Галактика 1995 № 2

Клинок тьмы

Аркон был последним форпостом цивилизации на диком юге. Когда-то сюда добрел потрепанный в боях артанский легион с обозом оружия и провианта, крытыми фурами, где галдели солдатские жены и дети, с исхудавшим скотом и смердами-переселенцами. За день из глины, изобилующей вокруг, возник небольшой поселок: квадратный, с низкими стенами и такими же серыми покосившимися домиками. На единственной кривой улочке в пыли, грязи или снегу — в зависимости от времени — всегда возились оборванные ребятишки вперемежку с верблюжатами, собаками и мелкой прирученной птицей. От холма, на котором располагался поселок, с одной стороны до самых Лютых гор тянулась болотистая равнина, с другой — до моря — нескончаемый Мглистый лес, малохоженный, душный, всегда словно источающий глухую ненависть ко всему живому вообще и пришлым чужакам в частности. Иногда из него с гортанным улюлюканьем вываливались толпы косматых, одетых в невыделанные шкуры людоедов-автохтонов, потрясающих дубинами и каменными топорами. Обычно их рассеивали лучники, иногда доходило до рукопашной, но настоящей опасности не случалось. Только раз бродячая орда отвергон проломила боевыми быками глинобитную стену, но была рассеяна огнеметами. Впрочем, горючка к ним тогда же и кончилась, новой не завезли, да и вообще маленькому гарнизону пришлось переходить на самообеспечение, ибо не то что обозы, но и вести лишь изредка прорывались из метрополии. Странствующие кудесники, купцы и бродяги сообщали о бушующих везде войнах, наступлении темных сил, невиданных ранее чудовищах, а забытый поселок продолжал дремать в междувременьи, защищенном от всяких перемен.

Во всяком случае Агнии казалось, что все ее шестнадцать лет мир не менялся — та же нудная гарнизонная служба вокруг, редкие стычки с дикарями, солдатские попойки — как везде, как заведено навечно, как вечны этот проклятый лес, горы и постоянная нехватка еды, скука и нудные зимние бураны. А дома? Что дома… Грязные стены, сиротливое подслеповатое окошко, затянутое мутным рыбьим пузырем, печь, топящаяся «по-черному». Правда, девушка не ощущала скудности бытия, ибо всегда у всех было действительно одинаково убого — и даже «дворец» Коменданта напоминал двухэтажный хлев, где вперемешку со скотом толклись челядь и офицеры. Спали тоже вместе, а ели порой из одних блюд.

Но Агнии все-таки приходилось сквернее других. Во-первых, у нее не имелось подружек — конечно же, внучка ведьмы! Вдруг нашлет порчу, сглаз или превратит в зомби — живой труп, служащий погубителю? А во-вторых, она была некрасивой: слишком большие уши, неприлично длинный нос и маленькие глаза. И верх непристойности: светлорусые волосы, волнами спадающие на плечи. У всех черно-кучерявые, а у нее все как у нелюдей. Может, и верно нелюдь? Бабушка-то ее кто? То-то и оно… Небось якшалась с чудищами болотными, силами сатанинскими. Тьфу, тьфу, обереги и сохрани.

Родителей она не знала, дразнили ее и сиротой и подкидышем. Драться с ней ровесники особо не дрались — остерегались, но швырнуть дохлой крысой исподтишка или плюнуть вслед — это запросто.

Агния на одиночество не обижалась — привыкла, да и прискучило бы ей вместе с девчонками пеленать кукол, сплетничать и ссориться по пустякам, ведь с характером она уродилась озорным, решительным и непоседливым. А как же иначе? Надо и сдачи дать, и острым словом отбрить, и ухитриться засунуть обидчику его же крысу за шиворот. Тем более дома ждали затрепанные до дыр книги по чародейству и целительству, бабушкина тайная наука и фехтование с постояльцем — большим оружейником, ветераном многих битв, а теперь отставником на полном гарнизонном обеспечении. Худой и длинный как пика, с вислыми седыми усами и морщинистым наподобие печеного яблока лицом, он относился к ней с привязанностью и пониманием, ибо сам был одинок, повидал всякого и боялся только своей умершей жены и пустого кошелька. Никто другой не осмелился бы поселиться у бабушки Льзе. Вообще-то чародейничать не возбранялось — при каждом легионе числилась штатная кудесница, но именно своя, а не приблудная, явившаяся невесть откуда с маленьким ребенком. А еще старый рубака был обязан хозяйке излечением от колик, простуд и хронических запоев. Вот и жили они втроем, денег худо-бедно хватало — его пенсион, ее знахарский приработок да и Агния часто подстреливала в чащобе зверька или птицу, недаром ее прозывали Охотницей. В этом с ней никто не мерялся — ее копье казалось продолжением руки, из арбалета била навскидку и звериные места ведала не в пример иным, издалека чувствуя присутствие живого — способность развитая чародейством. Она мысленно плела некую сеть, опутывала жертву и вела к себе: иногда это удавалось, чаще — нет.

День походил на день, год на год, казалось, так будет вечно, но в праздник совершеннолетия, когда детям исполняется семнадцать и они становятся полноправными воинами и невестами, начались удивительные и грозные события, перевернувшие жизнь поселка, а особенно — Агнии.

Вечером накануне она повстречала змею. Дело обычное — их немало водилось в окрестностях Аркона, но не двуглавых. Сам по себе дурной знак, да еще та хоронилась на охотничьей тропе, чего раньше не случалось.

Агния как раз выходила из леса, держа в одной руке подстреленного тушкана, а в другой разряженный арбалет — и вдруг в ее мозгу зародилось смутное беспокойство, как и прежде — при вражьих набегах, приближении хищника или смерча, но теперь совсем по-другому. Словно огромный ледяной зрачок впился сквозь безмерное расстояние прямо в ее душу. Длилось все мгновение и мало бы кто успел встревожиться, только не внучка чародейки, сызмальства обученная предохранению от сглаза, наговора и дурной глядючки. Охотница сразу же остановилась начертить в воздухе магический защитный знак — и потому не наступила на затаившуюся впереди кобрилу. Та вскинула из листвы уродливые плоские головы и злобно зашипела, поняв свою поспешность. Девушка, не раздумывая, метнула в нее арбалет, отпрянула, запнулась о корягу и упала. Змея неуловимо возникла рядом и Агния еле успела, вытянув пальцы перед собой, сотворить несколько завораживающих пассов. Ползучая тварь оцепенела и была тут же пришиблена подобранным оружием. И вновь где-то далеко мигнул невероятный глаз — и цепенящее дыхание необъяснимого ужаса коснулось Охотницы. Ее неудержимо потянуло к людям под охрану стен и доброго волшебства, однако паническое наваждение так же быстро рассеялось. Вокруг слышались разнообразные звуки — лес кишел жизнью, непосредственной угрозы больше не ощущалось.

Быстро сгущались сумерки и Агния заспешила в поселок. Его ворота были распахнуты настежь и в них по главной дороге вливались толпы изможденных испуганных людей в пестрых истрепанных одеяниях. Мелькали и воины, большинством в изрубленных окровавленных доспехах. Ревел и блеял домашний скот, плакали женщины, галдели замурзанные детишки, скрипели колеса кибиток. Она приметила отдыхающую на обочине старушку с узелком и вежливо поклонилась:

— Откуда вы, госпожа, и что случилось?

Та устало махнула сухой костлявой рукой:

— От самой столицы, милая. Нет ее больше.

— Как так?

— Разорили дотла псоглавы проклятые и трупоеды с ними и отверги. Погибла Артания.

— Куда же теперь?

Старушка промолчала и по ее морщинистым задрожавшим щекам потекли слезы.

— Переночуем — и через Пограничье к морю, — буркнул проходящий мимо легионер в помятых доспехах и с перевязанной головой.

— В Последнюю Пристань?

— Туда, корабли уже ждут, а за морем землица благодатная. Герцог обещал всех взять, дойти бы, — он безнадежно вздохнул и захромал дальше.

— Счастливо, — Агния недоуменно нахмурилась. Всю неделю в небывалом количестве шли и шли беженцы в прибрежные порты. А теперь пала и столица. Мир перевернулся.

Она прошла по забитой народом улочке: везде валялся немудреный скарб, пылали костры, тесно окруженные пришлыми. Разговаривали негромко и боязливо, но ровный гул не затихал, накатывался волнами. Ее провожали сумрачными подозрительными взглядами, кто-то сплюнул, сплел пальца в охранном знаке. «Колдовка», — донесся шипящий шепот, но ее это не задело — зачем обижаться на профессию, а к своему уродству давно привыкла.

Перекрывая гомон, отчетливо прозвучал бронзовый рог и сразу же раздался зычный голос глашатая:

— Гости и жители Аркона, спешите на сход. Важные вести!

Воцарившееся молчание взорвалось россыпью возгласов. Люди вставали, жестикулировали, снова садились. Наконец, все потянулись к Дворцовой площади, скоро заполнившейся до краев. Народ продолжал прибывать, теснился, вставал на цыпочки, вытягивая шеи.

Агния протиснулась вперед и увидела на балконе Дворца коренастого пожилого крепыша, который кутался в алый плащ, гармонирующий с почти такого же цвета испитым лицом. Шапка седых волос, неопрятная борода… Сам Комендант. Судя по всему новости предстояли важные и скверные. Он сумрачно поглядывал из под кустистых, сросшихся на переносице бровей и слегка покачивался.

Глашатай протрубил снова и гул голосов послушно затих. Сотни запрокинутых лиц ждуще воззрились на главу поселка, а тот простер руки и его гортанный голос заметался над собравшимися:

— Возлюбленные чада, настали дни скорби, ибо силы зла захлестнули страну. Армия разбита, король исчез. Враги рыщут повсюду и ни сегодня-завтра будут здесь. Уже пропало несколько патрульных разъездов, — он смачно рыгнул и сильно качнулся, вцепившись в перила.

— Пьян, — догадалась Агния. Это, видно, поняли и в толпе, потому что послышались одобрительные выкрики.

— Молчать, щенячьи дети! — Комендант перешел на более понятную речь. — Пока отправляйтесь по своим норам, посоветуйтесь, а завтра доложите: оставаться на растерзание или вместе со всеми топать в Пристань, к Герцогу Приморскому, вассалу нашего славного короля… Ик! Проваливайте.

Балкон опустел, немного позже обезлюдела и площадь. Совсем стемнело, мрак рассеивали лишь костры да бледный лунный свет, прорывающийся сквозь сгустившиеся тучи. Посвежело, пахнущий дымом и потом воздух разносил приглушенный лязг оружия, скрип телег, затаенные разговоры.

Дом бабушки Льзе притулился на окраине — скособоченный, подслеповато щурившийся единственным окном-бойницей. Охотница толкнула никогда не запирающуюся дверь — кто посмеет наведаться без спроса? — и очутилась в тесной комнате. Под потолком сушились ароматные травы, на столе чадил светильник, рядом на пеньке-«стуле» дремала старуха. Длинные сивые космы, отличные от курчавых завитков артанцев, круглые глаза, остроконечные уши — без привычки страшноватое зрелище.

Девушка бросила арбалет в угол и примостилась на таком же пенечке, расслабляясь. Тело ныло от напряжения и недавнего страха.

Хозяйка открыла зеленые глаза с вертикальными зрачками и хрипло осведомилась:

— Вернулась, гулена? Ужин остыл.

— Не хочется. Душно. К урагану что ли?

— Хуже. Они нашли нас даже в этом захолустьи. После стольких лет…

— О чем ты? — девушка прислушалась к цокоту копыт на улице и увидела за окном, как от ворот проскакал всадник в зеленом плаще. На сапогах блеснули золотые шпоры.

Старуха вздрогнула и широко раскрыла странно засветившиеся глаза:

— Чую, близко. Спешат за твоей кровью, но раньше пусть выпустят мою… Или свою. Я еще многое могу, — она мелко затряслась в сухом кашле и забормотала древние заклятия. Огонек в плошке космато пыхнул, веерно искря по комнате. Постоялец дядюшка Ивр перестал храпеть за перегородкой, поворочался на скрипучей лавке, зевнул и снова засопел.

Охотница незаметно пожала плечами — бабуля давно заговаривается, вот и бормочет невесть что. Лучше бы решила: бежать из Аркона, или пробовать отсидеться? Место глухое, вряд ли сюда доберутся.

Чародейка, словно угадав, стукнула ладонью по столу так, что огонек плошки затрепетал:

— С рассветом уходим, налегке. Вещей не брать, ни с кем не прощаться. Отдыхай.

Из-за духоты девушка решила ночевать во дворе, в миниатюрной беседке, которую сама когда-то смастерила. Обидчиков не боялась — безумца быстро образумит меч или заговор.

Призрачный свет луны прорывался сквозь несомые ветром облака, иногда становилось абсолютно темно, словно мир ослеп, но вновь нездоровая желтизна сочилась с неба. Холодный ветер раскачивал кроны деревьев, невнятно шелестел, будто угрожал. Из-за их верхушек, смутно виднеющихся над крепостной оградой, донесся скорбный стон, затем похоронный рыдающий вопль заполнил воздух.

Агния поежилась, зябко запахнув куртку, и расположилась на соломенном тюфяке, положив рядом арбалет и меч. Потом долго ворочалась, ощущая в пространстве странное, отчего трудно дышалось, наконец, забылась, но не настоящим сном — скорее оцепенением, когда неким внутренним зрением четко видишь вокруг и, хотя она не могла пошевелиться, сознание было ясным и подсказывало неотвратимое приближение чего-то и реального и безымянного. А затем у входа в беседку в черном балахоне до пят и опущенном капюшоне уже стоял человек, от неестественно изогнутой фигуры которого веяло первобытным ужасом.

— Ступай за мной, — он властно поманил рукой и девушка почувствовала в своем сознании нечто принявшее команду над ней, вопреки воле подчинилась и медленно побрела к выходу. Разум оцепенел, время остановилось и вокруг не осталось ничего, кроме стылой безнадежности и мертвой тишины. Она прошагала на улицу, темную словно колодец — возле костров вповалку спали животные и люди в разнообразных позах, словно внезапно сморенные. Даже стражники у безалаберно распахнутых ворот дремали на корточках, прислонив к створкам секиры.

— Пойдем, — прохрипел тот же голос, но вдруг другой, мягкий и знакомый, повелительно произнес:

— Вернись обратно.

Незримые путы сразу ослабели, она качнулась назад, а черная фигура злобно зашипела и выпростала из рукавов тощие костистые руки:

— Прочь, проклятая карга. Она моя.

— Попробуй возьми.

— Никому не устоять против нас. И не надейся снова скрыться.

Сквозь Агнию повеяло леденящим ветром, который выхолодил внутренности, застудил мозг. Она словно перенеслась в снежную пустыню, в лицо мело звездами с кромешного неба, но теплый ветер с другой стороны овеял, обнял тело и она опомнилась.

У беседки бесновалась скрюченная фигура, сыплющая проклятиями и заклинаниями, однако уже не внушающая прежнего необъяснимого страха. Две силы боролись за нее. Шаг вперед, назад, вновь вперед… Она понимала, что старая кудесница изнемогает, но помочь не могла — все внутри ныло от предельного напряжения. И вдруг колдуна швырнуло прочь, словно оборвался его невидимый канат.

— Кто вмешался? Не вижу, но ты тоже сдохнешь! — завизжал он, взмахнул вороньими крыльями-рукавами и сгинул, а девушка обморочно рухнула навзничь.

Она открыла глаза и сразу вспомнила недавний удивительно реальный кошмар. Пригрезилось? Но тогда почему лежит на земле, а не в беседке? Она встала и потерла щеки ладонями — и те и другие, как лед. Колдун… Бабушка. Что с ней? Скорее в дом.

Утренний свет струился сквозь узкое окно, но утлы комнаты были еще погружены в полумрак. Льзе лежала на лавке, точно мертвая, не слышалось даже дыхание. Охотница опустилась на колени и осторожно коснулась холодной руки. Неужели…

— Не бойся, внучка, я живучая, — прошелестел прерывающийся голос.

— Что случилось? Позвать лекаря?

— Искусней меня не сыщешь. Дай-ка лучше вон того отвара из красного горшка, — старуха, постанывая, села, с благодарностью приняла сосуд и немного отпила. — Полегчало, только печет внутри. Не ко времени расхворалась. Жилу надорвала — слаба стала против Господина тьмы. Если бы не чья-то подмога…

— Так в беседке не сон?

Она угрюмо покачала головой:

— Чувствую, не справлюсь. Опоздали мы. Ох, грехи тяжкие.

Агния оглядела полку с лечебными мазями и настоями, почти пустую, и вытащила из-под стола туесок, с которым обычно ходила за нужными травками.

— Останься, внученька, опасно.

— Звери меня не трогают, а на врага — арбалет.

— Твоего лиходея стрела не возьмет, разве только серебряная.

Девушка хотела рассказать о странном, следящем издалека глазе, но промолчала, а то и вправду запретит отлучаться. Кто тогда приготовит целебный отвар?

— Я быстро, и разбужу дядюшку Ивра — пусть за тобой присмотрит.

Однако «быстро» протянулось до полудня. Здравь-трава редко встречается и дается не каждому. Пришлось высматривать ее среди мхов и кустарника в потаенных лощинах, ворошить прошлогоднюю листвяную гниль и труху мертвых пней. Агния удалилась довольно далеко от поселка и, наконец, в дремучей чащобе отыскала заветные растения, набрала их полный туесок и отправилась восвояси. Поднявшееся солнце бросало косые лучи сквозь кроны оживших деревьев, играя в подлеске контрастом светотени и расцвечивая груды палой листвы в радужные тона. Повсюду звучали птицы, меж кустов скрытно мелькали зверушки — и девушку оставили тягостные мысли, ведь в ее возрасте настроение подобно отражению в реке — то чистому и ясному, то подернутому внезапной рябью. Так и она, бездумно напевая, весело шагала по невесть кем проложенной тропке, что бежала между деревьев, огибала упавшие гиганты и покрытые мхом валуны, шла, пока не поняла, что заблудилась. Для нее, искусного следопыта, это было невероятно, но тем не менее окружающее стало не просто незнакомым, а враждебно чужим. Вокруг корежился бурелом, тянущий вверх щупальца спутанных веток и корней, по которым расползалась рваными клочьями мутная, словно облачная, пелена тумана. Искореженные временем деревья мрачно взирали на безрассудного человека, забредшего в заповедное Чертолесье. Пахло стылой сыростью и прелью.

Охотница определила по блеклому солнцу направление и, уже молча, зашагала домой, однако скоро остановилась перед баррикадой исполинских поваленных стволов. Корежилась кора, сучья торчали в разные стороны. Ей стало по-настоящему страшно, даже руки задрожали. Похоже, кто-то мешал вернуться.

Запинаясь, она произнесла заклинание от шатуна, любящего закружить путника по чащобам, от мшистой дриады, свивающей тропы и от других младших духов иллюзий. В ответ злобно захохотала неведомая птица — и в затхлой духоте опять воцарилась глухая тишина. Если не считать комариного звона, не слышалось ни звука. И вдруг сзади почудилось движение. Она резко обернулась, чуть не потеряв равновесие, и увидела приземистого смуглого мужчину в синем плаще подпоясанном кожаным ремнем шириной в ладонь. На пряжке вычеканены золотые весы. Сам пожилой, бородатый, с непропорционально большой головой на короткой шее, а глаза — словно мелкие черные камешки. Он кивнул, молча поманил к себе и медленно, часто оглядываясь, пошел в чащу. На служителя зла незнакомец не походил, даже чем-то располагал и Агния, решив рискнуть, двинулась следом, вытянув из ножей кинжал и настороженно озираясь. Самое время для ловушки — не ведет ли к ней загадочный спутник? А тот не приминал травы, будто скользил по воздуху, а раз явственно прошел сквозь дерево. Значит, все-таки дух или, вернее, ментальное изображение, перенесенное на расстояние для единичного задания. Бабушка Льзе рассказывала о таком, у нее у самой получалось в молодости, когда чародейские силы еще не источились.

Скоро лес опять «похорошел»: исчезли бурелом, скрюченные стволы и промозглый туман развеялся, а меж кустов появилась знакомая тропка. «Дух» показал на нее, погрозил пальцем и пропал, точно померещился, лишь золотистые искорки закружили гаснущий хоровод.

Агния была растеряна и напугана: вместо прежней размеренной жизни оказаться в эпицентре невероятных событий — глаз, колдун, теперь это наваждение. К добру иль худу?

Она покачала головой, вложила кинжал и ножны и заторопилась в поселок.

Лечебное снадобье не помогло — бабушке становилось все хуже, из нее истекала жизненная энергия и потому любое волшебство не действовало. Лицо лихорадочно осунулось, кожа посерела, нос заострился, сквозь обескровленные губы вырывалось свистящее дыхание. Она лежала на давке и отрешенно смотрела в окно, откуда доносился нестихаемый гомон, отдельные выкрики. Народ снова шумно повалил на площадь — решать свою судьбу.

Агния приготовила очередной компресс, когда вернулся постоялец. Обычно беззаботный, на этот раз он хмурился, досадливо теребил курчавый ус и уже с порога приглушенно гаркнул:

— Как хозяйка?!

— Молчит.

— Отходит, сердешная. Порча у нее. У моей тетки тоже, помнится… Гм. А почему бы тебе не поколдовать для здоровья? Чего надобно: кровь жабы, дохлых лягушек, сушеных пауков? Могу потолочь в ступе.

Юная чародейка слабо улыбнулась:

— Это спасает от лихоманки, трясавицы, черной немощи и прочей простой хворобы, а здесь магия посильнее нашей.

— И нельзя помочь?

— Пытаюсь, но… Что решил Комендант?

Дядюшка Ивр присел на лавку и обхватил руками тощие колени:

— Чепуха получается. Вчера всех взбаламутил, многие засобирались в дорогу, а теперь заявляет: остаемся, враги не тронут. Совещался что ли с ними? Когда?

— Ночью, — раздался тихий голос ведуньи, которая повернулась к ним и даже чуть-чуть привстала, опираясь на локоть. — Всадник с золотыми шпорами. Он потребовал выкуп — Агнию.

— Неужели полегчало? — ахнула девушка и бросилась к ней, но та предостерегающе выставила ладонь:

— Мало времени. Комендант, ради безопасности всех, согласился пожертвовать тобой, тем более я бессильна защитить, — она криво усмехнулась. — Нас никогда не любили.

— Откуда знаешь про выкуп? — изумился старик. — Тьфу, иногда забываю, кто ты. Ну и дела. То-то удвоили стражу у ворот.

— Девочка должна выбраться. Считай моей последней просьбой.

— Ну, двоих-троих зарублю, потом меня, — он задумался, — а что, если… Пройдись-ка, малышка, туда-сюда. Давай, давай, не стесняйся.

Агния фыркнула и сердито прошагала по комнате:

— Во-во, солдат в юбке, — одобрительно пробурчал он. — Охота да скачки испортили походку, не девичья. Значит, так. Переоденешься парнем, оружие и амуницию дам. Волосы подрежу, мать не узнает.

— Отлично, старый рубака, — ведунья откинулась на лежак и закрыла глаза, — а теперь оставь нас посекретничать. И не поминай лихом.

Он встал, смущенно потоптался и вышел, осторожно прикрыв дверь.

— Ты одна, внучка?

— Да. Налить отвара?

— Некогда. Слушай внимательно. Ты часто спрашивала о родителях, верно догадываясь о чем-то, мы ведь не похожи.

— Ты для меня всегда самая любимая.

— Не перебивай. Шестнадцать лет назад в Крутогорье — это на западе Мшистого леса я спасалась от настигающей погони и вдруг на выжженной поляне заметила железный холм, который не был холмом, а в нем — пещеру. Мне трудно описать, ибо никогда не встречала подобного. Это одна из причин, по которой я взглянула внутрь, вторая — гроза и страшный ливень. Там оказалась нечто вроде колыбели с младенцем. Не знаю почему, но я взяла тебя, наверно, не хотела оставлять на верную гибель и еще потому, что никогда не имела детей. На твоей шее висел талисман, который не смогла открыть.

Агния коснулась диска на серебристой цепочке — носимого всегда и привычного, как жизнь.

— Да, этот. Мое племя служило Властелинам зла, владеющим древними могучими секретами. Работая в хранилище, я обнаружила один из них, всеми забытый — и похитила, по молодости надеясь разбогатеть, возвеличиться, но пришлось бежать от разгневанных владык. В мешочке на столе пергамент с рецептом вещества, разрушающего горы. Сера, древесный уголь, селитра — дело в пропорциях. Если им воспользуется нечисть, то люди сгинут, а я долго жила среди них, привыкла и желаю им только добра. Найди родителей, вероятно, могучих чародеев, и опасайся хранителей ромба, ищущих тебя.

— Ромба, — робко переспросила Охотница, пораженная рассказом. Мир действительно перевернулся.

— Это символ зла. Когда-то я носила такой же… — ее голос слабел, лицо блестело от пота. — А теперь возьми мою магическую энергию — последнее, чем смогу помочь.

Она мелко задрожала, судорожно протянула руку, девушка, не раздумывая сжала ее и тут же ощутила словно разряд молнии. Голова закружилась, сознание померкло. Чародейка несколько раз дернулась и вытянулась неподвижно. Ее лицо расслабилось, рот приоткрылся.

Агния опустилась рядом на колени и заплакала навзрыд. Теперь некому приласкать и защитить, научить чудесам и простым житейским премудростям. Одна, словно искра в ночи. Потом почувствовала прикосновение к плечу и увидела дядюшку Ивра с большим свертком под мышкой.

— Что поделаешь, все там будем, — огорченно вздохнул он. — Теперь надо позаботиться о живых. Одевайся, одолжил кое-что у приятелей — и не брезгуй, не ношенное.

Он развернул тряпку и разложил на столе пестрый атласный камзол с блестящими застежками, походные башмаки на двойной козлотурьей подметке, серые штаны, рубашку, простеганную тонкой стальной проволокой и круглую шапку с длинным красным пером, а со стены снял свой меч в потертых кожаных ножнах.

— Владей, малышка. С купцами уже договорился, мол, племянник, тяга к путешествиям. Они направляются в Дургасу, там сейчас хорошая торговля, а потом за Синеморье, где будешь в безопасности. Заплатил до конца пути, присмотрят.

— Значит, на юг? — задумалась она. — Вместе с беженцами?

— Нет, более короткой Ведьминой тропой. Правда, ею давно не пользовались, заросла, зато без голодранцев, способных запросто обчистить.

— А можно по ней в Крутогорье?

— Возле Чертолесья развилка, но купцы не свернут. Зачем им?

— Согласна, стриги, — сказала Агния, сама достала из сундучка ножницы, и скоро напоминала стройного парня, беспечного шалтай-болтай, решившего себя показать, мир посмотреть. Бабушкин мешочек, еду, снадобья сунула в заплечную сумку, меч — за пояс, арбалет — за спину. Потом прощально оглядела привычную с детства, уже чужую комнату. Впереди ждала опасная неизвестность, но страха не было — только нетерпеливый азарт, стремление немедленно действовать. Еще бы… Прошлое не удерживало, а грядущее заключалось в одном слове — родители.

Во дворе послышалось ржание, топот и зычные голоса:

— Эй, старый хрыч, где племянник, леший его побери? Давно пора.

— Стемнело — не распознают, — оружейник смахнул слезу, обнял девушку и глубоко надвинул ей на глаза шапку. — Ну чистый кавалерист, только ноги не кривые. А ее схороню по-людски, не волнуйся.

Агния коснулась губами окаменевшего бабушкиного лба, прикрыла её одеялом и вышла на улицу. Там стояли крытые фуры, запряженные волами, возле них сдерживали коней с десяток хорошо вооруженных всадников, одетых пестро и разнообразно. Охотница сразу же определила главного — и лошадь резвее и одеяние богаче. Он был чрезвычайно невысок и очень широк в плечах. Узкое угрюмое лицо с высокими скулами, крючковатым перебитым носом и ртом-щелью, лысина изуродована шрамом, в ухе — кольцо. Меньше выглядел только совсем миниатюрный крепыш на пони, судя по внешности, гном из дальней пещерной страны где-то в Лютых горах. Он пыжился и гордо выпячивал грудь, но все равно казался смешным карликом в канареечном костюмчике с игрушечным топориком за кушаком.

— Мое почтение, — рявкнул вожак. — Так мы спешим, или как? — он щелкнул пальцами и к Агнии подвели небольшого рыжего конька. — Садись, смирный как жмурик, ха-ха. Откланивайся старикану, а то быстро темнеет. Скверные времена настали, чтоб его перекосило. Столько нечисти развелось, волосы дыбом встают, — он, весело скалясь, похлопал по лысине.

Агния поцеловала Ивра, поправила меч на ремне и мягко вскочила в седло.

— Счастливо, — дрогнувшим голосом пробормотал ветеран и резко отвернулся, растирая кулаком глаза.

Хрипло запел рожок, заскрипели колеса — и караван тронулся в путь. Часовые, поворчав на позднюю работу и получив мзду, распахнули ворота и люди почти сразу въехали в темный лес, угрюмо молчащий, затаившийся и злорадно потирающий корявые ветви.

Перед ними вилась тропа и никто не ведал — где следующий поворот и не последний ли? В прошлом остался уютный охраняемый поселок, а впереди — лес, ночь и уже приближающаяся неведомая и неотвратимая опасность.

Убаюканная равномерным покачиванием, Агния незаметно для себя задремала. Ей виделись родной дом и бабушка, которая изготовляла из трав исцеляющие и успокаивающие мази, порошки, настойки, могла лечить и по-другому: мысленно находя источник болезни и массируя нужные участки тела, а также прижигая и укалывая серебряными колючками. Многому она научила, а сколько не успела? Затем во сне Агния скакала навстречу железному огнедышащему вулкану — тот рос, надвигался — и неожиданно она очнулась. Вокруг по-прежнему шумел кронами мрачный лес, в котором стонали и всхлипывали неведомые твари, из-за туч выглядывала луна в мутно-желтой поволоке. Всадники с опаской поглядывали по сторонам, держа наготове оружие — и понятно — место дикое. С давних пор движение по тропе почти прекратилось, не считая редких разъездов, расчищавших ее от бурелома.

— Подтянитесь, скоро привал! — рявкнул вожак.

Люди заторопили животных, те мычали, ржали, сбивались в кучи. Вдруг у Агнии зародилось смутное беспокойство — что-то было не так и уж останавливаться вовсе не стоило.

Мимо, пришпоривая взмыленного пони, промчался гном:

— Погоди, Эрл! Дурное место, отдохнем в порту.

— Будешь учить, недомерок? — высокомерно скривился главарь. — Командуй в своей норе и благодари, что везем твой товар. А то сам потащишь.

— Но заплачено за всю дорогу, — карлик возмущенно схватился за рукоять топора. Изумление на лице лысого сменилось жуткой гримасой гнева.

— Убью, земляная крыса! — проревел он, выхватывая саблю. Тускло засверкали другие клинки — отряд ощетинился сталью. Карлик оказался в окружении подручных вожака и, скрипнув зубами, гордо выпрямился в седле:

— Это шутка, Эрл, и клянусь не последняя, не будь я Фиорном.

— Привал, — буркнул вожак, опуская оружие. Остальные последовали его примеру, спешились, сели в кружок у дороги, почти моментально развели костер и достали еду из тюков. Огромные стволы деревьев уходили в темноту, куда не достигали отблески огня. Сквозь высокие ветки поблескивали редкие звезды.

Чувство опасности, с утра тяготившее Агнию, вдруг невероятно обострилось. Она медленно и осторожно высвободила из-за плеча арбалет и даже не удивилась, когда впереди на тропе показалось множество всадников, в чьих жутких фигурах не было ничего человеческого. Они сразу молча спустили луки. Стражник возле нее схватился за оперение стрелы, торчащей из груди и опрокинулся на траву. На его лице застыло изумление, будто он не успел осознать стремительной смерти. Необычная тишина нападения прибавила неожиданности. Уцелевшие после залпа веером рассыпались возле мгновенно потушенного костра и ответили тучей стрел, вызвавшей взрыв яростных криков и проклятий.

Луна уже скрылась, а созвездия не давали света. Во тьме свистели копья, дротики и метательные диски, раздавались угрозы и стоны.

Гнетущий страх, мучивший Агнию последнее время, отступил и она даже с какой-то радостью восприняла неожиданную атаку. Все стало абсолютно ясно: там враги, здесь друзья — и никакой чертовщины. Она выстрелила — ближний всадник упал, зацепившись за стремена и лошадь поволокла его по земле. Рядом рухнул другой конь, наездник перекатился через голову и ловко вскочил. Его глаза ало светились из-под полуопущенного капюшона, в руке вращалась изогнутая сабля. Он замахнулся и девушка, поняв, что не успеет перезарядить, вскочила и потянула из ножен меч — он словно сам выпрыгнул в ладонь. Его узкое лезвие, блеснув молнией, описало полукруг и опустилось на чужой череп — тот с отчетливым треском развалился пополам. Окровавленный труп рухнул на нее и ненароком послужил щитом для дюжины стрел. Оттолкнув его, она скользнула в кусты и затаилась.

Первый налет был отбит. Тропу устилали неподвижные черные фигуры, метались бесхозные кони, свои и чужие, ревели волы.

Рядом с Агнией за пеньком хоронился гном, сжимая зазубренный топорик. Прежде нарядную одежду трудно было узнать: в земле, травяной зелени, сильно измята. Он повернул к ней морщинистое грязное лицо и оскалился в полуулыбке-полугримасе:

— Конец, парень, наших половину выбили, а к ним сейчас подойдет подкрепление.

И действительно, впереди прорезался многократный вопль, несущий радость, скрытую угрозу и неистощимую злобу. «Вот и все, — подумала она, — как быстро и глупо. Только бы не больно».

Между деревьями возникли неясные фигуры — словно чернильные сгустки в окружающей мгле.

— Перемирие! — прокаркал хриплый от ярости голос. — Вы не нужны, платите выкуп и проваливайте. Совещайтесь до рассвета, не тронем во имя ромба, потом — смерть.

— А условия?! — крикнул кто-то из купцов.

— Половину товара и пару людишек поупитанней.

— Их-то зачем?

— На ужин! — злобно захохотали в лесу.

— Мерзко, зато честно, — заметил Фиорн, вставая и отряхиваясь. — Не валяйся, кишки застудишь. Раз поклялись, не нападут.

Снова запылал костер, вокруг которого стали собираться караванщики: некоторые поддерживали раненых, кое-кто собирал неразбежавшийся скот. Наконец, все сгрудились у огня.

— Итак, — начал вожак, — деремся или платим? Лучше последнее, эти бестии действуют на нервы, чтоб их перекосило.

Купцы и охранники согласно закивали, бормоча:

— Раз окружены, дадим отступного… их больше.

— Тогда бросаем жребий, кому в плен, — предложил Фиорн.

— Зачем затягивать? — удивился Эрл. — Ясно кому — тебе. И новичку.

Караванщики мгновенно набросились на Агнию и гнома, связали и швырнули на землю.

— Извините, но вы чужие, — ухмыльнулся предводитель. — Не расставаться же с давними друзьями. А о твоем товаре, коротышка, позаботимся, обещаю.

Девушка почувствовала, как ее поволокли за ноги, ее глаза закрылись и мир превратился в ничто.

С неба извергался водопад. Она разлепила непослушные веки и поняла, что валяется на мокрой земле и сверху ее поливает из бурдюка тощий, будто жердь, урод. Иначе не назовешь: шерстистое лицо с клыкастым безгубым ртом, расплющенным носом и треугольными ушами с кисточками на концах. Плюс когтистые лапы и круглые глаза. Другие существа, по-разному страшные и одинаково мерзкие, выглядели не лучше, хотя имели человеческую одежду и вооружение. Как всегда в таких разноплеменных шайках все говорили по-артански, самом распространенном языке континента — знакомом и купцам, и пилигримам, и многочисленным силам зла.

— Трупоеды, — вспомнила девушка, — бродячие каннибалы, которыми пугали малышей, но и взрослые не поминали их к ночи. Рассказы о них леденили кровь, но правда могла оказаться намного сквернее.

Рядышком монотонно и вычурно бранился Фиорн, спутанный как муха в паутине. Сочилось бледное утро, справа от центра поляны стояли юрты, возле которых возились страхолюдные детеныши, а справа — поросшие мхом и кустарником руины храма, изъеденного ветром и временем. Камни были сильно выветрены, испещрены полустертыми затейливыми письменами, крыша местами провалилась, часть колонн разбита вдребезги, остальные накренились. Возле развалин булькал на огне огромный котел.

Изучать дальнейшую обстановку помешал болезненный пинок в бок. Сквозь окружающую толпу протиснулся одноглазый трупоед в кольчуге до колен и рогатом шлеме. По тому, как все притихли, а некоторые шарахнулись, чувствовался главарь.

— Попались! — рявкнул он. — С кого начнем?

Вода вскипела. Мерзкие рожи радостно заухали, оскалились, пуская слюня, корявые когти указали на Агнию.

— И вправду этот покрупней, хотя тощ и не наварист. Где его барахло? Ему без надобности.

Грубые лапы содрали с нее сумку и бросили ему. Тот вытряхнул содержимое, присел на корточки и принялся урча, рыться в добыче.

— Ага, жратва, деньги… А здесь?

Он развязал мешочек старой чародейки, выудил перстень, безуспешно попытался примерить на толстый, словно сук, палец и злобно выругался. Опять полез в мешочек, пренебрежительно повертел и отбросил выеденный пергамент, потом извлек черную ромбовидную пластинку с изображением двухголовой кобрилы — и тут же окружающие с шипением откачнулись, а сам главарь выронил трофей и чуть не опрокинулся на спину.

— Твое? — растерянно прохрипел он, держа талисман на расстоянии.

— Разумеется.

— Кто ты? — в его голосе послышалось почтение. Она недоуменно промолчала. Пластинка принадлежала бабушке Льзе и, видимо, являлась неким опознавательным знаком нечисти, которой она когда-то служила.

Орда защебетала на своем тарабарском наречии, беспокойно косясь на пленницу. Наконец, одноглазый решительным жестом навел тишину.

— Мы тебя не знаем, поэтому до выяснения не отпустим, а тогда либо на волю, либо… — он выразительно кивнул на закопченный котел. — Заприте их пока и стерегите, как свое барахло. Ты, Корноухий, отвезешь вещи Хроцу с просьбой разобраться. И следите за костром, чтобы вода не остыла, не то самих вкрутую сварю, — он зычно захохотал, повернулся и, расталкивая трупоедов, пошел прочь.

Агнию, на этот раз бережно, подхватили, затащили в одну из уцелевших комнат храма и опустили на кучу прелой соломы. Фиорна уронили рядом. Тот крякнул и замысловато выругался. Заскрипела дверь и стало темнее. Через единственную узкую бойницу струился пыльный и бледный лучик света, слабо освещая темную каморку с грязным щербатым полом и треснувшими кое-где стенами.

— На коней! — рявкнул снаружи знакомый грубый голос. — Поймаем Эрла, купчину косопузую. Раз это мясцо под вопросом, изловим новое!

Дробный конский топот, рев и улюлюканье раздробили тишину и стихли вдали.

— Значит, ты колдун? — подытожил гном, кривя разбитое лицо.

— Железка не моя, — Агния напряглась, пробуя на прочность путы, но те впились в тело и не поддавались. — Я ученик чародейки, только плохой, коли попался. Знаю мази, снадобья, немного заклинаний, не всегда действующих. На магию не рассчитывай.

— Понятно, — вздохнул гном, — тогда слопают. Слышал я про Хроца — брр, изобретатель оригинальных пыток и казней… А чей это храм, каким богам молились?

— Не все ли равно? Он пуст, как желудки наших людоедов. Давай хоть выспимся напоследок.

— Отлично. Завтрак нам, верно, не подадут… Нас подадут на завтрак, — он зевнул и сразу засопел, а девушка, поворочавшись, угрюмо задумалась. Мало того, что связана, так еще вызван Хранитель ромба, встречаться с которым, ох, нехочется. В Арконе про него разве только малыши не знают, садист и верховный адепт нечисти… И вдобавок этот коротышка расхрапелся!

Агнии показалось, как ее раздраженность плеснулась на него — и тут же он притих и беспокойно заворочался, будто прислушиваясь. Любопытно… Она сплела мысленную сеть, иногда применяемую ею на охоте, «опутала» спящего и приказала: «Поднимись».

Его ноги дернулись, он забормотал и перевернулся на другой бок.

Она уплотнила «паутину» и вновь потянула: «Сейчас же вставай, лежебока.»

Гном открыл глаза, с трудом сел и растерянно заозирался. Его брови поползли на лоб, рот потешно приоткрылся.

— Не спится? — невинно осведомилась она.

— Чертовщина какая-то, будто кобыла лягнула.

— Сам ты… Еще хуже, — надула губы Агния.

Фиорн смешно сморщил нос, пожал плечами и привалился к стене, с подозрением изучая девушку, а та неожиданно оцепенела от острого предчувствия опасности, словно издалека дохнуло застоялым смрадом. Кто-то спешил сюда по лесу, злобный и безжалостный — именно со стороны соседа по заключению, видимо, мыслительная сеть растянулась дальше и случайно зацепила незнакомца. Кто он и почему излучает лютую ненависть, ощущаемую даже на таком расстоянии?

Она вдруг поняла, как спастись. Времени оставалось мало — таинственный враг приближался, но рискнуть стоило. Усталость больше не чувствовалась, нарастающая ранее неведомая мощь заполнила тело — наверняка бабушкин предсмертный дар. Охотница натянула незримую сеть вокруг себя и сразу уловила примитивные желания стражника у входа: о выпивке, жратве и скорой смене. Потом незаметно проникла в его разум и теперь повелевала чужими органами чувств.

— Поспеши в темницу, — велела она, — проверь заключенных.

Сознание охранника неистово сопротивлялось, но ученица чародейки изо всех сил сконцентрировала волю и многократно повторяла приказ, постепенно увеличивая давление, пока не скрипнула дверь и в проеме не появился коренастый крепыш с брюшком и нездоровым одутловатым лицом. Глаза потухшие, в безвольно опущенной руке сабля. Повинуясь дальнейшим немым командам, он шагнул к испуганно вскрикнувшему Фиорну и осторожно перерезал путы, повторил то же с пленницей. Помассировав ноющие ладони, она пружинисто вскочила и отобрала у него оружие.

— Он спятил? — тихо поинтересовался гном, становясь рядом. — Ну и глазища у тебя фонарные — так и давят. Вот что меня давеча лягнуло.

— Не болтай, — хмыкнула она, завязала рот лишенному воли часовому и выглянула наружу. Лагерь оказался почти пустым, не считая женщин и детенышей, большинство отправилось за добычей. У самого храма пасся стреноженный буланый конек, других поблизости не наблюдалось. Беглецы переглянулись и одновременно бросились к нему. Удар лезвия и веревки спали. Агния впрыгнула в седло, Фиорн ей за спину. Счетверенный удар пятками в конские бока — и тот с диким храпом перемахнул через костер, опрокинув котел на задремавшего трупоеда. Сзади истошно завопили, свистнула запоздалая стрела, но они уже мчались напрямик по угрюмо молчащему лесу.

Некоторое время от стойбища доносились постепенно стихающие вопли и проклятия. Пешая погоня отстала или особо не спешила, раз добыча оказалась не по зубам.

Вокруг высокие деревья плавно покачивали завесой листвы, раскинув переплетенные цепкие корни и растопырив простертые ветви, точно готовые схватить двух непрошенных гостей.

А утро выдалось безоблачным, постепенно припекало. Птицы радостно перекликались, почти не таясь прыгали по веткам, с любопытством разглядывая беглецов бусинками глаз. В кустах прошмыгнул древесный тушкан. Конь перешел на шаг, затем вообще спокойно остановился — и Фиорн грузно спрыгнул на землю.

— Прощай, волшебник. Раз товары разграблены, вернусь восвояси. А ты?

— За родителями, — вздохнула Агния. — Может, найду.

— Наверняка. Благодарю за спасение, сочтемся.

Он помахал рукой, ступил за разлапистый кленодуб и сразу исчез, даже не шелохнув травой.

Девушка определила по солнцу направление и, по возможности скрытно, направилась к Ведьминой тропе отыскивать заветную развилку на Крутогорье. Подсознание отвергало непосредственную угрозу, но она все равно чутко следила по сторонам и не пропустила, когда впереди послышалось шуршание хвои, заколыхался боярышник и оттуда показалась скрюченная, опирающаяся на посох фигура в сером балахоне с низко опущенным капюшоном, с котомкой через плечо и посохом в руке. Вроде обыкновенный бродяга, но она вдруг угадала в нем колдуна, тащившего ее из беседки и, наверное, того, чье приближение чувствовалось в недавнем плену. Живое зло, обитатель бездны — даже конь испуганно заржал и затряс гривой, роя землю копытами.

— Твои вещи со мной, Агния, — проскрипел незнакомец, ничуть не удивившийся встрече. — Нас ждут в Цитадели.

— А тебя в аду, Хроц! — гневно выкрикнула она. — Прочь с дороги, стервятник, зарублю.

Мужчина переступил с ноги на ногу, звякнув золотыми шпорами и небрежно откинул капюшон, открыв абсолютно плешивую голову с крючковатым носом, жидкой старческой бороденкой и льдистыми глазами, отражающими бесконечность небытия. Они вдруг превратились в туманные колодцы, где застойно плескалась ненависть. Девушка падала в них, теряя контроль и сознание, в жилах разливалась волна тошнотворного обессиливающего ужаса. Рука безвольно опустилась, сабля выскользнула на траву.

Хранитель ромба шагнул ближе, его узкие губы кривились в злорадной ухмылке.

— Чары, — догадалась она, попробовала пошевелиться — безрезультатно, тогда снова соткала невидимую паутину и набросила на мага, страстно повторяя: «Сгинь, отвернись», однако тот не шелохнулся, по-волчьи ощерив зубы.

Стать безмозглой покорной рабой? Никогда! Но как защититься, когда вся онемела, а ее внушение не действует. Гм… На врага или вообще?

Используя слабую надежду, последний шанс на спасение, она мысленно коснулась коня и тот сразу перестал горячиться, прислушался и запрядал ушами. Теперь требовалось подчинить его полностью — это последнее напряжение обессилело ее, ибо одновременно приходилось блокировать и психическую атаку противника, но она все-таки сотворила в уме яркую образную картину желаемого действия и, уже теряя сознание, послала мощный импульс. Конь яростно заржал, встал на дыбы и замолотил передними ногами, целя в лоб колдуна, а тот мгновенно выхватил из посоха стилет и ударил ее — лодыжку пронзила жгучая боль. Конь всхрапнул, качнулся и рухнул замертво, пораженный тем же выпадом — и Агния кувыркнулась прямо в расступившуюся черноту.

Когда очнулась, уже вечерело. Сильный ветер шумел в кронах, почти закрывавших сумрачное небо. Где-то скорбно стонали и плакали неведомые птицы, вокруг звенел мощный хор насекомых. Она на четвереньках подползла к недвижимому Хроцу и с мстительной радостью увидела, как жизнь угасает в стекленевших глазах. Потом с трудом вытащила из-под него котомку и среди своих вещей нашла коробочку с целебными снадобьями. Замирая от боли, сняла распоротый сапог, полный крови, осмотрела порез, оказавшийся длинным, но не глубоким, густо нанесла на него бальзам и туго перевязала оторванным от рубашки лоскутом. Попыталась встать, охнула и чуть не упала. Костыль бы или сук подходящий… Впрочем, трофейный посох тоже годится.

Она вложила в ручку стилет, оперлась — терпимо. Куда же теперь? О будущем не хотелось думать: раненая, одна в лесу. Стоит ли дальше искать родителей? Мало ли сирот? Она скрипнула зубами, поняв, что ищет повод к отступлению — шаг, другой — и вначале робко, затем увереннее захромала вперед.

Посвежело. В серой полумгле обесцвечивались и меркли запоздалые лучи солнца, перевалившего зенит и лениво клонившегося долу. Лес окунался в кровавую купель тусклого заката.

Она двигалась, несмотря на слипающиеся веки, головокружение, пульсирующую боль в ране и во всем теле, не уверенная в правильности направления, интуитивно ощущая спешившее отовсюду зло, но упорство вело дальше, пока еще не иссякла колеблющаяся на пределе воля.

Скоро промозглые сумерки сменились беззвездной ночью. В кромешной мгле Агния не видела ни зги и опасалась напороться на острую ветку или свалиться в яму, потому стала озираться в поисках укромного привала и вдруг заметила вдали мерцающий огонек. Окно в избушке, костер охотников или трупоедов? Безразлично, лишь бы сомкнуть веки и дать отдых измученной плоти. Она заковыляла в ту сторону сквозь тишь и стылую сырость. Глаза немного привыкли к темноте — достаточно, чтобы не натыкаться на стволы, зато она часто спотыкалась о коряги и колдобины. Ноги не держали, боль не прекращалась, но стала терпимой. Юная чародейка просто не думала о ней, двигаясь автоматически, пока не оказалась на поляне с домиком из мшистых валунов, с крутобокой черепичной крышей, резным крыльцом и гостеприимно сиявшим окошком. Она вскарабкалась по скрипучим ступеням, толкнула незапертую дверь, зашаталась, пытаясь о что-нибудь опереться, однако ноги подкосились, силы покинули ее, она стала падать, хватаясь за косяк и ощутила подхватившие ее крепкие руки.

И больше ничего не помнила, провалившись в беспамятство.

Она очнулась на широкой застеленной шкурами лежанке, укрытая до подбородка войлочным одеялом и долго лежала неподвижно, размышляя, как приятно просто рассматривать комнату, где у стен тянулись лавки, в центре стоял стол с вычурной странной посудой, а с потолка свисали разнообразные весы, чучела неведомых зверей, пучки сушеных трав. Пахло лечебными снадобьями, пылью. Сквозь распахнутое окно вливался зыбкий утренний свет, ничего не болело и вчерашнее казалось мимолетным кошмаром.

— Откуда пыль? — слабо удивилась она, откинула одеяло и с радостным смущением обнаружила, что одета в свое и спящей ее не переодевали. Она поднялась, некоторое время с любопытством озиралась, затем подошла к столу, предметы на котором напоминали рисунки в бабушкиных тайных книгах: колбы, реторты, несуразный перегонный куб, какой-то матовый шар на подставке. Похоже на логово алхимика. Где же хозяин?

Дверь сзади заскрипела, отворяясь, она увидела вошедшего бородатого мужчину с неестественно большой головой на куцей шее и удивленно узнала того, кто показал ей в Чертолесье нужную тропу, а потом удивительно исчез. Шапка лохматых спутанных волос, орлиный нос, пронзительные глаза.

— Не бойся, Агния, — он чуть-чуть улыбнулся и поправил бархатный камзол с изображением серебряных весов. — Полегчало? Еще бы. Ты у лучшего целителя, правда, припозднилась, ждали пораньше.

Он указал на лавку и присел сам, положил рядом небрежно скинутый с плеч бордовый плащ. Охотница послушно подчинилась, пребывая словно в зачарованном сне. Видно, ее имя не секрет, раз вопреки маскараду известно всем.

— Троль, — любезно представился хозяин. — Мы тебя давно опекали, но неожиданная атака Хроца в беседке застала врасплох — и Льзе погибла. Не хотела нас вмешивать, все сама… Да чего уж теперь. Хочешь о чем-то спросить?

Она кивнула, испытывая к нему непонятное доверие:

— Почему меня преследуют, словно дичь? И кто вы? Отчего помогаете?

Мужчина улыбнулся шире и задумчиво потеребил бороду:

— Ну что ж. Возможно волшебно изменить облик, хотя у разных народов своя оценка прекрасного — кое-где ты и сейчас покажешься богиней. Я помогу, но не даром.

— Что взамен? — поинтересовалась она, давно приученная реально смотреть на жизнь.

— Пустяковина. Достанешь одну вещицу, из-за которой тебя и преследуют.

И он поведал поразительную историю, которую многие бы посчитали вымыслом. Оказывается не всегда существовали магия и сверхъестественные силы. Когда-то скотоводы пасли тучные стада, крестьяне и горожане, охотники и рыбаки мирно трудились, добывая пропитание, поклоняясь мудрым правителям и природе, а потом все изменилось — распространились невообразимые монстры, злобные колдуны, глад и мор, преступления. Говорят, с неба спустились Атланы, темные демоны, которых боготворит нечисть. С тех пор она множится и захватывает новые территории. Недавно пала Артания, по эту сторону Синеморья остались только мелкие княжества — словно звезды в небесном безграничьи. Скоро волны мрака захлестнут и другой берег — тогда люди навсегда уступят место чудовищным порождениям хаоса, память о нас исчезнет, мир погибнет. В ранее нормальных семьях уже чаще рождаются уроды, появляются неизвестные болезни. В «тайных» книгах это называется мутацией — и гуще всего она распространилась на севере, там логово тьмы — и рассеять ее сможет лишь одно: в Лютых горах есть покинутый город, такой древний, что лаже название забылось. Под ним в затерянном святилище спрятан кинжал Атланов, похищенный отвергами в незапамятные времена, взять его невозможно — любой там падает замертво. Колдовством тоже не извлечешь — на тайнике мощное заклятие.

— Я достану. Как им пользоваться? — вскочила Агния. Ей захотелось немедленно действовать, глаза блестели, рот приоткрылся.

— Зачем тебе, торопыжка? — Троль тоже встал и заходил по комнате, скрестив руки на груди. — Его владелец сравнится с небожителями, это ключ к власти и сокровищам, но противник с ним станет непобедимым. Когда мы завладеем им, господа тьмы отступят в прежние владения и равновесие снова восстановится. Наш Орден весов издавна борется со злом, но до определенных пределов, ибо оно связано с добром, как день с ночью, рождение со смертью. Всем известна польза хищников, без них травоядные вымрут.

— Я смогу, — убежденно повторила девушка.

— Именно ты. По преданию любое материальное тело или астральное существо не коснется волшебного оружия. А ты к ним не относишься, ибо вообще отсутствуешь.

— Где? — она недоуменно заозиралась.

— Везде. Просто не существуешь. Судя по… гм, нетипичному лицу ты мутантка, но добра и честна. Редкое сочетание. Плюс уникальная кровь.

— Откуда вы все знаете? — растеряно спросила Агния, чувствуя себя маленькой девочкой в страшной сказке и дрожа, словно на зябком ветру. Холодно и очень одиноко.

— От хрустального оракула, — собеседник показал на блестящий шар посреди стола. — Тоже наследство демонов, хотя служит истине, переплетая доброе с дурным.

— А не стащут? Ценная вещичка.

— Здесь временное пристанище, да и стражи вокруг достаточно. Коснись его.

Она неуверенно послушалась, ощутив под пальцами неестественный жар и упругость. Бородач тоже тронул матовую поверхность — та радужно вспыхнула, будто поймала пламя всех звезд, дымчато заклубилась. Внутри мелькали неясные тени, искры, блики. Троль монотонно забормотал:

— Ты выполнишь задание и станешь красавицей. Будет решающая битва со злом… Но кто победит? Предсказание смутно, ясно одно — ты исчезнешь.

— Умру? — Агния непроизвольно поежилась.

— Не обязательно. Узнаешь сама, — он улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Эй, Ратмир!

Дверь снова распахнулась и в комнате появился рослый юноша в длинной кольчуге, с кувшином, хлебом и чашкой в руках. Его загорелое лицо напоминало цветом коричневую глину. Черные волосы, стянутые металлическим обручем с прозрачным камнем, спадали до плеч. Глаза, бледно мерцавшие из-под густых ресниц, смотрели вопросительно и спокойно. Он кивнул девушке, его полные губы тронула приветливая улыбка.

— Звали, командор?

— Накормишь гостя и проводишь к Лютым горам. Отряд готов? Назначаю сотником.

Юноша поклонился, молча оставил завтрак на лавке и вышел. Командор завернул хрустального прорицателя в плащ и бережно понес к выходу. На пороге приостановился и буркнул, не поворачиваясь:

— Желаю удачи… Или легкой смерти.

Дверь закрылась и девушка, ощутив голод, цепко схватила кувшин. Сражения и подвиги потом, а пока — не расплескать бы молоко.

Насытившись, она вышла во двор и увидела у крыльца с десяток вооруженных всадников в бордовых доспехах, с изображениями серебряных весов на круглых щитах. Такое же украшение блестело на шлеме Ратмира. Он потряс длинным копьем и крикнул:

— Салют гостю! И лучшего скакуна.

— Желательно смирную кобылу, — вздохнула Агния, — и по дороге не будите.

Они ехали по чуть заметной тропе сред нескончаемого дремучего леса. Высокие деревья сплетали над ними корявую веточную паутину, создающую зеленый душный сумрак. Все затаилось вокруг, точно перед грозой, слышались только цокот копыт да приглушенные голоса всадников.

Агния дремотно покачивалась в седле, грезя наяву под убаюкивающее позвякивание длинной, до колен, кольчуги. Новенький шлем сползал на нос, меч бил по бедру, не давая окончательно заснуть. Она размышляла о весовитах, так в народе называли Орден весов. Могущественная полусекретная организация, владеющая неисчислимыми богатствами и возможностями, непредсказуемая, словно ветер, помогающая и добру и злу. Сегодня они защищали осажденный город, завтра приказывали сдать его, поэтому не пользовались особым доверием.

— Друзья, пока сами в беде, — думала она, — а потом? Не придется ли тайно или явно сражаться уже с ними? Вдобавок вооруженными кинжалом Атланов?

Она выпрямилась в седле и внимательно оглядела спутников: невозмутимые, высокие, крепкие как на подбор. Не хотелось бы иметь их врагами, особенно сотника.

Тот, словно угадав ее мысли, обернулся и блеснул белозубой улыбкой:

— За лесом болото, господин, дальше горы. Да помогут нам Тайные боги.

— А кто они? — заинтересовалась Охотница. — Я немного слышала о них, но у нас их не признают.

Ратмир церемонно поклонился и придержал коня, чтобы ехать рядом.

— Наши боги вездесущи и незаметны, они выше людской суеты и помогают не избранным, а всем, даже если они этого не желают.

— Тогда зачем стараются, какая от них польза? Лучше молиться дриадам, по крайней мере не заблудишься в чаще.

— Важнее не заплутать в жизни, а верить в них не обязательно, они просто есть — как эти небо, солнце и дорога, но которой вы едете неизвестно зачем.

— Семейные дела, — уклонилась Агния. — Вы давно с Орденом?

— Душою — да, а телом — с того, как сожгли мой дом и пропал отец. У меня ничего не осталось, — по его лицу скользнула тень, глаза затуманились и охотница почувствовала внезапную симпатию к парню, такому же неприкаянному сироте. Тем более он поглядывал на ее лицо без отвращения или обидной жалости. Хорошо скакать с таким бок о бок, не загадывая ни о чем.

Деревья между тем стали реже и низкорослей. Среди упавших трухлявых стволов, покрытых лишайниками и грибками, лохматился влажный мох, чавкающий под копытами. Попадались желтые, пряно пахнущие цветы, сизые ягоды. Еле видимая тропа, похожая на звериную, совсем исчезла, но всадники уверенно двигались вперед. Вдруг один из них, с нежным лицом и голубыми глазами, предостерегающе поднял руку.

— Что случилось, Следопыт? — Ратмир повелительным взмахом остановил товарищей.

— Погоня — и она приближается, — воин показал в небо, где одиноко кружил падальник. — Ищет поживу, сопровождает кого-то многочисленнее нас, иначе летел бы рядом.

Каким-то внутренним зрением охотница увидела далеко за деревьями неотвратимо приближающиеся скользящие серые тени. Слабо донесся протяжный заунывный вой.

— Волкодлаки, — нахмурился Ратмир, — выслеживают. Странно, сюда они редко забредали.

— Навели, — объяснил Следопыт. — Здесь по соседству развалины. Место скверное, зато укрепленное.

— Храм забвения, — медленно произнес Ратмир. — Однако выбора нет.

Все свернули за проводником и углубились в чащу, где под мрачным покровом крон теплый влажный воздух перемешивался с запахом цветов, земли и гнили. В этих диких заповедных местах издавна не ступала нога человека или лошади — лишь зверь да бродячий колдун топтал пестрое разнотравье. На пути громоздились бурые разлапистые папоротники, трухлявые поваленные стволы, поэтому приходилось не спешить, вопреки растущему предчувствию угрозы.

Когда злобный настигающий вой приблизился, пришпоренные кони испуганно заржали и понесли резвее. По лицам захлестали ветки, засвистел шалый ветер. Скоро перед ними открылась обширная поляна с беспорядочно громоздящимися черными, словно лакированными камнями, ощетиненными кустарником. Между обломками колонн белели кости — и не только животных. От этого места бросало в дрожь и желание бежать без оглядки.

Весовиты спешились и провели осторожно ступающих коней внутрь каменных завалов на относительно гладкую площадку с массивной гранитной плитой-алтарем посередине, затем завалили проходы и рассредоточились но периметру разрушенных стен — и вовремя: с гортанным рыком из-за деревьев показались волкодлаки. Агния никогда не видела их и теперь с омерзением разглядывала похожие на волчьи, только более мощные, приплюснутые головы с двойным частоколом клыков, алые глаза, кривые лапы. Были и человекоподобные лохматые оборотни со звериными мордами, в грязных набедренных повязках, с разнообразным вооружением. Из чащи появлялись все новые и новые алчущие добычи преследователи, скапливались на опушке, бесновались, но атаковать не решались, вероятно ожидая неведомой команды. Наконец, на пегой шестиногой кобыле подъехал предводитель — огромный одноглазый урод в помятых, изукрашенных ромбами доспехах, лязгающих при каждом движении.

— Сдавайтесь, людишки, или отдавайте девчонку! — пролаял он, потрясая секирой.

Ратмир удивленно оглядел защитников, особенно пристально Агнию и, понимающе усмехнувшись, повернулся к врагам:

— Эй, вы, обезьянопсы, поберегите хвосты для моей будущей шубы! Возвращайтесь в конуры, пока есть на чем.

Волкодлаки истошно взвыли, главарь визгливо выкрикнул приказ и стая ринулась на людей. Те выстрелили из арбалетов, метнули дротики и выхватили мечи. Некоторые из нападавших свалились замертво, заскулили раненые, но основная масса захлестнула баррикаду и перед охотницей возник поджарый зверь с мощными когтистыми лапами, с оскаленной брызжущей пеной пастью и красными глазами. Она наотмашь рубанула мечом и мимо нее закувыркалась фонтанирующая кровью голова. Воющий оборотень в драной кольчуге замахнулся трезубцем, но после удара в живот свалился на сообщников. Тут же слева и справа через камни перепрыгнули двое уродов, вращая зазубренными палашами. Другой громадный зверь без заметных усилий взвился к горлу девушки. Только предельным напряжением сил и внимания ей удалось отбить нападение, но она все-таки пятилась к алтарю, как и другие уцелевшие соратники. Дрались они профессионально, однако прыгающая воющая смерть подавляла численностью, карабкалась по грудам искромсанных соплеменных тел под разящие молнии клинков, кусала, рвала клыками, сама доставала могильным железом.

Агния устало отмахивалась тяжелеющим мечом, описывающим в воздухе нескончаемый звенящий круг и ощущая в руке словно свинцовый лом. Защитные заклинания отводили смертельные удары, но царапины и ушибы покрывали тело причудливой татуировкой, от которой не спасала даже кольчуга. Рядом рубился Ратмир, чья палица вращалась как лопасть ветряной мельницы, дробящей не зерно, а вражеские кости.

— Скорей бы конец, — подумала Агния, непроизвольно оглядываясь в поисках поддержки, однако людей убавилось вдвое и они продолжали падать под лавиной атакующих. Кони погибли или сбежали, отступать было некуда. Стрела зацепила ее щеку, брошенная дубина сбила наземь, она ударилась об алтарь и от боли чуть не потеряла сознание. Попыталась прогнать с глаз мутную пелену, но окружающее дыбилось и карусельно вращалось. Тело также не подчинялось, только слух доносил шум битвы. Воздух дрожал от густого воя, лая, треска, ломающихся копий, ноги хрустели по разбросанным пожелтевшим от времени костям и черепам, поскальзывались в алых лужах. Не было ни грядущего, ни прошлого, лишь залитое кровью настоящее.

— Больше не могу, — взмолилась она, — это мужское дело. Хочу в Аркон, одевать платья, мыть посуду. Пусть убивают.

Рядом рухнул пронзенный весовит. Сражение напоминало кошмар, когда не можешь проснуться. Агния тяжело, словно поднимая плиту, встала перед ухмыляющимся кривым вожаком с занесенным трезубцем, вяло заслонилась мечом, но тот переломился пополам, тогда она отпрянула, споткнулась о свою, сброшенную конем, сумку, из которой торчал трофейный посох и вытянула из него узкое лезвие — игрушку против грозного оружия, но противник пораженно замер, пялясь на, видимо, узнанную вещь колдуна — и потому упал с распоротым горлом, захлебываясь кровью и хрипом. Выроненный трезубец упал на алтарь, тот приглушенно загудел и девушка вдруг поняла, что в нем шевельнулось нечто невообразимо пугающее. Это был очень старый камень, вероятно, заключающий древний и страшный дух, первобытное зло, в котором не ощущалось ненависти или других эмоций — оно было абсолютно чужим — и потому более опасным. Словно в темной комнате бесшумно, неизвестно откуда подползла змея, а ты безоружен, гол и даже не можешь раздавить ее сапогом. Нечто внимательно оглядело местность и приняло решение. Сражающиеся тоже почувствовали чье-то незримое присутствие — свирепая схватка ослабевала, пока не прекратилась вовсе. И тогда стали заметны дымчатые струйки тумана, вытекающие из Камня — подобные пару, распустившему бледные щупальца ко всему подвижному. Он стелился по земле и камням, вея смертным оцепенением — и ни у кого не хватило сил шелохнуться, крикнуть. Девушка подобно остальным тоже превратилась в живую статую, но хоть она и оказалась к алтарю ближайшей, ее положение не было самым скверным. Могучие заговоры — спасибо бабушкиной науке — создали вокруг нее надежное защитное поле, по периметру которого неистово клубился «пар». Однако долго это продолжаться не могло — слишком грозной оказалась пробужденная сила. Те, когда она коснулась, уже лежали недвижимо, объединенные общей участью. Агния ощущала постепенно растущий внутренний холод и лютую злобу демона, направленную лично против нее, желающую сломить, выцедить жизненную энергию. Тиски, держащие других, ослабели — с придушенным поскуливанием нечисть расползалась прочь, а уцелевшие люди растерянно топтались на месте. Зябкая дрожь нереальности завладела девушкой, все инстинкты молили о бегстве. Она покачнулась — и «туман» всклубился почти вплотную, попыталась крикнуть, но лишь хриплый звук сорвался с онемевших губ. Она изо всех сил противилась паническому ужасу животного в сетях, однако сознание гасло, еще немного и…

Вдруг алтарь вздрогнул и колокольно загудел от удара, издав немыслимый вопль боли и ярости. Вновь попадание Ратмировой палицей — и он покрылся сеткой трещин. «Пар» коснулся сотника, тот рухнул на колени, но тут Следопыт метнул подобранный трезубец в проклятый алтарь. Хлестнуло гранитное крошево, туманные щупальца испуганно затрепетали и стали втягиваться в него. В пространстве повис резкий звук, словно лопнула струна — оцепенение пропало и девушка облегченно выпрямилась. Победа!.. Доставшаяся только троим.

Везде валялись трупы и оружие. Следопыт поддерживал бедного Ратмира — тот тяжело опирался на дубину, по лицу струился пот. Дыхание смерти коснулось его, поэтому Агния торопливо отыскала свою сумку и, порывшись в ней, достала пакетик со смесью сушеных толченных трав, исключительно целебных и действенных.

— Прими, — сказала она.

Сотник, давясь и морщась, проглотил горькое снадобье и вытер ладонью вспотевшее лицо:

— Нормально. Удираем, ОН вернется.

Девушка повесила сумку через плечо, через другое — арбалет, окровавленный посох брать побрезговала и вслед за двумя мужчинами поспешила в чащу — и пока сзади не сомкнулись кусты, ощущала спиной запоминающий ненавидящий взгляд из алтаря.

— Уф, — выдохнул Следопыт, когда они достаточно углубились в лес, — еще одна заварушка — и конец. Что мы забыли в тех горах?

— Приказано доставить, — сухо сказал Ратмир, поправляя обруч на голове. — Скоро буря.

Космами темного дыма клубились тяжелые низкие тучи, освещенные тускло мерцающим солнцем. Под ними вспыхивали красноватые зарницы, предвещавшие непогоду. В стремительно наступивших сумерках лишь прощальный луч иногда прорывался сквозь кроны, чтобы осветить клочок земли или поваленный ствол. Деревья становились все более низкорослыми, почва сырой. Наконец, они вышли на край болота. Перед ними тянулась ровная зеленоватая поверхность тины. Тут и там виднелись зеркала воды, одни затянутые ряской, другие — чистые, с гигантскими бледными кувшинками, источающими пряный аромат; попадались островки с высохшими тростниками, холмы гниющих растений. Ветер пронизывал холодом.

Следопыт повел их вдоль берега, внимательно ища только ему ведомые приметы. Остановился возле ничем не примечательного места и удовлетворенно потер ладони:

— Здесь притоплена гать. Держитесь за мной.

Он вошел в мутную воду и зашагал по ней, как по тверди, проверяя дно трезубцем. Сотник оказался замыкающим, Агния посередине. Ей казалось, что слякоть и вонь будут преследовать ее вечно. И никогда-никогда не отмыться. Ей снова захотелось домой, к дядюшке Ивру, но что-то влекло вперед, будто эхо голоса, обещавшего счастье.

С каждым шагом вода поднималась и постепенно превращалась в топкую грязь. Все сложнее было выбирать места, где ноги не вязли и не погружались в булькающую смердящую массу.

Когда путешественники, оступаясь, оскользаясь, прыгая с кочек на гать, достигли первого острова, хлынул дождь. Вместе с оголтелым ветром он хлестал по лицам, сбивал, шамански беснуясь. Они отфыркивались, плевались, пока кое-как не поместились под единственной скрюченной дубосиной, уныло торчащей из вязкой жижи. Упругие косые струи барабанили по листьям и, рассеиваясь на мириады брызг, пытались пробить густой зеленый шатер. Тяжелый грохот грома не затихал ни на мгновение, будто тугими палицами равномерно колотили по голове.

Все трое частично оглохли и ослепли, одежда промокла насквозь. Это продолжалось бесконечно долго, затем туш пугливо разлетелись, освободив промытые небеса, источающие бледный свет и багровую луну. Освещенные ею полосы чистой воды тянулись между пятнами грязи и водорослей. Кроме назойливого комариного гудения не слышалось ни звука, болото стерегуще затаилось — враждебное и чужое. Гать кончилась, дальше требовалось плыть. Следопыт пошарил по острову и под грудой гниющих кувшинок обнаружил когда-то припрятанный им плот. Там же хранились и весла.

Путешественники кое-как поместились на нем, оттолкнулись от пружинящего берега и двинулись вперед, тихо проклиная жалящий гнус и плавающие кочки. И снова Агния ощутила холодное прикосновение опасности, словно ветер донес омерзительный запах. Похоже, что-то скрытно приближалось. Откуда? Она огляделась и не заметила ничего подозрительного. Но что это? Странный звук… В нечистой воде в свете звезд виднелись приближающиеся всплески.

— Внимание, — шепнула она, касаясь меча. Соратники перестали грести, отложили весла и, вглядываясь в непроницаемую глубину, тоже взялись за оружие, и вовремя — прямо по курсу черная вода стала угрожающе вздыматься и опускаться, точно нечто огромное передвигалось по дну.

— Вот оно! — вдруг воскликнул Следопыт, вздымая трезубец и тут же оглушительный рев вдребезги разбил тишину. Поверхность трясины вспучилась и выплеснула гигантского отвратительного монстра, помесь тритона с крокодилом: серая слизистая кожа в складках, бородавчатая морда с клыкастой пастью от уха до уха, рога. Когтистая лапа уцепилась за плот, тот угрожающе качнулся, накренился. Охотница взмахнула мечом и еле уклонилась от фонтана вонючей крови. Зверь замотал головой и широко разинул пасть, вывалив раздвоенный язык. Пахнуло омерзительным смрадом.

— Сейчас я его! — азартно выкрикнул Следопыт, крепко ухватил трезубец и глубоко вонзил между белесых глаз, сверкающих неистовой злобой. Чудовище дернулось, чуть не опрокинув хрупкое плавучее сооружение, и, взметнув гейзер брызг, стремительно скользнуло прочь, сразу растворившись во мраке. По мутной воде побежали зыбкие волны, на них, точно живые, задергались кувшинки.

Агния с трудом поднялась с танцующих скользких бревен и ахнула: рядом растерянно озирался только Ратмир, а третий спутник бесследно исчез вместе с трезубцем, застрявшим в черепе амфибии. Ее громоподобный рев доносился уже издалека.

— Где ты?! — крикнула девушка, села и разревелась, как маленькая. — Хочу-у домой. Не могу больше, когда все кончится?

— В любое время, сестренка, — сотник мягко коснулся ее плеча. — Не удивляйся, я понял, кто ты. Только… Сейчас мало безопасных мест, а скоро не станет вовсе. Никому не отсидеться. А наши погибли, чтобы ты добралась. Впрочем, неважно… Возвращаемся?

— Конечно нет, — она вытерла глаза. — Просто не хочется умирать. Дай-ка весло.

Они стали молча грести, зорко поглядывая по сторонам. Высоко в небе скользнула звезда и, прощально вспыхнув, погасла. Во влажном и теплом воздухе уже не чувствовалось тяжелого гниения перезрелых растений. Грязь и мягкую мерзость болота постепенно заменила прозрачная озерная вода. Скоро затемнел берег, бревна заскребли по дну — и плаванье завершилось. Вдали, освещенные призрачным лунным светом, высились Лютые горы.

Они достигли их подножия, когда небо стало бледнеть и над скалистыми вершинами возникли дрожащие розовые нимбы от восходящего светила не мрачные громады еще обволакивала густая серая тень. Прямо перед спутниками высились испещренные огромными впадинами склоны, отвесные, растущие в небо утесы, рядом шумно низвергался водопад. То здесь, то там нависали готовые сорваться валуны.

— Одна-ако, — протянула юная чародейка, задрав голову. — Крылья бы или хороший план местности. Дальше-то куда?

— Точно не знаю, не был, — весовит неопределенно махнул рукой. — Впрочем, не песчинка в пустыне — отыщем.

— Разве ты отправишься со мною дальше?

— Разумеется. Такие приключения не для одиноких девочек.

И они, связавшись веревкой, полезли ввысь — ломая ногти, оступаясь, поддерживая друг друга. Ратмир ловко перепрыгивал с выступа на выступ, загоняя нож в малейшую щель, используя его как ступеньку, затем подтягивал напарницу и снова неутомимо поднимался на очередную скалу. Кое-где ютились цепкие кусты и чахлые деревья. Агния хваталась за корни и ветки, ободранные кончики пальцев скользили по грубым камням. Вниз не смотрела, кружилась голова. Вскоре они вскарабкались на вершину и обессилено свалились на краю плато, искромсанного ущельями, словно гигантскими ножницами.

— Руины приблизительно там, — он кивнул на хаотическое нагромождение глыб, достал из сумки сыр с хлебом, поделил поровну и стал медленно жевать, задумчиво разглядывая местность перед собой. Его лицо было по-прежнему бледным, а подернутые дымкой глаза — отсутствующими. Он иногда подрагивал, будто смертный холод все еще пронизывал его насквозь, не давая согреться.

Поев, они двинулись между россыпями валунов и скоро наткнулись на тропинку, расчищенную от каменного сора. Давно ли проложили ее или это была естественная причуда природы, но вела она в нужном направлении и значительно облегчила путь, в конце которого открылась широкая и неглубокая лощина, густо поросшая низкорослым кустарником.

— На древних картах она ведет в город, — сказал весовит, озираясь. — Но кто знает? Сюда давно не забредали.

— Что за город, почему погиб? — поинтересовалась Агния.

— Война, — пожал плечами Ратмир, — или гнев богов. А в легендах упоминается стальной дракон.

— Таких не существует.

— Мой отец наблюдал. Плоская голова, два прямых крыла и столько же маленьких на вертикальном хвосте. В животе будто бы демоны. А другой походил на сноп жидкого пламени и ревел, словно гейзер. Я сам, еще мальчишкой, видел его над Загибельной топью, правда, издали — что-то вроде круглой медузы с корзиной в щупальцах. В ней точно сидел человек.

— Когда это произошло? — насторожилась девушка.

— Семнадцать лет назад.

— Стальная пещера, а теперь дракон, — подумала она. — Совпадение? Возможно.

Они спустились в лощину и пошли по влажному мху, противно чавкающему под ногами. Солнце еще не поднялось над вершинами, было зябко и сумрачно, стены отбрасывали густые тени — и спутники с трудом перебирались среди нагроможденных обломков. Агния несколько раз споткнулась, ушибла ступню и теперь ожесточенно хромала, мечтая потерять половину амуниции или хотя бы арбалет, лямка которого нестерпимо натерла плечо. Скоро она ничего больше не чувствовала, кроме усталости, смотрела только вниз и потому чуть не упала, наткнувшись на остановившегося Ратмира. Лощина закончилась перегородившим ее гигантским завалом, результатом землетрясения или злой воли неведомых великанов.

Сотник мрачно изучал неожиданный тупик:

— Верно, не туда свернули. Возвращаемся или поднимаемся наверх?

— Еще чего, с места не сойду! — Агния демонстративно села на валун, вытянула ноющую ногу, но тут же вскочила, потому что сверху по стенам, улюлюкая, заскользили на упавших веревках десятки вооруженных ножами фигур. Их лохмотья и волосы развевались на ветру. Мелькали остроконечные уши, круглые глаза, острые как иглы зубы. Миг — и путешественники оказались окруженные безобразными скачущими пародиями на людей. Они тянули когтистые лапы, шипели, плевались и, похоже, не собирались церемониться, но что-то их удерживало. Они несколько раз хватали руку девушки, тормошили, разглядывали, потом переглядывались и верещали на незнакомом наречии. Новоявленные пленники даже не коснулись оружия, иначе сразу же оказались бы с перерезанными глотками.

— Это народ ларов, — сказал сотник, также цепко схваченный со всех сторон. — Данники Черного ромба, хотя не самые зловредные, коли сразу не убили.

— Зато ладонь оторвут, — пожаловалась она. Нападавшие кого-то ей напоминали. — Чего им нужно?

Сквозь толпу протиснулась древняя беззубая ларка в оборванном платье, но с золотой цепью на морщинистой шее и подслеповато сощурилась на пойманных:

— Я Ирга, Предводительница. Кто вы?

— Люди, — фыркнула девушка.

— Нет: один человек и один демон, — старуха коснулась перстня на пальце Агнии. — Чей?

— Бабушки. Берите.

— У меня такой же. Как ее зовут?

— Льзе. Она умерла.

Предводительница перевела окружающим — и те что-то забормотали, переглядываясь. Их лица выражали явное удивление.

— Я ее сестра, — медленно проговорила Ирга. — Ты не похожа на нас. Она тебе не бабушка.

— Приемная, — заспешила охотница, поняв, на кого похожи «пародии» — на добрую Арконскую чародейку. Значит, это ее племя. Девушка успокоилась, вдруг поверив в благополучный исход. Правда, было обидно за «демона», но с ее лицом не привыкать.

Лары перестали их тормошить и принялись шумно совещаться, пока Предводительница пронзительным воплем не прекратила гвалт.

— Приглашаем в гости. Ты моя родственница, твой попутчик — наш друг.

— Нам вообще-то в забытый город, — сказал внимательно слушающий Ратмир. Старуха покосилась на него и, пробормотав: «Скверная шутка», показала на свисающие веревки:

— Держитесь крепче. Прежде, чем опуститься в преисподнюю, вознесетесь в небеса.

Спутники взялись за петли и через несколько мгновений вместе с остальными оказались на вершине лощины, откуда перед ними снова открылось плато, где остроконечные иззубренные скалы, поблескивавшие на утреннем солнце, стояли словно стволы деревьев без листьев и веток.

Лары обитали в пещерах, точнее, каменных норах, главная из которых ничем особо не выделялась — те же закопченные стены и низкие потолки, на полу следы костров, кости, груды шкур для ночлега с неряшливыми женщинами и замурзанными детишками.

— Будем есть, — сказала Ирга и, хмыкнув, добавила, — не вас.

Агнию передернуло, но она безропотно уселась у разожженного пламени, на котором скоро аппетитно зашкворчали куски козлятины. Весовит пристроился рядом, скрестив ноги и как бы невзначай касаясь эфеса меча. Вокруг костра на грязных шкурах разместились вожди народа. Драгоценные цепи на шеях, черные ромбы на потертых изодранных плащах. И у всех голодные алчущие глаза.

— До завтрака хочу узнать о сестре, — Предводительница пошевелила палкой угли и сноп искр взметнулся ввысь. Некоторые вожди зачихали, вытирая глаза.

— Шайка бродяг, — подумала охотница и, вздохнув, стала рассказывать о себе, найденной в удивительной пещере, о Льзе и последних днях в Арконе. Повествование получилось долгим, да она ничего и не скрывала, кроме поручения Командора. А цель экспедиции объяснила поиском родителей, которых, якобы, встречали в забытом городе. Возможно, это и ошибка, но, мол, пилигримы видели путников с похожими лицами.

— С твоим лицом трудно обознаться, — ухмыльнулась Ирга. — Будь ты женщиной, на тебя не польстился бы ни один воин… Значит, Хроц убил мою сестру, ты — его? Не напутала?

— Ну да, копытом в лоб… И сердце не билось, — Агния зябко поежилась, вспоминая недавние события, казавшиеся недавним прошлым.

— А когда у него билось, у бессмертного? Мы вольный народ и, хотя может, хе-хе, вроде как нечисть, ненавидим его за дань и высокомерие. Кстати, Льзе стащила у Хранителей какую-то бумажку, из-за которой начались наши гонения. Если ее вернуть, они расщедрятся? А, демон?

Вожди вдруг одобрительно закивали, оскалив клыки, разом сунули лапы в огонь и выхватили сочное жаркое. Ратмир подцепил кусок ножом и протянул девушке, но та, несмотря на голод, сердито отмахнулась:

— Почему дразнишься демоном, старуха? Я же не обзываюсь нечистью.

— А мы она и есть! — один из уродов с бронзовой цепью на худой длинной шее распахнул пасть чуть ли не до затылка и судорожно, со всхлипами, захохотал.

— Закройся, кишки простудишь, — буркнула Предводительница, — если ты не демон, то я горшок с кашей. Налюбуешься на подобных в забытом городе… Коли отпустим. А сейчас молчите, надо посовещаться.

Она что-то проверещала и вожди, отчаянно гримасничая и жестикулируя, принялись шумно обсуждать, судя по всему, участь пленников. Другие лары, набившиеся в пещеру, держались поодаль, но прислушивались, тоже наперебой бормотали, взвизгивали и красноречивыми жестами подсказывали виды казней пойманным чужакам. Те, кто приближался слишком близко, получали от главарей затрещины и пинки — и поспешно прятались за спины соплеменников.

— Вон тот громила мечтает нас удушить, а пузан содрать шкуру. Вот-вот лопнет от злости.

— Ты разве не боишься? — прошептала она.

— Зачем? Лучше не станет? Похоже, они договорились.

Действительно, совещающиеся закончили перебранку, немного поворчали и в чинной неподвижности уставились на Предводительницу. Та неторопливо и задумчиво помешивала угли в костре.

— Ну, — не выдержал весовит. — Съедите, или как?

— Или как, — ощерилась в улыбке Ирга, — голоса разделились поровну и последнее слово мое. Трудный вопрос. Если выдать вас вместе с рецептом взрывного порошка — вернем благосклонность Хранителей, но от них все равно ничего не дождешься, кроме неприятностей. Мы им слуги, но не рабы. Вдобавок один из вас мой приемный внучатый племянник, а другой — весовит. Ни с ними, ни с демонами ссориться не резон.

— Короче, — буркнул помрачневший сотник.

— Короче бывают на голову. Вы и сами сгинете в проклятом городе, где змеи, отравленные стрелы, колдовство. Брр… Жуткое место. Мы вас туда даже проводим. Почему бы и нет?

— Тогда немедленно отправляемся, — Ратмир поднялся. — Благодарим за еду, очаг и прочее.

— Прощайте и молитесь своим богам, — верховная ларка хлопнула в ладони. — Проводник! Покажи им тропу в страну мертвых — они выбрали сами.

Солнце уже сияло в зените, когда маленький отряд остановился возле огромной узкой трещины, пересекающей все плато. Над ней в пустоте раскачивался висячий мост — такой узкий и ненадежный, что вызывал головокружение одним видом.

— Жду до завтра, — угрюмо сказал проводник. — Сами не выберетесь, заблудитесь.

Агния кивнула — их путешествие в каменных лабиринтах вспоминалось путаницей однообразных поворотов, где можно плутать до смерти.

Сотник вступил на ненадежный переход, который угрожающе провис и закачался, и протянул руку спутнице. Та с удовольствием последовала бы за ним на четвереньках, но только не при мужчинах. Пришлось мелкими шажками семенить за весовитом, крепко ухватив его ладонь и смущенно краснея. Благополучно перебравшись на ту сторону, они почти сразу обнаружили древнюю, вымощенную щербатыми плитами дорогу, приведшую в ущелье, которое постепенно расширялось и, наконец, открыло им долину, окруженную причудливо вздыбленными скалами. А в ее центре громоздились руины города — словно гигантская палица размозжила его, развеяв брызги обломков. Приходилось двигаться осторожно, обходя завалы.

— В храме потайной ход в подземелье, — сказал Ратмир.

— А где он?

— Все дороги ведут в храм.

Действительно, в конце бывшей улицы на площади высилось относительно уцелевшее здание с колоннами, островерхой крышей, безмолвными окнами-бойницами, следящими десятками слепых глаз. Мрачный вход чернел разинутой пастью, готовой заглотнуть любого. Оттуда несло смутной угрозой и ненавистью, словно что-то подстерегающе затаилось.

Они поднялись по треснувшим стертым ступеням и вошли в гулкий сумрачный зал. На грязном полу валялись человеческие кости, глиняные черепки, неопределенный мусор. У противоположной стены бронзовел идол — то ли огромная рыба, то ли морское пучеглазое чудовище с длинными плавниками. В сероватой пыльной мгле таяли тени, ни малейший звук не нарушал тишину, но Агния ощущала неуловимое пугающее предупреждение об опасности, некое томительное гнетущее беспокойство, переходящее в желание немедленно действовать — и продолжала прислушиваться, опустив руки и высоко подняв голову. Наконец, ей показался легкий скребущий шорох, словно тихо затворилась дверь, крадущиеся шаги, вздох…

Сотник тоже насторожился и вытащил меч — скрип металла о ножны разорвал безмолвие. Со всех сторон теперь слышалось отчетливое нарастающее шипение.

Агния не успела опомниться, как оказалась снаружи. Ярко светило солнце, щебетала неведомая птица. Из дома вышел весовит, вытирая окровавленное лезвие о плащ.

— Змеи, сестренка. Не пройти.

— У меня в сумке бабушкина отпугивающая мазь. Вотри немного в кожу и одежду.

Скоро они благоухали, как цветочные клумбы после дождя. Юноша достал из своей сумки короткий факел, зажег кресалом и снова вошел в храм. Охотница боязливо держалась в тылу с обнаженным мечом в одной руке и взведенным арбалетом — в другой. На полу извивались змеиные клубки, из которых тянулись плоские треугольные головы. Дрожали раздвоенные языки, алели бусинки глаз.

— Куда теперь? — Агния тревожно озиралась, ощущая еще чье-то незримое молчаливое присутствие. Вроде бы за спиной, а повернешься — никого.

— К идолу, за ним лаз.

— Откуда знаешь?

— В орденской библиотеке куча древних книг с чертежами и разными секретами. К тому же Хрустальный оракул. Так что мне вдолбили всю нужную информацию.

— Когда же успели? Я появилась в сторожке и тебя сразу назначили в провожатые.

— Наивная до безобразия. Ты еще играла в куклы, а Командор уже знал, кому добывать кинжал для Атланов. Кстати, идол — один из них.

— Ну и образина. Где же здесь лаз?

Они обследовали стены, но не обнаружили ничего, кроме барельефов. Все с теми же самыми пучеглазыми подводными богами — иногда в окружении рыб, иногда в странных сплошных одеяниях на суше — вместе с коленопреклоненными человекоподобными чудовищами, среди которых Агния с удивлением обнаружила похожие на себя существа, одетые в шкуры, с непонятными орудиями в руках. Нечисть? Кто другой мог поклоняться властелинам зла? Значит, лары правы? Она демон или, может, вообще дочь железного дракона?

— Любопытно, — сказал Ратмир. — Помнится, я когда-то читал о подобных тебе. Совсем не демоны, просто одичавшее племя с Метельных островов. Их там раньше встречали в лесах тамошние поселенцы и рыбаки. По слухам, их привезли Атланы для колонизации нашего мира, а также множество зверей, деревьев, рыб. Все это потом перемешалось с местными формами и превратилось в то, что имеем сейчас.

— Чудеса. Получается, я их прямой потомок? Только дикарей в родственники не хватало. Что это?

В помещении стало чуть темнее. Они резко повернулись и увидели в проходе толпу бритоголовых синекожих коротышек с тонкими духовыми трубками и короткими метательными ножами. Их бесстрастные лица были безобразно раскрашены цветной глиной, в приплюснутых носах щепки, к узким набедренным повязкам подвешены скальпы.

— Эй, приятели, мы — гости, — неуверенно сказал весовит. — Проклятье, стоят и молчат. Переводчика бы.

— Сейчас переведут: отравленной колючкой или ножом в горло, — проворчала Агния. — Будет очень понятно.

— Может чего-нибудь сколдуешь?

— Нашел фею… Они стреляют!

Пришельцы одновременно подняли трубки и дунули — шипы защелкали о статую. Девушка инстинктивно спустила тетиву, второпях промахнулась, шагнула назад, чтобы опереться о стену — и чуть не упала. В ней зиял проем и виднелась круто спускающаяся каменная лестница.

Синекожие шагнули ближе и снова подняли оружие.

— Теперь не промажут, — выдохнул Ратмир, — давай в лаз!

Они проскочили в него и сразу же, отсекая их от преследователей, стена сомкнулась. Свет факела отражался в ближайших отполированных ступенях, а дальше — непроницаемый, как омут, мрак.

— Похоже, колючка угодила в открывальное устройство, — сказала охотница, перезаряжая арбалет.

— Сюда нас просто загнали, — улыбнулся Ратмир. — Интересно, зачем?

— Боюсь, угадаю. Кажется, воняет падалью? Пойдем что ли?

— Тогда держись позади и не споткнись, а то стрелой у тебя будет меньше, а знакомым покойником больше.

И они стали спускаться в расступающуюся тьму. Они плутали по мрачным гулким туннелям бесконечно долго — может день или тысячу лет — и всюду повороты сменялись очередными тупиками, иногда удавалось переходить на верхние либо нижние ярусы, но там повторялась прежняя паутина ходов, матовые, прекрасно отшлифованные стены, предчувствие неотвратимой угрозы. Половина захваченных сотником факелов прогорела, хотя пользовались ими по очереди, чтобы не сжигать сразу два.

— Не могу, ноги отвязываются, — простонала она, садясь на холодный пол. — Мы заблудились?

— Лабиринт, — кивнул юноша, пристраиваясь рядом на корточках. — Бывшие заброшенные штольни. Помнишь кирку у второго скелета?

— Брр, — поежилась она, — а у третьего раздроблены кости и нет черепа. Интересно, где он?

— Поищем?

— Еще чего… — она улыбнулась, получила свою порцию сыра с хлебом и принялась неторопливо есть, бездумно смотря в густой мрак вокруг чадящего факела. Ей было тепло, относительно уютно и не хотелось волноваться о будущем, раз имеется такой сопровождающий, который ей, похоже, нравился, но также как арбалет, любимое платье или чародейские книги. Надежно, удобно, интересно. А влюбляться… Не ей — уродине. И вообще это для глупых кривляк.

Она искоса взглянула на спутника, тот уже стряхнул крошки с колен и рылся в своей сумке. Его лицо казалось высеченным из темно-коричневого гранита, камень в налобном обруче тускло мерцал. Прислоненный к стене факел шипел, плевался искрами и дымил больше, чем освещал.

Юноша извлек из сумки маленькую походную кифару и тронул струны — они тихо и мелодично зазвенели.

— Зачем? — спросила девушка.

— Так, сочинил кое-что по пути… Развеять мою скуку и твой страх. Послушай-ка.

И его негромкий голос зазвучал под мелодичный аккомпанемент инструмента:

— Здорово! Про кого это? — полюбопытствовала она.

— Неважно. Главное, что тебе понравилось.

— Еще бы. Встаем?

— Лучше подождем его здесь.

— Кого-о?

— Не хотел пугать, но кто-то крадется следом. Пока далеко. Откуда узнал? По запаху и вот, — он показал несколько рыжих волосков.

— Однако, — возмутилась Агния. — Мог предупредить раньше, я не девчонка!

— А кто? Здесь подходяще для засады. До ближайших поворотов спереди и сзади по триста шагов. Мы тут уже были — посчитал.

— А вдруг оно нападет, когда погаснут факелы?

— Вряд ли, мы ведь давно не движемся — это его насторожит.

— Резонно, — она раскрыла пристегнутую к поясу сумку и вытащила снадобья.

— Гм, отпугивающей мази на обоих не хватит, охотничья отрава и лекарства потом пригодятся, ага — вот порошок от сглаза. Отлично.

— Боишься, чудовище нас сглазит? — поразился весовит.

— Все равно более подходящего нет.

— Дело твое, но в схватке держись за мной и зажги себе огонек, не до экономии.

Она кивнула, аккуратно намазала ядом наконечники стрел, зарядила арбалет и только тогда запалила новый факел от старого, затем приставила его к стене, прислонилась сама и стала ждать, положив оружие рядом. Ей вспомнился домашний очаг, долгие зимние ночи, когда в полудреме внимала бабушкиным обучающим заклинаниям, свое одиночество и постоянную тоску по дружбе. Она не была колдуньей — напрасно деревенские ребятишки плевали вслед и бросали дохлой синей кошкой. Ведь синие кошки, как известно, ведьмины служанки, но разве она виновата в своем уродстве? Легко обидеть сироту, а играть хочется не только с куклами.

— Не плачь, горюха, — утешала бабушка, — вырастешь — похорошеешь?

Так она и мечтала о принце — высоком, стройном, не обязательно красивом. Приедет, увезет в неведомые страны, где никто не обзовет страхолюдиной, и где жили бы они счастливо и умерли в один день…

— Очнись, пора! — ее так тормошили, что голова моталась из стороны в сторону. Она разлепила тяжелые веки, мягко, пружинисто вскочила и сразу определила шестым чувством чье-то приближение. В глубине сознания будто нечто пробудилось и зашевелилось, каждый нерв кричал об опасности.

Юноша многозначительно кивнул в черноту туннеля, откуда они пришли, и бросил туда факел. Зыбкая освещенная граница отодвинулась дальше, отбрасывая пляшущие тени.

Агния вдруг испугалась по-настоящему, у нее ослабели и подкашивались ноги, спину захолодила струйка пота. Подземелье, мрак, тишина, крадущийся ужас и всего три стрелы. Скорей бы конец — любой, и в первую очередь — неопределенности.

Она услышала шелестящие равномерные шаги и кровожадный торжествующий рев. Из мглы в колеблющееся световое пространство выпрыгнуло неописуемое отвратительное существо. Мощное, покрытое роговыми пластинами бочкообразное туловище на двух толстых ногах, несоразмерно коротких в сравнении с длинными трехпалыми лапами, рыжая мохнатая голова с ощеренной алой пастью и лютыми глазами. И мерзкая невыносимая вонь.

Тонко взвизгнула тетива — стрела ударила преследователя в грудь и отскочила. Вторую, в горло, тот отбил когтистой лапой и сам прыгнул вперед.

Агния, не успев снова взвести арбалет, ударила мечом по лапе — заскрежетало, сыпанули искры — и лезвие переломилось. Ахнув, она отпрянула за спину сотника, завращавшего мечом у морды бронированного монстра. Тот отмахивался, пытаясь зацепить оружие — это удалось, последний клинок тоже сломался, однако не растерявшийся юноша тут же сунул второй факел в смердящую пасть — чудовище взвыло, отпрянуло — и тогда ученица чародейки швырнула порошок от сглаза — смесь перца, сухой горчицы и жгучих трав. Монстр поднял лапы, загораживая глаза — и весовит вонзил в незащищенную шею засапожный нож, с которым карабкался на Лютые горы. Брызнула дымящаяся кровь и мертвая туша шумно рухнула на пол.

Агния села рядом и тихо заплакала — слезы струились по дрожащим щекам, ресницы слипались — от едкого порошка, нервного шока, усталости. Потом она ощутила на плече ласковую тяжесть ладони, осторожное поглаживание.

— Ну-ну, сестренка. Все кончено. Ты меня опять выручила, теперь не расплачусь. Вставай.

— Зачем? Куда?

— Вперед или назад, везде одинаково. Обопрись. Они подобрали арбалет, зажгли очередной факел и вновь побрели под низкими давящими сводами по бесконечным коридорам, оставляя сажею метки возле уже пройденных поворотов — и таким способом обнаружили новые штольни под лабиринтом, настоящие, без аккуратных коридоров, плавных поворотов и неожиданных тупиков. Никто здесь не шлифовал стены, не выравнивал пол. В некоторых местах крепежные стойки сгнили, с готового обрушиться потолка осыпались камни и сочилась вода.

Они миновали один проход справа, потом у очередной развилки двинулись влево, ощупывая стены и полагаясь больше на интуицию, чем на зрение. Все туннели беспрестанно куда-то сворачивали, сплетались, разъединялись и снова свивались в замысловатый рисунок без начала и конца. Скоро они попали в обширный зал, где ряды сталагмитов вздымались подобно хищным клыкам, пытаясь соединиться со свисающими сверху ножами-сталактитами. Из него выходили две штольни: одна полого спускалась вниз, другая оказалась полностью завалена гранитными глыбами. Возле нее валялся метательный клинок отвергов.

— Значит, синекожие лилипуты сюда наведываются, — заметил юноша. — А у нас последний факел. Потом соорудим самодельные из рубах.

— Попроси помощи у своих богов.

— Не могу, мы слишком глубоко в царстве демонов. Лучше сама — чему-то ты ведь научилась у старой колдуньи.

— Во всяком случае не проникновению сквозь стены или получению огня из ничего. Успешней всего получалось мысленная приманка зверей. Подожди-ка… Великолепно! Если в лабиринте люди, они будут здесь — проверено на трупоедах. Гм, а если явится нечисть?

— Оставшись в живых покажут правильную дорогу.

— Хвастун, помолчи и не шевелись.

Она удобно устроилась на плоском камне, зажмурилась и стиснула лицо ладонями, сплетая незримую паутину поиска. Это походило на прежнюю охоту, но теперь с иной целью. Ее сознание расширялось наподобие кругов на воде, истончалось, охватывало окружающее — как это получалось она не ведала и не хотела знать — просто чувствовала мрак и холод наплывающих пространств. Пусто, пусто… И снова немое забвение подземелий. Ни души.

Ратмир кашлянул и ее удивительное состояние исчезло. Она недовольно открыла глаза.

— Думал — спишь, — сотник извиняюще улыбнулся. На его лице играли причудливые тени и блики от дрожащего пламени.

— Ощутила кого-нибудь?

— Только тебя? Бесполезно — никого.

— Подкрепись, — он разделил последнюю порцию еды и дал Агнии большую половину. Она молча съела.

— Попробуй снова, сестренка.

И вновь нематериальная паутина концентрически раскинулась вокруг нее — словно миллионами чутких нервных пальцев она ощупывала каждый проход. Ни искры разума, безмолвно, одиноко — и вдруг ей почудилось эхо мысли. Это была лишь искра надежды, но и ее оказалось достаточно, чтобы вдохновить и прибавить сил. Да, несомненно в нижнем штреке кто-то двигался, оттуда ощущались любопытство, целенаправленность, обрывки мыслей. Она напрягла свое сознание и осторожно, боясь вспугнуть, прикоснулась им к чужому мозгу. Теперь спроектировать на него побуждение, которое тот принял бы за собственное. К примеру, так: «Почему бы не отправиться в зал со сталактитами и сталагмитами? Просто необходимо, потому что нужно. Решено».

Она не удивилась, почувствовав усиление чужого психического импульса — незнакомец приближался. Уже можно его не контролировать — мысленное внушение достаточно мощно для продолжительного действия. Похоже, предсмертный дар бабушки Льезе продолжает расти.

Она «отключилась» и вновь увидела чуть тлеющий факел, пляшущие тени на стенах, сидящего Ратмира.

— Ну? — с надеждой поинтересовался он.

— Топает. Наверно, отверг — какой-то неестественный.

— Лишь бы знал выход. Коптилка наша совсем зачахла.

Он вытащил нож, Агния — последнюю стрелу. Разговаривать было не о чем, во внезапно наступившей абсолютной темноте не хотелось даже думать. Скоро обостренным чутьем они почувствовали постороннего, хотя не слышали ни звука. Ей показалось, что весовит усмехается, но она не поручилась бы.

В незаваленной штольне мелькнул бледный рассеянный свет, снова мерцание — и они увидели маленького плотного человечка с черными блестящими глазами, двигавшегося с поразительной для его комплекции легкостью. Зеленый камзол, красные бархатные штаны, сизая борода от оттопыренных ушей до широкого кожаного пояса с подвешенным почти игрушечным топориком.

— Гном, — хмыкнул весовит, опуская нож.

Коротышка вздрогнул, чуть не выроня факел, и тут же церемонно поклонился. Его глаза встревожено перебегали с одного лица на другое.

— Да, а кто вы?

От девушки не укрылись его полный жгучего любопытства взгляд и рука, дернувшаяся к оружию.

— Паломники к святым местам, — смиренно поклонилась она. — Надеемся на приют и гостеприимство.

— А господа паломники знают, куда их занесло?

— А куда? — удивился Ратмир.

Гном похмыкал в бороду:

— Туда же, куда и меня. Чего я здесь забыл? Наваждение. А вы, случаем, не акробаты? Скушно у нас.

— Увы, но кое-какие фокусы знаем.

— Это и мы умеем — сами убедитесь… Значит, к святым обителям?

— В храм Атланов, — уточнил весовит, внимательно изучая крепыша. Тот быстро отвел глаза с мелькнувшим странным выражением и тут же приветливо улыбнулся, ощерив кривоватые зубы.

— Тогда вы малость заплутали. Не погостите ли у нас?

— Охотно, — чопорно поклонился Ратмир.

— В таком случае не отставайте. И опустите самострел — не то попортите мой камзол. Было бы обидно.

Он развернулся и пошел вниз в расступающуюся темноту. «Паломники» переглянулись и двинулись следом.

— Зачем в гости? — горячо зашептала охотница. — Пусть проводит в храм. Ведь спешим.

— Разве? А провиант, оружие, факелы? Отдохнем в конце концов.

— Не нравится мне провожатый.

— С маленьким народцем надо всегда держаться начеку, тем более в их логове.

Агния вздохнула и замолчала, почувствовав под ногами ряд ступенек. Штольня уже не понижалась, расширилась и как-то неожиданно превратилась в туннель, освещаемый прикрепленными к стенам гнилушками. Шаги гулко разносились под крутыми сводами, навстречу никто не попадался, хотя чудились насмешливые взгляды, шорохи, шепот. Ей стало казаться, что весь мир навсегда превратился в пустой бесконечный холодный туннель.

Они вошли в неожиданно открывшуюся в стене узкую щель и оказались в другом, более широком, со множеством закрытых дверей, из-за которых доносились голоса, песни, звон посуды и оружия.

Маленький проводник толкнул одну из них и, полуобернувшись, улыбнулся одними губами:

— Вы в Подгорье, запретном для чужих, но не бойтесь, я с вами.

— То-то и страшно, — буркнул весовит, взял девушку год локоть и шагнул через порог. Перед ними оказался задымленный освещенный факелами зал, где, ухмыляясь, смеясь и крича под неистовую музыкальную какофонию прыгали толпы коротышек в разноцветных вычурных одеждах. Вдоль стен стояли грубо сколоченные голы, за которыми и под которыми располагались пирующие. В углу виднелась огромная бочка — и такая же внушительная очередь жаждущих с кружками. Множество бородатых лиц повернулось к вновь прибывшим — и пиликающая музыка внезапно прекратилась, сменившись угрожающим молчанием.

— Ты кого привел, Флип? — пропищал удивленный голосок.

— Пилигримы в храм демонов, — пояснил провожатый. — Накормите и напоите их.

За столом приветливо загалдели, потеснились, освобождая места на лавке. Путешественники не заставили упрашивать. В мисках дымилось мясо, желтели куски сыра, пестрели овощи и фрукты. Музыканты вновь заиграли разудалую мелодию, которая сама тянула в пляс. Вина девушка не хотела, но, уступая назойливости Флипа, чуть-чуть пригубила из бокала — и даже от этого закружилось в голове. От обильной закуски она приятно согрелась, расслабилась и осоловело разглядывала веселящихся — при всей своей внешней грубоватости, вероятно, благожелательных и безвредных. Опасность пока миновала, почему бы не отдохнуть? Она усиленно моргала, прогоняя сон. Думать было слишком трудно, удавалось лишь кое-как реагировать на происходящее. Рядом, уронив голову на стол, храпел весовит. Тихо, почти шепотом звучала песня:

Зал карусельно вращался, гомон уменьшился. Голоса бормотали, убаюкивали, монотонно гудели — и вдруг Агния вздрогнула — слова попадались знакомые по волшебным книгам и обозначали… Проклятье! Ее зачаровывали. Она стиснула зубы и туго выплюнула нейтрализующее заклинание. Сознание прояснилось, окружающее снова стало рельефным. Музыка уже не взвизгивала. Все гномы — сидящие и стоящие — пристально смотрели на нее, сжимая дубины и топоры. Лица искажали гримасы ненависти и торжествующие ухмылки, от прежнего бесшабашного веселья не осталось и следа. Агния растерянно пошевелила онемевшими руками — связана. Сотник тоже. Вот и обещанные фокусы!

— Выспался? — осведомился Флип, сидящий напротив и глядящий на нее горящими фанатичными глазами. — Твое колдовство могуче, но не против заговоренных веревок.

Злобные карлики дружно захохотали, размахивая оружием.

— Значит, паломники? А почему у тебя физиономия демона и перстень их прислужников? А отчего вас пропустили отверги и чудовище лабиринта? И как нашли лаз туда? — его голос звучал все громче и пронзительней. — Вы шпионы Черного ромба и немедленно умрете. Молитесь.

— Это ошибка, — прошептала она непослушными губами. — Отверги специально пропустили нас в западню. А мы действительно направляемся в храм.

— Или оттуда — за нашими богатствами. Довольно лжи. Убейте их.

Пигмеи радостно взревели, взметнулись топоры и дубины… Она зажмурилась.

— Прекратить, — произнес знакомый уверенный голос. Охотница разлепила веки и удивленно воззрилась на неслышно вошедшего приземистого гнома с осанкой имеющего неограниченные возможности и власть. Его глаза бледно мерцали из-под белесых ресниц.

— Здравствуй, Фиорн, — прошептала она.

— Во всяком случае отменно выспался, — ухмыльнулся весовит, когда они втроем уединились неподалеку от пиршественного зала — в комнатенке, стены которой разнообразились красочными фресками и развешанным оружием, а на каменном столе ярко пылал светильник.

— Мог и еще дольше, — хмыкнул Фиорн. — Мы чужаков не жалуем. Зачем вам кинжал Атланов?

— Объясняла же, — вздохнула девушка, — Командор взамен отыщет моих родителей и… — она смутилась, — насчет внешности.

— Чушь, волшебник. Твое лицо просто не симметрично, зато слишком нежно… для парня. Выходит, Орден, как обычно, загребает жар чужими руками? Не получится.

— Забавно, — буркнул юноша. — Что же помешает?

— По преданиям этот клинок достанется лишь определенной девице. Поэтому помогать вам бесполезно.

— А девице?

— Где же ее искать?

— Здесь, — сказала она, — и ты наверняка догадывался.

— Еще там, в лесу: походка, речь, внешность… Ну и ну. Путь в храм ведет через подземелье, потом сквозь заброшенные штольни — и всюду через чужие владения. Много крови.

— Согласен возглавить армию, — в полушутку — в полусерьез предложил Ратмир.

— Гномы нейтральны, ибо не совсем люди и к нечисти не относимся: те мутанты, а мы исконные. Хоть я Управитель Совета старейшин, но важные решения принимаются большинством. В храм есть ход и покороче, заваленный глыбами — где вас нашли. Полагаю, рабочим для расчистки платить вам нечем?

— Только рецептом взрывного порошка, — Агния вытащила из своей сумки пергаментный свиток, который Управитель тут же развернул:

— Весьма любопытно. Беру. Пока буду на Совете, слуга покажет достопримечательности. Вы с ним знакомы.

Он поднялся и вышел, прикрыв инкрустированную серебром дверь.

— Заберут кинжал, а прежде им перережут глотки. И Ордена не побоятся, — казал сотник, поправляя налобный обруч. Потом сжал кулаки и ударил по столу. — Вообще не отдавай. Никому!

— Почему?

— Он вытягивает душу, подчиняет злую. Другой не справится с ним.

— Бунтуешь против Командора.

— Глупышка. Мои владыки только Тайные боги, а весовиты — просто подходящие попутчики к истине. Она велит: сохрани магическое оружие.

Его глаза неистово сверкали, подобно драгоценности в обруче. Юноша сидел, неестественно выпрямившись, бледный и отрешенный. Агния даже немного испугалась, никогда не видев его таким.

— А что мне с ним делать? Колбасу резать?

— Не знаю. Богов часто не поймешь. Но только с ним ты сокрушишь нечисть.

— Не логично — мне нужны родители, а не волшебная железка. Ну да посмотрим… Тсс, кто-то приближается.

Дверь распахнулась, пропустив их недавнего провожатого, который сразу хохотнул, показав ослепительные зубы.

— Секретничаете, колдуны? За ошибку не извиняюсь — нечего было мысленно приманивать. Подозрительно. Еще повезло, что оказался поблизости, не то бы запросто сгинули. В лабиринте незваный хуже трупоеда.

— Разобрались, — буркнул Ратмир, — показывай владения.

— Камешек в обруче занятный. Откуда?

— Оттуда. Так идем или как?

— Или как, — фыркнул Флип. — Подгорье ждет вас.

Знакомство с пещерным городом потом вспоминалось Агнией туманно и отрывочно. Как зачарованная бродила она вместе со спутниками по ярко освещенным коридорам, ведущим в обширные залы, где дымили горны и домны, огненными ручьями стекал в заготовки металл, ковалось оружие, а рядом ювелиры кропотливо трудились над искусными украшениями, каждое из которых являлось единственным и неповторимым. Туг же теснились вместительные сундуки и лари для сокровищ. Встречались настоящие хоромы, видимо, общественные: с расписными стенами, мраморными колоннами и статуями. Жилые многокомнатные пещеры щеголяли повсеместной роскошью, словно все старались переплюнуть друг друга. Ковры, драгоценности, мебель…

Вокруг сновали стражники, мастеровые, разодетые купцы, горняки с инструментом, просто праздный народ, однако, в толчее никто не сталкивался, кроме Агнии и сотника, уставших извиняться. Их провожатый горделиво раскланивался со знакомыми, представляя гостей, и тут же тащил их в новые помещения, более роскошные, а естественные или искусственные — понять уже было невозможно.

У девушки кружилась голова от их череды, дыма, гомона, и она облегченно вздохнула, когда Флип усадил их на гранитную лавку возле широкой позолоченной двери, из-за которой доносились резкие спорящие голоса. Ей почудился гневный возглас Фиорна, заглушенный шквалом выкриков. Скоро дверь растворилась и выплеснула толпу важных разнаряженных гномов во главе с Управителем — сердитым, со всклокоченной бородой и сверкающими глазами.

— Ага, вы тут… Эти тупицы не хотят связываться с нечистью, пока она в силе. Мол, пусть дерутся с людьми до полного взаимоистребления. Бестолочи! По одиночке нас раздавят. А, ладно, — он раздраженно махнул рукой. — И ваша взятка не помогла. Объявили взрывной порошок чушью, а меня — легковерным простаком, верящим шарлатанам. Теперь просто необходимо доказать, что болваны именно они, хотя бы из принципа… Флип, отнесешь рецепт и мою инструкцию в мастерскую, пусть поторопятся. Я прибуду прямо на полигон. А вас провожу баиньки, светильники скоро погасят. Думаю, заваленный ход разбирать не понадобится.

Он зевнул, деликатно прикрыв рот и, приглашающее кивнув, повел их по коридору. Скоро гостям нашлись отдельные пустые комнаты — свет действительно погас — и Агния уснула на лежанке, не раздеваясь и положив рядом неразлучный арбалет.

Ночью она неоднократно пробуждалась от грохота и протестующих воплей, стены раскачивались, сверху сыпались камешки. Пахло кислятиной, дымом и какой-то горелой гадостью.

— Спалят ненароком, — лениво возмутилась она, ворочаясь с бока на бок — и вновь погрузилась в тревожное полузабытье, где мелькали Ратмир в царской короне, монстры, лабиринт, Троль в одеянии ромбитов. Потом привиделась удивительная пещера… И Агния очнулась.

Сквозь щели возле потолка проникал зыбкий искусственный свет, все было серым, призрачным и противно-чужим. Некоторое время она не открывала глаз, храня полную неподвижность и впитывая возникшие ощущения. Ее лоб холодила струйка пота, сердце учащенно билось. Стальная пещера?.. Почему же непременно она? Просто тесная каморка со странными механизмами и гипнотически мигающими повсюду огоньками.

Где-то близко снова грохнуло, взревели возмущенные голоса, дверь в опочивальню после вежливого стука открылась и появился Управитель, которого сразу трудно было узнать. Дорогой пропахший дымом камзол местами прожжен, выпачкан сажей и подозрительными бурыми пятнами. Лицо в копоти, только блестят зубы и белки глаз.

— Твоя спальная мусорка сгорела? — съязвила Агния, вставая и потягиваясь. Неожиданно высокая должность ее старого знакомого не произвела особого впечатления. Во всяком случае лебезить и угодничать она не собиралась.

— И не только мусорка, — расхохотался Фиорн. — Твой порошок — чудо. Я назвал его громобоем. Селитра, сера, древесный уголь, а потом — бам! Все ходуном, как после бочонка пива. Пойдем, увидишь. Боюсь, многие Старейшины сегодня мучились бессонницей.

— А где Ратмир?

— Прихворнул, там у него лекарь. Поторапливайся.

Она кивнула, заинтригованная предстоящим сюрпризом и одновременно встревоженная недомоганием спутника, давно ставшим ей уже не просто сопровождающим, а человеком, с которым хотелось настоящей искренней дружбы, полного доверия и… Нет, нет, любовь здесь ни причем, но… Лучшего парня она не встречала.

Они прошли в конец одного из коридоров к двери, куда стража не пропускала толпу возмущенных гномов.

— Входить запрещено… Опасные испытания… Не скапливайтесь.

При виде Управителя они вытянулись и отсалютовали копьями.

— Успокойтесь, господа, — важно произнес тот. — Проверяется новое оружие на благо Подгории.

«Господа» возмущенно загалдели, угрожающе зажестикулировали, но Фиорн, игнорируя их, толкнул дверь и потянул Агнию за рукав, прямо в зал с выщербленными закопченными стенами. У дальней громоздились наваленные глыбы, многие раздробленные камни валялись повсюду, словно разбросанные щедрым великаном-сеятелем. Юркие гномы в спецовках грузили их на тачки и увозили сквозь широкий проход в примыкающую штольню. Пахло дымной кислятиной и чем-то незнакомым.

— Твой громобой, — гордо заявил Фиорн. — Вначале только вспыхивал, но когда замуровали в герметическом горшке, отлично бабахнул. Проблемы возникли с зажигательным шнуром — мы выбрали пропитанные нефтью.

Он щелкнул пальцами и один из коротышек принес из бокового хода маленький сосуд с замазанным смолой горлом. Из него торчал смешной хвостик жгута.

— Метательный снаряд, — пояснил Управитель, — швыряли руками, катапульту из-за тесноты не пробовали. А для подрыва крепостей — иное. Гранитные блоки — вдребезги.

Двое слуг с трудом приволокли вместительный горшок с волочащимся длинным жгутом.

— Однако, — Агния не нашла слов. Куда там бабушкину колдовству!

Снова распахнувшаяся дверь пропустила Флипа, который сразу затараторил:

— Господин, разведка, посланная за пленными, вернулась с нечистым и человеком. Предварительные сведения столь важны, что Старейшины готовят сбор.

— Проняло, — ухмыльнулся Фиорн. — Что значит не выспаться. Поспешим.

Они покинули полигон и скоро оказались перед знакомой Агнии позолоченной дверью, теперь открытой настежь. Девушку поразил высокий квадратный зал, выложенный мозаикой, сверкающей всеми цветами радуги. У стен — мраморные скамейки с важными богато разодетыми вождями, посередине площадка, на которой в окружении стражников испуганно озирались похожий на затравленного хищника отверг и — у нее округлились глаза — Эрл, главарь купцов, подло отдавший ее трупоедам! По тому как зловеще оскалился Фиорн, он тоже не страдал забывчивостью.

С передней скамьи поднялся древний седобородый гном в парчовом одеянии, с морщинистым как терка лицом.

— Ты был прав, Управитель, нейтралитет становится опасен. Впрочем, послушай доставленных из верхнего мира.

Один из стражников в кожаных доспехах с нашитыми металлическими бляшками выступил вперед и церемонно поклонился на все стороны.

— Достопочтимые. В забытом городе мы обнаружили и окружили дикарей с пленником, — он кивнул на Эрла. — Его и вождя мы пощадили. Пусть говорит.

Купец шагнул к лавкам и подобострастно залебезил:

— Я торговец. Проклятые трупоеды разграбили караван и продали меня в рабство. Какие мучения я претерпел: пытки, голод…

— Короче, — буркнул парчовый старик.

— Да, да. Хозяева болтали, что силы тьмы захватили Пристань, Аркон и все остальные поселения, кроме Дургасы. Всюду пепелище. Их предводитель — великий колдун Хроц лют и скор, его гнев молниеносен. Преклонившиеся ему — уцелели, остальных ждет преисподняя. Король Артании нашелся и собирает армию в Кривой пустоше, но уже окружен врагами. Грядет последняя битва. Горе нам!

— Молчи, трус! — рявкнул Управитель. — Свернуть бы твою безмозглую башку за прежние гадости… Слышали, уважаемые? Лишь покорившихся облагодетельствуют рабством. Согласны?

— Нет!! — взревели десятки глоток. Словно шквал пронесся по рядам, взметнув яростно сжатые кулаки.

— Война, — сказал седобородый. — По закону ты автоматически становишься маршалом.

Фиорн подбоченился и удовлетворенно кивнул:

— Мне необходимо оружие демонов. Эй, синяя обезьяна, что знаешь о нем?

Отверга толкнули в спину, тот рухнул на колени и пополз к ногам Управителя, выплевывая шипящие слова:

— Пощади, величайший! Наши предки похитили кинжал, но не смогли им воспользоваться. Теперь он в Храме Желтой ведьмы — сразу за обрушенным проходом. Я провожу.

— Разумеется, — Фиорн брезгливо оттолкнул его сапогом. — Уберите их. Завтра — в Кривую пустошь, сегодня — в храм, — он повернулся на нетерпеливое покашливание слуги. — В чем дело?

Флип извиняюще потупился:

— Второму гостю хуже. Похоже на отравление.

— Кто!? Руки-ноги оторву, местами поменяю. Немедленно к нему.

Но Агния уже и так бежала по бесконечному коридору — в ушах звенело, сердце стремилось выпрыгнуть наружу. Окружавшее сливалось в цветные яркие пятна, голоса — в гул, и она находила путь интуитивно, проклиная себя, что сразу не навестила друга. Опомнилась она только у его комнаты, отдышалась и робко вошла.

Весовит лежал укрытый под горло теплым стеганым одеялом. Осунувшееся лицо бледно до полупрозрачности, глаза закрыты, сквозь стиснутые зубы мучительно вырывается хриплое дыхание. Рядом на столике флаконы и коробочки со снадобьями. Некоторые девушка узнала по запахам — все сильнодействующие средства.

Толстяк-лекарь с круглой красной физиономией и белой пушистой бородкой выслушивал юношу костяной трубкой, хмурился и сосредоточенно сопел. На лавке у ложа сидел Фиорн, видимо, знавший более короткую дорогу. Он приглашающе кивнул девушке и осведомился:

— Ну, Бальзамий?

Тот безнадежно развел пухлыми ручками:

— Состояние внезапно ухудшилось, потом потеря сознания. Судя по стремительности кризиса его коснулся демон смерти.

— Неужели нельзя помочь? — прошептала охотница, вспомнив Храм забвения и дух из алтаря. — Сколько ему осталось?

— Немного. Он угаснет безболезненно, в забытьи — единственное, чем способен помочь ему.

— Клистирная душа, а не целитель, — выругался маршал. — Сюда бы мага хоть завалявшегося. Судьба.

— Я останусь с ним до конца, — сказала Агния, вытирая глаза платком.

— Разумеется, — пробурчал Фиорн. — Только мы истребили кучу отвергов, чего давно не случалось. Уцелевшие наверняка насторожились.

— Ну и что?

— Засада — или перепрячут кинжал вместе с храмом, с них станется. Ты должна идти немедленно.

— Кому должна, всем простила. Ты ничего не понимаешь — мы вместе с ним сражались, делили пищу и вообще он самый-самый… — она неожиданно для себя расплакалась.

— Ну да, любовь — великая штука, да только ты единственная маломальская чудодейка. Кому же еще сражаться с ведьмой? Отвергов перебьем, а против нее… Брр. Неимоверно могуча.

— Сам ты влюбился, — огрызнулась она, перестала рыдать и выжала мокрый платок, — Он вроде брата и… Подожди, «могуча»? А сможет его спасти? Я-то бессильна.

— Запросто, госпожа, — подтвердил доктор, с интересом слушавший диалог. — Но зачем? Вот прикончить — пожалуйста. И просить не придется.

— Другому с тобой в этом не сравниться, — хмыкнул вождь. — Услышу, болтун, от кого-нибудь про переодетую девушку, укоротишься на язык. Решай, Агния.

— Раз так, отправляемся, лишь поговорю с ним напоследок… Пока живая. Мало ли что.

Бальзамий влил в рот больного несколько капель пробуждающего эликсира, и гномы деликатно удалились.

Охотница осталась одна. Наконец, юноша пошевелился и его взгляд — вначале туманный, потом прояснившийся — отыскал ее, а слабая улыбка коснулась запекшихся губ.

— Привет, малышка. Извини, прихворнул. Придется тебе теперь все самой.

Она резко помотала головой:

— Ты обязательно выздоровеешь к моему возвращению. Ничего страшного, верно, простудился.

— От могильного ветра. Если умру, схорони наверху, здесь душно и тесно… А я ведь мечтал путешествовать вместе целую жизнь. Ты смелая и красивая. Не смущайся, теперь мне про это можно и простительно. И я не брежу.

— Будь братом, — тихо прошептала Агния, сняла бабушкин перстень и отдала Ратмиру, а тот взамен протянул свой.

— Хоть так, сестра. Спасибо. А сейчас поищи письменные принадлежности.

Агния вытряхнула докторскую сумку, среди всячины обнаружила чистый пергамент, закрытую чернильницу, заточенное птичье перо и отдала умирающему. Тот сел и, облокотившись на подушку, стал медленно писать. Затем сложил пергамент конвертом.

— Передай королю, если встретишь. И возьми обруч с волшебным кристаллом, поможет. Жаль, не успел научить обращению с ним, но Тайные боги всесильны. Верь им, сохрани клинок — и сокрушишь им Цитадель зла. Прощай. Я устал, хочется спать, — он говорил все тише, наконец, закрыл глаза и его лицо вновь стало отрешенным. Девушка коснулась его губами, несколько раз глубоко вздохнула и решительно вышла из комнаты.

— Я готова, маршал. Надеюсь, о вашей ведьме этого не скажешь.

Рабочие гномы деловито стучали кирками, кроша прочные валуны с настойчивостью капели, пробивающей горы. Другие разводили под глыбами огонь, а затем остужали их водой — те лопались и змеились трещинами. Отряд хорошо вооруженных воинов разместился в сторонке — там играли в чет-нечет и закусывали походным пайком. Маршал и Агния внимательно следили за работой.

— Шурфы готовы, закладываем громобой, — скоро доложил Флип.

Взрывные горшки бережно подтащили к завалу, запихнули в проделанные щели, отмотали длинные запальные шнуры — и, когда коридор стремительно опустел, по ним с шипением заспешили огоньки, скрылись за камнями и… В подземелье, похоже, пробудился вулкан: пламя, грохот, свист разлетающихся обломков. Всклубился вонючий дым — и Агния поняла, что пахло и горело прошлой ночью.

Громобой легко разворотил глыбы, разбросав их по обеим сторонам туннеля. Вместо завала теперь зияла огромная дыра, куда наперегонки бросились гномы. Девушка бежала рядом с пленным отвергом, указывающим путь. Гулкий топот метался и возвращался эхом.

— Быстрее, — торопили офицеры. Пехотинцы свернули за поворот и резко остановились, а кое-кто не успел, сбив товарищей. Послышались проклятия, лязг оружия. Перед ними открылся зал с укрепленными на стенах факелами, в его конце возвышался черный алтарь с хрустальным ларцом. Но внимание охотницы привлекла горбатая, молодая на вид женщина в желтом балахоне, с металлическим посохом в руке. Ее волосы цвета полированной бронзы спускались ниже плеч, глаза были закрыты, пот ручьями тек по бледному лицу. Она склонилась над жаровней возле алтаря, из которой поднимался густой бурый дым, смазывающий очертания.

Слова заклинаний медленно и гулко раздавались в зале, то поднимаясь высоко, то опускаясь. Она выговаривала их грубым напряженным голосом — и все качалось и плыло в дымке. Отовсюду слышался приглушенный гул, точно рокотали неведомые барабаны.

— Колдует! — рявкнул маршал. — Хватайте ее, иначе погибнем.

Но гномы оцепенели, и только охотница, словно преодолевая встречный ураган, двинулась вперед. Низкий рокот усилился, пещера сотрясалась и стонала. Глаза ведьмы открылись и гневно заблестели, волосы вздыбились и зашевелились, точно под ветром. Она подняла посох и с него слетела синяя молния. Агния увернулась и спустила арбалетный курок, но стрела вспыхнула на полпути и рассыпалась пеплом. Тогда она метнула меч наподобие копья и угодила в гулко опрокинувшуюся жаровню. Зашипели катящиеся угли. Фея громко крикнула и боковые туннели выплеснули толпы вооруженных отвергов, на которых бросились радостно взревевшие гномы. Началось побоище.

Агния подобрала оброненную кем-то шпагу и двинулась к ларцу, преодолевая яростное сопротивление синекожих защитников, которые густо толпились у алтаря, однако остерегаясь его касаться. Случайно сделавший это гном рухнул замертво.

Нечисти прибывало, зловещий вой накатывался волнами. В тесноте было трудно размахнуться, соперники остервенело дрались ногтями и зубами. Горбунья несколько раз нацеливала огненосное оружие, но сразу опускала, опасаясь испепелить своих. Первым до нее добрался Флип, ухнув, махнул топором, но тот переломился о подставленный посох. Мгновение — и гном упал с размозженной головой. Маршал взревел, располовинил палашом встречного дикаря, сшиб кулаком другого и оказался возле горбуньи, которая, криво улыбаясь, ткнула его своим чародейским орудием. Он отмахнулся палашом и с недоумением обнаружил от него только рукоятку — оружие противницы крушило чужое, как солому. Тогда он пригнулся, растопырил руки и прыгнул к ней, но получил удар в плечо и бесчувственным покатился по полу. Посох стал извергать шипящие лучи, отверги радостно взвыли, а гномы попятились с криками: «Отступаем, командир убит!»

— Еще чего… — процедила девушка, вращая шпагой по сверкающему гибельному кругу. — Наступайте, или одевайте юбки, трусы!

Она врубилась в толпу отвергов — и уцелевшие шарахнулись в стороны, как брызги от булыжника, упавшего в грязный пруд. Ее кольчуга висела железными клочьями, посеченный шлем свалился, со лба, заливая глаза, струилась кровь. Агния крутилась волчком, разила во все стороны, потом задела что-то ногой и чуть не упала. Внезапно наступившая тишина удивила ее, резня прекратилась и все зачарованно уставились на нее. Непонятно. Она потерла саднящий бок, с подозрением заозиралась и обнаружила, что ушиблась об алтарь с ларцом, начавшим голубовато светиться. Горбунья навела на нее посох, но он, видимо, истощив энергию, лишь выплюнул несколько искр. Агния ожесточенно рубанула по ларцу, тот вопреки ожиданию не рассыпался хрустальным крошевом, а тонко и печально зазвенел, тогда она чисто интуитивно дотронулась до него рукой — и полупрозрачная крышка сама собой откинулась, открыв кинжал из темного серебра с фигурной ручкой и кривым лезвием, украшенным рядами рун и затейливой вязью магических знаков. Оно словно полнилось сверкающим мраком, неведомой концентрированной мощью.

Агния осторожно взяла его и по залу прошелестел затаенный вздох.

— Ты же не поселишься там? — вдруг заговорила колдунья. — Отдавай кинжал и убирайся, пока не прикончили стрелами. Подкреплений не ждите — мы завалили проход.

— Предлагаю другое, — сказала Агния, — единоборство.

— Чушь, впрочем… Эй, расчистите арену.

Перемешавшиеся противники растащили трупы к стенам и выжидательно столпились там же. Охотница сунула кинжал за пояс, подобрала вторую шпагу и двинулась к горбунье, которая небрежно помахивала разрушительным посохом, делавшим любую схватку предрешенной. Но Агния и не собиралась касаться его, ведь рубящее оружие легко превратить в метательное. Только бы попасть по ногам.

— Начали! — крикнула колдунья и, облачно взметнув волосы, прыгнула к девушке. Та присела и одновременно с обеих рук швырнула шпаги, которые жужжа и вращаясь, понеслись вперед и со звоном переломились о ловко подставленный посох. Затем он взметнулся и опустился на выхваченный охотницей кинжал. Раздался пронзительный скрежет, точно лопнула ржавая струна — и посох в свою очередь тоже разлетелся вдребезги. Воины ахнули, некоторые отверги качнулись к поединщикам. Не дожидаясь их, Агния умелой подсечкой свалила противницу и приставила лезвие к ее горлу.

— Уснула? — прохрипела та. — Коли.

— Пожалуй, пощажу, — задумалась Агния. — У меня сегодня именины или что-то вроде этого.

— Поздравляю, — горбунья моргнула на нее снизу вверх. — Может, отпразднуем? Похоже, у меня сегодня тоже день рождения.

— Наверняка, — охотница встала и протянула руку. — Обещай подчиняться. А вы, синебрюхие, разоружайтесь.

Загремел падающий арсенал.

— Не повезло, — вздохнула колдунья. Сдаюсь и клянусь помочь.

Она начертила пальцем перед собой магический знак верности, который некоторое время огненно потрескивал в воздухе, потом дымно растаял.

— Теперь ей можно верить, — процедил очнувшийся Фиорн, сидя на полу и держась за плечо. — Эй, офицеры, не забудьте раненых. Своих, разумеется… Приглашаю в гости, волшебница, а твои канальи пусть приберут, мы тут немного насорили, — он кивнул на груды трупов.

— Как велит Агния. Не удивляешься, что знаю твое имя?

— Давно привыкла. Фиорн, командуй отход.

— Есть, главнокомандующая, — ухмыльнулся маршал, тяжело вставая и отметая жестом протянутые руки помощи. Он пошатывался, его походный мундир был выпачкан своей и чужой кровью. — Эй, вы, слышали? Топаем восвояси, бездельники!

— Задержись, госпожа, — вдруг сказала горбунья. — Хочу погадать, ибо расположение звезд благоприятно предсказаниям. Считай авансом моей благодарности.

Гномы неуверенно затоптались, растерянно поглядывая на «главно командующую».

— Ступайте, — приказа та. — Долго не задержусь.

— Ладно, — пробурчал Фиорн, — мне еще хлопотать о походе и союзниках. Если что…

Он многозначительно взмахнул кулаком, повернулся и зашагал к заваленному выходу, откуда уж слышались удары заступов. Гномы потянулись следом, а синеокие принялись утаскивать поверженных сородичей.

Горбунья поманила девушку в боковую пещерку, где на каменном столе покоился на ажурной серебряной подставке большой матовый шар, абсолютный близнец командорского оракула. Она подняла руки над ним — между ладонями шумно проскочила молния и раздался мелодичный вибрирующий звон.

— Коснись его, — услышала Агния и подчинилась. Стены карусельно закружились, тело ослабло. Она качнулась и ухватилась за край стола.

— Теперь внимай, — голос был незнакомо скрипуч и властен. Глаза ведуньи зажмурены, губы сомкнуты.

— Владыки Черного ромба не мешали тебе завладеть кинжалом для их же пользы, а теперь попытаются отнять его. Командор тоже зарится на него, ибо силы зла овладевают им. Предстоит битва — и чтобы возможная победа не пошла прахом, уничтожь сердце Атланов, создающее уродов. Тогда у Хаоса не будет резервов. Но нахождение его скрыто могучим чародейством. Твои родители мертвы, но ты встретишь родню в Пепельном городе. Все, — прорицательница открыла глаза и вытерла вспотевшее лицо. — Поняла что-нибудь?

— Местами, — сказала Агния. — С таким оракулом ты могла бы лучше подготовиться к сегодняшней стычке.

— Во-первых, грядущее открывается в определенные сроки, я же давно не гадала. А во-вторых, с тобой опасно связываться

— Не понимаю.

— Разве? А чья в тебе кровь, ведь только древние демоны могли коснуться шкатулки. А откуда обруч на голове? Это же приемное-переговорное устройство. И как ты живешь не родившись?

— Обруч подарили, а родилась я в стальной пещере семнадцать лет назад.

Вещунья досадливо отмахнулась:

— Отправляйся-ка в Пепельный город, да порезвее. Заодно и меня освободишь от клятвы — жила тут века и еще хочу столько же. А то посох поломала, слуг разогнала… Вас трогали?

— Ничего себе, — от возмущения у Агнии пропала робость. — Твои синепупые загнали нас в лабиринт к чудовищу. И, вообще, они нечисть. Сама-то за кого?

— За себя, я же не мутантка. Ладно… Пошевеливайся, иначе пустим корни. Творить добро — так я еще не шутила.

Лицо Ратмира сильнее осунулось, дыхание стало хриплым и неровным. Он дрожал, словно его знобило — сквозь стиснутые зубы иногда прорывался слабый стон.

— Безнадежно, — повторил Бальзамий, поправляя подушку. — До утра не дотянет.

— Молчи, коновал, — буркнула горбунья. Спасти можно, только…

— Любая награда, — поспешила Агния, а сидящий рядом Управитель кивнул и болезненно поморщился, баюкая перевязанную руку.

— Гм, я неточно выразилась. Сейчас он обречен, однако в будущем… Ему надо спать, пока не появится могучий волшебник, не чета нынешним.

— Он и так спит, — удивился Бальзамий.

— Утихни, шарлатан. Я говорю об особом сне, называемом летаргией. Мне это по силам. Согласны? И поторопитесь.

— Да, — решила Агния, не задумываясь, — коли нельзя иначе. Когда приступишь?

— Как только принесу нужные надобности. Отпустите?

— И даже дадим охрану, — кивнул Фиорн, — солдат пятьдесят. Кстати, с кем ты в предстоящей войне?

— Я видела сотни битв — и все самые главные и решающие. Сражалась бы во всех, давно околела. А слуги сами решат.

— Отлично, за их главарем послано, — сказал Управитель, вставая. — Однако пора на военный совет. Колдуй да не ошибись. Клянусь неотомщенным Фликом, это дорого обойдется, — он махнул девушке, та неохотно встала и, оглядываясь на спящего, тоже вышла из комнаты. Охранники у двери почтительно вытянулись и отсалютовали мечами. Маршал послал офицера за сопровождающим отрядом для кудесницы и зашагал вперед. Агния еле поспевала следом.

В центре знакомого зала Совещаний за круглым столом ждало несколько существ, одно из них, несомненно, было отвергом, другое — неизвестным длинноруким крепышом с плоским носом и красными глазами, а третье… Предводительница ларов Ирга приветливо улыбнулась охотнице и показала на свободное место рядом. Та хотела присесть, но, взглянув на маршала, передумала — гостье можно и постоять.

— Располагайся, где хочешь, — буркнул он, мельком взглянув на нее и сам придвинул себе ближайшее пустое кресло. — Итак, суть приглашения ясна? Нечисть добьет людей, потом — нас. Резонно?

— Вас, — шепеляво поправил отверг и поскреб вымазанное глиной лицо. — Мы и сами нечисть.

— То-то и воняет, — фыркнула старая ларка. — Как стащили кинжал, так отсюда носа не высовываете — боитесь прищемят.

— Как и вы, — огрызнулся синекожий, — мало мы вас потрошили?

— Прекратить! — Фиорн стукнул по столу ладонью. — Благородные лары согласились выступить с нами, мы давно связаны торговлей и, гм, искренней, дружбой. Наши добрые соседи шерпы также, — он поклонился краснолицему. — А слуги Желтой горбуньи. Вас немного, но все-таки?

— Кабы не наша повелительница, торчал бы я тут, — прошипел синекожий. — Драка в долинах нам безразлична, лишь бы нас не задевали и не совались сюда, — он зло покосился на девушку и сплюнул.

— Значит, нейтралитет, — подытожил маршал, — иначе пришлось бы вас перебить — не оставлять же в тылу. Владелец кинжала тьмы помог бы, — он кивнул на смутившуюся Агнию.

Отверг мельком оглядел ее и скривился в презрительной гримасе:

— Тогда уж — владелице. Грубая маскировка… Мы даем пятьсот воинов, разумеется, за плату и гарантию будущей неприкосновенности.

— Согласны, — кивнул гном.

— Лары столько же, — сказала Ирга.

— Тысячу, — гордо выпрямился шерп, потирая мохнатые лапы.

— А мы — три, — буркнул маршал. — Получается пять. Клянитесь.

В воздухе один за другим возникли и дымно развеялись подтверждающие огненные знаки.

— Теперь возвращайтесь, сбор в полдень у Кривой пустоши.

Союзники встали и направились к выходу. Ирга улыбнулась охотнице:

— Скоро увидимся. Не ожидала здесь встретить.

— Я везучая. Господин маршал, можно вопрос?

— Хоть два, — буркнул тот, задерживаясь и задумчиво провожая взглядом выходящих.

— Где находится Пепельный город?

Фиорн вернулся к столу, достал из-за пазухи сложенную матерчатую карту, аккуратно развернул и стал вести пальцем по цветным пятнам. — Вот Лютые горы, болота. Приречье, где артанцы готовятся к битве. Дальше царство тьмы, а там рукой подать — прямиком по землям живорезов. Не бывал там и не стремлюсь. Опасный маршрут, и город скверный — сплошные маги и чудеса.

— Одно чудо не помешало бы, — пробормотала Агния.

— Небось желтая ведьма чего-нибудь наобещала? Брось. Туда и раньше особо не добирались, а теперь… — он безнадежно махнул здоровой рукой и вздохнул.

— Разберемся, — слабо улыбнулась Агния. — А что за мозаика на карте?

— Красные пятна — владения добра, черные — зла, серые — уже неизвестно чьи.

Девушка склонилась над планом, почти полностью залитым черными красками, особо густо возле кружочка с надписью «Цитадель владык». Знакомое название. Его упоминал убитый ею в лесу колдун — мол, ждут ее там. Ну пусть еще подождут. Она подняла голову и, отвлекаясь от тягостных мыслей, спросила:

— А куда поместят Ратмира?

— В укромной охраняемой пещерке, где мастера заканчивают хрустальный гроб на серебряных цепях. За века и то не рассыпется.

— Мне столько не протянуть, впрочем, я все равно, как все твердят, не рождалась.

Маршал молча свернул карту, шагнул к выходу и вдруг полуобернулся:

— Думаю, ты переживешь всех нас. Боги любят спускаться на землю неузнанными… Почему я продолжаю тебе помогать, хотя за освобождение плена давно рассчитался?

— Наверное, по доброте. А причем здесь боги?

— Действительно не при чем. Чего не скажешь об одной скрытной богине, — гном поклонился и осторожно прикрыл дверь.

Подгорье напоминало разворошенный муравейник. Двери арсеналов были распахнуты настежь, толпы карликов разбирали оружие и под руководством офицеров направлялись к местам сбора. Туда же тащили тюки с амуницией, провиантом. Кроме ополченцев всюду сновали регулярные отряды. Агния никогда бы не поверила в реальность быстро собрать такую большую армию. Видимо, подобные мобилизации были неоднократно отрепетированы — и потому эффективны.

Во всей этой суете она чувствовала себя лишней и старалась не мешать окружающим. На полигоне чуть не оглохла от грохота, в мастерской — понаблюдала как начиняют громобоем горшки. Потом ее позвали к уже погруженному в летаргию Ратмиру. Когда хрустальный гроб с ним перенесли в укромный грот, подвесили на цепях и замуровали вход, ей стало тоскливо, будто спрятали частицу ее души и мир опустел. А тут еще отпущенный за безвредностью Эрл назойливо добивался благосклонности, угодливо кружил вокруг в надежде услужить, вздыхал и жаловался на судьбу. Хотела прогнать его, но потом чисто по-женски пожалела: легко ли в одиночку среди чужих, да еще маршал обещал прибить при случае.

— Он может, — ныл купец. — Велика важность — товара лишился. Я вообще чуть не погиб, в рабстве мытарился. Заступилась бы…

— Ладно, — неохотно согласилась она, — держись рядом, а то действительно ненароком помрешь. Кстати, почему «заступилась бы»? Кто проболтался?

— Горбунья. Прикажешь — убью ее. Без посоха она обыкновенная гадалка.

— А ты необыкновенный жулик. Смотри, к нам спешат.

Запыхавшийся вестовой пригласил на сборный пункт и провел их по опустевшим коридорам в обширный зал, где на стенах висели укрепленные в специальных гнездах факелы, дым от которых струился к скрытому во мгле потолку и уходил, вероятно, через вентиляционные трубы. Все помещение занимали ряды тесно стоящих гномов. Колыхался лес копий, лязгало оружие, приглушенные голоса плескались, точно отзвук морского прибоя. На каменном выступе, окруженном штандартами с изображениями горняцких инструментов ораторствовал Фиорн в золоченых доспехах и шлеме с плюмажем:

— …Да, собратья. Мы живем во тьме, но любим солнце, значит, нельзя отсиживаться, иначе после людей сгинет Подгорье. Так пусть лучше наша очистительная буря сметет врагов. Смерть нечисти!

— Смерть!!! — тысячегласно рявкнули глотки. Пламя факелов задрожало и по стенам заметались всполошенные тени.

Маршал спрыгнул с постамента и вместе с офицерами зашагал к противоположной стене, которая вдруг стала со скрежетом раздвигаться. В пещеру хлынул зыбкий утренний свет, зябкий ветер шевельнул штандарты.

— Тайный ход наружу. Ловко, — прокомментировал Эрл. — Давай-ка к начальству, а то затопчут.

Они подбежали к Фиорну, тот повелительно взмахнул рукой — зарокотали барабаны, взревели бронзовые трубы — и армия выступила. За корпусом копейщиков двинулись меченосцы, потом арбалетчики, огнеметчики, топорники, пони, громыхали телеги, где громоздились запасы оружия, продовольствия, горшки с громобоем и горючкой, охраняемые особо катапульты на передвижных платформах, еще какие-то тщательно укрытые грузы. Отряд за отрядом выходил из горы на поросшую кустарником пустошь, там уже ожидали пастухи с заранее пригнанными конскими табунами, хватившими только штабу, разведчикам и прикрытию. Впрочем, маленький народец в большинстве и не приучен верховой езде, используя пони лишь для вывоза руды из штреков.

Армия быстро подошла к озеру, окаймляющему Лютые горы и переходящему в болото. На нем, у берега, теснились сотни приготовленных заранее плотов с гребцами-шерпами.

— Отлично организовано! — воскликнул Эрл, пожалуй, слишком громко, так что стоящий у кромки воды маршал оглянулся и презрительно фыркнул:

— Агния, будешь со мной, а этого прилипалу гони.

С видом оскорбленной невинности купец юркнул в толпу, а охотница вступила на закачавшийся плот. На соседние густо валила пехота, тащили упирающихся коней, телеги. Скрип колес, ржание, лязг оружия, пронзительный гвалт вспугнутых птиц. Кто-то свалился в мутную жижу и, ругаясь, барахтался, пока его с хохотом тащили обратно. Агния бывала на Дургасском базаре, самом суматошном в Артании — и казавшимся ей теперь образцом тишины и покоя. Наконец, флотилия отчалила. Весла дружно вспенивали воду, гребцы затянули песню:

Девушка примостилась на большом барабане, рядом на таком же уселся Фиорн, досадливо теребящий ножны.

— Медленно, медленно. Чую, ромбиты уже громят короля. Зачем им ждать нас? Проклятье… Что там еще?

Слева послышались вопли, звон оружия, протрубил рог — и часть эскадры свернула туда. Через некоторое время к флагманскому плоту причалила лодка и вестовой с нее доложил:

— Отбиты болотники. Взяли пленных и местного царька. Выясняем, где их логово.

— Не к спеху. Почему атаковали?

— Приказ ромбитов.

— Про летучий шар узнавали?

— Не встречали.

— Всех казнить, — зевнул маршал. — Усильте разведку, пленных не брать.

Гном отсалютовал и отчалил от качнувшегося плота. Один из гребцов оттолкнул веслом корягу. Девушка пригляделась и ее замутило, а рот наполнился горькой слюной — это был полузатопленный труп голого зеленого человечка с удлиненной головой, с выпученными глазами и безгубым ртом, с перепонками между кривыми пальцами. Из морщинистого горла торчала оперенная стрела.

— Болотник, — сплюнул рулевой, — нечисть мокрушная.

Продвижение флота замедлилось — воду покрывала тина, ряска, переплетенные корни растений. Гнилостный запах усилился.

Агния ожидала, что плоты застрянут в месиве водорослей, но опытные лоцманы, видимо, знали сквозные протоки — и скоро армада пристала к противоположному берегу. Его пологие склоны переходили в ровную местность с каменистой почвой, покрытой редкой чахлой травой. Невдалеке темнел лес.

Гномы стали спешно выгружаться. Девушке подвели шустрого конька по кличке Огонек. Она легко вскочила в седло и вместе с другими офицерами поскакала в авангард. Звучали команды и ругань, оружие гремело о доспехи и щиты. Беспорядочные толпы превращались на глазах в боевые легионы. Построившись двумя параллельными колоннами, они стремительно втянулись в широкую лесную просеку. Голоса стихли, слышались только топот и шуршание флагов. Всадники сдерживали лошадей, ожидая пехоту.

— Не снижать темпа! — изредка перекликались сотники. По лицу охотницы струился пот, она то и дело размазывала его перчаткой, затянутой в мелкую кольчугу. Тяжелый меч бил по бедру, на спине елозил круглый щит, пояс оттягивал кинжал демонов в черных ножнах, усыпанных алыми самоцветами.

— Прекрасно, — проворчал скачущий рядом Бальзамий. — При такой спешке успеем погибнуть сегодня.

— Чему быть — не миновать, — сказала охотница. — Думай о победе.

— Все равно родятся новые уроды, ведь сейчас мутируют даже взрослые. И откуда такая напасть?

— «Сердце зла», — вспомнила она, — где это?

— Только на севере, в колдовских землях. Я однажды лечил пленного трупоеда, который болтал о тамошних прозрачных стенах, живых рисунках и летучем огне. Тьфу!

— А трупоед выздоровел? — поинтересовалась она.

— Конечно. Мы же его потом повесили.

От удивления она прикусила кончик языка. Лечить для смерти? Трудна чужая логика. Ее размышления прервал шум слева от просеки, откуда послышались крики и ржание. Колонна смешалась, задние напирали на передних, создавая толчею.

— Дежурному легиону отбить нападение! — рявкнул маршал, привстав в седле. Часть гномов побежали влево, остальные выровняли строй и быстро зашагали дальше.

— Тактика изматывающих стычек, — прокомментировал побледневший целитель, вертя головой. — Кусают исподтишка, задерживают.

— Не опоздать бы, — нахмурилась Агния — и чуть не свалилась наземь, потому что Огонек заржал, неожиданно перескочил через кусты и понес в лес. Ветер злобно свистел в ушах, ветки стегали по лицу, цеплялись за кольчугу. Наездница колотила сапогами по лошадиным бокам, натягивала поводья, но без толку. Скоро она осталась одна. Крики и шум схватки слышались уже издалека. Ее окружала тусклая чащоба, мрачная, без пения птиц и суеты зверьков. Наконец, конь остановился, но продолжал пугливо прядать ушами, фыркать и косить по сторонам покрасневшими глазами. Вероятно, чуял опасность. Она тоже ощутила неуловимое предупреждение, стремительно выхватила меч и одновременно с этим отовсюду из-за чахлых низкорослых пихтоелей появились вооруженные люди. Шнурованные куртки, кожаные штаны, сапоги с высокими голенищами и загнутыми носками. На груди у каждого чернел ромб. Охотница срубила древко нацеленного копья, уклоняясь от другого, подняв скакуна на дыбы и поняла, что даже закричав не успеет дождаться подмоги. Врагов оказалось слишком много. Пущенная стрела сбила шлем, оглушила, грубые руки сдернули с седла. Она ударилась о пень и выронила меч. Затем ее потащили за ноги, больно и очень обидно.

— Кинжал! — потребовал злобный голос — Проклятье, чтоб всех перекосило!

В суматоху голосов вплелись новые, зазвенело оружие. Девушка почувствовала, что ее больше не держат и села, ошеломленно озираясь. На поляне метались новые люди в звериных шкурах и разномастных доспехах. Несмотря на дикий вид, рубились неизвестные профессионально. Большинство ромбитов полегло, остальных повязали.

К Агнии подошел высокий старик с обнаженным палашом, в забрызганном кровью кожаном панцире — крючковатый нос и длинная сивая борода казались странно знакомыми. Из-под шлема светились любопытством круглые карие глаза. Она вгляделась в сморщенное, как печеное яблоко, лицо и радостно вскочила:

— Дядюшка, ты?!

— Нет, моя тень, — улыбнулся Ивр, обнимая «племянницу». — Какими судьбами? Одна, в глухомани… Уж не от гномов ли отстала?

— Ага. Спешим на подмогу старому королю.

— Опоздали — сегодня утром погиб, войско разбито, — он криво улыбнулся и с лязгом бросил палаш в ножны. — Аркон тоже спален дотла, вот уцелевшие и пристали к вольной братии. Тут издавна и разбойнички, и дезертиры, и воры. Да только кого им сейчас промышлять? Ромбиты всех разогнали. Теперь их треплем, проходу не даем.

Вокруг них собралось с полсотни воинов — веселые, давно не мытые не бритые лица, дружелюбные взгляды.

— Да, парень! — рявкнул сплошь заросший рыжими волосами детина, держащий за повод смиренного Огонька. — Что за жизнь? Даже потрясти некого — не то что прежде… Помню, везли полковую казну, так я восьмерых стражников в топь загнал.

— Уймись, Буян, надоело! — закричали окружающие, а Ивр добродушно похлопал верзилу по кольчуге:

— Малыш любит прихвастнуть. Пятеро было. Верно?

— Что я их — считал? — обиделся Буян под дружный хохот приятелей.

— Мне пора, мы все равно будем сражаться, — сказала девушка, отряхиваясь и тайком стирая непрошенные слезы. — Кто присоединится? Гномы отблагодарят, плюс добыча и прощение былым шалостям. Не прогадаете.

Разбойники притихли, заскребли в спутанных бородах.

— Неожиданное предложение, — сказал Ивр, — но драться против регулярной армии, притом колдовской… Какая уж там добыча? Что мыслите, братва?

— Мы к этому непривычные, я имею в виду мыслить, — пробурчал Буян. — Ты вожак — вот и мозгуй, на то выбирали.

Братва согласно закивала.

— Тогда, конечно, за, — решил дядюшка, — ты ведь мне дороже родной и вообще… Польза от нас не велика, однако тут пасутся и другие ватаги, остервенелые против нечисти. Обсудим и с ними. А ты предупреди карликов, чтобы ждали нас в Кривой лощине, там теперь остатки арконцев. И не езди одна. Если бы не странный призрак, поманивший нас сюда, погибла бы.

— Призрак? — удивилась она, вскакивая в седло.

— Угу. Приземистый, смуглый, с большой головой. В синем плаще, на ременной пряжке отпечатаны весы.

— Командор! — удивилась охотница. — Снова помог мне. Но мне пора. Пленных куда денете?

Ватажники захохотали, ощерив крепкие зубы и вздыбив бороды.

— Трудный вопрос, — вздохнул Буян, — в позапрошлый раз вешали, в прошлый — топили. Наверное, сожжем. Точно.

— Жалко, — вздохнула девушка. — Убейте их просто, без мук. Не звери же вы?

— А мы не знаем, — хмыкнул Буян. — Забыли в лесу. Тебе туда, — он пронзительно свистнул и Огонек, не разбирая дороги, помчал сквозь хлещущие ветки.

Скоро Агния услышала окликающие ее голоса и между деревьев показались верховые гномы. Ее радостно окружили и все вместе заспешили к просеке. Колонна уже достаточно удалилась и пришлось скакать вслед, пока не настигли арьергард, где вопреки походным правилам оказались маршал со свитой. Увидев девушку, он гневно взмахнул кулаком:

— Наконец-то! Нам делать нечего, как тебя разыскивать. Нашла время для прогулок. Что случилось?

Агния как смогла пересказала случившееся.

— Вожак — Ивр? — задумался карлик. — Слышал: с ним грабежи путников прекратились. Жаль короля.

Ничего не добавив, он пришпорил коня и кавалькада всадников помчалась в начало колонны, которая спешила без отдыха, сменяя бег на быстрый шаг. Серыми тенями мелькали дозорные, звучали команды, скрипели колеса.

На выходе из леса Фиорн распорядился о привале — спешить после разгрома артанцев не имело смысла. Гномы расселись на опушке поотрядно, выставили посты. Кухари засуетились у вместительных котлов, запахло варевом, загремела посуда.

Агния получила миску похлебки и устроилась возле костра на тюке с амуницией.

— Огонек — сама кротость, — маршал уселся рядом, — отчего же понес?

— Укололи шипом боль-травы. Ранка почти незаметная, — буркнула охотница, помешивая деревянной ложкой ароматный суп. — Кинжал демонов кому-то понадобился.

Маршал бросил котелок на землю и сплюнул:

— Предательство. Поймаю — руки ноги местами поменяю. Зачем он тебе? Выбрось.

— Я его обещала командору, но теперь… Ратмир советовал оставить себе, мол, ключ к победе над нечистью. Где же для него замок?

— Разберемся. Ты уже не глупая девчонка из глухого поселка. Похоже, удача тебе благоволит. К ней приплюсуем наш громобой и массу способов его применения. Ромбитов ждут сюрпризы.

— Ты про крытые телеги в середине обоза? — уточнила Агния, выскребая миску.

— Не важно. С тобой везет, может, даже найду брата. Семнадцать лет назад пропал. Не слышала о нем? Мервин — изобретатель и чародей. Придумал самоходную паровую тележку, подводный костюм, увеличительные стекла… Много всего!

— Последнее изобретение его доконало, — вставил незаметно подошедший Бальзамий, — надо же — упорхнул в небеса! Или еще дальше.

Маршал нахмурился, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и угрюмо задумался, уставясь в огонь.

По лицу Агнии скользнула тень, словно большая птица затмила крылом солнце, но нет — высоко под облаками парило странное треугольное существо с крошечной черной фигуркой в когтях. Человек, вероятно, еще был жив, потому что девушке померещилось его движение.

— Глядите, — она показала в небо. Окружающие запрокинули головы, вскочили и удивленно заахали. Одни плевалась и творили пальцами охранные жесты — на лицах мелькали страх и растерянность, другие усердно потрясали оружием. Некоторые даже натянули луки, но сразу опустили — слишком высоко.

— Колдовство, это дракон! — завопил голос.

— Сам дуракон! — рявкнул маршал. — Это искусственное сооружение. Шпионов не видели? — из-под «козырька» ладони он сощурился ввысь. — Враг рядом, место сбора тоже. Вперед!

— Как всегда, — сказала Агния.

Войска снова двинулись, но теперь медленней и осмотрительней. Они подтянулись, обозы пропустили в середину. По флангам, в авангарде и арьергарде непрерывно рыскали конные разъезды.

Однообразная безмолвная равнина, поросшая невысокой травой, простиралась вдаль, чтобы встретиться с небом. Кое-где виднелись пологие холмы со скудной растительностью.

Агнии снова почудился огромный невидимый глаз, выцеливающий ее в пространстве. И еще — зовущий издалека требовательный голос. Она испытывала растущее напряжение — кто-то пытался подавить ее волю и этому трудно было противостоять.

К офицерской группе поскакал вестовой:

— Впереди чужие разъезды. Похожи на весовитов.

— Здесь их территория, — буркнул Фиорн. — Проклятые нейтралы против кого-то замышляют. Ну и демон с ними! До кривой лощины близко… Что это?! — он показал вдаль, где в степи показался встречный конный отряд. Колыхались поднятые копья с флажками, блестели доспехи.

Гномы рассыпались в несколько рядов, передние встали на одно колено и наклонили пики под углом, упираясь древками в землю. Следом расположились ощетиненные колчанами стрелки со взведенными арбалетами и натянутыми луками. За их спинами построились остальные пехотинцы с мечами, дубинами и топорами.

Всадники неторопливо приблизились и стали видны их бордовые доспехи, изображения серебряных весов на шлемах и круглых щитах. Гарцевавший впереди Троль заметил девушку, возвышающуюся над малорослым народцем и приветливо помахал рукой, Агния также встала в стременах и неуверенно кивнула в ответ.

— Нам что — тесно в степи?! — рявкнул маршал. — Или желаете присоединиться к нам?

— В другой раз, — пообещал Троль, подъезжая к частоколу колышущихся пик. — Прежде поболтаю кое с кем.

— Мне тоже много чего надо.

— У вас мало врагов? Не бойтесь, мы с Агнией старые друзья.

— Тогда при мне, — буркнул Фиорн, подал знак воинам и вместе с юной волшебницей въехал в живой коридор, вновь сомкнувшийся за их спинами. Ромбиты отъехали назад, оставив одинокого предводителя.

— Привет, малышка, — улыбнулся тот, сдерживая буланого жеребца. — Сотник мертв, раз его обруч у тебя? Он дорожил этой безделушкой… Уговор выполнен и мы отправляемся к Прорве искать железную пещеру.

— Может, попозже? — сказала Агния. — Война.

— А ты тут причем?

— Они сожгли Аркон из-за меня… И вообще.

— Ясно. Талисман, — он требовательно протянул руку.

— Я не могу его отдать, — она мучительно подбирала слова. — Он принадлежит овладевшему им. Никто другой не должен хранить его, иначе сам превратится в зло. А я с его помощью спасу мир. Так велели Тайные боги.

— Не богохульничай, — его взгляд пронзил ее и она вздрогнула, словно от холода. — Забыла уговор? Хочешь остаться уродиной?

— Полегче, приятель, — процедил маршал, касаясь рукояти топора. — Прежде сам поглядись в зеркало, только не перед сном. Понятно сказано: побрякушка останется у нее.

— Не твое дело, — огрызнулся командор. — Лишь с кинжалом я остановлю нечисть. Верни добром.

Агния внимательно вгляделась в его ставшее жестоким и холодным лицо:

— Похоже, ты и сам не прочь стать властелином ночи?

Он надменно пожал плечами и улыбнулся угрюмо поджатыми тонкими губами, придающими ему суровое выражение:

— Только тьма победит тьму. Надежней контролировать ее изнутри и установить повсеместное равновесие: доброе зло, злое добро. Хватит вечной грызни.

— Ты же сам дрался с нечистью, — процедил гном, — хотя возясь с грязью, трудно не замараться.

— Не отдашь? — Троль угрожающе откинулся в седле, точно зверь перед прыжком. — Тогда будем сражаться до последнего. Берегись нашего гнева.

— Можно иначе, — предложила девушка. — Дуэль. Пускай рассудит небо.

— На мечах или волшебством?

— На топорах со мной, — сказал Фиорн, — прямо сейчас.

— Не вмешивайся, справлюсь сама. Стрелами со ста шагов. Согласен?

— Начнем, — командор соскочил с лошади, вытянул из-за плеча лук и отошел на нужное расстояние. Все слышавшие гномы гневно загалдели, качнулись пики, блеснули мечи.

— У них заговоренные стрелы, а твои даже не поцарапают его панцирь, — возмутился маршал.

— Значит, судьба, — буркнула охотница, спрыгнула наземь, сняла притороченный к седлу арбалет и зарядила.

— Готова!

— Пусть коротышка считает до трех!

— Прикажи: изрублю в пыль! — рявкнул Фиорн.

— Где-нибудь в балке их армия. Считай.

— Раз, два, три!

Агния спустила тетиву и тут же почувствовала тупой толчок в грудь — словно ударили молотом. Боли не было, только ошеломление и страх. Она упала лицом в траву и попыталась понять: ранена, убита? Может, душа уже отлетает, но тогда почему ощущает, как тормошат и поднимают на ноги?

Она помотала набатно гудящей головой и туман перед глазами рассеялся. Ее поддерживал под локоть спешенный маршал, рядом валялась чужая сломанная стрела. Кольчуга на груди лохматилась дырой, возле сердца начала разливаться ноющая боль.

— Живая? Крови нет, — Фиорн встревожено поворачивал ее с боку на бок. — Ты промахнулась — это понятно, из-за ромбитских чар, но почему сама уцелела? Наваждение.

Подбежавший командор поднял сломанную стрелу и стал недоуменно разглядывать сплющенный черный наконечник:

— Невероятно. Он из особого сплава — рвет броню, как бумагу. Рецепт наших богов, — он удивленно взглянул на девушку и сделал пальцами отгоняющий демонов жест.

Агния пренебрежительно фыркнула, поморщившись, коснулась ноющего места на груди — и сквозь прореху в металлических кольцах нащупала выпуклый предмет. Родительский медальон! Она вытянула его за шнурок из-под воротника и удивленно поцокала языком. На прежде гладкой поверхности белела свежая царапина.

— Повезло, — присвистнул Фиорн, — чуть выше и… Прочная вещица.

— Ну-ка, — командор требовательно протянул руку — и Агния отдала медальон. Злости или вражды к бывшему противнику она не испытывала — поединок дело честное.

Троль повертел талисман и вдруг вскрикнул, чуть не выронив. Потом показал эмблему на нем — две соединенные звезды.

— Откуда это?

— Был всегда. Родительский герб.

Командор неожиданно рухнул на колени и покорно склонил голову:

— Приказывай, повелительница. Твое слово — закон. Агния даже отшатнулась:

— Что за шутки? Вставай.

— Если простишь мое незнание. Не часто боги спускаются с небес искупать наши грехи.

— Я догадывался, — заявил гном, ничуть не удивленный. — Точно — богиня. Только не знал — какая?

— Оба спятили, — уверенно заявила она. — Или издеваетесь. Стыдно!

Глава ордена поднялся, вытащил из ножен меч и протянул ей с поклоном:

— Прими. На медальоне знак Тайных богов. Ты из них.

— Бред, — она нерешительно приняла оружие. — Мои родители — боги? Ты видел их? Скорей рассказывай.

— Потом, госпожа. Степь бурлит от врагов. В нашем ближайшем замке тебе окажут надлежащие почести.

— А у вас большая армия? Сколько мобилизуете за день?

— Достаточно. Зачем тебе?

— Если я богиня, вот мой первый приказ: срочно собирай солдат и к утру будь у Гнилой балки. Кинжал останется у меня.

— Слушаюсь и повинуюсь. А богиня ведает, что у ромбитов десятки тысяч бойцов плюс крылатые твари, живой огонь, смерчи? Им известно место вашего сбора, просто не хотят возиться с вами по частям. Всех сразу.

— Не пугай, — хмуро буркнул маршал. — Ты с нами, или как?

— Никак. Однако повеление богини будет выполнено. Надеюсь, она знает, что творит.

Командор легко вскочил на подведенного оруженосцем коня и ромбиты во весь опор поскакали прочь, пригибаясь к седлам.

В рядах гномов засмеялись, свистнули. Фиорн обернулся и погрозил кулаком:

— Эй, кому-то зубы жмут? Так или иначе, первую битву мы выиграли.

Возле Гнилой балки густо пестрели шатры, в котлах кипело варево, вокруг них вперемежку теснились шерки и лесные братья. Судя по отложенному оружию и булькающей из бурдюков влаге, между ними установилось полное взаимопонимание. Сторожевой пост, встретивший армию гномов на подходе, проводил Агнию и Фиорна к самому большому шатру из кожи турога. Те подняли полог, вошли внутрь и увидели сидящих на ковре с десяток союзных вождей, перед которыми лежала потертая матерчатая карта и кто-то незнакомый, шумно обсуждая, водил по ней пальцем. Рядом внимательно слушал Ивр. Он поднял глаза на вошедших и приветливо улыбнулся:

— Мы заждались. Я привел все ватаги и еще банду синекожих с жуткой горбуньей, на подходе арканцы и лары.

Гомон стих, все с любопытством уставились на гостей.

— Великолепно, — девушка присела в расступившийся круг. — Где враги?

— За змеиным плоскогорьем, повелительница, ждут вашего полного сбора, чтобы прихлопнуть разом.

Она кивнула, с удивлением разглядывая соседа слева — коменданта Аркана — во все том же алом плаще, правда теперь изрядно потертом и мятом. Такого же цвета лицо, спутанная борода и шапка седых свалявшихся волос.

— Да, дочка, и я тебя помню, — тот качнул сизым носом. — Кем был и кем стал? А ты вон кто — ого! Да помогут нам духи предков!

— Объясните диспозицию, — буркнул маршал, присевший рядом на корточки.

Один из атаманов наклонился над картой и стал показывать, комментируя:

— Мы… Они… У них численное превосходство, поэтому необходимо защитить фланги. Здесь справа горы, слева река — место удобное.

— Умный, — пробурчал Фиорн. — Дезертир?

— Офицер третьей артанской армии… Бывший и бывшей. Теперь просто Забияка.

— А меня в детстве дразнили хватом. Ждать нечисть глупо, ударим первыми. Отставшие нагонят. Командуйте своим подъем, а мои в походном порядке, так что обойдутся без привала… Что там?

Снаружи донеслись выкрики, радостные голоса, лязг доспехов. Приподняв входной полог, заглянул часовой:

— Артанцы и весовиты!

Его оттолкнули и в шатер вошел высокий мужчина в иссеченных доспехах, с рукой на черной перевязи. Из под длинного унылого носа свисали тонкие усы.

— Я герцог Дургасы Верховид и со мной тысячи бойцов, есть раненые и поголовно все голодные. Кто здесь главарь?

— Я, — скривился маршал и Агния кивнула — война дело мужчин. — Маленький народец, как самый многочисленный, возглавляет союзные войска, — подтвердил Ивр. — Вы не против?

— Мы не союзники, а королевская армия, — устало буркнул герцог. — Впрочем, демон с вами. Пока распоряжайтесь, потом разберемся.

— У меня послание, — вспомнила девушка и достала из висящей на боку сумки письмо Ратмира.

Усач пожал мощными плечами, молча вскрыл пакет и начал читать, потом недоверчиво сощурился и качнул носом:

— Откуда это?

— От одного сотника.

— Жив?

— Скорее нет.

— Жаль. Здесь написано, что ты ему названная сестра. Покажи подаренный перстень.

Она фыркнула, встала и вытянула перед собой указательный палец. Герцог мельком взглянул на него и тяжело рухнул на колени, склонив голову.

— Эй, — неуверенно сказала охотница, — это уже надоедает. Если я богиня, что вообще-то сомнительно, то не обязательно всем протирать штаны.

— Богиню не вижу, — сказал Верховид, косясь на перстень. — А королеву Артании — несомненно.

Присутствующие изумленно заозирались, кое-кто вскочил, словно давно умершая от лихорадки старая королева восстала из могилы.

— Ты бредишь, — посочувствовал Хват, — твоя рана воспалилась — нужна примочка.

— Оставь себе на язык. Так называемый «сотник» — пропавший сын Его величества. Он любил тайно бродяжничать, ненавидел дворцовую пышность… Удрал, негодный мальчишка! Теперь, как пишет, «уснул навечно», король погиб, близких родственников у него нет. Зато появилась принцесса, хотя и названная. Выходит, она властительница страны.

Загремели оружие и доспехи. Присутствующие поспешно опустились на колени.

Агния отшатнулась и протестующе загородилась руками:

— Немедленно встаньте! Я простая артанка — не демон, не богиня, не королева. Что вам, мало других, по-дворянистей? Я только хочу найти родителей и покарать врагов. Не мучьте меня.

Все поднялись, неуверенно переглядываясь.

— Ты королева, — упрямо заявил герцог. — Завещание написано почерком принца.

— А для меня — богиня, — добавил маршал.

— И в любом случае — наша военачальница, — подытожил Ивр.

— Я — военачальница? Нет уж — есть кому. Лучше давайте выступать. Тайные боги с нами.

— Это верно, — улыбнулся командор весовитов, уже давно незаметно для большинства стоящий у входа. — По крайней мере — богиня Агния. Надеюсь, она выслушает простого смертного? Расскажи-ка, Верховид, как тебя разгромили. Весьма поучительно.

Тот потемнел лицом и подергал ус:

— Боя, в сущности, не было. Вначале их огненные лучи, потом крылатые чудища… Страшно вспомнить.

— И не надо. Против живого огня годятся зеркально начищенные состыкованные щиты, а на вражьих летунов найдутся свои. Садитесь, сейчас вы будете изумлены.

И командор не ошибся.

Войска двигались четырьмя большими колоннами: гномы, артанцы, весовиты и прочие союзники. Словно живой лес из копий тронулся с места, а там, где шли мечники и топорники, казалось, текла стальная река. Солнце отражалось от доспехов, слепило. Каждый отряд распевал свою песню. Агния, чтобы не задремать в седле, прислушивалась к самой громкой:

Армия собралась большая, однако немногих радовала предстоящая битва. Разбитые регулярные войска, частично деморализованные, успели поведать о поражении, да и вид их не ободрял — изможденные лица, присохшие бинты, покореженное оружие. Впрочем, отставших пока не было.

Агния пришпорила жеребца и оказалась рядом с Тролем, замыкающим командирскую группу. Ей хотелось о многом порасспросить его, пока возможно, но не знала, как начать — смущенно покашливала, вздыхала, наконец, решилась:

— Командор, ты обещал рассказать о Тайных богах.

Тот любезно поклонился.

— Они появились давно. Один из них был ранен в борьбе с неведомыми жестокими демонами, Орден выходил его — и с тех пор мы под особым покровительством. Записи того времени погибли, потому нет изображения бога. Устами прорицателей нам дают мудрые советы, их ушами внимают просьбам. И дарят многое… Кроме оружия и волшебства. Они согласны с нашей стратегией равновесия.

— Боги ранимы? — изумилась девушка, покачиваясь в седле.

— Увы, но они больше не спускались на Эргот, погрязший в грехах.

— А где ваш главный храм?

— В Пепельном городе — нашей бывшей резиденции. Каждый весовит хоть единожды стремится туда попасть, но путь труден, а теперь вообще непроходим. Во дворце Оракула иногда вещает голос богов, а на священном пустыре находят их дары. Иногда это налобные обручи вроде твоего — талисманы прорицателей. Любой может примерить их, но избранниками становятся немногие. И тогда их слово — закон.

— Значит, Ратмир прорицатель?

— Принц? Был. Теперь его обруч у тебя.

— Он молчит. Правда, порой, чувствую некое звучание в голове, словно эхо чужих мыслей, но, верно, от переутомления… Проводишь до храма?

— К родителям? Конечно, я же виноват перед тобой. После нашего расставания фантом Хроца сулил мне власть над миром, и помутил разум. Твой талисман развеял наваждение — я снова прежний.

— Тогда айда к нашим!

Она пришпорила Огонька и догнала маршала, неспешно беседующего с офицерами. Тот отправил их повелительным жестом и слегка поклонился:

— Секретничала? А мы болтали о нашем главном оружии и о его применении.

— О громобое? — догадалась Агния и вдруг ощутила в мозгу странное жужжание и ее губы сами собой произнесли несколько фраз, промелькнувших мимо ее сознания и памяти. Уснула в седле? Чушь.

— Рискнем, — сказал маршал. — Жаль, не догадались раньше. Мы ведь уже прибыли, — он поднялся в стременах и махнул рукой. По этому сигналу передние легионы остановились, за ними — остальные. Впереди открылось место будущего сражения. Слева текла широкая ленивая река, спереди и справа начиналось Змеиное плоскогорье, а между ними узкой горловиной тянулась Гнилая пустошь, прозванная из-за бурой травы и какой-то больной на вид почвы. Фиорн повернулся к сразу приблизившимся командирам:

— По данным разведки ромбиты рядом. Построимся тылом к горе, что исключит окружение. И дезертиров. Во все отряды приданы офицеры-координаторы.

— Шпионы лесным братьям без надобности, — недовольно пробурчал заросший космами детина по кличке Кабан. — Мы их у себя четвертовали.

— Здесь не лес, — возразил Хват. — Откуда ты узнаешь, когда отступить или перегруппироваться? Тебе ведомы условные сигналы? То-то. И вообще, с главнокомандующим не спорят. Начинаем?

— Немедленно. Лары опаздывают, обойдемся. Троль, задержись.

Командиры, кто кивнув, кто отсалютовав, поскакали в разные стороны. Зазвучали горны и барабаны — и солдаты начали строиться в несколько рядов в узком промежутке от реки к плоскогорью. Впереди гномы с большими блестящими щитами, за ними стрелки и пращники, потом остальные.

— Слушаю, — сказал Троль, наблюдая за размещением катапульт и огнеметов. Часть весовитов с увесистыми тюками за плечами взобрались на вершины скал и принялись собирать там непонятные крылатые конструкции.

Маршал вкратце пересказал план Агнии, причем она в это время лишь удивленно хлопала пушистыми ресницами.

— Командор молча выслушал и восхищенно прищелкнул языком:

— Но кто этим займется? Ведь не успеть.

— Я, — сказал Фиорн, как лучший знаток громобоя. — Только б его хватило, надо ж и вам оставить. Я подготовлю все вон в том ущелье, куда вы отступите после моих трех дымов. Ты остаешься главным, весовит. Справишься?

— Поспеши, — Троль внимательно вгляделся в степь, где возник неясный гул, словно надвигался ураган — все громче и яростней. Вдалеке показались группы гарцующих всадников — разведка, их прибавилось, а затем кавалерия повалила сплошным неудержимым валом. Вся местность, насколько просматривалась, почернела от накатывающихся войск.

— Начинается, — дядюшка Ивр подъехал к девушке. — Не мог напомнить раньше, но один родственник у тебя есть, хоть и подержанный.

— Знаю, — Агнию знобило мелкой противной дрожью, как тогда в лабиринте Лютых гор. — Береги себя — нас ожидает большое путешествие.

— Только из-за этого?

Она перегнулась через седло и обняла старика:

— Ты самый лучший друг, жаль, что не отец. Но я тебя все равно люблю.

— Спасибо, — буркнул тот, отворачиваясь и касаясь перчаткой глаз. — Прощай. Увидимся ли?

Он взглянул на груженые телеги, въезжающие в ущелье вместе с небольшим отрядом гномов, и пришпорил коня к толпе своих ватажников.

Горнист протрубил сигнал «Внимание». Шевелящиеся массы союзников подравнялась, выпрямилась и застыла в боевой готовности. Клубящаяся пчелиным роем вражеская конница внезапно размазалась по сторонам, открыв повозку с длинной большой трубой. Шеренги артанцев зашевелились, воины встревожено переглядывались, кое-кто шагнул назад, но потом все подняли сомкнутые щиты как сплошную блестящую стену. Из трубы вырвался луч, ударил в щиты и разбрызгался слепящими искрами. Проблистала новая молния — с тем же результатом. И опять. Затем повозка скрылась в гуще всадников — те угрожающе взревели и хлынули навстречу наклонившимся пикам. Следом повалила пехота.

Агния уже хорошо различала воинов тьмы — кого там только не было! Оборванные трупоеды, пестро разодетые наемники из варварских стран, закованные в латы рыцари-бродяги, увешанные скальпами каннибалы с Южного архипелага, одноглазые урдалы с бумерангами, голые пигмеи с метательными дисками — и множество других неведомых рас вперемежку — пешком, на лошадях, быках, гигантских пауках, голенастых птицах размером с дерево. Истошные завывания сулили немедленную гибель. Строя не было — нечисть хотела задавить числом. Чем быстрее она приближалась, тем меньше порядка оставалось в толпе. Стрелы и метательные снаряды застучали по щитам и шлемам союзников. Кое-где в «блестящей стене» образовались бреши, тут же заполняемые из задних рядов. Из-за спины гномов тоже вырвались тучи стрел с градом свинцовых шариков из пращей. Передние всадники грянулись оземь под сплошную массу атакующих.

Троль взмахнул рукой — и катапульты выплюнули длинные шипящие языки пламени — горшки с громобоем. Они с оглушительным грохотом взорвались в гуще нападающих, убив и покалечив многих. В рядах гномов образовались прорехи, откуда высунулись стволы огнеметов, полыхнувших жалящими струями. С ревом, воплями по полю метались живые факелы.

— Неплохо, — решила Агния, поднявшись в седле и устремив вдаль пристальный взгляд из-под ладони.

Многотысячные вражеские толпы в замешательстве кружились под стрелами, дротиками, камнями и бревнами из баллист. Но громче прежнего взвыли медные трубы и нечисть неистово атаковала, железным клином вонзилась в шеренгу гномов, которая вот-вот была уже готова распасться, однако, при поддержке артанцев ей вновь удалось сплотиться. И все-таки союзники пятились. Везде бушевала сеча, громоздились груды трупов. Троль, стоявший на пригорке рядом с девушкой, махнул перчаткой и мимо него с диким криком, похожим на протяжный стон, промчался отряд отвергов, следом повалили лесные братья вперемежку с шерпами. Подкрепление поспело вовремя. Союзники перестали отступать и теперь крепко держали строй, несмотря на все пребывающие вражьи полчища. Неожиданно в небе зашуршали сотни крыльев и Агния с ужасом увидела приближающихся летучих полулюдей-монстров с луками, копьями и большими камнями. Все это посыпалось на дрогнувших союзников. Но тут же со скал, где заранее угнездились весовиты, сорвалась эскадрилья больших треугольников, под каждым из которых висел прикрепленный ремнями воин с арбалетом и пикой.

— Искусственные птицы, — догадалась Агния, до хруста в шее запрокинув голову. — Такие следили за нами перед моим поединком с командором. Он про них говорил на совете.

Сражение продолжалось теперь и в воздухе, на нечисть густо падали горшки с громобоем. Над полем зависло облако дыма, впрочем, не мешавшего наблюдать Агнии с командного пункта. Было заметно, что враг перегруппировывается. Появилось множество черных гигантов с двуручными мечами и вилами, какие-то четырехрукие коротышки с палицами и волколаками на поводках.

— Сейчас гномы побегут, — усмехнулся Троль, — побудь здесь, скоро вернусь.

Он пришпорил коня и вместе с ординарцами поскакал к томящимся в резерве весовитам. Те встретили его приветственными криками и ударами клинков по щитам. А враги уже накатывались подобно прибою, размывающему песчаный берег. Союзники снова начали отступать, пока сохраняя порядок, все более зыбкий.

Отряды противника глубоко вклинились в них, теснили и дробили на отдельные, отчаянно сопротивляющиеся группы. Близился перелом битвы — и тогда появились шеренги новых пехотинцев. Солнце играло на их черных шлемах и кирасах — это командор верхом на белом коне вел весовитов для удара по открывшемуся вражескому флангу. Кто кого окружает в кровавой неразберихе? Отряды артанцев образовали ощетинившиеся копьями карэ — атаки разбивались о них, как грязные волны о рифы. Шерки дрались спиной к спине, весовиты короткими фалангами, остальные перемешивались со своими и чужими. Всадников почти не осталось, большинство ездовых животных перебили почти сразу — в такой толчее им было трудно увернуться.

Неожиданно дальний край вражеской армии пришел в движение, расплескался, пропустив неистово вопящие оборванные толпы — это подоспевшие лары ударили в тыл. Оказавшиеся ближе всего к ним артанцы с кличем «3а королеву!» ринулись навстречу. Снова выстрелили гномовские катапульты, оставив в небе дымные шипящие полосы. Взрывы грохотали не переставая. Давя раненых и бросая оружие, неисчислимое воинство тьмы бросилось бежать. Их не преследовали — победители возвращались на прежние позиции.

По заваленному телами полю носились обезумевшие кони без седоков, оседланные голенастые птицы, быки и прочая бесхозная живность. По мере возможности ее отлавливали и тащили в лагерь союзников.

— Кавалерии у нас прибавится, — подумала девушка. — Где же сигналы? Что-то случилось.

— Мы отомщены! — радостно выкрикнул подскакавший Верховид. К укрепленному на возвышенности штабному штандарту собирались и другие командиры. Их осталось немного, но веселыми были даже легкораненые. Последним явился забрызганный чужой кровью Троль. Все спрыгнули наземь, поручили коней ординарцам и расселись в кружок. Вокруг ощетинилась мечами стража.

— Подытожим, — сказал командир, снимая помятый палицей шлем. — Вражеский авангард разбит. Да, да, только авангард. Вчетверо больше на подходе. Сигнала отступать нет, а драться дальше затруднительно, Колчаны опустели, клинки иззубрены, щиты иссечены, копья изломаны. Сейчас собирается трофейное оружие, однако убитых у нас больше раненых, а раненых больше живых.

— Справимся, — заявила Ирга, точа о камень огромный кривой тесак. Искры сыпались на близсидящих и они досадливо сторонились.

— Кстати, почему не преследовали бежавших?

— А кто тебя держал? — буркнул Ульк, одноглазый главарь шерков, хлопая по затлевшим штанам. — Шкуру подпалишь, драконища.

— Не будь меня, сам бы сейчас драпал, — огрызнулась старуха.

— Да, да, спасибо, — бледно улыбнулся Троль. — Благородные лары немного задержались будучи заняты грабежом ромбитских обозов. Они истребили все их огневые и метательные машины и отборный легион колдунов. Кто-то сильно ошибся, собрав все это в одном месте. И еще больше просчитался, атакуя нас без основных сил. Видимо, не принимал всерьез, хотел раздавить до подхода начальства. Теперь он получает от него благодарность.

Все дружно захохотали и долго не могли успокоиться. Когда снова установилась тишина, Троль продолжал:

— Лесные братья тоже не подвели. Группы профессиональных воров просочились к вратам и стащили зарядное устройство к лучеметному оружию и еще кучу знамен и штандартов, что запутало наступающих… А теперь сообщите о потерях.

Отчет оказался малоутешительным. Многие погибли. Желтая ведунья с отвергами, лесные командиры, кроме оглушенного в начале боя Ивра, почти все шерпы и весовитские летуны, да и артанцев осталось меньше сотни. Вдобавок кончились громобой и горючка для огнеметов.

— И мы до сих пор торчим в этой западне?! — рявкнул Ульк. — Мы что — ждем ужина?

— Он достанется только стервятникам, — сказал командир. — Сигнал — тогда отступим. Все наши чародеи в ущелье с Фиорном — создают непроницаемую психологическую завесу лазутчикам, но и я не могу через нее прорваться. Гонцы не вернулись.

— Если ваш маршал погиб, пора удирать, пока возможно, — пробурчала Ирга, сунула тесак за пояс и повернулась к молчащей Агнии. Та показала пальцем в сторону ущелья, откуда поднимались столбы дыма. Сигнал.

— Поздновато, — Троль рывком поднялся. — Нас опять атакуют. Всеми силами.

Далеко в степи заклубился черный туман, словно безумные смерчи плясали под заунывную мелодию ветра, неся лохмотья ночи и призрачный замогильный ужас.

— Я буду сражаться с волшебством, — сказал командор, — Верховид — с обычными врагами. Подчиняйтесь ему. А теперь по местам. Попробуем отойти в ущелье.

Командиры вскочили на коней и скоро на пригорке остались Троль и Агния, окруженные часовыми и сигнальщиками. Ей было зябко и тошно — снова чудился вышаривающий ее огромный мертвый глаз.

В ущелье быстро въезжали телеги с ранеными, некоторые воины брели сами, поддерживая друг друга. По сигналу горнов оставшиеся встали плечом к плечу, снова перегородив «горловину» щитами.

А клочья мрака приближались с пыльным знойным ветром, в котором что-то беспрестанно гремело и блистало.

Троль поднял над собой руки и между ними сверкнула искра. Запахло послегрозовой свежестью. Агния ощутила некую незримую силу с его пальцев, навстречу приближающемуся урагану. Тот замедлил бег, замер, яростно заметался, пытаясь прорвать магическую защиту, но она теснила его, сминала и разметывала, пока не развеяла туманными брызгами.

Чародей утер со лба пот и победно ухмыльнулся:

— Испугалась? В искусстве мне равен лишь Хроц, но он, чувствую, далеко.

В лагере нечисти зарокотали большие боевые барабаны. Колдуны визгливо выкрикивали заклятья, офицеры — команды. С неистово-злобным воем темная вражеская масса медленно приближалась. Завиднелись частоколы мечей, чешуйчатые кольчуги, рогатые шлемы, секиры и копья, Впереди на черных быках ехало с десяток фигур в сплошных серых капюшонах.

— Хранители зла, — сказал командор. — Это серьезно. Оставайся здесь.

Он вскочил на коня, пришпорил и стремглав понесся к противнику. Шеренги союзников пропустили его и снова сомкнулись.

Легионы нечисти остановились — их было невероятно густо. Казалось, вся степь пришла в движение и каждая травинка стала бойцом. Даже многоголосица уменьшилась, ведь чародейская дуэль не частое зрелище. Фигуры в балахонах взмахнули жезлами — и перед ними возникли огромные иллюзорные клыкасто-рогатые демоны. Троль, тоже поднял руки — и навстречу фантомам шагнули такие же призрачные великаны. Те и другие бросились вперед и началось безмолвное сражение: в воздухе летали отрубленные конечности, головы, но взамен тут же вырастали новые. Монстры возникали беспрерывно и сразу вступали в схватку, которая, впрочем, не давала преимущества ни одной из сторон. Потом призраки одновременно исчезли, поединщики развернулись и поскакали восвояси. Щиты снова раздвинулись, потом сомкнулись — и Агния увидела неимоверно изможденного и бледного командира, измотанного психическим сражением до изнеможения.

— Ничья, — буркнул он. — Хроца бы им… Сейчас начнется главное.

Вражеская армада взревела и стремительно покатилась к напружиненной шеренге щитов навстречу метким стрелам, выкашивающим целые ряды. Обе армии соприкоснулись. Затрещали ломаемые копья, зазвенели мечи, над полем повис тягучий вопль, прорезываемый зычными сигналами труб и дробью барабанов.

Союзники попятились по всему фронту, пока сохраняя изломанный строй. Надолго ли?

Троль вытащил из ножен меч и повернулся к Верховиду:

— Присоединишься?

— Обижаешь, начальник. А ты, богиня, давай-ка с ранеными в ущелье.

— Сам дурак, — Агния взвела арбалет и свистом подозвала Огонька — тот давно бил копытами и яростно фыркал, чуя кровь.

Вражеские кавалеристы уже были рядом. Их вожак — верзила в черных доспехах с золотыми пластинами на груди — гневно потрясал секирой и хрипло вопил.

Она прицепилась и плавно спустила курок — главарь свалился наземь, потом швырнула в другого атакующего разряженный арбалет, обнажила сверкнувший меч и заслонилась круглым щитом, готовясь подороже продать свою жизнь. Подоспел отряд шеркских лучников. Десятки всадников рухнули, утыканные стрелами, но в большинстве пострадали кони, которые предсмертно храпели и пытались встать на дыбы, валились, сминая седоков. Неразбериха стала полной. Огонек тоже зашатался, пораженный шальной стрелой. Агния успела соскочить и схватилась со спешенным трупоедом. Тот, пригнувшись, взмахнул саблей, пытаясь подрубить ей ноги, она высоко подпрыгнула и сама ударила наотмашь. Противник качнулся, сделал пол-оборота и упал навзничь. Через него перескочил бородатый северный наемник с шипастой палицей, опустившейся на ее щит, который затрещал, но не треснул. Юная чародейка отклонилась от следующего удара, одновременно попыталась пнуть бородача в толстое брюхо, потеряла равновесие и чуть не свалилась. Теперь каждый внимательно следил за соперником, надеясь отыскать малейшую брешь в защите. Улучив благоприятный момент, северянин ударил с такой силой, что меч выскользнул из онемевших пальцев девушки. Она поскользнулась на чужой крови, но устояла, выхватив из-за пояса кинжал — против палицы бесполезный — и метнула в орущее лицо. Волшебное лезвие легко проткнуло шлем — и еще одно мертвое тело присоединилось к груде других. Рядом упал с дротиком в горле сигнальщик в изрубленных латах, с посеченным в щепки щитом.

— Не спи! — рявкнул отступающий мимо гном, размахивающий топором со смертоносной эффективностью. Стрела пронзила ему бедро, он нагнулся, отломал ее у наконечника и выдернул сзади.

— Обопрись на плечо, — сказала Агния и отмахнулась вновь подобранным кинжалом от вражеского палаша — тот раздробился, как стеклянный. Она вдруг вспомнила поединок с Желтой ведьмой и ее перерубленный волшебный посох. Теперь уже специально она скрестила клинок тьмы с чужой шпагой — она легко переломилась. Тогда кинжал принялся рубить вражьи доспехи и оружие, точно солому. Поредевшие трупоеды в ужасе отшатнулись, и под насмешливое улюлюканье побежали к основной массе сражающихся. Впереди, часто оглядываясь, мчались немногие уцелевшие верховые.

Девушка, поддерживая хромающего гнома, поспешила в ущелье вместе с другими отступающими. За ее спиной шеренга весовитов, упорядоченно пятясь, сдерживала натиск. Троль рубил двуручным мечом, выкашивая врагов, словно сорную траву. Агния хотела ему помочь, но ее подопечный застонал и зашатался без опоры. Мимо пробежал Ульк с залитым кровью лицом и перебитой левой рукой.

Дальний конец открывшегося ущелья перегораживала баррикада из нагроможденных валунов. В узкий проход между ними вливалась отступающая пехота — конница уже давно спешилась. Агния, ведя своего раненого, тоже торопливо вошла в каменный «коридор» и оказалась в пространстве, тесно занятом повозками, стоящими и лежащими воинами.

— Поторапливайтесь, сони, — подгоняли охранявшие проход.

Агния помогла сесть раненому возле другого с перебинтованной головой. Тот оскалил в приветственной ухмылке редкие гнилые зубы:

— Жива? Не надолго, сейчас нас раздавят.

— А, это ты, Эрл. Получил по башке?

— Не-а, — тот коснулся грязной повязки. — Споткнулся в начале битвы — и лбом о камень.

— Бедный камень, — буркнула она и заметила знакомого маршальского адъютанта, бывшего лесного вожака, следящего из-под ладони за иссякающим потоком беглецов. Она вскарабкалась на узкую каменную площадку и потрясла за плечо.

— Эй, Забияка, где Фиорн?

— Ранен. Мы угодили в засаду и если бы не наши маги… — процедил тот и вдруг истошно завопил:

— Троль, скорее заходи, иначе ворвутся. Закрываем проход!

Она перевела взгляд вниз и увидела, что часть преследователей уже просочилась за баррикаду и дралась внутри. Последних отставших союзников прикрывал снаружи командор с горсткой воинов. Если бы не они, баррикада пала. Вокруг них громоздились трупы, по ним взбирались воющие варвары. Свистели дротики и метательные диски. Защитники падали один за другим — последней старая Ирга, пронзенная трезубцем. Троля, видимо, охраняло волшебство, могущее отвести направленный удар, но не случайную стрелу.

— Быстрее сюда! — орал Забияка, приплясывая на площадке. Стрела ударила его в бронированную грудь, отскочила, поцарапав ладонь. Рядом о стену лязгнуло несколько метательных ножей.

— Начинай, не жди! — рыкнул командор, срубая голову очередному южному дикарю. — Я продержусь, пока горят запалы.

Забияка плюнул, махнул окровавленной рукой — и огромный гранитный валун низвергнулся в проход, придавив несколько не слишком прытких ромбитов.

— Поджигай! — крикнул адъютант и в прыжке сдернул девушку вниз. Она упала на четвереньки, тут же пружинисто вскочила и поняла, что не успеет увернуться от нацеленной в упор вражеской духовой трубы. Но между ней и оскаленным пигмеем возник Ивр, заслонил ее и упал с ядовитым шипом в горле. Потом кругом загрохотало, взревело, словно пробудился вулкан, из-за внешней стороны барьера взметнулось рваное пламя, части тел и оружия. Со склонов падали камни, били по подставленным щитам, калечили без разбора. Это продолжалось вечность — или мгновение. Когда вонючий дым развеялся, стало невероятно тихо. Сражение прекратилось. Соперники ошалело трясли головами, вытирали кровь из ушей и пыль с полубезумных лиц, растерянно бродили между камней.

Девушка взобралась на завал и беззвучно ахнула. Вражеские полчища исчезли — ущелье по ту сторону бывшей баррикады выглядело будто взрытое гигантской бороной. Среди валунов и вывороченной земли виднелись присыпанные истерзанные тела и покореженное оружие.

Она радостно закричала и, к своему удивлению, не услышала голоса. Затем камни под ее ногами покатились, она ударилась обмякшей спиной — и погрузилась в беспамятство.

Очнувшись, она увидела над собой Бальзамия с открытой табакеркой, омерзительно воняющей встань-травой, способной пробудить и мертвого. Несколько артанских солдат помогли ей спуститься с телеги и усадили на большой продырявленный барабан.

— Победа, — сказал кто-то, — наши преследуют убегающих. Кого не спалил колдовской огонь, те стали пылью, гонимой ветром.

Охотница кивнула и сразу голова закружилась, зазвенела хрустальным колоколом, которого коснулись серебряными молоточками. Перед глазами все поплыло, закаруселило. Она испуганно ухватилась за барабан.

— Легкое сотрясение мозга, — сказал целитель. — Неудачно свалилась. Эрл к тебе первым подскочил — думал насмерть. Мы тебя вывезли до ущелья вместе с другими ранеными.

Она вновь осторожно кивнула и оглядела поле боя, усеянное неподвижными телами, сломанным оружием и разбитыми колесницами. По нему метались потерявшие седоков кони, стлался едкий дым. От стоящих впереди повозок к ней шагал Фиорн. Кольчугу он снял, его бок и Голову туго перетягивали бинты. Лицо серое от усталости, запавшие глаза. В руке копье, о которое опирается, точно посох. Сзади, в почтительном отдалении маячили телохранители.

Она встала и обняла его как воин воина.

— Спасибо, маршал. Или теперь снова Управитель? Война-то закончилась.

— С твоей помощью, богиня. Твоя же мысль закопать громобой, заманить на него врага и подорвать.

— А дядюшка Ивр погиб, — она опустила голову. — Почему так медлили?

Тот пожал плечами и опустился на соседний барабан. Охранники почтительно столпились рядом.

— Попали в засаду. Ромбиты просочились горными тропами, чтобы ударить в тыл. Их в ущелье уже скопилось достаточно. Мы всех убили, но потеряли большинство минеров. Трудно упрятать сотни горшков с громобоем и провести под землей запальные шнуры. Ваших гонцов тоже заставили рыть… Мы возвращаемся, Агния. Тебя ждет артанский трон и общая любовь.

— Мой путь дальше, — задумчиво сказала она, — искать родителей. А нечисти все равно конец после такого разгрома.

— Мир навеки? Кабы так? — хмыкнул Бальзамий. — Раз не уничтожен источник мутаций, появятся новые уроды. Да и старых хватает, — он искоса взглянул на девушку и смущенно добавил. — Я не имел ввиду присутствующих.

— Я так и поняла.

Вдруг в ее мозгу вновь что-то знакомо щелкнуло — и она вспомнила расцвеченную пятнами карту, которую видела на военном совете в Подгории. Чернота гуще всего теснилась в единственном месте, а уж оттуда кругами разбегалась по сторонам.

Она потерла кулаком глаза… Определенное место… Что там было написано? Цитадель владык, о которой упоминал Хроц в трупоедском лесу. А дальше — Пепельные земли, так что ей не уклониться от пристанища ромбитов. Да и зачем?

— Я определила логово, — медленно сказала она, — как раз на моем пути. Это судьба.

— И где оно? — осведомился маршал, болезненно морщась. — Цитадель? Самый змеюшник. Впрочем, пока враг не опомнился, прорвемся. Армии тебе хватит?

— Ей придется пробиваться — и чем дальше, тем труднее. Мне нужно только несколько человек, переодетых ромбитами. Один уже есть. Пройдоха, он везде бывал.

Она повелительно выкрикнула его имя и оно эхом заметалось по лагерю, повторяемое сотнями глоток. Скоро перед ней предстал запыхавшийся Эрл.

— Весь к услугам, повелительница.

— Знаешь Цитадель владык?

— Мои караваны ходили всюду. Там тоже.

— А тогда почему живой? — осведомился Фиорн, с подозрением разглядывая купца, по лицу которого мелькнула злобная гримаса, но он тут же склонился в раболепном поклоне.

— И нечисть желает торговать, чтоб ее разобрало.

— Гм, интересно, что ты ей продавал? Впрочем, не важно. Проводишь туда за хорошую плату?

— Хорошую? — повторил Эрл, распрямляясь и приятно улыбаясь.

— Тысячу монет сразу и втрое больше по ее возвращении, — буркнул Фиорн, подавая знак телохранителям. Те извлекли из казначейского ларца увесистый мешочек, который мгновенно перекочевал купцу за пазуху.

— Договорились. Я прихвачу помощника, знающего те края, но, конечно, намного хуже моего. Когда выступаем?

— Немедленно. Готовься.

Эрл еще раз поклонился и попятился прочь, затем развернулся и скрылся в лагерной суете.

— Напрасно берешь, — буркнул маршал. — Кто еще?

— Буян и Бальзамий — лекарь в пути не помеха. И запасных лошадей.

— Договорились. Жаль, не могу присоединиться. Проклятые раны! Возвращаюсь в Подгорию, надоело быть главнокомандующим. Эти горы, леса, степи… Бр-р. То ли дело родные пещеры.

Лагерь действительно постепенно сворачивался. Союзники снова разделились и готовились возвращаться по домам. Тро-фейщики складывали оружие и добычу на телеги, на других теснее укладывали пострадавших. Первым отправлялся тяжелогруженый обоз артанцев. К Агнии подскакал Верховид и почтительно приложил руку к груди:

— Едешь с нами, королева? В Серебряную гавань — новую столицу.

— Потом. Остались кое-какие дела.

— Твои воины их быстро решат.

— Не нужно. Правь пока вместо меня.

Герцог отсалютовал мечом и направился к своим. Заскрипели колеса, застучали копыта — и обоз двинулся. Агния кивнула на пленных, роющих под присмотром стражников братскую могилу.

— Ивра похороните отдельно. Насыпьте курган.

— Обязательно, — маршал отдал несколько распоряжений и вестовые бросились их выполнять.

К девушке подъехали будущие попутчики со сменными лошадьми, на которых висели тюки. Впереди — целитель и Буян, за ними — Эрл и его спутник, одноглазый угрюмый детина в кожаных доспехах.

— В тюках товары и золото, — сказал Фиорн. — Докторишко, не забудь узнавать про летучий шар. Счастливо, Агния!

— До встречи — надеюсь.

Она свистнула, лошади сорвались с места и лагерь союзников стремительно остался позади. Перед маленьким отрядом простиралась безымянная равнина с холмами, поросшими низким, золотистым как солома, кустарником. Деревья росли группами и рощицами — островами среди ветряно волнующегося океана травы.

Утомленная зноем степь покорно звенела под копытами. Путь предстоял неблизкий, в основном, по открытой местности, немного по Гнилому урочищу, а в конце — по озеру.

Агния крепко сжимала поводья, с удовольствием глубоко вздыхая душистый аромат — будто, проснувшись, утолила долгую жажду. Снова судьба зависела только от нее, а цель становилась ощутимой и реальной, словно летящий в лицо ветер.

Рядом серыми призраками мчались почти неразличимые во мгле товарищи. Пока им никто не встретился, разбитое воинство зла рассеялось, попряталось и на всех дорогах установилось временное спокойствие.

Быстро смеркалось, лишь алая линия на горизонте отмечала последний путь солнца.

— Скоро урочище, там отдохнем! — крикнул Эрл, пришпоривая иноходца.

Она кивнула. Далеко впереди обозначилась еле заметная черная полоска, постепенно разросшаяся в стену деревьев. Возле нее мелькнуло несколько подозрительных фигурок, но чувства опасности не было, а охотница привыкла доверять интуиции.

Отряд въехал под шатер листвы и углубился в чащу. Пели невидимые птицы, пахучий воздух стал густым и влажным. Тут и там показались проворные зверушки.

Деревья выглядели удивительно неестественно: скрюченные, причудливо изогнутые, ядовитых раскрасок и форм — точно здесь резвились безумные боги.

— Пора перекусить, — купец показал на очередную полянку. Низкие деревья темно-зеленым сводом сходились над ней, закрывая небо и бросая густые вечерние тени. Мужчины радостно загалдели и, спрыгнув наземь, стали распаковывать провиант. Охотнице не хотелось торопиться с привалом — путь предстоял неблизкий, однако, перечить по пустякам не стала и тоже стреножила коня.

Бальзамий первым уселся на траву и довольно вытянул ноги:

— Эхе-хе, от проклятой тряски мозоль на интересном месте. Ну и похолодало.

— Согреемся, — Буян откупорил бурдюк с вином.

Кривой молча достал глиняные кружки и подставил под пенную коричневую струю. Агнии не понравилась его суетливость и тусклый, по-рыбьи белесый глаз. «Циклоп», — подумала она, молча отстранила предложенную кружку и принялась грызть сухари.

— Они брезгуют, — мрачно заметил Кривой. — Мы за нее жизнь положили, свои и чужие, а ей гордость не позволяет.

— Я вообще не пью, — возмутилась она, чуть не подавившись.

— Что тут пить? — Буян встряхнул похудевшим бурдюком. — Давай за компанию?

— Демон с вами! — она пригубила вино, терпкое и чуть-чуть горьковатое. В следующий миг ощутила спиной пристальный взгляд и резко обернулась. За дубосинами было темно и пусто.

— Треснула ветка, — буркнул Бальзамий. — Тушкан.

— Проверим, — Буян махнул обнаженным мечом, которым только что рубил колбасу.

— Всем ни к чему, — сказал купец, — ты и лекарь оставайтесь, а мы втроем тихонечко посмотрим.

— Да, сторожите лошадей, — буркнула воительница, умолчав, что Эрлу с дружком этого не доверит. Потом ищи-свищи.

Крадучись, они направились в подозрительную сторону, через десяток шагов на краю поляны обнаружили примятую траву и двинулись по чуть заметным следам — то сломанная ветка, то оборванная паутина.

— Двое в шкурах, — определила охотница. — Непохожи на лесовиков — слишком наследили. Или нарочно?

Она остановилась, почувствовав, как ее веки почему-то налились тяжестью, смыкались помимо ее воли. Это не походило на усталость — охотница подолгу обходилась без отдыха, могла по несколько дней скрадывать зверя, таиться в засаде — и оставаться такой же неутомимой. А тут все вдруг закружилось, заволокло черным липким туманом и она, теряя сознание, упала на покрытую листвой землю.

Пробуждение было отвратительным. В голове набатно гудело, во рту жгло, хотелось пить и ругаться. Она открыла глаза и, проморгавшись, обнаружила себя связанной на поляне, в центре которой высилась пирамида из черепов. Из большого красного шатра рядом доносился заунывный молитвенный вой. У врытых столбов спокойно щипали траву привязанные кони.

Она снова ощутила спиной знакомый пристальный взгляд, извернулась в ту сторону и увидела двух сидящих на корточках стражников. Таких она еще не встречала: круглые безволосые головы с пастью до ушей и выпуклыми глазами, длинные, ниже колен, трехпалые руки, изогнутые колесом ноги. Одеты уродцы были в грязные, омерзительно воняющие шкуры с откинутыми капюшонами. На траве валялись короткие метательные дубинки.

— Мясо, — прохрипел один из них, горбатый словно кочка, другой, щербатый, мелко закивал и захихикал. У него было лицо волка, вышедшего на охоту. По мере возможности Агния повертела головой, но никакого мяса не обнаружила. Кроме себя.

«Пение» в шатре прекратилось и оттуда повалила толпа таких же безобразных существ, окруживших ее и принявшихся лопотать на неведомом языке. Притом они иногда пускали слюни и алчно поглядывали на неподвижную добычу. Откуда-то появился большой медный котел, под которым скоро заплясало пламя.

— Однако, — подумала она, дергаясь муравьем в паутине. — Эй, обезьяны, немедленно освободите, иначе!..

Догрозить она не успела, заметив поспешно подходящего Кривого. Его не держали, не вязали и, вообще, все перед ним почтительно расступались.

— Допрыгалась, ведьма! — радостно гаркнул он. — Ты нам больше не нужна.

— Кому «нам»? И где остальные? В ее голове все перемешалось.

— Нам — это ромбитам. Где все? Господин Эрл спешит в Цитадель — кинжальчик не уберегла, — он укоризненно покачал головой, — а Буян с лекаришкой дрыхнут от снотворного вина. Мы-то заранее приняли противоядие. Убийц к ним уже послал. А ты у живогрызов — охотников за черепами. Они насыпают из них курганы для духов предков. Скоро и твой присоединится… Вон и убийцы возвращаются. Почему-то не все.

На краю поляны появились две скрюченные фигуры в надвинутых до носа капюшонах. Одна из них проковыляла к лошадям и принялась их неторопливо отвязывать. Другая направилась к насторожившимся живогрызам.

— Покажи рожу! — прорычал «циклоп», вытаскивая меч из ножен. Охотники за черепами угрожающе взревели и завращали дубинками. Фигура откинула капюшон и Бальзамий — это оказался он — швырнул в окружающих горсть серого порошка. Агния ощутила знакомую тошноедкую вонь приворотного зелья, уже однажды примененного в лабиринтах Подгорий — и успела задержать дыхание, хотя из глаз все равно брызнули слезы.

Дикарей будто разметало взрывом. Воя, они катались по земле, чихали, раздирали себе глаза и рты.

Доктор нагнулся и полоснул ножом по веревкам Агнии. Она вскочила, подхватила дубинку и сшибла щербатого — теперь тому больше подходило прозвище «беззубого». Горбуну достался удар в ухо — тот взвизгнул и кувыркнулся на опрокинувшийся котел. Брызнул шипящий кипяток, живогрызы взвыли. Кривой замахнулся на нее мечом, но от меткого броска дубины рухнул навзничь. Затем она увидела второго пришедшего с лекарем — сидя на лошади, он держал под уздцы двух сменных. Она запрыгнула в седло, Бальзамий в другое — и трое всадников стремглав пронеслись по чихающе-воющему лагерю и скрылись в лесу. Проклятия отдалились и только шуршали ветки, бьющие по лицам, да гудела земля под копытами. Скоро беглецы оказались на «своей» поляне, где паслись их собственные, нагруженные тюками кони. Здесь же валялось несколько трупов в звериных шкурах.

Буян откинул с лица капюшон и захохотал:

— Надолго запомнят!

— Самим бы забыть, — сказала Агния. — Как вы спаслись?

— Когда обоих вдруг одновременно смаривает — и дурак догадывается про снотворное, — усмехнулся Бальзамий, — а на него у меня свои снадобья.

— Потом явились чучела, — кузнец кивнул на мертвых. — Больше не будут шляться.

— А меня отыскали по следам, — заключила она. — Теперь за Эрлом. Ему и нам по пути — в Цитадель зла. Лишних лошадей оставим, грузы спрячем.

— У беглеца сто дорог, у нас — одна. Как поймаем? Колдовством?

— Возможно, — сказала она. — Ну-ка, помолчите.

Ее товарищи удивленно переглянулись и демонстративно прикрыли рты ладонями. Тогда она зажмурилась и сосредоточилась — как тогда в лабиринтах Подгории, когда удалось подманить гнома — и еще раньше — в плену у трупоедов. Теперь задача предстояла труднее — среди тысяч разумных сознаний отыскать одно определенное. Словно просеиваешь песчинки между пальцами, пока не останется последняя — самая главная. По телу разлилась противная слабость, голова разболелась — в ней вспыхивали огоньки чуждых сознаний, мимо, мимо — и, наконец, запульсировал знакомый маячок.

— Готово, — она разлепила непослушные веки и показала направление. — Близко. Про погоню не знает, особо не спешит.

Скоро тюки были спрятаны в яме и закиданы ветками. Трофейных коней отпустили, а поредевший отряд резво помчался в указанном направлении.

Купца настигли на опушке леса. Буян первым заметил одинокого всадника и с торжествующем кличем пришпорил жеребца. Эрл оглянулся, удивленно выругался, в следующий миг его шею захлестнуло веревкой и он рухнул в колючие кусты. Туда же спрыгнул Буян и скоро выволок полузадушенного беглеца с посиневшим лицом.

— Чтоб вас перекосило, — прохрипел тот, безуспешно раздирая затянувшуюся петлю. — Вы дьяволы, а не люди, ну так и будьте с ними.

— Обязательно, — сказала предводительница, — только прежде тебя повесим. Не пропадать же веревке.

Бальзамий тоже соскочил на землю и ухватил беглеца за шиворот. Агния подъехала ближе и перекинула конец аркана через крепкий сук.

— Ну, зачем пакостил? Считаю до одного.

— Хоть до нуля, — прошипел ромбит. Он перестал дергаться и злобно выругался. В его глазах застыло мрачное безумие.

— Допрашивать бесполезно, — сказал доктор. — Видимо, заколдовали в плену. А, может, и раньше был шпионом.

Агния хмыкнула, свесилась с седла и сдернула с купеческого пояса ножны с кинжалом тьмы.

— Ты уколол Огонька шипом боль-травы, а потом напал в лесу? И в Подгорию попал из-за меня?

— Догадлива, ведьма. Но глупа.

— Так вешаем или как? — деловито осведомился кузнец, нетерпеливо переминаясь.

— Погоди, — она прислушалась и обнажила меч. В следующий миг захрустели ветки и на поляну, уже не таясь, выскочила толпа разъяренных живогрызов вместе с Кривым, голова которого была перемотана тряпками, а единственный глаз по-бычьи налился кровью.

Шайка тут же швырнула метательные ножи и дубинки, а с короткими копьями наперевес устремились в атаку.

Девушка успела перевеситься на противоположный нападающим лошадиный бок, поэтому ничего из летящего ее не задело. Но конь рухнул замертво, чуть не придавив ее. Она пружинисто вскочила и, держа меч и кинжал, шагнула навстречу врагам. Те приостановились, но, подгоняемые воплями предводителя, замахнулись копьями, которые скоро остались без наконечников — волшебная сталь секла их, как былинки. Сабля «циклопа» тоже переломилась, он отпрянул, но наткнулся на Буяна, взвыл и пополнил кучу бездыханных тел. Десятка полтора нападавших валялись мертвыми, несколько раненых уползали в кусты и еще столько же панически ломились через чащу. Теперь их могла остановить только бездонная пропасть.

— Проклятье! — рявкнул Буян, вытирая окровавленный клинок о траву. — Клячи тоже удрали. А что с лекарем? Пусть приготовит примочку, а то от удара мои позвонки чуть в сапоги не осыпались.

— Похоже, обойдешься, — медленно сказала охотница, наклоняясь над лежащим лекарем — таким же мертвым, как и нож в его сердце.

— Не повезло бедняге, да и нам не позавидуешь, коли не повернем. — Буян безнадежно махнул рукой. — Вдвоем против всей нечисти, пешком…

— Доедешь на палочке, — буркнула Агния. Ей хотелось плакать от бессилия, что товарищи теряются один за другим. Не стало бы привычкой.

Она внимательно оглядела тела. Эрла не было. И в схватке он отсутствовал. Да… Точно, удрал. Она тщательно исследовала поляну, кое-где даже ложилась на землю и быстро обнаружила следы человека с волочащейся веревкой, которые вели к отпечаткам копыт и пропадали.

— Улизнул на твоей лошади, — язвительно сообщила она, вставая с колен и отряхиваясь. — Я бы отомстила… Кстати, он наверняка направляется в Цитадель.

— И я. Жаль, он доберется раньше и предупредит своих. Ну тем больше будет покойников.

— Лишь бы не мы. Теперь похороним доктора. Может, и нас так уважат.

За кромкой лесного разлива снова начиналась напоенная запахами разнотравья степь. Агния и Буян неутомимо шли по следам, которые то совсем пропадали, то находились опять. Местность была пустынной, ни людей, ни зверей, правда, иногда ощущалось чье-то присутствие. Шуршала трава, колыхались кусты… Но никто не показывался. Голубой небесный купол, размытый белесой дымкой облаков, плавился от зноя.

Они спугнули стаю стервятников с трупа загнанной лошади. Дальше купец двигался пешком и появилась надежда его настигнуть. Они спустились вниз по высохшему руслу, которое, порой, становилось таким отвесным, что приходилось помогать себе коленями и локтями. Потом добрались до неширокой реки, двинулись вниз по течению, пока не наткнулись на развалины поселка, уничтоженного давным-давно. Груды пыльных камней, остатки стен, густо поросшие кустами, зола и обугленные бревна. Кое-где белели черепа и кости.

— Здесь жили шерпы, — сказал кузнец, — а нечисть — за рекой. Проклятые все разорили.

Следы вели к воде и окончательно исчезали. Рядом, на песке, валялось несколько пробитых лодок.

— Поищем целые, — предложила девушка. — Эрл спешил, он не мог все повредить.

Они разошлись, чтобы увеличить шансы. Поселок был небольшой — десятка два строений — и охотница быстро обшарила свою половину. Ничего интересного: поломанная утварь, порванные снасти — и она уже подумала про плот из сорванных с петель дверей, когда услышала призывный крик:

— Эй, сюда, нашел!

Кузнец возле одинокого сарая на берегу осматривал перевернутую плоскодонку, выстукивал ее рукояткой кинжала, выковыривал из щелей просмоленную ветошь и задумчиво мял в пальцах. Агнии захотелось подшутить над ним, незаметно подкрасться, толкнуть…

Она представила вокруг себя непроницаемое для взглядов облако — по науке бабушки Льзе. Раньше такое плохо получалось, но ведь ее теперешняя сила возросла.

Спутник все-таки услышал шорох, обернулся и недоуменно заморгал, заозирался, хотя она замерла напротив. Волшебство действовало.

— Кто здесь? — он уставился на песок и вдруг взмахнул кинжалом. Она еле успела отскочить, догадавшись, что ее выдала тень. Прятаться дальше не имело смысла.

Буян, увидев возникшую из ниоткуда фигуру, охнул:

— Ну, фокусница! А повторить можешь?

— Обязательно. Когда поплывем вниз к Цитадели.

— А вдруг она вверх по течению?

— Оттуда мы пришли.

Кузнец смущенно поскреб буйную шевелюру:

— Верно. Значит, вражьих соглядатаев так же заворожишь?

— Еще лучше. Как лодка?

— Доплывем, коли не потопнем. Другой нет.

Они перевернули плоскодонку, бросили в нее весла и столкнули в реку. Лесовик мощно греб, а юная волшебница сидела на скамеечке и плела незримую защитную паутину, эффективную ли — судить не им.

Стремительно стемнело. В небе запылали крупные, как угольки, звезды, появилась Ойра — первая луна — и все вокруг серебряно высветилось. Весла поднимались и опускались, роняя светлячки брызг. Вода покачивалась и поблескивала искорками, ее поверхность не рябил ни малейший ветерок. Река становилась шире, пока не превратилась в озеро, в центре которого темнела скалистая громада, источающая неясную угрозу, смутный ужас. Плот почти бесшумно подплыл к острову, клюнул вниз, волна подхватила его и вынесла на пустынный узкий берег между скалами. Девушка мягко спрыгнула на пляж, придерживая меч на боку. Так же, ничем не лязгнув, рядом очутился спутник.

— Куда теперь?

— Спрячем плот, пригодится. Не оставлять же на виду.

Они закопали его в песок, отметили сверху приметным плоским камнем и двинулись вглубь острова. Дальше начиналось нагромождение валунов, кое-где росли чахлые кустики и низкие деревья. Несколько раз встречались ромбитские посты, но волшебная защита продолжала действовать. Потом открылась дорога, по которой сновали аборигены — в основном нечисть, но попадались и люди — запуганные, горбящиеся, в неописуемых лохмотьях — рабы. Агния перестала кудесничать — ее лицо считалось достаточно уродливым, а кузнец натянул до носа капюшон.

Дорога привела к замку, хмуро глядевшему поверх голых скал, окружающих его стены. Эта была кубическая цитадель с узкими бойницами. У распахнутых ворот толпились вооруженные ромбиты и странные существа, напоминающие огромных, закованных в черные латы богомолов. Все они встревожено переговаривались, жестикулировали и чего-то явно дожидались. К ним беспрестанно присоединялись другие воины.

— Пусть выйдет Хроц! Владыка! — завопил кто-то в растущей толпе. Его поддержали и скоро ревели уже сотни глоток. На крепостной стене появилось несколько стражников с факелами и среди них темная фигура в балахоне. Она простерла костлявую руку и шум внизу стих.

— Мои возлюбленные чада, — прокаркал знакомый голос. — Мы проиграли в первой незначительной стычке. Отправляйтесь восвояси и собирайте войска. Грядет расплата, всеиспепеляющая как вулкан.

Толпа радостно взревела, взметнув мечи, копья и сжатые кулаки.

— Отсюда в замок не попадем, — сказал Буян. — Попробуем с тыла.

Они пошли по узкой тропинке вокруг крепости. Над ними вздымались мрачные зубчатые стены — и за каждыми были стражники. Агния снова сотворила облако невидимости. Толпа сзади продолжала бесноваться и вопить.

Охотница протянула к часовым на башне незримую паутину приказа и те, вроде бы по собственному желанию, отправились слушать Хроца. Когда наверху опустело, она порылась в сумке и нашла маленькую железную стрелку с тремя загнутыми крючками вместо наконечника. К ее основанию крепилась длинная прочная нить. Агния привязала ее конец к ложу арбалета и выстрелила под углом вверх. Нить упруго натянулась, когда крючки зацепили зубец стены.

Компаньоны по очереди взобрались на крышу цитадели — ее противоположная сторона освещалась факелами — это толпа охранников внимала визгливому голосу владыки. В любой миг речь могла завершиться — и все вернуться на посты. В центре площадки горбилось небольшое овальное строение без окон и с металлической дверью.

Буян быстро смотал нить и кивнул на люк поблизости. Такие же виднелись и в других местах каменного пола. Под тяжелой крышкой обнаружилась винтовая лестница, по которой поднималась группа вооруженных «богомолов».

— Смена постов, — процедил кузнец.

— Спрячемся, — приказала Агния, и, пригибаясь, метнулась к овальному домику. Бронзовая дверь закрывалась засовом, который еле поддался их дружному усилию — и они очутились в кромешной темноте. Буян тут же ушибся обо что-то и, приглушенно ругаясь, стал шарить вокруг растопыренными руками.

— Не греми, медведь, — прошипела девушка. — Обождем, а после спустимся.

— Ноги переломал об железки. Склад барахла…

Она на ощупь достала из сумки маленький факел, кресало — и скоро колеблющееся пламя осветило пыльные стены в лохмотьях паутины и кучу непонятных грязных предметов на полу. Что-то вроде огнемета, большая корзина, прикрепленная веревками к сваленной в груду материи, туго набитые чем-то мешки… В стене зияло забранное решеткой довольно большое отверстие.

— Вентиляционный ход, — обрадовался Буян, прохромал к нему и потянул за толстые прутья. Те не шелохнулись.

— Жаль нечем перепилить. Стукнуть мечом?

— Тогда лучше по колоколу — чтобы все сбежались. Думаешь, туда пролезем?

— Ты-то наверняка.

Она вытащила из сумки клинок демонов и легонько коснулась им в нескольких местах решетки. Та упала прямо в ее подставленные руки.

Потом они долго спускались по скобам тесного вентиляционного колодца, встречая по пути боковые ответвления, слишком узкие для разведки — и, наконец, достигли квадратной комнаты с запертой дверью. Агния приникла к ней ухом — ничего не услышала — и рубанула волшебным клинком там, где с другой стороны предполагала засов. Дверь с лязгом распахнулась и они шагнули в коридор, тускло освещенный странными стеклянными шарами, так что снова зажигать погасший при спуске факел не понадобилось. Со стен стекала слизь, на полу темнели омерзительные лужи.

Буян неуверенно поскреб шевелюру:

— Куда теперь?

— Влево, оттуда веет добром.

— По-моему, вонью. Опять колдовство?

— Просто интуиция. Хочешь вправо?

— Нет уж, давай как решила.

Через пару поворотов стали попадаться другие закрытые на засовы или замки двери. Опасности не чувствовалось и Агния некоторые осмотрела. Грязь, тряпки, ржавые цепи на стенах. Кое-где в них белели скелеты. Когда разведчикам надоело плутать в бесконечных тюремных коридорах, одна из дверей открыла перед ними новый — лучше освещенный и более чистый коридор. Впереди слышался гул голосов, злобная ругань.

Агния прислушалась к внутренним ощущениям:

— Нам туда.

— Уверена?

— Есть другие варианты?

Буян ухмыльнулся и вытащил из ножен широкий меч. Девушка обнажила свой — и, непроизвольно пригнувшись, они бесшумно двинулись на голоса. За первым же поворотом они увидели двух стражников, волокущих кричащего лохматого карлика из распахнутой камеры. В других, запертых, протестующие вопили и стучали. Рыжий офицер в длинном красном плаще с меховой оторочкой злобно ругался:

— Вы следующие, твари. Приказано очистить подвалы.

Потом он заметил посторонних, его глаза расширились и сабля словно сама выпрыгнула из ножен.

Агния поднырнула под удар и выбила оружие — оно выпорхнуло серебряной рыбкой и коротко лязгнуло о стену. Офицер выхватил засапожный нож, но холодная сталь клинка до половины вошла ему в горло. Он зашатался и рухнул рядом с другими тюремщиками, уже предсмертно корчившимися на окровавленном полу. Девушка сняла с их поясов связки ключей и стала отпирать замки на дверях, а Буян вытаскивал тяжелые засовы. Из распахнутых камер выскакивали восторженно ревущие люди — все грязные, оборванные, заросшие и дурно пахнущие.

— Молчать! — рявкнул кузнец. — Вы кто?

Заключенные притихли, заозирались друг на друга и принялись угрожающе-подозрительно разглядывать освободителей. Что-то им явно не понравилось.

Несчастный, которого до этого тащили стражники, подергал себя за растрепанную бороду и фыркнул:

— Мы смертники. А вы? Почему в ромбитской одежде?

В толпе согласно загалдели. Кое-кто поднял оружие стражников и подступил ближе.

— Подождите, — вперед шагнул рослый парень с голубыми глазами. — Узнаешь?

Агния удивленно вгляделась в странно знакомое лицо:

— Следопыт! Тебя не утопило чудище?

— Хотело, но сдохло, а потом болотники продали меня в рабство. Чего ты здесь потеряла?

— Если бы знала… Какой-то тщательно охраняемый центр зла.

— Знаю один, — заявил карлик, усаживаясь на замызганный пол. — Меня заставляли его отпереть, но я не взломщик. Да и бесполезно.

— А сам-то кто? — осведомился Буян, вглядываясь в его изрытое глубокими морщинами изможденное лицо, сплошь исполосованное шрамами.

— Напоминаешь кого-то. Постричь, приодеть и будешь… Фиорн!

Агния вздрогнула и удивленно воззрилась на захихикавшего коротышку. Действительно, похож, но маршал не мог так стремительно отощать, обрасти и обзавестись шрамами, причем давно зажившими.

— Мы близнецы, — фыркнул тот. — Передай привет при случае. Кстати, продолжаем болтать или есть иные планы?

— Ну и ну, — сказала девушка, — значит, ты — Мервин? А где летучий шар?

— На крыше. Ромбиты хотели использовать, да там и бросили, неумехи, — он вдруг закукарекал и замахал руками наподобие птицы. Один из пленников многозначительно постучал себя по лбу:

— Спятил еще до заключения, раз носился по небесам. Пробираемся наружу? А потом?

— На плот, — сказал Буян, — мы случайно прихватили один, правда, маленький — все не поместятся.

— Все и не доберутся. Еще и места останутся, — захихикал карлик. — Про центр уже забыли? Или проводить? Он на втором этаже.

— Хорошо. Буян, останешься показать плот. Возьму Следопыта — переоденься тюремщиком. Кто умеет считать?

— Деньги? Главное — насыпь, — захохотали в толпе.

— Я бывший звездочет герцога Бургасского, — буркнул высокий старик в грязной хламиде.

— Тогда считай до десяти тысяч — и удирайте. К этому сроку устроим приличный тарарам — это вам поможет. А коли попадемся — ваша внезапная атака подсобит нам. Жаль, мало оружия.

— Пустяки, — отмахнулся звездочет, — в той камере горняцкие инструменты: ломы, кирки, кувалды. Нас часто гоняют в каменоломню. Спешите. Ромбиты сюда спускаются лишь вечером, с кормежкой, но кто знает…

Агния прощально кивнула всем, пожала руку кузнецу и зашагала за карликом, снова изображающим заключенного. Он приплясывал и что-то напевал под нос. Следопыт беззвучно двигался рядом.

Несколько поворотов — и перед ними оказалась массивная бронзовая дверь. Трофейный ключ легко повернулся в замке — и она распахнулась, открыв каменную лестницу наверх. Поднявшись, они отперли другую дверь и очутились в обширном зале, по которому слуги и воины сновали с подносами еды, тюками и ящиками. Они появлялись из многочисленных проходов и исчезали в таких же, мелькали на лестницах в углах зала. Это напоминало пожар или переселение и даже не требовало защитных чар.

— Шевелись, раб! — рявкнул Следопыт и толкнул коротышку к одной из лестниц. Тот послушно заковылял туда. На втором этаже народа было поменьше — гигантские богомолы с топорами, да иногда тенями проскальзывали слуги. Мервин незаметно показывал нужные повороты и, наконец, остановился у позолоченной двери с затейливыми барельефами полурыб-полулюдей.

— Смешно, — сказал он, — в тот раз ее охраняли.

— Обсмеешься, — буркнул Следопыт и, толкнув дверь, первым прошел в небольшой зал с колоннами. Там тоже никого не оказалось. Три стены были серыми, каменными, а дальняя, похожая на металлическую, украшалась геометрическим орнаментом, в основном, ромбами. Перед ней чернел высокий узкий трон. Карлик тут же забрался в него и заболтал ногами:

— Ха-ха. Вот и новый правитель!

— Слезь, — поморщилась Агния. — Что тебя здесь заставляли открыть?

— Потайной вход.

— Где?

Он нахохлился и ткнул пальцем в стену с орнаментом. Девушка подошла к ней, но нигде не обнаружила ни щелей, ни ручек. Простукивание тоже не помогло — звучало всюду одинаково.

— Проклятье, — вздохнула она, — хоть руби ее.

Но даже клинок тьмы оставлял на неизвестном металле только царапины, сабля же Следопыта сразу затупилась.

Агния задумалась. О чем намекал командор? «Кинжал — ключ». Она еще раз внимательно оглядела стену с разновеликими ромбами. Но ведь навершие кинжальной рукоятки такой же формы. Она быстро отыскала подходящий ромб — остальные были других размеров — и приложила к нему рукоять. Ничего. Попробовала нажать — вдруг что-то щелкнуло и стена стремительно скользнула вверх, открывая большую комнату с массивным цилиндром, увенчанным медленно вращающейся полупрозрачной пластиной величиною с парус. По нему, словно насекомые, бегали разноцветные огоньки.

— Вот оно, сердце зла, — сказала девушка.

— Угадала, ведьма, — подтвердил знакомый голос. Она резко обернулась и увидела у входа сгорбленную фигуру в надвинутом на глаза капюшоне. За ее спиной маячили вооруженные «богомолы».

— Хроц! — взвизгнул карлик, спрыгивая с трона.

Фигура откинула капюшон, обнажив лысую шишковатую голову:

— Мы знакомы. Не правда ли?

Девушка с ужасом узнала в нем колдуна, чуть не похитившего ее в Арконе и погубившего бабушку Льзе, а потом встреченного в лесу при бегстве от трупоедов. Но ведь он мертв. Невероятно.

Следопыт подскочил к чародею и молниеносно рубанул его по незащищенной голове.

— Не старайся, — ухмыльнулся невредимый Хроц, — против меня бессильно обычное оружие, в отличие от тебя.

И он дотронулся рукой до юноши — тот вскрикнул, судорожно дернулся и упал навзничь, а затем просто пропал, оставив тающее облачко дыма. Карлик захныкал и спрятался за трон.

Колдун подошел к оцепеневшей Агнии и слегка поклонился:

— Не бойся. Я давно слежу за тобой через волшебный глаз — прибор, оставленный Атланами — и не препятствовал, иначе бы ты давно сгинула. Знаешь, почему?

— Кинжал тьмы, — пробормотала она. По ее телу побежали мурашки, словно она заглянула в змеиные глаза, хотела пошевелиться, чтобы отомстить за товарища — и не смогла.

— Да. Лишь ты могла его достать. Эрл заметил вас, поднимающихся сюда, я не стал мешать — и не ошибся: стена наконец-то раскрылась. Вероятно, тебе помогла генетическая память предков — слуг Темных демонов.

— Сам дурак, — огрызнулась Агния, пробуя пошевелить пальцами. Это ей удалось.

Кудесник усмехнулся и успокаивающе коснулся ее плеча:

— Твои соплеменники живут на далеких южных островах. Хочешь их увидеть? Родственничков?

— С трупами не разговариваю. Помнишь нашу последнюю встречу в лесу?

Чародей нахмурился:

— Я не могу умереть, ибо не живу. Просто от удара копытом тогда замкнуло контакты, как-никак я без ремонта тысячи лет. Слышала слово «робот»? Меня создали Атланы.

— Почему же они сгинули, а ты нет? — недоверчиво спросила она, невзначай касаясь эфеса меча. — И зачем эта странная машина?

— Мои хозяева в анабиозе и близок миг, когда… — колдун запнулся и его рот перекосился волчьей усмешкой. — Впрочем, об этом потом. У нас много совместных дел. А машина генерирует особое излучение, создающее мутантов. Нечисть по-вашему. Застав на этой планете единые по виду племена, Атланы разделили их физическими различиями и перессорили. Дикари взаимоистреблялись, чем облегчили работу высшим существам. Жаль, не удалось очистить весь Эркор, но Темные демоны вернутся — и этот мир станет океаном, где только редкие острова будут населены покорными рабами. Станешь нашим наместником?

— Половина твоего бреда бессмысленна, — сказала охотница, сжимая рукоять меча и радостно ощущая оживающую энергию в теле. — Что означает: планета, робот, генетическая память и прочий вздор? Тарабарщина. И ты слаб, коли не можешь без глупой машины извести нас. Да и она не много сумела.

Владыка тьмы торжествующе взмахнул рукой и ощерился на неосторожно высунувшегося из-за трона карлика.

Замри, пигмей! Мощность излучения за века уменьшилась, я хотел усилить, однако не мог преодолеть металлический предохранительный кокон, вокруг которого выстроена эта башня. Теперь осталось отключить силовое поле — и через пару поколений людей не останется.

— Это вас не будет. Ты убил моего друга — так умри сам! — меч Агнии метнулся к морщинистому горлу колдуна и переломился со звуком, словно ударился о стальной столб. Простое оружие бессильно? А необычное? Кинжал тьмы со скрежетом погрузился в грудь «робота». Тот взвыл и вдруг из его рта и ушей полыхнуло оранжевое пламя, мгновенно охватило корчащееся тело и оно с лязгом упало на пол. Шипящий огонь взметнулся ослепительным фейерверком. Стражники у двери бросили оружие и с криками убежали.

Вышедший из столбняка Мервин нетерпеливо потянул девушку за рукав. Они опасливо обогнули бесформенно-обугленные остатки колдуна, воняющие отвратительно и определенно не паленым мясом.

— Подожди, — она обернулась к «сердцу зла», — его надо уничтожить.

Гном сердито фыркнул, подобрал брошенную секиру и швырнул во вращающийся цилиндр, но не достигнув его, она отпружинила от пустоты и чуть не угодила в охотницу. Та перехватила ее и бросила вновь — с тем же результатом — оружие отскочило в жалобно зазвеневший трон. А когда попыталась приблизиться сама, наткнулась на невидимый барьер.

— «Силовое поле», — вспомнила она, — наверное, мощное колдовство. Как же его убрать?

— Нас бы не убрали, если задержимся, — буркнул коротышка, пританцовывая от нетерпения. — Вниз опасно, давай на крышу, а оттуда спустимся по веревке.

Она молча кивнула, задумчиво взвешивая на ладони кинжал тьмы. Он, как и незримая преграда, принадлежал демонам, а свое-то они должны пропустить.

Она размахнулась — свистящая сталь рассекла воздух и ударила в искрящийся ромбовидный парус, который тут же рассыпался звонким сверкающим крошевом. Что-то загудело и цилиндр остановился. В зале будто посветлело.

Потом они выскочили в коридор и, пользуясь общей суматохой, выбрались на крышу, обнаружив там лишь несколько часовых, которые, подчиняясь мысленному приказу юной волшебницы, отправились на подмогу своим. Арбалетной стрелы с нитью на стене не оказалось и Агния решила позаимствовать веревку в кирпичном овальном строении. Карлик открыл бронзовую дверь, пригляделся и радостно вскрикнул:

— Мы спасены! Помоги вытащить.

— Кого?

— Летучий шар.

Она с удивлением шагнула внутрь и увидела только прежний непонятный хлам.

— Тащи-ка мой Ветролет наружу.

Куча тряпья оказалась огромным мешком из тонкой материи — к его горловине Мерлин сноровисто присоединил «огнемет» — в трубе зашипело и бесформенная груда материи стала горбиться, круглеть. Потом изобретатель зацепил корзинку якорями и понес к ней увесистые мешки. Один из них прорвался, из него посыпался песок.

— Чего корни пустила? Помогай.

Она подхватила ближайший мешок и перевалила в корзину. Раздался грохот — снизу в люки ломились опомнившиеся стражники. Агния ощущала множество злобных разумов и не могла их все контролировать.

— Скорее, девчонка!

Шар уже туго округлился и рвался ввысь. Якорные веревки струнно натянулись, готовые лопнуть. Карлик выключил «огнемет» и помог Агнии взобраться в просевшую корзину. Когда крышки люков с лязгом отскочили и показались разъяренные воины, он отцепил якоря и Ветрогон прыгнул в небо, а желудок девушки, казалось, еще выше. Засвистел ветер, крепость будто провалилась, стремительно превращаясь в игрушечную. Потом подъем прекратился, их понесло в сторону, открывая видный как на ладони остров, точки людей на нем, черточки лодок за квадратиком плота.

— Можно снизиться? — спросила она.

Гном недовольно кивнул, подергал за бечевки прикрепленные к горловине шара. Из нее зашипел теплый воздух и шар начал опускаться. Озеро увеличивалось и скоро стали ясно различимыми фигурки на плоту и лодках преследователей.

— Буян его откопал! — крикнула она сквозь гул ветра. — Удирают.

И все поместились. Сейчас их поймают.

— Чем бы помочь? Жаль, нет арбалета, — она сердито пнула мешок и скривилась от боли. — Зачем это здесь? И так теснотища.

— Балласт. Сбрасывают для быстрого подъема.

— Тогда пролети-ка над ромбитами. Подергай за свои вожжи.

После соответствующих манипуляций Ветрогон понесло над флотилией. Стражники роняли весла, испуганно закрывали головы, некоторые прыгали в воду. Агния, кряхтя от натуги, подняла мешок и перевалила через бортик. Тот понесся вниз — в центр самой большой лодки. Эффект напоминал взрыв громобоя — взметнулись щепки, весла, оружие и люди. Второй балласт угодил рядом с другой плоскодонкой — она качнулась, часть стражников свалилась за борт, остальные попрыгали сами.

— Не нравится, — прокомментировала охотница. — Остались еще две. Ну-ка беремся вместе.

От меткого броска третья лодка опрокинулась. Последняя спешно повернула, но тоже перевернулась от прямого попадания. Дырявый мешок развеяли на головы добирающихся вплавь к берегу. Бесхозную лодку подобрали с плота, фигурки на нем ликующе подпрыгивали и что-то неслышно кричали.

Ветрогон рванулся вверх — озеро стремительно уменьшалось, похолодало, вокруг заколебались серые клочья тумана.

Облака, — Мервин зябко закутался и потрепанный плащ. — Если не замерзнем, то задохнемся.

— Тогда снижайся. Мне вообще-то в Пепельный город.

— Это не телега. Можно спустить пар, но вдруг порвется клапан? Представляешь последствия? Ладно, скоро обледенеем и опустимся ниже. Только насколько? Однажды я так угодил в плен. А до Пепельного города нужен попутный ветер.

Агния села на дно корзины и пригорюнилась. Она странствовала по земле, под землей, теперь в небе? Куда еще? Выше? Она задрала голову в странно темнеющее небо, смазанное облаками. Казалось, оттуда угрожающе хмурятся боги, в чье царство они проникли без спроса. Вдруг они поразят молнией или нашлют проклятие? Она закашлялась. Боевой задор прошел, было сыро и зябко, а в легкие точно напихали мокрого пуха и воздух сквозь него еле просачивался. Грудь учащенно вздымалась, дышалось с трудом. Это, наверно, и есть гнев богов?

Она принялась вспоминать бабушкины погодные заклинания, вызывающие дождь для посевов или, наоборот, отводящие грозу… И уснула, свернувшись калачиком. Снился ей следящий с неба глаз и почему-то Эрл на драконе. Корзину убаюкивающе раскачивало, ветер в снастях напевал колыбельную.

Проснулась она от надсадного кашля. Облаков не было, ярко светило солнце, но промозглая сырость осталась. Коротышка стоял у борта и плевал на проплывающую однообразную пустыню.

— Ты что-то бормотала, а потом подул ветер в нужную сторону. Колдовство?

— Это я во сне. Значит, все-таки вспомнила. Мы снизились.

— Даже слишком. Пришлось нагревать воздух в баллоне компрессором, — он кивнул на «огнемет». — Кстати, у нас нет еды, воды и якоря, чтобы зацепиться за дерево.

— Как же я попаду в город?

— Вон в углу сложенный в сумку спасательный парус. Спрыгнешь, дернешь за кольцо — и до земли в любом случае доберешься. Жаль, он только один, притом не опробованный. Вот и проверишь. Ха-ха.

— Не остроумно, — обиделась Агния и прищурилась на несколько появившихся вдали точек. С востока летели подозрительно крупные птицы и на одной сидела человеческая фигурка. Странный всадник свернул в сторону и скоро пропал, а остальные «птицы» приблизились, оказавшись отвратительными драконами, уже виденными ею в битве на Гнилой пустоши. Длинные зубастые морды на чешуйчатых телах ящеров, змеиные глаза и хвосты, широкие кожистые крылья.

Карлик лихорадочно возился с «огнеметом»-компрессором. Его ствол повернулся к приближающимся монстрам, а те с хриплыми воплями принялись кружить вокруг Ветрогона.

— Кыш! — охотница яростно замахала кинжалом демонов. Другого оружия у нее не было.

— Нападают, — предупредил Мервин, и действительно чудовища одновременно атаковали. Она увидела перед собой распахнутую пасть, когтистую лапу, обоняла смрад — и вонзила лезвие в дряблую морщинистую шею. Брызнула зеленоватая кровь и монстр, беспорядочно махая крыльями, закувыркался вниз. Рядом горячо зашипело из компрессора — и второй ящер, визжа от боли, полетел прочь.

— Готово, а где третий? — карлик завертел головой. Последнего не было и скрыться незаметно он не мог — чистое небо просматривалось насквозь. Вдруг сверху донесся пронзительный клекот и шар закачался.

— На верхушке, — объявил Мервин. — Продырявит материю — костей не соберем.

— Как бы его согнать?

— Дай свой ножик, — он приладил на спину спасательный парус, зажал зубами кинжал тьмы и полез по стропам. Затем раздалась его ругань и мимо ахнувшей Агнии мелькнули вниз сцепившиеся карлик и чудовище. Она перегнулась через край корзины, но прямо под ней клубился туман — поднявшийся Ветрогон вновь пролетел над облаком. И никого. Одна во всем мире.

Пустыня казалась бесконечной: барханы, дюны с редкими колючками, нагромождения изъеденных временем камней, вероятно, остатки забытых поселений.

Шар снижался, хотя послушные заклинаниям попутные ветры несли его в нужном направлении. Охотница сбросила компрессор, скамейку, однако падение продолжалось. Потом сильный удар о песок. Ее вышвырнуло вон и облегченный шар скачками умчался за горизонт.

Очнулась она от палящих солнечных лучей, стрелами вонзающихся в тело, которое ныло, словно больной зуб. Пошатываясь, она встала и тут же рухнула на колени. Голова раскалывалась, сил осталось только, чтобы лечь и умереть.

Издалека донеслось скрипучее чириканье. Почти физически ощущая опасность, она снова поднялась и поискала взглядом оружие. Ничего. Тогда сняла ремень с тяжелой пряжкой и обмотала им кулак.

Звуки усилились. Из-за бархана показались десяток гигантских богомолов, уже виденных ею в Цитадели и дрессированных к сторожевой службе, а здесь — диких и неконтролируемых. Они приближались, отвратительно ковыляя и раскачиваясь. С зазубренных жвал капала зеленая слюна. Бежать не имело смысла. Агния повертела над головой самодельной пращой и вдруг улыбнулась. Их микроскопические мозги не поддавались внушению, но волшебная мощь, завещанная бабушкой, бурлила в ней и звала помериться силой.

Она певуче пропела заговор бури — и тут же спящий песок неистово взметнулся, словно пустыня выворачивалась наизнанку, знойный ветер сбил с ног и покатил прочь. В ушах ревело, стонало, слезящиеся глаза слепило и жгло. Давясь песком, она выплюнула запрещающее заклинание и поразилась внезапной тишине — ни малейшего ветерка и только переиначенные барханы напоминали о недавней свистопляске. Нападавшие твари бесследно сгинули.

Она усмехнулась спекшимися губами и пошла навстречу светилу к уже недалекому Пепельному городу. Шаг за шагом, наперекор меркнущему сознанию, потом все-таки упала и через тьму небытия ощутила, что сверху низвергается живительный водопад. Тогда разлепила непослушные веки и снова зажмурилась от холодной тугой струи, закашлялась и заслонилась ладонью. Плотный крепыш с клочковатой смоляной бородкой опустил кувшин и осклабился, обнажив крашенные оранжевым зубы. На нем был стеганый войлочный халат и высокий колпак с пером. Она помотала головой, стряхивая с ресниц влагу и теперь увидела стоящих поодаль воинов в таких же странных одеждах и полуголых безоружных людей, видимо, рабов, суетящихся возле украшенных пестрыми лентами трехгорбых верблюдов.

— Вставай, избранница. К полудню будем в Кадате. Ха!

— Спасибо, но кто вы? — она поскребла из волос песок и недовольно поморщилась — кожу немилосердно жгло, царапины саднили. — У меня нет ни золота, ни богатой родни для выкупа. Я ничья пылинка под ступнями богов.

— Ха, Тайных богов! — многозначительно кивнул мужчина, помогая ей подняться. — Они послали нас. Правда, мы немного заблудились, но заметили скачущий вроде тушкана шар и поехали сюда. Генерал Шш приветствует тебя, Агния.

— Взаимно, — буркнула она. — Откуда меня знаете боюсь уточнять. Колдовство, демоны и тому подобное?

— Вот именно. Едем?

— Обязательно. Полетов достаточно.

— Капрал Хх, помоги даме.

Один из воинов с грубым тяжелым лицом и черной повязкой через глаз подвел верблюда и помог взобраться в причудливое деревянное седло.

Прозвучала гортанная команда и караван двинулся в путь. Звенели бубенцы на мохнатых звериных шеях, покрикивали погонщики — и она чувствовала себя почти счастливой, тем более, что врученная ей баклага с водой казалась бездонной.

В пустыне стали попадаться цветущие кусты, глиняные проплешины, переходящие в пыльную землю с чахлыми деревцами, потом из ниоткуда возникла мощеная булыжником дорога.

Ездовые животные ускорили поступь. Скоро на обочинах стали встречаться каменные строения, люди и мирно пасущийся скот. В пыли копались куры и полуголые дети.

— Пригород, — объявил едущий рядом с Агнией генерал, протягивая кусок полупрозрачной темной ткани. — Накинь на лицо.

— Здесь все это носят?

— Почти.

— Странные обычаи. Она хмыкнула и прикрепила вуаль специальными застежками к волосам под шлемом.

Впереди показались высокие стены, увитые плющом и диким виноградом. Стражники с алебардами скучали у распахнутых ворот, куда непрерывным потоком спешили пешие и конные, повозки и скот на продажу. Караван также проследовал внутрь города, который оказался обширным и выглядел огромным открытым рынком, где покупали и продавали что угодно и кого угодно. Улицы полнились товарами, людьми и шумом. Хозяева лавчонок, стоя снаружи, зычно зазывали покупателей, другие чинно сидели под полосатыми тентами, натянутыми на столбы возле пестро раскрашенных домов. Носильщики с тяжелыми тюками ловко лавировали между штабелей ящиков и бочек, чудом не задевая прохожих. Охотница задыхалась от бесконечного гвалта, способного заглушить наступающую армию, толкотни, запахов пота и экзотических фруктов, а от немыслимой массы расхваливаемых товаров уже рябило в глазах. Но все же она не заметила ни одной женщины с вуалью. И еще ее удивили длинные дымящиеся трубы над крышами в дальнем конце Кадата. Она решила порасспросить потом о них.

Караван тем временем несколько раз сворачивал в переулки и, наконец, остановился у двухэтажного дома с эмблемой постоялого двора. Из конюшни рядом раздавались ржание и скрипучий верблюжий рев.

— Здесь приличные комнаты, — сказал генерал. — Не отлучайся и не снимай вуаль.

— Почему?

— Мы истребляем мутантов. Ты к ним не относишься, раз под высоким покровительством, но каждому не объяснишь. Даже соправители гневались, пока жрецы не доказали, что ты обыкновенная уродка.

Агния покраснела и даже вдруг порадовалась вуали, ибо Шш этого не заметил. А тот спрыгнул с верблюда и помог ей спуститься.

— Не беспокойся. Скорее всего, приглашение на бал будет.

— Обойдусь. Что за бал?

— Впервые боги покажутся народу. Они уже во дворце, но пока их лица скрыты. Хх, возьми наряд и проводи госпожу. Охраняй до моего прихода.

Капрал с готовностью спрыгнул наземь и толкнул дверь. За порогом их встретил хозяин — суетливый рябой толстячок, который с беспрестанными поклонами проводил их на второй этаж в номер — небольшой, но опрятный и уютный: кровать, платяной шкаф, стол, стулья. Охрана осталась в коридоре, а охотница, не раздеваясь, рухнула на одеяло, подложила руки под затылок и бездумно уставилась в серый потолок. Тело болело от падения с высоты и непривычной езды на трехгорбом звере, кожу немилосердно пекло от перегрева — и все-таки на душе было легко, как в самом начале пути.

— Сегодня узнаю о родителях, о моем загадочном талисмане и стальной пещере. Скорей бы, — улыбнулась она, засыпая.

Разбудил ее осторожный стук в дверь. Она мягко спрыгнула на пол и пожалела об отсутствии оружия.

— Войдите!

В комнату заглянул знакомый капрал:

— Во дворце ждут, госпожа. Экипаж подан.

— Надо переодеться, причесаться…

— Успеете перед аудиенцией.

Она пожала плечами и вышла вслед за одноглазым. Других стражников в коридоре не оказалось — вероятно, уже отпустили за ненадобностью и, вообще, было тихо и темно, словно перед грозой.

Они спустились по скрипучей лестнице, в прихожей тоже никто не встретился, а на улице стояла черная карета, запряженная четверкой гигантских лошадей. Кучер приветливо приподнял широкополую шляпу, спрыгнул с козел и подобострастно распахнул дверцу. Агния с удивлением узнала в нем хозяина гостиницы, забралась внутрь по короткой лесенке и уселась на жесткую скамью. Щелкнул кнут и карета тронулась. За окном ничего не проглядывалось, кроме темных домов и деревьев. Из дальних огромных труб иногда вырывались искры, в той стороне что-то гремело и шипело, будто дракона мучила бессонница.

Экипаж несколько раз сворачивал, убыстрял и замедлял ход и, наконец, совсем остановился.

— Прошу, госпожа, — донеслось снаружи.

Дверца вновь предупредительно распахнулась, девушки приготовилась спрыгнуть наземь и вдруг рука из мглы сорвала с нее вуаль и сунула под нос мокрую скомканную тряпку с омерзительным дурманящим запахом.

— В мешок, чтоб ее разорвало, — донесся знакомый голос — и она окунулась в беспамятство.

Очнулась она в комнате без окон, крепко связанной, в кресле. Обруч на лбу не ощущался. Перед ней ухмылялись Хх и коротышка-кучер, а за ними стоял некто третий, закутанный в плащ с опущенной накидкой. Он хрипло рассмеялся:

— Вот и встретились напоследок. Где кинжал?

— С незнакомыми мужчинами не разговариваю, — она туго повертела ошалевшей шеей. — Впрочем, твой противный голос, Эрл, не узнает глухой. Добирался на драконе?

— Заметила? Жаль, остальные не растерзали шар. Но твоя смерть будет хуже. Интересуешься?

— Наплевать.

— Напрасно, — купец откинул накидку. Его покрасневшие глаза злобно сверкали, щеки дергались. Брызгая слюной и жестикулируя, он заходил по комнате.

— Тайные боги — просто смертные из чужого мира. Пускай же самозванцы сгинут во славу беспредельной тьмы. Думаешь, победила? Во-первых, уничтоженный в Башне владык излучатель не единственный, есть резервные, пока отключенные, так что кинжал демонов нам снова пригодится. Во-вторых, мы догадывались, что пресловутые боги явятся на встречу с тобой. И последнее: гномы плохо берегут секреты. Сегодня под бальным залом взорвутся наши заряды с громобоем. Смерть фальшивых богов и Соправителей во главе с Регентом ввергнет страну в хаос. В руинах дворца найдут труп с запальным шнуром в кулаке. Угадай, чей?

— Приезжей мутантки, — хмыкнула она. — Маленькая месть, да? Где мой обруч?

Эрл скривился и плюнул ей под ноги:

— Далеко, потому на помощь небесных дружков не рассчитывай. Слуги освежат твою память насчет кинжала. Они умеют. Кстати, твое чародейство против них бессильно — заговоренные, — он повернулся и вышел из комнаты, плотно закрыв дверь.

— Выбирай, — предложил капрал, показывая на угол, загроможденный пыточным арсеналом. — Дыба, иглы под ногти или тиски для начала? А может, шкуру содрать — тоже весело.

— Она умная — сама вспомнит, — ухмыльнулся второй.

Агния молчала, пытаясь опутать врагов незримыми психическими сетями, подавить волю — безрезультатно. Складывалось впечатление, что у них вообще отсутствуют мозги.

— Поджарим, — наконец решил хозяин гостиницы. — Принесу — ка угольков.

— Без надобности, — буркнула она. — Кинжал зарыт. — Где — нарисую.

— Теперь не больно умрешь, — похвалил Хх, распутал ей веревки на руках, а его напарник отлучился в коридор и принес чистый пергамент со свинцовым карандашом. Агния мгновение размышляла — не ткнуть ли им в глаз ближайшего палача, но не стала размениваться на мелочи и просто исчезла. Вообще-то она по-прежнему развязывала в кресле узлы на лодыжках, однако для изумленных ромбитов действительно растворилась в воздухе. Фокус хорошо удавался с Буяном, получился и сейчас.

— Ведьмино отродье, — выругался рябой. — Гляди-ка, веревки шевелятся? — и он выхватил саблю, но девушка уже соскочила на пол и удар пришелся в пустое кресло. Бесшумным призраком она скользнула к выходу, но его уже загораживал капрал с обнаженным палашом, который вращал перед собой наподобие серебряного диска. Сквозь него не проскочила бы и муха.

— Она где-то здесь. Проклятье, скоро приедут за ее трупом, а он еще не готов! — завизжал «кучер» и, приседая отвратительной гигантской жабой, запрыгал по комнате, тыча вокруг саблей. Несколько раз лезвие опасно просвистело возле охотницы. Она прокралась противнику за спину, отвесила звонкую затрещину и ловко отскочила. Тот взревел раненым единорогом и стал рубить пустоту. У девушки возникла мысль подманить его такими тычками под вертящийся палаш, но это было маловероятно. Она сняла со стены клещи и швырнула в капрала, тот увернулся, выхватил из-за пояса нож и метнул в ее сторону. Она успела пригнуться, но следующий бросок мог оказаться удачным. Она выбрала лучший способ — сделала невидимыми обоих драчунов. Владелец гостиницы вытаращил глаза и, точно слепой, растопырил руки:

— Эй, приятель, теперь и ты пропал.

— Кто это!? — рявкнул Хх. — Что за бредятина? Ты где?

— Здесь.

— Покажись.

— А сам? Это ты?

— Спятил? А кто же еще? — прорычал капрал, дико озираясь.

— Ведьма с чужим голосом. Сожрать и меня тебе не удастся.

— Сам колдунья!

Рябой снова запрыгал по комнате, размахивая саблей. Хх чутко прислушивался, поводя палашом в сторону звуков. Его лицо стало злым и безумным, зубы ощерились. Лезвие напарника зацепило его плечо, брызнула кровь. Затем клинки столкнулись и двое мужчин принялись рубиться вслепую, изрыгая ругательства.

Агния немного помедлила и бесшумно проскользнула в коридор. Двери из него вели в пустые комнаты с окнами в решетках. Среди разнообразного барахла не обнаружилось ничего способного их перепилить. Единственную запертую дверь, возможно наружу, открыть не удалось из-за слишком хитроумных замков.

Лязг оружия и вопли из пыточной стихли. Агния прокралась туда и увидела, что хозяин гостиницы валяется без головы, а капрал с палашом и саблей, шатаясь, озирается по сторонам. Из его многочисленных ран струилась кровь.

Брезгливо морщась, охотница подняла отрубленную голову за волосы, истошно взвыла и швырнула ею в остолбеневшего капрала. Тот захрипел, схватился за грудь и рухнул на пол. Вытаращенные глаза мертво уставились в потолок, из уголков рта потекла пена.

У Агнии был тройной выбор: дождаться тех, кто явится за ее трупом и напасть, оставаясь незримой, проследить их до Эрла — и, наконец, все-таки стать покойницей. Последнее устраивало больше: ни драться, ни красться, полеживай с полной доставкой.

Она отволокла мертвецов в найденный ранее подвал, кое-где притерла полы найденной тряпкой и улеглась в пыточной камере. Время тянулось лениво, было страшно и тоскливо — бал уже, вероятно, начался, и Тайные боги разгневаны ее отсутствием. Простят ли? А вдруг уже вернулись на небо? Ну и пусть, а то еще погибнут здесь.

Потом в темноте скрипнула дверь, девушка зажмурилась и затаила дыхание. Раздались шаги, голоса двоих: один постоянно хрипел и покашливал, другой шумно чесался.

— Где Хх? — просипел простуженный. — Дохлятина вот, вся в крови, а их демоны носят.

— Опять пьянствуют. Поискать?

— Нам нужна только эта падаль, — она ощутила болезненный пинок в бок. — И так опаздываем. Берись-ка.

Ее снова сунули в мешок, грубо протащили и бросили в телегу… Щелкнул кнут, заржала лошадь, заскрипели колеса. После непродолжительной тряски ее выгрузили и понесли вроде бы вниз по ступеням. Послышались противный скрежет, будто повернулась плита, и не менее отвратительный голос Эрла:

— Где остальные?

— Нажрались. Разве их найдешь?

— Пришибу безмозглых тушканов. Оставьте ее и помогите уложить громобой. Скоро бал.

Ее в очередной раз уронили, шаги и голоса удалились. Стиснув зубы, она извернулась, просунула руки в горловину мешка и стала дергать, распутывать стягивающую веревку, но затянуто было слишком туго. Она чуть не заплакала, потом услышала приближающееся покашливание и затаилась. Узел развязали, ее бесцеремонно вытащили из мешковины за ноги и бросили на пол. Она приоткрыла глаза и различила в полумгле бледную унылую физиономию с длинным обвислым носом и скошенным подбородком, — тогда кровожадно оскалилась и, жутко завывая, вцепилась в глотку склонившегося. Тот хрюкнул, слабо попытался ее оттолкнуть и, сомлев, грузно свалился. На его помертвевшем лице, словно черви, беззвучно шевелились посиневшие губы.

Рукояткой отобранной сабли она легонько стукнула его по затылку — и носатый, как ей показалось, охотно, потерял сознание. Осталось лишь связать, заткнуть рот и упаковать в тару, что она и сделала. Затем внимательно огляделась. Ее затащили в маленькую комнату подземелья, освещенную единственным факелом на каменной стене, покрытой потеками слизи. Под ним темнела приоткрытая дверь — неизвестно куда, но определенно в плохое место. Хорошие остались там, где солнце, простор и нормальные люди. Решившись, она прокралась под низким сводом и очутилась в полной темноте. Потом зрение постепенно восстановилось: впереди мерцали слабые отсветы огня, слышались ругань, натужное кряхтенье и шум волочащихся тюков. Она двинулась туда, предусмотрительно касаясь осклизлой стены. Кое-где рука проваливалась в пустоту боковых проходов. Наконец, голос «купца» раздался совсем рядом:

— Помоги ее дотащить, Носач слишком долго возится. Я пока размотаю запальный шнур.

Она тут же спряталась в ближайший проход, напустив на себя невидимость, что получалось теперь легко — точно прикрыться плащом. Мимо, почесываясь, прошел бородатый детина с факелом, потом послышался приглушенный смех:

— Что дергаешься, ведьма? Оживела? Получай, на еще…, — судя по звукам лежащего пинали. Тот поскуливал и взвизгивал.

— Теперь вытащу, не добивать же в мешке — потом отстирывай… Проклятье! Оборотень. Эй, сюда!

По коридору пробежал Эрл с обнаженным мечом. Агния немного обождала и побежала туда, где укладывали громобой. Это оказалась такая же низкая сырая каморка, почти доверху заваленная грудой пузатых мешков, из-под которой змеился толстый шнур. Рядом, на металлическом треножнике чадил светильник.

— Рехнулись, — возмутилась она, — ведь достаточно искры.

Было ясно, что здесь наружу не выбраться. Если лаз в комнате, где сейчас буянила троица, то наверняка тайный, раз не заметен. Какое-нибудь секретное устройство для поднятия плиты. Возможно, в лабиринте есть другой выход, но плутать не хотелось. Она вздохнула и пошла навстречу воплям и брани, у двери замерла и осторожно заглянула в комнату. Эрл с бородачом трясли за грудки хрипатого, чья голова моталась, как у тряпичной куклы.

— Где труп, идиот?

— Сбе-ежал.

— Труп? Напился, скотина?

— Не-ет, оно хвать, я бух — и в мешок.

— Кого в мешок, недоумок? Тебе что, зубы жмут? Глаз высосу, чтоб тебя разорвало. Будет «бух»!

Агния сосредоточилась и постаралась подавить их волю своею, но сразу наткнулась на незримую защиту. Кто-то из них обладал колдовством не менее могучим.

— Ведьма поблизости, — вдруг спокойно сказал купец. — Чувствую. Ты попалась. Один выход замаскирован, другой открывается снаружи. А чары бессильны против моего меча.

Она молча пожала плечами, захлопнула дверь и задвинула обнаруженный ранее засов, с лязгом вошедший в паз.

— Открой! — дверь загудела от ударов.

— А «пожалуйста»? Ну и голосок у тебя — вот и сиди с ним.

Она вернулась за светильником и стала методично обшаривать боковые туннели, особо не углубляясь, чтобы не заблудиться. Хватит с нее лабиринтов Подгории. Когда пламя почти погасло, она обнаружила только широкую щель в одной из стен. Простукивание показывало пустоту. Ход наружу? Она притащила к трещине тюк громобоя, распорола и частью серого порошка насыпала дорожку за угол. Спряталась — и подпалила ее. Зашипело, завоняло, огонь побежал по земле, затем оглушительно громыхнуло, мимо просвистели камни, сверху посыпался мусор. Светильник погас, но впереди в едком чаде, вроде бы посветлело.

Чихая, она наощупь двинулась туда и обнаружила большую дыру над осыпью обломков. Обдираясь об острые края, пробралась сквозь нее и оказалась в новой комнате, более приличной на вид и слабо освещенной гнилушками на чистых кирпичных стенах. Оглядеться она не успела, поскользнувшись и рухнув на груду золотых монет. На нее посыпались ожерелья, перстни, браслеты… Ее угораздило попасть в сокровищницу, к сожалению, не бесхозную, ибо дверь в глубине комнаты распахнулась и пропустила группу вооруженных стражников с факелами, в цветастых халатах и высоких смешных колпаках с бубенчиками. На девушку нацелились копья и арбалеты. Из-за солдатских спин протиснулся офицер в серебристом панцире и богатой чалме с перьями. Он что-то прочирикал по-местному и указала на «преступницу» пальцем. Та непонимающе пожала плечами и ее отросшие волосы, не скрытые шлемом, плавно заколыхались.

— Воровка, тебя немедленно обезглавят! — рявкнул командир по-артански. Действительно, с нее свисали связки бус, монеты насыпались за шиворот и в рукава, левый кулак непроизвольно сжимал золотую брошь. Она аккуратно положила ее в общую кучу.

— Это ошибка, я тут случайно!

— Разумеется. И не знала о запрете для нечисти посещать страну? Свяжите мутантку.

— Опять? Я просто некрасивая! — воскликнула она, пробуя встать, опираясь на саблю, однако ноги разъезжались в драгоценностях. — На меня напали бандиты, я их заперла.

— Значит, целая шайка? Проверьте.

Агнию обезоружили, стащили с груды сокровищ и поставили на твердый пол, остальные стражники устремились в брешь.

— Не подожгите тюки, — предупредила она, — там желчь дракона. Наизнанку вывернет.

Скоро солдаты вернулись, ведя связанных по рукам ромбитов, которые изумленно уставились на сокровищницу.

— Банда в сборе. Кто главарь?

— Мутантка. Принуждала ограбить казну и спалить дворец. Чародейством, — охотно доложил Эрл.

Онемевшую от возмущения «атаманшу» потащили к выходу.

— Стойте! — она, наконец, прокашлялась. — Позовите начальство.

— Обойдешься палачом.

— Последнее желание.

— Заткните ей рот.

— Но другая часть моей шайки готовит убийство генерала Шш. Подробности — только ему.

— Или палачу в пыточной, — ухмыльнулся офицер.

— На это понадобится время. Сама же сознаюсь сразу.

— Откуда знаешь имя генерала?

— Близкие родственники.

— Лжет, — убежденно заявил купец, — отрежьте ей голову.

— А тебе язык, — нахмурился командир. — Коли наврала, будешь умирать долго. Всех убрать, дыру заделать.

Ее повели за дверь в коридор, полный стражников. На нее поглядывали с удивлением и злобой.

— Мутантка, нечисть заразная, — услышала она и, вопреки грустному положению, скорчила рожу. Кто-то шарахнулся.

Ее затолкнули в полутемную каморку. Зарешеченное узкое окно, лавка с кучей ветоши, грязь на полу и стенах. Хорошо, что «одиночка», иначе очередная встреча с Эрлом закончилась бы смертью. И, возможно, не для него. Проклятый Пепельный город — или, как называют его местные, Кадат! Стоило пересекать полмира? Погибнуть можно было и дома.

Потом дверь растворилась и стремительно вошел Шш, щегольски разодетый в расшитый позументами камзол, парчовую чалму, сафьяновые сапоги с причудливо загнутыми носками. Он огляделся и брезгливо поморщился, явно не узнав заключенную:

— Побыстрее, меня ждут на балу.

— А меня у палача. Значит, вы получили приглашение во дворец?

— А мы где по-твоему? Если это все, прощай.

— Приглашение для девушки из пустыни, оставленной в гостинице.

Генерал удивленно моргнул:

— Она сгорела при пожаре. На-ка, почистись… Великие боги! — ахнул он после того, как охотница вытерлась поданным платком, сразу почерневшим от копоти. — Как же так? Ведь нашли обугленное тело с твоим обручем на голове.

— Неужели? Надеюсь, казнь откладывается? Шш поклонился и осторожно взял ее под локоть:

— Прошу, сударыня, в место, где вас приведут в надлежащий вид… А двое других?

— Ромбиты. Пытались уничтожить дворец.

— Ха! Непременно поведаю Регенту, спасительница. Мне пора, вас проводят. Ждем.

Он вышел и что-то проговорил по-местному. Вновь появился офицер, теперь поглядывающий уважительно, поклонился и в изысканных выражениях предложил следовать за ним. По запутанным переходам ее привели в кабинет, где толпа галдящих служанок ее причесала, умыла, переодела в пышное раскрашенное платье с бантиками и рюшками, в котором невозможно было бы скакать или продираться в чаще. Она не узнала себя в настенном зеркале: изумрудные серьги и диадема в причудливо взбитых волосах, перстни на пальцах, коралловое ожерелье — настоящая придворная дама. Только уродливая. Она машинально хлопнула себя по бедру, поправляя отсутствующий меч и хмыкнула — привычки остались прежними. Потом ее проводили в громадный, как пещера, зал, яркоосвещенный гирляндой хрустальных шаров с застывшим огнем внутри, блестящими паркетами и мраморными столиками возле покрытых гобеленами стен. Со сводчатого потолка свисали портреты важных стариков в тюрбанах и мантиях, вероятно, правителей. И везде сидело, стояло, двигалось множество народа: женщины в немыслимых нарядах, мужчины в пестрых костюмах, юные пажи, слуги с подносами яств.

Ее вначале не замечали, потом зафыркали, засмеялись. Десятки лиц повернулись к ней с удивлением, насмешкой, раздражением.

— Мутантка, гоните прочь, — зашептались вокруг.

— Представляю спасительницу престола и нашу почетную гостью, — громко объявил Шш, возникая рядом со смущенной и рассерженной Агнией. Его теперь украшали мантия и тюрбан, как на портретах правителей, в руке серебряный посох и даже лицо стало величественнее. Шум тут же утих и присутствующие склонились в почтительных полупоклонах и реверансах:

— Разумеется, Регент… Как прикажете, Ваше Величество.

Охотница вздрогнула:

— Вы владыка этой страны?

— Увы, девочка. Извиняюсь за маскарад — хотелось приглядеться до аудиенции — первой для иноземцев.

— А для уродок?

— Сегодня это лицо станет эталоном прекрасного, — он потрепал ее по щеке, — клянусь Тайными богами, которые скоро явятся.

— А почему город называется Пепельным? Ведь он достаточно чистый.

— Ты заметила длинные фабричные трубы медеплавильного завода? До изобретения очистных фильтров оттуда валили дым и пепел.

— А что за удивительный огонь в хрустальных шарах?

— В люстре? Электричество — очередное чародейство богов. У нас масса подобного колдовства. Теперь отдыхай, я отлучусь, — он снова покровительственно потрепал ее по плечу и вышел за большую раззолоченную дверь, предупредительно распахнутую лакеями в бордовых ливреях.

Зазвучала веселая мелодия — это музыканты в углу заиграли на лютнях, виолах и непонятных инструментах. Дамы и кавалеры закружились попарно в замысловатых фигурах. Колыхались пышные платья, сверкали искры на драгоценностях, шаркали подошвы.

Агния попятилась к стене и поглядывала на танцующих с легкой завистью — столько красавиц, будто в сказке. Но чужой — с ее гадкой физиономией.

Она взяла с подноса вафельный стаканчик со сладким снегом, бокал кисловатого шипучего напитка, от которого сразу приятно закружилось в голове, и стала просто наслаждаться вечером, своим великолепным нарядом и, главное, безопасностью. Не надо таиться, сражаться, спешить — еще понравится… Она вытерла липкие пальцы о подол и усмехнулась на косые взгляды фрейлин. Нет, охотницей, пожалуй, лучше.

Музыка неожиданно стихла и снова растворились парадные золоченые двери. Появились офицеры с мечами наголо и выстроились в две шеренги, а внутри нее шли Регент и двое невысоких мужчин в странных облегающих одеяниях со стреловидными эмблемами на груди. Старший, седовласый, с грубым загорелым лицом, словно вырубленным из гранита, — и молодой, улыбчивый, озирающийся с откровенным интересом. И у каждого на лбу обруч с волшебным камнем. А их лица… Она протерла глаза: у обоих слишком большие уши, неприлично длинные носы и маленькие глаза. Как у нее!

В зале возмущенно зароптали — пусть одна уродка, но еще… Не перебор ли? У Регента странный вкус.

А тот остановился, ударил посохом о пол и громко выкрикнул:

— Перед вами наши давние друзья и хранители — Тайные боги! В зале ахнули, некоторые рухнули на колени, кто-то в обморок. Толпа отхлынула к стенам, чуть не сбив Агнию.

— Мы не боги, — улыбнулся пожилой, — во всяком случае теперь. Земля вступает в прямой контакт с Эркором, о чем уже есть договоренность с властями. И поднимайтесь — мы равные вам. А сейчас я хочу обнять свою племянницу, — он поискал глазами и направился к оцепеневшей Агнии, сразу оказавшейся в одиночестве. Сотни удивленных, завистливых, восторженных глаз обратились на ту, чье сходство с богами было несомненно.

— Здравствуй, Светлана. Вот мы и встретились, — его голос дрогнул.

— Я, я Агния, — она растерялась. Может, это сон или злая шутка?

— Ты забыла. А я Сергей Павлович или просто дядя Сережа, ведь твоя мама была моей сестрой, — он взял ее за обе руки, притянул и троекратно расцеловал.

— Была? — она ощутила комок в горле. Неужели все ее опасное долгое путешествие напрасно? А отец? И что вообще с ней случилось? Кто она и что будет потом?

Словно угадывая ее мысли, дядя Сережа вздохнул:

— Мы давно изучали Эркор. На одной из ваших лун исследовательский город. Тебя, совсем крохой, родители повезли в Центр, но корабль взорвался. Считалось: все погибли, но тебя, выходят, успели в аварийной авто капсуле спустить на планету. Как ты выжила? Чудо.

— Бабушка Льзе нашла стальную пещеру. Значит, сбылось предсказание Троца и я не уродка?

— Ты прекрасна — по земным меркам, но, думаю, теперь и по местным.

Она огляделась. Пока велся разговор, придворные обступили их тесным кругом и внимали, будто пророкам, хотя вряд ли что понимали. У некоторых дам уже были прически «под нее», другие внимательно изучали детали ее туалета. Рождалась новая мода.

— Андрей, — представился подошедший юноша-«бог». — Я старался помочь тебе советами, но ты их не всегда принимала без тренировки. Налобный обруч с камнем — транслятор, через который наблюдаем Эркор, наставляем избранных. Как мы удивились, увидев тебя в избушке командора! Вначале приняли за разновидность мутации, но когда подслушали про стальную пещеру, увидели талисман… Может, потанцуем, пока вас не пригласили? Желающих не счесть.

— Подожди, — сказал Сергей Павлович, — сегодня Светик отправляется на Землю — там дом и новые друзья.

— Да, — сказала она, ничего не понимая и только веря в счастье. — А вы?

— Остаемся. Обстоятельства требуют непосредственного вмешательства. Раньше земляне ненавязчиво подталкивали местный прогресс, учили понемногу, но близки перемены. Если не мы, то здесь обоснуются альтаирцы, перед которым ваши ромбиты — невинные дети. Их крейсера замечены поблизости. Возможно, гибель твоих родителей — их дело. Кроме того, эта планета загадочна: много земных деревьев, зверей, некоторые слова напоминают протоиндоевропейские, даже оружие точно из наших музеев.

— А дикари с Южных островов уродливы, как и я, — вспомнила она.

— Уродлива? Когда научишься читать, пускай твой первой книжкой будет «Гадкий утенок». Договорились?

— Я вернусь?

— Зачем? Прошлое — кошмар, близится пробуждение. Разве плохо?

— Нет, — медленно проговорила она и улыбнулась сквозь слезы. Впереди ее ждал новый необъятный мир чудес, но в этот миг вспомнилось все встреченное на долгом пути домой, ведь Эркор тоже стал ее родиной, где ждали спящий Ратмир, кинжал тьмы, ненайденые Башни зла и спящие где-то демоны, о которых проговорился Эрл.

Садовник

— У вас удивительнейшие глаза, — признался молодой изысканно одетый щеголь с тонкими, словно приклеенными усиками на довольно простецком лице.

Я не стала спорить — привыкла, к тому же порядочная дама обычно не беседует на улице с незнакомцем, даже симпатичным. А тот продолжал загораживать дорогу, правда, деликатно улыбаясь и вежливо приподняв головной убор.

— Да, да, изумительно голубой взгляд — будто горный водопад. Ах, как чудесно оказаться рыбкой в нем!

Я не удержалась и фыркнула — пескарик ищет не в том пруду, хотя довольно забавен и, похоже, безобиден. А манеры — так и сама не из графинь. Поэтому язвительно осведомилась:

— И ко многим вы пристаете?

— Отнюдь. Разрешите представиться, Иеремия Холт, сквайр.

Он приподнял круглую шляпу еще выше, а затем водрузил на курчавую голову. Его вытянутое конопатое лицо выражало почтительность, однако уголки губ задорно изгибались, глаза лукаво щурились.

— Очень рада, а теперь извините, спешу.

— Я вообще-то из Данвича, — доверительно сообщил юноша. — Там целых три свадьбы и меня снарядили за букетами. Поспособствуете?

— Право, не знаю… Впрочем, я работаю в оранжерее. А что конкретно интересует?

— Необыкновенное, вроде ваших глаз.

Я поморщилась и небрежно махнула перчаткой:

— Присоединяйтесь, только не рядом — из-за сплетен, городок у нас маленький.

И мы, не торопясь, двинулись по Хай-стрит.

Погода выдалась великолепной, щебетали птицы, а попутчик оказался чудесным собеседником и галантным кавалером, каких теперь редко сыщешь. Мы скоро непроизвольно стали называть друг друга по именам и за непринужденным разговором сами не заметили, как достигли оранжереи, еще закрытой, но сторож приветливо кивнул и распахнул скрипучую дверь, за которой душный пряный воздух пах гнилью, удобрениями, землей и разнообразной флорой, сразу зарябившей отовсюду, когда мы прошли внутрь и оказались в хаосе ваз, горшков, ящиков и прочей тары.

— Выбирайте, — немного насмешливо предложила я, ожидая, что спутник возьмет красочные, но обычные экземпляры, однако он, к удивлению, указывал на самые редкие, определял их по латыни и давал краткую характеристику.

— Примитив, — бормотал он, разглядывая экзотические сорта орхидей и с пренебрежением косясь на уникальную примулу. Даже гордость коллекции кантонская астра вызвала у него небрежную снисходительную усмешку:

— Опять не то, встречал и получше.

— На клумбе в своем захолустье? — хмыкнула я.

— Видите ли, я садовник, как и мой дядя. А где здесь торгуют цветами?

— Иногда на улицах, но ничем примечательным.

— Нельзя ли убедиться?

Меня уже саму заинтересовало, чего ищет забавный провинциальный франт, почему же не стать гидом, тем более это ни к чему не обязывает. И мы до самого вечера бродили вдвоем, высматривая букеты у неопрятных старух и разных подозрительных личностей, невесть откуда наводнявших Аркхем. Я, с рождения живущая в нем, открыла много нового: причитания нищих слепцов на узких немощенных и пахнущих плесенью замусоренных улочках, горланящие и сыплющие ругательствами толпы молодых оборванцев с бессмысленными наркотическими лицами — заляпанных грязью, пристающих к прохожим или вяло бранящихся с такими же неряшливыми полупьяными подонками. Порою было страшно проходить мимо, но оборванцы сами расступались перед Холтом, признавая его превосходство и, видимо, чувствуя нечто особенное, укрощающее этих двуногих хищников.

Цветов он накупил множество и все вручил мне вечером на пороге моего дома. Отчего же не принять, ведь, если не замужем и одна, иногда возможны любые безрассудства.

На следующее утро он уже дожидался у порога с неизменной шляпой в руках и охапкой душистых китайских мимоз. Ярко светило солнце, ликовали птицы и день обещал множество чудес.

— Откуда подобная прелесть? — немного удивилась я, благосклонно подавая руку для поцелуя.

— С базара от цыган. Понавезли самых разных — верно, украли где-нибудь.

— И есть занятные?

— Весьма. Хотите полюбопытствовать?

— Почему бы и нет? В детстве я составляла гербарии, плела венки, а после смерти родителей открыла магазинчик «Пикантная флора», когда же разорилась, устроилась в местную оранжерею, чем-то напоминающую мой дом, ведь и я собираю цветы, что ничем не хуже коллекционирования марок или пуговиц. Яркие краски, ароматы дурманят сознание, уносят из тусклого унылого мира в гармонию счастливого реального наваждения — и каждый новый экземпляр — как редкий наркотик, но, увы, быстро надоедающий — и потому приходится постоянно искать новые сорта.

— Так что, Сильвия, полюбопытствуем? — вежливо повторил Иеремия и повел широкими плечами. — Защиту от нахалов гарантирую.

И мы отправились на рынок — потому что было воскресение, отменная погода и вдобавок меня не часто приглашал на прогулку симпатичный парень — и несимпатичный тоже, ведь вопреки эффектной внешности я задириста, вспыльчива и слишком эмансипирована из-за привычки всего добиваться самой.

На рынке нас встретила пестрая толчея, гомон и всевозможные запахи — от благоуханных до омерзительных. Цыган не требовалось искать — их пронзительные вопли разносились на милю и перекрывали всю многоголосицу. Из кибиток торговали подозрительным барахлом, гадали, ругались и расхваливали явно сворованный товар. На крайней повозке виднелись два ящика с розами — они были чудесны — голубые как горное озеро или предвечернее июльское небо — и неизвестно какого сорта. «Брюссельский идеал», «Голландская молния», «Улыбка Эоса»..? Все не похоже. Что-то абсолютно новое!

На расспросы — откуда они, старый цыган в красном кафтане и зеленых заплатанных шароварах неохотно пробурчал, что из поместья «Три вяза» возле Лефортз-Корнерз — то ли купили их, то ли, вероятнее, стащили, но там их бессчетно.

— То что нужно! — оживленно воскликнул мой новый друг. — Знаю это место, бывал. Оно на севере Массачусетса правее холма Мепл-Хилл. Давайте наведаемся?

— Старый мошенник не договаривает или лжет, — засомневалась я, — да и мы недостаточно знакомы для совместного вояжа.

— Возможно, — задумался спутник, — тогда я разузнаю сам и пришлю весточку, а вы приедете следом, коли опасаетесь пересудов.

— Благодарю, но мы действительно не так близко знакомы. Может, позднее?

— Чтобы эти бестии выкорчевали остатки? Через неделю там останется пустыня.

— Ладно, — сдалась я, — отправляйтесь, а там посмотрим.

И он в тот же вечер отбыл «на разведку», а через пару дней прислал письмо, где подтвердил наличие полубезумного-полугениального садовника Илазара Уипла с его уникальными растениями, а также приложил подробное описание маршрута. Вначале предстояло добраться автобусом до Данвича, потом попуткой до Лефертс-Корнерз, а оттуда до холма Темпест-Маунтин, точнее, до усадьбы «Три вяза» на ее южном склоне. Путь предстоял неблизкий и я решила отправиться сразу, для чего отпросилась у начальства, переоделась в походный костюм, пожила в сумочку всю наличность и свой миниатюрный браунинг — одинокой женщине приходится защищаться самой. Стрелять, правда, не собиралась, но напугать бы смогла — если б успела.

Дорога, несущая автобус, петляла через холмы вдоль глубоких оврагов и ущелий с ветхими шаткими мостками, а за змееподобно извивающейся речкой Мискатоник начались каменистые луга и заросшие сочной травой болота. Иногда мелькали редкие невзрачные деревеньки, забытые богом и временем, — и сам Данвич оказался беспорядочно разбросанным унылым поселением как бы зажатым руслом Мискатоника и почти отвесными склонами Круглой горы. Некоторые строения с полусгнившими двускатными крышами напоминали развалины, церковь с разрушившейся колокольней покосилась, а люди выглядели такими же безликими и серыми. Порасспросив жителей, я в итоге нашла мрачного молчаливого фермера, направляющегося в нужную сторону и вторую часть пути протряслась в его воняющей скверным табаком телеге. Вокруг тянулся дремучий первозданный лес, голоса птиц вплетались в скрип колес и навевали гипнотическое оцепенение. Когда слева остались мглистые вершины Коун-Маунтин и Мепл-Хилл, словно пытающиеся достать нас незримыми щупальцами, я осведомилась у возницы далеко ли до цели. Тот молча кивнул и через некоторое время показал на встречную боковую тропу, подождал, пока я спрыгну наземь и тронулся дальше, даже не оглянувшись на громкие выражения благодарности. Уже начало смеркаться, я прижала к груди сумочку и заспешила в указанном направлении, укоряя себя за предпринятую авантюру. К счастью, скоро между деревьями показались одноэтажные домики. Гостиница в Лефертс-Корнерз ремонтировалась, пришлось стучаться на ночлег к одинаково угрюмым жителям и всюду они, подозрительно щурясь, отрицательно качали головой или невнятно бормотали о стесненности. Так бы и осталась на улице, но проходящий мимо пожилой кряжистый мужчина с черной, как смоль, бородой сам поманил рукой:

— Что-то ищите, сударыня?

— Приюта до утра.

— Здесь? Напрасно. Верно, заблудились?

— Пока нет, а подскажите, как завтра добраться до «Трех вязов», то «нет» наверняка.

Мужчина вздрогнул и пристально вгляделся в мое лицо:

— Туда вон по той тропке. Только не стоит.

— То есть как?!

— Моя дочь Элиза очень похожа на вас… Пойдемте.

Плотник Эзаф Илвуд, так звали гостеприимного бородача, жил на отшибе деревеньки в приземистом здании с тянувшейся вдоль фасада низкой верандой, примыкавшими хлевом и летней кухней. Чистые уютные комнаты носили следы недавнего женского присутствия, хотя, кроме хозяина, никого внутри не оказалось. Он поставил на некрашеный стол кувшин молока, большую глиняную кружку и блюдо с ломтями серого ноздреватого хлеба, сел напротив на самодельный крепко сколоченный стул и отрешенно уставился на стену с небольшим портретом девушки в голубом платье и с такого же цвета глубокопосаженными глазами на узком бледном лице, печальном и словно таящем некую тайну.

— Элиза, — хрипло проговорил он, — нарисовал заезжий художник. Все, что осталось.

Казаться назойливой не хотелось, но промолчать, пожалуй, было бы бестактней.

— А где она? Замужем?

Илвуд отвел затуманенный взор от стены, молча воззрился на меня и через несколько весьма тягостных секунд тихо пробормотал.

— Наверное. Надеюсь.

Я поперхнулась молоком и оставила полупустую посуду.

— То есть как? Хотя, конечно, извините.

— Сбежала, — мрачно заявил он, — все равно об этом узнаете, тут помнят.

Я неловко заерзала и отложила надкусанный хлеб с единственным желанием оказаться дома или где-нибудь подальше от местных проблем.

А плотнику, видимо, хотелось выговориться:

— Уж я ли ее не жалел? Работящая, скромная, тихая как летний вечер и редкая красавица. Многие парни за ней бегали, но она все больше книжки читала или шила. А потом в Аркхеме на ярмарке отлучилась однажды — я отпускал — и вернулась сама не своя: глаза горят, разрумянилась и только радостно вздыхает. Но молчит. Повстречала кого-то, дело молодое — зачем же таиться? Вся в мать, царствие ей небесное. А потом, как собираюсь в город, обязательно присоседится. Я уж допытывался: кто? Улыбается и глаза опускает, они у нее редкие, совсем как у вас. Потом и отсюда стала отлучаться: то в лес за хворостом, то родню навестить… К дружку, конечно. Запретил, раз не по-божески, тогда в слезы — любит, мол. «Чего ж, говорю, не показывается: может, урод или покалеченный?» «Нет, — отвечает, — кроме шрама на шее, никакой ущербности. А уж такой обходительный, прямо кавалер. И жениться согласен». «Тогда, — приказываю, — зови на смотрины. Иначе — разлучу». «Ладно, приведу ровно через час». Вот и жду месяц. Где ее только не искал, — он сумрачно взглянул из-под кустистых бровей и неожиданно спросил:

— Значит, в «Три вяза»? А зачем?

Я собиралась промолчать, но неожиданно для себя поведала причину путешествия.

— Розы? Возможно, — пробормотал он, — Уипл садовник отменный, зато ничего иного о нем не ведаем, кроме слухов, нелюдимый, ни в церковь, ни в гости не ходит, к себе не приглашает и вообще… — он помедлил и криво улыбнулся. — До него полчаса, оттуда столько же. Другие усадьбы дальше.

— Ну и что?

— Получается ровно час Не поняли? Тогда отправляйтесь отдыхать и никуда не выходите, здесь часто пропадают. Утром поедем в город, не спорьте.

Я не хотела ни возвращаться, ни возражать — и хозяин проводил меня в спальню, довольно уютную с большой деревянной аккуратно застеленной кроватью, шкафчиком и рукомойником в углу. Луна сияла в единственном окне и ее бледное свечение помогало ориентироваться.

Я закрыла дверь на крючок, разделась и легла в постель, положив пистолет рядом на стул. Спать не хотелось, в доме было тихо, лишь где-то назойливо тикали напольные часы. Через окно виднелась круглая, как череп, желтая луна, иногда заслоняемая летучей облачной кисеей, тогда становилось еще темнее и неуютнее. Чужой дом, чужая кровать, а совсем близко Иеремия и голубые розы. Зверей я не боялась, а разбойники не станут караулить в лесной глухомани, не идиоты же. Если же останусь, то Илвуд утром погонит обратно.

От тягостных мыслей меня отвлек явный шорох за дверью — та дрогнула, слабо звякнул крючок. Еще раз. Затем донеслись тихие удаляющиеся шаги.

— Так-с, — подумала я, садясь, — лунатиков не хватало. Крючок снаружи поднимается хоть щепкой, хоть ножом. А потом им по горлу? Дочка у него пропала. А еще кто и сколько? Пусть другие выясняют.

Я тихонько собралась, распахнула окно — и через минуту уже кралась сумрачной немой улочкой, где даже не гавкали собаки, будто окружающие вымерли от чумы. Дома-склепы, заборы словно кладбищенские ограды. Затем я ступила в темный омут леса и сразу утонула среди непроницаемой шелестящей мглы. Подождала, пока хоть немного восстановится зрение и еле различимая тропа вновь зазмеится между кустами — и только потом осторожно двинулась вперед, вначале постоянно спотыкаясь, а затем по-индейски плавно, потому что слух и осязание обострились до предела — рельефно ощущался каждый лист на отодвигаемой ветке, далекий же шорох ветра в кронах или скрип ствола набатно звучали прямо в мозгу, оттого я сразу различила легкие нагоняющие шаги — и вначале подумала на плотника, но поступь была слишком невесомой для его комплекции — тогда остановилась и достала оружие, однако бесформенная фигура возникла с неожиданной стороны — словно сгусток адского мрака во мгле чистилища, цепкие руки вцепились в мою шею и, обмирая от ужаса, я ударила в смутно различимую голову пистолетом, даже не сообразив нажать курок. С пронзительным воплем нападавший рухнул в кусты, оттуда донеслись возня и удаляющийся хруст валежника, затем все стихло, даже филин умолк. Невыразимый ужас сковал мои члены, дыхание прервалось, я не могла ни ступить, ни закричать, наконец, опустилась на землю, не в силах пошевелиться и беззвучно заплакала. Глупое безумное путешествие! Вернуться? Но в деревне подозрительные люди, а в «Трех вязах» — Иеремия. Значит, вперед! Я встала на колени и поискала оброненный пистолет, обмирая от страха и беспрестанно озираясь. В лесу было затаенно тихо, будто неведомое зло копилось в густой вязкой темноте. Снова заухал филин и я обрадовался его гулкому издевательскому хохоту — хоть какой-то звук. Из-за летящих туч показалась круглая перезревшая луна, но стало не светлей, а призрачней и потусторонней. Браунинг отыскался на удивление быстро — весь в земле, в стволе застрял камешек. Я безуспешно попыталась извлечь его веточкой, потом сунула в сумочку, подобрала валявшийся увесистый сук и пошла дальше, постепенно поднимаясь в гору. На небе, не мигая, сверкали многочисленные и яркие звезды, ветер стих и не шелестел листьями. Через некоторое время чаща поредела, деревья расступились и как-то сразу открыли высокий квадратный дом — некогда, вероятно, белый, а теперь со стенами в грязных пятнах и обширных желтых полосах там, где отпала штукатурка. Он больше походил на разбойничий вертеп или заброшенный приют призраков и вурдалаков, где не проглядывалось ни единого признака жизни.

Я побарабанила в обшарпанную дверь и отступила, поудобней взявшись за сымпровизированную дубинку. Мало ли… Стук отозвался эхом внутри здания, скоро дверь скрипуче приоткрылась и в образовавшейся щели засветлела человеческая фигура, потом появилась дрожащая рука с горящей свечой. Ее держал старый отталкивающего вида лысый горбун с длиной неопрятной бородой, росшей от ушей, с неестественно румяным и морщинистым, как печеное яблоко, лицом и скрюченными руками, напоминающими когтистые лапы. Одежда казалась сплошным ворохом вонючих лохмотьев.

— Вы кто? — проскрипел раздраженный голос

— Знакомая мистера Холта, — заспешила я, чувствуя себя идиоткой. — Он должен быть у вас. Мы за розами… Простите, ради бога.

— А, Сильвия, — голос потеплел. — Иеремия отлучился, скоро вернется. Прошу.

Дверь приглашающе распахнулась и я прошла внутрь, отбросив уже ненужный сук. Сразу за порогом находилась маленькая грязная прихожая с осыпавшейся штукатуркой и мусором на полу, а пахло явно выгребной ямой.

— Отдохнете с дороги или сразу посмотрите товар? — с лихорадочным радушием осведомился старик, поднося свечу почти к моему лицу. Я заслонилась ладонью и недовольно поморщилась:

— Товар, чтобы утром откланяться. Все равно не усну.

— Что ж, придется без помощника, — он указал в темный зев коридора и через секунду тот заглотнул нас. Возможно, это были остатки недавно пережитого ужаса, но все на пути вызывало неподдельное отвращение, неприязнь и даже новый потаенный страх, — казалось, окружающая атмосфера дышала гнетущей порочной древностью: трещины в стенах, трухлявые дверные косяки, неопрятная грубость мебели. Во всех встреченных комнатах словно навеки поселился гнетущий запах затхлости и смрада.

— Мы ждали вас позже, — продолжал бубнить горбун слабым голосом, преисполненным льстивым слащавым уважением и, похоже, показным гостеприимством, одновременно забегая вперед и по-собачьи заглядывая в глаза. По стенам кривлялись безобразные тени, точно демоны, преследующие души грешников. Я прижимала к груди сумочку и готовилась в любой миг встретить визгом неведомую опасность. Но мы действительно пришли в оранжерею — длинное серое помещение с буйной неразберихой растений.

— Днем здесь красивее, — вздохнул старик, зажигая светильники на столах. Нет сил заниматься по-настоящему, годы не те. Если б не племянник-ассистент…

— А где он?

— На охоте. Любитель, знаете ли.

— Сейчас? На сов?

— Ночью самый улов, — он как-то странно искоса взглянул из-под белесых бровей и его тонкие бледные губы искривились в мимолетной улыбке, создавая впечатление о довольно игривом расположении духа.

— Искомое в том углу. Любопытствуйте, как говорит мой племянник.

Я и сама уже заприметила у стены ящики с десятками голубых роз, подошла ближе и восторженно ахнула. Какая прелесть! Крупные, сочные, яркие — несомненные уникумы, оправдывающие любую авантюру. Я ласково погладила лепестки и повернулась к старику, скромно ждущему заслуженных похвал.

— Как вы ухитрились вывести такой сорт? Селекция?

— Ничего сложного: кое-какие редкие ингредиенты плюс немного волшебства.

— Да, каждый садовник — чародей. А почему скрываете здесь? Получили бы кучу призов.

— Слава — тлен. Знаете их название? «Кровь Цтулху».

— Кого? — удивилась я.

— Он царил в незапамятные времена, еще до динозавров, вместе со Старшими богами: Хастуром, Йог-Сатотом, Шуб-Ниггуратом и Ноярлатхотепом, которым в свою очередь подчинялись другие могучие существа, — охотно пояснил горбун. — Тогда планету покрывали только голубые цветы, занесенные звездным ветром. Потом вторглись новые боги, более слабые, зато многочисленные — и после грандиозных битв священный город Старших Р'льех погрузился на океанское дно. Цтулху забыли, но не все — его мощь возродится, приумножиться… Йог-Сотот Неблод Цин!

Его речь стала бессвязной и громкой. Я слушала с возрастающим беспокойством и, несмотря на стены, ощущала жуткое давящее вторжение губительного противоестественного зла. Потом он, словно очнувшись, замолчал и откашлялся:

— Ваш друг задерживается, когда вернется — позову. Отправляйтесь-ка почивать.

— Ладно, — согласилась я, решив не раздражать странного селекционера. — Но прежде договоримся о стоимости роз.

— Цена? Не деньгами.

— А чем? — насторожилась я, непроизвольно попятившись. Сексуальный маньяк?

— Хе-хе, не тем, о чем подумали, душечка, не обольщайтесь. Впрочем, договоримся. Кстати, вы действительно сирота?

Он провел меня в небольшое мрачное помещение с низким потолком, едва освещенное пробивающимся сквозь запыленное окно лунными лучами и обставленное незамысловато и даже примитивно: кровать, комод, стол.

— Располагайтесь, а мне надо приготовиться для, гм, работы — я ведь и хирург по совместительству, и скульптор, и мясник, хе-хе. На ночь выпускаю в доме волкодава — от воров — поэтому запру вас, иначе загрызет.

Он улыбался, но только губами, глаза оставались колючими и злыми. Потом дверь захлопнулась, повернулся ключ в замке и послышались затихающие шаркающие шаги. Я так и не успела спросить про Элизу, может и к лучшему — сегодня урожайный день на оригиналов. Легла не раздеваясь, несмотря на усталость, веки не смыкались, вероятно, не из-за холодного и жесткого ложа, а от гнетущего и зловещего климата вокруг, затаившегося в обреченном ожидании рокового конца. Все было очень загадочно. И где Иеремия? Пригласил, а сам…

Я встала с заскрипевшей кровати и подошла к двери. Собака? Возможно. Но ее ли бояться? Надо внимательно обыскать комнату, а то в полночь вдруг откроется лаз и появится садовник с тяпкой. Как начнет окучивать…

Окна не открывались, рамы оказались наглухо забиты ржавыми гвоздями, в комоде и за ним — пыль и паутина, пустоты в стенах не прослушивались. Нигде ничего, хотя одна занятная вещица нашлась под стулом — шпилька. Женщина? Почему-то вновь вспомнилась Элиза. Подожду-ка приятеля в другом месте, подальше.

Я взяла простыню просунула в широкую дверь под дверью, затем шпилькой протолкнула ключ в замочной скважине наружу. Он упал на материю, я втянула ее вместе с ним в комнату, отперла замок и выглянула в коридор. М-да, свечка не помешала бы, но скоро глаза привыкли к полумраку и я осторожно двинулась вперед, трогая боковые двери — все закрытые. Трофейный ключ отворил некоторые — комнаты оказались пустыми, не жилыми, иногда вовсе без мебели. Наконец, попалась неплохо обставленная: гардины на стенах и окнах, дорогие кресла, картины, мраморный стол, на котором возле лампы беспорядочной грудой валялись старинные книги в переплетах из толстой кожи. Я закрылась изнутри, с некоторой опаской приблизилась к нему и прочитала тисненные золотом буквы: «Некрономикон», «Седьмая Книга Моисея», «Пнакотические Рукописи», «Неведомые культы»… Библиотека? За ближайшей гардиной виднелась еще одна приоткрытая дверь, лестница за которой почти отвесно вела вниз. Гм, в подвале меня вряд ли сообразят искать, а утром сама посмеюсь над ночными страхами и даже извинюсь перед желающими — пока же останусь глупой трусихой. Дурной дом, скверное место. Я взяла лампу, зажгла лежащими рядом спичками и стала осторожно спускаться по выщербленным ступеням, таким крутым, что приходилось старательно выбирать место, прежде чем поставить ногу. Спуск продолжался долго и я уже засомневалась: не вернуться ли, но неожиданно низвержение в бездну завершилось, передо мной оказался обширный подвал, наверняка переделанный из естественной пещеры. На стенках и потолке виднелись таинственные знаки и морды отвратительных неведомых существ, а в дальнем конце… О боже! За рядами черных лавок высился кошмарный тучный идол, изображающий монстра с головой осьминога в массе щупалец, с чешуйчатым телом и гигантскими когтями на передних и задних лапах, с длинными узкими крыльями сзади. Меня захлестнула волна безумного непередаваемого ужаса, потом я заметила в углу ворох разнообразной одежды, грязной, в бурых пятнах засохшей крови, таких же как на жутком истукане, а также сваленные в кучу часы, гребни, запонки, игрушки и тому подобные вещи. Сверху лежал тощий растрепанный блокнот с монограммой «Э. И.» Элиза… Вот где мы встретились. Карандашный текст почти стерся; но отдельные строки различались. Я села на лавку, поставила рядом лампу и стала разбирать торопливый почерк.

Затем почерк стал почти неузнаваем, будто принадлежал до смерти перепуганному ребенку. Строчки валились вкривь и вкось:

Дальше оставались чистые листы, однако я продолжала всматриваться в них. Какая ужасная трагедия здесь разыгралась! Демоны, жертвоприношения, монстры… Не бред ли?

Я сама не заметила, как произнесла последнюю фразу вслух и тут же услышала сзади наподобие эха:

— Не бред, милочка.

Я обернулась, чуть не свалившись с лавки. У алтаря скверно ухмылялся Илазар Уипл, сжимая в руке извлеченное из моей сумочки оружие.

— Вы в курсе? — проскрипел он. — Дневник? Давно забываю сжечь. А вы довольно ловкая особа. Пожалуй, не стоит ждать полнолуния — устроим ритуал сейчас. Жаль, племянник не вовремя отправился за ночными путниками — их кровь уже не понадобится.

— Не посмеете, — прошептала я. — Иеремия узнает и отомстит.

Старик вдруг визгливо расхохотался, судорожно вытер выступившие слезы и прохрипел:

— А вы, оказывается, ничего не поняли?

— Что именно? Что здесь логово помешанных бандитов? Полиция разберется, ни секунды не останусь тут.

— Жалкая гусыня, — проскрипел маньяк, наводя браунинг. — Я даже не стану ждать помощника и сам препарирую глаза.

— Зачем?!

— Для эликсира с каким выращивают «Кровь Цтулху». Радуйся, ибо твоя душа достанется Ему. Пх, нгум мглв нафх Цтулху Р'льех вгах нагл фхтахл! А теперь не шевелись, чтобы пуля угодила в сердце. Раз, два…

При счете «три» я швырнула в него блокнотом — спасибо Элизе! — и бросилась к выходу, но выстрел прозвучал раньше, правда, больше похожий на взрыв, заглушенный истошным воплем боли и ярости. Горбун взмахнул окровавленной дымящейся рукой и рухнул на пол кверху лицом, из которого, точно сатанинский рог, торчал искривленный кусок металла. Камешек в стволе разорвал пистолет — я была спасена, однако сверху по лестнице неожиданно раздались торопливые шаги и новая фигура появилась в зале — к счастью, Иеремия, в запачканном плаще, с багровой царапиной под опухшим глазом, сжимающий мясницкий топор. Мои ноги онемели и я безвольно опустилась на холодный пол, дрожа от пережитого и уже не сдерживая рыданий.

— Почему так долго? Где ты пропадал?

Он опустил топор и пораженно воззрился на мертвеца, потом затряс головой, точно отгоняя наваждение и пробормотал:

— Я? Гулял… Споткнулся, упал, щеку вот разодрал.

— Теперь шрам останется.

— Есть уже, — он коснулся горла и вдруг, густо побагровев, заорал:

— Ты его пришила! Что случилось? Возвращаюсь — хозяина нет, отсюда выстрел! Как все понимать?

— Сектантский вертеп, — пояснила я, с трудом поднимаясь. — У главаря остался племянник. Полиция найдет.

— Вряд ли, — вдруг ухмыльнулся Иеремия, задумчиво помахивая топором. — Ты пришла одна?

— Разумеется.

— Никому не проболталась, куда направляешься?

— Расклеила объявления… Теряем время — второй садист скроется.

— Не обязательно, — нервно осклабился он. — У тебя действительно изумительные глаза, а Цтулху давно не приносили дань.

Он шагнул вперед, продолжая неестественно скалиться. Рука с топором начала медленно подниматься, и тут сверху вновь затопали сапоги и в подвал ввалился десяток мрачных мужчин с ружьями, дубинами и фонарями. Я вначале испуганно охнула, а потом узнала в толпе плотника.

— Слава Богу, жива, дочка. Я догадался, куда ты сбежала! — Радостно воскликнул он, потом подскочил к Холту и вывернул ему руку за спину, а в другую вцепился худой одноглазый старик с гнилыми прокуренными зубами. Топор звякнул о пол. От звука все зашевелились, принялись вопить, потрясать оружием и крушить идола дубинами.

— Мой сын тоже пропал! — рявкнул кривой. — Я давно подозревал это осиное гнездо. Чаша терпения переполнилась. Дьявола прикончила ты, — он кивнул на труп, — а сатаненком займемся сами.

— Нет, мой друг ничего не знает, — заторопилась я. — Мы приехали за цветами.

— В этом капище впервые, — заверил Иеремия, мелко дрожа, — а топор захватил против второго безумца, ведь у горбуна остался помощник.

— Да, — горестно пробормотал Илвуд, отпуская бледного юношу. — Его ни разу не видел. Пока… Счастливо вам, а мы спалим проклятый гадюшник дотла. Эйб, отвезешь их в город.

Одноглазый кивнул — и пока мы тряслись в его мокрой телеге под нудным моросящим дождем, сзади сквозь тьму трепетало зарево разгорающегося пожара.

Так навсегда сгинула зловещая усадьба вместе с хищным садовником и секретом его дьявольских цветов. Ассистент тоже пропал и эта ужасная история стала не то, что забываться, а тускнеть, переходить в туманные сны, от которых, порой, вздрагиваешь и долго лежишь с тревожными глазами, вспоминая: явь ли, мираж?

К цветам я охладела, Иеремия также сильно изменился, что не удивительно после подобных потрясений, как-то быстро отдалился от меня, а потом и вовсе исчез.

Лишь на рождество я получила от него прощальную весточку — букет голубых роз.