Гамбит Айвенго

3

Толпа возликовала, многие криками подбадривали белого рыцаря, возвращавшегося на свою сторону поля. Вплоть до этого момента, если не считать представления, устроенного лудильщиком, зрелище было весьма скучным. Крови не было, за исключением незадачливого рыцаря, выбитого из седла Буа-Гильбертом. Теперь турнир станет действительно интересным. Досадно, что этот белый рыцарь будет убит, но они будут аплодировать его храбрости.

– Этот белый рыцарь мне незнаком, – сказал Иоанн Фиц-Урсу. – Ты его знаешь, Вольдемар?

Благородного вида советник Иоанна, который был старше принца на двадцать лет, наклонился вперед и прошептал принцу на ухо:

– Впервые вижу подобную эмблему на щите, сир. Похоже, он не из наших краев.

– Дуб, вырванный с корнем, – задумчиво пробормотал Иоанн. – Что бы это могло значить?

– Возможно, это намекает, что сам рыцарь был изгнан со своей родины, – сказал Фиц-Урс. – Похоже на кряжистый английский дуб. Возможно, он саксонец, один из тех, кто уехал воевать с Саладином с вашим благородным братом.

– Если он из стаи Ричарда, то это даже хорошо, что он выбрал копья без насадок. Похоже, у него нет большого желания жить. Коли так, то мы окажем ему услугу. Фронт-де-Беф быстро уложит его на землю.

Оба рыцаря заняли позиции, и Фронт-де-Беф поднял забрало. Белый рыцарь сидел неподвижно на дальнем конце поля, его белый жеребец бил копытом. Он отказался показать свое лицо. С проклятием Фронт-де-Беф захлопнул забрало.

– А он дурно воспитан, этот новый рыцарь, – сказал де ла Круа Буа-Гильберту.

– Несомненно, какая-то неучтивая саксонская свинья, которой больше идет роль свинопаса, чем рыцаря. – Фронт-де-Беф научит его придворным манерам.

Прозвучали фанфары, и оба рыцаря устремились на ристалище. Копье Фронт-де-Бефа разлетелось на щите белого рыцаря, и рыцарь, и конь упали, Фронт-де-Беф получил мощный удар в голову. Конь поднялся, Фронт-де-Беф – нет. Оруженосцы вынесли мертвого норманна с поля.

Секция Седрика ликовала до хрипоты.

– Немного агрессивны, эти саксонские свинопасы, – сказал лаконично де ла Круа.

Тамплиер сплюнул.

– Бог улыбается дуракам и идиотам, – проронил он. – Это была чистая случайность и плохая удача для Фронт-де-Бефа. Пусть саксонцы немного порадуются своему чемпиону. Морис уложит его.

Белый рыцарь возвратился на свою сторону поля и ждал, когда Де Брейси займет позицию. Де Брейси выехал вперед на своем сером, без шлема. Он сидел и ждал в надежде, что белый рыцарь проявит уважение и откроет лицо, но тот был недвижен и не собирался поднимать забрало. Де Брейси продолжал сидеть, выжидая. В конце концов, его терпение лопнуло, и он приказал подать шлем.

– Я оторву голову этому ублюдку, – пробормотал он, пока его оруженосец, стоя на деревянной платформе, одевал ему шлем.

Раздались фанфары, и Де Брейси пулей сорвался с места, опять выждав до последнего момента, прежде чем взять копье наперевес. И снова белый рыцарь принял удар на щит, разнеся копье Де Брейси в щепки, в то время как его собственное ударило золотого рыцаря в плечо, свалив того с лошади и завершив для него турнир. Толпа безумствовала. Спустя мгновение Де Брейси был на ногах, но в том месте, где копье пробило доспех, показалась кровь.

– Похоже, костоправы сегодня не останутся без работы, – сказал де ла Круа все тем же отрешенным тоном.

– Тогда я позабочусь, чтобы могильщикам тоже было чем заняться, – добавил Буа-Гильберт, позволяя своему оруженосцу надеть ему шлем. Он отъехал и занял позицию, не проявив вежливости в отношении белого рыцаря и не показав ему лицо, отвечая грубостью на грубость. Белый рыцарь коснулся рукой в перчатке забрала в небрежном салюте, который только еще больше разъярил тамплиера.

– Шел бы ты со своим салютом, саксонская свинья, – проронил он. – Подожди немного, и ты будешь салютовать ангелам.

Протрубили фанфары, и они помчались, несясь навстречу друг другу на полном скаку.

Лукас был разозлен, если не сказать больше. В острие его копья был размещен маленький хитрый гаджет, который позволял сгенерировать акустический импульс, очень быстрый и очень смертоносный. Единственная проблема состояла в том, что после того, как он избавился с его помощью от Фронт-де-Бефа, девайс великолепно выполнил свою функцию и в тот же момент вырубился. «Отстойное армейское снаряжение, – подумал Лукас. – И надо же ему отказать, когда ты больше всего в нем нуждаешься». Он поблагодарил бога, что у него все еще были доспех и щит. Найстил был непробиваем. Он все еще обладал солидным преимуществом.

Де Брейси был хорош, но, благодаря реализованной в шлеме возможности увеличения картинки, он нашел его слабое место. Когда перед самым столкновением он делает этот небольшой обманный поворот корпуса, его правое плечо на долю секунды становится незащищенным. Доля секунды, но больше Лукасу и не требовалось. Он ударил Де Брейси в уязвимое место и снес его с коня. Тот не получил серьезных увечий, но пройдет немало времени, прежде чем он сможет взять в руки меч или копье. Вряд ли это заставит Де Брейси полюбить его, добиться этого было непросто. Будь его воля, Лукас бы его убил. Он представлял угрозу и еще легко отделался. Лукас проклял свое копье. Снабженцы еще свое получат. Сейчас ему предстояла схватка с Буа-Гильбертом и, священник или не священник, тамплиер был не промах с копьем.

Он увидел, как тамплиер выехал на исходную, и заметил, что тот не поднял забрало, как все остальные. Причина, по которой он не поднимал свое, была простой. Его «отец» и «возлюбленная» находились на трибуне, и им было лучше думать, что Айвенго все еще далеко и сражается с сарацинами. Ему предстояла работа, и он не хотел усложнять ситуацию семейными неурядицами. То, что тамплиер не поднял забрало, продемонстрировало его характер. Темпераментный тамплиер. Лукас улыбнулся в своем шлеме. Это его полностью устраивало. Когда человек злится, он склонен ошибаться. А до этого момента он не видел, чтобы Буа-Гильберт делал ошибки.

Протрубили начало боя, и Лукас послал лошадь вперед, понимая, что в схватке с тамплиером ему понадобится каждая унция скорости. Он перевел переключатель шлема, контролирующий степень увеличения объектива внутри забрала. Это был осознанный риск. Использование увеличения в бою и на скорости могло исказить перспективу, если не получится достаточно быстро вернуться от увеличенного изображения к стандартному. Если его выбьют из седла и при падении он погибнет, доспех из найстила не отправится на помойку, и кто-то может обнаружить, что он может проделывать всевозможные интересные вещи. С исторической точки зрения, это может вызвать проблемы, но ведь если он потерпит неудачу в своей миссии, это будет означать гораздо большие проблемы, чем просто оставленный без присмотра футуристический доспех.

Буа-Гильберт и в самом деле был в отличной форме. Но он был зол, и это играло на руку Лукасу. Щит тамплиера был большим, и он хорошо укрылся за ним, снизив возможность нанести прицельный удар до минимума. Его лошадь была больше арабской, и он будет бить немного сверху вниз. Он помнил, как Лукас нацелил копье в голову Фронта-де-Бефа и преуспел, поэтому он держал свой щит несколько высоко, чтобы иметь возможность отклонить копье в случае, если Лукас попробует тот же прием еще раз. На этом Лукас и собрался его подловить. Благодаря реализованной в шлеме возможности увеличения картинки, он нашел его слабое место. У того было открыто бедро, которое вполне сгодится. Если идущий снизу вверх удар будет нанесен правильно, Буа-Гильберт вылетит из седла. Удар не смертельный, если только ему не повезет пробить доспех и поразить бедренную артерию, в общем, его устроят оба варианта. Учитывая превосходную технику тамплиера, выбирать не приходилось.

Лукас переключил объектив шлема в обычный режим и сделал выдох. Буа-Гильберт собирался бить в голову, и он понятия не имел о том, что Лукас уже разгадал его замысел. Лукас вынес копье под щит в последний момент, перед самым столкновением, подавшись слегка вправо, что угрожало его равновесию, но в результате копье Буа-Гильберта прошло всего в доле дюйма над его головой. Толчок от нанесенного удара почти заставил Лукаса потерять стремена, но он сумел удержаться. Когда он добрался до противоположного конца арены и развернул лошадь, то с удовлетворением увидел, что тамплиер повис на перегородке и корчится на ней, пытаясь упасть на любую из сторон. Он выронил свой щит и копье, и его конь промчался дальше без всадника. Проезжая мимо него на обратном пути, Лукас испытал разочарование, увидев, что не нанес видимого ущерба. Этого он и боялся. Он ощутил, как его копье слегка рикошетировало в момент удара, и догадался, что оцарапал бедренные пластины и нанес скользящий удар по набедреннику, но этого оказалось достаточно, чтобы выбить противника из седла. Грех было жаловаться. Учитывая отказ его акустического устройства, он выступил не так уж и плохо. Проезжая мимо тамплиера он подтолкнул того тупым концом копья, оказав неблагородную помощь в его попытках отцепиться. Храмовник рухнул на землю, словно металлолом посыпался.

Принц Иоанн был в ярости.

– Клянусь небесами, это невыносимо! Сначала саксонский жестянщик посрамил моих лучников, а теперь этот безымянный рыцарь отнимает у меня Фронт-де-Бефа, протыкает Де Брейси, и оставляет тамплиера повисшим на перегородке, словно освежеванный олень! Кто-нибудь положит конец этой наглости?

– У нас все еще есть кровавый де ла Круа, – сказал Фиц-Урс.

Иоанн набычился.

– Раздражает зависимость от этого притворно улыбающегося баска с его вымышленным именем. Он обходится мне дороже, чем половина свободных компаньонов Де Брейси. Если бы он того не стоил, я бы дал столько же, чтобы избавиться от его мягких речей и ухмыляющихся глаз.

– Наглость де ла Круа свойственна его народу, – заметил Фиц-Урс. – И если его мягкие и манерные повадки кажутся нам издевательством, они более чем компенсируются его мастерством на поле боя, качеством, которое, при всем моем уважении, сир, вы не можете позволить себе не заметить.

– Справедливо, слишком справедливо, – проворчал Иоанн. – Будем надеяться, что он отработает деньги, которые мы ему платим. Этот белый рыцарь опозорил моих лучших людей.

Объект их разговора спокойно сидел верхом на гнедом жеребце и в задумчивости смотрел на поле, по которому белый рыцарь возвращался на дальний конец арены. Сквайр красного рыцаря закрепил шлем де ла Круа, затем подал ему копье и щит.

– Как думаешь, ты сможешь его победить? – спросил оруженосец.

– Не знаю, братишка, – ответил де ла Круа. – Есть в нем что-то очень странное. Он атакует быстро и вульгарно, и ты заметил, с какой легкостью он движется в своем доспехе? Его щит выдержал натиск мощных ударов, но на нем не осталось их отметин. Он мгновенно распознал слабость Де Брейси – его плечо, нашел брешь в защите Буа-Гильберта, который редко допускает подобное, и я нескоро забуду то, что он сотворил с Фронт-де-Бефом. Этот выдернутый с корнем дуб совсем не так прост, каким кажется на первый взгляд. Так как – должны мы проявить галантность, а?

Красный рыцарь похлопал легонько оруженосца по плечу рукой в перчатке, прежде чем принять щит с крестом из белых королевских лилий на красном. Фанфары проревели старт, и де ла Круа дал шпоры гнедой боевой лошади.

Лошадь красного рыцаря была свежее, чем жеребец белого, и все же они мчались навстречу друг другу, как стрелы, выпущенные из арбалета. Оба рыцаря взяли копья наизготовку, оба заняли идеальную позицию. Они сошлись в центре арены с оглушительным грохотом, который разнесся по лощине, словно молот ударил по наковальне. Сила ударов была такой, что оба были почти выброшены из седел, в каждый из щитов пришелся удар копьем. Встреча привела к скрежещущей, полной дрожи остановке, обе лошади припали на колени. Оба копья разлетелись. Никто не упал с лошади.

Лукас смотрел на обломок своего копья и не мог поверить в происходящее. Ему показалось, что кто-то засунул его голову в гигантский гонг, а затем долбанул по нему со всей дури, вызвав звон, угрожающий разорвать его череп, словно дыню. Его копье сломалось! Оно не должно было сломаться! Сначала перестало работать акустическое устройства, теперь – все копье! Которое у него было всего одно! Где, во имя Христа, он возьмет другое?

Он медленно поехал на свой конец арены, чувствуя вкус крови, перед глазами плыло. Кровь шла из обеих ноздрей. Он ощущал себя так, словно его переехал поезд. Он мог видеть беснующуюся толпу, но ничего не слышал. Единственным звуком в его голове было бам-бам-бам, непрекращающееся эхо столкновения. Доспех и щит спасли его, но все, что ему удалось, это остаться в седле. Лошадь тоже была не слишком рада этому.

«Вот дерьмо», – подумал он. Вот он, человек 27-го века, ощущающий свое превосходство над этими неандертальцами… И тут появляется де ла Круа и выплескивает ему в лицо ведро холодной воды.

Он вернулся на исходную позицию, где на него с беспокойством смотрел Хукер. Он бросил ему беспомощный взгляд, на мгновение подняв забрало и сделав глоток воздуха. И что ему теперь делать? У них не было запасных копий.

– Выражение лица вашего оруженосца отражает ваши проблемы, безымянный рыцарь, – произнес голос совсем рядом. Лукас едва его расслышал. Он быстро закрыл забрало и повернулся, рядом с ним стоял молодой оруженосец с копьем. – Мой лорд и господин, увидев, как вы расправились с Фронт-де-Бефом, повелел найти ваш шатер и принести вам эля в честь вышей победы. Я не мог не обратить внимания, что вам недостает запасного оружия. Несомненно, тому виной обстоятельства, которые вы были не в состоянии проконтролировать. Я доложил об этом моему господину, и он приказал мне предложить вам вот это, его копье, если гордость позволит вам его принять. Для благородного Ательстана будет честью, если вы окажете любезность, проверив его копье в бою в этот день.

Молодой солдат протянул копье Лукасу. «Значит, – подумал Лукас, – рыцарский дух все еще жив». Он осознал, насколько глупой была эта мысль в то самое мгновение, когда она пришла ему в голову, и он сделал все возможное, чтобы не рассмеяться в голос. Так уж было ему свойственно, что всякий раз, когда он был напуган до безумия, у него проявлялась обескураживающая склонность к смущению. Нервная реакция, которая при сложившихся обстоятельствах, могла быть неправильно понята. Он откинулся назад и проглотил свою истерию.

– Передайте вашему господину, что я обязан его гостеприимству и что сожалею, что не могу сообщить, кто должен ему дань благодарности. Я поклялся никогда не показывать свое лицо до тех пор, пока не наступят определенные условия. Я конечно же постараюсь воспользоваться его копьем с честью.

Он принял копье и кивнул оруженосцу, который ответил небольшим поклоном. После этого до него с запозданием дошло, кем является его благодетель. Саксонский вельможа, из-за которого Уилфред был изгнан из дома своего отца. Лукас вовсе не возражал, чтобы Ательстан получил Ровену. Он только что ее заслужил.

Красный рыцарь вернулся на противоположный конец поля и взял другое копье. Изо рта де ла Круа сочилась кровь.

– Андре! – сказал оруженосец, Марсель, явно напуганный видом крови, когда де ла Круа поднял забрало. Глаза рыцаря был расфокусированы.

– Марсель, воды.

Сквайр понял требование, он знал, о какой воде идет речь. Он забежал в павильон, вернулся c ведром воды и плеснул ее в лицо де ла Круа. Красный рыцарь кашлянул и сделал несколько глубоких вдохов.