Владимир Бушин ЧЕРНОЕ И КРАСНОЕ (Раздумья между двумя датами. Статья первая)


— Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.


Л. Толстой. "Война и мир", т. 4, ч. 4, гл. 8.



Утром 9 мая в девять часов, надраивая мелом ордена и медали, чтобы идти к Белорусскому на демонстрацию, включил телевизор, Первую программу. Пока ящик разогревался, кряхтел и дергался, я подумал: "Кто там сейчас выскочит? Скорей всего, Даниил Гранин, Григорий Бакланов и покойный Зиновий Гердт в записи". Жду... Первыми появляются покойный Давид Самойлов в записи, а вживе — мой старый друг Бакланов. Кто третий, дождаться я не смог. Так что ошибся не очень. Это и понятно. Ведь именно они, а не кто другой, не только главные страдальцы Второй мировой войны, но и главные герои, главные писатели Великой Отечественной...


Бакланова я давно не видел. Заметно отяжелел болезный, но по духу всё тот же: серьёзный, строгий, как член Военного трибунала, надутый, как пятикратный лауреат. Хоть бы разочек улыбнулся — ведь праздник же! Нет, и все обличает. Еще в 1990 году в журнале "Знамя", который он тогда многоуспешно возглавлял, в передовой статье по случаю Дня Победы уверенно писал: "Войны этой — и Второй мировой, и нашей Отечественной — могло не быть... Но народами правили ничтожные трусливые политики и преступники, и вот это вело к войне". Тут приходит на память то, что говорил Сталин. По воспоминаниям Маршала Жукова, когда после капитуляции Германии в Москву приехал генерал Д.Эйзенхауэр, он в беседе с американцем "подчеркивал, что Вторая мировая война явилась результатом крайней ограниченности политических руководителей западных государств, попустительствовавших безудержной агрессии Гитлера". Бакланов, конечно, не хочет обижать западных политиков и, как видим, на одну доску с действительно ничтожными и трусливыми руководителями Англии и Франции — Чемберленом, Галифаксом, Даладье — с действительным преступником Гитлером поставил и руководителей родной страны, прежде всего Сталина, как у них водится. Примерно то же самое твердил мой старый друг 9 мая и на этот раз. За десять с лишним лет ничто не поколебало его. Какая духовная мощь и стойкость!..



КАПИТАНУ ЗАЛКИНДУ СТЫДНО ЗА СТРАТЕГА ИЗ ОВСЯНКИ


Раньше говорили: "Никогда так не врут, как перед войной и после охоты". Увы, после войны тоже врут. Да еще как! Причем иные деятели, в зависимости от выгоды, оголтело врут то в одну сторону, то еще более оголтело — в прямо противоположную. Тут наиболее известная фигура — Виктор Астафьев. Он в эти дни тоже фигурировал на экране телевизора в компании с Васильевым, который Борис Львович.


Когда-то на страницах "Правды" он писал: "Мы достойно вели себя на войне... Мы и весь наш многострадальный героический народ на века, на все будущие времена прославивший себя трудом и ратным подвигом". И это была честная правда. Но для подтверждения её писатель явно хватал через край. Уверял, например, что в августе 1943 года в бою под Ахтыркой 92-я гаубичная бригада, где он служил телефонистом, уничтожила более 80 танков и "тучу пехоты" противника. Более восьмидесяти! По нашим тогдашним меркам, это целая танковая бригада и еще та


нковый полк. А "туча пехоты" — это уж не иначе как целая дивизия. На каждое наше орудие (их, по его словам, было 48) шло по нескольку вражеских танков. И почти каждое орудие уничтожило по два танка. Иначе говоря, наша бригада не просто нанесла сокрушительное поражение гораздо большим силам врага, но и едва ли не полностью уничтожила их. Отменно!.. В другой раз Астафьев писал, что 17-я артиллерийская дивизия, в которую входила его артбригада, "в последних на территории Германии боях потеряла две с половиной тысячи человек. Противник понес потери десятикратно больше". То есть 25 тысяч. Выходит, одна наша дивизия уничтожила по меньшей мере две полносоставные дивизии врага, а по нашим меркам, три-четыре. Сокрушительно! 1:10...


Но как только власть колебнулась и пошло повсеместное охаивание всего прошлого, в том числе и нашей победы в Великой Отечественной войне, тут же в компании Волкогоновых, Афанасьевых, Радзинских вылез со своими лакейскими речами и герой-телефонист: "Мы просто не умели воевать. Мы и закончили войну, не умея воевать... Мы залили своей кровью, завалили врагов своими трупами". Горбачев был очень доволен такими россказнями, и вскоре клеветник получил звание Героя и еще несколько премий, в том числе, разумеется, как тот же Горбачев и Шеварднадзе, иностранных.


И представьте себе, у этого стратега из Овсянки не только старому "патриотическому" вранью, но и новому, антипатриотическому, тоже есть свои доказательства. В "Московских новостях" (где же лучше — на шести языках выходил!) он писал: "Мы все время, на протяжении всей войны имели огромное численное превосходство над немцами. Вы посмотрите в "Истории Великой Отечественной войны" на любую из карт 1941-го и даже 1944 года: там обязательно девять красных стрелок против двух-трех синих. Это девять наших армий воюют против двух-трех армий противника". 9:2, 9:3. Подлинные карты, дескать, выдают лжецов, не догадавшихся заменить их поддельными. Ведь любая стрелка на военной карте, как он совершенно уверен, означает не бригаду, не дивизию, не корпус, и не что-то иное, а именно армию... Такой тупости я среди фронтовиков не встречал. Вот он читает, допустим, в "Истории", что в начале нашего контрнаступления под Москвой в декабре 1941 года мы не имели численного превосходства над противником ни в живой силе, ни в технике (за исключением авиации). А потом смотрит на карту и видит: красных стрелок (наши удары) штук 15, а синих (контрудары немцев), ну, допустим, 5. "Эге, — смекает ротный телефонист, — значит, у нас было трехкратное превосходство в силах, необходимое для забрасывания противника своими трупами, а историки бесстыдно лгут".


Из таких рассуждений видно, что писатель, будучи в молодости на фронте, и в старости, увы, не достиг в своих военных познаниях того уровня, которым обладали даже среднего ума коллеги по телефонной службе. В самом деле, во-первых, наша армия и немецкая понятия совершенно разные. У нас очень редко численность армии превышала 100 тысяч человек, обычно это было 50 -70 тысяч. У немцев же это и 100, и 200, и 300 тысяч, как, например, знаменитая своим прорывом до Сталинграда и своей гибелью там 6-я армия Паулюса. Но главное в другом: стрелки на карте означают лишь направление ударов и контрударов. А у основания стрелок или прямо на них обычно ставят циферно-буквенное обозначение воинской части, соединения или объединения. (Впрочем, на мелкой карте или схеме этого может и не быть). Если, допустим, фронт или армия предприняли удар в двух или трех направлениях, то от их обозначения на карте разойдутся две или три стрелки. К тому же движение воинской части, её наступление или отступление (и объяснять-то это неудобно, право, но что же делать, если такой писатель пошел!) может быть обозначено несколькими стрелками. Вот все их Астафьев и подсчитывал и пришел к выводу: "Мы не умели воевать, забросали врага трупами, а теперь мерзавцы-историки лгут народу, который я так безумно люблю. И вот я их разоблачил!.." В свое время, когда Астафьев только выскочил со своими открытиями, капитан в отставке А.И. Залкинд спросил его со страниц "Военно-исторического журнала", который тогда редактировал В. Филатов, еще не свихнувшийся на патриотизме генерала Власова: "Кто это "мы"? Ведь в числе воевавших "неумех" были Жуков, Рокоссовский, Конев, Говоров, Мерецков. Как могли они, не умея воевать и не совершив чуда, кончить войну в Берлине и Праге? Кто же умел — немцы? Но ведь они не устояли против "неумел". Сочинителю следовало бы в ответ признаться честно: "Как в молодости не умел я читать военную карту, так и в старости не сподобился. А премии страх как люблю и собрания своих сочинений обожаю, особенно ежели по милости Ельцина в 15-ти томах. Ну вот и..." Увы, этого сказано не было...



ПОЧЕМУ В ЛЕНИНГРАДЕ НЕ СОСТОЯЛАСЬ БЫ ЧИТАТЕЛЬСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ О ГУМАНИЗМЕ АСТАФЬЕВА


Но с еще большей наглядностью Астафьев выказал свою дремучесть в известном заявлении о том, что, мол, надо было не защищать Ленинград, а сдать его на милость победителя. Это как же так? Почему? А потому, говорит, что защита города привела к большим людским потерям. Он, видите ли, гуманист. Но если так, то не надо было защищать и Брест, и Москву, и Одессу, и Киев, и Севастополь, и Сталинград — это ж все привело к еще большим потерям. И вообще не надо было сопротивляться нашествию и защищать Родину. Ведь были тому и вдохновляющие образцы для подражания. Австрия, например, в 1938 году даже приветствовала сквозь слёзы немецкую оккупацию; Чехословакия в 1939-м, имея 45 прекрасно вооруженных дивизий, мало того, что не пикнула против 30 дивизий захватчиков, но и в ужасе решительно отказалась от помощи Советского Союза, который, согласно договору о дружбе и взаимной помощи, уже подтянул свои войска к западной границе. А Дания, потери которой при оккупации составили 2 (два) человека! А Болгария и Румыния, Венгрия и Финляндия, ставшие сателлитами Германии! А Люксембург, наконец! Все они своим примером и взывали к Советскому Союзу: "Смирись, гордая держава! Выкинь белый флаг, великий народ!" Ну почему, негодует гуманист из Овсянки, почему не последовали мы примеру Великого герцогства Люксембург?! При оккупации не пострадал ни один из его 300 тысяч жителей...


Вот ведь диво дивное! Человек был на войне, даже небольшое ранение получил, которое шестьдесят лет к месту и не к месту тычет в нос собеседнику, но так и не понял: против кого воевал, какие цели ставил себе враг. 21 июля, через месяц после начала войны, Гитлер нагрянул в штаб генерал-фельдмаршала Лееба, командовавшего армейской группой "Север", и потребовал у него немедленного взятия Ленинграда. В связи с этим в военном дневнике верховного главнокомандования вермахта было записано: "Фюрер указал на следующие моменты: "Необходимо возможно скорее овладеть Ленинградом..." Это зачем же? С какой целью? Может, для того, чтобы в Таврическом дворце провести общегородскую читательскую конференцию на тему "Виктор Астафьев как гуманист"? Нет, цель имелась в виду несколько иная: "Дух славянского народа в результате тяжелого воздействия боев будет подорван, а с падением Ленинграда может наступить полная катастрофа". Широко мыслили, далеко глядели гитлеровские генералы... А какая судьба ждала город в случае его взятия? И тут всё они распланировали. Еще 8 июля тот же Гальдер в дневнике записал: "Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом вынуждены будем кормить в течение зимы... Это будет "народное бедствие", которое лишит центров не только большевизм, но московитов вообще". Понимает ли Астафьев, что значит "полностью избавиться"? Едва ли. А это значит вот что: уничтожить всех жителей города, в том числе и всех читателей тоже. Так что конференция в Таврическом дворце, увы, не могла состояться. Выходит, Ленинград надо было защищать во что бы то ни стало.



КАК БЫ ЕВГЕНИЙ КИСЕЛЕВ, СДАВ НТВ, БРАЛ БЕРЛИН


Понятно, что в нынешнее время у стратега Астафьева нашлись последователи. Одним из них оказался, конечно, Евгений Киселев, о котором, как следует из эпиграфа к данной статье, писал, с присущей ему правдивостью и психологической глубиной, еще Лев Толстой... Этот Киселев, будучи изгнан с НТВ, как известно, зацепился зубами за ТВ-6. И там, получая от хозяина 55 тысяч долларов в месяц, от усердия то и дело давая петуха, продолжает прежние пакости, которые заклеймил автор "Войны и мира". В своей первой после Дня Победы передаче он решил хоть запоздало, но откликнуться на минувший праздник, для чего пригласил в передачу почему-то не Гранина, не Бакланова, не Новодворскую даже, а кинорежиссера Тодоровского Петра Ефимовича, участника войны с 1944 года. Прекрасно. Чем Тодоровский хуже Гранина? Такой же мультилауреат, такой же член ВКП(б) с двадцати лет.


К астафьевской гуманистической теме "Перстом в старые раны" сей Киселев подошел с другого фланга. Тот уверял, что в начале войны не надо было защищать Ленинград, а этот заявил, что в конце её не надо было с боем брать Берлин. Довод у обоих один: жертвы! Зачем же, говорит, идти на жертвы, если тогда "война была уже практически закончена, Германия была обречена". Петр Ефимович тотчас подхватил: "Надо было взять осадой или другим способом". Каким другим, неизвестно. Может быть, ельцинским, т.е. отключением электричества, воды и канализации, — так он выживал с госдач неугодных чиновников Зорькина, Коржакова, Скуратова... А лучше всего, выходит, осадой, т.е. окружить город и ждать, когда немцы сдадутся или сожрут друг друга с голоду. А сколько ждать? Да сколько угодно. Чего спешить? Война-то практически закончена, Германия обречена.


Как интересно! Германия-то действительно была обречена, правда, не только в апреле-мае 45-го, но еще 22 июня 41-го, когда, как признал Гитлер, "немцы распахнули дверь в Россию, но не знали, что за порогом". А за порогом-то почему-то оказались не австрийцы со своим дрожащим Шушнигом (до восьмидесяти лет продрожал!), не чехи с суперинтеллигентным Бенешем, не люксембуржцы со своим блистательным герцогом, а великий народ во главе с великим Сталиным. Сей народ не желал быть рабом и имел для этого силу.


Ведь мудрец Киселев как считает? Война продолжалась 1418 дней, а закончилась 8 мая, Берлин же был взят 2 мая, т.е. за 6 дней до безоговорочной капитуляции. А 6 это 0,5 % от 1418, так что с точки зрения арифметической война тогда действительно "практически закончилась". Зачем же было спешить? Чего было лезть на рожон? Сиди и жди, когда наливное яблочко само упадёт тебе на золотое блюдечко... Очень умно! Однако же ведь и немцы, не считаясь ни с какими потерями, страшно спешили взять не только Ленинград, но и Москву. Даже 3 декабря, за два дня до нашего контрудара, командующий группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Федор фон Бок докладывал Гитлеру: "Несмотря на неблагоприятные обстоятельства, я не теряю надежды. Еще остаётся небольшая возможность взять Москву. Все решит последний батальон". Вот к


ак лезли из кожи, вот какая остервенелость — до последнего батальона! А казалось бы, чего суетиться, имея такой грандиозный территориальный успех? Остановись, посиди, выпей чашечку кофе, почитай "Убиты и прокляты" Астафьева, посмотри вдохновляющие киселевские "Итоги", подтяни новые силы, и уж после этого... Нет! Москва требовалась им позарез и немедленно. Да почему же? А потому прежде всего, что здесь была еще большая, чем при расчете взять Ленинград, надежка сломить "славянский дух", после чего ожидалась "полная катастрофа". Так почему же и мы, штурмуя Берлин, не должны были думать о "тевтонском духе" и скорейшей "полной катастрофе" во имя сбережения многих жизней. Ведь это только теперь нам известно, что война кончилась 8 мая, а тогда никто не мог назвать даты её завершения.



БЕГ ПО ДОРОЖКЕ НЕВЕЖЕСТВА НА МАРАФОНСКУЮ ДИСТАНЦИЮ


Умник Киселев рассуждает так: Германия повержена, остался один Берлин, и на него прёт дуром Красная Армия, и во всей стране — никого больше. А между тем, ему полезно было бы знать, что, во-первых, для защиты своей столицы немцы стянули 214 дивизий и 14 бригад общей численностью более миллиона солдат и офицеров, множество боевой техники. Гарнизон самого Берлина составлял 200 тысяч войск да 200 батальонов "фольксштурма". Во-вторых, история войн знает случаи сокрушительной неудачи наступающей армии именно у столицы противника, когда, казалось бы, полная победа уже в кармане. Именно такая неудача, даже гибель, постигла 13 сентября 490 года до нашей эры 20-тысячную армию персов в битве против 11 тысяч греков у деревне Марафон, что всего в сорока верстах от столицы Афин; так произошло 26 августа 1812 года с великой армией Наполеона, получившей смертельный удар при Бородине под Москвой; так в августе 1920 года случилось и с Красной Армией у стен Варшавы; так было в декабре 1941 года с самими немцами у стен Москвы... А в апреле-мае 1945 года в связи со смертью 12 апреля Рузвельта у немцев была особая надежда на замешательство среди союзников, на разлад между ними, на сепаратное соглашение с англо-американцами. Да и как не быть таким надеждам, если они вели тайные переговоры с немцами и в 1939 году, и в 1943-м, и в 1945-м... В-третьих, когда началась Берлинская операция, то к северу от него еще две недели продолжала сопротивление мощная группа армий "Висла". А к юго-западу от Берлина во время боев за него и позже до 11 мая продолжала борьбу не менее мощная группа армий "Центр". Так что наступающая Красная Армия, идя на Берлин, могла ожидать ударов и с севера, и с юга. И добавьте к этому теперь широкоизвестный факт: в те дни Черчилль отдал тайный приказ собирать и хранить оружие разбитых и сдавшихся на Западе немецких частей на случай возможного использования его позже этими же частями против Красной Армии. Такая уверенность у Киселева, будто он собственной персоной сидел под столом то ли у Рузвельта, то ли у Черчилля, то ли у Эйзенхауэра в штабе союзных войск. А между тем, Трумэн в своей книге "Год решений 1945" честно признавал, что на Дальнем Востоке американцы, не считаясь с жертвами, хотели прежде нас овладеть Порт-Артуром и Дальним (Дайреном). Ну что такое эти города по сравнению с немецкой столицей! Однако ж... Правда, как и с Берлином, не удалось.



ЗАЧЕМ КИСЕЛЕВ НЕ ГЕНЕРАЛ!


Так вот, 1 апреля 1945 года, именно в тот день и час, когда Киселев сидел у Черчилля под столом, тот писал Рузвельту: "Русские армии, несомненно, захватят Австрию. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в наше общую победу...". А ведь незадолго до этого Черчилль говорил совсем другое: "Все наши военные операции осуществляются в весьма незначительных масштабах по сравнению с гигантскими усилиями России". А уж совсем недавно, в январе, когда немцы с силой последнего отчаяния саданули англо-американцев в Арденнах и они без штанов бросились наутёк, сэр Уинстон жалобно возопил к Сталину: "Маршал! Спасите!" Однако же в том апрельском письме Рузвельту он, обеспокоенный как бы русские не задрали нос, продолжал так: "Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на Восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять!" Вот какие пироги с капустой и яйцами, Киселев. И ни слова у обожаемого вами Черчилля о возможных потерях... Что ж, продвигаться на Восток союзникам было гораздо легче, чем нам, ибо им противостояли не 214, а только 60 дивизий...


Но это еще не всё. Мало ли что замышлял Черчилль. Он же сидел в Лондоне. А что думали, о чем мечтали сами военачальники? В последнем издании воспоминаний Жукова есть такие, не входившие ранее в текст книги строки о его встрече после войны в Москве с генералом Эйзенхауэром: "Много говорилось о Берлине, о последних завершающих операциях. Из всего сказанного Д.Эйзенхауэром можно было понять, что ему пришлось выдержать довольно серьёзный нажим У.Черчилля, настаивавшего на захвате союзными войсками Берлина. По словам Д.Эйзенхауэра, его как Верховного главнокомандующего мало интересовал Берлин, так как советские войска стояли уже на Одере и находились от Берлина в четыре раза ближе, чем союзные войска.


— Мы стремились в первую очередь взять Бремен, Гамбург, Любек, чтобы захватить немецкие порты, а на юге — южную Баварию, северную Италию, западную Австрию... Черчилль категорически возражал против моих планов, считая, что дальнейшие действия союзных войск приобретают сугубо политическое значение... Он все еще требовал захвата Берлина и был не удовлетворен тем, что моими планами не предусматривается взятие Берлина. Черчилль настаивал перед Рузвельтом и Комитетом начальников штабов союзных войск, чтобы мы захватили Берлин раньше русских... Однако все атаки Черчилля в этом направлении были отбиты Вашингтоном, и я действовал в духе ранее принятых решений".


Так, по воспоминаниям Жукова, говорил Эйзенхауэр в Москве после войны. Но во время войны в Германии генерал думал и писал несколько иное. Так, английскому фельдмаршалу Монтгомери он признавался: "Ясно, что Берлин является главной целью. По-моему, тот факт, что мы должны сосредоточить всю нашу энергию и силы с целью быстрого броска на Берлин, не вызывает сомнения". И прибавлял: "Если у меня будет возможность взять Берлин, я его возьму". (Важнейшие решения. Перевод с английского, М., 1964, с. 318.) А у него был для этого не потрепанный "последний батальон", как у фон Бока, а свеженькая, почти 3-миллионная армия.


Как видим, позиция американского генерала мало отличалась от страстного желания английского премьера. И трудно себе представить, что "атаки Черчилля" он отбивал так уж решительно, бесстрашно и кровопролитно. В беседах с Жуковым американец явно лукавил. Но при всем желании у союзников ничего не получилось бы с Берлином: были далековато, а русские шли и шли вперед...


К слову сказать, начальник штаба американской армии генерал Дж.Маршалл, тот самый, который позже придумал "план Маршалла", писал о Берлинской операции:" Хроника этой битвы даёт много уроков для всех, кто занимается военным искусством (А ведь Киселев постоянно занимается! Даже странно, что до сих пор не получил от Березовского звание генерала). Штурм столицы нацистской Германии — одна из самых сложных операций советских войск в ходе Второй мировой войны. Эта операция представляет собой замечательные страницы славы, военной науки и искусства".



МАРШАЛ ЖУКОВ В ПЛЕНУ У ГЕНЕРАЛА КИСЕЛЕВА


Однако наши витринные гуманисты опять свое и уже дуэтом: "Но какие жертвы! Какие потери! Жуков в своей книге назвал цифру. Взятие Берлина — 300 тысяч загубленных жизней". В какой книге? У Жукова только одна книга — "Воспоминания и размышления". Снимаю с полки её последнее трехтомное издание, в котором даже восстановлены те места текста, которые не вошли в прежние. Листаю страницы о Берлинской операции. И что ж вы думаете, православные, действительно нахожу слова: "около трехсот тысяч..." Господи помилуй, да неужто хоть на сей раз Киселев не укладывается в характеристику, данную ему Толстым? Вглядываюсь, читаю: "Советские войска в этой завершающей операции понесли большие потери — около трехсот тысяч убитых и раненых".


Э-тэ-тэ-тэ-тэ... Значит, во-первых, не только убитых, но и раненых, которых, конечно, было гораздо больше, в несколько раз больше, чем убитых. А как показывает медицинская статистика Великой Отечественной войны, 72 % раненых не просто оставались в живых, а возвращались в строй (энциклопедия "Великая Отечественная война", М., 1985, с. 440). Наши врачи творили чудеса. Недаром же 43 военно-медицинских работника стали Героями Советского Союза и свыше 115 тысяч врачей, сестер, санитаров были награждены орденами (там же). Во-вторых, у Жукова речь идет не только о штурме Берлина, а о всей Берлинской операции. Но она началась не у стен фашистской столицы, а еще в 60-ти километрах от неё 16 апреля, и закончилась не взятием города 2 мая, а разгромом и пленением всей миллионной группировки 8 мая... Что ж вы делаете, ловкачи! Да за одно это Киселева надо бы катапультировать из директорского кресла и заставить вместе с Гинзбургом объявлять погоду на завтра.



КТО ЖЕ УГОДИЛ В АД


Да, потери, как видим, были немалые. Но многое делалось для того, чтобы свести их к минимуму. Сталин тогда сказал по телефону Жукову в ответ на его телефонный звонок о том, что хотелось бы больше сберечь людей: "Возьмем ли мы Берлин 2 или 3 мая, это не имеет большого значения. Я с вами согласен, надо жалеть людей, мы меньше потеряем солдат. Подготовьте лучше заключительный этап операции". За время войны и Сталин и Жуков многократно требовали от подчиненных думать о цене успехов: "Надо жалеть людей..." Это полезно было бы помнить всем, в том числе генерал-полковнику в отставке Ю.М.Бошняку, бывшему начальнику академии им. Жукова, любящему порассуждать о жестокости.


Генерал армии В.И.Варенников подарил мне большую, прекрасно изданную книгу "Георгий Жуков. Фотолетопись". Издатели нашли в ней место и для трех стихотворцев, что дорогой Валентин Иванович едва ли заметил. Для каких стихотворцев? Откуда? Да из той же самой упомянутой нами когорты, представители которой красовались 9 мая на экранах телевизора: Иосиф Бродский, Григорий Поженян, Галина Шергова... И все они об одном — о жестокости Жукова. Первый из них восклицает в стихотворении на смерть маршала:


Сколько он пролил крови солдатской


в землю чужую!


Сказано не как о защитнике Родины, а как о палаче или агрессоре. Жукову приходилось сражаться за родную страну больше на своей земле, а не на чужой. А при большом желании обвинить в "пролитии крови" можно любого полководца, в том числе самых уважаемых в народе, как, допустим, Кутузов. Это демагогия самого низкого пошиба. Дальше американистый стихотворец задает вопрос: "Что ж, горевал?" И Поженян в своем убогом бессвязном стишке отвечает: "Он солдат не жалел..." Бродский, получив такой ответ, продолжает:


Что он ответит, встретившись в адской


области с ними?


То есть с погибшими солдатами. Вы поняли? Стихотворец уверен, что маршал и погибшие солдаты попадут в ад. За что? За то, что спасли Россию. За что же еще! Другого греха за ними не было. Ну, если Жукова — в ад, значит, Гитлера и его генералов — в рай.


Такие же гнусные строки и дальше:


Маршал! поглотит алчная Лета


эти слова и твои прахоря...


Нобелевский лауреат решил блеснуть блатным словечком, неуместным и бестактным здесь, но не знает, что надо писать "прОхаря"(сапоги). Так вот, Бродский это слово, а Жуков — сапоги... А ведь в издании книги принимали участие две старшие дочери маршала. Хорошо хоть, что потуги трех поэтических уроженцев русской земли перечеркнул в книге иностранец Дуглас Орджил: "В самых тяжелых боевых ситуациях Жуков заботился о том, чтобы добиться успеха малой кровью".


Константин Симонов в своем замечательном военном дневнике на конкретном примере 107-й, впоследствии 5-й Гвардейской Краснознаменной Городокской стрелковой дивизии, одной из сотен, с цифрами в руках показал, чем в смысле потерь "была война для нас и для немцев в начале и чем стала для нас и для них в конце". Он писал, что, вспоминая историю войны, необходимо сравнивать усилия и жертвы с результатами. Так, по архивным штабным данным, "дорого заплатив в 1941 году за освобождение маленькой Ельни (4200 убитых и раненых), та же самая дивизия в 1945 году при взятии главной немецкой цитадели в Восточной Пруссии — Кёнигсберга, отдала всего 186 жизней". И писатель особо подчеркивал: "Цифры, которые я привожу, требуют душевной осторожности в обращении с ними, ибо любая самая малая в общей статистике войны цифра потерь всё равно означает осиротевшие семьи".



РОДИНА, "ИНТЕРДЕВОЧКА" И ЧУБАЙС


А с какой позорной для фронтовика развязной небрежностью говорил об этом же Тодоровский: "Мы потеряли 20 миллионов молодых людей. Это слишком большая цифра. Немцы, воюя, с 39-го года потеряли около 7 миллионов". Какая постыдно-пренебрежительная неряшливость во всем, какая ложь. Во-первых, что значит "слишком большая"? Ведь речь шла не о затратах на фильм "Интердевочка" Петра Тодоровского или на фильм "Катафалк" его сына Валерия, и даже не о средствах на подъем "Курска", — вопрос стоял о жизни и смерти народа и государства. Понимаете? — о жизни и смерти. Если вам скажут, что вы или кто-то из ваших близких болен раком и на лечение требуется 10 миллионов рублей, не иначе, и время не терпит, промедление — это смерть, а деньги у вас есть, то, что ж, неужели вы будете торговаться и, рискуя жизнью, тянуть время: "Слишком большая цена! А нельзя ли миллиончика за три?.. за пять?.. за семь?" Нет цены, которая для спасения жизни была бы чрезмерной. Во-вторых, мы потеряли не только молодых, не только тогдашних ровесников Тодоровского — на фронте были и пятидесятилетние. В-третьих, мы потеряли не 20 миллионов, а 28. Что, можно с чубайсовской людоедской лихостью сбросить 8 миллионов? Помните, как он — об этом писали газеты — заявил одному своему сотруднику? "Чего вы волнуетесь? Ну, вымрут 30 миллионов. Так они ж не вписались в наши реформы. Не беспокойтесь, русские бабы еще нарожают"... В-четвертых, да неужто вам, фронтовик 44-го года, не приводилось встречать хотя бы такое, совершенно в духе Чубайса, заявление Геринга, сделанное в ноябре 1941 года: "В этом году в России умрёт от 20 до 30 миллионов человек. Может быть, даже хорошо, что так произойдет; ведь некоторые народы необходимо сокращать". Какие народы? Прежде всего русский. И ведь почти довели до 30 миллионов-то, правда, не за один год. Тут уместно заметить, что Чубайс как мыслитель шагает в ногу не только с Герингом, но и с самим Гитлером. Тот в свое время заявил: "Я освобождаю человека от унизительной химеры, называемой совестью". Эту же мысль Чубайс в обращении к единомышленникам по "Союзу правых сил" выразил лучше, чем Гитлер, — короче и энергичней: "Больше наглости!" И среди изысканных хакамад союза никто ему не возразил. Принято к руководству. Но мало того, сам наш драгоценный президент, обожатель "духовных ценностей", не так давно всенародно изъяснялся в любви к этому выродку.



ГИТЛЕРЫ, ЕЛЬЦИНЫ, ЧУБАЙСЫ ПРИХОДЯТ И УХОДЯТ...


А неужто неведомо вам, Тодоровский, старому человеку, что миллионы и миллионы наших национальных потерь — это гражданское население, это: псковская деревня Красуха, где в 43-м году немцы заживо сожгли 280 жителей, это белорусская Хатынь, где в том же году немцы сожгли и расстреляли 149 человек, в том числе 75 детей, это украинский Бабий Яр с его Сырецким лагерем смерти, где в 41-43-е годы было истреблено больше 100 тысяч украинцев, евреев, русских, это 260 лагерей смерти в одной лишь Белоруссии... Хоть бы о евреях-то вспомнил, Петр Ефимович, если вам с Чубайсом русские миллионы ништо... Тут же полезно вам сообщить: немецкие историки пишут, что Германия захватила в плен около 5 миллионов советских солдат и офицеров. А после войны вернулись из плена лишь 1836 тысяч. Если первая цифра верна, то где же остальные — более 3-х миллионов? Разбудите лютые тени Гитлера или Геринга, а всего лучше — Гиммлера. Генерал армии А.М.Гареев в данном случае совершенно верно пишет: "Если бы Красная Армия, придя на немецкую землю, поступала по отношению к мирному населению и военнопленным так же, как фашисты — к советским людям, то соотношение потерь было бы другим, но этого не случилось. И не могло случиться". Почему? Да потому, что Сталин сказал: "Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством... Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское — остаются." И сказал он это не после войны, а еще в начале, в труднейшую для нас пору, 23 февраля 1942 года, когда немцы были в 150-ти верстах от Москвы... Именно такой позицией партии и правительства, всего народа объясняется тот факт, что из советского плена вернулись в Германию 1930000 немцев — все, кроме тех, что за это время умерли от болезней и ран.



МОЛОДАЯ РУССКАЯ КНЯЖНА ПРОТИВ СТАРОГО РУССКОГО ЕВРЕЯ


А что стоит, фронтовик Тодоровский, за вашими словами о том, что вот, мол, немцы воевали с 1939 года, а потеряли всего "около семи миллионов"? Запишите: в войне против Польши в 1939 году вермахт потерял 10 600 убитыми и 30 300 ранеными, против Франции и англичан в 1940-м — 27 074 убитых и 111 043 раненых. Таковы потери в двух самых больших агрессиях. Но картина катастрофически изменилась при нападении на Советский Союз. Это вынудило Гитлера в январе 1943 года издать декрет "О всеобщем использовании мужчин и женщин для обороны империи", т.е. провести тотальную мобилизацию, охватившую мужчин в возрасте от16 до 65 лет и женщин от 17 до 45. Некоторые авторы уверяют, что все-таки моложе 17 лет немцы в армию не брали. Но вот что русская княжна Мария Васильчикова, приятельница графа Шуленбурга, работавшая в министерстве иностранных дел Германии, записала 3 мая 1943 года в своем знаменитом "Берлинском дневнике": "Герберта, пятнадцатилетнего сына Бредовых, призывают в войска противовоздушной обороны". 17 июня: "Д-р Сикс вызвал меня, чтобы обсудить новое иллюстрированное издание. Он просто не понимает, что уже нет возможности издавать журнал с иллюстрациями или без: все, кто для этого необходим, давно мобилизованы". 31 июля: "В министерстве полный кавардак. Провозглашение "тотальной войны" Геббельсом вселило во всех ужас. Наш отдел информации обязан высвободить 60 процентов персонала: мужчины пойдут на фронт, женщины — на военные заводы". Саму княжну тоже из министерства направили работать в госпиталь. 15 февраля 1945 года она записала: "Большинству раненых либо уже за пятьдесят, либо нет и двадцати. В основном это только что призванные". 12 марта: "Не хватает не только гробов: родственники вынуждены сами рыть могилы, так как все могильщики призваны"... Как видим, мели подчистую: от пятнадцатилетних до могильщиков. Это подтверждает и кинохроника: есть известные кадры, где Гитлер идёт вдоль строя новобранцев, останавливается, может быть, у того самого пятнадцатилетнего Герберта и похлопывает его по щеке. Уж кто-кто, а кинорежиссер Тодоровский должен бы знать эти кадры и принять в расчёт, прежде чем пускаться в рассуждения о немецких потерях. Записи княжны Васильчиковой и смысл кадров кинохроники подтверждаются тем, что писал Маршал Жуков о посещении в мае 45-го года одного госпиталя для немцев: "Первое, что мне бросилось в глаза, это то, что большинство раненых были юноши, почти дети от 15 до 17 лет. Выяснилось, что это фольксштурмовцы из разных отрядов, сформированных в Берлине в начале апреля".



КАК СПАСАЛИ, СПАСАЮТ И БУДУТ СПАСАТЬ РЯДОВОГО РАЙАНА


Киселев всё никак не может угомониться и с акцентом жителя Оклахомы спрашивает: "А вы смотрели, Петр Ефимович, американский фильм "Спасти рядового Райана"? Ах, какой шедевр!.. Там рассказывается, как ради спасения одного-единственного рядового солдата была проведена целая армейская операция. Вот он, истинный американский гуманизм! И там же все на документальной основе!.." Тодоровскому фильм понравился не шибко, но этот-то блаженный верит, что там всё — святая правда... Да что ж это за "армейская операция" на фронте, в которой не погиб ни один человек? А если, как всегда бывает, кто-то погиб, то какой же смысл в таком спасении Райана, даже если бы это был Евгений Райн — большой поэт, великий переводчик, автор двадцати сценариев, почитатель и друг Иосифа Бродского, воспитанник Ленинградского института холодильной промышленности?


Тодоровский подхватывает, но как-то косноязычно: "Ну, американцы на это... чтобы сохранить свою живую силу... " И дальше — ни слова об американцах. А ведь можно было кое-что еще сказать о том, как американцы всегда и везде стремятся беречь себя за счёт других. Генерал Гареев опять прав, свидетельствуя: "Пренебрегая общесоюзническими интересами и исходя исключительно из эгоистических национальных интересов, США вступили в Первую мировую войну лишь в апреле 1917 года, когда исход войны был предопределен" — то есть за полгода до капитуляции Германии. А что было во Вторую? Немцы захватили почти всю Западную Европу, разбили французов, вышвырнули и осатанело бомбили англичан — лучших друзей Америки, их танковые орды рвались к Москве, а ни один американский солдат еще не сделал ни единого выстрела. Почему? А во имя американского гуманизма, ради спасения рядового Райана. И только 8 декабря 1941 года, после того, как японцы нанесли страшенный удар по их Тихоокеанскому флоту, они вынуждены были ввязаться в войну... Недавно стало известно, что, оказывается, на другой день после объявления войны Японии президент Рузвельт пригласил нашего посла Литвинова и сказал, что американцы ожидают немедленного вступления в войну и Советского Союза. Поразительный образец чисто американского гуманизма! В те дни, когда фашистская орда стояла у стен нашей столицы, он навязывал нам войну на два фронта! А сами, после бесчисленных обещаний Сталину, отважились открыть второй фронт в Европе только в июне 1944 года, меньше чем за год до капитуляции Германии. Почему? А чтобы за счёт Ивановых, Петровых да Сидоровых спасти рядового Райана. Ну, тогда, в декабре 41-го, Сталин через Молотова и Литвинова должным образом ответил Рузвельту... А на каком высочайшем гуманистическом уровне закончили американцы войну против Японии! Взяли да сбросили на мирные города две новехоньких атомных бомбочки и отправили на тот свет десятки тысяч, искалечили сотни тысяч людей. Как при завоевании Америки у конкистадоров были порох и оружие, неведомые аборигенам, так и здесь. А зачем были эти бомбочки, когда вскоре после вступления в войну могучего Советского Союза она практически закончилась и Япония была обречена? Да всё из-за той же нежной заботы о рядовом Райане, которая так умиляет русско-еврейских умников с ТВ-6. И вот вам результат: за всю Вторую мировую США потеряли 405 тысяч убитыми. Англия тоже берегла своего Райана — 375 тысяч. А Югославия и Польша, допустим, не имели возможности беречься за морским проливом или за океаном, и вот итог: 1млиллион 706 тысяч и 6 миллионов. О нас уж не говорю...


[guestbook _new_gstb]


1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 18 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

19


Напишите нам 5


[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Загрузка...