Галерея Дориа-Памфили Рим

Живопись XVII века

В описи коллекции кардинала Пьетро Альдобрандини, которая стала одной из составляющих галереи Дориа-Памфили, значится запись о «картине с пейзажем с различными малыми фигурами» кисти Доменикино. Однако точного доказательства, что речь идет именно о представленной работе, нет. Как вариант существует версия о ее принадлежности собранию ученого прелата Джованни Баттиста Агукки, для него художник написал, по свидетельству своего современника Манчини, несколько очаровательных и превосходных пейзажей.

Доменикино, сын сапожника, был учеником братьев Карраччи в их болонской Академии. Вышеназванный Агукки, впечатленный талантом молодого мастера, способствовал его приглашению в Рим, где живописец получил возможность сотрудничать с творившим там братом Карраччи — Аннибале. (В палаццо Фарнезе Доменикино сделал композиции «Девушка с единорогом» и «Нарцисс».) Удивительно, что, получив столь мощный изначальный поощрительный импульс к написанию монументальных религиозных картин, он с особой трепетностью и удовольствием относился к изображению пейзажей.

В содержании «Пейзажа с бродом» усматривается аллегория человеческой жизни, с ее прошлым, настоящим и будущим. Взгляд зрителя ведется слева направо, начиная от самой крупной женской фигуры в красном. Доменикино включает в пейзажную композицию одиноких персонажей, пары, семейные группы. Отметим, что одежды действующих лиц — трех основных цветов — красного, желтого, синего. Эта перекличка позволяет связывать разные планы незаметными акцентами (красное платье на первом плане — красная шапка пастуха в перспективе справа). Первый план отдан мужчине, который переносит на спине свою подругу через реку вброд. Полагают, что пейзаж мог быть иллюстрацией поговорки «Глубину воды знает тот, кто пересек брод».

Со Средних веков художники писали святого мученика католической церкви Себастьяна, изображая его обнаженным молодым человеком, привязанным к дереву либо кресту. В эпоху Возрождения его образ стал излюбленным, если раньше подчеркивалась жестокость казни, то теперь — прекрасная юная плоть.

При Диоклетиане (284–305) Себастьян был начальником преторианской (личной императорской) стражи, преследовавшей христиан. Однако, когда его друзья Марк и Маркеллин были осуждены на смерть за свою веру, Себастьян вступился за них (чем обнаружил, что и сам тайно верил в Иисуса). Его приговорили к расстрелу, и казнь состоялась. Но ни одна стрела так и не поразила воина насмерть. Солдаты оставили его тело, думая, что казненный уже мертв, и христианка Ирина выходила его. Затем Себастьян вновь предстал перед Диоклетианом, упрямо доказывая святость и истинность христианства. На сей раз он не избежал гибели — его побили камнями.

Лодовико Карраччи показывает своего Себастьяна попирающим ногами плиты с барельефами, словно фрагменты великолепных античных построек, как знак того, что христианство возобладает над язычеством. Взгляд святого обращен к небесам, он словно не чувствует боли от стрел, пронзающих его.

Аннибале Карраччи вместе с членами своей семьи был одним из основателей болонской «Академии вставших на правильный путь», положившей начало европейскому академизму с его приверженностью к облагораживанию форм и точному рисунку. Прибыв по приглашению кардинала Одоардо Фарнезе в Рим, Аннибале исполнил фрески в Камерино палаццо Фарнезе на сюжеты из античной мифологии. Позже он получил от кардинала Альдобрандини заказ сначала на композицию «Domine quo vadis?» (в настоящее время хранится в лондонской Национальной галерее), а затем, в 1603, на роспись шести люнетов в капелле его дворца (так называемые люнеты Альдобрандини). В живописные эпизоды из жизни Марии Карраччи включил пейзажный фон, гармоничный, с мягко перетекаемыми планами, глубокими панорамами.

«Бегство в Египет» было предназначено для большей стены, которая, вероятно, располагалась напротив алтаря, справа от нынешнего входа в так называемую комнату Альдобрандини. Аннибале сделал предварительные рисунки для всех шести композиций, однако по причине болезни, случившейся в 1605, заказ перешел к его помощнику Франческо Альбани. Большинство исследователей считают, что только две упомянутые выше композиции принадлежат кисти мастера. Остальные исполнены его помощниками — Джованни Ланфранко, Систо Бадалоккио, Доменикино и Франческо Альбани. В конце XVII века холсты извлекли из мест расположения, так как церковь была разрушена.

Совершенно справедливо название этого люнета Карраччи. Пейзаж здесь является центральным мотивом происходящего. Хотя он эмоционально совершенно не участвует в полном драматизма событии. На самом деле именно здесь живописец впервые создал своего рода формулу классицистического пейзажа XVII века в соответствии с аристотелевской концепцией, популярной в ученом кругу Фарнезе — Альдобрандини. Подобный взгляд проявится и у французских классицистов, Пуссена, Лоррена, которые почти всю свою жизнь жили и творили в Риме, и у немецких и нидерландских мастеров. Конечно же, обычные тайные знаки (лодка — символ жизни) и здесь включаются в программу изображения.

Кроме «Бегства в Египет» в галерее Дориа-Памфили хранится также его произведение «Положение во гроб».

Именно в этом масштабном по содержанию полотне более всего ощущаются уроки, усвоенные Сарачени у немецкого живописца Адама Эльсхеймера, обосновавшегося в Риме. Работы ученика путали с полотнами наставника, а также с Джентилески. Впрочем, художники были почти ровесниками и дружили, вполне допустимо, что их равно увлекала возможность передачи эффекта таинственного освещения в ночное время. И хотя в «Потопе» все же изображена не ночь, густые тучи, чреватые безостановочными проливными дождями, создают мрачную картину.

На самом деле перед зрителем один из вариантов Страшного суда, только воплощенного в ветхозаветном сюжете. Множество обнаженных мужчин и женщин, грешников, тщетно взывают к помощи небес, стремясь избежать кары Господней. Вдаль уплывает ковчег, спасающий праведника Ноя (потомка Адама в десятом колене) с семьей.

Рассказы о Всемирном потопе присутствуют в эпосах самых разных народов — Месопотамии, Египта, Индии, Китая. Поэтому сюжет этой работы имеет и другое прочтение, уже из древнегреческой мифологии. Он поведан греком Гесиодом и римлянином Овидием в его «Метаморфозах». Грозный олимпиец Зевс, разгневавшись на людей медного века (по Гесиоду — третьего поколения) и желая уничтожить их, наслал на землю потоп. Лишь сыну Прометея, безгрешному Девкалиону (имя с греческого переводится как «последний, неистребимый») и его супруге Пирре он позволил спастись. Отец посоветовал герою соорудить ковчег, который в конце концов прибило к одной из вершин Парнаса. Бросая камни через голову, превращающиеся в мужчин и женщин, Девкалион и Пирра возродили человечество.

Интересно, что художник пишет и погибающего голубя, стремительно падающего под ударами водного потока, не столько как иллюстрацию слов Господа: «Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю» (Быт.: 6:1–8), а как намек на будущего вестника надежды на спасение.

Сарачени родился в Венеции и на всю жизнь остался для современников венецианцем — Карло Венециано. Совсем молодым он попал в Рим и погрузился в богемный круг, средоточием которого был Караваджо. Однако, увлекшись его живописными открытиями, Сарачени отказался от глубокого драматизма и привнес в свои произведения отсвет венецианского мягкого сияния. Темный фон на его полотнах никогда не звучит слишком тревожно.

Художник пишет христианского святого Роха (Рокко) (1293–1327), следуя привычной иконографической схеме. Иллюстрируется эпизод, когда паломник, пораженный чумой, от которой сам врачевал людей, лежит, изгнанный «в пустыне». Рядом его верный друг — собака, принесшая умиравшему от голода больному хлеб. Исцеленный ангелом, святой Рох стал почитаться как избавитель от чумных эпидемий. В 1485 останки святого были похищены из его родного города Монпелье и перевезены в Венецию — город, через который шла торговля с Востоком, более всего страдавший от эпидемий. Скуола святого Рокко (замечательно украшенная монументальными полотнами Тинторетто) взяла на себя обязанность заботы о больных.

Романтический эффект ночного освещения обнаруживает влияние на живопись Сарачени немецкого мастера Эльсхеймера, который тогда работал в Риме. Но совершенно очевиден и ее самостоятельный характер, проявляющийся в разнообразии цветовых гармоний, интимных, чувственных нот, в их звучании, пластическом богатстве.

Самым талантливым среди потомков великого Питера Брейгеля Старшего был его второй сын Ян. Он писал мелкими ровными мазочками, подчас используя увеличительные линзы, превращая свои холсты в подобие тонко вытканных шпалер, за это и получил прозвище Бархатный. Правда, есть мнение, что оно было дано художнику за то, что он предпочитал одеваться в богатые бархатные костюмы. Было еще одно прозвище — Цветочный: действительно, натюрморты с цветочными композициями, новый для Европы жанр, ему удавались. Как правило, в свои лирические пейзажи Брейгель включал изображения животных, плодов, людей. Он писал великолепно, однако без того внутреннего драматического подтекста, который присутствовал в картинах его отца. И все же им восхищались, его любили. Звание мастера Ян Брейгель заслужил в 1596 после путешествия в Италию, а в 1609, побывав в Праге и Нюрнберге, он получил титул придворного художника эрцгерцогской четы Альберта и Изабеллы и поселился в Антверпене.

Многие пейзажи Брейгеля посвящены теме Эдемского сада — сегодня известны чуть более ста версий. Свой особый тип пейзажа живописец создавал в сотрудничестве с Рубенсом. И красавец-конь на первом плане слева, и леопарды справа в некоторых из них тоже написаны благодаря влиянию Рубенса. Впрочем, Ян Брейгель включает в свои композиции множество разнообразных зверей — диких лесных тварей, экзотических птиц и домашних животных, мирно пребывающих в царстве цветущей и плодоносящей природы, на земле, в воде и небе. Белочка, павлин и обезьянки расположились на одной коряге. Уточки и жирафы, слоны и индейки, попугаи и олени (вновь «каждой твари по паре») и еще множество зверей и птиц живут в безопасном соседстве. И лишь на заднем плане можно различить ключевую сцену библейского сказания: змий предлагает праматери Еве плод (ничем не отличающийся от тех, которые растут на дереве в центре картины, значит, можно же было не соблазняться)! Адам явно пытается ее остановить, предостеречь, но тщетно — Ева уже тянется к запретному.

После смерти Камилло Памфили, страстного почитателя фламандцев, работа вместе с другими «брейгелями» была учтена в описи его собрания дворца на Пьяцца Навона.

Особым жанром в европейской живописи XVI–XVIII веков было изображение четырех элементов — земли, воздуха, огня и воды. Разумеется, элементы персонифицировались в виде человеческих фигур, подчас условных — их различали по атрибутам. Но были и те, кто представал в роли античных божеств. Их писали на фресках, украшавших потолки итальянских респектабельных домов, но и на отдельных картинах, которые составляли четырехчастный цикл. Сегодня многие из них разрознены по разным собраниям.

Теорию четырех стихий как первоэлементов мира начал разрабатывать греческий философ Эмпедокл, считавший, что они наделены свойствами любви и вражды, приводящими в движение материю. Позднее его идеи поддержали и развили Платон и Аристотель. Интересно, что, по Аристотелю, земле присущи холод и сухость.

Ничего глубокофилософского на картине Брейгеля нет. Его образ земли соответствует общепринятой тогда иконографии. Земля изображалась по-разному, у нее множество атрибутов, которые принадлежат различным богиням плодородия. В Италии она, прежде всего, ассоциируется с образом римской богини земледелия — Земли-Матери (Tellus Mater). Здесь, на этом холсте, она щедра на дары.

У живописца есть еще композиции на эту тему. На одной из них — почти та же декорация, с центральной плотной «стеной» из деревьев-кустов, по форме напоминающей матицу, столпом, поддерживающим кровлю деревянной постройки. С обоих флангов во всю высоту пространства высятся деревья с густой листвой. Эти зеленые темные «простенки» своеобразными арочными проемами открывают взгляду светлое пространство холмов. И если в работе «Земля. Первозданный рай» (1607, галерея Дориа-Памфили) художник наполняет «сцену» изображениями животных, то представленная картина посвящена царству растений. Такая интерпретация земли сходна с другой его композицией на близкую тему — «Аллегория земли и воды» (1600, галерея Дориа-Памфили), где половина земли украшена растущими цветами. Зритель, смотря на эти работы, убеждается в справедливости одного из прозвищ мастера — Цветочный.

Рубенс считал Яна Брейгеля побратимом, но как диаметрально разнятся художественные миры этих фламандцев!

В этой картине Яна Брейгеля Старшего огонь олицетворяет Вулкан — архаическое римское божество разрушительного и очистительного пламени. Он — символ мощи и стихийных сил природы. Со временем Вулкана стали отождествлять с Гефестом — древнегреческим богом огня и кузнечного ремесла.

В соответствии с иконографией Вулкан изображен за работой — кующим доспехи Энея, троянского царевича и легендарного предка римлян. На заднем плане видны и другие кузнецы, занятые ковкой. За героем наблюдают его супруга Венера, богиня любви и красоты (примем во внимание, что таковой она стала почитаться, ибо на ее образ были перенесены «функции» греческой Афродиты, матери Энея, тоже считавшейся прародительницей римлян), и проказник Купидон, ее непослушный сын-сводник. У него в руках — горящий факел, знак огня и один из атрибутов Венеры, как разжигающий любовь. В сложном пространстве странных руин, в которых происходит действие, разбросаны изделия кузнецов: металлическая посуда, рыцарские латы. Эти пустые доспехи еще раз напоминают о трактовке подобных сюжетов с присутствием Венеры как аллегории победы любви над войной.

Итальянское слово «путто» вошло во многие европейские языки и означает «младенец, малыш», а в живописи — обнаженного пухлого ребенка, ангелочка или амура. «Изобретателем» путти считают великого скульптора итальянского Раннего Ренессанса (кватроченто) Донателло. Помещая их на рельефы кафедры для певчих Флорентийского собора, он основывался на изображениях амурчиков и героизированных детишек, которые во множестве украшали античные саркофаги. Часто путти оказываются рядом с фавнами и другими мифологическими героями.

Конечно же, фигурки с крылышками у Гвидо Рени — не ангелочки. Задиристые ребятки посмуглее, побеждая, заставили белокожих амурчиков забросить свои колчаны с грозными даже для великих богов стрелами любви. Драка происходит в перголе, овитой виноградом, сбоку установлен «комод» с прозрачными стеклянными сосудами, формами напоминающими кратер и килик, наполненными вином, что отсылает знатоков мифологии к богу виноделия Вакху. И разве не вакхической энергией полны разбушевавшиеся младенцы, разве все действие не похоже на вакханалию? Но и для доброго христианина здесь тоже есть возможность вспомнить о символике (вино как кровь Спасителя).

Болонец Гвидо Рени учился сначала у Д. Кальварта, а затем поступил в академическую школу братьев Карраччи. В первые годы самостоятельного творчества его живопись несла в себе четкую вторичность. Отправившись в Рим в 1602 для более подробного изучения творений Рафаэля (на это Рени вдохновила его «Святая Цецилия», находившаяся в то время в болонской церкви Сан-Джованни ин Монте), художник также был покорен открытиями Караваджо и многое почерпнул из них. Но все же затем он отказался от изображения простонародных типов. Живописец — конечно же, классицист, его язык обрел самостоятельность, композиции — особую ритмичность, краски — богатство изысканных тоновых переходов. Уже состоявшимся мастером Рени вернулся в Болонью, где его картины постепенно приобрели изящество и театральность, но также драматизм, а подчас — иррациональность.

Орацио Риминальди родился в Пизе, учился у Раньери Боргетти, Аурелио Ломи и Орацио Джентилески — художников, которых принято называть среди последних мастеров Возрождения и первых поклонников маньеризма, а затем барокко. Риминальди писал полотна на библейские темы или выбирал сцены из жития святых. Смерть от чумы помешала ему окончить роспись «Успение Мадонны» в соборе Пизы. Ее завершил брат живописца — Джироламо.

В представленном полотне на мифологический сюжет с изображением богини Юноны Риминальди — поистине барочный художник, вдохновленный передачей диагонального движения, экспрессивной светотенью, порывистостью пластических масс. В «Метаморфозах» Овидия рассказывается, что Юнона, сестра и супруга верховного божества древнеримского пантеона, возревновав царя богов к Ио, велела стоглазому великану Аргусу стеречь свою пленницу. Однако Меркурий его убил, тогда богиня поместила глаза чудовища на хвост павлина. Эта птица — ее атрибут. (Благодаря поверью, что мясо павлина не гниет, он стал символом бессмертия и Воскресения Христа и часто фигурирует в сценах Рождества.)

Джованни Ланфранко родился близ Пармы и первые уроки искусства получил в этом городе на севере Италии. Так случилось, что его наставником был Агостино Карраччи, работавший здесь в ту пору для герцога Рануччо Фарнезе в палаццо дель Джардино. А значит с самого начала молодому художнику были привиты принципы классицизма. После смерти мастера в 1602 молодой человек вместе с другим учеником, Бадалоккио, отправился в Рим, где стал своим человеком в кругу его брата — Аннибале Карраччи.

Получив протекцию, Джованни исполнил заказы на фрески для Камерино дельи Эремити (Комнатки «отшельников»; это название утвердилось благодаря сюжетам росписей), примыкавшей к палаццо Фарнезе (1597–1599). Уже в этих работах становится ясно — в его живопись также глубоко проникли барочные настроения. В них свободная композиция и контрасты света и тени доказывают, что молодой художник уже ознакомился с работами Караваджо и впечатлился ими.

Вернувшись в родной город после смерти Аннибале, он с большим вниманием изучал работы Корреджо, с устремленными в пространство удивительно освещенными динамичными фигурами. Возвратясь в Рим, он использовал полученные впечатления в своих новых работах, что можно увидеть во фреске «Олимп» на плафоне построенной в 1613 виллы Боргезе, а также в обширной росписи «Вознесение Девы Марии» купола церкви Сант-Андреа делла Вале. Этот заказ был получен в соревновании с Доминикино. В последующие годы Ланфранко исполнял церковные заказы, в том числе в Неаполе.

Полотно продолжает сюжетику, связанную с Галатеей, одной из пятидесяти дочерей Нерея — сына богини земли Геи и Понта (моря), поэтому морская стихия «своя» для нереид. Они легко передвигаются по волнам на гиппокампах, сопровождаемые тритонами. Имена нереид обозначали изменчивые, но спокойные состояния стихии. И хотя Галатея («молочная») также олицетворяла спокойное море, на картине Ланфранко она вихрем проносится мимо играющего на сиринге (флейте Пана — символе вожделения) циклопа Полифема. Тема трактуется здесь в духе атараксии, античной идиллии.

Систо Бадалоккио, известный также как Роза, ученик болонца Аннибале Карраччи, знаменит своими искусными, техничными гравюрами. Совместно с Ланфранко он сделал двадцать три гравюры к так называемой Библии Рафаэля — росписи сводов Ватиканских лоджий преимущественно на ветхозаветные сюжеты.

Бадалоккио был пармезанцем, и в родной Парме его работы хранятся и в церквях, и в музеях. Сюжеты картин художника разнообразны, он с одинаковым умением писал религиозные, мифологические и аллегорические композиции. В живописи мастер был последователем классицизма.

Александр Бенуа писал: «„Болонский академизм“ есть ходячее выражение, под которым подразумевается творчество самой художественной из стран Европы на протяжении двух веков, и это прозвище все еще живуче, несмотря на то, что многое из названного творчества родилось не в Болонье…» И далее пояснял, что именно в Болонье окрепло «нечто новое — теория совершенного искусства и „для всех обязательных“ норм, иначе говоря, то по самому существу безличное, что носит название академизма».

Эпизод освобождения апостола Петра из иерусалимской темницы Бадаллокио пишет с по-барочному экспрессивной композицией, однако его персонажи кажутся нарочито приглаженными, если сравнивать, например, со «Святым Петром» Хусепе Риберы.

Эта прелестная картина принадлежит кисти таинственного художника, у которого в истории искусства несколько имен. Ему приписывают схожие по почерку работы, подписанные «Теофило Биготти», «Теофило Трофамонти (Троффамонди, Труфемонди)». О жизни Биго известно совсем немного: в 1621–1634 работал в Риме (среди прочих заказов исполнил росписи в церкви Санта-Мария ин Аквиро), потом на юге Франции в Экс-ан-Провансе. Он и был провансальцем — родился в Арле, умер в Авиньоне. Было у Биго еще одно имя — Мастер свечного огонька, оно как никакое другое соответствует духу картины «Девушка, заправляющая маслом лампу».

Микеланджело да Караваджо никогда не стремился, да и не имел возможности создать школу, но приемы его искусства быстро сделались интернациональными. Совершенно очевидно, что Биго полностью послушен зову караваджизма и с особым изыском использует яркий, иногда скрытый источник освещенности, придающий благодаря экспрессивным контрастам золотого света и глубокой тени фигурам, лицам и предметам удивительный эффект зрительного воздействия даже в таких мирных и милых сюжетах, как в этой работе.

Испанец Хусепе де Рибера еще в молодости уехал в Италию и больше не возвращался на родину. Он посетил Парму и Болонью, удостоился похвалы Лодовико Карраччи, в Риме был избран в академию Святого Луки. Долгое время живописец работал при дворе испанских наместников в Неаполе, был популярен. Нежное прозвище Маленький испанец («Спаньолетто») Рибера получил из-за низкого роста. Художник был верен принципам караваджизма и широко использовал в своих картинах драматический контраст светотени. Увлечение яркими светотеневыми контрастами, преобладание темных красок над светлыми когда-то позволили называть испанских и неаполитанских художников «тенебристами». Сегодня термин «тенебризм» получил более широкое географическое и смысловое значение.

Один из четырех отцов церкви, Святой Иероним (389–405), который сделал перевод с древнееврейского на латинский Ветхого Завета (его объявили каноническим), был самым популярным объектом изображения среди художников, обращавшихся к этой теме. В творчестве Риберы насчитывается сорок четыре варианта воплощения его облика. Здесь зритель видит святого, потрясенного звуком трубы ангела, возвещающего о конце света — таким было видение аскета во время его трудов в пустыне.

В 1630-е, когда Рибера создал образы святых, ныне хранящиеся в собрании галереи Дориа-Памфили, сорокачетырехлетний художник приступил к работе для монахов дома престарелых во имя Святого Мартина. Этот период его творчества считается чрезвычайно плодотворным, а живопись, исполненная внутренней страсти, и сильные, эмоциональные образы стали очень популярными как среди современников мастера, так и среди потомков.

Святого Петра-ключника Рибера изображает в экстатическом молении вместе с его атрибутом — ключом от небесных врат. Рыбака Симона из Галилеи Иисус Христос позвал с собой (вместе с братом Андреем). И дал ему имя Кифа, что по-арамейски значит «камень». По-латыни же камень — «петра».

«И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; И дам тебе ключи от Царства небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах» (Евангелие от Матфея, 16:18–19). Святого апостола Петра считают основателем католической (всемирной) церкви, а римских пап — его наследниками. Хотя во время Контрреформации уже появилась иконография Петра, изображающая его в торжественном облачении первоепископа и папской тиаре, здесь он — аскет, прислушивающийся к небесному зову.

Еще одним ближайшим последователем Караваджо был итальянский живописец и гравер Джованни Антонио Галли, о котором известно немного.

Ученые с большим трудом, но и увлечением атрибутируют некоторые его произведения, «собирая» таким образом виртуальную галерею работ мастера из разных коллекций. Их объединяет простота художественного языка, далекого от энергетики Караваджо и, по словам историка искусства Возрождения Пьетро Лонги, мягкость и деликатность светотеневых переходов, элегичность общей тональности.

Сюжет «Милосердие римлянки» определяется другим его названием — «Отцелюбие римлянки». Он основан на эпизоде, рассказанном римским писателем Валерием Максимом в сочинении «О почтении к родителям». Кимон, римлянин почтенного возраста, был осужден и заключен. Тюремщики, прознав о его предстоящей казни, перестали кормить старца, а дочь Перо, которой позволяли навещать узника, спасла его от голода, накормив своим молоком.

Перо одета в современную художнику одежду. В эпоху Возрождения и барокко живописцы изображали этот сюжет, часто наполняя его эротическим смыслом, но в нем был еще один пласт содержания: народ связывал произошедшее в далекие времена с Мамертинской тюрьмой, где содержались враги Рима, в том числе христианские мученики, и святой Петр среди них.

Андреа Сакки учился у своего отца — живописца Франческо Альбани (ученика Болонской академии Карраччи). Сакки с равным успехом писал портреты, религиозные, мифологические и аллегорические композиции. Например, полагают, что его «Торжество мудрости» на плафоне Сала да Маппамондо в римском палаццо Барберини (кардинал Антонио Барберини покровительствовал мастеру) стало своеобразным манифестом, примирившим спорящие стороны в художественной полемике, бушевавшей в то время в Италии по поводу приоритета «рисунка и цвета» («disegno — colore»).

Когда-то Сакки помогал в работе Пьетро да Кортона, но потом стал программно противостоять его бурной, барочной манере, стремясь к выверенной уравновешенности, гармоничному колориту и отказываясь от иллюзионистских эффектов. Живописец был избран главой римской Академии Святого Луки, но, отказавшись от этой почетной должности, продолжал почитаться как глава школы. Среди его сподвижников в Риме оказался Никола Пуссен — самая яркая звезда европейского классицизма.

Интересно, что на многих рисунках живописца изображены драпировки. И на этом полотне с удивительным разнообразием и мастерством воспроизведены плотные складки малиновой ткани, «обнимающей» юное, сияющее лунным светом тело Дедала, и зеленой — на загорелом мускулистом торсе мастера Икара.

Исследователи XX века высоко оценили искусство Саки, долгое время считавшегося художником второго плана.

Гордость галереи Дориа-Памфили — один из самых знаменитых в мировой живописи портретов кисти известнейшего испанского художника Диего де Сильва Веласкеса — «Портрет папы Иннокентия X». Некоторые посетители приходят сюда, чтобы полюбоваться именно этим произведением.

Джованни Батиста Памфили (1574–1655) стал кардиналом в 1629, а 16 сентября 1644 был избран на папский престол. Современники оставили воспоминания о его характере и антипатичном облике: холерик, раздражительный, грубый, высокого роста, тонкий, с красным лицом, строгим, острым, часто жестоким выражением глаз. Тем более парадоксальна притягательность портрета, подтверждающая магическое мастерство его автора. Переливы красного на шелке и бархате в контрасте с белым и прямоугольной золотой рамой кресла, конечно, воскрешают в памяти живописные шедевры Тициана и Веронезе, которыми восхищался Веласкес. Однако он строит свою симфонию цвета, в ней декоративность утонченно сочетается со смысловым подтекстом портретной характеристики.

После написания портрет был выставлен в Пантеоне и привел в восторг римскую публику. Сам папа, увидев его впервые, произнес слова, ставшие поговоркой: «Troppo vero» — «Слишком правдиво».

Красная феерия этого полотна контрастировала с монохромным темным портретом Андреа Дориа, когда оба шедевра соседствовали в одном помещении дворца, словно маркируя эпохи — Возрождения и барокко.

В XIX веке портрет поместили в малый кабинет галереи, где он и находится по сей день.

Гверчино (с итальянского «guercino» — «косой») — прозвище Джованни Франческо Барбьери, действительно косившего на один глаз. Известно, что восьми лет от роду он уже написал Мадонну. В своем родном городе Ченто (провинция Феррара, близ Болоньи) юный Гверчино восхищался алтарными картинами Лодовико Карраччи, живопись которого решительно повлияла на сложение его собственного стиля. Другие представители болонского академизма тоже очень нравились молодому человеку. И все же, несмотря на то что он рано сделал свой художественный выбор, присоединившись к данному популярному течению, оставаясь верным ему до конца своей жизни, изначально Гверчино не заботился о точном следовании правилам.

С 1617 по 1621 он жил и работал в Болонье, в разное время — в Риме, Венеции, Ферраре. Картины мастера полны искреннего чувства. Он часто применял подвижный свет и теплый венецианский колорит, что резко отличается от драматизма Караваджо, но некоторые работы Гверчино отдают дань и этому направлению. Правда, затем живописец вновь возвращается к классицистическим формам, так пленившим его в юности.

В 1642 (после смерти Гвидо Рени) Гверчино стал директором болонской Академии. Он был действительно очень популярным в Европе, но, получая приглашения от вельможных заказчиков и даже французского и английского королей, предпочел оставаться дома.

Сюжет из апокрифической (не входящей в канонический текст) ветхозаветной истории повествует о желании двух старцев обольстить Сусанну — праведную супругу богатого иудея. Событие происходило в Вавилоне, городе пленения евреев. Мужи проникли к молодой женщине, когда она совершала омовение в бассейне. Сусанна отвергла их притязания, за что была оклеветана. Лишь вмешательство пророка Даниила, который допросил старцев порознь и получил противоречивые показания, позволило верной красавице избежать смертельного приговора. Сусанна по-еврейски — «лилия», этот цветок — символ чистоты.

Данный сюжет использовался художниками уже с раннего этапа христианства. В Средние века более всего предпочитали эпизод с Даниилом, вершащим праведный суд. А с эпохи Возрождения — сцену у купальни, которая давала повод показать обнаженное женское тело.

В «Разговорах богов» греческого писателя Лукиана разворачивается драматический сюжет с мифологическими героями. Эндимион (по-гречески — «украшенный, прекрасный») был потомком Эола, правнука Прометея и родоначальника эолийцев, заселивших Элиду (центром государства была Олимпия). Покоренный его красотой, Зевс вознес юношу на Олимп. Там прекрасный Эндимион не устоял перед женскими чарами Геры — супруги громовержца, за это бог погрузил юношу в вечный сон в пещере горы Латмос в Карии.

Есть и еще одно толкование причины сна Эндимиона: усыпить его, продлив таким образом молодость навечно, Зевса уговорила богиня Луны Селена (Диана), влюбившись в красавца. Именно эту версию сюжета и выбирает Гверчино, живописуя уснувшего пастуха и месяц на ночном небе — луну Селену, вечно любующуюся им.

Реже всего упоминается, что согласно мифам Селена родила от Эндимиона пятьдесят дочерей!

Сюжет картины фламандского художника Теодора Лоонена известен в искусстве западноевропейского христианства под разными названиями — «Мистическое обручение святой Екатерины», «Мистический брак святой Екатерины» или просто «Обручение святой Екатерины».

Очень мало достоверного известно о святой мученице Екатерине Александрийской, которая родилась в конце III века и была жестоко казнена гонителями христианства 24/25 ноября 305/307. Древние тексты говорят о ее царском происхождении, правда, самые ранние из них относятся в VI–VII векам. Именно в VI веке были обретены мощи Екатерины, часть из которых перенесена в монастырь на горе Синай. Сломанное колесо с шестью шипами (знак казни колесованием) и окровавленный меч, которым обезглавили девушку (он изображен на первом плане в картине), стали атрибутами Екатерины.

Когда юная Екатерина, обладавшая добрым нравом, великим разумением и достойным поведением, сказала родителям, что выйдет замуж лишь за того, кто превосходит ее в добродетелях, отшельник, к которому мать, тайно исповедавшая христианство, отвела дочь, открыл ей, что есть такой чудный юноша. А «красота его светлее солнечного света, премудрость его управляет всеми чувственными и духовными созданиями…»

Екатерина приняла крещение. И было ей видение, что поднялась она к небесам и Дева Мария вручила ей руку своего Сына. Как правило, в иконографии этого сюжета изображается Иисус-младенец.

В 1647 Камилло Памфили отказался от кардинальского сана, вознамерившись жениться на Олимпии Альдобрандини. Это событие возмутило его дядю, того самого папу Иннокентия X, которого так правдиво изобразил Веласкес. Понтифик вынудил племянника покинуть в Рим, поэтому тот поселился во Фраскати. Вероятно, в честь принцессы Россано, союз с которой был для него столь желанен, дон Камилло приобрел полотна Клода Лоррена «Пейзаж со свадьбой Исаака и Ревеки» и парное к нему «Отплытие царицы Савской». Эффект заходящего солнца, виды морских портов — характерные черты живописи художника в этот период. Однако резкое изменение материального состояния заставило Камилло Памфили на время отказаться от трат на произведения искусства. Поэтому он не смог приобрести полюбившийся ему пейзаж с мельницей и парный к нему, увиденные в мастерской живописца, они были куплены герцогом Бульонским (сегодня хранятся в лондонской Национальной галерее). Когда мир с папой был восстановлен, Камилло немедленно заказал для себя версии восхитивших его работ. Вероятно, парной к «Пейзажу с водяной мельницей» служила композиция «Воображаемый вид Дельф с процессией» (другое название, встречающееся в специальной литературе, — «Храм в Дельфах»).

Настоящее имя художника — Клод Желе, «Лоррен» в переводе с французского означает лотарингец. Чрезвычайно востребованный мастер работал для пап, кардиналов, вельмож самого высокого ранга, космополитической аристократии. Среди его главных заказчиков был король Испании.

Пейзажи Лоррена замечательно передают воздух и свет, окутывающий формы очаровательной поэтической дымкой. Живописец первым ввел изображение солнца как естественного источника света. Тема сельского праздника благодаря поистине великолепной природе и безмятежной, лирической атмосфере смотрится здесь как мифологическая пастораль. Стоит обратить внимание, как тонко обращается художник с деталями, с каким вниманием выписаны постройки вокруг водяной мельницы, которую можно и не заметить на заднем плане, как четко он следует принципам классицистического пейзажа, изображая деревья, словно театральные кулисы, открывающие центральное пространство-сцену, и выстраивая свою колористическую гамму тремя эффектными регистрами-планами.

XVII век — время рождения двух крупных национальных школ живописи — голландской и фламандской. И в той, и в другой жанр натюрморта именно на этом этапе развития европейского искусства утвердился как самостоятельный и стал чрезвычайно популярным.

Учителем Яна ван Кесселя стал его дядя — Ян Брейгель Младший (таким образом, и его следует считать потомком великого Питера Брейгеля Крестьянского по материнской линии). Кроме натюрмортов, которые главным образом он и писал, его кисти принадлежат портреты, мифологические и религиозные сюжеты (их выбор был обусловлен возможностью поместить в композиции изображение животных). Будучи неплохим анималистом, ему особенно удавались бабочки (их можно считать новой тематикой) и птицы.

В представленном натюрморте щебечущая птаха выделена на фоне светлого неба в прямоугольном оконном проеме, словно это ее портрет в раме. Кессель способен тщательно, как миниатюрист (но с научным натуралистическим подходом как документалист), выписывать приметы и признаки снеди и предметов. Их формы некрупные, они дробятся округлыми цветными пятнами, в общем хоре которых превалирует праздничный красный.

Кессель размещает все на столе, заботясь, чтобы в прихотливой «сервировке» отдельные объекты не заслоняли друг друга. Поэтому зрителю может показаться, что перед ним — демонстрация изобилия, любование роскошью божественной щедрости природы. Однако в этой отвлеченной композиции также присутствует и символический смысл — как аллюзия на пять чувств, элементов природы. Глядя на картину, можно вспомнить, что художник был чрезвычайно увлечен естественно-научными изысканиями своего времени, материального мира и многие рисунки делал, руководствуясь изобразительными таблицами в научных трактатах.

Свое прозвище этот итальянский художник получил от места рождения — названия городка Сассоферато в провинции Марке, близ Умбрии, родины Рафаэля. Ученик Доминикино, Джованни Батиста Сальви более всего почитал творчество местных художников периода Раннего Возрождения (Перуджино, Спанья) и молодого Рафаэля. Поэтому он много копировал их произведения, даже исполняя официальные заказы. От них, но и от своего учителя, Сассоферато приобрел чистоту графического абриса (будучи превосходным рисовальщиком), мягкость освещения. После смерти мастера забывчивые потомки считали его современником Рафаэля.

«Молитву Богородицы» можно отнести к одной из трех категорий живописи, в которых художник проявил себя, а именно к небольшим молельным образам. (Он исполнял также алтарные картины и портреты.) Юная Мария, представленная молящейся, отрешенной от окружающего мира, трогательно сложила детские ладони, обращаясь к Богу. Этот идеальный образ почти лишен индивидуальности. Однако бесхитростность построения, способность создавать впечатление искренней, тихой набожности (в отличие от принятой во времена барокко экстатичности) и рафинированность воплощения принесли популярность Мадоннам, которых Сассоферато писал и с Младенцем, и подобно данной — в одиночку, в «святом собеседовании» с Богом.

Олимпия Майдалькини была не только выдающейся исторической личностью, но и имела непосредственное отношение к собранию галереи. Эта женщина оставила после себя несокрушимую славу. Дочь кондотьера (наемного военачальника) и аристократки, владелица небольшого состояния, она вышла замуж за богатейшего жителя Витербо — Паоло Нини и очень скоро стала его вдовой. Смерть второго супруга — Памфилио Памфили сильно увеличила ее капитал. Когда понтификом избрали его брата — кардинала Джованни Баттиста Памфили (папа Иннокентий X), она стала его самой доверенной советчицей. Сын Олимпии — Камилло Памфили удостоился титула кардинала-непота (племянника) и генерала церкви (он отказался от сана ради женитьбы). Она сама стояла во главе Священного альянса (разведка Ватикана) и создала в его компетенции «Черный орден» для выявления французских шпионов. Еще одно ее неофициальное звание — «папесса» — осталось в истории. Благосклонный отзыв Олимпии позволил Джамбаттиста Бернини воздвигнуть Фонтан четырех рек на площади Навона, ставший поистине достопримечательностью Рима.

Историк Ватикана писал: «Несчастье папы Памфили в том, что единственным человеком в его семье, который имел бы качества, необходимые для замещения такого поста, была женщина». Следующий папа — Александр VII (из семьи Киджи) пожелал удалить Олимпию от престола.

Неизвестный живописец в своем портрете даже смягчил проявление властного характера этой государственной дамы, который буквально порывается в ее скульптурном бюсте работы Алессандро Альгарди, выполненном около 1645 и также выставленном в собрании галереи.

Маттиа Прети родился в маленьком городке Таверна в области Калабриа (отсюда — прозвище), в самом южном краю Апеннинского полуострова. За несколько лет до его рождения неподалеку, в Неаполе, а затем на Мальте работал Караваджо, искусство которого оставило неизгладимый след на творчестве местных художников. Впрочем, и другие знаменитости исполняли здесь заказы (Ланфранко, Кортона), так что барокко сделалось и местным стилем. Прети в отрочестве и ранней юности получил уроки мастерства у самого яркого живописца неаполитанской школы — Джованни Баттисты Караччоло, исследовавшего творения Караваджо не только в неаполитанских храмах, но и Риме. От учителя Прети, вероятно, унаследовал прием падающего сверху света, который придавал композиции светотеневую динамику, а плоскости наиболее осязаемый рельеф.

Живописцу было только семнадцать лет, когда он отправился в Рим (1630). Восприняв стилистические особенности представителей различных школ (Рим постепенно становился столицей художественного мира), он еще более усовершенствовал свою индивидуальную манеру после знакомства с творениями Л. Джордано, когда Прети вернулся в Неаполь (1656–1660). Его мазок стал стремительным и пастозным. Фрески на Вратах Неаполя в память о чуме 1656 — одно из лучших творений итальянского барокко.

В истории искусства этот художник известен также под прозвищем il Cavaliere Calabrese, что переводится «Калабрезский всадник» (или рыцарь). Возможно, оно появилось после того, как Прети создал конную статую папы Урбана II, но, может быть, потому, что мастер был принят в ряды мальтийского рыцарства. С 1660 и до смерти, почти сорок лет, он жил и работал на Мальте, украшал ее столицу Ла-Валетту, но и исполнял заказы для других городов.

Эпизод из Евангелия от Матфея, в котором рассказывается, как достойно ответил Христос фарисеям, пытавшимся спровоцировать Его, спрашивая о налоге: «Итак, скажи нам: как Тебе кажется? Позволительно ли давать подать кесарю или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? Покажите мне монету, которой платится подать. Они принесли ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу» (Мф. 22: 17–21).

Музей Вальрафа-Рихарца — одна из крупнейших картинных галерей Германии — располагает самой большой в мире коллекцией средневековой живописи. Здесь хранятся произведения Стефана Лохнера, Мастера святой Вероники, Мастера легенды об Урсуле, Мастера Бартоломеуса, Мастера легенды о Георгии и других представителей кельнской школы живописи, а также полотна Рембрандта, П. П. Рубенса, А. ван Дейка, Г. Курбе, М. Либермана, А. Бёклина, Э. Мунка, П. О. Ренуара, В. Ван Гога, К. Моне и других художников.