Гала. Муза Сальвадора Дали

Одинокое путешествие

…В будний зимний день 12 января 1913 года на перрон вокзала Давос-Плац вышла закутанная в меха молодая девушка, которой еще не исполнилось девятнадцати лет. На нее не обратили бы внимания, если бы не одно обстоятельство: у нее не было сопровождающих, она ехала совершенно одна, что в те времена считалось странным и не совсем приличным. Во внешности девушки не было ничего особо примечательного, кроме, пожалуй, необычного, обжигающего, пронзительного взгляда ее черных, как смоль, глаз, сверкавших на ее матовом лице с широкими славянскими скулами и высоким лбом. Этим глазам влюбленный Поль Элюар посвятил одну из своих молодых книг «Sex yeux» – страницы были полны набросков Галиных глаз. «Глаза ее поют об ее уме. Глаза ее в знойное лето прохлада. Тепло холодной зимой. Глаза ее постигают себя и смеются», – напишет Элюар… А вот строки из другого стихотворения: «Она глазами в красоте своей. Раз очень просто соблазнять. И вот ее глаза порабощают. И это я кто был порабощен». Он находит в них «свет манящий» и «отблески старого золота»… И это лишь штрихи к поэтическому портрету, который Элюар будет создавать всю жизнь… С цветом глаз гармонировали черные, густые, завитые локонами волосы, а маленький рот с узкими губами говорил о скрытности. Она казалась высокой, потому что держалась очень прямо и гордо вскидывала голову, но на самом деле это было не так.

Ее путь лежал из Москвы в высокогорный санаторий в Клаваделе, где лечили больных туберкулезом, страшной болезнью века, по статистике, уносившей семь из ста городских жителей. Чистый горный воздух, богатый кислородом, усиленное питание, включавшее мясо, молочные продукты и красное вино за каждым приемом пищи, размеренный образ жизни, полноценный сон и отдых – такое лечение предлагали пациентам знаменитые санатории Швейцарии. И эта молодая девушка была больна, но не казалась подавленной. Помолившись на дорогу и взяв с собой иконы, она очень надеялась выздороветь. Господь не допустит, чтобы ее не стало в таком юном возрасте! Но где-то в глубине ее души все же притаился страх. Ведь унес же этот смертельный недуг мать ее близких подруг Аси и Марины Цветаевых, – Марию Александровну, потрясающую пианистку, неутомимую помощницу своего мужа, университетского профессора Ивана Владимировича Цветаева, в делах создания Музея изящных искусств, который он подарил Москве! Ссоры и драки сестер, при этом у каждой был свой стиль – Марина кусалась, а Ася царапалась, – отчаянное соперничество, ревность, борьба за любовь и внимание матери прекратились, когда Марии Александровны не стало. Жарким июльским днем 1906 года молодая женщина скончалась в Тарусе. Перед смертью она сокрушалась о том, что не увидит, какими станут ее дочери… Ивана Владимировича, лишившегося жены, хватил удар, надолго приковавший его к больничной койке. Оправившись, он вновь с головой окунулся в свои бесчисленные дела. А для Аси и Марины наступило время тоскующего сиротства, душевной растерянности и глубокого внутреннего одиночества…

Да и сколько таких – красивых, молодых, талантливых, – ушедших преждевременно? Об этом Гала – а именно так девушка представлялась при знакомстве – старалась не думать… Более того, знание о том, что ей, может быть, отмерено немного, порождало у Гала страстное желание жить.

Семья Гала

Галой почему-то с детства звала ее мать, хотя отец, Иван Дьяконов, назвал свою дочь, родившуюся 26 августа 1894 года, Еленой. Отец был чиновником в Министерстве сельского хозяйства. Он умер в 1905 году. Мать, Антонина Деулина, происходила из купеческого рода, владевшего в Сибири золотыми приисками. Всего лишь раз семья ездила на родину матери, в Тобольск, где дети навещали бабушку. А летние каникулы они проводили в Крыму, снимая домик на берегу Черного моря. После смерти мужа Антонина, оставшись с четырьмя детьми – сыновьями Вадимом и Николаем и дочерьми Еленой (Галой) и Лидией, – вышла замуж второй раз за адвоката Димитрия Ильича Гомберга.

«Когда я в первый раз увидала отца Гали, Димитрия Ильича Гомберга, я подумала: Рудин! – вспоминала Анастасия Цветаева. – Среднего роста, крупнолицый, смуглый, длинные черные волосы, узкие, как у Гали, глаза, карие, щурящиеся, ласково-проницательные… что-то героическое. Юрист, он хорошо говорил. Увидав нас с Мариной вместе, он нас сразу заметил, отметил, стал провожать нас, по дороге говоря с нами как со взрослыми, показывая явный интерес к нам. Галя чуждалась и этого – не спорила, не участвовала. Так же мало говорила она о своем брате Вадиме – больном, умном юноше. Любила она, кровной любовью, думается, только своих младших – Колю и Лиду».

Гала (Елена Дьяконова) в молодости

Вся семья перебралась из Казани в Москву, где поселилась в Трубниковском переулке на шестом, самом верхнем, этаже дома номер 14. Шестой этаж был выбран из-за стремления к чистому воздуху, так как здоровье Гала вызывало опасение у родителей. Если дети были верующими, часто посещали храм и молились перед иконами, если Гала без конца крестилась – по поводу и без повода – и шептала молитвы (она была очень набожной), то Димитрий Ильич не разделял их взглядов на религию, что не мешало Гала любить его. Настолько, что она даже взяла его отчество – Димитриевна. Он отвечал ей тем же – среди детей именно Гала была его любимицей. Поговаривали, что Димитрий Ильич – настоящий отец Гала, что она – незаконнорожденный ребенок, но так ли это, трудно сказать. Тем более что Гала никогда не рассказывала о своем происхождении. Своим высокомерным и гордым видом она, сдержанная до холодности, немногословная, отнюдь не привлекала к себе людей и не любила откровенничать. Гала умела быть и вызывающе дерзкой, и таинственной. Оказавшись в закрытом мирке высокогорного швейцарского санатория, «фройляйн Дьяконофф», как ее называли, избегала рассказов о Москве, о России, о своей семье и, казалось, несла в себе какую-то неразрешимую загадку, жгучую тайну – происхождения ли, отношений ли в семье, – говорить о которой она запрещала. Это усиливало любопытство окружающих и желание эту тайну разгадать… Значит, ей было что скрывать? Или таким образом она оберегала свой внутренний мир от вторжения посторонних?

Гала и сестры Цветаевы

Гала училась в гимназии Потоцкой, где и познакомилась с Асей Цветаевой, своей ровесницей, которая поступила туда с третьего класса. Марина же Цветаева в то время посещала гимназию Алферовой.

Учеба давалась Гала легко – в ее табеле были только пятерки и четверки. Особенно увлекалась она русской словесностью. У отчима была огромная библиотека, которую он тщательно собирал и которой гордился, и Гала пристрастилась к чтению. Если выдавалось свободное время, она предпочитала проводить его, полностью погрузившись в книгу. Читала она запоем.

Особенно любила романы Толстого и Достоевского. Чтение зачастую заменяло ей реальную жизнь, реальное общение с людьми. Она жила жизнью своих любимых героев, следовала за перипетиями их судеб, радовалась, ликовала, плакала и страдала вместе с ними.

Анастасия и Марина Цветаевы, 1905 г.

Атмосфера высокой романтики, наполнявшей дом Цветаевых в Трехпрудном переулке, куда она любила приходить в гости, пленяла ее. А Марина, писавшая такие удивительно прекрасные стихи, вызывала у нее восхищение, смешанное с обожанием. Комната Марины, через одну от Асиной, находилась на антресолях.

Сидя с ногами на Маринином диване (Марина не любила кровати и всю жизнь спала на диванах), подруги лакомились душистыми вязкими ирисками, которые прилипали к языку и зубам, на ходу сочиняли разные смешные истории, рассказывали обо всем на свете, дарили друг другу кого-то из своего прошлого и беспрерывно смеялись. Гала отличалась необычайным чувством юмора – смех ее буквально захлестывал, как стихия. В такую же стихию смеха нередко погружались Марина и Ася Цветаевы. Но, как отмечала Анастасия, в Гала присутствовала несвойственная сестрам Цветаевым ланья пугливость, в которой было и интеллектуальное начало, выражаемое мгновенной судорогой смеха, который вскипал одним звуком.

Воскресные вечера в Марининой комнате, когда сгущались сумерки, были для подруг самым счастливым временем. Сестры рассказывали Гала о своем детстве в России, о годах и друзьях за границей. Детство Цветаевых прошло в Москве, в родительском доме в Трехпрудном переулке, летом – на даче в Тарусе, а потом – в Италии, Германии, Швейцарии. Их матери Марии Александровне необходимо было сменить климат и лечиться у европейских врачей: у нее обнаружили туберкулез… Марина, нежно любившая Гала, умную и талантливую, читала свои стихи, которые Гала слушала с восторгом и упоением, и Марина радовалась ее пониманию. Когда Гала восхитилась одним стихотворением Марины, та сказала ей: «Нравится? Я вам его, Галочка, посвящу». Это были стихи «Мама в саду», напечатанные в первом сборнике Марины «Вечерний альбом», увидевшем свет в 1910 году и получившем хвалебные отзывы в среде писателей и поэтов. Гала сразу распознала огромный талант в начинающей поэтессе – и не ошиблась: Марине Цветаевой был уготован путь великого русского поэта.

Вечерний альбом, первый сборник стихов Марины Цветаевой, 1910 г

Марина Цветаева, 1911 г.

В декабре 1911 года Ася Цветаева по примеру старшей сестры уехала со своим женихом Борисом Трухачевым в длительное заграничное путешествие. Тайное, разумеется. В разных поездах, чтобы родители ни о чем не догадались. Под предлогом лечения. На самом деле Ася была беременна. Варшава, Женева, Монако, Монте-Карло, Ницца… Чудесные европейские места. Наслаждение свободой, молодостью, любовью… Вдалеке от осуждавших их взрослых, делавших все, чтобы не дать Асе и Борису соединиться. А может, им было виднее? Они не думали о том, что ждет их впереди. Юные, праздные, беззаботные…

Весной на Французской Ривьере, куда Гала приехала из швейцарского санатория, состоялась неожиданная встреча гимназических подруг. Одна из них еще оставалась девчонкой, другая уже ждала ребенка и была одета как взрослая дама. «Был весенний день, – вспоминала Ася. – Мы обе страшно обрадовались! Галя была в матроске… выглядела длинным подростком. Движеньем наших насмешек над нарядами подруг в зиму тринадцатилетия в гимназии Потоцкой она тыкала смуглым длинным пальчиком в мою шляпу и в мое манто и, подымая густые брови над узкими карими китайскими глазами, давилась смехом. Я была ей „Аська“, девчонка, играющая в „даму“, и веселью не было конца!»

Подруги взахлеб вспоминали, перебивая друг друга, всякую всячину: Никитскую улицу, весну четыре года назад, косхалву, вербу, «тещин язык», и «Американского жителя», и те карамели, «прозрачные», без которых не проходили их московские встречи… Гала нужно было купить шляпу, и они с Асей отправились в магазин, где Гала приняли за Асину дочь! Они едва не упали от неудержимого приступа смеха. «Дочь» выбрала широкополую светлую шляпу с несколькими цветочными веточками, и подруги продолжили свой веселый путь меж пальм и садов…