Фотограф

История пятая. ПОХИЩЕНИЕ ЖУРНАЛИСТА

Краюхину мы с Черновым были многим обязаны, а потому не могли не откликнуться на его беду. Недаром же говорится, что долг платежом красен. Разумеется, Краюхин отлично понимал ограниченность наших возможностей и подвигов от нас не требовал. Тем более что поисками пропавшего журналиста уже занялись компетентные органы, а профессионалы очень не любят, когда дилетанты перебегают им дорогу. Краюхин пришел к Чернову просто посоветоваться, ибо Виктор слыл человеком весьма осведомленным в криминальных, полукриминальных и прочих политэкономических делах. Краюхин, между прочим, тоже не был паинькой, и его желтенькая газета частенько балансировала на грани, обслуживая интересы различных групп, которые при желании можно, конечно, назвать политическими, поскольку они боролись за власть в регионе. Однако они при этом так далеко выходили за рамки закона, что строгим блюстителям общественной нравственности оставалось только руками разводить. Впрочем, кто у нас за эти рамки ныне не выходит?

Пока Краюхин с Черновым раскладывали политический пасьянс, вычисляя с помощью компьютере возможного заказчика преступления, я с интересом разглядывал целый ворох принесенных редактором фотографий похищенного. Фамилия пропавшего журналиста была Круглов, его скандальные и забавно написанные опусы мне не раз доводилась читать. Круглов был довольно известным в городе человеком, со специфической репутацией. Он не брезговал заказными статьями и, мягко так скажем, не всегда строго придерживался фактов, жонглируя и перетасовывая их в угоду нанимателям. Я знал его шапочно, а точнее видел несколько раз в редакции газеты, где и сам отметился десятком фотозарисовок, опубликованных исключительно по блату. Ну и с тем, чтобы хоть как-то оправдать выданное мне удостоверение сотрудника печатного органа, не раз уже выручавшее меня в сомнительных ситуациях. Славы эти публикации мне не прибавили, денег, разумеется, тоже, зато я мог теперь с гордостью называть себя коллегой Александра Круглова.

– А эта эффектная брюнетка доводится Круглову женой? – полюбопытствовал я.

– Какая брюнетка? – оторвался Краюхин от компьютера. – С женой он давно разошелся.

Краюхин по внешнему виду был типичным российским интеллигентом периода полураспада империи, то есть носил очки и бороду, ругался матом и имел известную политическую склонность к просвещенному авторитаризму. Что же касается внутренних качеств, то при безусловной личной порядочности в отношении к ближним, он не очень церемонился с дальними, тем более что эти дальние, на мой взгляд, никаких церемоний и не заслуживали.

– По-моему, это Нинка. Или Валька, – задумчиво проговорил Краюхин. – Нет, кажется, Наташка. Точно, Наташка. Хотя…

– Хотя может оказаться и Веркой, – подсказал я.

– В общем, да. У Круглова был целый ворох девочек. А почему она тебя заинтересовала?

– Потому что на всех фотографиях она не смотрит в объектив. Вот здесь она повернулась почти спиной. Здесь мы видим только ее ухо. Здесь она прикрыла лицо рукой. А здесь ей на лицо упали волосы. По своему опыту знаю, что красивые женщины так себя перед объективом не ведут.

Заинтересованный Чернов взял из рук Краюхина фотографии и принялся их рассматривать.

– Игорь прав. Эта ваша Верка почему-то не хотела оставлять свое изображение фотографу на память. А где и когда проходил сей пикничок?

– Двухдневный круиз на теплоходе в минувшие выходные, – пояснил Краюхин. – Фотографировал нас Боря Зайцев. Подождите-ка, я сейчас у него уточню, как звали эту таинственную даму.

Краюхин уточнял довольно долго, обзвонив чуть ли не всех участников запечатленного на фотографиях круиза, но к его немалому удивлению, никто ни имени, ни тем более фамилии Кругловской подружки так и не вспомнил.

– Черт его знает, – смущенно поправил очки редактор. – Никто к ней особенно не присматривался. Каждый оттягивался в свое удовольствие. Так редко удается вырваться из городской суеты с ее вечными стрессами…

В принципе ничего удивительного в такой забывчивости нет. На фотографиях трезвые лица практически отсутствовали. А пьянее всех смотрелся сам Краюхин, о чем я, разумеется, не стал говорить вслух, дабы не обидеть чувствительного к критике интеллигента.

– Может, она вообще не из вашей компании? – уточнил существенное Чернов. – Просто прибилась по ходу дела?

– Круглов был с женщиной, – уверенно вспомнил Краюхин. – Я собственноручно вручил ему две путевки. А эта Наташка, возможно, замужняя, потому и не захотела светиться.

Все могло быть, но в любом случае следовало выяснить, кто эта женщина, и в каких отношениях она находилась с пропавшим Кругловым.

– Отношения их понятны, – запротестовал Краюхин. – Они жили в одной каюте. И на фотографиях она везде рядом с Кругловым.

Личное мое впечатление о пропавшем журналисте нельзя было назвать уж очень благоприятным, хотя, конечно, знал я его плохо и не мог о нем судить со всех ответственностью. Мне Круглов показался человеком заносчивым, развязно-хамоватым, любящим первенствовать во всем – в делах, в гульбищах, ну и в глазах женщин естественно. Внешностью его Бог не обидел, так же как и талантом. Правда наличие таланта, при полном отсутствии совести, все-таки не помогло ему в карьерном росте. Да не обидится на меня Краюхин, но его газета в первостатейных не числится. Не исключено, что Круглов тяготился своим положением и мечтал о более престижном издании.

– Мечтать не вредно, – жестко усмехнулся Краюхин. – А у Сашки две несовместимые страсти: любовь к деньгам и казино. В столице он не сумел закрепиться. Через год прибежал к нам зализывать раны.

– Значит, карточный долг не исключен? – уточнил Чернов.

– Пытался он у меня занять довольно крупную сумму полтора месяца назад, но я тогда был не при деньгах, – развел руками Краюхин.

Конечно, Круглов мог и загулять. Мог, в конце концов, слинять от кредиторов, но против этой версии говорили факты, а точнее свидетельские показания. Дело в том, что известного журналиста похитили среди бела дня, на глазах изумленных прохожих, можно сказать в десяти шагах от родимой редакции. Двое спортивного вида молодых людей выскочили из притормозившей иномарки, завернули Круглову руки за спину и затолкали в салон. Никто из свидетелей даже охнуть не успел. Не вскрикнул и сам журналист, шокированный, видимо, столь нелюбезным обращением. Тревогу поднял тот самый Боря Зайцев, чьи фотографии мы сейчас рассматривали. Именно он практически через минуту после случившегося ворвался в редакцию с криком «Сашку похитили» и начал названивать в милицию. К сожалению, то ли приметы похитителей были в суматохе неправильно перечислены, то ли милиция действовала нерасторопно, но так или иначе иномарку, увозившую Круглова, перехватить не удалось. Была небольшая надежда, что все это не более чем шутка знакомых Круглова, и похищенный вот-вот объявится, но, увы, прошло уже более суток, а от пропавшего журналиста не было никаких вестей.

Самое непонятное в этой истории было то, что Круглов в данный момент никаких скандальных расследований не вел, во всяком случае Краюхину ничего об этих расследованиях не было известно. Конечно, у похитителей к Круглову могли быть старые счеты, ибо он многим в нашем городе успел подпортить кровь и репутацию, но подобная мстительность в нашем легкомысленном мире была бы явлением аномальным. Кого может волновать компромат годичной давности? Отыграно и забыто.

– Ты, Игорь, поговори с сотрудниками редакции, – глянул на меня Чернов. – А я попробую выяснить по своим каналам, кому Круглов мог насолить в нашем городе.

В редакции газеты я прежде всего обошел участников круиза. К счастью, фотографии еще не успели растащить по домам и раздарить знакомым, поскольку Боря Зайцев принес и раздал их только сегодня по утру. Однако ничего примечательного я на фотографиях не обнаружил. За исключением все той же особенности: Кругловская знакомая упрямо не желала смотреть в объектив любезного фотографа.

За разъяснениями я обратился к Ирочке, милой девушке, с которой у нас с первого дня знакомства установились дружеские отношения, не продвинувшиеся, однако, дальше совместного распития чая с печеньем за ее служебным столом.

– Сознавайтесь, коварная изменщица, с кем вы проводили выходные, пока ваш верный рыцарь страдал на сухопутье. Иными словами, кто этот хмырь, что так небрежно обнимает вас за плечи на виду у почтенной публики.

– Так уж сразу и хмырь, кокетливо глянула на меня из-под светлой челочки Ирина.

– Ну хорошо, пусть будет принц, арабский шейх, словом, кто угодно. Но согласитесь, сударыня, это нисколько не умаляет вашей вины.

– Да какой там принц, – пренебрежительно махнула рукой Ирочка. – От таких ухажеров одни слезы. Всю ночь они играли в карты, а мы с Катериной, как последние дуры, слонялись по палубе и встречали рассвет. Потом перепились все как свиньи. На огромном теплоходе был только один трезвый мужик, Боря Зайцев, да и то по причине язвы желудка. Чтобы я еще раз куда-нибудь поехала в такой компании…

– Подожди, это какая Катерина?

– Да вот она, – ткнула Ирочка наманикюренным пальчиком в незнакомку на фотографии. – Подруга Круглова.

– По-моему, я ее где-то видел. У нее большая родинка на щеке или шрам, или еще что-то?

– Нет у нее родинки, – возмутилась Ирочка. – Она вообще не местная. Ей надо было улетать в воскресенье вечером после круиза, а Сашка напился пьяным. В общем, она сильно расстроилась.

– А Круглов с горя, что ли напился?

– Да с какого там горя! Какое у вас, мужиков, может быть горе? Это вы наше горе.

– Утверждение спорное, – возразил я. – А человек, может, крупно в карты продулся.

– Про Круглова не скажу, но этот мой арабский шейх точно проиграл. На такси он меня, правда, до дома довез, но на этом его финансовые возможности закончились, а все прочие закончились, видимо, еще раньше. Словом, оставил он мне телефончик, а я вот не знаю – звонить или не звонить. Я ведь с ним на теплоходе познакомилась. Зовут Олегом. Фамилия Федосеев. Был при деньгах, до того, как за карты сел. Может просто уголовник какой-нибудь.

– Хочешь, справки о нем наведу? Я ведь друг детектива Чернова, а у Виктора большое досье на всех мало-мальски заметных людей.

– Просто не знаю, что сказать, – засмущалась Ирочка.

– Да брось ты, – подбодрил я ее. – Все сейчас так делают. Время сейчас смутное. С бухты-барахты знакомиться нельзя. Взять того же Круглова – похитили среди бела дня. Он ведь тебе звонил?

– Он не мне звонил, а в редакцию. Но трубку взяла я. Хрипел он как простуженный барбос. Жаловался, что подхватил насморк и ангину. И машина у него сломалась. Кажется, двигатель заклинило. Пропьянствовал, видимо, весь понедельник, не сумел затормозить после круиза, а утром вторника захворал с похмелья.

– Захворал он во вторник, а в среду его похитили?

– Да. Позавчера около двух часов дня это случилось. Ты с Борькой на эту тему поговори, он все собственными глазами видел.

Бориса Зайцева я знал не лучше, чем Круглова, то есть на уровне «здравствуйте – до свидания». В отличие от любимца дам Круглова, ни лицом, ни статью он не блистал. Зато, если верить той же Ирочке, был он талантливым поэтом. Писал, кажется, и прозу. Вот только издавать его почему-то не спешили. Годами Зайцев стремительно приближался к сорока и ходить в непризнанных и подающих надежды писателях ему, наверное, уже надоело. По некоторым признакам, ну хотя бы по взгляду, который он бросил на мою машину, я определил, что человек он, пожалуй, завистливый. Однако не рискну утверждать, что эта черта определяющая в его характере.

– Похитили прямо у меня на глазах, – охотно подхватил он предложенную тему разговора. – Я ведь поначалу даже не понял, что произошло. Выскочили из машины два амбала, схватили Круглова и поминай как звали. Ну, может, секунд тридцать на все ушло.

– Надо же, – поразился я. – Можно сказать, средь шумного бала. Тут же народу кругом невпроворот. Свидетелей, наверное, десятками считали?

– Какие там свидетели, – хмыкнул Зайцев. – Может, человек пять подтвердили, что действительно видели, как человека заталкивали в машину. А ведь на остоновке толпа стояла. И хоть бы хны.

– Моя хата с краю, я ничего не знаю, – поддакнул я Зайцеву. – Обычная история. А Круглов из редакции шел?

– Наоборот, в редакцию. Видимо только-только слез с автобуса или из такси выбрался. Во всяком случае, я его увидел, когда он переходил улицу. Вот тут тормознула та иномарка.

– Я слышал, что он крупно проигрался в карты?

– Когда? – неожиданно для меня вздрогнул Зайцев.

– Месяца полтора назад он просил у Краюхина крупную сумму, чтобы расплатиться.

– Не знаю, – повел костлявым плечом Зайцев. – Хотя он был картежником и играл всегда по-крупному.

– А почему был? Будем надеяться, что он еще жив.

– Да, конечно, – смутился Зайцев. – Я это к тому, что нравы ныне дикие. Спасибо, Игорь, что подвез, а то мне на автобусе целый час добираться. А моя жестянка уже год как развалилась.

– Купи новую, – посоветовал я.

– На мои гонорары только машины покупать.

Вернулся я в Черновский офис с целым ворохом новых фактов, которые следовало проанализировать за чашечкой кофе. Жалко, что я не курю трубку и не играю на скрипке. По-моему, под музыку мне думалось бы легче, а так приходилось пялить глаза в телевизор с выключенным звукам и напрягать скисающие мозги до рези в висках.

Незнакомку зовут Катерина, – доложил я вернувшемуся детективу. – Скорее всего, приезжала она из столицы, поскольку очень торопилась после круиза в аэропорт.

– Значит, дохлый номер?

– А что показывают свидетели похищения? – отозвался я вопросом на вопрос.

– Приблизительно то же, что говорит Зайцев. Шел мужчина в темных брюках и светлой рубашке. Остановилась иномарка. Выскочили двое ребят… Разночтений практически нет.

– А что с машиной Круглова?

– Машина действительно сломана. Похоже, он возвращался ночью. А там вокруг гаражей горы мусора. Видимо ударился о бетон или арматурину, пробил картер, масло вытекло. Короче, движок он запорол.

Что-то мне не нравилось в этой истории, но что именно, я никак не мог уловить. Все вроде бы сходилось: и сломанная машина, и похищенный, который по этой причине воспользовался то ли автобусом, то ли такси. И даже свидетели в один голос утверждали одно и то же. Осталось выяснить: выиграл или проиграл Круглов в ту суматошную ночь на теплоходе?

Олег Федосеев, номер телефона которого мне презентовала Ирочка, встретил меня не слишком любезно. Был он хозяином небольшого питейно-развлекательного заведения с неброским названием «Старая мельница». По номеру телефона мы с Черновым вычислили его без труда, но на привет, переданный от Круглова, он поморщился как от зубной боли:

– Мы же договорились с Александром Семеновичем – в конце месяца. Отдам все до копейки, пусть не волнуется.

– Он и не волнуется, – успокоил я бизнесмена-картежника. – Волнуются правоохранительные органы по поводу его пропажи возможной кончины.

– Вот черт!

Федосеев, человек молодой, но уже, судя по всему, битый, сразу же уловил, какими неприятностями грозит лично ему исчезновение журналиста. Что, впрочем, и не удивительно. В нашем бизнесе, малый он или большой, небитых просто не бывает. И помноженная на опыт интуиция делает наших бизнесменов феноменально сообразительными, когда вокруг начинает пахнуть жареным.

– А кто вы вообще такой?

– Коллега Круглова, – мне в очередной раз пришлось прибегнуть к своему липовому удостоверению. – Сотрудник газеты. Я слышал, что Круглов крупно проиграл в ту ночь.

Прочитав мое удостоверение, Федосеев сразу же успокоился. Все-таки журналистов у нас любят больше, чем сотрудников милиции или налоговых инспекторов. За это я могу ручаться. Мне даже предложили коньяк, но я, к сожалению, был за рулем. А коньяк был хороший, французский.

– Александр Семенович выиграл и выиграл прилично. Тысяч пятнадцать, наверное, в долларах. А я проиграл. Не скажу, что много, но как раз сейчас у меня кризис с наличностью. Словом, я остался ему должен две тысячи.

– Вы познакомились с ним на теплоходе?

– Нет, мы познакомились здесь, в кафе. Несколько раз он к нам заходил с дамой.

– С Катериной?

– По-моему, женщины были разные.

– Я имею в виду ту, с которой он был на теплоходе.

– Честно говоря, я не помню, как ее звали. Кажется, она москвичка. Во всяком случае, торопилась в аэропорт. У Круглова машина стояла на стоянке, но сам он был здорово под мухой. На ногах с трудом держался. Он даже предлагал мне сесть за руль, но я тоже был хорош. И не рискнул. Тем более, чужая машина. А женщина сильно расстроилась. Теплоход наш припоздал, и ей до отлета оставались считанные часы.

Распрощались мы с Федосеевым вполне дружески. Я хотел было передать ему привет от Ирочки, но потом передумал. Взрослые люди, а потому разберутся без моего посредничества. Тем более что сводить людей, это не моя профессия. Зато я всегда готов их сфотографировать в час бракосочетания.

Я никак не мог отвязаться в мыслях от москвички Катерины. Почему она все-таки отворачивалась от объектива? Допустим – замужняя женщина, но ведь приезжая. И маловероятно, что снимки, сделанные в нашем городе, когда-нибудь попадут в Москву.

Я еще раз просмотрел все фотографии, как принесенные Краюхиным, так и изъятые в редакции. Катерина присутствовала только на четырех из них. Круглов, как ни странно, тоже. А ведь он душа компании. Заводила. Наверняка лез постоянно на передний план. Да и вообще на мой взгляд, отснятых кадров было слишком мало для двухдневного круиза, куда отправились всей редакцией, а значит, долго готовились и собирались долго потом вспоминать. А Зайцев почему-то экономил пленку. Или не все отснятые кадры отпечатал.

В офисе Чернова я застал Краюхина. Редактор был взволнован, хотя и пытался держать себя в руках.

– Они мне звонили, – огорошил он меня, не дав расслабиться в удобном кресле. – Похитители.

– И какую сумму потребовали?

– Сумма, в общем, не большая – пятьдесят тысяч долларов. Якобы Круглов им задолжал. Угрожали, что если не получат деньги, то Сашке конец.

– В милицию сообщили?

– Я не рискнул, – развел руками Краюхин. – Круглова они пообещали убить, если я буду мести языком. По-моему, шпана какая-то. Но злобные. Ну, Сашка! Сколько раз я ему говорил, что карты до добра не доведут! Я им сказал, что так сразу ответить не могу. Надо подумать, деньги собрать. Дали на раздумье два часа.

– Звонили по мобильнику?

– Да. Номер, наверное, узнали у Круглова.

– Надо милицию поставить в известность, а купюры пометить, – сказал Чернов и решительно потянулся к телефону.

– Не надо, – остановил я его. – И звонить не надо, и купюры помечать не надо. А через два часа скажите похитителю, что согласны заплатить деньги. Но с одним непременным условием – похитители должны обязательно переслать на адрес редакции какую-нибудь вещь, взятую у Круглова. Паспорт хотя бы или водительские права. А то мало ли сейчас шутников. Узнали, что пропал журналист, и решили воспользоваться.

Краюхин вопросительно взглянул на Чернова, детектив задумчиво кивнул головой, подтверждая тем самым мою правоту.

– А давно звонил похититель?

– Минут сорок назад, – глянул на часы Краюхин. – Слушайте, мне надо еще деньги собрать.

– Время у нас есть, – сказал я. – Хватит на то, чтобы кофе выпить.

Чернов вопросы мне не задавал, а вот Краюхин вибрировал. Он никак не мог взять в толк, куда мы едем и зачем. А ехали мы к Кругловскому гаражу. Я хотел осмотреть место до того, как окончательно стемнеет. Круглов жил чуть ли не на окраине, а потому и гараж его располагался на отшибе.

– Куда вы поперлись, – встрепенулся Краюхин. – Эта дорога на стройку ведет. То есть, бывшую стройку. Там ведь поворот был к гаражам.

– Проскочили, значит, – вздохнул Чернов. – Возвращайся, Игорь.

– Нет, – возразил я. – Ищите масло. Где-то здесь на дороге должен быть след.

Краюхин ругался, Чернов же внимательно смотрел на дорогу. Впрочем, дорогой эти засыпанные битым кирпичом ухабы можно было назвать только условно. Когда-то здесь собирались возводить народнохозяйственный объект. Возможно даже завод. Во всяком случае, котлован выкопали обширный. Успели даже забить сваи и подвести фундамент. Однако дальнейшему строительству помешали ветры перемен, задувшие над Отечеством. Деньги, необходимые для реализации проекта, эти ветры выдули в неизвестном направлении, и остался этот довольно глубокий караван бесхозным и абсолютно никому не нужным. Все, что можно было унести отсюда, расторопные люди уже унесли, за исключением кусков бетона, с торчащей во все стороны арматурой. Был здесь и хлам, не имевший к стройке коммунизма никакого отношения, сваленный здесь, надо полагать, окрестными жителями, которые использовали бывшую строительную площадку как большую помойку. Чуть в стороне от котлована стояла трансформаторная будка или, точнее, то, что от нее осталось.

– Ну и что ты тут собираешься делать? – огляделся по сторонам Краюхин. – За каким чертом мы сюда приперлись?

Мнем нужен был масляный след, о чем я и сказал рассерженному редактору. Но моими заботами проникся не Краюхин, а детектив Чернов. Он и отыскал между двух брошенных на траву и полурасколотых плит хорошо сохранившийся след протектора, расцвеченный масляными пятнами.

– Видимо, хотел развернуться, заметив, что заехал не туда, и угодил передним колесом в эту яму, – предположил Чернов.

– Ну допустим, – всплеснул руками Краюхин, допустим, что именно здесь Круглов угробил свою машину. Что из этого следует? Какое это имеет отношение к похищению? Машину он угробил еще в воскресенье ночью, а похитили его в среду. В среду, понимаете?

Это я как раз понимал. Но понимал я и другое: не мог Круглов, даже если он был в ту ночь под мухой, проскочить поворот и забуриться на бывшую строительную площадку. Ведь он эту местность знал, как свои пять пальцев. И наверняка бы даже ночью, при свете фар, опознал бы трансформаторную будку, которая торчала препятствием на его пути.

– Так может он вообще был невменяемым? – вскричал Краюхин.

– Невменяемый не смог бы доехать до гаража и загнать туда машину, – возразил редактору Чернов.

Темнело довольно быстро. Но я был уверен, что похититель со звонком тянуть не будет, и оказался прав. Ровно в десять вечера он позвонил. Краюхин, надо отдать ему должное, не оплошал и мою инструкцию выполнил буква в букву. Договорились, что похититель перешлет паспорт Круглова на адрес редакции, а потом по телефону укажет место, где произойдет окончательный расчет.

– Вы хоть объясните, чего мы здесь ждем? – ворчливо спросил Краюхин, устраиваясь поудобнее на заднем сидении моей машины, предусмотрительно спрятанной за трансформаторной будкой.

– Мы ждем похитителя, – сказал я. – По моим расчетам, он непременно должен здесь появиться минут через тридцать-сорок.

– А если не появится? – ехидно сощурился в мою сторону Чернов.

– Значит, я ошибся в расчетах.

– Тогда, может быть, мистер Холмс объяснит нам, за каким чертом похититель потащится на ночь глядя на забытый богом и людьми пустырь.

– Я не мистер Холмс, я мистер Ватсон. А придет он сюда за паспортом Круглова. Журналист мертв, Краюхин. И умер он воскресенье ночью.

– Но подожди, – запротестовал редактор. – Круглов звонил нам во вторник утром. Ирина с ним разговаривала. Жаловался на болезнь, но мы решили, что он мучается с похмелья. С Сашкой это бывало.

– Бывало, – подтвердил я. – И человек, разговаривавший с Ирочкой хриплым голосом, это знал.

– Но ведь свидетели! Полдесятка свидетелей, они-то ведь не могли ошибиться. Они видели все собственными глазами!

– Свидетели видели только то, что на противоположной стороне улицы притормозила машина, из которой высочили двое молодых людей и принялись обнимать третьего. После чего все трое сели в машину и быстро укатили. Если бы свидетелям не сказали, что на их глазах похитили известного журналиста, то они считали бы эту сценку встречей друзей, которые внезапно столкнулись на шумном городском перекрестке и очень обрадовались по этому случаю. Ведь никто из свидетелей Круглова не знал. А в светлых рубашках и темных брюках ходят не только Кругловы, но и Петровы, и даже Сидоровы.

– Вот блин! – только и сумел вымолвить Краюхин и замолчал надолго, переваривая полученную информацию.

Надо сказать, что я слегка волновался. Вроде все я просчитал правильно, но ведь жизнь богаче любых логических построений, а мне бы не хотелось осрамиться перед интеллигентными людьми.

– Нет каково! – не выдержал глухого молчания редактор, в груди которого клокотал праведный гнев. – Пятьдесят тысяч ему подавай! Вот гад!

– Успокойся, – посоветовал я ему. – Не стал бы он брать твоих денег. Риск слишком велик. Могут засечь. А звонивший человек осторожный.

– Тогда зачем ему лишние хлопоты?

– Хлопоты эти совсем не лишние. Ему нужно документально подтвердить, что похищение имело место. Более того, похитители даже требовали деньги. И даже готовы были их получить. Но в последний момент, то ли по неосторожности правоохранительных органов, то ли из-за излишней подозрительности от своих намерений отказались. И когда труп Круглова будет найден, то ни у кого уже не возникнет сомнения в том, что убит он именно похитителями, которым задолжал крупную сумму.

– Вот он, – тихо сказал Чернов, указывая пальцем на неясную тень, возникшую на ухабистой дороге.

Нельзя сказать, что ночь уже окончательно вступила в свои права. Но видеть нас «прохожий» не мог, поскольку мы очень удачно спрятали машину за будкой, наблюдая за местностью через огромную рваную дыру в металле, расположенную как раз напротив лобового стекла.

Как я и предполагал, «прохожий», подсвечивая себе фонариком, нырнул в котлован. Пробыл он там не более пяти минут, а на поверхность выскочил словно наскипидаренный. Судя по всему, ему было страшно. А свет внезапно вспыхнувших фар и звук заработавшего двигателя и вовсе привел его в ужас. Он побежал прямо по дороге, которая, увы, не была приспособлена не только для езды, но и для бега. Метров через двадцать он споткнулся и упал. Когда мы к нему подъехали, он лежал неподвижно, обхватив голову руками.

– Вставай, Боря, – сказал я ему, открывая окно. – Простудишься, чего доброго. Ночь обещают холодную.

Зайцев хоть и не сразу, но поднялся. Краюхин открыл дверцу и почти силой втащил его в машину.

– Паспорт давай, – зло прошипел редактор подающему надежды поэту.

Зайцев подчинился безропотно. Паспорт действительно принадлежал Круглову, так же как и водительское удостоверение. Можно было, конечно, возликовать душой по поводу собственной проницательности, но мне почему-то не ликовалось. Да и Зайцева мне, в сущности, было жаль. Жалость, правда, была с оттенком брезгливости, но тем не менее.

– Я его не убивал, слышите?! – Боря наконец пришел в себя. – Не убивал! И даже в мыслях ничего подобного не держал. Я проскочил поворот, и мы здесь застряли. Круглов очухался немного и пошел искать рычаг, ну трубу какую-нибудь, чтобы освободить колесо. И тут я газанул и выскочил. Я его не задел, понимаете, даже не коснулся! А он шарахнулся в сторону и сорвался в котлован. Он ведь здорово был пьян. Когда я спустился вниз, он уже не дышал. Разбил голову о бетонные плиты.

– И тогда ты решил ограбить покойника, – устало сказал я, – положить в свой карман пятнадцать тысяч долларов, выигранных им в карты.

– Я бы вернул деньги родственникам, клянусь, – Зайцев дернул щекой и сглотнул подступивший к горлу комок. – Издал бы все свои книги, продал и вернул. Понимаете? Такой случай. Ну не я же его убил! А покойнику все равно.

Мне показалось, что Зайцев не врет, но это, конечно, теперь только слова.

– А фотопленку ты зачем уничтожил?

– Ах, это… – не сразу врубился Зайцев. – Понимаешь, только Катька знала, что это я отвозил ее в аэропорт и вообще был в тот вечер с Кругловым. И она знала, что у Круглова была с собой большая сумма денег. В общем, по фотографиям ее легко могли найти. Совсем не делать снимков с ней и Кругловым я не мог, это показалось бы подозрительным. Вот я и использовал только те кадры, где практически не видно ее лица.

– Перестраховался, «похититель», – криво усмехнулся Краюхин. – И вообще, Боря, тебе бы детективные романы писать. Ладно. Поехали, Игорь.

– Куда? – не понял Зайцев.

– В милицию, – пояснил я. – Явишься с повинной. Расскажешь все, как было. Надо полагать, суд войдет в твое положение. Он у нас самый гуманный в мире и очень симпатизирует поэтам.