Газета Завтра 492 (17 2003)

НОВЫЕ НЕРУССКИЕ В НАШЕЙ АРКТИКЕ

29 апреля 2003 0

18(493)

Date: 30-04-2003

Author: Анатолий Грешневиков

НОВЫЕ НЕРУССКИЕ В НАШЕЙ АРКТИКЕ

До недавнего времени развитие Арктики, к сожалению, шло за счет экономического роста, и только в тех регионах, где велась разработка и добыча полезных ископаемых. В итоге стали разрушаться традиционное природопользование, быт народов Севера. Произошел очевидный разрыв связи между человеком и природой, между природой и экономикой. Продолжительность жизни коренного населения за двадцать лет уменьшилась, и сейчас составляет в среднем сорок три года. Потому и встречаются мне в экспедиции по северным территориям то заброшенные людьми места, то малонаселенные поселки, то некультивированные земли, а то законсервированные газовые и нефтяные скважины.

Современные политики перестали заботиться о путях развития территорий, прилегающих к арктическим и северным морям. То ли им не хватает геополитического и экономического образования, чтобы понять их значение для будущего страны. То ли политиков пугают масштабы северных территорий, большую часть года находящихся подо льдом. Одно ясно: Север России страдает от расточительства. При умелом хозяйствовании, поддержке местных промыслов и ремесел, развитии международного экологического туризма Арктический регион мог бы процветать, как, например, Кувейт.

Однако пока в России, на рубеже 90-х годов двадцатого столетия, угасает интерес к Арктике, на Западе и в США активно формируется процесс закрепления здесь собственных национальных интересов.

Несметные богатства Арктики никогда не давали покоя нашим соседям. Особенно поражают запасы уже разведанных месторождений нефти и газа как на морском шельфе, так и на суше. Помимо углеводородного сырья, Арктика богата месторождениями золота, никеля, платины, меди, марганца. И стоило России ослабеть, как страны Европейского сообщества тут же проявили высокую активность в развитии северных прибрежных зон. Не стесняясь в политических выражениях, не скупясь на финансирование "северных" проектов, западные эксперты назвали наступившее столетие — "веком Арктики".

Растущее значение этого региона связано не только с многообразием и объемом полезных ископаемых, но и с необходимостью принятия эффективных мер по защите здешней окружающей природной среды от нарастающего антропогенного воздействия. Загрязнение арктических морей, потепление климата — это те значительные экологические проблемы, которые более всего будоражат в настоящее время Запад.

Наверное, потому и первая содержательная беседа об экологических проблемах Арктики состоялась у меня в Таймырском заповеднике не с отечественными коллегами, а именно с зарубежными.

В разговоре об экологическом туризме неоднократно была упомянута фамилия предпринимателя из Франции Бернара Бюига. Выходило так, что и прибытие экологов в Хатангу, и снаряжение многих зарубежных экспедиций к Северному полюсу — все это дело рук того же предприимчивого француза. Он и гостиницу в городе отремонтировал, и палаточный городок на Северном полюсе содержит, и авиарейсами на Ледовый аэродром командует, и за самолетами присматривает, и нашим летчикам зарплату платит. К тому же, он еще создал в Хатанге музей "Таймырский мамонт" и пригласил сюда известных палеонтологов со всего мира, снимает фильмы, издает фотоальбомы.

В общем, француз Бернар Бюиг на Таймыре известен и почитаем так, будто он здешний губернатор. В какую организацию в Хатанге ни загляни, в краеведческий музей или в школу, в магазин или в аэропорт, на стройку православного храма или даже, если попадешь на прием к местному главе администрации Николаю Фокину, обязательно услышишь имя легендарного Бернара.

Такие разговоры заставили и меня познакомиться с ним. Произошло это в музее Мамонта.

Действительно, первый в России, и даже в мире, музей Мамонта организовал он — француз Бернар Бюиг. Именно с музея и началась его влюбленность в таймырскую землю. Бивни мамонта здесь находят многие, но только ему пришла в голову мысль собирать их для создания музея Мамонта.

Бернар не стал бы известным, если бы только собрал груду бивней мамонтов под музейным стеклом. Он быстро бы разорился и охладел к экологическому бизнесу, если бы идея создания музея продолжала заключаться в одном — платить местным жителям по двадцать долларов за каждый килограмм принесенного бивня мамонта.

Он купил за последние два года 150 бивней. И когда оленевод Алексей Жарков нашел в тундре очередной бивень мамонта и притащил его к Бернару, тот сказал, что готов оплатить находку, но при условии указания места его нахождения. Таким образом, там сперва был обнаружен череп, поврежденный при извлечении бивней, а вскоре при помощи радара нашли и остальные фрагменты мамонта, который пролежал в мерзлоте двадцать тысяч лет.

Бернар решил привезти мамонта в город вместе с промерзшей глыбой земли. Наряду с коллекцией бивней этот экспонат привлек бы более значительное внимание и не только ученых... То есть французский предприниматель сразу смекнул, что на мамонте, умершем двадцать тысяч лет назад, можно сделать не только научный капитал. И он оказался прав.

Для размещения его потребовалось помещение. И Бернар за собственные средства арендовал у местной власти одну из ледяных пещер-холодильников, в которых в годы Советской власти хранились скоропортящиеся продукты. Так как в береговой ледяной пещере могли уместиться два железнодорожных вагона, то многотонная глыба глины с мамонтом, доставленная вертолетом из тундры, вошла в нее свободно. Точный вес блока мерзлоты с останками мамонта оказался равен 23 тоннам. Бернар прикрутил на положенное место бивни мамонта, и таким образом интересный и загадочный кусок мерзлоты с мамонтом стал наиглавнейшим экспонатом новоиспеченного музея.

Чтобы процесс посещения и знакомства с музеем не был хаотичным и обыденным делом, а приобрел бы магический характер и международное экологическое значение, чтобы сами экспонаты вызывали не только восторг и удивление, но и заставляли говорить о встрече с сенсацией, Бернар Бюиг разработал специальную программу "Таймырский мамонт". Легкая часть задачи состояла в привлечении к экологическому туризму как можно большего количества туристов. Трудная же часть задачи состояла в том, чтобы развернуть на базе нового музея огромную работу по экологическому образованию, чтобы донести до жителей каждой страны мысль о мировом значении Арктики и Севера, о надвигающейся экологической катастрофе, связанной с потеплением климата.

Бернар решил начать процесс экологического образования с Арктики, создавая в таймырском городе Хатанге музей Мамонта. Именно благодаря программе "Таймырский мамонт" к идее экологического образования подключились ученые из разных стран мира. О музее так часто стали писать в газетах и журналах, снимать кинофильмы, что о нем моментально узнали во многих уголках мира. В Хатангу потянулся поток туристов. Одни приехали посмотреть музей Мамонта. Они увидели в нем не только глыбу смерзшейся земли, в которой затаился мамонт, но и десятки светло-коричневых бивней, костей и скелетов, установленных на ледяных подставках. Другие туристы побывали на экскурсии в этнографическом музее у долганки Евдокии и познакомились с жизнью малочисленных народов Севера, с животным и растительным миром тундры.

Конечно, экологический туризм поспособствовал прибавке средств как в личный бюджет музейного подвижника Бернара, так и в районный.

Программа "Таймырский мамонт" не только привлекла к работе большое количество зарубежных ученых, но и дала им возможность осуществить свои научные мечты, открытия, дала возможность поселиться в Хатанге и посвятить большую часть своей жизни такой популярной науке, как палеонтология.

… Но какова же во всем этом роль России? Увы, почти нулевая. Русская Арктика забыта нынешней властью. А ведь это — наша земля. Пока еще — наша…