Форма жизни

40 глава

Дагмар старался проводить как можно больше времени в своей комнате — точнее, в одной из комнат дома Эриха, его нового владельца. Эрих выкупил большинство вещей Дагмара, дабы сделать его новое обиталище максимально похожим на прижизненное, и предлагал даже выкупить его дом, но Дагмар отказался. Он не хотел возвращаться.

Весь мир, казалось, ощетинился иголками и каждую секунду показывал ему, кем, а точнее, ЧЕМ он стал. Было больно встречаться взглядом с Эрихом. Это напоминало о перевоплощении. Было больно смотреть на город из узкого окна и вспоминать слова Лорэлая — «Весь город населён пищей». Сам певец не только давно смирился со своей новой сутью, но и стал находить в этом определённую прелесть. Или же он мстил живым за то, что они — живые.

Дагмар поёжился. Лорэлай раньше казался ему взбалмошным и истеричным, как все артисты. Он относился к певцу с чуть высокомерной снисходительностью. И он мог бы понять Эриха. Тот всегда любил мужчин с яркой внешностью, им он склонен был прощать всё. Но на деле Лорэлай оказался не просто капризным, но при этом безобидным существом. Эрих частенько цитировал кого-то из древних: «Дай человеку власть, и ты узнаешь, каков этот человек». Дагмар узнал, каков Лорэлай. И ему стало страшно. Ещё страшнее становилось от осознания того, что и сам он может оказаться таким же. В подобные минуты Дагмар почти ненавидел Эриха за то, что тот сделал из него подобие Лорэлая.

— Привет. Ты как обычно не занят? — весело донеслось с порога. Лорэлай никогда не стучал и буквально вламывался в любое время дня и ночи. Словно показывал, что он здесь хозяин. Или, по крайней мере, любимчик Хозяина. Дагмар резко повернулся к нему, не вставая из кресла, и отложил книгу. Ещё парочка таких вторжений, и Дагмар выскажет Лорэлаю всё, что о нём думает… Но Дагмар замер.

На сей раз Лорэлай был не один. Одной рукой он держал за загривок какого-то парня. Судя по торчащим во все стороны разноцветным пучкам волос и общему виду одежды, это был панк откуда-нибудь из Нижнего города. В Трущобы Лорэлай не спускался. Парень чуть пошатывался, смотрел в пространство стеклянными глазами и едва заметно улыбался. Наркотики. Или гипнотизм вампира. Или и то, и другое.

— Я вот подумал, раз ты не хочешь охотиться, то может быть, тебе стоит немного помочь для начала? — произнёс тем временем Лорэлай, приближаясь и бесцеремонно волоча за собой податливое тело. Парень был выше и крепче изящного певца, будь Лорэлай живым — не справился бы с ним. Но сейчас он легко мог свалить одним ударом даже такого здоровяка, как Хром. Дагмар вскочил.

— Что всё это значит, чёрт побери? — прошипел он.

— Это жест примирения и приглашения к дружбе, — невинно произнёс Лорэлай, элегантно улыбнувшись. — Раз уж мы вынуждены жить бок о бок и делить Эриха, то нам необходимо относиться друг к другу немного мягче, ведь так? Брось, брось, Дагмар, я прекрасно знаю, что ты меня не переносишь. Надеюсь, после этого маленького подарка ты изменишь своё отношение…

— Подарка? — Дагмар почувствовал, что похолодел ещё больше. Разве возможно похолодеть мертвецу? Стало жутко. И тошно. Тошно физически.

— Не бог весть что, — Лорэлай оценивающе оглядел панка, — но для начала сойдёт и такой, правда? Он чистый. Что удивительно.

Глянцевые гладкие ногти, покрытые перламутровым лаком, легли на плохо выбритый подбородок одурманенной жертвы.

— Думаю, у него хорошая кровь. Я чую. Болезнь или застарелая наркомания пахнут кислой гнилью. А он пригоден к употреблению…

— Прекрати! — рявкнул Дагмар. Подскочил, рванул парня к себе, встряхнул его.

— Эй, эй, слышишь меня? Беги отсюда немедленно! Спасайся!

Панк попытался сфокусировать стеклянный взгляд. Где-то на заднем плане — смех Лорэлая.

— Ну что ты, Дагмар! Он согласен и сам отдать тебе свою кровь, — певец приблизился и положил руку на плечо панку. — Правда, дитя моё? Ты отдашь кровь свою Тьме и будешь жить вечно…

— Это чушь собачья! — сипло заорал Дагмар, потом встряхнул панка ещё раз. — Ты что, не понимаешь, что тебя привели сюда на смерть?!

— Смерти не существует, — глухо и заторможено ответил панк. — Возьмите всё, что у меня есть… Я хочу этого…

Он поднял жилистую руку и оттянул воротник. Голова Дагмара закружилась от аромата молодой кожи и укрытой многочисленными мягкими покровами крови. Пошатываясь, он отошёл к окну, прижался к портьере и сдавленно проговорил:

— Это один из твоих, из посетителей клуба мёртвых? Лорэлай, это чудовищно! Зачем ты обманываешь их?

— Я не обманываю, — покачал головой певец, и по его смоляным волосам пробежала змейка отражённого света. — Посмотри на нас с тобой. Разве мы не доказательство того, что смерти и правда не существует? Мы мертвы и совершенны. Помоги этому мальчику стать таким же.

— Эрих не станет делать из него ещё одного вампира, — прошипел Дагмар, тяжко сглотнув и тщетно пытаясь избавиться от назойливого аромата живой крови, застрявшего где-то под языком.

— Не станет, — согласился Лорэлай, — и что? Мальчик будет всё-таки мёртв и всё-таки совершенен.

— Зачем ты притащил его сюда? — Дагмар стискивал челюсти, борясь с искушением подойти, обнять безропотную жертву и вонзить зубы в мягкую кожу, сначала неподатливую, эластичную, как резина, а потом обнимающую дёсны крепко и плотно.

— Я хочу, чтобы ты, наконец, осознал, что изменился, — пропел Лорэлай. — Ты не тот Дагмар, что был раньше. Ты такой же, как я…

— Нет! — вскричал Дагмар, — я не такой!

Лорэлай усмехнулся уголком губ. Потом положил ладонь на шею аморфного создания, добровольно отдавшегося в лапы хищнику, острый ноготь на мизинце медленно и аккуратно вдавился в кожу и оставил кровоточащую царапину. Панк чуть вздрогнул, но не отшатнулся, не бросился наутёк. Дагмар почувствовал, как всё внутри него сжалось. Капелька крови, как маленькая сладкая ягодка, заманчиво поблескивала на подушечке пальца Лорэлая. Целая вселенная наслаждения — в одной алой капельке. Никакие инъекции не сравнятся с этим!

Лорэлай плавно приблизился. Протянул руку и прикоснулся пальцем к нижней губе Дагмара. Тот вздрогнул, прикрыв глаза и ощутив что-то очень похожее на краткий обморок. Железно-солоноватый вкус, казалось, ударил током, пронёсся по всему телу, будто тонкая багровая молния. Многодневное существование на инъекциях показалось пыткой. И пыткой показалось дальнейшее упорство. Дагмар едва ли не оттолкнул Лорэлая прочь и метнулся к панку. Тот, казалось, наконец-то пришёл в себя, потому что дико вскрикнул и упёрся руками в грудь Дагмара. Но было поздно. Острые зубы резко вонзились в его горло. Парень вздрогнул и попытался вырваться, но Дагмар стиснул его и с рычанием принялся терзать шею. Кровь тяжёлыми крупными каплями разлеталась в стороны. Жертва некоторое время хрипела, а потом обмякла и затихла. Дагмар глотал жадно и быстро, измазав всё лицо в липкой, одуряюще пахнущей влаге. Лорэлай стоял чуть поодаль и улыбался.

Становилось тепло. Сердце постепенно разгонялось, разнося по телу чужую свежую кровь. Немного наркотиков и алкоголя — но в основном только молодость и жизнь. Жизнь. Жизнь.

Когда схлынуло тягостное ощущение всепоглощающей, мертвенной жажды, Дагмар медленно выпустил из рук холодное мёртвое тело. Панк рухнул на выложенный дорогой плиткой пол. Худой, с резким чертами лица. Дагмару показалось, что он похож на Сида. Очень похож. Стало плохо. Дагмар отшатнулся, прислонился плечом к стене. Сейчас стошнит… сейчас стошнит… Но организм не намерен был расставаться с полученным «строительным материалом». Сердце успокаивалось и снова замедлялось. В ушах стихал шум, и мир снова становился чуть более блёклым. Всё, что произошло, было в тысячу раз лучше даже самого бурного оргазма. Но лицо… Нет, у Сида немного другое. Да и родинка есть на подбородке.

Дагмар сполз по стенке, вцепившись руками в свои плечи и дрожа.

— Ну, как? — негромко поинтересовался Лорэлай, осторожно прикоснувшись к плечу Дагмара. — Лучше инъекций?

— Я тебя ненавижу… — прошипел в ответ Дагмар, отворачиваясь.

— Я знаю, — в ответ презрительная и победная усмешка. — Но, думаю, в скором времени мы с тобой подружимся.

Он отошёл и глянул на распростёртое окровавленное тело.

— Ты будешь его ещё для чего-то употреблять? Или приказать прислуге тут немного прибраться?

— Убирайся! — заорал Дагмар, вскочив. — Чтоб глаза мои тебя не видели! Чудовище!

— Как пожелаешь, — Лорэлай примирительно поднял руки и рассмеялся. — Если тебе станет скучно и захочешь немного развеяться охотой, мой внутренний телефон — 0001.

Он развернулся и вышел, храня свою породистую осанку. Сверкнули, словно глазки ядовитых паучков, крошечные драгоценные камешки в замысловатой заколке, удерживавшей хвост длинных чёрных волос.

Дагмар бросился к постели и свернулся на ней клубочком. Всё это сон. И панк. И кровь. И экстаз. Всё сон.

Но шло время. Молчаливые зомби-слуги, не такие крепкие и рослые, как охрана, вынесли тело, вытерли кровь с пола, потом так же безмолвно исчезли. Дагмар лежал в постели и чувствовал себя камнем на дне реки времени. Он холодный и неподвижный. Всё протекает мимо, обволакивая его, но не меняя.

Лорэлай удивительно точно мог чувствовать фазы голода Дагмара, и привёл следующую жертву как раз тогда, когда стало уже совсем невмоготу. Дагмар хотел было возмутиться и пожаловаться Эриху на подобное издевательство. Он не хотел становиться таким же, как Лорэлай. Но стоило тому чуть оцарапать шею очередного юного мальчика, как Дагмар с утробным рычанием набрасывался на безропотную жертву.

— Потише, потише, никуда он от тебя не денется. Не стоит их пугать перед смертью, от этого кровь становится горьковатой, — поучал Лорэлай, удобно устроившись в кресле. — И не надо так рвать. Испачкаешься с ног до головы, а кровь отстирывается плохо.

Дагмар слушал в пол-уха, занятый только своей жаждой. Жертву держал на руках, прижав к себе. И безвольные бледные руки были раскинуты в стороны, как крылья подбитой птицы.

Следующую жертву Лорэлай привёл чуть раньше срока. Жажда ещё не ослепляла, но уже мутила разум. Дагмар учился осторожно, но быстро вонзать клыки в солоноватую кожу, в живое трепетание скользкой жилки, так и норовящей ускользнуть. Надо бить резко, чтобы боль была короткой. Потом, если их успокаивать, они перестают бояться. Они закатывают глаза и умирают счастливыми.

— Это их собственный выбор, — говорил Лорэлай, словно передразнивая лозунг корпорации «Танатос», — Они хотят умереть. И быть совершенными. Ни голода, ни грязи, ни боли, ни разочарования. Только покой.

Дагмар оказался хорошим учеником. Прилежным и умным. Он научился сдерживать желание разрывать горло жертвам. Научился доставлять им последнее наслаждение, от которого кровь становилась пряной и призрачно-сладкой. Они обнимали своего убийцу и улыбались, когда кровь отливала от мозга и оставляла вместо себя щекотание и туман.

Дагмар начал думать, что Лорэлай вовсе не так отвратителен, каким казался сначала. Более сильный всегда пожирает более слабого. Более высокоразвитые формы жизни существуют за счёт более примитивных. Всё честно. Это закон жизни. Закон природы, который нельзя нарушать. Лорэлай следует этому закону, стараясь всё же свести к минимуму страдания жертв. Он не такой уж эгоист.

Иногда, ловя себя на подобных мыслях, Дагмар встряхивался и пугался. Он что, начал понимать этого мясника? Если так, то получается, что их сознания сближаются? Страшно. Отвратительно. Но Лорэлай и правда не убивал ради забавы. И убивал он аккуратно. Нежно. Как мягкое снотворное в смертельной дозе. Дагмар почувствовал стыд за своё поведение. Он был не прав. Лорэлай — не чудовище и не ангел во плоти. Он просто совершенный хищник. Человек сам по себе хищник. Но он всегда несёт больше разрушений и смерти, чем ему нужно, и подчас убивает вовсе не ради пропитания или спасения своей жизни. В такие минуты Дагмар вспоминал войну. Морги. Лазареты и запах. Запах гнилой, грязной, бессмысленной смерти. Жертвы Лорэлая и его «ученика» умирали совсем по-другому. В объятиях божества. Счастливые и Избранные.

Однажды Лорэлай сказал Дагмару, что пришло время научиться выбирать.

До сей поры Дагмар доверял выбору своего учителя. Это было определённым компромиссом с собственной совестью. Я не охочусь, меня просто кормят. Я не виноват. Я-НЕ-ХИЩНИК. Но Лорэлай сказал:

— Я хочу показать тебе клуб. Сегодня ночью ты выберешь себе жертву сам.

— Погоди, зачем? Я доверяю тебе…

— Не сомневаюсь, — приятная улыбка в ответ. — Но, тем не менее, ты должен, наконец, осознать свою природу до конца. Ты должен научиться сам приговаривать к смерти.

— Почему? — несчастным голосом спросил Дагмар. — Зачем это нужно?

— Затем, что ты дошёл до грани, — Лорэлай стоял близко, почти касаясь его губ своими губами. — За ней — либо твоё подчинение мне, либо наше с тобой равенство. Ты же не хочешь называть меня своим господином?

О нет, подумал Дагмар, вздрогнув от укола своего давнего, полузабытого презрения. Чтобы какая-то певичка…

— Ты выберешь себе жертву сам, — размеренно проговорил Лорэлай, кивая в такт своим словам. — Если ты сможешь сделать правильный выбор, то это будет означать, что труд Эриха не пропал даром. И что он действительно сумел во второй раз создать равного мне…

Дагмар волновался. И чувствовал что-то очень похожее на страх. Что-то среднее между ожиданием первого свидания и приёмом у врача.

Но вот настал этот вечер. Дагмар обнаружил в своей комнате на кровати странное одеяние. Чёрный винил. Глава «Танатоса» вздрогнул. Эта холодная гладкая ткань ассоциировалась у него исключительно с мёртвыми солдатами. Это не одежда. Это упаковка. Дагмар не прикоснулся к странному наряду, состоявшему из длинного, до полу, килта, безрукавки с замочком на спине и двух высоких перчаток. Надеть такое — значит, признать собственную смерть. Живые не должны носить ничего подобного.

Если Лорэлай хочет шика, то Дагмар может облачиться и в свою пурпурную мантию.

Лорэлай вошёл, когда Дагмар заканчивал накладывать макияж — вокруг глаз чёрным и красным, жирными полосами, напоминающими о фресках в древних египетских усыпальницах.

— Да, да, сейчас иду… — бегло ответил Дагмар, поворачиваясь. И медленно приоткрывая рот в изумлении. Он привык видеть Лорэлая в строгих френчах, пиджаках или даже старомодных фраках, и потому виниловый наряд, точно такой же, как тот, который всё ещё лежал на кровати, смотрелся просто диковинкой.

Дагмар впервые увидел, как Лорэлай красив. Раньше певец казался ему обыкновенным южанином. Но сейчас это создание напоминало какого-то экзотического бога. Жёсткий высокий корсет превратил его в подобие филигранной статуэтки из эбенового дерева, покрытого чёрным лаком. Тонкие серебряные браслеты на плечах казались нитками, холодно поблескивающими на фоне бронзово-шоколадной кожи. Чёрные волосы были стянуты в хвост несколько выше, чем обычно, и закреплены обсидиановой заколкой с замысловатой резьбой. Высокий жёсткий ошейник держал его шею горделиво прямой. И от этого лицо его казалось отрешённым, как у святого. Прекрасное лицо. Неподвижное и мёртвое. С яркими тёмными глазами, подведёнными по контуру. Надо же. У него действительно красивые глаза.

Дагмар сглотнул и прошептал:

— Лорэлай…

— Да? — тот бегло улыбнулся и сразу же сменил тему. — А почему ты до сих пор не готов?

— Я готов. Только решил надеть что-то более… хм… привычное…

— Даг, — грудным баском усмехнулся вампир, прикоснувшись к плечу бывшего корпората виниловыми пальцами, — я понимаю, что тебе этот маскарад не слишком по вкусу, но так надо. Если я представлю тебя как своего эм…

Ну? Преемника, друга, брата — Дагмар ждал нужного определения.

— … ученика, — выбрал слово Лорэлай, — то ты должен выделяться в толпе прочих, пришедших в клуб. Ты же хочешь, чтобы отношение к тебе было приличествующим?

Дагмар растерянно кивнул. Лорэлай улыбнулся одними губами, чуть опустив ресницы.

— Вот и хорошо. Считай это просто форменной одеждой. Ведь ты же не отправился бы на деловые переговоры в этом своём… кхм… покрывале.

Дагмар оглядел бордовую драпировку, недоумевая.

— Я жду в машине полчаса, — сообщил Лорэлай. — Макияж, если хочешь, оставь таким. Тебе идут красные губы.

Он мягко улыбнулся и вышел из комнаты.

Дагмар с неприязнью посмотрел на предложенную «форму». По образу и подобию. Изящному певцу, может быть, и шло всё это. Но Дагмар предпочитал не выставлять на показ своего тела, далёкого от совершенства. Винил мигом выпятит все недостатки. Может быть, Лорэлай специально выбрал такой наряд, чтобы показать своё превосходство? Дагмар помешкал некоторое время и всё-таки натянул на себя странное одеяние. Посмотрелся в большое зеркало. Пожалуй, не так плохо, как казалось. Но всё же неуютно. Винил холодный и гладкий, как внутренности мёртвого удава. Дагмар решительно стащил с себя безрукавку и килт и вышел к машине в своей тоге.

— А ты упрямый, — усмехнулся Лорэлай уголком рта, глядя в затылок шофёру, когда Дагмар опустился рядом.

— Скорее я консервативный, — не менее любезно ответил Дагмар и откинулся на спинку мягкого кожаного сидения, расправляя пальцами складки своей бордовой накидки.