Формула бессмертия

1

По приказу командования нашу роту сняли с авианосца «Юпитер» и переправили на побережье в мае 195… года. Все было обставлено с величайшей секретностью. Буксир отшвартовался ночью и причалил к берегу тоже ночью. Куда и зачем мы ехали, было неизвестно. Только впоследствии мы узнали, что по соответствующему соглашению нас «приглашали» в эту страну выполнить на ее территории кое-какие работы.

Теперь это уже не секрет. О нем знает весь мир. Мы готовили площадки для установки управляемых ракет среднего радиуса действия. Против кого нацеливались эти ракеты — тоже хорошо известно.

Так вот, наша рота поздно ночью высадилась на побережье и, пройдя формированным маршем около двух миль в глубь территории, расположилась в небольшой долине, среди поросших лесом пологих гор.

Мы разбили палатки и внесли туда весь свой солдатский скарб, оборудование и инструменты, необходимые для работы. После этого буксир возвратился на авианосец, оставив нас под присмотром капитана Хукса — нашего командира, лейтенанта-врача и одного инженер-майора, который должен был руководить нашей работой.

Работа была обычной для данного случая. Мы вооружились лопатами и катками и стали разравнивать землю, на которую впоследствии предполагалось положить бетон и установить необходимую металлическую арматуру.

Работали мы лениво. Местность была глухой, до ближайшего города не менее ста миль.

Так продолжалось около двух недель. Затем откуда-то с гор, прямо через лес, пришел гусеничный тягач с двумя прицепами, на которых под брезентом лежало секретное оборудование. Из кабины шофера вышел полковник Брейди. Он был высок ростом, сухопарый, и его колючие глаза не предвещали ничего доброго.

В день прибытия этого поезда с оборудованием все и началось.

На утренней поверке вдруг выяснилось, что заболел рядовой Уилкинс. У него поднялась температура, началась рвота, он бредил.

— Объелся чем-нибудь или просто лихорадка, — решил наш капитан.

К Уилкинсу направили врача-лейтенанта. Тот после осмотра больного вышел из палатки взволнованный и, подозвав к себе командира, что-то долго вполголоса ему говорил.

— Не может быть, — услышали мы, как сказал Хукc. — До нас здесь были, и все проверяли. Посмотрите его повнимательнее.

Лейтенант Виллард вновь вошел в палатку. Он покинул ее через полчаса, еще более взволнованный. Затем все офицеры, в том числе и полковник Брейди, собрались и что-то долго обсуждали.

— Заболел чем-то серьезным, — сказал долговязый Дик.

Тем временем офицеры подозвали Смита, нашего радиста.

— Связывайся со станцией Х276. Сейчас передашь шифрованную телеграмму.

Смит развернул рацию и послал в эфир кучу цифр, написанных на бумажке полковником Брейди. Через час он принял ответ и передал его полковнику. После этого офицеры снова начали совещаться.

Видя, что мы наблюдаем за ними с тревогой, они выстроили нас в одну шеренгу. Полковник Брейди произнес речь:

— Солдаты. Оснований для беспокойства нет. С Уилкинсом ничего особенного не произошло. У него какое-то местное заболевание. Завтра сюда придет вертолет с необходимыми лекарствами. Будьте уверены, рядовой Уилкинс будет скоро здоров и встанет в строй, А теперь за работу, и да поможет вам бог.

Действительно, на следующий день пришел вертолет. Мы ожидали, что из него выйдет какая-нибудь симпатичная мисс с сумкой через плечо и с красным крестом на руке. Ничего этого не произошло. Вместо мисс из дверцы фюзеляжа появилась жирная рожа пилота. Увидев нас, он гаркнул:

— А ну-ка, давайте выгружать. Мы вытащили на землю пять тяжелых ящиков, удивляясь для чего Уилкинсу нужно такое огромное количество лекарств. Самым сообразительным из нас оказался долговязый Дик. Он «случайно» уронил один ящик, который тут же разлетелся на части. Вместо пилюль и порошков из ящика вывалился прибор, точь-в-точь такой, какой мы видели на «Юпитере». Мы все знали, что при помощи этих приборов измеряют радиоактивноcть.

Инженер-майор вооружился этим прибором и сразу же направился к Уилкинсу. Он вышел улыбаясь.

— Ничего нет, — сказал он.

— Я так и знал. Ошибочка, господин доктор, — съязвил полковник.

К вечеру Уилкинсу стало хуже. Врач-лейтенант не отходил от него ни на шаг, следя за температурой и пульсом. Нас к товарищу не пускали. Всех, кто жил с Уилкинсом в одной палатке, разместили по другим, оставив его одного.

После отбоя мы долго не могли заснуть, думая, что же случилось с Уилкинсом и что это за проклятое место.

Перед сном я слышал, как мимо нашей палатки прошли Виллард и Хукc. Лейтенант сказал:

— У меня нет никаких сомнений. У него лейкемия.

Что ответил капитан, я не расслышал.

2

Уилкинса через день увезли на вертолете куда-то в госпиталь, а еще через день заболел рядовой Скарт.

Когда после осмотра лейтенант Виллард сообщил полковнику Брейди, что это «тот же самый случай», полковник плюнул и громко выругался.

— Возьмите аппаратуру и обшарьте все как следует.

Лейтенант и инженер-майор, вооруженные индикаторами на длинных шестах, медленно бродили по территории. Затем они проверили радиоактивность во всех палатках.

— Ничего. Чисто, — растерянно докладывал полковнику майор.

— Вы что-то крутите, лейтенант, — грозно сказал Брейди, обращаясь к врачу. — Это не лейкемия.

— Хорошо, я сделаю анализ крови.

Копая землю, мы наблюдали за палаткой Вилларда, пытаясь по внешнему виду лейтенанта угадать, что дал анализ.

Лейтенант вышел мрачный и сосредоточенный. Посмотрев на предметное стекло, он ушел к офицерской палатке. После этого появился полковник и снова передал радисту Смиту бумажку с цифрами. Капитан Хукc, наш командир, построил нас в шеренгу.

— Сейчас вас проверят на радиоактивность, — сказал он насупившись.

Мы удивленно переглянулись. Вышел майор и, проходя вдоль строя со своим щупом, принялся обводить нас индикатором с головы до ног.

Радиоактивность обнаружена не была. Перед тем, как распустить строй, Хукc сказал:

— Приказываю, воду из родников не пить, ягоды не собирать, фрукты с деревьев тоже. Есть только то, что мы привезли с собой.

В этот день зоболело еще двое: рядовой Бруммер и радист Смит. В роте началась паника. Смита под руки подвели к рации. Передав в эфир шифровку, он упал в обморок. Через три часа прилетел вертолет с новым радистом. Мы не спали всю ночь, громко разговаривая и проклиная тех, кто нас сюда привез.

Утром полковник перед строем произнес длинную речь:

— Солдаты. Несмотря на всю сложность обстановки, вы должны соблюдать спокойствие духа. Командование разберется, в чем дело. Мне нечего от вас скрывать. Мы имеем уже четыре случая лучевой болезни. У нас есть подозрение, что это дело рук коварного врага. Мы не можем нигде обнаружить радиоактивности, и тем не менее она существует.

В этот момент новый радист подал полковнику шифровку.

— Вот видите, я говорил вам правду. После вскрытия в госпитале у рядового Уилrсинса следов радиоактивности не обнаружено…

— Рядовой Уилкинс умер?? — ахнул весь строй.

Полковник осознал свой промах.

— Да, — хрипло произнес он, — да спасет бог душу рядового Уилкинса. Слушайте, солдаты, дальше. Если радиоактивность не обнаруживается в организме и ее нет на территории, а также в пище и в воде, значит это — гамма-радиоактивность. Кто-то вас облучает гамма-лучами. Кто-то проникает в наш лагерь и совершает диверсию. Кто-то хочет подорвать нашу обороноспособность. Поэтому от вас требуется бдительность. Нужно выставить посты. Нужно тщательно осмотреть местность вокруг. Нужно следить друг за другом. Да, да, солдаты, не удивляйтесь. Может быть, этот коварный враг находится среди нас, стоит сейчас рядом с вами и смотрит мне в глаза. Но мы раскроем его. Мы узнаем все. За работу, солдаты. Родина вас благословляет, да поможет вам бог.

После этой речи полковника мы стали подозрительно смотреть друг на друга. Среди нас был рядовой Риббон, который всегда ходил, опустив голову вниз. Он никому не мог смотреть прямо в глаза. Почему-то все решили, что диверсант — он, хотя никаких доказательств не было.

Перед вечерней поверкой долговязый Дик ударил Риббона кулаком по лицу. А ночью Риббон стал бредить. Он тоже заболел.

Утром вертолет увез всех больных в госпиталь, а мы бродили по кустарникам, лазали по деревьям, шарили за камнями, разыскивая диверсанта или скрытые запасы радиоактивного вещества. Инженер-майор бегал от одного солдата к другому и все спрашивал:

— Ну, как? Черт возьми, а ведь где-то этот цезий-137 лежит.

Долговязый Дик, самый умный из нас, сказал, что радиоактивный цезий испускает смертоносные гамма-лучи, которые не задерживаются в организме.

Вечером капитан Хуке выделил пять пар солдат для патрулирования территории. Кроме того, в каждой палатке был поставлен дежурный. Но этого можно было и не делать. Мы все равно не спали. Каждый ждал, что вот-вот протянется чья-то рука и облучит его этими проклятыми гамма-лучами из цезия.

Никакой руки не появлялось, и когда уже стало совсем светло, мы в изнеможении заснули.

В это утро не было побудки. Мы встали, когда солнце было высоко. Когда мы подошли к офицерской палатке нам сообщили, что заболел лейтенант Виллард, наш врач.

Среди нас начался ропот.

— К черту это место! Везите нас туда, откуда привезли! Какого дьявола мы здесь торчим? Нас специально привезли сюда, чтобы отправить на тот свет. У нас есть жены и дети.

Вышел наш командир, капитан Хукc. Он был бледным, не то от бессонницы, не то от страха.

— Успокойтесь, солдаты. Все это рано или поздно выяснится. Совершенно ясно — это диверсия. Тонкая и коварная.

После этого мы снова лазили по горам, по деревьям, по кустарникам, снова проверялись на радиоактивность, снова подозрительно смотрели друг на друга и все безрезультатно.

— Нужно проверить наших офицеров, — вдруг сказал кто-то. — Почему мы должны думать, что диверсант среди нас?

Идея всем понравилась, и мы отправили к офицерам делегацию.

Когда полковник Брейди ее выгнал, все мы грозно столпились возле офицерской палатки и стали кричать:

— Выходите, полковник! Нам нужно доказательство, что ни вы, ни капитан Хукc, ни майор не диверсанты. Мы не хотим умирать с мыслью, что негодяй среди нас.

Наконец офицеры вышли, и их также ощупали счетчиком. Затем проверили их палатку. Радиоактивности не было.

В эту ночь скончался лейтенант Виллард. Его тело увезли вертолетом на следующий день. После этого заболевания прекратились. Мы решили, что диверсантом был Виллард. Мы были довольны, что он умер. «Туда ему и дорога, негодяю».

3

После смерти Вилларда в лагере началась нормальная жизнь. Мы копали землю и равняли ее катками. Мы разгрузили два автопоезда с цементом и стали заливать площадку. Полковник, майор, капитан и все остальные были веселыми и радостными. Нам обещали отпуск домой, когда окончатся работы. Мы работали, как черти. Но когда мы начали устанавливать металлическую арматуру, упал в обморок рядовой Седерс. Через пять минут то же случилось и с долговязым Диком. Новый врач установил у них лучевую болезнь. Все начиналось сначала.

Мы снова прочесали всю территорию.

— Нас облучают с неба, — сказал кто-то. — С высотных самолетов при помощи специальных прожекторов.

Мы с ужасом задрали головы, всматриваясь в ослепительно голубое безоблачное небо. Неужели смерть оттуда? Мы бросились в лес и прижались к деревьям, как будто бы это могло нас спасти от облучения. Всякая работа на территории прекратилась. К офицерам была направлена делегация с требованием увезти нас с этого дьявольского места. Делегация вернулась в панике.

— Заболел полковник Брейди.

Это переполнило чашу. Мы помчались к офицерской палатке и, забыв о дисциплине, ворвались внутрь. Полковник, бледный и трясущийся, бормотал:

— Диверсия… Страшная диверсия… Передайте в центр… Диверсия… Срочно комиссию для расследования… Диверсия…

Радист передал новую шифровку. Вечером появился вертолет. Он не приземлился, как обычно, а сбросил на землю пакет.

— Боится. Ага, проклятый, боится, — кричали мы и грозили в небо кулаками.

— Нас здесь оставили одних погибать от невидимых лучей.

Капитан Хукс распечатал пакет.

— Нам сообщают, что скоро вышлют специальную комиссию для расследования всей истории. А пока приказано разбираться самим, — сказал он.

Полковника Брейди и рядовых Седерса и долговязого Дика увезли на вертолете через три дня. Вскоре заболели еще двое. Мы потребовали от капитана Хукса вывести нас отсюда, иначе мы уйдем сами. Он сказал, что готов это сделать, но не знает как ему быть с секретным оборудованием. Дело в том, что накануне ночью, без его разрешения, ушли тягачи с прицепами. Шоферы принадлежали к другой части.

Затем снова наступил период затишья. Однако теперь мы были уверены, что скоро все повторится, и поэтому ничего не делали, а только ждали. Все мы переселились в лес, думая, что диверсант орудует только против тех, кто живет в палатках.

Иногда мы собирались вместе, разговаривали.

— Нас уничтожают, как чуму, потому что мы делаем гнусное дело.

— Кому нужна наша жизнь, если бы мы вели себя, как порядочные люди.

— На кой дьявол мы здесь? Зачем нам эти вонючие ракеты?

— Пусть бы их устанавливали те, кто их придумал.

— Или те, кто собирается их запускать.

— В нашу страну никто не лезет, а мы расползлись по всему миру.

Капитан Хукс, наш командир, все это слышал и ничего не говорил, потому что говорить ему было нечего. Молчал и майор. Молчал и доктор.

Так прошло восемь дней. За это время мы не ударили пальцем о палец. Начались дожди, и мы поодиночке, один за другим, поползли в наши палатки. Радист принял шифровку. Пришло приказание быстрее кончать работу. Наиболее отличившимся солдатам обещалась награда и отпуск.

— Пора ребята за работу, — сказал капитан Хукс.

4

За это время — пока мы были здесь — наш командир очень похудел и осунулся. Раньше он был бодрым и веселым. Теперь он стал каким-то вялым. Дожди шли непрерывно. Майор бродил по лагерю со счетчиком и проверял радиоактивность воды в лужах. Он сказал, что она была в пределах нормы.

Вскоре заболел капитан Хукс.

Когда с ним это только началось, он пригласил всех нас в свою палатку. Он сказал так:

— Ребята! Это место, действительно, проклятое. Но я ничего не могу сделать. Приказ есть приказ. Пусть в этом разбирается высшее командование. Вот что я советую вам сделать. Соберите все, что у вас есть. Всю одежду, обмундирование, снаряжение. Обувь, книги, сумки. Палатки тоже. Оставьте при себе только оружие и приборы для измерения радиоактивности. Все остальное сложите в кучу, облейте бензином и сожгите, а пепел развейте. Если где-нибудь и есть радиоактивность, то она только в наших вещах. Диверсант прячет ее там.

— Почему вы так думаете, капитан? — спросили мы.

— Я заболел потому, что спал в палатке. Вы последнее время спали под открытом небом, и никто из вас не заболел.

Действительно, из нас никто не заболел, кроме тех, кто заболел раньше.

Капитан Хукс отдал богу душу через полторы недели.

После смерти нашего командира мы сожгли все, а сами, в трусах, стали уходить. Мы бросили все, кроме оружия и приборов, и под проливным дождем побрели в горы по колее, оставленной гусеничным трактором. Мы решили, что эта дорога приведет нас туда, куда нужно. Впереди нас шел майор с индикатором на длинной палке. Рядом с ним шел радист с рацией на голых плечах.

Когда мы были высоко в горах, вдруг послышался пронзительный крик. Это закричал майор.

— Вот он, диверсант!

Он сделал огромный прыжок в сторону от радиста. Мы все бросились врассыпную и попрятались за деревьями. На дороге остался только растерявшийся радист со своей станцией. Затем мы заметили, что он был не один. Возле него стоял весь мокрый, взъерошенный от дождя, любимец всей роты, кот Джойс. Он хрипло мяукал и терся о голую ногу радиста. Затем из-за кустов показалась вначале палка с индикатором, а затем и фигура майора. Он тянулся к ничего не понимавшему радисту. Мы с волнением ждали, что будет дальше. Майор поводил индикатором вверх и вниз и после завопил истошным голосом:

— Бросай рацию и беги скорее. Это — Джойс! Лучи от него! Он радиоактивный, как черт!

Радист бросился за майором в кусты, а несчастный Джойс, ничего не соображая, помчался за ними. Мы все вдруг поняли, что радиоактивным был кот. Он спал с каждым из нас. Он терся о наши ноги. Мы держали его у себя на коленях. Мы с ним играли. Для ночевки Джойс выбирал койку того, кто ему больше всего нравился по его кошачьему разумению. И все, с кем он спал, заболевали лучевой болезнью.

Теперь, ломая на своем пути ветки кустарников, мы бежали от Джойса, как от чумы, забыв о своем солдатском достоинстве.

— Да пристрелите его, кто-нибудь! Убейте этого проклятого кота!

Когда Джойс, перепрыгивая через мокрые ветки, бежал к одному из своих недавних друзей, раздался выстрел. Кот взвизгнул и, высоко прыгнув еще раз, упал на траву. Для достоверности в него выстрелили еще несколько раз. Его труп обходили, делая большой крюк.

Затем мы, дрожа от волнения и холода, собрались на дороге. Майор спросил:

— Откуда взялся Джойс?

— Он с «Юпитера». Мы взяли его с собой.

— Он и там был таким?

— Нет. Он жил на «Юпитере» более года и никто не заболел лучевой болезнью. Он стал радиоактивным здесь.

— Почему?

— Этого никто не знает.

Все разъяснилось, когда, пройдя несколько миль, мы увидели двигавшийся навстречу грузовик, покрытый брезентом.

Из кабины шофера вышел полковник.

— Что это за голая свора? — спросил он.

— Мы с базы…

— Почему такой дикий вид?

Майор объяснил ему, все, как было.

— Только что мы расстреляли виновника диверсии, кота Джойса.

— Совершенно верно, полковник. Это и была моя гипотеза, — произнес какой-то гражданский, высовывая голову из-под брезента. — Скажите, этот кот всегда был в лагере или иногда исчезал?

— Иногда он куда-то уходил… Как и все коты…

— Ку-да-то! — иронически произнес полковник. — Вы знаете куда? В двух милях от вашего лагеря, среди холмов, есть овраг, куда местные рыбаки сваливают рыбу, забракованную по причине радиоактивности. Нашей комиссии удалось установить, что за время вашего пребывания туда выбросили несколько десятков тонн рыбы, отравленной радиоактивным цезием.

— А причем тут Джойс?

— А при том, что когда ему надоедал ваш консервированный харч, он шел и жрал радиоактивную рыбу. Жрал вместе с цезием и превратился в мощный источник гамма-лучей. Этот цезий накапливается в организме животных. Период полураспада у него шесть лет.

Полковник был очень доволен, что так популярно объяснил, почему заболевали и умирали наши ребята.

— А почему рыба оказалась отравленной цезием? — вдруг спросил кто-то.

— Неизбежное следствие испытаний атомных и водородных бомб. Бомбы нужно испытывать. Для укрепления нашей национальной обороны. Загрязняются океаны. Естественно, загрязняется и рыба. Мы непременно заявим здешнему правительству решительный протест по поводу того, что оно разрешает так безответственно обращаться с негодным уловом.

Последнюю фразу полковник произнес очень важно.

Затем он сел в грузовик и приказал шоферу разворачиваться.

Нашей комиссии делать здесь больше нечего, — сказал он. Возвращайтесь в лагерь. Завтра на вертолетах вам доставят все необходимое. А сегодня потряситесь под дождем. Надеюсь, это заставит вас поумнеть и укрепить дисциплину.

— Эй, мистер! — крикнул кто-то из наших, когда грузовик тронулся.

— А почему от радиоактивности не издох сам Джойс?

— А черт его знает. Кошачий организм, видимо, более живучий. В этом пусть разбираются ученые. Это не наше дело.

Мы пошли обратно и вскоре дошли до того места, где был расстрелян Джойс. Все мы поворачивали головы в ту сторону, где среди мокрых кустов валялся его всклокоченный черный труп, излучавший во все стороны смертоносные лучи.

И каждый из нас думал: «А может быть уничтожать нужно было не Джойса? Или, во всяком случае, не его одного?»

Впрочем, этого никто вслух не сказал.