Газета "Своими Именами" №10 от 08.03.2011

ГОРДОСТЬ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Большой авторитет в либеральной тусовке завоевал в нулевые годы Дм. Быков – журналист, писатель, поэт, сценарист, драматург. В последнее время этот «человек-оркестр» постоянно в радиоэфире и на самых различных телевизионных каналах, центральных и региональных, выступая в основном в дискуссионных «ток-шоу». А в 2010 году он был ведущим передачи «Картина маслом» петербургского 5 канала, которую наше агитпроп - руководство прикрыло вместе с «Судом времени» за пропагандистский провал – неожиданно много, до 96% голосовавших зрителей оказалось противниками навязываемого ему антисоветского взгляда на историю России.

Впервые я услышал о Дм. Быкове в 90-е годы также с телеэкрана, наблюдая за заседаниями «Пресс-клуба». Была тогда такая передача, которую вела Прошутинская. Передача была, конечно, самая что ни на есть либеральная. Помню, например, как обсуждался грузино-абхазский конфликт - исключительно с позиций Тбилиси. Показывалась грузинская хроника, в которой толстая грузинка в форме, сущая гестаповка, допрашивала русского паренька, задержанного на границе у Адлера и подозреваемого в том, что он намеревался присоединиться к русским казацким формированиям, защищавшим Абхазию. Прошутинская очень возмущалась тем, что есть еще в России такие правильные пареньки – «он хату покинул, пошел воевать, чтоб землю абхазским крестьянам отдать».

Ещё помню, как Прошутинская по-хамски кричала на амнистированных членов ГКЧП, которых угораздило откликнуться на приглашение «Пресс-клуба», а вот перед другим приглашенным, Березовским, приторно до неприличия лебезила.

В конце каждой передачи она обычно спрашивала: «А что нам скажет Дима?» – и молодой упитанный человек с блуждающей на лице торжествующей улыбкой говорил что-нибудь непременно оригинальное. А иногда и остроумное, к большому удовольствию Прошутинской, называвшей Быкова то журналистом, то писателем.

Встретив как-то в «Огоньке» статью, написанную Быковым, я решил посмотреть ее внимательней. В статье он рассказывал о своей поездке на Кубу. Текст был позаковырестей, чем у обычного для того времени либерального журналиста. Впрочем, хватало и типичных либеральных банальностей в отношении Острова Свободы.

Язвительно, с позиций сытого самодовольного буржуа Быков расписывал скромность жизни на Кубе, бедность населения. Статья изобиловала словами: «обшарпанность», «обветшалость», «нищета», «беспросветность».

Ярких красок ему хватило только на одно - увлеченно, со слюнотечением он описывал знойных кубинских проституток, предлагавших себя иностранцам. Автор и сам, говоря его языком, «снял» девушку. Девушка оказалась учительницей, подрабатывающей на панели в свободное от школы время. Девушка привела гостя в «обшарпанный» дом, провела в темноте через комнату родителей, и в закутке выразила готовность оказать свои услуги. Быков же, заплатив, якобы великодушно отказался от платной любви и, выслушав жалобы на низкую зарплату в школе, покинул ее рыдающей. Зачем, блин, тогда заходил, тревожил родителей?

Как легко понять, эта статья не могла оставить хорошего впечатления от автора. Однако еще более неприятное чувство оставила другая, на этот раз «литературная» работа Быкова - рассказ об учительнице советской школы.

Учительница была нарисована Быковым как исключительно бездушный, косный человек, не любящая детей, неуклонно выполняющая указания «партии и правительства», отвратительно одевавшаяся и т.п. Текст был довольно тусклый, острота чувствовалась только в одном – в сильной неприязни, если не сказать ненависти, автора к образу учительницы. В этом было что-то личное. Наверное, встретилась Быкову в школе некая учительница, которая не проявила должного восхищения талантливым еврейским ребёнком.

Интересно, что либералам вообще почему-то очень свойственна ненависть к советской школе, советской системе образования. Арбатова писала о том, как она ненавидит советские учебно-лечебные интернаты, хотя именно эти заведения спасли ее от инвалидности.

А актёр-демократ Басилашвили рассказывал, как проклятая советская школа заставляла учить всякие ненужные «синусы» и «тангенсы». И поведал об одном своем школьном подвиге: когда его спросили в школе «Какое отношение тангенса в 45 градусов к 1?» - будущий народный артист и депутат «остроумно» ответил: «Хорошее!». Он до сих пор гордится этим ответом.

Ещё довелось прочитать в «Огоньке» критическое исследование Быкова творчества одного малоизвестного провинциального поэта 20-х гг. Вот в этой работе проявились так восхищающие многих особенности стилистики Быкова: неожиданные оригинальные сравнения, ассоциации и реминисценции, блестящие парадоксы, перлы эрудиции и т.п.

Однако, в целом, статья о поэте была как раз тем случаем, когда громкость и блеск аккомпанемента совсем заглушают основную тему. В памяти не осталось ничего о самом поэте, даже его имени.

Недавно прочитал ещё одну его подобную статью, на этот раз о французском авторе, которого даже не переводили в России. Статья была написана после поездки во Францию - будто работал там в архивах и собрал соответствующий материал. Многи ли такое «исследование» может быть интересно в России, кроме нескольких человек, профессионально занимающихся французской литературой, да и то вряд ли? То, что Быков мог ухватить в короткой командировке, им давно должно быть известно. Зато для отчета о командировке статья сойдет и укрепит мнение почитателей об исключительной эрудиции автора.

В предисловии к работе о поэте 20-х гг. говорилось, что Быков много работал в архивах. Вот это сомнительно при его-то творческой производительности – десятки статей в год для разных изданий, по две, примерно, больших книги в год, каждая 500-700 страниц. Когда здесь работать в архиве? А он ещё и в школе преподаёт (с зарплатой в 25 тыс. рублей), и редактирует несколько изданий, выступает на радио и ТВ, пишет стихи, сценарии, пьесы.

«Он рыться не имел охоты в хронологической пыли бытописания земли. Но дней минувших анекдоты от Ромула до наших дней хранил он в памяти своей и помнил, хоть не без греха, из «Энеиды» два стиха. И возбуждал улыбки дам огнём нежданных эпиграмм. Чего же боле? Свет решил, что он умен и очень мил».

А вот насчёт большого ума народ засомневался, не полагаясь при этом в своих оценках на поверхностные впечатления, например представления другого великого русского поэта, считавшего, что «кто все время сияющее ясен, тот, по-моему, просто глуп».

Засомневался народ на более серьезном основании, почитав большие романы Быкова и особенно послушав его выступления на радио и телевизионных «ток-шоу», а сомнения свои во множестве выложил, как это сегодня водится, в Интернете.

Как? - возмутятся почитатели и особенно почитательницы Дм. Быкова:

– Такой блестящий ум. Кончил школу с золотой медалью, университет с красным дипломом. На этот счет есть другая подходящая цитата, тоже из классика:

«Товарищ прокурора был от природы глуп, но сверх того имел несчастье окончить курс в гимназии с золотой медалью и в университете получить награду за своё сочинение о сервитутах по римскому праву, и потому был в высшей степени самоуверен, доволен собой (чему ещё способствовал его успех у дам), и вследствие этого был глуп чрезвычайно».

Конечно, сказать, что Дм. Быков глуп, чрезвычайно было бы несправедливо, это больше относится к некоторым другим современным героям - с «сервитутами». Сам он изволил пошутить, что не считает себя особенно умным. «Я – догадливый», - заявил он в одном интервью.

В Интернете люди пишут: «Быков фигура заметная, Чтобы не сказать одиозная. Не боится ляпнуть что-нибудь такое ради красного словца. Что ему только ни инкриминировали: лишний вес, незнание языка, бездарность, конъюнктурность…»; «Талантливый скандалист»; «Его фирменная ироничность пронизывает весь роман от первой его строчки до конца» (наверное, перебор иронии для 700 страниц текста); «Проза его эпигонская»; «Без затруднения Быков может ярко написать о чем угодно и пишет в характерном для него ироническом стиле о политике, нравах, истории, экономике, психоанализе, образовании, кино, пожарах и наводнениях».

Вырисовывается по-настоящему гоголевский тип, смесь Ноздрёва, Хлестакова и Чичикова: «О чём бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе – он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, - и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, - он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки. Было ли рассуждение о биллиартной игре – и в биллиартной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели – он и о добродетели рассуждал очень хорошо, даже со слезами на глазах».

На сегодня Быков написал свыше десятка больших книг прозы. Последний недавно вышедший его роман «Остромов, или ученик чародея» завершил трилогию о 20-х гг., состоящую ещё из книг «Оправдание» и «Орфография».

В январе 2011 состоялась премьера его четвертой пьесы «Медведь».

А ещё он написал и продолжает много писать в стихотворном жанре. Недавно признался: «Взял как-то толстую книгу своих стихов, с гордостью стал их перечитывать и понял, что на самом деле это такое г…!». Многие свои статьи в самых различных изданиях он сопровождает стихами, а иногда они целиком бывают написаны в стихотворной форме. В стихах встречаются довольно остроумные места, в целом же по стилю они сравниваются некоторыми с «Гаврилиадой».

Сейчас Дм. Быков лауреат многих литературных премий: «Студенческий Буккер», «Национальный бестселлер», «Большая книга», трех «Премий братьев Стругацких» и некоторых других.

О том, как начинался его путь к большой литературной славе, Быков рассказал следующим образом. На его первый роман «Оправдание» в прессе появился ряд разгромных, резко негативных рецензий, писали о бездарности и претенциозности автора, графоманстве и т.п.

После этого Быкову позвонил французский издатель Рубинштейн (!) и сказал: если так ругают, значит, надо издавать. Его и стали издавать сначала во Франции, а затем и в других странах, что немало способствовало авторитету Быкова уже в России.

Последовали романы Быкова «Эвакуатор», «Списанные», «На пустом месте», «ЖД», «Живой», была фантастика, детские сказки, книги из серии ЖЗЛ о Пастернаке, Горьком, Окуджаве. За работу «Борис Пастернак» Быков получил сразу две премии - «Национальный бестселлер» и «Большая книга». Многим эта книга понравилась, но были и отрицательные отзывы со стороны специалистов по творчеству Пастернака.

В книге о Пастернаке Быков продемонстрировал в очередной раз характерное для него болезненное внимание к теме еврейства. Он выводит многие особенности творчества поэта из его еврейского происхождения. Сам же Пастернак свое еврейство никак не выпячивал и был крещен в православие.

Точно так же в статье о двукратном лауреате Гонкуровской премии французском писателе русского происхождения Гари Быков целую теорию возвел вокруг его сомнительного, по отцу, еврейства. Оно превозносилось как исток настоящего писательского таланта. Гари, однако, евреем себя никак не считал и был воспитан только своей русской матерью, с которой был очень близок духовно.

В интервью Шендеровичу Быков как-то сказал: «Я сам еврей. Во мне есть и русская половина, она определяет все мои поступки, а еврейская – определяет все мои убеждения». Далее он демонстрирует свое понимание национального вопроса в России очень характерным для либерала образом. «Когда человек при мне говорит «Я - француз», я не чувствую никакой опасности, а когда говорит «Я – русский», причем нагло (!), агрессивно, с напором, все начинают понимать, что за этим стоит национализм, фашизм». Вероятно, психолог объяснил бы такой странный подход чем-то вроде комплекса вины.

И, наверное, именно русофобская половина Быкова ответственна за многие его оценки русской истории и жизни в романах, а также за такие его высказывания, как - «имеет место отрицательная селекция русских»; «зловонная необразованная среда (в России)»; «евреи делают российскую историю не вместе с русскими, а вместо них» (он точно имел в виду не победы в войнах, свершение пятилеток и выход в космос, а перестройку и приватизацию); «интеллигенция – единственно хорошее, что породила Россия».

Интересный разговор, как раз об интеллигенции, с участием Быкова состоялся в прошлом год на канале «Культура». На очередном национально-демократическом междусобойчике Архангельского речь шла о том, что представляет собой интеллигенция в России. Говорили с пафосом, что представителям интеллигенции свойственен высокий уровень культуры, национальной терпимости, критическое отношение к власти, особая совестливость и т.п.

В завершении этого кастового самовосхваления Быков, один из главных собеседников-интеллигентов, заявил, что не считает скромность качеством, которым должен обладать интеллигент. Он привел известное высказывание Черчилля (переврав, впрочем, авторство) о том, что именно скромностью маскируются серость и заурядность. «Лично мне, - сказал он, - скромность просто противна» (кто бы сомневался, большего нарцисса трудно сыскать). И «интеллигенты», которые только что говорили о своей культурности и совестливости, согласно закивали головой.

После получения в короткие сроки стольких литературных премий самомнение Быкова поднялось до уровня восприятия себя современным классиком русской литературы.

Есть ещё один такой «классик» в либеральной тусовке – Виктор Ерофеев, но у того и романов, и премий существенно меньше, хотя есть участие в «Метрополе», которым он не перестает гордиться. Быков его себе равным не признаёт и при случае умело опускает:

«Думаю, что последние работы В. Ерофеева, Дм. Пригова и Вл. Тучкова сделали для легитимизации почвенничества больше, чем любой Бондаренко». Под термином почвенничества Быков имеет в виду ненавистное ему патриотическое направление в русской литературе.

И он, в качестве одного из самых активных борцов с «русским национализмом» и с позиций признанного либерального авторитета, «классика», считает себя вправе исключать из так называемого «современного литературного процесса» Белова, Распутина, Кожина, Куняева, Проханова, Кузнецова, Бондаренко и других русских писателей, озабоченных судьбой народа.

Отлично зная, как и кем сегодня в России унавоживается это агитпроповское идеологическое поле, называемое литературным процессом, Быков лицемерно утверждает: «Нет никакой нужды приращивать к русской литературе то, что отрублено никак не демократами и не жидами, а самим ходом литературного процесса».

Однако «классиком» Дм. Быков признаётся только своей либеральной литературной тусовкой. Такой, например, авторитетный литератор, как Ю. Поляков, считает Быкова ярким публицистом, но очень слабым прозаиком.

И судя по многочисленным отзывам в Интернете в отношении большой прозы Быкова, с этим мнением согласно большинство читателей, осиливших его романы.

Даже в благожелательных оценках отмечается затянутость его 500-700-страничных работ, перегруженность лишними деталями, крайний негативизм в изображении российской жизни.

В одном из таких отзывов, о романе «Списанные», читатель пишет: «К середине текста Быкова начинает откровенно нести, рассказ о злоключения[ героя оставляет исключительно неприятное впечатление, поскольку допустить, что известный конъюнктурщик Дм. Быков не смог свести воедино все сюжетные линии, практически невозможно».

Ещё более негативные выводы читатели делают о романе «ЖД», который автор якобы вынашивал около 20 лет, а значит, в нём ничего случайного в смысловом плане нет. Роман, именованный с оглядкой на «Мертвые души» поэмой, отличает попытка совместить в себе целый ряд жанров: фантастику, антиутопию, философский трактат и памфлет. «ЖД» повествует о непрекращающейся на территории России борьбе племен «варягов» и «хазар» с участием «СМЕРШа», «РУСОЙЛа» «политработников», НКВД и т.п.

Читатели пишут о «ЖД»: «Отвратительный взгляд на Россию»;

«Графоманство, продолжение традиций еврейской литературы Довлатова, Веллера, Тополя. Идейки-то ворованные, и при этой краже из них отобраны самые гаденькие»; «Выпирает, что писатель еврей. Маразматическое писание поколения пепси».

И последний роман Быкова, именованный им повестью, «Остромов», даже комплиментарными литературными критиками признан затянутым.

А В.Торопов отмечает: «Стиль «Остромова» - подбулгаковское и подъильф-петровское бла-бла-бла с безуспешными попытками на заданное фамилией титульного персонажа остроумие».

Многие читатели, которым не нравится содержание романов Быкова, отмечают, однако, хороший русский язык в его произведениях.

В этой связи вспомнилось, как «совесть нации» академик Лихачёв однажды высказался: «Вот в народе так ругают Чубайса, а он мне нравится, у него очень хороший русский язык».

В отношении стиля Быкова, которым, как уже отмечалось, многие восхищаются, вспомнилось одно очень характерное для него эссе по случаю наступления Нового 2010 года – года тигра.

В целом обычное новогоднее словоблудие, трудно придумать что-нибудь оригинальное. Тем более теперь – кликнул в Интернете на сочетание слов «железный тигр» - и куча тебе самых умных и глубокомысленных рассуждений, только выбирай.

Вот и Быков в новогоднем эссе покомбинировал ассоциациями с тигром, вспомнил Шерхана. Использовать Кафку, это закодированное свидетельство эрудиции либерала, в связи с тигром оказалось сложным - тот ведь себя ощущал насекомым, и Быков привел цитату из Блейка: «Тигр, о тигр светлогорящий в глубине полночной чащи, кем задуман огневой, соразмерный образ твой».

Но и с Блейком в тот год не он был первым. Видимо, чувствуя это, Быков уже вне какой-либо связи с тигром увидел себя «на паперти возле пагоды Мульмейской в Бирме, дальней стране с потускневшим обаянием, пьяным вдрибадан, одиноко предающимся сочинительству». Как изысканно и романтично! С блейковским колониальным флером. Кто из россиян в этой таинственной Бирме мог бывать даже в наше подвижное время. Это вам не Турция и Египет.

Однако некоторые все-таки, в отличие от автора, там бывали и свидетельствуют, что нет в Бирме Мульмейской пагоды, есть близкий по созвучию город Моулмейн и пагод там сотни. И никто еще не называл пространство перед входом в пагоду, обычно обрамленное всякими мифическими животными, папертью. А выходить на улицу для сочинительства даже вдрибадан пьяным в Моулмейне не захочется – слишком жарко, лучше предаваться сочинительству под кондиционером.

Как уже отмечалось, в прошлом году Дм. Быков выступал не только прозаиком и поэтом, но и ведущим телевизионного ток-шоу «Картина маслом» на петербургском 5 канале. И в этой роли он ещё в меньшей степени, чем у читателей в качестве литератора, снискал зрительских симпатий.

Мнения о ведущем были довольно однозначны: «Картина маслом в исполнении Быкова получается мазней»; «Что за манера кривляться весь эфир, хватит клоунов в эфире»; «Банальное, тупое шоу. Голосую за смену ведущего»; «Апофеоз самолюбования»; «Они насадили в народе существующие нравы, а теперь предрекают стране небытие из-за падения нравов».

Особое негодование зрителей вызвала передача о Е. Гайдаре, которая базировалась на рассказе его дочери – «Выдающаяся передача с точки зрения оболванивания зрителя. Ждали серьёзного разговора о проблемах, которые создал Гайдар и его выродки Чубайс и прочие. А нам гонят туфту о его честности. Веллера вырезали почти всего. Стыдуха. Более позорной программы не видел»; «Ведущий не чувствует своей ответственности, превращает обсуждение серьёзной проблемы в балаган. Его несерьёзность и некомпетентность по многим вопросам вызывает отталкивающее впечатление и недоумение».

Похоже, Быков не оправдал ожидания не только зрителей, но и либеральных идеологов, в глазах которых он представляется не вполне надежным, в чем-то даже «диссидентом».

Для тех более приемлемы (и на 5 канале) представители платной 5 колонны, которые дисциплинированyо, ни на йоту не отступая от спущенных из американского посольства установок, вбивают в сознание россиян либеральные мантры: «советское прошлое ужасно»; «Сталин людоед»; «корпоративное управление много эффективней государственного (даже когда корпорации терпят крах и просят денег у государства)»; «воссоединение России и Украины опасно для демократии, поскольку ведет опять к империи»; «Ходорковский невинная жертва силовиков»; «за холокост все человечество и особенно Россия (слишком поздно СССР разбил Гитлера) в долгу перед евреями»; «многонациональной и многоконфессиональной России грозит опасность русского национализма, который есть фашизм»; «Медведев – перспективная опора для демократии в борьбе с «путинизмом»».

Дм. Быков, как вольный стрелок либерализма, позволяет себе кое в чем отходить от этих жестких установок. Он может сказать, например, такое: «Огромное количество моих вполне вменяемых друзей звереют, стоит при них заговорить о Советской власти, и припоминают ей не только репрессии, которых не застали, но и «трудное детство, деревянные игрушки», очереди, некачественные тряпки и катастрофическое женское белье. С такой оголтелой личной ненавистью можно говорить только о великом незадавшемся замысле, который ненавидят той ненавистью, какую маленькие люди испытывают к большим, а вовсе не так, как добрые критикуют злых».

Сталина Быков может назвать лишь «тираном», а не «людоедом», как предписано либеральным каноном, и положительно оценить его в качестве хозяйственника. Он за союз с Украиной. И о ужас! - считает «катастрофой распространенное в еврейской среде убеждение, что холокост является абсолютной индульгенцией для евреев».

Тем не менее, в конце декабря 2010 года Дм. Быков был удостоен великой либеральной чести – ему соизволил дать интервью сам Чубайс.

Жанр интервью не новый для Быкова, однако до этого он сам в основном выступал в роли интервьюируемого. И был в этом качестве довольно капризен. В одной своей статье он высмеял все штампы этого жанра и был строг с журналистами, когда ловил их на следовании этим штампам. А в некоторых случаях, если узнавал о несоответствии издания своим политическим или литературным симпатиям, мог грубо прервать интервью, называя читателей издания необразованным хамьём.

Надо думать, что помощники Чубайса, перед тем как выбрать Быкова для интервью, внимательно изучили, что тот писал или говорил об их шефе, и не нашли ничего предосудительного.

В 1996 году Быков написал «Оду на возвращение Чубайса к власти». По поводу завершения Чубайсом приватизации РАО «ЕЭС» он уже написал «Большую элегию Анатолию Чубайсу». В «элегии» Быков использовал высказывание главного приватизатора России о том, что он собирается по завершении «многотрудного» процесса ликвидации ЕЭС две недели отсыпаться. «Устав от многолетнего труда, Россия спит. Чубайс устроил это. Но вот он отоспится. И тогда. Тогда уже кранты тебе, планета». Можно понять, что если в таких стихах и содержалась критика «ликвидатора», то не более чем на уровне дружеского шаржа.

А вот утверждение, высказанное Быковым в интервью Би-Би-си, что «ответственная элита у нас представлена Чубайсом, который подтвердил, что умеет делать президентов и иже с ними», безусловно польстило Чубайсу.

Он и в декабрьском интервью Быкову не преминул продемонстрировать свои возможности «серого кардинала», раскрыв планы того, что Путин не будет выдвигать свою кандидатуру на пост президента в 2012 году.

Следует однако отметить, что Чубайс с интервьюировавшим его Быковым был строг и высокомерен - держал себя как очень большой начальник. А Быков, что было непривычно для всех знавших его, вёл себя сдержанно и скромно. Только раз он позволил себе вольность, когда после тирады Чубайса об опасности национализма и фашизма в России, спросил, а не пора ли «сваливать» из России? Чубайс его за готовность «свалить» отчитал. И рассказал, как в 1996 году, когда победа на выборах Зюганова была очень вероятна, он планировал якобы вывезти за рубеж только семью, а сам готовился перейти в подполье (как настоящий профессиональный революционер!) и оттуда вести борьбу с режимом Зюганова.

Быков, несмотря на злободневность в декабре темы энергобезопасности, не спросил Чубайса, чувствует ли тот свою ответственность за многочисленные по России предновогодние «блек ауты». Зато заинтересованно, с уточнениями выслушивал разглагольствования главного «ваучера» об успехах его корпорации на ниве «нанотехнологий». Что уточнять-то? Руководство агентства «Рейтер» лет 5 назад разослало указание своим корреспондентам в России не приводить больше в материалах сведений и данных, сообщаемых Чубайсом, поскольку они всегда оказывались ложными.

Обозначенное же самим Быковым намерение «свалить» из России в случае перемены власти и победы патриотических сил только подтверждает то, что и так давно было ясно хотя бы из следующих его строк: «Да, Родина! Дела твои угрюмы. Но люмпены и в кризис на коне. И счастлив я, как будто эти суммы не погорели, а достались мне».

Д. ТАМАРИН