Футболономика: Почему Англия проигрывает, Германия и Бразилия выигрывают, а США, Япония, Австралия, Турция и даже Ирак выходят на первый план

Идея этой книги родилась в стамбульском отеле Hilton. Пускай на вид он не ахти – приземистое, в духе бруталистской архитектуры, здание, но как только тамошние секьюрити, удостоверившись, что у вас в машине не припрятана взрывчатка, дают добро на въезд, вы погружаетесь в атмосферу такого сладостного умиротворения, что и уезжать-то не захочется. Вырвавшись из пут 13-миллионного города, здесь ты можешь получить стресс единственно от невозможности выбрать, чем потешить себя раньше – посетить ли турецкие бани, сыграть партию в теннис или в который уж раз предаться чревоугодию, обозревая красоты заката на Босфоре. Для поклонников футбола отрадой послужит великолепный вид на расположенный по соседству стадион «Бешикташ». Отношение к постояльцам выше всяких похвал – уж на что радушны простые турки, а персонал отеля и их превосходит по гостеприимству и предупредительности.

Здесь и встретились авторы этой книги, Стефан Шимански (экономист в области спорта) и Саймон Купер (журналист). Оба получили приглашение выступить на конгрессе «100 лет союза спорта и науки», проходившем в отеле Hilton в рамках юбилейных торжеств, устроенных футбольным клубом «Фенербахче» по случаю своего 100-летия.

Первым держал речь Саймон. Он возвестил благую для турецкого футбола весть: ввиду демографического бума и роста турецкой экономики есть основания надеяться, что дела у национальной сборной пойдут в гору. Затем слово взял Стефан. У него тоже имелись прекрасные новости для Турции: ввиду демографического бума и роста турецкой экономики есть основания надеяться, что дела у национальной сборной пойдут в гору. Впрочем, не слишком привычная к английской речи аудитория могла и не уловить смысла сказанного.

До Стамбула мы не были знакомы друг с другом, и только здесь, потягивая пиво в баре отеля Hilton, обнаружили поразительное единство наших воззрений на футбол. Правда, Стефан, будучи экономистом, усвоил привычку к въедливости в работе с данными и не отступается, пока все не разложит по полочкам, а репортер Саймон норовит взять интервью у каждого встречного-поперечного, но это всего лишь внешнее различие между нами. Зато мы дружно уверены, что в футболе многое можно объяснить и даже спрогнозировать, если толком изучать документальные материалы, в особенности те, что лежат вне сферы собственно футбола.

Слишком долго свет учения обходил стороной футбол. И поныне футбольные клубы в массе своей управляются людьми, привыкшими делать то, что делают, просто потому, что так принято, потому, что так происходило всегда. Например, эти деятели «всегда знали», что темнокожие спортсмены – «слабаки», и потому вечно переплачивали посредственным белым игрокам. Сегодня они гнобят темнокожих тренеров, покупают не тех игроков, а потом доверяют им пробивать пенальти, причем не теми, какими надо бы, способами. (Между прочим, мы в два счета объясним, почему «Манчестер Юнайтед» победил по пенальти в финале Лиги чемпионов, проходившем в Москве. В той истории свою роль сыграли один тайный знак, некий экономист, баск по национальности, и еще дар проницательности ван дер Сара).

Подобных ошибок не чужды и предприниматели в сфере футбольной индустрии. Они покупают клубы, похваляясь, что будут управлять ими «как положено управлять бизнесом», но через пару-тройку сезонов, как и их предшественники, тихо сматывают удочки под такое же дружное улюлюканье публики. Кстати, болельщики и спортивные журналисты тоже не без греха. Они придумывают газетные заголовки, построенные на ложных посылках, вроде «"Ньюкасл" заполучил себе звезду ЧМ» или «Чемпионат мира с экономической точки зрения станет золотым дном». Спортивная пресса знай себе повторяет сомнительные клише вроде: «Футбол становится скучнее, потому что крупные клубы вечно выигрывают», «Футбол – это большой бизнес» или вот такой, отражающий, пожалуй, самый распространенный футбольный миф – «Английская сборная должна добиваться большего». А между тем никто никогда не удосужился проверить, есть ли под этими измышлениями хоть какая-то реальная почва.

Надо сказать, что для большинства мужских командных видов спорта характерна такая же чрезмерная опора на традиционные представления. До недавнего времени они вовсю процветали и в бейсболе, делая его прибежищем целой кучи замшелых стереотипов. Так, с незапамятных времен было принято «красть» базы, прибегать к пожертвованным бантам и оценивать достижения игроков по средним очкам в бэттинге. Никому и в голову не приходило усомниться, правильно ли это; все поголовно знали, что так и надо.

Впрочем, это было до появления Билла Джеймса. Как и героиня книги «Волшебник страны Оз»[1] Дороти, Джеймс – уроженец одного из сельских уголков Канзаса. Поначалу круг его занятий ограничивался отслеживанием статистики местных бейсбольных команд Малой лиги[2] да присмотром за котельной на консервной фабрике по производству свиной тушенки с бобами. На досуге он начал изучать бейсбольную статистику, посмотрев на нее, что называется, свежим взглядом, и установил, что «традиционные представления в области спорта по большей части есть полная чушь и нелепица». Джеймс писал, что его цель – исследовать бейсбол как предмет «с той же интеллектуальной строгостью и упорядоченностью, какими обычно вооружаются ученые мужи, как выдающиеся, так и рядовые, в попытках разгадать тайны Вселенной, общества, человеческого интеллекта или поведения цен на рогожу в городе Де-Мойне».

В своих самиздатовских трудах, размноженных на ротапринте и переплетенных наподобие книжек, первая из которых разошлась тиражом в 75 экземпляров, Джеймс последовательно развенчал укоренившиеся в бейсболе мифы. Так, он установил, что самым важным статистическим показателем достижений бейсболиста является редко упоминаемый «процент занятия базы», отражающий, насколько часто игроку удается ее занять. В итоге Джеймс и группа его последователей (статистиков, посвятивших себя изучению бейсбольных данных) доказали, что старые добрые пожертвованные банты, равно как и кража баз представляют собой вопиюще неверные бейсбольные стратегии.

Со временем ежегодные обзоры Джеймса, озаглавленные им Baseball Abstracts, стали издаваться в виде книг, а потом и выдвинулись в число бестселлеров. На обложке одного из выпусков изображена человекообразная обезьяна в позе роденовского «Мыслителя», напряженно наблюдающая за бейсбольным матчем. Как отмечал Джеймс в одном из своих Abstracts, «таков из себя бейсбол, если посмотреть на него снаружи. Эта книга о том, что представляет собой бейсбол, если изучать его настойчиво и скрупулезно, но с известной дистанции».

Вскоре кое-кто из джеймсианцев начал внедряться в сферу профессионального бейсбола. Один из них, невероятно успешный главный тренер команды «Окленд Эйс» Билли Бин стал героем нашумевшей книги Майкла Льюиса «Манибол» (Moneyball). (Ниже мы еще расскажем о блестящей методике Бина на рынке трансферов и ее пользе для футбола.)

Кончилось тем, что даже люди, весьма далекие от бейсбола, заинтересовались Джеймсом и его работами. В 2002 г. руководство Boston Red Sox назначило его на пост своего «старшего советника по бейсбольной игровой практике». В тот же год во главе команды был поставлен 28-летний джеймсианец Тео Эпштейн, ставший, таким образом, самым молодым главным тренером за всю историю Высшей лиги. Результат не замедлил сказаться – «прóклятый», как поговаривали, клуб дважды выиграл World Series – чемпионат США по бейсболу среди обладателей кубков Американской и Национальной лиг.

Пришло время и футболу претерпеть собственную «джеймсианскую» революцию.

Игра в цифры

Довольно странно, что футбол так чурается изучения фактических данных, ведь любовь к числам как раз и есть одна из причин, по которым эта игра привлекает такое множество фанатов.

Если кого и стоит спросить об этом, так это Алекса Беллоса. Он – автор совершенно замечательной книги «Футбол: образ жизни по-бразильски» (Futebol: The Brazilian Way of Life), но помимо того еще и обладатель ученой степени по математике. Вот что сказал нам Беллос: «Числа обладают невероятно ублаготворяющим воздействием. Наш мир лишен порядка, а математика – это способ рассматривать его в упорядоченном виде. В турнирных таблицах порядок налицо, и расчеты, требуемые для их составления, на диво просты, не сложнее таблицы умножения на три».

Рискуя вызвать протесты футбольных фанатов, заметим, что страсть к футболу зачастую идет рука об руку со страстью к числам. Тут вам и результаты матчей, и знаменательные даты, и отдельное удовольствие – коротать воскресное утро в пабе, неторопливо вчитываясь в турнирную таблицу. А фэнтези-футбол? Составлять команду для фэнтези-лиги – это ли не чистейшей воды игра в числа?

В своей книге мы намереваемся внедрить в сферу футбола новые числовые показатели и новые идеи, в том числе касающиеся числа самоубийств, расходования зарплаты, численности населения стран и прочего, что поможет нам пролить свет на новые футбольные истины. Хотя один из нас, Стефан, и специализируется на экономических проблемах спорта, наша книга совсем не о деньгах. Задача футбольных клубов не в том, чтобы зарабатывать прибыль (и слава богу, потому что почти никому из них это не удается); мы же, со своей стороны, не очень-то интересуемся, кому и что удалось заработать. Не в этом мы видим нашу цель, а в том, чтобы при помощи некоторого набора экономических методов (плюс немного географии, психологии и социологии) постичь смысл того, что происходит на поле, и того, что происходит с болельщиками вне поля.

Какая-то часть болельщиков, возможно, не захочет, чтобы мы своей бездушной логикой цифр опошлили их чисто эмоциональную привязанность к любимой игре. Но не они ли первыми начнут метать в экран телевизора пивные кружки, когда английская сборная проиграет серию пенальти в четвертьфинале очередного чемпионата мира, хотя вместо этого они могли бы просто припомнить суть биномиального распределения в теории вероятностей, что и поумерит их досаду.

На наш взгляд, сейчас самое подходящее время для написания такой книги. Впервые за всю историю футбола в наличии имеется гигантский пласт статистических материалов для исследования. Так уж сложилось, что футбольная статистика всегда сводилась единственно к количеству голов да турнирным таблицам. (Вообще-то газеты публиковали цифры посещаемости матчей, но данные эти были недостоверны.) Когда Стефан в конце 1980-х гг. только начал углубляться в экономику футбола, академических статей на данную тему было опубликовано от силы штук 20–30. А сегодня таких публикаций – море, и содержащиеся в них крупицы новых футбольных истин еще не достигли сознания большинства фанатов.

Возник и еще один источник знаний – не по дням, а по часам разрастающаяся библиотека книг на футбольную тематику. В те времена, когда увидела свет книга Пита Дэйвиса «Все доиграно до конца: полная история чемпионата мира в Италии» (All Played Out: The Full Story of Italia '90) о мундиале[3] '90 в Италии, существовало не более 20–30 дельных изданий о футболе, а сегодня таковых тысячи – не в последнюю очередь благодаря Дэйвису, про которого говорят, что он сыграл роль Иоанна Крестителя для Иисуса в лице известного современного британского романиста Ника Хорнби. Многие из этих книг (в том числе и «Футбол» Беллоса) таят в себе зерна истин о футболе, которые мы и хотим раскрывать перед вами на наших страницах.

С тех пор вал футбольной литературы стал таким мощным, что за ней не поспевают уследить даже те, кто варится в футбольном котле. Автор книги «Манибол» Майкл Льюис в феврале 2009 г. так писал в New York Times: «Вирус, который поразил в 1990-х профессиональный бейсбол, а именно, использование статистики для поиска новых и лучших методов оценки игроков и игровых стратегий, проник во все ведущие виды спорта. Не только в баскетболе и американском футболе, но также в футболе, крикете, регби и, насколько мне известно, в снукере и дартсе – везде теперь принято поддерживать субкультуру умников, рассматривающих свой вид спорта не просто как игру, которая должна быть разыграна, а как проблему, которую требуется разрешить».

В футболе к подобным умникам (собственно, одно из преданий футбольной «чуши и нелепицы» гласит, что таковыми непременно должны быть мужчины) относится Арсен Венгер. Имея за плечами экономическое образование, Венгер чуть ли не помешан на разных статистических показателях, например, таких как расстояние, которое преодолевает каждый игрок за время матча. Но вот что делает его героем нашей футболономики, так это ясное понимание, что в сегодняшнем футболе невозможно преуспеть без статистики. Изучение ее данных поможет прояснить общую картину и, соответственно, одержать больше побед.

Мало-помалу коллеги Венгера тоже перестают полагаться на одно только чутье. Для анализа действий футболистов и игры в целом они все чаще прибегают к компьютерным программам вроде Prozone. Еще один предвестник неминуемого вторжения джеймсианства в футбольную сферу – «Милан Лаб». Медики этой лаборатории, созданной на базе клуба «АС Милан», почти сразу обнаружили, что изучение параметров прыжка того или иного игрока позволяет с 70 %-ной точностью спрогнозировать вероятность получения им травм. Начался систематический компьютерный сбор миллионов данных на каждого клубного игрока, и в процессе специалисты «Милан Лаб» нечаянно натолкнулись на рецепт вечной молодости. (Это и по сей день секрет – ни у одного клуба нет второй такой лаборатории, а та не торопится обнародовать свои научные результаты, поэтому игроки остальных клубов, как правило, завершают карьеру в возрасте 30 с небольшим лет.)

Большинство игроков стартового состава команды «Милан», побившей «Ливерпуль» в финале Лиги чемпионов-2007, были в возрасте 31 года или старше: капитану команды Паоло Мальдини было 38 лет, а автору обоих голов «Милана» Филиппо Индзаги – 33. По большому счету этим трофеем клуб обязан «Милан Лаб» с ее базой данных. Вот вам еще одна разновидность истории из серии «Триумф заумных ботаников».

По мере того как наши ученые беседы все больше углублялись в футбольную тематику и сосредоточивались на роли статистики, нас одолевали все новые и новые вопросы, и притом самого разного свойства. Сможем ли мы найти цифры, указывающие, какая из стран больше всего любит футбол? Способна ли эта игра каким-нибудь образом отвратить отчаявшихся от самоубийства? А вдруг нам посчастливится предсказать, какие страны и клубы – вероятнее всего, это будет Турция или даже Ирак – в перспективе займут доминирующие позиции в футболе? Так уж получилось, что один из нас, Стефан, живет в Лондоне, а второй, Саймон, – в Париже, так что целый год, пока шла работа, мы «перестреливались» через Ла-Манш статистикой, аргументами за и против, отдельными эпизодами и крупицами информации.

Между тем мы разобрали весь допотопный багаж представлений о футболе буквально по частицам, ставя под сомнение каждую и проверяя ее на соответствие фактическим данным. Вот что однажды сказал нам по этому поводу директор «Милан Лаб» Жан-Пьер Меерссман, бельгиец с неизменно дымящейся сигаретой во рту: «Машиной можно управлять и без приборной панели, не имея какой бы то ни было информации, и такое положение вещей мы наблюдаем в футболе. Здесь есть классные водители и классные машины, но с приборной панелью ездить было бы чуть-чуть проще. Ума не приложу, отчего же народ не желает иметь больше информации». Лично мы – желаем.

Павшие жертвами мойщика посуды

В высшей степени порядочная команда

Любой математик скажет, что абсурдно ожидать от Англии победы в мировом чемпионате.

Англия выигрывает две трети матчей. Если быть точным, то с 1970 по 2007 г. ею было сыграно 411 игр, из которых в 217 сборная страны одержала победу, 120 свела вничью и 74 проиграла. Если приравнять ничью к половине победы, процент выигрыша составит 67,4 %. Если разделить рассматриваемый период на семь равных временны́х отрезков чуть меньше, чем по четыре года каждый, получим, что частота выигрышей сборной Англии никогда не опускалась ниже 62 %, но и не поднималась выше 70 %. Иными словами, команда играет довольно ровно, показывая постоянство и результативность.

Можно согласиться, что данная статистика маскирует ряд кошмарных провалов, равно как и взлетов, и тем не менее она показывает, что «дистанция» между скорбью поражения и эйфорией от побед составляет каких-то несколько процентов.

На первый взгляд, выигрывать два из каждых трех матчей – что на языке букмекеров означает ставки 1 к 2, – не так уж и скверно для забега, где участвуют двое. Конечно, есть страны, у которых дела обстоят и получше. Так, Бразилия выигрывает 80 % матчей. Но в поединках с большинством национальных сборных английская по праву считается фаворитом. За довольно типичный период 1980–2001 гг. по количеству побед Англия заняла десятое место в мировом футбольном рейтинге.

Проблема возникает при попытке перевести это достижение в плоскость выигранных турниров. Неудачи Англии в любых соревнованиях со времен благословенного 1966 г. совершенно обескураживают британских эмигрантов, которые тусуются в барах на побережье Испании.

Точно вычислить вероятность прохождения Англией квалификационного этапа – задача довольно мудреная, поскольку требует анализа множества вариантов событий. Однако если мы примем за основу концепцию «необходимость победить», то задача сведется к простой проблеме расчета мультипликативной вероятности. Например, Англия не прошла отбор на Евро-2008, поскольку в своей группе заняла третье место, уступив по результатам Хорватии и России. При этом англичане победили в семи матчах, проиграли в трех и два свели вничью (средний процент выигрыша составил 66,66). Англию впритирку обошла Россия с ее семью выигрышами, двумя проигрышами и тремя ничьими (процент побед России равнялся 70,83.)

Теперь предположим, что для гарантированного преодоления квалификационного рубежа требуется победить в восьми матчах. Проблема возникает, когда надо одолеть соперника в восьми из двенадцати поединков, при том что вероятность выигрыша в каждом составляет 66 %. Ее расчет чуточку сложнее, поскольку здесь задействуется комбинаторика.

Расчет показывает, что вероятность преодолеть квалификационный рубеж составляет 63 %. Это значит, что Англия должна выиграть не менее двух третей турниров, на которые подает заявку. На самом деле в период 1970–2008 гг. Англии это сделать удалось: она прошла на шесть из девяти состоявшихся за это время чемпионатов мира и на шесть из девяти европейских. С учетом того что за указанный период число квалификационных матчей увеличилось, результативность английской сборной, в принципе, соответствует той, какую следовало бы ожидать исходя из расчетов.

Печальный факт, однако, заключается в том, что англичане – хорошая команда, играющая лучше большинства. Но это не означает, что Англия выиграет много турниров, что мы и имеем в реальности.

Англичане склонны считать, что их сборная должна играть результативнее. Для нее не так уж и хорошо плестись в хвосте десятки лучших сборных мира, уверены многие. Национальные СМИ и вовсе едва ли не постоянно твердят, что игра сборной их разочаровывает. Англия «снискала репутацию команды, годами играющей ниже своих возможностей», – пишет Sun; по мнению газеты Independent, история английской сборной – «это ландшафт, образованный одними только впадинами»; а бывший капитан сборной Терри Бутчер в 2006 г. пожаловался Sunday Mirror, что «систематическое отставание в результативности по какой-то причине втайне благоприятствует тому, что Англия чувствует себя еще более значительной».

«Почему же Англия проигрывает?» – вот, наверное, величайший вопрос английского спорта. В поисках ответа мы обнаружили, что он странным образом перекликается с такой наукой, как экономика. Центральный вопрос этой дисциплины звучит так: «Почему одни страны менее производительны, чем другие?» Так вот, любой экономист, занимающийся проблемами развития, расслышит до боли знакомые мотивы в двух главных причинах, ответственных за систематические провалы английской сборной – как, впрочем, и в третьей, самой расхожей, которой принято объяснять проигрыши англичан, хотя она совершенно ошибочна. Ниже мы рассмотрим все три причины, по которым Англия раз за разом до срока вылетает из борьбы за футбольный Олимп, причем первая – та самая, ошибочная, а две другие – правильные.

Рабочие места в Британии – британцам? почему в премьер – лиге царит засилье англичан?

Стоит ученым мудрецам собраться вместе, чтобы обсудить причины постоянной «неуспеваемости» английского футбола, как они сейчас же седлают своего любимого конька: корень зла, твердят они, в импорте – в английской Премьер-лиге играют сотни иностранцев. Послушаем, что говорил полузащитник английской сборной Стивен Джеррард перед квалификационным матчем с Хорватией, проигрыш в котором стоил Англии путевки на Евро-2008: «На мой взгляд, мы рискуем, привлекая такое множество иностранных игроков, и в конце концов это выйдет боком национальной сборной, если уже не выходит. Очень важно, чтобы мы продолжали готовить собственных игроков».

Помимо всего прочего, если даже в собственной лиге у наших парней мало шансов выйти на поле, то чего стоят их мечты дорасти до международного уровня? После проигранного матча с Хорватией аргумент Джеррарда в разных вариациях прозвучал из уст президента ФИФА Зеппа Блаттера, тренера «Манчестер Юнайтед» Алекса Фергюсона, а также президента УЕФА Мишеля Платини.

Все они энергично винили импорт в том, что английским футболистам недостает игровых навыков. В объяснение они приводили довод, что у наших игроков нет шансов, поскольку их места занимают иностранцы. Ровно такой же аргумент часто фигурирует в экономике. В чем причина низкой производительности в некоторых странах? Частично в том, что местное население не обладает достаточными навыками. Между тем лучше всего трудовые навыки – скажем, в производстве зубной пасты, преподавании математики или в футболе – нарабатываются непосредственно на рабочем месте. Чтобы обучиться изготовлять зубную пасту, недостаточно посещать соответствующие производственные курсы, надо пробовать сделать это на практике, своими руками. Если же вы все время импортируете эту самую пасту, то лишаете себя шансов самим научиться ее изготовлять.

Руководствуясь этой логикой, многие экономисты по проблемам развития вот уже более полувека не переставая призывают к «импортозамещению». Введите запрет или повышенные пошлины на ввоз определенных групп товаров, пускай страна обучится производить их своими силами. Политика импортозамещения принесла плоды лишь в горстке стран. Например, в Японии, которая после Второй мировой войны сумела на голом месте наладить производство множества разновидностей высококачественных автомобилей и электронных устройств.

Идея внедрить импортозамещение в английской Премьер-лиге импонирует многим болельщикам. Британцы частенько жалуются на засилье иммигрантов, и ни один другой вид спорта не сможет соперничать с футболом по обилию иностранцев на поле в дни матчей Премьер-лиги. В частности, это касается «Арсенала», благоразумно почти полностью отказавшегося от игроков-англичан. В сезоне 2007–2008 гг. на футболистов-англичан приходилось всего лишь 37 % сыгранного времени в матчах Премьер-лиги, прошедших до триумфа Хорватии на стадионе «Уэмбли». Английский футбол в определенной степени перестал существовать.

«Моя философия в том, что необходимо поддерживать идентичность национального состава клуба стране, в которой он находится, – заявил Мишель Платини. – В матче "Манчестер Юнайтед" – "Ливерпуль" должны играть футболисты из Манчестера и Ливерпуля, во всяком случае, из тех районов. Робби Фаулер был выходцем из Ливерпуля, там он вырос, и это замечательно, зато сегодня у вас почти совсем нет игроков-англичан».

А теперь представим на минутку, что Платини каким-то образом умудрился приостановить действие законов Евросоюза и заставить английские клубы изгнать из своих рядов выходцев из других стран ЕС. Случись такое на самом деле, Платини и Джеррард, наверное, первыми испытали бы разочарование. Если места в командах английской Премьер-лиги вручат посредственным английским игрокам, у них будет мало стимулов совершенствовать свой игровой уровень. В этом-то и состоит классическая проблема политики импортозамещения – она защищает скверных производителей. За этим следует перетекание их краткосрочной защиты в долгосрочную.

На самом деле посылка Платини целиком неверна. Если бы футбольная общественность лучше разбиралась в цифрах, она бы сейчас же прозрела и поняла, что проблема английской сборной вовсе не в том, что в Премьер-лиге играет слишком мало англичан. Все наоборот: их там слишком много. Для Англии было бы куда лучше, если бы ее лучшие клубы допускали к себе еще меньше футболистов-англичан.

Вы можете возразить, что на английских футболистов пришлось «только» 37 % игрового времени в матчах Премьер-лиги. Или наоборот, что они играли целых 37 % игрового времени, больше, чем футболисты любой другой национальности в лиге с самым напряженным игровым графиком среди национальных лиг мирового футбола.

Это означает, что у английских футболистов огромный опыт регулярного участия в клубном футболе высшего уровня. Если рассмотреть вместе три национальные футбольные лиги с самым интенсивным графиком – Премьер-лигу, испанскую Примеру и итальянскую Серию А – то лишь итальянцы, испанцы и еще, пожалуй, бразильцы и французы интенсивнее играют в клубный футбол, чем англичане. Но очевидно, что у последних куда больше опыта игры в футбол топ-уровня, чем, скажем, у хорватов или россиян.

В сущности, у английских футболистов, наверное, даже избыток такого опыта. Премьер-лига постепенно превращается в некий аналог НБА, первой глобальной лиги в истории данного вида спорта. И потому ее игроки зарабатывают миллионы долларов. Так что Премьер-лига поглощает все их силы, особенно если играть за один из клубов «большой четверки» – как едва ли не все английские футболисты, регулярно выступающие за сборную на международных турнирах. Для каждого матча они должны собрать в кулак всю свою волю и энергию и выложиться по полной. В Серии А и испанской Ла Лига ситуация чуть легче, поскольку команды поменьше вроде «Сиены», «Катании» или «Сантандера» не могут позволить себе приобретать блистательных иностранных игроков.

Понятно, что спортсмен не может играть на пике своих возможностей в каждом матче. Если вы, например, бегун, заявленный на Олимпийские игры, вы составляете себе индивидуальное расписание на сезон, чтобы достичь пика формы как раз на период Олимпиады, а не раньше. Если вы играете, ну, скажем, за хорватскую сборную и еще за клуб менее значительной футбольной лиги (даже Бундеслиги), у вас есть возможность так распределить силы, чтобы ваш пик пришелся на ответственные международные матчи – например, встречу со сборной Англии на стадионе «Уэмбли».

У английских футболистов ситуация в корне иная – каждую неделю им приходится напрягаться, чтобы в очередном клубном матче продемонстрировать все, на что они способны. Ни в какой другой стране у футболистов не бывает за сезон такого количества игр, требующих полного напряжения сил, как у английских. Ни один клуб ни в одной другой стране не проводит такого же количества европейских встреч, как английские клубы. Что происходит, когда футболисту приходится участвовать в 60 ответственных матчах за год, объясняет Даниэле Тоньяччини, главный инструктор по физической подготовке «Милан Лаб», пожалуй, самого передового центра спортивной медицины в мировом футболе: «Его эффективность не оптимальна, крайне велик риск травматизма. По нашим расчетам, риск заработать травму в одном матче после недельных тренировок составляет 10 %. Если играть следующий матч через два дня, риск повышается до 30 или 40 %. Ели же вы играете почти подряд четыре-пять игр без должного восстановления формы, риск травматизма невероятно повышается. Возрастает и вероятность менее результативной игры».

На международные встречи англичане выходят уже порядком уставшими, с травмами, поэтому недостаточно собранными. Зачастую они просто не в состоянии играть в полную силу. Вот как высказался по этому поводу Гарри Реднапп в свою бытность тренером «Портсмута»: «Я считаю, что сегодня матчи за сборную многим игрокам мешают сосредоточиться на клубном футболе. Клубный футбол – дело настолько важное, а еще Лига чемпионов и все с ней связанное, что игра за сборную становится помехой». Более того, в жарких баталиях Премьер-лиги спортсмены нередко получают травмы, а клубы не оставляют им времени на реабилитацию. Возможно, по этой причине на встречу с Хорватией не смогла выйти половина игроков, регулярно выступающих за английскую сборную. По ряду аналогичных причин нередко разочаровывают своих болельщиков и выступления сборной США на мировых баскетбольных турнирах.

Коротко говоря, если бы Англия хотела показать более высокий класс на международной арене, ей следовало бы отпускать своих игроков в те национальные лиги, где нет такого напряжения, как в Премьер-лиге, – скажем, в Хорватскую лигу.

Бывший тренер англичан Эрикссон понимал эту проблему. Когда один из авторов этой книги попросил его объяснить, почему сборная срезалась в четвертьфинале мирового первенства 2002 г. и на Евро-2004, он отметил, что в обоих случаях игроки были вымотаны после напряженного сезона. Но была ли это единственная причина? «Я бы с этим не согласился, – ответил Эрикссон, – но если вы не готовы физически… В Японии ни в одной встрече мы не забили ни единого мяча во втором тайме».

Как бы там ни было, а английские фанаты желают, чтобы составы команд изобиловали иностранными игроками. Платини все поражается, как это ливерпульцы ассоциируют себя с командой «Ливерпуль», когда ее состав чуть не полностью укомплектован иностранцами? Но, похоже, ливерпульцы справляются. Если судить по рекордной для Премьер-лиги посещаемости, невзирая на заоблачные цены на билеты, то фанаты «Ливерпуля» все так же ревностно поддерживают свою команду. Или взять «Арсенал», в составе которого вообще нет ни одного англичанина: матчи с его участием еженедельно собирают по 60 000 зрителей, что является самым высоким средним показателем посещаемости за всю историю лондонских команд. Словом, Англия может иметь либо выдающуюся футбольную лигу, либо английскую футбольную лигу, но никак не обе. Исходя из своих пристрастий болельщики предпочитают первый вариант. В этом смысле они ведут себя как типичные потребители. Так что, если вы хотите ввести импортозамещение, надо, чтобы потребители, по крайней мере вначале, смирились с тем, что будут иметь менее качественные товары. А они обычно этого не желают.

Проблема социальной закрытости: как английский футбол отталкивает средние классы

Римляне построили империю, имея армию, в которую привлекались выходцы из всех слоев общества. Впоследствии военная профессия стала элитной и доступной лишь для избранных семейств. Вот тогда-то и начался закат империи. Ограничивая социальную базу рекрутинга талантов, вы тем самым препятствуете развитию и совершенствованию навыков в данной области. Чем многочисленнее группа, из которой вы черпаете одаренные кадры, тем больше шансов на рождение передовых идей. Секрет небывалой креативности таких крупных сообществ, как лондонский Сити и Кремниевая долина, в том и состоит, что они притягивают таланты со всего мира. Такова в этом смысле и Премьер-лига. Проблема же английского футбола заключается в том, как обстоят дела до того, как самые одаренные английские футболисты поднимаются до уровня Премьер-лиги. Между тем талантливую молодежь, которая со временем пробивается на самый верх, поставляет в основном всего одна, к тому же постоянно сужающаяся, социальная группа – рабочий класс в традиционном смысле этого понятия. Что касается выходцев из средних классов, то им доступ в профессиональный футбол по большей части закрыт. И это сковывает прогресс национальной сборной.

Существует много способов классифицировать население по социальному происхождению, и среди них имеется один очень простой и удобный – по профессии отца. Такое исследование провел Джо Бойл при некотором содействии Дэна Купера: они собрали данные о роде занятий отцов футболистов, выступавших за сборную Англии на мировых чемпионатах 1998, 2002 и 2006 гг. Бойл не принимал в расчет должностей, которые могли занимать отцы футболистов уже после того, как их сыновья достигли звездного статуса. По мере возможности Бойл старался определить, чем занимались отцы будущих звезд в то время, когда их сыновья только подрастали. Взяв за основу автобиографии нынешних звезд футбола и газетные досье на них, Бойл составил приведенный ниже перечень (табл. 2.1). В него вошли не все игроки (в ответ на вопрос, знаем ли мы, чем зарабатывал на жизнь отец Уэйна Бриджа, мы могли только беспомощно развести руками), но все же большинство. Приходится делать и еще одну оговорку: кто-то из фигурирующих в перечне отцов футбольных звезд не жил в семье, пока рос его сын. И все-таки род их занятий установлен более или менее точно.

_{Таблица 2.1 Род занятий отцов футболистов, выступавших на чемпионатах мира за сборную Англии}

Многие характеристики рода занятий отцов футболистов неполны. Например, мы не знаем, чем конкретно занимался в судоходной компании отец Роба Ли. Тем не менее можно все же разбить список на несколько категорий: более чем у половины, а точнее, у 18 из 34 футболистов отцы работали по специальностям, требующим квалифицированного или неквалифицированного физического труда: это Васселл, Терри, Ширер, Симен, Скоулз, Руни, Мерсон, Макманаман, Инс, Хески, Джеррард, Фаулер, Адамс, Бэтти, Бекхэм, Кэмпбелл, Фердинанд и Даунинг. Лучше прочих этой категории соответствует, пожалуй, Эшли Коул со своим «воспитанием в духе рабочего класса». У четверых (Дженаса, Лэмпарда, Миллса и Оуэна) отцы были связаны с футболом. Ле Со и Джо Коул – сыновья торговцев овощами и фруктами. Отец Андертона имел компанию по перевозкам, но, судя по всему, обанкротился, переквалифицировавшись впоследствии в таксиста. Шерингем-старший служил в полиции. Папаши Каррагера и Дайера были управляющими, соответственно, паба и социального клуба. Таким образом, из 34 спортсменов в списке остается пятеро, чьи отцы, судя по всему, имели специальности, требовавшие послешкольного образования. Если за критерий классовой принадлежности взять уровень образования, получится, что всего-то 15 % футболистов, выступавших в последнее время за английскую сборную, происходят из «средних классов».

В целом мужское население страны имеет более высокий уровень образования. Согласно данным панельного обследования британских домохозяйств (British Household Panel Study), чуть более половины взрослых британцев, которым в 1996 г. было 35–45 лет (к этому поколению преимущественно и относятся отцы наших футболистов), имели квалификацию выше самого базового уровня.

В прошлые времена пагубный эффект традиции английского футбола рекрутировать таланты преимущественно из представителей рабочего класса среды ощущался незначительно, поскольку к нему относилось подавляющее большинство англичан. На исходе 1980-х гг. 70 % из них все так же завершали образование по достижении 16 лет, зачастую для того чтобы посвятить себя физическому труду. Потом начался численный рост средних классов, и их ценности стали постепенно проникать в английское общество – процесс, который у социологов называется «обуржуазивание». Распространился он и на футбольные трибуны – из-за высоких цен на билеты публика там даже немного более «буржуазная», чем по стране в целом.

Сегодня примерно 70 % британцев продолжают образование после школы и более четверти из них поступают в высшие учебные заведения. Со временем британцы все больше и больше превращаются в нацию буржуа. А поскольку английский футбол, как и прежде, черпает пополнение из среды рабочего класса, многочисленные и постоянно прирастающие слои населения не попадают в сферу его внимания. Это-то и служит препятствием на пути прогресса английской сборной.

Вместе с тем сокращение социальной базы резерва – лишь часть проблемы. По крайней мере до конца 1990-х гг. британский футбол, хотя и не осознавая этого, был основательно пропитан привычками и обычаями британского рабочего класса. Кое-какие из них пагубно влияли на спортсменов, скажем, пристрастие к сосискам с чипсами или убеждение, будто попойки – не более чем хобби. «Может быть, в предыдущем поколении сформировалась такая культура потребления алкоголя в силу рабочего происхождения, – отмечал в своей автобиографической книге тренер «Манчестер Юнайтед» Алекс Фергюсон. – Большинство игроков происходят из семейств, среди мужской части которых в основном бытует убеждение, что после тяжелой трудовой смены на заводе или в шахте ты заслуживаешь право побаловать себя парой-тройкой пинт пива, чтобы расслабиться. Такое впечатление, что у некоторых футболистов так и засел в голове этот менталитет сменного рабочего… Точно так же в их представлении суббота – это конец недели, а стало быть, самое подходящее время, чтобы упиться в хлам». Британские средние классы тоже, конечно, иногда «злоупотребляют». Но столь же несомненно, что в большинстве случаев им чужды проблемы с алкоголем. Тем не менее Фергюсон явно описывает типичный менталитет рабочего класса.

Существует и еще одна проблема – британские рабочие склонны рассматривать футбол как занятие, которому легче научиться на практике, нежели у дипломированных наставников-теоретиков. Такие представления немудрено встретить в отрасли, где немногие могут похвастать сколько-нибудь существенным формальным образованием. Британский футбольный функционер, который не одно десятилетие пробивал идею учреждения тренерских курсов, рассказывал нам, как клубы высмеивали его попытки, обзывая их «новомодными штучками, измышлением студентишек, как будто иметь образование – это нечто постыдное». Он вспоминает, что в клубной среде слова тренировки и тактика были «ругательными». «Они там все твердили, что "беда сегодняшнего футбола – в излишке тренировок", а это все равно что ляпнуть: "беда школы в том, что там слишком много образования"».

Конечно, было бы дикостью распространять это обобщение на всех трудящихся британцев – в рабочем классе сильна традиция к самообразованию. В послевоенные годы множество англичан стали первыми в своих семьях, кто пошел учиться в колледж. И все же несомненно, что откровенное неприятие интеллектуального подхода, на которое натолкнулся тот футбольный начальник, получило самое широкое распространение в английском футболе.

Думается, подобная установка помогает объяснить, почему британские тренеры и игроки не замечены в попытках интеллектуально осмыслить игру. Когда голландец Йохан Кройфф заметил, что «футбол – это игра, в которую следует играть головой», он вовсе не имел в виду, что ею надо отбивать мяч.

За последнее десятилетие эта традиционная для рабочего класса ментальная установка постепенно сдает свои позиции в британском футболе. Зарубежные тренеры и игроки принесли с собой революционные представления о том, что профессиональный спортсмен обязан осмысливать свою игру и поддерживать свою физическую форму. Однако до сих пор бытует еще один, перенятый у рабочего класса обычай, который не пускает представителей британских средних классов в профессиональный футбол, – то, что можно было бы определить как «требование необразованности».

Большинство британских футболистов, как и прежде, по достижении 16-летнего возраста бросают школу. Есть такое расхожее мнение, что это позволяет им полностью сосредоточиться на футболе. При этом совершенно игнорируется тот общеизвестный факт, что многие выдающиеся зарубежные футболисты – Рууд Гуллит, Деннис Бергкамп, Тостао, Сократес, Освальдо Ардилес, Хорхе Вальдано, Хосеп Гвардиола, Фернандо Редондо, Какá и другие – продолжили образование и после 16 лет, а некоторые даже учились в колледжах. Возможно, свою роль здесь играет подозрительность, с которой английские футбольные тренеры и игроки привыкли относиться к людям с образованием.

Не спорим, юношеские академии при английских клубах как раз и создавались для того, чтобы помочь спортсменам продолжать учебу, но в реальности они редко исполняют свое предназначение. Пару лет назад мы побывали в академии при одном английском клубе. Академия довольно приметная – достаточно сказать, что двое ее недавних выпускников впервые выступили за национальные сборные своих стран еще в юношеском возрасте. Из бесед с ребятами мы узнали, что всех их без разбора, и особо одаренных, и не очень, отправляют слушать один и тот же не шибко профессиональный курс по индустрии развлечений и туризма – исключительно ради того, чтобы исполнялось минимальное требование академии в части образования. Общими усилиями эти сорванцы устраивали на уроках такие безобразия, что остальные учащиеся почли за лучшее отказаться от этого курса. Не то чтобы юные футболисты так загружены тренировками, что у них не остается времени на учебу, – они редко тренируются больше двух часов в день. Скорее это проявление характерного для английского футбола обычая осуждать ученость и усердие в учебе.

В результате юношей из британских средних классов не привлекает перспектива пополнить ряды профессиональных английских команд. Достаточно привести один пример: Стюарт Форд, происходивший из средних классов и в 17 лет выступавший за лигу школ Англии (England Schools), отказался идти в футбольные профессионалы, потому что ему надоело выслушивать напыщенную демагогию необразованных тренеров. Он жаловался, что из-за своего чуждого социального происхождения всегда ощущал себя белой вороной. «На меня постоянно сыпались нападки за то, что я хожу в элитную школу, что тотально не признаю уличной моды одеваться, – вспоминает Форд. – И ведь все это я слышал от тренеров». В итоге он распрощался с футболом и предпочел карьеру юриста в американской киноиндустрии. Впоследствии, заняв высокий пост в руководстве одной голливудской киностудии, Форд был одним из тех, кто стоял за неудавшейся попыткой приобрести футбольный клуб «Ливерпуль».

Если дети английских рабочих получают слабое образование, то в этом прежде всего вина тех буржуа, которым доверено надзирать за британской системой школьного образования. Как бы там ни было, но расхождение в уровне образования налицо, и всякий выходец из среды буржуа, едва погрузившись в атмосферу английского футбола, немедленно почувствует, что пришелся не ко двору.

Многие спортсмены, происходящие из средних классов, в конце концов уходят в крикет или регби, что нередко означает прямой ущерб для футбола. У многих людей спортивное дарование таково, что почти до 20-летнего возраста допускает переориентацию, и небезуспешную, на другой вид спорта. Многие английские футболисты, скажем, Фил Невилл или Гари Линекер, проявили себя и как одаренные крикетисты. Про многих известных регбистов известно, что они лишь в подростковом возрасте перешли в регби, осознав, что не смогут реализоваться в футболе. Ну а в прошлом ряд выдающихся спортсменов представлял Англию сразу в нескольких видах спорта. Лишь в немногих из них в силу необходимых специфических физических качеств абсолютно невозможен переход из одного в другой, например, из жокеев в баскетболисты. Что же касается английского футбола, то он конкурирует за таланты с другими игровыми дисциплинами с мячом, но при этом отпугивает образованных представителей средних классов.

Как же это грустно, особенно в свете все более явной очевидности, что спортивные дарования неразрывно связаны с академическими. Выдающиеся спортсмены, как правило, быстро соображают и при должной тренировке мыслительных реакций способны развить в себе мощный интеллект.

Вышесказанное позволяет объяснить тот феномен, что английские футбольные клубы, располагая богатейшими в мире юношескими академиями, не способны взрастить более классных игроков, чем бедные страны. Чем ратовать за национальную чистоту английского футбола, куда разумнее было бы позаботиться о привлечении в его сферу побольше выходцев из своих же, британских, средних классов. Только тогда национальная сборная сумеет максимизировать свой потенциал – как это сделали сборные Голландии, Аргентины и даже Бразилии (можно привести в пример Дунгу и Какá) – когда в нее придут игроки-англичане, для которых образование не пустой звук.

Закрытость для инноваций: скудная сеть контактов английского футбола

Когда появился Интернет, нашлось немало мудрецов, предрекавших упадок крупных городов. В самом деле, зачем ютиться в тесной квартирке Восточного Лондона, когда с таким же успехом можно работать на ноутбуке с выходом в Интернет на старой ферме с видом на зеленеющие луга, где пасутся овечки?

Пророчество не оправдалось. Крупные города продолжают рост, начавшийся еще два века тому назад, по каковой причине так подорожало жилье в Восточном Лондоне. А сельская местность вконец обезлюдела, сегодня ее населяют только старики и немногочисленные фермеры, а мы, горожане, выезжаем на сельские просторы только ради прогулок на свежем воздухе. Как оказалось, публика все еще предпочитает жить в городах с их копотью, грязью, извечным столпотворением и неоправданной дороговизной. А все дело в том, что город – это среда, способствующая созданию разнообразных и многочисленных социальных сетей. Жить в сельской глуши – означает находиться в изоляции, потому что только социум позволяет людям завязывать все новые и новые контакты.

Предположим, кто-то, с кем вы случайно познакомились на вечеринке или на детской площадке, выгуливая свое чадо, может дать вам работу или подкинуть ценную идею. Это все равно что человеческий мозг, который постоянно генерирует мысли за счет формирования новых и новых связей между мириадами нейронов, – каждая новая связь рождает у вас в голове новую мысль. Точно так же и любой из нас как индивид должен быть погружен в гущу себе подобных, чтобы завязывать новые связи и контакты.

Новейшие учения об экономическом развитии отводят сетям социальных связей ключевую роль. Наличие более развитых из них объясняет богатство одних стран по сравнению с другими. Как выяснилось, этим же можно объяснить и больший успех на футбольном поприще других стран по сравнению с Англией. До недавнего времени проблема английского футбола более всего упиралась, вероятно, в географию: страна располагалась на отшибе, вдали от сетей социальных связей Западной Европы, где в то время был самый лучший футбол.

А ведь когда-то Англия сама была центром социума, в котором сосредоточивались знания о футболе. Со времен первого в истории официального международного турнира в 1872 г. и по крайней мере до Первой мировой войны, а может, даже до первого домашнего разгрома Англии от Венгрии в 1953 г., британцы, бесспорно, оставались доминирующей футбольной нацией. В то время Англия выступала экспортером футбольного ноу-хау, носителями которого были английские тренеры. Тренер-англичанин из экспатриантов стал фигурой столь легендарной, что и по сей день главного тренера в испанском и итальянском футболе принято уважительно именовать «мистер».

Вера в футбольное превосходство Англии продолжала жить в сердцах многих англичан еще долгое время после того, как оно было утеряно. Вплоть до череды позорных поражений 1970-х гг. англичане искренне поражались, когда Кубок мира в очередной раз не давался в руки их сборной.

Постепенный упадок английского футбола перекликается с процессом постепенной сдачи Британией ее позиций в мировой экономике. Страна, которая при королеве Виктории по праву считалась мощнейшей экономической державой мира, в конце 1970-х была вынуждена искать поддержки у Международного валютного фонда. Следует признать, что в футболе, как и в экономике, большинство обозревателей склонны преувеличивать сползание Британии с ведущих позиций. Ее положение в десятке ведущих мировых экономик никогда особо не ставилось под сомнение. Что же касается футбола, то здесь самое позднее в 1970 г. стало очевидно, что верховенство переместилось за Ла-Манш, к ведущим западноевропейским странам. В последующие 30 лет эта часть континентальной Европы служила самой плодородной средой для развития футбола. А Британия оставалась вне ее.

Чемпионат мира 2006 г. в Германии наглядно продемонстрировал, что Западная Европа правит бал в мировом футболе. С населением порядка 400 млн человек, что составляло 6 % населения мира, Западная Европа лишь единожды уступила в том чемпионате команде, представляющей другой регион мира: речь идет о глупейшем поражении швейцарской сборной Украине по пенальти.

Летом 2006 г. даже Бразилии было не под силу соперничать с Западной Европой. Аргентина продолжила серию безуспешных попыток (после финального матча с ФРГ на ЧМ-1986) одержать игровую победу над западноевропейской командой на мировом чемпионате. Впрочем, две из восьми последующих попыток Аргентины увенчались успехом, хотя и по пенальти. Крупные страны из других регионов – Мексика, Япония, США и Польша – тоже не смогли противопоставить ничего путного командам из таких маленьких западноевропейских государств, как Португалия, Голландия или Швеция. Если вы усвоили географическое правило того ЧМ, могли бы заранее догадаться об исходе всех матчей до четвертьфинала.

Западная Европа лучше всех преуспевает в футболе ровно по той же фундаментальной причине, по какой именно она стала ареной научной революции и веками сохраняла статус самого богатого региона в мире. Ее секрет кроется в феномене, который историк Норман Дэвис называет «дружелюбным к пользователю климатом». В Западной Европе он мягкий и дождливый, вследствие чего почвы плодородны, что, в свою очередь, позволило миллионам людей поселиться на этом маленьком по меркам планеты клочке земли. Так создалась среда для густой сети социальных связей.

Из Германии, принимавшей ЧМ-2006, можно за два с половиной часа перелететь на самолете почти в 20 государств, население которых в совокупности достигает почти 300 млн человек. В этом регионе самые плотные в мире сети социальных связей. Ничего похожего нельзя сказать о Японии, где проходил предыдущий Кубок мира: единственная иностранная столица, куда можно долететь из Токио за те же 2,5 часа – Сеул. Хозяйка чемпионата мира-2010, ЮАР, в географическом отношении еще более изолированна.

В среде западноевропейских народов, пронизанной сетями взаимных связей, вот уже не одно столетие происходит быстрый обмен идеями. «Научная революция» XVI–XVII вв. могла состояться в Западной Европе потому, что ученые находились близко друг к другу, завязывали и поддерживали контакты и имели возможность поддерживать диалог на общем языке – латыни. Коперник, польский отпрыск германского торговца, написал, что Земля вращается вокруг Солнца. Галилео Галилей у себя во Флоренции прочитал труд Коперника и подтвердил его вывод, наблюдая звездное небо в телескоп. А англичанин Фрэнсис Бэкон описал суть их «научного метода»: дедукция на основе фактических данных. В те времена Англия во многом была включена в европейскую сеть социальных связей.

Типичным продуктом этой среды стал станок для шлифовки линз, наиважнейшее механическое приспособление, без которого невозможно было бы усовершенствование микроскопа в начале 1660-х гг. Новый шлифовальный станок сконструировал Роберт Гук, что позволило вытачивать линзы такой точности, что Гук сумел получить и в дальнейшем опубликовать детальнейшее изображение вши, прицепившейся к человеческому волосу. Тем временем проживавший в Лондоне шотландец сэр Роберт Морей, бывший в курсе работ Гука, в своей переписке, которая велась на французском языке, с голландским ученым Христианом Гюйгенсом упомянул изобретенный Гуком шлифовальный станок. Благодаря эпистолярной активности сэра Морея Гюйгенсу ранее стали известны детали другого изобретения Гука – часов с балансирной пружиной.

По словам историка Лайзы Жардин, сэр Морей и Гюйгенс «иногда вели очень оживленную переписку, бывало, что они писали друг другу и по нескольку раз в неделю». Письма перелетали с одной стороны Ла-Манша на другую в считанные дни, иными словами, примерно с той же скоростью, с какой почта работает сегодня. А между тем живший в Париже французский астроном Адриен Озу доставал копии некоторых из тех писем. Таким образом, новаторские идеи Гука едва ли ни мгновенно становились известны его конкурентам в континентальной Европе.

С одной стороны, Гука такое положение вещей порядком раздражало. С другой стороны, живя и работая в такой непосредственной близости друг от друга, видные западноевропейские ученые и мыслители генерировали особый интеллектуальный фермент. Это и объясняет, почему Западная Европа стала родиной многих великих открытий того времени. Впоследствии они способствовали обогащению этого региона.

Точно так же, но уже спустя века, распространялся и футбол. В XIX в. первой им «заразилась» все та же Западная Европа, где все рядом и до любого места рукой подать. Впоследствии именно это тесное соседство многих народов спровоцировало в регионе две мировые войны подряд. После 1945 г. западноевропейские народы пришли к заключению, что мирно уживаться в такой тесноте можно только под общей крышей и имея общее правительство. Так возник Европейский союз. При открытых границах данный регион стал самым интегрированным из когда-либо существовавших сообществ.

И снова, как во времена «научной революции», лучшие идеи распространяются по Западной Европе быстрее, чем где бы то ни было еще. И западноевропейский футбол от этого очень выиграл. Одним из тех, кто выступил агентами распространения по Европе футбольных тактических идей, был итальянец Арриго Сакки. Его отец был крупным обувщиком из Равенны, и юный Сакки часто сопровождал его в деловых поездках по Европе. Он часто бывал на футбольных матчах в Германии, Швейцарии, Франции и Нидерландах. Позже Сакки скажет, что благодаря этому «ум мой раскрылся». В 1980-е гг., будучи тренером в итальянской Серии А, Сакки активно внедрял идеи голландского футбола, что революционизировало футбол итальянский.

В европейском футболе новые идеи распространяются даже быстрее, чем в других секторах экономики, поскольку этот вид спорта представляет собой самую интегрированную из всех составляющих континентальной экономики. Из всех западноевропейцев лишь 2 % проживают не в своей стране, и то потому, что в подавляющем большинстве компании берут на работу местное население, полагая, что это проще, чем приглашать водителя автобуса или офисного администратора из соседней страны. В ряде профессий трудовая миграция тормозится из-за языкового барьера. Совсем иная ситуация в футболе – многие футболисты без труда находят работу за границей, в основном потому, что телевидение фактически рекламирует их дарования перед потенциальными работодателями всей Европы. В результате большинство лучших футболистов Евросоюза сосредоточились в английской, испанской и итальянской лигах и с понедельника по пятницу меряются силами в матчах Лиги чемпионов. Такая конкуренция породила единый европейский рынок, иными словами, насыщенную среду талантов.

Команды, участвующие в Лиге чемпионов, имеют возможность собирать таланты по всему миру. Тем не менее подавляющее большинство игроков в их составе – западноевропейцы. Сведенные вместе, лучшие в мире футболисты и тренеры непрерывно совершенствуют мировой футбол самой высшей пробы.