Флинн при исполнении

Глава 5

— Идея заключается в том, Флинн, — сказал Уэлер, поворачивая ключ в замке зажигания «Роллс-Ройса», — что вы будете жить в мотеле «Хижина лесоруба», вон там, по ту сторону озера. И вам ничего не стоит познакомиться с местной полицией и предложить им свои услуги. — Он развернулся и выехал на дорогу. — Они будут просто счастливы, если вы подтвердите их догадки.

Флинн не ответил и погрузился в молчание.

Утро по-прежнему было серое, но туман понемногу рассеялся. Клочья его засели лишь в самых глубоких лощинах, тянущихся по обе стороны грязной дороги, что вела к воротам клуба «Удочка и ружье». Кругом, куда ни глянь, лишь сосны, высокие и темные, изредка среди их стволов проблескивали серебристые березки. Когда дорога поднималась в гору, были видны поля, поросшие жухлой травой, побитой ранними октябрьскими морозами.

У ворот машина остановилась. Вооруженный охранник приблизился к «Роллсу» и заглянул в салон — убедиться, что на заднем сиденье нет пассажиров. Затем сверился с блокнотом, где у него были записаны имена двух человек, сидевших на переднем сиденье.

Машина проехала в ворота, и Флинн заметил:

— Странно, что он не полез к нам в карманы. Проверить, не сперли ли мы столовое серебро.

— Он должен знать, кто выехал с территории и кто остался, Флинн.

— Это еще зачем?

Ответа не последовало.

Они выехали на мощеную дорогу и стали спускаться с холма.

— А вы что, водитель Рутледжа? — осведомился Флинн. — Или лакей? А может, секретарь?

Уэлер поправил рукав дорогого пиджака.

— Адвокат. Я выпускник юридического факультета Гарварда, член коллегии адвокатов.

— Про прощения, — коротко бросил Флинн.

— И, разумеется, я не единственный адвокат Рутледжа. Но одно из самых близких доверенных лиц. Разрабатываю с ним план действий, затем довожу его решения до сведения других адвокатов и прочих людей, с которыми он имеет дело.

— Таким образом, если я правильно понимаю, у мистера Рутледжа не возникает проблем в том, что касается юридической стороны этих дел?

— Верно. Потому как перед тем, как сказать что-либо или предпринять какой-то шаг Рутледжу, все прецеденты, законы и документы проверяются. Мной.

— О этот современный мир! — вздохнул Флинн. — Все мы — лишь марионетки, которых дергают за веревочку дошлые адвокаты!

— Примерно так.

— И часто вы сопровождаете его в поездках?

— Как правило, да.

— Вот как? Даже по уик-эндам? На охоту и рыбалку?

Уэлер ответил не сразу:

— Дело в том, Флинн, что в клубе «Удочка и ружье» проводятся разного рода встречи. — Затем, уже менее сдержанно, он добавил: — Ну и потом всегда есть телефон.

— Вы женаты? Семья есть?

По оценке Флинна, Уэлеру было где-то за тридцать.

— Уже нет. Был женат. Имеется квартира, как раз на полпути от дома Рутледжа к офису. Очень удобно. По утрам он заезжает за мной, а вечером довозит до дома.

— Дома… — пробормотал Флинн. — Знаете, как-то заходит один молодой муж к гинекологу и говорит: «Что вы в этом находите, не понимаю!»

— Ни один человек в мире не знает лучше меня организацию дел у Рутледжа. В данное время я даже являюсь его душеприказчиком. Всего его движимого и недвижимого имущества. — Уэлер плавно замедлил ход огромного лимузина. — Он, знаете ли, контролирует крупные компании, Флинн. И все его дела известны мне куда лучше, чем ему самому. — Уэлер пересек желтую разделительную линию и, свернув влево, съехал с дороги на парковочную площадку перед мотелем «Хижина лесоруба». — Настанет день, освободится какая-нибудь интересная вакансия, и я смогу занять любой пост, какой только захочу. А пока что поболтаюсь еще немного при нем. Хотя все его могущество у меня, что называется, в кармане. И все это понимают.

— Ну а если Рутледж допустит какую-нибудь ошибку? — спросил Флинн. — Не будет ли это означать, что всю вину свалят на голову сына вашей матушки по имени Пол?

Уэлер выключил мотор.

— Давайте прежде всего разыщем управляющего мотелем. Его зовут Моррис.

На стоянке было запарковано всего несколько автомобилей. Один из них весь во вмятинах, заляпанный грязью и с надписью «Полиция Беллингема» на борту. Судя по тому, в каком он пребывал состоянии, полицию Беллингема не слишком заботил внешний вид своего транспорта.

С другого конца дороги на парковочную площадку медленно въехал старый «Кадиллак», оборудованный под катафалк. На переднем сиденье Флинн заметил двоих мужчин в темных костюмах и с очень бледными лицами.

Стоя возле машины, Флинн разглядывал «Хижину лесоруба». Странный образчик архитектуры, какой-то обрубок, а не дом. Центральная часть под остроконечной крышей, где располагался офис, выглядела более или менее нормально, но отходящее от нее крыло, где, по всей видимости, разместились номера, казалось непропорционально маленьким. «Хижина» напоминала изможденную старуху, втиснутую в узкое бальное платье.

Входя вслед за Уэлером в приемную, Флинн постучал костяшками пальцев по стене. С тем же успехом он мог постучать по спичечному коробку — дешевая клееная фанера, раскрашенная под сосну, никакой, судя по всему, звукоизоляции.

В приемной было холодней, чем на улице.

— Доброе утро, мистер Уэлер, — сказал мужчина за стойкой. Красное обветренное лицо, одет в плотную шерстяную рубашку.

— Доброе утро, — ответил Уэлер. — Это инспектор полиции Френк Флинн.

Мужчина протянул через прилавок крупную мозолистую руку:

— Рад познакомиться, инспектор. Правда, повод печальный. Карл Моррис, владелец и управляющий «Хижины лесоруба». — Он заглянул в регистрационную книгу, лежавшую рядом. — Ваш номер шестнадцатый, инспектор.

— Понятно. Я человек неприхотливый, согласен на любой.

— А в каком номере жил Хаттенбах? — осведомился Уэлер.

— В другом крыле. В двадцать втором.

Из огромных окон приемной открывался вид на лесистую долину и холмы. Должно быть, грандиозный то был бы вид, подумал Флинн, если б хоть на минуту проглянуло солнце.

Слева и справа открывались двери в боковые части здания. Над одной было выжжено по дереву: «Номера с 11 по 16», над другой — «Номера с 17 по 22».

— А нижнего этажа у вас нет? — спросил Флинн. — Подвала с лестницей, чего-то в этом роде?

— Нет, — ответил Моррис. — Всего один этаж.

— Тогда получается, у вас всего двенадцать номеров, да?

— Да. Совсем маленькая гостиница.

— Должно быть, плата страшно высокая, — буркнул Флинн и передернул плечами. — Да и за отопление наверняка придется отдельно платить. Не уверен, что смогу это себе позволить.

За спиной у Морриса виднелась закрытая дверца. Над ней, тоже выжженная по дереву, красовалась надпись: «Кабинет управляющего». Оттуда глухо доносились голоса беседующих о чем-то двух или трех женщин.

— Смотрите-ка, отец и сын Шо прибыли, — заметил Моррис, глядя в окно. — Вообще, у нас тут все делается страшно медленно. Воскресное утро… Шериф Дженсен дежурит у тела… Я сообщил ему о вашем приезде, инспектор. Ну, намекнул, скажем так… — Моррис ухмыльнулся. — И он вас ждет. И доктор Аллистер тоже ждет, — ухмылка на лице Морриса стала еще шире. — Нашему доку Аллистеру подкидывают тысчонку в год, от властей города, и он у нас вроде коронера,[4] что ли… Кроме него, во всей округе врача не сыщешь. Вообще-то он старый и довольно опытный врач.

— Но не квалифицированный патологоанатом, — сказал Флинн.

— Зато мастер рассылать счета. — Моррис вышел из-за стойки. — Идемте, я вас провожу. Вы останетесь, мистер Уэлер?

— Да.

— Обеденного зала у нас нет. Зато в холле, где камин, подают кофе.

— Спасибо, — Сунув руки в карманы пиджака, чтобы хоть как-то согреться, Уэлер уселся в плетеное кресло.

Не успели Флинн с Моррисом выйти из двери и завернуть за угол, как управляющий, словно ждал и не мог дождаться такой возможности, торопливо сказал:

— Все произошло вчера вечером. Около одиннадцати. Я был в конторе, смотрел по «ящику» новости. И вдруг слышу: выстрел! Вроде бы где-то на улице. Подбежал и вижу — лежит Хаттенбах…

Лежит Хаттенбах.

Они сошли с тропинки на поросшую сорной травой лужайку.

На траве лежал на спине молодой мужчина. Лицо и верхняя половина тела забрызганы кровью. Один глаз открыт. Другой полузакрыт, а на веке виднеется одна-единственная капелька крови.

Чуть поодаль стояли двое мужчин.

Один из них спросил:

— Вы инспектор Флинн?

— Флинн.

И вот в тусклом свете пасмурного октябрьского утра мужчины обменялись рукопожатиями над трупом.

— Альфред Дженсен, шериф полиции Беллингема. Вообще-то, других представителей полиции в Беллингеме, кроме меня, нет. Также являюсь по совместительству главой городского департамента дорожной службы. По большей части руковожу уборкой снега. А это доктор Аллистер. Он занимается рождениями и смертями в нашем округе. И не слишком озабочен, что творится с человеком в промежутке между этими двумя событиями.

У доктора Аллистера был крупный и длинный нос, который он опустил, а затем поднял в знак приветствия.

— Смерть наступила мгновенно, — сказал доктор Аллистер, давая понять, что и ему не чужда терминология судмедэкспертизы. — В результате выстрела из ружья. Что касается времени смерти… Я бы сказал, она наступила вчера, — около одиннадцати вчера.

— А где ружье? — спросил Флинн.

— У меня в машине, — сказал Дженсен. — Очень хорошее ружье. А на нем еще инициалы: «Д. X.». Лежало прямо вот тут, рядышком, где я его и нашел.

И Дженсен указал на траву у ног Хаттенбаха.

— А вот и распорядители из похоронного бюро, — добавил Дженсен. Из-за угла здания вышли двое мужчин, приехавшие на катафалке. Они приближались медленным торжественным шагом. — Знакомьтесь, мистер Шо и сын. Папаша Шо был городским пьяницей, — заметил Дженсен, обращаясь к Флинну. — А теперь пьет сам Шо. И сынок тоже не отстает. Но всеми похоронными делами заправляет именно он. Привет, Фред! — весело произнес Дженсен. — Рад, что вы наконец прибыли.

Шо и сын закивали прыщавыми физиономиями.

— Сейчас инспектор все тут посмотрит, проинспектирует, так сказать, а потом можете забирать покойника. Носилки… или как их там, прихватили?

Шо глядел на грязную землю:

— А как его иначе отсюда унесешь…

Флинн присел на корточки рядом с телом.

Да, похоже, смерть действительно наступила мгновенно. Крови Хаттенбах потерял не так много. Твидовый пиджак и рубашка из тонкой шерсти, распахнутая у ворота, были изодраны в клочья дробью. Вся одежда, в том числе и светлые вельветовые брюки, носки и мокасины намокли от дождя. Волосы тоже были мокрые. Ко лбу прилипла тонкая прядь.

Это был стройный, спортивного телосложения молодой человек не старше тридцати, а может, даже и моложе. «Наверняка увлекался теннисом, гандболом — словом, теми видами спорта, где требовались скорость, хорошая реакция и интеллект, а не просто грубая физическая сила», — подумал Флинн. На левом запястье он заметил часы — дорогие, в тяжелом золотом корпусе. На правом — золотой идентификационный браслет. Дробинка, вылетевшая из ствола, выбила один зуб. Оставшиеся зубы выглядели прекрасно — ровные, белые и здоровые.

Трава вокруг была промыта дождем и сильно истоптана Карлом Моррисом, доктором Аллистером, шерифом Дженсеном, а возможно — кем-то еще.

Флинн приподнял левую руку покойного конгрессмена Хаттенбаха, пощупал и выпустил. С глухим стуком упала она на землю. Что ж, похоже, док Аллистер был недалек от истины, утверждая, что смерть наступила вчера около одиннадцати вечера.

Хрустнув коленными суставами, шериф Дженсен опустился на колени рядом с Флинном.

— Буду страшно признателен услышать мнение эксперта, инспектор. Знаю, вы, полицейские из большого города, успеваете перевидать больше убийств, чем чашечек кофе за всю свою жизнь.

— Я допинги не употребляю, — буркнул Флинн.

Лес начинался у подножия холма, метрах в двухстах от того места, где они сидели на корточках.

Шериф Дженсен смотрел в землю.

— Мужчина был убит из собственного ружья, — медленно произнес он. — Одноствольного ружья. Мы слышали, у него остались жена и дети. Совсем молодой человек… Какой-то конгрессмен с юга, откуда точно, не скажу. Несчастный случай, тут особо и думать нечего. Чистил ружье… и на тебе, — шериф поднял глаза и осмотрел строй деревьев на опушке. — Так у нас принято говорить, особенно когда имеешь дело с самоубийством.

Флинн перенес тяжесть тела на пятки.

Шо и сын подкатывали к месту происшествия металлические носилки на колесиках.

Флинн поднялся:

— Что ж, можно увозить. Я так понимаю, вы сделали несколько снимков места происшествия?

— Да, конечно, сделали! — радостно воскликнул шериф Дженсен. И тоже встал. — Мой сын прибыл сюда, как только стало светать, и щелкнул. У него, знаете ли, такой дурацкий фотоаппарат, типа мыльницы. Ну и после этого первым делом отнес пленку в аптеку, для проявки. Так что получим снимки где-нибудь в среду, четверг.

— Он снимал до того, как вы забрали ружье?

— Да, ясное дело, — с гордостью ответил Дженсен.

— Ну а вы хоть завернули его во что-нибудь, чтоб сохранить отпечатки пальцев?

Физиономия у Дженсена вытянулась.

— Нет. Не завернул. Да и чьи отпечатки там, по-вашему, должны быть? Это его собственное ружье. Его инициалы на стволе. И потом прошлой ночью прошел дождь. Как раз перед тем, как мы здесь появились.

Флинн покосился на Морриса. Тот стоял рядом и улыбался. Глядя на эту улыбку, нетрудно было представить, что он вот-вот откроет рот и заявит нечто вроде: «Прекрасное утро выдалось сегодня, не правда ли?»

— Если вы здесь закончили, инспектор, готов показать вам номер конгрессмена.

— Огромное вам спасибо, инспектор, вы очень помогли! — радостно залепетал шериф Дженсен. — Нам, сельским ребятам, не так часто доводится видеть работу настоящего эксперта. Страшно любезно с вашей стороны, что вы потратили выходные и не побрезговали прибыть сюда, к нам на помощь. Городские полицейские — люди занятые, не так уже часто выдаются у них выходные, верно?

Флинн молча смотрел на него.

— Желательно также, чтоб вы выступили свидетелем по делу, — не унимался шериф. — Уж кто-кто, а тут вы, должно быть, дока! И дело благополучно закроют.

Флинн обернулся к Моррису.

— Скажите, миссис Хаттенбах еще не приехала?

— Нет, кажется, нет. Во всяком случае, ее еще не было, когда мы выходили.

Тут из-за угла строения выскочил и остановился как вкопанный долговязый подросток в охотничьей шапочке. С кожаного ремешка на шее свисал фотоаппарат. В руке он держал блокнот и шариковую ручку.

— Вот и пресса прибыла, — заметил шериф Дженсен. — Привет, Джимми!

Доктор Аллистер устремился к представителю четвертой власти.

Дженсен бросился следом:

— А я думал, ты уехал на уик-энд к бабушке, Джимми. Ей вроде бы за восемьдесят, верно?

— Я вернулся, — ответил паренек. — Пэтти позвонила и сказала, что тут у нас произошло убийство.

Доктор Аллистер затряс клювом и принялся наговаривать Джимми то, о чем должен узнать весь мир. Паренек прилежно строчил в блокнот.

— Покажите мне номер Хаттенбаха, — сказал Флинн. — Даже Белой Королеве удается иной раз с утра натощак поверить в шесть невозможных вещей.[5]

Уэлер молча вывез Флинна на мощеное шоссе. Затем «Роллс-Ройс» свернул на грязную дорогу и, миновав контрольно-пропускной пункт, въехал на территорию клуба «Удочка и ружье», обнесенную высокой металлической изгородью.

Они как раз въезжали на последний перед озером холм, как вдруг со стороны здания донесся рокот моторов и в небе показался вертолет… Летел он низко, едва не задевая кроны деревьев, затем, описав полукруг, развернулся и, набирая скорость, полетел куда-то на юго-восток.

— Боже ж ты мой! — заметил Флинн. — Похоже, что далеко не все попадают сюда через дырку в изгороди. Кое-кто просто пролетает над ней, как нечего делать!