Газета Завтра 4 (1156 2016)

Враги народа

Враги народа

Денис Тукмаков

Политика Партия измены Рамзан Кадыров

Феномен Рамзана Кадырова в контексте современной России

Одним из наиболее резонансных событий января стала яростная перепалка между главой Чечни Рамзаном Кадыровым и "внесистемной оппозицией", на которую тот спустил собак сперва на встрече с республиканским активом, а затем в соцсетях и центральной прессе. В ходе этой словесной войны получил второе рождение и был отточен ключевой мобилизационный термин, к которому всё чаще придётся прибегать центральной власти в условиях обостряющейся угрозы Большой войны.

"Шакалы будут наказаны"

Что именно сказал Кадыров?

12 января на встрече с журналистами в Грозном глава Чечни артикулировано и, похоже, надолго — если только не поступит высочайшего одёргивания — вернул в политический язык России термин "враг народа". Оказалось, что без данного словосочетания описывать нынешнюю реальность уже не получается.

В кадыровской трактовке, врагами и предателями народа являются представители "внесистемной оппозиции", которые, будучи марионетками в руках западных спецслужб и пользуясь кризисом, стремятся расшатать ситуацию в стране, поскольку не заинтересованы в ее процветании. Их задача — спровоцировать "хаос, внутренние конфликты, беспорядки на межрелигиозной и межнациональной почве" и, в конце концов, увидеть "обессиленную, стоящую на коленях Россию". Этих людей, по словам Кадырова, "надо судить по всей строгости за их подрывную деятельность".

18 января, под влиянием истошных воплей "общественности" в лице либеральных журналистов и самозваного "Конгресса интеллигенции", глава Чечни скорректировал свою позицию в "Известиях", в статье под самобытным заголовком "Шакалы будут наказаны по закону Российской Федерации". В ней определение врагов народа ещё более однозначно: это те, кто призывает "к свержению государственного строя, изменению территориальных границ России и массовому насилию". Диалог с ними невозможен: можно "не отмыться от вони трусливой псины". Обычной, "системной" оппозиции, которая пытается улучшать ситуацию в стране в рамках закона, это не касается.

"Не щадя врага, мы сохраним Россию", — такова кульминация кадыровской статьи, в которой спасение страны поставлено в прямую зависимость от успехов нейтрализации "пятой колонны".

Язык ненависти

Как можно видеть, никакого "нового прочтения" УК РФ Кадыров не предложил. Свержение строя, массовое насилие, отрицание территориальной целостности и межнациональные беспорядки, равно как и призывы к ним, караются "по всей строгости" уже сто лет в обед. Сенсационным оказалось именно употребление термина "враг народа".

В нём точны оба слова.

Почему "враг"? Потому что речь идёт не о традиционной оппозиции, во все времена использующей кризисные явления и ошибки правительства для политических дивидендов, главным из которых является приход к власти и реализация собственного проекта развития страны. У "врагов народа", даже если они называют себя партиями и конгрессами, нет никакого проекта; их цель — хаос и прекращение всякого развития России как независимого мирового субъекта.

Почему "народа"? Потому что "подрывные силы" являются противниками не конкретных фигур во власти и не правящего режима, а десятков миллионов людей — пресловутых "86% ватников, анчоусов и генетического сброда", физическое выживание которых, в случае "закрытия проекта Россия", ничем не гарантировано. Не следует путать: под народом тут понимается не один лишь "путинский электорат", размеры которого могут меняться вслед за рейтингом власти, а то подавляющее большинство граждан страны, которое раз за разом делает экзистенциальный выбор в пользу суверенной России, даже если это бросает вызов сложившемуся в мире status quo — как, например, в случае с "Крымнашем".

Не ассоциируя себя с этим народом, страшась и не понимая его, намеренно отвергая всякую с ним связь (в самом буквальном смысле, см. акунинскую максиму "Есть Мы и есть Они"), диффамируя его, маршируя против него, радуясь каждой его неудаче, во всех войнах желая поражения ему, его Армии и добровольцам, враги народа рассматривают свою гипотетическую победу исключительно в терминах массовых наказаний, репрессий, люстраций и прочей "десталинизации". Чтобы "платил и каялся" не Кадыров, и даже не Путин, а именно народ — "испорченный", "преступный", "заслуживающий и худшего" (Дм. Быков). Ещё лучше, чтобы этого народа не было вовсе. "Народ не тот достался!" — вот "альфа и омега" врага народа.

В контексте Чечни, к слову, язык ненависти к собственному народу и стране был в своё время выражен наиболее выпукло. В Первую чеченскую войну "либеральный класс", являясь полновластным хозяином информационного поля, гвоздил прямой наводкой из своих пропагандистских гаубиц по спинам русских солдат. Его телекамеры смаковали вид трупов "федералов", поедаемых собаками. Его телезвёзды брали интервью у главарей террористов, именуемых гордым словом "повстанцы". Его "механики" обслуживали целую эстетику распада, которая накрыла тогда страну могильной плитой. Конечно, Кадыров не мог бы этого позабыть.

С тех пор прошло немало времени, однако вплоть до демарша главы Чечни весь этот "дискурс расплаты и покаяния" принадлежал "внесистемной оппозиции". Угрозы с её стороны в отношении народа и его героев мало чем отличались от одиозных проклятий киевских нацистов в адрес "колорадов из Донбабвы и Лугандона". Те и другие исполнены на языке войны, выражены в терминах военной пропаганды, демонизации и тотального "расчеловечивания" противника. "Внесистемная оппозиция" первой записала своих оппонентов во враги, тогда как власть до последнего пыталась рассматривать эту "контру" как равноправных граждан, имеющих право на "специфическую точку зрения".

На фоне либеральной ненависти к стране и её народу словечко "шакалы" в исполнении Кадырова, отсылающее к путинскому мему про "шакалящих у посольств", выглядит максимально возможной грубостью. Более пейоративная лексика в отношении тех, кто видит в народе "грязных диких больных дикарей", аплодирует смертям донецких "быдло-рэкетиров" и получает Нобелевки за химически чистую русофобию, может обернуться для правдорубов 282-й статьёй. Поэтому вплоть до недавнего времени приходилось ограничиваться эвфемизмами, называя мерзавцев "прогрессивной общественностью", "креативным классом", "людьми с хорошими лицами" или, на худой конец, "демшизой".

Теперь найден более подходящий термин. Кадыров выразил, наконец, то, о чём думают остальные "86 процентов" страны.

Говорящие головы Гонгадзе

Как же повела себя в ответ "внесистемная оппозиция"?

Прежде всего, она всё восприняла на свой счет. Как заметила небезызвестная Леся Рябцева, "тот, кто посчитал себя шакалом, тот и начал визжать". Более показательного воплощения пословицы про вора и шапку нельзя было представить. А сразу после сеанса саморазоблачения "враги народа" начали с пугающей точностью воспроизводить логику Кадырова — они принялись врать, сталкивать лбами людей и стравливать целые народы, расшатывая ситуацию в стране.

Достаточно вчитаться в несколько характерных реплик.

19 января, уже после "уточняющей" кадыровской статьи в "Известиях", на собственном интернет-портале выступил вероятный бенефициар намечаемой "новой Болотной" Михаил Ходорковский. В своём откровении он, во-первых, занялся подменой понятий, выставив дело так, будто это не Кадыров заклеймил трусоватое антиобщественное зло, а "напуганная власть решила испугать общество".

Такое передёргивание ("враги народа = общество") не помешало Ходорковскому тут же признать кадыровскую правоту — внесистемная оппозиция не просто существует, но готова идти к власти напролом, наплевав на любые законы: "Я по-прежнему убеждён, что сама эта власть не уйдёт и что её неизбежная смена произойдёт за пределами придуманных ей же — для своей несменяемости — законов. То есть путём революции. Революции, которая уже стучится в двери".

После этого олигарх походя стравил между собой жителей Чечни и тут же предрёк две сакральные смерти, две будущие "головы Гонгадзе" для Путина: "Ещё пара подобных не расследованных [как в случае с Борисом Немцовым] убийств — и барьер, отделяющий страну от вооружённого противостояния, будет пройден, а невозможные ранее союзы — созданы". Как заметил на это политолог Борис Межуев, "если убийства нужны, они непременно последуют".

В тот же день аналогичным стравливанием русских с чеченцами — сочинив за Кадырова его будущий сепаратистский лозунг про "русских шакалов" — занялся Алексей Навальный. Чуть ранее аналогичным стравливанием — на сей раз, Кадырова с федеральными силовиками — отметился Дмитрий Гудков, предрекший заодно и "тёплый ветерок 37-го года".

Тогда же провёл параллели с тридцатыми годами и Александр Минкин — но сделал он это неосмотрительно. Из его истерического наброса следовало, что сталинские чистки объяснялись наличием вполне реальных внутренних врагов страны. В тот же день где-то на другом конце местечка Евгения Альбац с гордостью призналась, что в Первую чеченскую "они, журналисты", фактически работали против Российской армии в Чечне. На следующий день про сакральные жертвы в стане либеральной оппозиции проговорился Матвей Ганапольский: "Алексей [Венедиктов], ещё увеличь охрану на "Эхе". Если некому защищать в стране Конституцию, то может пара дополнительных охранников защитит конкретных журналистов. Надеяться не на кого".

Беда этих людей в том, что в случае с демаршем Кадырова им просто не о чем было просить ненавистное им государство, не оконфузившись. Чего они хотели? Сильной российской власти, способной приструнить регионального лидера? Нет. Сильной русской нации, готовой навести порядок в общероссийском доме? Нет. Сильной Армии, умеющей надавать по сусалам любому врагу? Нет. Справедливых судов, которые с одинаковой безжалостностью карали бы за "шакалов" и за "вату"? Нет!

Всё, чего они могли, — это молиться на Путина как на того "единственного европейца", без защиты которого их растерзали бы хоть в Москве, хоть в Грозном.

Впереди — мобилизация

И вот, наконец, 20 января последовала осторожная реакция власти. Устами Дмитрия Пескова Кремль дал понять: в словах Кадырова он видит справедливую оценку тем политическим силам, которые действуют беззаконно. "Речь идёт именно о несистемной оппозиции — тех, кто находится вне легитимного политического поля страны. Это те, кто в своей деятельности не остаются в рамках закона и готовы его нарушать, в том числе и во вред стране", — пояснил Песков.

Итак, оценки сделаны, все необходимые слова прозвучали. Термин, возвращённый в общественное сознание "пехотинцем Путина", не вызвал отторжения в Кремле — даже несмотря на очевидную перекличку со сталинскими репрессиями, к которым нынешние кремлёвские обитатели всегда относились болезненно. Политологически это означает, что термин "враг народа" принят на вооружение властью.

Из этого с неизбежностью следуют три вывода.

Если есть враги, в том числе внутренние, в том числе, очевидно, внутри самой власти — значит, должна произойти их скорейшая нейтрализация, ведь на кон поставлено существование высшей государственной ценности — народа.

Если есть враги — значит, должны быть и герои. Герои из народа, достойные прославления со стороны государства и подражания среди соотечественников.

Если смертельная угроза нависла над целым народом, стало быть, его прежнее "расслабленное", "размягчённое" состояние должно смениться мобилизацией всех сил и ресурсов — ради общей на всех Победы.

Борьба с "пятой колонной" и пестование собственных героев — это сами по себе мобилизационные технологии, доказавшие свою эффективность 9 мая 1945 года.

Рис. Геннадия Животова