Газета "Своими Именами" №21 от 20.05.2014

А БЫЛО ВСЕ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ТАК...

В одном из номеров (3-9.12.2010) еженедельника «Независимое военное обозрение» была опубликована статья профессора Академии военных наук, кандидата исторических наук, заслуженного работника культуры РФ В.Т. Рощупкина «Инчхон, или красный закат над Жёлтым морем». Выступление маститого историка посвящалось известному бою крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с кораблями японского адмирала Уриу в первый же день русско- японской войны 1904-1905 гг.

Разговор по теме Владимир Рощупкин открывает следующими строчками: «8 января 1904 года (по новому стилю) началась война с Японией. Началась с коварного нападения японской эскадры на российские корабли, стоявшие на рейде Порт-Артура. В это время канонерка «Кореец» (командир капитан 2 ранга Беляев) и крейсер «Варяг» (командир капитан 1 ранга В.Ф. Руднев) находились в корейском порту Чемульпо (ныне Инчхон). Они получили предписание срочно соединиться со своими силами»...

Далее автор пишет, что «...в принципе шансы на прорыв были, учитывая боевые и скоростные характеристики «Варяга». К тому же командир крейсера был блестящим морским офицером. Но он не мог бросить в беде тихоходный «Кореец»... 9 января 1904 года ell часов 20 минут «Варяг» и «Кореец» направились к выходу с рейда... Японцы (15 кораблей) поджидали (их) в шхерах... Против наших двух 203-мм и тринадцати 152-мм орудий и семи торпедных аппаратов готовились вести огонь (японские) четыре 203-мм, тридцать восемь 152-мм орудий и 43 торпедных аппарата. Это было более чем тройное превосходство»...

После этого следует высокая оценка решению В. Руднева на неравный бой и восторженные слова историка о той картине, что наблюдалась там в ходе поединка и последующих сценах тех трагических часов и минут.

Несмотря на изначальное обещание автора поведать читателю новые и малоизвестные страницы того подвига, ничего принципиально нового и доселе неведомого так и не сказано.

На мой взгляд, эта работа по ключевым вопросам явилась повторением уже давно известного и растиражированного как о главных там действующих лицах, так и о самом Событии. На этом фоне особенно заметны явные нестыковки и несоответствия в описании многих эпизодов по факту и толковании их профессором по содержанию в силу его личного о них мнения. Отсюда, повторюсь, нежелательные неточности, необъективность и необоснованность оценок и выводов. Но обо всем по порядку.

Итак, война началась не «8 января (по новому стилю)», а в ночь на 27 января 1904 года. Бой тандема наших кораблей состоялся тоже, не «9 января», а утром 27 января.

Далее. Командиры крейсера и канонерки не получали в это время никакого предписания «срочно соединиться со своими силами»... Этот ключевой момент настолько значим, что есть необходимость рассмотреть его более подробно и обстоятельно.

Итак, с чего вдруг «Варяг» и «Кореец» в условиях стремительно приближающейся войны между Россией и Японией оказались в далеком нейтральном корейском порту Чемульпо?

Оказывается, причина тому была более, чем весомая. Переброска десятков и сотен тысяч японских войск на очевидный ТВД в Маньчжурию могла осуществляться с японских островов только морем и только через юго-западное побережье Кореи. А там лучшего оборудованного места для высадки экспедиционной армии Японии, кроме, как порт Чемульпо, попросту не было. На многие сотни километров во все стороны!

Значимость Чемульпо отлично понимали и другие небезразличные к развитию событий на Дальнем Востоке страны. Потому Франция, Англия, Италия и Америка тоже направили туда свои военные суда (стационеры): три первых - крейсера, канонерку - Штаты.

Так что теперь основная цель присутствия в Инчхоне наших боевых кораблей понятна и объяснима.

Далее. Уже 23 января В. Руднев узнал от командира французского крейсера «Паскаль» капитана 1 ранга Сенеса о разрыве отношений между Россией и Японией. Что должно последовать далее в самые короткие сроки было ясно со всей очевидностью.

Вариантов контрдействий нашего старшего там морского начальника было только два: Первый. Немедленно покинуть рейд, предварительно основательно разрушив причал, и срочно уходить в Порт-Артур. В котором, кстати, с 1900 по 1903 гг. В. Руднев служил помощником командира военного порта. Промедление здесь грозило тем, что японцы, собрав превосходящие силы, заблокируют выход из порта, и тогда худшее для наших моряков будет делом нескольких часов...

Второй вариант. Разрушив причалы и затопив свои корабли, Руднев со спасенными экипажами и оружием уходит «в горы», к своим сухопутным войскам, где всего в 200 км к северу уже действовал двухтысячный казачий отряд генерала Мищенко.

Однако вместо оптимального (на взгляд со стороны) решения, Руднев запрашивает русского посланника в Сеуле Павлова, что делать? Тот отвечает, что японцы уже начали вторжение в Корею (в районе порта Пусан), что в 500 км южнее Чемульпо... А что делать он тоже не знает.

25 января капитан «Варяга» едет в Сеул сам для личного уточнения порядка дальнейших действий. Но результат всё тот же: конкретных указаний свыше нет.

января рано утром в Чемульпо из Шанхая на русском пароходе «Сунгари» прибывает американский военный атташе. Он сообщает, что завтра (27 января) Япония начнет войну с Россией...

Но и после такой бесценной и своевременной информации наши моряки ни на один из вариантов ответных действий не решаются. Более того, в Порт-Артур (400 км от Инчхона) снаряжается «Кореец» с докладом (о «текущем моменте») царскому наместнику на Дальнем Востоке (абсолютно бездарному) адмиралу Е.И. Алексееву («внебрачному дяде» Николая II) и вновь с вопросом: «Что делать?»

Однако на фарватере «Кореец» подвергается торпедной атаке японских миноносцев, сопровождавших свои уже подошедшие к бухте транспорты с десантом для высадки на чемульпинском берегу. Чудом избежав попадания торпед, наша канлодка вынуждена вернуться назад.

Через считанные минуты в порт заходят японские транспорты и начинают на глазах у наших моряков высадку доставленного десанта. Одновременно к «Варягу» и «Корейцу» на дистанцию «прямого торпедного выстрела» (менее 400 м) приблизились 4 вражеских миноносца и нацелили на них свои торпедные аппараты.

Вскоре японская пехота (без боя) захватывает портовую крепость и ее пушки тоже «берут на мушку» русские суда...

В 7.30 следующего дня японцы предупреждают командиров кораблей-стационеров, что они будут атаковать российские суда, в связи с чем предлагают покинуть рейд. Иноземцы отвечают, что в случае такого нападения они уведут свои крейсера (и канлодку) в глубь бухты.

Тогда же и Руднев получает «уведомление-ультиматум»: либо сдаться в плен, либо выйти на бой с рейда...

Русские командиры на военном совете принимают беспрецедентное решение: с боем пробиваться к своим главным силам!

При всей критической оценке действий русых военморов в предыдущие дни, в данный момент такой шаг означал только одно: так поступают настоящие патриоты Отечества! Ведь альтернативой подобному решению был самый неприемлимый для русских людей - плен.

Высокие слова, сказанные нашим морякам - это, конечно, эмоциональная сторона истории. Для дела главное - каковы были (если были) реальные шансы на удачу у наших кораблей? Профессор В. Рощупкин считает, что таковые у «Варяга» были, а вот «Кореец» - обречён. Хотя упоминанием, что японцы имели «более чем тройное превосходство», автор противоречит себе сам.

Тем более противник имел в действительности четырехкратное превосходство в силах! Вступать с такой мощью в открытую артиллерийскую дуэль заведомо означало поражение.

Еще больше уменьшал надежды на малейший успех «прорыва боем» 50-километровый фарватер, ведущий из бухты в открытое море. Узкий, извилистый, со множеством скалистых островов, он был труден для прохождения судов даже днем, даже без огневого противоборства с коварным и многочисленным противником.

Обилие шхер давало японским миноносцам самую широкую возможность подстеречь (миной или торпедой) и потопить оба наших корабля. Вынужденно идущий самой малой скоростью «Варяг» (в том числе и из-за «Корейца»), своими габаритами (длина 130 метров) гарантировал бы японцам надежное его поражение на любом участке фарватера.

Теперь ближе к самому поединку-дуэли. Читаем профессора: «В 11.45 японский крейсер «Асама» с дистанции 7-8 км открыл огонь. Спустя 2 минуты загремели орудия «Варяга» и закипел беспощадный артиллерийский бой, продолжавшийся, по одним данным, ровно час, по другим - 45 минут. Из двенадцати 152-мм орудий на «Варяге» осталось только два, а из двенадцати 75-мм орудий - пять, все 47-мм пушки выведены из строя... Но самым ужасным было то, что из состава команды, находившейся на верхней палубе, выбыла почти половина. «Я никогда не забуду потрясающего зрелища, представившегося мне, - вспоминал капитан 1 ранга Сенес, поднявшийся на борт «Варяга» сразу после боя, - палуба залита кровью, всюду валяются трупы и части тел...»

Помимо перечисленного у крейсера было серьезно повреждено рулевое управление. Получив пять огромных пробоин в корпусе ниже ватерлинии, «Варяг» лег на левый борт, что мешало вести огонь из оставшихся исправными орудий.

После таких результатов боя последовало распоряжение Руднева: «Кораблям вернуться в бухту, раненых и команду разместить на иностранных судах (отказали в неписаной морской солидарности только американцы), а «Варяга» и «Корейца» уничтожить»...

Выходит, точно, наши корабли не имели никаких шансов на прорыв, ни теоретически, ни практически. Будь «Варяг» даже без «прицепа» («Корейца»), все равно и такой крейсер-одиночка был обречен. Если всего за неполный час боя у «Варяга» были такие великие потери, то, что осталось бы от него, одолей он в реальности весь фарватер, на что ушло бы еще как минимум 3 часа?!

Если профессор В. Рощупкин все-таки видит главную здесь беду «Варяга» в наличии «устаревшей и тихоходной канонерки, которую Руднев не мог бросить одну», то, что мешало взять экипаж «Корейца» (164 чел.) на борт крейсера (570 чел.) и идти на «прорыв боем» усиленной командой? Ответ очевидный: ничего бы в итоге не изменилось. «Варяг» (и при таком усилении) шансов на успех не имел никаких...

Удивительно, но во всех описаниях боя наших кораблей с японской эскадрой освещаются дела и беды только «Варяга». С чего вдруг такое безразличие и умолчание о другом корабле? Ведь «Кореец» имел два 203-мм орудия, одно 152-мм орудие да плюс еще торпедный аппарат! Мало того, громя (не хуже «Варяга») противника своими сверхмощными (по меркам того времени) пушками, канонерка «умудрилась» не получить ни одного попадания японских снарядов! Оказывается, командир корабля капитан 2 ранга Г.П. Беляев приказал, в ночь накануне боя наполовину укоротить мачты своей парусно-винтовой канонерки, что совершенно дезориентировало вражеских дальномерщиков!

Потому и взорвали «Корейца», чтобы он - исправный и полностью боеспособный, не достался японцам желанным трофеем.

Что касается «Варяга», то помимо явной недостаточности количества орудий крупных калибров, у него имелся еще один, совершенно недопустимый для новейшего (построенного в США) боевого корабля России недостаток: все его орудия располагались не в броневых башнях, как у японцев, а открыто на палубе. Вот откуда такие быстрые и огромные потери «в живой силе и технике»! Даже если бы никто тогда из экипажа крейсера не погиб (30 моряков и один офицер), то и полноценной команде стрелять было бы не из чего!

А тигр без клыков, это уже не могучий зверь, а сам - легкая добыча.

Озадачивают многие печатные просветители еще одним печальным упоминанием. После окончания боя и возвращения «Варяга» в бухту «вся палуба крейсера была залита кровью, всюду валялись трупы и части тел...». Такая картина должна была быть исключена! Ведь у военных кораблей на все случаи заранее создаются аварийно-спасательные команды. В их задачу как раз и входит ликвидация последствий всех возможных «ЧП», в том числе и в ходе таких боев. Чем занималась названная команда, если тот бой закончился в 12.30, а затопили «Варяг» в 18.10? А может быть, француз специально сгустил краски?

Как бы то ни было, но оценка нашим морякам - самая высокая! Идя на заведомо смертельный для них бой, они не дрогнули, а мужественно сражались до тех пор, пока такая возможность у них была! Не их вина, что тактико-технические данные вооружения «Варяга» оказались намного хуже аналогичных показателей противника. А одной самоотверженности и верности флагу оказалось явно недостаточно для более приемлимого итога поединка.

Справедливость разговора о той войне настоятельно требует упомянуть еще один беспрецедентный бой, еще более удивительный и поразительный. Через полгода с начала той войны (1 августа 1904 г.) в Корейском проливе произошел бой трех русских крейсеров («Рюрик», «Громобой» и «Россия») с шестью крейсерами Японии. Обладая превосходством в численности, вооружении, быстроходности и... тактике(!) японцы сосредоточили главный удар по бронепалубному «Рюрику», причинив ему тяжелые повреждения и лишив рулевого управления. «Громобой» и «Россия» в течение двух часов пытались помочь «Рюрику», отвлекая огонь на себя, но безуспешно. Тогда они вышли из боя и взяли курс на Владивосток, бросив товарища на произвол судьбы.

Несмотря на тяжелые повреждения (более 50 попаданий крупнокалиберных вражеских снарядов), «Рюрик» почти 4 часа (!) вел бой в одиночку с четырьмя японскими крейсерами (два «японца» преследовали ушедшие наши корабли). Была потеряна вся артиллерия, пало 202 моряка, в том числе большинство офицеров и сам командир - капитан 1 ранга Трусов. Тринадцатым по счету командование кораблем приняллейтенант Иванов. Не желая сдавать «Рюрик» врагу, он приказал открыть кингстоны. Крейсер затонул, так и не спустив своего флага!

Но мало кто из россиян узнал об этом фантастическом поведении экипажа «Рюрик» во главе со своим капитаном. Надо ли объяснять почему?

Не пора ли именно Тульскому морскому собранию попытаться восстановить историческую справедливость, обратившись с должным ходатайством в «Верха»?!

И последнее несогласие с работой В.Т. Рощупкина. Он утверждает, что автор поэтического текста самой известной народной песни о «Варяге» («Наверх вы, товарищи, все по местам») отнюдь не русский, а немец - Рудольф Грейнц... Перевод сделала русская поэтесса Елена Студентская, а музыку написал музыкант 12-го Астраханского полка Турищев.

Уже «наученный» педантичной «точностью» историка в подобных вещах, решил и здесь проверить соответствие его слов истине. Пришлось найти самый серьезный источник по теме - сборник «Русские народные песни» (Москва, изд. Художественной литературы, 1957 г.). Напомню, в 1954 году в Советском Союзе торжественно отмечали 50-летие знаменитого боя «Варяга». Многие центральные газеты даже опубликовали пространные интервью с несколькими еще живыми участниками того поединка. На стр. 672-673 упомянутой книги говорится: «Наверх вы, товарищи, все по местам» - стихотворение поэта-любителя, чиновника Якова Николаевича Репнинского («Рижский вестник», 21 февраля 1904 г.). Музыка Федора Николаевича Богородицкого, тогда студента Юрьевского университета. Имена авторов текста и музыки установлены А. Шиловым (передача Всесоюзного радио от 22.5.1956 г.). Эту потрясающую по эмоциональному воздействию песню пели защитники Брестской крепости, экипаж тонущего линкора «Новороссийск», моряки погибающей подлодки «Комсомолец»... Ее пели не сдавшиеся врагу воины горящих БТР и БМП, попавшие в засаду в Афганистане и в Чечне, и заблокированные душманами и боевиками. Нет сомнений, что она и впредь будет служить грядущим поколениям русских патриотов источником силы, стойкости и мужества!

Что касается немецкого поэта Рудольфа Грейнца (1866-1942 гг.), то его стихотворение «Плещут холодные волны» было опубликовано в Германии (в журнале «Югенд» от 25 февраля 1904 г.), спустя 16 дней после гибели «Варяга». На русский язык переведено Евгенией МихайловнойСтудентской («Новый журнал иностранной литературы», 1904, №4). Мелодия этой песни о «Варяге» (по сообщению проф. Е.В. Гиппиуса) русского народного происхождения. Имена автора и переводчика текста установлены А. Шиловым (передача Всесоюзного радио от 22.5.1956 г.).

Героическая гибель «Варяга», «Корейца» и «Рюрика» схожа еще одним непонятным сухопутному миру обстоятельством. Эти корабли, идя в пучину, не спустили Андреевского флага! С чего вдруг именно так, да еще в столь неторжественный момент? Оказывается, в Кодексе международных морских законов и прав говорится, что не сдавшиеся (не спустившие флага) затонувшие (погибшие) корабли являются собственностью и захоронением моряков соответствующего государства! Так что непокоренный «Варяг» продолжал оставаться российским кораблём и, естественно, могилой погибших членов экипажа.

Потому японцы не имели никакого права (без согласия России) использовать его в качестве трофея: ни поднимать «Варяг», ни потрошить его, ни ремонтировать, ни втридорога потом продавать... России. Но, где, когда и кто на Земле считался с «правами» поверженного противника?!

Абсолютное большинство россиян несмотря на полное СМИ-безмолвие знают, что Россия, потеряв в войне с Японией (1904-1905 гг.) почти весь флот на море и почти триста тысяч человек живой силы на суше, оказалась сокрушительно проигравшей стороной. Мало этого, тогда же она лишилась стратегических Курильских островов, Южного Сахалина и незамерзающего Порт- Артура.

Известны нашим людям и главные причины позора и горя, позволившие «Пигмею одолеть Голиафа»: гнилость (давно отжившего свое) общественно-политического строя: самодержавие, крепостное духовное право, кулацко-помещечье, дворянско-купеческое и графско-княжеское хозяйничание, поголовная неграмотность и забитость населения, вековая экономическая отсталость от Европы, дикая кадровая политика и практика...

Следствием сказанного было отсутствие нужной боевой техники и оружия, устаревшие способы ведения войны и не менее древние правила руководства войсками. Неудивительно, что война с Японией сразу стала в народе непопулярной, страшной и проклинаемой!

Как бы то ни было, но всё это - уже известные итоговые слова, сказанные после драки. А что же было до этого, в ходе войны, во время сражений и затишья как на Дальнем Востоке, так и в Петербурге?

Начнем с главного вершителя судеб России - царя Николая II. Если Сталин, Екатерина Вторая и Петр Первый государственными делами занимались ежесуточно по 12-20 часов, то Николай II - 2-3 часа и то не каждый день. Если при Петре, Екатерине, Сталине на ключевые посты назначались только самые знающие, самые смелые и умелые военачальники, то при Николае II - самые приближенные и единокровные. Так что недаром созвучны слова: «великие окружают себя великими, а безликие - безликими...» Яркие тому примеры: абсолютно бездарный наместник царя на Дальнем Востоке («молочный дядя») адмирал Е.И. Алексеев и не уступавший ему в батальной «доблести» - главком генерал А.Н. Куропаткин.

Не лучше выглядела картина на нижних этажах. Питерский завод наладил выпуск относительно неплохих морских орудий, позволявших стрелять на целых двадцать пять километров! Но рядовые адмиралы-николаевцы разрешали на учениях стрелять из них не далее 4-х км(?!). Снаряды же дозволялось использовать не «дорогие» и надежные - стальные, а из дешевого чугуна. И не полным зарядом, а «экономным» - половинным. При настоящей боевой стрельбе (понятно, что полным зарядом), чугун рвался сразу после вылета из ствола, а нередко - в самом стволе.

Мало этого, стреляя с малых дистанций, наши адмиралы давали колоссальную фору японским коллегам, стрелявшим с предельно дальних дистанций. Тем более японские стальные снаряды «начинялись» не как у россиян - порохом, а неведомой Питеру шимозой, дающей фугасный эффект в несколько раз больший!

Русские корабли в морском бою практиковали «джентльменскую» (дуэльную) стрельбу: корабль против корабля, а вот японцы вели одновременный сосредоточенный огонь по одной цели, как правило, флагманскому кораблю. А потом, быстро разделавшись с главным морским начальником русских, переносили огонь на другой, вновь самый опасный для них наш корабль! Безусловная эффективность такого огневого противоборства на воде более чем очевидна даже неспециалисту.

И совсем горький факт. Корабли Второй эскадры, идя «на всех парах» (целых полгода) на выручку тихоокеанцев, перед финишной прямой загрузились углем до предела. И встреченные в Цусимском проливе японцами, во множестве потонули, так как тут же опрокидывались, получив несмертельные пробоины выше ватерлинии даже от легких вражеских снарядов.

Скорбны примеры и у сухопутчиков. Еще в 1887 году американский изобретатель X. Максим предложил эполетным россиянам 37-мм автоматическую пушку и вскоре ставший легендарным одноименный пулемет. От эффективной пушки наши военные чины (они же - умы) отказались: слишком большой и быстрый расход боеприпасов.

А вот пулемет после долгих размышлений передали в артиллерийские бригады, поставив его на огромный пушечный лафет с такими же огромными колесами (?).

Для полевых войск в России имелась только 76-мм пушка, боекомплект к которой составляли одни шрапнельные снаряды, способные поражать только открыто расположенную пехоту противника. Вести такими снарядами огонь по врагу, расположенному в окопах, траншеях, укрытиях, стационарных огневых точках было бесполезно.

Нечем было поражать и цели, расположенные на обратных скатах сопок, других естественных или рукотворных препятствий: ни гаубиц, ни мортир, ни минометов.

В самой пехоте, кроме винтовок Мосина и револьверов (типа «Наган»), ничего другого тоже не было. При таком «вооружении» и таких «полководцах» говорить о какой-то умелой тактике и тем более оперативно-стратегическом искусстве, не приходилось. Самым большим достижением военной мысли в пехоте стало применение в обороне залпового огня, появившегося из-за... бедности вооружения.

Николай II умудрился вместо полной мобилизации провести более десяти частичных, преимущественно в восточных округах. Такая чушь привела к тому, что большая часть молодежи сумела уклониться от призыва в армию и в строй пришлось поставить 30-40-летних семейных мужиков, понятия не имевших ни о винтовке Мосина, ни о неведомой им военной науке защитника Отечества.

Любопытно, что население Японии с 1825 года было сплошь грамотным, в отличие от малограмотного российского! Мало того, Токио, готовясь к войне, для подстраховки пригласило к себе в качестве полевых инструкторов офицеров из Германии, и те на совесть отработали свое высокое денежное содержание!

И последнее. Снабжение русской армии осуществлялось по незаконченному «Трансибу» - 4- 6 эшелонов (по 24 двухосных вагона в составе) в сутки и целого месяца нахождения в пути. А вот у японцев подобная дорога (морем) занимала всего лишь три дня! Если «азиаты» в достатке направляли на ДВ ТВД всё нужное для войны, то «Русь-матушка» - большей частью всё нужное для моления и поражения.

Так что по всему получается, что лютое поражение, понесенное Россией в войне, было не случайностью, а закономерным итогом.

Н.Н. ДРОНОВ, полковник в отставке