4731.0 по звездному календарю:
Клингоны продолжают глушить наши передачи. Я приказал лейтенанту Ухуре подготовить капсулу с депешей для отправки на шестнадцатую Базу в случае нападения на нас «Террора». Моральный дух экипажа продолжает падать. Драки стали постоянным явлением. Обычные дисциплинарные взыскания уже не оказывают никакого воздействия. Меня все более тревожит мысль о том, что, в случае необходимости экипаж «Энтерпрайза» не сможет адекватно отреагировать на угрозу противника и не выполнит боевую задачу…
– Мистер Спок, пройдемте со мной.
Старпом, работавший на компьютере в своей консоли, поднял голову и, взглянув на капитана, коротко кивнул. Его пальцы ловко пробежали по клавиатуре, и с тихим шорохом аппарат прекратил выдавать быстрый поток данных. Двигаясь несколько угловато и неуклюже, Спок подошел к Кирку и вытянулся перед ним, ожидая дальнейших приказов. Кирк вздохнул и, повернувшись к Чехову, произнес:
– Передаю управление вам, мистер Чехов. Мы со старшим помощником сделаем обход звездолета. Уведомите меня в случае изменения орбиты кораблем клингонов.
– Так точно, сэр, – сказал мичман.
Кирк тут же пожалел о своем опрометчивом решении. Лучше было бы передать управление в опытные руки Скотти и, хоть на короткое время, заставить его забыть о своих обожаемых двигателях и мародерских устремлениях. Чехов не лучшим образом подходит для роли командира звездолета в данной ситуации. Его пальцы то и дело любовно поглаживают тумблеры управления огнем. Стоит его руке чуть дрогнуть – последует смертоносный залп фазеров, и звездная война станет реальностью.
Поразмыслив еще немного, Кирк вздохнул и вернулся к своему первоначальному решению. Нет, пусть уж лучше Чехов постоит у руля. Скотт будет вести себя так, словно главная задача всех служб и корабля в целом – выжать еще хоть сотую долю процента дополнительной мощности из его двигателей. Чехов, по крайней мере, глаз не спустит с этих клингонов.
Капитан и старший помощник вошли в лифт. Двери с шипением закрылись, и Кирк сказал:
– Похоже, что с клингонами мы зашли в тупик, мистер Спок. Сколько это продлится – неизвестно. Пора заняться этой чертовой отчетностью и спихнуть побыстрее нудное дело с плеч.
– Так ли уж это срочно, капитан?
– Должен же я хоть чем-нибудь заняться. Прекрасно понимаю, что, если клингоны нас уничтожат, вся эта работа не будет иметь никакого смысла. Но, что вполне возможно, составляя служебные характеристики, мне посчастливится уловить какую-то нить и разобраться, что же нам делать в этой ситуации. Ведь моральный дух экипажа продолжает падать. Еще немного – и дело дойдет до открытого неповиновения офицерам. Вы согласны со мной? – он испытующе посмотрел на помощника. Спок, словно загипнотизированный, тупо уставился на голую стену лифта.
– Разумеется, капитан.
– Ваши соображения?
– Вы, люди, оперируете какими-то странными, – нелогичными понятиями. Мне трудно объяснить ваши поступки с точки зрения рациональности даже тогда, когда они приносят пользу.
– Я придерживаюсь иного мнения на этот счет.
Двери лифта раздвинулись, и Кирк шагнул на палубу, где размещался пульт управления системами жизнеобеспечения. В обычное время здесь кипела работа. Но сейчас лишь несколько человек бесцельно бродили по залу, как во сне; Кирк стоял на месте и ждал, пока рядом с ним не оказался подозрительно пошатывающийся офицер. Не составляло особого труда определить, что он был изрядно пьян.
– Лейтенант Гордон, объясните, что с вами! – рявкнул капитан.
Молодой офицер на секунду встрепенулся, и Кирку показалось, что он трезвеет, но через несколько секунд алкоголь взял свое. Прислонившись плечом к переборке, офицер заплетающимся языком произнес:
– Привет, капитан. Как хорошо, что вы зашли нас проведать.
– Смирно! – скомандовал хладнокровным и отчужденным голосом Спок.
– Пожалуйста, если так хочется вам. Ну, выпил я чуток. А почему бы и нет? – пролепетав это, лейтенант оттолкнулся от переборки и стоял, покачиваясь, перед начальством.
– На каком посту вы должны быть? – спросил Кирк, напрягая свою память. Поняв, что от Гордона ничего не добиться, капитан достал карманный трикодер и затребовал информацию с центрального компьютера. Когда на крошечном экране появился ответ, Кирка прошиб пот.
– Лейтенант Гордон, вы в данный момент должны находиться на дежурстве. Как вы смели покинуть пульт управления системами жизнеобеспечения звездолета?!
– Гм… Странно… Ах да, припоминаю.
– Пройдемте на ваш пост!
Молодой офицер, пошатываясь, побрел вперед. Кирк и Спок в молчании следовали за ним. Дверь в отсек, где размещался главный компьютер систем жизнеобеспечения, была нараспашку. Лейтенант плюхнулся в свое кресло и бессмысленно улыбнулся.
– Ну что? Видите? Ничего не случилось. И никогда не случится.
– Мистер Спок! Необходимо немедленно навести порядок!
Вулканец наклонился, стал нажимать на клавиши и переключать тумблеры на пульте. Показания приборов постепенно приближались к норме.
– Что вы творите? Оставьте в покое мой пульт!
– Мистер Гордон, по вашей халатности содержание углекислого газа внутри «Энтерпрайза» повысилось до опасного уровня, – сказал Спок своим ровным металлическим голосом (казалось, что говорит робот). – Еще немного, всего несколько десятых процента, и жизнедеятельность экипажа была бы поставлена под угрозу.
Кирк нажал кнопку встроенного в переборку переговорного устройства и рявкнул в микрофон:
– Служба безопасности! Я приказываю, вплоть до дальнейшего распоряжения, освободить лейтенанта Гордона от дежурства!
Прибыли офицеры из службы безопасности и увели пьяного. Вслед за ними покинули отсек Кирк и Спок. Кулаки капитана непроизвольно сжимались от бессильной ярости. В коридоре он сказал:
– Никогда за всю службу мне не приходилось поднимать руку на подчиненного, тем более, на лейтенанта. Но сегодня я был близок к этому! Ведь этот мерзавец чуть было не угробил весь экипаж. Когда мы прибудем на первую Базу, я предам его суду военного трибунала! А, может быть, сделаю это и раньше! В назидание другим!
– Это ваша прерогатива, капитан. Устав в этом случае очень строг. Нарушение дисциплины в боевой обстановке – тяжкое преступление. Виновный должен понести серьезное наказание.
Кирк остановился, пораженный реакцией Спока. Ни малейшего намека на какие-либо эмоции… Никакой попытки осмыслить ситуацию с противоположной стороны… Да, со старшим помощником произошли подозрительные изменения. Тот прежний Спок, которого он знал еще несколько часов назад, обязательно стал бы рассуждать об иррациональности, присущей человеческим существам, о том, что их психика иногда не выдерживает больших эмоциональных нагрузок. Но не теперь.
– Давайте сейчас проверим машинное отделение, мистер Спок. После всех неприятностей неплохо было бы увидеть что-то хорошее. Мистер Скотт и его подчиненные никогда не доставляли мне никаких хлопот по части дисциплины.
Они поднялись на турболифте, но, еще не дойдя до отсека Скотти, Кирк почувствовал, как внутри у него все заледенело. Его подчиненные открыто дрались, не прекращая драку даже тогда, когда капитан проходил мимо. Кирк даже не попытался на сей раз навести порядок: настолько это ошеломило его. Поток мыслей хлынул в его сознание: «…это не мой „Энтерпрайз“, который я выхолил и взлелеял. Он всегда находился в образцовом порядке… Это не мой безукоризненно вышколенный экипаж… мои подчиненные щелкали каблуками, застывали по стойке смирно… не ждали, пока я подойду к ним на положенную дистанцию… Они делали свою работу тихо и незаметно, но всегда эффективно и профессионально, отдаваясь всей душой кораблю…». Кирк никак не мог понять, что случилось. Почему эти люди – он больше не в состоянии думать о них, как о едином спаянном экипаже – не заботились теперь ни о своей репутации, ни о послужном списке, ни о корабле. Как Кайл, как Гордон, как многие другие, они жили первобытными инстинктами, превращаясь в животных, и все глубже утопали в пьянстве, разврате, драках. Из всего экипажа остались лишь единицы, достойные с гордостью носить форму Федерации.
– Мистер Скотт, капитан, – объявил Спок своим металлическим голосом, вызвавшим вдруг у Кирка прилив ярости. Ему нестерпимо захотелось ударить первого помощника, избить его, чтобы заставить, наконец, почувствовать хоть что-нибудь. Но затем он осознал, что только тщательно продуманный план может помочь вывести Спока из его нынешней фазы абсолютной логики и вновь сделать его отличным старпомом и лучшим офицером-исследователем во всем флоте. Кирк осмотрел все машинное отделение и ошарашенно покачал головой. Действительно, зрелище было не для слабонервных. На пульте управления не хватало многих деталей-панелей, и вместо них зияли дыры, откуда на пол спускались кабели и провода. Все они устремлялись в центр большого помещения, где помещалась странная самодельная установка, от которой исходил ровный мощный гул. Ее устройство было непонятно капитану. Он заметил лишь сверхпроводящие кабели, шедшие к контейнерам с веществом и антивеществом.
– Мистер Скотт, объясните, что у вас здесь творится? – громко потребовал Кирк.
– Так точно, капитан, – сказал Скотт, улыбаясь до ушей. – Вот эту, значит, веселенькую штуку придумали мы со старшим механиком. Это контур обратной связи. Он дает возможность уменьшить коэффициент искривления магнитных линий на двадцать процентов.
– На двадцать три процента, – поправила его рыжеволосая Макконел. – Как здорово, что вы приказали мне стоять дополнительные вахты. Иначе нам так и не удалось бы собрать эту установку.
– Не пострадает ли от этого боеспособность корабля? – спросил Кирк, у которого уже стало рябить в глазах от всех этих проводов и кабелей высокого напряжения. Ему начинало казаться, что они опутывают его со всех сторон, затягивают в свой бесовский водоворот энергии невероятной силы.
– Капитан, неужели я способен на такое?! – вскричал Скотт, не на шутку обидевшись.
– Нет, мистер Скотт. Я так не думаю. Просто дело в том, что вы со старшим механиком… Ладно. Продолжайте.
– Так точно, капитан.
Кирк покачал головой, пробормотав:
– Ну и ну.
И вышел из рубки.
В коридоре его чуть не сбила с ног небольшая толпа мужчин и женщин – с веселым визгом они гонялись друг за другом. Цель этой забавы становилась ясной сразу: достаточно было взглянуть на полуобнаженные нижние части их туловищ.
– Обряды древних сатурналий, капитан, – спокойно произнес Спок.
– Пойдемте в лазарет. Я хочу поговорить с доктором Маккоем. Возможно, он объяснит мне, что происходит с моим кораблем.
Лазарет находился палубой ниже, и они спустились туда по трапу. Кирк просто постучал в дверь, проигнорировав кнопку звонка, и перешагнул порог, погружаясь в мир папоротников и других экзотических растений. Отведя рукой в сторону вьющиеся побеги, он увидел Маккоя, который каким-то странным и отрешенным взглядом тупо уставился на голую перегородку.
– Боунз, ты не заболел? – с тревогой спросил Кирк.
– Гмм? Ах да, Джим… Нет, нет, со мной все в порядке. Вот сижу здесь и думаю, – Маккой с неохотой прогнал от себя остатки воспоминаний, блуждавших в закоулках его памяти. – Чем могу быть полезен? Может быть, сделать пластическую операцию на ушах мистера Спока?
– Это оскорбление, доктор, – сказал Спок.
– Оскорбление? Как может существо, отрицающее эмоции, испытывать обиду? Ответьте мне на этот вопрос, Спок.
– Доктор, вы не имеете права… – Спок внезапно повернулся и вышел, передвигая ноги так, будто они не гнулись в суставах. Кирка это изумило. Теперь он совершенно не знал, что и думать о ситуации на корабле, и откровенно признался в этом Маккою.
Доктор откинулся назад в кресло и положил ноги на стол.
– Сдается мне, то, что мы наблюдаем с тобой, Джим, для людей – реакция на неестественное существование. Они очень много времени провели в окружении этих металлических стен. У экипажа возникло подсознательное желание вернуться назад, к своим корням. Они хотят босиком побегать по настоящей земле, почувствовать на своих лицах тепло первых лучей золотистого утреннего солнца, ощутить росу на траве, подышать свежим воздухом после весенней грозы. Они просто сходят с ума, запертые в чреве этого механического монстра.
– Не называй мой корабль монстром, док, – сказал Кирк, делая глубокий вдох и пытаясь расслабиться. «Нельзя вступать в словесный поединок с Маккоем, – приказал себе капитан. – Скоро придется решать все проблемы разом, и от этого зависит судьба не только „Энтерпрайза“, но и всей Федерации».
– Да, Джим, это так! Не нужно притворяться, будто ты ничего не понимаешь. Все эти машины… Мы – их рабы! Мы ухаживаем за ними, обслуживаем их, а они выдают нам то, что им заблагорассудится. Стоит выпустить наших людей куда-нибудь на деревенскую улицу – и ты увидишь, как их отношения переменятся к лучшему. Драки из-за женщин прекратятся сами собой… Проделай такой эксперимент, Джим, и ты убедишься, что я прав.
– Можно вырвать человека из природы, но нельзя вырвать природу из человека, – процитировал Кирк. – Это идея, Боунз. Мы были в космосе слишком долго, и команда не сходила с корабля после Аргемуса. Сначала мы делали топографические съемки Дельты Канариса-4, потом ринулись сюда… Да, ты, наверное, прав.
– Ну, конечно же. Давай найдем подходящее местечко, поселимся там и перекуем корпус нашего корабля на плуги. Ты увидишь, что…
– Я не думал всерьез о колонизации какой либо планеты, Боунз. Да никто и не захочет пускать наш корабль на слом даже Скотти, если бы он вдруг решил, что от этого увеличится мощность его ненаглядных двигателей.
– Что?!
– Да это я так. Не обращай внимания. Но мысль об экипаже на планете меня привлекает. Конечно, необходимо принять все меры предосторожности, чтобы клингоны нам не напакостили. В принципе, если с каждым держать сканерный контакт, то ничего не случится.
– Андорианцы, похоже, ни о чем не беспокоятся.
Кирк рассмеялся сухим смешком, в котором не было ни капли юмора.
– Треллвон-да будет чувствовать себя прекрасно на любой планете, где можно производить раскопки. На клингонов ему наплевать, лишь бы они не мешали сделать еще несколько сенсационных археологических открытий.
– Да ведь это то же самое, Джим. Он возвращается назад, к земле. Он хочет, чтобы пыль пересыпалась между его пальцами, Треллвон-да чувствует свое родство с природой.
– Профессор, не задумываясь и с удовольствием, сжег бы целую населенную планету, лишь бы остались руины, если бы такая идея пришла ему в голову, – сказал Кирк. – Я хочу…
Фраза капитана была прервана шумом скандала, вспыхнувшего за дверью каюты доктора. Кирк пружинисто выпрямился и, подойдя к раздвижной панели, слегка приоткрыл ее. Бранились две женщины: медсестра Чэпел и лейтенант Авитс.
– Ах ты, сука! Хочешь отбить его у меня?!
– Он меня любит, ты, паршивая разносчица пилюль. Я никому его не отдам. Он – мой мужчина, и выбрал только меня! Спок мой, и заруби это на своем носу!
Кирк задвинул двери на место и, понурившись, тяжело опустился в кресло.
– Доктор, – сказал он, – составьте немедленно список первой партии, которая отправится на планету, на основании максимального отклонения от нормального психологического состояния. Попробуем начать с самых запущенных. Может быть, и в самом деле это поможет нам вылечить хотя бы несколько человек от заразы, которая охватила уже весь экипаж.
– Первая партия готова к отправке, сэр, – доложил сонным тягучим голосом лейтенант Кайл.
Кирк подошел к установке и стал за спиной у начальника транспортного отдела, внимательно всматриваясь в показания приборов на пульте управления. Он не доверял Кайлу после того памятного случая, когда застал его не на боевом дежурстве, а в импровизированной студии, где тот лепил скульптуру Венеры Милосской «наших дней» с тремя руками.
– Включите транспортатор и опустите их на Алнат, мистер Кайл, – приказал Кирк, наблюдая за миганием сигнальных лампочек.
Все прошло благополучно. Шесть человек, стоявших в кабине транспортатора, замерцали и растворились в лучах высокой энергии. С легким потрескиванием эти лучи пронзили атмосферу Апната-2, и шесть фигур почти мгновенно материализовались на поверхности планеты в трехстах пятидесяти километрах ниже «Энтерпрайза».
– Следующая партия к отправке готова, – доложил капрал службы безопасности, захлопнув люк транспортатора. Не успел Кирк дать команду на включение луча, как послышалось требовательное жужжание переговорного устройства.
– Кирк слушает. Что случилось?
– Командир клингоновского звездолета обвиняет нас в нарушении Органианского мирного договора, капитан, – раздался лишенный эмоций голос Спока. Кирк снова подивился перемене в своем старшем помощнике, который опять совершил переход на сто восемьдесят градусов, от крайне возбужденного состояния после разговора с Маккоем к полной индифферентности.
– Хорошо, я сейчас поднимусь, мистер Спок. Постарайтесь пока успокоить капитана Калана.
Смуглое неприятное лицо клингоновского командира заполнило весь экран видеокома. Кирк опустился в кресло и несколько секунд смотрел на Калана, прежде чем нажать кнопку, вмонтированную в подлокотник, и включить звук.
– Приветствую вас, командир Калан.
– Не пытайтесь уклониться от ответа. Словоблудие вам не поможет. С самого начала я знал о том, что при первой же возможности вы нарушите договор.
– Объясните, капитан. Ваши слова записываются и будут переданы на Базу номер шестнадцать.
– Никуда вы их не передадите! Мы глушим все ваши передачи, ты, подлая свинья и убийца! Ты отправил на поверхность планеты свой вооруженный отряд, чтобы заставить наших мирных ученых покинуть место работы. А может быть, ты хочешь сделать их пленниками?
– Капитан, – тихо произнес Спок, – его люди вооружены до зубов. Причем, у них новейшие образцы импульсных бластеров, куда более мощных, чем наши лучевые пистолеты. Наша высадившаяся партия вооружена только ручными фазерами типа один.
– Знаю, мистер Спок. Спасибо, – обратившись к клингоновскому командиру, Кирк чуть повысил голос:
– Очевидно, вы не правильно интерпретировали наши шаги. Никто из наших людей, находящихся на Алнате, не нападал на ваших ученых. Столкновения не было.
– Лишь потому, что я не дал вам возможности собрать значительные силы для атаки.
– Капитан Калан, разрешите вам указать на то обстоятельство, что вы уже обладаете численным превосходством над силами Федерации, высадившимися только что на Алнате-2. Причем, задачей нашего отряда является исключительно оказание помощи доктору Треллвон-да в его раскопках. Его заслуги говорят сами за себя. Никто ведь не станет подозревать этого знаменитого ученого в каких-то коварных, воинственных намерениях?
– Кто назначен командовать этой, так называемой, научной экспедицией? Ваш вулканец?
Кирк сразу же распознал ловушку в этом вопросе и постарался избежать ее.
– Капитан, неужели я стал бы поручать мистеру Споку такое пустяковое задание? Его способности более необходимы на борту «Энтерпрайза». Нет, руководить экспедицией будет его помощник.
– Мистер Спок, пусть лейтенант Авитс немедленно явится сюда.
– Это хитрая уловка. Вы держите вулканца в резерве, он искусный тактик. Когда у вас все будет готово к нападению, вы пошлете его на планету.
– О каком нападении вы все время говорите, капитан? – фыркнул Кирк. – Говорю вам всерьез, что мы направили всего лишь помощь археологам… Ага, лейтенант Авитс. Я назначил вас начальником нашего отряда на Алнате. Каковы ваши обязанности и ваша должность на борту «Энтерпрайза»?
– Помощник начальника службы научных исследований мистера Спока, – отрапортовала женщина, ослепительно улыбнувшись вулканцу. В ответ Спок не повел даже бровью.
– Она лжет! Вы заранее проинструктировали ее!
– Капитан Калан! – резко произнесла Кандра Авитс. – Я не лгу. И могу лишь добавить, что и мечтать не могла о лучшем задании. Мистер Спок – замечательный наставник, а «Энтерпрайз» – самый лучший топографический звездолет во всем Флоте. Никто лучше не умеет составлять карты вновь открытых миров. Передо мной открываются огромные возможности.
– Ладно, отправляйте ее. Но помните, мы внимательно следим за вами, Кирк, и малейшее проявление враждебности будет означать конец вам и вашей ржавой посудине, которая ни на что не годится. «Террор» разнесет «Энтерпрайз» на атомы! – с этими словами командир клингоновского корабля злобно ткнул пальцем в невидимую на экране кнопку, и связь прекратилась.
Кирк откинулся на спинку кресла и, устало вздохнув, вытер со лба пот.
– Словно в бою побывал, – сказал он. – У вас есть какие-либо замечания, мистер Спок?
– Нет, капитан. Клингон очень обеспокоен нашим присутствием на Алнате-2. Возможно, наши люди могут раскрыть характер той таинственной деятельности, которую они развернули в последние дни на планете.
– Лейтенант Ухура, могут наши коммуникационные спутники фиксировать передвижение клингонов по планете?
– Нет, сэр, – медленно ответила Ухура. – Они пролетают над площадкой, где ведутся археологические работы, лишь один раз в три часа. Наши датчики на борту спутников бессильны пробить мощный колпак помех.
– Похоже, что за последнее время клингоны значительно преуспели в электронике, – задумчиво произнес Кирк. – Напомните мне об этом, мистер Спок.
Повернувшись вместе с креслом, он оказался нос к носу с темноволосой лейтенантом Авитс и стал внимательно всматриваться в ее карие глаза, раздумывая про себя, насколько далеко могла зайти ее связь со Споком.
Сомневаться в сильных симпатиях Авитс к вулканцу не приходилось. Но вот какова ответная реакция Спока? Кирк не мог ответить на этот вопрос положительно. Раньше он просто со смехом отмел бы всякое предположение о возможной вовлеченности старпома в любовную интрижку. Но не сейчас, когда Спок со, странной легкостью бросается из крайности в крайность. То он рассуждает безразлично и холодно, оценивая любое явление или поступок с точки зрения рациональной логики, то впадает в возбужденное состояние. У Кирка не выходили из памяти слезы Спока, когда тот плакал, испытав отчаяние и гнев.
– Капитан, – обратилась к нему Авитс, – А может быть, лучше будет, если все-таки вместе со мной отправить и вашего заместителя, моего шефа? Едва ли я смогу командовать таким…
– Вы – старший по званию в этой группе, лейтенант. И будут ли ваши подчиненные безусловно выполнять ваши приказы, зависит только от вас, от вашего старания и авторитета. Поэтому постарайтесь напрячь все свои способности и обойтись без Спока, – он проследил за ее реакцией, а затем продолжил. – Я не хочу, чтобы мой заместитель там показывался. По крайней мере, пока клингоны воспринимают его спуск на Алнат-2 как стратегический ход, направленный на усиление нашей десантной группы. Спок, прежде всего, первоклассный ученый, но клингоны считают его военным тактиком. Лучше не тревожить их понапрасну, пока мы не разгадаем тайну «Ти-Пау».
– А потом, сэр?
– Потом будем действовать согласно обстоятельствам, лейтенант, точно так же, как и сейчас. Идите и собирайте свои вещи. Я хочу, чтобы вы помогли Треллвон-да, чем только можно. Постарайтесь не возбуждать его недовольства. Регулярно сообщайте нам обо всех передвижениях и деятельности клингонов. Меня больше всего интересует их тяжелое оборудование. Что оно из себя представляет? Зачем клингоны доставили его на планету? Попытайтесь выяснить это как можно быстрее.
– Так точно, сэр, – ответила, вытянувшись в струнку, Авитс.
– Свободны, – Кирк опять повернулся в кресле и наблюдал, как девушка упругим шагом, чуть покачивая стройными бедрами, шла к выходу. Споку же он сказал:
– Симпатичная девчонка, не правда ли?
– Подобные оценки выпадают из круга понятий логики, и потому целиком являются прерогативой вашего иррационального рода людей, капитан. Из этого следует, что я не в состоянии ответить адекватным образом на ваш вопрос.
– Разумеется, Спок. Иного ответа я и не ждал от вас. Продолжайте выполнять ваши обязанности.
Старпом вернулся к своему компьютеру, но от Кирка не укрылось легкое подрагивание кистей рук вулканца.
«Ага, мистер Спок, – подумал Кирк про себя, – такое чисто человеческое чувство, как любовь, вам совершенно чуждо. Так, по крайней мере, вы утверждаете. Что ж, поживем – увидим».
– Не знаю, что с этим делать, Боунз, – сказал капитан доктору.
Он чувствовал себя до крайности неуютно. Поерзав в кресле, Кирк устремил свои глаза в точку на переборке, чуть выше головы Маккоя.
Стены отсека, казалось, рушились на него, и готовы были вот-вот задушить в своих железных объятиях. В голове мелькнула мысль о том, что доктор прав, считая причиной всему резкую клаустрофобию, развившуюся после долгого пребывания в замкнутом пространстве корабля.
Однако до сих пор его ничто не беспокоило в этом плане. Ведь он, по сути дела, и не знал иной среды обитания, кроме звездолетов с их различными отсеками. Точно такая же участь выпала на долю всех членов экипажа. Каждый из его команды провел всю свою долгую или короткую жизнь в космосе. Гибель людей с «Ти-Пау», постоянная угроза уничтожения со стороны клингонов, загадка исчезновения цивилизации на планете внизу, под ними – все это привело к перенапряжению команды, которая и без того была утомлена длительным пребыванием в окрестностях Дельты Канариса-4.
– Ты поступил совершенно правильно, Джим. Хочешь еще стаканчик? – и доктор потряс в воздухе графином из прессованного хрусталя, наполненным мутноватой жидкостью.
– Эта штука здорово бьет в голову. Бьюсь об заклад, что вышла она из самогонного аппарата, который смастерила наша непревзойденная умелица стармех Макконел.
– Нет, это из моих личных запасов. В команде поговаривают, что наша начальница «самогонной службы» разобрала свой аппарат и больше не торгует самогоном. Мол, она и Скотти теперь днюют и ночуют у своих двигателей, решив утереть нос конструкторам. За этими делами у нее просто руки не доходят до остального.
– Чтобы стармех Макконел забросила самогоноварение?! В это верится с трудом, – искренне удивился Кирк. – Ведь она гнала самый крепкий и чистый спирт. Им можно было заправлять импульсные двигатели. Кто же теперь занимается этим прибыльным бизнесом?
– Я пока не интересовался. Наверное, никто. Кстати, по-моему, из той лиловой бурды, что теперь течет из автоповара, выйдет неплохое сырье для бражки. Эта штука начинает иногда бродить сама по себе.
– А разве автоповар еще не настроили?
– Ты давненько уже не питался в кают-компании. Это сразу видно: иначе ты не задавал бы глупых вопросов. Ладно… Прописываю тебе двойную дозу лекарства, – с этими словами доктор поднес горлышко графина к бокалу, и туда, булькая, полилась пахучая жидкость. Протягивая его капитану, Маккой произнес:
– Похоже, что вся жизнь у нас на борту окончательно разладилась. Мы проваливаемся куда-то в тартарары. Мне трудно это объяснить, но, скорее всего, люди уже сыты по горло, чувствуя себя похороненными в брюхе этого металлического зверя. Им кажется, что «Энтерпрайз» сожрал их и никогда не выплюнет назад.
– Ты говоришь о моем корабле, Боунз. Так что выбирай выражения, – предупредил доктора Кирк и залпом опустошил свой бокал. Спиртное огненным потоком обожгло ему горло и, добравшись до живота, разлилось там приятной теплотой, которая стала распространятся по всему телу. Медленно, почти неохотно, он расслабился.
– Каждый заботится только о своих шкурных интересах, – с каким-то грустным ожесточением продолжал рассуждать Маккой. – Впервые в жизни мне довелось наблюдать такой бардак. Я уверен, что на всем Звездном Флоте не творится и сотой доли того, что происходит у нас ежечасно. Это заразительно… Я имею в виду чувство вседозволенности. Каждый чувствует, что он может сделать все, что ему вздумается. Многие, находясь на боевом дежурстве, ощущают, буквально кончиками пальцев, покорную их воле чудовищную разрушительную силу, и у них руки чешутся воспользоваться ею, выпустить джина из бутылки.
– Но зачем, Боунз? Тебе-то, например, это зачем? – спросил Кирк. Он зашевелился в кресле, пытаясь сесть поудобнее. Маккой затронул в его душе больные струны, разбередил то, что угнетало, подтачивало его изнутри, не давая покоя ни днем, ни ночью. Испытание властью не прошло бесследно и для него. Однако он не искал легкой и простой жизни, свободной от машин. Жизни, о которой мечтал Маккой. Чтобы чувствовать себя счастливым, ему нужно было всего лишь решить проблему поднятия морального духа экипажа и освободиться от дредноута клингонов, висевшего на орбите на расстоянии в несколько тысяч километров.
– Зачем? Да затем, что это, по-моему, самое важное. Я хочу чувствовать, что мой пациент выздоравливает, потому что это я его вылечил, а не какая-то чертова машина. Что мне известно об устройстве анаболического протоплазера? Это приспособление, которое суют мне в руки… Меня обучили пользоваться им… Но что оно в действительности делает? Разве может его работа сравниться с тем чувством удовлетворения, которое испытывает хирург, красиво заштопавший руку и знающий, что он потрудился на совесть.
– Поэтому ты и сломал протоплазер, – вздохнул Кирк. – Я слышал об этом, Боунз. Тот капрал очень обижался на тебя за то, что ты зашил ему руку обычной нитью.
– Шов, кстати, получился у меня превосходный. Я поработал на совесть, и ему грех жаловаться. А что до протоплазера, то я не ломал его. Он отказал в самый критический момент у меня в руках. Пусть с ним возится Скотти. Может быть, ему он на что ни будь пригодится, а я уже привык надеяться на это, – Маккой поднял обе свои руки и посмотрел на них. – В старину искусство хирурга зависело от того, насколько твердыми и уверенными были его руки. В этом был весь секрет его успеха. Сейчас можно запрограммировать какую-нибудь машину, черт бы ее побрал, и она проведет всю операцию от начала до конца… А мне остается стоять рядом и только наблюдать! Как же я могу после этого называть себя хирургом? Так не должно быть!
– Автохирург с компьютерным программированием не делает ошибок, – возразил Кирк.
– Но и звезд с неба не хватает. А человеку это доступно. Вот где собака зарыта, Кирк. Именно поэтому и происходит брожение в экипаже, падает дисциплина. Они хотят хотя бы немножко ощутить себя хозяевами своей судьбы. Поменьше машин и побольше человечности. Если этого не учесть, то дело может зайти слишком далеко, попомни мое слово.
– Я не могу целиком принять твою версию, Боунз. Почему это случилось именно сейчас? Напряжение? В это верится с трудом. Они бывали в куда худших переделках, от которых с ума можно было сойти, но с ними не происходило ничего подобного. Похоже, что они отдались на волю своих чувств и инстинктов, далеко не самых лучших, и плывут, несомые бурным потоком эмоций, нисколько не заботясь о том, куда их вынесет. Они больше не могут управлять собой.
Маккой усмехнулся и, допив остатки самогонки, сначала опять наполнил свой стакан, а затем заговорил.
– Взять, к примеру, лейтенанта Авитс и медсестру Чэпел. Они дерутся, как кошки, и из-за кого? Из-за Спока, которому наплевать на них обеих. Неразделенная любовь… Однако ведут они себя так, словно это самая главная вещь во всей Вселенной.
– Так ли уж и неразделенная, Боунз? Ты заметил, как странно ведет себя Спок в последнее время? Он похож на флюгер, поворачивающийся туда-сюда. То его ничем не прошибешь, то он чуть ли не в истерику впадает.
– Спок? В истерику?! Ты многое преувеличиваешь, Джим, но меня самого не покидает странное ощущение, что в старпоме таится куда больше эмоций, чем это видно по его поведению и выражению лица. Истерика… – повторил Маккой, и в уголках его губ заиграла улыбка. – Хотел бы я посмотреть на это собственными глазами.
– В этом нет ничего забавного, – отозвался капитан. – Это все равно, что наблюдать за тем, как старый друг неотвратимо идет навстречу своей гибели. Это чувство раздирает его на части, как и других. Внутри у него бушует пламя неудовлетворенных желаний – потушить его он уже не в силах.
– Кораблю угрожает опасность?
– Более, чем когда-либо. Не уверен, что клингоны представляют собой худшее из зол. Они не улетают, и их присутствие угнетает. Но, все-таки, больше всего меня беспокоит внутренний разлад.
– Пей до дна. Доктор прописывает тебе еще одну порцию этого эликсира мощностью в сорок мегаватт. Постарайся не принимать все происходящее близко к сердцу, Джим. Когда вся команда по очереди перебывает на планете, худшее будет позади, а моральное состояние людей резко улучшится. Помяни мое слово.
– Я приказал лейтенанту Авитс спуститься на планету и возглавить небольшое подразделение, которое будет оказывать помощь Треллвон-да. Что бы там ни воздействовало на мой экипаж, планета здесь ни при чем. Я снял психологические профили с ученого, когда он был у нас на борту, и сравнил их с теми, что имеются в памяти нашего центрального компьютера. Они почти полностью совпадают. Участники экспедиции не имеют никаких отклонений от показаний пятилетней давности, когда эти профили впервые были заложены в память, и которые можно считать нормой.
– Норма, – медленно произнес Маккой. – А что такое норма? Жить в окружении машин? Это неестественно. Просто противно всем законам природы. В старину жили лучше. Давай займемся фермерством на этой планете, Джим. Ведь здесь, судя по всему, плодородная земля, и будут тучные нивы. На первый раз достаточно будет вспахать и засеять несколько гектаров, а затем мы сможем расширить обрабатываемые площади, если возникнет нужда.
– Ты – доктор, а я – капитан звездолета, – резко возразил Кирк. – И я сильно сомневаюсь, что тебе понравится копаться в грязи и пыли, выбиваясь из сил, чтобы кое-как прокормить себя.
– Наверное, ты прав, – согласился Маккой. – Но ведь многие находят в этом счастье и призвание.
– Твое счастье, как и всех других, – в космосе, – сказал Кирк, поглядывая на доктора поверх своего бокала. Он сделал еще глоток, а затем поставил бокал на стол, решив больше не пить ни капли. Ему нужно было сохранить способность трезво размышлять.
– Все мы теперь другие. Не те, что раньше, – заявил Маккой. – Но в этом и заключается неотвратимость прогресса. Интересно, испытывают ли клингоны, подобные проблемы на борту «Террора»?
Кирк нахмурился и медленно произнес:
– Я сам хотел бы знать это…