Газета Завтра 433 (11 2002)

ДОРОГА ДЛИНОЮ В ДВА ГОДА

Олег Бакланов

11 марта 2002 3 0

11(434)

Date: 12-03-2002

Author: Олег Бакланов

ДОРОГА ДЛИНОЮ В ДВА ГОДА (Из воспоминаний)

Конец 1982 года. Пришло осознание цены аварии двигателя 11Д521 в составе первой ступени ракеты-носителя 11К77. Полномасштабный Загорский стенд разрушен с сопутствующими такого масштаба аварии "прелестями", пожаром… Главное — уберегли людей.

Надо сказать, что ко времени аварии было испытано всего 16 двигателей, на которых провели лишь 40 испытаний. Возгорание турбонасосных агрегатов имело место и на двигательном стенде в Химках.

По рекомендациям совещаний конструкторов, ученых АН СССР, специалистов всех отраслей (особенно помогли специалисты авиационной промышленности) было намечено к проведению более 30 мероприятий по доработке двигателя.

— Покрытие никелем газовых трактов газифицированного кислорода.

— Уменьшение вибронапряженности двигателя за счет снижения оборотов турбонасосного агрегата (ТНА).

— Постановка мелких тонких фильтров, улавливающих алюминиевые частицы из баков.

— Уничтожение "застойных зон" и так далее.

Все эти проблемы были рассмотрены на научно-технических советах, коллегии Министерства, на МВКС, одобрена и организована круглосуточная работа.

И вот 1984 год. Летний солнечный, безоблачный день (помню его, как сейчас), все мы собрались в Загорске на восстановленном стенде. Второе, третье, четвертое поколение "космиков"…

До испытаний к ракете не ходили — она уже заправлена, не привнести бы чего-либо "потустороннего". Люди готовили испытания тщательно, проявить недоверие, излишнее любопытство — недостойно, ничего не скажут, но могут обидеться…

Мы в бункере: стены метровой толщины, два смотровых окошка из многочисленных бронебойных стекол на уровне среза сопла двигателя. Над нами — около 100 т. жидкого кислорода и керосина, под нами — пропасть около 70 метров… Вид прямо — срез двигателя на фоне ярко освещенного солнцем зеленого леса на противоположном от нас скате каньона.

"Пускачи"-операторы подтянуты, мы им стараемся не мешать, предварительно сказали, что приехали и допущены в бункер только "везучие", в ответ — благодарные улыбки.

Идет набор готовности к пуску, доклады служб по громкой связи.

Надо сказать, к этому времени в двигатели уже были внедрены все мероприятия, о которых я говорил выше; было испытано около 75 двигателей и на них проведено около 220 промежуточных доводочных испытаний.

Два года напряженного труда… Что нас ждет сейчас?!

Все готово. До пуска — считанные секунды, смотрю на срез сопел… вдруг они зашевелились… и стали жестко — включились рулевые приводы — время застыло…

Запах валокордина. А рядом Юрий Александрович Мозжорин, второе поколение "космиков", волнуется. Начиная с Сергеем Павловичем Королевым, видел в своей жизни и не такое, а волнуется, и так каждый раз при ответственных испытаниях — привыкнуть невозможно, а сердце одно…

Беру незаметно правой рукой запястье своей левой, нащупываю пульс. За 3 секунды до пуска у меня — 120 ударов в секунду…

Валентин Петрович Глушко, справа, натянут, как струна, глаза водянисто-стальные, подобран — рысь, готовая к прыжку.

Лицо Лихушина, круглое, с неопределенного смысла полуулыбкой. Готовый в любую минуту сказать: "Ну я же говорил…"

Шея и огромные глубокие, темные, как колодцы, глаза Виталия Петровича Радовского, морщины и копна черно-белых густых волос…

Пуск…

Два года напряженного труда после аварии, что нас ждет сейчас?

Испытания двигателя "такой размерности" — это сложнейший процесс, где задействовано до тысячи человек, работающих круглосуточно по соответствующим графикам, подчиненным общей логике испытаний.

Должны быть скоординированы вопросы: накопления расходных материалов: жидкого кислорода, керосина, инертных газов и т. д.; подготовлен испытуемый двигатель в составе ступени ракеты-носителя, что является сложной квалифицированной работой; подготовлена специальная телеметрическая система, способная в сотые доли секунды фиксировать и запоминать развитие динамических процессов в тысячах точек двигателя, ракетной системы, самого стенда с тем, чтобы после испытаний можно было бы воспроизвести картину и характерные черты поведения каждого двигателя и испытуемой системы в деталях и целом, и в случае развития аварии получить максимум информации для принятия соответствующих мер впоследствии; созданы аварийные команды на случай непредвиденных ситуаций; должна быть изучена метеорологическая обстановка и т. д.

В длительном процессе создания двигателя одной из определяющих групп специалистов (особенно на заключительном этапе) являются, безусловно, испытатели.

Это хирурги, "препарирующие", выхаживающие своих больных после операции, подсознательно отсчитывая ресурс своих внутренних жизненных возможностей для преодоления каждый раз циклопических нагрузок на свой организм — ведь работа идет на износ…

Это большой симфонический оркестр, где "оркестранты" в силу необходимости расположены на десятке квадратных километров, а "инструменты" имеют "силу звучания", исчисляющуюся в сотнях мегаватт! Не видя друг друга, но, подчиняясь командам Дирижера — "главного пускающего", слушая доклады коллег по смежным системам, следя боковым зрением за событиями, происходящими рядом, они достигают идеального взаимодействия друг с другом и могут работать до полного изнеможения, как правило, если дело не ладится, сутками.

Не все выдерживают, но "…кто стонал, но держал…" — становятся фанатами своего дела на всю оставшуюся жизнь.

Одно дело — испытания двигателя в условиях бронированной камеры, совсем другое — провести испытания в составе "боковой ступени" или, что почти идентично, в составе первой ступени ракеты-носителя 11К77 с полной заправкой на открытом стенде.

Здесь возникла проблема возможного возникновения продольных колебаний топлива в системе "бак-двигатель" и необходимость выработки "демпфирующих", гасящих эти разрушительные колебания мероприятий.

Моделирование системы подсказывало такую возможность, но сходимость модели и реальной системы всегда под вопросом до момента натурных испытаний… и вот наступил момент…

Споры между, с одной стороны, В. П. Глушко и В. П. Радовским, и, с другой стороны, В. Ф. Уткиным и А. М. Макаровым и другими специалистами, по сути дела, спор о разделе сфер ответственности между двигательной частью как таковой и баково-ракетной частью как таковой, т. е. обработка стыков и зон ответственности на том этапе, когда из отдельных элементов создается система элементов, приобретающих новое качество, название которому — ракета.

Надо сказать, что в решении этих и других вопросов большую помощь оказала Академия наук СССР, А. П. Александров, Константин Фролов и многие другие.

Особую роль в решении, казалось бы, неразрешимых теоретических и практических проблем, сыграла Украинская академия наук и лично Борис Евгеньевич Патон и его коллеги.

В. П. Глушко как двигателист говорил когда-то: "Дайте мне любой "забор", и я заброшу его в космос", т. е. подчеркивалась мысль: двигатель — один из главнейших функционалов ракетно-космического комплекса.

Легко сказать — двигатель, а ведь это — сгусток новейших материалов, технологий, топлив.

Итак, закончился набор готовности к пуску… Удача — скачок вперед по фронту всей работы, все участники, "смежники" знают цену этого пуска!

Авария — вся большая проделанная работа может быть поставлена под сомнение, ведь мы, кроме всего прочего, уже на старте (США — 1972 год, СССР — 1976 год) начала работ существенно отставали от США.

Задача пуска: работа двигателя 120 секунд, набор мощности по штатной циклограмме в случае нормального хода испытаний, "перекладка" сопел двигателя на заданные углы и другие эволюции, за 10 секунд до окончания — сброс мощности на 30% от номинала, конец работы.

Команда подачи азота в полость ступени уже прошла… СОН был нейтральным, ну, дай-то Бог…

"Пуск"… толчок во всем бункере, нулевая видимость — белый туман. Постепенно в белом тумане проступает яркий вертикальный огненный стержень, газовый поток упорядочивается — сопла видно четко, чисто, струя пламени ровная, устойчивая, тугая, плотная, в ушах и во всем теле ощущение обузданной, послушной мощи, на фоне мощного гула идет отсчет секунд…

Оцепенение людей, поток пламени, пьянящий гул мощности Днепрогэса, сжатой в объеме нескольких метров, — и только испытатели делают свое дело. Слышны метки времени. Вдруг сопла ожили, поворот, еще поворот, четко неотвратимо — фантастика, упругие покачивания качками с разной частотой — "змейка" — невероятно! Вдруг гул ослабевает, как жаль — жажда наслаждения укрощенной, управляемой, нечеловеческой, циклопической мощью, как приятны секунды опьянения, чувства власти над неземной титанической мощью, так долго не поддававшейся нашей воле…

Факел исчез так же неожиданно, как и появился, мертвая тишина… Это надо пройти!

Бросаемся друг другу в обьятия. Ура! Слезы радости — не стыдно, заслуженно…

Особые поздравления испытателям — они переполнены гордостью! Заслуженно, мы этой минуты ждали два года!

Бункер открыт. Вдруг на меня навалились усталость, опустошенность, полная апатия, слабость физическая, надо уйти в себя, пройти мертвую точку. Осматриваюсь — не один я такой: кто-то вышел из бункера на свежий воздух, кто-то жадно курит, общность рассыпалась, обмякла — последействие перенапряжения.

Во время ВОВ я много видел руин. Несмотря на благополучный исход испытаний — двигатель, ступень и стенд выдержали их — стенд имел вид руин…

Потоки воды, клочковатый пар в разных местах этого гигантского сооружения, разбитые стекла под ногами скользят по металлу… Как всегда, нас выручили русская запасливость и хорошая работа проектантов и строителей, укрепивших стенд под эти испытания. Впоследствии этот стенд еще выдержал несколько подобных испытаний достойно. Дело в том, что закладывался он под меньшую размерность двигателей — под семерку С. П. Королева и отработал свое сполна. Омский стенд под двигатель для "Энергии" был еще не готов…

"Если хочешь сделать дело, ищи средства, если нет — ищи причины, мешающие делу", — вспомнилась притча, высеченная в зале коллегии МОМа.

Осмотр стенда закончен, как можно ближе осмотр двигателя, все внешне чисто, разборка покажет запас прочности. В направлении северо-востока от стенда в совершенно безоблачном небе плывет белое, как лебедь, в треть неба, экологически чистое, как слеза младенца, облако…

Двигатель существует, в этом убедились самые ярые маловеры, а их было немало.

Успех надо было развивать. В 1985 году были проведены испытания в Загорске еще двух блоков "А", т. е. 1-й ступени ракеты "Энергия", и, самое интересное, осуществлена на реальной ракете 11К77 работа в полете, т. е. в натурных испытаниях доказана устойчивая работа связки: двигатель-ракета-СУ…

Декабрь 1992 г.