Погляжу на карту, затоскую:
Не был… не был… Стыдно и глядеть!
А мечтал ведь в сторону любую
хоть на третьей полке долететь.
На любой на станции убогой
хоть денек желалось мне пожить.
Так хотел своею путь-дорогой
землю отчую перекрестить.
Как умру-то без Владивостока?
Без Архангельска как доживу?
Без того колесного хард-рока,
что будил в плацкартах поутру?
И без той сестрицы-проводнички,
что журя невежливый народ,
от шумящей на углях водички
чай нам в подстаканниках несет?
Я на шпалы выйду посредь ночи.
Машинист, тоска! Притормози!
Дай мне напоследок что есть мочи
прокатить во все края Руси!
Прогрохочем вдоль по новой, старой,
по советской, царской, золотой,
что звалась возлюбленной державой
и держала мир в узде стальной.
По распятой, погруженной в темень…
Куда хочешь — в Пензу, Брест, Казань,
в Керчь, во Львов
и на деревню Таллин,
в Томск и Омск,
в Тюмень, в Тьмутаракань…
Эй, ямщик, сияют наши спицы!
Мы гуляем, мы пространства рвем!
Мы порушим бисовы границы,
в щепки все таможни разнесем!
Ну, а на прощанье, слышишь, старый,
дай мне в Тихом омочить тоску
и оставить синему песку,
первой зорьке поклон запоздалый.
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]