Гарри, который не Поттер

Часть 5

Проснувшись утром, Гарри обнаружил, что на стуле рядом с кроватью висит его абсолютно свежая и чистая одежда. Едва оделся и тихонько поблагодарил того неизвестного, что позаботился о его, Гарри, внешнем виде, как его тут же отвели сначала в столовую, а затем уже непосредственно в кабинет начальника магической полиции. Едва переступил порог, как поднявший голову от каких-то, наверное, очень важных бумаг мужчина поздоровался, после чего предложил устраиваться поудобнее и указал на одно из стоящих перед столом кресел.

— Итак, — начал Энакин, едва мальчик устроился поудобнее, читай вжался в кресло, — начать предлагаю со знакомства. Зовут меня Энакин Гринграсc. И так как, судя по всему, ты как минимум магловоспитанный, то наиболее простой для тебя аналогией будет то, что я являюсь главой магического аналога полицейского департамента Британии. Обращаться ко мне ты можешь лорд Гринграсc, это понятно?

— Да, сэр, — несколько более робко, чем хотелось, ответил Гарри.

— Хорошо, а теперь давай поступим следующим образом. Ты рассказываешь мне о том, где ты рос, кто твои опекуны и так далее, а я постараюсь выяснить, чей же ты в действительности ребёнок.

— Хорошо, сэр, — стараясь быть как можно более храбрым, ответил «Гарри».

— Раз хорошо, тогда я само внимание.

— Я это… Ме… меня зовут Гарри, — чуть запинаясь, начал свой рассказ «Гарри». — Ну, наверное, Гарри, так как после вчерашнего я в этом уже не очень уверен. Мне одиннадцать лет, и, наверное, я родился тридцать первого июля одна тысяча девятьсот восьмидесятого года. Со слов воспитавшей меня тёти Петунии они обнаружили меня на крыльце в корзине, что произошло утром второго ноября. Никаких документов при мне не обнаружили, только письмо, в котором, как теперь ясно, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс сообщил, что я сын её покойной ныне сестры, что зовут меня Гарри Поттер и что моих родителей убил злой маг, а обо мне она должна позаботиться, так как других родственников у меня нет.

— В доме у тёти я и жил все эти годы, спал в чулане, работал по дому. Ни тётя, ни дядя меня никогда не любили, называли нахлебником, уродом и много ещё как. Их сын Дадли не упускал и единой возможности надо мной поиздеваться. Вы простите что, я… Это не жалобы, просто рассказываю, как есть.

— Ты не переживай и говори всё, что считаешь важным, поверь, никогда не известно, что именно по-настоящему важно, а что нет, но может статься, что вот из таких мелочей и складывается общая и при этом более чем цельная картина.

— В общем, — немного осмелев, продолжил ободрённый тем, что его не отругали за жалобы на опекунов, ребёнок, — так я и жил: ходил в самую обычную начальную школу в городке Литтл Уингинг, сдал экзамены одиннадцать плюс и готовился к поступлению в среднюю школу Хай-Кемеронс. Вот только незадолго до тридцать первого июля нам принесли письмо. Оно было странным.

— И что же именно тебе показалось странным?

— Ну, оно было написано на очень плотной желтоватой бумаге изумрудными чернилами, а адрес на нём гласил, что оно предназначено мистеру Гарри Джеймсу Поттеру город Литтл-Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей.

— Вот прям так и написано? — вскинув бровь, решил уточнить Энакин.

— Ну да, я тогда подумал, что это шутка такая, а потом письмо отобрал дядя, я его даже прочитать не успел, а он очень разозлился и отправил меня в чулан.

На утро пришло ещё около десятка писем, тогда дядя переселил меня во вторую спальню Дадли, туда, где до этого хранились его в основном сломанные игрушки. Дадли истерил, но комнату ему так и не вернули, а затем дядя заколотил щель для писем, но это не помогло. На следующий день их, в смысле писем, было ещё больше. На этот раз они выпали из камина, чем порядком напугали дядю и тётю, после чего мне опять досталось, и я остался без завтрака и обеда. После этого дядя перекрыл камин, а также забаррикадировал дверь. Утром субботы, удивлённый таким новшеством, молочник передал молоко и яйца через окно, вот только внутри яиц опять были письма. После этого дядя взбесился, мы сели в машину, и он вёз нас куда-то на север. Ночевали в гостинице, но и там снова были письма. Вид у дяди после этого был совсем не здоровый, и он куда-то ушёл, а вернувшись, продемонстрировал нам новенькую двустволку и отвёз нас к пирсу, где мы сели в лодку и весь оставшийся день провели на острове в мало пригодной для жилья лачуге.

Ровно в полночь дверь оной лачуги сотрясло от неслабого удара, я сначала подумал, что это ветер, ведь на улице была гроза, но удар повторился, а после третьего дверь не выдержала, и на пороге появился Хагрид. Он поздравил меня с днём рождения, а ещё наколдовал Дадли поросячий хвостик за то, что тот, пока все разговаривали, сожрал мой именинный торт, сказал, что хотел превратить его в свинью целиком, но у него-де не получилось. Утром он отвёл меня в Косой переулок. Мы посетили банк и оказалось, что я вовсе не бедный и что у меня есть деньги. Потом мы купили всё необходимое к Хогвартсу, и он подарил мне в честь моего дня рождения сову. Простите, сэр, а нельзя ли как-то узнать, как там она, а то она с самого прошлого утра в клетке, голодная, наверно.

— Не стоит безпокоиться, твоя сова сейчас в хогвартской совятне. Уверен, она вполне сыта и довольна жизнью.

— О, это хорошо, благодарю, — обрадовался и вправду безпокоившийся о единственной подруге «Гарри». За те несколько недель, что она провела на Тисовой, они успели подружиться, и теперь осознание того, что с ней всё в порядке и она не поранилась, отдалось приятным теплом где-то в груди.

— Не за что, ты лучше рассказ продолжи, а то интересно так.

— Правда? — совершенно искренне удивился Гарри.

— А то, — с совершенно искренней и очень благожелательной улыбкой ответил Энакин, а про себя подумал, что Палпатин бы им, наверное, гордился.

— После покупок я вернулся домой и…

— Позволь уточнить, ты сказал вернулся, значит ли это что Рубеуса Хагрида на тот момент времени с тобой уже не было?

— Да, сэр, он сказал, что у него очень важное дело, что он должен доставить то, что забрал из сейфа в Гринготтсе, Дамблдору, и… и поэтому… В общем, домой я добирался сам.

— Как интересно-то, один с тяжеленными покупками в центре Лондона, ну да ладно, ты не стесняйся, продолжай.

— Весь август мы с Дурслями играли в игру «я тебя не вижу». Они делали вид, что меня нет, а я делал вид, что это нормально. Не могу сказать, что я был этому не рад. Еду мне оставляли, жил я теперь не в чулане, а в комнате, в общем, меня всё устраивало. Тридцатого августа я спросил у дяди, не отвезёт ли он меня на вокзал Кингс-Кросс. Он согласился, а первого сентября я остался без завтрака, дядя велел собираться, и мы поехали. Он высадил меня на парковке у вокзала и уехал на работу, а я пошёл искать нужный мне поезд.

— То есть я правильно понимаю, что ты мало того что был предоставлен сам себе, так ещё и не знал, куда именно тебе идти?

— Да, сэр. То есть вы правы, сэр. Я пришёл к платформам номер девять и десять, ведь было логично, что платформа девять и три четверти должна бы быть где-то между ними.

— И то верно, но ты продолжай, — не в силах скрыть наползающую помимо воли улыбку подбодрил ребёнка Энакин, не то чтобы ему было весело, оттого что у мальчишки что ни день, то новая и совершенно неясно как решаемая хрень. Просто рассказывал он так бойко и самозабвенно, что не улыбнуться не получалось, уж слишком живо всё выходило. Тем временем мальчик продолжил:

— Я спросил полисмена, но он сказал, чтобы я его не разыгрывал, а затем увидел семью, они все были рыжими, и их мама говорила про маглов, а затем один из ребят постарше взял и исчез прямо в стене, потом тот же трюк повторили его братья, и тогда же меня заметила их мама. Посочувствовала и сказала, как пройти на платформу. Так я оказался в Хогвартс-экспрессе. Постучался в первое попавшееся купе. Там был мальчик на вид моего возраста, и я спросил, свободно ли. Он кивнул, и я начал располагаться. Затем поезд тронулся, а спустя несколько минут в наше купе вошёл один из тех рыжиков. Он заявил, что везде-де уже занято, но сесть не успел. Мой сосед не разрешил ему и сказал, что свободных мест нет. Не знаю, почему они не поссорились, но рыжик почёл за лучшее не нарываться. Когда он ушёл я спросил своего соседа, зачем он так, а он сказал, что не любит лжецов и пояснил, что рядом с нами достаточно пустых купе и что все они были аккурат на пути рыжика. А ещё он сказал… Ой, он же говорил, что у него опекун — начальник аврората, так это получается я с вашим сыном ехал?!

— Тут ты не совсем прав, Гарри мне не сын. Между нами нет кровного родства, я прихожусь ему лордом-регентом.

— Да, он так и сказал, а ещё он рассказал о своих родителях и о том, что считает, что они безответственные, так как вместо того чтобы заниматься его воспитанием, они в свои неполные двадцать лезли воевать, а ещё о том, что его дедушка умер от драконьей оспы и…

— Понятно, о мнении моего воспитанника касательно этой темы я в курсе. Но ты ведь прервался на самом интересном, так что не стесняйся, рассказывай, как доехали?

— Да в общем и целом никак, ну то есть ничего интересного. Девочка заходила, Гермионой зовут, увидела, как Гарри колдует и тут же затараторила, что она-де всё-всё прочитала, а потом заявила, что обо мне вот прям всё знает. Мне стало обидно и думается, что не только мне. Правда, тогда я этого не понял, но девочку попросил уйти. Потом пришёл ещё один визитёр, и я очень порадовался тому, что Гарри уже успел мне кое-чего рассказать. Он, визитёр в смысле, представился как Драко Малфой и с порога начал говорить о том, что я должен правильно выбирать друзей. Думал я недолго и, несмотря на то что Малфой мне вот прям совсем не понравился, протянул ему руку. Не то чтобы я хочу с ним дружить, но и наживать себе врагов… Мне и старой доброй охоты на Гарри, которую так любил Дадли, хватило. Оставшееся время ехали втроём. Драко отослал своих приятелей, и мы вполне спокойно общались на отвлечённые темы. Потом доплыли до Хогвартса, а перед самым распределением Гарри сказал, что у нас наверняка будут проблемы. Как теперь уже ясно, он оказался полностью прав. И стоило прозвучать нашему имени, как начался переполох, а затем был кабинет директора и самые натуральные маски-шоу.

— Ясно, а ты не мог бы припомнить, не чувствовал ли ты какого-либо дискомфорта? Возможно, голова болела или ещё что?

— Да, сэр. То есть было, сэр, практически перед самым прибытием спецназа. Резко так, я едва до тридцати досчитать успел, а затем упал.

— Упал? То есть ты упал, до того как услышал требование авроров?

— Да, сэр, мы едва зашли в кабинет, и Гарри почти сразу поморщился, а затем сказал считать до тридцати и падать на пол.

— Поморщился, говоришь?

— Ну да, как если бы ему неприятно было, но я не понял, почему именно.

— Ничего страшного, ты и так прекрасно справился, можешь пока идти и ни о чём не безпокойся, мы во всём разберёмся.

— Хорошо, сэр, и, сэр, простите, сэр, я буду очень рад, если вы сможете узнать, чей я на самом деле.

— Будь уверен, я постараюсь это выяснить! — откликнулся Энакин и, дождавшись, когда мальчик покинет кабинет, глубоко вздохнул. Ребёнку он не соврал и в самом деле собрался-таки во всём разобраться. Вот только предъявлять Дамблдору пока что было практически нечего. Гарри, конечно же, осмотрели, и, как и ожидалось, прикреплённое к ребёнку фиксирующее устройство отработало штатно, и доказательства попытки чтения мыслей были неопровержимы. Вот только одного этого для такого, как Дамблдор, мало. И время уже идёт буквально на часы, ещё тридцать два — и директора останется только отпускать. Отделается небольшим таким штрафом, вот только это совершенно не то, на что он, Энакин, рассчитывал.

Вторая ночь в казарме авроров прошла практически так же, как и первая. Поужинал, умылся и после душа устроился спать. Ночь выдалась неспокойной, постоянно снились какие-то тени, кто-то что-то кричал, но разобрать что-либо мальчик так и не смог. Ворочался, силясь проснуться, но только и сумел что сбить простыню и откинуть одеяло. В то же самое время, что и «Гарри», тревожные, странные сны видел и тот самый аврор, который прошлой ночью так вовремя успокоил его кошмары. Только, в отличие от неясного и тревожного сна мальчика, Рик Леншер вернулся в прошлое. Он вновь был сначала на месте гибели друзей, затем хоронил их и собственную жену, она так неудачно зашла к Карлайлам в гости. Тогда первыми на место трагедии прибыла пятёрка тогда ещё аврора Моуди. Он в тот вечер отсыпался после смены. Проснулся незадолго до девяти, просто подскочил и со всем ужасом осознал, что его крестника больше нет. С кошмарами тогда помог справиться главный аврор. Разглядел в нём потенциал, дал цель и вот он, Рик Леншер, один из самых страшных представителей аврората. Почти сотня задержаний, полный кавалер ордена Мерлина. Неоднократные премии, холостяцкая квартира в магловском Лондоне и, вероятно, уже метровый слой пыли в их с Айлин доме. Он там не появлялся, с тех пор как развеял прах супруги и схоронил друга детства, его семью и собственного крестника.

Светлый радостный малыш, он был как лучик света среди тогдашней накрывшей Англию тьмы, а уж когда их с женой позвали крестными… Проводили полный магический обряд. А затем в тот самый вечер он проснулся оттого, что связавшие его с крестником узы натянулись и лопнули, тем ознаменовав его столь безвременную гибель. И вот он вновь стоит у надгробия и слышит тихое «помоги мне». Эхо этого «помоги» не рассеялось даже с пробуждением, и только тут до мужчины дошло, что это был не просто сон. Едва осознав тот момент, что увиденное им было не чем иным, как видением Силы, мужчина сел на кровати и, как и учил его лорд Гринграсс, принялся за медитацию. Ведь ни с того ни с сего вернувшиеся кошмары — это как минимум странно, а уж то, что его просили помочь… Помочь давно умершему — это ведь практически невозможно, только если, а…

Не дожидаясь того, как закравшаяся в голову шальная мысль обретёт форму, мужчина уже застёгивал форменный китель, а в следующие тридцать минут удивил дежурного своим внеурочным появлением.

— Эм, Рик, ты чего?

— Да так, приснилось, проверить хочу.

— А приснилось-то что? — тут же насторожился товарищ. Ведь для остальных не было секрета в том, что иногда бойцы спецгруппы видят такое, что потом не раз и не два спасало их на посту. Вот и сейчас, услышав про странный сон, дежурный тут же навострил уши, а что, а вдруг.

— Не поверишь, Майк приснился, ты его помнить должен, мы дружили.

— Карлайлы, у тебя опять кошмары, что ли?

— И да и нет, то есть кошмар-то был, вот только необычный. Мёртвые не просят помощи. Зовут иногда, это да, это бывает, а вот помощи просить… Мне трудно объяснить, а ещё проще просто проверить.

— Только не говори, что тебе нужна лопата…

— Да нет, с чего бы, да и нет её в казарме, а вот кое-кто, кого ранее тут не было, есть. И если я прав, то я знаю, чьего ребёнка мы нашли, а если нет, так ничего и не изменится.

— Ты думаешь, что мальчик может быть сыном Майка? Не сходи с ума. Мы оба видели тело.

— Вот и именно, что тело, тебе не показалось странным, что по лицу ребёнка было не опознать. Майк, Кети, Айлин просто Авадой и изувеченный до неузнаваемости детский труп. Скажи мне, зачем? Зачем было нужно так поступать с ребёнком? Ему же буквально размозжили голову. Ты вообще хоть когда-нибудь видел такую жестокость?

— Нет, не видел, но сути это не меняет, не думаешь же ты…

— Первыми на место прибыла пятёрка Моуди, и не мне тебе рассказывать, что впоследствии всплыло за этим деятелем, — перебил дежурного Рик. — Я был его магическим крестным и ощутил, как пропала связь. Именно поэтому я опознал в том изувеченном детском теле моего крестника. Подавленный горем от смерти Айлин, я, прямо сказать, не очень-то и разбирался. Вот только медальон я так и не снял. И если я прав и мальчик есть не кто иной, как чудом выживший сын Майка, то мы это тут же узнаем.

— Уверен?

— Абсолютно, имел место быть полный магический обряд, если в мальчике течёт кровь Карлайлов, то медальон отреагирует.

— Ну раз так, то пошли, проверить и вправду несложно, — согласился дежурный и спустя минуту они уже замерли у сбившегося в калачик мальчишки. Дежурный внимательно проследил за тем, как Рик расстегнул ворот мундира и вытянул из-под него небольшой округлый предмет. Испещрённый рунными знаками, медальон имел форму заключённой в круг девятиконечной звезды. Тем временем старший аврор Леншер впервые с момента крещения расстегнул цепочку, после чего просто вложил кругляшек в руку спящего мальчика. Примерно с минуту ничего не происходило. Если, конечно, не считать того, что малыш перестал ворочаться, и уже в тот момент, когда дежурный успокаивающе положил руку на плечо другу, медальон вспыхнул. Словно маленькое солнышко озарило тускло освещённую казарму, и в тот же момент стоящий рядом с кроватью мужчина покачнулся и схватился за грудь. Теперь он знал, нет, полностью уверовал. Друг действительно приходил, и он просил за сына. Украденного этим ублюдком Дамблдором, не пойми как лишённого собственной внешности, семьи и даже самой памяти о родителях.

— Рик, ты чего, эй, Рик?!!! — взволнованно забормотал перепуганный дежурный.

— Нормально всё. Не переживай. Это связь возвращается туда, где и была. Я чувствую, что что-то мешает, вот только… Нет, не надо давить. Тут его светлость нужен. Тянет так противно, словно сопротивляется.

— Смотри, у него на лбу кровь, чёрт, я за медиком.

— Оно и мешает, не знаю, что там за хрень, но это она мешает мне ощутить малыша, — уже в пустоту произнёс мужчина, а затем, памятуя о том, что его светлость был бы только за, если бы удалось получить хоть что-то, что могло бы задержать Дамблдора у них в гостях — а если точнее, то в камере предварительного заключения, — сдавил в руке жетон экстренного вызова. Такими с его заступления на должность главного аврора обладали все, за исключением разве что стажёров. И все как один знали, что этот жетон оповестит главу аврората о том, что применившему нужна помощь, но также и о том, что за всё в этой жизни надо платить и не дай тебе, идиоту, Сила разбудить его светлость посреди ночи и не иметь на это достаточно веской причины. Ведь если оной нет, то светлость очень даже тёмная будет, и вот тогда…

Что именно «тогда» старший аврор не додумал, в этот момент вернулся дежурный и разбуженный им медик. Но не успел тот взмахнуть палочкой, как в казарме появился главный аврор.

— Ну и в чём же дело, аврор Леншер, с чего это вы решили, что мне необходимо проинспектировать казарму именно в четыре часа утра?

— Я посчитал, что вам самому стоит это увидеть. Парням я всё равно не объясню того, что именно вижу.

— Даже так?

— Именно так, посмотрите на мальчика, вам не кажется, что нас с ним кое-что связывает, а также то, что этой связи препятствует некий объект? Имею мнение, что если я заберу у ребёнка свой медальон крестного, то связь вновь оборвётся.

— Медальон крёстного? И да, действительно интересно, очень интересно. Целитель, посмотрите на область шрама, мне кажется, или под ним имеется некий явно инородный объект? — с минуту ошарашенный дежурный медик аврората махал палочкой над головой спящего ребёнка, а затем, немного пожевав губу, подтвердил, что лорд Гринграсс прав и инородный объект неизвестной природы действительно есть.

— В таком случае его надо извлечь, вызовите медиков из Мунго и подготовьте полный протокол по обнаружению и извлечению. Я хочу знать, с чем именно мы имеем дело.