Фотография

Кенни откинулся в своём кресле, сделал последнюю глубокую затяжку и затушил сигарету о тёмную керамическую пепельницу, стоящую на рабочем столе посреди документов. Та была уже заполнена окурками и пеплом сверх всякой меры. Он обещал сестре не выкуривать больше трёх за сутки. Но этот день выдался безумным, и это он ещё не спешил заканчиваться, грозя преподнести ещё парочку «сюрпризов». Было только около полудня, а он уже успел нарявкать на, наверное, всех подчинённых, что только попадались ему на глаза. Всё, абсолютно всё, накладывалось друг на друга, да ещё и валилось из рук. Аккерман ненавидел подобные дни. Работники суетились как могли, налаживая рухнувшую связь с пятью экспедициями, разбросанных по всему земному шару в разной степени доступности. Там работали их люди, и связь с главным отделом могла понадобиться в какой угодно момент. А спутниковая связь, достававшая до самых удалённых уголков планеты, решила «отдохнуть». Помимо этого секретари нервно подавали промежуточные отчёты от охранных команд, которых сегодня вызвали сразу на два объекта: банк, склад химикатов в соседнем городе. Удивительное сочетание. Тут либо имел место сговор какой-нибудь банды, либо просто досадливое совпадение. В любую другую смену Кенни бы лично присутствовал в кабинете связи и следил за трансляцией переговоров подгрупп, отдавал команды, направлял бы своих людей точно так же, как если бы присутствовал сам на вызове. Но сегодня ему привалило работы иного рода. Владелец частной военной компании, каким-то невероятным образом повисшей между вполне легальным положением и криминальным, был занят переговорами с потенциальными клиентами. Они тоже, точно по всеобщему заговору, решили перенести встречи именно на это число. Двадцать пятое декабря. Видимо, они спешили закончить все дела до наступления нового года, игнорируя тот факт, что многие отмечали в этот день рождество. Мужчине, которому в грядущем году стукнет двадцать девять, было совершенно плевать на все эти праздники. Бесполезная, глупая суета с оттенком лицемерия. Но всё же эта дата имела значение. Достаточно большое для человека, который никогда не строил иллюзий насчёт устройства мира и человеческой сущности. Сегодня был день рождения у его племянника. Леви исполнится пять лет. И как дядя, не совсем добросовестно и далеко не постоянно исполняющий свои родственные обязанности, он был приглашён на празднование. Сегодня в шесть вечера Кушель вместе с пацаном, который порой так косо на него смотрел, ждали его у себя дома. Конечно, он не мог им отказать, и спустя долгие уговоры младшей сестрёнки всё же дал своё слово, что обязательно придёт. Да ещё наслушавшись её трескотни о том, что неплохо бы нанять фотографа для дня рождения, мужчина зачем-то ляпнул, что займётся и этим. Всё же он старший брат, как никак.

Разумеется, Кенни забыл, ему было не до поисков фотографа. У него не было даже подарка для Леви. Мужчина был так занят работой, что не вспомнил о существовании личного секретаря, который как раз мог заняться такими делами. А когда вспомнил, было уже слишком поздно. У него тут дым коромыслом. Работы привалило на целую неделю, словно всё только и ждало этой даты. Аккерман, минут двадцать назад проведший переговоры с представителем фирмы Смита насчёт предоставления проводников в удалённый регион реки Конго, встал с обитого кожей кресла и прошёлся по своему кабинету, обдумывая своё расписание. Будет ещё два визита: военное предприятие под руководством Закклая, от этого сотрудничества Кенни ждал взаимной выгоды. Новое вооружение никогда не бывает лишним. И ещё училище, где ныне верховодил знакомый инструктор Шаддис, которому требовалась страховка на учениях в неспокойном регионе. Обе стороны должны были прислать представителей в его контору, которую он сделал сам и поднял на ноги. Сам, можно сказать, своими руками. Кенни хищно оскалился — лицо с тонкими, аристократичными чертами мигом превратилось в гримасу убийцы. Ему было восемнадцать, когда он в пух и прах разругался с родителями, отказался поступать в университет, который они для него выбрали, и пошёл в действующую армию. Даже дед, который сохранял старую закалку, не поддержал его. Ещё тогда его удивляло, возмущало слепое отрицание прежде всего его желаний. Он не хотел получать образование, он чувствовал, что его призвание в совсем другом. Какому мужчине может не нравится военное дело? Сила, совмещённая с опытом, говорит куда громче книжных знаний. Да и его семья жила в неспокойном, приграничном районе на юге страны. Думать надо было о безопасности, к тому же за службу платили деньги. А на них его семья могла переехать в местечко получше. Аккерман, мерящий комнату широким, пружинящим шагом, достал пачку сигарет, повертел её в длинных пальцах и усмехнулся, погружаясь глубже в свои мысли. Глупые старики, вечно уверенные в том, что знают всё лучше всех, не принимали денег, которые он им ежемесячно отправлял. Не брали их даже для маленькой Кушель, которой было десять или одиннадцать. Тупое упрямство стоило им жизни. Как-то раз в старый дом ворвались грабители. Итогом стала смерть отца и матери, сестра же ухитрилась незаметно вылезти в окно и спрятаться за забором. Дед был на ночной смене, работал тогда сторожем. Кенни сорвался с части, где на тот момент повышал звание, и уже через сутки был в опустевшем доме. После тяжёлого разговора с дедушкой, который не особо скрываясь упрекал блудного внука в том, что тот не был рядом, они пришли к смутному соглашению. Старый дом, который, если честно, уже дышал на ладан, они продают, и на пополам приобретают квартиру в городе получше. Там и безопасные школы для сестры, и перспективы. Старик напрочь отказывался принимать большую помощь. Говорил, что справится сам, без Кенни, который вечно всё делал по-своему. Парень этого не понимал, но желания что-то доказывать кому-то не было. Поэтому вернулся к своей «работе», не забывая посылать деньги, которые постоянно возвращались обратно на счёт. Он вообще быстро продвигался по карьерной лестнице, бывал в горячих точках, неизменно возвращался оттуда живым. При его росте и физическом развитии Аккерман считался самым опасным бойцом в своей части. Да ещё и стрелял он на удивление точно. Просто у него не было сомнений, колебаний насчёт своей работы. Убивать всех, кто по другую сторону баррикад. Чётко выполнять задания. И видят боги, это у него получалось превосходно, словно он был рождён на поле боя. Инстинкты никогда не подводили его, здравый смысл никогда не туманился эмоциями. Он сочетал какую-то природную хитрость зверя и холодный расчёт. Ничего лишнего. Ему нравилась его «работа».

И, как и любого особо одарённого человека, в двадцать один год его заметил один наёмник. Он же предложил Кенни перейти работать на частное лицо. С большой оплатой, с большим спектром деятельности. И молодой парень принял это предложение, прекрасно понимая, что эта «работа» будет куда грязней прежней. Его это не волновало. В итоге он много путешествовал по странам, где требовались их услуги. Очень много чего узнал и научился, завёл множество полезных связей. Жизнь шла прекрасно, насыщенная на события. На вкус она напоминала сладкий кедровый мёд. Аккерман чувствовал себя по-настоящему живым. Однако вскоре его привычный образ жизни был разрушен вестью из дома. Кушель беременна. Видимо, дед, который медленно шагал к шестому десятку, не доглядел, а может случилось что-то совсем уж дрянное. Кенни был в дикой ярости. Как, вашу ж мать, это могло случиться? Дед раньше хорохорился и говорил, что прекрасно справится. И парень был уверен в нём. Норов старшего родственника был строгим, он крепко стоял на земле. Это известие заставило молодого Аккермана кардинально менять свои планы. Уволиться с любимого места, вернуться в родную страну, переехать в город, где жила его семья, ожидающего незапланированного пополнения. Встречи проходили неспокойно. Кушель ещё и отстаивала жизнь ребёнка. Кенни это доводило до исступления, ей же семнадцать — вся жизнь впереди, а с мелким ублюдком на руках ей придётся очень нелегко. Но, как он не пытался, аборт остался всего лишь словом. Сестра с поразительным упрямством, в котором он, скрепя сердцем, узнал самого себя в юности, отказалась не только от разумного предложения, но и от большой суммы денег. Она с достоинством согласилась лишь совсем на маленькое вспоможение от брата. Отца ребёнка девушка не назвала, как он не требовал. По печали и опустошённости в её тёмно-серых глазах Аккерман понял, что всё было не по обоюдному согласию. Хотелось найти его, хотелось отрезать ему яйца, скормить их ему, а затем долго и медленно убивать, но сестра молчала. Кушель была красавицей, конечно, какой-то выблядок позарился на чужую юность, невинность. Аккуратное лицо, тонкие черты, как будто нарисованные каким-нибудь художником эпохи возрождения. Густые тёмные волосы, доставшие до тонкой, девичьей талии, выгодно контрастировали с фарфоровой кожей. Красивая фигура, округлая там, где и положено женщине. И этот живой взгляд, полный странного понимания и внимательности, ныне потускневший. Сестра уверяла и настаивала, что справится сама, и Кенни осталось сказать лишь то, что он будет рядом, если потребуется, чтобы она обращалась к нему с чем угодно. Ту улыбку Кушель он долго ещё хранил в своём сердце. Она сильная, она пройдёт через это, раз так решила. А сам он, как и всегда, стал делать то, что хотелось. Сперва завёл пару знакомств с бандами, которые крутились в крупных городах неподалёку. Выполнил парочку грязных заданий за большие деньги, за что снискал ещё большее презрение деда, отказавшегося с ним говорить вообще. Парень только пожал плечами и продолжил свой извилистый путь. Спустя месяцев шесть в голову пришла мысль, что в этом штате не так-то много охранных организаций. И Аккерман решил восполнить этот пробел. А чтобы не ограничивать себя в свободе действий, решил провести всё как частную наёмную компанию. Капитал у него скопился приличный, связи и слава имелись, послужной список выглядел блистательно. Чем он хуже других? Да ничем. Кенни взялся за своё дело, выстраивая его скрупулёзно, ревниво выбирая сотрудников, выстраивая схему работы, повышая эффективность, функционал.

Первые месяцы пришлось ого-го как побегать, браться за самую простенькую работу, а порой и переступать закон, но он не боялся «опускаться» до такого. И постепенно дело пошло в гору. Штат сотрудников рос, к нему перешла даже пара прежних сослуживцев, контракты становились всё разнообразней. А дальше крупное и крайне удачное соглашение с компанией Райсс, проводившей исследования и поиски земляных ресурсов. Это они, в основном, нанимали охрану для своих экспедиций, рассылая их по всему свету, порой в не самые безопасные места. Там требовались опытные проводники, знающие регион и умеющие грамотно реагировать на самые необычные ситуации. У Кенни такие имелись. Спустя пару заданий, которые он вёл лично, Аккерман познакомился с владельцами этой фирмы: братьями Родом и Ури Райсс. С первым отношения с первого взгляда стали натянутыми, а вот со вторым всё сложилось просто отлично. Он бы никогда не поверил, что у людей бывает такое взаимопонимание. Ури даже спокойно закрыл глаза на то, что компания Аккермана порой переступает закон, совершая кое-какие дела на стороне. И с тех пор Райссы обращались только к нему. Добавилась ещё и охрана этой большой семьи с богатой историей. А это означало: постоянную, неплохую прибыль. Очень недурно. За то время, пока Кенни поднимался на ноги, Кушель родила. Он не смог отвезти её в больницу, как хотел, только вернулся с миссии и мигом помчался в роддом. На рождение племянника он успел лишь каким-то чудом. Бежал по коридору, накинув идиотский белый халат на форму, которую не успел переодеть. Он слышал вдали вопль сестры и чувствовал непривычную тревогу за неё. У двери сидел сгорбившийся дед. Они обменялись кивками, и ещё до того, как молодой Аккерман придумал, что тут можно сказать, послышался детский плач. Спустя пару минут вышла медсестра и объявила, что родился мальчик, и что с молодой мамой всё в порядке. Кенни лишь кивнул, охваченный неуверенностью, и пошёл на выход, не заходя к Кушель, оставляя всё на деда. Сам он приехал навестить её на следующий день. Сестрёнка тепло улыбнулась ему, сказав, что понимает, почему он вчера не зашёл к ней. На руках она держала невразумительный сопящий свёрток. Она тогда сказала: «Познакомься, Леви, это твой дядя Кенни». Мужчина всмотрелся в это сморщенное, розовое лицо и увидел, что глаза у мальца серые, как у любого Аккермана. Взгляд младенца он мог бы назвать подозрительным или это ему только казалось. На руки он его не взял, как Кушель не упрашивала его. Его руки не для того, чтобы держать детей. Нет, они совсем для другого. И когда малец протянул крошечную, пухлую руку к нему, он чуть ли не отшатнулся. И ради этого сестра терпела всё? Все девять месяцев, часть которых она работала из-за гордости, и ещё тот факт, что ребёнок появился не от большой любви? Кенни не понимал, но, увидев слёзы радости в глазах сестры и выражение её лица, любовь, которую она буквально излучала кожей, он подошёл, положил руку на голову младенцу и сказал: «Ну, здравствуй, Леви». С тех пор прошло почти пять лет. И мужчина старался появляться у сестры в гостях до того, как та станет надоедать ему сообщениями и звонками. Дела у неё пошли нормально, она работала швеёй и получала много заказов. Дед помогал ей, оставался иногда с правнуком, в котором души не чаял. Свою же личную жизнь молодой Аккерман не строил, больно нужно всё это. Хватало лёгких отношений, часто менял девушек, и не зацикливался над вопросами нравственности. Он мог получить любую девушку, которую хотел. Проблемы оставались в семейном плане. Кенни не знал, как вести себя с ребёнком, но когда заявлялся к сестре показывал пацану трюки с безобидными палочками, учил того держать в руках карандаши, учил того ходить, что не получалось ни у Кушель, ни у Аккермана старшего. И во всём этом проступала смутная тень невесёлой профессии Кенни. Словно он тренировал мальчика к чему-то, что-то нехорошее было не в заботе, но в том, как она показывалась. Но, впрочем, мужчина проявлял её как умел, да и не так часто появлялся у сестры, чтобы оказать очень уж пагубное влияние на мальчика, росшего без отца. Слишком уж часто семейные посиделки проходили в нервной обстановке из-за деда, неодобрительно поглядывавшего на взрослого внука. Но сегодняшний день он пропустить не имел никаких прав. Да сестрица ему потом плешь проест, а к лысине на голове он ещё не готов.

Аккерман сморгнул, возвращаясь из этих мыслей в реальность, выдохнул и убрал пачку сигарет в карман брюк. Обойдётся без затяжки. Пригладил длинные тёмно-русые волосы, которые зачёсывал обычно назад. Провёл рукой по выбритому гладкому лицу. Две встречи, с остальным работники разберутся и без него. Зря, что ли, он отбирал лучших? Но ему ещё нужно будет найти за несколько часов хорошего фотографа, да и ещё выбрать подарок для мелкого. Словно ища готовых решений, мужчина оглядел богато уставленный кабинет. Хорошая мебель, выполненная из массива, два больших окна из толстого специального стекла, выходящих на город. Прекрасный вид, навевающий мысли о прекрасном будущем. Только вот сейчас высотные здания, видневшиеся в танцующих снежинках, будили недобрые мысли о том, что он всё же забыл о важном дне. Нужно срочно что-то с этим сделать, и, кивнув самому себе, Кенни обошёл массивный стол, устланный бумагами, присланными помощниками на рассмотрение, вышел из кабинета. В коридорах было пусто, все были заняты делом: ещё бы, если Аккерман узнает о том, что кто-то не выполняет свою работу в положенное время и не выкладывается на полную — несчастному можно было только молча посочувствовать. Владелец не был сдержанным человеком. Ни на словах, ни в деле. Сейчас его интересовал отдел слежки, которому досталось за сегодня меньше прочих, а стало быть, свободных людей там было больше. Когда высокий мужчина, одетый в белую рубашку и чёрные брюки, вошёл в нужный зал, никто не поднял головы. Слышалось лишь щёлканье клавиш да гудение кондиционеров, поставленных скорее для техники, чем для удобства двадцати сотрудников, исправно занимавшихся взломом баз и всего прочего, что только может помочь в добыче информации. Самый простой способ — украсть сведения. Кенни прошёл к начальнице отдела, молодой девушке, которая разработала защиту их собственной базы данных. Напряжёт её, а та напряжёт уже своих подчинённых. Цепочка, призванная исправить его недосмотр, будет запущена. Останется только ждать результатов.

— Ну, как у нас тут дела? — спросил он, наклонившись к монитору, где скакали цифры.

— Ривз пытается не дать нам добраться до своего архива и накладных, но ещё час и он сломается, — произнесла девушка, не отрывая взгляда от экрана. — А ребята Магата активно мешают нам восстановить связь со спутником.

— Ублюдки, — хмыкнул Аккерман. — Сколько времени займёт стряхнуть их?

— Уже делаем всё, что в наших силах, — работница бросила на него быстрый взгляд. — Хотите дать нам ещё задание?

— Примерно, Кэй, — тихо сказал он, отстраняясь от созерцания кодов, которые он понимал лишь поверхностно. — Мне нужен к шести вечера фотограф, хороший и проверенный. Найди мне такого.

Брови девушки слегка изогнулись, она отъехала на скрипнувшем кресле от стола, чтобы целиком повернуться к начальнику.

— Я могу, если хотите. Я увлекалась фотографией раньше, дома лежит всё оборудование. Нужно только съездить.

Кенни обдумывал это предложение: проверенный, безопасный человек, более или менее умеющий фотографировать? Это ли не везение? Пару минут оглядывал девушку. Спокойное, вполне себе миловидное лицо, которое, казалось, говорило всем своим видом: я знаю свою работу и обязанности и не буду делать ничего сверх них. Сама девушка никогда не теряла самообладания перед ним, стойко выдерживая все претензии несдержанного начальства. Что ж, от таких людей можно было не ждать сюрпризов. Внутренний голос молчал, значит всё нормально.

— Годится, запоминай адрес и не опаздывай.

— Как скажете, господин Аккерман.

Только он решил этот вопрос, в зал, освещённый холодными лампами, ворвался секретарь, судорожно зыркая по сторонам. Представитель от Шаддиса был уже в здании, а это значило, что переговоры вот-вот начнутся.

Через три часа с работой, во всяком случае той, где нельзя было обойтись без начальства, было покончено. Кенни остался доволен всеми предварительными договорами. Но до подписей ещё пару недель, учитывая праздники. Про себя мужчина, спешно одевая в своём кабинете оставленный пиджак, сделал пометку, что с Закклаем стоит быть поосторожнее. Сам себе на уме и не упустит выгоды, которая часто шла в разрез с интересами самого Аккермана. Впрочем, не в первый раз сталкиваться с чем-то подобным. Сейчас на передний план вышел день рождения Леви, нужно успеть выбрать подарок и не опоздать к сестре. Он глянул на наручные часы: ещё чуть больше ста двадцати минут. Более чем достаточно, за половину этого срока можно город захватить. С такими мыслями Кенни надел твидовый длинный плащ, излюбленную шляпу типа хомбурга и поспешил на выход. На улице снегопад уже валил вовсю, грозя к вечеру засыпать весь город глубокими сугробами. Морозец начинал кусать кожу лица, а ветер порой бросал снег прямо навстречу, как какое-то конфетти. Аккерман, поняв, что погодные условия внесут или уже внесли свой хаос на дорогу, прошёл к своей машине. Через пару минут уже двигался в сторону ближайшего крупного магазина игрушек, услужливо указанному навигатором на карте. А где ещё искать ребёнку подарок? Мужчина хмуро смотрел на то, как дома затягивает белой стеной, как сквозь неё проступают разноцветные, неоновые вывески, витрины, украшенные праздничными гирляндами. Он не любил все эти праздники. Ко всему ещё добавились бесконечные потоки людей на пешеходах, которые тормозили собой транспортный поток. Кенни, впрочем, оставалось лишь материть их и ждать, когда выдастся просвет в толпе. До нужного ему магазина он добрался за полчаса, с трудом отыскал место для парковки и помчался внутрь, придерживая шляпу, чтобы ту не сдул усиливающийся ветер. Зима здесь никогда не была мягкой, оставалось лишь надеяться, что силы природы смилостивятся и решат до шести вечера не поднимать настоящую метель. В магазине, украшенном внутри как какой-то глупый сказочный домик, Аккерман, ощущая себя чужаком, воспользовался возрастными указателями. Видимо, их щедро расставили как раз для таких взрослых, не слишком часто участвовавших в жизни своих чад. Ряд с табличкой, гласившей: от трёх до пяти, мужчина миновал, презрительно кривя губы. Содержимое казалось ему просто идиотским. А вот полки для детей старше пяти лет пришлось просмотреть внимательней. Можно было бы хватануть ближайшую игрушку, он всё равно не умел выбирать их, но, чёрт возьми, он обещал, что в этом году подойдёт более ответственно, чем в прошлом. Видите ли, Леви, по словам Кушель, ещё слишком мал для тех моделей машин, что он взял только потому, что те были приближены к реальным. Спустя десять минут блужданий Кенни остановил свой выбор на детском варианте пистолета. Предохранитель, курок, более или менее реалистичный прицел, запас патронов удовлетворили внутренним параметрам наёмника. Пускай пацан играет в настоящие игры, сбивая мишени, которые выберет сам. Отстояв очередь на кассе, состоящую из незадачливых родителей, как и он, тянувших с покупками до последнего, Аккерман шёл к машине, прикидывая, что неплохо было бы заехать и взять цветы для сестрёнки. А ещё там наверняка будет дед, который весьма вероятно доведёт его терпение до опасной грани. Старшему можно будет взять бутылку хорошего коньяка или вермута, просто потому что приходить без подарка казалось не слишком правильным. Всё же тот редкий день, когда они должны были выносить друг друга хотя бы больше двух часов подряд. Ради Кушель.

Кенни почти опоздал, в дверь он звонил без трёх минут шесть. Пока её открывали, он придирчиво осматривал пакет с подарками, который он держал левой рукой вместе с букетом роз. Выбрал красные, руководствуясь убеждением: что это классика. А классика всегда в моде. Наконец щёлкнули защёлки замка, и дверь распахнулась, открывая вид на улыбающуюся сестру.

— Думала, ты не успеешь, — призналась она, пропуская его внутрь, поправляя распущенные тёмные волосы.

На ней было прямое платье без рукавов из какой-то струящейся ткани розового оттенка, но приятного глазу. К тому же цвет сочетался в чёрными кружевными вставками и чёрным, скорее всего атласным, чокером на тонкой шее. Выглядела сестра аристократично, красиво и благородно.

— Прекрасно выглядишь, — небрежно бросил Аккерман, снимая ботинки и ставя их на специальную полку. — Поставь цветы в воду.

Кушель сдержала хитрую улыбку, грозившую смутить брата, и взяла букет из его руки. Полюбовавшись цветущими бутонами, она поспешила на кухню. Пока мужчина продолжал снимать верхнюю одежду, из комнаты выбежал сам именинник. И тут первые тревожные звоночки раздались на краю сознания. Пацан был одет в костюм, который подозрительно повторял колор наряда его матери. Чёрная рубашка, розовый жилет, смотревшийся на, пока ещё четырёхлетке, забавно, как и брюки такого же цвета. На ногах красовались чёрные, классические туфли, как будто ребёнок играл в самого маленького взрослого. Впрочем, лицо Леви отражало какую-то степень отчаяния и недовольства. Увидев пришедшего дядю, он метнулся к нему так, как будто хотел снести со своего пути и выбежать за дверь. Кенни мигом подхватил его на руки и усадил на сгиб локтя, почему-то разделяя непонятную тревогу племянника. В проходе, ведущем в гостиную, показался смеющийся Аккерман-старший, и ужасное озарение расставило всё на свои места. Просьба найти фотографа, одинаковая по стилю одежда, которую Кушель, наверняка, сшила сама. Ему надо бежать пока не поздно. Дед был одет в розовый пиджак с чёрными пуговицами, идеально сидевшим на его фигуре, которая, несмотря на возраст, сохраняла некую атлетичность, такого же цвета брюки и галстук, рубашка из гладкого чёрного шёлка. Седые длинные волосы были завязаны розовой лентой. Семейная фотосессия, он в беде. Увидев внука, чьи дела не нравились ему, дед замер, улыбка угасла. Пару мучительных секунд взрослые сверлили друг друга тяжёлыми взглядами, затем старик выдохнул и сделал шаг вперёд.

— Доброго вечера, Кеннет, — в руках он вертел розовую, маленькую бабочку из атласа, по всей видимости, предназначавшуюся правнуку.

— Тебе того же, — мужчина переводил взгляд с него на Леви. — Если хочешь нацепить это на него, то без моей помощи.

Мальчик, почуявший поддержку, вцепился одной рукой в деловой пиджак дяди и твёрдо заявил.

— Не хочу бабочку.

— Леви, — старик вновь улыбнулся, смотря с любовью на ребёнка, — мы уже обсуждали это. Можешь снять после того, как закончим фотографироваться. Но для фотографии ты должен её надеть.

— Не хочет и ладно, — сказал Кенни, защищая не только интересы племянника, но и свои, благо они были солидарны в этом вопросе. — Вообще, с чего это вы так вырядились? Можно просто посидеть и отметить.

— Можно, — раздался довольный и весёлый голос Кушель, — а можно сделать так, чтобы этот день рождения стал памятным и необычным. Кенни, фотограф же скоро придёт? Ты ведь не забыл?

Когда она показалась, Аккерман кисло пробурчал подобие «угу». В руках у девушки виднелся комплект одежды, естественно для него. Ещё никогда раньше владелец военной компании не желал того, чтобы его подчинённая, исправно выполняющая любое распоряжение, провалила сегодняшнее поручение. Забыла, опоздала, не пришла вовсе. Что угодно. Закралась мысль о том, чтобы втихаря написать ей сообщение, чтобы она не приходила. Но в ту же секунду раздался звонок в дверь.

— А вот, наверное, и она, — Кенни ужасно осклабился и прошёл в гостиную, держа Леви и подарочный пакет. — Я же выполняю свои обещания.

Он слышал, как Кушель и дед здороваются с пришедшей, и присел на диван с резной спинкой и тёмной обивкой, опустил мальца рядом.

— Дядя Кенни, я не хочу носить это, — ребёнок ткнул пальцем в свою жилетку, — но они не слушают меня.

— А думаешь, меня они послушают? — хмыкнул мужчина, следя краем глаза за дверным проёмом.

— Мама упрямая, а деда ей только поддакивает, — заявил Леви, топнув ножкой. — Хотя, я же вижу, ему тоже не нравится. Может, если я где-нибудь спрячусь, они отстанут от меня.

Аккерман лишь улыбнулся таким выводам. Мама упрямая, и сын не лучше. Но прятаться было бесполезно, как и бежать. Оставалось только стойко перенести грядущую пытку.

— Мужчины не бегут от опасностей, — изрёк Кенни, гадая сможет ли он переспорить Кушель. — Кстати, там для тебя подарок, тебе исполняется пять. Совсем уже взрослый, так?

— Так, — кивнул мальчик и полез в пакет, который тут же зашуршал.

Дядя скосил глаза, внимательно следя за реакцией именинника. Когда тот извлёк игрушечное оружие, мужчина довольно усмехнулся. Леви был в восторге. Завороженно разглядывал пистолет, затем тут же начал вскрывать упаковку и вертеть в руках игрушку, нажимать на курок, беспорядочно щёлкать затвором. От Кенни не ускользнуло и то, как умело его племянник схватился за пластиковую рукоять, как правильно целится. Это у них в крови, кто бы что не говорил, кто бы как это не отрицал. В эти секунды он гордился маленьким Аккерманом.

— Показать тебе, как стрелять? — вкрадчиво и тихо спросил мужчина.

— Я думаю… — Леви уже заряжал сменный магазин, — что…как-то …так. Подержишь обёртку?

Дядя кивнул и взял разорванный пластик, вытянул руку, удерживая импровизированную мишень между указательным и средним пальцами. Поймал себя на мысли, что совсем не тревожится, что малыш промахнётся. Он знал, что тот не промахнётся. Именинник отошёл шагов на пять, поднял пистолет, придерживая его снизу второй рукой, прицелился, задержал выдох и нажал на спусковой крючок. Раздался глухой хлопок и пластик жалобно заскрипел.

На шум в комнату тут же вышел обеспокоенный дед, недоверчиво смотря, прежде всего на внука, вальяжно раскинувшегося на диване. Только чуть погодя он заметил, что Леви держал в руках, и испытал неприятное сосущее, дурное предчувствие.

— Молодец, попал почти в центр, — отметил Кенни как ни в чём не бывало.

— Это немного не те игрушки, что дарят детям в его возрасте, — строго и холодно объявил старик.

Этот тон мигом привлёк внимание его правнука. Тот теперь тщательно наблюдал за взрослыми, стараясь понять и уловить всё.

— Да брось, — сказал мужчина, слегка повышая голос, чувствуя растущее в глубине раздражение, — он пацан, а все пацаны любят стрелять и драться. Себя вспомни, лучший охотник графства. Не ты ли брал меня в таком же возрасте на загонную охоту, м? К тому же он Аккерман, смирись с этим.

— Брал и вот, что из этого вышло, — прошипел старик. — В кого ты вырос?

В этот момент к ним зашла Кушель, слегка обеспокоенная растущими интонациями. Не хватало им поругаться в самом начале вечера. Увидев причину зарождающегося конфликта, она нахмурила тонкие брови, между них проступила морщинка, но лицо быстро разгладилось, когда она заметила, с каким восторгом сынишка держит в руках подарок. Он ещё ребёнок, и всё это ещё не значит, что когда он вырастет, станет кем-то опасным или не совсем нормальным. Следом за ней вошла и Кэй, неся оборудование для света, фотоаппарат висел на шее. Кенни угрюмо смотрел на всё это. Призрачное везение обернулось против него. Лучше бы он забыл об этом.

— Я хочу, чтобы вы сделали пару снимков, не нужно устраивать затяжную сессию. Мои мужчины этого не выдержат, — говорила сестра, объясняя, чего хочет от всего этого.

— Отлично, вы уже выбрали место, ракурс, позы? Есть какие-то особые пожелания? — спросила Кэй, поправляя лямку фотоаппарата.

— Да ничего особо хитрого, думаю, — Кушель оглядела комнату и остановила взгляд на диване, — думаю можно расположиться на нём. Знаете, как старые добрые семейные фотографии.

— Хорошо, — кивнула прибывшая, пожав плечами, — дайте мне минут пятнадцать, я пока расставлю свет и сделаю пару пробных снимков.

Что ж, Кенни расслышал каждое слово. Если он хотел избежать неприятной процедуры — у него была только четверть часа, чтобы каким-нибудь образом сбежать. Да только не он ли сам говорил: что мужчины не бегут от опасностей? Но это не угроза, а нелепый, унизительный процесс. Он не чувствовал себя уместным для таких вещей. Сестрица тем временем, с довольным видом направилась прямо к нему. Была бы на нём шляпа, он обязательно надвинул её на серо-стальные глаза, чтобы только не видеть то, что она до сих пор держала на руках.

— Пойдём, переоденешься, — сказала она, трепля брата по коленке, пока ещё облачённой в деловые брюки, затем она повернулась к дедушке. — Займёшься сорванцом?

— Думаю, — протянул Аккерман-старший, смотря сверху вниз на мальчика, — мы сможем прийти к соглашению.

Леви лишь недоверчиво качнул головой и отступил на шаг, готовый вновь спасаться бегством. Кушель потянула брата за руку, и он нехотя встал, следуя за ней в её спальню, чтобы там облачиться в нелепые тряпки.

— Со мной зайдёшь, что ли? — он вопросительно изогнул бровь, чуть хмыкнув.

— Да чего я там не видела, — фыркнула она, протягивая костюм ему в руки, — прослежу, чтобы ты действительно её надел.

— Ты-то там всё видела, — беззлобно вернул Кенни, принимая свою участь на ближайшие пол часа. — Я потом смогу переодеться обратно?

Девушка только прыснула и подошла к туалетному столику, начала расчёсываться и закалывать тонкие волосы в какую-то причёску. Ну конечно, куда без этого.

Снимая офисный костюм, мужчина почувствовал себя крайне уязвимым. Сродни тому, чтобы снять бронежилет в разгар перестрелки. А когда закончил одеваться и взглянул в зеркало, где виднелось самодовольное лицо сестры, почувствовал себя ещё и глупым. Ему нравилась только чёрная рубашка. Нет, на такое он пойти не может.

— Нет, в этом я не выйду, — отрезал Кенни, снимая пиджак розового цвета.

— Ну пожалуйста, это же не надолго, а память останется на долгие годы, — Кушель встала и подошла к нему, стараясь переубедить.

— Память о том, что я оделся как клоун? — уточнил Аккерман. — Нет уж.

— Я сшила всё сама, в этом году такая расцветка очень модная, я же знаю, как ты следишь за своим стилем, — девушка пыталась всеми методами склонить старшего брата к этой затее.

— Сидит великолепно. Классика это стиль, а это что-то нелепое, — он закинул пиджак на кровать.

— Да и смотрится не хуже, чем сидит, — девушка отошла от высокой фигуры мужчины.

Кенни равнодушно следил за тем, как она открывает платяной шкаф, а когда повернулась к нему, то не сдержал удивленного выражения лица.

— А если так? — спросила Кушель с надеждой в глазах, протягивая вперёд шляпу.

Это была федора, выполненная из розового фетра, с вогнутой тульей и бэндом из чёрной атласной ленты, чуть загнутыми полями. Он обожал шляпы, а эта ещё напоминала ему о моде пятидесятых, что была в почёте у гангстеров. Сестра знала, на что давить. Понимая, что ведётся на дешёвый, но красивый трюк, Аккерман шагнул к ней и взял головной убор. Примерил, придирчиво смотря на себя в зеркало, расстегнул пару верхних пуговиц рубашки. Смотрелся он и красиво и лихо. Результат устроил его.

— Только если так, но пиджак не надену, и так полдня в нём проходил, — объявил он, беря его и закидывая на плечо, надеясь, что такой компромисс всех устроит.

— Годится, — сестра радостно сверкнула улыбкой, обнажая ровный ряд зубов. — Тогда пойдём.

Они вышли из комнаты. Дед, как и его внучка, достиг успеха. Именинник с бабочкой на шее уже сидел с крайне недовольным видом по центру дивана. Аккерман-старший сидел справа от него и что-то втолковывал, чуть склонившись и скрестив руки на груди. Леви слушал, не сводя пристального изучающего взгляда со специальных зонтов, рефлекторов.

Кей же закончила подготовку аппаратуры и жестом пригласила вернувшихся брата с сестрой занимать места. Кушель чинно села на свободное место слева от сына, напоминавшего сейчас нахохлившегося воробья. Но нужно было самую малость потерпеть, всё же это их первый семейный портрет за долгие годы. Пусть всё будет идеально.

— Ну, как ты? — спросила она, осматривая своё драгоценное чадо.

— Деда умеет убеждать, — пробурчал он, болтая ножками в туфлях, затем решительно объявил. — Но я сниму её сразу же после фотографии. Эта бабочка меня душит.

— Как хочешь, милый, — девушка сдержалась, чтобы не потрепать того по жёстким, тёмным волосам.

А то заново придётся их укладывать, больно уж они у него «непослушные». Кенни же постоял какое-то время, наблюдая за своими родными, затем прошёл к ним, обходя диван и вставая за его спинкой. Места там для него всё равно не было, но он и так стоит с ними рядом. Сестра положила руку на плечо сыну. Жест полный заботы. Повинуясь глубинному порыву, мужчина упёрся руками о резную спинку, рядом с плечом Кушель и плечом деда, немного подался вперёд, таким образом чуть нависая над родственниками.

— Надеюсь, на мой день рождения ты обойдёшься без таких затей, — наконец сказал Аккерман-старший своё мнение. — До него меньше месяца, и я хочу отпраздновать его в одиночестве.

— Да ладно тебе, старик, быстрее начнём — быстрее будем свободны, — Кенни положил руку тому на плечо и чуть сжал, призывая собраться и с достоинством перенести это «испытание». — Важный день всё же.

Он ожидал, что тот стряхнёт его крепкую руку или скажет что-то не очень приятное. Но дед никак практически не среагировал, только напрягся. Внучка, сестра и мать, наблюдавшая за этим с тревогой, облегчённо выдохнула. Хотя бы какое-то время они могут вести себя нормально, наступив гордости на горло, закрыв глаза на принципы. Её семья была вся вместе, рядом. Она была по-настоящему счастлива.

— Мы готовы, — немного взволновано объявила Кушель, принимая ровную позу и смотря прямо в объектив.

— Улыбайтесь, — серьёзно скомандовала девушка фотограф, привлекая их общее внимание.

— Она придумает что-нибудь другое, — вдруг одновременно с этим поделился Леви своими недобрыми подозрениями, сжимая ладошки в кулачки. — Уж не сомневайся.

В этот самый момент, дед и мать слегка изумлённо посмотрели на именинника. Он-то в отличие от них наряду с дядей, который лишь улыбнулся от этих слов ещё шире, не нарушил композицию, к которой они все так долго шли. Комнату озарила яркая вспышка, первым снимком запечатлев их в таком виде.