Газета Завтра 379 (10 2001)

ДАГЕСТАН — ОПЛОТ РОССИИ (Беседа Александра ПРОХАНОВА с Муху АЛИЕВЫМ, председателем Народного собрания республики Дагестан, членом Совета Федерации Российской Федерации)

Александр ПРОХАНОВ. Сегодня очевидно, что Дагестан — этот небольшой фрагмент Российской территории — является замком Кавказа. Вклад Дагестана в судьбу российского государства, на мой взгляд, колоссальный. Хотелось бы спросить у вас, какая была обстановка перед началом басаевского вторжения в Дагестан в канун второй чеченской войны, каково было состояние общества. И почему все-таки народ Дагестана, власть сделали выбор в пользу России?

Муху АЛИЕВ. Соглашусь с вами, что Дагестан играет если не решающую роль на Кавказе, то одну из ключевых. И не только потому, что это самая большая республика и по территории, и по площади, но и в силу целого рядя других обстоятельств. В частности, потому, что это самая многонациональная республика в России, где проживают 14 коренных народов, 16 этнических групп, представители 60 других народов Российской Федерации и бывшего Союза. Поэтому на протяжении всей истории существования Дагестана внимание к нему было повышенное. Предпринималось много попыток проверить Дагестан на зрелость, прощупывали: нельзя ли оторвать Дагестан от России. Эти попытки случались не только в 1999 году, но и раньше — в период гражданской войны, Великой Отечественной. До сих пор в различных странах земного шара существуют какие-то осколки так называемых дагестанских правительств, которые в свое время унесли туда ноги по разным причинам.

Хотя надо сказать, что российско-дагестанские отношения были вообще сложными, противоречивыми. Случалось всякое: трагедии, репрессии, взлеты и падения, но при всех обстоятельствах сам факт вхождения Дагестана в Россию никогда не подвергался сомнению. И все без исключения поколения дагестанских руководителей старались показать, что в целом это был фактор, который способствовал и дальше будет способствовать сохранению государственности Дагестана, безопасности и возрождению.

Но у тех людей, которые говорят противоположное, есть тоже свои аргументы, от которых просто так не отмахнуться.

Вот вы спрашиваете, какая была обстановка до нападения бандитов с чеченской территории на Дагестан. Она была исключительно сложная, в народе бродило недовольство. Во-первых, всколыхнулись давние обиды на советский период нашей истории, связанный с репрессиями, с депортациями народов, с несправедливым отношением к религии, национализацией земли... Еще больше обид народилось в связи с реформами последних лет, которые в Дагестане не воспринимают как реформы. До прихода Путина государство просто уничтожалось. Поэтому к реформам было крайне негативное отношение. У нас и сейчас значительная часть народа живет хуже, чем в среднем даже на Северном Кавказе. И тогда уже была сплошная безработица. То есть для вторжения почва была подходящая. Вперед! Там нас ждут! Там недовольны местной властью. Недовольны порядками.

Для разъяснения складывающейся ситуации перед вторжением пришлось немало приложить усилий парламенту, государственному совету, правительству, органам местного самоуправления, нашей научной и творческой интеллигенции.

Политическая история Дагестана насчитывает более 2 тысяч лет, но мы не сомневаемся, что 80 последних лет были периодом самого мощного расцвета экономики, культуры, науки. Мы помнили об этом всегда, даже тогда, когда встречались с Дудаевым и другими. У нас было много дискуссий. Да, мы в XIX веке вместе воевали, участвовали в восстаниях против России. Но, говорили мы, теперь на дворе XXI век — и мы сделали свой выбор в пользу России. Мы не собираемся выходить из России, ничего не видим плохого сегодня в том, чтобы жить в составе России. Да, мы во многом не согласны с политикой Российского государства, но надо менять политику, а не государство. И вам не советуем, если вы нас спрашиваете. И вы в наши дела не лезьте, потому что мы отвечаем за свой народ, вы за свой.

К глубокому сожалению, они наши советы не воспринимали, у них в головах были другие идеи.

Бандиты, которые напали с территории Чеченской республики на Дагестан, должны были знать психологию нашего народа: даже когда на Дагестан нападали Иран, Турция, татаро-монголы, то и они получали достойный отпор. Хотя казалось бы, что там в наших горах защищать, где и земля-то одни камни. Но это наша земля, это наши камни.

Бандиты просчитались. Они не приняли во внимание, что сила любви народа к своей земле сильнее оружия любых калибров. Поэтому безоружные, можно сказать, дагестанцы стали грудью на защиту своей земли, своей республики, России. А ведь бандиты, казалось, просили у них немного: разрешите нам только мимо вас пройти туда, в центр республики, там мы разберемся с этой властью, и будет у нас исламское государство. В России вы ничего хорошего не увидите, а у нас будет рай, настоящая жизнь. Вы только пропустите, мы вас не тронем.

Но наши люди не дураки. Они видели, какой там рай в Чечне получился. И не дали пройти ценой своей жизни, пока солдаты не подошли. Три дня сдерживали натиск, дали достойный отпор, продемонстрировали силу духа. Причем молодежь, которая была по всей России разбросана в поисках работы, вся вернулась в Дагестан, сражалась и гибла за Родину. И это все воспринималось дагестанцами не как подвиг, а как тяжелое будничное дело. Когда их стали представлять по завершению войны к наградам, они отказывались. Говорили, мы не для наград сражались, а выполняли заветы своих отцов, дедов. Разве за награду защищают отчий дом? И Путин, когда нашу делегацию принимал, был потрясен духом народа, таким отношением к Родине. Люди ничего не просили. Раненые говорили, что скорей бы встать на ноги и вернуться в строй.

Сосед повел себя нагло. А ведь мы в первую чеченскую войну приняли 200 тысяч беженцев от них, и тогда никто в мире не говорил ни о какой гуманитарной катастрофе. Сегодня они в Ингушетии, и весь мир кричит о гуманитарной катастрофе. Я не хочу наводить тень на весь чеченский народ, они сами от этих бандитов страдают. Но все равно, они должны были удержать их, это такой позор — нападение на соседей, с которыми никаких споров не было: ни территориальных, ни религиозных, ни национальных.

Идеологией этой войны, если все называть своими именами, был ваххабизм. Идеологией этой войны был лозунг "Вырвать Дагестан из России", создать с Чечней какое-то другое государство, причем это все делалось под благовидными предлогами. Будет, мол, одно государство, даже назовем его Дагестан, вообще Чечня, мол, часть Дагестана, и мы должны жить вместе. Создали органы управления, Конгресс народов Дагестана и Чечни. Туда входили и некоторые дагестанцы. Сейчас одни из них в бегах, другие за рубежом.

А если речь вести о вере, то ведь ее не навязывают с оружием в руках. Свобода совести есть: хочешь — верь, хочешь — не верь. А у бандитов как было: сначала заманивают новой религией, потом боевая подготовка, лагеря, экзамены, зачеты — и человек в капкане.

Ваххабизм проник в Дагестан в связи с развалом Советского Союза, и не только в Дагестан, но во все мусульманские республики России. И не везде руководители понимали угрозу этого экстремизма.

В Чечне ваххабизм нашел более питательную среду, чем в Дагестане. Традиции ислама у нас оказались значительно сильнее, чем в Чечне. Дагестанские верующие, религиозные авторитеты, духовное управление Дагестана за несколько лет до начала этой войны, как только ваххабиты начали проникать в Дагестан, стали бить в набат, обращаясь к властям в Москве и предупреждая: ждите войну не на почве межнациональных отношений в Дагестане — такого у нас никогда не было в прошлом. Ждите столкновений не на почве нищеты — люди могут потерпеть нищету, в конце концов можно любые трудности, лишения и год, и пять терпеть, а мы уже 10 лет терпим. Ни от этого будет война, а войну принесут ваххабиты, их надо запретить. Потому что они военным путем, силой изгоняли имамов из мечетей. Вывозили детей за рубеж — и обратно потом привозили готовые кадры. А если есть кадры, вооруженные силы, идеология — это война.

Когда мы пытались запретить ваххабизм, то против нас восстали и здесь, в центре. Возражали уважаемые, авторитетные люди вроде Примакова и других, которые говорили, что не надо бояться ваххабитов, это просто такая религия. Но мы и раньше никогда ничего не имели против тех, кто сидит дома и молится любому Богу. Мы говорили совсем о другом. Зачем верующему человеку оружие? Почему верующему человеку не нужна Конституция?

Как ни странно, но и сегодня, после войны, опять нам говорят: вы хорошенько подумайте, мы понимаем вашу озабоченность, но в исламском мире это воспримут как вызов. И подписывается под этим посланием не кто иной, как руководитель Союза мусульман России. Мы этим уважаемым людям отвечаем: приезжайте в Дагестан, посмотрите, что ваши подзащитные наделали. И если вы, деятели различных мусульманских союзов в Москве, будете так себя вести, мы просто выйдем из союза и создадим северо-кавказское единое управление всех представителей традиционного северо-кавказского ислама. У нас другого выхода не останется, потому что эти люди — бандиты.

В Чечне потому ваххабизм укрепился, что там было мало авторитетных религиозных деятелей, которые сходу бы разобрались и сориентировались, что это война.

Если бы ваххабиты хотели, чтобы мы с ними подискутировали, поговорили об исламе — чистом и традиционном — мы бы собрали "круглый стол". Но им дискуссии были не нужны. Они решили напасть на Россию, когда она слаба. Когда она была сильна — они ее не трогали. А ослабла, и они решили побороться за Каспий, за нефть и за многое другое.

Хочу вам сказать, что эти кризисы и войны, с другой стороны, закаляют наших людей. Сегодняшняя ситуация в республике в значительной степени лучше, чем была до войны. Во-первых, бандитам дан отпор. Во-вторых, пришла Российская армия и продемонстрировала, что она вместе с нами, показала силу нашего государства. В-третьих, проявилась взаимопомощь россиян. Только в прошлом году мы освоили 100 миллионов рублей на восстановление разрушенного войной. Вся страна, каждый регион пожертвовал — кто больше, кто меньше. И всем у нас стало ясно, что залечивать раны в составе России легче, чем если бы мы были сами по себе. Люди поняли и другое: нельзя быть независимыми от соседей. Сегодня неписанной конституцией Дагестана стало: единство, территориальная целостность, дружба, солидарность.

Нет народа, где не было бы проблем. Дагестан — это тоже клубок общественных проблем. Проблема депортированных, репрессированных, разделенных, проблема горцев, проблема населения, которое на равнине осталось в меньшинстве. Но каждый народ у нас прекрасно понимает, что он самостоятельно никогда не решит своего вопроса. Он может решить свои проблемы только вместе, если все будут чуть-чуть помогать, если все будут чуть-чуть уступать. А если каждый будет стоять на своем, то будет то, что происходит в Чечне.

Наши люди еще раз поняли, что дагестанцы — это историческая общность. Что есть дагестанский народ, дагестанский патриотизм, дагестанский дух, что есть дагестанская культура, история, те вещи, которые сегодня, быть может, и составляют нашу национальную идею.

А.П. Когда рухнула архитектура СССР, все разбалансировалось, Кавказ вышел из-под контроля, выпали Грузия, Азербайджан, Армения, но Дагестан не распался. А казалось, как это легко было сделать: спровоцировать распрю лакцев, аварцев и всех остальных.

М.А. Вообще развал Советского Союза очень трудно перенесли дагестанцы. Для нас это было очень тяжелым ударом. Для всей нашей республики, для наших народов, которые сразу не понимали, что происходило. Это был тяжелейший удар. Все проблемы, которые есть в России, обострились и у нас. Чеченцы Дагестана тоже были выселены. На их место, насильственно оторвав с насиженных мест, были переселены другие. Возникли проблемы разделенных народов и многое другое. Но в Дагестане годами, десятилетиями выработалась культура межнационального общения. Нам не надо было заимствовать национальную политику у других государств, она как бы в крови у нашего народа.

Вот выселили дагестанцев из Казахстана. Примерно 8 тысяч человек за одну ночь. Горячие головы у нас говорили: ответно выселить казахов! Но при чем тут казах, который живет в Дагестане? В чем он виноват?

Дагестанцы с XVII века жили в Грузии. Пришел Гамсахурдия, выдвинул красивый лозунг: "Грузия для грузин". Перед нами был поставлен вопрос: заберите к себе всех дагестанцев. Куда? Мы же с вами соседи! В Дагестане живут грузины! Вы у нас занимаете пастбища! Не слышат. Говорят: тогда мы не отвечаем за судьбу дагестанцев. И невыносимые условия создали людям. Пришлось забрать их. Но при этом ни один грузин из Дагестана не ушел.

Решить любую проблему можно только общими силами всех народов. Еще в советское время мы сами начали наших чеченцев переселять, восстанавливать район, откуда они были вывезены в 1944 году. Нам пришлось у целого ряда районов попросить дополнительную землю, убеждать, уговаривать людей, которые там жили, переходить на новые места. Они спрашивали: почему? Здесь и наша родина, здесь могилы наших отцов, здесь мы родились. Знаете, какая это работа?!

Культура в области межнациональных отношений сложилась в Дагестане не в последние 10 лет. За две тысячи лет нашей истории у нас не было внутренних войн, мы всегда исходили из того, что надо помогать и поддерживать друг друга. Хотя, конечно, бывали и стычки, бывали всякие неприятности, но когда возникала внешняя угроза, люди всегда объединялись. Поэтому и в последние годы нам удалось избежать заразы суверенизации.

Наш опыт достаточно уникальный, к нему и в советское время присматривались. И сейчас, к примеру, нам надо выборы проводить, учитывая национальные квоты. А если только по федеральному закону, то наш парламент будет состоять из представителей 2-3 народов, не будет домом всех дагестанцев.

И сейчас, когда мы приводим в соответствие наши законы, то не вылезаем из Москвы. Приходится много убеждать, доказывать. Ведь встречаются здесь еще и такие горячие головы, которые говорят: вы уже надоели с вашими национальными особенностями! Мы их понимаем — и пытаемся заставить понимать нас.

Надо считаться с тем, что мы больше всех заинтересованы, чтобы в Чечне был порядок. Мы вообще не можем обижаться на чеченский народ. Ведь соседей не выбирают. Мы должны быть самыми активными помощниками федеральных властей в наведении там порядка. Сами чеченцы заинтересованы в становлении нормальных отношений в Чечне. В Дагестане 80 тысяч чеченцев, они один из самых крупных наших коренных народов. Опыт Дагестана мог бы быть лучше использован федеральными органами власти, чем он используется.

А.П. Через Каспий Россия имеет прямой ход в Иран, в удаляющуюся от нас Среднюю Азию, в Казахстан, в Азербайджан. Через Дагестан можно осуществлять самые разные транзиты, в том числе нефтяные, газовые. Дагестан — это специалисты высокого класса, которые, мы помним, погибли во время аварии "Курска". То есть в республике сохранилась техносфера. Существует ли какая-то концепция экономического прорыва Дагестана, или это увязывается с общей экономической ситуацией России? Я помню, Березовский в свое время фантазировал относительно некоей, абсолютно чисто кавказской нефтяной экономики, которую готов был реализовать, включая геополитическое транзитное преимущество Дагестана.

М.А. Кавказ — это одна цивилизация, один мир. С другой стороны, когда политики говорят о каких-то движениях "Кавказ — наш дом" и приглашают нас, то выясняется, что они бы не хотели, чтобы в этом доме было место России. Поэтому мы за всякие обсуждения, связанные с тем, что действительно работает на единение кавказцев, но Россия не должна уходить с Кавказа, там ее законное место.

У нас есть идеальные условия для поднятия экономики. Море. Незамерзающий порт. Международный аэропорт. Для развития экономического потенциала нужны программы. Они есть, но плохо работают по двум обстоятельствам. Первое: война в Чечне. Второе: коррупция. В России богатства захвачены такими структурами и такими людьми, которые все это используют в целях личного обогащения. А у государства и у регионов не хватает сил, чтобы поставить этих людей на место и заставить работать на страну. Сегодня, когда мы речь ведем о новом курсе, самую главную проблему вижу в том, чтобы уйти от преступности, от коррупции, навести порядок в Чечне. Тогда можно активнее привлекать и отечественный, и иностранный капитал в развитие республики как транспортного узла, освоение нефтяных и газовых месторождений, в том числе на шельфе Каспия, развитие промышленности, агропромышленного комплекса, рекреационной деятельности и т. д.

А.П. Расул Гамзатов — певец, духовный лидер Дагестана. Он показал Дагестан не только России, но всему миру, стал эмблематической фигурой и для республики, и для Советского Союза в целом...

М.А. Конечно, с годами любой человек стареет. Но у нашего Расула до сих пор и ясность ума, и блеск в глазах, и мироощущение оптимиста. Он прекрасно продемонстрировал это во время встречи в Кремле накануне Нового года, у президента. По всему было видно, Владимир Владимирович получил огромное удовольствие от того, как рассуждал Расул. А он действительно правильно говорил, что мы жили в великой стране, конечно, было и там много проблем, но нельзя к своей прошлой истории относиться нигилистически. Одной экономикой — без культуры, литературы, без духовности — страну не поднять. Слова "патриотизм", "дружба народов" мы боимся произнести, как будто их коммунисты придумали. Это же из жизни взято. Да, я приветствую, что пришел Солженицын, — говорил Расул. Но почему должен уходить Маяковский, должен уходить Горький, почему должен уходить Шолохов?

И дагестанцы согласны со своим славным земляком.