Газета Завтра 448 (26 2002)

«СОЛДАТАМ, ПОМНЯЩИМ О ДОЛГЕ»

Сергей Викулов

24 июня 2002 0

26(449)

Date: 25-06-2002

Author: Сергей Викулов

«СОЛДАТАМ, ПОМНЯЩИМ О ДОЛГЕ» (Стихи разных лет)

К ЮБИЛЕЮ ПРЕКРАСНОГО РУССКОГО ПОЭТА

Сергей Васильевич Викулов — самый что ни на есть народный поэт России. Народ его поднял, народ его понял, народ его полюбил. Да и как не любить, если каждая строчка поэта — о том же народе, о Родине, которую с юных лет защищал на большой войне, о нашей истории, о дорогих его сердцу людях, краях, событиях. И конечно, о деле всей долгой жизни — литературе, поэзии, творческом взлёте русской души. Вершина викуловского взлёта — работа главным редактором “Нашего современника” в 1968-1989 годах. Становление русской патриотической мысли, острая полемика, а то и прямая борьба вокруг её выживания и развития, представление читателю ярких и самобытных русских талантов, неизбывно растущий интерес к журналу — вот лишь отдельные грани писательского и жизненного подвига поэта-фронтовика. Он остаётся воином и сегодня, неувядаемый Сергей Викулов. Поздравляя его с юбилеем, шлём дорогому нам человеку самые сердечные, добрые и славные пожелания.

С праздником!

Журналисты, авторы, читатели газет “Завтра” и “День литературы”

ГОЛОС

Не трать словесного заряда,

Поэт, коль спит душа! Изволь

помедлить, брат, покуда радость

ее наполнит или боль.

Попридержи к бумаге рвенье,

напрасно бисер не мечи:

пусть Мысль, а может быть, Прозренье

сверкнут, как молния в ночи!

Тогда зажги огонь отваги

и, приравняв перо к штыку,

на поле белое бумаги

неспешно выведи строку.

И враг ей встретится ли, друг ли,

она должна звенеть, лишь тронь.

И жечься так, как жгутся угли,

положенные на ладонь!

А без того — зачем же надо

ее выдумывать, писать

и бегать с нею по эстрадам?..

Чтоб воздух только сотрясать?

В ГОРОДЕ НА ВОЛГЕ

Как трудно было умирать

солдатам, помнящим о долге,

в том самом городе на Волге —

глаза навеки закрывать.

Как страшно было умирать:

давно оставлена граница,

а огневая колесница

войны

еще ни шагу вспять...

Как горько было умирать:

"Чем ты подкошена, Россия?

Чужою силой иль бессильем

своим?" — им так хотелось знать.

А пуще им хотелось знать,

солдатам, помнящим о долге,

чем битва кончится на Волге,

чтоб легче было умирать...

В ТОТ МИГ

Ю. Бондареву

Когда в последний раз мы разрядили

стволы всех наших грозных батарей,

мир замер, ахнув:

"Все же победили!"

В тот миг он озадачен был скорей,

чем изумлен:

великую загадку

явил собой наш воин!

Где ответ?

А он, устав смертельно, сбросил скатку.

Спиной к рейхстагу сел,

достал кисет

и, угощая тех, что подходили,

махрой, как будто дома, у крыльца,

сказал негромко:

"Вот и победили!"

И не добавил больше ни словца.

И тот, кто ясно слышал эту фразу,

уж ни о чем и через много лет

не спрашивал нас более ни разу —

она дала ему на все ответ.

ПРИРОДА-МАТЬ

I

Три клада у Природы есть: вода,

земля и воздух —

три ее основы.

Какая бы ни грянула беда:

целы они — все возродится снова.

Но если... Впрочем, в наш жестокий век

понятно всем, что это если значит,

О человек! Природа-мать ни рек

и ни морей

от глаз твоих не прячет,

ни росных трав, ни голубых небес...

Цени ее доверие, Природы.

Не обмани его!

И в темный лес

входи, как в храм под мраморные своды.

II

Ты — Человек. Ты — царь Природы. Так,

поскольку все в ней сущее подвластно

тебе... Живи, сверяя каждый шаг

с Природою — и будет все прекрасно!

И царские замашки не лелей

в душе, и не давай себе свободы...

Ты — царь Природы, так.

Но знай: трудней

почувствовать себя венцом Природы!

III

Взглянув на то, что смято, сметено

в очередном разбое или раже,

не утешай себя, что все равно

Природа никому о том не скажет.

Она не скажет, да... Но не простит!

И час настанет: лично ли, заочно —

она тебе жестоко отомстит!

А не тебе — так сыну. Это точно.

ПРИРОДА ЖДЕТ

Все на земле устроено на ять!

Ничто Природа не творила слепо.

— Зачем над твердью распахнула небо

она?

— Чтоб птице птицу догонять.

— Зачем, не ставя в грош свои труды,

она так щедро расплескала воду?

— Затем, чтоб рыбам тоже дать свободу передвигаться в поисках еды.

Но вот она пустила по земле,

гордясь своим уменьем,

человека.

"Тебе, — сказала, — все:

моря и реки,

леса и долы — все тебе,

навеки!

Весь белый свет!

И звезды в том числе!

Бери!

Остри свой разум — и владей!"

И отошла.

И встала за плечами.

...Прошли века.

Счастливая вначале,

теперь глядит Природа на людей

угрюмо... Словно их не узнает.

Глядит, глядит, как будто вопрошает.

Глядит — и что-то, кажется, решает...

А может,

терпеливо

что-то ждет...

СЕРП И МОЛОТ

Еще один заканчивался год

"Великой перестройки", и народ

Толпился с номерами на ладонях

В очередях, и в русском "белом доме"

Кипел законотворческий базар...

А в полночь, как о том вещали "Вести",

Упали Серп и Молот

с Флагом вместе,

Упали прямо в грязь, на тротуар.

И Серп спросил у Молота: — Мой друг,

Так что, союзу нашему каюк?

— Выходит, так — ответил гулко Молот. —

Союз Серпа и Молота расколот.

Мы сброшены и с флага, и с герба:

Ты — Серп мужицкий, я рабочий Молот...

— Так что же будет?

— Может, даже голод...

По-нашему, рабочему — труба!

Сам посуди: я плуга не скую —

И ты не вспашешь полосу свою

И, значит, горевую не засеешь...

Ведь было ж — помнишь? — было так в Расее,

Когда я хлеб прикладом "молотил"

(Не на гумне, а около амбара)

И хлестким — извини меня — ударом

Скулу тебе однажды своротил.

Не ты, не я теперь, а "средний слой" —

Опора власти...

— Нет, ты очень злой,

Мой друг, сегодня. С этим самым "слоем"

Не двое будет нас уже, а трое...

— Да как сказать... — не глядя на дружка,

Ответил Молот голосом печальным.

— Ты в поле будешь, я у наковальни,

А "слой"... он будет вечно у мешка.

На корабле с названьем "Капитал"

Он будет господин и капитан.

А мы с тобою... — Молот поугрюмел, —

Мы будем обитать с тобою в трюме,

Поскольку мы по-ихнему — "рабы"

По духу, по рождению, по крови...

— А если... — Серп сурово сдвинул брови.

— А-а!.. — Звякнул Молот. — Если б да кабы...

ЭТО ПОЧЕМУ ЖЕ?..

Все, казалось, пере… пере… пере…

Стала прочно на ноги демвласть.

Замерли заводы. Настежь двери

Складов: больше нечего украсть…

Схлынули Гусинский, Березовский…

Легче стало: меньше шею трет.

Кое-где колхозные полоски

Зеленью взошли. Вздохнул народ.

Но явилась в образе мессии

Баба, и исторгла из груди:

"Бойтесь, совки! Трепещи, Россия!

Главные реформы впереди!"

Руки-лапы вскинула мегера

В яростном замахе, как палач,

И обуткой крайнего размера,

Грязною, ступила на кумач

Флага…

И с особым сладострастьем

В пол вдавила, словно грузчик, пьян,

Серп и Молот — символ "старой" власти,

Власти… той… рабочих и крестьян.

С юности нервишками неслабый,

Не сдержался я, рванул гужи:

— За кого ты принимаешь, жаба,

И меня, и мой народ, скажи,

Если перед ним с такой "отвагой"

(Знай же: не забудет это он!)

Вытираешь ноги Красным Флагом,

Тем, что был победно над рейхстагом

В сорок пятом им же водружен?

За кого? — ответь, мадам. А кроме —

Коль на то пошло, я должен знать:

Это почему ж в своем-то доме

И пред кем он должен трепетать?

Ведь по многочисленным приметам

Может выйти и наоборот,

Если, наконец, найдет ответы

На вопросы эти сам народ.