Газета Завтра 40 (1089 2014)

Саур-Могила: люди и пули

Екатерина Глушик

2 октября 2014 1

Политика Война Общество

рассказ ополченца

В Москве, в храме Святой Троицы Живоначальной на Воробьевых горах, состоялось событие, за которым следили десятки миллионов людей по всему свету: три новороссийские пары, где и женихи, и невесты - участники ополчения, обвенчались и зарегистрировали свой брак.

На этой войне бойцы обращаются друг к другу по позывным. Александр, позывной "Зелёный", один из молодожёнов.

В ополчение я пришёл ещё в феврале-месяце, когда это всё только началось и пошли митинги против Майдана. По мирной жизни я строитель, техникум закончил по специальности "сборщик металлоконструкций по обработке бетона пятого разряда". И вот начал я ходить на митинги в Донецке, Дружковке, по другим городам ездить. Почему? Потому что мой народ был мне не безразличен, и тот путь, каким пришли к власти Турчинов, Яценюк, мне сильно не понравился. Пришлось взять оружие в руки

Я сам бывший служивый. В армии полтора года служил, был старший разведгруппы. Служил в 25-й Харьковской дивизии ВДВ, с которой в данный момент воюю. Так получилось. Армейское звание у меня - лейтенант ВДВ. Как с армии пришёл, больше оружия в руки до сих пор не брал, хотя когда вступаешь в те ряды, с любого оружия стреляешь.

***

Митинги проходили во всех городах одновременно. Мы с ребятами стояли в оцеплении, чтобы не было провокаций со стороны майданников. В шахте "Володарская" в городе Соледаре Артёмовского района Донецкой области хранился большой запас вооружения ещё с советских времён (шахта соляная, долго там всё сохраняется). Ставили мы там блокпост, не давали украинской армии вывезти оружие.

Ездили-ездили на митинги в Донецк. И вот однажды не вернулись, а пошли захватывать УГА. Потом был Славянск, гора Карачун, долго держали её, Саур-Могила. И наши родные узнавали о том, где мы, из СМИ - где самый тяжёлые бои.

7 апреля взяли штурмом СБУ в Донецке. С 10 на 11 апреля взяли Славянск полностью под свой контроль, так как там был самый сильный сбор оружия, а нам надо было чем-то отстаивать свой народ и свои области. С пустыми руками мы же против врагов не пойдём. Пришлось брать таким путём - склады, горотделы, СБУ. Ну оно и пошло так. В мае-месяце я уехал в Донецк. Стал воевать, ездить на задания. Сначала был ротным. Потом меня поставили замкомандира батальона по тыловой службе. На мне продовольствие, камуфляж, амуниция, сухпай для выездных групп. Бывает, ротацию не могут произвести, нам звонят: у нас ничего нет. Грузим сухпай, вооружаю бойцов, на машину - и туда.

Бывало, не успеем выпрыгнуть из машины - бабах! Прямое попадание. И 20 километров по полям пешком. Приходим мы в ополчение со своими машинами, со своим оружием. Кто-то с карабином охотничьим. Буквально - всё для фронта, всё для победы.

***

В Донецке патриоты со всех городов пособирались, люди, которые служили. Вот они-то и взяли оружие и встали на защиту народа. Хунта эта - киевская власть - начала подтягивать войска, обстреливать города, жилые дома, детские дома, школы, университеты. И за май месяц они превратили Славянск, к примеру, в какие-то бараки разбитые. Просто превратили! Стреляли по всем. И выкладывали тут же ролики в Интернете, в новостях давали, якобы это ополченцы стреляют по мирным домам. А как мы можем стрелять по мирным домам, если мы сами там находимся?

15 августа поехал на Саур-Могилу. Мы приехали в ночь с 16 на 17 августа. Сформировались, укомплектовались боеприпасами в городе Снежном и 17 августа оттуда выдвинулись. И попали на большую засаду - очень большую засаду. По всем сведениям, Саур-Могила должна была быть под нами, но так как наши не прошли туда, их по дороге расстреляли (20 человек погибло), с ними не было связи, и наше руководство подумало: если нет связи, значит, они на высоте. И нас послали туда их поменять. Не доходя до Саур-Могилы (там есть здание - вход в музей), попали мы под полный обстрел. Полный обстрел! В нас и из танковых стреляли, и снайпера, и пулемётчики, и БМДэшки подогнали - стреляли по нам. Бой завязался в 17 часов 15 минут. Обстрел был часов до восьми вечера - непрерывно.

Когда бой завязался, я дал команду группе своей отходить, потому что я был раненый, со мной ещё двое раненых было - не ходящих полностью. Дал команду отходить, сам остался с ранеными, так как я отвечал за группу. Со мной ещё осталось два человека, хотя я им велел тоже отходить, но они сказали - нет. И мы втроём приняли бой на себя полностью. Даже вызывали обстрел по себе - по квадрату, где находились, потому что прекрасно понимали: возьмут нас в плен - всё равно убьют. А пойдёт артобстрел, пусть мы погибнем, но заберут их жизни тоже. Слава Богу, наша икона ополчения помогла.

***

Моя жена (тогда ещё невеста) в то время (и сейчас) в Москве, на Воробьёвых горах, с другими людьми занималась сбором гуманитарной помощи для Донбасса. И вот она звонит подруге, говорит: подойди, пожалуйста, к палатке (то есть к ней, чтобы подменить).

А в это самое время меня ранили, и я позвонил, чтобы попрощаться. И вот она, вся в слезах, звонит подруге. Потом надевает платок, идёт в церковь на Воробьёвых горах, где сейчас находится икона Ополчения - Тихвинской Божьей Матери, просит за меня.

В это время как раз я отдавал свою аптечку раненой девочке, помогая ей. Помог, ползу. А жена в это время в Москве опять идёт к иконе Тихвинской - во второй раз. И я в этот момент среди поля чистого на земле нахожу аптечку.

Дело в том, что когда группа отходила, никто не шёл той дорогой. Я, получается, полез к врагам в тыл, и каким-то чудом там оказалась аптечка. Я открыл её - аптечка наша, у нас только были такие укомплектованы. Там было 9 шприцов: 3 морфия, 3 антишока и 3 - кровеостанавливающее. Я всем этим обкололся - из меня же кровь текла.

А что получилось? Когда меня ранило, я упал, поворачиваюсь, смотрю - девчонка, Нонна, ей 19 лет, она с разведгруппы, прошла Славянск. Она лежит, мне по позывному: "Зелёный, помоги, я раненая". Я к ней подполз, у неё были прострелены обе ноги, прострелен копчик.

Жгутами её перемотал, ноги перетянул, чтобы не было истекания крови. А копчик же никак не передавишь. Обколол шприцами своей аптечки. Всю аптечку на Нону использовал, поэтому сам был в бреду: и боль, и крови потерял много.

У нас ещё бой был, потом немножко подутихло, начало темнеть, я пополз, получается, не к своим - в бреду был, вот и пополз в сторону, где враги. И там нахожу аптечку. Обкололся, немножко полежал, думаю: дождь пошёл, сейчас будет легче чуть-чуть. Да и уколы подействовали.

А телефон начал пикать уже - был разряжен. Я в себя пришёл, понял, что ползу не туда, куда надо, а к врагам в руки. Разворачиваюсь и ползу обратно. И километров семь в общем по чистому полю прополз. Оно выгоревшее, если снайпер возьмёт ночник, меня просто-напросто "срисует" - я полз у них как на ладони. Но я выполз.

Выполз я, включил телефон, позвонил своему командиру, спрашиваю: "Где ваша подмога?" Он говорит: "Так вас уже вытянули". Я: "Никто нас ещё не вытягивал. Я нахожусь здесь". И как раз встретился с этими двумя, которые со мной остались. Они ползли другими путями, встретились, они спрашивают: "Связь есть?" Говорю: "Не знаю, сейчас попробую запустить телефон". Запускаю телефон, и тут мне звонит жена. Я понимаю, что если с ней поговорю, у меня на второй звонок не хватит зарядки. Я звонок сбрасываю, набираю командира и спрашиваю про подмогу. Он мне - а вас уже вытянули, разведгруппа другая доложила, что якобы мы все в больницах. Я: "Нет, мы ещё здесь". Он: "Я всё понял, сейчас мы за вами высылаем группу". И он, не выключая телефона, кому-то говорит, кому, я не знаю: "Отменить артобстрел по Саур-Могиле".

Если бы я не позвонил, просто бы нас перемешали: шесть установок "Град", это 240 ракет, были развёрнуты по Саур-Могиле. Роль сыграли две-три минуты.

Мы со своими посидели немного, стали двигаться. Наткнулись на разведгруппу, которая шла нам на помощь. Я дал полные координаты, где лежат раненые. Разведгруппа выдвинулась туда. Уже находясь в больнице, узнаю, что двое умерло от потери крови. Остальные вышли все. Там раненые, контуженые были. Нонна умерла. Её нашли, и когда забирали оттуда, она была ещё живая, понесли, но идти - почти 12 километров получается от Саур-Могилы, куда можно было подогнать машины. И вот пешком шли, её несли, и пока дошли, от потери крови она умерла. Умерла она и ещё один боец из разведгруппы, ему 54 года. Двое погибло у нас, остальные все выжили, хоть были раненые - не без этого. На войне без потерь, без раненых, не бывает.

Мы дошли к своим пешком, меня сразу увезли в больницу, осмотрели, поставили один диагноз, по приезде в Москву - поставили другой диагноз. Будут делать операцию - собирать кости.

***

Саур-Могила важна нам, потому что там воевали наши деды. Во время войны были очень сильные бои. Саур-Могила - это большая гора, самая высокая точка в Донецкой области. Если бы укры нормально укрепились, поставили "Грады", "Буратины", "Ураганы", то практически процентов семьдесят Донецкой области у них было бы как на ладони. Они просто разгромили бы все города с одного места. Им не надо бы было другие позиции занимать - просто всем бы городам был полный конец.

Вот Саур-Могила и переходила из рук в руки. Сначала она была у нас под полным контролем, потом укры кинули туда все свои силы: танки, "Грады". Сильно разгромили, разбили. Там мемориальный комплекс - стела, стоял солдат. Сейчас всё полностью разгромлено. Там погибли наши друзья. 8 сентября там было перезахоронение, потому что когда ребята погибли, мы не могли их ни вывезти, ни толком похоронить. Похоронили тогда, как смогли. С моей группы погибло двое. А всего - одиннадцать человек. Четверых не могли вытянуть вообще, в троих прямое попадание танкового снаряда в окоп, их разорвало на куски.

Я участвовал и в боях в аэропорту. А от аэропорта до города пять минут. Мы пытались выдавить из аэропорта Нацгвардию, Правый сектор. Они начинали обстреливать города - это были танковые обстрелы, градовые обстрелы. Не только моя группа, групп много было, давали в ответку. И так завязывались бои. Те их группы, которые были от нас близко, мы пытались брать в плен, они обстреливались по нам, мы обстреливались по ним, и были потери, конечно.

О том, где укры находятся, конкретные месторасположения - докладывает разведгруппа, которая работает: даёт координаты, кто где, сколько солдат, какие единицы техники. Мы брали их в кольцо. Получалось разоружить - разоружали, не получалось, если они вступали в бой, мы давали в ответ. На тот кон, когда всё это начало происходить, у нас не было ни установок "Град", никаких. Были автоматы, пистолеты, РПГ-7, РПГ-26, -22, "Мухи" восемнадцатые. Сейчас есть и тяжёлая техника.

На днях был артобстрел по Донецку: 20 гражданских убитых, 18 раненых и 6 очень тяжело раненых. Вот такое перемирие.

Сейчас на Украине за ношение георгиевской ленточки дают 5 лет тюрьмы, а мы собираемся восстанавливать разрушенный на Саур-Могиле мемориал.

***

Часть населения очень напугана. Да, есть некоторые, кто говорят: всё равно, какая власть, лишь бы мы жили. Сейчас цены у нас очень взлетели, думаем, чтобы народ настроить против всего.

Но большинство не хотят быть с Украиной. Ополченцев местное население поддерживает. База в Славянске была в жилом частном доме - люди пустили. Они понимают, что защищают-то их, их дома. Бабушка получает 1400 гривен пенсию, оставляет себе на хлеб 400 и остальное приносит нам.

Помогают: тут у нас аккумулятор сел, тут воды надо. Люди носили нам еду Бывало, неделями мы стояли на блокпостах под дождём, под ветрами, и нам население еду приносило, тёплые вещи, понимая, что если мы с блокпоста уйдём, в ту же минуту может зайти Нацгвардия. Даже переодеться домой пойдёшь - и те могли в этот момент пройти.

Блокпосты стояли между сёлами под открытым небом, в любой момент могли начать танками обстреливать. А мы стояли, держались. Практически с голыми руками против армии. А потери сами посмотрите: на один "двухсотый" наш в Славянске на первые числа мая их было убитых 125 человек.

Потому что хорошо работали разведгруппы, мы хорошо минировали дорогу. Они, не зная, что заминировано, пошли. И мы-то за свою свободу и веру идём воевать. А они сами не знают. Просто убивать? На Украине в армии служить не престижно, поэтому люди там не подготовленные. Конечно, Нацгвардия подготовлена, их учили не год, не два и не три, эта операция была давно запланирована. Спокойно жить они нам ни при каких условиях бы не дали.

Украинская сторона выставляет как пушечное мясо молодых ребят, ничему не обученных. Сзади идёт Правый сектор - вот где загранотряды-то! - и если парень бросает оружие, его расстреливают. В Волновахе был массовый расстрел. Показывают ролик по украинскому ТВ: хоронят 17 убитых. "Слава Украине, героям слава, они на блокпосту стояли до последнего, а ополченцы расстреляли блокпост с вертолёта". И так далее Но у ополченцев нет вертолётов! А было так: ребята отказались стрелять в мирное население, сложили оружие. Вертолёт Нацгвардии поднялся в воздух, расстрелял блокпост. А СМИ это показывают как злодейства ополченцев.

У меня к молодым ребятам, которых призвали в армию и заставили стрелять, сострадание. Было так: беру группу в плен, а там 12 человек из Дружковки, Краматорска, Константиновки, Донецка - это наши ребята. Они служили, а их послали туда. Когда я их полностью разоружил, они сказали: "Наконец-то мы уже дома!"

Они звонят из армии домой, говорят: мы не можем сбежать. Дезертирство - это одно. Другое - донесут. В подразделениях держат правосеков, которые сразу донесут о настроениях, и ребят расстреляют.

Вот БТРы украинские заходили в Славянск через Артёмовск, Андреевку, ребят с БТР сняли, накормили, помыли, дали сигареты, и у нас появился БТР. Озлобления у нас нет. А у Нацгвардии - озверение. Заходя в город, она выставляет на площади урны, куда можно кинуть донос. По доносу приходят, тебя забирают - и в подвал. Если ты даже в соцсетях ставишь "лайки" на то, что неугодно режиму, тебя точно так же забирают - и в подвал.

В Славянске показательно расстреляли семью Моторолы. За то, что Моторола в ополченцах: жену, двоих детей, мать, отца - всех расстреляли. Показательно!

Моторола всё бросил, уехал. Около месяца его не было. Но он вернулся, собрал группу, начал работать, он старший группы.

Сейчас создаётся единая армия, единоначалие признают, сплачиваются. Командиры съезжаются на совещания, все нюансы между собой оговаривают, приходят к одному мнению. А если мы будем каждый тянуть на себя рубаху, то войну не выиграем, она затянется.

***

Славянск - особая категория. Почему именно Славянск? А там четыре месторождения сланцевого газа, которые уже были проданы Евросоюзу, практически и буровые вышки доставлены.

***

ПЗРКашники работали сами по себе: они выбирали позиции, чтобы засечь объект вдалеке, а не за 2-3 километра только, полностью вокруг себя чтобы была горизонталь, когда самолёт двигается, чтобы успеть зарядиться, подпустить к себе ближе.

Я из ПЗРК сам стрелял, у меня на счету один вертолёт - Ми-8. Укры везли группу на высадку, а мы просто гуляли по посадке и наткнулись на них. Я ему нарушил хвостовик, он упал, начал рассыпаться, солдаты, что остались живые, начали вести полный обстрел, наша группа начала по ним.

***

Итальянских журналистов, которые попали в передрягу - об этом во всех новостях говорили - мы нашли. Я находился на Андреевке, видел весь этот обстрел. Но я был в точке, где передо мной было болото, и я им издалека кричал, чтобы они оттуда уходили, потому что начинается артобстрел, укры уже начали снаряды "ложить". А журналистам же интересно поснимать всё это. И когда я увидел, что двое оттуда ушли (это водитель и журналист, он ранен был), а двое нет, понял, что там остались люди, под полный обстрел попали. Вечером я туда не полез, потому что снайпера, а положить группу - не мой профиль.

Утром, рискуя ещё двумя, пошёл. Переоделись по гражданке, полезли туда. Одного нашли в овраге поломанного полностью, а второго без головы. Голову оторвало снарядом: где он лежал, рядом была воронка - от головы один скальп остался, всё полностью было разорвано. В тот же день раненого отвезли в больницу.

Был сюжет, нас показали: очевидцы обнаружили. Мы - очевидцы.

***

Все живут в расположении, а домой - одеваются в гражданскую и идут навестить, как увольнительная, раз в три-четыре дня. А когда тяжко, то и неделями не бываем дома. Денег мы не получаем, а семьи кормить надо, и нам выделяют гуманитарную помощь: идём домой - пакет нам дают.

Люди сочиняют песни, поют под гитару наши боевые, для души тоже, как оно и всегда было. "Ветер", "Батальон Восток", "Вставай, Донбасс" - самая популярная песня,

У подразделения каждого есть своё знамя, шевроны, сверху написано батальон и название. Знамя цепляем везде, на машины и всюду. Оно как эмблема получается. Шеврон ставится на удостоверение личности. Если буду заезжать куда-то в расположение, без этого удостоверения никто не пустит, хоть и будут тебя знать, но не пустят.

Когда приходит группа добровольцев, их распределяют и направляют, куда надо, где необходимость. У нас в батальоне, если взять по всем базам, которые расформированы по Донецку, получается тысячи две с половиной человек. Первая, вторая, третья база. Всех поселить на одной базе - не вариант, по-любому не вариант.

Прежде чем дать оружие, человека "пробивают" по всем каналам, чем он дышит: кто он, что он и почём он. "Ты откуда?" "Со Славянска". Мы его сразу смотрим, кто он, кто его знает. Если я знаю человека, иду и говорю, что ручаюсь. Даже роты формируются по городам.

А есть и из России, казаки, другие добровольцы, охотники из Ямало-Ненецкого округа есть, чеченцы. Чеченцы говорят: "Вы наши братья, у нас одна родина - Россия". Ребята российские пришли к нам добровольно. Некоторые просили: только маме не говорите, я маме сказал, что на заработки еду в Москву. Они и на венчание наше приехали в Москву.

Из Афганистана, Испании есть у нас. С испанцами в основном жестами общаемся, а афганцы русский знают.

Возраст ребят у нас от 16 до 60, а в среднем 28-35 лет. Вот со мной кто двое выходили с Саур-Могилы - одному - у него позывной "Назар" - 58 лет, прошёл Афганистан. Воюет хорошо, бегает, как пацан. На Саур-Могиле мы были метрах в 10-15 друг от друга, я кричу: "Назар, отходи!" Он мне, ну другими словами, я не буду выражаться: "Я не уйду, с тобой останусь". Он и "Борода", пацан, 21 год, со мной остались.

А пришёл один парень, спрашиваем: "Мама с папой знают, что ты воевать пришёл? В армии-то служил?" Он: "А мне нет восемнадцати, у меня только брат, мамы-папы нет". Сирота детдомовский. "Вы не возьмёте, к другим пойду". Сейчас обучили полностью, хорошо работает на установке АГСа, старший группы.

Есть мальчик 15 лет - с папой пришёл.

Некоторые уходят, боятся. Товарищ пропал, я думал, где в плену он. Но вот звонит, я ему: "Где ты?" Он: "Мне стыдно сказать в глаза, но я испугался, ушёл".

А вот наши ходили в одну московскую больницу, навещали раненых ополченцев, инвалидные кресла привезли, медикаменты, продукты, всё такое. Там парнишка из Дружковки, у него нет ноги выше колена, он говорит: "Я всё равно вернусь, мне пацаны скотчем обмотают, буду с коляски стрелять, я здесь не могу сидеть". Дух у людей не падает даже при таких условиях.

Замкомандира батальона наш весь переломан был, собрали его по частям в Волгограде, он на коляске, так он вернулся, организовывал перезахоронение на Саур-Могиле.

У меня брали штурмом дом мамин, искали меня, к моей жене там домой приходят эсбэушники, ищут. То и дело дают дезы, что я погиб, то ли не знают, то ли морально давят.

***

Тихвинскую чудотворную икону Божией Матери "Ополченная", старцы Тихвинского монастыря, когда начались события, передали этот список иконы Донецкой и Луганской Народным Республикам, икона прошла весь Донецк, всю ДНР. Сейчас её привезли в Москву, чтобы на свадьбе нашей она была. А потом поедет обратно - и по всем блокпостам. "Ополченная" она называется, потому что помогла ополчению Тихвина против французов в 1812 году. И наши ополченцы, уходя на задания, прикладываются к этой иконе.

Вот есть предание, легенда, что когда шведы нападали, 80 ополченцев с монахами вместе молились, а шведам казалось - 80 тысяч их. И сейчас, после того, как эта икона побывала на территории ДНР, под Константиновкой, 44 ополченца берут в кольцо и разбивают 1600 нацгвардии и правого сектора.

Это ополченцы к иконе приложились, а на следующий день так разбили. И говорят ребята: непонятно, откуда и силы, и дух взялись. Буквально за полтора часа - взяли в кольцо и разгромили. Чудо. Чудотворная икона. Она и на поле Бородинском была, и на Крымской войне, в Севастопольской битве. Сейчас в ДНР. На базе стоит, охраняется. Специально ей устроен уголок, негасимая лампада.

Сказать честно, до всего этого не очень верующий был. Но под какие только обстрелы ни попадал - выходил. Молился, чтобы вышла группа, чтобы самому выйти И уже начинаешь верить.

Сейчас я в госпиталь московский обратился, операция нужна - ключицы практически нет, раздроблена. Когда вылечусь, обратно. У нас другого выхода нет - только победа.

Материал подготовила Екатерина ГЛУШИК