Гадь Городу, Мсти Народу

3

— Да и воевать не умели. Войско Польское драпало от вермахта в 1939.

— Драпали офицеры и генералы. Жолнежи стойко оборонялись от вермахта.

— И ты оборонялся от вермахта?

— Нет, я наступал вместе… с вермахтом.

Долбаненко пролил чай на брюки. Поморщился и взглянул на деда. И поразился, насколько он изменился в лице. Холодные белесоватые глаза за вывернутыми веками с презрением смотрели на недочеловека в полицментовском бушлате. Узкие губы раскрылись в издевательской насмешке, выказывая хищный оскал стёртых зубов.

— Допил свой чаёк и не поперхнулся, унтерменш? Тогда пошли в залу, я покажу тебе кой–чего.

Сегодня Долбаненко был без пистолета. Он незаметным движением расстегнул бушлат и кожаный держак для резиновой дубинки на поясе. Дед провёл участкового в большую комнату, отделанную дубовыми панелями. Дубовыми панелями в старину укрывали стены только в кабинете первого секретаря обкома партии. А дед хвастался, что у него двери с косяками и притолоками даже подоконники с оконными переплётами были из дуба. Для безопасности он красил двери, окна и настенные панели масляной краской, чтобы не вызывать лишних вопросов у контролирующих органов.

На одной их панелей был красный крест. Эта была аптечка. Дед открыл её, просунул в боковую нишу руку почти до плеча и вытащил фотоальбом.

— Полюбуйся. Вот я в девятнадцать лет.

— Разве это форма жолнера Войска Польского?

— Угадай.

— Вермахт?

— Рядовой эсэсман.

— Но как можно из Минской области поступить на службу в СС?

— Я родился в Силезии. А вырос в той части Минской области, которая входила в Польшу. В августе 1939 я приехал на родину навестить родню. Силезия тогда была Германией.

— И ты добровольцем подался в СС после нападения Германии на Польшу?

— Ещё до нападения.

— Как? Немцы поляков считали неполноценными ублюдками, а белорусов тем более.

— Мне дал рекомендацию крайсляйтер гитлерюгенда, мой дружок ещё с сопливого детства.

Дед полистал альбом.

— А здесь я уже унтершарфюрер. После сдачи Белоруссии немцами было принято решение о создании польских частей в составе вермахта, а из добровольцев–поляков формировали «легион Белого Орла». Вступившим в легион гарантировали денежное и иное довольствие по нормам снабжения солдат вермахта. Я был инструктором. А потом меня перекинули на формирование 30‑й ваффен–гренадерской дивизия СС, ещё её называли Белорусская № 1.

— Унтершарфюрер — это капитан?

— Сержант. Может, и чуть меньше по важности, но не ниже капрала

— Зачем формировать дивизию, если близок заведомый проигрыш в войне?

— Для будущей победы.

— Над кем?

— Да над русскими же!

— Проще было тебе сдаться, дед. Рядовой состав СС и унтеров считали военнопленными, а не военными преступниками.

— Нашлись люди поумнее тебя. Организовали мне встречу с польскими партизанами. Сочинили официальную легенду моей борьбы в рядах антифашистского подполья с описанием героизма, проявленного в бою с фашистами. Никакой липы — все подписи и печати были настоящими.

— Кто же такое подписывал?

— Люди, умевшие видеть далеко за горизонтом современности. Они знали, что рано или поздно немцы, поляки, болгары и остальные славяне будут воевать в одном окопе против русских. Русских они заставили простить фашистское прошлое соседям, даже молдаванам. И разве мы не победили русских сейчас? Разве Россия не на последнем издыхании.

— Не совсем пока что, дед.

— Стрелки часов на Спасской башне Кремля показывают без пяти минут конец русской истории.

— На веру не приму, но подумаю, дед… Лучше скажи как ты оказался орденоносцем и ветераном войны

— Первого апреля вступил в Красную… тогда уже Советскую армию и дошёл с боями до самого Берлина.

— И ты ещё скажешь, что не замарался кровью расстрелянных евреев и партизан?

— Ты как себе представляешь эсэсовца, придурок! — злобно усмехнулся дед.

— А как же бдительность НКВД и СМЕРШ?

— Люди, глядевшие дальше горизонта современности, служили и там и там. А красивый ужастик про Тоньку–пулемётчицу опубликовали через двадцать лет после войны для доказательства бдительности карательных органов.

— А что было потом?

— Демобилизация, вступление в компартию, исторический факультет университета. После окончания я приступил к выполнению своего главного боевого задания — преподаванию истории в школе.