Газета Завтра 17 (1221 2017)

Репрессии расшатывают государство

Репрессии расшатывают государство

Юрий Болдырев

27 апреля 2017 0

в защиту Юрия Мухина и его товарищей

В деле Юрия Мухина и его соратников из Инициативной группы по проведению референдума «За ответственную власть!» я вижу две главные проблемы. Первая – люди, не признанные виновными в чём бы то ни было, уже два года лишены свободы. Я говорю в данном случае не про Мухина, который находится под подпиской о невыезде, а про членов команды ИГПР «ЗОВ» - Валерия Парфёнова, Кирилла Барабаша, Александра Соколова. Они никому не угрожали, не замахивались кулаком, не ругались матом в общественных местах. Им что-то инкриминируется, но доказать этого, как я понимаю, не удаётся. Получается, что два года из их жизни просто украдено. Я специально обращаю внимание: лишать свободы людей можно только в случае, если они представляют общественную опасность. Или есть угроза, что они скроются от правосудия. Однако Парфёнов, Соколов, Барабаш абсолютно уверены в своей невиновности, у них нет причин «пускаться в бега». Наоборот, они даже пытаются использовать процесс как некий суд над властью, которая препятствует реализации гражданских прав и свобод. Так что нет никакого смысла в их двухлетнем заточении в предварительном заключении.

Вторая проблема. Мне, как эксперту, было бы легче, если бы я видел обвинительное заключение, в котором было бы ясно и однозначно сказано, что и когда следующие люди натворили. Но, к сожалению, заключения, из которого было бы понятно, в чём, собственно, людей обвиняют - до сих пор нет. И поэтому получается, что защита вынуждена отбиваться по всем потенциально возможным направлениям обвинения. Я понимаю, если бы так было в первую неделю после ареста. Но когда спустя два года вина внятно так и не сформулирована, ситуация представляется совершенно абсурдной.

Из существенных моментов судебных заседаний могу отметить следующее. Со стороны защиты вопросы ко мне были связаны с возможностями и препятствиями в организации в нашей стране референдума. Видимо, речь шла о том, чтобы не допустить признания экстремистской самой деятельности по организации референдумов. Естественно, с моей точки зрения - никакого экстремизма в этом нет и быть не может. Пять лет назад я был одним из членов оргкомитета по организации референдума против присоединения России к ВТО. Наша позиция была противоположна власти, по надуманным причинам референдум не позволили провести, однако никому тогда и в голову не пришло рассматривать деятельность противников вступления в ВТО в уголовном порядке. Много пришлось давать разъяснений по проблемам организации референдума, в том числе в части того, относится ли деятельность подсудимых к самой процедуре организации референдума. Обвиняемые и защита фактически хотели инкриминировать власти, что она препятствует их волеизъявлению в соответствии с законом об основах избирательных прав граждан. Здесь я вынужден был не согласиться со стороной защиты, предложив другой путь отстаивания своей позиции. Всё, что касается препятствия волеизъявлению, относится уже к объявленному референдуму или к проводимым выборам. На этапе же, на котором находился ИГПР «ЗОВ» и обвиняемые, ещё не были запущены конкретные механизмы, предусмотренные в законе. Деятельность ИГПР «ЗОВ» носила характер подготовки общественного мнения к тому, чтобы, в конце концов, референдум можно было организовать.

Но должен заметить, что процедуры выстроены таким образом, что их невозможно выполнить. Например, если газета «Завтра» захочет организовать референдум на какую-то тему, то вы не сможете в сжатые сроки удовлетворить всем требованиям закона. Пока вы будете объяснять людям, что и зачем происходит, пока будете собирать необходимое количество подписей в необходимом количестве регионов, проводить собрания и так далее - истечёт время. Поэтому получается, что процедуры закона о референдуме – это одно. Но для того, чтобы сконцентрировать какую-то значимую часть общества, которая и могла бы в дальнейшем являться инициатором референдума, нужно было вести серьёзную агитационно-пропагандистскую кампанию. И в данном случае я настаивал на том, что препятствование Мухину, Барабашу, Соколову и Парфёнову в проведении такой кампании – есть наступление на фундаментальное право свободного выражения и распространения своих взглядов.

Вторая важная составляющая. Я так понял, что существовала некая организация Армия Воли Народа, которая была запрещена. И теперь следствие хотело бы представить деятельность ИГПР «ЗОВ» экстремистской на том основании, что это возобновление деятельности прежней организации, но под новым названием. Здесь мне пришлось давать много комментариев и разъяснений вплоть до того, что даже если символы похожи, что в жизни часть встречается – это не означает тождества. Скажем, Российская Федерация находится на территории СССР, занимает существенную часть территории бывшего СССР, является правопреемницей СССР, музыка российского гимна – это музыка советского гимна, но Российская Федерация – не есть СССР.

Можно приводить бесчисленное количество других иных примеров, но нам важно другое. Исчерпывающей ясности, за какую именно деятельность запретили Армию Воли Народа - нет. Если бы АВН запретили по конкретному пункту – допустим, «призыв к несанкционированным демонстрациям», то я настаиваю на том, что эти же люди вправе создать другую организацию, с названием, отличным всего на одну букву и с исключением пункта о «несанкционированных демонстрациях». Всё, это уже принципиально новая организация. Если исключён пункт, который считается экстремистским, никто не вправе обвинять людей в том, что они в нарушение закона восстановили прежнюю организацию. Это новая организация, пусть и с большим количеством совпадающих или пересекающихся пунктов программы с прежней организацией. Вот та позиция, которую я как эксперт пытался довести до суда. Если есть конкретные пункты программы, лозунги, идеи или практика ИГПР «ЗОВ» - которые могут быть признаны экстремистским – это одно. Но если ничего конкретного нет, а все обвинения носят характер сродни «мутили воду», то нет ни малейших оснований признавать организацию экстремистской.

Третье существенное было связано с тем, что Кириллу Барабашу инкриминировали призывы к неповиновению, к противодействию власти в ходе выступления на одном из оппозиционных митингов. В суде я заметил, что непосредственно роликов я не видел, но хотел бы подчеркнуть, что если какой-то конкретный человек призывает к чему-то противозаконному, антиконституционному, экстремистскому, то именно этот человек и должен нести ответственность. И никак иначе. Являлись ли эти действия деятельностью всей организации – вопрос совершенно другой.

После этого стороной защиты были зачитаны тезисы из того ролика, которые стороной обвинения инкриминируются как призыв противостоять властям. На митинге Барабаш говорит примерно следующее - пока есть возможность, покупайте оружие, регистрируйте его, потому что не исключено, что скоро всем нам придётся защищать нашу землю. Я, как эксперт, вынужден был обратить внимание суда на то, что человек произносил речь не в кулуарах, а публично. И призывал к абсолютно легальным действиям. Не к тайному обретению «стволов», а открытой, зарегистрированной покупке оружия, в соответствии с законом. Наконец, Барабаш призывал к тому, что является святым долгом каждого гражданина – к будущей защите своей земли. То есть на основании этих тезисов инкриминировать человеку призыв сопротивляться властям с оружием в руках, с моей точки зрения, просто невозможно.

Итак, сторона обвинения пыталась доказать, что Мухин и соратники, во-первых, не выполнили решение суда и воссоздали прежнюю, запрещённую организацию под новым названием, за что должны быть осуждены. И они же вели антиконституционную деятельность, в том числе, призывали людей вооружаться и противостоять властям. По приведённым мною аргументам очевидно, что все обвинения откровенно натянуты. И есть основания предполагать, что просто очень хочется упрятать в тюрьму тех, кто ставит вопрос об ответственности власти, дабы другим неповадно было.

Ещё мне представляется крайне важным, чтобы такое дело рассматривалось судом присяжных. Народовластие предусматривает, что именно народ и формирует власть, в том числе, власть судебную. Люди должны иметь право на суд присяжных, причём начиная с преступлений, за которые могут дать год-два лишения свободы. Хотя нет сомнений, что любой нормальный суд присяжных при таком уровне обвинений и доказательств, давно отпустил бы всех из-под стражи. И вообще не признал бы команду ИГПР «ЗОВ» в чём бы то ни было виновной. Конечно, тому же Барабашу можно сделать замечание - с учётом того, на каком митинге были произнесены слова – будьте внимательны и осторожны, ибо ваши слова могут быть неправильно интерпретированы, как призыв вооружённым путём сопротивляться властям.

Но по совокупности того, что мне известно по собранным доказательствам, и в связи с вопросами, заданными мне на судебных заседаниях, предмета для уголовного преследования абсолютно нет. Таков мой однозначный вывод. Значит, преследование команды Мухина носит сугубо политический, показательно-репрессивный характер.

И это проблема любого нормального гражданина, который не хочет, чтобы патриотизм был прикрытием для разграбления страны, не хочет, чтобы его могли лишить права самостоятельно решать, где жить - в пятиэтажке или в девятиэтажке, не хочет повторения истории с Имеретинской долиной, когда перед Олимпиадой людей принудительно выселяли из домов. Причём, тогда это объяснялось общественными нуждами, а теперь в СМИ идёт реклама – «покупайте апартаменты в Имеретинской долине». Получается, что одних людей выселили, ради прибыли других.

Мы должны понимать, что жадность тех, кто оказался у власти без контроля, не имеет никакого естественного ограничителя. Кроме нашего сопротивления. ИГПР «ЗОВ» и пыталась создать цивилизованный механизм, который являлся бы ограничителем для произвола власти. Мне не близка сама идея данного механизма. Но совершенно неважно, кто и с чем не согласен – такая деятельность в принципе не должна быть наказуема.

Что ещё предельно важно, и на суде звучал подобный вопрос - являлась ли деятельность ИГПР «ЗОВ» расшатыванием устоев государства? Моя позиция прямо противоположна: именно попытки репрессиями задавить обоснованный протест и обоснованные предложения граждан по совершенствованию государственных механизмов - саморазрушительны для государства и способны привести к бунту, бессмысленному и беспощадному.