Фригидная для оборотня многоженца

Глава 12

– Ты станешь моей женой, – звучит как приговор. Холодный. Жестокий.

Он ничуть не сомневается в этом. Уверен. Хищник забавляется с мышью. Играет. И мое мнение его не волнует.

– Это неправильно! – восклицаю. – Ты не можешь просто взять меня в жены, потому что тебе захотелось.

– Да-а-а? – явная, неприкрытая насмешка в голосе.

– Брак – это обоюдостороннее решение. Я не знаю, как у вас, у… оборотней. Но у людей есть свои законы, – ярость закипает внутри.

Я должна держаться. Нельзя срываться. Моя истерика только позабавит его.

– О, тут не переживай, мы поженимся и по людским законам, – он веселится. Упивается моментом. Сидит, вальяжно раскинувшись за столом. Зверь. Хозяин положения.

– Насколько я знаю, у тебя уже имеется две жены… – язык заплетается. Гнев уступает место отчаянию. Эмоции так резко сменяют друг друга, что кружится голова. Еще немного и я буду не в состоянии контролировать себя.

Я попала в сети, и не знаю, какие доводы найти, как уболтать монстра добровольно меня отпустить.

– По людским законам я холост, – в полумраке сверкают клыки, на губах сатанинский оскал. Красивый и убийственный.

– Это уже похоже на бред. Я не знаю, по каким причинам, ты, увидев меня всего раз, решил, что имеешь право прийти через три года и разрушить мою жизнь! – перед глазами калейдоскопом пронеслись события прошлых дней.

Боль. Предательство. Опустошение. И все по его вине.

– А у тебя была жизнь? – восклицает с издевкой. Он потешается.

Ощущаю, от него исходят волны ненависти. Отчетливо. Именно сейчас. Ненависть, почти осязаемая отрава расползается по коже, ранит, печет, заставляет кривиться, как от физической боли.

– Да! У меня была счастливая жизнь! У меня был муж! А ты… ты… не удивлюсь… если применил к нему гипноз… заставил сотворить ужасное… – говорю, запинаясь, захлебываясь собственной яростью и бессилием. – По какому праву ты решил, что можешь влезать и калечить чужие судьбы? Мой муж бы никогда по доброй воле так не поступил. Ты… ты его заставил!

Сейчас в моей голове – это самое разумное объяснение. Он оборотень, насколько я поняла, обладает способностями гипноза или нечто в этом роде. Вот почему Джек так резко изменился. Вот так раз, и другой человек передо мной.

Он внимательно смотрит на меня. В очередной раз изучает. Так пристально, что невольно отвожу взгляд. Я не против даже под стол спрятаться, только бы не ощущать прикосновений черного золота к своей душе.

И вдруг резко начинает хохотать. Дьявольский бархатный смех опутывает меня, проникает в каждую пору кожи, задевает нервы, течет по крови, прямо к сердцу. Всем тело ощущаю эту сатанинскую мелодию, и она поет о неизбежности, о западне, о том, что я в его власти. Полностью. Безраздельно. Безгранично.

Нет. Вздрагиваю. Мотаю головой. Пытаюсь прогнать наваждение. Он что, опять применяет ментальные фокусы? Внушает свою волю?

– Не думал, что с тобой будет так весело, – в голове еще звенят отголоски сатанинского, порочного смеха. Глаза искрятся, сверкают, переливается, в который раз завораживают. – Ты искренне полагаешь, что ложь, в которой жила, и есть счастье?

– Мы с Джеком любили друг друга, – моя фраза звучит жалко, даже для меня самой.

– Хочешь сказать, по людским меркам вечный обман и есть любовь? – выгибает дугой бровь. – Вивьен, – снова имя из его уст проходится теплой волной по коже. Даже когда я закипаю от ярости. – Ты послушно принимала пилюли лжи, они стали твоей пищей, способом существования. И сейчас из последних сил пытаешься ухватиться за рассыпавшийся иллюзорный мир.

– Не твое дело! Пока ты не влез, у нас все было замечательно! – сжимаю руки в кулаки. Его слова впиваются иголками под кожу. Каждый звук, каждая буква – новый порез.

– Замечательно? – он снова начинает хохотать. Опаляя меня золотыми искрами из глаз. – Замечательно? Позволь уточнить, роль прислужницы ты считаешь для себя замечательной?

– Я не была, как ты выразился прислужницей! У нас были равноправные отношения! – говорю, изо всех сил стараясь не повысить голос. Сдерживаю ярость. Мне нужен холодный, трезвый рассудок, чтобы противостоять чудовищу.

– Не прислужницей? А кем? – губы расплываются в широкой улыбке. – Тряпкой? Подстилкой?

– Женой! Любимой женой! – все же срываюсь на крик.

Щеки горят Так, словно он отхлестал меня по ним. Так и есть. Словесно я сейчас получила не одну пощечину.

– А ты… дьявольское отродье… ты принудил его… ты влез… ты все разрушил… – ну, вот, я уже запинаюсь. Слезы душат. Но я пока не даю им волю. Не выпускаю наружу.

– Запомни простую истину – нельзя разрушить то, чего нет, – медленно берет бокал. Не спеша делает глоток. Неотрывно смотрит на меня. Создается ощущение, что пьет он именно меня. Высасывает эмоции. – Но, так и быть, я сделаю тебе свадебный подарок.

– К… к… какой? – замираю. Не могу пошевелиться. Боль… страх… растерянность…

– Покажу, насколько ничтожной была твоя жизнь, – и выглядит он сейчас так, будто одарил меня бриллиантами с ног до головы.

– Не тебе судить, какой она была! – вскакиваю. Не могу сидеть. Не могу смотреть в эти невозможные глаза. Слушать издевательства. – У тебя две жены. Свои понятия счастья. Вот и живи! Как хочешь, с кем хочешь! Оставь меня в покое! Оставь!

Отворачиваюсь к окну. Предательские слезы все же катятся по щекам. И самое отвратительное, я боюсь признаться даже себе – мне страшно увидеть правду. Я боюсь того, что он может мне показать. Ощущаю – после моя жизнь изменится. Этот монстр разрушит все, во что я верила.

– Оригинальный наряд, – раздается бархатный голос и протяжное «Р» прямо над ухом.

Когда он успел подойти так близко? В горле моментально пересыхает. Закусываю губу, чтобы не завопить. Кожу опаляет его жар, внутри все замерзает. Леденеет от дикого осознания – ловушка захлопнулась. Я в клетке.

– Рада, что оценил, – фыркаю.

Стараюсь игнорировать его близость. Получается откровенно паршиво. Нечто в нем есть такое, пробуждающее во мне самой дикость. Что-то неподконтрольное. Некая сторона моего нутра тянется к этому странному созданию. А вот разум вопит: «Беги!». Только некуда бежать.

– Тебе не понравились наряды? – кладет ладони на мои руки, чуть выше локтя. Слегка приобнимает. Почти нежно. Едва касаясь. Дарит обманчивое ощущение защищенности. – Я лично выбирал… охотница, – шепот над ухом проходится бархатным касанием по позвоночнику.

Ему как-то удается даже усыпить мой внутренний страх оборотней. При всей его дрянной натуре, он чем-то располагает к себе. Может, это снова его ментальные фокусы? Еще немного, и не замечу, как в бесправную куклу превращусь. Надо бороться. Противостоять. Нельзя потерять главное – себя. Нельзя позволить ему уничтожить мою личность. Подмять под себя.

– Я не буду носить то барахло, – говорю решительно. Собрав волю. Готовясь давать отпор. – И я не охотница. Что за ересь. Надоело.

– Мы завтра выйдем в свет, – голос становится еще тише, еще интимней. – Я представлю тебя миру, как свою будущую жену. Ты собираешь блистать в этом? – едва уловимый порочный смех.

Проводит ладонями вверх и вниз. Медленно. Чувственно. Мне должны быть противны его касания. Меня должно выворачивать. Но этого нет. Я замираю. Мне приятно. Даже когда Джек обнимал меня, я не испытывала и сотой доли таких приятных ощущений.

Я ведь могу его оттолкнуть. Могу отойти. Он не причиняет боли. Не удерживает. Но я продолжаю стоять в опасной близости от монстра.

– Занавесок в доме много. За ночь могу соорудить и новый наряд, – его дыхание на шее.

Обволакивающий аромат леса. Демоническая магия. Пытаюсь сбросить с себя околдовывающие ощущения. Но они еще сильнее окутывают меня.

– И не думай, что я буду покорно изображать твою невесту. Я не давала согласия на этот фарс, – нахожу силы в себе. Делаю шаг в сторону.

Без его тепла сразу становится неуютно. Тело протестует. Хочет назад, ощущать лживую, обманчивую защищенность в сатанинских объятиях.

– Твое согласие не требуется, – неожиданно возникает передо мной.

Движение, за которым не уследить глазу. Как ему удается передвигаться так молниеносно и бесшумно? Черное золото глаз поблескивает в опасной близости.

– Ты моя, Вивьен, – проводит длинными пальцами по щеке, спускается к шее. Лениво. Соблазнительно. – Навеки… – слова действуют откровенней, чем пальцы, опаляют кожу, пробираются в душу. – И иного не будет. Лучше смирись.

– Пытаешься соблазнить? – усмехаюсь. – Думаешь, упаду в твои объятия? Поддамся очарованию? – смело встречаю его лукавый взгляд. – Ничего у тебя не выйдет, Рэймонд.

– Я бы на твоем месте не давал обещаний, – приближается ко мне вплотную. Наклоняется так, что губы практически дотрагивается до моих губ, – которых не сможешь выполнить.

Кончик языка касается моей верхней губы. Плавно проходится, очерчивает контур. Сладко. Хорошо. Слишком хорошо. Несмотря на проблемы с близостью, поцелуи я любила. Даже невзирая на то, что они не побуждали желания перейти к более интимным действиям.

Инстинктивно подалась вперед. И тут же отпрянула. Не хватало мне еще целоваться с монстром! Мотнула головой, прогоняя его дурман.

– Смогу. Еще как смогу! – делаю шаг назад. Его близость слишком расслабляет. Усыпляет бдительность. А я должна быть всегда готовой к бою. Пока есть силы, буду давать отпор. – Кем ты себя возомнил? Хочешь третью жену? Двоих мало? Так найди ту, что сама согласиться на все твои безумства. Думаю, желающих хватит. А я не собираюсь примыкать к порочной армии. Решил, что буду вместе с твоими супругами ублажать тебя? – ярость потекла по венам. Дала силы. Прогнала дурман. Разум просветлел. – Нет. Никогда.

Отошла еще дальше. Скрестила руки на груди. Как представила себе групповой квартет, так сразу тошнота к горлу подступила. Отлично. Именно это мне и нужно. Отвращение к нему. Так правильно. Так должно быть.

Лукаво щурится. Снова хитрая улыбка играет на губах. Красивый, дьявол. Греховный искуситель. Только не на ту напал.

– Позволь, Вивьен, внести ясность, – вальяжно направляется ко мне. Хищник. Слишком опасный. Зверь. – Меня забавляет, как разыгралось твое воображение. Только я предпочитаю единение во время близости, – голос становится тише, проникновенней. – Максимальную отдачу, сплетение тел, обмен энергией, невообразимый экстаз, – слова проникают под кожу, порождают в сознании неясные образы. Волнующие. Откровенный. Порочные.

А после они оседают в душе горьким осадком. Сожаление. Горькое. Отчаянное сожаление растет во мне. Оборотень задел мою женскую боль. Потревожил неосуществимую мечту. Хоть бы раз ощутить себя полноценной женщиной. Не с ним, конечно. Но в целом. То о чем я годами мечтала с Джеком. А не выходило даже с самой собой. Та часть меня навсегда мертва. Я такой родилась и этого не изменить. Но смириться окончательно до сих пор не могу.

Горечь ощущается даже на языке. Отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он прочитал это в моих глазах. Не должна я показывать слабость.

– Так что твои страхи по поводу групповых сношений беспочвенны, – заключает небрежно.

– И я должна прыгать от восторга? Что для своих сношений, – скривилась, – ты каждую ночь кидаешь жребий и выбираешь жену? Я не привыкла к полигамии. Никогда ее не приму. В каком бы виде ты мне ее ни преподносил.

– Я честен со своими женами. Храню им верность. Не разбрасываю семя направо и налево, – наклоняется ко мне, заглядывает в глаза. – Но ты предпочитала обман, сказки про верность, любовь, грубую, едва прикрытую ложь. Пусть будут десятки любовниц, без имени и рода, ведь главное – внешняя оболочка верности. Впрочем, это распространенная модель людского поведения.

Снова словесная пощечина. Болезненная. Колючая. И нет, не правдивая. Не верю!

– Не смей очернять мой брак! Именно ты его разрушил! Джек мне не изменял! У нас все было хорошо! – мне показалось, я в первую очередь произношу эти слова для себя. И от этого стало еще больнее. Слезы подступили, норовя вырваться на волю.

– Слепой обман так греет, да Вивьен? – резко выпрямляется и отходит. Дает вздохнуть свободней. – Завтра, как и обещал, я покажу тебе твою жизнь со стороны.

– Это ничего не изменит. Я никогда не скажу: «Да!». Никогда по доброй воле не останусь в этом сумасшедшем доме. Вы тут все безумны! – хочется вцепиться в эту наглую и дьявольски красивую морду. Расцарапать до крови. Сдерживаюсь. Понимаю тщетность своих намерений.

– Значит, тебе придется разделить с нами безумие, – забавляется. Смеется. Веселится.

У меня кровь закипает в жилах о ярости. Дыхание учащается. Стук сердца отдается в висках.

– Пойдем, – открывает дверь, – Я провожу тебя в твои покои.

Иду вслед за оборотнем. Держусь позади. Стараюсь максимально отдалиться. Не хочу больше говорить. Не хочу насмешек. Не хочу ощущать его обманчиво-сладкие прикосновения.

Останавливается около моей комнаты. Открывает дверь. Прохожу мимо, даже не взглянув на волка.

– Доброй ночи, Вивьен, – голос вежливый, ласковый.

– Рэймонд! – останавливаю его.

– Да?

– Можно прислать ко мне ту девушку-горничную? – стараюсь говорить спокойно. Без эмоций.

Ничего не отвечает. Благодушно кивает. Удаляется.

Безумство, говоришь? Отлично. Будет вам всем безумство. Теперь уже я злорадно потираю ручки.