Фокусы и фокусники

Фокусы и фокусники. Э. Кио.

Содержание

Кио и его предшественники

Почему я стал фокусником?

ГЛАВА I

ГЛАВА II

ГЛАВА III

ГЛАВА IV

ГЛАВА V

ГЛАВА VI

ГЛАВА VII

КИО (ГИРШФЕЛЬД-РЕНАРД) ЭМИЛЬ ТЕОДОРОВИЧ

Благодарности

notes

1

2

3

4

Аннотация:

Книга знаменитого фокусника, родоначальника цирковой династии Эмиля Федоровича Кио

содержит сведения об истории жанра и массу практических советов для начинающих иллюзионистов.

Автор:

Эмиль Ренард-Кио Название:

Фокусы и фокусники Редактор:

Юрий Дмитриев Издательство: Искусство, Москва Год издания:

1958

Художник:

Г. Дмитриев Электронное издание:

Олег Степанов & Pyliah

Фокусы и фокусники. Э. Кио.

Содержание

Ю. Дмитриев. Кио и его предшественники Почему я стал фокусником?

Глава I

НК

Одеон” на Сретенке - "Конкурсы юмористов” - Первая роль - В Варшаве - Конюх или билетер? -Бим-Бом - В старом цирке - Случай со слонами - Под куполом - "Десять минут между жизнью и смертью" - Кулинарное искусство престидижитатора - Факир был голоден - Как дурачат публику - "Адская академия" - "Омоложение" - Что такое "Кио"?

Глава II

^; > Возвращение в Москву - "Индус" из Варшавы - Что может случиться с фокусником - "Зайцем" на буфере - Первый плакат - Акты фантастической иллюзии - Касфикис, Данте, Линга-Синг, Кефало - Европейский факир То-Рама - От Соколова-Нассо до Клео Доротти - Старые номера на новый лад - Требование времени.

Глава III

И Жизнь на колесах - Ярмарка - народное торжище - Живые русалки и женщины-пауки - Как глотают лягушек- Способ сделать себя несгораемым - Вкус шпаги - В домике на окраине - Сила гипноза - История с профессором Кругловым - Украденные часы - В дни событий на КВЖД -Иллюзионное искусство египетских жрецов - Разоблачитель спиритов Гарри Гудини - Слезы иконы - Из провинции в Ленинград - По методу профессора Беккера - "Балаган на Невском".

Ч Глава IV

Манипуляторы и иллюзионисты - В Центральном парке столицы - Как иногда бывает - Со сцены на манеж - Несколько исторических примеров - "Сон художника" - История черного кабинета - В советском цирке - Вагон фанеры - Таинственный маяк и таинственный домик - Как сжигают женщину - Дым в глаза - Мои помощники - Маленькие люди.

Ч Глава V

И Цирковая романтика - Смешное разоблачает - Клоун и блондинка - Юбилей советского цирка - В годы войны - Шефская работа - На восстановлении Крещатика - Иллюзионное ревю -Политический иллюзион.

Глава VI

Потешники и штукари - Музей цирка - С легкой руки графа Калиостро - Боско - "Паганини фокусников" - В петербургских, салонах - Искусство для "простонародья" - Дочь воздуха -Мнимоусыпленный - В советское время - В цирке и на эстраде.

Глава VII

Пока идет антракт... - Цена легкости - В ночные часы - Когда требуется самообладание -Цирковой конвейер - Что такое иллюзия?- Нужно ли бояться зрителя? - Юный изобретатель -Залог успеха - Наши гости - "Женщина без головы" - "Мычит жареный теленок" - Самая передовая в мире школа.

^ Краткая справка о Эмиле Теодоровиче Кио

Кио и его предшественники

И в цирке и на эстраде зрители очень любят смотреть фокусников. Мне это кажется совершенно закономерным: хороший фокусник всегда вовлекает зрителей в действие, делает их не только свидетелями, но и участниками своих номеров. И это не только потому, что два-три добровольца выходят на арену или на сцену, чтобы ассистировать артисту, но главным образом потому, что фокусники, пожалуй, как никакие другие артисты требуют активных зрителей.

Здесь я позволю себе сделать маленькое отступление.

В некоторых журналах существуют отделы, в которых печатаются задачи, шарады, шахматные и шашечные этюды, ребусы, кроссворды. И вечерами после работы и школы в некоторых домах целые семьи собираются вокруг таких журналов. Для того чтобы разгадать ребус или решить шахматную задачу, требуется изрядно "пошевелить мозгами". В таком решении всегда заключается спортивный азарт. Все это и привлекает к журнальной странице. То, что делает фокусник, в большой мере напоминает только что описанное, Ведь фокусник тоже предлагает зрителям решить задачу: вот, товарищи, пустой ящик, все стенки его разнимаются, теперь на одну минуту я накрываю этот ящик легкой материей, а когда покрывало падает, в нем оказываются три человека. Откуда они могли взяться? Ну-ка, отгадайте, пошевелите мозгами!

Номер хорошего фокусника - всегда игра со зрителями; он загадывает нам загадки, мы стремимся их отгадать. И в умении заинтересовать зрителя, втянуть зрителя в сферу своего действия и заключается, по-моему, главное достоинство фокусников. И, конечно, именно это обязывает фокусников к созданию все новых и новых оригинальных трюков, потому что чем интереснее и своеобразнее окажутся фокусы, тем занимательнее будет идти игра со зрителями.

Но каково же происхождение фокусов? Откуда они пришли на цирковые арены и эстрадные площадки? Историю иллюзионизма Исследователи уводят в глубь тысячелетий, ко времени Древнего Египта, где жрецы поражали верующих раскатами грома, неожиданно раздававшимися под сводами храма, и статуями, "плачущими" молоком^{1 2}. Конечно, для достижения своих эффектов жрецы пользовались приемами иллюзионизма, так же как и священнослужители более поздних времен пользовались ими для производства чудес, вроде "плачущих" икон или же свертывающегося причастия. Но все подобные опыты по большей части оставались в церковной сфере и не оказывали никакого влияния на развитие сценического иллюзионизма.

Сценический иллюзионизм связан с наукой, и начало его расцвета относится к концу XVIII - началу XIX века, то есть к периоду великих открытий во всех областях человеческого знания.

Первые фокусники чаще всего демонстрировали технические новинки, стремясь придавать своим опытам максимально эффектный характер. Интерес к подобным выступлениям был тем более велик, чем шире распространялась наука, особенно после Великой французской революции.

Характерно, что в XIX веке фокусники совсем не стремились к подчеркиванию таинственности своих представлений. Наоборот, их номера носили веселый, светский характер. И только в XX веке, в ту пору, когда буржуазная интеллигенция начинает увлекаться мистицизмом, спиритизмом и

другими подобными вещами, многие фокусники напускают на себя таинственность, говорят о своих связях с "потусторонними" силами, о том, что свое мастерство они получили по наследству от индусских факиров и египетских магов.

Что же касается XVIII и XIX веков, то в это время на сцене чаще всего выступали просто искусные механики, демонстрировавшие удивительные сконструированные ими аппараты. Так, в 1759 году в Москву приехал механик Петр Дюмолин. В Немецкой слободе, и доме девицы Нечет, он показывал механическую маленькую бернскую крестьянку, ткущую полотно, движущиеся карты и электрическую машину³.

В 1762 году в Москве два рудокопа демонстрировали модель машины, работающей в горах.

И в XIX веке многие фокусники продолжали показывать на сцене достижения науки. Так, некий Даблер среди других вещей показывал микроскоп, "через который животные, обитающие в капле воды, казались гигантами". ⁴И во второй свой приезд в Россию Даблер объявил свои представления как "опыты занимательной физики, натуральной магии и механики".⁵

Количество подобных примеров легко увеличить. Однако, постоянно стремясь к максимальной зрелищности номеров, фокусники отходят от простой демонстрации механизмов и хотят теперь поразить зрителей своими опытами, заставить зрителей задуматься над тем, как эти опыты производятся. Но и при этом фокусники меньше всего заботятся о придании своим номерам таинственности. Характерны в этом отношении выступления фокусника Боско (Бартоломео, 17921863), имевшего в России очень большой успех. Даже журнал "Москвитянин", обычно не писавший о цирковых артистах, специально останавливался на гастролях Боско. "Во всех наших салонах,- писал журнал, - говорят и рассуждают теперь об известном чародее Боско, и три раза в неделю масса публики съезжается на его представления египетской магии. Все места бывают заняты".⁶

Боско был отличным фокусником. Он брал, например, птицу, сажал ее в клетку, вешал клетку на гвоздь, вбитый в стену, и стрелял из пистолета. Потом ощипывал птицу, клал ее в кастрюлю, закрывал кастрюлю крышкой и ставил ее на огонь, а когда он крышку снимал, из кастрюли вылетала живая птица.

Затем он брал у кого-нибудь из зрителей косынку, клал ее на столик и покрывал колпаком; секунда - и косынка оказывалась в ящике, висевшем на противоположном конце сцены или же в бутылку, из которой Боско только что наливал вино. А под колпаком теперь сидел живой кролик.

В Боско стреляли двенадцать солдат, причем ружья заряжали представители публики, а невредимый Боско ловил пули на тарелочку⁷.

И при всем том Боско совсем не напускал на свои выступления таинственности. Как писал рецензент, "он не шарлатанит и не придает своим шуткам сверхъестественного значения".⁸

В этой манере выступал и Даблер. Лучшим его трюком был такой: он стрелял из пистолета, и мгновенно зажигались десятки свечей, расставленных по всей сцене на столах и в люстрах.

Из числа многих фокусников, выступавших в XIX веке в России, следует еще назвать Фрикеля. Он брал бумагу, рвал ее в клочки и бросал в цилиндр, откуда вытягивал затем нескончаемую бумажную ленту.

В 1852 году в Петербурге начал свои гастроли знаменитый фокусник Александр Герман. Это был элегантный, обаятельный и остроумный молодой человек, говорящий на многих европейских

Сведения заимствованы из статьи И. Забелина "Хроника общественной жизни в Москве с половины XVIII столетия", "Современник", т. XVIII, стр. 3.

⁴ "Смесь", "Московский наблюдатель", т. 1, гл. IV. 1835.

⁵ "Городские известия", "Северная пчела", 1841, N 42.

⁶ "Чародей Боско", "Москвитянин", 1842, N 2.

⁷ При исполнении этого фокуса ружья заряжаются с дула, потом фокусник сам забивает их шомполом, но это особый шомпол, пули входят в него и фокусник их вытаскивает.

⁸ "Журнальная всякая всячина", "Северная пчела", 1842, N 19.

языках. На сцене во время его выступлений не было ничего лишнего, стояло только три стола, в середине большой, а по бокам два маленьких. Герман брал жареную курицу, раздирал ее на две половины, и из каждой половины выходило по живой птице. Он сажал кролика на маленький столик, покрывал его колпаком, а когда он поднимал колпак, то там сидело уже целое кроличье семейство. Герман первый показал номер "Мальчик в воздухе". Опираясь локтем на палку, мальчик повисал параллельно земле и в таком положении засыпал. Эффектен был также трюк, называемый "Неисчерпаемая бутылка": из этой бутылки Герман наливал различные напитки, от лимонада до шампанского, и угощал ими публику.

Я здесь рассказал о целом ряде известных фокусников, и этот список можно было бы легко продолжить. Все эти фокусники работали весело, непринужденно, пересыпая свои опыты шутками и прибаутками. В рецензиях тех лет постоянно отмечается резкое отличие всех этих фокусников от волшебников и колдунов.

Совсем по-другому дело будет обстоять в начале XX века. В этот период большинство фокусников будет себя выдавать за индусских факиров, китайских волшебников, спиритов и ясновидящих, и их выступления все больше будут приобретать какой-то мистический оттенок. Приведу здесь в качестве доказательства этого положения один пример.

В СССР дважды, в двадцатых и тридцатых годах, приезжал иллюзионист Окито (Теодор Бамберг). Так вот у Окито был номер, носивший название "Таинственный шар" и являющийся основным в его репертуаре. При исполнении этого номера сцена погружалась и полумрак (впрочем, это связывалось и с технической необходимостью, так как в противном случае были бы видны нити, при помощи которых Окито управлял шаром). Музыка звучала пианист, игрался какой-то очень мрачный мотив. Неслышно скользя но полу, два ассистента выносили на сцену довольно большой и, по-видимому, очень тяжелый ящик и ставили его на стол. Появлялся Окито, загримированный японцем и одетый в национальный японский, халат. Стоя далеко от ящика, он медленно поднимал руки с какими-то необычайно длинными, вероятно, наращенными пальцами. В этот момент крышка ящика открывалась, и из него поднимался бронзовый шар и начинал летать по сцене, повинуясь движениям рук Окито. В финале шар опускался в ящик и крышка захлопывалась с зловещим треском.

Конечно, зрители понимали, что они имеют дело с фокусом, но сам исполнитель всячески стремился доказать, что шар двигается при помощи каких-то потусторонних сил.

Номеров, по манере подачи близких к номеру Окито, можно назвать немало. "Только на две гастроли, - сообщало рекламное объявление, - прибыли (в Екатеринбург, ныне Свердловск, - Ю. Д.) исполнители чудес и египетских тайн г-жа Еверини и чародей Гринон де Бенуа".⁹

Широкое распространение в начале XX века получает такая разновидность иллюзионизма, как факирство. Интерес к оккультизму, к экстатическому состоянию человека, как к высшему проявлению его "мистической сущности", - все это было характерно для значительной части буржуазной интеллигенции.

Надо заметить, что цирковые "факиры", разумеется, не имели, к Индии никакого отношения. Так, например, газета "Театральный день" N 84 за 1909 год сообщала, что известный цирковой "факир" Нэн Саиб на поверку оказался русским крестьянином Карлинским.

"Факиры" прокалывали себе булавками руки и язык, прибивали язык гвоздем к доске, откусывали зубами раскаленное железо...

Близки к факирам были и так называемые "египетские маги". Так, "маг" Али, не выпуская дыма изо. рта, выкуривал десяток: папирос, глотал лягушек, золотых рыбок и саламандр, а потом выплевывал их обратно в аквариум. Он же пил керосин, извергая изо рта огненные фонтаны.

9 ,,

Уральская жизнь", 1910

Чародей Амос печатно объявлял, что он "зашьет рот и заглушит сердце". Амос приглашал на арену

"всех интересующихся оккультизмом".¹⁰

Еще дальше пошли так называемые "живые покойники". "Каспарди - живой труп, - сообщала газета, - Ему затыкают рот и нос ватой, в горло засовывают большой тампон, рот, нос и глаза заклеивают липким пластырем, голову обматывают шарфами, кладут в стеклянный ящик, опускают в могилу и засыпают землей и песком. В могиле Каспарди находится четырнадцать минут. Потом его откачивают эфиром"¹¹.

Номера "факиров" и "магов" были характерны для буржуазных цирков. Они строились на унижении человеческого достоинства, на мистике, на отклонении от норм физиологии, то есть шли вразрез с основным принципом цирка, всегда стремившегося к демонстрации красоты человека. В конечном итоге, исполнители подобных номеров демонстрировали самое откровенное уродство и рассчитывали на грубые вкусы.

Я привел эту довольно обширную справку по истории иллюзионизма потому, что мне кажется интересным и даже необходимым рассказать о том, с чем встретился советский иллюзионист Э. Ф. Кио, когда он пришел на арену, какие традиции ему следовало развивать и какие преодолевать.

Итак, ко времени дебютов Кио иллюзионисты накопили изрядный опыт, в этом жанре выдвинулся ряд выдающихся мастеров, были изобретены многие интересные фокусы, разработана сложная техника их показа. Лучшие фокусники стремились к связям с наукой, к тому, чтобы их номера проходили весело и занимательно. Но в то же время чем дальше, тем чаще фокусники окутывали и самих себя и свои опыты флером мистики.

Кио, развивая лучшие традиции фокусников, вступил в активную и открытую борьбу с традициями всяческих "магов" и "факиров" и, полностью сохраняя за фокусами их занимательность и даже усиливая это качество, окончательно сорвал с иллюзионизма покров таинственности.

Сам Кио достаточно подробно и, по-моему, интересно прослеживает свой творческий путь, рассказывает о тех трудностях, какие вставали перед ним. В этой статье я хочу рассказать о другом, о чем артист пишет мало, - о новаторском значении номеров Кио и о том, что представляют из себя его номера в настоящее время.

Известно, что Кио первый в истории мирового иллюзионизма целиком перешел на цирковую арену. Это в значительной мере усилило чувственность его номеров, но одновременно лишило фокусника кулис, а значит - увеличило трудность исполнения трюком. Кио пришлось произвести реконструкцию всех старых трюком и, создавая новые номера, рассчитывать на условия манежа. Таких номеров Кио изобрел немало. Среди них: "Сжигание женщины", "Троллейкар", "Исчезновение и появление людей в будках телефона-автомата" и ряд других. Все эти фокусы построены так, что они исполняются в центре арены, которую со всех сторон окружает публика. Многие из трюков, изобретенных Кио, теперь стали достоянием большинства иллюзионистов.

Вообще надо сказать, что Кио творчески смелый человек, не боящийся риска, решительных поворотов к новому, если это новое может усилить степень художественного воздействия на зрительный зал.

Еще несколько лет тому назад Кио писал в афишах, что он выступает с семьюдесятью пятью ассистентами. И действительно, он появлялся на арене, окруженный бесчисленными помощниками, причем эти помощники имели не только, так сказать, "декоративное" значение, но и служили ему своеобразными кулисами, закрывая в нужных случаях от публики ту часть аппаратуры, которую фокусник не хотел показать публике. Но в стремлении Кио к излишеству ассистентов и нарочитой пышности было много от мещанской красивости, и не Случайно это вызывало иронические замечания и со стороны газет и со стороны публики.

Афиши цирка "Модерн", Музей цирка в Ленинграде. "Новости сезона". Хроника, 1914, N 2965.

Но вот в 1947 году Кио должен был начать свои гастроли в Москве. Я тогда работал в Главном управлении цирками и хорошо помню, как снова возник вопрос об ассистентах.

- Трудно мне будет без них,- заявил Кио.- Да и не покажется ли номер излишне бедным? А впрочем, давайте попробуем!

И Кио убрал из номера всех ассистентов, кроме самых необходимых.

Кажется, пустяк, но всякий имевший дело с фокусниками знает, как трудно они расстаются с привычными формами работы, с привычным оформлением номера, - ведь из-за этого обычно приходится весь номер переделывать заново.

А вот еще более яркий пример. За последние десять лет зрители трижды присутствовали на премьерах Кио (заметим в скобках, что большинство фокусников десятилетиями исполняют одни и те же номера). А что значит премьера у фокусника? Это, во-первых, изобретение новых фокусов; во-вторых, конструирование и изготовление новой аппаратуры, а это ведь всегда эксперимент. А кто знает, заинтересуют ли новые фокусы публику? Не разгадает ли она сразу всех секретов? Но Кио не боится этого и изобретает не только новые трюки, но и целые тематические номера.

Но мало изобрести трюк, надо еще его поставить так, чтобы он дошел до зрителя, заинтересовал его. Кио первым из фокусников стал обращаться к помощи режиссеров и художников, вместе с ними искал разнообразия и максимальной выразительности в подаче трюков. Мы встречаем в номерах Кио и академическую подачу фокусов, и карнавалы, и комедийные скетчи, и маленькие пьески. Кио охотно разговаривает на манеже, включает в свои номера клоунаду, акробатику, танцы, и не случайно он сам называет свое выступление иллюзионным ревю. Кио расширил наше представление не только о возможностях иллюзионного жанра, но и о формах подачи фокусов.

Показательно, что он охотно отдает свой опыт и другим областям искусства. Те, кто видели постановку "Клопа" В. В. Маяковского на сцене Московского театра имени Маяковского, вероятно, прочитали в программах, что иллюзионные трюки, проходящие по ходу спектакля, поставлены Кио. В газете "Московский комсомолец" Кио напечатал статью, рассказывающую о том, как следует применять иллюзионные "чудеса" на молодежных фестивалях.

Но, чтобы быть фокусником, мало обладать качествами изобретателя. Надо непременно иметь и незаурядные организационные способности. Особенно ярко административное дарование Кио проявляется в его работе с руководимым им коллективом при создании новых номеров и при демонстрации текущего репертуара.

Создание нового иллюзионного номера - дело очень трудоемкое, требующее привлечения большого количества людей. Достоинство Кио заключается в том, что он умеет заинтересовать и увлечь подготовкой своих номеров и инженеров, и режиссеров, и художнике"", и композиторов, и директоров заводов, на которых изготавливается аппаратура, и рабочих, эту аппаратуру делающих. Все сотрудничающие с Кио невольно поддаются обаянию этого творческого человека, его энергии, его стремлению сделать номер как можно лучше, его убеждению, что он делает полезное и интересное для самых широких масс дело. Равнодушие, лень, скука не вяжутся ни с Кио, ни с его сотрудниками.

В наших цирках выступает целый ряд фокусников, отлично владеющих техникой иллюзиона, назовем среди них: М. Марчсса, Клео Доротти, А. Шага, недавно ушедшего с арены А. Вадимова

(Алли-Вад) и других. Но ни один из фокусников не имеет такого успеха, какой имеет Кио. Это также в значительной мере объясняется его административными способностями, и вот почему.

Ведь в номере Кио участвует до тридцати человек, часть из них выходит на манеж, часть остается за кулисами. Но от каждого зависит yспех номера: его темп, его эффектность и наконец просто то, чтобы фокусы не оказались разоблачены. Работу помощников Кию действительно хочется сравнить с хорошо действующим часовым механизмом - здесь все рассчитано точно по времени, и, стоя за кулисами с секундомером, это очень легко проверить. При этом за кулисами нет никакой суеты, здесь никто даже не разговаривает, настолько все точно знают свое дело и место. На манеже находится один аппарат, за кулисами стоит второй, заряжается третий, подготовляется четвертый, а пятый везут ближе к выходу. Поэтому на арене в номере Кио не бывает даже секундных пауз, и в то же время никогда один фокус, так сказать, не наезжает на другой. Попробуйте представить себе все это сложное хозяйство, состоящее из людей, механизмов, птиц, животных, и вы тогда поймете, как трудно добиваться полнейшей согласованности всех его частей. Слабость большинства фокусников заключается как раз в том, что они никак не могут добиться этой предельной четкости и организованности в работе своего коллектива.

Но, кроме того, и, пожалуй, прежде всего,- настоящий фокусник должен быть хорошим артистом, а не просто техником иллюзиона. Кио обладает бесспорным актерским дарованием. Прежде всего у него приятная внешность, он обаятелен. Играй он в драме, он по своим внешним данным, наверное, там занял бы амплуа героя-любовника. Кио, с большим достоинством держится на манеже. Голос у него с хрипотцой, но разговаривает Кио ясно, просто, четко и, что очень важно,-мало, то есть ровно столько, сколько нужно, чтобы подготовить публику к новому фокусу или же прокомментировать фокус.

Но главное достоинство Кио-артиста заключается в его умении слегка иронизировать над своими иллюзионными эффектами. Эта ирония заметна в улыбке, играющей на его губах, в том, как фамильярно он похлопывает по своим таинственным ящикам и аппаратам, в том, что он охотно вводит в свои номера клоунов и даже целые клоунские группы. Всем своим видом, всей своей манерой держаться на арене Кио как бы говорит, обращаясь к публике: "Дорогие друзья, я придумал для вас ряд эффектных и забавных головоломок, попробуйте найти для них решение. В том, что я вам предлагаю, нет ничего таинственного, но, конечно, для решения вам следует подумать".

Эта свойственная Кио ирония привела его к созданию целого ряда номеров, основанных, так сказать, на бытовом материале и, вероятно, поэтому особенно интересных для публики.

Назову среди этих номеров в первую очередь сценку с телефонами-автоматами. На противоположных концах арены стоят две будки телефона-автомата. В них входят и неведомо каким образом исчезают, появляются, переходят из будки в будку различные люди: мать с дочкой, элегантная дама, франт и многие другие персонажи, повергая в немалое удивление и смущение присутствующего здесь клоуна, никак не могущего понять, как же все это совершается.

Такой "бытовой" подход к фокусам окончательно уничтожает даже всякие намеки на таинственность, но в то же время увеличивает интерес к номерам. Ведь когда дело шло о "таинственных сундуках" или "вазах фараона", там сами объекты фокусов настраивали публику на определенный лад. Здесь же на арене стоит обыкновенная телефонная будка, точно такая, из какой мы десятки раз звонили по телефону, и вдруг в ней появляются и исчезают люди. Как же это делается? Над этим стоит поломать голову.

Кио прекрасно понимает: публика сейчас так технически подготовлена, что она легко догадается, на чем основан любой фокус, поэтому он и прибегает к фокусам-шуткам, и чаще всего в его фокусах фигурируют люди. Откуда в пустом кабриолете, стоящем посередине арены, появляются люди, только сейчас ушедшие гулять в фойе? Над этим можно поломать голову. Дело не только и даже не столько в технике фокуса, сколько в выдумке артиста.

Кстати, о том, как Кио делает спои фокусы? Он сам расскажет об этом в книге, я же только добавлю, что для достижения эффектов Кио часто отвлекает внимание зрителей. Впрочем, зачем заниматься разоблачением. Право же, расскажи я о технике фокусов - они покажутся совсем неинтересными. А кое-кто даже рассердится: "Вот, оказывается, все как просто делается, а я-то столько времени голову себе ломал". Нет уж, уважаемые читатели, попробуйте догадаться сами, как Кио проделывает свои опыты. Я же вам дам один совет: если хотите догадаться, то меньше смотрите на самого Кио, а больше на то, что происходит вокруг него. Хотя это едва ли вам удастся, Кио все равно заставит вас сконцентрировать ваше внимание там, где ему нужно. На то ведь он и фокусник. Только, пожалуйста, не думайте, что Кио гипнотизер, он просто отличный фокусник, и этим много сказано.

Советский цирк достиг больших успехов в разных областях. Гастроли наших артистов и целых цирковых коллективов за границей убедительно свидетельствовали, что наш цирк - сильнейший в мире. В этом общем подъеме советского цирка основную роль сыграли его артисты, и в том числе мастера иллюзионного жанра, а среди них лучший, наиболее признанный мастер - Эмиль Федорович Кио.

Ю. ДМИТРИЕВ

Комментарий от Олега Степанова.

Вообще-то оба фокуса Германна, приведенные здесь, являются классическими фокусами Робер-Удена.

Почему я стал фокусником?

Недавно после окончания представления, когда я выходил из цирка, ко мне подошла молодая и, как мне показалось, интересная женщина.

Товарищ Кио! - сказала она. Я остановился.

- У меня к вам большая личная просьба.

- Чем могу служить?

- Дело в том, что мне нравится один человек, но он не обращает на меня никакого внимания.

- Грустно, но при чем здесь я?

- Приворожите его ко мне.

- То есть как это - приворожить?

- Так вы же иллюзионист!

Если бы это была первая просьба подобного рода, я, вероятно, принял бы ее за шутку, улыбнулся бы и пожал плечами. Но, увы, меня нередко просят ворожить, гадать, гипнотизировать и даже руководить спиритическими сеансами, хотя о спиритизме я знаю главным образом из пьесы Л. Н.

Толстого "Плоды просвещения".

Как ни грустно это признать, но есть еще у нас люди, считающие себя культурными, но верящие в заговоры и заклинания. Они думают, что иллюзионисты связаны с "темными силами" природы. Так вот, я и решил разоблачить "тайны" своего ремесла, чтобы они воочию убедились, что не духи, а инженеры-механики и хорошо тренированные помощники решают успех моих номеров.

Но не только ради этих граждан я взялся за перо. Есть и другой сорт зрителей - это, так сказать, зрители-скептики - Э-э, батенька,- говорят они при встрече,- у вас все дело решают ящики: нажал кнопку - и фокус удался!

Как я могу на это ответить? Только так: вот мои ящики, вот мои кнопки - нажимайте!

Оказывается, дело не так просто: кнопка нажимается, а фокус не удается. Область иллюзионизма, как и любая область цирка, требует большой и постоянной тренировки и своеобразных способностей. Так вот, рассказать о труде иллюзиониста мне представляется тоже интересным.

И, наконец, третья и главная причина, вследствие которой я сел за книгу: в цирке я выступаю сорок лет - срок немалый. В конце концов, вся история советского цирка прошла на моих глазах, и мне, естественно, хочется рассказать о том, как росло и совершенствовалось цирковое искусство хотя бы в той области, которой занимаюсь я и мои коллеги, то есть в области иллюзионизма.

Не следует забывать, что наша публика любит цирк, я убежден, что она интересуется фокусами, иначе нельзя объяснить, что на представлениях фокусников залы цирков всегда полны. История советского цирка еще не написана, но кое-кто из практических работников писали уже, если

так можно выразиться, ее некоторые главы. Так, И. С. Радунский, известный под псевдонимом Бима, к М. Н. Румянцев, известный под именем Карандаш, рассказали о клоунаде, Б. А. Эдер поделился своими наблюдениями о номерах с хищными животными. Я же хочу внести свой вклад в общее дело написания истории советского цирка, рассказав о становлении жанра иллюзионизма в советском цирке и о том, как работают советские иллюзионисты, что отличает их от западноевропейских фокусников.

Когда я поделился своими намерениями написать книгу с некоторыми моими знакомыми, они удивились, а кое-кто из моих доброжелателей, как мне показалось, даже встревожился:

- Помилуйте! - говорили они.- Что вы делаете? Ведь вам же придется разоблачить некоторые

трюки!

- Вероятно.

- И это не пугает вас? На это я обычно отвечал:

- Представьте себе, нисколько, наоборот, я считаю необходимым подчеркнуть, что ничего загадочного и сверхъестественного в нашей работе нет. И, кроме того, разоблачая старые трюки, я непременно должен придумать новые, а ведь это самое интересное. Что это за творческий деятель, который стоит на месте!

В этом принципиальное отличие фокусников советских цирков от тех, что подвизались в цирках и на подмостках ярмарочных балаганов до революции.

Что обычно отвечали на расспросы зрителей старые фокусники? "Это - чудеса белой и черной магии", "Тайна, открытая мне прадедом-факиром". "Индийское волшебство". Они тщательно оберегали свои секреты, никого не допускали к своему делу, набрасывая на него дешевое покрывало таинственности. Все эти Бен-Али-Беи, Бен-Али-Гассаны и Бен-Али-Саиды объявляли себя "сверхъестественными" людьми, "кудесниками" и "чародеями".

Когда я решил писать свою книгу, то, естественно, познакомился с тем, что уже написано на подобную тему, и убедился, что кроме толковой брошюры Н. Н. Ознобишина "Иллюзионы"¹², рассказывающей о старых фокусниках, все остальное создано только для того, чтобы морочить публике голову, лишний раз подчеркнуть связи фокусников с потусторонними силами.

Так, в 1912 году в Москве вышло переведенное с немецкого сочинение некого Сура "Таинственные вечера", являющееся чем-то вроде руководства для начинающих фокусников.

В этой книге, как уверял автор, раскрывались "все тайны магии, обладание которыми дает человеку необычайную силу". Одна из глав была посвящена заклинаниям. Здесь всерьез рассказывалось о том, как вызвать главного сатану - Люцифера, подчинить его своей воле и заключить с ним договор. На соседних страницах шло описание способа вызывания "духов ада накануне Ивана Купалы". Тут же сообщалось о том, как изготовить "волшебный" жезл и необходимое для совершения волшебства "зеркало Соломона".

"При помощи этой книги,- вещал автор,- каждый легко приобретет богатство и постигнет все то, что было до сих пор недоступно для него".

Признаюсь, я без особого интереса перелистывал эту книжонку. Закрыв ее, я увидел на ярко размалеванной обложке объявление. Н нем говорилось о другой брошюрке под названием "Книга чудес и тайн", очевидно, принадлежащей перу того же автора.

Что же обещала эта брошюрка? А вот что.

Полное объяснение и раскрытие чудес египетских магов, в том числе превращение змеи в палку, а палки в девушку; рецепт приготовлении из поди денег; указания на то, как найти клад, приобрести неуязвимость, а также без вреда глотать огонь и выбрасывать изо рта пламя; описание устройства волшебной комнаты; различные "драгоценные" советы, вроде того, например, как

12

Н. Ознобишин, Иллюзионисты (фокусники и чародеи), "Теакинопечать", М., 1929.

узнавать интимные тайны и заставить какую-нибудь даму прийти к вам вечером. Наряду с разоблачением секретов индийских факиров книга обещала читателя познакомить и со "средствами для возбуждения любви и для успешной рыбной ловли", способами определения характера человека по линиям на ладони и искусством делать фейерверки.

Трудно сказать, чего было больше в этих книжонках - желания затуманить головы или же просто грубого надувательства.

Мне могут сказать: "Да, но все это относится к прошлому".

Не совсем так. За границей еще и сейчас фокусники иногда прибегают к откровенному шарлатанству, окутывают свои выступления мистическим туманом.

Одного такого иллюзиониста, этакую демоническую личность, словно сошедшую со страниц книг Э.-Т.-А. Гофмана, использующего изобретенный им таинственный аппарат в своих преступных целях, советские зрители видели в заграничном фильме "Артисты цирка".

Нет, не в интересах всех этих "профессоров натуральной магии", "королей-чародеев" и прочих "властителей тайн" раскрывать свои секреты перед "простыми смертными". Напротив, они всячески прячут их от внимательных глаз.

Любопытно, что несколько лет тому назад в Швейцарии состоялся "международный съезд магов и престидижитаторов". В нем участвовали представители шестнадцати стран. Они собрались, чтобы выработать устав новой "международной федерации магов". Задачи этой федерации -защищать интересы своих членов и бороться против попыток раскрывать секреты фокусников. Впрочем, это объясняется еще и тем, что фокусники, не создающие ничего нового, попросту боятся потерять публику.

Советский цирк - светлое, радостное, оптимистическое зрелище. Все интересно зрителям в цирке, и в том числе фокусы, но только непременно новые, а не виденные с дней самого раннего детства. Ну кто останется равнодушным при виде всех этих чудесных появлений, исчезновений и превращений! За время своей работы я встречался с самой различной аудиторией. Я выступал перед воинами Советской Армии и старателями золотых приисков, хлопкоробами Средней Азии и казаками кубанских станиц и почти не встречал людей, которые не заинтересовались бы искусством фокусника.

Многие люди сами хотели бы научиться проделывать фокусы. Когда я был на Дальнем Востоке, ко мне обратился офицер-пограничник. Он просил помочь ему составить небольшую программу. Мы прошли с ним в клуб, и он показал мне, что умеет делать.

Я увидел перед собой по-настоящему талантливого человека. Его ловкости могли бы позавидовать многие профессиональные фокусники.

Другой такой же исполнитель выступал в Москве на смотре художественной самодеятельности работников пищевой промышленности. На сцену вынесли столик. Затем вышел невысокий парнишка, совсем еще молодой, застенчиво улыбающийся. Он неловко поклонился и начал манипулировать, или, как говорим мы, фокусники, санжировать, игральными картами, которые исчезали и вновь появлялись у него в руках, цветами, монетами и яйцами. Все это было не совсем совершенно, но как много любви, подлинного вдохновения вкладывал молодой исполнитель в искусство, которому он посвящал свое свободное время! Он работал поваром на фабрике-кухне.

А сколько других любителей пробует свои силы в области манипуляций и иллюзий! К сожалению, наша художественная самодеятельность не очень-то популяризирует у себя этот жанр. Нет по этому вопросу и специальной литературы.

Если данная книга прольет хоть немного света на производственно-творческую деятельность фокусников, даст представление о нашей сложной и интересной работе, она выполнит свою задачу.

ГЛАВА I

"Одеон" на Сретенке - "Конкурсы юмористов” - Первая роль - В Варшаве - Конюх или билетер? -Бим-Бом - В старом цирке - Случай со слонами - Под куполом - "Десять минут между жизнью и смертью" - Кулинарное искусство престидижитатора - Факир был голоден - Как дурачат публику - "Адская академия" - "Омоложение" - Что такое "Кио"?

Моя артистическая деятельность началась в 1917 году в Москве.

В годы первой мировой войны в Москве, Петрограде, да и в других больших городах возникало множество театров-миниатюр. Только в Москве насчитывалось двенадцать-четырнадцать таких театров. Один из них - "Одеон" - располагался на Сретенке, как раз напротив дома, где жила наша семья. Каждый вечер здесь давалось два сеанса. Руководил театром некто Н. Ф. Гриневский.

В этот театр я и зачастил. Для маскировки надевал отцовское пальто - в ту пору учащимся средних учебных заведений посещение театров, особенно такого типа, было строго запрещено. Надо сказать, что "Одеон" от большинства других театров-миниатюр отличался несколько более высокой культурой. Здесь делал первые шаги в искусстве Николай Павлович Смирнов-Сокольский. Он числился на военной службе и в театр являлся в форме вольноопределяющегося - в шинели, перетянутой ремнем. Волосы его, как и положено поенному человеку, были коротко острижены. Он надевал парик, облачался во фрак и в таком виде выходил на сцену в качестве "юмориста". Выступал в "Одеоне" и другой впоследствии известный артист эстрады - Григорий Иванович Афонин. Был здесь талантливый куплетист эксцентрик Павел Троицкий.

Н. П. Смирнов-Сокольский и Г. И. Афонин, несмотря на свою молодость, были людьми очень начитанными, любящими книгу. Они стремились к сатирическому, злободневному репертуару.

Скоро я стал в театре Гриневского своим человеком, познакомился с артистами, и на меня обратили внимание. Да и как было не заметить рослого, восторженного юношу, аккуратно, чуть ли не каждый вечер посещавшего и первый и второй сеансы. Этот юноша пылко аплодировал и скетчам, и куплетам, и певицам, принимал горячее участие в "конкурсах юмористов". Подобные конкурсы пользовались большой популярностью. Всем зрителям раздавались билетики, которые надо было, подчеркнув фамилию понравившегося артиста, опустить в ящик. Я обычно голосовал за Смирнова-Сокольского.

Не скрою, я завидовал артистам "Одеона". Как часто мне самому хотелось выйти на сцену и принять участие в спектакле. И вот однажды такой случай (признаюсь, весьма тривиальный!) представился.

Заболел один из исполнителей. А так как я знал наизусть чуть ли не весь репертуар театра, то, набравшись смелости, решил предложить свои услуги хозяину театра, Николаю Федоровичу

13

Гриневскому. Тот колебался недолго - надо же было кем-то заменить заболевшего! - и уже вечером состоялся мой первый дебют.

Мне поручили выступать в "лубке". Спускалось полотнище. На нем были нарисованы: пламенно-алое сердце, такая же яркая печень и желудок. В середине каждого из этих органов были проделаны отверстия. Актеры просовывали в эти отверстия головы и пели полагающиеся по ходу действия куплеты. Не помню уже, какую из частей этого необычного "организма" я изображал. Пропел я свои куплеты старательно, Гриневский остался доволен и предложил стать штатным актером театра.

С радостью я встретил это неожиданное предложение. Оно приобщило меня к горячо полюбившемуся театральному искусству. К тому же я уже подумывал о том, чтобы начать помогать своим заработком семье. После смерти отца мы ощущали в этом острую необходимость. Понятно, что в театре мне пришлось довольствоваться ролью скромного актера на "выходах".

Большим успехом в ту пору пользовалось злободневное обозрение Е. Мировича "Вова приспособился". В нем высмеивался буржуазный сынок, призванный на военную службу и сумевший весьма неплохо устроиться: казарму он превратил в комфортабельную спальню, обеды ему приносили из дома. В этом обозрении центральную роль - Вовы - играл Смирнов-Сокольский, я же изображал одного из солдат.

Октябрьскую революцию наша труппа встретила в Киеве, куда незадолго до этого поехала на гастроли. Тут мы застряли, так как попасть обратно в Москву уже не удалось. А когда, с благословения контрреволюционной рады, на Украину вступили кайзеровские войска, Гриневский решил податься в более спокойные места. Он избрал Польшу. Мне ничего не оставалось, как ехать с театром.

И вот мы в Варшаве, даем свои спектакли на русском языке. Увы! Театр успехом не пользовался. Зрительный зал пустовал, и очень скоро "Одеон" прекратил свое существование, а мы, артисты, остались, как говорится, у разбитого корыта.

Очень неприятно оказаться в чужом городе без копейки в кармане и не имея возможности вернуться на родину. С отчаянья и голода возьмешься за любую работу. Мне, однако, посчастливилось. Вскоре я узнал, что Александр Чинизелли набирает людей для передвижного цирка, и обратился к нему.

- Вы кто такой? - задал вопрос Чинизелли.

- Актер театра миниатюр.

- Такие мне не нужны. Прощайте. Впрочем... мне требуется билетер. Вот если бы вы...

Я не заставил долго себя упрашивать и сразу согласился. Я готов был сделаться конюхом, уборщиком, дворником - кем угодно, только бы иметь работу.

Александр Чинизелли был двоюродным братом владельца петербургского цирка Сципионе Чинизелли и арендатором большого каменного цирка в Варшаве. Уезжая на гастроли в Петербург, он передал антрепризу цирковому буфетчику Мрачковскому.

Став директором цирка, Мрачковский пришел к выводу, что это выгоднее, чем торговать пивом и бутербродами. Когда Чинизелли приехал обратно в Варшаву, он отказался вернуть ему здание. Обращение Чинизелли в суд ни к чему не привело, здание осталось за бывшим буфетчиком, а Чинизелли начал разъезжать с передвижным цирком-шапито по провинции.

Вместе с Чинизелли руководство цирком осуществляли И. С. Радунский и М. А. Станевский (Бим-Бом) - известные музыкальные клоуны. Чинизелли возглавлял художественную часть, Станевский взял на себя всю административную сторону, а Радунский - финансовую.

Программа в цирке была сильная. Отличную работу демонстрировали акробаты с подкидной доской - десять Кантоне. Чинизелли выводил на арену двадцать дрессированных лошадей и показывал высшую школу верховой езды. Талантливым, хотя и грубоватым клоуном был Фрико Станевский, ставший впоследствии главным директором всех цирков в буржуазной Польше.

"Гвоздем программы", как тогда выражались, были Бим-Бом. Трудно забыть эту талантливую пару! Как живой, стоит перед глазами красавец Станевский - "Бом". Он и на манеже был красив. Ничего утрированного, гротескового в его облике не было. Элегантный костюм, почти полное отсутствие грима - таким был внешний вид Бома. Только парики он менял, выходил то в рыжем, то в зеленом, то в красном. Эффектен был и Радунский - Бим с напудренным лицом в "бриллиантовом" клоунском комбинезоне, искрящемся при свете лампионов. Успех эта пара всегда имела огромный, хотя надо сказать, что от злобы дня они отходили все дальше и дальше, обращая главное внимание на музыкальное исполнение на эксцентрических инструментах.

Я исправно исполнял в цирке обязанности не только билетера, но и контролера, кассира, униформиста, был даже берейтором, помогал Чинизелли дрессировать лошадей. В цирке Чинизелли главное внимание обращалось на конюшню. В программу обычно включалось пять-шесть номеров с лошадьми. В каждом отделении было минимум два-три конных номера.

Закулисная часть цирка строилась так, чтобы лошади оказались в самых благоприятных условиях. Да и называлась закулисная часть "конюшней". Слово укрепилось в цирке прочно. И если кто-нибудь показывал свой номер неудачно, публика кричала ему: "На конюшню!" Кстати, и нынешний артист зачастую употребляет слово "конюшня" вместо того, чтобы сказать "закулисная часть". Такова сила традиции.

Люди в цирке Чинизелли были поставлены в условия более тяжелые, чем лошади. Почти все артисты - и мужчины и женщины располагались в одной гардеробной тут же в конюшне, где не было пи столов ни стульев. Одевались стоя и так же стоя гримировались.

Странными кажутся теперь нравы старого цирка. Многие артисты были очень суеверны. Участники воздушных номеров, например, перед тем как выйти на манеж, целовались - это они прощались на случай, если разобьются. Многие перед выходом крестились. Панически боялись в цирке цифры "13" - считалось, что она приносит несчастье. Обучение артистов нередко сопровождалось побоями, Чинизелли на конных репетициях разрешал себе замахиваться на взрослых и даже пожилых берейторов хлыстом. Грубо обращались также и с животными. Это нередко приводило к печальным результатам.

Вспоминается такой случай. У нас выступал со слонами дрессировщик Росси. Я каждый день навещал животных и угощал их морковью или яблоками. Слоны очень привязались ко мне, и, когда приставленный к ним старик рабочий заболел, мне пришлось некоторое время за ними ухаживать. Затем к слонам взяли другого служителя - молодого парня. Ему объяснили, как надо обходиться с животными, и сказали, что если почему-либо хочешь слона наказать, нужно дернуть его специальным крючком за ухо (это у слона самое чувствительное место).

Новый рабочий оказался человеком грубым и жестоким. Слонов он не любил и мучил их, дергая за уши чаще, чем нужно. Об этом в цирке знали, но никто не считал необходимым вмешиваться. На мои же протесты рабочий не обращал внимания. Развязка произошла в день отъезда Росси. Я вошел в вагон, куда грузили слонов, и вдруг увидел на полу лужу крови. Я страшно испугался, выбежал из вагона и позвал людей. Пришел Росси. Он сразу понял, в чем дело. Оказывается, когда рабочий находился в вагоне, один из слонов прижал его к стенке и раздавил. Дерево, железные перекладины - все было погнуто: с такой силой животное придавило к стенке вагона своего недруга.

А между тем слоны по своей натуре - животные добродушные и покладистые. Странно, но этакая махина очень боится мышей. Если слон увидит крошечную мышь, он может сорваться с цепи. Поэтому, когда слоны находятся в цирке, нужно следить, чтобы там не было ни крыс, ни мышей.

Работая в цирке, я, несмотря на все трудности, все больше влюблялся в это искусство и не мог уже без него жить. Мы своими руками сооружали легкое парусиновое здание шапито. Многочисленные канаты и веревки, которыми крепилась парусина, оставляли на руках царапины и мозоли, но зато как весело становилось на душе, когда под куполом вспыхивали яркие лампы, освещая посыпанный свежими опилками манеж. Артисты цирка шутя говорили, что манеж, на котором они работают, заколдован: тот, кто переступил его, уже не в силах с ним расстаться. В этой шутке немало правды.

Мечислав Антонович Станевский, видя мое усердие, сделал меня своим помощником. Но административная работа не очень увлекала меня. В это же время старый гимнаст Краузе начал формировать труппу для воздушного полета. Народу не хватало, и Станевский предложил мне:

- Вы, я вижу, прыткий, попробуйте, полетайте.

Не боги горшки обжигают! Почему бы мне и в самом деле не. попробовать полетать в воздухе, под куполом?

И вот я - гимнаст в труппе у Краузе. Вместе с другими затянутыми в трико молодыми людьми я выхожу на манеж и карабкаюсь по веревочной лестнице под купол, туда, где в туманной мгле поблескивают стальные тросы трапеций. Но - увы! - полетчик из меня получился неважный. Я это чувствовал и сам и вскоре попросился о выходе из труппы.

Но я уже не мог расстаться с мечтой стать цирковым артистом. Что ж, не получилось в труппе -попробую работать один. И через некоторое время я подготовил номер, который афиша называла "Десять минут между жизнью и смертью".

Он состоял из трех трюков, исполнявшихся высоко под куполом, на трапеции. Первый трюк заключался в том, что я балансировал на стуле, задние ножки которого были поставлены на два стакана, в свою очередь стоявшие на трапеции. Ап! Стаканы и стул выскальзывали из-под меня, я летел вниз, вслед за ними, но в последний момент удерживался на трапеции, цепляясь за нее ногами, Второй трюк был такой: я усаживался на стул, поставленный на трапеции, подбрасывал вверх папиросу, ловил ее ртом, закуривал и принимался читать газету. Третий трюк: я сидел на стуле, который опирался одной ножкой на стакан.

Номер имел успех, и, может быть, я и остался бы воздушным гимнастом, если бы не одно существенное обстоятельство. Дело в том, что работа в воздухе требует от артиста строгого режима: нельзя обедать позже двух часов, надо много гулять, отдыхать перед выступлениями. Я же был молод, легкомыслен, режима не придерживался, и кончилось тем, что я вынужден был расстаться с работой под куполом.

- Послушай, Эмиль,- сказал мне однажды наш цирковой факир Бен-Али,- почему бы тебе не стать иллюзионистом?

- Кем? Фокусником? Ни за что!

Такое категорическое утверждение имело свое основание.

Первый раз я увидел выступление фокусника Боско-второго на сцене маленького, теперь уже не помню какого, театрика. Этот фокусник был, так сказать, с "кулинарным" уклоном. Он приготовлял в цилиндре яичницу, потом неведомо откуда доставал кремовый торт, мгновенно превращал кофейные зерна в горячий клокочущий напиток. Подобным образом он накрыл целый стол и пригласил "почтеннейшую публику" отведать его кушанья. Все это показалось мне очень скучным.

Итак, вспомнив, какую тоску нагнало на меня выступление Боско-второго, я наотрез отказался от заманчивого, с точки зрения Бен-Али, предложения стать фокусником.

Интересной фигурой был этот Бен-Али. Появился он у нас в цирке в тот период, когда я был помощником у Станевского по административным делам. В мои обязанности входил подбор новых номеров. Я встречался с артистами, договаривался с ними о работе. Про Бен-Али (понятно, что это был псевдоним) мне сказали в Варшаве. Мне так горячо рекомендовали его, что я решил во что бы то ни стало заполучить эту загадочную личность, только что, как мне объяснили, перенесшую жестокий запой.

Я отыскал факира в каком-то подвальном помещении, где он лежал на кровати, уставившись в потолок. Выяснилось, что факир уже вторые сутки ничего не ел.

- Хотите работу? - предложил я. - Где?

- У Чинизелли.

- Двадцать процентов со сбора,- категорическим тоном произнес факир, спуская ноги с кровати.

- Хорошо,- ответил я, немного поколебавшись, и добавил:

- Что вам нужно еще?

- Халат, чалму и иголку.

Оказалось, что факир остался без костюма и реквизита. Я достал для него все, что было нужно, заказал литографированные афиши и привез факира в Вильнюс, где тогда гастролировал наш цирк.

Чинизелли, увидев Бен-Али, с сомнением покачал головой:

- Как вы договорились?

Я ответил, что Бен-Али просит двадцать процентов со сбора и на этих условиях я подписал контракт.

- Вы с ума сошли! - закричал Чинизелли.- Двадцать процентов! За что? Вы ничего не понимаете в цирковом деле! Вам бы, молодой человек, оставаться на конюшне.

Я обиделся и сказал что-то резкое. Обиделся и Чинизелли. Целую неделю он со мной не разговаривал.

Первое выступление Бен-Али должно было состояться в субботу. К концу дня я зашел к кассиру, чтобы узнать, как идут дела. Признаюсь, этот ответ поверг меня в смущение. Неужели Чинизелли был прав, а я по молодости и по горячности промахнулся? Но на второй день дела пошли лучше, а на третий на окошечке кассы появился аншлаг: "Все билеты проданы".

Бен-Али резко поднял сборы. Я торжествовал.

Однажды я столкнулся с Чинизелли у входа в цирк.

- Послушайте, молодой человек,- сказал Чинизелли, улыбаясь и потирая руки.- Хватит дуться. Мы решили дать Бен-Али не двадцать процентов, а тридцать!

Бен-Али именовал себя гипнотизером, хотя никакого отношения к гипнозу не имел. Он просто дурачил публику, но дурачил так живо, так весело, что никто на него не обижался. Например, он прокалывал иглами язык и руки не только себе, но и желающим из публики. Для этого он вызывал на манеж двоих помощников и, проколов им языки, соединял между собой цепочкой. Весь цирк гомерически хохотал, когда, взяв цепочку, Бен-Али начинал водить "проколотых" по манежу, и они послушно ходили за ним с высунутыми языками.

В числе трюков, показываемых "факиром", было "Распятие на кресте". На манеж выносили большой деревянный крест и к нему "прибивали" Бен-Али. Зрители ахали, слыша, как стучат молотки. Но распятый чувствовал себя совсем неплохо: он висел наподобие окорока или колбасы: его держал на кресте ловко замаскированный крюк, за который он цеплялся воротником, а гвозди можно было прибивать, это не имело никакого значения.

Был в репертуаре Бен-Али и коронный трюк всех "гипнотизеров" - каталепсия. Он приводил в "каталепсическое" состояние человека, клал его на- спинки двух стульев: головой на одну, пятками -на другую. Человек становился будто деревянный, на него можно было сесть и даже встать: но под костюмом человека находилась невидимая зрителям доска.

Конечно, для исполнения всех этих трюков Бен-Али заранее находил ассистентов из числа безработных, соглашавшихся ему помогать. Эти люди во время представления сидели в зрительном по вызову "факира" как будто бы выходили из публики. Платил им Бен-Али от рубля до пяти, в зависимости от трюка. "Каталепсия" проделывалась с постоянным партнером.

По сути дела, Бен-Али занимался обманом. Да и не он один был таким. Так же морочили народ все другие "индийские факиры", выступавшие не только в провинции, но и в крупных цирках. "С разрешения начальства" они занимались "гипнозом", глотали лягушек, гвозди и камни. Все это не имело ничего общего с подлинным искусством. Факиры приносили немалый вред, насаждая дурные вкусы, дискредитируя настоящих манипуляторов и иллюзионистов, среди которых было немало выдающихся мастеров.

Надо сказать, что рука у меня оказалась "легкой". После выступлений у Чинизелли дела у Бен-Али поправились, пошли в гору. Скопив изрядный капиталец, Бен-Али приобрел даже дом, кстати, тот самый, в подвальном помещении которого он некогда обитал.

Бен-Али продолжал уговаривать меня сделаться иллюзионистом. Его поддержал Станевский. Он даже дал адрес: Берлин, магазин фокусов Хорстера.

Признаться, я был несколько разочарован. Мне всегда казалось, что фокусники сами придумывают свои трюки.

А тут, оказывается, существуют магазины, где желающим предлагают готовые фокусы, где на прилавках и полках стоят всевозможные "таинственные столики",

"сундуки-молнии" и "неисчерпаемые ящики", где фокусы можно выбрать, точно галстуки или перчатки. Позднее я узнал, что это не совсем так и что всякий уважающий

себя фокусник сам придумывает все трюки, которые он демонстрирует перед зрителями, и что в магазин обращаются либо любители, либо такие начинающие артисты, как я.

Магазин фокусов Конрада Хорстера был известным, но не лучшим. Имелись другие, более солидные фирмы. Одна из них находилась в Ганновере. Ее владельцем был некий Баш. Красочные рекламные проспекты, отпечатанные на глянцевой бумаге, гласили, что у него "в 22 комнатах демонстрируются 5000 аппаратов и моделей". Баш любил, чтобы на плакатах его изображали в обнимку с чертом, который что-то нашептывал ему, по-видимому, сообщая новые трюки. Тут же рисовались смерть с косой и ангелочек, высыпавший из цилиндра цветы и карты. Такова была традиция.

Широкой известностью пользовались также фирмы Янос-Бартель в Гамбурге и Хоктис в Париже. Как бы там ни было, но под влиянием Бен-Али и Станевского я обратился к Хорстеру и приобрел у него свой первый "волшебный" аппарат. Он представлял собой небольшой ящик, ярко раскрашенный, на высоких ножках. Все стенки его открывались. К ящику были приложены чертежи с описанием трюка. Но приобрести в магазине "волшебный" ящик - мало, надо еще научиться им пользоваться. И вот, чтобы этому научиться, я поступил в "Адскую академию".

Иной читатель подумает, что я его мистифицирую: что это за "Адская академия"? Но такое "учебное" заведение существовало, оно помещалось в задних комнатах того же магазина Хорстера. Здесь опытные люди давали несколько практических уроков обращения с купленной иллюзионной аппаратурой. А когда ученик все как следует осваивал, ему выдавался специальный диплом об окончании этой "Академии". Такой диплом дали и мне. Есть диплом этой забавной, несмотря на устрашающее название, "Академии" и у моего коллеги - фокусника А. А. Вадимова (Алли-Вада), он также купил свои первые аппараты у Хорстера. Хорстер научил меня технике исполнения трюков, но, если так можно сказать, сюжет номера я придумал сам.

Свой номер я назвал "Омоложение", и заключался он в следующем. Из-за кулис появлялась старуха. Я приглашал ее в ящик. Старуха входила. Ящик закрывался. Я прокалывал ящик со всех сторон шпагами, вонзал сверху вниз пику, когда же шпаги извлекались, а ящик открывался, в нем вместо старухи оказывалась молоденькая девушка.

Моей помощницей была дочь Чинизелли - Матильда. Это она, одетая старухой, пряталась в ящик, а затем выходила из него преображенной. Первое время я больше всего боялся, как бы не задеть Тилли шпагами. Но Тилли была очень ловкой и гибкой девушкой, и она, собравшись в комочек, находилась в безопасном месте и умудрялась сбросить с себя костюм старухи и парик. Через некоторое время я научился мгновенно прокалывать ящик со всех сторон.

Мы усложнили трюк, сделали его более эффектным. Теперь, когда стенки ящика разваливались, Тилли появлялась из него в пышном белом платье с оборками и лентами, в модной шляпе с перьями, с зонтиком и собачкой в руках.

Номер "Омоложение" оставался в моем репертуаре долго.

Позже я проделывал его с двумя лилипутами. Изображая старуху, они становились друг другу на плечи. Этот же номер я в свое время разоблачил в печати, показав, как надо прокалывать шпагами ящик, чтобы не задеть разместившихся там лилипутов, куда прячутся костюм и маска старухи.

По совету Бен-Али, я обзавелся "восточным" халатом из золотой парчи с красным поясом и чалмой. Особенно я гордился халатом, который старался почаще распахивать, чтобы все видели его шелковую подкладку.

Единственно, что тогда терзало меня, так это то, что я никак не мог придумать себе звучный цирковой псевдоним. Моя собственная фамилия - Ренард - мне не нравилась, казалась мне недостаточно звучной. Я долго старался придумать что-нибудь оригинальное, звучное, короткое, сразу запоминающееся. Я завидовал Радунскому и Станевскому, которые нашли замечательный псевдоним "Бим-Бом", и мечтал подобрать что-либо в таком же духе. Все в цирке знали об этом и старались мне помочь. Каждый считал своим долгом предложить мне какую-нибудь фамилию, и так меня измучили этим, что в конце концов я начал прятаться от людей.

Как-то вечером после работы мы втроем: Станевский, его жена, Антонина Яковлевна Бабурина, и я - возвращались в гостиницу. Антонина Яковлевна в прошлом была женой богатого московского купца. Большая поклонница цирка, она влюбилась в Станевского, добилась развода с купцом и вышла замуж за Станевского. Ее увлечение мужем было так велико, что кафе, которое она открыла в Москве, на Тверском бульваре, она назвала "Бом". Кстати, об этом кафе упоминает А. Н. Толстой в своем романе "Хождение по мукам".

Мы шли по улице, и вдруг Антонина Яковлевна, поглядев на сверкающую огнями вывеску кинотеатра, прочитала:

- Ки... о! - Буква "Н" почему-то не горела.

- Что, что? - переспросил, не расслышав, Станевский.

- Ки... о! - повторила Антонина Яковлевна и вдруг засмеялась.- Вот вам отличный псевдоним,-обратилась она ко мне.- Не правда ли - оригинально? Ки... о!

Кио... Я готов был запрыгать от радости. Вот оно наконец то, что я искал. Таким образом, "Кио" - это просто неверно прочитанное женой Станевского слово "кино".

ГЛАВА II

Возвращение в Москву - "Индус" из Варшавы - Что может случиться с фокусником - "Зайцем" на буфере - Первый плакат - Акты фантастической иллюзии - Касфикис, Данте, Линга-Синг, Кефало -Европейский факир То-Рама - От Соколова-Нассо до Клео Доротти - Старые номера на новый лад -Требование времени.

В 1921 году я распростился с цирком Чинизелли и уехал в Россию.

Как бы ни были гостеприимны простые люди Польши, в которую меня занесло вихрем событий, я часто вспоминал московские бульвары, четверку бронзовых коней на здании Большого театра, памятник Пушкину - все то, что было так хорошо знакомо мне с детства. И поэтому, когда представилась первая возможность вернуться домой, я, не задумываясь, воспользовался ею.

Тепло проводили меня товарищи. И вот я сижу в вагоне поезда, тут же стоит мой иллюзионный ящик, рядом чемодан, в котором лежат халат и чалма. С каждым оборотом колес я приближаюсь к заветной цели - Москве.

Не скрою, я воображал, что меня встретят с радостью, как "европейского артиста" (ведь я все же работал в Варшаве!). Но представьте мое удивление, когда в Москве мне сказали:

- Кио? Иллюзионист? Обратитесь в Посредрабис, там вам помогут подыскать работу.

В этом не было ничего необычного. Разрушенное интервенцией и гражданской войной народное хозяйство страны нуждалось в восстановлении. Этим и занималась молодая Советская республика. Цирков в ту пору было мало, и большинство из них принадлежало еще частным хозяевам. Постоянной работы артисты цирка не имели. Устраивались там, где удавалось.

На первых порах мне в Москве повезло. Я получил приглашение на десять выступлений в сад "Аквариум", где было некое подобие мюзик-холла. Потом я перешел в "Эрмитаж", где выступал в одной программе с Владимиром Яковлевичем Хенкиным и известной исполнительницей цыганских романсов Тамарой Семеновной Церетели. Здесь же, в "Эрмитаже", я снова встретился с Г. И. Афониным, который с трудом узнал в загадочном "индусе" из Варшавы маленького скромного актерика из театра "Одеон". Получал я в цифровом отношении астрономическую сумму - три с половиной миллиарда. Но, увы, деньги стоили очень мало.

Работая в "Эрмитаже", я был относительно спокоен за свое будущее. Оно рисовалось мне в самых радужных красках. Еще в "Аквариуме" меня увидел директор Тамбовского городского сада и пригласил к себе на гастроли. Мне это чрезвычайно польстило: ведь не каждого артиста приглашают директора провинциальных садов! "Вот что значит, думал я, европейское имя!" В мечтах я рисовал себе чуть ли не триумфальное шествие по стране. Радовалась и моя новая помощница - артистка театра "Кривое зеркало" Лиция Дагмар, заменившая Матильду, которая осталась в Варшаве.

Полные надежд и оптимизма, мы приехали в Тамбов.

Первое выступление. Дагмар в ящике. Я прокалываю ящик шпагами - и вдруг... Я никогда не ожидал, что это может случиться. Откуда-то из публики выскочил вертлявый мальчишка, настоящий бесенок, и не успел я опомниться, как он поднял верхнюю крышку ящика и посмотрел, что там делается. Ничего страшного, в сущности, не произошло, мальчишка тут же захлопнул крышку. Но на меня, еще недостаточно опытного актера, это сильно подействовало. Я скомкал номер и ушел за кулисы очень расстроенным. В этот момент я проклинал себя за то, что послушал Бен-Али и стал иллюзионистом... Уж лучше бы остался я в цирке конюхом...

Сгоряча я пошел к директору парка и сказал, что выступать больше не буду. Со мной произвели расчет за один день. Но денег оказалось так мало, что передо мной и моей помощницей встала проблема: как добраться обратно до Москвы?

Я купил один билет до Козлова (ныне Мичуринск), усадил Дагмар в поезд, поручив ее попечению наш иллюзионный ящик, а сам направился к стоявшему на путях товарному составу. Когда товарный поезд тронулся, я забрался на буфер. Но "зайцем" я оказался неумелым. На первой же остановке меня заметили и согнали. "Европейскому" иллюзионисту пришлось пережить несколько неприятных минут. Я чистосердечно объяснил кондуктору, что я артист, в Тамбове "прогорел" и теперь, не имея денег, пробираюсь до Козлова на "заячьем положении". Кондуктор оказался человеком отзывчивым. Он проявил интерес к моей работе и не только позволил доехать до Козлова, но и угостил кипятком с сахаром.

В дороге, обдуваемый со всех сторон ветерком (меня пристроили на открытой платформе), я постепенно остыл, успокоился и уже жалел, что так поспешно покинул Тамбов. Но делать было нечего. Я доехал до Козлова, где Дагмар уже ждала меня на станции. Глаза ее были заплаканы. Она очень за меня беспокоилась.

Я боялся, что мы не найдем в Козлове работы. Но опасения, к счастью, не оправдались. Отработав в Козлове и понемногу оправившись от потрясения, мы поехали в Ярославль.

Случай с мальчишкой послужил для меня хорошим уроком. Он впервые заставил меня серьезно задуматься над своей работой, Я начал пополнять репертуар. В самом деле, фокус должен заинтересовать и поразить публику и уж, конечно, ни при каких обстоятельствах не должен быть разгадан публикой (во всяком случае, не должен быть разгадан сразу же), иначе фокус просто перестанет быть интересным.

Что же требуется для этого? Прежде всего быстрый темп при исполнении трюка, темп, но не суетливость. Следует так продемонстрировать аппаратуру, поворачивая и раскрывая ее со всех сторон, чтобы публика "все" увидела и поняла, что от нее ничего не скрывают, но в то же время и не обнаружила бы профессиональных тайн. Здесь дело решают буквально доли секунды. Недодержи - и зрители будут недовольны, они еще не все успели рассмотреть, передержи - и "тайна" фокуса, увы, будет раскрыта.

Что такое выступление фокусника? Демонстрация ловкости и изобретательности. Фокусник как бы говорит зрителям: сейчас я вас буду обманывать, ловите меня, а зрители ему отвечают: сейчас мы тебя поймаем. И начинается игра, требующая от обеих сторон внимания. Но зрителей сотни, а фокусник один, и победа непременно должна быть на его стороне, вот почему его аппаратура должна быть всегда в безукоризненном состоянии, должна работать безотказно.

Но этого мало, фокусник обязательно должен обладать актерским дарованием, чтобы в нужный момент суметь отвлечь внимание зрителя от производимых манипуляций, да так, чтобы сам зритель был уверен, что он все время внимательно следит за показываемыми опытами. Тогда никакие мальчишки не опасны: пущенные по ложному следу, они будут разоблачать как раз то, что фокусник и сам рад разоблачить.

Ну, а если кто-нибудь действительно догадается, как делается фокус, и разоблачит его? И это не очень страшно, тогда следует превратить фокус в шутку и сделать вид, что ты и сам хотел такого разоблачения. Но обязательно следует понять, что послужило причиной разоблачения, и устранить эту причину, иначе все фокусы могут быть разгаданы.

Наши дела поправлялись, но не настолько, чтобы мы могли считать себя вставшими на ноги. И даже позже, когда мне стали платить за выступления больше, наше материальное положение далеко не улучшилось.

По тогдашним условиям, эстрада, на которой мы работали, платила лишь за выступления. Все же, что было связано с номером - костюмы, реквизит, плакаты и прочее,- приходилось изготовлять на собственные средства. Это усложняло работу, не давало широко развернуться. И часто, чтобы сделать какой-нибудь аппарат или занавес, я отказывал себе в самом необходимом. Вот и сравните положение сегодняшнего молодого артиста цирка или эстрады, для которого заказывают репертуар, изготовляют реквизит, приглашают режиссера, художника, композитора и который, наконец, имеет постоянную работу, с положением артистов, ищущих контрактов и обязанных все делать сами. Это ведь тоже один из наглядных примеров организационного и художественного роста цирка и эстрады.

Помню, меня пригласили в Рязани на открытие сада, но я не мог принять приглашения: не было приличного костюма для встречи с директором сада. Неудобно же было "европейскому" фокуснику появиться перед администрацией с продранными локтями и в брюках, украшенных понизу бахромой. Все, что я заработал перед этим, ушло на рекламный плакат, а на плакате этом был нарисован толстый, жирный вопросительный знак и около него маленький человечек в чалме.

Я помню артиста - фокусника Дика Картера. Он всегда ходил во фраке, в котором выступал. И не потому, что был франтом, а потому, что не имел другого костюма.

В 1923 году после работы в провинции я приехал в Петроград.

Старожилы хорошо помнят Народный дом на Петроградской стороне. Здесь по соседству с Зоологическим садом на обширной парковой территории возвышались "американские горы" (в Америке они называются "русскими"). По их крутым, почти отвесным спускам непрерывно скатывались вагонетки с любителями острых ощущений. Были в Народном доме и разные другие аттракционы: "кривые зеркала", качели, карусели, тиры. На открытой сцене в парке и в Железном зале давались эстрадно-цирковые представления. Здесь-то и начались мои гастроли.

После окончания гастролей в Народном доме я стал работать главным образом по кинотеатрам.

В те годы существовала традиция: после сеанса убирали экран, раздвигали занавес - и начинался "дивертисмент". Программа его обычно состояла из трех-четырех номеров. Выступали певец или певица" балетная пара, куплетист и в заключение обычно шел цирковой номер. Были зрители, которые ходили в кино не для того, чтобы посмотреть фильм, а чтобы послушать концерт.

У входа шла бойкая торговля сливочными ирисками, семечками и штучными папиросами. Тут же шныряли беспризорники. В зрительном зале рядом с красными косынками работниц мелькали кожаные шляпки "совбарышень", между кепками виднелись котиковые ермолки "частников" -торговцев и кустарей.

Зрители вполголоса подпевали исполнявшимся со сцены куплетам "На злобу дня".

Вот в квартиру позвонил молодчик, Говорит, проверить надо счетчик.

Смотришь, оказался хулиганом... аном, Тычет в вас заряженным наганом... аном.

Был самый расцвет нэпа.

Я давал в "Титане", "Колизее" и других крупных кинотеатрах на Невском проспекте после сеансов "акты фантастической иллюзии". Все свободное время я посвящал созданию репертуара.

День мой складывался так: утром я шел в "Совкино" узнать, где мне предстоит работать, днем репетировал, вечером выступал, а после этого ехал на извозчике на Петроградскую сторону. Там жил знакомый столяр. По моим чертежам он изготовлял аппаратуру, а я ее сам раскрашивал, до рассвета, бывало, возясь с кистями и красками.

Наряду с "Омоложением" другим большим номером в моем репертуаре стал трюк под названием "Человек-молния".

Мне связывали руки и ноги и сажали в большой мешок. Затем мешок в свою очередь завязывали, запечатывали и помещали в сундук. Крышку забивали гвоздями, а весь сундук обвязывали веревками. Все делалось очень тщательно, добросовестно, и, казалось, нет никакой возможности человеку выбраться из этого сундука. Одна из моих помощниц хлопала в ладоши: "Раз... два..." - произносила она, и на счете "три" я уже появлялся в зале. Сундук развязывали, мешок распечатывали и в нем оказывались две женщины - две мои помощницы.

Проделывал я и такой фокус.

Мне давали свечку, и я укладывал ее в футляр. Затем на сцену вызывали кого-либо из зрителей и просили подержать футляр. Я брал пистолет, набрасывал на него цветной шелковый платок и стрелял. Платок при выстреле исчезал. Тогда я просил стоящего на сцене открыть футляр. К всеобщему удивлению, платок, который только что был у всех на глазах, лежал в футляре, а свечка... свечка пропала.

После этого между мной и вышедшим на сцену зрителем происходил следующий разговор:

- Отдайте свечку,- говорил я.

- Но я не брал ее,- отвечал обычно зритель.

- Как же не брали, когда я точно знаю, что она у вас. - Уверяю...

- Гражданин, свечка у вас в кармане.

Зритель поспешно хватался за карман и при общем смехе извлекал оттуда свечку.

Заставить свечку исчезнуть из футляра было не очень трудно: нажим специальной, не видимой зрителю пружинки - и свеча складывалась и уходила в дно футляра. Так же появлялся в футляре платок. Но вот подложить зрителю в карман свечу, когда он находился на сцене, при полном свете, когда публика внимательно смотрела за моими действиями, для этого необходима была ловкость. Я сосредоточивал общее внимание на футляре, как будто бы в нем заключалось все дело, делал вид, что ужасно волнуюсь из-за того, что "тайна" футляра может быть разоблачена, а сам тем временем подкладывал свечу в карман зрителю.

Вообще хорошо, когда два-три фокуса соединены вместе, это всегда поражает публику: исчезал платок, но тут же он оказывался в футляре, исчезала свеча, но она оказывалась в кармане у зрителя. И кроме того, возможная неудача одного трюка восполняется удачей другого.

Участие зрителей почти в каждом трюке делало мои выступления живыми, веселыми. Зрители, как это известно фокусникам, любят своими руками потрогать реквизит, убедиться, что тут нет никакого "мошенства". Со всех сторон сбегались добровольные помощники, когда я исполнял номер "Человек-молния", чтобы удостовериться, действительно ли Кио сидит в мешке. Они, как писал рецензент, "не позволят себя обмануть! Раздувая ноздри, они изучают мешок: на вкус, на крепость, на запах", В 1924г - 1925 годах число моих постоянных помощников доходило уже до десяти человек. Это был целый ансамбль. Свой номер мы обставляли, по мере возможности, с изрядной пышностью. В этом смысле я брал пример с тех многочисленных заграничных фокусников, которые являлись почти непременными участниками каждой эстрадной и цирковой программы.

Расскажу о некоторых из них.

Представьте себе сцену, задрапированную темными, мрачными сукнами. В центре на пьедестале - человеческий скелет. Слева и справа на столиках черепа. По сцене бесшумно скользят молодые женщины, одетые "чертиками" с хвостами и кокетливыми рожками.

Подобной "чертовщиной" обставлял свой номер иллюзионист Констано Касфикис.

Есть такой трюк: "Летающая дама". Женщина ложится на кушетку, лицом к зрителям. Затем кушетку убирают, и женщина остается "висеть" в воздухе.

Этот трюк Касфикис первым стал подавать как "сеанс гипноза". Он проделывал над своей ассистенткой "пассы", будто бы усыпляя ее, и та, погружаясь в шн, медленно поднималась в воздух.

Эффектное зрелище! Женщина лежит, облокотившись на правую руку... Глаза закрыты... Она парит в воздухе...Под ней ничего... Одно пространство...

Между прочим, трюк этот совсем не нов. Под разными названиями - "Летающая дева", "Девушка в воздухе", "Дочь воздуха" и даже "Мальчик, парящий в пространстве" - его исполняли еще в прошлом веке. Описание этого трюка я нашел в книге "Тайны новейших кудесников спиритизма, волшебства, магии и пристидижитации", изданной в Петербурге в 1893 году.

Там говорилось: "Девушка в воздухе" исполняется с особенными механическими снарядами. К толстому стержню приделана согнутая и обитая мягким стальная пластинка с тремя прикрепленными к ней ремнями. Они обхватывают тело исполнительницы. Стержень поднимается из-под пола с помощью домкрата.

Тот же самый домкрат, тот же самый стержень остались в этом трюке до наших дней. Только ремни, охватывавшие тело исполнительницы и поддерживавшие его в горизонтальном положении, заменены более удобным металлическим "корсетом".

Но вернемся к Касфикису. При всей "таинственности", которой он окружил свой номер, в его выступлении было нечто такое, что смягчало эту "таинственность", делало ее какой-то несерьезной. Может быть, в известной степени этому способствовал шутливый разговор, который Касфикис вел, демонстрируя свои трюки. Грек по национальности (он был сыном рыбака), Касфикис говорил на забавном, ломаном языке. Нельзя было не улыбнуться, слушая, как смешно он коверкал слова. Нередко, к сожалению, Касфикис шел по пути откровенного шарлатанства. Например, он объявлял сеансы "массового гипноза публики", хотя о гипнозе имел самое смутное представление. "Гипнотизируемые", якобы в состоянии гипнотического сна, выполняли все приказания "гипнотизера": лазили на стол, делали вид, что перепрыгивают через лужи, отбивались от воображаемых пчел, пели, танцевали. В Баку в цирке Касфикис объявил, что в свой бенефис он расскажет, как организовать сеансы гипноза. И он действительно это сделал.

- Граждане,- сказал Касфикис, выйдя на арену,- если вы хотите делать то же, что и я, пойдите на биржу труда, наймите там безработных, прорепетируйте с ними день или два, и можете выступать.

За такую откровенность публика едва не отколотила и "гипнотизера" и "гипнотизируемых".

Надо сказать, что Касфикис едва ли не первый из иллюзионистов с крупной аппаратурой вышел на цирковую арену (до этого фокусы показывались только на сцене).

Иллюзионисту очень нужны кулисы и задник. Ведь многие фокусы показываются при помощи так называемого черного кабинета, то есть черных кулис и задника, особым образом подсвеченных, в которых "исчезают" одетые в черное ассистенты. Да и другие фокусы легче сделать на сцене, чем на арене, где зрители сидят вокруг и где очень трудно что-нибудь спрятать. Характерно, что почти ни один из известных заграничных иллюзионистов на арене не выступает, они боятся арены. Только наши артисты-фокусники постоянно работают в цирках. Но от этого уровень их мастерства резко повысился.

Что же касается Касфикиса, то он, выступая на арене, выстраивал специальную палатку, отчасти заменяющую ему сцену. В начале тридцатых годов Касфикис уехал за границу и вскоре погиб от своих же "волшебных" ящиков. Они упали на него сверху и разбили ему голову. Выступающая сейчас в советских цирках иллюзионистка Клео Доротти была когда-то главной ассистенткой у Касфикиса.

В числе крупнейших иллюзионистов того времени надо назвать немца Данте. Он выходил в окружении 10-12 миловидных девушек, одетых в китайские наряды, с пестрыми веерами в руках. Одет был Данте во фрак, но лицо, украшенное остроконечной бородкой; он явно гримировал "под Мефистофеля".

Зрители с интересом следили за работой этого фокусника, Стоило, например, ему дотронуться своим "магическим жезлом" до кончика носа ассистента, как из носа начинала бить фонтаном вода, у другой ассистентки она била из уха, у третьей из головы, у четвертой из подбородка. Этот эффектный трюк после него, кажется, никто не исполнял.

Был у Данте и такой трюк. Он ставил посреди сцены палку, надевал на нее нарядное платье -и палка вдруг "оживала", превращалась в красивую молодую женщину. Завершалось представление показом "Загадочного домика", тут же составлявшегося из стенок; из этого домика вдруг один за другим появлялись пять или шесть человек.

Запомнились выступления "загадочного индуса" Линга-Синга. Он доставал из воды песок, который, к всеобщему удивлению, оставался сухим. Другой фокус состоял в том, что Линга-Синг перемешивал три сорта песка и мгновенно отделял песок одного цвета от песка другого цвета. Он же проделывал трюк "прокалывания" - "прокалывал" иглой трех девушек и "продевал" сквозь них длинную цветную ленту.

Этот трюк не очень сложен: иглу делают из легко гнущегося металла, а девушки надевают специальные пояса, по которым игла скользит. Так вот, когда фокусник делает вид, что он прокалывает на самом деле, игла обходит вокруг пояса и выходит наружу. Конечно, трюк требует тренировки и умения направить иглу, иначе она застрянет. Я сам исполнял этот трюк и репетировал его около шести месяцев, прежде чем научился мгновенно "прокалывать".

Широкой известностью пользовался американский иллюзионист Кефало, но я его, к сожалению, не видел.

Особо я хочу рассказать о европейском "факире" То-Рама, гастроли которого проходили в советских цирках в 1926-1927 годах. Они сопровождались широковещательной рекламой. "Я так хочу" - этот девиз То-Рама, напечатанный жирным шрифтом, бросался в глаза со всех афишных столбов и заборов. Там же был изображен человек в чалме и плаще-накидке, худощавый, с узким лицом и глубоко посаженными глазами.

Выступления То-Рама (по-санскритски То-Рама означает "повелитель") обставлялись поистине удивительными эффектами. Он, например, требовал, чтобы при его появлении на сцене и в зрительном зале воцарялось гробовое молчание. Газеты писали, что То-Рама в этот момент "отдается в распоряжение своей воли". Все приказания помощникам давались кивком головы. По этому молчаливому знаку ему подносили длинные иглы, которыми он прокалывал себе предплечья и в таком виде, с вытянутыми вперед руками, спускался со сцены, медленно проходя между рядами. "Тш-ш-ш" - неслось в этот момент со всех сторон.

Затем. То-Рама одним только взглядом "укрощал" кроликов, куриц, дикого орла, удава, крокодила и, наконец, львов. Куриц он клал крокодилу в пасть, а львов заставлял покорно ложиться у ног и принимать из рук куски мяса.

То-Рама выдавал себя за какого-то "сверхчеловека", обладателя необыкновенной гипнотической силы. По этому поводу много писалось. На самом же деле все трюки с животными, якобы приводимыми То-Рама в состояние окаменелости, представляли собой дрессировку. То-Рама хорошо изучил некоторые особенности животных и птиц. Он знал, например, что если курицу положить на спину, кверху лапками, и прижать ей клюв, то через некоторое время курица закроет глаза и оцепенеет. То же относится и к другим птицам, в том числе и к орлу. Что же касается прокалывания иглами, то этот трюк требует знания анатомии тела, в этом случае можно прокалывать себя так, что не будут задеты кровеносные сосуды и нервы. Хочу заметить, что подобный очень неэстетичный опыт проделывали все старые факиры, и в том числе уже известный читателю Бен-Али.

До сих пор я говорил только об иностранных иллюзионистах. Что же представляли собой мои русские коллеги?

У большинства наших фокусников в ту пору еще не было сколько-нибудь значительных достижений. Оно и понятно. Советское цирковое искусство находилось еще в периоде становления. Фокусники довольствовались исполнением старых трюков.

Вот один из них - "Полет часов".

Манипулятор просил у кого-либо из Присутствующих часы. Ему их вручали, и фокусник, как бы случайно, ронял часы на пол. Они разбивались. Фокусник извинялся и говорил, что сейчас поправит дело. Он собирал с пола рассыпавшиеся колесики и винтики, клал в ступку и принимался толочь. Неожиданно раздавался взрыв, из ступки поднималось красное пламя, и торжествующий фокусник извлекал оттуда совершенно целые часы.

Этот трюк был в ходу у многих исполнителей. Некоторые заменяли ступку цилиндром, и тогда фокус начинал называться "Мастерская часов в шляпе". Однако существо его от этого не менялось. Мастерство фокусника здесь заключалось в том, что он должен был суметь заменить взятые у зрителя часы на свои, которые он и толок в ступке. Таким же популярным был трюк со свечкой, которую одни фокусники называли "заколдованной", другие - "загадочной".

Некоторые старые номера перелицовывались на новый лад. Так, фокусник Д. В. Тейде, выступления которого проходили под лозунгом "От суеверия к науке", демонстрировал уже не просто "заколдованную свечку", а "свечи ТЭЖЭ". Трюк с часами именовался у него "Часы прогульщика". Тот же Тейде комментировал самый обыкновенный номер с исчезающими кольцами, которые о"н брал у публики, таким образом: "Уничтожение колец как наследие прошлых предрассудков о браке". Некий Дацар демонстрировал и разоблачал евангельские чудеса.

Конечно, все это было очень наивно, но все же нельзя не отметить активного стремления фокусников к современности, стремление служить своим искусством делу агитации и пропаганды за новый быт.

Но был среди русских фокусников один замечательный мастер - это Павел Алексеевич Соколов-Пассо. По справедливости могу сказать, что равного ему в манипуляции, то есть в ручной работе, я никогда больше не встречал.

На сцену выходил плотный, невысокого роста пожилой человек с рыжими усиками. Он был одет во фрак, но этот костюм как-то совсем не вязался с его простым обликом. Его сопровождала ассистентка - женщина лет сорока. Были у Пассо

кое-какие аппараты, но сильнейшей его стороной была ручная работа. (Когда фокусника хотят похвалить, то говорят, что "кисть у него железная, а ладонь бархатная".) Его "полчаса в мире иллюзий" доставляли истинное удовольствие любителям этого рода искусства. Он показывал фокусы с шариками и платками, но особенно любопытные трюки проделывал с картами.

Рассказывают, что немецкий фокусник Гофцинзер, которого прозвали "королем карт", знал более пяти тысяч карточных фокусов. Думаю, что в репертуаре Соколова-Пассо их было больше. Это был настоящий самородок, пожалуй, единственный в своем роде. Он работал одновременно с двумя колодами карт, которые мгновенно появлялись и исчезали у него в руках. Карты "вытаскивались" из "носа", "уха", "рта" зрителей, они летали по воздуху, уменьшались и увеличивались в размерах. Известно, что карты все время находятся в руках у фокусника, но он так быстро перемещает их между своими пальцами, что они перестают быть видными зрителям. Попробуйте проделать это хотя бы с двумя-тремя картами - и вы тогда оцените мастерство Пассо, манипулировавшего с двумя колодами.

К сожалению, Пассо не хватало культуры, в частности он плохо разговаривал на сцене, а это для фокусника имеет очень большое значение.

В те же годы начинал свою работу Алли-Вад (Александр Алексеевич Вадимов) - "человек с таинственными руками", как писалось в афишах. Бывший драматический актер, прошедший обучение в "Академии белой и черной магии" Хорстера, он, как и Соколов-Пассо, также в совершенстве обладал техникой манипуляции. Блестящим манипулятором показал себя Марчес, специалист по "загадочным кольцам". Он соединял и разъединял их с такой быстротой, что трудно было уследить за его движениями.

Известно, что одно или несколько колец имеют "секрет", то есть они при помощи пружины раздвигаются, давая возможность кольцам входить одно в другое. Просто? Но сделайте это вы - и без большой тренировки вы непременно попадетесь. Нужна действительно необычайная ловкость и сила пальцев, чтобы добиться успеха. Я вам раскрываю секрет: одно из колец у Марчеса имеет специальную пружину, теперь попробуйте поймать его, когда он вставляет кольцо в кольцо. Убежден, что это вам не удастся.

Заслуженным успехом у зрителей пользовалась артистка Клео До'ротти (Клавдия Григорьевна Карасик), ученица и ассистентка Касфикиса. Клео Доротти широко пользовалась в своем иллюзионном номере трансформацией.

Позже, в тридцатых годах, под руководством Доры Орнальдо, жены известного гипнотизера, был создан экспериментальный иллюзионный театр. В нем были поставлены две пьесы: "Тысяча первая ночь Шехерезады" и "Человек-невидимка" (по Г. Уэллсу). По ходу действия здесь в воздух поднимались столы, стулья, лампа и даже кушетка. Появлялись и исчезали вазы с цветами. Все это строилось на использовании так называемого "черного кабинета", другими словами, все делалось людьми, одетыми в черное, и на фоне черного бархата. К сожалению, литературное качество пьес оставляло желать много лучшего.

Порой фокусники соперничали между собой не столько по части трюков, сколько по "антуражу". Если иллюзионист Каспарди выходил с четырьмя помощниками, то Тафт - с пятью. Если А. Бернардини и его ассистентка Анина подавали свое выступление как вечер "египетских, индийских, тибетских тайн", то некий Кротон де Ридерс, он же "человек-наука", именовал себя "разоблачителем тайн египетских жрецов, факиров, браминов и йогов". Очевидно, для большей убедительности в афишах подчеркивалось, что Кротон де Ридерс выступает в "стильном бухарском серебряном костюме" и что сцену он "декорирует собственными плюшевыми занавесками". Тот же Данте, чтобы "поднять себе цену", привозил большое количество реквизита, но лишь немногие знали, что добрая половина его представляла собой... пустые ящики. Они стояли в коридорах мюзик-холла "мертвым грузом".

В антрактах зрители осматривали эти ящики и искали в них секретов, а их не было, так как эти ящики даже не выносились на сцену. Но зато иллюзионист писал в афише: "Три вагона реквизита".

На афишах для привлечения публики рисовались змеи и летучие мыши, черепа с костями и встающие из могил мертвецы.

И я не отличался от моих коллег. Забавно, с нынешней точки зрения, выглядят мои афиши двадцатых годов. В них "европейский иллюзионист" Кио обещал показать на своих представлениях много чрезвычайно интригующего, вплоть до "казни через повешение". Наряду с "уничтожением закона о силе тяжести" (под этим я подразумевал "летающую даму") предусматривались и такие сверхъестественные события, как "наводнение в зрительном зале" и "ловля живой рыбы среди публики". Признаться, я и теперь нахожусь в затруднении относительно некоторых разрекламированных мною в тот период трюков: как, например, сделать в зрительном зале наводнение? Честное слово, я до сих пор этого не знаю.

Вот еще один случай. Он тоже очень характерен для нравов того времени. В 1925 году, когда я уже имел в своем репертуаре целый ряд номеров, мне сообщили, что со мной хочет познакомиться Касфикис. Не скрою, я был польщен.

Встреча произошла. Касфикис был чрезвычайно любезен. Он наговорил мне много комплиментов и в заключение предложил объединить оба номера - его и мой.

- Вы будете моим помощником,- благосклонно сказал он.

Я не был тогда искушен в таких делах и не понимал истинного намерения Касфикиса: уничтожить меня, как конкурента. Я посоветовался с Смирновым-Сокольским. Он категорически запротестовал против сделки и принял все меры, чтобы она не состоялась.

ГЛАВА III

Жизнь на колесах - Ярмарка - народное торжище - Живые русалки и женщины-пауки - Как глотают лягушек- Способ сделать себя несгораемым - Вкус шпаги - В домике на окраине - Сила гипноза -История с профессором Кругловым - Украденные часы - В дни событий на КВЖД - Иллюзионное искусство египетских жрецов - Разоблачитель спиритов Гарри Гудини - Слезы иконы - Из провинции в Ленинград - По методу профессора Беккера - "Балаган на Невском".

Конец двадцатых и начало тридцатых годов я провел в разъездах по стране. Куда только не забрасывала меня артистическая судьба! Я выступал на просторных, отлично оборудованных сценах и на скрипучих подмостках маленьких клубов, в музыкальных раковинах и в самых обыкновенных сараях, наспех приспособленных под выступления. Как в калейдоскопе, мелькали города Урала, Сибири, Дальнего Востока. Мы обслуживали такие станции, как Зима, Ерофей Павлович...

Мы приезжали утром в какой-либо населенный пункт, распаковывались, вечером выступали и, отработав, немедленно ехали дальше. Мне нравилась такая беспокойная жизнь. Во время этих поездок я как бы снова, теперь уже практически, проходил курс географии страны.

Я видел города, где новое уже давно властно вторглось в жизнь, и глухие, далекие уголки, где в ту пору еще сохранялся старый провинциальный уклад.

Тот, кто бывал в двадцатых годах в этих маленьких городках, наверное, хорошо помнит их облик. Дома, покрытые черепицей, заборы, канавы, деревянные мостки для прохожих. На главной улице - булыжник. Летом между камнями пробивается трава. Подует ветер и понесет по улице клочки сена, обрывки бумаги...

В таких городках часто устраивались ярмарки. Они представляли для меня особый, я бы сказал, профессиональный интерес. И не столько сами ярмарки, сколько ярмарочные развлечения.

Представьте себе теплый весенний день. Облака, плывущие в голубой вышине, капли, падающие с крыш и деревьев. А на широкой, пригретой солнцем базарной площади - говор и смех, веселые звуки гармоники, писк свистулек. Цветистые шатры каруселей, взлетающие высоко в небо качели... Ярмарка - любимое народное торжище. Здесь, на площади, можно было увидеть комедию с Петрушкой, с "козой-барабанщицей". В толпе ходили шарманщики с попугаями, у которых каждый желающий мог приобрести билетик со "счастьем". Бородатые цыгане-поводыри водили на цепи медведей, показывавших, как валяется по земле пьяный и как пудрится", глядясь в зеркало, кокетливая красавица.

Нередко на ярмарках появлялись фокусники. Фокусы, которые они показывали, не были особенно сложны, но они были забавны и очень нравились невзыскательной публике. Почему-то большинство из ярмарочных артистов объявляли себя учениками известного итальянского фокусника Пинетти.

Вот фокусник обводит взором обступившую его толпу и спрашивает:

- Нет ли здесь, граждане, влюбленных? Толпа молчит. Но фокусник не теряется.

- Сейчас мы проверим,- говорит он.

Откуда-то достается стеклянная трубочка. Фокусник показывает ее зрителям. В трубочку налит подкрашенный спирт. Фокусник объясняет, что если эту трубочку возьмет в руки влюбленный, то спирт начнет кипеть.

- Кто хочет испытать? - обращается фокусник к зрителям.- Может быть, вы?

Кто-то берет трубочку в руки. Спирт не кипит.

- Ну, а вот вы, молодой человек? - предлагает фокусник.

Как только молодой человек, к которому обратились, прикасается к трубочке, подкрашенная жидкость начинает бурлить, клокотать и даже подниматься до краев сосуда.

- Эге, вот кто, оказывается, влюблен! - заявляет фокусник и грозит пальцем. Толпа смеется.

Тут же на ярмарке демонстрировались "феномены XX века", "живые русалки" и "женщины-пауки".

Они помещались в отдельных будочках. Вход туда закрывали пестрые занавески. Зрители входили в такую будочку, и перед их взором представал постамент, сделанный в виде треножника, а на нем русалка либо огромный паук с женской головой. Русалка двигала своим длинным чешуйчатым хвостом, а паук шевелил мохнатыми лапами.

- Говорящая наяда с острова Транидада, отвечает на все вопросы, курит папиросы, спит в лохани, можете убедиться в этом сами,- такое объяснение давал стоящий рядом хозяин балагана.

Или же:

- Заморский паук, не имеет ни ног ни рук, не спит, не питается, а, как видите, улыбается.

Секрет этого иллюзиона был прост. Между ножками треножника под особым углом

прикреплялись зеркала. Они образовывали своего рода трехгранный ящик, в котором сидела исполнительница. Голова ее была просунута в отверстие, сделанное посреди постамента и замаскированное картонным или матерчатым туловищем русалки или паука. Зрителям, стоявшим в отдалении, благодаря зеркалам казалось, что между ножками - пустота. Жалкое, убогое зрелище!

Самые разнообразные фокусники подвизались на ярмарках. Здесь можно было увидеть "людей-аквариумов", "королей огня", шпагоглотателей.

"Люди-аквариумы" выпивали одну за другой десять бутылок воды и тут же, запрокинув голову, фонтаном извергали ее обратно. Они же глотали живых лягушек, рыбок и тем же путем выбрасывали их назад. Я видел однажды человека, который проглотил целое яйцо и тут же, улыбаясь, возвратил его обратно.

Понятно, что подобного рода малоэстетическое "глотание" не имеет никакого отношения к искусству. Здесь просто демонстрируется умение управлять своим желудком, которое достигается путем долгой тренировки. Таким людям, например, ничего не стоит извергнуть фонтаном воду - для этого надо лишь надавить на диафрагму. На финал обычно проделывается такой трюк: уйдя за кулисы, исполнитель выпивает керосин, затем снова появляется перед зрителями, подносит ко рту

зажженную спичку и... самое настоящее пламя вырывается у него струей изо рта. Он направляет огненную струю на факел, и факел, предварительно смоченный керосином, воспламеняется.

Удивительные, на первый взгляд почти невозможные трюки проделывали "короли огня". Они брали в руки горячие угли и раскаленное железо, водили им по лицу и обнаженному телу, становились на него голыми ногами, пили кипящее масло, расплавленный свинец - и все это без видимого для себя вреда. Один такой "несгораемый", которого я наблюдал на ярмарке, откусывал раскаленное железо зубами, точно какой-нибудь бутерброд.

О том, как сделать себя "несгораемым", известно было еще в давние времена. Как-то на ярмарке я приобрел у букиниста две книги. Обе были изданы в Москве: одна - в 1841 году, другая - в 1894. Первая носила название "Чародей XIX-го столетия, или Собрание любопытных физических и химических опытов, служащих для приятного препровождения времени", вторая - "Доктор магии, или Книга чудесных действий, заключающая в себе до 500 фокусов".

Там, в частности, рассказывалось о том, как один испанец по имени Лионетто, выступая в 1809 году в Париже и других городах Западной Европы, удивлял зрителей своей нечувствительностью к огню. Он клал на волосы раскаленную докрасна железную лопатку, а другим куском раскаленного железа бил себя по ноге, выпивал три ложки кипящего масла и погружал пальцы в растопленный свинец.

Такая нечувствительность к огню объяснялась очень просто: перед тем как проделывать свои "опыты", Лионетто натирался специальной смесью из различных химических веществ. В книгах приводились рецепты этих смесей. Тот же прием использовали и ярмарочные "короли огня".

Надо сказать, что подобного рода рискованные эксперименты не являются монополией одних только цирковых фокусников. Среди мастеров сталелитейного дела бытуют рассказы об удальцах, которые ладонью рассекают струю металла или же окунают в него, руку. Понятно, что не всякий согласится на этот "эксперимент".

Наряду с "людьми-аквариумами" и "королями огня" удивление у посетителей ярмарки вызывали шпагоглотатели. Ударяя шпагой о шпагу, исполнитель привлекал к себе внимание зрителей. Когда их собиралось достаточно, шпагоглотатель показывал, что шпага, с которой он имеет дело, самая настоящая. После этого он несколько раз быстро проводил по клинку шелковым платком, запрокидывал голову и ловко вставлял шпагу себе в пищевод по самую рукоятку.

Этот трюк эффектный, но опасный, он требует длительной тренировки. Сперва шпагоглотатель приучает свое горло к щекотанию, потом начинает вводить туда предметы, начиная обычно со свечки. Для того чтобы предметы не вызвали в горле спазм, их надо слегка нагреть. Шпагоглотатель всегда держит наготове платки, которыми он протирает клинки и таким образом нагревает их.

Рассказывают про известного циркового шпагоглотателя Августа. Он проглатывал шпагу, к концу которой была прикреплена маленькая электрическая лампочка. Просвечивая сквозь кожу, она вызывала, тем самым, дополнительный эффект. Однажды лампочка разбилась в пищеводе. Осколки стекла извлечь не удалось, и артист поплатился жизнью.

Но не надо думать, будто бы все шпагоглотатели пользуются настоящими шпагами. Балаганные артисты, как правило, выступали со шпагами складными, незаметно уходившими в ручки, или же привязывали себе искусственные бороды, в которые и прятали шпаги. Об этом - о шарлатанстве, о грубом обмане зрителей - я знал еще со времени своего знакомства с Бен-Аля...

Мои поездки по стране продолжались. В августе 1928 года я выступал в Махачкале, а в октябре того же года - в Смоленске, в августе следующего года наш ансамбль гастролировал в Чите, где мы работали в кинотеатре "Олимп".

В Чите произошел случаи, которому я до сих пор не перестаю удивляться. Неожиданно я оказался в роли гипнотизера. Как я уже говорил выше, случалось, что мне приписывали иногда "гипнотическую" силу. В Вольске, например, ко мне обратились из местной больницы с просьбой усыпить больного, которому нельзя было давать наркоз.

Но здесь, в Чите, дело было иного рода. Здесь надо было загипнотизировать женщину, которая пожелала этого из каприза.

У нее были какие-то романтические взаимоотношения с нашим администратором. И вот, как гоголевская Оксана, которая потребовала от кузнеца Вакулы царские черевички, так и эта своенравная читинская красавица поставила перед администратором условие: она захотела, чтобы ее загипнотизировал Кио.

- Но почему Кио?

- Так я хочу... Ведь он же гипнотизер!

Напрасно бедный администратор доказывал, что Кио только иллюзионист и что никакого отношения к гипнозу не имеет. Женщина ничего и слушать не хотела. В отчаянии администратор обратился ко мне:

- Эмиль Федорович, помогите...

Я был тогда молод, любил пошутить и решил попробовать, что из этого выйдет.

Домик, куда меня привел администратор, был маленький, чистенький, с крашеными деревянными полами, скрипевшими под ногами. На низеньких окнах стояли горшки с цветами, висели тюлевые занавески. Нас встретила молодая женщина. Здороваясь, она подала мне руку. Я почувствовал, что рука у нее влажная. Значит, женщина сильно волновалась и, таким образом, была уже готова к гипнозу.

Я пристально посмотрел на женщину и спросил:

- Вы хотите, чтобы я вас загипнотизировал?

- Хочу,- ответила она. Тогда я приказал:

- Смотрите мне в глаза!

Она подняла на меня глаза, и только я произнес "спать!", она тут же упала. Мы подхватили ее и затем я начал проделывать все те манипуляции, которые обычно проделывают гипнотизеры. Я сказал: "Сейчас вы находитесь возле моря, вода у ваших ног, осторожно - вот она уже вам по колено". Женщина вскочила на стул, потом на стол. Все получалось так легко и просто, что у меня закралось сомнение: кто кого дурачит? А вдруг эта женщина меня разыгрывает? И я решил проверить.

В углу комнаты я заметил мешок с картошкой, только что принесенной с огорода. Я взял картофелину и, подавая женщине, сказал:

- Какое чудесное крымское яблоко! Понюхайте. Какой аромат! А какое оно вкусное, сладкое. Попробуйте.

К моему удивлению женщина стала с аппетитом есть эту грязную, запачканную землей картошку. Тут я убедился, что она по-настоящему спит, и разбудил ее.

Лет двадцать тому назад в Цирках довольно часто выступали гипнотизеры, проделывавшие со зрителями удивительные вещи. Скажу по секрету, что кое-кто из "гипнотизируемых" были, так же как и у Касфикиса, набраны из числа людей, желающих заработать. С этими гражданами "гипнотизер" заранее репетировал все трюки. Но если говорить о настоящих мастерах гипноза, а не о шарлатанах, то они действительно гипнотизировали лиц из публики, проводя с ними различные опыты.

Как проводился в цирке сеанс массового гипноза? Обычно вначале врач читал краткую лекцию о гипнозе, затем выходил гипнотизер, в руках у него была небольшая палочка, на которой он просил сосредоточить внимание тех, кто желал быть загипнотизированным.

- Приготовились,- говорил гипнотизер.- Начали.

И он считал: раз, два, три, четыре, пять... И вот в разных концах циркового амфитеатра люди засыпали, к ним спешили униформисты и выводили их на арену. И уже на арене гипнотизер заставлял находящихся в состоянии гипнотического сна людей выполнять свои приказания.

Благодаря чему гипнотизеры достигали успеха? Я убежден, да и сами гипнотизеры говорили мне об этом, в первую очередь благодаря самогипнозу, тому, что зрители верили в необычайную силу гипнотизера и, веря в нее, засыпали, так сказать, сами себя уговорив. Не случайно, если человек не верит в гипноз, то его усыпить почти невозможно. Значит, гипнотизер должен заставить поверить в свою силу, а для этого требуется настоящее мастерство.

Но настоящий гипнотизер умеет загипнотизировать, даже если гипнотизируемый и не желает этого. Я не врач, не физиолог и не психолог, я не знаю механики гипноза. Но вот чему я сам был свидетелем.

В цирке особенный успех среди гипнотизеров имел Орнальдо (Николай Александрович Смирнов). С Орнальдо мне пришлось выступать в цирке в Тбилиси. После окончания выступлений мы поехали в Баку. В поезде произошел случай, который мне особенно запомнился. Я и Орнальдо пошли в вагон-ресторан. Сели за столик, заказали завтрак. Пока официантка выполняла заказ, мы обратили внимание на двух пассажиров, сидевших неподалеку. Очевидно, они видели наши выступления в Тбилиси, потому что сильно ругали нас. Один говорил, что выступления Орнальдо - это жульничество, сплошной обман. Второй поддакивал и в свою очередь говорил то же самое про Кио.

Услышав, что нас ругают, Орнальдо спросил у меня:

- Хотите, я их сейчас загипнотизирую?

Люди эти сидели к нам спиной. Я усомнился, сможет ли гипнотизер продемонстрировать силу своей воли, находясь позади объекта гипноза. И вот Орнальдо, не дотрагиваясь до этих людей, не глядя им в глаза, загипнотизировал их. Они как сидели за столиком, так и уснули. Официантка, подходившая к ним в это время с подносом, громко вскрикнула от удивления. Мы рассказали ей, в чем дело. Подошел директор вагон-ресторана. Пришлось объяснить и ему. О необыкновенном случае узнал весь поезд, и со всех вагонов стали приходить пассажиры, чтобы посмотреть на людей, погруженных в гипнотический сон. Все очень смеялись. Да и трудно было удержаться от смеха, глядя, как двое взрослых людей, откинувшись на спинки стульев и склонив головы, мирно спят за столиком перед тарелками с салатом и недоеденными бутербродами с ветчиной. Пришел и начальник поезда. Он посмотрел на загипнотизированных, испугался и строго сказал:

- Скорее разбудите этих людей, а то они еще умрут.

Орнальдо, также не прикасаясь к спящим, разбудил их. Они проснулись и тут же, к всеобщему удивлению, как ни в чем не бывало, стали продолжать свой разговор. Они ничего не помнили, что с ними произошло.

Кто-то рассказал им о случившемся. Они не поверили. Это подтвердили другие пассажиры, официантка, начальник поезда. Тогда оба страшно смутились. Они подошли к нам и начали извиняться за то, что ругали нас, В свою очередь извинился и Орнальдо за то, что сделал их объектом гипноза, да еще в такой необычной обстановке.

Орнальдо вообще был очень сильным гипнотизером, впоследствии он стал заниматься лечебным гипнозом: усыплял больных, подлежащих операции, и те не чувствовали никакой боли.

В настоящее время гипнотические сеансы на аренах цирков не проводятся. Я думаю, что это правильно, и вот по каким трем причинам: во-первых, сеансы гипноза лежат вне сферы искусства цирка, они скорее могут проводиться в условиях клиник или научных институтов; во-вторых, есть основания полагать, что гипноз вредно действует на гипнотизируемого, и, кроме того, едва ли следует поощрять публичное издевательство над зрителями. Я сам видел, как многие нервничали и плакали, когда им рассказывали о том, какие глупости они проделывали, находясь в гипнотическом сне. А ведь это происходило в присутствии сотен зрителей. И, в-третьих, уж очень много шарлатанства было в этих гипнотических сеансах.