Снова зазвучала музыка.

— Они ищут меня потому, — сказал Фландри, — что я могу их уничтожить.

Услышав эти слова, Кемул, до того сохранявший абсолютную невозмутимость и никак не реагировавший на шум под его необъятным задом, вскочил на ноги:

— Не шути так с Кемулом! — выдохнул он и дико вытаращил глаза.

Луанг с расширенными зрачками медленно опустила ноги на пол.

— Как насчет свободы, а, Кемул? — спросил небрежно Фландри и, повернувшись к Луанг: — К даме вопрос также относится.

— Свободы?.. От чего? — протянул в замешательстве Кемул.

— Ну это же понятно. Так что вы скажете, если я предложу прикрыть эту лавочку — Биоконтроль? Противоядие — бесплатно! Ну, или по сходной цене, доступной для всех. Это реально. Я не шучу. Уверен, вы платите за эту дрянь втридорога, и будете платить еще дороже, перекачивая в их карман нечто вроде налога.

— Да, цены растут, — проговорила Луанг. — Но только Биоконтроль владеет цистернами и знает, как ими пользоваться…

— Да что вы заладили: Биоконтроль, Биоконтроль! Ерунда! — разошелся Фландри. — Еще когда осваивалась Юнан Бизар, весь ваш район находился в крайне отсталом состоянии. Да, исследователи открыли процесс, дающий противоядие — скорее всего биосинтетический. Но даже по меркам того времени ваше производство было допотопным и отсталым. На Спике-VI, к примеру, можно воспроизвести любую молекулу! Техника для этого гораздо проще и исключает ошибки. А количество — да хоть залейся!

Луанг рот разинула от удивления.

— Уж не хочешь ли ты проникнуть туда?! — прошептала она.

— Точно. Во всяком случае, это именно то, чего они так боятся, братцы Банданг и Вароу. А что, неплохая идея! На Спике-VI лаборатория Мицуко заплатит мне… заплатит мне… ну, в общем — неплохие комиссионные только за то, что я нашел им такой рынок! М-да… — Фландри мечтательно прикрыл глаза.

Кемул долго и отчаянно тряс головой, так, что его длинные волосы окончательно спутались.

— Ну нет! Кемул и так живет не плохо! Не так плохо, чтобы рисковать своей шкурой, помогая тебе! Луанг, надо его немедленно сдать куда следует!

Но Луанг лишь молчала с непроницаемым видом, не спуская с Фландри глаз.

— Ну и как ты собираешься выбраться отсюда? — спросила она наконец.

— Ерунда. Мелочи. — И Фландри неопределенно махнул рукой, не желая вдаваться в «мелочи».

— Вот что я думаю. Уж если ты сам не знаешь, как улетишь отсюда, то мы тем более. Стоит ли нам рисковать своей жизнью?

— Э-э-э… — Фландри замялся, жестом попытавшись рассеять сомнение, застывшее на их лицах. — Предлагаю обсудить эту тему как-нибудь в другой раз, — стараясь выглядеть как можно естественнее, произнес он.

— Ты думаешь, у тебя будет «другой раз»?

На лице Фландри появилась такая сногсшибательная улыбка, от которой все женские сердца от Скоты до Антар не могли не разбиться вдребезги.

— Если вы мне его подарите, моя госпожа. Она пожала плечами:

— Может быть. Если увижу смысл рисковать. И… вот еще что. Кемул уже завладел всем, что у тебя было. Чем ты собираешься заплатить за следующие тридцать дней?

Вот это был действительно вопрос.

Та часть Болотного города, которая располагалась между Каналом Цветка Лотоса, складом специй «Барати и Сыновья», Каналом Потонувшего Пьяницы и совсем жалкими, ютившимися на плотах хижинами — там, где Компонг Тимур граничил с никем не востребованной водянистой хлябью, подпадала под протекторат Суму Жирного. Ему платили дань все, кто обладал хоть маломальским доходом: паромщики, священники, колдуны, артисты, проститутки, держатели базаров, фальшивомонетчики — и другая подобная публика. Дань не была непомерной и строго согласовывалась с индивидуальными возможностями, так что поводов для смертельных обид как будто не было. В некоторых случаях Суму даже оказывался полезен: его ребята охраняли район от посягательств других группировок, устраивая иногда показательные расправы над случайными гастролерами. Для тех же, кто воровал товары из других частей города, он был надежным патроном. У него были связи, благодаря которым даже законный торговец мог получить баснословный барыш. Он мог найти покупателя на дочку какого-нибудь вконец обнищавшего папаши, чтобы тот смог достать денег на покупку очередной тридцатидневной дозы. В таких случаях, надо отдать ему справедливость, Суму не брал непомерных комиссионных. По примеру Соломона он также судил своим коротким судом тех, кто дерзал предстать пред его очами. А раз в год, на праздник Фонариков, он лично раздавал леденцы малышне, бродя по своей территории, украшенной, кстати говоря, также за его счет.

Вот каков был Суму. И ненавидели его не больше, чем, скажем, какого-нибудь правителя.

Однажды, некто Прадъюнг, человек Суму, совершал ежедневный обход территории в целях сбора дани. Каково же было его изумление, когда он услышал о некоем рассказчике, который в течение двух дней на площади Индранадъю зарабатывал себе на жизнь, не позаботившись заручиться разрешением.

Прадъюнг был зауряден с виду, но ножом владел как фокусник. И вот ясным днем, когда белое солнце в обесцвеченном небе забралось на самый верх, а железные стены, вода канала, даже солома крыш и дерево излучали несусветный жар, в котором все плыло, отбрасывая иссиня-черную тень, Прадъюнг пошел на площадь. Высоко над крышами парила пагода Биоконтроля, казалось, она плавится на солнце, так что у любого смотрящего на нее вызывала головокружение. Гомон толпы, треск моторов, все эти звуки созревали прямо из воздуха; женщины сидели перед дверьми своих домов и кормили детей грудью. Ему было трудно идти мимо нескончаемых ларьков горшечников: сандалии при каждом шаге норовили прилипнуть к пузырящейся смоле досок. Он перешел через подвесной мост на холм, где у центрального фонтана стояли когда-то каменные драконы, которых время и непогода превратили в безобидных мопсов. Фонтан, к слову сказать, тоже давно иссяк — несколько поколений назад был украден водопровод. Тем не менее, как и прежде, на площади Индранадъю собирались продавцы овощей и фруктов с соседних ферм. Их ларьки с соломенными крышами и красными флажками окружали площадь. Здесь было прохладнее, чем где-либо, можно было стянуть незаметно modjo, поэтому народа здесь скапливалось множество, дети и зеваки составляли большую часть. Лучшего места для рассказчика нельзя было и придумать.

Этот пришелец сидел, помахивая самым обычным веером, перед ним стояла обычная чаша для пожертвований. Однако на этом все обычное кончалось. Прадъюнг был вынужден поработать корпусом и локтями, чтобы очутиться в первых рядах. Только тут он увидел этого человека. И открыл рот.

Никого подобного не встречал он раньше за всю свою жизнь. Парень был высокий, прекрасно накачанный. Но кожа его была бледной, лицо вытянутое, нос торчал клювом, а уж глубоко посаженные глаза были и вовсе неправильной формы. На верхней губе росли волосы — факт исключительно редкий, хотя и не полностью неизвестный в этих краях. Усы были коричневого цвета, точно такого же, как кончики волос, выбивавшиеся из-под чалмы. Говорил он с сильным, незнакомым акцентом и в абсолютно не свойственной рассказчику манере. И еще — он был совершенно спокоен.

Что вполне объяснимо, ибо рассказывал он не о какой-нибудь Серебряной Птичке или о космическом торговце Ван Рийне, или еще о каком-нибудь набившем оскомину анахронизме. Нет, он рассказывал совершенно новые истории, неприличные по большей части и дерзко забавные. Толпа держалась за животы.

— …И вот, после столь долгой и блестящей карьеры, сражавшемуся в воздухе за честь и славу своей страны Пьеру Удальцу даровали отпуск домой. Для пилота более желанной награды нельзя было придумать. — Рассказчик скромно потупил взор и добавил: — Но я всего лишь бедный человек, о щедрые и добросердечные люди, и изнемогаю от усталости…

Деньги зазвякали о чашу. Рассказчик переложил всю мелочь в сумку, откинулся назад, зажег сигарету, отхлебнул глоток вина из меха за спиной и заключил:

— Дом Пьера Удальца назывался Париж, это был самый богатый и прекрасный из всех городов. Именно там мужчины овладели все искусством наслаждения: это значит не просто валяться вместе, но использовать самые нежные и утонченные изыски, самые прелестные и пикантные тонкости… Вот, для примера, рассказ о путнике из любопытного местечка под названием Техас, который, попав в Париж…

— Остановись!

Прадъюнг оттолкнул стоявших на его пути в самом ближнем к рассказчику кружке слушателей и встал прямо перед ним. Публика недовольно загудела сзади, тогда он потянулся к рукоятке кинжала. Наступила тишина. Лишь отдельные невнятные возгласы протеста слышались из толпы. Кое-кто, решив, что пора и честь знать, постарался как можно незаметнее ретироваться.

— Твое имя, чужеземец. Откуда ты пришел? — резко спросил Прадъюнг.

Рассказчик поднял глаза. Глаза были незамутненно-серые.

— Не лучший способ заводить дружбу, — с упреком в голосе ответил он.

Прадъюнг вспылил:

— Ты знаешь, где ты?! Это территория Суму, да населят его потомки весь космос! Кто разрешил такой инородной бестии, как ты, делать здесь деньги?

— Но никто мне не запрещал.

Ответ был достаточно мягким, чтобы Прадъюнг мог утолить свой гнев и успокоиться, к тому же скорость, с которой этот тип зарабатывал, позволяла рассчитывать на приличный барыш.

— Здесь рады любому чужеземцу с добрыми намерениями. Но решать должен мой хозяин Суму. И он оштрафует тебя за то, что ты вовремя не явился к нему. То есть сразу. Но если ты будешь вести себя подобающим образом с ним и… хм… с его верными людьми, то ему не придется приказывать бить тебя.

— Осмелюсь надеяться, что не придется. — Рассказчик вскочил на ноги. — Пойдем же скорее, веди меня к своему вождю!

— Ты мог бы оказать почтение его людям, которое они заслуживают, и тем приобрести друзей, — сказал Прадъюнг, косясь на полную сумку.

— Конечно, — рассказчик поднял мех. — Ваше здоровье, сэр! — Он долго держал мех у губ, после чего снова закинул его за спину.

— Так что там за история? — выкрикнул какой-то невежда, деревенщина, не знакомый с ножом Прадъюнга.

— Боюсь, что придется прерваться, — сказал чужеземец. Толпа угрюмо расступилась. Прадъюнг был уже вне себя от злости, но сдерживался. Он подождет, пока придут к Суму.

Великий человек обитал в доме довольно непритязательном снаружи, если не считать его примечательной длины и охранников с изрезанными ножами лицами, стоявших у каждой двери. Зато внутри… Мебель, ковры, благовония, певчие птички в клетках, аквариумы, фаянс, — среди всего этого можно было заблудиться! Был и гарем, где находилась, если верить слухам, сотня наложниц, — правда, не всегда тех же самых. Но что более всего поразило гостя — так это система кондиционеров, купленная за бешеную цену в дворцовой части города.

Суму возлежал в походном кресле, одной рукой небрежно перелистывая какие-то бумаги, другой почесывая брюхо. Сладкий чай и печенье находились у него под рукой. Позади сидели двое телохранителей с кинжалами, один из них заряжал пистолет, довольно древнее с коротким стволом химическое оружие, стреляющее свинцовыми пулями. Впрочем, убить из такого было ничуть не труднее, чем из бластера.

— В чем дело? — вскинул бульдожью голову Суму и близоруко сощурился.

Прадъюнг грубо выпихнул рассказчика вперед.

— Этот заморский шарлатан вот уже два дня болтает на площади всякие истории, туан. Посмотри на его сумку — она распухла от выручки! Но когда я попросил его прийти к тебе, о мой благороднейший хозяин, чтобы засвидетельствовать тебе свое уважение, он долго и грубо отказывался, и мне пришлось привести его на острие своего кинжала.

Суму уставился на незнакомца и мягко осведомился:

— Как тебя зовут и откуда ты?

— Доминик мое имя. — Высокий человек попытался выскользнуть из хватки Прадъюнга, очевидно, испытывая неудобство.

— Неприятно звучит. Но я спросил тебя, откуда ты.

— Из Пегунунганга Градъюганга — о! Это очень далеко, за Тинджилским океаном…

— Ага. Так. — Суму удовлетворенно кивнул, будто он что-нибудь понял.

По правде сказать, он мало что знал о жителях других континентов. Иногда их правители и прибывали сюда, но только самолетом и только чтобы навестить правителей Компонг Тимура. Бедноту редко заносит так далеко. Ходили слухи, что там, за океаном, расцвела совсем другая жизнь при других условиях. Теперь понятно, что плохая пища и недостаток солнца в ряде поколений приводят к тому, что у людей такие бледные физиономии…

— Почему же ты не захотел прийти ко мне сразу? Любой указал бы тебе на мой дом.

— Но я не знал этого правила, — сказал Доминик обиженно. — Я думал, что имею право заработать себе на жизнь несколько честных монет.

— Несколько честных монет! Я вижу гораздо больше, — поправил его Суму. — А разве честно отказывать мне в том, что мне принадлежит по праву? Ладно, на первый раз твое незнание может сойти за оправдание. Давай посмотрим, что у тебя в сумке, чтобы решить, сколько будет справедливо удержать с тебя в неделю. Заодно оценим сумму штрафа за твое легкомыслие.

Прадъюнг плотоядно ухмыльнулся и потянулся за сумкой. Но Доминик отступил назад и швырнул ее прямо на колени Суму.

— Держи, туан! — вскричал он. — Но не верь этому противному человеку с глазами гиены. Пересчитай мои деньги сам. Но учти, что эта сумма собрана не за один день, а за два плюс еще добрая часть ночи. Спроси любого на площади, если не веришь мне. Там подтвердят мои слова.

— Может, они подскажут, куда ты заныкал остальное, ты, куча навозных червей! — оскалился Прадъюнг. — А ну, скидай все с себя! Что-то мне подозрительна твоя чалма.

Доминик отступил еще дальше, но его тут же схватили за руки два телохранителя. Когда с вывернутыми руками Доминик упал на колени, Прадъюнг лягнул его в живот.

— Раздевайся! — гаркнул он.

Суму увлеченно сортировал монеты. Доминик застонал.

В юбке чужеземца не оказалось ровным счетом ничего, кроме него самого. Зато в чалме нашли пакет. Когда Прадъюнг развернул находку, воцарилась благоговейная тишина.

Оберткой пакета служила блуза, но такого свойства и качества, о которых здесь не слыхивали — цвета бледного рассвета, тонка настолько, что складывалась в один кубический сантиметр, и в то же время совершенно не мялась! Внутри лежали цифровые часы необычайно тонкой работы и бумажник, но не из кожи и не из пластика. Там хранились карты и деньги — но не бумажные. Цифры и буквы были из неизвестного алфавита, из совершенно незнакомого языка.

Суму поспешно изобразил некий магический знак, оберегающий от злых сил.

— Девять курительных палочек богам храма Рота! — прошептал он заикаясь и повернулся к Доминику, который дрожал, стоя на коленях. — Итак, что ты скажешь на все это?

— Туан! — Доминик ничком рухнул на пол. — Туан, возьми все, что у меня есть, всю медь, — взвыл он, — но отдай эти никчемные безделушки, доставшиеся мне от моей доброй матушки!

— Никчемные?.. Я так не считаю. — Суму смахнул капли пота в приступе сильного возбуждения. — Нам придется выбить из тебя правду.

— Клянусь Трехголовым, все, что я говорил, — чистейшая правда!

— Посмотрим, — сладчайшим голосом проворковал Суму. — Я не жесток и мне совсем не хотелось бы допрашивать тебя. Тем более что заняться этим придется Прадъюнгу, а вы, я смотрю, не очень-то ладите друг с другом. А жаль. Прадъюнг облизнул губы.

— Я хорошо знаю подобных упрямцев, о могущественный хозяин, — сказал он. — Займет немного времени, но в итоге он расскажет все, когда вспомнит, что надо вспомнить. Ну ты, пошевеливайся!

— Подожди, подожди, — сказал Суму, — не спеши. Пока дай ему попробовать парочку горяченьких по пяткам, и посмотрим, не развяжется ли у него язык. Каждый человек имеет право быть выслушанным, Прадъюнг.

Доминик опять ударился лбом об пол.

— Это семейный секрет, и только! — взмолился он. — Твое величие не извлечет из этого никакой пользы!..

— Если это действительно окажется так, как ты говоришь, то будь уверен: я не выдам твой секрет никому, — великодушно пообещал Суму. — Ты ведь знаешь, здесь тот, кто не держит язык за зубами, отправляется прямо в канал.

Прадъюнг увидел, что ускользает благоприятная возможность расквитаться. Схватив бастинадо, он использовал его по назначению. Доминик закричал. Суму остановил Прадъюнга и предложил гостю глоток вина.

Наконец история вышла наружу.

— Джордж — это мой брат — нашел корабль, — проговорил Доминик. Руки его дрожали, жадные глотки вина перемежались глотками воздуха. — Он работал лесовозом и часто ходил в горы.

Там, в глубоком сыром ущелье он наткнулся на космический корабль.

— Корабль со звезд?! — Суму вновь произвел магические жесты, призванные оградить его от темных сил, и пообещал богам очередную порцию курительных палочек. До него доходили смутные слухи о бетельгейзианах, и ему доводилось видеть некоторые их товары. Но весьма поверхностное образование, оставившее, в его мозгу лишь эскиз, а не ясный чертеж мироздания, не смогло вытравить из него детские мифы о Предках, Звездах и Чудовищах.

— Именно так, туан. Не знаю, прилетел ли он с Красной Звезды — ведь встречает иногда Биоконтроль гостей оттуда, — или еще откуда-нибудь. Может быть, он даже с самой Терры? Видишь, рубашка мне как раз впору! Не знаю. Только давно, очень давно, они почему-то не справились с управлением и разбились. Теперь это место катастрофы заросло, но джунгли не смогли разрушить металлический корпус, и дикие звери устроили себе в нем логово. От команды, конечно, ничего не осталось, ни единой косточки. Но люки… Люки, которые вели в трюм, никто не открывал. Они были не заперты, просто закрыты. И вот, когда мой брат Джордж спустился туда, он увидел…

Еще полчаса Доминик в ярких красках расписывал чудеся сказочных трюмов, затем продолжал:

— Ты сам понимаешь, ему было не под силу одному унести все; на своем горбу. Поэтому он прихватил с собой то немногое, что могло бы убедить меня и кого угодно в том, что клад существует, и вернулся домой. Мы с братом решили поднакопить денег, чтобы нанять транспорт. Это была его идея. Но мы были бедны, и в голову не приходило мысли, как это сделать. Разумеется, мы зареклись говорить об этом кому-либо, тем более нашему правителю. Он отнял бы у нас все. Хоть мы и проводили бессонные ночи, советуясь друг с другом, Джордж ни разу и словом не обмолвился о том, где лежит корабль. — Доминик вздохнул: — Он знал меня. Я слабовольный и нерешительный человек. Секрет надежнее было хранить в одном! месте. У него…

— Ну же!!! — Суму не мог усидеть в кресле от распиравшего его нетерпения. — Чем все закончилось?

— Тем, чем и должно было для таких бедняков, как мы. Я батрачил на Владельца Кепулка, Джордж, как я уже говорил, гнул спину на лесозаготовках, поставляя древесину своему хозяину. Мы стали пренебрегать работой, забывая обо всем на свете, составляя планы, как добыть деньги. Мечта, которая сжигала нас, не позволяла образумиться, несмотря на все предупреждения и наказания. Короче, Джорджа уволили, и он привел свою семью ко мне. Ко мне, у которого участка земли еле-еле хватало на то, чтобы прокормить себя и своих детей! Мы быстро влезли в долги к Владельцу Кепулку, дальше — больше. Жену Джорджа он забрал себе за долги, Джордж совсем обезумел, когда узнал об этом, и бросился на Кепулка. Шесть человек не могли с ним справиться!

— Так Джордъю мертв?! — вскричал потрясенный Суму.

— Нет, его приговорили к рабству. Теперь мой бедный брат изнывает под ударами бича на одной из плантаций Кепулка. Я лишился своей фермы и, естественно, должен был что-то предпринять. Пристроив в одно место жену и детей, я решил действовать в одиночку.

— Но почему? — спросил Суму.

— А что мне было делать в Пегунунганге Градъюганге? Вкалывать с утра до ночи только для того, чтобы все деньги спустить на таблетки? Но я — прирожденный рассказчик. Это мой талант и мой хлеб. Мне удалось попасть на берег океана, где я нанялся гребцом на галеру, шедшую к вам, на континент. Из Тандьюанского порта я пешком пришел в Компонг Тимур, где надеялся подзаработать, а может, даже поднакопить приличную сумму, а тем временем крайне осторожно наводил справки, пока наконец…

— Ну же, говори!!!

Прадъюнг опять потянулся за палкой, но Суму пресек его движение нетерпеливым жестом. Доминик грустно вздохнул:

— Вот и все, туан. Мой рассказ окончен.

— А твой план? Что с ним?

— Да стоит ли говорить! Боги не любят меня. Мне это казалось совсем простым делом: найти доброго и богатого покровителя, который приютил бы меня, смог бы снарядить экспедицию и… выкупить из рабства моего несчастного брата Джорджа! О! — По лицу Доминика ручьями полились слезы. — О, мой господин, не знаешь ли ты случайно подходящего человека, который выслушал бы мою историю? Я наградил бы тебя половиной того, чем завладею!

— Подожди, — приказал Суму, откинувшись на спинку кресла и лихорадочно соображая.

— Ты не поверишь, но, может быть, в этот самый момент удача улыбнулась тебе, Доминик. Небольшие сбережения у меня найдутся, и я всегда готов рискнуть в надежде на честный барыш.

— О, мой господин!..

— Не спеши целовать мне ноги, я еще ничего не обещал. Давай пока отдохнем и пообедаем. Потом мы обсудим все в деталях.

Суму за свою жизнь научился быть осторожным, и Доминик еще долго отвечал на его вопросы. Но выходило все гладко, ибо, по словам Доминика, у него было время продумать план в мельчайших подробностях.

Экспедиция в горы потребовала бы больших расходов. Из-за любопытных глаз и дополнительных транспортных издержек ее не следует снаряжать в Компонг Тимуре (с этим Суму согласился, представив, что случилось бы, узнай обо всем человек типа Ниаса Вароу. Страшно подумать — большая часть добычи отошла бы к нему!).

Услугами банка в той примитивной форме, каким он был в Компонг Тимуре, не стоило пользоваться по тем же соображениям. Выходило, всю необходимую для данного предприятия наличность следовало контрабандой переправить из города через озеро, потом по реке Юконг в Тандъюнг, где верные люди Суму сядут с большими чемоданами на океанский лайнер. Представившись членами некой лесоторговой компании, намеревающейся делать бизнес с островами Салатан (рынок, которым местные воротилы пренебрегают), они закупят несколько рабов, среди которых по чистой случайности окажется Джордью, и тот поведет охотников за удачей к несметным сокровищам корабля.

Новая лесоторговая компания купит также несколько гектаров из владений Кепулка, приобретет пароходы, вездеходы и прочую технику для вырубки и разделки леса. Конечно, все это обойдется дорого. Но иначе нельзя: хитрый Кепулк может почуять неладное. Зато под прикрытием такого рода деятельности — под такой крышей, как сказали бы мы — добыча сама окажется в руках, легко И без шума. Впоследствии экзотический товар нужно будет распродавать не спеша и по частям, дабы не сбивать цены и не привлекать к себе внимания — может быть, в течение ряда лет.

— Понятно, — Суму вытер соус с подбородка, рыгнул и призвал девицу с зубочисткой выковыривать остатки застрявшей между зубами пищи. — Хорошо.

— Джордж очень решительный и целеустремленный человек. Он всегда верил, что сможет вызволить семью из нищеты. Он скорее умрет, чем проболтается кому-нибудь о местонахождении корабля. Если только я не смогу убедить его. — И хитро добавил: — Если Кепулк не помнит в лицо моего брата, то один я смогу узнать его.

— Да, да, да, — оборвал его Суму. — Я честный человек, спроси любого, если не веришь. Вы с Джордъю получите справедливую долю. Залогом этого — мое покровительство в деле. Так. Теперь о расходах.

Ту ночь Доминик провел в доме Суму. Как и последующие. Фактически с ним обходились как с гостем и выделили приятную комнатку (правда, без окон). Недостатка в обществе также не ощущалось: телохранители обитали в соседнем помещении типа барака, через которое Доминик и попадал к себе. Был, правда, из комнаты еще один выход, но с автоматическим замком, ключ от которого Доминик не спрашивал. Он трепался с охраной, рассказывал байки, играл в карты, шутил. Колода карт, кстати сказать, на Юнан Бизар мало чем отличалась от терранской. Те же пятьдесят два листа, те же масти. Доминик обучал партнеров новой игре, под названием покер. Несмотря на то что содержимое кошельков парней неуклонно перетекало в карманы Доминика (это не было шулерством, просто умение, — да и попробуйте передернуть среди таких свидетелей!), они не отставали, соглашаясь с очевидным фактом, что за обучение надо платить. Много лет жизни потребовалось бы всем любителям, имевшим несчастье играть с Домиником, чтобы отыграться; но терпеливость являлась характерной чертой пулаойского менталитета.

Терпелив был и Суму. Он не стал рубить с плеча, а тщательно наводил справки. Так, он, нашел одного торговца, который перед этим закупил в Пегунунганге Градъюганге товар, попавший туда прямиком с плантаций Кепулка. И что же? Действительно, население там составляли в основном лесные и горные жители. Да, из-за климата или генетических мутаций кожа их была бледнее. Слова «генетическая мутация» так поразили Суму, что он не переставал допытываться, насколько бледными стали у людей лица. Хотя в повседневной жизни Суму трудно было обвести вокруг пальца, тем не менее интеллектуальной мощью он не отличался. Он поверил.

Предприятие требовало значительных вложений — для начала сто тысяч Серебреников, что заполнило целый сундук, который только вдвоем можно было оторвать от пола. Этими двумя были Прадъюнг и Мандау мясник, оба сильные и в высшей степени надежные, особенно если принять во внимание тот факт, что Прадъюнг все еще плевался при одном упоминании имени Доминика. Они должны были сопровождать Доминика и сундук до Тандъюнга, где их встретят другие люди Суму, добравшиеся туда более прямым путем. Там на корабле «Секаю» они и встретятся.

Когда Доминик в очередной раз давал консультацию по предстоящей операции, он робко пожаловался на суровые условия содержания под стражей, сославшись, в частности, на необходимость покупать очередную порцию пилюль. А также сказал, что не пристало верному (и в то же время скромному) слуге великого Суму ходить оборванцем. Суму лишь пожал плечами, разрешив Доминику идти куда тот пожелает, но не забыв для страховки придать ему в провожатые своего человека. Доминик в прекрасном расположении духа провел много времени у разных прилавков, выбирая себе одежду, таская повсюду за собой зевающего и потеющего охранника. В такое состояние его привело изрядное количество вина, выпитого за счет щедрого Доминика. (Впоследствии охранник признается, что будучи пьян оставался в таверне, когда Доминик отправился в распределитель за таблетками, и не видел, как тот их покупал. Но что Доминик вскоре вернулся, и они продолжали веселиться.)

Следующую ночь готовились к отправке. Доминик же коротал оставшиеся часы за картами. Как только в бараке появлялась очередная смена бандитов, Доминик заключал пари, что ему на руки придет покер при колоде в 25 карт не позднее чем на пятой сдаче. Его недоверчивые партнеры собирали колоду, тасовали, сдавали и… проигрывали. Раз или два Доминик все же выложил штраф, но выигрыш, который он распихал по сумкам, был фантастичным.

На следующий день один знаток арифметики произвел подсчеты: оказалось, что шансы на выигрыш у Доминика составляли 50:1. Но к тому времени Доминик уже исчез.

Он вышел из дома на закате. С затянутого тучами черного неба хлестал дождь, приводя в движение канальную воду и размывая свет дальних фонарей. В лодке, на которой его ждал сундук с серебром, находились также Прадъюнг и Мандау. Коснувшись губами ногтей ног великого Суму, Доминик вскочил в лодку, и она сразу пропала в темноте.

За несколько дней перед этим Доминик предложил маршрут лодки, как самый на его взгляд безопасный. Суму на это только усмехнулся — пусть, дескать, рассказчик рассказывает и не сует нос не в свое дело. Но Доминик был так настойчив, что вынудил Суму опуститься до детальных объяснений, почему путь по Каналу Пылающих Факелов и далее в озеро не привлечет ничьего внимания.

Впереди возник мост Где Рыдала Амахай. Расстояние до него стремительно сокращалось.

— Прошу прощения, — вежливо сказал Доминик и, перегнувшись через кубрик, заглушил мотор и погасил бортовые огни.

— Что такое! Какого черта! — Прадъюнг вскочил на ноги.

Доминик откинул балдахин. Тяжелый теплый дождь водопадом обрушился на них. Лодка тормозила.

Прадъюнг выхватил револьвер, одолженный у Суму. Но Доминик, трусливый сказочник и балагур, и не подумал забиться со страха в угол, как ожидалось. Его рука, разрубая воздух, мгновенно взметнулась и ребром ладони вышибла оружие. Револьвер со стуком отлетел.

Лодка медленно проплывала под мостом Где Рыдала Амахай. В это время кто-то метнулся с пролета моста вниз. Палуба чуть не проломилась от спрыгнувшей на нее гориллы. Мандау зарычал и попытался схватиться с ней, но горилла мгновенно перекинула его через колено навзничь. В следующее мгновение его позвоночник треснул, и со сломанной спиной он полетел за борт.

Прадъюнг выхватил нож и изо всех сил метнул его точно в цель — живот Доминика. Но того не оказалось на прежнем месте, он был в нескольких сантиметрах в стороне. Левой рукой Доминик отразил нож, а правой, захватив свободную руку Прадъюнга, крутанул его вокруг себя. Они упали вместе, но хватка Доминика была железная. Секунды спустя посиневший Прадъюнг лежал уже не двигаясь.

Доминик встал. Бандит поднял Прадъюнга.

— Постой! Он еще живой! — запротестовал Доминик. Но Кемул уже успел швырнуть того в воду.

— Ладно, черт с ним, — сказал Доминик и завел мотор. Сзади к ним приближались, увеличиваясь в размерах, огни другой лодки — размазанные круги в пелене дождя.

— Кемул думает, что Суму следит за тобой, — сказал Кемул. — Вполне разумно с его стороны. Они хотят догнать нас и узнать, почему мы погасили огни. Будем драться?

— Ты сможешь поднять сундук со ста тысячами серебром? — спросил капитан сэр Доминик Фландри. Кемул присвистнул:

— Да. Кемул может поднять. И Кемул может нести.

— Прекрасно. Тогда не будем.

Фландри направил лодку к левой набережной. Когда лодка проходила рядом с лестницей, Кемул, обхватив сундук одной рукой, спрыгнул в воду. Фландри прибавил газа — мотор взревел — и перемахнул следом через борт. Бредя по пояс в воде, он оглянулся: на бешеной скорости мимо пронеслась вторая лодка, преследуя скрывшуюся из виду цель.

Полчаса спустя, указывая на раскрытый сундук, внесенный в апартаменты Луанг на втором этаже таверны «Уют На Болоте», он величественно провозгласил:

— Сто тысяч. Прибавь к этому мой выигрыш и револьвер. Для простых смертных, как я понял, вещь недостижимая. — И он заткнул его себе за пояс.

Девушка закурила.

— Обычная рыночная цена одной таблетки — десять тысяч. Вот здесь, — она поставила пузырек на стол, — десять капсул. Еще на сорок я даю тебе кредит. — Она стояла перед ним в мягком свете лампы того же божка. Она изменилась — другая окраска тела, глаза и грудь подведены синим карандашом. В волосах алый цветок. Несмотря на ее внешнюю холодность, Фландри почудилось, что голос ее слегка дрогнул.

— Когда один малый принес нам записку от тебя, — сказал Кемул, — в которой ты указал, где тебя ждать в засаде, нам показалось это дуростью. Хоть мы и были поражены, узнав, что ты еще жив. Кемул думал, ты давно покойник.

— Тебе не просто везет, чужеземец, но и… — Луанг нахмурилась, глядя на сигарету, избегая встретиться глазами со взглядом Фландри. — Знаешь, что два или три дня назад от имени Ниаса Вароу всенародно объявлено о твоем розыске? Обещана награда за тебя, живого или мертвого. За живого, естественно, больше. Похоже, что лодки с громкоговорителями еще не дошли до района Суму. Никто из тех, кто слышал объявление, не знал, что ты там. Но Суму скорее всего уже все пронюхал.

— Да, я решил прокрутить дельце как можно быстрее, — сказал Фландри небрежно. По правде говоря, с него градом катил ледяной пот от страха, но он надеялся, что из-за страшной жары никто не догадается об истинной причине того, что у него мокрый лоб. — В таких делах я дока. Часть моей профессии, если хотите. Говоря начистоту, мне было немного не по себе при мысли, что явлюсь к вам этаким «испанским узником». Нужен какой-то местный вариант, с изюминкой… — Он замолчал, заметив, что они его не понимают. Слишком много английских фраз. — Я что-нибудь должен за бумажник, часы и рубашку? С вашей стороны было весьма любезно предоставить их в мое распоряжение для шоу.

— Ничего, — сказал Кемул. — Луанг объяснила мне — нам эти вещи ни к чему.

Девушка прикусила губу.

— Мне было ужасно совестно отпустить тебя одного… — Она поспешно затянулась и грубовато добавила: — Ты очень умный, терранин. Кемул у меня единственный товарищ в моих делах, больше никого. А ты… Думаю, ты мог бы быть выгодным партнером.

— Спасибо, — просто ответил Фландри.

— Да, еще вопрос. Все забывала спросить. Ты ведь знал, что только Биоконтроль производит и распределяет таблетки. С чего же ты решил, что мог бы достать их у нас?

Фландри зевнул, чувствуя, как на него наваливается непреодолимая усталость. Так хорошо было валяться на кровати и следить за расхаживающей туда-сюда Луанг!

— Ну это просто. Наверняка у кого-нибудь нашелся бы избыток на продажу, — ответил он. — Чтобы черный рынок прошел мимо такого дефицита! Делается это просто: вооруженный налет в масках на какой-то распределитель. А хочешь, по-другому: ограбление при транспортировке. Пусть и не часто, но такого рода вещи должны случаться. Опять же, есть ведь у вас и моряки, и охотники, и другие, кто не всегда по роду своей деятельности могут вовремя занять очередь в распределитель. Что им делать? Естественно, они получают авансом. Теперь представь — случайная или не такая уж случайная смерть. Труп осматривают и находят невостребованные пилюли. То есть тот самый избыток на продажу. В конце концов, есть еще заурядная коррупция. Например, в местных распределителях не очень-то педантичны и приторговывают налево. А можно подкупить. Можно шантажировать. Да мало ли что еще можно! Вариантов масса. Элементарно.

— Да, в этой области ты непревзойден, — кивнула она. — Знаешь, я ведь тоже приобретаю капсулы у одного молодого человека. Работает в распределителе, — добавила она с вызовом.

Фландри хмыкнул:

— Представляю, какую плату он имеет за таблетки.

С внезапной яростью она размяла сигарету в пепельнице.

Кемул встал, потянулся:

— Время Кемулу спать. Утром поговорим. Хоть капитан и хитер, Луанг, я думаю, что лучше бы ему отсидеться где-нибудь подальше, пока о нем не забудут.

Она коротко кивнула:

— Хорошо. Поговорим об этом завтра.

— Спокойной ночи, Луанг, — сказал Кемул. — Ты идешь, капитан? У Кемула роскошная кровать.

— Спокойной ночи, Кемул, — сказала она. Гигант застыл в дверях, уставившись на нее.

— Спокойной ночи, — повторила она. Кемул отвернулся, и Фландри не мог заметить выражение его лица. Честно говоря, ему было на это в тот момент наплевать.

— Спокойной ночи, — преувеличенно громко ответил Кемул и вышел.

Разухабистые дамочки громко и хрипло чирикали в своем гнездышке этажом ниже. Им было весело. Но шум дождя был сильнее. И лишь темнота лилась, лилась, лилась, заполняя то, что мы называем ночью.

Луанг не улыбалась. Сейчас сомкнутые губы придавали ее лицу какое-то горько-ожесточенное выражение. Она погасила свет так, словно убила врага.

Город, вырубленный в склонах вулкана Гунунг Ютар, вознесшийся над горным хребтом в двух тысячах километров к северу от Компонг Тимура, носил то же имя.

На одном из утесов стоял сейчас Фландри в густом молочно-белом тумане. Было раннее утро. За его спиной петлял и разветвлялся туннель — древняя вулканическая трещина в толще черных базальтовых скал. Вдоль него были выкопаны комнаты гостиницы, в которой они остановились; в ней установлены освещение и вентиляция, стены облицованы пластиком или занавешены драпом, скрывавшим грубый камень. В таких, когда естественных, а когда и искусственно созданных по всему склону Гунунг Ютар кавернах и размещалась большая часть города.

В таком тумане Фландри мог видеть не далее чем на десять метров вниз — там уступ обрывался под ногами. К тому же из-за тумана трудно было понять, откуда доносятся звуки голосов и работающих машин. Было промозгло, изо рта шел пар. Ощущалась разреженность воздуха — как-никак все-таки 2500 метров над уровнем моря. Он передернулся и плотнее запахнул плащ с капюшоном. Местные жители помимо этого носили еще носки и рубашки.

Внизу, под землей, что-то гулко пророкотало. Почва мелко затряслась под ногами. Гунунг Ютар спал.

Фландри закурил противную местную сигарету; Луанг к этому времени успела распродать его запасы. Эх, сейчас бы позавтракать! До этого он питался в основном рисом и рыбой, дежурным блюдом внизу, и уже думать не мог о нем без отвращения; здесь же, наверху, было мясо, и гораздо дешевле по словам Луанг. А как насчет бекона с яйцом, а, капитан? Фландри только вздохнул. Об этом оставалось лишь мечтать.

А вообще прогулка сюда оказалась приятной во многих отношениях. Луанг не сослала его одного в изгнание, а отправилась с ним вместе с неразлучным Кемулом. Сначала их переправил через озеро один надежный человек. Потом они плыли на моторизованном плоту, курсировавшем по реке Юконг. Он все время проторчал в кабине, боясь высунуться лишний раз наружу, девушка находилась большей частью с ним, а Кемул валялся у входа с неизменной трубкой марихуаны, едва выдавив из себя пару слов за все время путешествия. Они сошли на берег в Муарабелити. Там можно было сесть на самолет, но это считалось дорогим удовольствием и могло привлечь внимание. Поэтому воспользовались монорельсом. Они не стали давиться в третьеклассном вагоне, как обычные крестьяне, а взяли отдельное купе на манер мелких буржуа. Фландри мельком поглядывал на проплывавший мимо ландшафт — джунгли, топи, плантации — совсем не как взаправдашний турист. А потом они забрались в эту высокогорную нору Гунунг Ютара, переждать, пока не минет гроза и Биоконтроль не решит, что Фландри давно мертв.

Ну а что потом?..

Сзади процокали каблучки. Он обернулся — из туннеля вышла Луанг в пламенеющей тунике и бордовом трико — дань местной погоде. Даже теперь, перед завтраком, эффект был потрясающий…

— Мог бы разбудить меня, Доминик, — сказала она. — Стучала к Кемулу, но тот еще спит без задних ног. — Она зевнула и потянулась, воткнув крохотные кулачки в туман. — А здесь не спят долго. Здесь работают, работают, работают… И богатеют, причем быстро. Да… Как все изменилось за несколько лет! Вот обустроюсь и заработаю, может быть…

— Ну что ты! — Фландри вдруг осознал, насколько прочно некоторые предрассудки сидят у него в голове. — Мы пока еще партнеры.

Она рассмеялась и взяла его за руку. О нет! То не было нежным прикосновением. Ее грубоватые манеры иногда шокировали, часто же она вела себя просто отвратительно. И отнюдь не болтала о себе лишнего.

— Как хочешь. Но чем мы тогда займемся?

— Да ничем. Будем пока жить спокойно. Разве у нас мало денег?

Она отстранилась и достала сигарету из кармана.

— Да, Гунунг Ютар — золотое дно, это уж точно! Серебро, свинец, камушки… Не знаю, что еще… Даже простому землекопу может здесь повезти, и у него заведутся деньжата. Правда, ему тут же помогут с ними расстаться. Хочу этим заняться.

— Как ты думаешь, стоит мне показываться на людях? — спросил он обеспокоенно.

Она окинула его взглядом. Бороды нет, это хорошо (антибородин пока еще сдерживает ее рост). Верхнюю губу надо, конечно, брить. Каждый день. Волосы уже покрасили, это тоже хорошо. То, что они короткие, объясним грибком, подхваченным в джунглях. Контактные линзы сделали глаза карими. Загорел. К сожалению, остался рост и отнюдь не пулаойское лицо. Но здесь, среди разношерстной публики, встречается слишком много нетипичных людей с генами белой расы, чтобы можно было посчитать Фландри слишком приметным или уродом.

— Сойдет, — сказала она. — Если не забудешь, что твоя родина за океаном.

— Отлично, тогда рискнем. Если ты по-прежнему настаиваешь на небольшом вымогательстве. — Фландри чихнул. — Но, черт побери, зачем нам было сюда ехать? Неужели из всех сырых мест ты не могла…

— Я уже сто раз говорила тебе, дурачок. Это шахтерский город.

Каждый день сюда стекаются люди со всей планеты. Никто на тебя здесь не обратит внимания.

Похоже, она хотела вытравить весь туман из легких, так жадно она затянулась.

— Сама не терплю этот богомерзкий климат, но что делать.

— Понял. — Фландри взглянул вверх. Яркое, чистого цвета пятно появилось на востоке в небе, там, где ветра и солнце разгоняли все туманы. Сильные восходящие и влажные потоки воздуха для такой теплой планеты должны быть обычным явлением, думал Фландри. Потом они конденсируются на какой-то определенной высоте, превращаясь в тяжелые облака. А этот город находится именно на такой высоте. Здесь такой туман, какой может быть только в голове политика.

Неужели имело смысл строить город здесь, на вулкане? Но Гунунг Ютар почти потух, говорила Луанг. А расплавленная раскаленная жижа под землей была бы прекрасным источником энергии — вот еще один мотив для поселения. Вулкан лишь курился да погромыхивал. Правда, в данный момент он проявлял активность, выплеснув из себя даже лаву. Те же самые инженеры, геофизические экзерсисы которых убедили всех в свое время, что серьезных извержений можно не бояться, перед этим на всякий случай построили специальные лавоотводники.

Туман рассеивался, теперь Фландри заметил еще один уступ, ниже первого, и начало извилистой крутой дороги, которая, огибая гору, спускалась вниз. Потянуло серными испарениями.

— Все это, конечно, очень интересно, но что потом? — спросил он.

— Вернемся назад, в Компонг Тимур. Или еще куда-нибудь, где, как ты решишь, мы сможем сделать деньги. Я думаю, мы поладим.

— Точно. — Он швырнул окурок на землю и растоптал. — Вот стоит перед тобой человек, который может освободить весь ваш народ от Биоконтроля — к чертям ложную скромность, я не верю в нее, так же, как и в истинную.

— Слушай, мне до лампочки этот Биоконтроль. Никаких проблем, — сказала она резко. — А при твоем новом миропорядке — представляю масштабы последствий от твоего дешевого противоядия — чем прикажешь заняться мне?

— Ты сможешь процветать при любом режиме, дорогая. — Фландри на этот раз не улыбался. — Во всяком случае, пока не состаришься.

— Вот уж не думаю, что доживу до того времени, — мгновенно огрызнулась она. — Но даже если так, у меня хватит сбережений.

Одинокий слепящий луч разорвал облака и поскакал по склонам гор. Далеко внизу, среди скал, утесов и валунов, петляла дорога, по которой люди-муравьи тащили какую-то глыбу. По этой дороге руду отправляли на переработку. Не нужно было иметь бинокль, чтобы представить, как они были измождены, как часто один неверный шаг приводил к падению в пропасть, как надсмотрщики применяли злектробичи. А солнечный луч скакал, дальше, пронзая туман огненной пикой, и плясал уже по зелени долины в пятнах тумана и серебряных нитках ручьев, зажатых со, всех сторон красно-черными скалами. Там, внизу, Фландри знал, лежали рисовые поля, согбенные жены и дети рудокопов месили ногами грязь, — так же, как когда-то, давным-давно в каменном веке. (А ведь еще несколько поколений назад здесь не применялся ручной труд!) Он сказал:

— Дешевый труд. Дешевый потому, что неквалифицированный. При твоей драгоценной социальной системе вы все больше и больше отрываетесь от эры машин! Если еще одно-два столетия вы будете предоставлены самим себе, я не удивлюсь, что вы начнете погонять волов с тачками и грести на плотах!

— К тому времени и ты, и я, оба мы будем спать сладко в своих могилках, — сказала Луанг. — Пойдем лучше разыщем где-нибудь харчевню и подкрепимся.

— Если дать вам образование, — упорствовал Фландри, — у вас появятся машины. Они будут работать и быстрее и дешевле. Да если бы Юнан Бизар только попала на межгалактический рынок, такой труд, как этот, просто исчез бы полностью за одну человеческую жизнь!

Она топнула ногой, сверкнув глазами:

— Слушай, мне плевать на них всех!

— Не вздумай обвинять меня в альтруизме. Я просто хочу домой. В конце концов, что мне-то беспокоиться? Это не мой народ, не мой стиль жизни… О Боже! Я же так никогда и не узнаю, кто выиграл кубок Метеорита!.. — Фландри бросил на нее Взгляд искоса. — Знаешь, а тебе, пожалуй, не мешало бы побывать на других планетах. Было бы интересно и выгодно. Вообрази, какой диковинкой ты бы предстала в глазах наших скучающих бабников-миллионеров, любой из которых мог бы купить Юнан Бизар с потрохами за йо-йо!

Ее глаза вспыхнули, но она засмеялась и покачала головой:

— Нет, Доминик. Со мной этот номер не пройдет. Прекрасно вижу, куда ты клонишь. Запомни, отсюда пути нет.

— Но послушай, мой собственный корабль наверняка еще в порту. Это раз. Допотопная рухлядь осталась еще с времен пионеров. Это два. Бетельгейзиане, в конце концов! Это три! Можно захватить корабль… Ну хорошо, скажем мягче: украсть…

— И когда ты вернешься с чемоданами таблеток?

На это Фландри промолчал. Они уже и раньше затрагивали эту тему. А тем временем очаровательный дракон попыхивал дымком, перемежая фразы затяжками:

— Ты говорил мне, что понадобится несколько дней, чтобы добраться до Спики. Говорил? Так. Там ты еще побегаешь, прежде чем свяжешься с кем-то важным, кто выслушает тебя и сам произведет расследование. Потом он должен вернуться обратно. Потом попасть уже к своему начальнику, который займется составлением проекта. Ты сам признал, что несколько дней уйдет лишь на то, чтобы выяснить, что должно представлять собой противоядие и как его изготовить. Потом все это еще надо привезти сюда в необходимых количествах — это десятки и десятки кораблей! Загрузить, отправить, разгрузить… И ты что, думаешь, все это время Биоконтроль будет сидеть сложа руки? Да они сразу же взорвут все цистерны, как только обнаружат, что ты удрал! А здесь нет резервного запаса пилюль. Дольше чем сто дней никто не протянет, и то если забаррикадируется в распределителе. Твои ненаглядные спикяне найдут здесь кучу трупов! Планету костей!

— Ты могла бы улететь вместе со мной, — предложил он, уже догадываясь об ответе.

— Мне, конечно, плевать, что случится со всеми этими идиотами, но в бойне я не участвую.

— Да-да, конечно, — поспешно согласился он. — Мы уже говорили на эту тему, и не один раз. Но, Луанг, боюсь, ты не поняла меня. Я всего лишь высказывался в принципе. Вообще, так сказать. Совсем не значит, что я пойду на открытый конфликт. Наверняка есть возможность смыться тайком. Так, что никто и не заметит. Проскользнуть зайцем на корабль к бетельгейзианам, к примеру.

— Я знаю ребят, работающих на охране космодрома. Это все нереально.

— Ладно, пусть так. А ты уверена, что Биоконтроль решится на это? Что они нажмут кнопку?

— Да. Они могут принять по последней дозе и смыться на резервных кораблях.

— А саботаж? Разве это исключено?

— Может быть, нет. Конечно, не каждый решится просто так, за здорово живешь, отдать свою жизнь и жизнь планеты из одной только ненависти. Но каждый из них рано или поздно встанет на вахту у цистерн и… Доминик, достаточно одного фанатика! А таких там немало. Нет! — Она выкинула сигарету и снова взяла его за руку, впившись ногтями в ладонь. — И если я еще раз застану тебя за составлением этого безумного плана, то скажу Кемулу — он свернет тебе шею. Ну хватит. Я голодна как черт. К тому же пришло время глотать таблетку.

Фландри вздохнул.

Она первой начала спускаться по лестнице, ведущей на ту самую извилистую дорогу. Спустившись с крайней осторожностью — ибо еще не привыкли к такой крутизне, — они влились в людские толпы на нижнем уровне. Два землекопа с бронзовыми лицами расчищали дорогу перед надменным инженером в ярко расшитой тунике. Какой-то священник в желтом хитоне брел, ничего не видя перед собой, бормоча под нос и перебирая четки. Колдун в колпаке астролога из пещеры выше строил ему рожи. Торговец расхваливал свой товар — рис и фрукты, — принесенные из долины на руках. Одна мамаша вдруг истошно завопила и схватила малыша, подошедшего близко к неогражденному участку дороги над пропастью. На крошечной жаровне женщина варила еду перед входом в другой туннель. Другая предлагала себя разинувшему рот деревенщине, видимо, только что вышедшему из джунглей. Кузнец пропевал заклинания перед тем, как воткнуть лезвие будущего ножа в соленоид для отпуска металла. Продавец ковров сидел в ларьке, зазывая покупателей. А высоко в небе парил стервятник между последними клоками тумана. Солнце упало на его крылья, и они сверкнули золотом.

Фландри заметил, что город кончался дальше по направлению на северо-восток. Склоны гор были покрыты шлаком и застывшими потоками лавы. В нескольких километрах далее по этой унылой местности опускался бетонный канал для стока лавы — лавоотводник. Над ним струился дымок, поднимавшийся от просочившейся недавно и замерзшей где-то внизу полужидкой глыбы. Над всеми ярусами города и ободранными утесами возвышался величественный конус вулкана; ветер сносил в сторону его зловонное дыхание, что было, пожалуй, единственной заслугой этого холодного зимнего ветра.

— А вот и распределитель. Тебе сюда.

Фландри остановился перед вывеской Биоконтроля. Он знал, что у Луанг еще в запасе два дня, но закон разрешал такие небольшие отклонения от точного срока. К тому же достаточно было у нее и незаконных пилюль, чтобы не покупать их сейчас. Но только покойник мог позволить себе пропустить срок выдачи и не возбудить подозрения у Биоконтроля.

Он прошел вместе с ней через вырубленный в скале вход. Помещение офиса было обставлено с уже знакомой Фландри роскошью с неизменными подушечками и ковриками. Одна дверь вела, видимо, в жилые помещения, примыкавшие к конторе, про другую же непосвященный мог бы решить, что за ней скрывается казна государства. За столиком в белом хитоне и со знаком на груди в виде раскрытой руки сидел бритоголовый мужчина средних лет. Никакой татуировки на бровях не было. Такого ранга служащие не являлись посвященными членами ордена.

— А, — заулыбался он при виде Луанг, что было обычным для любого мужчины, кто сталкивался с ней в первый раз. — Добрый день. Не видел вас раньше, прекрасная госпожа.

— Мы недавно с моим другом здесь у вас. Только что приехали.

Фландри рассчитывал, что в такой компании он вряд ли отвлечет внимание на себя. Луанг отсчитала десять серебряных — обычную цену пилюли — и выложила монеты на прилавок. Человек не стал, как сделал бы любой продавец, проверять их подлинность.

Попробуйте подсунуть фальшивые деньги Биоконтролю, последствия не заставят себя ждать. Человек включил электронную машинку, к плоской пластине которой Луанг приложила ладонь. Машинка мигнула и зажужжала, считывая информацию.

По представлению Фландри, система работала так: отпечатки пальцев передавались электромагнитными волнами в центральный архив Компонг Тимура. В течение секунд происходила идентификация личности, подтверждение правильности даты принятия данным человеком противоядия и отсутствия каких-либо претензий со стороны Биоконтроля. После чего производилась запись о выдаче пилюли и разрешающий выдачу сигнал посылался обратно.

Когда гудеть перестало, Луанг сняла руку. Человек взял ее деньги и подошел к двери в «казну». Там уже он сам поднес пальцы к аналогичному прибору, после чего дверь открылась и он прошел внутрь. Обратно он появился без денег, но с голубой таблеткой, которую протянул Луанг.

— Минутку, дорогуша, минутку, позвольте мне помочь. — Он засуетился, наполняя чашку водой до самых краев. — Вот, пройдет гораздо легче… Ну как?..

Фландри сильно сомневался, так ли услужлив был этот тип со всеми жителями города. Он усомнился бы в этом, даже если бы не заметил, как ловко тот успел ущипнуть девушку.

— А позвольте спросить, прекрасная госпожа, где вы остановились? — проблеял он.

— Сейчас? В гостинице Девяти Змей, сэр. — Луанг не терпелось уйти, тем более что нехитрая процедура уже закончилась. Но сделать это было не просто, не выказав тем самым пренебрежения к члену Биоконтроля. Конечно, по закону эти люди не имели на вас абсолютно никаких прав. Но это в теории. На практике же все зачастую обстояло иначе. Известны были, например, случаи, когда ни о чем не подозревавший покупатель получал вместо настоящей пилюли пустую капсулу. Для этого чиновнику стоило лишь незаметно заблокировать сигнал передатчика, и визит не будет нигде зарегистрирован. Вы просто не пришли. И не получили полагающейся таблетки. И вы умерли. Как жаль. Все очень просто.

— Ах вот как. Не лучший выбор, не лучший… Тем более для такой особы! Я бы мог вам порекомендовать гораздо лучшее местечко. Может, мы могли бы обсудить это подробнее… где-нибудь?..

Луанг захлопала глазами:

— Большая честь для меня, сэр… Но, к сожалению, настоятельные дела требуют от меня немедленно… Но, впрочем, может быть… действительно, как-нибудь, где-нибудь?..

Она сорвалась с места, оставив его, уже трепетно раздувавшего ноздри.

Очутившись на улице, она сплюнула на землю:

— Глоток бы чая с аракой, чтобы избавиться от этого привкуса!

— А я думал, ты уже привыкла к таким вещам, — сказал Фландри вполне простосердечно без всякой задней мысли.

Он был ошеломлен, когда она вдруг зашипела как кобра и бросилась наутек.

— Какого черта!.. — крикнул он ей вслед, ничего не понимая. Но она уже растворилась в толпе, и он потерял ее из виду. Никуда он больше не спешил и шел-то еле-еле, раздражая, видимо, своей неспешной походкой всех вокруг. Его пихали и толкали, оттесняя как инородный элемент все дальше и дальше с дороги, так что он обнаружил под конец, что бредет по обочине из мелкого гравия вдоль каменной невысокой стены, служащей для защиты от оползней и камнепадов. Мимо него в гомоне и суете неслись толпы загорелых людей. Фландри видел, как далеко внизу из труб рудоперерабатывающего завода, как бы пародируя вулкан, вытекал желтый дым. Но не это занимало его сейчас.

«А ведь я еще не позавтракал», — тоскливо размышлял он, бредя в стороне от дороги, в толчею которой совсем не хотелось возвращаться. С каждым его шагом склон за стеной становился все круче, пока не превратился под конец в отвесный пятидесятиметровый обрыв до следующего нижнего уровня города. Под ногами хрустели камушки, и мир делился на две равноценные части: небо и горы.

Столбняк отчаяния, в который он впал поначалу, где среди прочего присутствовали жалость к Луанг и тоскливое одиночество, прошел, и теперь он мог думать. Но чтобы думать, а тем более решить, что делать, необходимы данные, которых у него не было. Если девушка сорвалась с цепи лишь потому, что он случайно наступил ей на тайную мозоль, — это одно дело. Прекрасный повод возобновить переговоры о бегстве с Юнан Бизар. Но если это не так, если она просто бросила его? Тогда дело плохо. Он никак не мог понять, что произошло в действительности. Вот так всегда. Мужчина думает, что прекрасно разбирается в женщинах, и тут — раз, появляется какая-нибудь Луанг, и все летит к черту.

Да, вот уж точно, пришла беда, отворяй ворота.

Ого!.. А это что такое?

Фландри остановился. Какой-то молодой человек, скорее даже мальчик лет шестнадцати, судя по еще не окрепшей тонкой фигуре и гладкому лицу, уверенно сошел с дороги и направился к стене. Он походил на человека, который вот уже который день не ест и заложил все, кроме юбки. Кстати, о юбке: та была из вельвета, что было странно, ибо вельвет считался здесь дорогим материалом.

Что-то в его слепой целеустремленности толкнуло Фландри, и он бросился бежать, когда мальчик уже взобрался на стену. Он поднял лицо, глянув в безграничный бассейн неба Юнан Бизар, и прыгнул.

Фландри совершил невероятный акробатический трюк: перегнувшись животом через стену, он успел поймать парня на лету за лодыжку. Сам он при этом едва не перевернулся. Ух, сказал Фландри, переводя дух, а мальчик как червяк извивался и раскачивался в его руке. Когда дыхание восстановилось, он вытянул свою ношу наверх и свалил наземь. Мальчик сильно дернулся и потерял сознание.

Вокруг немедленно собралась возбужденная толпа.

— Все в порядке, — проговорил задыхающимся голосом Фландри. — Все нормально. Представление окончено. Спасибо за внимание. Кто хочет, может передать шляпу.

Через толпу продрался охранник. Не узнать его было нельзя: зеленая юбка, бляха, дубинка и чванливый вид.

— Так, в чем дело? — спросил он тоном, каким разговаривает любой полисмен во Вселенной.

— Ни в чем, — ответил Фландри. — Мальчик проявил некоторую беспечность. И вот результат — чуть было не произошел несчастный случай.

— Да? А мне показалось, что он прыгнул сознательно.

— Нет, это всего лишь игра. Мальчишки всегда остаются мальчишками, — одарил человечество откровением Фландри.

— Самоубийство кого-либо, будь то раб или человек, занятый на контрактной работе, расценивается как нарушение обязательств. Попытка самоубийства карается публичной поркой.

— Да нет же, нет. Он свободный человек. Я знаю его, охранник.

— Даже свободный человек не имеет права нарушать общественный порядок в черте города, прыгая со стены. Это могло бы привести к повреждениям внизу и вызвать недовольство окружающих. Так что оба пройдемте в участок. Там разберемся.

Фландри напрягся. Этого только не хватало, оказаться арестованным по такому обвинению. Тогда конец игре. Он улыбнулся Я сунул руку в карман юбки.

— Клянусь, это был просто несчастный случай, охранник, — сказал он. — И я очень занят в данную минуту. — При этих словах он извлек один из своих пухлых кошельков, держа его на виду. — К сожалению, я абсолютно не располагаю временем, чтобы решить дело официально. Не соблаговолили бы вы принять десять серебряных и уладить все претензии, которые могли возникнуть? Это устроило бы всех.

— Что? Уж не хочешь ли ты…

— Да, вы правы. Потерпевшая сторона должна получить компенсацию. Может быть, пара золотых? Вы знаете этот город, я же лишь чужеземец. Вы легко найдете тех, кому передать плату. Умоляю вас, не отягощайте мою совесть долгами, которые я не смогу сам оплатить. — И Фландри вложил в ладонь охранника монеты.

— Ага. Да. Понимаю, — закивал тот головой. — Пожалуй, вы действительно правы. Ведь совсем не плохо, чтобы ни у кого не было претензий. Так?

— Всегда рад встретить благоразумного человека, — поклонился Фландри.

Охранник тоже поклонился в ответ, после чего оба расстались ко взаимному удовольствию при полном взаимопонимании. Толпа, потеряв интерес, разошлась. Фландри опустился на колени рядом с мальчиком, который к тому времени уже пришел в себя и лежал скрючившись и закрыв голову руками.

— Ну-ну, — сказал Фландри. — Не так уж все плохо!

— О, туан! Зачем ты спас мне жизнь! — в отчаянии прошептал он. — Теперь мне придется страдать дальше!

— Ну и дурацкий же план! — хмыкнул Фландри. — Ладно, ты можешь встать? Обопрись на меня.

Мальчик, шатаясь, встал на ноги. Фландри поддерживал его.

— Когда ты последний раз ел?

— Не помню… — совсем по-детски он тер глаза кулаками.

— Ну что ж. Я тут двигался в сторону завтрака, но подзадержался из-за тебя. Так что теперь мы попадем только на ленч. Пошли со мной.

Мальчик натянулся как струна:

— Мужчины Ранау не просят подаяния.

— Вот дурак. Я не раздаю милостыню. Почему я хочу накормить тебя? Да лишь в надежде услышать от тебя более разумные речи, чем сейчас. И тогда я решу, брать тебя к себе на работу или нет.

Фландри отвернулся, чувствуя предательское пощипывание в носу.

— Пошли, — резко бросил он.

Фландри оказался прав — парень был безработным и голодал. Сложный узор на рубашке и необычное произношение выдавали в нем иностранца. Что ж, может, и этот чужеземец сгодится на что-нибудь бедному империалисту, подумал Фландри.

Харчевня была неподалеку. Почти все посетители в этот солнечный день расселись на открытом воздухе под красным зонтиком, вперив взоры в глубину ущелья, заполненного отраженными в воде облаками. Фландри с мальчиком заняли свободный столик с низкими подушечками.

— Чай, кувшин араки и пару ваших лучших риджстаффелей! — заказал Фландри подошедшему официанту.

— Пару, сэр?!

— Надо же начать с чего-то. — Фландри предложил парню сигарету, но тот вежливо отказался. — Как тебя зовут, дружище?

— Дъюанда, сын Тембеси, главного эколога из Дерева, Где Гнездо Кетжила. Это в Ранау. — Он поклонился, сложив ладони. — Ты очень добр, туан, к чужеземцам.

— Я сам такой. — Фландри поджег сигарету и взял в руку чашку, когда все было подано на стол. — Из… Пегунунганга Градъюганга, что на той стороне Тинджилского океана. Зовут меня Домиником. Вот, пришел сюда искать удачи.

— Сюда полмира едет, я думаю. — Он громко отхлебнул чай на пулаойский манер. Голос его окреп, в нем даже зазвучали гневные нотки. — И эта половина — глупцы.

— Вот как? Но отчего же? Говорят, здесь и простой человек может разбогатеть.

— Один на миллион, возможно. Не спорю. И то, пока не нарвется на плута или жулика. А остальные? Забивают легкие пылью из карьеров, а их жены и дети ведут жизнь земноводных на рисовых плантациях. И что под конец? Полное обнищание и рабство? О туан, солнце ненавидит Гунунг Ютар!

— Что же привело тебя сюда в таком случае? Мальчик сокрушенно вздохнул:

— Я думал, что дерево Ранау не такое высокое.

— Что?..

— Я имел в виду… У нас есть поговорка: дерево, которое растет очень высоко, непременно под конец упадет. Так вот, Сурулангунский Хребет и есть ствол такого дерева. Только он весь в земле. Дерево, которое достигло трехсот метров высоты, упало тысячу лет назад. Леса все еще в шрамах от его падения, хребет теплый из-за того, что ствол гниет под ним. Старики рассказывают эту историю как притчу и советуют не искать в ней скрытого смысла. Но я часто думал, насколько же прекрасно должно было быть такое дерево, когда оно еще росло!

— Так ты что, сбежал из дома?

Дъюанда уставился на свои колени, на которых лежали его сжатые кулаки.

— Да. У меня была небольшая доля в деле отца по торговле с иноземными купцами. Поэтому я и смог попасть сюда. Туан, поверь, никогда я не относился пренебрежительно к своим родителям. Мне только было непонятно, как можно не замечать очевидных вещей. Мы могли бы, например, строить лучшие дома, используя современные достижения. Могли бы развернуть производство, которое принесло бы миллионные доходы Ранау, а значит, смогли бы покупать у купцов не только игрушки и всякую ерунду, но лучшие механизмы, приспособления и инструменты, Все это я говорил своему отцу сотни раз, но он и слушать не хотел. И вот без его благословения я сорвался сюда, не выдержал.

Дъюанда поднял глаза вверх, пытаясь подыскать лучшие, более весомые слова, и чтобы доказать в который раз самому себе, что он не так уж не прав.

— Нет, туан. Я не был совсем уж законченным глупцом. Перед отъездом я написал письмо сюда на карьеры с предложением взять меня на работу учеником инженера. Один из местных заправил прислал мне ответ, приглашая сюда и пообещав должность. Скромную, конечно, это я понимал. Но я надеялся, что заработаю…

— Выпей, — сказал Фландри, подливая араки в чашку гостя. — Ну и что было дальше?

Дъюанда задумался. Несколько минут он молча прихлебывал высокооктановый чай, а затем признался, что в компании, где он стал работать, его просто подставили. Нет, не обманули с должностью, действительно оформили официально. Но ему приходилось выкупать у компании старое оборудование, например респираторы, по дико завышенным ценам. Вскоре он залез в долги. Тогда появился один человек, с которым он решил расслабиться и отдохнуть от тревог, то есть начал пить. Тот предложил ему работу в сомнительной конторе, державшейся исключительно на обмане честных покупателей. Дъюанда потерял все, что имел. Стал занимать у ростовщиков, потом не смог отдать вовремя, залез в еще большие долги и под конец снова был вынужден обратиться к ростовщикам — на этот раз только для того, чтобы купить себе таблетку.

— Что же ты домой не писал? — спросил Фландри. На лице мальчишки появилось выражение непреклонной гордости.

— Я нарушил волю отца, туан. Узнав все о нашем Дереве, я объявил, что смогу теперь позаботиться о себе сам. Обратись я к нему за помощью, чтобы добраться до дома, — его достоинство пострадало бы не меньше моего. Нет, только не это. Я нашел другого молодого человека, — боги были милосерднее к нему, — который спал и видел занять мою должность и мог заплатить мне за это. Я продал все, чем владел. Но и этого было мало. Тогда я отправился в распределитель и предложил сделку: мне дают пятьдесят золотых в обмен на якобы выданную мне регулярную пилюлю. В действительности таблетка будет числиться как выданная мне, а перейдет в карман продавца. Он предложил мне пять. (Фландри вспомнил, что у перекупщиков на черном рынке такой товар шел по сто золотых! Простак не умел торговаться!) Поэтому я не смог купить билет домой. Но зато я расплатился со всеми долгами — пришел и швырнул им в лицо их проклятые деньги! Я очистил свое имя. Потом несколько дней я искал работу, но мне предлагали только рабство. В нашем роду никогда не было рабов! Тогда я и решил совершить то, чему ты, туан, был свидетель. Умереть честно. Но, видимо, боги не хотят меня к себе.

— Понятно. — И, желая получить паузу для размышлений, Фландри поднял чашу: — Чтоб им всем, ростовщикам, пусто было! За крах ростовщиков!

— И Биоконтроля, — ляпнул тот.

— Что такое?! — Фландри отставил чашу и пристально посмотрел на парня.

Тот побелел как мел; страх застыл в широко распахнутых глазах.

— Ничего, туан! Я ничего не сказал!

«Ого, а вот это уже интересно, — с восторгом подумал Фландри. А я-то ломал голову, что мне с ним делать, не мог же я таскать его за собой, когда у меня самого на хвосте Вароу и Суму. Но теперь все меняется. Может, это даже удача. Первый человек, от которого я услышал что-то против Биоконтроля. Он, конечно, не сам это придумал, ясное дело, его надоумили там, в Ранау. Кто-нибудь из стариков. Кто-то у него в доме думает так же, как я! Может, там говорят и о революции?!»

Но в этот момент принесли суп, и Дъюанда, забыв все страхи, налег на еду со всей страстью. Фландри подлил себе ликера и поглощал пищу менее поспешно. Пока они дожидались основного блюда, Фландри бросил небрежно:

— Никогда не слышал о Ранау. Расскажи мне о нем.

Риджстаффель, если есть его по всем правилам, займет не менее двух часов. А был еще шербет, еще чай и арака. Парочка танцовщиц прогуливались по залу в поисках богатых клиентов. Еще кувшин араки оказался просто необходим. Звон бокалов повсюду перемежался нескончаемьми тостами.

Белое солнце проползло точку зенита и валилось к земле, Подножия гор уже лежали в тени. Как только солнце село за кратер вулкана, в сгустившихся сумерках вспыхнули первые звезды. Потянуло прохладой, пригнало первые облака.

Фландри встал, потянулся, разминая одеревеневшие члены, и сладко зевнул.

— Пойдем-ка теперь ко мне, — предложил он Дъюанде, который, оторвав от стола голову, безуспешно пытался сосредоточить взгляд на Фландри.

— Вот, накинь это, — рассмеялся тот, бросив мальчику плащ. — А то все решат, что ты тут держишь оборону круглые сутки. Утром еще поговорим.

Он был рад, что избавился от необходимости отвлекаться на Дъюанду, плохо соображавшего в этот поздний час, и может теперь трезво оценить сложившуюся ситуацию с Луанг и Кемулом. (Боже, какие же у него лапищи!) Бродивший в крови спирт не мог подточить безукоризненную логику вывода: если даже с Луанг все кончено, и не важно, по каким причинам, то у него есть теперь Дъюанда, который приведет его в Ранау, а это может оказаться весьма полезным.

Под стеной внизу, где склоны затопила темнота, зажглись первые фонари, но вездесущий туман делал свое дело, размывая в неясные пятна эти крошечные земные звезды. Шатающегося и распевающего песни Дъюанду на пути к гостинице «Девять змей» то и дело приходилось поддерживать, наставляя на путь истинный в прямом и переносном смысле. Поладив с крутой лестницей и преодолев нелегкий путь по коридору к своему номеру, Фландри остановился, отыскивая ключ в кармане. Вот замок, ничего, что допотопный, у него есть ключ! Сейчас, Дъюанда, сейчас, мы найдем ключ… Хотя постой. Дверь не заперта! Значит, его компаньоны уже там и ждут не дождутся его!

На какую-то долю секунды Фландри заколебался. И толкнул дверь.

Двое в зеленых юбках попытались схватить его за руки. Он успел заметить, как много их там было — больше дюжины. Связанные вместе за ноги, в углу сидели Луанг и Кемул. Он успел также поймать и ее взгляд, обращенный к нему, за мгновение до того как услышал ее крик «Беги!», и увидел, как осело тело девушки на колени Кемула от удара дубинкой по голове. Кемул бешено взревел. Но кто это там стоит, облокотившись о стену, улыбаясь и куря импортную папироску?.. Ниас Вароу.

Фландри едва взглянул на приближавшихся к нему со всех сторон людей. Реакция опережала мысль. Волчком развернувшись на пятке, он выбросил вперед руку со сложенными плоским копьем пальцами ладони и порвал насквозь чью-то глотку. (Верный способ сломать себе руку, если удар не окажется строго перпендикулярен к плоскости тела!)

Кто-то повис сзади, пытаясь добраться до его горла под низко опущенным подбородком. Он упал на пол, перекинув врага через себя, и перевернулся на спину.

Охранник заблокировал выход. Сверкнуло лезвие. Остальные люди Вароу не спеша подходили с обнаженными кинжалами.

Одним прыжком Фландри оказался на ногах, выхватывая револьвер, так удачно приобретенный недавно.

Он не тратил времени на крик — нож летит быстро. Он стрелял.

Четыре выстрела — и четверо повалились на пол. Другие в суматохе отпрянули назад. Но Фландри искал, искал глазами сквозь им же произведенную дымовую завесу, главного. Где Вароу?.. А Вароу выглядывал из-за колонны. Он все еще улыбался. Фландри выстрелил — и промахнулся. Теперь из правой руки Вароу на него смотрел ствол бластера бетельгейзианского производства.

На героизм у Фландри не было времени. Как и на то, чтобы сознательно просчитать положение. Не было времени. Шанс прикончить Вароу таким неуклюжим оружием, которое сейчас у него в руках, был ничтожен, в то время как единственный выстрел низкоэнергетическим лучом никогда не будет выстрелом в молоко. Он заставит его упасть, кататься по полу и жутко кричать от боли. Ну конечно, если Фландри захочет растянуть удовольствие, то Вароу поместит его обваренное тело в какой-нибудь госпиталь.

Охранник, оказавшийся на свою беду возле двери, лежал к этому моменту на полу с пулей в груди. Дверь стояла открытая. Путь свободен. И Фландри воспользовался этим простым выходом.

Вароу с беспорядочной свитой позади следовал за ним. В почти осязаемых промозглых сумерках висел туман. Фландри рванулся к лестнице, перескочил через половину ступеней и очутился на дороге.

Что-то случилось с воздухом и землей, которые, казалось, объединились внезапно для атаки на человека. То ли рокотала земля и дрожал воздух, то ли наоборот. В небе полыхнуло пламя. Из дома рядом выскочила женщина, пронзительно крича; там со звоном летела на пол кухонная утварь. Несколько человек остановились, задрав головы вверх, к вулкану, — неподвижно застывшие тени с ярко высвеченными белками глаз. Ниже по дороге все люди разом замерли, огласив горы руганью и криками, заметавшимися запертым в ночи эхом.

Потому что Гунанг Ютар рассердили.

Вароу на какие-то секунды замешкался у лестницы, только чтобы включить фонарь и полоснуть светом по Фландри. Тот, спасаясь от света, метнулся в сторону, к стене, слыша за собой топот преследователей.

Где-то здесь, он вспомнил, за стеной склон еще довольно проходимый, хоть и крутой. Какая-то черная масса темнела внизу, Фландри прыгнул на нее со стены. С верха стены замелькал луч фонаря Вароу. Куда? Он ничего не мог разглядеть в проклятой темноте и тумане. Подожди, сказал он себе. Не там ли, в двух метрах отсюда лежал еще один валун пониже? Кажется, там. Думать времени не было. Фландри прыгнул в неизвестность, положившись на свою память. Он чуть не промахнулся. Под его ногами хрустнули посыпавшиеся вниз камни, они перемололи бы его как в мясорубке, промахнись он на этот раз. Цепляясь за малейшие неровности, он смог подтянуться на вершину невидимого валуна и заглянуть вниз. Еще одна темная куча вырисовывалась внизу. И он прыгнул опять.

Свет фонаря Вароу плясал за ним по пятам.

Фландри догадался, что бежит через город. Сколько времени он прыгал зайцем от одного угла к другому, он не знал. Везде туман и темнота. Он перескочил еще одну защитную стену, оказавшись на новой дороге, и бросился вдоль пустынных пещер.

Вароу неотступно прыгал за ним хищным козлом. Раз или два ему удалось поймать лучом спину терранина.

Фландри оказался за городом. Дорога сошла на нет, и теперь он пробирался по дикой местности между призраками-скалами в толстом слое шлаков и золы. Слева от него почва круто, почти отвесно поднималась к жерлу кратера. Гунунг Ютар гремел, и его рев, казалось, проникал в мозг и кости. Взвесь пыли и золы забивала нос и глотку. Где-то сорвалась сверху здоровущая глыба и понеслась вниз, по направлению к долине, увлекая на своем пути все в одной адской карусели. Из кратера трехкилометровым черным столбом с запаленным нижним концом повалил дым. Фландри обернулся: в реках молочного тумана рыскал Вароу со своим фонарем. Его луч зигзагами чиркал туман. Фландри побежал дальше. Несколько раз он спотыкался, балансируя над обрывами и прислушиваясь к вызванной им канонаде камней. Нет, дальше бежать смысла не было. Если он не хочет разбиться на куски. Пересохшим горлом он жадно хватал порции горячего воздуха.

Вдруг перед ним выросла стена. Что такое!.. Он не мог сообразить, откуда она взялась, и тупо разглядывал ее еще несколько секунд, когда подбежал вплотную. Потом он вспомнил. Ну конечно. Лавоотводник. Но ведь должен же быть путь наверх!.. А, вот и лестница и врезанные в бетон ступеньки!..

Он стоял на железной огражденной площадке и смотрел вниз, на ползущую мимо него раскаленную глыбу, источавшую невыносимый жар и зловонные газы. Глыба трещала, светилась, ворочалась и ползла как какое-то мифическое кошмарное чудовище. Языки пламени обнимали его по краям.

Он спит и видит сон?

Отсюда не было пути. Никакого перехода на ту сторону. Даже пологого участка на самой дамбе. Только платформа, откуда инженеры могли бы наблюдать за процессией огненной реки. Да и зачем бы здесь быть еще чему-нибудь? Фландри в изнеможении откинулся на перила, переводя дыхание.

И тут кто-то снизу весьма хладнокровно, голосом, едва различимым в грохоте вулкана и стука сердца, влетевшего в самые уши, несколько удивленно сказал:

— Если вы так хотите принести себя в жертву лаве, капитан, то у вас будет еще возможность. Вы, конечно, можете сидеть здесь и отстреливаться до последнего, но, уверяю вас, не выдержите дыма. Вы можете сдаться. Прямо сейчас. Тогда мы не посадим в клетку ваших сообщников.

— Вы их отпустите? — прохрипел Фландри.

— Ну-ну, — проворчал Вароу. — Давайте будем реалистами. Я ничего не стану вам обещать, кроме того, что наказание будет умеренное.

Где-то в глубине измученного мозга мелькнула мысль, что неплохо бы ответить эпиграммой на это обещание. Но это тоже была своего рода работа. Он кинул бесполезный револьвер в поток.

— Ладно, я спускаюсь, — вздохнул он.

Так просыпаться он любил: медленно и не спеша подключать мозг к телу, испытывая при этом… Ничего приятного на этот раз он не испытал, кроме физической боли и общего отупления. Он сел и застонал. Потом выругался.

Комнатка была, вообще говоря, ничего: прохладная и просторная. И вид из окна — сады, маленькие арочные мостики, бассейны — почти не портила железная решетка, врезанная в раму окна. Рядом с низкой кроватью — чистая отутюженная юбка и сандалии. За ширмой в алькове — ванна с душем.

— Ну, — пробормотал Фландри, подставляя себя горячим струям и расслабляя тело, — для начала неплохо. Первая приличная вещь, которую я от них вижу… с прошлой ночи. — Он вспомнил и вздрогнул. Поспешно выключив душ, он продолжал ерничать с весельем висельника. — Будем, однако, надеяться на лучшее. Завтрак, девочки и первым классом на Терру.

Они не пытали его. Вароу не жесток. Во всяком случае, Фландри страстно желал верить в это. Вчерашние страдания были вызваны главным образом им же самим — его крайней измученностью. Они не дали ему спать, а втолкнув в самолет, допрашивали всю дорогу, допытываясь неизвестно чего. И потом не отстали, продолжая развлекаться; установили, что у него иммунитет против любых инъекций из инквизиторского арсенала Биоконтроля, и уж выложились в доску, чтобы сломать его волю, пользуясь его состоянием. Фландри прекрасно знал этот метод, сам применял его неоднократно, снимая самые худшие свои состояния релаксацией.

Однако и забавным все это отнюдь не было. Он даже не помнил, как оказался в этой комнате после окончания процедуры.

Он внимательно рассмотрел себя в зеркале: волосы у корней выдавали свой естественный цвет, усы пробились вновь, щеки ввалились, скулы торчали. Сильно утомленные без контактных линз глаза снова стали серыми.

«Долго допрашивали, — думал он, — к тому же я проспал часов двадцать, не менее».

Едва он оделся, как дверь распахнулась и на пороге возникли два мрачных охранника с дубинками.

— Пошли, — приказал ему один, и Фландри пошел.

Он изрядно трусил. А что вы хотите? За мизерную капитанскую зарплату Империя ждет еще смелости?..

Его вели, Фландри показалось вначале, через роскошную жилую часть здания. Шикарные коридоры, подобострастная обслуга. Потом он понял, что ошибся. Комнаты, в которые ему случалось заглянуть мимоходом, совсем не походили на жилые. Скорее всего это была гостиница для персонала Биоконтроля. Только теперь он осознал, где находится, и мурашки поползли по спине.

В конце концов его ввели в нечто вроде большого номера, выдержанного в строгом стиле: черненые столбы и серебристые стены. Под свитком на стене, представлявшим произведение каллиграфического искусства, рос лотос. Арка вела на балкон, откуда открывался прелестный вид на огражденные металлической решеткой сады и дальше — на холмистые джунгли, уходившие к самому горизонту. Пели птички, и светило солнце.

Там, на подушечке за столом, сидел Ниас Вароу. Жестом он приказал охранникам удалиться, и они мгновенно исчезли, не забыв отвесить низкий поклон; Фландри сел на предложенное ему место напротив шефа. На небольшом гибком теле Вароу болтался свободный хитон, под которым свисал с бедра бластер. Он улыбнулся Фландри и собственноручно налил ему чай в чашку.

— Доброе утро, капитан, — сказал он. — Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?

— Получше, чем жаба, у которой can, — признался тот. Раздался осторожный стук, и появился в почтительном поклоне согнутый слуга с прикрытым подносом, который он поставил на стол.

— Можно предложить вам? — спросил Вароу. — Филе бадъюнгской рыбы, слегка обжаренное в масле, со специями. Употребляется исключительно с ломтиком охлажденного кокоса, вот так.

Поначалу Фландри не хотелось есть, но, как известно, аппетит приходит во время еды, так что вскоре, не на шутку разойдясь, он начал пожирать все с акульей скоростью. Физиономия Вароу излучала благодушие, когда он подкладывал гостю рис с ломтиками поджаренного мяса и фруктов. К тому времени как на столе появилась крошечная тарелочка с омлетом, Фландри насытился настолько, что мог спросить рецепт понравившегося ему блюда.

Ему дали.

— Знаете, капитан, чему я, прикованный к одному месту, больше всего завидую в вашей многообразнейшей деятельности? Вашему опыту по части гастрономии. Во многих ваших колониях прижились растения с Терры, но как же все они отличаются теперь от оригиналов! Мутации, климат, почва — все отражается на вкусовых качествах… Но есть еще и местная пища. Я не говорю уж о социальном аспекте — кулинарная технология и местная кухонная философия. И я счастлив, что наши достижения в этой области нашли у вас признание.

— Хм… Хм… — ответил на эту пространную тираду Фландри, потянувшись за вторым блюдом.

— Ах, как бы все-таки хотелось вступить в более тесный, так сказать, контакт с остальной Галактикой, — сказал мечтательно Вароу. — Но, увы, это не реально. — Он налил себе чай и отхлебывал его мелкими глотками, не сводя бдительных беличьих глаз с собеседника. Сам он лишь притронулся к пище.

Через полчаса терранин отвалился от еды. Он блаженно растянулся на полу, с детства не привыкнув сидеть нога на ногу. Вароу предложил сигарету со Спики, и он принял это как средство для спасения души.

Фландри думал про себя: старый трюк — сначала бьют, а после как ни в чем не бывало мило беседуют и угощают. Многих это ломает. Но не меня. Предпочитаю наслаждаться, пока возможно, а там — будь что будет.

Потому что вечно так продолжаться не может. Он пропустил благословенный дым через рот, глотку и потом в легкие; пощекотал нос, выдыхая.

— Скажите, капитан, — начал снова Вароу, — а как вы относитесь к такому вашему поэту, как де Ле Руа? У меня случайно оказалось несколько кассет с его стихами, все от этих бетельгейзиан. Я, должно быть, не уловил массу нюансов, поэтому…

— Шутки шутками, но дело есть дело, — вздохнул Фландри.

— Простите, не понял?..

— И не могли понять. Вы тут накрыли изысканнейший стол с яствами и, по-видимому, ведете самый светский разговор, какой, по вашим представлениям, только и возможен. Но, знаете, мне трудно распуститься этаким весенним бутончиком, пока я не услышу от вас о моих друзьях.

Было заметно, как напрягся при этих словах Вароу. Сначала он промычал что-то совсем бессвязное, но потом оправился, речь полилась гладко, даже перемежаемая дружелюбными смешками и похохатыванием. Посмеемся вместе, капитан, так это называлось.

— Позвольте мне до поры до времени не отвечать на этот вопрос, капитан. Пока поверьте на слово, что в данный момент их не пытают в наших застенках, как вы, я думаю, полагали. Давайте обсудим другие вещи.

Фландри не стал выжимать дальше, посчитав, что это только накалило бы обстановку и совсем не способствовало бы выяснению других вещей. Ему ведь так много надо было еще узнать, пока Вароу разыгрывал тут перед ним благодушного дядюшку.

Что бы он ни узнал, это, конечно, все равно не поможет. Ловушка здесь первоклассная, надо признать, и уничтожить его могут тоже в любой момент. Но всякое действие, даже словесная перепалка, поможет избежать неприятных мыслей о грядущем.

— Мне как профессионалу интересно, каким образом вы вышли на меня, — сказал Фландри.

— А-а… — Вароу сделал непонятный жест рукой с сигареткой, явно довольный возможностью выказать свою проницательность. — Все очень просто. Когда вы вернулись в Компонг Тимур, это можно было расценить как своего рода истерику — вы сами шли к нам в руки. В таком случае нам, казалось бы, не о чем было беспокоиться. Но я так не думал. Все ваше поведение указывало на обратное. Не говорю сейчас о ваших документах, как личных, так и официальных, которые я внимательно изучил на корабле. И я принял как рабочую гипотезу, что у вас есть план, как выжить после окончания действия первой дозы противоядия. Я подумал: а что, если здесь орудует целая подпольная организация межпланетных агентов и именно ее вы ищете? Признаюсь, ее поиски отняли у меня много времени. — Он поморщился: — Каторжный труд. Прошу вас учесть, что никто еще никогда не вставал на пути Биоконтроля! Охранники столкнулись с абсолютно незнакомой для них ситуацией, поэтому чего от них ждать! В лучшем случае — они преданные сторожевые псы, в худшем — просто клинические идиоты. Никогда не интересовались рабочим классом, и вот итог — полная неосведомленность об уголовных приемах, которые его представители используют. Вот с этими профанами приходилось иметь дело, разыскивая такого суперсовременного шпиона, как вы.

Фландри кивнул. Что ж, у него сложилось такое же впечатление: на Юнан Бизар не существовало разведки. Даже элементарной военной науки. Бедняга Ниас! Его можно было пожалеть: прирожденный детектив, вынужденный заново открывать Америку в технике сыска!

Впрочем, он добился-таки своего.

— Все началось с того, что один местный заправила, некто Суму — а, вы, я вижу, вспомнили его! — порядком перетрухнул, когда сообразил, что имел дело с человеком, поразительно похожим по приметам на разыскиваемого Биоконтролем, и обратился к нам. — Вароу усмехнулся: — Могу вас поздравить, капитан. Суму долго не желал признаться, чем вы его купили, но в итоге рассказал все. Прелестно! Что же все это могло значить, подумал я тогда. Размышления на эту тему отняли у меня еще несколько дней, ведь мне еще не приходилось решать такие задачи. Потом я предположил, что вряд ли вы решились бы на такой подвиг, если бы не суровая необходимость в деньгах. А деньги, несомненно, вам нужны были на таблетки, которые вы надеялись достать в обход закона. Да-да, я знаю о беспорядках в этой сфере. Как только я не пытался усилить контроль за распределением, но все было тщетно. Что делать! Инерция нескольких поколений!.. Да, так вот. Раз вам пришлось доставать деньги таким путем, значит, никакую организацию вы не искали. Мало того, скорее всего ее и вовсе не существовало! Однако кое-какие контакты в Болотном городе вы, видимо, все-таки установили. С кем?

Вароу выпустил кольцо дыма и, чуть повернув голову в сторону, подчеркнуто прислушивался теперь к пению пичужки в ветвях.

— Потом, — продолжал он, — мне пришло в голову просмотреть все имеющиеся документы по делу. И что вы думаете? Из них я узнаю, что, скрываясь от нас, вы врываетесь в дом к особе сомнительного поведения, которая впоследствии дала показания, что сбежала из дома от страха, увидев вас, и что больше ничего не знает. Оснований подозревать ее у нас не было. Да и теперь могло бы не быть. Но что делать? Она была единственным звеном в цепи, ведущей к вам. Поэтому я отдал приказ немедленно привести ее. Но она исчезла в неизвестном направлении. Тогда я решил выследить ее через распределители, где, как известно, регистрируется каждый визит. Она должна была рано или поздно обратиться туда. И вот наконец из Гунунг Ютар пришел сигнал, что она там. Через час я уже был в самолете.

В распределителе ее прекрасно запомнили. Как и ее высокого спутника. Она оставила свой адрес! Это было просто восхитительно, и мы тут же направились в гостиницу. Портье признал вас по приметам. Все сходилось. Тогда мы арестовали ее и ее верзилу-дружка. И стали дожидаться вас.

Фландри вздохнул. Он все это должен был предвидеть. Сколько можно учиться, и по бесчисленным рассказам, ходящим в Службе, и на собственном опыте, что противник не глупее тебя!

— Вы чуть было не исчезли вновь, капитан, — сказал Вароу. — То был головокружительный каскад трюков, и все же я не советовал бы вам второй раз пробовать такое. Даже если вам придет в голову повторить побег, то предупреждаю: все самолеты под замком, так что идти придется пешочком. Через леса, чащобы, в дождь… Фу! Четыреста километров как минимум до ближайшей деревни. А за это время противоядие выдохнется — все. Вам крышка!

Фландри докурил и с сожалением загасил окурок.

— Единственная причина, по которой, я думаю, вы тут так засекречены, — это то, что противоядие производится здесь. Вароу кивнул:

— Правильно. Вы попали в так называемый Главный Биоконтроль. Не думаете ли рискнуть украсть парочку пилюль для предстоящего побега через джунгли? Скажу сразу — бесполезно. Проникнуть в подземелье, где находятся склады, невозможно. Двери, автоматически идентифицирующие любого, автоматическое оружие — это для начала. Плюс сотня отборных головорезов.

— Да нет, я пока не планирую этим заняться, — бросил Фландри. Вароу потянулся; тугие бугры мускулов заиграли на безволосом теле.

— Пожалуй, невредно будет показать вам кое-что. Если вам, конечно, интересно.

Интересно. Интересно все, что продлит нынешнее положение и оттянет появление палачей, подумал Фландри. Но вслух произнес:

— Разумеется. Кто знает, может, мне удастся убедить вас отказаться от такой самоизоляции.

В ответ Вароу натянуто улыбнулся:

— Напротив, капитан. Это я надеюсь убедить вас в отсутствии перспектив на подобный исход. А заодно и в том, что каждый, кто попытался бы задуматься об этом всерьез, неизбежно кончит самоубийством. Причем мучительно долгим. Пойдемте.

Сзади молча топали два охранника, но они заслуживали не большего внимания, чем бластер Вароу. Сам он придерживал Фландри за руку в высшей степени деликатно, если не сказать нежно. Прошли по коридору и вышли на пологий петляющий спуск в сад. Здесь все источало благоухание и приятную свежесть. Над головой свисали красные соцветия, выложенную гравием дорожку окаймляли костры ярко-алых и желтых клумб, струи воды били вверх из многочисленных фонтанчиков и ручейками стекали под игривыми мостками, в ивовых ветвях молниями сверкали птички кетжил, — материализовавшиеся поющие сгустки бисера.

Но Фландри было абсолютно безразлично все это. По правде говоря, его больше интересовали дома. Тот, например, к которому его вели: огромный, представлявший в синкретическом архитектурном коллаже сколки самых разных эпох. Вароу, очевидно, направлялся к самой старой части замка — черной горе расплавленного камня с охранниками у каждой двери и автоматическими стволами из бойниц сверху.

Комендантша отвесила низкий поклон и выдала всем по комбинезону с мягкими пластиковым капюшоном и вклеенной прозрачной маской. В общем, достаточно удобный. Вароу пришлось расстаться с хитоном. Ансамбль довершали перчатки, боты и респираторы.

— Там что, инфекция? — спросил Фландри.

— Инфекция на нас. — На короткий миг в глазах Вароу мелькнул первобытный ужас. Он машинально оградил себя от злых сил ритуальным жестом. — Мы ни в коем случае не должны загрязнить цистерны.

— Понятно. Но почему бы вам не создать резерв на всякий случай, вроде этого? — предложил Фландри. — Спокойнее будет.

— А вы считаете это рационально… политически? — рассмеялся он. Способность говорить вернулась к нему.

— Нет, — честно признался Фландри. — Вам тогда самим пришлось бы зарабатывать себе на жизнь, а не…

— Ой, ой, ой! Мне-то казалось, что вы не заражены этой крестьянской идеологией!

— Боже упаси! Мои хромосомы должны бы сделать из меня бабочку. Знаете, такую, которая вдохновляет других на подвиги и труд. Но согласитесь, есть существенная разница между бабочками и кровососущими пиявками.

Фландри использовал названия местных разновидностей насекомых — разумеется.

Вароу нахмурился:

— Попрошу вас, капитан!..

Тут только Фландри обратил внимание на окаменевшую от ужаса комендантшу и двух негодующих охранников.

— О, прошу прощения, — сказал он. — Малышка Ева с двумя братьями-дурачками. Простите, совсем забыл об их существовании. Если честно, я не любитель просвещать интеллектуальных девственниц.

Вароу приложил пальцы к сканнеру. Дверь отворилась, и они прошли внутрь стерилизатора, откуда, миновав отсек коротковолнового излучения и ультразвука, через другую дверь вошли в нечто вроде прихожей. Здесь шныряли взад и вперед бритоголовые с инструментами в руках. При виде их возникало чувство, что со своим неуклюжим оборудованием и еще более неуклюжей организацией они могли только портить дело. И это вполне естественно. Биоконтроль не хотел модернизации. И как все иерархии мира, уклоняющиеся от открытой конкуренции. Биоконтроль способствовал сохранению отсталости и застою, извлекая для себя из существующего статус-кво выгоду, используя для процедурных целей цепочки команд, регламентации, предписания, установления, протоколы, аппаратные склоки и тому подобное. Со всем этим Фландри был хорошо знаком еще на Терре.

Скрипучий эскалатор поднял их на несколько этажей. Впереди возникла массивная позолоченная дверь, а перед ней два сонных живописных стража с бластерными ружьями. В комнате рядом какие-то люди дожидались допуска в главный зал. Вароу быстро прошел мимо почтительно склоненных голов и через вспомогательную стерилизационную камеру вошел в святилище.

Здесь на подушечках восседал сам Солу Банданг. На нем не было комбинезона, но он был и не в хитоне. Из-под ремня юбки свисал внушительный живот. Он поднял заплывшие глазки и молвил:

— Что это значит? Я никому не давал… А, это ты.

— Приветствую тебя, туан, — скороговоркой сказал Вароу, впрочем, без особого пиетета. — Не ожидал застать тебя здесь, на посту.

— Да, моя очередь. Опять моя очередь! Даже самая высокая должность в мире — в этом мире — не избавляет от несения службы… От необходимости, так сказать, держать руку на пульсе планеты, капитан Фландри, — проговорил Банданг. — Очень важно. Да, в самом деле.

Ба, а пол-то почти совсем не истерт, подумал Фландри. Очевидно, с самых первых дней, когда Биоконтроль чувствовал себя неуверенно в «этом мире», здесь несли дежурство одни только члены правительства.

— Надеюсь, тебе уже разъяснили… ошибочность твоих воззрений, капитан? ~ Банданг протянул руку за очередной порцией сладкого имбиря. — Твое понимание стало более… реалистичным?

— Мы еще обсуждаем этот вопрос с моим гостем, туан, — сказал Вароу.

— О-о! Тогда идите прочь! — сказал Банданг. — Уходите! Право, как все-таки утомительно долго тянется эта история, Вароу! Объясните наконец капитану, что у нас предостаточно разных методов убеждать упрямцев. Да, методов. И мы можем их применить, когда будет необходимо. И больше не входите так, не беспокойте меня! В конце концов, он не в моем ведомстве. Отнюдь нет.

— В таком случае, Банданг, я прошу вашего позволения вести дело так, как считаю нужным, — сказал Вароу, еле сдерживая раздражение. — Мне хотелось бы показать капитану одну из наших цистерн. Думаю, ее вид убедит его. Но для этого, естественно, необходима ваша санкция, а еще лучше — ваше личное присутствие.

— Что?! Что такое?! Вот что, Вароу, я занятой человек. Занятой, вы слышите? У меня, к вашему сведению, есть обязательства. В мои обязанности не входит…

— Тогда, — отрезал Вароу, — туан, возможно, сам, единолично, позаботится о ситуации и примет правильное решение. Что делать с инопланетниками.

— Что?.. — Банданг выпрямился так быстро, что челюсть у него отвисла и краска сошла с лица. — Что?.. Вы хотите сказать, они здесь? Не бетельгейзиане? Какие-то неконтролируемые ино… Это…

— Именно это нам надлежит проверить, туан. Прошу вашей милостивой поддержки.

— О да. Сейчас. Немедленно. Мгновенно! — Он подскочил и беспомощно суетясь стал возиться с комбинезоном. Два охранника подлетели и начали помогать ему облачиться.

Вароу включил табло.

— А, я вижу на четвертом посту наш Дженсенг, — сказал он. — Мы пойдем туда. Вам полезно будет повстречаться с ним, Фландри.

Терранин не ответил. Он размышлял над всем увиденным здесь. Банданг — жирный кретин, но он напрочь лишен иллюзий. То-то он так струхнул перед угрозой вторжения из космоса! Это лишь подтверждало то, что Фландри понял и раньше.

Боже, какая перезрелая слива! Если бы только пилюли могли попадать сюда со стороны, тогда им всем конец. И технократам из Биоконтроля, и этим придуркам-охранникам. Они не протянут и недели.

Если смелые ребята с разных планет учуют, что здесь творится, они вмиг наводнят Юнан Бизар. А планета богатая, здесь есть чем поживиться. Не знаю, сколько еще припрятано в кладовых Биоконтроля, но наверняка предостаточно. Хватит также и рядовых бойцов (вроде меня), которые готовы послужить делу революции за свою долю в добыче.

Если революция, разумеется, не произойдет сама собой, без интервенции. Без флибустьеров. Так скорее всего и будет. Да народ их голыми руками разорвет. И если и делать здесь деньги, то не грабежом, а занявшись выпуском и продажей дешевых пилюль без каких-либо ограничений.

Но, к сожалению, это уже не в моей компетенции. Торговать — это не пиратствовать.

Да, но хоть комиссионные-то я получу от Мицуко?

От головокружительных перспектив его заставили очнуться не личные проблемы, а другое. Человек, кричащий в клетке рядом с танцующими богами. Болотный город, где люди превращаются в волков, только чтобы выжить! Голодные мужики на склонах гор, голыми руками откалывающие породу. Жены и дети по колено в воде на полях. Дъюанда — гордость ему и осталось одна только, — прыгающий в пропасть. Глаза Луанг, там, в комнате, где она сидела связанная. Охранник, ударивший ее. Есть предел терпению любого мужчины.

— Пошли туда, — запыхавшись проговорил Банданг. — Да, капитан, ты непременно должен увидеть наше производство. Э-э… Достижения. Самое великое достижение наших… предков-пионеров; я уверен, ты согласишься. Пусть же их труд… их труд… Навсегда останется святым и не будет запятнан ничем. Пусть их кровь в крови их потомков навсегда сохранит свою чистоту.

Вароу подмигнул Фландри за спиной Банданга.

Пройдя через служебный стерилизатор и миновав ждущих своей очереди кланяющихся Бандангу техников, вся компания вступила на ленточный транспортер, повезший их по коридорам. Стены его были покрыты мутными фресками, изображающими дела и подвиги первопроходцев — героев Биоконтроля. Сойдя с транспортера, они попали в узкую подвесную стеклянную галерею, проходящую под самым потолком над рядом камер.

Камеры были чудовищно огромные. С высоты Фландри видел носившихся по полу камеры техников-жучков. В центре ее находилась цистерна — десять метров в высоту и тридцать в диаметре. От нее в разных направлениях отходили трубопроводы подобно застывшим щупальцам; насосы, мешалки, тестеры, КИП, счетчики — все было разбросано вокруг, словно некий языческий бог собрал вокруг себя помощников-демонов. На многих лицах можно было заметить благоговейное выражение.

Вароу несколько отрешенно произнес:

— Возможно, вы уже знаете, что производство противоядия — биологический процесс. Некий дрожжевидный местный организм был подвергнут мутации. В процессе его ферментации должно было получиться средство, предотвращающее возникновение ацетилхолина. Сами бактерии гибнут при встрече с обычными человеческим антителами за несколько часов. Поэтому если вы покидаете планету — вам нечего бояться. Достаточно последней дозой уничтожить инфекцию, и вы освободитесь от нее навсегда. Но все время, пока вы находитесь здесь, на Юнан Бизар, в вашей кровеносной системе с каждым глотком воздуха будет поддерживаться равновесная концентрация микробов.

К несчастью, эти вездесущие микробы убивают и сами дрожжи. А поэтому необыкновенно важно поддерживать здесь стерильную чистоту. Даже малейшее заражение приведет к последствиям, которые можно сравнить разве что с пожаром в сухой траве. Помещение, где случится беда, должно быть распечатано, оборудование размонтировано, каждую деталь придется стерилизовать по отдельности. Понадобится год, чтобы снова запустить все в действие. Нам повезло — у нас пока только одна такая бракованная цистерна.

— Да любой завод молекулярного синтеза за день сделает то, что вы делаете за год! И чихал он на ваши бактерии, — сказал Фландри.

— Несомненно, несомненно, капитан, — пробулькал Банданг. — Вы там, в Империи, очень умны. Но ум — это еще не все. Есть и другие добродетели. Э-э… Я считаю, вы, Вароу, не должны рассматривать обстоятельства, приводящие к заражению… как катастрофу, что ли. Я бы, наоборот, считал это удачным или полезным в некотором роде. Считал бы Божественным провидением, устанавливающим и поддерживающим общественный порядок, причем наиболее адекватный для этого мира.

— Вы хотите сказать, общественный порядок, который признает незыблемым наследование ценностей и позволяет любой династии обрести свое естественное положение под доброжелательным покровительством некоей истинно научной организации. Основной миссией этой организации, как я понимаю, было и остается — сохранить генетическое и культурное наследие Юнан Бизар в неприкосновенной чистоте, защитив его от деградации и эксплуатации порочными чужаками, — на одном дыхании выпалил Фландри.

— Ого! Капитан, да ты уже так хорошо все понял? — удивился Банданг.

— А вот и цистерна, — прервал их Вароу.

Остекленные лестницы вели из туннеля под потолком вниз, в каждую камеру. Фландри спустился на площадку в нескольких метрах от пола. Полукруглый пульт управления мигал лампами и цифрами. Каждый прибор выдавал информацию о функционировании какого-нибудь блока. Ниже был расположен защитный бункер для мастера на случай аварии. На самом дальнем конце торчал двухполюсный выключатель, выкрашенный в черный цвет. Там светилась красная лампочка.

Человек, неподвижно стоявший за пультом, не привлекал бы к себе внимания, если бы на нем был белый хитон. Но через прозрачный комбинезон была видна его невероятная худоба. Ребра выпирали над поясом юбки так, что их можно было пересчитать. Он повернулся. Гладкий череп с отвисшей кожей и жутковатым золотым клеймом. Но глаза… В глазах горел красноватый огонь.

— Как вы осмелились… — прошептал он и затем, заметив Банданга, — а, прошу прощения, туан. — Он едва пытался скрыть презрительную усмешку. — Я подумал, это какой-нибудь невежда из новичков рискнул помешать дежурному офицеру. Банданг отступил назад.

— Э-э… Ну, знаете, Дженсенг, — он задохнулся от негодования, — вы уж слишком далеко заходите… Уж слишком. Я, знаете, э-э, требую к себе уважения. Да.

Дженсенг обвел их испепеляющим взором:

— Я несу службу здесь, пока меня не сменят. — Вой насосов, проникающий сквозь стекла будки, заглушал его голос. — Вы знаете закон.

— Да, разумеется. Но…

— Здесь, на посту, мы не подчиняемся никому, туан. Я мог бы вас пристрелить просто так, из одного каприза, и никто бы меня не осудил. Закон свят.

— Да-да, конечно, — Банданг вытер лицо. — И у меня, знаете ли, есть служба, которую я должен…

— Это в офисе-то? — осклабился Дженсенг. Тут бойцовским петухом выскочил вперед Вароу.

— Не припомните ли вы нашего гостя, коллега? — спросил он.

— Да, — он бросил взгляд на Фландри. — Это тот, что выпрыгнул в окно. Прилетел со звезд. Когда в клетку?

— Да, может, никогда, — ответил Вароу. — Надеюсь, он станет сотрудничать с нами.

— Но с ним что-то нечисто, — пробормотал Дженсенг и отвернул от них безволосый череп, впившись опять глазами в показания приборов, как будто в этом заключался весь смысл его жизни.

— Я думал, вы продемонстрируете ему, как осуществляется контроль за процессом…

— М-м-м… — только и произнес Дженсенг. Он еще долго стоял с отсутствующим видом, жуя губами и не произнося ни слова. — Да, понимаю, — сказал он наконец.

Обратив на Фландри горящий взор, пергаментный старец — живая мумия! — приказал:

— Смотреть туда. За людьми, обслуживающими цистерну. Если один из них сделает ошибку — любую из ста, — это приведет к тысяче последствий. Мгновенно закиснет тесто для хлеба. Погибает миллион людей. Слышите! Смерть! Вы способны вынести такую ношу?

— Нет, — ответил Фландри с чувством, будто шел по минному полю.

Дженсенг указал белым, как мел, пальцем на пульт:

— Именно я призван следить за показаниями приборов, выискивая малейшие ошибки и исправляя их тут же по ходу дела. Я отслеживаю и вынюхиваю как гончий пес. Триста двадцать семь миллионов раз, с тех пор как вступил в эту должность, я спасал хлеб. Триста двадцать семь миллионов жизней обязаны мне. А как насчет тебя, чужак? Можешь ты похвастаться чем-нибудь в таком роде?

— Нет.

— Впрочем, мне обязаны не только жизнью. — Тень легла на его лицо. — Что за польза от жизни, если все, для чего она существует, должно быть утеряно? Так лучше уж отдать то, что по праву принадлежит богам: жизнь, но не запятнанную и не оскверненную ничем и никем вроде тебя, чужак. Юнан Бизар обязана мне своей девственной чистотой. Мне и мне подобным. Мы дарим жизнь, мы же ее отнимаем, чтобы уберечь ее святость.

Фландри указал на черный рубильник и спросил негромко:

— А это зачем?

— Под нами, в фундаменте замка — атомная бомба. Любой, кто в данный момент несет службу, может взорвать ее со своего поста. Каждый приносит клятву совершить этот акт, если святая миссия провалится. Вот зачем этот рубильник.

На это Фландри заметил:

— И это при том, что имеется запас пилюль и кораблей с заправленным топливом, на которых Биоконтроль мог бы отчалить отсюда куда-нибудь подальше?

— К несчастью, духовная деградация проникла и сюда, — вздохнул он горестно. — Нашлись бы и такие, кто так бы и поступил. Но они будут прокляты навеки. Я же по крайней мере спасу большую часть народа.

Дженсенг резко отвернулся.

— А теперь убирайтесь! — крикнул он. Но Банданг уже карабкался по лесенке. Позади всех, улыбаясь, поднимался Вароу. Банданг вытер вспотевшее лицо.

— Ну и ну! — выдохнул правитель. — Вот это да! Я думаю… почетная отставка… Годы не щадят никого…

— Вы знаете закон, туан, — елейно пропел Вароу. — Никто из тех, кто носит на брови золотое клеймо, не может быть смещен иначе как голосованием равных ему по положению. Вы не соберете достаточного количества голосов, а только взбудоражите экстремистское крыло. — Он обернулся к Фландри: — Дженсенг весьма влиятелен здесь. Но и помимо него есть достаточно таких, кто позаботится, чтобы замок взлетел на воздух в случае угрозы.

Фландри кивнул. Если раньше у него и возникали сомнения в серьезности намерений этой публики, то теперь они полностью рассеялись.

— Не знаю, что в этом хорошего? — неуверенно протянул Банданг.

— Мы обсудим это с каш таном, — поклонился Вароу.

— Ну что ж, тогда всего хорошего, капитан! — Банданг поднял руку в отеческом напутствии. — Верю, мы еще встретимся где-нибудь. Но не в клетке?.. Конечно! Всего хорошего! — И он затрусил прочь.

Обратно Вароу шел не спеша. Они не начали говорить до тех пор, пока, поменяв одежду, не оказались в саду в блаженном тепле.

— Ну, так в чем вы хотели меня убедить, Вароу? — спросил Фландри.

— В истине, — ответил тот. Все его бравада и запал бесследно исчезли. Теперь он вперился куда-то вдаль неподвижным взглядом. Чуть приоткрытый рот придавал ему окончательно отрешенный вид.

— Вы имеете в виду близорукий эгоизм этих фанатов? Да они же мечтают о том, чтобы сделать себя бессмертными!.. А может, я ошибаюсь? Может, дело не в бессмертии, а просто в том, чтобы нахапать побольше и смыться?

Вароу пожал плечами:

— Вы все видите в искаженном свете, под другим углом. Глазами другой культуры.

— О, конечно! Я смотрю на это глазами большинства вашего народа! И вы это сами прекрасно знаете! Не понимаю, Вароу, что вы так цепляетесь за эту систему? Ну что вы имеете с этого? Деньги? Жилье? Слуг? И это предел ваших мечтаний?! Вы же способный парень! В Галактике вы бы имели все это и даже больше при ваших способностях.

Вароу оглянулся на двух охранников и тихо ответил:

— И кем бы я там был? Грязным мелким политиканом, бесконечно идущим на компромиссы? А здесь я — Ниас Вароу, которого боятся все!

Внезапно Вароу перескочил на другую тему, выказав незаурядные познания в вопросах культивации ив и эволюции их с давних времен. Он распинался на эту тему всю дорогу, пока они шли до комнаты Фландри. Вароу отворил дверь в апартаменты гостя.

— Ну, отдыхайте пока. И подумайте о том, что я вам предложил.

— Вы столько раз предлагали мне сотрудничество, ни разу не сказав, что от меня требуется, — сказал Фландри.

— Во-первых, я хочу знать абсолютно точно, с какой целью вы прилетели. — Вароу не мигая смотрел на Фландри. — Неглубокий гипнозондаж, если вы не против, меня убедил бы. Во-вторых, вы поможете подготовить фальшивку о вашей гибели, так чтобы не возбудить подозрений. После чего вы будете назначены моим первым помощником. Пожизненно. Посоветуете мне, как модернизировать охрану и увековечить изоляцию планеты. — Он улыбнулся почти смущенно. — Мы не так уж не схожи, капитан. И оба получили бы удовольствие от совместной работы.

— Допустим, я откажусь. Что тогда?

Вспыхнув, Вароу сменил любезный тон на сухо-официальный.

— Тогда — глубокий гипнозондаж. Я выужу из вас все, что смогу. Я не специалист; с этой штукой у меня не было опыта. Вы знаете, что даже в руках профессионала зонд может нарушить многие области мозга. Что уж говорить обо мне… Но, во всяком случае, я успею кое-что узнать перед тем, как ваш мозг разрушится, испарившись.

Он поклонился:

— Жду вашего ответа завтра. Отдыхайте. И дверь за ним затворилась.

Фландри мерил тишину шагами. Он отдал бы год жизни за пару нормальных сигарет, но увы! Сейчас у него не было даже местных. Это явилось последним гвоздем в крышке гроба!

Что делать?

Сотрудничать? Допустить, чтобы его подвергли гипнозондажу? Но это значило отдать свой мозг на произвол свободным ассоциациям беспрепятственно блуждать по его мозгу! И тогда все, что знает Фландри об Империи вообще и о разведке, в частности, станет известно Вароу.

В принципе все это еще можно было бы перенести, останься вся информация на Юнан Бизар. Но это — вряд ли случится. Такой смелый человек, как Вароу, обязательно захочет сыграть на этом. В обмен на секреты военной безопасности Терры он может выпросить что-то вроде дружественного протектората со стороны мерсейцев. Всего-то — один или два патрульных корабля на орбите — в обмен на сведения, которые он будет экономно по частям скармливать мерсейцам. Или еще того хуже. Вароу найдет варваров, имеющих собственный флот, они примутся совершать пиратские налеты на колонии Терры. Как грамотно осуществить налеты — он тоже им расскажет.

Тем временем каждый час ночи приближал этот кошмар.

Конечно, Доминик Фландри может остаться в живых, если согласится на положение одомашненного животного. И он не мог решить, стоит ли игра свеч или нет.

По холмам прокатился гром. Солнце село за облака, которые почти полностью к этому времени затянули небо.

Упали первые крупные капли. Сад зашумел.

«Интересно, удастся ли сегодня еще поесть?» — подумал он уныло.

Он не включал свет и расхаживал почти в полной темноте. Когда распахнулась дверь, ему показалось, он ослеп. На фоне яркого света из коридора в проеме двери стояло гигантское чудище.

Фландри сделал шаг назад и сжал кулаки, но тут же обнаружил, что чудище носило хитон Биоконтроля. Ах, им стало невтерпеж. Они хотят его немедленно, сейчас. Сердце у него упало. — Спокойствие, — вдруг услышал он до боли знакомый голос. Сверкнула молния. В ее вспышке Фландри различил бритую голову, золотое клеймо и изуродованное лицо Кемула.

У Фландри подкосились ноги, и он рухнул на кровать.

— Где тут у тебя, черт подери, выключатель? — грохнул бас над ним. — У нас мало времени. Тебя, может быть, и оставят в живых, а мне уж точно клетка. Быстрее!

Терранин встал на негнущиеся ноги.

— Держись от окна подальше, — сказал он и удивился, что еще может говорить не заикаясь. — Обидно будет, если нас застукают вместе. Никто не поверит в чистоту наших намерений. А, вот. — С потолка вспыхнул свет.

Кемул извлек из-под хитона богатую одежду и кинул на кровать: саронг, шлепанцы с загнутыми вверх носами, блузу, рубашку, чалму с шикарным пером.

— Лучшее, что смогли достать, — сказал он. — Было бы нелепо маскировать тебя под работника Биоконтроля. Твой бритый череп окажется еще бледнее, чем лицо, которое и так привлекает внимание. Зато за богатого торговца или землевладельца ты вполне можешь сойти. Скажем, приехал обсудить политику рынка или еще что-нибудь. Да и мне легче — не надо будет соблюдать правила вежливости и все эти условности при общении с тобой, я им и не обучен.

Фландри путался в одеждах.

— Как ты попал сюда? — спросил он. Толстые губы Кемула поползли вверх.

— А вот это еще одна причина, почему нам надо спешить. Там, за твоей дверью, два покойника. Твои бывшие охранники. — Он открыл дверь и, согнувшись, втащил в комнату два трупа со свернутыми одним ударом шеями.

Все правильно, подумал Фландри, испытывая легкое головокружение. Огнестрельное оружие здесь не подошло бы — слишком много шума. Даже цианистый пистолет (игла плюс сжатый воздух вместо пороха) надо сначала достать, а уж потом выстрелить. За это время вполне можно поднять тревогу и переполошить всех в округе. А вот работнику Биоконтроля ничего не стоит беспрепятственно пройти мимо, склоненных часовых — скажем, в глубокой задумчивости, и свернуть их цыплячьи шеи в одну секунду. Видимо там (где?) посчитали эту способность Кемула подходящей к данному случаю и послали именно его, а не кого-нибудь с менее приметной внешностью.

— Но я так и не понял, как ты попал сюда, — настаивал Фландри.

— Приземлился, как и все, у ангара. Тамошнему служащему сказал, что Кемул издалека, из Пегунунганга Градъюганга, по неотложному делу и что, возможно, отправится обратно через несколько минут. Прошел в здание, зажал одного в угол, выбил из него все насчет тебя, потом выкинул через окно в кусты. Там попадались разные в хитонах, приветствовали Кемула, да только он всем говорил, что шибко занят.

Фландри присвистнул. Ну и дела! Где еще можно было бы совершить такой подвиг, кроме как на Юнан Бизар? Этот факт — враг в цитадели, а его даже не удосуживаются допросить! — демонстрирует полную беспомощность системы правления Биоконтроля. Конечно, можно было бы возразить, что на Юнан Бизар никому и не снилось, что такой дерзкий налет может кому-то прийти в голову, но все равно…

Но все равно. Он играл сейчас в фантастическую игру, в которой шансы на выигрыш стремительно падали с каждой просроченной секундой.

— Мы скоро совершенно изнасилуем этот несчастный Пегунунганг Градъюганг. — Фландри смахнул пылинки со своего нового облачения. — Оружие имеется?

— А как же. Вот. — Из-под хитона Кемула появились антикварный револьвер, сродни пушке Прадъюнга (интересно, какой век?) и бластер.

— Спрячь. Стрелять не придется.

— О, разумеется. Ты не поверишь, как немного надо такой робкой овечке, как я. Пошли.

Коридор был пуст. Они шли по нему не спеша, со стороны можно было подумать, что два почтенных гражданина ведут неспешную доверительную беседу. На перекрестке с другим коридором им попался навстречу техник Биоконтроля, который в крайнем изумлении согнулся в поклоне. Техник двинулся дальше по своим делам, а Фландри подумал: кто знает, что тот решит, случись ему пройти мимо комнаты Фландри и не увидеть перед ней охраны?

Коридор выходил в большую общую комнату отдыха. Между столбами и позолоченными щитами курили, читали, смотрели видеотанцы человек двенадцать служащих из Биоконтроля. Фландри и Кемул пересекали помещение по направлению к главному выходу, когда один из них среднего возраста с эмблемой Контроля за Чистотой на хитоне пересек им путь.

— Прошу прощения, коллега, — поклонился он, — я никогда ранее не имел удовольствия встречать вас. Думал, что знаю всех посвященных. — Он с нескрываемым интересом уставился на Кемула. Должно быть, скучная у них работенка, подумал Фландри, что так бросаются на новичков. — И я совершенно не представлял, что среди нас присутствует такой выдающийся гражданин, — это относилось уже к Фландри.

Фландри низко склонил голову под прикрытие спасительного пера. Из-за столика с шахматной доской на них с любопытством уставились двое, сидевшие нога на ногу.

— Амети Наманг. Я только что из-за океана Тинджилского, — прорычал Кемул, представляясь. — Мы прилетели сюда с Владельцем Тасиком. Я провел там годы. На специальной службе.

— Э-э… Но ваш акцент… И ваше лицо я бы обязательно запомнил…

В этот самый момент Фландри скользнул за необъятного Кемула, так что пропал из поля зрения назойливого типа, и задыхающимся театрально-трагическим шепотом, но, впрочем, достаточно громко, воскликнул:

— Умоляю вас, прекратите! Как вы можете говорить о пустяках, когда человек при смерти в результате аварии?! — Он взял компаньона за локоть. — Пойдемте же. Не будем испытывать терпение туана Банданга!

Их провожали пристальными взглядами, которые стрелами впивались в спины.

Дождь лил немилосердно, стекая потоками с крыши веранды. Неясно светили фонари вдоль тропинок; их явно не хватало для такой погоды. Странно, можно подумать, здесь первый раз так темно и так льет!.. За ними медленно закрывались двери.

— Через тридцать секунд этот парень либо пожмет плечами и плюнет, либо начнет сопоставлять факты. Бежим! — Но только они спустились по лестнице…

— Проклятье! Ты забыл захватить плащи! На кого мы станем похожи — на пару мокрых крыс?! И ты думаешь, что нас в таком виде посадят в твой самолет?

— С бластером нас посадят куда мы пожелаем, — процедил Кемул. — И не паникуй. Тебе по меньшей мере предоставлена возможность умереть достойно. Она была куплена для тебя с риском для двух жизней.

— Двух?..

— Все это не идея Кемула. И даже не его желание. Фландри замолк. Дождь лил по лицу, одежда промокла насквозь. Его не оставляло ощущение, будто он бежал по какому-то замкнутому петлей транспортеру, оставаясь все время на одном месте. Раз! Фландри перескакивает через изгородь. Два! Фландри огибает фонарь. Раз! (Изгородь) Два! (Фонарь) Раз! Два!.. Где-то над джунглями громыхнул гром.

И внезапно возник мерцающий бетон. Сад кончился. Через поле — длинный полукруглый ангар.

— Вот здесь все и приземляются, — прохрипел Кемул. Он шел сейчас к дверям служебного помещения. На порог выскочил служащий в юбке и задрал голову на Кемула.

— Где моя машина? — грозно рявкнул тот.

— Как, уже? Так скоро, туан? Вы только-только…

— Я тебе разве не сказал, что скоро вернусь? А ты, подлец, уже затолкал ее в ангар? Болван! — Кемул толкнул его рукой. Служащий упал, но тут же поспешно поднялся на ноги и кинулся к дверям ангара.

И вдруг раздался протяжный свист. Он был прекрасно слышен, несмотря на шум ливня. Фландри оглянулся. Окна Главного Биоконтроля, нависшего горой над беседками и фонтанами сада, горели глазами хищника. Служащий встал, разинув рот.

— Ну ты, давай пошевеливайся! — гаркнул Кемул.

— Да, туан. Конечно, туан. — Откинул щеколду, дверь отъехала в сторону. — Но что произошло?

«Я не знаю, — думал Фландри. — Может быть, обнаружилось мое отсутствие. Или кто-нибудь наткнулся на мертвого охранника. Или наш друг в комнате отдыха проявил похвальную любознательность. Или еще что-нибудь. Не все ли равно? Итог один и тот же».

Он опустил руку в карман на холодную рукоять револьвера. Зажегся свет. Внутри было полно машин, принадлежавших всем, кто нес здесь службу. Интендант беспомощно оглядывался, прислушиваясь к свисткам, топоту ног и крикам.

— Э-э, туан, давайте посмотрим, которая из этих ваша. Я точно не помню… Не могу…

Четверо или пятеро охранников выскочили из сада на освещенное поле.

— Давай в машину, — хлопнул Кемула по спине Фландри, вытаскивая револьвер и отходя под прикрытие двери. Интендант разинул рот. Он пискнул и попытался бежать, но кулак Кемула, пришедшийся ему в самое основание черепа, заставил его пролететь на несколько метров через арку, удариться о бетон, юзом проехать по полю и наконец успокоиться навечно.

— В этом не было необходимости, — сказал Фландри с неприятным чувством. Вот уж точно, всегда больше всех страдают невиновные.

Бандит был уже среди машин, а отряд охранников перешел на бег. Сколько шагов сделал Фландри, отступая в глубь ангара, столько раз он нажимал на курок. Один из охранников закрутился на месте, грохнулся на спину и теперь пытался встать. По его груди расползалось багровое пятно. Остальные рассыпались по полю. Они кричали, призывая на помощь.

Фландри кинул взгляд в другую сторону: и там, на противоположной стороне летного поля, уже замелькали фигурки охранников. Сквозь треск ломавшихся веток под ногами, сквозь вой ветра и шум дождя пробивались отрывистые команды Вароу:

— Ангар окружить. Отрядам четыре, пять, шесть — штурмовать вход. Отрядам семь, восемь, девять — стрелять по всем машинам из ангара. — Видимо, он говорил в мегафон, но Фландри слышался голос разгневанного бога.

Чей-то дурацкий самолет блокировал путь машине Кемула. Кемул яростно ревел, откатывая его в сторону. Как только три отряда штурмовиков побежали по бетонированному полю, Фландри услышал:

— Живо в машину!

Терранин выпустил еще дюжину пуль в приближавшееся войско, изогнулся и прыгнул. Кемул уже сидел над включенными приборами, заводя мотор. Он оставил дверь в отсек пилотов открытой. Фландри успел занести одну ногу, как машина пошла. Они сбили охранников, прорвавшихся внутрь ангара.

Кто-то пронзительно закричал. Отвратительно хрустнули кости. Один ухитрился ухватить Фландри за болтавшуюся в воздухе ногу и повиснуть на ней. Фландри чуть не слетел вниз. Он выстрелил, но промахнулся. Попытался еще раз и понял, что оружие заклинило. Он швырнул бесполезный теперь револьвер в искаженное гримасой лицо под ним. Машина перешла на антигравитационный режим и оторвалась от земли. Фландри висел, цепляясь за дверцу, используя две руки и одну ногу. Он попытался слягнуть пиявку, но враг продолжал висеть, испуская истошные вопли. Тогда, собрав все силы, он поднял ногу почти строго перпендикулярно линии отвеса и рывком опустил, пытаясь размозжить охранника о корпус.

Тот сорвался вниз со стометровой высоты. Фландри ввалился в кабину.

— Через шестьдесят секунд они поднимут перехватчик, — выпалил он, хватая ртом воздух. — Дай мне штурвал! Глаза Кемула налились кровью.

— Ты в этом что-нибудь понимаешь?!

— Побольше, чем любой бандит! Давай, вылезай! Ты что, хочешь, чтобы нас сбили?!

Глаза их встретились. Взгляд Кемула был ужасен. И тут случилось следующее. Хвостовая часть самолета была отделена панелью от кабины пилотов. Хоть это был допотопный и маломощный самолет, по сравнению с тем, на котором летел Фландри первый раз с Вароу, он принадлежал, несомненно, богатому человеку. Внезапно эта панель сдвинулась в сторону и в кабину пилотов просунулась голова Луанг:

— Отдай ему штурвал, Кемул. Быстрее.

Кемул страшно выругался, но сдался. Фландри упал в кресло.

— Навряд ли у этой телеги имеется компенсатор ускорения, — сказал он. — А посему отправляйтесь в хвост и пристегнитесь покрепче.

Мгновение он изучал приборную доску. Самолет был необычной конструкции, старомодный, купленный, без сомнения, у торговцев с Бетельгейзе. Но Фландри успел за свою жизнь перевидать много всяких гораздо менее понятных моделей, да и опасность была столь велика, что он за секунды идентифицировал все приборы.

Машина летела в темноте. Дождь хлестал по лобовому стеклу. Слева — вспышка молнии. Фландри включил радар в поисках погони и сделал спираль. Под ним мигал огнями Главный Биоконтроль. Датчик запищал и зарегистрировал цель, двигавшуюся на перехват. Автомат попытался изменить курс, Фландри выдернул его из питания и стал набирать высоту.

Самолет Фландри чертил в небе тонкую прямую линию в направлении центра шторма. На этой средневековой галере радар не сообщал пилоту, что творится сзади, но, несомненно, его догоняли. Что-то протяжно свистело. Вот черт! Он забыл закрыть дверь кабины! Когда он потянулся к ручке, на лицо упало несколько капель. У них был вкус ветра.

Все выше и выше. Вот уже вспышки молний освещают всю небесную механику: кучевые облака под небом разверзаются у основания водопадами.

Корпус вибрировал от воздушных толчков, вихрей и ям. Электроника, как безумная, периодически зашкаливала приборы. Гром гремел уже в самой кабине.

Набрав максимальную скорость, Фландри временно отключил двигатели, совершил U-образный поворот на 180 градусов в горизонтальной плоскости и ринулся в обратном направлении, выжимая из машины все, что она могла дать. Потом, сбросив скорость, пошел вниз.

Он увидел темный, похожий на акулу силуэт примерно в километре от себя, скользящий в небе с двойной по сравнению с Фландри скоростью. Расстояние стремительно сокращалось. Перехватчик рос на глазах. Несколько секунд оставалось для принятия решения. И произошло то, на что рассчитывал Фландри. В самый последний момент пилот не выдержал и круто вильнул вбок. Фландри проскочил всего в метре от его фюзеляжа.

Вопрос о том, как и сколько времени пилот должен жать на тормоза, решается инстинктивно. При такой перегрузке он сам чуть не вылетел через лобовое стекло, а корпус машины едва не развалился на куски. И все же — вот что значит опыт! — самолет завис точнехонько над кронами деревьев при нулевой скорости. Фландри немедленно лег на горизонтальный курс, пронося шасси в расстоянии сантиметров от макушек деревьев и умело уворачиваясь от особенно высоких. Он нырнул в эпицентр шторма и увидел, как молния расщепила одно такое дерево пополам в десяти метрах от него. Тот, кто не прошел тренировок в космосе, никогда не смог или не осмелился бы совершать виражи с такой лихостью и скоростью. А что же перехватчик?.. Он болтался где-то наверху в полной беспомощности, потеряв и курс, и цель, и скорость и упустив из виду противника.

Фландри вышел из полосы дождя и, только оказавшись в пятидесяти километрах от Главного Биоконтроля, рискнул высунуться, приподнявшись над землей и прозондировав радаром небо. Небо было чисто. Только тропические звезды в фиалковом тумане да свист рассекаемого ветра.

— Вот мы и смылись, — пропел он. Вновь набрал высоту и только теперь оглянулся назад, в хвост самолета. Большое тело Кемула обвисло в кресле.

— Ты, идиот! Ты мог нас всех расплющить! — задыхался здоровяк.

Луанг отстегнула ремень и долго доставала непослушными пальцами сигарету.

— Я думаю, Доминик знал, что делал, — ответила она. Фландри заблокировал рычаги управления и вышел в салон, разминая мускулы.

— Я того же мнения, — сказал он и плюхнулся в соседнее с Луанг кресло. — Привет.

Она долго не отрываясь смотрела на него. Ее глаза и волосы мерцали в полутьме салона. Синяки в том месте, где проходил ремень безопасности. Должно быть, от его маневров. А она все смотрела, смотрела… Так что ему даже стало неловко, и он воткнул сигарету в рот, чтобы хоть что-то сделать.

— Теперь ты поведешь, Кемул, — сказала она.

Бандит недовольно хрюкнул, но встал и отправился в кабину.

— Куда летим? — спросил Фландри.

— В Ранау. — Она наконец оторвала от него взгляд и затянулась. — На родину Дъюанды.

— Ага. Я догадываюсь, что там у вас произошло. Но все равно расскажи.

— Когда ты дал деру из гостиницы, эти слабоумные охранники рванули за тобой, оставив нас одних, — рассказывала она монотонным голосом, как вызубренный урок. — Все время, пока шла драка, Дъюанда был за дверью. Вошел только после того, как мы остались одни. Весьма разумно с его стороны. Никто его не заметил. Он нас и освободил.

— Неудивительно, что Вароу презирает их, — сказал Фландри. — Представляю их рожи, когда они вернулись и нашли птичник пустым. Хотя, признаю, он так хладнокровно реагировал на мои расспросы, что я подумал, вы и вправду у него в руках. Ладно, давай дальше. Что случилось потом?

— Ну, мы, конечно, не стали их дожидаться. Кемул угнал чей-то самолет. Дъюанда умолял нас спасти тебя, на что Кемул только смеялся. Мне, кстати, это предложение тоже поначалу показалось безумным. Знаешь, как ужасно быть вне закона и жить на таблетки, которые сумеешь достать только из-под полы! К тому же три человека против хозяев планеты?

— Однако все-таки ты открыла по ним огонь? — Фландри так близко от ее уха прошептал эти слова, что коснулся губами кожи. — Всегда буду твоим должником.

Не меняя позы, она отрешенно смотрела прямо перед собой, выговаривая слова на манер робота:

— Прежде всего ты должен благодарить Дъюанду. Ты спас его, он тебя. Он утверждал, что не один, что таких, как он, много. Что там помогут, если появится надежда избавиться от Биоконтроля. И вот… Мы добрались до Ранау. Я разговаривала с отцом мальчика, он предоставил нам самолет, снабдил этим маскарадным костюмом и кое-какой информацией. Они составили план. Теперь мы возвращаемся. Посмотрим, что можно сделать.

На этот раз Фландри серьезно посмотрел на нее:

— Но ведь это ты приняла окончательное решение? Она пошевелилась в кресле.

— Ну и что из этого? — не вполне уверенно сказала она.

— Вот это я и хотел бы знать. Ведь не из простого чувства самосохранения ты пошла на это. Наоборот, ты сильно рисковала. Ведь что было? Ты имела выход на черный рынок к таблеткам. Ты могла бы заниматься этим и дальше. Вароу, выудив все из меня, понял бы, что ты никакой угрозы не представляешь, и просто забыл бы о тебе. Даже больше того: с помощью какого-нибудь влиятельного мужика ты могла бы потребовать официальных извинений, притворившись обиженной. Поэтому, если мы собираемся работать вместе, я хочу знать мотивы: почему ты рискнула всем, чтобы меня спасти?

Она раздавила окурок.

— Вовсе не из-за твоих бредовых идей! — огрызнулась она. — Плевать я хотела на сто миллионов дураков. Мне лишь надо было… Чтобы тебя спасти, мне нужна была помощь. А помощь была только в Ранау. А те помогли бы только в том случае, если это им будет сулить революцию. Вот и все.

Кемул расправил огромные плечи и повернулся к ним:

— Если ты не прекратишь подкалывать ее, терранин, то Кемул скормит тебе твои собственные кишки!

— Закрой панель, — приказала она. Гигант отвернулся, вздохнул и задвинул панель. Ветер затих. Фландри выключил свет и увидел в иллюминаторе яркие близкие звезды. Стоит лишь протянуть руку — и наберешь горсть…

— Больше на всякие дурацкие вопросы я отвечать не собираюсь, — сказала она. — Тебе недостаточно, что ты на свободе?

Но ее вопрос так и остался без ответа. Ибо Фландри прижал ее к себе, а в таком положении разговаривать оказалось крайне неудобно. В доброй тысяче километров на северо-восток от Компонг Тимура, на самом краю континента, находилось местечко под названием Ранау. Болота, горы, отсутствие регулярной навигации по рекам, а также некоторая холодность населения по отношению к чужеземцам — все это привело в конечном счете к тому, что Ранау не пользовался популярностью ни у коммерсантов, ни у туристов. Может, раз в год и заедет кто-нибудь, но не чаще. Воздушное сообщение с Ранау не было налажено. Когда Фландри приземлился, было еще темно. Несколько бесстрастных мужчин с флюоресцирующими шарами вместо фонарей встретили их в порту. Он был сражен, узнав, что до ближайшего поселка шагать по бездорожью километров десять.

— Мы не прокладываем дорог среди Деревьев, — сказал Тембеси, отец Дъюанда. — В этом все дело.

Рассвело, а они все еще шли. Но в ландшафте, угадывающемся в свете раннего утра, Фландри обнаружил новый повод наслаждаться чудесами жизни.

Почва была низкая, сырая, верхний слой составлял мягкий ярко-зеленый торф, похожий на мох. На нем миллионами капелек сверкала роса. Туман клубился и перетекал из одной ложбины в другую, редея с каждой секундой по мере того, как поднималось солнце. Сырость заполняла рот и нос. Он шел, высоко поднимая ноги, почти бесшумно, через пружинящую поросль. Молчаливые люди, шедшие рядом в тумане, как призраки, не могли избавить от навязчивого ощущения, что он спит.

Перед ним, вырвавшиеся из тумана в яркое небо, встали Деревья Ранау.

Их было, наверное, больше тысячи, но Фландри мог видеть лишь несколько одновременно. Они росли очень далеко друг от Друга, между стволами не меньше километра. А еще они были очень большие.

Когда Дъюанда говорил об этих деревьях, что они достигают двухсот метров в высоту и живут около десяти тысяч терранских лет, Фландри представлял себе нечто вроде секвойи, знакомой ему по Терре. Но Юнан Бизар — не Терра. Великие Деревья оказались в несколько раз толще; просто невероятно, что могли существовать такие горы органического происхождения с корнями вместо подножий. Метров на пятьдесят ствол был голый, потом начинал разветвляться, вначале толстыми, потом все более тонкими ветвями. Самые тонкие и высокие веточки были под стать терранскому дубу, самые низкие сами могли сойти за лес. Количество пятиконечных листьев, каждый из которых имел зеркальную поверхность снизу, превосходило, казалось, число видимых звезд. Даже если учесть меньшую силу тяжести на Юнан Бизар, трудно было сказать, как могли удерживаться в воздухе такие огромные стволы. Вероятно, это объяснялось тем, что на не уступающий по прочности металлу ствол наращивалась наилегчайшая порода, вроде терранской бальзы, с грубой серой корой. Слабый ветерок, привычный для этих мест, шевелил верхние листья, и они отражали зеркальной изнанкой солнечный свет далеко вниз, на нижнюю листву, не давая ей зачахнуть в тени.

Но Фландри было не до попыток объяснить увиденное. Он просто застыл на месте. Деревья закрывали собою все небо, солнечный свет мигал, дрожал, переливался в кронах, подобно пламени. Остальные, поняв состояние Фландри, тоже остановились, поджидая его. Все молчали.

Терранин обрел наконец дар речи, когда они снова тронулись в путь.

— Ваши люди в основном арендаторы? Редкий случай здесь, как я понимаю?

Тембеси — большой, с будто из камня высеченным непреклонным лицом, — ответил не спеша:

— Не совсем понимаю, какой смысл вы вкладываете в эти слова. С самого начала колонизации стало ясно, что свободный фермер здесь обречен. Большие наделы не могли себя окупить, а с маленьких участков все шло на собственный прокорм, на продажу не оставалось ничего. Плюс ко всему — много денег уходило на противоядие, чтобы думать о какой-либо модернизации. Один неудачный год — и вы вынуждены продать часть земли богачу, владельцу плантаций, только чтобы просто оплатить пилюли. Ферма становилась совсем крохотной, она уже не способна была прокормить, владелец залезал в долги, и если он в конце концов не попадал в рабство, это могло считаться удачей.

Наши предки, крестьяне, предвидели подобную участь — утрату земли. Они все распродали и перебрались сюда, где еще были условия для свободной и независимой жизни. Место было к тому времени необжитое — это во-первых; нужна была наличность для приобретения разного инвентаря и таблеток. Во-вторых, земля здесь была слишком скудной, чтобы на нее могли польститься богачи, которые всегда найдут повод вытеснить слабых. В-третьих, привлекала удаленность от коррупции, от грязи городов, от невежества и нищеты деревень. В-четвертых, возникла взаимовыручка, которая не дала бы распасться новой общине. Все это мы нашли здесь, среди Деревьев.

К этому моменту они вышли из леса и входили в Священную Рощу. Было вовсе не темно, как ожидал Фландри, когда они вступили под сень первого гиганта. Сама крыша из листьев служила источником света: листья мерцали, сверкали, вспыхивали, рассыпая солнечные зайчики по всему пространству. Маленькие зверушки сновали вокруг огромного корня, выпиравшего из земли серой стеной чего-то, напоминающего мох. Язычками огня тут и там сверкали в листве золотистые кетжил. Они пели, и их щебет сливался с вечным неумолчным шелестом, словно исходящий из далекого водопада, звуки которого разносились далеко в тишине и покое. Находясь рядом с Деревом, трудно было составить представление о его высоте. Слишком оно было огромно. Его нужно было просто принять как данность, оно как бы заслоняло собой полмира. Глядя вперед, на зеленые лужайки, казалось, что стоишь под сводом шепчущихся солнц, поддерживаемым парящими колоннами. И по ковру этих лужаек кто-то щедрой рукой рассыпал мириады белых цветков.

Дъюанда оторвал полный благоговения взгляд от Фландри и краснея признался:

— Отец, я стыжусь, что хотел изменить все это.

— Ты хотел этого не со зла, — сказал Тембеси. — Ты был слишком молод, чтобы понять простую истину: трехсотлетние традиции обладают большей мудростью, чем любой человек. — Он слегка склонил голову, обернувшись к терранину: — Не могу выразить, как я признателен вам за спасение моего сына.

— А, пустяки, — пробормотал Фландри. — Вы ведь тоже помогли мне.

— Но не бескорыстно. Вот видишь, Дъюанда, твои старейшины совсем не похожи на дряхлых стариков, как ты полагал. Мы тоже мечтаем изменить жизнь Деревьев, и даже больше, чем ты представлял себе.

— Значит, придут терране! — возбужденно воскликнул мальчик.

— Ну, не совсем так… — задумчиво произнес Фландри. Он оглядел остальных. Пылкий Дъюанда, твердый Тембеси, простоватый Кемул, загадочная Луанг, держащая его за руку… Он верил, что может положиться на них. Но ничего не знал о других, стоявших поодаль.

— Не стоит говорить сейчас обо всем. Может статься, у Биоконтроля есть здесь уши.

— Об этом мы позаботились, — сказал Тембеси. — Все, кого вы здесь сейчас видите, — с моего родного Дерева, из моего клана, если угодно, потому что каждое Дерево — это единокровная родня. Мы рассуждали на тему о свободе достаточно долго. Большинству из них можно доверять. Не исключены, разумеется, робость, предательство или неосторожность с чьей-либо стороны, но таких людей не много.

— Достаточно одного, — хмыкнул Кемул.

— Как может произойти утечка информации? — продолжал Тембеси. — Следующий регулярный торговый рейс — через несколько недель. Я уже позаботился, чтобы ни один караван до этого не отправился отсюда. Наши самолеты охраняются. Идти пешком — это тридцать дней до ближайшего центра. Невозможно.

— При условии, что кому-нибудь не выдали в распределителе таблеток авансом — под благовидным предлогом, разумеется, — сказал Фландри. — Хотя постойте! Ведь у распределителя есть радиосвязь с Биоконтролем!

Тембеси мрачно усмехнулся:

— Потому и случаются тут у нас иногда странные вещи с непопулярными служащими распределителя: то один сорвется случайно с ветки, то другого дикий зверь загрызет, да так, что не найти останков… Но все это ерунда. Сейчас в распределителе работает мой племянник, тоже член нашей организации.

Фландри кивнул, нисколько не удивившись. Даже самые злодейские правительства вынуждены иметь в своих рядах определенный процент достойных граждан, которые при первом удобном случае становятся ярыми врагами системы.

— Ну что ж, значит, пока мы в безопасности, — заключил он. — Вароу с ног собьется, разыскивая меня. Сюда они сунутся в последнюю очередь.

— И вы освободите наш народ! — в новом приливе энтузиазма вскричал Дъюанда.

Фландри предпочел бы менее мелодраматичный призыв, но, не желая огорчать юношу, он ничего не сказал на это и обратился к Тембеси:

— Я вижу, вам здесь не так уж и плохо. Причем вы чрезвычайно консервативны. Вы отдаете себе отчет, как изменится ваша жизнь, если Юнан Бизар войдет в межгалактическое сообщество? Вы готовы к этому? Стоит ли все рушить только во имя победы над Биоконтролем?

— Вот и я неоднократно спрашивала его об этом, — сказала Луанг. — Безрезультатно. Он для себя уже все решил.

— Стоит, — ответил Тембеси. — Да, мы независимы, но какой ценой нам дается эта независимость! Мы не можем позволить себе иметь столько детей, сколько хотим. Если их будет слишком много, Дерево не прокормит. Мы не можем купить новые вещи. О путешествиях и говорить не приходится. У нас есть выбор занятий, однако очень скудный. Мы можем говорить, что думаем. Но говорить особенно не о чем. И потом, эти пилюли, пилюли, пилюли! Сколько на них уходит денег! Мы боимся, что богачи пронюхают про нашу страну и отнимут ее у нас. А наши сыновья смотрят на звезды, мучаются вопросом, что там и кто там, не получают ответа, стареют и умирают, так ничего и не узнав.

Фландри опять кивнул. Еще одно обычное явление: революции совершаются не рабами или голодающим пролетариатом, а людьми более или менее свободными, способными оценить, что они имеют и что получат в результате.

— Мне кажется, что восстание или мятеж сами по себе не принесут успеха, если только вся планета не поддержит нас. Нужно продумать это.

Лица окружающих напряглись. Тембеси сказал за всех:

— Мы не хотим умереть бесцельно. Мы обсуждали эту тему и раньше и пришли к решению. Мечта отцов — наша воля. Если люди Дерева должны пойти на риск — они пойдут. Если мы проиграем, то не станем дожидаться казни. Мы возьмем детей на руки и бросимся вниз с самой высокой ветки. Тогда Дерево примет нас к себе и мы станем его листьями, освещаемыми солнцем.

Хотя было совсем не холодно, Фландри пробрал озноб. К этому времени они подошли к стволу одного Дерева. Тембеси остановился.

— Это дерево мы называем Дерево Где Гнездо Кетжил, — сказал он. — Моя родина. Добро пожаловать, освободитель.

Фландри взглянул на убегавшие в вышину пластиковые ступеньки, врезанные в кору дерева. С интервалами располагались площадки для отдыха, увитые декоративным плющом. Лестница поднималась так высоко, что терялась из виду. Вздохнув, он стал подниматься вслед за проводником.

Дойдя до нижней ветки, Фландри увидел, что это была широкая извилистая дорога, забиравшая вверх. Никаких перил. С головокружительной высоты он видел под собой землю. Ему стало не по себе. Несмолкаемый шелест, который он слышал и раньше, окружал его теперь со всех сторон — громкий и отчетливый в зеленом море с несметным количеством крохотных огоньков отраженного солнца. На ответвлениях ветки стояли строения с красивыми куполами, часто полуцилиндрами, иногда их поддерживали тонкие гибкие подпорки, Это были дома. Вокруг в изобилии росли травы-сорняки, похожие на тростник; их, по-видимому, использовали в качестве строительного материала; глубокие их корни уходили в кору Дерева. Вместо дверей хлопали на ветру соломенные шторы. Внимание Фландри привлекло странное остроконечное сооружение в цветущем дерне.

— А это что? — спросил он.

— Часовня. Там боги. Глубоко в дереве проходит туннель, в него из часовни спускается юноша, когда приходит срок стать мужчиной. Он там остается всю ночь. Больше сказать не могу, — благоговейным шепотом, почти заглушаемым шумом листвы, произнес Дъюанда.

— Остальные постройки — склады, заводы и прочее, — сказал Тембеси с очевидным желанием сменить тему разговора. — Пойдемте выше, туда, где живут люди.

Чем выше они поднимались, тем светлее и просторнее становилось. Здания уже были поменьше, весело разукрашенные. Они также группировались кучками на разветвлениях веток, и лишь немногие прикреплялись к главному стволу. Босые жители непринужденно ходили по тонким и качавшимся под их ногами участкам «земли», совершенно так же, как если бы это и вправду была земля. Только маленьких детей вели на поводке или ограничивали им пространство плетеными загончиками. Это племя внешне ничем не отличалось от знакомых уже Фландри, разве что узором разноцветных одежд. Хлопоты по дому женщин, незамысловатая кухонная утварь, которые удалось заметить Фландри через распахнутые «двери» — все было то же самое. Но отличие все-таки имелось. Тонкое, но вместе с тем очень важное — дружелюбие. Они не пялились на чужаков, как другие, пихаясь локтями и вытаращив глаза. Оно проявлялось в любезности, с которой они пропускали незнакомца в наиболее узких и стесненных проходах, а также в их мягкой, неспешной речи. Отличие наблюдалось и в отношении к лидерам типа Тембеси — оно было уважительным, но не подобострастным; в смехе, который звучал чаще и совсем не так фальшиво, как везде в других местах; в серенаде, которую парень пел девушке, аккомпанируя себе на старой японской гитаре и небрежно болтая ногами над бездной, где гулял ветер.

— Тут масса овощей, — заметил Фландри. — Но где же, собственно… поля, Дъюанда?

— Выше. Еще несколько веток, и вы увидите их, капитан.

Фландри застонал.

Тем не менее стоило подняться, хотя бы для того, чтобы увидеть бороды лишая, свисавшие с сучков и совсем не похожие на испанский мох. Группы людей — сельскохозяйственных рабочих — в опасной близости к краю пропасти, казалось, не обращая на это никакого внимания, с помощью крючков и сетей, собирали урожай. У Фландри все замирало внутри, когда он наблюдал за их работой. Все собранное отправлялось вниз, в какой-то сарай, где обрабатывалось антипиретическим составом (видимо, не одна болезнь существует на Юнан Бизар!), и после этого частично превращалось в наличность.

Имелись здесь также другие источники пищи и соответственно доходов. Целые виды деревьев и кустов произрастали на Дереве. Мутации и селекция сделали их полезными для человека. Неслась одомашненная птица. По-видимому, часть веток болела — их подрезали и обрабатывали — отсюда лесоматериал и пластик. Черви и насекомые в порах коры служили источником протеина. Хотя, конечно, ловить рыбу и заниматься охотой предпочитали внизу, на земле.

Теперь стало понятно, почему на всей планете уцелел только этот бастион гигантов. Вид вымирал от сотен форм паразитов, которые успевали возникнуть быстрее, чем развивались защитные свойства Деревьев. Но человек, создав некую форму симбиоза, поддерживал еще как-то оставшееся. Вот вам редкий пример, когда человек помогал природе. Хотя Фландри и не был любителем деревенской жизни, ему понравился этот уголок мира.

Ближе к самому верху, где ветки были совсем тонкие и редкие, а ствол качался, Тембеси остановился на деревянной площадке перед тростниковой хижиной, увитой красным плющом.

— Это место для молодоженов, которым надо побыть одним первое время, — сказал он. — Вы и ваша жена, я надеюсь, не откажетесь поселиться здесь на все время визита в наш клан; это большая честь для всех нас.

— Жена?! — поперхнулся Фландри. Луанг еле удерживалась от смеха.

Да… Ничего удивительного. Для солидных граждан семейные отношения должны быть достойными. Не стоит их разочаровывать.

— Благодарю вас, — поклонился он. — Вы не проводите нас? Тембеси улыбнулся и отрицательно покачал головой:

— Вы устали и хотите отдохнуть, капитан. Там есть все необходимое, включая еду и питье. Мы еще успеем вам наскучить официальными чествованиями. Но что, если я приглашу вас к себе на ужин через час после заката? Любой человек проводит вас ко мне.

— И мы узнаем ваши планы! — выкрикнул Дъюанда. Тембеси оставался спокоен, но ту же мысль можно было прочесть в блеске его глаз.

— Если капитан пожелает. Он поклонился:

— Отдыхайте. А вас, друг Кемул, я приглашаю к себе.

Бандит беспомощно озирался.

— А почему не здесь? — спросил он озадаченно.

— Здесь только одна комната.

Кемул постоял сгорбившись, широко расставив ноги и опустив руки-плети. Он замотал головой, как ужаленный, будто готовясь к атаке.

— Луанг, — сказал он, — зачем мы связались с терранином?

— Я думала, это будет интересно, — пожала она плечами. — Иди, Кемул.

Еще какой-то момент он чего-то выжидал, потом зашаркал к краю площадки и стал опускаться.

Они вошли в хижину, обставленную весело и со вкусом. Пол забавно качался, а шелест листвы делал ее похожей на каюту.

— О, силы космоса, как же я буду сейчас спать! — воскликнул он.

— Ты не голоден? — спросила Луанг. Она подошла к электрической жаровне у плиты. — Могу приготовить тебе ужин. — И добавила, зардевшись: — Жены должны уметь готовить.

— Подозреваю, что повар ты никудышный по сравнению со мной, — рассмеялся он и отправился мыться. Воды было в изобилии, должно быть, ее гнал сюда из цистерны с тридцатиметровой глубины насос. Удивительно, была даже горячая вода; Дъюанда упоминал как-то о первых источниках питания в виде солнечных батарей. Фландри скинул грязную одежду, причесался, рухнул в постель — и провалился в сон.

Его трясли за плечо.

— Вставай! Мы опоздаем на ужин!

Зевнув, он натянул приготовленную юбку. Черт с этими условностями. В конце концов, она одета тоже не по всем правилам этикета. Только цветок воткнула в волосы. Они вышли на площадку.

И тут же застыли, прислушиваясь и приглядываясь. Над ними было не так уж много ветвей. Теперь сквозь ветви в темном небе мерцали ранние звезды. А внизу, слева и справа, пенилось море листвы. Как будто стоишь над озером и слушаешь плеск его волн. Ниже светились флюоресцирующие фонарики. Сотни их украшали соседнее дерево, проступавшее темной массой впереди. И все. Остальное заполняла ночь.

Луанг скользнула к нему. Он чувствовал ее шелковистое плечо.

— Дай курнуть, — попросила она. — У меня все кончились.

— Боюсь, и у меня.

— Вот черт! — выругалась она в сердцах.

— Очень хочешь?

— Да… Не нравится мне здесь.

— Почему? По-моему, здесь просто здорово.

— Много неба. Мало людей. Совсем не привыкла к такому. Не мой стиль. Боги! И зачем я связалась с тобой! Зачем заставила Кемула перейти тебе дорогу?!

— Жалеешь?..

— А?.. Нет. Думаю, что нет. В некотором смысле. Доминик, — она отыскала его руку. Жаль, он не видел ее лица. — Доминик, ты знаешь, что делать? У тебя есть надежда?

— Вообще говоря, — сказал он, — да.

— Ты, по-видимому, псих. Мы не можем воевать со всей планетой, даже с помощью этих обезьян. Я знаю один город, на другом конце шарика… Или взять хотя бы тот же Болотный город… Я могла бы тебя спрятать там навсегда, клянусь, я могу…

— Нет, — сказал он. — Очень любезно с твоей стороны, но я уже по уши завяз во все этом. С другой стороны, ты нам и не особенно нужна. Мы даже будем чувствовать себя свободнее… если придется смываться.

Страх, настоящий неподдельный страх впервые за все время прозвучал в ее голосе:

— Я не хочу умирать…

— Ты не умрешь. Я смоюсь ак-ку-рат-но. Никто ничего не узнает.

— Это невозможно! Все корабли под наблюдением!

— Ну, тогда меня поймают. Если хочешь, даже убьют. Последнее весьма вероятно. Но в любом случае, Луанг, ты уже вдоволь нахлебалась тут со мной и рисковать дольше нет никакого смысла. Я поговорю с Тембеси, он предоставит самолет…

— Бросить тебя?!

— Ну…

— Нет, — ответила она.

Они замолчали. Дерево дрожало и вздыхало.

— Ты должен действовать уже завтра, Доминик? — спросила она наконец.

— Скоро, — ответил он. — Не хотел бы давать время Вароу. Смышленый парень, почти как я.

— А завтра? — настаивала она.

— Ну, завтра… Завтра, пожалуй еще нет. Денька два это еще потерпит. А что?

— Тогда подожди. Скажи Тембеси, что надо отработать ряд деталей, но только без него. Давай побудем здесь одни. Эта чертова планета несколько часов подождет до своего освобождения (впрочем, что она будет с ним делать?). Или нет?

— Думаю, что да.

Фландри не осмелился настаивать; возможно, у него и не хватило бы духу на последний шаг. Да, пожалуй, девушка была права. Еще один короткий день и одна короткая ночь? А почему бы и нет? Хоть несколько часов из дарованного ему скудного запаса — могут ведь они принадлежать исключительно ему?!

Ниас Вароу предусмотрел многое. В частности, разослал по всем распределителям совершенно секретное предписание, которое обязывало сотрудников обращать самое пристальное внимание на подозрительных личностей, схожих с прилагаемым описанием. А также прислушиваться к разговорам, касающимся беглеца, по мере возможности помогая клиентам развязывать языки. Но, несмотря на обещанную награду, шеф Охраны не верил, что птичка так просто попадется в его силки.

Когда сигнал все же поступил, он не поверил собственным ушам.

— Вы уверены?

— Да, туан, абсолютно, — отвечал молодой человек с экрана. Он был идентифицирован по отпечаткам пальцев, по секретному номеру и по имени. В былые дни банды грабителей в поисках рынка сбыта для ворованных пилюль создавали незаконные распределители. Сиак был одним из членов той банды. Теперь он был назначен в распределитель Ранау.

— Он находится в нашей общине. Все думают — что это гость из-за океана. Поэтому он разгуливает совершенно свободно.

— Как он попал к вам? Вам это известно? — спросил Вароу, соблюдая все формальности допроса.

— Да, туан. Мне сказали. Еще в Гунунг Ютар он подружился с одним молокососом из нашего клана. Мальчишка освободил каких-то уголовников, которых вы арестовали, и потом с помощью местных они задумали устроить этому типу побег из Главного Биоконтроля.

При упоминании о двух его последовательных проколах Вароу сохранил невозмутимую мину, хотя это далось ему с трудом. Он продолжал наступление:

— Откуда вы все это знаете? Сиак нервно облизнул губы:

— Этот Фландри прямо околдовал парня. Теперь тот спит и видит во сне Терру. Через этого паренька уголовники связались с другими малыми, такими же чокнутыми и бесшабашными. Они организовались в преступную банду, поставив себе целью освободить Фландри и помочь ему бежать с планеты. Но им, похоже, нужен был я. Тот первый парень, о котором я уже сказал, — кстати, мой родственник, — стал мне намекать на что-то, зондируя почву. Я, естественно, повел себя так, как будто готов пойти навстречу, и они, поверив, что я разделяю их взгляды, вытащили его откуда-то из джунглей, показав мне и поселив тут в одном доме. Они говорят, что он заморский торговец, что он ищет новые рынки… туан, мы должны спешить. Они что-то затевают. Не знаю что. Да и большинство заговорщиков не в курсе дела. Фландри любит повторять: никто не сможет рассказать о том, чего не знает сам. Я лишь догадываюсь, что они располагают какими-то средствами, каким-то устройством, которое надеются подготовить в кратчайшие сроки. Вы должны поспешить.

Вароу сдержал дрожь. Он никогда не слышал о межзвездной радиосвязи, но ведь на Терре полно военных секретов! Не это ли козырная карта Фландри? Большим усилием стоило сказать спокойно, даже мягко.

— Да, конечно.

— Но, туан, нельзя, чтобы вас там опознали! Фландри хитер, как лиса, он всего опасается, всех подозревает, во всем видит измену. У него, должно быть, все уже готово для побега. Если что-то сорвется — он взорвет распределитель, захватит запас пилюль и исчезнет в лесах, чтобы доработать свое устройство. Мне придется сотрудничать с ним, притворившись перед вами, что меня взяли силой. Впрочем, ничего бы не изменилось, вздумай я сопротивляться, не правда ли, туан?

— Полагаю, что да. — Вароу уставился в окно, ничего не видя. — Судя по вашему сообщению, несколько вооруженных человек могли бы с легкостью его захватить. Вы можете пригласить его к себе в дом в заранее условленное время, с тем чтобы мы устроили засаду?

— Конечно! Но я бы посоветовал лучший вариант, туан. Я приведу ваших людей прямо к его дому, там они дождутся его возвращения. Ведь он работает на Дереве Сучковатых Веток, где расположен небольшой магазин электроники. Желая сойти за торговца, он ужинает в полночь у моего дяди Тембеси. Но сначала заходит домой, чтобы привести себя в порядок.

— М-м-м… Пока я не представляю себе, как в полной секретности доставить туда людей… — Вароу рассматривал карту планеты, занимавшую всю стену его офиса. — Допустим, мы приземляемся в лесах. В назначенный день, подальше от любопытных глаз… Пешком ночью доходим до распределителя. Вы сможете провести нас незаметно к нему в дом?

— Я… Думаю, что смогу, туан, если только вас не будет слишком много. Пожалуй, прямиком с ветки на ветку, в обход главного ствола… Они там слабо освещены, и в темноте по ним почти никто не ходит. Его хижина высоко на Дереве Где Гнездо Кетжил, в отдалении от всех других. Но, туан, если вас будет всего трое или четверо, боюсь, это будет опасно…

— Ха-ха, если у каждого будет бластер, это превратится в веселую игру. Вообще-то мне совсем не хочется всерьез сражаться с местными повстанцами. Чем тише мы все уладим, тем лучше. Поэтому большая часть группы захвата останется на самолете. Когда захватим Фландри, дадим сигнал, и нас подберут. Остальные не к спеху. Не думаю, что кто-то у вас представляет серьезную опасность, кроме терранина.

— О нет! Конечно, нет, туан! — воскликнул Сиак. — Я как раз надеялся, что вы поймете это и пощадите мальчишек! Они ведь еще просто шалопаи! От них никакого вреда по большому счету!..

— Посмотрим. Соберем материалы… — сдержанно ответил Вароу. — Вы заслужили награду и повышение. Но учтите, если что-нибудь сорвется и он опять удерет из-за какой-нибудь оплошности… Вам несдобровать.

Сиак хватал ртом воздух. По его лбу струился пот.

— Хочется надеяться, что у вас было время разработать подходящий план. — Змеиная улыбка появилась на его губах. — Но парадокс в том, что у меня нет времени даже пожаловаться на отсутствие времени. — Он склонился вперед, как кошка перед норкой мышки. — Теперь изложите по порядку все детали: обстановка в вашей общине, численность людей…

Когда они подошли к вершине, в открывшемся между листвой пространстве блеснуло солнце, в его лучах тело Луанг отливало расплавленным золотом. Фландри встал.

— Что случилось? — спросила она.

— Любуюсь тобой. — Он полной грудью вдохнул вечерний воздух — и трели кетжил в нем. Теперь птицы пели у него внутри. Другого такого случая может не представиться, подумал он.

— Может быть, хватит?! — проворчал Кемул. — По-моему, ты слишком часто останавливаешься!

— Успокойся! — топнула ногой девушка.

Кемул уронил руку на бластер, яростно буравя взглядом капитана.

— Ты и так провел с ней массу времени, — сказал он. — Еще одна такая задержка, и Кемул решит, что ты просто-напросто дрейфишь!

— Я боюсь, — сказал Фландри просто, но вполне искренне. Пульс бился часто. Он явственно различал большую ветку, вспышки листьев вокруг и дюжину неестественно напряженных людей на ней. — Боюсь промаха.

Луанг в негодовании обернулась к бандиту:

— А ты чего рвешься в перестрелку! Твое место внизу! По лицу бандита Фландри понял, как сильно ранили его слова девушки. Они попали ему в сердце и что-то сломали в нем.

— Это был мой приказ, дорогая, — сказал Фландри поспешно. — Я думал, ты знаешь. Это все из-за тебя, ведь ты сама настояла, что будешь присутствовать при стрельбе, вот я и решил подстраховаться, чтобы рядом с тобой кто-то был. А то случись что, я и не услышу.

Она надменно вскинула голову:

— По-моему, я всегда заботилась о себе сама, и…

Он прервал поток слов долгим поцелуем. Мгновение посопротивлявшись, она оттаяла.

Отпустив ее, он качнулся на пятках, ухватился за ступеньку и полез вверх со скоростью, на которую только был способен. Она провожала его глазами, пока его не скрыла листва. Дальше он поднимался в полном одиночестве; вокруг царили шорохи и невнятные бормотания таинственных пещер и гротов Дерева.

Не совсем один, успокаивал он себя. За ним шли Тембеси, Дъюанда, Сиак и другие. Предстояла охота на тигра. Вот только их мало, к тому же чего стоит их допотопное оружие по сравнению с пламенем бластеров…

Человек умирает только раз.

К несчастью.

Он еще чувствовал вкус ее губ. Поднялся на раскачивавшуюся под утренним ветром площадку. Вот и хижина, похожая на беседку из красных цветов. Он шагнул к порогу, отдернул занавеску и вошел.

Увильнув от удара дубинкой, упал на пол, перевернулся и сел.

— Тихо, — прошипел Вароу, — или я сварю твои глаза всмятку на медленном огне.

Один из охранников с дубинкой высунулся в завешанное виноградными лозами окно.

— Никого!

— Ты! — Другой пнул Фландри ногой по ребрам. — Баба с тобой?

— Нет-нет, — терранин подобрался, прикрывая голову руками и тем временем быстро осматривая хижину. Сиак уже подробно рассказал Фландри, что здесь произойдет — после того как оставил Вароу дожидаться в засаде, — но необходимо выяснить детали.

Обстановка была такова: двое охранников с дубинками в руках прятались у двери с бластерами в кобурах. Еще двое по обоим углам держали Фландри на прицеле с расстояния, превышающего возможную длину его прыжка. Вароу был ближе всех, стоя в центре комнаты — маленький, ловкий, с неизменной блуждающей улыбкой на губах — одетый лишь в зеленую юбку. Бластер он зажал в руке. На брови золотом отсвечивало клеймо.

Сейчас необходимо отвлечь их внимание. Люди Тембеси могли подняться с задней стороны хижины, использовав тайный кратчайший путь по веткам, а здесь имелось также заднее окно.

— Нет, — сказал Фландри, — со мной никого нет. Я оставил ее в… Впрочем, это неважно. Но, черт побери, именем всех налоговых инспекторов, — как вы меня вычислили? Кто настучал?

— Вопросы буду задавать я, — произнес Вароу, доставая миниатюрную плоскую коробку с кнопкой посередине. Его большой палец уже коснулся кнопки. Сейчас он ее нажмет и передаст по рации приказ. — Девушка меня не волнует. Если она появится через несколько минут, мы прихватим ее с собой. Если же нет, ну что ж, ей придется подождать. Впрочем, совсем недолго, капитан. В джунглях отряд моих бойцов. Когда они прилетят, я оставлю их здесь присматривать за распределителем и воздушными рейсами, на случай, если ваши слабоумные заговорщики не оставили идею о налете. Она обязательно выдаст себя, или дождется, что ее обнаружат, или, удрав в джунгли, подохнет там. Жаль, конечно, расстаться с такой красоткой, но что поделаешь. Да и мне плевать, честно говоря.

Еще мгновение — и он поднесет коробку к губам. И Фландри на чистейшем пулаойском продекламировал с чувством:

— Пилликок сел на холм Пилликок. Алло, алло!

— Что? — в недоумении воскликнул Вароу.

— Не поклоняйся ложным богам, — кричал Фландри, — чти отца и мать своих, не лги, не прелюбодействуй, не возносись!..

Он закрутился на месте, дико хохоча, и заметил, что добился своего. Один из охранников в испуге совершил ритуальное заклинание против злых сил. Другой прошептал:

— Да он спятил, туан!

Терранин размахивал руками, как крыльями.

— Вот злой дух Флиббертигиббеет, — прокаркал он, — он выходит из могилы с вечерним звоном и возвращается туда с криком петуха, он плетет паутину, наводит порчу и плесень на хлеб, насылает косоглазие и заячью губу и вредит всем тварям на земле. — Концерт он довершил песенкой:

— Заткнись! — Вароу сунул рацию обратно в карман, подскочил к Фландри и воткнул не знающий устали кулак тому в солнечное сплетение.

Реакция Фландри была неожиданна: он перевернулся на спину перед шефом Охраны и резко выбросил ногу вверх, вбив ее изо всех сил ему в пах. Вароу скрючился над ним от боли и ярости, а Фландри двумя руками схватил за запястье его руку с оружием и выбил бластер. Тот отлетел слишком далеко, чтобы им можно было воспользоваться немедленно.

Тогда он применил захват, прижав Вароу перед собой, и закричал. Интересно, хладнокровно подумал он, решатся ли они прожечь шефа насквозь, чтобы добраться до него самого?

Все четверо кинулись на выручку.

В этот момент в заднее окно просунулась винтовка, и один из охранников отлетел, упав навзничь с выбитыми мозгами. Тембеси выстрелил снова, но тут же сам превратился в факел — его опередили на мгновение. Задняя стена заволоклась дымом и затрещала. Эколог погиб, но и стены больше не существовало, теперь место действия было открыто для снайперов в ветвях. Разом грохнул залп с двенадцати ветвей.

Упал последний охранник. Огонь к этому времени уже пожирал крышу. Фландри ослабил хватку и попытался вытолкнуть Вароу из горящего дома. Это было ошибкой: освободившейся рукой тот нанес сокрушительный удар ему в челюсть.

Пока Фландри плавал в звенящей черноте, Вароу подхватил бластер и кинулся вон.

— Стоять! — крикнули ему с ветки, когда он выскочил на площадку.

Вароу оскалился и выпустил заряд полной мощности в листья. С протяжным криком оттуда упал человек. Вароу выхватил рацию, которая в ту же секунду от меткого выстрела разлетелась в его ладони на куски. Он посмотрел на кровоточащую ладонь, вытер ее, пустил луч в ответ и побежал к лестнице. Из разбиваемых пулями досок под его ногами летели щепки. Приказ был: только задержать!

Шатаясь вышел Фландри. Увидел Вароу, карабкающегося по лестнице. Терранин подбросил в руке бластер, который подобрал с пола, и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться. Надо остановить Вароу. Но кто это сделает, если не он? Кто, как не он, знает все хитрости обращения с бластером?.. А значит…

Фландри полез следом за Вароу вниз по лестнице.

— Стоять! Назад! — крикнул он мотнувшимся за ним теням на ветках. — Следуйте за мной на расстоянии. Прикончите его, только если не будет другого выхода. Не стрелять!

Он переключил бластер на полную мощность, превратив луч в тонкую иглу и достигнув тем самым максимальной убойной дальности за счет сужения радиуса действия луча до одного сантиметра. Если Вароу не был знаком с режимом «иглы», то есть шанс покалечить его, а самому не попасть в распыл короткого пламени врага.

Вниз по Священному Дереву!

Теперь он видел под собой ветку, где осталась Луанг.

Вароу столкнулся с ними неожиданно, застав их с пустыми руками, по-видимому, безоружными. Он отступил к следующему маршу десницы.

— Не двигаться! — приказал он им, пятясь и задыхаясь. Наверху затрещал ветвями Фландри, Вароу поднял бластер и…

— Возьми его, Кемул! — крикнула Луанг.

Гигант отшвырнул девушку за спину и бросился вперед. Краем глаза Вароу засек выхватываемый из кобуры бластер и выстрелил сам. Пламя объяло Кемула с ног до головы. Он взревел и горящим комом сорвался вниз.

Получив резерв в несколько дополнительных секунд, Фландри успел спрыгнуть со ступенек ствола на ветку. Дуло бластера Вароу с запозданием начало описывать окружность в направлении к терранину. Фландри выстрелил первый. Вароу пронзительно завизжал и выронил оружие, схватившись за прожженную руку. Дырочка была очень аккуратная и небольшая. Он разинул рот, в ужасе уставившись на высверленное в руке отверстие. Фландри свистнул. И тогда явились мужи Ранау и схватили Ниаса Вароу.

Вот и снова сумерки. Смертельная усталость была на лице Фландри, когда он вышел из дома Тембеси.

На всех Деревьях сейчас зажигались веселые фонарики, и Дерево Где Гнездо Кетжил не было исключением.

Матери звали домой детей, мужчины приветствовали друг друга, то с одной, то с другой ветки Фландри слышал будничный разговор, сливавшийся с шелестом листьев и ветра в неразборчивый шум. На востоке зажглись первые звезды.

Тишина — вот что нужно было теперь Фландри. Поэтому он прошел по ветке до развилки, свернул на ту, которая была поуже, потом еще и еще, пока не оказался на последнем непроходимом разветвлении. Листья закрывали от него все, что происходило слева и справа, но прямо под собой он видел окутанную темнотой землю, а наверху — звезды.

Он стоял, ни о чем не думая, когда ветка под ним задрожала от шагов сзади. Не этого ли он ждал?..

— Привет, Луанг, — сказал он бесцветным голосом. Она подошла вплотную. И вот уже два темных силуэта замерли между небом и землей.

— Ну вот, мы похоронили Кемула, — сказала она.

— Жаль, что так получилось. Не смог помочь вам, — сказал Фландри.

Она вздохнула:

— Я думаю, может, это даже к лучшему?.. Знаешь, он всегда говорил, что будет счастлив, если кончит жизнь на дне канала в Компонг Тимуре, а не где-нибудь еще… И если уж суждено лежать ему здесь, под цветущим кустом, то он хотел бы, наверное, чтобы я и никто другой пожелала ему вечного покоя.

— Никак не могу понять, почему он помог мне тогда.

— Я приказала ему.

— А тебе зачем это нужно было?

— Не знаю. Мы все сначала делаем, а потом думаем. Мысли приходят позже, и я не хотела бы, чтобы они меня разочаровали. — Она неуверенно тронула его за руку. — Ладно, с Кемулом все. С Вароу ты тоже развязался, поскольку больше не занимаешься им?

— Да, — сказал Фландри.

— Ты пытал его? — спросила она равнодушно.

— Да что ты! Я даже проявил великодушие и не препятствовал его лечению. Хотя рана, конечно, пустяковая. Мы просто-напросто внятно и доходчиво ему объяснили, что его ждет в случае отказа сотрудничать с нами. Клетка. Как видишь, он поверил в эту перспективу. Через несколько часов он сдался. Способный человек. Может оставить здесь все и начать жизнь заново. И добиться успеха, я полагаю.

— Ты его отпустишь? — удивилась она. Фландри пожал плечами:

— Видишь ли, выбор для него был сформулирован предельно ясно: либо смерть, либо все заново, но с кое-какими средствами для начала. Мне кажется, последний довод его окончательно подкупил, после того как я в красках обрисовал возможности, существующие в других незнакомых мирах.

— А что же с теми, в лесу?

— Вароу воспользовался радио распределителя. Передал приказ, чтобы они взяли меня на борт в аэропорту. Дескать, планы изменились и все такое. Не волнуйся, самолет встретят как полагается, ни одна живая душа не уцелеет. Там Дъюанда, Сиак и другие. Много времени и не потребуется.

— А потом?

— Потом Вароу созовет Совет Биоконтроля. Там он расскажет — доведет до их сведения, — что арестовал меня и содержит в специальном месте. А также, что ему удалось узнать нечто важное от пленных заговорщиков, — такое, о чем я якобы проболтался раньше. Потом мы все, я и Вароу с охранниками, садимся в мою птичку и летим на Спику. Предполагается, что во время полета Вароу сделает легкий гипнозондаж и узнает все детали. Но за нами будет лететь еще один корабль, на который они перейдут по инициативе Вароу. Я же должен буду погибнуть вместе с птичкой в аварии. Что они делают потом? По замыслу Вароу, они решат нанести ответный визит на Терру. Там они представят детальный отчет о моей деятельности на планете. В ходе этого станет очевидным, что Юнан Бизар — убогое и унылое место, и все убедятся, что торговля с ними — пустое дело. Конечно, все будут страшно поражены, узнав о моей «случайной гибели» где-то по пути на Спику.

— Да, это все я понимаю, ты уже и раньше говорил, — сказала девушка. — Охранниками будут на самом деле переодетые люди Ранау, они глаз с Вароу не спустят. Но ты уверен, что все пройдет гладко и ни у кого не возникнет подозрений?

— На все сто, — сказал Фландри. — Потому что Вароу обещана клетка, если Биоконтроль просаботирует предложения Главного. Он будет сотрудничать! Не забывай, что собой представляют охранники — полоумная лошадь и то смогла бы их одурачить. Я уж не говорю про Банданга и ему подобных, для которых Вароу — истина в последней инстанции.

— Когда ты вернешься? — спросила Луанг.

— Не знаю. Может, не скоро. Мы захватим достаточное количество материала для исследования вашего грибка, чтобы изготовить противоядие. И еще многое другое, чтобы убедить чиновников в целесообразности торговли с вами. Потом пилюли. Их должно быть много. Целые корабли с пилюлями. Потому что, естественно, как только первый корабль сядет на Юнан Бизар, Главный Биоконтроль будет взорван каким-нибудь фанатиком вроде Дженсенга. Но к тому времени торговцы должны знать местонахождение всех распределителей и быть готовы немедленно доставить туда товар.

Фландри отыскал в небе желтую Спику. На местном языке «Спика» — Золотой Лотос. Красиво, что и говорить. Он чувствовал, как его депрессия и уныние улетучиваются при мысли о ярком свете, о мощных машинах, о башнях до самого неба… Короче, о мире, к которому он привык, в котором он жил! А еще чуть позже — будет Дом.

Луанг чувствовала, что в нем происходит. Она сжала его руку и проговорила почти в отчаянии:

— Ты вернешься?! Ты ведь не пустишь все на самотек?

— Что?.. — Он вздрогнул, возвращаясь мыслями назад. — А, понимаю. Ну, ей-Богу, дорогая, тебе нечего бояться. Конечно, путешествие обратно может оказаться не из приятных. Но ты можешь остаться здесь, в Ранау, здесь все пока тихо и спокойно. Во всяком случае до тех пор, пока ты не захочешь победительницей вернуться в Компонг Тимур. Или отправиться на какую-нибудь другую планету Империи…

— Мне на это плевать! — вскричала она. — Поклянись, что ты вернешься с кораблями!

— Ну, — он сдался, — обещаю. Через некоторое время.

— А потом?

— Видишь ли… — сказал он обеспокоенно, — если мне и суждена загробная жизнь, то не иначе как в виде подшипника… Я имею в виду, что не смог бы усидеть где-нибудь долго на одном месте. За месяц я бы поотгрызал себе ногти, а за полгода съел бы ковер… Да… И, потом моя работа, э-э — не такая, чтобы любой, ну, нетренированный, что ли, человек, мог бы…

— О, я понимаю. — Ответила она безжизненным тоном, отпустив его руку. — Можешь не продолжать. Это неважно. Тебе не надо возвращаться, Доминик. Совсем не надо.

— Но я же сказал, что… — запротестовал было он, впрочем, довольно вяло.

— Не надо, — повторила она. — Я никогда не прошу от мужчины больше, чем он может дать.

Она повернулась и пошла. Он смотрел ей вслед и мог бы поклясться, что шла она с высоко поднятой головой. Он двинулся было за ней, но передумал, когда она исчезла в листве. Еще некоторое время он стоял под звездами, дыша ночным ветром. Потом километрах в десяти раздался взрыв, и он увидел вспышки выстрелов.